напрягся. Олег опустил глаза, стало неловко за то, что сейчас произойдет. -- Брат, -- проговорил Скиф. -- Три дня тому мы встретили старого воина, тот ехал, задумавшись, потом услышал наших коней, вскинул голову, увидел нас. Никогда не забуду, с какой радостью и счастьем он воскликнул: "Колоксай!.." А потом помрачнел, сказал недружелюбно: кто бы ты ни был, незнакомец, ты не имеешь права быть настолько похожим на лучшего из людей -- его тцара Колоксая!.. Понимаешь, чужой че-ловек назвал его лучшим из людей!.. Гелон кивнул, он соглашался, что их отец -- лучший из людей. И пусть каждый простолюдин, каждый чело-век на свете считает именно своего отца лучшим из лю-дей, но все равно,.лучший из лучших -- Колоксай, отец Гелона, Скифа, Агафирса... -- А Миш была тогда лучшей из женщин, -- добавилон -- Все-таки отец был не совсем прав, что взял ее об-маном... Нет-нет, я не оправдываю ее! Я ведь тоже ушел, разве ты забыл?.. Она и сейчас, говорят, самая красивая из женщин на всем белом свете. Недаром отец сходил по ней с ума, недаром пошел на такую хитрость... Скиф, вскипев, ударил кулаком по столу, вскочил:  Ты осуждаешь отца? Отца? Гелон сказал мягко: -- Скиф, я тоже ушел. Помни, я не простил ее и тоже ушел... Скиф некоторое время испепелял его взглядом, нехо-тя опустился. Олег молчал, рассматривал карту. -- Мы должны отомстить, -- сказал Скиф мертвым голосом. -- Убийство нашего отца не должно остаться безнаказанным! Гелон сказал тихо: -- Но как? -- У тебя же тцарство! Не думаю, что оно уже сейчас уступает владениям Миш. Гелон повторил настойчивее: -- Как? Как ты мыслишь мстить? Скиф огрызнулся: -- Как? Как все мстят. Месть -- святое дело, угодное богам и сердцу человека. -- Но кому? -- спросил Гелон. -- Ты понимаешь, что говоришь? Если бы речь шла о соседе -- другое дело. Но на той стороне -- мать! Это она убила. И ты... ты гово-ришь, что надо убить мать? Нашу мать? Даже -- нашу маму? Скиф скривился, кулаки на столе сжались так, что заскрипела кожа. Сквозь стиснутые зубы процедил люто: -- А что предлагаешь ты? Оставить зло безнаказан-ным? Гелон покачал головой: -- Нет. Я не даю злу свободу. Я борюсь со злом... На моих землях нет зла... по крайней мере, большого и бе-зобразного. Я уменьшаю зло! Если бы и другие так же уменьшали его в своих землях, мы бы очистили землю Скиф вскрикнул: -- Но там... за перевалом! Там убийца нашего отца резвится безнаказанно! Где ее сынок Агафирс правит могучим государством лишь потому, что согласился с ее преступлением? Это разве справедливо? Гелон посмотрел на Олега, словно искал поддержки, но Олег молчал. Гелон сказал убеждающе: -- Агафирс самый старший сын. Он и должен был на-следовать трон... -- Нет! -- воскликнул Скиф. -- Ты же знаешь, что мы оба были лучше! Мы побивали его в детстве, хоть в дра-ках, хоть в знаниях... великих битв, управлении людьми, сборе налогов. Мы все умели лучше!.. Даже ты, хоть и не любил драться, побивал его! Забыл? Трон занял бы я... либо ты. Но теперь он сидит там лишь потому, что со-гласился с подлостью. А кто допускает подлость, тот сам подл. Гелон кивнул. -- А всякий подлый, -- сказал он, -- нам враг. Видишь, Скиф, я с тобой согласен. И тоже борюсь с под-лостью. Везде, где встречаю. Но я сперва хочу истребить ее здесь, а потом уже идти в другие страны. Я хочу быть чист, чтобы на чужие грязные пятна мог указывать сво-им чистым пальцем! Скиф стукнул кулаком по столу. Посуда подпрыгну-ла, хотя стол был массивным, ножки из толстого дуба, а столешница толщиной в руку. -- Гелон, я тебя не убеждаю в своей правоте! Я знаю, что я прав. Я спрашиваю прямо: ты идешь со мной или нет? -- В мести? -- Да, в мести! -- Мести нашей матери? -- переспросил Гелон. -- Ты так и не ответил... а что потом? Допустим, побьем ее войска... а войска там сильные, Агафирс мечтает о войнах, захватим город, побьем жителей, ворвемся с окровавленными мечами во дворец... ворвемся в спаль-ню нашей матери... Что ты сделаешь? Убьешь? Скиф зарычал. Лицо перекосилось, на лбу и висках вздулись тугие жилы. -- Что ты такое спрашиваешь? Что ты спрашиваешь? Ты же знаешь, что смерть отца должна быть отомщена! Иначе... иначе нет в мире справедливости! Гелон повернулся к Олегу: -- Что скажешь, мудрый волхв? Есть на свете справедливость? Или нет ее? Олег буркнул невесело: -- Откуда ей взяться?.. Для того великий Род и создал нас, чтобы мы ее установили. Скиф вскрикнул: -- Видишь, и волхв говорит то же самое! -- Да? -- спросил Гелон. -- Тогда все же ответь пря-мо: ты вот так просто пойдешь и убьешь родную мать? Скиф вскрикнул отчаянно: -- Я не хочу ее убивать!.. Но я должен! Она убила мо-его отца, которого я даже не увидел! Я не сидел у него на коленях, он не подбрасывал меня в воздух, не учил ездить на коне, не учил держать деревянный меч... Она лишила меня отца... она виновата! Гелон отодвинул пустое блюдо, поднялся. Олег и Скиф смотрели, как правитель Гелонии прошелся по комнате, нахмуренный, несчастный, с потерянным выражением на лице. Наконец остановился, посмотрел Скифу прямо в глаза. -- Я не пойду с тобой, брат, -- произнес он ясным голосом. -- Да, наша мать поступила... неправильно. Да, наш отец не совсем честно взял ее в жены. Но все равно она не должна была его убивать. -- Да еще так подло! -- вскрикнул Скиф яростно. -- Герою умереть от яда? Какой позор! -- Убила как могла, -- ответил Гелон. -- Сейчас воп-рос в том, должны мстить или не должны. Вспомни, Агафирс вообще считает, что мать права и мстить мы не должны. Ты считаешь, что должны. Я оказался посреди-не: да, мать не права, я не хочу жить с нею в ее стране, не хочу своей доли наследства. Я ушел, отказавшись от родства с нею. Надеюсь, ей стало стыдно. Скиф вскипел, а Олегу стало неловко за Гелона. Похо-же, средний брат не совсем понимает жестокость мира, в котором живет. С другой стороны, как-то ухитрился сде-лать свою крохотную страну... а сейчас совсем уже не кро-хотную, процветающей... -- Отец! -- выкрикнул Скиф. -- Отец!.. Его кровь взы-вает об отмщении. -- Отец умер без крови, -- напомнил Гелон мягко. -- Но ты прав, для отца надо было что-то сделать. Скиф уставился с непониманием: -- Для отца? Для него можно только отмстить чело-веку, его убившему! Тогда его душа успокоится. Гелон покачал головой. В глазах было сомнение, на-конец проронил тихо: -- Я уже несколько лет пытался его отыскать. Я со-брал колдунов, магов и волшебников, просил побывать в том мире... Только одному удалось попасть туда. Не знаю, сам он там был или только его дух... чародей и сам не знает, но он говорил с нашим отцом. Скиф вскрикнул с негодованием: -- Зачем ты тревожишь дух отца? Гелон медленно поднял голову, взгляд его синих глаз, как внезапно заметил Олег, может становиться и вот таким же твердым, как диаманты чистой воды. Всегда готовые к улыбке губы сомкнулись в плотную линию. -- Не ради любопытства, брат. Не ради любопытства. -- А ради чего? Олег невольно затаил дыхание. Скиф тоже застыл. Гелон после паузы обронил: -- Я просил узнать, как его вернуть в наш мир. Скиф ахнул, из Олега вырвалось невольное:  Ого!.. Разве такое возможно?  Невозможно для простых людей, -- ответил Гелон. -- Но не для героев. Скиф сказал потрясение: -- Брат... Ты делаешь... делаешь невозможное! Это я взялся за простое, понятное: отомстить за отца. Кто из нас не мстит? Все мы... А ты, ты... я люблю тебя, брат. Ты единственный из нас... нет, из людей вообще, кто отказался ломать, а только строит! Я... я, наверное, в твоих глазах совсем дрянь, да? Ведь я стараюсь от-править человека на тот свет, а ты стараешься оттуда вытащить! Олег вмешался: -- И на тот свет надо плохих людей, и с того света... хороших. Разница только в том, что убивать и вообще ломать и рушить всегда проще, чем строить. Я даже не представляю, как ты намереваешься освободить Колоксая. Скиф сказал с надеждой: -- Это же Гелон! Ему всегда все удавалось. Гелон бледно усмехнулся: -- Получалось, а не удавалось. Удача здесь ни при чем. Я пять лет только говорил с магами! Уговаривал, обещал, просил. Затем покупал для них все, что им тре-бовалось... Почти все деньги оказались потраченными зря, но, как я говорил, один сумел добраться, поговорить... Я его отправил к самим владыкам того мира. В страшной тиши Скиф прошептал: -- Как?.. Как ты сумел? -- Слева и справа от города руины, -- напомнил Гелон. -- Те, что слева, -- остатки храма подземных богов. Я подумал, не знак ли это мне? Не отсюда ли можно попасть в тот мир... и вернуться? Олег вдруг побледнел, содрогнулся. Он вспомнил чер-ное солнце подземного мира, сам ощутил на спине смер-тельный холод. Трудно поверить в то, что тогда сверши-ли трое грубых и уверенных в своей правоте людей. Скиф спросил жадно: -- И что же? -- Жду, -- ответил Гелон глухо. -- Маг должен был вернуться еще вчера. О чем-то другом боюсь даже подумать. Тогда все сначала, все сначала!.. Но я не от-ступлюсь. Мне горько думать, что я сейчас старше сво-его отца. Глава 27 По ночному небу чересчур быстро двигались темные с синевой тучи. В разрывах небо проглядывало странно желтое, иногда даже зеленоватое, как морская вода на глубинах. Гелон ехал впереди, ветер трепал черные во-лосы, по блестящему обручу бродили желто-зеленые отблески. За спиной вдали блестел в лунном свете город. Отъе-хали от городской стены всего ничего, но густая трава шелестит под копытами, вскрикивают разбуженные пти-цы, словно попали в места, где еще не ступала нога че-ловека. Здесь никто не пас коней, не косил сено. Похо-же, сюда не забредали даже вездесущие козы. Из хмурого прохладного воздуха внезапно выступили полуразрушенные стены. Олег вздрогнул, в таком древнем храме, с уже погасшим светильником защитная ма-гия все еще сильна, ведь эти мрачные стены они долж-ны бы заметить еще за сотни шагов раньше... Судя по могучим толстым колоннам, храм принадле-жал какому-то из древних южных народов. Только они, забираясь даже на север, с муравьиным упорством иска-ли и находили камень, везли его из далей, строили эти исполинские сооружения. А местные строят из того, что есть под рукой: из дерева, которое всегда рядом, как в южных странах под рукой всегда находится камень. Вблизи руин кони стали храпеть, останавливаться, упираться. Глаза их были дикие, бока взмокли, на узде повисла пена. Олег чувствовал, как тяжелая и мокрая жаба заползает в душу, раздувается там, заполняет все тело холодной гадостной тяжестью. Гелон слез с коня, лицо усталое, на лбу блеснули мел-кие капельки пота. Олег внезапно подумал, что прави-тель этой цветущей страны боится еще больше, чем он, повидавший немало, и уж куда больше Скифа, тот во-обще бесстрашен, как может быть бесстрашен человек, которому терять нечего. -- Оружия не вынимать, -- распорядился Гелон. -- Кто бы вам ни встретился. -- А если нападут? -- спросил Скиф. -- Это их храм, -- ответил Гелон коротко. Скиф что-то буркнул, Олег понимал, что для младше-го сына Миш непонятно, как можно считаться с чьими-то обычаями на землях, где уже утвердилось право твоего меча, а сам Олег ответил поспешно: -- Не волнуйся. Ни я, ни Скиф не вытащим оружия, даже если нападут. Колонны, каждая в три обхвата, застыли, как стражи, со всех сторон храма. Олег чувствовал их настороженные взгляды, бессильную злость, что вот уже полуразрушенные, без сил, а враги приближаются, приближаются... Впереди вырастала из земли... вернее, врастала в зем-лю изъеденная временем стена из тяжелых массивных блоков. К храму ведут ступеньки, весь храм на возвыше-нии, а ступеньки со всех сторон, Олегу почему-то почу-дилось, что правильнее бы не три, а по меньшей мере двадцать или сорок ступеней, так это выглядело бы цель-ным, а храм находился бы на гордой высоте... Он ступил на первую ступеньку и вдруг заметил по-лузанесенную землей плиту из такого же камня, что еще ниже, но только уже там, в глубине. По спине пробежа-ла дрожь, когда представил, что так и было задумано и сделано: двадцать или сорок, а то и больше ступенек, храм высился, издали видный, как на вершине высокой горы, но сейчас опускается, как будто на болоте, и но-вые поколения увидят, как земля сомкнется над этими высокими колоннами! Он чувствовал холодок, даже безотчетный страх, слов-но храм может опуститься под землю, пока они будут внутри. Из-за колонн выглядывали странные звери, похожие на людей. Или люди, похожие на зверей. Малорослые, с круглыми кошачьими головами, уши торчат как у вол-ков и чуточку в стороны, тела покрыты короткой шер-стью, но хорошо видны тугие мускулы. Один завидел Гелона, раскрыл пасть и злобно зашипел. Олег зябко передернул плечами. Зубы блесну-ли длинные, как иглы, с капельками слюны, в глазах зверька безумие пополам с бешенством, на растопы-ренной пятерне короткие пальцы с острыми когтями. -- Тихо, тихо, -- проговорил Гелон. -- Я с добром, добром... Зверь зашипел сильнее. Олег подумал, что Гелон про-махнулся, здесь добро понимают иначе. Из-за камней, колонн, руин начали подниматься круглые головы, пас-ти оскалены, в воздухе злобное шипение стало нарастать. Скиф положил руку на меч, Олег на всякий случай торопливо сказал Слово Успокоения. Еще Боромир го-ворил, что это не магия, это больше, чем магия, хоть и делает меньше... К удивлению Скифа, зверьки неохотно, но все же затихали, а смотрели хоть и с прежней злобой, но и в удивлении на человека, знающего их древний язык. На колоннах сохранились узор, барельефы, а на сте-нах полустертые морды странных зверей. Между глыб пробивается травка, нижние блоки покрыл зеленый мох, толстый и жирный, будто кормится этими камнями. Свод не слишком низкий, но Олег все время чувство-вал, что над ним огромная масса камня, что дожидается только малейшего толчка, чтобы рухнуть, размолоть здесь все в мелкую щебенку. Но если камни в щебенку, то от них, людей, останется только мокрое место... Он покосился на спутников. Гелон, похоже, чувству-ет то же самое, только Скиф идет бесстрашно, смотрит на все с вызовом, а когда полулюди-полузвери прибли-жались чересчур близко, он делал приглашающий жест: давай-давай, я и без меча любого разорву надвое. Далеко в стене двери, но ближе пролом, куда можно бы въехать на коне. Гелон двинулся в пролом, Олег шаг-нул следом, мрачное помещение приняло их враждебно, он чувствовал злобу, ненависть, бессильную ярость, что впитали эти камни. Вспыхнул красный чадящий свет. Вспыхнул странно, разом по всему помещению, только под одной стеной еще больше сгустился мрак. Оттуда шел холод, словно там медленно таяла громадная глыба льда. Гелон шел твердо. Олег вскоре увидел невысокую ка-менную площадку, округлую, к ней ведут такие же сту-пеньки по кругу. А в середине застыл, будто изготовился к прыжку, странный каменный зверь. За спиной Олега тихонько охнул Скиф. Зверь из красного гранита пригнулся не потому, что готовился прыгнуть. Наоборот, он приподнялся, ибо стоит на четырех лапах, а спина переходит в толстый хвост, покрытый шипами. И гребень начинается еще на голове... Ящер, бог подземного мира, люто смотрел на Олега каменными глазами. Постамент перед ним был испачкан кровью, вьются и жужжат безразличные ко всему мухи. Олег ожидал, что Гелон обратится к Ящеру с воп-росом, но Гелон молчал. В глазах все яснее проступа-ла мука и горечь поражения. -- Когда он должен был вернуться? -- спросил Олег. -- Еще вчера, -- ответил Гелон хриплым голосом. -- Он никогда не уходил больше чем на час!.. Но прошло уже больше суток. Скиф сказал хмуро: -- Это был отважный человек. Я бы ни за что не по-шел в тот мир! -- Он еще может вернуться, -- обронил Олег. -- У жи-вых всегда есть возможность... Но если он мертв, тогда... Скиф и Гелон со страхом смотрели, как он взошел по ступенькам, с размаху ударил посохом по каменной морде: -- Слушай!.. Ты знаешь меня. У тебя сейчас человек из нашего мира. Он ничего для тебя не значит, но, если задержишь, тебе это обойдется дорого. Подумай, стоит ли? Даже бесстрашный Скиф отпрянул, а Гелон вообще упал. Каменное изваяние не шелохнулось, но из него вырвался жуткий рев, так могла бы взреветь каменная гора: нечеловечески, и даже не по-звериному, именно как зарычал бы разъяренный камень. Вокруг статуи вспыхнул оранжевый огонь. После хо-лода полыхнуло жаром, Скиф с проклятиями попятил-ся: на руках загорелись волосы, Гелон остался на месте, только прикрывал лицо ладонями. -- Мы не друзья, -- сказал Олег медленно, словно напоминал старое, забытое, -- но драться надо не из-за пустяков. А этот человек для тебя -- пустяк... Огонь вокруг Ящера стал жарче, вытянулся к потол-ку, уперся, там начало расплываться красное пятно. Земля качнулась, Скиф растопырил ноги и руки. Заг-ремело, будто далеко внизу проснулся и начал грызть камни огромный зверь. Вот он стремительно пробивает-ся наверх, словно плывет не в каменной толще, а в воде, под ногами качнулось еще, а грохот превратился в сухой отрывистый треск. Каменная плита под ногами треснула, словно они сто-яли на поверхности замерзшего озера. Из щели повалил удушливый черный дым. Треснуло снова, уже оглуши-тельно. Края подались в стороны, из глубин вырвался столб огня с дымом. Показались руки, что вцепились в каменный край расщелины. Олег подбежал, рывком выдернул человека в горя-щей одежде. Вместе упали на пол. Олег быстро сбивал пламя, подбежали Скиф и Гелон, загасили огонь и, подхватив спасенного под руки, бегом вынесли его из зала. Ночь оставалась хмурой, но свежий воздух ворвался в легкие, даже Олег закашлялся. Спасенный лежал у их ног, одежда тлела, поднимался чадящий дымок. Гелон торопливо содрал с него лохмотья, человек остался по-луголым, с красной обожженной кожей, в волдырях. Волосы сгорели, он хлопал красными от дыма и уста-лости веками, потерявшими ресницы. От бровей оста-лись только полоски пепла на обожженном лице, а когда он провел рукой по черепу, на ладони осталась черная сажа. -- Какой позор, -- услышал Олег хриплый голос. -- У мага волосы должны быть хотя бы до плеч... И борода, борода... Где моя борода? Скиф сказал бодро: -- Без бороды ты моложе! И не заумный придурок, а с виду воин! Маг застонал, приподнялся. Его пальцы безостано-вочно щупали то голый подбородок, то голову. Гелон то-ропливо раскрыл сумку, Олег заглянул, поражение при-свистнул: -- Гелон, я тебе поражаюсь все больше! Гелон быстро и так умело начал покрывать обо-жженное тело колдуна целебными мазями, что Олег только помогал, Гелон опережал его в каждом дви-жении. -- Ты мог бы стать и великим магом, -- сказал Олег: Чародей застонал, слабо отстранил их руки. -- Не надо, -- сказал он. -- Я залечу себя сам. Тцар, я узнал многое... Скиф, перехватив взгляд Гелона, вскочил на коня и умчался в ночь, рискуя по дороге во дворец сломать шею. Гелон сказал участливо, он был бледен, изо всех сил скрывал нетерпение: -- Расскажешь за ужином. Сейчас тебя отведут, от-дохнешь... Олег вскрикнул нетерпеливо: -- Ну хоть несколько слов! Скажи, ты что-то узнал? -- Узнал, -- ответил чародей. Измученный так, что не мог держаться на ногах, он смотрел на обоих гордо, с достоинством. Так смотрят лишь победители, и не важно, что на них ран больше, чем на побежденных. Гелон обнял чародея за плечи, тот пошатнулся, но Гелон держал крепко, повел, а Олег пошел следом. Ге-лон все же поглядывал искоса на волхва. Этот человек с красными волосами старается держаться в сторонке, и как-то в суматохе уже почти забылось, что это ж он вытребовал у Ящера чародея... Чародея привели прямо в покои Гелона. Заспанные слуги подали на стол, Гелон нетерпеливым жестом ото-слал их прочь, но велел позвать Угарча. Чародей от еды отказался, однако пил долго, жадно. Иссохшееся от под-земного жара тело наливалось влагой, глубокие морщи-ны оказались не такими резкими. Олег увидел, что этот человек не так стар, как старается выглядеть: возраст предполагает мудрость и вызывает уважение. Гелон, бледный, как сама смерть, сидел недвижимо, ждал. Скрипнула дверь, Угарч появился тихий, неслыш-ный. Сел у двери, выпрямился, застыл, чтобы на него не обращали внимания. Чародей наконец с усилием повер-нулся к Гелону. Лицо перекосилось, он несколько мгно-вений дышал тяжело, пережидая боль. -- Тцар, -- проговорил он, -- тцар... я даже не знаю, что и сказать... -- Говори, -- велел Гелон. -- Все, что узнал. Здесь сильные люди. Такие, которые не отступают. Скиф и Олег затаили дыхание. Чародей поднес к гу-бам чашу с вином. Отпил, что-то пошептал, снова отпил. Обожженное лицо на глазах светлело. -- Тцар, -- сказал он чуть более сильным голосом, -- как говорили в древности, у меня две новости, плохая и хорошая. Хорошая в том, что я побывал и переговорил. Плохая, что у владык подземного мира есть все, что ты можешь предложить. И что могу предложить я. И что могут предложить все чародеи всех стран. Золота в зем-ле больше, чем у тебя золотой посуды, а это все их зо-лото... Словом, отдадут Колоксая только взамен... Скиф спросил быстро, опережая всех: -- Взамен чего? Олег молчал, все ясно, Гелон побледнел. Чародей от-ветил тяжело: -- Взамен... Жизнь за жизнь, что же еще? Скиф даже подскочил: -- Так что же говорим о такой малости? Мало ли у тебя, Гелон, в темницах преступников?.. Что, совсем нет? Ну, тогда можно послать отряд к границе. Пусть хватают всех чужаков. Тут же их на алтарь, под жертвенный нож... Чародей вскинул ладонь, и Скиф поперхнулся, слов-но ему в рот воткнули невидимый кляп. -- Жертва должна быть добровольной. После паузы Скиф прокашлялся, пробормотал: -- Когда это жертва была согласна?.. Ящер над нами просто издевается. -- Жертва должна быть добровольной, -- повторил чародей. Гелон медленно разомкнул уста, из груди вырвался стон: -- Но кто... кто из живущих под нашим светлым сол-нцем решится по своей воле переселиться в мир черно-го солнца? Наступило тягостное молчание. Гелон не прав, мель-кнуло в мозгу Олега, многие воины отдают жизни за вождя, закрывая собой от стрел и копий. Стражи бросаются на верную смерть, защищая правителя, но Колоксая... в этих краях не знают. Его вообще не знают как мудрого или отважного правителя. О Колоксае если кто и слышал в этих землях, то лишь как про отца Гелона. Он кашлянул, сказал рассудительно: -- А если большую награду?.. Человеку, уходящему из жизни, это ни к чему, но его семье? Ты пообещаешь взять детей в свой дворец, выучить, позаботиться о семье. А все село освободить от налогов. Думаю, что на таких услови-ях можно отыскать человека даже в твоей небедной и счастливой стране. После недолгого ошарашенного молчания вдруг послышался от двери голос Угарча, о котором и в самом деле уже забыли: -- А знаете... мне не нравится этот человек... но он может быть прав! Завтра утром я оповещу всех в горо-де... даже сегодня скажу тем, кого застану, ну, ночной страже, а по селам на рассвете разошлю вестников. Глава 28 Олег поморщился, в открытые окна доносился все нарастающий шум, похожий на могучий рокот морско-го прибоя. Он поднялся, чтобы закрыть створки, в сла-бом рассвете увидел двор, весь заполненный народом. Все галдели, как гуси на базаре, он видел раскрытые рты, вскинутые руки. Но уже не спалось, хотя толстые ставни, отгородили от шума. Скиф спал как бревно, пришлось попинать его ногами, тот с трудом открыл глаза, зевнул, сказал с подвыванием: -- Давно так хорошо не спал... Поверишь ли, в лесу от каждого упавшего листочка просыпался, а меч уже в руке! -- Не поверю, -- ответил Олег. -- Здесь еще тот лес, а ты дрыхнешь... Вставай. Умойся, и пойдем к Гелону. Скиф насторожился: -- Какие-то новости? -- Похоже на то. У дверей, что ведут в покои Гелона, стражи скрес-тили перед Олегом копья. Ему даже послышался скрип натягиваемых луков. Быстро посмотрел по сторонам, наверх, но там темнота, только слышно сдавленное ды-хание. -- Гелон нас знает, -- сказал Олег торопливо. -- А вот это его брат. -- Приказа не было, -- отрубил один страж. Второй буркнул: -- Лучше вам подобру-поздорову туда... взад. Я еще ниче, но кто-то устанет долго держать лук натянутым... В коридоре послышался топот. Снизу по лестнице взбежал молодой парень, лицо красное, запыхавшееся. Стражи убрали копья, парень с разбегу налетел на дверь распахнул с грохотом, вбежал вовнутрь. Олег успел увидеть в глубине комнаты Гелона. Моло-дой тцар сидел за столом, уронив голову на руки, а Око-ем нервно расхаживал взад-вперед. Гелон вскинул голову на шум, увидел гонца, успел заметить Олега, что-то ска-зал нетерпеливо Окоему. Страж заботливо прикрыл дверь, но почти сразу она распахнулась, Окоем выглянул, сделал повелительный жест: -- Этих пропустить! Стражи молча отступили. Олег, проходя, кивнул: -- Верно делаете, ребята. Гелон ценен... вы даже не представляете, насколько он ценен. А в комнате парень торопливо выкрикивал: -- Тцар! Да распахни же окна!.. Разве не слышишь этот шум?.. Это пришли люди, которые готовы уйти в мир черного солнца, только бы ты вернул своего отца!.. И не ради награды, тцар! Они просто любят тебя... Гелон. Гелон вскочил, глаза безумные, стол подпрыгнул и отлетел к другой стене. Руки дрожали, когда снимал же-лезные запоры. Ставни распахнулись, едва слышный гул сразу превратился в мощный слитный рев, будто на сте-ну непрестанно накатывали океанские волны. Вся площадь перед дворцом была запружена народом. Видно было, как далеко, на той стороне города из дале-ких ворот все появлялись новые и новые люди, которых весть застала в их родных селах. Шли одиночки и семьи, целые группы, мужчины и женщины, старые и совсем молодые юноши... Олег ощутил, как в глазах защипало. Гелон рядом всхлипывал и вытирал слезы. Скиф в восторге бил ку-лаком в ладонь. -- Есть же на свете еще люди!-- вырвалось у него. -- Есть!.. Черт, неужели они все живут в твоей стране, Гелон? Гелон плакал, потом плач перешел в рыдания. Олег ощутил, как в глазах закипели слезы, а кулаки сжались. С полудня к руинам старого храма уже двигались мас-сы народа. Больше всего торопилось из города, но не-малыми группками спешили из ближних сел. Конные стражи оцепили развалины, подоспели пешие, выстави-ли копья, удерживали: нашлись горячие головы, что ста-рались прорваться и первыми взапрыгнуть на жертвен-ный камень. Траву истоптали, словно здесь прогнали табун в сто тысяч голов. Люди все шли и шли, отпихивая друг дру-га, а сам храм был взят в огромное кольцо. Мохнатые зверьки попрятались, а от гула голосов дряхлые колонны на глазах трескались, становились ниже. Окоем с двумя помощниками очистили от пыли и гря-зи плоский жертвенный камень перед чудовищным изва-янием, зажгли по обе стороны светильники с благовонны-ми смолами. Молодой парень, чуточку бледный, но с гордо выпрямленной спиной, быстро подошел к камню. Окоем остановил, спросил строго: -- По своей ли воле ты готов уйти в подземный мир? -- По своей, по своей, -- ответил парень нетерпеливо. -- Не тяни, батя. Да вернется в этот мир отец наше-го славного Гелона! Даже Скиф заметил, что Колоксая не называют по имени. Для них он всего лишь отец обожаемого правителя. -- Смотри, -- предупредил Окоем. -- Владыки того мира смотрят прямо в душу. Если солгал, то умрешь все равно, но жертва будет напрасна! Колоксая не вернут. Олег впился взглядом в лицо парня. Тот гордо улыб-нулся. -- Пусть смотрит, -- ответил он беспечно. -- Меня никто и никогда не мог принудить! Я иду добровольно, иду с радостью. Вряд ли мне еще когда-то удалось бы вот так совершить что-то достойное... Он сделал два шага, Олег задержал дыхание. В огром-ном зале народ затих, а парень отважно ступил на жерт-венную плиту. Даже в этот миг румянец не ушел с его щек, на миру и смерть красна, он любуется собой, сво-им поступком, знает, что о его подвиге будут рассказы-вать долго, а родня будет им гордиться. Олег выждал немного, потом очень медленно, стара-ясь делать это незаметно, выпустил из груди спертый воздух. Парень уже забеспокоился, вертит головой. Что-то не получилось, это уже видно. Сейчас это поймет и Окоем. Пока что еще ждет, так и впился взглядом в лицо отважного... Скиф дрожал, на бледном как полотно лице меня-лись оттенки от неверия до безумной надежды. Вот сейчас на жертвенном камне вспыхнет огонь, парень исчезнет, а из огня шагнет в мир живых огромный прекрасный обликом тцарь-воитель, с сияющим взором и грозный видом. Олег сказал быстро: -- Окоем!.. Парень чист, но боги почему-то его не хо-тят. Давай другого. Окоем в растерянности вскрикнул: -- Но почему?.. Жертва добровольная! -- Может быть, у него ноги кривые, -- огрызнулся Олег. -- А то и вовсе не оттуда растут!.. Ты не на меня смотри, на людев смотри! Народ в самом деле начал волноваться, слитный гул голосов нарастал, как грохот надвигающегося наводне-ния, что прорвало плотину и теперь несет с собой брев-на, сараи, вырванные с корнями деревья, ревущий в страхе скот и гогочущих гусей. Окоем поспешно вскинул руки: -- Боги послали знак! Толпа начала затихать, а кто все еще волновался, на тех шикали, самых упорных били по голове. Окоем потряс стиснутыми кулаками, голос его вырос до визга: -- Боги увидели... что хотят отдать жизни многие! И теперь боги решили выбрать сами. Он увидел одобрительный кивок Олега, зло оскалил зубы. Помощники быстро выстроили воинов с копьями так, чтобы те удерживали народ, но все равно произош-ла свалка, когда сразу несколько человек пытались уст-ремиться в проход. Парень в разорванной рубахе наконец прорвался, до-бежал и с разбегу впрыгнул на плиту. Олег успел увидеть счастливое гордое лицо, сияющие глаза. Парень выпря-мил спину, он был счастлив, что уходит из жизни так красиво, сейчас его видят как родные, так и друзья, даже девушки... Он переступил с ноги на ногу, выпрямился еще боль-ше, стиснул кулаки. Олег видел, как восторг в глазах по-мерк, там блеснул страх, что и его могут не взять, не принять, не восхотеть как жертву, и снова у него будет жизнь обычного человека, который мог стать героем, но не стал... Окоем зыркнул на Олега, процедил сквозь зубы: -- Боги не приняли жертву... Пропустите следующего! Олег потихоньку начал протискиваться сквозь толпу обратно. Скиф посмотрел вслед, потом на жертвенный камень, куда как раз взобрался немолодой кряжистый мужик, степенный, с широкой окладистой бородой, Олег видел, как задергался молодой воин, но явно пересилил себя, потому что, когда Олег оглянулся уже на выходе из толпы, Скиф стоял на прежнем месте и жадно смотрел, как на камень поднимается совсем юный подросток, ху-дой и нескладный, но с восторженными сияющими глазами молодого бога. В покоях Гелона было мрачно и тихо. Сам Гелон си-дел за столом, уронив голову на кулаки. Олег остановил-ся у окна, далеко за городом в неприятно белесом небе повисло черное облако. Очертаниями напоминало быка, Олег еще во дворе слышал жутковатые воспоминания о Черном Быке Велетов, что однажды спустился с гор, вы-топтал поля, снес две деревни и ушел, не обращая внима-ния на попытки с ним сразиться. Вот такое же облако и тогда висело трое суток... Облако медленно превращалось в тучу. Там гремит громче и громче, а молнии сверкают ярче и злее. Обла-ко повисло над развалинами храма, где три дня тому пы-тались свершить обмен, но Колоксай так и не появился, как подземные боги не прельстились на предлагаемые жертвы. Им все еще предлагают, городские и ближне-сельские уже испробовали себя все, сейчас подоспели из дальних деревень и сел, на жертвенную плиту становят-ся все новые добровольцы... В коридоре послышались сердитые голоса. Окоем выглянул за дверь, переговорил, а вернулся, поддержи-вая под руку измученного чародея, что сумел побывать в подземном мире. Скиф услужливо придвинул обоим кресла. Чародей рухнул, ему сунули кубок с вином, жадно отпил, пере-вел дыхание, снова припал к кубку, медленно запрокидывал, а с каждым глотком бледное лицо розовело, а глубокие горькие складки становились мельче. И все же, когда поставил кубок, глаза оставались су-хими, как осколки слюды, а голос потрескивал, подоб-но сухому дереву под ударами ветра. -- Прости, тцар, -- проговорил он с трудом. -- Про-сти... Похоже, неверно истолковали слова подземных владык... Олег молчал, а Гелон молвил с мрачным спокойствием: -- Говори. Меня всегда страшило приближение это-го дня. Чародей покачал головой: -- Ты не понял. Владыки подземного мира не отказываются от обмена!.. Но ведь Колоксай -- герой. Он сын богини Даны и простого смертного, который вско-ре сам стал богом. Понимаешь? Скиф прорычал в нетерпении: -- Зато я не понимаю! Говори, да побыстрее! Чародей, нисколько не обидевшись на выходку юнца, от усталости даже не заметив, продолжал так же сдер-жанно-успокаивающе: -- Они согласны, тцар. Согласны! Но обмен должен быть равным. Они не хотят отдавать героя за простолю-дина, который в своей жизни не сумел защитить даже жену от пьяного соседа... Не хочется говорить добрых слов о подземном мире, но, тцар, разве в нашем не так? Олег спросил: -- Сколько народу предлагалось? Какие? Чародей повернул голову, глаза его были тоже зеле-ные, только темные, с коричневыми крапинками. -- Ты... из волхвов? Когда на тебя смотрю, у меня на загривке шерсть шевелится, будто я... не знаю кто. И мороз по коже... Не поверишь, но не нашлось человека, ко-торый не предложил бьг свою жизнь в обмен на жизнь Колоксая. Не потому, что любят Колоксая! А потому, что любят и боготворят нашего тцара, Гелона. -- И... всегда отказ? -- Всегда. В мертвой тишине был слышен тяжелый неумолчный гул, словно к городу подступило море, волны с шумом накатывают на камень городской стены. Скиф спросил с надеждой: -- Олег, а ты... ты что-нибудь придумал? -- Нет, -- ответил Олег. -- Я не вижу выхода. Гелон посмотрел на всех, встал, красивый и ладный. Все головы повернулись в его сторону. Он сдержанно улыбнулся, но глаза оставались грустными. -- Утро вечера мудренее, -- проронил он сдержанно. -- А летние ночи коротки... Подождем. Окоем сказал сварливо: -- Ты говоришь так, словно утром решение будет обя-зательно. -- Не знаю, -- ответил Гелон. -- Просто я надеюсь. Просто надеюсь! Ночью Олег спал неспокойно, все время от кого-то убегал, прятался, огромные мохнатые лапы хватали за горло и душили. Он падал с обрывов, срывался в пропасти, сердце замирало в ужасе, но проснуться не уда-валось, и так, разбитого и покалеченного, его клева-ли, топтали, бодали и лягали, а он плакал и кричал в ужасе... Проснулся от шума, топота, грохота сапог. По лицу стекают горячие струйки пота, рот раскрыт, горячее дыхание вырывается часто, как у мелкого, но злого дракона. Рядом с хриплым воплем вздыбилось нечто страшное, Олег непроизвольно сказал Слово Замерза-ния, оно прозвучало пусто, со стыдом вспомнил, что придется отвыкать от привычек мага, если не хочет по-терять голову. Скиф рывком сошвырнул с головы легкое одеяло, сонный, но в руке меч, лицо перекошено яростью, гла-за безумные, готовится отдать жизнь недешево... -- Тихо! -- велел Олег. В коридоре взволнованные голоса звучали все громче. Олег прислушался, приоткрыл дверь. К лестнице пробе-жал молодой воин с факелом в руке, голоса доносились снизу. Звякало железо, но знакомого лязга, когда сшиба-ются мечи, пока не слышно. Скиф выскользнул следом, Олег слышал за спиной шумное горячее дыхание. Снизу по лестнице поднима-ются люди, слышен тяжелый топот. Факелы бросают тусклые блики на лица, а в середине идет высокий муж-чина в доспехах. Светлые золотые волосы падают на ши-роченные плечи, а когда он поднял голову, на Олега в упор взглянули ярко-синие глаза! -- Наконец-то, -- выдохнул незнакомец. -- Хоть одно знакомое лицо... Он шагнул к Олегу, раскинул руки. Олег сказал потрясенно: -- Колоксай!.. Все-таки удалось... Как же им все-таки удалось... Они обнялись, сопровождающие воины возбужденно переговаривались. Красный свет факелов бросал тревож-ный отблеск на суровые лица с горящими глазами. Внизу поднялась суматоха, кто-то вскрикнул дурным голосом, но все больше голосов повторяло: "Гелон до-бился!", "У Гелона все получилось!", "Его отец уже во дворце!". Примчался полураздетый Угарч, ахнул, увидев огромного воина в доспехах, отшатнулся, а потом глаза расширились в узнавании. -- Отец... Отец Гелона?.. Быстро разбудите Гелона!.. Свершилось! Несколько человек бросились наперегонки, а Колоксай все еще не выпускал Олега, пальцы его были горя-чими и твердыми, как железные крючья. Он всматривал-ся с жадностью, затем с великим недоумением огляделся по сторонам: -- Где это я?.. Это ж мир живых! Это ты меня выта-щил? Как удалось? Скиф дрожал, лицо стало бледным, а глаза блестели, то ли от сильнейшего возбуждения, то ли от слез. Олег повернул Колоксая за плечи. -- Взгляни, -- сказал он просто. -- Разве я не обещал тебе троих сыновей? Колоксай смотрел на молодого статного воина, которого всякий тцар с гордостью назвал бы сыном. Щеки Колоксая побледнели, он с мольбой оглянулся на Олега: -- Это... ты не шутишь? -- Я не шучу, -- ответил Олег тихо. -- Это твой сын. Кадык Колоксая дернулся. Скиф замер, даже не ды-шал, его синие глаза не отрывались от лица Колоксая. А Колоксай смотрел на Скифа во все глаза и явно не знал, что сказать, ибо богатырь с ним вровень, та же ширь в плечах, тот же узкий стан, те же яркие синие глаза, только вместо золота на плечи падают волосы черные, как смоль... а он все ждал увидеть ребенка в колыбели! Скиф дышал часто, лицо начало дергаться, из блес-тящих глаз внезапно покатились слезы. Олег увидел, как черты лица воина задрожали, как отражение в озере, а сквозь них проглянуло лицо ребенка с блестящими гла-зами, полными слез. Скиф всхлипнул, шагнул, раскинул руки. В помещении раздался его вскрик, мужской и одновременно дет-ский: -- Отец!.. Отец... Он прижался к груди Колоксая, стараясь стать мень-ше, поместиться у него на груди, но это все не удава-лось, Колоксай выше всего на ладонь, но обхватил отца по-детски жадно и трепетно, всхлипнул, из глаз полились жаркие слезы, но лицо светилось, будто внут-ри горела свеча. Колоксай с недоумением погладил крепкого сильно-го юношу, ровесника. Олег сказал торопливо: -- Колоксай, на земле прошло двадцать лет... У тебя три сына, как и предсказано... Ты обнимаешь самого младшего. Его зовут Скиф. А самый любящий тебя, не побоюсь этого слова... да и Скиф подтвердит!.. самый любящий тебя сын, средний, его зовут Гелон, потра-тил пять лет на то, чтобы разыскать тебя там... в мире черного солнца, и, как видишь, вытащить снова. Но что мы в коридоре? Пойдемте в зал, пусть зажгут все светильники... Появился заспанный Окоем, со страхом и потрясени-ем уставился на незнакомца. Ему объяснили, в чем дело, он тут же исчез, а когда все ввалились в зал, там уже го-рели светильники, слуги расставляли стулья и кресла, несли кувшины с вином. -- Я очнулся, -- сказал Колоксай, -- в каком-то за-пущенном и заброшенном храме... Даже не храме, а так, среди руин, развалин. Увидел огни на башнях города, пошел на свет, так и пришел сюда. На воро