Вместо ответа он срулил на обочину. Юлия задержа-ла дыхание, однако Олег действовал как хирург, умело и спокойно. Нос принял прежнюю форму, пластмассо-вую распорку Олег выбросил в окно, содрал нашлепки на скулах, сам провел остро пахнущей жидкостью по ее лицу, потрогал подбородок: -- Да, линия Гедимингов... Слушай, я бы тебя не на-звал уродиной. Правда, вот эти бородавки... -- Мотор остынет, -- напомнила она сухо. Однако он сперва почистил лицо и себе. Она неволь-но залюбовалась, когда из широкоскулого азиата появил-ся нордический красавец, белокурый, с белыми бровями, холеный и надменный. Пока он ехал, она поглядывала на свое преобразившееся лицо, растягивала губы в улыбке, чтобы снова и снова убедиться в белизне зубов. -- Там в бардачке твой паспорт, -- сказал он. -- Нас вряд ли кто остановит, но на всякий случай посмотри, запомни свое новое имя. В бардачке оказался целый ворох пластмассовых кар-точек на ее новое имя. От прав на управление автомо-билями, вертолетами и самолетами, а также катерами и яхтами до множества кредитных карточек с серебряны-ми и золотыми полосками. -- Стефания Алонза, -- произнесла она вслух. -- Это что же, я -- гречанка? -- Курдка, -- обронил он. -- А среди курдов будешь баскиней. Или ирландкой, не важно. Держись, здесь поворот. Тормоза взвизгнули. Машину занесло, всего на милли-метр не ударилась бортом о бетонный столб, но выров-нялась и понеслась с той же скоростью по направлению к пирсу. -- А кто ты? -- поинтересовалась она.  Здесь Греция? -- ответил он. -- Значит, я -- грек.  А в Ирландии? -- Ирландец, ессно, -- ответил он. Она наморщила лобик, поискала, чем уесть, предложила: -- А скажи что-нибудь... по-хеттски? -- По-хеттски? -- удивился Олег. -- Почему по-хеттски? -- Ну, просто так. Он пожал плечами: -- Я жил среди хеттов, но почему должен помнить их язык?.. Ага, понимаю... А ты помнишь все телефоны школьных подруг, с которыми раньше лялякала часами? Она наморщила лоб, подвигала кожей на лбу, рассмеялась: -- Сдаюсь!.. Действительно, забыла. А прошло каких-то несколько лет.. . Дорога пошла вниз, открылся, захватывающий вид на широченную бухту. Настолько синюю, чистую, радост-ную, что Юлия заверещала от восторга. А Олег погляды-вал на молодую женщину искоса. Случайно ли о мечах или что-то чувствует? Ведь для женщин головной мозг не главное, зато у спинного та-а-акие возможности... На причале он с полнейшим равнодушием поставил машину на стоянку. Юлия подумала, что больше за этой машиной он не придет. Что по чужому паспорту и что эти гады меняют их чаще, чем она колготки. Все-таки шпионы входят в ту же категорию, что и фотомодели, манекенщицы, поп-звезды, -- жизнь их коротка, зато какая! Был прилив, волны почти заливали пирс. Ее каблуч-ки стучали по мокрым бетонным плитам, на их стук обо-рачивались, но никто не задавал вопросов. Лишь в одном месте Олег кому-то помахал, Юлия оглянулась, но нико-го не увидела, кроме будки охранника и нацеленного в их сторону объектива портативной камеры слежения. Вдоль ровного бетонного берега стояли красавцы кате-ра, яхты, настоящие корабли. Олег, естественно, провел ее к самому крупному, что напоминал обводами лебедя, слу-чайно затесавшегося в стаю гусей. -- Ты же сказал "катер", -- поймала она его на слове. -- А это что? -- удивился он. -- Это... не катер! -- А на что похоже? -- Не знаю, -- ответила она неуверенно. -- Катер -- это что-то маленькое... Он засмеялся. Она не услышала, как заработал мотор, но ее вжало в мягкое сиденье и не отпускало долгую пару минут. Все это время катер набирал скорость, наконец поднялся над волнами и полетел, едва задевая днищем гребешки волн. Море было чистое и свободное. Иногда она видела пе-нистый след за промчавшимся катером или скутером... Море не стесняет размерами корабли, как городские ули-цы накладывают ограничения на габариты автомобилей, и сколько она ни глазела по сторонам, не увидела двух оди-наковых по оснастке или по размерам. Осмелев, она провела пальцами по приборной доске. Множество циферблатов, все на электронике, чувствует-ся дружеская поддержка компьютеров, что следят за дви-гателями, осадкой, расходом топлива, локаторами прощу-пывают путь впереди и заранее меняют курс, чтобы не столкнуться с чем-то крупнее комара. Хотя какие комары над морем, здесь такой гнуси не встретишь... -- Что ты ищешь? -- поинтересовался он. -- Бардачок, -- ответила она. -- Новый паспорт. Но-вые водительские права. Может быть, даже парик... Хо-рошо бы на этот раз пепельного цвета. -- Перебьешься, -- ответил он. -- А вот в вертолете... Она подозрительно посмотрела на его чересчур серь-езное лицо: -- Шутишь? -- А что, получилось? -- удивился он. На той стороне бухты начал вырастать берег. От свер-кающего золотого песка она снова ощутила восторг, хотя темные очки пришлось все же надеть. Олег заложил кру-той вираж, понесся к самому кончику мыса. Там вырисовывалась слегка приподнятая над морем широкая белоснежная площадка. То, что показалось при-севшими передохнуть перед дальним полетом белыми ут-ками, оказалось стаей сверкающих, как алебастр, вертоле-тов. Теперь она рассмотрела и ажурные винты, и элегантно обтекаемые кабины, и огромные лобовые окна. Вертоле-ты выглядели празднично, настоящие прогулочные, похо-жие на хрупкие елочные игрушки, совсем не те брониро-ванные чудища, которые в новостях с ревом проносятся над горными террористами и осыпают их бомбами. Трепеща, она ждала, пока Олег заглушил катер и при-швартовал, затем как послушная овечка бежала следом, влезла в кабину, где оказалось уютнее, чем в салоне пер-вого класса, о котором будет с восторгом рассказывать подругам... Если доживет, конечно. Пальцы Олега быстро пробежали по кнопкам и тумб-лерам. -- Ты что, -- спросила она недоверчиво, -- и летать умеешь? -- Так и ты умеешь, -- удивился он. -- Посмотри в свои права! Даже самолет водишь... Она со страхом смотрела на его пальцы. Тумблеры под его руками посылали сигналы, передавали команды. В не-драх машины едва слышно заработали механизмы, над кабиной начал раскручиваться огромный винт. Лопасти шелестели громко, но плавно и уверенно. Потом пол качнулся, вертолет сдунуло с площадки. Юлия сжалась в комок, под днищем замелькали волны. Окно настолько громадное, что чувствовала себя в хруп-ком стеклянном колпаке, к тому же настолько чистом, что вроде бы его и нет, открыта всему, а это вот несет-ся так стремительно, что и не вертолет вовсе... Олег как почувствовал ее страх, переключил что-то, вертолет слегка задрал нос, Юлию вжало в спинку кресла. Но страх разросся, ибо теперь карабкались в небо. Она молчала, сцепив зубы, наконец, пол принял горизон-тальное положение. Она рискнула посмотреть вниз. Ровная поверхность голубовато-зеленой воды с мелки-ми волнами. Два крохотных паруса яхт, за ними белые пенистые следы, далекий горизонт, а сам вертолет двига-ется со скоростью улитки! Олег указал на вырастающий на горизонте зеленый островок: -- Вот наша конечная цель. -- Уже? -- вырвалось у Юлии. -- Что, понравилось? -- До сумасшествия, -- призналась она. Вместо страха пришло ликование, росло, хотелось за-визжать от восторга. Чистое синее небо, но не знойное, а ласковое и нежное, чистое море, словно по нему все еще ходят корабли аргонавтов, а не танкеры с сотнями тысяч тонн нефти... Страшновато стало, когда Олег бросил вертолет в кру-той вираж, снизился, но, когда вертолет завис точно над белым кругом, сердце запрыгало в ликовании. Снизу ле-гонько стукнуло, в тот же миг гул моторов стал быстро затихать. Олег сбросил шлем, одним движением освободил ее от ремней. Глаза смеялись. -- В самом деле ничего не случилось? Если что, не стесняйся. -- На что намекаешь? -- На рекламу памперсов. К вертолету спешили двое мужчин в синих комбине-зонах. Олег выпрыгнул, протянул руки к Юлии. Она с готовностью ринулась в его объятия. Он прижал ее лишь на миг, в следующее мгновение каблучки коснулись бе-тонной площадки. -- Привет, Шарль, -- сказал Олег. -- Привет, Морис! Что-то у тебя брюхо стало еще больше... Заправьте бак, а так все в порядке, осматривать не надо. Юлия заметила, какие любопытные взгляды бросают на нее эти механики. Похоже, что ее шпион не так уж и часто возит сюда баб. Во всяком случае, она бы почув-ствовала по их взглядам, жестам, выражению лиц. Если Олег сразу может определить, кому можно доверять, а кому нет, то она тоже кое-что может с первого же взгля-да. Как он говорил, благодаря спинному мозгу... От вертолетной площадки по направлению к дворцу неспешно повела уложенная цветными плитами тропин-ка. Не по прямой, как проложил бы московский архитек-тор, а затейливо огибала клумбы, искусственные... или естественные скалы, а посредине между сверкающим дворцом и площадкой гордо заблистал синевой роскош-ный бассейн. Она спросила смятенно: -- Не слишком ли? Море рядом... Он оглянулся по сторонам: -- Ты о чем? -- О бассейне, понятно. -- Бассейне? Каком бассейне?.. А-а-а, не знаю... Не задумывался. Наверное, так в проекте. Для престижа. А вообще, в бассейне проще менять температуру, чем в море... -- А ты и в море пробовал? -- спросила она ядовито. -- В здешнем? -- ответил он рассеянно, с начисто отсутствующим чувством юмора. -- Зачем?.. Это в северном пришлось... Чтоб Гренландию... Он умолк, навстречу по дорожке спешил высокий кра-сивый господин, такими Юлия представляла себе мини-стров королевы Англии. Он остановился в трех шагах, учтиво поклонился. Юлия заметила, как он бросил на нее быстрый оценивающий взгляд еще издали. Рот растяги-вался в широкой улыбке. -- Приветствую вас, мой господин!.. Давно не загляды-вали в свои владения... -- Дела, дела, -- ответил Олег благодушно. -- Зато для вас настало время отдыха. Здесь все в порядке? -- Да, господин. А бассейн только что почистили за-ново, наполнили свежей водой. -- Отлично, -- сказал Олег. -- Тогда бери всю коман-ду и отдохни пару недель на островке побольше! Или на материке. Управляющий снова поклонился, на этот раз строго посредине, разделяя поклон между хозяином и... интерес-но подумала Юлия сердито, кем он меня представляет? Нет, наверное, все-таки часто Олег привозил сюда доро-гих шлюх! Подумать только, эти чертовы бабы нежились в волнах этого моря, возлежали на шезлонге, позволяли обнимать себя этим могучим рукам... а за это им, стер-вам, еще и платили? Наверняка столько, сколько она не зарабатывает и за месяц! Да что там месяц, подумала она смятенно, когда под-нимались по широким ступенькам из белоснежного мра-мора, хорошо, если за год, а не за всю ее жизнь! Глава 23 Холл был огромен, сказочно прекрасен, богат. По обе стороны вверх вели широкие лестницы. Ступеньки и пе-рила красиво отсвечивали благородным деревом. На сте-нах картины в дорогих рамах. Олег сказал радушно: -- Ты начинай исследовать, а я пока займусь дела-ми. Мне надо сделать пару важных звонков. Если по-надоблюсь, я в малом кабинете. Извини, что я сразу отпустил прислугу, но я не хотел, чтобы ты сболтнула что-то лишнее. -- Да ладно, -- сказала она обидчиво. -- Не такая уж я и болтушка. Тут все двери можно открывать? Меня не по-прут? -- Не попрут, -- ответил он с полнейшим равноду-шием. -- Можно все трогать, двигать, ломать... Это мой домик. Как и вертолет, и вся прочая мелочь, включая этот остров. Они вместе поднимались по широкой лестнице, справа по стене двигались огромные портреты каких-то важных деятелей. Юлия от волнения оступалась, хваталась за перила, а от таких слов ее вообще отбросило к стене. -- Как? -- спросила она с таким сильным смятением в душе, что выплескивалось в голосе, из глаз, из ушей. -- Что ты за граф Монте-Кристо? Как тебе удается иметь столько? -- Организация, -- буркнул он равнодушно. -- И вас не накроют? Он посмотрел на нее удивленно, в зеленых глазах вме-сте с укором она прочла сомнение в своих умственных способностях. -- Ты не понимаешь?.. Имея опыт веков... а кто и тысячелетий, неужели мы не приняли меры, чтобы жить так, как хотим?.. У нас есть счета в банках, а также -- спрятанные в скалах золотые монеты, слитки. На слу-чай внезапного одичания человечества, вдруг да ядерная война, у нас в укромных местах спрятаны доспехи из лучших сортов кевлара, арсеналы автоматов и длинные ряды ящиков с патронами, а также всевозможные мечи и арбалеты. Конечно, заготовлены и подземные лабора-тории, которые постоянно пополняются. И даже кое-какие собственные заводы... Так что не волнуйся насчет таких мелочей, как богатство, способы передвижения, фальшивые документы... Повторяю, за нашей Органи-зацией опыт тысячи лет! Если не больше. Она остановилась, ее глаза даже не пытались охватить всю эту роскошь. -- Мне бы принять ванну, -- сказала она жалко. -- Отмыться после дороги... Я вся дрожу. -- Вода в бассейне теплая, -- предложил он. -- На всех этажах по две большие ванные комнаты, отыщешь. -- Большие не надо, -- испугалась она. -- Мне бы про-стую, чтобы ноги и локти упирались, как в гробу. И чтобы краска облупилась... и кран должен капать, а если его по-пробовать завернуть туже, чтоб сразу струя ржавой воды, как из пожарного насоса... Он с осуждением покачал головой: -- Зажрались вы там. Мы живем проще. Пользуйся при-вычным стандартным набором небогатого миллионера. -- Миллионера? -- Ну мультимиллионера, -- отмахнулся он. -- Кто о таких мелочах помнит? Да, конечно, подумала она, когда после получаса по-исков отыскала ванную комнату. Помнить, сколько у тебя миллионов, это так же нелепо, как и ни с того ни с сего пересчитать количество комнат. Знал бы он, как она с сантиметром перемеряла комнату, прихожую и кухню, когда обменивала свою квартиру поближе к ра-боте! А когда в той оказалось на двадцать сантиметров меньше, заставила доплатить за разницу... И ничуть не стыдно. Вот нисколько не стыдно. Так принято. Комильфо, как где-то говорят. Похоже, он всякий раз отправляет слуг в отпуск, ког-да приезжает. Чтобы не видели его шпионских дел. По-тому здесь все наготове, целый ряд шампуней, в шкаф-чике на полках флакончики со всякими штучками, надо все перепробовать, а сама ванная комната размером с фойе Малого театра... Она вышла вся розовая, сияющая, промытая до послед-ней косточки. Целомудренно завернулась в простыню, на голове тюрбан из махрового полотенца. Олег удивился: -- В такую жару? -- А я скромная, -- ответила она. -- Здесь никого больше нет, -- напомнил он. -- Не знаю, -- ответила она. -- Слишком здесь все про-сторно. Мне кажется, что на меня смотрят со всех сторон. Лишь на миг он заглянул в ее большие серые глаза, сейчас сияющие, лучистые, но успел увидеть потных го-гочущих десантников, их перекошенные лица. Понятно, с ее фигурой и независимым характером она вполне ре-шилась бы расхаживать здесь голышом. Даже перед слу-гами не устрашилась бы пройти обнаженной: знает, что ее пропорции безукоризненнее, чем у Афродиты Книдской. И если пока еще не решается открыть свое тело, то лишь потому, что там следы чужих пальцев, кровоподте-ки, ссадины. Просто, понял он с острым чувством вины, она всячески бережет его чувства. Мужчина, не сумевший уберечь свою женщину от рук чужих мужчин, быстро одним самоедством наживает себе язву желудка. -- Я сам приготовлю обед, -- сказал он.-- Спустись морю. Не пожалеешь. Она вздохнула: -- Да, конечно... Но тебе дико видеть человека, кото-рый не умеет плавать? -- Дико, -- согласился он. -- Степнячка? -- С чего это? -- обиделась она. -- Я с Урала!.. У нас бани в каждом доме. Мы ежедневно моемся, паримся, а потом в прорубь... Но в моих краях река Кама быстрая, холодная, плавать в такой воде так и не научилась. А ког-да переехала в Москву, там не до плавания. Так что обед, увы, готовить мне... -- Сходи, -- предложил он, -- хотя бы намочи ноги. Она поколебалась, бесшабашно махнула рукой: -- Ладно. Только для того, чтобы, когда кто-то заго-ворит об Эгейском, я могла сказать небрежно: "Да помню такое. Я в нем ноги мыла!" Когда она вернулась от этого Эгейского, с левой по-ловины дворца легкий ветерок донес тонкий аромат. Она пошла на запах, не скоро сообразив, что это вовсе не изысканные духи, а запах жареного мяса. Желудок в нетерпении запрыгал, стукаясь о ребра, словно пес в тесной конуре, она вспомнила, что не ела уже бог знает сколь-ко, а при той жизни, что она ведет, надо есть и есть в три горла, долго и неотрывно... Запах усиливался, она шла, как борзая, подняв кверху нос и хватая трепещущими ноздрями пахучую струю, по бокам проплывали стены с огромными портретами в золо-тых рамах, мимо скользили массивные рыцарские манеке-ны, даже при мечах, а запах усиливался, пока она не уткну-лась в широкую дверь с затейливой ручкой в виде дельфина. Дразнящие ароматы выползали из-под двери. Юлия решительно потянула за ручку. Она уже изготовилась узреть апартаменты, здесь везде апартаменты и пентхаусы... узнать бы, что это такое, но, когда дверь откры-лась, восторженный вопль исторгся сам. Это были не какие-нибудь вшивые апартаменты коро-лей. Это была кухня. Самая настоящая кухня. Теперь Юлия видела, что это и есть то, что имеет право назы-ваться кухней, а все то, что она встречала у себя и под-руг, даже видела в элитных мебельных магазинах, -- вовсе не кухни, и даже близко не похожи на кухни. Самая элит-ная кухня, которую она видела в валютном магазине, ря-дом с этой что-то вроде пещерного очага, выложенного из грубых булыжников. Олег сидел за кухонным столом, пальцы щелкали по клавиатуре, на Юлию даже не поднял глаз, проговорил рассеянно: -- Ну как?.. На плите, что незаметно переходила в стол, ровным рядком стояли странного облика и формы не то сково-родки, не то особые кастрюльки с наворотами. От наплы-ва ароматов Юлия громко сглотнула слюну. -- Спасибо, -- ответила она торопливо, -- море чудес-ное... Что ты тут творил? Не отравишь? Он отмахнулся: -- Да это не я... Я ленив, все делает автоматика. Я зап-рограммировал ее давно. -- И ты все время ешь одно и то же? -- Да нет, этот паразит готовит выборочно, -- буркнул он. -- Сам себе генерирует рецепты. Ты хорошо искупа-лась?.. -- Все понятно, -- ответила она. -- Это значит, зай-мись дальше сама, накрой на стол, разложи по тарел-кам?.. Не возражай, я сделаю это с огромным удовольствием! Даже... со счастьем. Только ты уберись со своим чертовым компом! -- Мешаю? -- Конечно! -- Я думал, места хватит... -- При чем здесь место? -- удивилась она. -- Ты что, не понимаешь? Он убрался со своим ноутбуком, но в глазах его чита-лось ясно, что не понимает. Юлия жадно вдохнула аро-маты, сердце ее трепыхалось, но душа трепетала в пред-вкушении важных открытий. Олег все-таки не ушел, пристроился с ноутбуком на подоконнике. Похоже, он из тех чокнутых, кто в еде ви-дит только калории, белки и углеводы с витаминами. На-прасно электронный повар старается, этот сожрет все, не поморщится, но и не похвалит... -- Понравилось море? -- спросил он с сомнением. - Конечно, не Урал, но все-таки... Юлия приподняла крышку, в лицо ударила волна за-пахов. Стараясь понять, что же там готовится такое, от чего желудок начинает кувыркаться, она ответила искренне: -- Я даже не знала, что море может быть такое чис-тое и... человечное. Я впервые на море, но словно в нем родилась. Нет, не как Афродита, нечего лыбиться, а как кистеперая рыба, что отсюда полезла на берег! Отсюда, чувствую, и древние эллины ходили на завоевания... -- И не только, -- ответил Олег. Он покосился в окно, на лицо упал отсвет голубой шири моря, сказал нараспев: -- "...И воззвал он тогда к Богу, упрашивая пойти со своими людьми к морю, дабы..." Она прервала удивленно: -- Таких слов в Библии нет! Олег удивился: -- Да?.. Гм... Было же... Когда же подчистили?.. -- Ты уверен, что было записано так? -- спросила она насмешливо. Умничающий шпион -- это что-то новое. Библия -- это не устав строевой службы. -- Что у тебя за перевод? В твоем компе. -- При чем тут комп, -- ответил он мирно. -- Я сам диктовал одному писцу... -- Тогда уж писал бы сам! -- Не могу, -- признался он. -- У меня почерк! Кури-ца лапой нацарапает лучше. Компьютеров еще не было, а вручную я как привык к прафиникийскому письму... гм... а жаль, что такой кусок утерян. Помимо чисто эстетической ценности -- в юности мы все поэты, -- были и какие-то ценные сведения... которые ну никак не могу вспомнить. Впрочем, если не могу вспомнить, какая из них ценность?  Да уж, -- ответила она. -- Если не знал да еще и забыл, то -- тяжелый случай. Раз уж ты отпустил прислу-гу то на стол подавать должна я?..  А так же убирать во всех комнатах, -- согласился он. -- А сколько здесь комнат? -- Откуда я знаю? -- удивился он. -- С чего бы я стал считать комнаты? Она помолчала, ошарашенная такой наглостью. Для человека, привыкшего считать не просто комнаты, а квадратные метры... даже сантиметры принимаются во внимание!.. он сказанул почти богохульство. Целый на-род, целая культура родилась и расцвела чахлым цветом на квадратных метрах общей и жилой жилплощади, а этот наглец "не считал!". Святотатец. -- А как?.. -- спросил он. Она оборвала: -- Молчи! Я буду есть. Она в самом деле не проронила ни слова, пока не ото-двинула последнюю тарелку. Правда, рот был все время забит, да и пожирала все с такой быстротой, что обед кончился, как ей показалось, едва начавшись, но в желуд-ке теперь чувствовалась немалая тяжесть, а в талии она стала похожей на пингвина. Олег с нахальной улыбкой поставил на стол кувшин с охлажденным соком. -- Местное. Отведай. Она кивнула на плоский экран метр на метр, вмонти-рованный в кухонную стену. -- Это что? -- спросила она. -- Телеэкран или... -- Скорее "или", -- ответил он. -- Но телепрограммы принимает тоже. Ее обожженное специями горло жадно впитывало про-хладный сок, не давая добраться до желудка. Она наполнила уже третий стакан, а на ладони Олега из ниоткуда возникла коробочка пульта. Пощелкал кнопками, но по всем каналам передавали богослужение. Шла репетиция великого празднования встречи третьего тысячелетия. Нелепо одетые жрецы в богатых одеждах, рассчитанных на бедных дикарей, важно взмахивали кадильницами, вель-можи и князья чинно стояли рядами, в руках свечи. Юлия попробовала пить сок медленнее, но теперь он впитывался еще во рту. Слова с экрана неслись непонят-ные, хотя рясы знакомые... -- Греки? -- поинтересовалась она. -- Просто мерзавцы, -- отмахнулся он. -- Еще Тертуллиан жаловался, что, как только принадлежность к хрис-тианам стала помогать в продвижении по службе, тут же тысячи мерзавцев, которые вчера еще истребляли хрис-тиан, приняли крещение. Юлия ревниво косилась на великанский экран. При таких размерах зерно должно быть с кулак, но на самом деле изображение настолько натуральное, что она почти слышала запахи ладана и потных тел священников. -- Да, это и сейчас... знакомо. -- Что делать, -- сказал он горько, -- на этих мерзав-цах мир держится! Без них было бы хуже. Не приди они в христианство, бедные идеалисты сами бы погубили веру Христа надежнее, чем любые враги. Вон, к примеру, Совнаролла... Честнейший идеалист. Христос с топором. Ведь если бы Христа не распяли, а, к примеру, он бы выжил и победил бы? Вот тогда-то и начался бы самый кровавый террор!.. А эти мерзавцы, защищая свои амба-ры, сумели из христианства создать такую силу, такую мощь, что она как огненный таран прошла по многим и. многим странам и народам. Юлия кивнула на экран: -- Но что же теперь? Это ж отвратительно!.. Я была христианкой, когда оно попиралось властью... или я ду-мала, что попирается, а теперь, когда власть всеми сила-ми поддерживает лижущую ее церковь... нет, я просто не могу. Олег сказал хладнокровно: -- А почему нет? Какой бы строй сейчас ни объявили, все равно эти парни будут наверху. Возобладай теократия, то президент станет Верховным Патриархом, его коман-да -- Священным Синодом, победи сейчас язычество -- президент станет собственноручно, как делали древние князья, рубить головы на жертвенной плите, принося че-ловеческие жертвы богам, топить самую красивую девку в Москве-реке, дабы боги послали дождь... Во главе лю-бого племени, империи, воровской шайки всегда стоят прагматики. Мерзавцы, понятно, грабят и обжираются в оргиях, но от честных идеалистов беды было бы гораздо больше. Одно строительство коммунизма чего стоит! Она спросила враждебно: -- Коммунизм разве строили не сволочи? -- Я ж говорю, хуже! Хуже, чем сволочи, -- это чистей-шие души. Но строить коммунизм в одной России, пусть даже в СССР, среди всех остальных стран, что к коммуниз-му вовсе не рвались... было просто наивно. Поведение строителей коммунизма напоминает поведение непьюще-го человека, да еще бегающего по утрам трусцой, среди нашего обычного люда. Во-первых, начинают тыкать паль-цем и посмеиваться при виде бегущего человека. Посмеиваться над его диетой, гимнастикой с гантелями. Дурью мается, хочет быть лучше всех!.. Мы ж пьем, по бабам шляемся, плюем на все режимы... И вот начинается: да выпей, да посиди с нами, да полежи, да ты нас не уважа-ешь... В конце концов и сам идеалист устает от постоян-ного давления. Наш мир таков, что того, который караб-кается наверх, не только не хвалят, но и осуждают. Над ним смеются, ему ставят палки в колеса. И человек спер-ва раз-другой делает себе поблажки, за что соседи тут же начинают хвалить, а затем, ко всеобщему ликованию, и вовсе отказывается от здорового образа жизни. И тут же все начинают его любить, поздравлять, кто-то задарма на-льет стакан водки... Пей, будь как мы все. Она смотрела на него недоверчиво. -- Ты это всерьез? Он усмехнулся, не ответил. Она вытрясла из кувшина последние капли, взяла пультик и попробовала искать сама. Судя по количеству каналов, этот плоскоэкранный телевизор принимает все телепередачи Земли, а то и с Марса. Сколько Юлия ни давила на кнопку, означающую "Давай следующий!", на экране с готовностью выскаки-вала новая картинка, успевала квакнуть нечеловечески тут же сменялась другой. Глава 24 Олег, забыв, что он теперь граф Монте-Кристо, при-нес с подоконника ноутбук, грубо отодвинул посуду, а глаза его уже жадно уставились в экран. Юлия вздохнула, встала и взяла в руки широкое блю-до, где совсем недавно был, судя по косточкам, огромный гусь. Или лебедь. Олег вяло удивился: -- Ты в самом деле собираешься мыть посуду? -- Но ты же сам отпустил прислугу! -- Ну и что? -- ответил он рассеянно, пальцы топта-ли клавиши, а глаза следили за бегущими символами. -- Поужинаем в красном зале. А это уберут, когда вер-нутся. -- Из десятидневного отпуска? -- удивилась она. -- Олег, у тебя как с головой? Он на миг поднял на нее глаза: -- А, черт, не подумал. Но я ж и не говорил, что я та-кой умный, верно? Она пробежала по его могучей фигуре оценивающим взглядом: -- Да, ты больше из тех, кто думает кулаками. Олег бледно улыбнулся. Правую щеку начало дергать, он чувствовал, что вот-вот за тиком придет боль, а потом нахлынет слабость, когда он не сможет даже устоять на земле. -- Мне надо поработать, -- сказал он, -- а ты пока походи по замку. Если хочешь, конечно. -- По замку Синей Бороды? -- уточнила она ядовито. -- Только скажи, в какую комнату нельзя заглядывать. Он развел руками: -- Я учел судьбу несчастного графа. Комнатка с тру-пами замурована. -- Слава Богу, -- сказала она. Он проводил ее коротким взором, а пальцы уже дали команду ввода. Модем тихонько пропищал, на экране компьютера пробежали длинные строки: комп педантич-но отчитывался, где и какой барьер преодолел, пока сиг-нал добирается через шлюзы, пароли, пролезая в щели, оставленные для особых случаев. Вспыхнула табличка с просьбой ввести двенадцати-значный код. Пальцы быстро простучали, на это отво-дилось всего полторы секунды, успел, на экране появилась просторная комната. Ему показалось, что в лицо пахнуло горным ветром, резким запахом, словно с экрана плеснули нашатырем. В глубине комнаты что-то сдвинулось, затем из тумана быстро появился очень высокий человек, он сошел бы за баскетболиста, подошел к экрану. На Олега с бешен-ством взглянули пронзительно синие глаза. Олег молча смотрел на вздрагивающие губы Яфета. Тонко вырезанные ноздри раздуваются бешено, словно тот не то пробежал только что пару миль, то ли, как охотничий пес, ловит аромат дичи. Белые как снег во-лосы на этот раз коротко пострижены, брови лохматые, кустистые, такие же снежно-белые, из-за чего синева глаз кажется неестественной, от нее по спине бегут хо-лодные мурашки. Бешеная сила, что так возросла в Яфете за последнее столетие, буквально проламывалась через пространство, не терялась, превращенная в радиоволны, и сейчас Олег ощутил знакомую дрожь, как всегда в последние годы, когда общался с Яфетом. -- Приветствую тебя, Олег, -- сказал Яфет первым. Он говорил быстро, щека дернулась, дважды оглянулся за край экрана. -- Приветствую... Я сам хотел с тобой связаться, но отыскать не мог. Ого, да ты и сейчас за тремя паролями! Сразу даже не понять, где ты есть... Что-то случилось? -- Ничего особенного, -- ответил Олег угрюмо. Он го-ворил медленно, процеживая слова сквозь зубы. -- И тебя приветствую, благородный Яфет. Просто... восхотелось уединения. Что ты желал? Яфет на миг запнулся, глаза расширились. В них были страх, жадное нетерпение и восторг. -- Я говорил с членами Совета, -- выдохнул он с такой силой, что Олег почти ощутил волну жара. -- Я го-ворил!.. Он снова умолк. Олег видел, как заработал его ка-дык, а на бледных щеках выступил лихорадочный румя-нец. Щека снова дернулась, тонкие губы нервно вздра-гивали. -- Догадываюсь, -- проговорил Олег, -- о чем был раз-говор. -- Да! -- быстро сказал Яфет. -- О "Башне-два". Мне удалось убедить... почти всех! -- С твоим жаром это возможно, -- заметил Олег. -- И что же? Яфет взглянул ему прямо в лицо. Олегу показалось, что с экрана на полную мощность бьют два голубых луча боевых лазеров. -- Проект такого масштаба, -- ответил Яфет все так же быстро, -- требует единогласия. Но ты всегда был сторон-ником крутых поворотов истории! Я же помню, кто выз-вал Великое переселение народов, кто сокрушил весь античный мир!.. Да, признаю, ты тогда был прав, а я пе-реосторожничал... Но сейчас как раз твой случай!.. Где ты проходил, там сто лет трава не росла, а вороны и волки жирели, растаскивая трупы павших. Сейчас пришла пора прекратить, даже железом и кровью... если понадобится, но перейти окончательно... Олег, ты видишь, мы уже в состоянии прекратить вести историю племен и народов! Даже прекратить вести государства. А наконец-то начи-наем вести -- человечество! Ты же видишь, мы сблизили народы достаточно, чтобы... Олег прервал: -- Яфет, со мной хитрить не стоит. Называй вещи сво-ими именами. Мы все знаем, что ты называешь сближе-нием... Я -- против! Монокультура опасна, несмотря на прогнозируемый скачок прогресса. Увы, этот скачок про-длится недолго. --- Но мы успеем запустить космические корабли! -- сказал Яфет яростно. -- Успеем забросить колонистов на планеты!.. Если астероид все-таки ударит в Землю, то род людской не погибнет!.. Олег сжал челюсти. -- А ты уверен, что путь к звездам -- самый лучший путь? -- Уверен! -- Насколько? -- На все... девяносто девять процентов! Мертвая тишина наступила, казалось, не только в ком-нате, но и на всем пространстве между Олегом и Яфетом. -- Девяносто девять, -- сказал Олег, -- это почти сто... когда рискуешь монеткой в кармане. Или замком на ос-трове. Но когда выбираешь путь для всего вида челове-ческого... Нет, даже ради единственного процента стоит распылить ресурсы. Я -- против! Яфет резко поднялся. Лицо полыхало гневом, волосы встали дыбом, между ними проскакивали голубые искорки. -- Я поставлю вопрос на общее голосование, -- сказал он быстро и резко. Олег предостерег: -- Для этого надо всех собрать в одном месте. Не те-лемост, а лично. -- У всех уже есть свое мнение! -- выкрикнул Яфет. -- Знаю. Но если изменится в процессе дискуссии? Когда члены Совета заново посмотрят на факты и вы-воды, а не будут кормиться готовыми выводами? Яфет нахмурился: -- Ты хочешь сказать... неужели ты хочешь сказать, что я фальсифицирую данные? Олег выставил ладони: -- Ни в коем случае! Но твое обаяние... скажем так, хотя я бы назвал это иначе, накладывает свой отпечаток. Я хочу, чтобы члены Совета выслушали не только твои горячие речи, но и мои... не столь пламенные. Яфет, я же знаю, что операцию "Вавилонская башня-два" все чаще между собой называют "Реванш Яфета". А это, извини, привносит личное... Яфет несколько мгновений испепелял его взглядом. Олег чувствовал себя неуютно, ибо Яфет был тем, чего недоставало ему самому, -- сама чистота, сама искрен-ность, праведность. Яфет в самом деле страдает за каж-дого невинно убиенного ребенка. Что, впрочем, не по-мешало ему на днях послать бомбить горные селения сепаратистов, где этих ребенков больше, чем тараканов. -- Хорошо, -- выдохнул Яфет. -- Я их соберу, даже если придется доставать со дна морского! Готовь свои доводы. Олег напомнил неохотно, через силу: -- Помни, у меня есть еще и право вето. Яфет почти прошипел: -- Посмотрим, сумеешь ли ты вспомнить о своем пра-ве, когда будешь смотреть в глаза всем шести Тайным! Юлия бродила как в зачарованном замке спящей ко-ролевы. Король и все придворные заснули, музыканты спят, железные фигуры рыцарей в полных боевых доспе-хах нерушимо застыли у входа на лестницы, почти у каж-дой двери и на лестничных пролетах. Монархи и великие полководцы смотрели со стен строго и неодобрительно. Юлия ежилась, но мужествен-но тянула на себя массивные ручки, всякий раз вступа-ла в неизведанные миры. Когда она пошла отыскивать Олега, он все так же си-ротливо сидел на кухне перед компом. Через широкие окна смотрела огромная греческая луна. На лицо Олега падал призрачный свет от экрана, от окна лунный свет так же призрачно обтекал его фигуру, ей он показался нереальным, словно созданным гигантом компьютерной индустрии. Облитые серебряным светом кухонные столики, шкаф-чики и прочая мебель выглядели странно непривычно, словно она оказалась в виртуальном мире, очень реальном, но в то же время и неожиданном, когда согнувшийся в тени разбойник с ножом оказывается газовой плитой, страшная фигура великана -- массивным холодильником, но в то же время привычная посудомоечная машина может разогнуться с ревом в нечто чудовищное, а в руке блеснет не заурядный нож, а что-нибудь посмертоноснее... Лицо Олега за время ее прогулки по дворцу еще больше вытянулось, исхудало. Глаза ввалились, скулы торчат остро, кожа натянулась. Он не выглядел таким изможденным, даже когда поднялся после тяжелых ра-нений в "Национале". Теперь Юлия была уверена, что он в самом деле был тяжело ранен, не могли же эти парни из спецслужб все так промахиваться! Ощутила, что вот так, не поворачиваясь, он все равно видит, как она стоит и как поднимает руки, даже знает, во что одета и как именно заплетены ее волосы. -- Трудности? Он предостерегающе поднял палец. На экране мони-тора появилось крупное мясистое лицо. Выпуклые глаза взглянули на Юлию с такой силой, что она отшатнулась. Мощь этого человека просачивалась сквозь пространство и выплескивалась с монитора, как падающие глыбы с вершины гор. -- Олег? -- донеслось с экрана рычащее. -- Какими судьбами?.. Я слышал, ты снова исчез... -- Исчез? -- переспросил Олег, насторожившись. -- Не то в пещеры, по своей привычке, -- объяснил краснолицый, -- не то в юродивые, как тоже любишь. Ну, в хиппари... Морда у тебя что-то больно вытянутая. За-хворал? Он говорил мощно, патетически, каждое слово -- боль-шими буквами, словно стоял на каплоке. Фразы выходи-ли болтовые, неторопливые как танки. -- Тилак, -- проговорил Олег. -- Тилак, мне нужна помощь. Что-то творится не совсем то, что по нашим расчетам должно твориться. Такое впечатление, что вме-шалась... третья сила. А этого, как сам понимаешь, про-сто быть не может, верно? Я просто не могу поверить, что Яфет внезапно ринулся достраивать башню в оди-ночку! Глаза краснолицего вперились в Олега. Юлия затаила дыхание. После паузы Тилак прорычал уже тише: -- Он никогда не был в одиночестве. Ты -- часто, он -- никогда. Сейчас с ним двое или трое из Тайных. Можно сказать, в спайке. Они не только говорят, даже мыслят одинаково. -- А ты? -- спросил Олег. Тилак буркнул еще тише: -- Сам знаешь, я чаще рушил... чем строил. Но сейчас, мне кажется, Яфет прав. -- Ты его поддерживаешь? Глаза Тилака погасли, он даже посмотрел мимо Оле-га. Голос стал совсем тихим: -- Общий сбор назначен через три дня?.. Да, мне Яфет сообщил. Извини, Олег, но на этот раз я, похоже, под-держу Яфета. -- Похоже? -- Наверняка, если хочешь точности. -- Спасибо за откровенность, -- прошептал Олег. Экран погас. Олег некоторое время смотрел сквозь него бараньим взором, губы шевелились. Юлия спросила почему-то шепотом: -- Кто был этот... странный человек? Олег вздрогнул, оглянулся на нее так, словно увидел впервые в жизни. И даже не заметил, что она в самом деле красивая.  Аттила, -- буркнул он наконец. Она отшатнулась: -- Аттила? Какой Аттила? Он пожал плечами: -- Ты могла бы предположить, что это... продюсер модной рок-группы. -- Перестань! Как будто такой бесчеловечный зану-да, как ты... Нет, это может быть только такой же зверь, как и ты! Исполнитель, убиватель... как тот бедолага сказал -- гасильщик! Морда-то, морда! Вылитый Атти-ла Бич Божий! -- Ты говоришь так, -- предположил Олег, -- словно сама помнишь те времена. Хотя ты на диво прозорлива. -- Что он хочет? -- спросила она саркастически. -- Восстановить империю гуннов? Олег поморщился: -- Неужто думаешь, что годы ничему не учат? Ма-лышка, мало кому из... из таких удалось избежать со-блазна побывать каганом, королем или даже императо-ром! Но никому... ни одному человеку, я говорю о тех... кто вошел в Совет Тайных, не захотелось остаться им, надолго. Это все басни о королях, которые проводят годы и десятилетия в оргиях. Годы -- да, но эти радос-ти рабов даже самого глупого не могут держать долго. Рано или поздно, а чаще рано, чем поздно, они начи-нают искать более сильные радости... -- Наркотики? -- Творчество, -- ответил он просто. -- И не разруше-ние! Это слишком просто. Самое сладкое -- созидание. Он скупо усмехнулся. Юлии даже не приходится врать, ей в голову не может прийти, что речь идет о настоящем Аттиле. Хотя познакомился с ним давно, еще в эпоху Переселения народов, но больше знал его по тем забавам, как тот их называл, которые словно эпидемия захватыва-ли интеллектуальную часть населения России, а то и всей европейской части мира. Открыв для себя такого древне-го математика и поэта, как Омар Хайям, он пришел в восторг от его рубаи, читал взахлеб, а потом, как всякий помешанный, попытался распространить свое увлечение на весь мир. Но у долгоживущих больше сил и возмож-ностей,