а когда прошли к самой дальней двери, молча толкнул створки и отступил. В глубине палаты за столом сидели двое. Увидев на пороге двух раскрасневшихся от массажа, Зверодрал помахал рукой: -- Сюда, как раз вас и надобно! Рядом с ним насыщался, как воробей, поклевывая из блюда, старик с седой бородой, которого Залешанин видел на площади. При виде Залешанина он поморщился, и тот понял, что старик заметил, как дурак из сарая чуть было не кинулся к нему на улице, привлекая внимание. -- Там все источено, -- говорил старик неспешно. Он взял виноградину, повертел в пальцах, потом начал есть, будто не ягодку, а огромное яблоко. -- Как старый пень жуками... Старый город! Очень старый. Верхние я уже начертал, но под ними угадываются еще... -- Те без надобности, -- сказал Зверодрал твердо. -- Ты вон едва на ногах держишься! -- Да любопытно... Это вы все за златом да блестящими камешками, а волхвам нет ничего слаще знаний... -- Все равно, -- отрезал Зверодрал, -- я обещал кня... тем, кто тебя сюда доставил, что верну в добром здравии. Ты уже не мальчик по сырым подземельям шастать. Старик ответил дребезжащим голосом: -- Как степняк мечтает умереть на скаку, викинг -- с мечом в руке, древлянин -- на охоте, так и волхв всегда мечтает помереть, добывая новые знания... Я не уверен, что этот ход, я говорю о сегодняшнем, приведет в казну... -- Но во дворец? -- Во дворец, это точно... Зверодрал обернулся к Рагдаю и Залешанину: -- Слыхали? Пойдете, аль еще поискать? Залешанин не успел рта раскрыть, как Рагдай ответил твердо: -- Сегодня же ночью. Зверодрал напряженно поинтересовался: -- А как выбираться будете? Залешанин развел руками, пихнул Рагдая. Витязь ответил нехотя: -- Если не знаем точно, куда ведет ход, что толку продумывать все заранее? Все равно не получится так, как решим, только руки себе свяжем. Авось, на месте и сообразим. Рагдай от нетерпения едва не грыз рукоять своего меча. Старик отыскал начало подземного хода лишь на третий день. Будь моложе, мог бы и раньше, а так к концу третьего дня, отдуваясь и вытирая мокрое лицо, он прохрипел: -- Вон там... Залешанин недоверчиво смотрел на груду камней, что ничем не отличалась от таких же завалов, что остались на месте выбранной каменоломни. Рагдай тут же бросился откатывать камни, вдвоем разбросали, распихали, вытащили столько, что хватило бы на постройку другого дворца, разве чуть мельче, наконец Залешанин ощутил едва слышное движение воздуха снизу. Рагдай хищно улыбался, подхватывал камни и вышвыривал наверх, рискуя пришибить старика со Зверодралом. Еще двое гридней маялись на скале, готовые в любой миг подать сигнал беды. -- Есть, -- сказал Рагдай со сдержанным ликованием. Глаза его горели. -- Там сравнительно сухо. -- Это здесь, -- предостерег Зверодрал. -- А дальше... но разве вы не готовы? Залешанин, которому надоело стоять за спиной Рагдая, будто в самом деле слуга, шагнул вперед и первым полез в дыру. Рагдай кивнул, юркнул следом. Не успели отойти и десятка шагов, как сзади загрохотало. В спину ударило тугой волной воздуха. Залешанин в страхе оглянулся, в этот миг померк последний лучик света. Тяжелые глыбы еще грохотали, заваливая ход. Ему почудился злобный хохот Зверодрала. Похолодел, жалко пискнул в спину удаляющегося Рагдая: -- Нас завалили! -- Нас? -- Выход! Рагдай продолжал удаляться. Залешанин догнал, уткнулся в спину, едва не свалил в темноте. Рагдай ядовито поинтересовался: -- Ты хотел, чтобы дыра оставалась открытой? И кто-то еще, а зевак много, отыскал ее? -- Нет, -- пробормотал Залешанин, -- но как мы выберемся? -- Откроют ровно в полночь. Прождут, как договорились, до рассвета. Если не вылезем, то навалят снова. Уже навсегда. А сами скроются из города вовсе. -- Почему? Рагдай неприязненно буркнул: -- Ты в самом деле настолько туп? Значит, нас уже схватили. А под пытками царьградских умельцев, скажешь все и выдашь всех... Залешанин невольно возразил: -- Я не выдам. -- И я не выдам, -- буркнул Рагдай, -- но здешним не понять. Они всех и все продадут раньше, чем им погрозишь пальцем. Некоторое время шли, пробираясь по узкому ходу. Залешанин прошептал: -- Неужто здесь такой подлый народ?.. -- Они жизнью дорожат, -- объяснил Рагдай. -- И здоровье берегут. Мол, плюй на все и береги здоровье. Империя и так сильна, надо о себе позаботиться... В темноте сухо стукнуло. Залешанин услышал сдавленную ругань. Потом в лоб ударили и его, пришлось опуститься на четвереньки. Скотина, подумал он разозлено, не предупредил! Вот это по-нашенски: если я влупился мордой о камень, пусть и другой влупится... Но если Рагдай прав, здешний люд таков, то империя не устоит. Придут люди чести и отваги, сметут здесь все, а поселится народ с молодой горячей кровью, ярый и неистовый, кому честь дороже жизни. Мысли спутались, ибо на четвереньках тоже стукался лбом, плечами, его долбили в темя, а под руками и коленями камень вскоре похолодел, а затем и вовсе послышалось журчание. Пришлось ползти по ледяной воде, что бежала поверх каменного ложа. Руки окоченели, будто барахтался в проруби, в коленках разлилась боль. Одно время вода поднялась почти до рта, Залешанин захлебывался, мечтал вернуться, но Рагдай упорно полз, значит там не глубже, и Залешанин, сцепив зубы и задержав дыхание, полз и полз, жадно хватал ртом воздух, мечтал хотя бы догнать этого упорного дурака, даже не заметил, когда вода спала, а потом и вовсе ушла в подземные щели, настолько весь окоченел, двигался как замерзающая муха на декабрьском инее. Когда голова ударилась не в камень, он смутно удивился, а сверху голос сказал негромко: -- Ты прямо лев! -- Да? -- перепросил Залешанин польщено. -- Похож, -- подтвердил невидимый Рагдай. -- Тот тоже ходит на четвереньках. Залешанин закусил от обиды губу, попробовал встать. В спину остро кольнуло. Он чувствовал, как трещат застывшие мышцы, словно разламывал замерзшее на морозе мокрое белье. Голова уперлась в камень, но все же стоять, чуть склонив голову, намного лучше, чем четверениться. -- Тихо, -- прошептал Рагдай. Впереди вроде-то что-то тюкало. Похоже, будто вода звучно капала по воде, но почти сразу же понял, что это удары железа о камень. По спине пробежал холод страха и возбуждения. Неужто кто-то их опередил? Присутствие Рагдая уже не чувствовал, кожей лица ощутил впереди пустоту. С вытянутыми руками побрел вперед, тщательно выбирая место, куда поставить ногу, чтобы не грюкнул ни единый камешек. Стук становился громче. Потом снова возникло ощущение тепла. Он осторожно вытянул руку, пальцы коснулись твердого плеча. В тьме прозвучал едва слышный шепот: -- Там светильник... -- Продвинься, -- попросил Залешанин. -- Я вижу только твой зад. Тепло отодвинулось, Залешанин прополз следом, темный уступ сдвинулся, впереди был слабый трепещущий свет. Глаза, изголодавшиеся по свету, жадно ловили слабые силуэты, составляли образы. Двое долбили стену кирками. Залешанин услышал даже тяжелое дыхание, сразу по нему понял, что мужчины в силе, но один крупнее другого почти вдвое, ни сила их не от работы, а спанья и жранья. Но подготовились лучше них двоих, а в темноте мог быть еще страж, а то и не один. Рагдай стиснул руку Залешанина, тот легонько ткнул в ответ кулаком, они поползли вперед, на ходу изготавливая оружие. Залешанин пытался протиснуться рядом с Рагдаем, но ход узок, а когда тот прыгнул на работающих, уже не успел: Рагдай сразу придавил мощными руками киркачей к полу, грозно прошипел: -- Кто пикнет, удавлю сразу! Залешанин быстро огляделся. Пещера невелика, только-только двоим размахнуться кирками, да и то не в полный замах. Светильник прилеплен к стене, лишних нет. Рагдай, как Горыныч на пойманной корове, распластался на двоих, тех сплющило под его тяжелым телом и доспехами в два пуда. Оба мелко дрожали, а когда Рагдай сполз с них, один боязливо повернул голову. Перекошенное страхом лицо передернулось в изумлении: -- Вы не похожи на стражей... Кто вы? -- Спрашивает тот, у кого меч, -- прорычал Рагдай. Он поднял под нос пленного кулак в боевой рукавице. Кулак был размером с голову. -- Кто ты? И что здесь делаешь? Человек в замешательстве пыхтел, умоляюще бросал взгляды на второго. Рагдай понял, перевернул того лицом вверх. На него взглянуло лицо немолодого человека с холодными глазами. Залешанин подобрался. Этот человек, по его виду, мог быть князем, а то и светлым князем. Даже великим. Как от глыбы льда холодом, от него несет властностью, привычкой повелевать, бросать массы людей в ту или другую сторону. Даже на смерть... -- Не надо бить моего слугу, -- сказал он ровным голосом, из котором страх быстро выветривался. -- Уже ясно, что вы не стражи... Значит, искатели сокровищ? Рагдай взял его за горло, легонько сжал. -- Мне плевать кто ты, -- сказал он почти ласково, -- но спрашиваю я. Ответь или умри. Он сдавил сильнее. Лицо человека потемнело, глаза полезли на лоб. Впервые в нем появилось подобие страха. Прохрипел: -- Я... верховный казначей... -- Ого, -- сказал Рагдай. -- А чего ты здесь? -- Казна разорена... -- Ну-ну. А ты здесь подкладываешь тайком? -- Я не могу... ды...шать... Рагдай расслабил пальцы, но руку с горла не убрал. Залешанин посматривал и за другим, а тот, хоть и чуял близкую смерть, но даже не пытался взглянуть в сторону тяжелой кирки. -- Чего вы здесь... Казначей прошептал: -- За той стеной... казна... Рагдай удивился: -- Ты же сказал, что пуста. -- Пуста.. для империи. А с меня требуют деньги на ведение бессмысленных войн, на развлечения, что еще дороже войн... Но там остались крохи, которых хватит, чтобы пожить остаток жизни в сытости. Залешанин ощутил нечто вроде сочувствия, а Рагдай даже кивнул: -- Представляю, какие крохи. На них можно будет купить домик, коровку, небольшое королевство, выстроить флот, снарядить армию. Мелочь для империи, но все же приятно... Так? -- Ты пришелец с севера, -- определил казначей. -- У тебя этот говор... И запах крови изо рта. Там этих крох хватит, чтобы и вам вернуться богатыми. И на ваших диких землях выстроить крепости, набрать войско, стать королями... Залешанину показалось, что Рагдай задумался. Казначей и его слуга смотрели на него с ожиданием. В глазах казначея появилась злая насмешка. Затем руки витязя опустились на их шеи. Залешанин услышал хруст, оба тела дернулись, слабо поскребли ногами, и застыли, вытянувшись. Рагдай отодвинул их подальше, взял в руки кирку. -- Ну, чего стоишь? -- Ты... задавил их... -- Не марать же благородный меч, -- оскорбился Рагдай. Залешанин с сожалением поглядел на трупы: -- Надо было подождать, пока проковыряют. Да и зря ты... Империя -- враг, пусть бы тащили все, что утащат. Он нехотя взял в руки кирку. Рагдай примерился, начал мерно бить в стену, где остались свежие следы ударов. Бросил через плечо брезгливо: -- Союз с преступниками даже святого делает преступником. Уже не отмыться!.. Нет, мы с империей воюем открыто. Если воюем. Залешанин ударил стену, кирка вывернулась, норовя клюнуть в ногу. Отпрыгнул, пробурчал: -- Тогда сдали бы их императору! Тот сам бы щит отдал, еще и мешок злата отвалил бы! Ну, пусть не мешок, если они тут такие бедные, но пару монет на лапу кинул бы... Рассерженный, долбил стену, воображая, как император не только бы вознаградил щедро, еще и в задницу поцеловал: казну спасли, да еще и ворье передавили. Брехня, что в империи не знают благодарности. Нет таких стран, чтобы люди так оскотинились. Не все ради денег... Глава 33 Рагдай бил ровно, мощно, будто давно готов был долбиться как дятел, а то и долбил уже где-то мрамор в каменоломнях. Залешанин часто промахивался, расшиб в кровь пальцы, кожа висела лохмотьями, он чувствовал, как сочится кровь. Пот заливал глаза, а дыхание заглушало глухие удары. Он бил, сцепив зубы, Рагдай едва успевал уворачиваться от его богатырских замахов, он же первый заметил, что глухие удары стали вроде бы звонче. Оттеснив Залешанина, сам ударил несколько раз быстро и точно. Вывалился камешек, в лицо пахнуло спертыми запахами ладана и благовоний. -- Неужто все? -- спросил Залешанин, едва дыша. -- Все, -- согласился Рагдай. -- Если там никого. Если нас не слышали. Если никто не войдет сейчас в зал с казной. Если сумеем выйти и пробежать по коридорам... -- Хватит, -- перебил Залешанин. -- Дальше знаю. Этих "если" еще как колец в кольчуге Претича. -- Почему Претича? -- А у кого еще такое пузо?.. Разве что у тебя, когда ту гадость жевал... Вместе расширили дыру. Рагдай захватил светильник, но Залешанин полез первым, не терпелось выбраться из подземелья, а потом стоял как столб во тьме, пока сзади не забрезжил свет. Рагдай умело прикрепил светильник к стене. Лицо его было изнуренное, глаза сухо блестели. Залешанин ошалело осматривался. Слабый огонек освещал только часть стены, где они вылезли из пролома, дальше тянулись сундуки и терялись во тьме. Он шагнул, отыскал огарок свечи, огонек светильника охотно прыгнул и к нему, можно осторожно двигаться вперед. Рагдай вытащил меч, Залешанин чувствовал сзади его напряженное дыхание. Сундуки стояли так тесно, что приходилось идти боком. Многие раскрыты, ибо переполнены золотыми монетами, драгоценными камнями. Горками сложено оружие, сплошь унизанное драгоценными камнями, украшенное тончайшей ковкой по золоту. -- Как врал, скотина, -- прошептал он. -- Кто? -- Да казначей... Мол, казна опустошена. Голос Рагдая был сочувствующим: -- Да, обеднел базилевс... Трудное, видать, время. -- Ты чего? -- Дурень, здесь в самом деле что-то маловато для такой империи. Ладно, давай вдоль той стены. Выход должен быть где-то в той стороне. Залешанин оглянулся, глаза напрасно пронизывали тьму: -- А наш пролом? Заметят сразу. -- Если войдут. -- ответил Рагдай. -- А что, им злата не надобно? Вдруг император восхочет кого-то одарить? -- У базилевса в опочивальне стоят с десяток сундуков, -- объяснил Рагдай. -- Со златом, камнями, ожерельями, кольцами, серьгами... Думаешь, он за каждым колечком сюда бегает? Залешанин пробормотал: -- Ладно... Но здесь-то сколько... Ты погляди на те скрыни! С мою хату. А вон там вовсе с войтов сарай. И все раскрыты, крышки не захлопываются... Совсем обнищал император! -- Я видывал и побольше... Ага, вон дверь. С палицей в другой руке, Залешанин приблизился на цыпочках, приложил ухо к дубовой двери. Медные заклепки приятно холодили кожу. Рагдай прислушался тоже, сказал задумчиво: -- Вроде бы никого... Но не может же везти так долго? -- Чудно, что казна без охраны, -- согласился Залешанин. -- По ту сторону дворца тяжелая конница! Ну пусть коней сюда не пустят, но хотя бы с десяток крепких стражей с топорами. Казна все-таки, не хвост собачий! Хоть и обнищавшая, это видно! Рагдай на сарказм внимания не обратил, пальцы его тихохонько тянули на себя тяжелую створку. Залешанин понаблюдал, сказал покровительственно: -- Отойди, паря. А то зашибет. -- Что? Не объясняя, вытащил из-за пазухи стебелек разрыв-травы, сунул в узкую щель между створками. Тихонько скрипнуло, Рагдай едва успел отпрыгнуть, как обе створки распахнулись с такой готовностью, что одна все же догнала и больно хряснула по лбу. Шлем гулко гуднул. Залешанин победно оскалился: мол, у витязя голова пустая, потому и гудит, и, держа палицу наготове, осторожно выглянул. По ту сторону двери полутемный коридор, светильники горят ярко, но их мало, в темных местах угадываются не то ниши, не то двери, а то и дремлющие стражи. -- Рискнем, -- прошептал Рагдай. -- Здесь стражи только на лестницах. На входе. Если их миновать, дальше охраны не узришь... до следующей. Разве что в крыле базилевса на каждом шагу. -- Император нам без надобности, -- ответил Залешанин нервно. -- Где щит? Щит где? -- Будем искать. -- Где? -- Авось, на первом этаже. -- Этаже? -- Да, здесь так зовут поверхи. Но если на втором или на третьем... не знаю, не знаю. Залешанин сказал нерешительно: -- Окромя разрыв-травы мне бабка еще одну штуку дала... Жаль только, вонючая, толку от нее... -- Что за штука? -- спросил Рагдай с надеждой. -- Так, ерунда... -- Ерунда, а все-таки? -- Да так... Можно на время принять личину другого человека. Рагдай присвистнул недоверчиво: -- Обернуться? -- Да нет, не обернуться. Останешься тем же, но другие тебя будут видеть как будто ты коза или собака... Рагдай не понял: -- Почему коза? -- Да так, к слову пришлось. Но какие козы или собаки во дворце? А столбом прикинуться, так столбы не ходят... Рагдай сказал все еще удивленно: -- Да столбов тут и без нас хватает. Но если прикинуться... казначеем? Нет, сразу попадемся. Стражами?.. Тогда спросят, почему не на месте. А где наше место?.. Служанками разве что... Залешанин оскорбился: -- Бабами? Ни за что. -- А если красивыми? -- спросил Рагдай раздумчиво. -- Тем более. Еще какой хмырь за зад схватит! А то и... Нет, ни за какие пряники. Рагдай согласился со вздохом: -- Пожалуй, не сумеем. Но кто ходит везде свободно, и не замечают, в разговоры стараются не вступать?.. Ура, надо перекинуться евнухами. Залешанин спросил подозрительно: -- А это кто? Рагдай поперхнулся готовым ответом, сказал значительно: -- Те, кто поют тонкими голосами. Они важные персоны при дворце! Им разрешено даже входить к женам императора. -- Прямо в гарем? -- восхитился Залешанин. -- Давай в этих, которые поют... Только я петь не буду. -- Здесь нет гаремов, -- ответил Рагдай. -- Тебе бы дальше на Восток... Как, говоришь, оборачиваться? -- Принимать личину. -- Пусть личинится. Как? Залешанин в затруднении развел руками: -- Как принимать личину пня, она объяснила. Погляди, грит, на пень, представь, что ты такой же, потом отхлебни из этой баклажки... Вот она. Цела, зараза... Ну, пнем просто, никаких трудов, это ж все едино, что человек, что пень, или, скажем, прикинуться лосем. Вон ты и есть лось, тебе и рога без надобности, тут никаких трудов... А этим, который поет... Затаившись в темной нише, они напряженно всматривались в темноту. Дважды проходили женщины, полумрак их не пугал, щебетали весело, от них пахнуло такой волной духов, что едва не лопнул, пока давил в себе страшный, как Змей Горыныч, чих. Рагдай всматривался в них чересчур внимательно, Залешанин на всякий случай показал ему кулак, ничуть не мельче, чем у витязя, а то и крупнее. Мерно грохая сапогами, прошла стража, семеро закованных в дорогое железо богатырей. Не такой уж знаток Рагдай, подумал Залешанин сердито. Да и где ему все знать, больше напускает на себя, чтобы подбодрить его, лаптеватого... По коридору гуляли сквозняки, запахи тянулись липкие, сырые, несмотря на разожженный в том конце громадный очаг. Там сидел, сгорбившись, старик, подкладывал поленья и лениво ворочал длинной кочергой. -- На сколько хватит твоего отвара? -- Да на пару глотков, -- ответил Залешанин. Он взвесил на ладони баклажку. -- А то и на один, если во всю пасть. -- Да нет, на сколько времени? Залешанин почесал в затылке: -- Кто ж его знает... Это бабка не сказала, а спросить запамятовал. -- Ворона. -- От сокола слышу. Раздраженные, всматривались в далекие фигуры, В глазах начали прыгать серые мухи. Согнутые в дуги спины ломило. Рагдай сказал внезапно: -- А, была не была. Вон те двое... Примечай все, не пропусти. Совсем близко прошли, громыхая подкованными подошвами, двое могучего вида стражей. Видать, не простые свиньи: доспехи блещут, явно не сами чистят, на шлемах перья пышные, идут гордо, как гуси с водопоя. Ощутил облегчение, все-таки люди, а не бабы или евнухи, что-то подлый витязь не договорил, нутром чувствуется. А эти два мордоворота как будто из их села: гогочут, сопят, чешутся, один что-то рассказывает, а сам помирает от хохота, второй сопит и хмурится, как Рагдай за обедом у Синтины... Когда они скрылись за поворотом, Рагдай взял из руки Залешанина баклажку. Тот еще провожал глазами спины стражей, а когда повернулся к Рагдаю, отшатнулся и чуть не вскрикнул. Перед ним стоял наглый и раскормленный боров в блестящих доспехах и с перьями на шлеме. С плеч свисал щегольской плащ. В начищенные сапоги можно смотреться, а пояс на пузе из отборных железных колец размером с блюдце. В правой руке он держал баклажку: -- На, да побыстрее. А то забудешь. Залешанин пробормотал, стараясь стряхнуть наваждение: -- Я сам хотел этим... Ты ж не сказал кому кого, а этот был ко мне ближе. -- Он был и ко мне ближе, -- напомнил Рагдай тревожно. -- Побыстрее! Залешанин отхлебнул, старательно воскрешая в памяти облик второго, который рассказывал и сам хохотал. В баклажке осталось на пару глотков, Рагдай обделил себя, боясь хлебнуть лишнего. Отшвырнув баклажку, он чувствовал себя таким же, но по взгляду Рагдая понял, что изменилось многое. Рагдай осматривал его внимательно, задерживал взгляд на том, где ничего не могло быть, словно видел то, что должен был увидеть каждый посторонний. -- Пойдем, -- решил он. -- Да не туда, телепень!.. Туда поперли те двое. Что скажут, когда в одном месте окажемся вчетвером? -- Скажут, с перепоя мерещится. Залешанин открыл рот и тут же закрыл. С той стороны двигался отряд отборных воинов, впереди шел седоусый богатырь, широкий как Большая Медведица. Залешанин почувствовал, как задержал дыхание Рагдай, его кулак ткнул в бок, а злой голос прошипел: -- Теперь шагай! Не стой, скотина... Залешанин деревянными шагами двинулся рядом с Рагдаем, тот шел, опустив голову. Отряд приближался, один из воинов неожиданно окликнул: -- Эй, Рулаф! Залешанин почувствовал, как напрягся Рагдай, но продолжал шагать так же деревянно, тупо уставившись перед собой бараньим взглядом. Страж окликнул еще, но они уже свернули за угол. Дальше коридор поднимался вверх, в конце блестела белыми мраморными ступенями лестница. По краям первой ступени стояли два стража в полных доспехах. Мечи оба держали на плечах, так красивше и легче. Рагдай прошипел: -- Ни звука! -- А ежели спросят что? -- прошипел Залешанин. -- Прикинься пьяным. Сможешь? -- Ну, это просто... Поддерживая друг друга за плечи, они двигались к лестнице. Стражи смотрели с интересом. Когда Рагдай и Залешанин были уже в трех шагах, один сказал благожелательно: -- Спрячьтесь где-нибудь да отоспитесь. Рагдай поглядел на него мутным взором, продолжал идти так же неспешно. Мышцы под рукой Залешанина напряглись. Второй страж сказал с некоторым злорадством: -- На этот раз вас вышибут. И не заплатят! Он сделал движение загородить дорогу, но Рагдай отпихнул, поставив ногу на ступеньку, -- сам едва сдерживался, чтобы не побежать, а стражи сзади уже ругались, но поднимались за ними так же неспешно, хватали руками, пытались остановить. Залешанин отпихнулся чересчур сильно, один упал, скатился вниз, железо грохотало. Слышно было, как он с руганью подхватил с пола меч, заорал: -- Рулаф, стой!.. Фрог, если этот дурень не остановится, руби его к такой матери! Страж, что все еще пытался задержать свободной рукой Рагдая, замахнулся мечом. Залешанин пихнул, страж не удержался, замахал руками, словно пытался взлететь. Тяжелый меч потащил назад. Он повалился на первого, тот уже взбегал по ступенькам. Оба, сцепившись, как два исполинских краба, покатились вниз. Рагдай пихнул Залешанина, тот сам едва удержался, оба быстро побежали, промчались по всей длине коридора на втором поверхе, никого не встретив, а когда услышали впереди голоса и шаги, поспешно спрятались в неглубокой нише. Из-за поворота впереди показалась дородная женщина княжеской стати, за ней шли три служанки, а сзади топали пятеро стражей. К счастью, все пятеро заинтересованно рассматривали необъятный зад одной из служанок, перемигивались, и затаившихся в нише не заметили. Залешанин начал приподниматься, Рагдай ухватил за плечо: -- Тихо. От лестницы с грохотом выбежали двое, за стражем с лестницы и его напарником уже спешили еще трое. Залешанин стиснул зубы, против всей императорской стражи никакие богатыри не устоят. Здесь тоже не лаптями щи хлебают, слабых не держат. Передний несся впереди с воплем: -- Задержать Рулафа со Свеном!.. -- Остановить! Женщина и служанки посторонились, а из пятерки их охраны двое по знаку женщины с готовностью присоединились к бегущим. Все семеро пробежали в конец коридора, а там, как заметил Залешанин, ринулись по лестнице вниз. От женщины, а особенно от служанок, несло как от пахнущего куста терновника. У Залешанина зачесалось в носу, он мучительно морщился, раздувался, покраснел, начал всхрюкивать от нечеловеческих усилий. Голова женщины уже начала поворачиваться в сторону затаившихся Рагдая и Залешанина, вдруг внизу раздались вопли, лязг железа, возмущенный крик, снова вопли и звон железа о железо. Женщина резко обернулась в ту сторону, подбежала к перилам, всматриваясь вниз. Рагдай ткнул Залешанина в бок, оба на цыпочках выскользнули за их спинами. Сапоги громко шлепали, как Залешанин ни старался бежать на цыпочках, но снизу орали, заглушая их топот, там дрались не на шутку настоящие Рулаф и Свен, возмущенные и ничего не понимающие, и, хоть и хмельные, но явно дрались неплохо. Еще в одной нише Рагдай и Залешанин переждали новую группку бегущих воинов, взметнулись по ступеням наверх. Личины еще держались, это Залешанин видел по изменившемуся Рагдаю. Но на всякий случай затаивались всюду, где могли спрятаться, забегали во все комнаты, залы. Нам не может столько везти, шептал себе Залешанин измученно. Не может же быть, что здесь столько дурней... Или мы такие лихие? Да ни в жисть не поверю... Он сунул последний листок разрыв-травы в щель, пихнул створки, а когда Рагдай проскользнул вовнутрь, шагнул следом и поспешно закрыл за собой дверь. В спину ему пахнуло жаром. Не банным или сухим жаром кузницы, а странно восполняющим силы зноем, от которого радостно застучало сердце, а кровь вскипела и быстрее побежала по измученному телу. Он резко обернулся, уже чувствуя, как губы пошли в стороны, растягивая харю в радостно-глуповатую улыбку. Рядом возбужденно дышал Рагдай. А на противоположной стене висели щиты. Все до единого красные, горящие как бы изнутри, окованные крест-накрест полосами из черного булата. По краям шли по кругу черные головки заклепок, которые удерживали и кожу, подбирая изнутри. -- Хранилище! -- выдохнул Рагдай. -- Я уж думал, не доберемся... -- Заклепку давай, -- поторопил Залешанин. -- Заклепку! Рагдай медленно разжал кулак. Черная заклепка, вдавившаяся в ладонь, выглядела похожей, но пока только похожей. Он торопливо пошел вдоль щитов, но Залешанину почудилось, что и без этой приметы узнал бы щит Вещего Олега. -- Вот он! Рагдай, подбежал, пальцы его тряслись, едва не роняли черный комок металла. -- Есть! На лбу вздулись вены, крупные капли пота ползли медленно и угрюмо, как стадо щиплющих траву коров, огибая брови, похожие на кусты терновника. Глаза влажно блестели. -- Бери, -- выдохнул Залешанин счастливо. -- Хватай и ходу! Рагдай бережно снял со стены щит. Руки его напряглись, даже на шее вздулись вены. Залешанин сразу решил, что пусть Рагдай и несет, здоровый, как стадо лосей. К тому же витязь, не чета простому смерду... -- Быстрее, -- поторопил он. Рагдай повесил щит за спину, а когда поднял глаза на Залешанина, тот вздрогнул. Во взгляде витязя были радость и обреченность. -- Мы опоздали, -- сказал он почти спокойно. -- Что? -- Выход, говорю, уже тю-тю. Как и было уговорено. -- Но как же... -- А так. Быстрее бы носил задницу по лестницам, могли бы и успеть... Он прислушался, толкнул дверь. В коридоре было пусто. Залешанин в страхе и смятении смотрел на Рагдая. Облик толстого воина заколебался, опал, перед ним был прежний Рагдай. А по взгляду витязя понял, что и к нему вернулся его прежний смердячий облик. Это чудо, что удалось пробраться так далеко, найти щит, но тогда были другие личины, помогала разрыв-трава, а сейчас нет ничего, кроме их меча и палицы, а пробраться незамеченными к выходу просто немыслимо... Тем более, когда мелкие отряды прочесывают весь необъятный дворец сверху донизу! Глава 34 Сзади нарастал топот, дважды в боковых переходах мелькали факелы. Хуже того, впереди зазвучали голоса, зазвенело железо. Рагдай измученно оглядывался. Залешанин дышал тяжело, по лицу бежали мутные струйки, из груди рвались хрипы. Щит за спиной Рагдая делал его похожим на большую черепаху с красным панцирем. -- Это ж сколько мы уже набегали? -- прохрипел Залешанин. Вместо ответа Рагдай мотнул головой: -- Туда! Залешанин послушно метнулся в проход вправо, по бокам мелькали высеченные в стенах фигуры огромных богов, светильники слабые, все под размалеванными досками. Темнота, затем внезапно сбоку распахнулась дверь, оттуда выбежали люди с оружием в руках. -- Не останавливайся! -- хлестнул сзади вопль Рагдая. Залешанин послушно взмахнул палицей. Из двери выплеснулось еще с десяток воинов, палица смахнула с дороги троих, рядом страшно и жутко засвистал ветер от меча Рагдая. Страшные крики обрывались на всхлипах, по стенам когда глухо шмякало, когда ударялось со звоном, но на пол сползали трупы в искореженном железе, а на стенах расплывались багровые пятна. В дверях осталось трое или четверо, успели закрыться щитами и разом метнули дротики. Залешанин метнул вперед палицу с такой силой, что едва сам не улетел следом, троих унесло далеко в темноту, последнего разрубил до пояса Рагдай. За дверью никого, Рагдай перебежал огромный зал с множеством дверей, кивнул на одну, Залешанин не спорил, благородный лучше знает, вбежал, едва успев подобрать палицу, так и есть: длинный коридор, даже не коридор, а бесконечная палата, уходящая во тьму, светильники на стенах прилеплены редко, императоры тоже бараний жир берегут, а между светильниками угадываются темные ниши... В этой палате Залешанин начал приотставать, потом вовсе еле тащился, наконец Рагдай обернулся с тревогой: -- Что там? Сильно ранен? -- Хуже, -- простонал Залешанин сквозь зубы. -- Умираю... Погоди, не могу дальше... Держась за стену, он отступил в темную нишу. Рагдай, прикрывая его щитом и всем телом, судорожно оглядывался по сторонам. А смерд без сил рухнул, плита дрогнула под его широкой задницей. Перекосившись от нечеловеческого страдания, он медленно, закусив губу и закатывая глаза, стянул сапог. Мокрая на пятке портянка сбилась, размотал, жалостливо охнул. Пятку растер до пузыря, тот лопнул, пятка блестела от мутной сукровицы. -- Что ты за мужчина, -- сказал Рагдай с отвращением. Он умолк, прислушался к крикам. -- В детстве не учили портянки накручивать? -- Портянки, -- простонал Залешанин, бледный, как смерть. -- Портянки -- это для благородных... А мы, простой люд, в лаптях, да и то по праздникам. Я сапоги впервые одел, когда уже... словом, когда уже не учатся. -- Замри, -- велел Рагдай люто, но с сочувствием. Залешанин скрипел зубами, обмирал, но витязь молниеносно и даже красиво намотал портянку, начиная от середины ступни, закончил почти под коленом. Сапог оделся легко, как будто нога была облита коровьим маслом. Залешанин, не веря себе, встал, покачался с пятки на носок, выдохнул счастливо: -- Ну, ты просто чародей!.. Рагдай сунул ему в зубы кулак. Залешанин услышал нарастающий топот сапог. Бежать поздно, пальцы стиснули на рукоятях меча и палицы... В свете факелов показались бегущие воины. Огромные, закованные в железо так, что пол вздрагивал под их весом, их было не меньше двух дюжин. Залешанин уже начал поднимать палицу для удара, но они, ослепленные своими же факелами, грозно бежали мимо их ниши. Прорези в шлемах позволяли смотреть только перед собой, а боковое зрение упиралось в край железа. Они были похожи на коней с шорами на глазах, и Залешанин с трудом остановил палицу над головой, а когда те промчались мимо, он недоумевающим взором проводил их широкие железные спины: -- Эт чо они?.. Не восхотели драться? -- Им твоя портянка чутье навек отбила, -- откликнулся Рагдай. -- Теперь тут мертвая зона. Хорошо, не поле. Век бы даже чертополох не рос. -- Ты чо? -- обиделся Залешанин. -- Я хоть и смерд... -- А ты не знаешь, от кого пошло слово "смердеть"? Со всех сторон раздавались крики. Дворец был слишком огромен, с множеством поверхов, лестниц, переходов, пристроек. Его строили и расширяли из века в век, потому он вырос до таких ужасающих Залешанина размеров, немыслимых для славянских теремов из дерева, пусть даже самого крепкого, чей век недолог, ибо древесина уступает камню по крепости. Их искали, бегали по просторным залам, обыскивали ниши и укромные места, звенели оружием, и как бы ни прятаться, отыщут, даже если схорониться в ореховой скорлупе. Рагдай повел носом: -- Колдуны... -- Чуешь? -- Запахи магических трав... Меня начинали учить когда-то. Теперь нам не скрыться. Залешанин стиснул палицу: -- Ты как хошь, а мне надоело прятаться! Рагдай быстро осмотрелся по сторонам: -- А придется. Возьми щит. Я сейчас побегу в левое крыло, там подниму шум. Они сбегутся... -- А я? -- Ты со щитом попытайся пробраться к выходу. Залешанин воскликнул: -- Как будто я знаю, где выход? Лицо Рагдая было отчаянным. -- Я тоже потерял направление... Но здесь нас возьмут как цыплят. Нам остается либо погибнуть, отбиваясь, на месте, либо на бегу, прорываясь! -- Тогда почему не вместе? Рагдай пожал плечами: -- Так остается кро-о-о-о-охотная возможность, что как-то по счастью или по дурости, но выберешься. И добежишь до Русского квартала. А там Зверодрал тебя спрячет, поможет довезти щит до Киева. Крики стали ближе. Снизу по дальней лестнице бегом поднимался отряд воинов. Рагдай сунул щит Залешанину, перевел дух и быстро выскользнул из ниши. Уже на середине коридора, отвлекая внимание от схоронившегося Залешанина, он дико заорал, бросился прочь. Воины закричали еще громче, гурьбой понеслись вдогонку. Залешанин, чувствуя, как на сердце ложится горечь, сжал зубы и тоже, подражая Рагдаю, перебросил щит Олега за спину. Ремень больно врезался в плечо, щит не по руке простому человеку, но надо помнить о друге, который отдает жизнь за друга, дает ему хоть крохотную, но все же возможность вырваться живым. Нет, сказал себе горько. Он дает мне возможность принести щит во славу Новой Руси! Черт бы ее побрал, какое дело до нее простому смерду... Он пробирался от колонны к колонне, перебегал от ниши к нише, прятался за портьерами, статуями, пристраивался в хвост бегущим воинам, так миновал не одно открытое место, а когда те сворачивали в глубину дворца, он пристраивался к тем, кто направлялся бегом к внешней стороне. Начальник дворцовой охраны, ипаспист Лундиг, был быстр, несмотря на свои раздутые долгими упражнениями мышцы и грузную тушу бывшего борца. Собрав десятка два крепких воинов, а в охране дворца служили самые отборные воины империи, он мгновенно оказался на нижнем поверхе, на перекрестке широких переходов ко всем четырем выходам из дворца. Всюду раздавался лязг, грохот, грубые голоса. Стражи ловили и вязали всех, кого узнавали недостаточно быстро, или же подозревали, что это оборотни. История с Рулафом и Свеном уже облетела все караулы, даже обросла жуткими подробностями. Лундиг зло кривил губы. Эти крики и суматоха на руку только тем двоим безумцам. Похоже, они замыслили поднять руку на священную особу императора, но сбились с пути. В этих бесчисленных коридорах с переходами, закоулками и нишами, бывало, терялись и сами обитатели дворца. Конечно, самые отборные отряды блокировали переходы к покоям божественного базилевса, туда же притащили и сонных колдунов, чтобы искали оборотней даже среди телохранителей. -- Все к западным дверям второго портала! Он будет прорываться там. Этериоты послушно побежали, гремя доспехами и тяжело громыхая подкованными сапогами. Приставленный к отряду сановник бросил нервно: -- Почему именно туда? Выходов из дворца две сотни! -- Ты видел, как он держал меч? -- Ну... видел. И что? Начальник стражи скривил губы в презрительной усмешке: -- Он умелый воин. Судя по длине меча -- очень силен, левша, а то и оберукий. Воюет не первый год, по стойке было видно. Так что он пойдет именно через те ворота из всех двухсот! Он сам направился в ту сторону быстро, но без спешки. Сановник заспешил следом, рискнул спросить: -- А как же... второй? Начальник стражи раздраженно отмахнулся. Лицо перекривилось: -- Деревенщина!.. Вор! -- Его уже схватили? -- Как же, -- ответил начальник стражи со злобным смехом. -- Ни один маг не скажет, куда он кинется!.. Ни ума, ни воинской выучки... Дурень, остолоп, деревенщина сиволапая!.. Это же самый опасный противник. Последние слова были такими неожиданными, что сановник с разбегу ударился о дверной косяк: -- Деревенщина и... опасный? -- Ну да. Я мысли профессионала знаю на год вперед, я сам -- профессионал. Нас всех учат одинаково, в какой бы стране нам ни показывали, как владеть мечом, прыгать с башен, скакать на коне. Да и вообще, годы и годы постоянных войн, схваток -- заставляют мыслить одинаково. Я знаю, куда побежит, как замахнется, где будет искать убежище, если бы вдруг сумел вырваться... Потому что сам бы... Но откуда мне знать, куда кинется деревенщина? Ни один маг не скажет. Он же сам ни хрена не знает! Рагдай спрыгнул с карниза, пробежал по узкому коридору, шмыгнул в неприметную дверь, быстро подтащил тяжеленный сундук, подпер на всякий случай, вылез в окно, долго пробирался, как муха по стене, на высоте пятого поверха, страшно взглянуть вниз на каменные плиты, а ромеев там как муравьев, счастье его, что наверх смотрят раз в жизни, когда их смалят... Оттуда влез в другое окно, этот коридор ведет в другую половину дворца. Вздохнул с облегчением, погони не слышно, уже с легким сердцем пробежал к воротам. Внезапно ноги стали чугунными... С обеих сторон вышли самые дюжие воины, каких только доводилось видеть. Их было две дюжины, а из-за ворот все выходили новые. Рагдай оглянулся, но назад дорогу перекрыли точно такие же: в руках мечи и топоры, стена щитов, щетина копий. Похоже, его воспринимают всерьез. Вперед выдвинулся высокий грузный воин в позолоченном доспехе. Из-под шлема торчала седеющая борода, глаза сверкали через узкую прорезь личины. -- Сдавайся, -- предложил он спокойно. -- Видишь, сколько тебя вышли встречать? -- Я польщен, -- ответил Рагдай. С обнаженным мечом в руке он стоял напряженный, коротко посматривал по сторонам, но все стояли, ждали. -- Еще бы, -- сказал воин. -- Если выживешь, будет о чем рассказывать! Бросай меч. Рагдай помедлил: -- Если не брошу? Воин указал наверх. Там ощетинились луками еще две-три дюжины лучников. Все стрелы смотрели а него, тетивы были натянуты. -- Тогда скажи хотя бы имя, -- предложил воин. -- Я не с