ак двух не-поворотливых жуков... Он заорал, конь тоже разогнался, успели увидеть, как впереди на дорогу прыснули крупные капли, взбивая пыль, и тут же влетели в ливень. Холодные потоки обрушились ощутимой тяжестью, пытались вбить в землю, вогнать, чтобы потом оттуда во множестве проросли эти странные существа с двумя головами и шестью ногами. Громовой удар потряс землю. Скиф на миг оглох, они неслись в полной тиши, затем прорвались ни на что не похожие звуки, уж точно на дождь не похожие, это был рев шум водопада, грохот, треск. Серая пелена время от времени озарялась тусклыми, а иногда и совсем слепящи-ми вспышками. Дважды его словно бы обожгло, но это был не огонь, а нечто странное, старики говорят, что это случается, когда огненная стрела бьет опасно близко... Он знал, что стрелы бьют по самому высокому дере-ву, а если дерева нет, то по всаднику. Даже пеший дол-жен в грозу лечь в грязь перед буйством богов, признавая их мощь, смиряясь. -- Не смиряюсь! -- закричал он. -- Не смиряюсь! Земли не видно под мутными потоками, копыта на-чали скользить, конь замедлил бег, осторожничает, уже не видит, куда ступает, а Скиф, мокрый, как рыба, ляз-гал зубами и радовался, что не в пышных одеждах дура-ка, как презренный богач, которому долго потом мерз-нуть в насквозь промокшей одежде. Яростный ливень почему-то перешел в простой дождь, а те заканчиваются не так резко и быстро. До-рожная пыль без всякого волшебства превратилась в грязь. Конь вовсе перешел на шаг, ступал тяжело, за копытами поднимались огромные лепехи грязи попо-лам с глиной. Глины всякий раз поднималось столько, что хватило бы на два больших кувшина и миску для собаки. Очень быстро наступил вечер, а за ним и ночь. Конь устал, едва тащится, но немыслимо заночевать среди этой грязи, и Скиф умоляюще похлопывал коня по шее, уговаривал, успокаивал, убеждал, что вот-вот, уже скоро, надо идти... На затянутом небе ни звездочки, даже посланная людям благословенная Луна лишь однажды слабо по-светила через прохудившийся бок тучи. Конь ступал совсем осторожно, вслепую. Под ногами чавкало, хлю-пало. Иногда Скиф чувствовал, что конь бредет почти по брюхо в воде, затем снова выбирается на сушу, ко-торую сушей можно назвать только в сравнении с пол-ным болотом. Дождь льет не переставая, холод пробрал его до мозга костей. Ему почудился собачий лай. Тут же ощутил, как на-сторожился конь, даже остановился с поднятым в воздух копытом. -- Давай вывози, -- взмолился Скиф. -- Я лучше тебя умею разводить огонь, но что-то ж ты умеешь лучше? Конь послушно двинулся через темноту. Умное жи-вотное, оно нащупывало дорогу, фыркало, шлепало мок-рым хвостом по крупу, словно отгоняло мух, наконец, остановилось. Скиф разглядел высокий палисад, концы заостренные. Почему-то показалось, что на одном тор-чит насаженная человеческая голова, но, когда вдали слабо мелькнула молния, рассмотрел с облегчением, что это всего лишь глиняный горшок вверх донышком. Он почти на ощупь отыскал ворота. В калитку вдела-но медное кольцо, тяжелое, старинной работы. От уда-ра о такую же медную пластину звон получился тягучий, что тут же припал к земле под ударом струй, прополз чуть и утоп, захлебнувшись грязью. Конь заржал гневно, Скиф едва усидел, когда конь привстал на дыбы и ударил в калитку копытом. От гро-хота сразу где-то вспыхнул свет, проник в щели. Скиф увидел поверх палисада, как обозначился прямоуголь-ный проем. С факелом в руке появилась закутанная в тряпки фигура. -- Отопри! -- прокричал Скиф. -- Среди странников ходят и боги! Через унылый шум донесся скрипучий голос; -- В такую погоду? Ни за что не поверю. Открылись не ворота, как ожидал Скиф, а отворилась калитка. От усталости, замерзший так, что в костях зас-тыл как холодец, костяной мозг, он не нашел в себе силы слезть, а конь не стал ждать, двинулся во двор. К удивле-нию Скифа, ему даже не пришлось особенно пригибать-ся, у него и на это не хватало сил. Балка прошла над самой головой, даже не задев промокшие волосы. Он успел по-думать с удивлением и опаской, что какие же люди здесь ходят, если для них такие калитки... Огонек мелькнул во втором окне, пробился через ставни. Теперь жадно хватающие каждую капельку све-та глаза Скифа охватили весь двор, невысокий, но ши-рокий домик с пышной соломенной крышей. С двух концов булькают переполненные водой бочки, вода с громким журчанием стекает широкими струями, пере-ливается через края. Перед крыльцом чернеет огром-ная и страшноватая лужа, с виду так и вовсе бездонная. Скифу почудилось, что вот-вот оттуда покажутся ги-гантские крючковатые лапы, ухватят, потащат в бездну. Он почти свалился с коня, если бы не держался, упал бы в грязь. Конь тоже пошатывался, закрывал глаза. Скиф повернулся к хозяину дома или слуге, тот тщательно за-пер калитку, вложив в петли толстое полено. Когда он повернулся к Скифу, тот едва сумел удержаться от крика. На него смотрело мохнатое звериное лицо. Морда волчья, даже больше похожа на медвежью. Нет, все-таки волчья, только крупнее, шире. Челюсти такие, что полено перекусит как лучинку. -- Ну что, -- сказал звероватый хозяин. -- Может, передумал?.. Вернешься? Дождик уже почти перестал... Скифу больше всего на свете хотелось в самом деле вернуться, но в голосе хозяина звучала откровенная на-смешка. Он вспыхнул, выпрямился. -- А что, -- сказал он с вызовом, -- жрать в самом деле нечего? Стыдно небось? Хозяин хмыкнул. Скиф выждал, но хозяин молча повернулся и пошел к дому. Скиф двинулся следом. У крыльца из темноты появился так внезапно, что Скиф вздрогнул, мальчишка. Неслышно, держась в тени, он перехватил повод и увел коня . Скиф поднялся за хозяином на крыльцо, в груди стеснился страх. Чем его накормят? Не человечиной ли? Ведь сюда могли забрести путники и до него. Или того хуже: зарежут, зажарят и подадут к столу его соб-ственного коня... Дверь открылась со скрипом. Пахнуло ароматом су-шеных трав. Скиф переступил следом за хозяином порог. Просторные сени, длинные полки вдоль стен, пучки трав заполняют полки, свешиваются с потолочной бал-ки, торчат из щелей в стенах, но все пересохло и покры-лось пылью настолько, что в носу Скифа засвербило, он поспешил догнать хозяина, сделал шаг через порог глав-ного помещения, перевел дух. За столами народ пьет и ест, орет песни и бахвалит-ся, братается и ссорится, а парнишка торопливо разно-сит на широкой доске жареное мясо, кувшины с вином, кружки с пивом. Когда он на бегу посмотрел на Скифа, тот увидел такое же звериное рыло, как и у хозяина, но теперь Скифу все равно, это же корчма, а не логово обо-ротней, что заманивают путников, а потом съедают. Это просто корчма, которую держит семья оборотней. Здесь ничего не случится особенного, разве что, как во всякой корчме, могут набить морду, ограбить, увести коня, а то и шарахнуть топором по голове. Но не корысти ради, а так, по пьяни. К одной из стен было приколочено широкое зеркало, Скиф посмотрелся, желая узнать, зажила ли скула, но увидел нечто с четырьмя глазами и мутным тазиком вме-сто лица. К нему подбежал парнишка ростом со Скифа, в пле-чах та же стать, но лицом совсем юн, даже волосы еще не волосы, а совсем детский пушок, да и клыки чуть ли не молочные. Скиф ощутил укол ревности, все здесь че-ресчур крупные, тяжелые, уверенные, даже кони, даже столы, лавки, пивные кружки. -- Что будете есть? Скиф указал в сторону очага: -- Мне бы того кабанчика... Парнишка проследил за его рукой, а когда повернул-ся к гостю, Скиф увидел в глазах мальца уважение. -- Его уже заказали, -- сообщил он. -- Но если хотите... -- Хочу, -- отрубил Скиф. -- Но пока зажарят, я изгры-зу этот стол. Тащи все, что есть готовое! Мяса, вина, рыбы. Ему поставили блюдо с толстыми ломтями ветчины с гречневой кашей, на отдельной тарелке, словно брезго-вали, ломти черного хлеба. Скиф ждал, что сейчас при-несут горячие блюда, но подали только ломтики ноздре-ватого сыра, до странности желтого, хотя по запаху -- свежего, и большой кувшин вина. Скиф сразу налил в кубок, попробовал, запах тонкий, на вкус напоминает артанское красное, но решил оста-вить его на потом, кто знает, не хотят ли упоить варва-ра, чтобы потом смеяться над невоздержанностью сынов Колоксая. Насыщался он, как ему показалось, одно мгновение, но, когда окинул взглядом стол, чистая столешница те-перь вся покрыта костями. А кувшин пуст. Мальчишка подошел, смотрел с детским любопыт-ством. -- Что-нибудь еще? -- Спасибо, -- сказал Скиф вежливо. -- Сколько с меня? Мальчишка покачал головой: -- Не знаю. Я позову отца. Скиф проводил его взглядом. Мальчишка чересчур горбится, надо сказать. Хотя... По спине пробежала холодная ящерица. А если ему и так трудно ходить, а проще бегать на всех четырех по лесу? Из кухни выдвинулся хозяин, Скиф подобрался еще больше, а когда хозяин неспешно направился к нему, Скиф застыл, чувствуя, как по направлению к нему идет огромный хищный зверь. Хозяин остановился перед столом, руки все еще не-торопливо вытирал о передник. Маленькие глаза стали кроваво-красными, а когда заговорил, в пасти явствен-но блестели огромные клыки. -- Что-то случилось? -- Ни... ничего, -- ответил Скиф поспешно. -- Про-сто устал, пировать всю ночь не с руки. Свободная ком-ната найдется? -- Есть, -- ответил хозяин неторопливо. -- Даже две...Золотой за ночлег, половинка за ужин. Скиф, стараясь не показывать облегчения, достал мо-неты. Сказал, подавая хозяину: -- Хорошо у вас. Но доверяете чересчур. Плату надо брать вперед. А если у меня карманы пустые? Хозяин благодушно махнул волосатой рукой: -- Пустяки. Твой конь стоит трех золотых... Скифу почудилось, что хозяин не договорил, что и в нем, Скифе, мяса на целый золотой, вернулся страх, уже в молчании шел за ним наверх по скрипучей лестнице. К его удивлению, дверь отворили не в комнатушку, а чуть ли не в покои. Вдоль стен укреплены массивные медные светильники, еще один раскорячился на столе, а в широкое окно уже заглядывает полная луна. Настоль-ко широкое, что как бы заявляет молча, что в бойницах нужды нет, никогда враг не подступит так близко. Под стеной, справа от ложа массивный камин, на вы-ложенном камнем полу ждет поленница березовых дров, а в самом камине горка серой золы. Похоже, этой ком-натой не пользовались давно. -- Отдыхай, -- сказал хозяин. -- За коня не тревожь-ся накормили и напоили. -- Спасибо, -- ответил Скиф. -- Считаешь, больше беспокоиться не о чем? Хозяин прямо взглянул в несколько побледневшее лицо гостя. Тяжелые складки губ дрогнули, это похо-же на улыбку. Скиф решил считать, что хозяин улыб-нулся. -- Не о чем, -- ответил хозяин. -- Если уж кому надо было тревожиться, то нам. Но, как видишь, все живут здесь мирно... -- Дивно, -- вырвалось у Скифа. --- Как же... -- Это уже Гелония, -- ответил хозяин. -- Хоть и самый ее край. А наш правитель, мудрый Гелон, способен овцу и волка пустить мирно пастись на луг. И будут пастись! Он ушел, Скиф поспешно плюхнулся на ложе. Почти сразу услышал снизу не то вой, не то рык. По слухам, оборотни в полночь перекидываются волками, убегают в лес, а на кого натыкаются -- рвут в клочья. Но уста-лость навалилась с такой силой, что тело уже отказыва-лось двигаться. Веки опустились тяжелые, неподъемные. Он провалился в тяжелый беспокойный сон раньше, чем голова коснулась подушки. Глава 12 Утром, когда он проснулся живой и целый, отдохнув-шая душа возликовала. В теле перекатывалась бодрость, в желудке голодно урчало. Быстро обулся, спал одетым, поспешил вниз. Еще сверху со ступеней он увидел, что в совершенно пустом помещении сидит спиной к нему и лицом ко входу только один человек. Крупный, широкий, с крас-ными до плеч волосами. Перед ним широкое блюдо с жареным гусем, небольшой кувшин и наполовину наполненный кубок с красным вином. Человек неторопливо разрывал гуся, ел неспешно запивал вином. Скиф со счастливым воплем сбежал по ступенькам. -- Олег! Олег, не оборачиваясь, взмахом руки пригласил к сто-лу. Во рту у него был кусок мяса, в руке -- гусиная лапа, губы блестят от жира. Скиф плюхнулся за стол, на Олега смотрел счастли-во, как потерявшийся и снова нашедший хозяина ще-нок. В зеленых глазах волхва вспыхивали загадочные искорки. -- Хорошо поспал? -- Олег, как там... как погоня? Олег промычал с набитым ртом: -- Погоня? Какая погоня? Их кухни вышел хозяин. Скифу он показался разъя-ренным, но и напуганным одновременно. Приблизился, спросил тяжелым голосом: -- Что-нибудь еще? При каждом слове верхняя губа приподнималась, по-казывая клыки, которые за ночь как будто увеличились вдвое. По спине Скифа пробежал мороз. Олег кивнул, ответил спокойно: -- Да. Еще мяса для моего товарища. При этом, как заметил Скиф с еще большим страхом, верхняя губа Олега как-то непроизвольно приподнялась, блеснули зубы... ровные, красивые, человечьи, но холод охватил Скифа с такой силой, что затряслись колени. Показалось, что зубы Олега намного-намного страшнее. Хозяин поклонился. Скиф потрясение понял, что зверь напуган просто смертельно. Когда он поспешно удалился, чуть не бегом, Скиф спросил шепотом: -- Ты их знаешь? Что это за люди? -- Да так, -- ответил Олег неопределенно. -- Люди разные бывают. Но все не любят на себя непохожих. Здесь, в стране светловолосых, всех бед ждут от людей с черными волосами и черными глазами... Мол, сглазят!.. В странах, где все черные, как вороны, на светлокожих смотрят как на заразных... А этим и вовсе приходилось туго. Только здесь, в Гелонии, где народ давно даже по пьянке друг другу морды не бьет, они живут спокойно. Скиф еще больше понизил голос, прошептал, огляды-ваясь на кухню: -- А почему он тебя боится? -- Боится?.. Тебе почудилось. -- Олег, я ж вижу! -- Почудилось, почудилось. А вообще-то мы с ними родственники. Это было так неожиданно, что Скиф подпрыгнул: -- Как это? -- Да пустяки. Очень дальние. Просто в моем племе-ни могут делать и то, и другое... А они, так сказать, заст-рявшие посредине. Попробуй вот этого вина!.. Хороший урожай выдался, да еще солнца хватило... Попробуй. Скиф попробовал, от этого вина даже аромат шибал в голову и взвеселял душу. Хозяин приблизился, высы-пал перед Олегом мелкую кучку серебряных и даже зо-лотых монет. Олег, не глядя, сгреб все в кошель, под-нялся: -- Ну, пойдем? -- Пойдем, -- ответил Скиф. Во дворе мальчишка со звериным пушком на лице подвел двух оседланных коней. Еще с десяток коней Скиф увидел у коновязи, да и в раскрытую дверь конюшни было видно, что коней прибавилось, только новых гостей что-то не видно. Когда выехали за ворота, Скиф еще раз оглянулся, спросил пораженно: -- Что значит быть волхвом!.. Он тебя накормил, а потом еще и заплатил? -- Да, -- подтвердил Олег. -- Ты же видел, как я хо-рошо ел? -- Видел, -- пробормотал сбитый с толку Скиф. -- Только не знал, что за это еще и платят. -- Еще как, -- сказал Олег рассеянно, он уже погру-жался в думы, -- догоняют... и еще платят, платят... -- Куда мы едем? -- спросил Скиф. -- Ты не забыл, что у тебя есть еще один брат? -- спросил Олег суховато. -- Средний брат... Скиф вспылил: -- Еще бы его забыть!.. Это ж ни рыба ни мясо. В то время как я выбрал путь чести и доблести, а мой старший брат Агафирс -- путь коварства, Гелон так и остался по-средине. Он всегда был посредине!.. Мы бьемся, а он в сторонке! Я хочу отомстить за отца, Агафирс защищает мать, кто-то из нас падет... если не оба, а этот среднень-кий в любом случае спасет свою драгоценную шкурку! Олег слушал, кивал, соглашался, потом обронил: -- Известно, герои гибнут первыми. Средненькие ос-таются. Никогда не мог понять, откуда тогда берутся ге-рои в каждом поколении? Ведь при таком истреблении весь род людской должен бы давно стать овцами... Скиф спросил с раздражением: -- Так чего мы едем к Гелону? -- Причина есть, -- сказал Олег негромко. -- Какая? -- Очень важная, -- ответил Олег. Подумал и добавил со вздохом: -- Даже более чем важная. Нам просто не-куда больше ехать. В поле мужчины шли с косами в руках через золотое поле пшеницы. Женщины вязали снопы, одна под скир-дой кормила грудью ребенка. По дороге изредка попада-лись телеги. Иногда из леса везли уже отесанные стволы, но чаще повозки были нагружены глиняными горшками, кувшинами, полотном, мешками с зерном, а то уже и мукой. Скиф мрачнел, отводил взгляд. Олег посматривал по сторонам с удовольствием, морщины на лбу разглади-лись, а горькая складка у губ исчезла вовсе. Когда они догнали одну телегу, Олег поинтересовал-ся у возчика, как короче добраться до города Гелона. Селянин, худой, но явно не голодающий человек, если судить по новенькой одежде и дорогим сапогам, сказал словоохотливо: -- А вот прямо по этой дороге! Потом она свернет вправо, так вот по ней и надо. Дня через три-четыре, если у вас добрые кони, окажетесь прямо перед вра-тами! -- Ого, -- вырвалось у Скифа. -- Неужто Гелония так велика ? А Олег указал на заросшую травой тропу, мимо кото-рой как раз проезжали: -- А эта? Разве не короче? Селянин нахмурился: -- Ну короче... -- Дня на два, не так ли? Селянин покачал головой: -- Вы неплохие ребята, хоть и с топорами. Вот что я вам скажу... По той дороге вам не стоит! -- Почему? -- Худая дорога, -- ответил селянин и сделал щепот-кой отгоняющий жест. -- Разбойники? -- спросил Скиф надменно. Он пощу-пал рукоять топора. -- Сколько их? Селянин покачал головой: -- Если бы!.. Разбойники бедных не грабят. Даже иногда бросят монету-другую... если, конечно, скажешь им про богатый караван или толстого купца поблизости. -- А что же там? -- Башня, -- ответил селянин шепотом. Он вздрогнул над головой пронеслась стайка мелких птиц, побледнел, прикрикнул на коней: -- Но, дохлые!.. Совсем заснули. Простите, ребята, заговорился я с вами... А мне еще ехать и ехать. Он отвернулся, все внимание отдавал теперь коням, что делали вид, будто не слышали его окриков. Скиф придержал коня, на мужественном лице про-ступило выражение, которое Олег назвал бы страхом. -- Ну что? -- спросил Скиф с надеждой. -- Объедем? Олег подумал, поколебался, вспомнил старика в горах, его рассказы про магический дождь, покачал головой: -- Тебе что, так уж в Гелон не хочется? Окольные дороги заводят далеко. -- А прямые бывают самыми длинными, -- возразил Скиф. -- А как же насчет прямой дороги мужчин? -- спро-сил Олег. -- А кто сказал, что мужчина -- обязательно дурак? -- ответил вопросом на вопрос Скиф. -- Явно же этот мужик говорил о башне колдуна. Причем очень сильного. Только они селятся в башнях! Им не надо слуг, они даже еду добывают гнусным колдовством! Он разгорячился, глаза горели ненавистью, бешен-ством, щеки раскраснелись. Олег подумал, сказал нерешительно: -- Я человек не рисковый. Очень даже! Но сейчас, кака мне кажется, можем поехать прямо. Скиф предостерег: -- Колдуны очень не любят, когда кто-то появляется поблизости без их зова. -- Никто не любит, -- ответил Олег. -- Терпят. -- Но колдуны не терпят, -- возразил Скиф. -- А кто станет терпеть, если можно метнуть громовую стрелу за пару верст и не промахнуться, даже если бросит в муху? Сердце Олега сжалось. Было такое, он тоже кидал. И деревья вырывал с корнями, и горами тряс, и всю землю облетал в магическом вихре. Бездумно таскал лучшую еду из кухонь богатых властителей стран, даже лицемерно корил себя, мол, нехорошо поступает, но сейчас так голо и одиноко без этой могучей силы!.. -- Рискнем, -- повторил он. -- Что-то мне кажется, в нас ничем не швырнут. - А если кинут, мелькнула трусливенькая мысль, то значит, магия вернулась. А это значит, что и я смогу метнуть в ответ такое... что всю башню разнесет в ще-бенку. Если успею, конечно. Был поздний вечер, солнце уже почти опустилось за темный иззубренный край, когда они увидели башню. Возможно, колдун как раз и строил с таким расчетом, чтобы замечали издалека и обходили стороной. Высо-кая, сложенная из массивных глыб темного гранита, она поднималась выше самых высоких сосен, что тя-нулись к солнцу поодаль. У подножия черной башни зеленая сочная трава, красные маки. Не видать и следа каменоломен, глыбы либо тащили издалека, либо колдун создал их прямо на месте. И силой заклятий заставил сложиться в высокую и несокрушимую башню, сотворил узкие зарешеченные окна, выровнял наверху зубчики и даже поднял трепещущий на ветру прапорец. Трава мягко шелестела под конскими копытами. Вско-ре кони по самое брюхо блестели в светло-зеленоватом соке мясистых сочных растений. Попадались родники, из-под копыт часто выпархивали неторопливые жирные птицы, видели толстых, как кабаны, зайцев. Скиф завистливо вздохнул. Здесь бы разместилось не-малое племя, это же счастье для коней, когда столько сочной травы, это счастье и для людей, ибо сочная трава -- это здоровые, сильные кони, а сильные кони -- это все! Олег краем глаза посматривал на угрюмую башню. Сердце тревожно дергалось, сжималось в страхе. А если все же колдун каким-то образом сохранил свою мощь? Как гадко чувствовать себя беспомощным! Особенно тому, кто уже вкусил хмелящее чувство силы. Чувство безнаказанности, что едва не накрыло с головой, подобно океанской волне... Как он вынырнул, непонятно. Что за искру вложил Род в души людей, если та заставляет тянуться за непонятным, топча ногами оче-видные блага? И немалые порой, очень немалые... А в его случае так и вообще... Он стряхнул с себя тягостные мысли; сказал коротко: -- Вон там с десяток деревьев. Там явно родник.... Место для ночлега! Скиф вяло оглянулся на темнеющий силуэт башни: -- Стоит ли? Я готов ехать и ночью. Пусть под луной; но только подальше от этого места. -- Ты готов, а кони не готовы, -- буркнул Олег. Он спрыгнул с коня, расседлал, пустил пастись, не стреноживая. Держался он надменно, спину держал прямее, чем обычно, и Скифу почудилось, что волхв не такой уж и каменный, как выглядит. А сейчас в каждом движении заметно... если бы он был воином, то Скиф назвал бы это вызовом тому колдуну, что засел в башне. Вот, мол, мы расположились на твоих землях. Вот пьем из твоих родников чуть ли не прямо перед башней. Наши кони топчут твою траву, мы разведем костер, что будет тебя раздражать и тревожить... -- Ладно, -- сказал Скиф сдавленным голосом. -- Я не знаю, с чего ты вдруг стал таким храбрым. -- Я добрый, -- ответил Олег. -- Кони устали. -- Ах, кони... Однако Скиф, хоть и устрашенный, сразу же лег, за-вернулся в легкое одеяло и затих. Олег долго сидел, смотрел в огонь. Скиф не спит, чувствуется, но молчит, не выдает, что его гнетет больше, чем эта башня колдуна вблизи. Пламя постепенно редело, пригибалось, втягивалось в багровые уголья. Если присмотреться, можно разгля-деть скачущих огненных всадников, дивных зверей, красных птиц, рушащиеся кровли домов... Там тоже вой-ны, тоже кровь, тоже кто-то сушит мозги, как сделать все правильно... Иногда он поднимал голову, посматривал на залитую лунным светом башню. Они расположились так близко, что колдун может рассмотреть их даже сейчас, в ночи. Тем более освещенных пламенем. По коже пробежал холодок страха. На всякий случай снова торопливо напомнил себе, что, если бы колдун мог, уже стер бы их с лица земли, как муравьев. Мир меняется... Мир меняется! И надо успевать меняться с ним вместе. Хотя бы. Он на какое-то время все же заснул. Заснул сидя, все-го на пару минут, как показалось. Вздрогнул, по спине прошел холодок. Обернулся... на месте Скифа лишь при-мятая трава. И, судя по хрусту веток, там бесчинствует только один конь. -- Черт, -- вырвалось злое. -- Что ж тебя за муха уку-сила среди ночи!.. Конь попятился, глаза дикие, что за дурь ехать ночью, Олег принес седло, возвращаться уже не придется, торопливо затянул ремни. Конь качнулся под его весом | Олег дернул за повод, пригнулся, ветви медленно поплыли над головой, а потом замелькали чаще и чаще. Они вырвались на простор. Ноздри поймали слабый запах конской кожи, прекрасно, теперь догонит, Скиф уходит по прямой... Земля гремела под копытами, очень не скоро он уло-вил впереди такой же конский топот. Потом ветер донес запах, их различать долго и упорно учил Мрак, а чуть по-годя заметил далеко на фоне звездного неба скачущего всадника. -- Наддай, мой двужильник, -- сказал он коню лас-ково. -- Как только догонишь, тут же снова отпущу. Хоть всю траву на свете сожри... Конь всхрапнул, уши его нашорошились, как у вол-ка. Стук копыт слился в единую мелкую дробь. Скачу-щий впереди всадник приближался быстро, стало видно, как ветер треплет черные волосы, под светом звезд по-чти блестящие, будто посыпанные чешуйками слюды. Скиф оглянулся, лицо все еще было перекошено бе-зумием. Конь под ним хрипел, с удил срывались кло-чья желтой пены. Бока блестели, с них летели крупные капли. Олег поравнялся, мощной рукой ухватил за узду. Его умный конь сразу начал замедлять бег, что-то сказал на своем лошажьем языке, и конь Скифа послушно пошел с ним вровень. Скиф молчал, Олег подвел коней к кучке деревьев. На этот раз ручей не отыскался, но сразу наткнулись на сухие ветки. Вскоре вспыхнул жаркий костер, а за кругом света ночь стала еще темнее и негостеприимнее. Красные, как зарево пожара, блики играли на суро-вом лице Скифа. Он похудел за короткую скачку, черты лица стали строже, на лбу появилась первая морщина. Еще в уголках губ вздулись и застыли горькие складки, с виду твердые, как камешки. -- Ложись, -- посоветовал Олег. -- Не всегда утро ве-чера дряннее. Не всегда.