странная и загадочная, Скиф запрокидывал голову и на-пряженно всматривался. Чудилось, что едут либо внутри гигантского дупла окаменевшего дерева, либо вдоль ги-гантского разлома дерева. Те же слои волокон, те же тру-бочки, по которым вода поднимается из темных глубин до самых кончиков листьев. Даже запах почти древесный, только окаменевше древесный, и страшно представить, какие жуки могут выползти из этого ствола... Он зябко передернул плечами. Ветром кое-где на во-локна забросило пыль, утренняя влага смочила, и вот уже упорная зелень вцепляется, пробует протиснуться в глубь трещин, расшатать, расширить нишу... А вот дальше вообще каменный ствол покорежен ис-полинским, размером в три дворца куявского тцара, наплывом на этом странном дереве: кольца покручены, сдавлены, словно их внезапно завертел магический вихрь и так же внезапно покинул. Здесь даже гора крепче, ка-мень не поддался ветру, палящему солнцу и морозам, зе-лень не вцепилась, не сумела. А внизу ровная, как подметенный хорошей хозяйкой пол, земля. Если и встретится где упавший камень, то это один-единственный на версту чистой дороги. По спине Скифа пробежал озноб. Он спросил охрипшим от волнения голосом: -- Что это? Окаменевшая гора? Или гора, что пыта-лась стать городом? Олег буркнул: -- Да, такое встречается. Старики говорят, что в та-ких жили... да и сейчас кое-где живут, подземные люди. -- Гномы? -- Да нет, просто подземные. Они из тех, кто пере-жил потоп, спрятавшись в горах. Не на горных верши-нах, как другие, а внутри гор. Когда вода поднялась, они просто замуровали входы, вот и все. -- И там остались? -- Да нет, иногда выходят. В безлунные ночи. Им даже свет звезд кажется ярким. Им лучше всего в дож-дливые ночи. Скиф сказал взволнованно: -- Да-да! Я столько о них слышал!.. Но увидеть бы хоть раз... Говорят, они знают все земные сокровища... -- Все никто не знает, -- ответил Олег хладнокров-но. -- И вообще, это все басни про потоп. Нет, потоп конечно же был, но эти подземники вовсе не прята-лись от потопа. Они там уже давно. Просто когда пер-вая женщина, Евой ее звали, купала в реке детей, бог. пришел, поинтересовался, всех ли уже искупала, а ей стыдно стало признаться, что проспала и половину еще не выкупала, где-то в кустах играются, вот и брякнула, что да, всех! Вот, мол, посмотри, какие чистенькие да вымытые! Бог кивнул, сказал, так тому и быть, ушел. А она обнаружила, что у нее остались только те, которых она показала богу. -- А куда же делись остальные? Бог их убил? -- Да нет, я ж говорю, что от них и пошли те, что живут глубоко под землей. Небо было густо-синее, непривычно яркое ненасы-щенное, но дальше к горизонту постепенно размывалось в голубизну, а над самой кромкой земли превращалось в почти белое. Скиф с трепетом в сердце смотрел, как в этой синеве гордо поднимается оранжевый замок-кре-пость, огромный, построенный на вершине горы, кото-рая сама охотно стала продолжением замка: такая же оранжевая, прокаленная солнцем, с красиво выступаю-щими ребрами скал, уступами и карнизами. И не сразу волхв уверил его, что этот величественный и тщательно построенный и украшенный замок, с его сторожевыми башенками и выровненной зубчатой сте-ной, из-за которой так удобно стрелять из луков, -- всего лишь любовная шутка ливней и ветра. Или же однажды боги начали строить это чудо, но так и не закончили. Замок снаружи -- прекрасный замок, но внутри сплош-ная скала, там нет пустоты, чтобы поместиться даже му-равью. У молодых гор, подумал он, своя красота, гордая и слегка надменная, даже задиристая, зато старые горы, как вот эти, полны тайн, изрыты норами, а сами норы ведут в такие сказочные пещеры; что только рот распа-хиваешь от изумления: целые города с их высокими до-мами можно поместить в уголке таких пещер, а те и не заметят пришельцев. Однажды, вспомнил он, как-то пробирался по такой пещере несколько недель, а она все не кончалась, пере-ходила из одного сказочно прекрасного зала с блистаю-щими самоцветами в стенах в другой, еще прекраснее, чудеснее, сказочнее... Когда он наконец выбрался на по-верхность, яркий солнечный мир показался серым и бес-цветным. Скиф вздрогнул, когда Олег вдруг вышел из задумчи-вости и спросил обыденным тоном: -- А почему не вернешься в Артанию? -- Зачем? -- Но там... гм... твои наследственные земли. Скиф помрачнел. -- Если бы, -- вырвалось у него. -- Была бы у меня мощь Артании, я бы пронесся с войском по землям Миш, вбил бы копытами в пыль все их жалкое войско!.. И самого Агафирса в придачу! Я бы... Я бы... Олег поинтересовался: -- А что там случилось? Скиф ответил зло: -- То, что и должно было случиться. Колоксай однаж-ды ушел в странствия с каким-то бродягой-мудрецом... попался бы мне этот мудрец... -- И что бы? -- полюбопытствовал Олег. -- Я бы выпустил из него все кишки и набил бы жи-вот камнями! А кишки развесил бы на деревьях!.. Я бы его сжег живьем, отрубил голову, а потом бы повесил!.. Словом, Колоксай оставил вместо себя верного челове-ка, Миротверда. Тот правил мудро, а трон хранил за Колоксаем, ждал его возвращения. Но Колоксая все не было, а Миротверда однажды серьезно ранили... Да нет, не в пьяном застолье. Его Миротвердом прозвали пото-му что после того, как он пройдет где со своим огром-ным топором, там сразу становилось тихо и мирно... Он даже расширил Артанию почти вдвое. Но рана оказалась чересчур тяжелой... Олег догадался: -- Наследники? -- Да, -- прорычал Скиф с ненавистью. -- У Миротверда было семь сыновей! Как они еще не передра-лись, ума не приложу. Наверное, умирающий отец как-то сумел этих шакалов усмирить. В общем, теперь там правит старший. Братья присягнули в верности... Словом, там теперь другие правители. Артания -- это моя другая боль. Когда-то надо будет вернуть себе эти земли. Некоторое время ехали молча. У Олега на лбу собра-лись морщинки, а когда заговорил, в голосе звучало на-пряжение, словно решалась судьба мира: -- А что для тебя важнее? Отомстить за гибель отца или вернуть Артанию? Хотя, если честно, на Артанию точно такие же права у Агафирса с Гелоном. Скиф зарычал: -- Никаких прав!.. Ну и что, если они тоже сыновья Колоксая? Только я верен памяти отца, только я взялся отомстить за его подлое убийство! Не говоря уже о том, что у Агафирса есть земли Миш, а у Гелона -- целая Гелония!.. Моя Артания, только моя!.. Никому не отдам, а кто лишь посмотрит в ее сторону -- глотку разорву! Он поперхнулся от душившей его ненависти. Олег с трудом оторвал взгляд от красного, как железо в горне, лица. Еще одна загадка... Почему люди все-таки готовы вылезти из теплого угла и пойти совершать дело, от ко-торого ничего, кроме неприятностей? Поняв это, мож-но двигать целыми народами... Глава 4 Он помнил, что крохотная и неприметная страна Миш как-то незаметно стала могучей и свирепой. Агафирс велел заменить нелепые мечи на топоры, он сам выковал первый боевой образец, опробовал в схватках, а затем вооружил всю конницу. Его войско стали назы-вать народом Боевых Топоров. Сам народ на севере за-нимался хлебопашеством, а в южной части гоняли стада, там Агафирс из кочевников создал крепкие конные от-ряды, а потом и часть землепашцев посадил на коней. Последних сделал ядром, ибо тяжелые рослые кони землепашцев не годились для набегов, зато об их спло-ченные отряды, как волна о берег, разбивалась легкая конница противника. Когда бой закипал, тогда снова налетала своя легкоконная, разили издали стрелами, а затем приходил черед знаменитых топоров, из-за кото-рых вскоре всю страну Миш, а потом Агафирсию на-чала называть страной Боевых Топоров. За короткий срок он разгромил все мелкие княже-ства, казнил удельных владык, а в крепостях поставил своих людей, к ним же приставил тайных соглядатаев. Так, по крайней мере, говорили о нем, во всяком слу-чае, его власть выглядела незыблемой, но сам он не проводил время в молодецких забавах, на пирах да соколиной охоте, как ожидали от молодого сильного тцара. При имени "Агафирс" у всякого перед глазами вста-вало зрелище горящих городов, звучали крики, звон же-леза, стук стрел, дикое ржание боевых коней. И вот теперь, судя по всему. Скифу придется перей-ти дорогу грозному Агафирсу... Солнце, за день пути превращаясь из раскаленного оранжевого комка металла в огромный багровый шар, медленно опускалось к краю земли. Кони ступали медленно Скиф клевал носом, иногда наклонялся так низ-ко что тыкался лицом в конскую гриву. Воздух был не-подвижный, тихий, пахло сочными травами, цветами, а толстые шмели все еще бороздили с грозным гулом теп-лый и густой, как парное молоко, воздух. Олег посматривал на этот странный багровый шар, снова и снова замечал на нем пятна, похожие на ржав-чину, видел сияющие выступы... или это огненные вихрики? Заходящее солнце чем-то похоже на полную луну, но с той лишь разницей, что на луне всегда можно рас-смотреть эти пятна, а на солнце утром или днем в упор не посмотришь, как смотрит он сейчас... Сердце тревожно и радостно стукнуло. Он еще не понял, в чем дело, но сонные медленные мысли, что похожи на лениво плывущие облака в спокойном небе, задвигались хаотично, как головастики в теплой воде, стараясь не упустить мелькнувшую лакомую добычу. Ну-ну, хватай ускользающую мысль, все важные мыс-ли почему-то ускользают, а ленивые и тупые лежат под ногами, натыкаешься то и дело... Итак, утром солнце поднимается, как белый раскаленный комок металла, только что вынутый из небесной кузницы, затем посте-пенно начинает остывать, зато нагревается внизу зем-ля, солнце же становится оранжевым... Дальше, сказал он себе, дальше! А дальше, подсказа-ла услужливая мысль, солнце остывает еще и еще, ста-новясь красным. Ага, красным. Затем к вечеру уже со-всем багровое, как всякое остывающее железо... Так-так, тащи мысль дальше: когда остынет еще, то и багровость уйдет... солнце станет черным! И вот оно, не останавли-ваясь, пойдет через страшный подземный мир, пойдет черное и страшное, пойдет в другую сторону, пойдет, пойдет, уже с запада на восток пойдет... Скиф прислушался, сказал с беспокойством: -- За нами погоня! Олег, раздраженный, что глупую мысль никто и ни-когда не прерывает, хотя глупые мысли так и лезут, зато умную перебьет всякий, буркнул: --Да. -- Что "да"? -- Погоня, да. Скиф посмотрел с подозрением в неподвижное лицо этого странного человека: -- Тебя это не тревожит? Олег рассерженно проворчал: -- Зачем беспокоиться по мелочам? Есть дела поваж-нее. Мой чалый что-то прихрамывает. То ли ногу сбил, то ли колючка... Как думаешь? -- Прикидывается, -- ответил Скиф зло. -- Я и то за-метил, что у тебя конь -- хитрюга. Ты на звезды смот-ришь очень часто, а что под тобой -- хоть иногда заме-чаешь? -- Подо мной седло, -- ответил Олег рассеянно. Он коснулся пальцами луки седла. -- Это седло... Скиф с подозрением всматривался в его лицо, но странный человек в самом деле углубился в думы, буд-то погоня и не погоня вовсе, а так, пустячок вроде кар-кающей вороны. На самом же деле в том отряде, судя по облачку пыли, не меньше чем полсотни человек. Они проехали в прохладной тени высокой горы, тут же опалило зноем, а впереди показалась еще одна роща. Скиф оживился, чутье подсказывает, что там обязатель-но родник с ледяной водой, а под теми старыми деревь-ями полно сухих веток, можно сразу костер, зайцев освежевать и на угли... Едва слышный конский топот стегнул по нервам, как пучком крапивы. Он подобрал поводья, оглянулся, но придвинувшаяся гора скрыла облако пыли. А спереди... из-за рощи выметнулся с десяток всадников на легких конях. Всадники неслись весело, наперегонки. Сперва не ус-мотрели бредущих шагом двоих всадников, но передний вскрикнул, указал в их сторону плетью. Скиф видел, как все слаженно повернули коней. Он зарычал, потащил из петли боевой топор. Под тем-ной от солнца кожей прокатились шары мускулов, плечи раздвинулись, а руки прямо на глазах стали вдвое толще. -- Вот теперь мы им покажем! -- Их всего-то ничего, -- обронил Олег равнодушно. Скиф подбросил топор, тот блеснул в воздухе блес-тящим лезвием, дважды перекувыркнулся и, как в мок-рую глину, влип в широкую ладонь хозяина. Скиф хищно оскалил зубы, глаза уже выбирают, кого разру-бить молодецким ударом, кого сорвать с седла, кого сбить конем... Олег поморщился, все эти дурацкие махания мечами и топорами -- ничто. В его сумке магический жезл, ко-торым он не пользовался уже сколько лет, этот жезл спо-собен смести с лица земли целую армию. Даже в руках простого мага сметет, а ему так и вовсе достаточно сде-лать движение дланью. А то и двумя пальцами. Можно даже одним, неспешно, этот горячий воин даже не пой-мет, что случилось и почему десяток сильных и здоро-вых головорезов превратились в жаб, в сухие листья, просто в пыль, что тут же развеется под ударом ветра. Скиф начал выдвигаться вперед. Олег остановил его брезгливым движением: -- Погоди. Скиф посмотрел на него с недоверием: -- Там их десяток... нет, даже пятнадцать человек! -- Да какая разница, -- ответил Олег усталым и злым голосом, ведь мысль все-таки ускользнула, а додумался или почти додумался до чего-то очень важного. -- Десять или пятнадцать? -- Да хоть сотня, -- ответил Олег. -- Так доставай же лук! -- закричал Скиф. -- Лук? -- удивился Олег. Всадники неслись в их сторону, как стая волков, за-гоняющих двух туповатых оленей. Трое нацелились прямо на рыжеволосого, что впереди, еще один держал взглядом Скифа, а остальные ушли в стороны, надда-ли, стараясь замкнуть кольцо до того, как сшибутся пе-редние. Олег поднял руку, сказал Слово. На лицах всадников он рассмотрел злобные усмешки. Кони несутся все так же галопом, из-под копыт выстреливают струйки жел-той, как золото, пыли, вылетают мелкие камешки. Олег повторил Слово, дополнил жестом. Всадники даже не заметили страшного удара, который должен был смести их с лица земли, несутся все так же, а в руках, сжимаю-щих мечи, теперь появились арканы. Олег в тревоге сказал Слово вслух, громко, собрал в кулак волю и метнул навстречу всадникам. Кони мча-лись, как стадо огромных кабанов, Олег с непонимани-ем смотрел на приближающихся всадников... Скиф заорал за спиной: -- Да хватайся же хоть за палку! Олег увидел оскаленные конские морды, перекошен-ные злобные лица всадников, торжествующие. Успел выкрикнуть Злое Слово, обеими руками ухватил про-странство и отшвырнул от себя. Раздался грохот, блесну-ло синее небо, страшно ржали кони, в голове был грохот, лавина падающих камней... Над ним стремительно поплыло небо с мелкими облачками. По бокам неслись блестящие от пота конские тела. Копыта бьют в землю совсем близко от его лица, забрасывают комьями сухой земли, а во всем теле боль, что растет и растет... В голове гудело, мысли сталкивались угловатыми ко-мьями. Он наконец сообразил, что тугая петля аркана за-хлестнула его поперек груди, прижав и локти. Сейчас его тащат за скачущими конями. Снизу больно бьют все бу-горки, неровности, пыль забила легкие, в горле саднит. Позади отдаляются крики, дикое ржание и звон железа. Волчовка на спине разогрелась. Его тащили с такой скоростью, что он иногда взлетал на воздух, и тогда уда-рялся с такой силой, что кости трещали, а обрывки мыс-лей слипались в тугой вязкий ком. Всадники на скаку перекрикивались, Олег видел, что в его сторону никто не метнет и взгляда: дело сделано, никуда не денется. Его волочили как бревно. Он отчаянно задирал голо-ву, чтобы не снести кожу о твердую сухую землю, в че-репе как будто работала камнедробилка: грохот, стреляет острыми осколками, а в груди холодное отчаяние: поче-му же так вдруг подвела магия, ведь так просто смести нападающих единым словом! Дважды его подбрасывало, переворачивался на грудь, снова изо всех сил задирал голову, едва не ломая шей-ные позвонки, чтобы не волочиться лицом по твердой сухой земле, начинал отчаянно извиваться, снова пере-ворачивался на спину. Мелькнула мысль, что можно бы попытаться что-то сделать, Мрак на его месте уже нашел бы способ, как освободиться, а потом и перебить всех этих на конях го-лыми руками, а он хоть и не Мрак, но долго шел рядом с Мраком, чему-то да научился... Но отчаяние от непонятного поражения, страх, недо-умение, и он сделал первую жалкую попытку как-то на-чинать освобождаться без магии, когда стук копыт стал тише, его уже не подбрасывало так, что пролетал по воз-духу и падал на землю далеко от того места, где взлетел... Кони остановились. Один всадник соскочил, легко перехватил ножом веревку, стягивающую руки и плечи пленника, рывком заставил подняться. Олег встал, перед глазами плыло, качалось, его тошнило. -- Здоровый, -- сказал всадник оценивающе. -- Смот-ри, какие мышцы!.. Явно уже ломал камни. -- А где второй? -- донесся из-за спины другой голос. -- Тащат... Тот из воинов. Если этот явно топора в руках не держал, даже плотницкого, то второй крепкий орешек! Если бы не молотом со спины, то не знаю, не знаю... Троих успел, гад... И покалечил двух. Я б его на месте кончил, если бы не строгий наказ Хозяина. -- Ты что? -- сказал первый испуганно. -- Даже думать о таком не смей! Это мы можем гибнуть, но не рабы! Избитое о дорогу тело стонало и ныло. В боку при каждом вздохе остро кололо. Сердце захлебывалось кро-вью, булькало. Его трясло, а ноги, напротив, одеревене-ли и превратились в две неподвижные колоды. Всадники гоготали, смотрели презрительно, но враж-ды на их лицах он не видел. Смотрят, как на очередную дикую козу, пойманную в степи. Похоже, это не те, ко-торые следили за ними. Даже так: убегая от одних, уго-дили в лапы к другим. Но этим нужны только пленники. Даже не пленники, а рабы для каких-то работ... Застучали копыта. Трое всадников приволокли Ски-фа. Тот уже почти ухитрился освободиться от петли, а едва всадники остановились, вскочил на ноги: яростный, озверевший, с безумием в глазах... Олег вскрикнул: -- Скиф!.. Я здесь. Не двигайся. Всадники в самом деле уже занесли мечи над головой буйного пленника. Скиф затравленно огляделся. На него смотрели оценивающе, как на молодого быка, которого удалось поймать в дикой степи, но еще не решили: при-учать ли к ярму или же пустить на мясо. -- Не двигайся, -- повторил Олег. -- Эти люди не со-бираются нас убивать. Понял? Не собираются! Скиф шумно вздохнул, выдохнул. Глаза все еще ос-тавались налитыми кровью, но удержался от прыжка на ближайшего всадника, взгляд упал на Олега. -- И что теперь? Один из всадников гоготнул, другой вытащил плеть, но кто-то вскрикнул встревоженно: -- Мигарт едет! Мигарт! Все подобрались, посерьезнели. Вскоре прискакали еще двое: пожилой мужчина в богатой одежде, за ним юноша с огромным щитом за плечами. Пожилой с ходу окинул пленников оценивающим взглядом: -- Только двое?.. Маловато. -- Дороги пустые, -- ответил один из всадников сми-ренно. -- Наш край уже начали избегать! Слухи идут бы-стро... Эти две вороны явно чужедальние. Мигарт поинтересовался: -- Как захватили? -- Этот вот, который рыжий, стоял и молился. А вто-рой оказался чистым зверем! Прости, я едва не зарубил его на месте... Он троих уложил сразу. Если бы не мет-нули молот в спину... то не знаю, не знаю... Мигарт еще раз оглядел обоих, распорядился: -- Черного -- в железо! И руки, и ноги. Рыжего... нет, рыжего не надо. Раз молился, значит -- трус. Такие не опасны. Он повернул коня и ускакал. Юноша унесся сле-дом. Всадники перевели дух, один сказал дрожащим голосом: -- Я уж думал, что и нас камни ломать... За то, что троих потеряли. -- Да разве Хозяину нужны наши жизни, -- буркнул второй. -- Ш-ш-щ-ш, -- сказал третий предостерегающе. Олег видел, как все испуганно переглянулись и даже пригнули головы к конским гривам, словно некто огромный, могущественный мог услышать. Старший из всадни-ков указал на Скифа плетью. -- За этим, -- прозвучал его злой голос,-- смотреть особо... Связать им руки. -- Скиф, -- сказал Олег настойчиво, -- не противься. Не противься, понял? Скиф глухо рычал, когда ему заломили руки за спину, Олег видел, каких трудов стоило молодому гордецу поко-риться, позволить вязать себя, как животное. А Скифа в самом деле связали туго, жестко, как вязали бы дикого, только что пойманного лесного быка. Потом обоим снова набросили веревки на шеи. Двое взяли концы в руки, остальные повернули коней, Олег услышал удаляющийся стук копыт. -- Не противься, -- повторил Олег. -- Только не про-тивься... Веревка натянулась, он задохнулся, вынужденно по-бежал за всадником. Земля качалась, подошвы глухо и часто били в сухую выжженную солнцем землю. Перед глазами плыло, ед-кий пот выедал глаза, а впереди в тумане мелькал кон-ский зад с развевающимся хвостом. Губы пересохли и полопались, но он продолжал шеп-тать заклятия. Слова выходили торопливые, рваные, он сбивался и начинал сначала. Глаза следили то за всадни-ками, что должны пасть мертвыми, то за проплывающей мимо скалой, откуда посыплются камни... Даже выйдя из Леса, он не чувствовал себя таким ис-пуганным и беспомощным. Тогда был просто слаб и не-опытен, а теперь за десяток лет привык к своей мощи мага. Если одним словом мог расколоть вот эту гору... то не захмелеет ли от осознания своей мощи любой че-ловек? Он не захмелел. И почти не пользовался магией, ин-стинктивно чувствуя, что перестанет понимать тех, кому стремится помочь. Но знал, что в любой момент, стоит только произнести слово или шевельнуть пальцем... И с этим ощущением силы он странствовал один через са-мые опасные места, где разбойники, чудовища, гиблые топи... И вот сейчас как улитка на холодном ветру, с которой внезапно содрали панцирь! В черепе стучало, а когда он с разбегу ударился ли-цом о твердое и горячее, не сразу понял, что конь уже остановился, всадников прибавилось, стоят полукругом, а в середине десятка два оборванных, избитых, испуган-ных мужчин разного возраста, дрожащих и, как и он, ничего не понимающих. Скиф хрипло и часто дышал рядом. Олег поднял свя-занные руки, кое-как вытер пот с лица. Скиф прибли-зился, прорычал негромко: -- Что случилось? Тебя околдовали, что ли? -- Пока ничего не знаю, -- прошептал Олег.  У тебя вид был таков, -- прорычал Скиф еще тише, -- будто собираешься колдовать! Олег пробормотал:  Да что ты, что ты... Как мог такое на меня... В голове стучало как молотками, а в груди разраста-лась едкая боль. А что теперь? Что теперь? Можно еще раз в тупом отчаянии перебрать все заклятия, какие зна-ет. Но уже пробовал все, вплоть до самого первого, са-мого простого, какому обучился: тряхнуть землей так, что лопнет, пойдет трещинами, а из недр выметнется го-рячий дым и адское пламя... Всадник прокричал: -- Слушайте все!.. Отныне ваши жизни в наших руках. Если хотите жить, трудитесь!.. Сейчас вас от-ведут в каменоломню. Кто попытается бежать по до-роге... Он зловеще улыбнулся, показав желтые крупные зубы, медленно потянул из ножен меч. Скиф повесил голову, плечи тоже обвисли. Олег мрачно косился по сторонам. Да, бежать невозможно: два десятка хорошо вооруженных всадников по обе стороны связанных пленников. Мечи в ножнах, но короткие копья с длинными острыми, как ножи, лезвиями из рук не выпускают. Окрики, пинки, а одного, который шатался и едва передвигал ногами, замедляя движение остальных, за-рубили зверски и жестоко. Тело расчленили, а окровав-ленные куски разбросали по сторонам, где на ветвях в ожидании уже застыли толстые разжиревшие вороны. Скиф скрипел зубами, Олег прошептал, что это сдела-но намеренно, посмотри на других. Пленные в самом деле поникли. Если у кого и была мысль о сопротивлении или побеге, то сейчас все брели покорно, как овцы. Глава 5 Земля под ногами стала твердой, каменистой. Слева - все выше и выше гора, сперва пологая, затем выпрями-лась, вздыбилась почти вертикально, как крепостная сте-на, обнаженный гранит блестит красноватым, с краси-выми оранжевыми прожилками. Еще одна гора приблизилась справа. В конце они вош-ли в ущелье, где стены вздымались до облаков, а сами одна от другой на расстоянии хорошего броска дротика. У основания правой стены зияет широкая темная нора. В нее вошла бы бок о бок пара груженых верблюдов. Справа от норы лепятся темные здания, тоже из камня, но грубого, необработанного. Почти из каждого поднимает-ся дым, Олег узнал кузницы, плавильни. У входа в каме-ноломню костры. С десяток воинов едят, пьют, бросают кости. Двое с оружием в руках стоят у входа и прислуши-ваются к звукам изнутри. Долгий подъем в гору измучил пленников, все хрипе-ли задыхались, от всех несло тяжелым потом. По одно-му их освобождали от веревок и тяжелого дерева. Олег видел, как из темной норы появляются огромные и чу-довищно толстые руки надсмотрщиков, хватают прибыв-ших пленников. Олег остановился, задрав голову. Красная с желтым каменная стена изъедена дырами, словно гигантский червь прогрыз еще три десятка нор, все близко одна к другой, все в одном годовом поясе... Срез горы удивительно похож на срез дерева, но в де-реве по кругу словно побежали волны от брошенного в середину камня и вдруг застыли. В дереве кольца не со-единяются и не сливаются, здесь тоже полосы не слива-ются, но вытянуты в линии, словно гора растет, как и дерево, добавляя слои с каждым годом... ну, пусть с каж-дым столетием или тысячелетием. Горы живут дольше... наверное. Рядом звучали голоса, крики, звон металла, а он по-вернулся, всматривался в гору напротив. Эта стена, на-оборот, совершенно ровная, без всяких годовых колец, словно в этот промежуток выдался очень урожайный год, и гора выросла быстро, зараз. Олегу почудилось в тенях на стене нечто странное, присмотрелся, зябко по-вел плечами. На стене выдолблены призрачные тени, белые, а кое-где подмалеванные охрой, великанские тени существ. Их-бы назвать людьми... если бы не рост, превосходящий человеческий раз в десять, и не головы, что даже для та-ких гигантов чересчур великоваты, по ширине вровень с плечами... -- Кто рисовал? -- прошептал он. -- Древние боги?.. Люди, которые жили в древние времена? Скиф сказал злобно: -- Тебе больше не о чем больше беспокоиться? Олег вздрогнул, сказал виновато: -- Да, есть у меня такая дурь. То трясусь, как заяц, то вовсе забываю про беду. -- Безумный, -- определил Скиф. -- Да нет, как раз ум и мешает... К ним приблизился толстый страж с ножом в руках. Олег его не видел, засмотрелся на огромную дыру, что, если присмотреться, вовсе пронзила гору насквозь. Да-леко на той стороне виднелись зеленые поля, даже за-метил, как прошло стадо коров и скрылось за краем. Страж начал резать веревку у него на руках. Олег вздрогнул, оглянулся. Страж зарычал злобно. -- Какой проход пробил ваш хозяин, -- сказал Олег уважительно. -- Очень удобно. Не надо в обход... Страж прорычал злобно: -- Ты совсем дурак?.. Разве такое в состоянии вер-шить руки людские? -- Да, но... -- пробормотал Олег и умолк. Дрожь пробежала по спине. Исполинский туннель, внутри которого могли бы поместиться великолепные дворцы, находится вовсе не у основания горы, куда можно подъехать на телегах, а так, как если бы пять-шесть человек встали друг другу на плечи. Последний мог бы дотянуться кончиками пальцев до края этой удивительно ровной, с гладко отесанными внутри стен-ками. -- И какой чародей это сделал? -- прошептал он в благоговейном страхе. Страж пожал плечами: -- Говорят, так было всегда. Еще до того, как сюда притопали первые люди. Но кто-то ж сделал... Не само же!.. Но кто, этого уже не узнают даже мудрецы... Давай вон к кузнице! Да пошевеливайся. Олег все озирался на дивные горы, почти не замечал, что с ним делают, а Скиф совсем упал духом, ког-да в кузнице с них сняли веревки, а взамен повесили тяжелые цепи. Если веревку надеялся перетереть о камни, то как избавиться от цепей из черной бронзы? Зыркнул угрюмо по сторонам, но пока он был уже без веревок, но еще без цепей, в его ребра напоминающе кололи сразу три копья. Их втолкнули в нору, в глазах после яркого света по-темнело. Из сумрака вынырнул огромный толстый над-смотрщик, проревел свирепо: -- Берите кирки, лопаты -- быстро!.. Нет, вы двое бе-рите молоты! В углу пещеры заметили груду молотов, кирок, лопат. Новых почти нет, все явно после бедолаг, которых вы-несли отсюда трупами. Олег взял молот, цепи громыха-ли и мешали двигаться, надсмотрщик толкнул в спину. Их заталкивали по длинному широкому ходу, в нишах жарко горят масляные светильники. По дороге встрети-ли худого старика, что подливал бараний жир. Опуска-лись ниже, воздух становился тяжелее и жарче, пропи-танный запахами пота, гари, копоти. Ход нигде не сужался, напротив -- стены все больше расходились в стороны. Впереди появился свет от мно-жества факелов: красноватый, чадный, а запах горящего дерева стал мощнее. Все громче и громче удары молотов по металлу: вгоняют клинья в щели, стук кирок, нако-нец, оба услышали негромкое звяканье цепей. В исполинской штольне гремели кирками и молота-ми не меньше полусотни людей. В набедренных повяз-ках, только пятеро сохранили штаны и обувь, исполосо-ванные плетью спины, тяжелое дыхание... Олег услышал свист рассекаемого воздуха, затем смач-ный щелчок плети по голому телу, болезненный вскрик. Тяжело дышали даже надсмотрщики: воздух жаркий, влажный, спертый, а из груди каждого раба дыхание вы-рывается частое и хриплое. К ним приблизился, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, тучный коренастый человек, поперек себя шире, голый до пояса, грудь и лицо в безобразных шрамах. -- Ото, -- просипел он, -- крепкие... Я вас поставлю в самый дальний угол. Кирки оставьте. Ваши руки для молотов. Ни один из работающих не оглянулся, хотя их вели вдоль длинного ряда. Глаза совсем привыкли, Олег рас-смотрел не только широкие полосы на спинах, оставши-еся от плети, но и шрамы на боках, некоторые -- со свежей запекшейся кровью, от тычков остриями копий. Сама пещера огромная, просто исполинская, но Олег ощутил, что совсем недавно здесь был сплошной камень. Всю эту пещеру сотворили руки людские. Надсмотрщик указал на одного тощего раба: -- Вот он сверлит дырки в камне. Вы будете вставлять клинья в щели, понятно?.. И -- бить, бить, бить... пока плита не отколется. Скиф молчал, Олег сказал: -- Да, мы все поняли... хозяин. Надсмотрщик хрюкнул, польщенный, но предупре-дил, уходя: -- Если будете отлынивать -- узнаете мою плеть!.. Снова начнете что-то затевать -- у меня есть и острое копье. Когда надсмотрщик удалился, Олег с молотом в ру-ках осмотрелся с мрачным любопытством: -- Вот как добывают камень?.. -- Да зачем это тебе? -- прошептал Скиф. -- Буду знать. Знание -- сила. -- Много тебе помогли твои знания, -- прошипел Скиф. -- А вот хороший удар топора никогда не под-водит. Олег прошептал убито: -- Ты прав. Но почему-то кажется, что я уже бывал в этой каменоломне... Или это еще буду? -- Ты сперва из этой выберись! -- Чтоб в другую попасть?.. Ну почему у меня такое странное видение, непонятно... Полдня работали, чувствуя, как за спиной то и дело появляется надсмотрщик. Затем, убедившись, что с но-выми рабами хлопот нет, надсмотрщик исчез. Олег с трудом разогнул ноющую спину, глаза его расширились, он задрал голову, ошеломленно посмотрел по сторонам. -- Этого, -- прошептал он потрясение, -- просто не может быть... Скиф прорычал раздраженно: -- Чего? -- Это же... это не камень! Перед ними, от пола и до уходящего во тьму свода, истекала кровью разрубленная пополам гигантская пе-чень неведомого зверя, что должен был рогами царапать небо. Красная с багровым плоть, темно-багровые сосу-дики с кровью, тонкие беловатые жилки, вся стена -- эта разрубленная печень, что застыла на миг, но вот сейчас всколыхнется, потоки горячей дымящейся крови хлынут, зальют, затопят.... Ему показалось, что он вот-вот сможет назвать поро-ду зверя, ведь еще в детстве помогал взрослым разделы-вать лосей, оленей, кабанов, медведей, а это настолько знакомое, настолько щемяще узнаваемое, только неимо-верно огромное, вот он хорошо помнит, что вот тут не-жнее, а ближе к тому краю начнут встречаться жилки, все толще и толще, зато с этой стороны просто тает во рту... Глаза давно привыкли к полумраку. Он начал при-сматриваться к рабам, что сверлили дырки в стене, быс-тро сделал неслышный шаг к одному, прошептал едва слышно: -- Эй, ты кто? Рослый исхудавший, как скелет, мужчина с трудом поворачивал тускло поблескивающее сверло. Олег слы-шал хриплое дыхание, скрип металла о камень, затем донесся хриплый голос, раб старался даже не двигать губами: -- Я здесь уже месяц. Дольше здесь и не живут... Меня зовут Ширвак. -- Почему такие громадные плиты? -- спросил Олег. -- Глупо возиться с настолько огромными... Хоть на кре-пость, хоть на дворец -- проще откалывать впятеро мельче. Раб покачал головой: -- Говорят, владыка этих земель замыслил нечто осо-бенное. Скиф толкнул Олега, прошипел зло: -- О чем спрашиваешь, безумец?.. Я тут и трех дней не выдержу. Ответь нам, человек, как отсюда вырваться? В их сторону направился надсмотрщик. Олег чувство-вал, как тот остановился сзади, запах как от вонючей ги-ены. Потом вонь ушла в сторону, но устрашенный Шир-вак продолжал сверлить гранитную глыбу молча. Рядом Скиф с такой силой обрушивал молот на рас-клепанную головку клина, что та вздрагивала и оплы-вала, как тающая свеча. От ударов вздрагивал пол. Олег хотел сказать, чтобы так не усердствовал, но взглянул на сильные молодые мышцы, смолчал. Пусть, пока силы много. Наверняка представляет, что это он по их головам... Рабы поглядывали на новеньких, но все работали молча. К концу долгого рабочего дня плети все чаще рассекали воздух, слышались шлепки, вскрики. Неко-торые на удары плетей не реагировали, их кололи под ребра копьями. Один вообще выронил кирку, шатался, руки его уперлись в стену. Надсмотрщик подошел, рука деловито вытащила нож. Олег с отвращением увидел, как другой рукой надсмотрщик схватил несчастного за волосы, задрал голову. Блес-нул нож, из перерезанного горла со свистом вырвался воздух, а из рассеченной артерии тонкой струйкой брыз-нула кровь. Тело забросили на глыбы гранита помельче, а сами плиты вытащили волоком. Олег чувствовал, что в голо-ве уже мутится, пот заливает глаза, щиплет, как сквозь тяжелый ядовитый туман донесся вопль надсмотрщика: -- Все!.. На сегодня хватит!.. Все к выходу, черви! Рядом выронил молот Скиф. Его шатало, из груди вырывались клекот, хрипы, а на губах вздувались се-рые пузыри. Лицо превратилось в серую маску из пота и гранитной пыли. Везде звякали цепи, серые согбен-ные тени поспешно двигались в сторону выхода. С каждым шагом воздух становился чище и прохлад-нее. Рядом торопился, вскрикивал Скиф. На выходе из горы Олег ощутил, как грудь жадно раздулась, захваты-вая воздуха как можно больше. Ночь, на темном небе звезды, стражи у костров жа-рят оленей, туши целиком поворачиваются на вертелах над жарко полыхающими углями. Пахнет жареное мясо одуряюще, а когда капли жира срываются с туш и пада-ют на угли, там шипит, оттуда выстреливают синие дым-ки, запах бьет как молотом по голове... Он глотал голодную слюну, Скиф вскрикивал, шеп-тал проклятия. Их загнали в длинное каменное здание, человек двадцать, велели сесть, только тогда принесли еду: три широких чана, где в гнусной похлебке плавают вроде бы ломтики мяса. Не то жаб, не то крыс. -- Жри, -- велел Олег. -- Я-то жру, -- прошептал Скиф. -- У меня нет на еду запретов. -- На еду и у меня нет... Надсмотрщик рыкнул: -- Молчать!.. Вы здесь только для того, чтобы ломать камень для Хозяина. Разговаривают только люди, а рабы -- мычат! На ночь рабов приковали к крюкам, вмурованным в стену. Едва стражи ушли, Скиф попробовал крепость цепей, затем пытался раскачать крюк, сопел, пыхтел, наконец, Олег предупредил: -- Осторожнее, услышат!.. На окнах хоть и решетки, но стражи по ту сторону стен. Лучше не дразни. -- Но должны же мы как-то выбраться? -- Должны, -- ответил Олег. -- Как? -- Не знаю, -- ответил Олег честно. -- Знал бы, ушел бы сразу. -- Ага, не нравится? -- Не нравится. -- А как же красоты гор? -- Уже насмотрелся. Скиф вдруг умолк на полуслове. Рот приоткрылся, ноги слегка дергались, словно бежал из плена. Олег опу-стил веки на глазные яблоки, заставил сердце успокоить-ся, начал перебирать все заклятия, от самых могучих и до самых слабых. Похоже, что то едва заметное чувство потери, которое впервые ощутил много лет назад и тут же забыл, и было вот это... И если не удастся ничего сделать магией даже сейчас, то... надо оставить все попытки, иначе обречен, и пы-таться выбраться... как выбирался бы, скажем. Мрак. Очнулся он от грубого пинка, сразу вскочил. Цепи загремели. Рядом били ногами Скифа. Пахло мочой, гнилой соломой. Скиф похрапывал, неподвижный, как бревно. Олег торопливо поднял друга, встряхнул: -- Просыпайся! Мы в каменоломне, забыл? Скиф всхрапнул, открыл глаза. Стражи захохотали. Скованные попарно рабы внесли чан с горячей похлеб-кой. Камнерубов покормили, тут же погнали к выхо-ду а затем, выстроив цепочкой, велели идти к горе. Справа и слева в сторону скованных людей смотрели острые копья. На выступах скал расположились лучни-ки а когда рабы приблизились, они натягивали луки и целились в пленных. Похоже, начальник стражи был очень осторожным человеком. Снова длинный туннель, огромная пещера. Олег взял самый тяжелый молот, тем самым сбережет какого-то бедолагу, Скиф подозрительно посмотрел на старшего друга, постарался взять тоже побольше и потяжелее. Он заметил, что Олег еще в первый раз тщательно запоми-нал дорогу сюда и обратно, сосчитал всех стражей, а что сейчас спокоен, то неспроста, неспроста... Олег вздрогнул, когда плечо чуть не обожгло горячее дыхание. -- Ну? -- спрашивал Скиф свистящим шепотом. -- Что-нибудь надумал? -- Ты о чем? -- О побеге, конечно, -- зашипел Скиф яростно. -- О чем же еще? -- О чем? -- пробормотал Олег. -- О такой мелочи, к примеру, как сделать людей счастливыми... Что толку, что мы убили все большие войны, а сейчас гасим ма-лые?.. Люди счастливее не становятся. Даже наоборот, вянут, как цветы без дождя... Скиф отодвинулся с опаской, старший друг, похоже, тронулся умом. Олег заметил, что все глыбы, которые они откалыва-ли, высотой ему до пояса, в длину не меньше трех ша-гов и два в ширину. Рабы привязывали веревки к заранее вбитым крючьям, каменные блоки подваживали, подкладывали круглые бревна, с жалобными надсадными криками тащили из пещеры. Улучив мгновение, он приблизился к Ширваку. Тот со стоном вертел в стене дырку, но камень почти не под-давался затупившемуся сверлу. -- Не понимаю, -- проговорил Олег вполголоса. -- Куда такие камни? Это не крепость, не храм, не дворец. Не городская стена, конечно. Ширвак прошептал: -- Говорят, правитель тронулся... Виданное ли дело -- строить Башню! -- Башню? -- переспросил Олег. -- Все строят баш-ни. Сторожевые. Защитные, осадные, торцевые, ворот-ные... -- Да не башню, -- прошептал Ширвак еще пугли-вее, -- а Башню!.. Поговаривают, что страшится, буд-то небо обрушится и задавит его. Вот и строит из таких вот плит. Чтобы опора небу... Скиф ничего не понял из их