окинули шатер, а скатерти с объедками унесли, Медея обратила к Мраку вопрошающий взор: -- Как я поняла, ты не случайно решил пройти через мой стан. -- Точно,-- восхитился Мрак.-- Что значит, царица! Вот так сразу в точку... А отправился я в свой квест неспроста. Исчез царь, а без царя, сама понимаешь... Многие живут без царя в голове, так даже проще, но без царя в стране, как ты знаешь, сразу начались распри. А простым и простодушным людям, вроде меня, это совсем ни к чему. Ведь когда цари дерутся, чубы трещат у нас, простых и даже очень простых. Медея смотрела исподлобья. Этот человек не выглядел простым и простодушным. Он выглядит очень даже простым и очень даже простодушным. Настолько простым, что даже жаба выбралась из котомки и сидит на его плече. -- У нас, как ты понимаешь,-- ответила она медленно,-- нет желания искать и спасать царя. Хотя бы потому, что во мне тоже течет кровь древних царей, и я могу претендовать на престол. И в какой-то мере... претендую. Мрак смотрел исподлобья: -- А помешать берешься? Она пожала плечами: -- Твой квест настолько безнадежен, что... Нет, мешать не стану. К сожалению, твоя дорога дальше идет через земли, где свирепствуют разбойники. В прошлый год их объединил некий Гонта. А он не знает жалости. Там тебе не пройти. -- Почему? -- спросил он. Она усмехнулось: -- В тебе слишком много от... мужчины. А Гонта... гм... тоже. Вы все, мужчины, при встрече сразу же ревниво смотрите кто из вас выше ростом, у кого шире плечи, круче грудь, длиннее руки. Гонта тебя сразу невзлюбит. -- Только невзлюбит? Это стерплю. -- Вряд ли только,-- сказала она зловеще. Гонта, повторил он задумчиво. Да, имя вожака разбойников гремит на кордонах Куявии. Знают о нем и в самом стольном граде. В любой корчме его славят, пьют за его здравие, кощюнники о нем слагают песни, женщины грезят им по ночам, а молодые ребята стараются быть на него похожими. Поговаривали, что он из знатного рода, но сам Гонта это отрицал, говорил, что рожден самой дикой степью на стыке с горами, и что не знает другой колыбели, как пещеры, обрывы, горные ручьи, заросли кустарника. Он с такими же оборванцами нападал на обозы, грабил, не делая различия между куявами, артанцами или славами. Рано узнал все виды оружия, научился владеть ими всеми, от артан позаимствовал умение стрелять из лука на полном скаку, будь то вперед, назад или в сторону, у куявов добыл лучшие мечи и топоры, от славов научился чуять врага издали. Когда эти земли как-то захватили артане, он с отрядом сел на коней и вихрем проносился из конца в конец, всякий раз исчезая в лесах или среди скал. А за спиной оставались сожженные веси, посаженные на колья артане, сотни изрубленных и покалеченных. Он проносился как ураган, сама смерть не опустошала бы так земли, как он со своими верными ему людьми. За его голову объявили награду, потом удвоили, затем удесятерили, но и тогда не нашлось ни смельчака, ни предателя. Если и награбил он огромные богатства, как говорили, то либо все раздавал, либо припрятал так надежно, что не знали даже дружки. Они все щеголяли в лохмотьях, выказывая презрение к роскоши, но мечи и ножи у них были самые лучшие, на рукоятях обычно горели драгоценные камни. Сам же Гонта с детства имел страсть к стрельбе из лука, и с возрастом выказывал умение поистине удивительное. Не было птицы, которую не сшиб бы на лету, не было зайца, которого не догнала бы его стрела. Он сам сделал себе особенный лук, который за ним возили на запасном коне. Этот лук не могли натянуть трое мужчин, а Гонта с ним управлялся, говорят, играючи... Разбойников всегда хватало в лесах, но в корчмах и гулянках пели только про Гонту. Только он был тем разбойником, который добычей делится не только со своими дружками, но и щедро раздает бедным, золотом оделяет кощюнников. -- Бог не выдаст,-- сказал Мрак наконец,-- свинья не съест. По крайней мере, до первого снега. -- При чем тут снег? -- удивилась она.-- Ладно, раз уж ты так непривычно для мужчин благородно поступил с Марой, то я велю дать тебе хорошего коня. -- Мне его на плечах нести? -- спросил Мрак насмешливо. Она призналась вынуждено: -- Да, в лесу конь лишь помеха. А в степи твоего Додона нет, это я даю слово. Тебе искать либо в лесу, хотя здесь леса наберется с десяток деревьев, как только ухитряются устраивать царскую охоту, а вот горы... Но и там конь бесполезен. -- Спасибо, Медея,-- сказал он, поднимаясь.-- Спасибо, за прием и ласку. -- Тебе спасибо,-- сказала она неожиданно. -- За что? -- удивился он. -- За жабу. -- Она твоя родня? -- ахнул Мрак. Посмотрел на царицу внимательно,-- хотя, если присмотреться... Она холодно посмотрела ему в глаза: -- Ты знаешь, о чем я. Мое мнение о мужчинах чуть улучшилось. Не каждый из вас позаботится даже о человеке, а ты лечишь раненую жабу. -- Так то человек,-- ответил Мрак с пренебрежением,-- а это моя замечательная жабушка! Когда он отодвинул полог, Медея тихонько окликнула. Мрак обернулся. Жаба задвигалась, недовольно заскрипела. Похоже, не хотела в родню царицу амазонок. Медея сказала негромко: -- Если еще когда-либо встретимся... в горах опасностей много... особенно по ту сторону ущелья, то для друзей я -- Меда. Горы медленно двигались навстречу. Среди них выделялась одна с раздвоенной вершиной, там даже виднелся еще один рог, словно гора грозила небу трезубцем. На ней не было снега, только три острые скалы, зато, если присмотреться, глаза Мрака различали трещины и впадины. И она была по ту сторону ущелья, что главное. Он бежал и карабкался, досадуя, что Медея хоть и намекнула, что надо идти в горы да еще на ту сторону ущелья, но не сказала, что гор здесь до бесовой матери. Какая жалость, подумал он со злостью, что хоть и сидел рядом с сильнейшим из чародеев, но чар не набрался. Разве что застольных. А то бы, скажем, превратился в волка, пробежал бы верст десять, снова бы в человека, а дальше на своих двоих... И все, что на нем, тоже превращалось бы, к примеру, в грязь на шерсти или добавочную шерсть... Так нет же, не научился! А побежишь волком, останешься без штанов. Он грянулся оземь, превратился в волка. Рыча от бессильной злости, неумело сложил на портки пояс и оружие, браслеты, кое-как завязал в узел, до чего же лапы неумелее рук, взял в пасть и понесся легкими волчьими прыжками. Если кто и увидит волка с узлом в пасти, ну подумает, что зверь украл ребенка, как случается нередко. Эка невидаль. На бегу мелькнула мысль, что проще бы сперва вязать узел, а потом задом о землю. Но хорошая мысля приходит опосля, кто-то умен сразу, а вот он -- потом... Лишь к полудню начал уставать, голод заставил в первую очередь вычленять запахи дичи. Наткнувшись на ручеек, он запрятал узел в кусты, сбегал в чащу, почти сразу наткнулся на гнездо с яйцами. Птаха так орала и напрыгивала, пока пил яйца, что изловчился и достал в прыжке. Тонкие кости захрустели в пасти, кровь была теплой и соленой, но сил прибавилось сразу, а усталость отступила. Для овладения волшбой требуется тишина, уединение, уход от галдящего суетного мира. Потому люди, желающие овладеть чародейством, уходят в горы, селятся в дальних пещерах, ищут редкие травы, волшебные камешки, усиливающие мощь. Иные -- находят. Кто-то возвращается в город, вызывая удивление и страх возросшей мощью: пора получать выгоду от потраченных усилий, другие ищут дальше. Самые удачливые бывали в глубинах гор у таинственных рудокопов, что не выносят света дня, выходят только по ночам. Они называют себя Первым Народом, но горцы считают, что те просто одичавшие старатели. Так вознамерились отыскать сокровища, что положили на это все жизнь. А отыскав, не могут остановиться, ищут и находят новые, прячут, любуются втайне от людей. Эти, Первые, тоже знают чародейство, но только свое, горное. Они могут ходить сквозь скалы, видят вглубь земли на сажень, а сокровища чуят за три. С кем повезет встретиться? Лучше бы ни с кем, кто спутался с иными силами, кроме крепости рук. Глава 21 Здесь же, в чаще, он уловил еще один знакомый запах. Совсем недавно здесь прошли люди. Четверо. Он побежал по следу, вскоре ноздри защекотал запах дыма. Мрак уже осторожнее обогнул заросли, выглянул из-под веток. В трех полетах стрелы вовсю полыхал костер, а вокруг огня сидели шестеро. Все в лохмотьях, загорелые, у двоих на поясах широкие ножи, трое с топорами, лишь один отложил в сторону короткий меч, насаживал на вертел молодого кабанчика. Связка хвороста лежала под рукой. Мрак попятился, выронил из пасти узел. Через пару минут, уже человеком в одежде и с жабой на плече, тем же неслышным шагом вышел из чащи на поляну. -- Мир вам! Мужчины подскочили, хватаясь за оружие. Кабанчик выскользнул из рук в огонь, а человек тоже подхватил меч. Мрак сделал еще шаг, развел руки: -- Я с миром. И я один. Если бы хотел повредить, то перебил бы стрелами. Вы чересчур беспечны, не поставив охрану. Они расступились, окружая его полукольцом. Лица их были угрюмые, разозленные. Мрак подошел к костру, длинной палкой выкатил кабанчика. Не спеша водрузил концы вертела на рогатины, в то время как разбойники настороженно рассаживались. Один исчез, слышно было как громко ломился через заросли, проверял, пришел ли незнакомец в одиночку. Мрак сидел спокойно, скалил зубы: -- Беспечный вы народ... Вы, наверное, из отряда Гонты? Разбойники пялились на жабу. Та прижалась к плечу, угрюмо рассматривала их выпуклыми глазами. Один из разбойников спросил настороженно: -- Откуда знаешь о Гонте? -- О нем по всей стране в лапти звонят. -- Нет, что он здесь. -- Девки подсказали. -- Девки? Какие девки? Мрак небрежно отмахнулся: -- Поляницы. Разбойники оживились. Мрак ощутил на себе пять пар глаз: -- Так ты был у них? -- И они ничего с тобой не сделали? Ничего не оторвали? -- А Медея что сказала о Гонте? -- Говорят, она обещала с него содрать шкуру с живого! И набить соломой, чтобы для девок мишень поставить... Мрак ел, посмеивался, слушал, наконец бросил предостерегающе: -- Разве можно так о своем вожаке? Он стоит во-о-он за тем деревом, слушает. Разбойники умолкли, смотрели то на Мрака, то на одинокое дерево. Из-за толстого ствола вышел человек в зеленой одежде, погрозил кулаком: -- Зачем предупредил? Я хотел послушать еще... Глаза его угрожающе пробежали по притихшим разбойникам. Раскинул руки, а Мрак удивленно вытаращил глаза: -- Зализняк! Его сотоварищ выглядел еще массивнее, чем раньше. Руки свисали до колен толстые, перевитые жилами. У него блестело по три кольца на каждой руке, чтобы спасти пальцы от удара тетивой, перстень на большом пальце -- примета воинов, а в левом ухе блистала серьга. Серьга означает, как уже знал Мрак, что это единственный ребенок в семье. Таких особо оберегают в бою, как единственных продолжателей рода. Впрочем, Зализняк выглядел так, что сам мог охранить и защитить любого. -- Гонта,-- поправил вожак разбойников. Он засмеялся.-- Если бы я тогда признался, что куявским воронам удалось поймать самого Гонту, там бы три дня на головах ходили! -- Зализ... тьфу, Гонта,-- повторил Мрак пораженно,-- но как же ты попался, что тебя даже не узнали? Хотя, понятно, лазутничал, царскую казну высматривал... Разбойники с облегчением смотрели как они похлопывают друг друга по плечам, спинам. Мрак заодно пощупал исполинский лук за плечами Гонты, удивился: -- Как ты из него стреляешь? -- А что? -- ухмыльнулся Гонта. -- Да его и трем лучникам не натянуть! -- Четырем,-- сказал Гонта беспечно.-- Ты уже пристроился к поросенку? Ого, уже и отожрал половину? Знал бы, оставил бы тебя там в бойцовской яме. Ты нас разоришь. Еще раз обняв, усадил у костра. Когда опустился рядом, разбойники снова заговорили, довольные, что гроза миновала. Гонта снял лук и бережно уложил рядом. Мрак уважительно посматривал на грозное оружие. Такого еще не видывал. Составной, собранный из десятка слоев клена и вяза, пропитанный тугим клеем, он выглядел способным пробить стрелой городские ворота. А то и городскую стену. -- Как-нибудь покажешь? -- спросил он.-- Или для бахвальства таскаешь? -- Как Голик меч? -- засмеялся Гонта. Он не обиделся. Хлопнул по плечу, голос стал мечтательным.-- Чую, еще увидишь... Когда от кабанчика остались мелкие косточки, Гонта вывел на едва заметную тропку: -- Выйдешь к горной веси. Эти люди никогда не спускаются в долину. Понимаю, руды копают, золото гребут лопатами, но откуда хлеб берут? Воздух здесь был чище и реже, чем в долине, намного холоднее. До обеда он карабкался по кручам, справа и слева окружали горы, огромные и величественные как застывшие великаны, облака пугливо проскальзывали над самой головой, небо блистало синевой. Зелень осталась далеко внизу, здесь были только голые камни. Даже мох перестал следить за ним из-под тяжелых глыб. Некоторое время с ним наравне парил горный орел, затем Мрак оставил его внизу. Но при виде орла вспомнил о жабе, вытащил из мешка, накормил. Она ела вяло, тупо смотрела на него выпуклыми глазами. Лапа быстро зажила, жаба опиралась на все четыре. Мрак дал ей малость поскакать меж камней, затем снова сунул в мешок. Мелькнула мысль, не рехнулся ли? Зачем тащит с собой это маленькое безобразное чудище? -- А потому,-- сказал он вслух, благо никто не услышит,-- что другие тебя не любят, жабуня. А у бога нет безобразных детей. Он усмехнулся, подумав, что тем самым выгораживает и себя. Если он, дескать, отнесется к безобразной жабе, как другие относятся к игривым пушистым белочкам, то и к нему, может быть, отнесутся как к человеку. А то на Таргитая все девки вешались, парни в друзья набивались, даже к Олегу неровно дышала то одна, то другая, мужчины спрашивали совета, то с ним, Мраком, все иначе. Мужчины сразу оценивающе смотрят на его плечи, рост, широкую грудь, искоса поглядывают в глаза, затем мрачнеют и отводят взоры. Женщины смотрят как на могучего заступника, с которым ничто на свете не страшно. Но так же и мужчины, и женщины могли бы смотреть и на жабу размером с быка! За эти два дня, когда расстался с Медеей, только горные козлы прыгали со скалы на скалу, сами похожие на огромные валуны, ящерицы шныряли между камнями, да вездесущие муравьи таскали добычу и отвоевывали земли у соседей. Дорожка петляла между скал, иной раз ныряла в такие щели, что Мрак напоминал себе, какой он предусмотрительный, прямо вещий, что отказался от коня. Наконец тропа круто пошла вниз. Мрак разглядел серые крыши, заторопился, ибо солнце уже угрожающе быстро сползало по раскаленному небосводу к темному виднокраю. Когда он ступил на околицу, черные тени слились, побежали впереди. Вдогонку на темно-синем небе высыпали мелкие колкие звезды. Мрак с облегчением перевел дух. Впереди уже заприметил двери, над которыми горел факел. Там же гремели удалые песни. Не шибко ровно, но в охотку. Боги мудро придумали, что корчма есть даже в самой мелкой веси. Он переступил порог, с удовольствием окунувшись в знакомый мир запахов жареного мяса, вина, пива, горящих березовых поленьев. Корчма всего на четыре стола, да и те заполнены наполовину, селяне веселятся после трудового дня степенно, размеренно, каждую каплю вина смакуют, по домам не торопятся. Мрак наметанным взором вычленил войта или старосту, они везде отличаются чем-то неуловимым, подсел на лавку напротив. Войт неспешно потягивал пиво, на пышных усах повисли клочья пены. -- Доброго здоровья,-- поприветствовал Мрак.-- Я иду мимо, здесь только промочу горло. Скажи, добрый человек, кто бы мог подсказать мне, где можно отыскать пропавшего царя Додона? Внизу мало кто что понимает, а здесь в горах, говорят, все как один вещие колдуны да провидцы. Войт неспешно отставил кружку, довольно крякнул. Мрак ожидал, что теперь-то войт ответит, но тот придвинул другой ковш, с наслаждением сдул пену и лишь тогда, словно только сейчас заметил терпеливого чужака, сказал с ленивой задумчивостью: -- Только Хозяйка Медной Горы знает все в этих краях. -- Хозяйка... А кто она? -- Богиня,-- ответил войт еще неспешнее.-- Еще из тех времен, когда горы были молодыми. Она ходит сквозь камень, она знает все. Мрак поскреб в затылке: -- Богиня... Гм, мне бы что-нибудь попроще. А где она? И на какой козе к ней подъехать? Войт щелкнул пальцами, отрок заменил пустые ковши полными. Войт с прежним удовольствием сдул пену: -- Как подъехать? Это мог бы подсказать разве что Дед. -- Чей дед? -- спросил Мрак. -- Не дед, а Дед,-- поправил войт уважительно. Мраку почудилось в голосе главы общины кроме почтения еще и нотки страха.-- Он живет в горах... К нам спускается раз в неделю. -- И что в нем необычного? -- спросил Мрак настороженно. -- Необычного? -- Не виляй хвостом, я же вижу. Вы его в чем-то боитесь? Войт покачал головой: -- Не то, чтобы боялись... Но прошлой весной помер последний старик, который помнил его отроком. А другие представились намного раньше. Наш же Дед только называется дедом... хотя, по правде, уже треть села ходит в его внуках... но он все еще мужик в полной силе. Он словно бы остановился в зрелых летах, так и пребывает. Таким я его застал, когда народился, таким он приходил дня три тому. Матерый волчище! Седина только виски посеребрила, но я ее помню с детства. -- Колдун? -- предположил Мрак. Войт в сомнении покачал головой: -- Вряд ли. На той неделе захворал его внук... один из внуков, так он помочь не мог, как не старался. Слезы лил, травы готовил, но помочь не смог. Да и вообще... Колдун в соседней веси хоть тучу отогнать к соседям, хоть порчу или сглаз снять, хоть рыбу подманить на рыбалке, а наш Дед только своей статью дивен! -- Но он что-то подсказать точно может? -- спросил Мрак настойчиво. -- Если он не может, тогда кто? Жаба сидела смирно, сытая и сонная, держалась крепко, и Мрак поднимался в горы легко. Воздух был чист как взгляд Светланы, свеж, далекие вершины горы блистали синевой недоступные, как Светлана. Солнце лучилось, напрасно подражая ее сияющей улыбке, и Мрак спешил, чувствуя боль в мышцах, не давал им пощады. Любой бы прошел мимо каменной стены, но не человек с волчьим нюхом. Мрак остановился, подозрительно всматриваясь в потрескавшуюся стену. Затем ощупал, запустил пальцы в едва заметную щель, с натугой потащил на себя глыбу. Открылся лаз, пахнуло спертым воздухом. Как жить можно, подумал он раздраженно. Задохнуться пара пустяков. Или в самом деле колдун? Протиснулся, сзади пробивался слабый свет, прополз по извилистому ходу. Когда совсем померкло, очутился в небольшой пещере, не больше темного чулана. Свод был низок, стоять приходилось на полусогнутых. Спертый воздух заметно разбавился струей снаружи. Чувствуя себя обманутым, Мрак потоптался на месте, осматривался. Ни стены, ни пол не говорят о том, что здесь кто-то живет. Тем более, десятки лет. Спина заболела, он превратился в волка. Жаба протестующе квакнула, хотя шлепнулась не на пол, на волчью душегрейку. Теперь он видел лучше, а в запахах обозрел пещеру по-настоящему. Человек здесь бывал, но последний раз это было несколько дней тому. Запах почти вывертился, а обглоданные кости в углу пещеры остались, похоже, со времен великой битвы богов с велетами. Он уже повернулся уходить, когда в углу пещеры внезапно сгустился воздух. Заблистали искры. Мрак отшатнулся, ибо из искр и жара шагнул человек. Матерый, крепкий в кости, одетый просто, неоружный. Если Мрак был удивлен, то человек вовсе отпрянул. Голос сорвался на визг: -- Боги! Волк! Мрак поспешно ударился оземь, поднялся в человечьем облике. Не спеша натянул портки, набросил на плечи душегрейку. Жаба подпрыгивала, наконец зацепилась за колено и поспешно полезла на свое нагретое место. Человек смотрел выпученными глазами: -- Ты кто?.. Откуда?.. Изыди! Но в голосе не было ни мощи, ни уверенности. Похоже, он не был колдуном, который умеет что-то еще кроме умения внезапно появляться в своей пещере. -- Тебе поклон от твоих внуков,-- сообщил Мрак. -- Внуков? -- Да. Разве ты не родня тем, кто внизу? Человек все еще в испуге и настороженности рассматривал Мрака. Незнакомец, так внезапно вторгшийся в его пещеру, на полголовы выше, шире в плечах и массивнее. А страшная палица за плечами уверенности не прибавляет. -- Это моя родня,-- ответил он сдавленным голосом.-- Но кто ты? Откуда ты смог... -- Просто смог,-- ответил Мрак.-- У меня к тебе дело, долгоживущий. Даже в полутьме заметил как вздрогнул колдун по имени Дед. Тот повел дланями в воздухе, но Мрак сказал ровно: -- Я с миром. Но не вздумай применять ко мне колдовские штуки. Я сломаю тебе хребет раньше, чем допоешь заклинание. Колдун опустил плечи, в его фигуре была обреченность. Мрак предложил: -- Пойдем на солнышко. Тебе все одно сегодня спускаться в долину. А мне идти дальше. И выше. Снаружи воздух был свеж, горы блистали чистотой. Мрак вздохнул всей грудью, спросил: -- Теперь придется менять нору? Колдун обреченно опустил голову: -- Сам знаешь... Сегодня ты нашел, завтра другой отыщет. А я, сам понимаешь, должен держать место в тайне. -- Не понимаю,-- признался Мрак. -- Ну.. ты сам колдун, иначе бы в волка... Да и эта странная жаба... Такие у нас не водятся. Тебе, как настоящему колдуну, могу признаться, но вряд ли поверишь. -- Попробуй,-- поощрил Мрак. Он сел на валун, и колдун, покряхтев, нехотя опустился на глыбу напротив. Вид у него был несчастный. Незнакомец выглядит грозным, а зубы у него совсем волчьи. -- Я, как и многие, ушел в горы за сокровищами. Любыми. Золото ли, камни, потерянные клады... Знаний я не искал, но как бывает, именно я и наткнулся. В одной пещере отыскал свиток со старинным заклятием. В селе помогли прочесть. Потом в горах я повторил его вслух трижды... В глазах на миг потемнело, а потом все снова осталось как ни в чем не бывало. Разочарованный, я собрал хвороста, спустился к себе в долину... Подходя к дому, увидел как навстречу бегут зареванные дети. Удивился, ничего не понял. С чего им прыгать, верещать так, будто год не видели? А потом и жена всполошилась, выбежала навстречу вся белая... Да и сельчане смотрели как-то странно. Мрак слушал заинтересованно. Колдун вздохнул, закончил: -- Оказалось, что меня не было неделю. Но я-то хорошо помнил, что всего лишь утром ушел в горы! Для меня это был один день... И тут я догадался. Чуть было не разболтал всем, но как-то сдержался. Пробыл с неделю, ушел под каким-то предлогом на прежнее место. Уходя, предупредил, что могу задержаться на пару дней, а то и больше. Снова повторил заклятие, уже на память, ибо свиток вспыхнул и рассыпался в пепел после первого же раза... Ну, опять потемнело, опять я спустился в село. Снова слезы, крик, упреки. Так я и понял, что могу жить, скажем, всего один день в неделю... Мрак удивился: -- А зачем тебе это надо? Колдун посмотрел заискивающе: -- Интересно, понимаешь? Я старею в семь раз медленнее других. Я видел как выросли мои дети, как возмужали внуки... Сейчас подумываю как бы подправить заклятие, чтобы жил не один день в неделю, а... ну, в две недели! А то и в месяц. Я смогу увидеть и праправнуков, а деревца, которые сажаю сегодня, на моих глазах вырастут огромным садом. Хотя проживу тот же срок, что мне отмерен, но увижу больше. В нашей жизни один день как две капли воды похож на другой! Ни-че-го не происходит. А так у меня даже зима не тянется, а летит, весна за две недели... моих две недели, яблоки вырастают за ночь и поспевают за другую... Мрак равнодушно качнул головой: -- В этом что-то есть. Но у меня свои заботы. Скажи, как пройти к Хозяйке Медной Горы? Колдун дернулся: -- Откуда я знаю? Сижу, никого не трогаю. Пойми, мне ни до кого дела нет! -- Верю,-- ответил Мрак.-- Но ты, при твоей-то долгой жизни, да чтоб ни разу не заприметил, где она появляется? Колдун протянул уныло: -- Ты ничего не понял.. У меня не долгая жизнь! Только быстрая... Понимаешь, быстрая! -- Ну-ну,-- поощрил Мрак. Колдун взглянул на него искоса: -- Но, если честно, я в самом деле знаю, где она появляется. -- Ну-ну,-- повторил Мрак. -- Иди по той тропке. Выйдешь в горную весь Кобчика. Там добывают богатейшие руды. Говорят, сама Хозяйка показывает местным богатства. И даже выводит на них золотые жилы. Мрак с сомнением покачал головой: -- Говорят много чего. -- Точно,-- сказал колдун твердо.-- Это ее люди. И там она тебя сразу увидит. Когда Мрак уходил, ему почудилось злорадство во взгляде колдуна. И облегчение. Похоже, даже передумал менять пещеру. Ибо, судя по его взгляду, от Хозяйки Медной Горы не уйти целым. Глава 22 Он чувствовал как ноги гудят от усталости, когда вдруг вышел на ровное место над пропастью, где спиной к нему сидел человек с луком в руках. Рядом с ним лежали ровным рядком стрелы. Если бы не волчья привычка Мрака двигаться бесшумно, он бы спугнул незнакомца. Сейчас же застыл, рассматривая его внимательно. Тот был в потрепанной одежде из кожи, ноги голые, в царапинах, темные от солнца. Бородатый, как все куявы, волосы на лбу перехвачены веревкой. Плечи широки, но лица Мрак не видел, тот даже шею вытянул, следил за кем-то внизу. Рука его поползла к стрелам. Выбрав одну наощупь, так же не глядя наложил на тетиву, медленно начал оттягивать. Мрак так же бесшумно двинулся вперед. В кого бы тот не собирался пустить стрелу, но из засады да еще без предупреждения -- не по-мужски. Может быть, вовсе собирается стрелять в спину! Его широкая ладонь уже потянулась к шею хитреца, когда негромкий голос слева произнес предостерегающе: -- Эй, лохматый!.. Не дури. Мрак повернул голову. Шагах в пяти стояли трое. В их поднятых над головами руках блестели отточенными остриями дротики. Блестящие лезвия смотрели Мраку прямо в лицо. От одного еще можно уклониться или даже перехватить в воздухе, но от трех... -- Иди сюда,-- сказал тот, что стоял посредине.-- Но медленно. Мрак пошел медленно, как и велели, только бы подойти ближе, а так и копья не помогут. Но трое, словно читали его мысли. А может и читали, у Мрака все всегда на лице, так говорил Олег. Отступили, уводя от того, который целился. Впрочем, тот тоже повернулся, держал Мрака на кончике стрелы. Когда нежданный гость оказался в нужном для них месте, средний сказал коротко: -- Сядь. Лицом к стене. Брось через голову палицу и нож. Мешок положи под ноги. Мрак, кипя от злости, сделал как велели. Перед глазами мелкими красными искорками блестели прожилки в гранитной стене. В спину больно кольнуло между лопатками. Он знал, что острие дротика нацелено против его сердца. Чужие руки вдруг выдернули нож у него из-за пояса, а голос над головой сказал насмешливо: -- От нас ничего не утаишь, хлопец. -- На мне много не разживетесь,-- пробормотал Мрак. -- А нам и не надо. Сиди тихо... Когда все кончится, ты получишь все свое взад. Мрак услышал конский топот. Затем там был злой окрик, лошажье ржанье, хриплый вскрик и шум борьбы. Мрак скосил глаза. Разбойник, что стоял над ним, повернул голову и прислушивался. Острие все еще напоминало о себе, но Мрак качнулся вбок, свободной рукой ухватил чуть выше острия, рванул, уже поднимаясь на ноги. Разбойник, не желая выпускать дротик, с размаху ударился лбом о стену. -- Гранит -- порода крепкая,-- сообщил Мрак. Он схватил за волосы, ударил лицом о то же место, и уже с дротиком бросился к месту схватки. За скалой на ровной площадке дрались четверо против одного. Покрытый попоной конь пугливо пятился, задирал морду к небу, стараясь на вступить копытами в брошенные поводья. Человек с короткими волосами и непомерно длинной бородой защищался коротким мечом и щитом, медленно отступал к стене. Откуда-то появился пятый, он начал подкрадываться сзади. Мрак заорал: -- Бей! Двое в страхе оглянулись, голос Мрака был как рев огромного медведя. Мрак за это время успел добежать ближе, и двое повернулись к нему с топорами в руках. Мрак кивнул длиннобородому, тот обернулся, парировал удар мечом, краем щита стукнул противника по голове и, проскользнув к стене, повернулся, злой и ощетиненный. Один из разбойников бросился к коню. Мрак отступил под натиском двух топоров, отбивался широким лезвием дротика. Длиннобородый вдруг заорал: -- Эй, лохмач!.. Коня, коня не упусти! Мрак отпрыгнул, разбойник уже подхватил поводья, но конь пугливо дергался, и разбойник никак не мог забросить себя ему на спину. -- Только коня! -- голос длиннобородого стал умоляющим.-- За меня не беспокойся!.. Хватай коня и гони в Нору! Что-то в его голосе убедило Мрака. Разбойник наконец взлетел на конскую спину, натянул поводья, поворачивая коня. Дротик вырвался из руки Мрака как огромный гудящий шмель. Конь сделал первый прыжок, всадник выронил поводья, вскинул руки и медленно повалился на гриву. Мрак побежал так, что обогнал бы волка, догнал, ухватил за поводья, придержал, сбросил убитого, дротик вонзился между лопатками, острие вышло спереди, вскочил на забрызганную кровью попону. Конь ринулся сразу, он весь дрожал, трясся. Сзади Мрак услышал вопли, яростный крик. Над головой с шумом пронесся камень, пущенный из пращи. Похоже, в него целился кто-то еще, не из тех, кто дрался с длиннобородым. Пригнувшись, Мрак подхватил свой мешок и палицу. Над головой свистнула стрела. Дорога петляла, конь несся как обезумевший, Мрак постоянно придерживал. Не столько боялся погони, еще хуже сверзиться в пропасть и долго подыхать с переломанными костями, видя возле себя только голодных стервятников. Наконец пена повисла на губах коня. Мрак перевел галоп на спокойный бег. Если и гонятся за ним, то теперь дорога пошла ровнее, увидит их издали. Еще один поворот, и дорога вывела на зеленую долину, плотно вбитую между вершинами гор. К одной из них прилепились жалкие хижины, один дом в два поверха, а в самой горе темнеет множество дыр, словно ее как глинистый берег реки источили норами ласточки. Мрак перевел коня на шаг. Разбойники вряд ли погонятся за ним так далеко. В мешке началось шевеление. Мрак переложил его на колени, развязал. Жаба выкарабкалась, прыгнула ему на грудь и сразу полезла на плечо. -- Только не на голову.-- предупредил Мрак.-- Только не на голову! Жаба вцепилась в потертую кожу так, что оторвать можно было равно что вместе с клочьями душегрейки. Похоже, у нее на лапах кроме перепонок еще и когти. Когда он приблизился к крайнему дому, из-за деревьев вышли мужчины. Лица обожженные солнцем, прищуренные глаза. Солнце и горы вытопили жир до последней капли, иссушили плоть, остались только тугие жилы. Все на голову ниже Мрака, но слабыми не выглядели. Скорее, похожи на сырую бронзу, побывавшую в горне, а затем под молотом кузнеца, когда сырь выжигается огнем, а молот превращает глыбу сырца в небольшую поковку. В руках горцев были мечи и ножи. -- Я с миром,-- сказал Мрак громко. Он вскинул руки, показал открытые ладони. На него все еще смотрели настороженно. Может быть потому, что ласковым Мрак голос сделать не сумел, а ладони у него выглядели с малые щиты. -- Кто ты? -- Я человек,-- ответил Мрак,-- а зовут меня Мраком. У меня здесь небольшое дело. Из окон высовывались головы. Мрак услышал как за соседним забором кто-то ворчал, торопливо натягивая тетиву. Мужики смотрели с тем же подозрением. Мрак чувствовал как в их тесных черепах ползает что-то бесформенное и скользкое как равлик, но превратиться в ясную мысль не может. Они смотрели то на него, то на отвратительную жабу. Она созерцала их мутным равнодушным взором. -- Ты не куяв,-- сказал наконец один. Голос был обвиняющим. Мрак улыбнулся: -- Ты, наверное, самый умный в этих горах! Трудно было догадаться, верно? Человек посопел, наконец опустил копье острием в землю: -- Откуда у тебя этот конь? -- Незнакомый приятель подарил,-- ответил Мрак.-- На него набросились разбойники. Рвань, вроде вас, но их было пятеро... или шестеро. А может и семеро, не разглядел. Все мелкие, вроде вас. Я пытался помочь, но он посоветовал хватать его коня и мчаться сюда. Похоже, он был уверен, что ему ничего не сделают. Из домов выходили люди. Мрак заметил, что они смотрели сперва на него, затем на жабу, а потом их глаза уже не отрывались от коня, на котором он сидел. Трое, загородившись дорогу, тоже большей частью жадно глазели на коня. Мрак соскочил на землю, бросил переднему поводья: -- Похоже, вы знаете о нем больше меня. Разбирайтесь сами, а я поищу постоялый двор. Или здесь такого нет? Они быстро окружили коня. Один бросил торопливо: -- Есть... Вон тот с петухом на крыше. -- Там два,-- заметил Мрак. Горец сказал нехотя: -- У тебя острые глаза. Но тот, что на горе, это жилище Хозяйки. И не петух вовсе, а дракон. Мрак пошел от них, не оглядываясь. Длиннобородый вез что-то очень ценное для этих людей, и оно спрятано в мешке на коне. Но это не его дело. Жаль, оставил нож, но разбойники не пошарили по карманам, где еще позвякивает. А одна звенеть не будет! Вся весь выросла, как понял Мрак, чтобы было где скупать добытое золото, камешки, целебные корешки, горную смолу. Но горцам монеты ни к чему, им нужны кирки, капканы для зверей, еда, соль, мед, им нужна кузница, чтобы сделать или хотя бы отремонтировать снаряжение. Да и вино необходимо, понятно. Так и выросла весь, куда по праздникам спускается народ с гор, вылезает из шахт, появлялся из мест, где, казалось бы, человек существовать не мог вовсе. Да, в эти дни они пьянствуют, дерутся, переворачивают все вверх дном, на улицах остаются трупы. За все платят щедро, очень щедро, но матери наверняка боятся выпускать малолетних дочерей на улицу даже днем. Войска царя Громослава были остановлены Хозяйкой, но даже когда от самой Хозяйки появились тиуны, то пьяные горцы поклялись прибить сразу, если возникнут на дороге. Ночью их нашли мертвыми. Хозяйка прислала других, но что можно сделать против всей вести? Разве что уничтожить ее всю... -- А что она хочет? -- услышал Мрак сердитый голос за ближним столом.-- Они сидят в норах, света белого не видят. Работают хуже, чем рабы. Спят на камнях и голой земле, едят траву и ящериц... Ни видят ни женщин, ни вина! А когда наконец-то вырываются на волю... На каждый праздник десятка два убитых, еще больше покалеченных. Но ведь праздники бывают редко! Мрак неторопливо хлебал суп. Жаба сидела рядом с миской и жевала хлеб, придерживая обеими лапами. Они заканчивали ужин, когда рядом сел горец, пославший его сюда. Он выглядел довольным, глаза блестели. -- Меня зовут Буден,-- сообщил он.-- Ты оказал нам огромную услугу. Просто огромную! Ты хоть знаешь, что там было? В суме, которую привез? -- Я знал, что там запрятано нечто,-- ответил Мрак равнодушно,-- но меня с детства учили не трогать чужое. -- Знал? -- Чувствовал,-- поправился Мрак,-- догадывался. И что-то очень важное. Иначе бы тот спасал себя, а не коня. -- И ты даже не посмотрел? -- не поверил Буден. Он отодвинулся, потому что жаба пошла по столу в его сторону, глядя на него неотрывно. -- Я не получал разрешения смотреть,-- объяснил Мрак. Видя остолбенелое лицо Будена, добавил успокаивающе.-- Я люблю смотреть вперед, а не под себя. А здесь есть на что глянуть. Насмотревшись, жаба вернулась к Мраку. Он почесал ее пальцем, жаба довольно забормотала. Буден снова сел, положив локти на стол, рассматривал лохматого незнакомца. Тот ел неспешно, в нем чувствовалась настоящая сила. Он не старался выглядеть сильнее или устрашающее, как в этом жестоком мире пытается делать большинство, заранее отпугивая своим видом. -- Сюда не приходят просто поглазеть,-- сказал Буден.-- Здесь жестокое место. Приходят за богатством, властью, счастьем. Из каждого десятка выживают двое. Городок наш крохотный, но кладбище -- огромное... Зачем явился ты? -- Я слышал, здесь живет родня моей жабы,-- сообщил Мрак. Буден с отвращением смотрел на жабу: -- Я впервые вижу такую громадную. И вообще в горах жаб не бывает... Или поймал где-то в болоте? -- Как раз в горах. Это не простая жаба. Горная! А ее взял, когда она с орлом дралась. Еще бы чуть, от орла бы одни перья... Едва оттащил! Буден смотрел скептически. Наконец покачал головой: -- Здесь все необычные, как люди, как и звери... Да и кто в своем уме сюда полезет? Обычные сидят в теплой долине. Здесь, можно сказать, складывается совершенно новый народ. С новым характером, взглядами, стремлениями, жаждой нового... Здесь за один день можно отыскать богатство, за которое царский дворец будут отдавать, и то не возьмут! В горах находят золото, драгоценные камни, где-то бьет родник живой воды, а еще иногда находят оотеки... В том мешке как раз была спрятана одна. Он впился глазами в лицо Мрака. Тот пожал плечами: -- Я должен ахнуть? -- А ты хоть знаешь, что это такое? -- Нет, но я знаю как эти необычные люди поступают с найденными сокровищами,-- ответил Мрак. -- Как? -- Пропивают вчистую. Буден посмотрел на Мрака с уважением: -- Я вижу, ты проникся духом нашего необычного народа. -- Было дело,-- согласился Мрак.-- Не с первого кувшина... э-э... не сразу, говорю, но кто проникается долго, вдумчиво, без спешки, тот начинает понимать, что за этим народом великое будущее. Год долбить камни в подземных норах, не видя света, подыхать с голоду и жажды, рисковать быть заваленным, но все же отыскать слиток золота с конскую голову... а затем пропить за неделю -- в этом что-то непостижимое, неподвластное разуму. Умом куявов не понять! Это у них явно от родства с богами. В корчму вошел крепкий молодой мужчина. Высокий, широкий в плечах, налитый нерастраченной силой. На сапогах еще была пыль, чуткое обоняние Мрака уловило странные запахи дальних глубнн земли. В рудокопе жила та мощь, что не успевает израсходоваться за тяжкий день, ищет выхода и после. Он еще с порога окинул всех вызывающим взором. Многие опускали взгляды, отворачивались, а он с победным видом пошел через корчму. Внезапно его взгляд упал на Мрака, шаги сразу замедлились. Мрак был чужак в этом крохотной веси рудокопов, и выглядел мужиком крепким. Неспеша приблизился к столу, за которым сидел Мрак, глаза его смотрели жестко и угрожающе в лицо Мрака. Мрак откинулся на спинку лавки, посмотрел в ответ так же жестко и с вызовом. Любое отступление вызывает преследование как у волков, так у людей. Но его как и волка нельзя испугать тем, что таращиться угрожающе или что-то смолоть языком. И Мрак смотрел в глаза молодого местного силача так же не отводя взора. Жаба тоже села и смотрела на него, и силач наконец опустил глаза. За столами раздались смешки. Оказывается, с них не сводили глаз. Над своими куражиться просто, их знаешь как облупленных. И знаешь чего от кого ждать. А чужак... Он может оказаться тупым бараном, которого и ребенок отхлещет прутиком, и может оказаться покрепче самого крепкого из местных. Мужик побагровел, глаза округлились как у горного орла: -- Ты сел на мое место! -- Твое место в собачьей будке,-- ответил Мрак. Мужик засопел, кулаки его сжались так, что слышно было как скрипнула кожа на костяшках. Внезапно он с сил