л, а какой-то дикий: могучие руки покрыты густыми черны-ми волосами, на груди курчавятся такие заросли, что поднимаются к горлу, подбираются даже к блестящим валунам плеч. На нем черная борцовка, что только вы-ставляет напоказ все эти горы мышц, плиты грудных мускулов, толстую шею... Она рискнула взглянуть ему в лицо, сердце застыло, как упавшее на груду колотого льда. В глазах незнаком-ца была смертельная тоска. Юлия не могла представить, чтобы такие теплые с виду темно-коричневые глаза мог-ли излучать подобную боль, тоску, скорбь. -- Ну и че? -- буркнул он неприязненно, и Юлия по-спешно напомнила себе, что это лохматый зверь, всего лишь зверь, хотя и сильно тоскующий. -- Че тебе надо? Она с изумлением увидела, что ее неустрашимый Олег впервые не в своей тарелке. Улыбка стала заискивающей, взгляд заметался по столу, по сторонам, отыскал через стеклянную дверь продавщицу, что одновременно была и официанткой: -- Девушка, еще мороженое! Незнакомец прорычал: -- Смеешься? Мне -- мороженое? -- Мрак, здесь не жарят мясо, -- ответил Олег иска-тельно. -- Юля, это мой старый друг... очень старый! Зо-вут его Мрак, он только с виду злой, но где-то в глубине, в самой глубине... на донышке... Мрак хмуро кивнул Юлии, тут же перенес тяжелый, как каток, взгляд темно-коричневых глаз на Олега. Тот словно бы стал меньше ростом, вмялся в сиденье. Ярко-красные волосы стали просто рыжими, а зеленые глаза потускнели. -- Что случилось? Юлия терялась в догадках, она что-то не видела, ког-да это Олег договаривался о встрече, однако Олег, ничуть не удивившись, развел руками: -- Мрак, мне очень худо. Я просто боюсь. Мрак фыркнул: -- Вот новость! Да не было часа, чтобы ты не трясся! Олег поморщился, бросил быстрый взгляд в сторону Юлии, пояснил торопливо: -- Тут не просто страх. За мной сейчас охота по всей планете! Даже на дне морском едва не достали. Мрак буркнул: -- Мир широк! А магии теперь нет. -- Но есть Интернет, -- ответил Олег тоскливо. -- Ты не веришь, но скоро о каждом будет известно: где в этот момент, с кем, что делает, как себя чувствует. Куда там магии! Еще сутки... и на одном островке разберут развалины. Как только увидят, что моего трупа там нет... Мрак насторожился: -- Чего? -- И тогда охота начнется снова, -- закончил Олег. -- Чего? -- повторил Мрак грозно. -- Ты хочешь ска-зать, что они пойдут по твоим следам?.. Ах ты ж сволочь!.. Так они ж придут и к... Он бросил быстрый взгляд на Юлию, проглотил какое-то имя. Смуглое лицо налилось кровью, это было устрашающе, Юлия затрепетала, как зайчик пе-ред волчьей пастью. Олег с самым несчастным ви-дом поковырялся в мороженом, бросил ложечку. Взгляд его зеленых глаз был угнетенным, как у побитого пса. Юлия тут же, несмотря на страх, возненавидела этого Мрака. -- Мы не в состоянии спрятать горы, -- ответил Олег, -- но мышек спрятать легко. -- Черт бы тебя побрал! -- сказал Мрак яростно. -- Хорошо, хоть не Ящер, -- ответил Олег. -- Уже при-выкаешь. Юлия, к тебе большая просьба. Вернись к Еле-не... ну, мы там только что были. Позови ее! Ты сможешь найти слова. Юлия поднялась. Это звучало таинственно и загадоч-но. Так, наверное, отдают важные приказания агентам, не сообщая им не только всего, а вообще ничего не сообщая, чтобы, попавшись, ничего не выболтали. -- Можете заказать нам по мороженому, -- ответила она тоже загадочным голосом. -- Я думаю, Елена пред-почитает шоколадное. И удалилась, слегка покачивая бедрами, спина прямая, ноги длинные, уже зная точно, что они говорят, глядя ей вслед. Или, по крайней мере, думают. Но они вслед не смотрели. Олег смотрел в стол, а Мрак смотрел на Олега. -- Опять какая-то гадость? -- Мрак, -- ответил Олег укоризненно, -- я не так уж и часто тебя тревожу... По пальцам можно пересчитать случаи, когда я к тебе вот так за помощью! Мрак хмыкнул. Что по пальцам, все верно. Толь-ко эти пальцы должны быть пальцами тысяченожки. К тому же тысяченожка должна быть мутанткой. По крайней мере, у нее не пять пальцев на каждой ноге, как у человека, а побольше, побольше... Да и некото-рые "отдельные случаи" тянулись годами и десятилетиями. -- Рассказывай! Елена открыла входную дверь сразу, едва палец Юлии коснулся кнопки звонка. Глаза были заплаканные, нос распух, на щеках блестели мокрые дорожки. Юлия протя-нула руки в инстинктивном материнском жесте, и дюймовочка бросилась ей на грудь, зарыдала. Худенькие плечики тряслись, а на спине, не тронутой так необходимым жен-щине шейпингом, сиротливо вздувался ряд позвонков, по-хожих на прорастающий гребень маленького дракончика. -- Он... исчез! Юлия ладонью выловила ее заплаканное личико, что заливало слезами новую блузку, заставила посмотреть ей в глаза. Губы Елены, не тронутые татуашью, красиво рас-пухли, дрожали. -- Лена, -- сказала она участливо, но властно, сладос-тно чувствуя себя тоже шпионом, работником грязной и тайной войны, -- ты нечаянно вляпалась в одно дело... Но не пугайся! Может быть, тебе это понравится... как однажды понравилось мне. На нее смотрели перепуганные глаза ребенка. Вряд ли этой женщине меньше лет, чем ей, но прикидывать-ся школьницей ей удается неплохо. Хотя это не прикидыванье, каждая женщина выбирает себе маску, роль, личину, которую теперь красиво зовут имиджем, и но-сит ее всю жизнь, меняя очень-очень редко. Вон даже слезы от страха мгновенно высохли. -- Что, -- прошептала она с ужасом -- этот пес был...какого-то мафиози?.. -- Да нет, -- удивилась Юлия. -- Не совсем... -- Я же его не украла!.. Он сам пришел! -- Так и скажешь, -- ответила Юлия непреклонно. -- Запри квартиру, а то как дуры стоим на пороге. Пойдем, нас ждут тут совсем рядом. -- Я никуда не пойду! Она пыталась отстраниться и юркнуть обратно, после чего запрется на все замки, засовы, накинет цепочки, будет дрожать всю оставшуюся жизнь. Юлия удержала, нее мышцы крепче, сказала настойчиво: -- Ехать не надо. Уже размечталась о мафиози в черных лимузинах с бронированными стеклами?.. Просто двое мужчин едят мороженое в двух кварталах отсюда. Даже не коньяк пьют, а мороженое жрут, как будто и не мужчины! Один из них, судя по всему, твой недав-ний знакомый. Я велела заказать для нас шоколадное, твое любимое. Бровки Елены поползли вверх, в глазах мелькнул но-вый испуг. -- Откуда ты знаешь? "У тебя на лбу все написано", -- хотела ответить Юлия, хотя ощутила удовлетворение, что угадала так точно. Бедное перепуганное существо дрожащими лапками заперло дверь, трижды промахиваясь мимо замочной скважины, затем Юлия усадила его в лифт и вывела на улицу. -- У меня нет знакомых мужчин, -- прошептала Елена. -- Совсем? -- Совсем. -- Так не бывает, -- отрезала Юлия. -- У меня так. На службе одни зануды и подхалимы, на улице -- бабники, в транспорте -- хамье и хулиганы... Глава 33 Вазочки с мороженым перед Олегом и Мраком уже опустели, оба беседовали вполголоса. Но Юлия вдруг ощутила, что оба не просто сидят и балдеют, как двое мужиков после работы, что раздевают глазами всех жен-щин и прикидывают процент податливости. Эти явно видят и оценивают каждого прохожего на предмет, есть ли заплечная кобура, куда метнется при перестрелке, а когда Олег вскинул голову и чуть хохотнул, она знала, что он просканировал взглядом крыши домов на той стороне улицы, заметил, кто и за каким выступом мо-жет прятаться со снайперской винтовкой. -- Здравствуйте! -- сказала она. -- Прошу познако-миться, моя подруга -- Лена. Лена, этого рыжего зовут Олегом, я его присмотрела для себя, а этим лохматым можешь заняться ты. Если он в твоем вкусе, конечно. Улыбнулась, показывая тупым мужчинам, а заодно и Лене, что это она так шутит. Олег вскочил и придвинул Елене пластмассовое кресло. -- Лена, -- сказал он доверительно, -- вы не пугай-тесь... и очень простите нас! Сложилась пренеприятнейшая ситуация, в детали не могу, простите... но вам нужно пару дней... от силы три, не показываться у себя дома. Есть родители, знакомые, у которых можно будет переж-дать это время? Елена опустилась как на иголки, сидела ровненькая, словно суслик возле норки, готовый каждый миг юркнуть обратно в убежище. Она вздрогнула, оторвала взгляд от хмурого Мрака, тот противно скреб ложечкой в пустой вазочке, переспросила: -- Переждать? Зачем? -- Я не могу всего объяснить, -- сказал Олег. В его голосе Юлия в самом деле уловила смущение. -- Здесь задействованы интересы ряда спецслужб. Через пару дней все благополучно разрешится... и все вернется на свои места. Признаюсь, это моя вина, только моя! Если к Юле я заглянул с определенной целью, то к вам... это было непростительно! Юлия видела, как скривился мужчина, которого Олег называл Мраком. Похоже, Мрак ни на йоту не верит, что к Елене он заглянул просто так, не подозревая, что под-ведет ее под удар. А что к ней, то можно догадаться, с какой определенной целью, если то была не случайность, что он так кстати поблизости... -- Чтобы вам не тревожиться, -- продолжал Олег, -- за свою квартиру, можно поручить соседке наблюдать за нею, поливать цветы, кормить рыбок... Ах, нет рыбок? Тогда еще проще. А на работу вы представите справку. Да откуда угодно! Хоть из поликлиники, МЧС, милиции, ФСБ -- это все нам подконтрольно. Елена смотрела на них поочередно большими детскими глазами. Губы ее задрожали, глаза медленно начали наполняться слезами. Мрак зарычал, ложечка в его пальцах звонко хрустнула. Юлия поспешно обняла девушку за плечи, шепнула: -- Я попалась точно так же... Но возвращаться не за-хотела сама! Не трусь, я с тобой. Елена прижалась к ней, как испуганный ребенок. Сле-зы покатились градом, сквозь всхлипывание прорвалось: -- Я думала... я думала... вы Лохмача нашли!.. Выкуп потребуете... Я все отдам, только верните, если он у вас... Мрак громко крякнул. Лицо потемнело, шрам пуга-юще налился кровью, края вздулись багровыми валика-ми. Коричневые глаза стали черными. Непроизвольно он протянул огромную лапу. Юлия видела, как широ-кая, словно лопата, ладонь накрыла крохотную лапку Елены. Та жалко дернулась, будто новорожденная чере-пашка пыталась вылезти из-под наваливающегося асфальтоукладчика, жалко замерла. Под бледной кожей часто-часто забилась тонкая жилка. -- А кто вы? -- Друзья, -- прогудел Мрак. -- Просто друзья. Она посмотрела в его темное лицо, из ее груди выр-вался прерывистый вздох, словно после долгого плача. -- И что, -- спросила она жалобно, -- мне совсем нельзя сейчас вернуться? Мрак враждебно посмотрел на Олега. Тот виновато развел руками: -- Вы уж простите нас... -- Нас? -- буркнул Мрак. -- Меня, -- поправился Олег. -- Я наломал дров... Но мы постараемся вам все возместить, правда. Юлия взглядом дала понять этой женщине-ребенку, что если они даже всегда врут, то этому утверждению ве-рить можно. Елена вздохнула, голос ее был тоненьким и жалобным, словно у зайчика под лапой волка: -- Мне в самом деле можно позвонить? Олег кивнул на телефонную будку шагах в десяти: -- Там трубка вроде бы еще цела... Вот монетка. -- Я только предупрежу соседку, -- сказала Елена то-ропливо. -- Чтобы заглядывала.... -- У нее ключ? -- Нет, но я скажу, чтобы взяла... Там, под ковриком... Она торопливо ушла, все еще не веря, что ей такое позволили, а на лице Олега проступило сильнейшее от-вращение. Есть еще на свете вороны, что держат ключ под ковриком! "А что ты думал, -- ответила ему Юлия взглядом. --Воры знают, к кому идти. А если сидишь полуголодная, зарплату задерживают, да и той только на хлеб, туфли не на что починить, то вор не явится в страхе, что сам что-то обронит!" Елена дозванивалась долго, но, когда начала говорить, это заняло не больше минуты. Когда дверь будки откры-лась, Олег оставил на столе банкнот, прижал блюдцем, чтобы не унесло ветром, и все трое поднялись. От кафе Олег повел их дворами. Юлия удивилась, но смолчала, а когда проследила за взглядом Олега, кивну-ла, поняла. Мало кто помнит, что все центральные ули-цы просматриваются с помощью видеокамер, как милицейских, фээсбэшных, так и множества коммерческих структур, начиная от всемогущих банков и кончая мел-кими частными фирмочками. За каждым бредущим прохожим можно проследить, увеличить его лицо, сделать снимок, сличить фото с пред-полагаемыми преступниками, а в случае подозрения в пластической операции -- сравнить замеры черепа, такая операция никакому хирургу не по зубам. Как ни прячь лицо, человека выдаст походка, жест, что хранится в ком-пьютерной памяти, а если слишком долго будешь отво-рачиваться, то из какого-нибудь здания по дороге выйдут крепкие ребята и спросят, как пройти в библиотеку. Со спутников фиксируется движение автомобилей, случаи нарушения, пробки на дорогах, можно рассмот-реть даже отдельных прохожих, но, к счастью, оптика пока еще не позволяет вести тотальную слежку. Так что дворами, через детские площадки, мимо огромных му-сорных баков, через хоккейную площадку, что приспо-собили под выгул собак... Когда устраиваются митинги, сходки -- куча телека-мер с разных углов бесстрастно снимают на пленку как ораторов, так и слушателей, фиксируют их выражения лиц, движения глаз. Затем компы систематизируют пор-треты, укладывают в файлы картотек. Если к кому-то не пришла милиция по поводу разбитого стекла в автомо-биле, то вовсе не потому, что никто из властей не заметил. Просто в ФСБ этот человек отныне на заметке. Так, для нужного случая. Юлия шла по правую руку от Олега, отстаивая свое право помощницы, Елена пристроилась возле могучего Мрака. Наконец Олег оглянулся по сторонам, приглушил голос: -- Юлия... Нам, наверное, придется сегодня оказаться в другом... климатическом поясе. Заскочи хотя бы вон в тот магазин... подбери солнцезащитные очки для всех нас. Для Елены... присмотри необходимые аксессуары. -- Все поняла, -- сказала Юлия. -- Где вас искать? -- Как ни странно, в пределах видимости. Видишь во-о-о-он дом? Высокий, из красного кирпича? Два-дцать седьмая квартира. -- Через полчаса ждите, -- ответила Юлия. Она взяла из его руки толстый бумажник, подхвати-ла Елену под руку, между лопаток кольнул насмешли-вый взгляд Олега: "Как же, через полчасика! К ночи если выберетесь из такого магазина, то вроде бы и не женщины..." "А вот и будем через полчаса, -- мстительно сказала себе Юлия. -- Посмотрю на ваши рожи!" Елена шла покорно, глазки на носки своих туфель, потом вдруг спросила внезапно: -- А кто этот... Мрак? -- Не знаю, -- ответила Юлия. -- В нашем деле чем меньше знаешь, тем лучше. -- Да-да, -- торопливо сказала Елена, она трусливо сгорбилась и посмотрела на Юлю со страхом и боязли-вым почтением, -- я понимаю... -- Но вряд ли простой соратник, -- закончила Юлия задумчиво. -- Почему? -- Соратники друг к другу спокойнее дышат. А эти то ненавидят друг друга, то жизнь готовы отдать... -- Мне тоже так показалось, -- призналась Елена. Этот Мрак... только с виду такой угрюмый. А так он доб-рый и красивый. Юлия покосилась удивленно. Что добрый, и то сомни-тельно, но назвать такое страшилище красивым... Надо эту славную дурочку сводить к окулисту. Елена переступила порог магазина, зябко вздрагивая, несмотря на жару. Огромные роскошные двери, массив-ные золотые ручки, толстые стены -- все действует на нервы, чувства, угнетает явно и бесцеремонно. Юлия поглядывала на нее искоса, раньше все это испытала на себе. Но сейчас охранники суетливо открыли перед ней двери, проводили такими уважительными взглядами, что она со смешанным чувством подумала: а нет ли в них в дверях прибора, что засек бумажник Олега с пач-кой валюты? Роскошный моложавый человек, одет с иголочки, бла-гоухает духами, поспешно шагнул им навстречу: -- Добрый день! Мы рады вас приветствовать в нашем салоне. Что вас интересует? Елена смешалась, Юлия сказала твердо: -- Солнцезащитные очки. Можно к ним еще какие-нибудь мелочи. Улыбка господина стала бледнее, он уже не таким ра-душным жестом указал на один из отделов: -- Там вы все найдете. Но учтите, там только для со-стоятельных клиентов. -- Потеснятся, -- ответила Юлия. Елена подошла к прилавку, ахнула и отпрянула. Там в самом деле был ряд очков, красивых и элегантных, они не кусались, а кусались, как заметила Юлия, махонькие кусочки пластмассы с выдавленными на них цифрами. Сперва ей даже показалось, что это номера телефонов. -- Вот эти, -- указала она. -- И эти... Нет, для меня вон те, но сперва мне надо снарядить подругу. Елена бледнела, смотрела умоляюще. Юлия перемерила на нее десяток солнцезащитных очков, выписала чек, потащила в другой отдел. Елена ахнула и прижала кулач-ки к груди. Красиво подсвеченные снизу и с боков, все-ми красками играли драгоценные камни в серьгах, брош-ках, заколках. Юлия критически оглядела Елену. Сердце ее билось гулко, в груди рос холодок восторга. Нет, все-таки в этом шпионстве что-то есть! И хотя Олег сказал, чтобы его бу-мажником и кредитной картой распоряжалась свободно, и хотя она сама видела его катер, вертолет, дворец, но пальцы дрожали, когда она указала на красивые серьги с крупными бриллиантами: -- А хочу примерить вот эти. Продавщица медленно вытащила сокровища, она сама прикасалась к ним так, словно это была бомба. Юлия ощутила, что сейчас все телекамеры смотрят на нее, а в закрытом кабинете перед экраном собралась вся служба безопасности магазина. Она приложила серьги к ушам Елены, отодвинулась на длину рук, осмотрела критически: -- Да!.. У меня глаз -- алмаз. Это именно то, что тебе подходит. Елена ахнула: -- Что ты говоришь? -- Наши мужчины могут нам делать подарки, -- отве-тила Юлия. -- Тем более, что доставили нам некоторые неудобства... Девушка, выпишите чек. Менеджер, судя по его повадкам, этот мужчина был менеджером, снова приблизился, теперь во взгляде уваже-ние, смешанное с недоумением. Юлия оглянулась, улыб-ка широкая. -- А у вас неплохой выбор!.. Здесь платить наличны-ми или по карте? Менеджер красиво поклонился. Глаза его излучали любовь и восторг такими красивыми женщинами. -- Как вам будет угодно! Как угодно. Здесь, в России, мы уже привыкли получать и наличными. Юлии страшно хотелось достать карту, но кольнул страх, что не сумеет воспользоваться, проще налом. Эти вот предприниматели, которые купюры крупнее доллара в жизни не видели, уже не падают в обморок, когда каждый из покупателей вытаскивает бумажник, набитый сотенными долларами. У них всю страну обшарь, сотен-ной не отыщешь, все в пластиковых карточках, а здесь никто меньше сотенной в бумажник не кладет... Елена сказала дрожащим голоском: -- Юлия! Перестань, не делай этого! -- Это еще что, -- сообщила ей Юлия заговорщицким тоном. -- Я там серьги с изумрудами присмотрела... Та-кие же яркие, как его глаза! -- У него глаза коричневые, -- возразила Елена. -- Теплые такие, добрые... -- Гм... Я не совсем про те глаза. Елена смутилась, щеки покраснели. Когда они вер-нулись, к продавщице выскочила еще одна. На поку-пательниц смотрели во все глаза. Вышла заведующая, дородная дама, одета по высшему классу, очень ласко-во и по-матерински осведомилась, что нужно красивым молодым девушкам... девушкам, да еще юным!.. и не хотят ли посмотреть еще и вот эти изумительные брош-ки, просто чудо, что только что доставили им из Швейцарии... Юлия, чувствуя, что не зря общалась с Олегом, слуша-ла вполуха, а сама наблюдала, как один толстяк купил невзрачное ожерелье, достал пластиковый прямоуголь-ник, почти такой же, как у нее, только другого цвета... Затаив дыхание, Юлия проследила, как и что он с ним проделывал, а когда толстяк получил, наконец, свое оже-релье, упакованное в деревянную коробку, она сказала весело: -- Уговорили!.. Берем по брошке. Только мне не с ру-бином, а опять же--с изумрудом. -- О, -- сказала заведующая, -- под цвет сережек? -- Нет, -- ответила Юлия. -- Под цвет его глаз. Она уже привыкла, что Елена, как щенок, смотрит преданно и ни в чем не перечит, потому так удивилась, когда услышала ее робкий голосок:  А может, тогда уж... не рубин, а что-нибудь... ну, темно-коричневое? Глава 34 Они устроились на кухне размером с добротную квар-тиру, Мрак то и дело вытаскивал из холодильника охлаж-денное пиво, Олег сидел за столом усталый и печальный. -- Я напуган, Мрак! Никогда в жизни еще не был так напуган! У меня были разные противники... Ну, ты зна-ешь. Но никогда еще не приходилось сталкиваться с... Он замялся, подыскивая слово. Мрак следил за ним, не меняя выражение лица. Это "никогда в жизни не был так испуган" уже слышал от Олега не раз, но, похоже, Олег в самом деле испуган до икотки. Хотя Олега, ко-нечно, может напугать любой заяц, а если ворона кар-кнет над головой, то обомрет от страха. Но с другой стороны, он уже научился справляться с обычными про-тивниками, а в обычных для них числятся даже чуди-ща, короли и маги... -- С кем? -- спросил он. -- С Организацией, -- выдавил Олег. -- Такого еще не было. Мрак, когда за тобой начинает охотиться Органи-зация... а у нее в арсенале не только винтовки со снай-перскими прицелами, но и приборы ночного видения, подсматривающие и подслушивающие устройства, когда со спутников могут увидеть любой твой шаг и даже гри-масу... Увидеть и тут же послать по твоему следу, а то и вообще... Убегаешь от одних, а впереди уже ждут другие! Которые следят по мониторам, как ты бежишь, карабка-ешься, хрипя и задыхаясь, уверенный, что уже оторвался от преследования... -- А у тебя не глюки? -- спросил Мрак, -- Ты всегда был страхополохом. -- Погиб Малышев, -- сказал Олег. -- Погиб Утерн, затем был убит Ван Тох... а когда я примчался к Клеменсу, ты о нем слыхал, он координировал наши действия в Африке, я застал еще теплый труп. А затем за мной двое суток гнались, стреляли, пробовали захватить... Мрак внимательно всматривался в исхудавшее лицо волхва. Олег вздрагивал без причины, ежился, морщился, потирал ладонью бок, думая, что делает это незаметно. Кожа посерела, даже ярко-зеленые глаза стали темны-ми, цвета листьев тополя. -- А ты не мог их перебить? -- Шутишь?.. Это не отряд разбойников. Организация. Сколько я убью, столько же примут в ряды. К тому же узлы Организации раскиданы по всему свету. Куда бы я ни кинулся, на какой бы берег ни выполз, хрипя и обла-мывая ногти, там уже будет ждать группа крепких ребят с пристрелянными автоматами. Мрак внимательно взглянул в его измученное лицо: -- А ты все еще не решаешься бить направо и налево. Ну, я имел в виду, как-то вообще действовать? Олег отшатнулся: -- Мрак... Как ты можешь такое говорить? Как можно вообще произносить такие слова? Действовать -- это такая ответственность!.. Как могу я решать? Как могу решать не только за себя, но и за других? Когда слышу "А судьи кто?", всякий раз мороз по коже и рожа горит -- стыдно. Мрак прорычал: -- Вижу, грамотность тебя задолбала... И эта, как ее... интеллигентность. Ну, то, что среди дураков ею счита-ется. Олег, я не поверю, что, когда за тобой гнались, ты никому не дал в лоб. Или по ушам. А то и замочил вов-се в благородной рассеянности. Такой уж ты, мысли-тель, невнимательный. Олег вздрогнул, зябко повел плечами. Мрак понял, что угадал. Волхв с перепугу мог не рассчитать удар и замо-чить вместе с комаром и все население в округе. -- Но я же не могу поступать так! -- воскликнул Олег в муке. -- Мы же теперь... Кто, как не мы, новое мыш-ление создавал?.. Нельзя же, чтобы слезинка невинного ребенка... Надо находить решение, чтобы не пострадали невинные люди и разные там дети. Мы сами придумали и внедрили это новое мышление... -- Так не для себя же, -- удивился Мрак. -- Для наро-да!.. Чудак ты, Олег. В облаках паришь, а земли не ви-дишь. Всегда будут люди, которые с легкостью и без угрызений совести чужие жизни... туды-сюды. Генерал -- солдатские, президент -- генеральские, патриарх -- всех дураков... Создатель политических учений, изобретатель религиозных и всяких еще, все будут кидаться жизнями маленьких людей, не спрашивая их желания. А позволить самим выбирать себе судьбу... так это же срыть все обсер-ватории, уничтожить науку, всем по бутылке водки и -- на печь с песней! Народ не хочет ни культуры, ни прогресса. Ему бы лежать, жрать, хранить свои жизни... Не ты так другой эту огромную массу людей будет пользо-вать как строительный материал для своих идей. Кто-то пошлет строить египетские пирамиды, кто-то комму-низм, кто-то -- инквизицию, кто-то -- открывать Афри-ку, а кто-то загонит в талибы или моджахеды. Олег слушал с удивлением и неудовольствием. Мрак сбросил маску крутого и туповатого мужика, которому все по фигу, кроме пчел, да и пчелы, если подумать, тоже фигня, и теперь рассуждает хоть и слишком просто, но основательно, с запасом житейской мудрости. Но рассуж-дает грубо, неинтеллигентно. -- Грубый ты, Мрак, -- ответил он невесело. -- В лю-дей не веришь. Как можно? Человек -- это звучит гордо. Уже любой человек, а не только с такими мускулами, как у тебя. Даже гомосеки теперь люди, а не ублюдки. Вот до чего нашими стараниями дошла терпимость в обществе! Мрак отмахнулся: -- Бог свое отношение к гомосекам высказал, когда замочил Содом и Гоморру. Он в праведном гневе не об-ратил внимания на десяток праведников и ребенков с их слезинками! Это, кстати, тебе еще и к тому, что слезин-ка невинного ребенка не того... На фиг, сказал Господь Бог... я за такие его слова счас за него выпью!.. на фиг мне эти невинные слезливые ребенки и невинные... ха-ха!.. женщины. Мне надо замочить несколько тысяч гомосеков, дабы зараза не расползалась. И что же? Взял и замочил. Точнее, сжег! Теракт Господа Бога подейство-вал: притихли на пару тысяч лет. Сейчас бы этого Бога растормошить! На планете две трети гомосеков сразу бы нормальными стали. И хотя Мрак выдал ему почти то же самое, что он когда-то в злобе высказал избитой и испоганенной Юлии, сейчас что-то в душе протестовало против такой упро-щенности. -- Мрак, -- возразил он, морщась. -- Не все же гомосеки от испорченности! У некоторых это сдвиг в мозгу. На генном уровне. Таких около сотой процента от общей массы мужского населения... Мрак прогудел: -- Господь Бог не входил в мелочи: лес рубят -- щеп-ки летят! И мы не должны вычислять соотношение врожденных гомосеков и "от испорченности". Зато если их вешать, то общий процент резко упадет до той со-той доли процента, что и будет рождаться каждое по-коление. И что ж, пусть, супротив природы не попрешь! Но если будут знать, что их за эти дела повесят, то бу-дут таиться и писать симфонии, а нестойкие души не попадут на гомосекство "от испорченности". Проживут долгую и счастливую жизнь, рожая детей и населяя зем-лю, не подозревая о своей склонности к гомосекству. Вообще-то в любом саду появляется дерево-пустоцвет. Одно-два еще можно потерпеть -- зато как цветет, со-чиняет музыку, боремоисействует! -- но если пустоцве-ты начинают теснить плодоносящие деревья, это уже грозит гибелью всего сада. Так что, Олег, надо рубить, не обращая внимания на чугунные слезинки. Олег прошептал: -- Рубить... Страшное слово! Рубить, предварительно не отмерив семь... да что там семь, сто раз? Нет, никогда... -- Never say never, -- пробормотал Мрак саркастичес-ки. Наткнулся на непонимающий взгляд, перевел: -- Ну, зарекалась свинья говно исты... -- Мрак, ты о чем? -- Да это так, вспомнились почему-то твои похождения на Украине. Эх, Олег... Как только начинается это велере-чивая и многозначительная тягомотина: "А кто будет ре-шать", "А по каким критериям определять", меня тянет поблевать, хотя это смертный грех, когда здесь такое пиво... Тебе прямо с пивзавода по особому рецепту? Хоро-шо, гад, устраиваешься, а еще мыслитель!.. Ясно же, ког-да корабль с сотней детей тонет, а лодка только на пятьдесят, то некогда устраивать дискуссии на тему "А кто будет определять, каких детей взять, а каких оставить" или "А по каким критериям отбирать". Надо просто хватать тех, кто ближе, бросать в лодку и отчаливать, беря на себя тяжелый груз ответственности и не страшась выступить перед подонками-юристами, которые до конца дней будут таскать по судам, выясняя, чем руководствовался, что взял этих, а не тех. Что, не ндравится? Гораздо красивше ос-таться на тонущем корабле и пускать сопли о безнрав-ственности выбора, о необходимости абсолютно точных критериев... и т. д. Такой разглагольствующий бездельник и трус всегда выглядит интеллигентнее, умнее и нрав-ственнее того, кто что-то в самом деле делает. Языками это племя работать умеет! Аргументов на стороне "нет" всегда больше, чем на "за". К тому есть целый сноп причин, да это и очевидно. Так что, Олег, я -- пас. Или мы спускаем лодку, или же копайся в своих мерехлюндиях сам. Олег вздохнул: -- Да я и сам понимаю... Ты того, вон еще ящик пива в шкафу. Поставь вместо этого, пусть охлаждается. -- Думаешь, наши женщины сразу накинутся на пиво? -- усомнился Мрак. -- Я предусмотрительный, -- ответил Олег уклончи-во. -- Помнишь, Мрак, когда нам было лет по семь от роду... ну, тебе было больше, но не важно -- в то вре-мя каждый день тянулся как год! Столько всего нового, столько непонятного! Как сейчас помню: везде побегал, все узнал, все увидел, голова ломится от массы удиви-тельных новостей, а солнце только-только поднимается к верхушкам деревьев! А потом, когда нам стало по двадцать, дни пошли так, как и должны были идти... Зато когда нам стукнуло всего по шестьдесят -- семь-десят, дни уже помчались, как будто козы к водопою... Я еще думал, не потому ли, что наши мозги восприни-мают только нечто новое, что отличается от уже запом-ненного? И по ним меряют день? Мрак хмуро кивнул: -- Верно. Я, к примеру, не мог вспомнить годы, а вспоминал эпохи. Киммеров, тотлегов, скифов, сколотов, эллинов, парфян, ассирийцев... Бывало, пошлю к ручью женщину постирать рубашку, а вместо нее воз-вращается другая! Оказывается, уже прошло лет сто. И не замечаешь, что возле тебя меняются их мордочки. -- А как сейчас? -- спросил Олег настойчиво. Мрак отвел взор: -- Понимаю, о чем ты. Столетия не то что перестали мелькать, как спицы в колесе... я имею в виду хромирован-ные покрышки, но я снова начал различать дни. А в пос-леднюю полусотню лет, так и вовсе... гм... каждый день стал казаться длиннее недели. -- Странно, -- согласился Олег, -- ведь ты тоже... гм... никогда не проявлял страсти к наукам. Но как ты себя чувствуешь? -- А чего спрашиваешь? Олег замялся, видно было, как борется с собой, нако-нец, выдавил: -- С бессмертными... так мы уже привыкли себя назы-вать, сейчас неладно. Мы погибали и раньше... но сейчас начали просто умирать. От старости. Раньше мы понима-ли ВСЕ. Все, что происходило, знали устройство любой вещи. Но сейчас прогресс пошел вскачь. Понимаешь? Мрак буркнул: -- Спасибо за заботу. Я до сих пор не знаю таблицу ум-ножения. Да и фиг с нею! Как говорится в песне: и пить будем, и гулять будем. А смерть придет -- помирать бу-дем!.. Но не раньше, чем придет... Ты зубы не заговаривай, ты мне ответь: будешь действовать или будешь ждать, когда из твоей спины ремней нарежут? На обратном пути Елена дрожала как листок на ветру. Большие испуганные глаза не оставляли лица Юлии. Она спотыкалась, хваталась за руку этой сильной и уверенной убийцы из тайных служб. -- Ты что, -- пищала она, -- ты что наделала? Ты такое накупила, такое! -- Не пищи, -- успокаивала Юлия, хотя сама чувствовала, как червячок сомнения растет, превращается в толстую голодную змею. -- Это нам компенсация, понима-ешь?.. Они допустили ошибку, вот и... Ты ж сама знаешь, что мужчины должны расплачиваться за свои ошибки и вдвойне -- за наши! Дом, который указал Олег, был обнесен каменным за-борчиком. На входе дежурили двое бравых парней. Деву-шек пропустили, но Юлия чувствовала их взгляды, когда она набирала нужный номер. Причем впервые чувствова-ла ощупывающие взгляды не только на своих тугих отто-пыренных ягодицах, но уже и на серьгах... Олег по домофону ничего не ответил, но в коробоч-ке щелкнуло, а респектабельная дверь подъезда дрогну-ла, освобожденная от запоров. В богато украшенном холле консьержка выскочила из будочки и помогла вызвать лифт, будто они безрукие, в самом лифте Юлия обнаружила, кроме зеркала во всю стену, еще и удобный диванчик от стены до стены. Олег, скотина бесчувственная, открывая двери, даже не заметил их серьги. Зря они сразу после магазина за-бежали в скверик, пугливо вскрывали коробки, в стра-хе оглядывались по сторонам, торопливо цепляли, даже сами не рассмотрели как следует, не насмотрелись! Елена зашла притихшая, остановилась в прихожей как сиротка. Юлия сама никогда не была в таких элитных квартирах, но раз уж Елена считает и ее чуть ли не такой же шпионкой, то она спокойно прошла через роскошный холл, на ходу заглянула на кухню. Олег и Мрак сидела на кухне за широким столом, пе-ред ними штук пять бутылок пива, на полу батарея пустых, оба смотрят друг на друга как два боксера перед последним раундом: злые, со вставшей дыбом шерстью. Юлия заявила с порога: -- Мы с Еленой посовещались и решили.. . Это звучало как старое доброе "Мы с народом посо-вещались и решили", Юлия сама ощутила нелепость, зас-меялась, а Елена подошла к Мраку и прямо посмотрела ему в глаза. Рядом с его фигурой Кинг-Конга она выгля-дела совсем зайчиком. -- Что вы решили? -- поинтересовался Олег. -- Что ей здесь небезопасно, -- ответила Юлия. -- Если за тобой гоняются, а при нынешней технике слеж-ки всегда найдут... то Лену отыщут у любых знакомых или родственников. Ей, как и мне, будет безопаснее, если будем у вас перед глазами. Олег фыркнул. Мрак нахмурился, лицо стало совсем устрашающим. Темные глаза не отрывались от ангельского личика Елены. Он проревел, явно стараясь сделать голос тихим и сладеньким: -- Тебе в самом деле... так кажется? Она судорожно закивала. Их взгляды сомкнулись, он подошла вплотную. Он неловко обнял, явно побаиваясь сокрушить ее хрупкие косточки. Олег сказал, как в воду бухнул, настолько невпопад, явно отвечая своим глубоким думам: -- И все же я вот думаю, думаю, как все-таки поступить правильно... Мы знаем больше, умеем больше... потому должны сперва думать, а потом... потом еще раз подумать... Юлия была уверена, что Мрак не слушает, но, когда Олег запнулся, Мрак фыркнул, как большой медведе которому среди янтарного меда попалась грязная сосновая шишка: -- Ах, думаешь? У него был не голос, а рев. Лицо потемнело, ноздри раздувались, словно ловил запахи крови и готов был ринуться в кровавую схватку, не задумываясь о последствиях. Елена вздрогнула в его лапах, но он не отпустил, только бережно погладил ее по головке. -- Ну да... -- ответил Олег слабым голосом. -- Опять? Мыслишь, значит? -- Ну Мрак... -- Не о Высоком, случаем? Эх, Олег! -- Но, Мрак, что делать? Я ведь за помощью к тебе пришел, а ты... Юлия сердито отметила, что этот лохматый смотрит на ее Олега с брезгливой жалостью. -- Так почему тебе хоть раз не поступить, -- рыкнул Мрак с отвращением, -- как поступаю я? Без всяких твоих мерехлюндий? Без страданий молодого Вер... Вертела, кажись. Олег пугливо посмотрел в лицо Мрака, отвел взгляд, снова посмотрел, уже украдкой: -- Ты предлагаешь... -- Черт... Я ничего не предлагаю. Мы либо идем пря-мо туда, и ты выясняешь все, что творится... ты ведь не знаешь все?.. Если надо, то выясняем... не особенно це-ремонясь с юридическими штучками, либо ты остаешься жевать сопли в одиночку. -- Мрак, это нелепо! Сейчас не то время... Не время дать им всем по головам? Олег, разуй гла-за! Это время никогда не уйдет. Прямо в лоб без всяких философий! Если надо -- перебить им всю посуду. Если не надо -- все равно перебить, весело. И дом поджечь! Люблю смотреть на огонь... Эх, были времена у лесного костерка... А помнишь, как сожгли весь лес тахзаров вме-сте с их армией? И самого императора с его евнухами? Юлия поворачивала голову то к одному, то к другому, уже потеряв грань между серьезой и шутками. Олег думал, печальный и понурый, Юлии было его невыносимо жаль. Наконец он вскинул голову, в зеле-ных глазах стояла невыносимая мука. -- Мрак, это не мои методы... -- А какие методы у них? -- Я не могу опускаться до их уровня, -- возразил он упрямо. -- Это возврат... -- Возврат, -- подтвердил Мрак, -- К истокам! -- К дикости, -- сказал Олег. -- К варварству. -- К основам, -- поправил Мрак упрямо. Они набычились, словно собирались броситься в дра-ку. Елена высвободилась из мохнатых лап, подошла к Юлии и шепнула прямо в ухо: -- Скажи им! -- О чем? -- О покупках! Юлия повернулась к Олегу: -- Ты знаешь, я теперь умею пользоваться кредитной карточкой! -- Поздравляю, -- ответил он безучастно. -- Ах да, висюльки... Тебе идет. Даже по глазам Елены было видно, что она уязвле-на. Юлия сообщила злорадным голосом, но с трепетом в сердце: -- Цифра-то изменилась!.. Правда, все еще семизнач-ная, но уже не та, не та... Олег отмахнулся: -- Билеты уже заказаны. К сожалению, не можем вы-ехать прямо сейчас. Нет рейса. Самолет уходит утром. Надеюсь, за ночь ничего не случится. Я заказал такси. Кто любит спать долго, пусть лучше и не ложится. Елена смотрела то на него, то на Юлию, и та, повину-ясь ее настойчивому взгляду, сказала настойчиво: -- Ты хоть знаешь, сколько это все стоит? Олег мягко упрекнул: -- Нельзя быть такой меркантильной. Вон бери при-мер с Лены. Ей все по фигу. Глава 35 За окном было абсолютно тихо. Юлия сразу поду-мала про особые стекла, она недавно прочла о таком чуде. Мрак ходил взад-вперед по кухне, иногда без размаха тыкал кулаком в подставленную ладонь. Звук по-лучался страшненький, даже Олег страдальчески мор-щился. Неожиданно Мрак буркнул: -- Черт... За ночь может случиться всякое. Я вообще-то не стал бы сидеть и ждать. -- На улице опаснее, -- предостерег Олег. -- А кто говорит про улицу? Поедем куда-нибудь! К цы-ганам, к примеру. -- К цыганам? -- удивился Олег. -- Так теперь же... Ага, понял! Изволяешь повеселиться под удалые и разу-хабистые песни? С плясками? Так для этого теперь целая служба поп-звезд... По всем каналам поют и пляшут -- выбирай! И телефончики по всему экрану. Одни -- в стиле хард-рок, другие -- кантри, третьи -- патриотические, но на самом деле все те же цыгане. -- Ну не цыгане, -- отмахнулся Мрак, -- но что-то бы такое... Женщины переглянулись, по глазам стало видно, что с такими мужчинами скучно, скрылись в дальней части квартиры. Слышно было, как хлопнула дверь ванной. Мрак посмотрел вслед, тяжелой глыбой опустился за стол, сразу стал равнодушным и безучастным. Олег сказал с болью: -- Мрак!.. Встряхнись. Твоя наигранная бравада вид-на слепому. Ты же всегда заботился о нас с Таргитаем. Оберегал, учил!.. Неужели у тебя это первая депрессия?.. Счастливый!.. Я сотни раз в эти бездны отчаяния, безысходки... Всякий раз думал: все, конец, хана, капут. Но как-то выползал... или что-то во мне выползало, застав-ляло жить и даже тащить других. И вот дотащили до ракетных кораблей, компов, Интернета, вакцин... Мрак