омогали изо всех сил. Глава 13 Томас не нашелся, что ответить так сразу, он пристально всматривался в четвертых, а калика выступил вперед, кивнул. -- Спасибо за деньги. Пригодились. -- Да и не только деньги... Вы получили кое-что еще. -- И это пригодилось, -- ответил калика кротко. -- Ты и есть нынешний Глава Семи Тайных? Думай, что делаешь. Иначе не долго тебе им быть. Человек окинул его брезгливым взором, повернулся к Томасу. Голос его был исполнен нечеловеческой мощи: -- Меня зовут Аслан Маздон. Я повелеваю силами, о которых вы уже слышали. Теперь вы можете отдать мне чашу, а я обещаю не мстить вам. Вы уже достаточно знаете о нас, чтобы поверить. Месть нам несвойственна, как и бессмысленная жестокость. Мы вообще не любим убивать... без необходимости. Один из четверых резко сбросил капюшон. На Томаса глянуло перекошенное яростью лицо короля. Губы тряслись, глаза вылезали из орбит. -- Целыми?.. Я оказал вам, проклятым колдунам, свое высочайшее покровительство, я дал помощь... в ответ на услуги, а вы -- отпустить? Да ни за что! Он будет казнен страшной смертью! Я сам его убью! Он виновен в гибели моего единственного сына! Томас гордо выпрямился. -- Я на турнире дрался честно. А как дрался он, сейчас отвечает уже в аду. Маздон, глаза Тайных, поморщился. -- Здесь повелеваю я. Тебе мало, что мы сделали тебя королем? И ты будешь королем до скончания твоих дней. А здоровье и долгую жизнь тебе обеспечим. Король трясся от ярости. Он хватался за меч, но его же телохранители удержали его за руки, явно страшась больше Тайного, чем своего владыку. -- Ага, -- сказал Томас, -- мы только повернемся, как нас изрубят на куски! -- Ты можешь спросить своего друга в лохмотьях, -- предложил Маздон спокойно. -- Он знает, что мы не любим тратить зря человеческий материал. Ведь у нас нет злобы к вам, нет ненависти. Томас смотрел исподлобья. Когда ненависть -- понятно, а когда у противника ее нет, то это еще страшнее. Словно бьется с горной лавиной, ураганом или молнией, что бьет во все, что поднимает голову. -- Не ищи ветра в Стоунхендже, -- сказал он предостерегающе, -- костей не соберешь! А калика тихим печальным голосом, в котором чувствовалась безмерная усталость, произнес: -- Отыди, прошу тебя. Отыди, и не сотворишь зла. Маздон смотрел напряженно, глаза были острые. -- Несмотря на все твои личины, всю твою скрытность, тебя раскусили. Я знаю, кто ты. Ты тот Великий Изгой, который не нашел себе места в нашей цивилизации. Ты теперь вне ее... В старых архивах есть обрывки воспоминаний о тебе, но только обрывки, их кто-то старательно уничтожал. Но кое-что уже знаем. Ты опустился, посмотри на себя сам, ты начинал идти по одной дороге, затем оставлял ее и шел по другой, и так вот уже много раз. Ты болен, потому ты и сбежал, ибо мы искореняем любую болезнь. Олег покачал головой. -- А ты безнадежен. Потому чашу я вам не отдам. Маздон насторожился, а темные фигуры придвинулись так, что свет заблестел на металлических частях арбалетов. -- Я слышал, хотя в это не очень верю, что ты был великим магом. Но для магов в этом мире уже нет места, к тому же за века бродяжничества ты растерял все умение мага, ибо в магии надо постоянно упражняться! Но самое главное -- твои принципы запрещают пользоваться магией! Раздался общий вздох. Томас похолодел: проклятый враг знал все о его друге, чьи рыцарские принципы запрещали вытаскивать из ножен блистающее лезвие магии. Олег сказал тихо: -- Принципы -- святое дело. Но если понадобится, я в состоянии ее применить. Маздон с победным видом оскалил зубы. -- Ты в состоянии сделать многое: убить, ограбить, предать, отравить... Но ты же этого не делаешь? Принципы культуры не позволяют? -- Не позволяют. -- А цивилизация позволяет! Потому что у нее высокая цель. А во имя благородной цели можно слегка и замарать руки. Ты сам этому учил! Олег повесил голову. Каждое слово било, как молотом по голове. С трудом поднял голову, в глазах блестели слезы. -- Учил... Но почему вы остались в том заученном навсегда?.. Проще повторять азы, хочется поскорее пользоваться добытым? Даже малым?.. А я, дурак, тащу на следующую ступеньку. Все бы хорошо, но приходится отказываться от добытого... Да, каждая ступенька дается вдвое труднее, чем предыдущая. А сил и времени уходит втрое. Но без этого человеку не стать богом... Он видел, что его не слушали. Ни свои, которые со страхом и неуверенностью смотрели на окруживших их арбалетчиков, ни четверо противников. За спиной Тайного остальные двое откинули капюшоны. Один был похож на викинга -- красивый сильный мужчина, с синими глазами и квадратной челюстью, волосы до плеч, на лбу перехвачены простым обручем из железа, а второй оказался миниатюрной женщиной, с черными глазами и вьющимися черными волосами. Ну конечно же, ахнул Томас, холодея, эта волшебница Гульча не обделяет их вниманием! Маздон бросил холодно: -- Мы сделаем, как нужно и правильно, а не так, как твоя больная фантазия подсказывает. Эй, стража!.. Уберите его! Уберите и убейте! Олег спросил тихо: -- Вы уверены, что вам удастся? Маздон усмехнулся холодно: -- Ты не нарушишь свои принципы. К магии не прибегнешь. Хотя бы потому, что ею не владеем мы. -- У знания есть свое оружие, -- ответил Олег медленно. К нему с двух сторон бежали стражи. Олег, двигаясь все же медленно, не сводя взгляда с Маздона, коснулся каменной стены. -- Я бьюсь за культуру, но я пришел из варварства. А в Варварской Правде сказано: око за око, зуб за зуб, смерть за смерть! Кто убивает, да будет убит! Грохнуло, на миг потемнело, словно пронеслась черная тень. В следующее мгновение земля дрогнула от тяжелого удара. На том месте, где были пятеро стражей, не осталось даже красного пятна. Лишь плита из темной стала серой, лишь по ней Томас догадался, что это другая плита, с крыши. А прежнюю вместе со стражами вбило глубоко в землю. Томас пробормотал: -- Под лежачим камнем мужик не перекрестится... Лицо Олега было слегка опечаленным. Так часто приходится прибегать к этому последнему доводу, достойному лишь дикарей! Маздон смотрел напряженно, кровь вовсе отхлынула от лица. Викинг встал рядом, его ладонь упала на рукоять огромного меча. Гульча стиснула кулачки, на Олега смотрела с бессильной ненавистью. Олег развел руками, мол, никакой магии. Маздон вскрикнул: -- Это случайность! Взять его! Олег подошел, понурив голову, к Томасу, пожал плечами. -- Полно... Такое совпадение? Пора бы уже догадаться. Стражи справа бежали к нему осторожнее, смотрели наверх. И потому ни один не заметил, как внезапно одна из плит под ногами исчезла. Впрочем, если бы заметили, вскрикнули бы раньше. Крики были, потом -- далекие шлепающие удары. Томас покачал головой. -- Чужая душа вылетит -- не поймаешь. Да не больно и нужно. -- Что, первый раз тебя пытаются испугать? Томас вытер пот железной рукавицей. Голос был дрожащим: -- Прости, сэр калика... Я думал, ты только всех девок сэра Эдвина на сеновал таскал, а ты, оказывается, еще и ловушек тут наготовил! -- Как не стыдно, сэр Томас! Могучий викинг схватил Маздона за рукав. -- Остановись, Великий!.. Даже мне, твоему слуге, видно, что он знает все тайны этого проклятого места! Ему не нужна магия! -- Он не может, Ролан... Откуда... Если даже мы не знаем... Оба смотрели на волхва со страхом и ненавистью. Олег сказал кротко, глаза были добрые, всепрощающие: -- Я сам строил Стоунхендж... Ну, не сам, помощников хватало, не зря же все завалилось, так что я в самом деле знаю здесь кое-что. В старину воевали чаще, ворья было больше, приходилось ставить ловушки всюду. Часть из них уже не работает, что-то сгнило, что-то сломалось, но кое-что еще затаилось, ждет добычу. Оба в ужасе обвели взглядами древнее языческое капище. Олег кивнул доброжелательно. -- Вам лучше не двигаться. Шаг вправо, шаг влево -- гибель. Можете попытаться прыгнуть на три шага с места, тогда удастся перескочить пропасть... Вас только расплющит плитой с потолка. А вот если сумеете пробежать вдоль стены быстро-быстро, то и плита вас не прибьет, правда! Только что упадете в яму с острыми кольями. Ну, и ядовитыми змеями, что на самом деле уже лишнее, я всегда так считал. Маздон вскинул руки. -- Думаешь, победил? Мы тоже кое-что усвоили из старинного запретного знания! В темном небе загремело. Застилая звезды, мелькнула широкая тень. На миг блеснула страшная пасть с огромными зубами, горящие глаза, на людей пахнуло смрадом. Волна воздуха подняла пыль, а спустя мгновение на землю упал огромный дракон. Он был страшен, из пасти вырывались клубы дыма, зубы блестели. Он пополз на Томаса, распахнул страшную пасть шире. Томас отступил, левой рукой попробовал вытащить меч. Чаша в его руке начала меркнуть. Маздон захохотал, запрокидывая голову. Зубы его были желтые, сточенные, а во рту было черно, как в ночи. Ролан и Гульча стояли, как вбитые в земли столбы, вид у обоих был растерянный. Король сыпал проклятиями, пальцы стискивали рукоять места, но с места сдвинуться не решался. Томас с проклятием выдернул наконец меч, перебросил его в правую руку, а чашу в левую, поймал и остановился, чуть пригнувшись и разведя руки. Булатное лезвие поблескивало холодно и мертво. Чаша погасла, но Томас не решался ее оставить, да и перебросить некому -- все в чем-то да грешники, вместо друзей и родни останется один пепел. Дракон пахнул огнем. Томас легко уклонился, ударил мечом сбоку. Роговой нарост на краю морды исчез, срезанный начисто. Зверь не заметил потери, но Томас уловил, как ахнул и отшатнулся Глава Тайных. Похоже, дракон должен был быть неуязвим. Что ж, честный меч уже доказал, что дерется по-честному только с теми, что соблюдает рыцарские правила! Дракон посылал струю огня за струей, Томас устал увертываться, а доспехи уже начали накаляться. Пот бежал по лицу, щипал глаза, дыхание стало таким же горячим, как у дракона, только что без дыма. -- Томас! -- услышал он далекий предостерегающий крик Яры. Он отпрыгнул, услышал хохот человека, назвавшегося Маздоном. В глазах от пота стояла серая пелена. Струя огня ударила в ноги, накалила доспехи так, что он едва не закричал от боли. Совсем близко! Но куда опаснее зубы, схрумкает, как капустную кочерыжку. Высоко-высоко в небесах раздался звонкий чистый звук, словно кто-то задел струну на лютне. Вспыхнуло сияние, стремительно разрослось, и на землю опустилась человеческая фигура. Сияние было таким слепящим, что люди на земле не сразу поняли, что на землю ступила женщина с ребенком на руках. Схватка оборвалась на миг, все глаза были на чудесном явлении, даже дракон повернул голову, смотрел тупо и зло, глаза налились густой кровью. Женщина пошла быстро к людям, сияние перемещалось с нею. У Томаса сердце едва не выскакивало, теперь уже от щемящего ликования. Женщина повелительным жестом сунула ребенка Яре. -- Подержи! Она была невысокого роста, Яре до подбородка, смуглолицая, с черными бровями, сросшимися на переносице, глаза, как чернослив, нос тонкий, с вытянутыми ноздрями. Яра едва успела принять на руки ребенка, что тут же заревел, попав к чужой тете, начал брыкаться. Женщина вскинула руки, между ними блеснула короткая слепящая молния и застыла, превратившись в длинный узкий меч -- рыцарский, двуручный, с рукоятью крестом. Белое одеяние женщины вспыхнуло и превратилось в блистающие латы, выкованные умелыми руками небесных кузнецов. Шлем был украшен затейливой насечкой, на гребне развевался пышный плюмаж из разноцветных перьев диковинных птиц. Забрало опустилось с легким щелчком, отгородив смуглое, но дышащее светом молодое лицо. На локте левой руки небесной женщины-воина красовался небольшой щит, выложенный стальными полосками. Герб был необычным: терновый венец на звездном поле, змей и яблоко. Доспехи покрывали все тело, даже пальцы ног были укрыты искуснейше скованными полосками стали. Плиты под ее ногами выгнулись горбом. Остолбеневшие люди видели, как неведомая сила раздвинула их, поднялся в комьях земли серый, под цвет камня, огромный жеребец в полном облачении боевого рыцарского коня. Женщина, оказавшись в седле чудесной работы, вскинула меч. Конь заржал так, что у людей дрогнули колени, серая масть превратилась в снежно-белую, грива и хвост заблистали червонным золотом. Томас в изнеможении упал на одно колено. Женщина в блистающих доспехах на скаку занесла над головой меч. Дракон отвлекся на сверкающее пятно, взревел и распахнул пасть. Женщина ударила мечом -- с треском разломился клык в нижней челюсти. Лезвие достало кровь, но дракон стремительно ударил лапой, звякнуло, всадница вскрикнула и вылетела из седла. Яра, закусив губу, сунула хныкающего ребенка в руки калике. -- Подержи! -- Почему я? -- растерялся Олег. Но Яра уже с диким боевым воплем кинулась к месту боя, на ходу выдергивая кривой хазарский меч. Калика подпрыгнул, отодвинул ребенка, держа на вытянутых руках. -- Эй, с него течет! Земля тряслась, рев, крики, звон металла, вспыхивал багровый огонь в пасти чудовища. -- Возьмите кто-нибудь, -- воззвал калика раздраженно. -- Да чтоб из такого крохотного да такая лужа?.. Сэр Эдвин, подержите этого затопителя! Сэр Эдвин с великим благоговением шарахнулся от сияющего небесной благодатью младенца, словно получил окованным концом тарана между глаз. Калика сунул ребенка Гульче. -- Держи! Это тоже еврей, для тебя это почему-то важно. Он отряхнул мокрую полу, поднял палицу и шагнул вперед. Гульча держала свою ношу неумело, брезгливо оттопырив его розовую попку в сторону. Калику только побрызгал, а ее может и по-серьезному... Он хоть и свой по крови, но предатель по духу. Сэр Торвальд властно отобрал у нее младенца. -- Дай сюды!.. Не созрела ты, девка, еще, как видно, для материнства! Нету в тебе нужного чуйства. Гульча огрызнулась: -- А ты не перезрел? -- У меня таких дюжина, -- гордо сказал сэр Торвальд, -- внуков! По всему свету. -- Ну и бери, -- процедила Гульча зло. -- Удавила бы этого отступника от истинной веры!.. Да только рука не поднимается. Сэр Торвальд попятился от схватки подальше, прижимая к груди нежное тельце и нахрюкивая на ухо песенку. Ребенок смеялся и дергал веселого деда за кудрявую бороду Яра с разбегу ударила чудовище по лапе. Дракон раздраженно взревел, пахнул огнем. Со стороны головы дрался Томас. Он тут же пришел в себя, когда понадобилось закрыть собой блистающую неземным светом воительницу. Она, хромая, подбежала к коню, сдернула с седла длинное рыцарское копье. Томас рубил отчаянно, стоял треск, кровь хлестала из разрубленной морды. Всадница набежала сбоку, держа копье в обеих руках. Дракон пытался развернуться к Яре. Острие копья с хрустом вошло слева в грудь дракона. Он страшно взревел и завалился навзничь. Земля дрогнула от удара, но дракон был всего лишь ранен, хоть и тяжко, начал переворачиваться на брюхо. С другой стороны Яра ударила хазарским мечом по голове, а Томас набежал и обрушил страшное оружие прародителя англов на толстую шею чудовища. Лезвие прошло с неслыханной легкостью. Томас услышал треск, словно рвалось полотно. Огромная голова с грохотом обрушилась на камни, земля вздрогнула. Он едва успел отпрыгнуть от потока хлынувшей крови. Черная лужа разлилась, как адская смола. Волна зловония ударила с такой мощью, что люди закашлялись. -- Есть... -- проговорил Томас, едва дыша от усталости. Онемевшими пальцами вскинул над головой в одной руке окровавленный меч, в другой чашу. -- Я все-таки убил своего дракона! Он хотел победно поставить ногу на отрубленную голову, но та была ему почти до пояса, а он вряд ли задрал бы ногу даже на щепочку. Яра набежала с другой стороны, глаза были дикими. -- Цел? -- Да... -- прохрипел Томас. Конь под блистающей всадницей не опустился под землю, как ожидали все. Она пошепталась с Ярой, передала ей коня и доспехи, а сама взяла ребенка, улыбнулась светло и чисто, а калика бухнул громко, с искренностью простолюдина: -- Ты глянь, все еще молодая! И не скажешь, что ее сыну было тридцать с лишком. Пузо не висит, сала не набрала, спина прямая... Ей и сейчас не дашь больше восемнадцати. Томас даже пригнулся, вот-вот с треском разверзнутся небеса, грянет гром, и дерзкий, посмевший говорить о Пресвятой и Непорочной Деве как о простой девке, исчезнет в сверкающем пламени небесного гнева, но Дева скользнула коротким взором по калике, чему-то затаенно улыбнулась, сияние вокруг нее заблистало ярче, она медленно, но с нарастающей скоростью понеслась ввысь. С нею ушел чистый небесный свет, на землю и страшные каменные плиты пал зловещий багровый отблеск. Там застыли четыре фигуры с королем во главе, его челюсть отвисла до плит Стоунхенджа. -- Как ты мог, -- прорычал Томас в бешенстве. -- А что? -- удивился калика. -- Это же Пресвятая Дева! Ты груб, как... я даже не знаю! Олег удивился еще больше: -- А что я сказал такого? -- Но это же.. святая! -- Да ладно тебе, Томас. Я больше тебя видел святых. Все мы.. все они святые лишь пятнами, как леоперды. Святые, так сказать, в сравнении. Он уже рассуждал вслух, не столько обращаясь к Томасу, как к своим мыслям, совсем забыв о четырех противниках, а те уже переглядывались, собираясь с духом, все-таки их четверо. Яра бросила на Томаса благодарный взгляд, но в нем была и странная жалость, а во взгляде на калику такое же странное одобрение, сути которого рыцарь не понял. Словно бы одобряла даже не подвиг, а слова, сказанные Пречистой и Непорочной. Словно бы знала, что та не разгневается уж точно. И не по своей неизреченной милости, а... почему-то еще. Глава 14 Теперь капище Стоунхенджа освещала огромная багровая луна, и оно было словно залито дымящейся кровью. Такой же недобрый зловещий свет шел от красной плиты в самой середине круга. Калика вперил обрекающий перст в Маздона. -- Вы, четверо, стойте, где стоите. Только эта плита устойчива. Король с проклятиями выхватил меч. Ролан ухватил его сзади за руки. Король отчаянно вырывался, с другой стороны Гульча приставила нож к его горлу. -- Застынь! -- Но этот... этот дикарь в шкуре завлек в ловушку! Голос Гульчи был раздавленным: -- Это он умеет. Поверь, умеет. Теперь все четверо смотрели на калику. Маздон вязал пальцами какие-то знаки. Олег следил за ним исподлобья, но молчал, не двигался. Если и были то магические символы, как подозревал Томас, то калика их либо не понимал, либо не считал опасными. Король, все еще в руках могучего викинга, вскричал в ярости: -- Проклинаю вас всех, предатели! Сами не сумели, и мне помешали!.. А что теперь? Да не бывать тому, чтобы король англов признал поражение от какого-то нищего рыцаря и юродивого странника!.. Если не помогла ваша мощь, если даже сила Христа и его матери на их стороне, то я обращаюсь к своим древним богам!.. Клянусь, сегодня же принести кровавую жертву!.. Тысячу молодых женщин брошу под топоры... Кровью залью их каменные изваяния, потешу свирепые сердца! Прямо над сводами сгустилась ночь. Заблестели звезды, внезапно раздался страшный хохот, от которого кровь застыла в жилах. Вместо звезд зажглись страшные багровые глаза. Хохот прогремел снова, тьма стянулась в середину, там обрисовался торс огромного зверочеловека. Хищный рот был обагрен кровью, на щеках пламенели ритуальные раны. Уши торчали, как у волка, клыки блестели. Чудовищный бог наливался плотью, под блестящей кожей вздулись стальные мускулы. Со страшным ревом он потянул огромные лапы к застывшей в ужасе группке людей. Томас выронил меч, прижал к груди Яру. В другой руке все еще сжимал чашу. Олег вскинул руки, воскликнул что-то, потонувшее в грохоте. Грянул гром, блеснула слепящая молния. Не погасла, а лишь умерила нестерпимый блеск. Из сияния раздался негромкий, молодой, но очень усталый голос: -- Не дам. Загремело так, что зашатались камни. Нечеловеческий голос древнего бога Тарана проревел страшно: -- Это моя добыча! -- Твоя, -- согласился голос, -- но не вся. Только король. -- Почему? Они чужие тебе! -- Зато эта чаша под моей защитой. Как и мои дети, что несут ее... -- Почему только король? -- Взявший меч да погибнет от меча! Идущий за шерстью да вернется стриженным... Зверобог взревел в ярости. Чудовищная лапа опустилась, люди стояли, как вмороженные в лед. Огромные пальцы, каждое с бревно, схватили короля. Он завизжал -- рука начала подниматься, затем захрустело, хлопнуло, на плиты брызнули струи крови. Снова прогремел хохот, уже удаляющийся. Под сводами просветлело, стали видны поперечные балки. Сияние быстро меркло. Олег закричал могучим голосом: -- Таргитай, спасибо, что явился, хотя я звал не тебя! -- Ты еще не знаешь, что у вас впереди... -- Знаю, не отлежимся. Но ты чего явился? Голос прогремел медленный и смертельно усталый: -- Если ты сам, ковавший чашу, почему-то не берешься ее защитить... Все-таки тут двое моих детей... Олег вытаращил глаза. -- Так Томас тоже?.. Из какой же он ветви... Ах да, в нем кровь Гота! Понятно. Ну как тебе там, наверху? Голос сказал с иронией: -- Меняемся? -- Ни за какие пряники, -- отшатнулся Олег. -- Да знаю, знаю... Все еще творишь царство разума... Или уже что-то другое? Спеши, я так хочу отдохнуть... Смени меня. Голос смертельно усталого бога отдалился и затих. Теперь потрясенно смотрели на скромного калику. Он развел руками. -- Все боги, старые и новые, весь народ, воины и простолюдины, все на стороне сэра Томаса. Даже погода, тьфу-тьфу, не сглазить бы... Так что подумайте о выборах нового короля. Такого, который был бы популярен среди рыцарей, менестрелей -- от них зависит многое, -- торговцев. Маздон внезапно выбросил вперед сжатые кулаки. Из них вырвались два слепящих луча. Воздух вспыхивал и сгорал вместе с ночными бабочками и летучими мышами. Один луч задел столб, там зашипело, взвилось облачко пара. Камень оплавился и потек, как темный воск. Голос Маздон был полон ненависти: -- А этого ты не ждал? Олег отпрыгнул, крикнул: -- Но ведь... устав запрещает магию! -- Семерым Тайным позволено отныне все! Олег пригнулся, всесжигающий луч чиркнул над головой по каменной глыбе. Пахнуло жаром, запах горелого камня странно напоминал запах горящего человеческого мяса. -- Значит... ты предал... даже своих. Краем глаза он увидел Томаса, что мчался к ним с разинутым в крике ртом. В руке рыцаря блистал меч Англа, другой рукой прижимал к груди чашу. Яра, конечно же, поняла, куда он бросился, побледнела, с воплем кинулась следом. Маздон резко повернулся, ослепляющий луч прорезал воздух и ударил в бегущего рыцаря. Томас даже не остановился, только вскрикнул яростно, добежал и обрушил на врага страшное лезвие. Лицо Тайного в последний миг выражало только безмерное удивление. Томас ударил слишком торопливо -- спасал друга, потому лезвие, срубив ухо главного врага, глубоко врубилось в плечо. Маздон повалился, кровь брызнула ручьем. Томас уперся ногой, выдернул меч. Тайный бился в луже крови, приподнялся с трудом. Белые от боли глаза отыскали неподвижную Яру. -- Ты... ты из спящих? Пришло время! Яра медленно покачала головой. Глаза ее были полны сочувствия. -- Убей их! -- приказал он. -- Нет. -- Ты получишь все... что хочешь... -- Я уже получила... почти все. Он упал лицом в лужу крови. Все думали, что он умер, но Тайный нашел силы приподняться на дрожащих руках. -- Гульча! -- Я здесь, Великий Мастер, -- послышался тихий голос. -- Убей... Убей... Ты получишь все... Ее голос был негромким: -- А я хочу больше, чем все. Он упал лицом в свою кровь и застыл. Яра набежала с такой силой, что вышибла из рук рыцаря чашу. Та покатилась, звеня и подпрыгивая. В полной тишине, где слышалось только частое с хрипами дыхание, этот звон словно разбудил застывших Ролана и Гульчу. Она хлопнула его по спине, тот прыгнул с плиты, не думая о предсказанной гибели, бросился за чашей. Светлые волосы развевались, как крылья, в глазах была решимость. Когда рука его уже была близко, калика вырос у него на пути. -- Уйди, странник! -- взревел викинг. -- А ты убей, -- предложил калика, -- если сможешь... Он был безоружен, и у Яры екнуло сердце. Ролан взмахнул мечом, калика вскинул руку. Лезвие страшно блеснуло. Все ахнули, но калика, против ожидания, не упал, рассеченный надвое. Меч отпрыгнул слегка, калика отступил, глядя в голубые глаза викинга. -- Уйди, зарублю! -- вскрикнул Ролан еще страшнее. Только теперь Яра поняла, что викинг ударил плашмя, стыдясь зарубить безоружного. -- Я не уйду, -- ответил калика. Он прямо смотрел в красивое мужественное лицо. Ролан заскрипел зубами, вскинул меч. На лице его отразилась мучительная борьба. Глаза побелели, калика ощутил, что викинг сейчас нанесет смертельный удар, даже если потом будет стыдиться всю жизнь. Он быстро подхватил чашу, швырнул ее Томасу. -- Лови! Томас едва успел выставить вперед руки, а калика неуловимо быстро шагнул в сторону, поймал руку с падающим на него мечом, дернул. Хрястнуло, викинг с криком упал вниз лицом, а меч выскочил и запрыгал по каменным плитам в темноту. Томас поймал чашу, глаза его были огромными и круглыми как у морской рыбы с большой глубины. -- Ты... Как ты взял чашу? -- Двумя пальцами. -- Это я понимаю, если уж гореть, то лучше двум пальцам, чем всей руке... но ты ведь язычник! Да не простой, а ратоборец старой веры, противной Христу! Олег отмахнулся. -- Ну и что? Ежели я сам эту чашу делал... -- Ты?.. Так этот демон с небес говорил о тебе? Олег почесал в затылке. -- На ней еще отметина от моего большого пальца. Я тогда чуть не заорал, еще горячая была... Ты думаешь, эта чаша в руках одного Христа побывала? А Колоксай, сын Таргитая, что пользовался две тыщи лет? А его сын Скиф? А Вандал, Славен, Гот -- дети Скифа?.. Она побывала в руках великих героев, магов и пророков, ибо мир начался не с Христа, как тебе все время кажется. В ней также кровь Колоксая, пот Тевта и слезы Англа! Томас торопливо, чувствуя себя карликом на плечах таких великанов, опустил чашу на круглую плиту. По серой поверхности словно пробежал ветерок, затем под донышком камень начал наливаться темно-вишневым цветом. От плиты пошел теплый воздух. Багровый цвет быстро менялся на пурпурный, тот стал алым, а теплый воздух стал жарким, затем весь камень раскалился докрасна, а под чашей он был оранжевым, переходя в белый. Волна жаркого воздуха стала такой мощной, что люди отступили на шаг, закрывались ладонями от жара и слепящего блеска. Чаша качнулась, начала погружаться в камень. Томас вскрикнул, шагнул, одолевая жар, но сильная рука ухватила за плечо. -- Не надо. Ее достанут... позже. -- Когда? -- вскрикнул Томас неверяще. -- Не знаю. Могу только сказать -- кто. Все смотрели с трепетом, чувствовалось, что наступила священная минута раскрытия вселенских тайн. Калика покосился на обращенные к нему бледные лица. Внезапно улыбнулся. -- Гм... Я не знаю только, как их назовут. То ли томасиды, то ли мальтониды.... или еще как. Внезапно скребущийся звук привлек их внимание. Цепляясь за стену, поднимался бледный, со ссадиной на скуле Ролан. Все взоры повернулись к нему, и викинг, собравшись с силами, выпрямился, гордо откинул волосы на спину. Синие глаза смотрели без страха. Во взгляде были достоинство и гордость. Олег, глядя на него внимательно, начертал в воздухе замысловатый знак. Глаза Ролана расширились. Олег добавил второй знак, и Ролан проговорил хрипло: -- Не могу поверить... Ты тот, о ком ходят смутные и страшные легенды?.. Верховный Контролер? -- Ты лучше поверь, -- посоветовал Олег. -- Хотя о Верховном Контролере я сам слышу впервые. -- Я не боюсь смерти, -- ответил Ролан. -- Но если ты в самом деле... А теперь верю, ибо ты сокрушил... это ли не доказательство?.. Да, понимаю, это не доказательство для тебя, но это доказательство для нас. Мы такие доводы понимаем лучше. Правота должна подтверждаться силой... Но скажи, Высший, почему... Почему? Что мы делали неверно? -- Спешили, -- ответил Олег тяжело. Лицо его омрачилось. -- Мы все время сворачиваем на более короткие пути! Мы жаждем добиться результатов уже при своей жизни. Жаждем их увидеть, потрогать руками. Ну и получить заслуженные поздравления. -- Мы не ради поздравлений, -- простонал викинг. -- Да это я так... Короткие пути ведут к коротким взлетам, а падения бывают страшными. Это я уже видел не раз. Но человечество, а с ним и лучшие из человечества -- Семеро Тайных! -- всякий раз попадают в эту ловушку. Ну, не всякий, иначе род людской уже исчез бы. -- А ты... Контролер, ты -- безгрешен? Никогда не ошибаешься? Олег невесело улыбнулся. -- На беду, мой дар вещего служит только в мелочах. Ну, клад найти, шкуру спасти, дождь предсказать да крышу вовремя найти... -- Вот видишь! -- Да, но он дал мне прожить намного дольше, чем все Тайные. Я не умнее других, я просто видел больше. А может, благодаря этому и умнее. Я тоже ошибаюсь, но я заставляю себя учиться на ошибках. На своих, на чужих. Вообще учиться! На всякий случай. На будущее. -- Ты... убьешь меня? Олег покачал головой. -- Хуже. -- Хуже? Что может быть хуже? -- Ты будешь дрожать, принимая решения, потому что будешь отвечать не только за свою деревню. Ты будешь засыпать в мучительных раздумьях, а ночью просыпаться с криком и в холодном поту, когда узришь, как по твоему повелению рушатся царства добра и справедливости, которые должны, по твоему мнению, зацвести под твоей рукой еще пышнее... Ты будешь люто ненавидеть людей за то, что такие грязные и никчемные, ненавидеть Семерых Тайных, потому что каждый тянет одеяло в свою сторону... Но ты должен научиться любить людей, хотя это и трудно. Хотя бы просто потому, что другого человечества на белом свете нет! Членов Семи Тайных можно заменить... назовем это заменой, а человечество заменить, увы, некем. Ролан был бледен, крупные капли пота катились по лбу. Он прошептал: -- Что ты хочешь сделать? -- Взвалить на твои плечи всю тяжесть мира. И всю его грязь. С этой минуты ты -- Глава Тайных. Да-да, Главу выбирают, ибо назначать его просто некому -- выше его лишь бог, но я и выбираю тебя, и назначаю. Ты единственный из Семи... оставшихся Семи, кто засомневался в истинности прежнего пути. И ты, хоть не хочешь сразу в этом признаться, склоняешься на сторону культуры.... Ролан слабо улыбнулся. -- Ну, если культура с такими кулаками... -- Культура с кулаками? Что-то в этом недоброе... Ладно, пусть хотя бы так. В этом мире все с ножами, зубами, клыками, ядом, когтями... Так что кулаки -- еще не самое худшее. Внезапно лицо Ролана стало очень серьезным, даже испуганным. -- Но это же чертова пропасть работы! -- Гм... Совсем недавно мне сказал эти слова один такой, похожий на тебя. Правда, по другому поводу. Он хлопнул по плечу потрясенного Ролана, ныне Главу Семи Тайных Владык Мира, повернулся к Гульче. -- От тебя я ждал наибольшего подвоха, и все еще жду. Но что-то никак не соображу, в чем он. Отравленный кинжал?.. Змея в конском черепе?.. Сонное зелье?.. Нет, все это уже было. А что задумала сейчас, не могу предвидеть. Но чую, что ты свой удар еще не нанесла. Или уже? Гульча оглянулась на Яру, та ответила понимающей улыбкой. Гульча снова повернулась к Олегу. В ее голосе было больше яда, чем в той змее, что когда-то ждала его в конском черепе: -- Какие пни зовут тебя Вещим? -- Ну, -- пробормотал Олег. Томас и Яра вытаращили глаза: калику видели разным, но никогда не зрели смущенным. -- Зовут все же... А что я просмотрел? Олег видел, что Яра кивнула -- ей понятно, но он все еще пытался сообразить. Гульча сказала с тем же высокомерным презрением: -- У меня есть долг перед цивилизацией, как говорил Глава Тайных... но есть и перед моими детьми. Я же сказала, что хочу больше, чем все. А это могут дать только дети, к которым ты, кстати сказать, тоже имеешь кро-о-о-охотное отношение. Не думаю, что они попадут последними в те мифические земли за океаном, на которые ты так рассчитываешь! Калика опустил плечи, вид у него был усталый, замученный. Похоже, она решила использовать его победу для своих целей, как он христианскую реликвию для спасения духа вольности язычников. Что ж, он только подал ей пример. Сэр Торвальд уже отдавал приказания, собирал коней. Томас заметил, что людей стало вдвое больше. Уцелевшие телохранители короля поспешили сложить оружие, и Торвальд вернул его им как принявшим клятву верности. Глава 15 Возвращение было почти бескровным. Трое из бывших телохранителей короля поскакали вперед, разнесли весть о подвиге молодого Томаса, который принес легендарный Святой Грааль в Британию, сразил подобно рыцарям Круглого Стола огромного злого дракона, о страшном поражении и гибели короля Британии. В лагере неожиданно возник мятеж, засверкали мечи. Королевское войско разделилось на две неравные половины, в стычке были убиты самые верные соратники короля. Когда Томас со свитой подъехал к роще и показался лагерь, там уже не было королевского знамени. Завидев их, навстречу поскакали всадники. Томас насторожился, Яра взяла в руки лук. Это были телохранители, они сопровождали троих баронов. Томас поднял руку в приветствии-предостережении. Всадники остановили коней. Томас сказал сильным звучным голосом: -- Демон, которого вызвал себе в помощь узурпатор, утащил его в ад. Кому вы служите теперь? Навстречу осторожно выехал барон Нэш. Он был стар, но все еще силен, как бык, и крепок, как дуб. Его знали по битвам прошлых лет, а молодые рыцари все еще мечтали выбить его из седла на турнирах. -- Приветствую тебя, Томас Мальтон, -- сказал барон таким же сильным, чуть сипловатым голосом. -- Мы только сейчас узнали о твоем необычном квесте! Ты совершил то, о чем мечтали рыцари со времен короля Артура. Если бы ты сказал, что привез Святой Грааль в нашу Британию, у тебя было бы меньше трудностей. -- Или больше, -- ответил Томас. -- Почему? -- не понял барон Нэш. Томас не стал рассказывать о Тайных Владыках Мира, не поймут или не поверят, просто ответил со значением в голосе: -- Обет. -- А-а, -- протянул барон. -- Ладно... Сэр Мальтон, я послан заявить от всего войска, что в лагере решено снять осаду твоего замка. У тех, кто остался, нет с тобой споров. Томас услышал за спиной вздох облегчения. Краем глаза поймал внимательный взгляд калики, покосился на Яру. Она напряженно ждала его ответа. Он выпрямился в седле. -- Я понимаю, что у тех, кто остался... еще жив, уже нет ко мне претензий. Но они топтали поля Мальтонов, они жгли деревни и уводили скот. А Мангольд и кое-кто еще даже осмелились отхватить часть наших земель. Вы все еще думаете, что и у меня не будет претензий? Нэш кивком подозвал двух баронов. Томас с неподвижным лицом смотрел, как они советуются, бросают в его сторону обеспокоенные взоры. В душе поднималась щенячья радость, но лицо держал холодным и высокомерным. Наконец Нэш поднял руку. -- Благородный сэр Томас!.. Ты прав почти во всем. Но за время твоего отсутствия изменилось многое. И люди уже свыклись с переменами. Ты мне всегда нравился своим благородством и рыцарской честью, ты это знаешь, но я должен тебя предупредить, что ты можешь оказаться против всей Британии. Взгляды баронов справа и слева показывали, что им не нужны никакие перемены. Что захвачено у бродяг, ушедших искать счастья за дальними морями, то и останется у настоящих людей. Томас ощутил, как горячая ярость прилила к сердцу. -- Позор Британии! -- грянул он страшным голосом. -- Позор, если она такова! Но я -- британец, я выступлю за ее честь, даже если мне придется драться одному против всей прогнившей, потерявшей честь страны! Он смотрел на Нэша, потому не увидел, а лишь ощутил, как бок о бок встали кони. Он угадал по запаху Яру, от нее всегда пахнет полевыми цветами, услышал тихое ржание коней Эдвина и Торвальда. Нэш смотрел бешеными глазами. Оценивающе оглядел доспехи Яры, удивляясь их соразмеренности и подогнанности. Да и копье в ее руке еще не было очищено от драконьей крови. Затем Нэш перевел взгляд на барона справа, посмотрел на барона слева. Гримаса пробежала по его лицу. Он пустил коня вперед. -- Ты погибнешь, Томас. Но лучше погибнуть с тобой, чем быть в стане потерявших честь. Он развернул коня и поставил его рядом с жеребцом Эдвина. Их было пятеро рыцарей и десяток воинов за спиной, а впереди за двумя баронами виднелся лагерь огромного войска. Бароны переглянулись. Один сказал глухо: -- Я не смогу воевать с человеком, который привез в мою страну Святой Грааль. -- И у которого в ножнах меч самого Англа, -- добавил калика невинно. -- Который разрубил дракона, как простую лягушку, а Мангольда, как спелую репу. Лагерь бурлил, когда уже семеро рыцарей во главе с Томасом въехали в боевые порядки. Два шатра были повалены, шелк забрызган кровью, на земле тоже были красные пятна, но трупы уже убрали. Томас успел увидеть, как возле дальнего шатра двое лекарей врачуют раненых. Простые воины первыми подняли крик, колотили рукоятями мечей в щиты, орали: "Томас!", "Слава Мальтонам!", а когда отряд Томаса въехал в лагерь, навстречу вышли самые знатные рыцари. Сэр Уилфред, один из знатнейших людей Британии, раскинул руки. -- Дорогой Томас!.. Томас уклонился от объятий. Лик его был гневен. -- Да, я знаю, что вы уже отказались от штурма моего замка. Но это сейчас! А что делали вчера? Уилфред развел руками, отступил на шаг. Другой рыцарь, с непокрытой головой, держа шлем в руках, сказал медленно: -- Меч нашего предка Англа может обратить в другую веру быстрее, чем проповеди священников. Вчера ты еще не убил дракона! Вчера ты не поверг самого короля и его темных владык! -- Понятно, -- сказал Томас мрачно. -- Вы признаете только силу. Но за мной не только сила. За мной -- незапятнанная рыцарская честь! Иначе я бы не сумел брать Святой Грааль голыми руками. Уилфред добавил с кривой улыбкой: -- Сэр Томас, никто не сомневается в твой рыцарской чести! Когда сюда примчались королевские оруженосцы, мы решили, что они рехнулись. Они что-то лопотали про Пресвятую Деву, что явилась в рыцарских доспехах и сразила дракона... -- Она помогла, -- кивнул Томас, -- но сразил его я мечом своего предка Англа. Вот он, этот меч! Кто хочет возразить, пусть обнажит свое оружие. Мы выясним здесь же, кто из нас врет. Внезапно из рядов рыцарей вперед протолкался сэр Гудвин, рыцарь, которого Томас всегда презирал. Сэр Гудвин был явно навеселе, на Томаса уставился как на грязное насекомое: -- А, наш благор-р-родный.... Сэр Томас, я отдал голос за тебя в короли, если отдашь мне девку, что привез из Руси! -- Согласен, -- ответил Томас и сильным ударом разрубил Гудвина на две половины. Уилфред отпрянул, чтобы не забрызгаться. Спросил дрогнувшим голосом: -- Так Пресвятая Дева... являлась тебе в самом деле? -- И не раз, -- подтвердил Томас с достоинством. -- В прошлый раз мы с ней такого зверя завалили! Жаль, не было времени шкуру содрать. Но я ведь ее рыцарь, так чего тут непонятного? Но что непонятн