ть, что с его появления началось Второе Осознание. Он доказал Племени, что нет необходимости каждую весну отправлять на верную гибель тысячи, даже десятки тысяч сыновей и дочерей, цвет Мира. Распространяться можно не таким кровавым и мучительным способом... И объяснил, как! С той поры рабочие постоянно роют один нескончаемый туннель, и через равные промежутки там остается молодая пара, будущие Основатели. Силы племени резко возросли, потому что не требовалась ежегодная кровавая жертва. Можно было позволить роскошь увеличить количество высших стазов... Только высокоразвитой Мир может иметь высшие стазы. Сначала, когда изнуренная пара Основателей откладывала первые яйца, из них появлялись бледные слабые мэлы -- самый низший стаз. Эти животные пригодны только для рытья туннелей и переноски грузов. Правда, первые мэлы даже для перевозки грузов не годятся. Они вымирают через два-три сезона. Где-то на четвертую весну в потомстве появляются первые панцирники. Это второй стаз, панцирники уже обладают зачатками сознания, понимают простейшие сигналы, даже владеют языком феромонов, в котором содержится несколько десятков символов. Лишь на пятый-шестой сезон появляются фуражиры, и Основатели с этой минуты полностью передают управление растущим племенем, переходят к основному своему делу, которое становится их единственным навсегда. Они перестают сами добывать пищу, строить новые туннели, направлять мэлов и панцирников. Фуражиры уже способны взять на себя эти функции. Если в растущем племени все благополучно, появляются стазы все более и более высокого порядка, пока не приходит очередь высшего стаза ноостеров, из которых формируются мыслители, управители племенем. Если у панцирника в головном мозгу насчитывается всего десяток ганглий, то у ноостеров их несколько тысяч. Ноостеры почти не пользуются даже довольно богатым звуковым языком, предпочитая изографический, ибо на обеих сяжках по двенадцати члеников, изгибая которые можно в кратчайший срок передать в десятки раз больше информации, чем звуковым кодом. А если подключить еще движение челюстей, шести ножек, туловища? Правда, по словам мыслителей, далеко не в каждом племени появляется высший стаз. Для этого нужно, чтобы совпали сразу несколько исключительно благоприятных обстоятельств: вдоволь корма, изобилие панцирников и рабочих, лишь тогда могли появиться в потомстве термы, которые не отличаются ни силой мэлов, ни лютостью панцирников, ни острым нюхом и быстрыми ногами рабочих... Только обилием высшего продукта -- ганглиями! Естественно, что в любом племени больше всего средних стазов рабочих, которые делятся на ряд категорий, после них идут по численности панцирники, мэлы, тични -- няньки, нурсы -- образователи молоди, а ноостеры... ну, их количество стало увеличиваться совсем недавно. Он вздрогнул, выныривая из глубоких мыслей, ибо Итторк повысил голос, будто чувствовал, что старцы уже задремали под монотоную речь: -- О, Мудрые!.. Наступил момент, когда нам просто необходимо ввести в Совет панцирников! Среди черных термов пронесся шорох возмущения. Итторк поднял сяжки, призывая выслушать его внимательно: -- О, Мудрые! Только что наши мэлы, прокладывая туннель в северном направлении, наткнулись на чужой туннель. К счастью, он оказался заброшенным или просто пустым в это время суток, и еще к счастью, там оказался один из ноостеров, Оппант. Кто-то проворчал раздраженно: -- Опять Оппант... Итторк сказал быстро: -- Нам повезло, что там оказался именно Оппант. -- Почему? -- Оппант мгновенно велел заделать ход, причем, были приняты все меры маскировки. Он поступил единственно верно, но все же это ничего не меняет -- мы вступили в решающий период нашей истории! Если не мы, то в ближайшее время иной Мир дотянется до нас. И в этот решающий период мы должны быть как никогда готовы к неожиданностям. К любым. Если тот Мир будет хорош, прекрасно. Если враждебен -- мы должны встретить его во всеоружии! Один из старцев сказал напряженно: -- Можно подать сигнал, чтобы из отложенных яиц появлялось больше панцирников. Это просто. Но вовсе незачем этим полуживотным присутствовать на равных среди мыслителей! Это нелепо. Итторк энергично возразил: -- Старые методы руководства устарели! Сейчас другое время. Мы уже многое изменили, пора убрать и эту преграду. Панцирники играют все большую роль в обществе, им по праву надо дать больше участия в управлении племенем. Особенно сейчас, в этот критический момент! Оппакт не думал, что Итторку удастся переломить Совет, но в конце-концов решение было принято: от стаза панцирников в Совет допущен Тренг. Когда все расходились, Итторк негромко окликнул: -- Оппант! Задержись чуть-чуть. Похолодев, Оппант остановился. Ощущение беды стало таким сильным, что передние два сердца почти остановились. -- Я слушаю тебя, Учитель. Итторк проговорил медленно, выпуклые глаза впились в съежившегося молодого терма: -- И что там было... внутри? -- Где? -- переспросил Оппант, все еще пытаясь отсрочить неприятное признание. -- В чужих туннелях,-- сказал Итторк безжалостно.-- Я никогда не поверю, что ты туда не заглянул! Бесполезно запираться, подумал Оппант с отчаянием. Он меня видит насквозь... К тому же ему могут сказать панцирники. Ему они скажут все. Итторк для них уже едва ли не важнее Основательницы... -- Я почти ничего не видел,-- сказал он слабо.-- Только заглянул чуть... сделал несколько шагов, тут же вернулся. Итторк кивнул: -- Для такого проницательного терма, как ты, этого достаточно. Что ты увидел? -- Немного,-- ответил Оппант слабым голосом.-- Они вымерли давно. Очень! Клей на стенах не просто высох, а окаменел. Это кажется дико, но я готов предположить,.. пока только предположить, что их мир не был нашей колонией... Итторк насторожился, это было видно по серым полоскам на панцире, а запах потек над полом густой и резкий. -- Как это? -- Возможно, они из более ранних. Мудрец Анана предполагал, что наше Племя было не первым, а тоже лишь отводок... Точнее, так же из какого-то Мира выплеснулись весной крылатые, почти все погибли, а одной молодой самке удалось спрятаться под камнями, она вырыла норку и стала Основательницей. От нее и разрослось наше Племя. Но в какой-то период... от того первого Мира другая самка могла заложить начало Племени, в чей мертвый мир мы вторглись... Они могли быть даже более древними, чем мы! Хотя, честно говоря, я сам это представляю смутно. Итторк внезапно зябко передернул плечами: -- Подумать только, от какой случайности зависит жизнь всего Племени! Вернее, зависела. Но твое открытие ставит целый ряд сложнейших вопросов... Ладно, разберемся с ними потом. А пока иди... и не особенно рассказывай о своих нарушениях. Я пойму, но другие? Он дружески хлестнул кончиком сяжка по спине, Оппант даже вздрогнул от горячей благодарности. Великий ученый его понимает! А потом было третье заседание Совета, оно же и последнее для Оппанта. Он тогда вбежал в пещеру как всегда резво, словно термик-гонец, живо огляделся. Под стенами панцирники, члены Совета застыли на своих местах неподвижные, напряженные. Оппант прошел к своему месту, заглядывая в лица Старших, но все отводили глаза, словно страшась чего-то. Итторк вошел все так же стремительно, но на этот раз за ним шли два панцирника. Один из них был Трэнг. Итторк выглядел напряженным, он двигался еще лихорадочнее, чем обычно. Он остановился в середине круга: -- Мудрые! В этот критический час, когда каждое мгновение может стать решающим для судьбы Мира, я взял на себя тяжелую и неблагодарную задачу... Отныне вся власть сосредоточена в моих руках! Это временно, естественно. Готр прервал негодующе: -- Ты поставил себя над Советом! Это святотатство. А за святотатство одно наказание -- смерть... -- Дорогой Готр,-- сказал Итторк, но его лицо и голос были не такими ласковыми, как слова.-- Мы слишком много времени тратим на пустые разговоры, обсуждения. Это еще терпимо в мирное время, но в этот грозный час... -- Где грозный час? -- прервал его Готр опять.-- Почему ты пугаешь нас опасностью, которой, возможно, вовсе нет? -- Ты сам сказал "возможно",-- ответил Итторк.-- А если есть? Для жизни Племени никакие меры защиты не чрезмерны... Впрочем, что это я оправдываюсь? Опять все хочешь утопить в пустых словопрениях? Эй, взять его! Два панцирника оказались возле Готра. Один схватил его мощными жвалами поперек туловища и бегом вынес из зала. Второй грозно пощелкал огромными челюстями, словно прикрывая отход. Все произошло так быстро, что никто не успел шевельнуться. Члены Совета сидели, как приклеенные. Итторк проводил взглядом панцирника с брыкающимся Готром, сказал резко: -- Никаких споров в чрезвычайное время! Из-за пустых прений мы можем потерять все Племя! Отныне, вплоть до отмены чрезвычайного положения, все мои распоряжения должны выполняться безоговорочно! Он еще несколько секунд пристально рассматривал членов Совета, и те под его взглядом опускали головы или отводили глаза. Оппант молчал, только в свою очередь рассматривал бывшего члена Совета, который теперь поднялся над Советом, стал Первым и Единственным... Их взгляды встретились. Несколько мгновений Итторк ломал взглядом Оппанта, но тот с непонятным для себя спокойствием и горечью рассматривал Итторка. Горечью и чувством стыда... Похоже, Итторк ощутил, что во взгляде Оппанта нет ненависти, а есть странная смесь, в которой разобраться непросто, и где не последнее место занимает сожаление по нему, блестящему и мудрому Итторку... -- Заседание окончено,-- бросил Итторк.-- Отныне будем собираться лишь в тех случаях, когда я позову. Уверяю, таких случаев будет немного! Я еще не встречал проблем, с которыми бы не справился без многодневных пустых словопрений! Панцирники разом сдвинулись с мест. На Старших пахнула волна запахов угрозы. Напор был так страшен, что престарелые термы подпрыгивали, пятились, затем опрометью начали выбегать из зала Совета. Панцырники двинулись следом, только двое остались за спиной Итторка, на Оппанта смотрели зло и недоерчиво. Итторк повернулся к Оппанту: -- А теперь разберемся с тобой, самый загадочный из термов. Ты, так я слышал, не смирился с тем, что ты урод, калека.. -- Я им себя не чувствую,-- ответил Оппант нехотя.-- А что говорят... Конечно, гадко. Но я мало общаюсь с говорунами. Когда я ломаю стену в другой мир, стена не говорит, что я урод. Широкие фасеточные глаза Итторка потемнели, а их нижние части матово заблестели. Сяжки задвигались: -- Ты не только ломаешь стену. -- А что еще? -- Как я слышал,-- проговорил Итторк медленно,-- ты уже ломаешь и Купол! В его словах было столько угрозы, что все сердца Оппанта дернулись и остановились. Холод пробежал по всем членам. Он с трудом заставил себя развести мускулы, прогнать сквозь трахеи теплый воздух, и лишь когда сердца робко запульсировали снова, сказал с натужной небрежностью: -- О, пока что это лишь игра ума!.. -- Так ли? -- Уверяю,-- сказал Оппант горячо.-- Мы мало знаем даже о подземном мире, в котором живем... и через который теперь двигаемся со скоростью двадцать сяжек за сезон, а уж о надземном... Я рассчитал, что если даже с вершины Купола можно обозреть далеко вокруг, то что будет, если подняться еще выше? -- Крылатые поднимаются очень высоко,-- прервал Итторк нетерпеливо,-- но что толку? Ни один не возвращается. Да и вернулся бы... В них же разума меньше, чем в слюне носача, которой облицовывает стены! Это первое. А второе возражение, так это восприятие... Чужие запахи нам ничего не скажут. Мы их просто не умеем еще распознавать. Нужно великолепное зрения, а мы все слепы... ибо зачем зрение под Куполом и в глубинах земли, где вечная тьма? Все шесть сердец Оппанта бились так, что на коже выступили шарики влаги. Запах пошел тревожащий, хотя Оппант отчаянно зажимал все железы. -- Крылатые зрячи. -- Еще и панцирники отличают свет от тьмы,-- отмахнулся Итторк.-- Но крылатым надо в полете успеть увидеть издалека молодую самку, успеть спариться в полете, а панцирник у входа должен бдить... и хватать врагов. Но крылатые, как мы уже говорили, лишены разума, а панцирники... ну, здесь я с тобой согласен, если даже и увидят, то что поймут? -- Мудрый Итторк,-- проговорил Оппант сдавленно,-- я урод... ибо у меня зрение... если и уступает крылатым, то немного. Я уверен, что смогу увидеть очень далеко. Он увидел, как отшатнулся Итторк. На миг пахнуло запахом сильнейшего отвращения. По спине пробежала дрожь, но в следующее мгновение все исчезло, а Итторк бросил без особой неприязни: -- Я бы не сказал, что это слишком большое уродство. -- Спасибо... -- Верно-верно. Я бы, пожалуй, сам от него не отказался. И как ты это видишь? Рассказывай! Он часто прерывал, задавал неожиданные и бесцеремонные вопросы. Это раздражало, но затем Оппант ощутил, что Итторк ухватил проблему, вопросы ставит очень точно, уточняя детали, которые не всегда были понятны даже Оппанту. -- Все ясно,-- сказал Итторк, когда Оппант выдохся и умолк.-- Ты задумал великую вещь, терм. Совет распущен, но я тебя оставляю в своих советчиках... А теперь, слушай. Я направляю сто носачей, которые будут всегда при Умме. Пусть использует, экспериментирует, пробует. Одному Бюлу трудно, я поставлю еще десяток рабочих. Да что десяток -- сотню!.. К тому же половина пусть роет встречный ход прямо из грибного сада. Ясно? Теперь, с тканью... Делайте ткань потоньше, это главное. А мелкие дырочки носачи пусть заделывают сразу. Это не помеха. Под Купол я пошлю бригаду строителей, пусть точно над вашим мешком подготовят на своде участок для вскрытия. Все ясно? Можешь идти. Оппант автоматически повернулся, но что-то заставило воспротивиться бесцеремонному обращению: -- Много рабочих не поможет,-- ответил он, оборачиваясь и глядя Итторку в глаза.-- Нельзя ускорить работу всех звеньев сразу. Грибной сад не даст столько газа. -- Почему не даст? -- усмехнулся Итторк.-- Я поставлю тебе в помощники всех остальных специалистов по грибам. Действуй! Ты когда думаешь запустить первый раз мешок? -- Через год-два,-- ответил Оппант. -- Термик,-- изумился Итторк,-- тебе не хочется поскорее посмотреть на дело своего ума? Какой же ты ученый? Чтобы через две недели было готово! Оппант обратно брел, натыкаясь на стены. Впервые был поколеблен в своем недоверии Итторку. По-прежнему раздражала бесцеремонность лучшего, но с какой легкостью Итторк разрешил его проблемы и походя оказал неоценимую помощь, дав в помощь сотни квалифицированных рабочих, техников! Конечно, хочется пораньше увидеть над Куполом взлетающий Мешок, наполненный газом, очень хочется... Умма сказала победоносно: -- Вот видишь? А сколько бы сами возились? Теперь же у нас под рукой даже опытные Куттук и Некка с их сотнями помощников! -- Да, но по приказу Итторка им пришлось бросить свои исследования... -- А разве наши исследования не самые важные? Он распределял рабочих, всем надо дать работу, когда прибежал молодой ноостер по имени Сииб. -- Оппант,-- сообщил он радостно с ходу,-- я сейчас иду на поверхность! Пойдешь со мной? Оппант заколебался. Ему нравился всегда увлеченный Сииб, манил загадочный поверхностный Мир, но сейчас что-то удерживало, тревожило. -- Некогда,-- ответил он со вздохом. -- Жаль,-- сказал Сииб разочарованно.-- Сейчас мои исследования продвинулись как никогда... Итторк дал мне целый отряд рабочих и панцирников в полное распоряжение! Сам дивлюсь, раньше он моими исследованиями не интересовался. А теперь велел Трэнгу помогать... Оппант насторожился. -- При чем здесь Трэнг? -- Не задумывался,-- беспечно отмахнулся Сииб.-- Прозрел, наверное... Если хорошо подумать, то поначалу вроде бы абстрактные исследования ядовитого Гигамира могут к чему-то привести... -- К чему? -- Не задумывался. Я теоретик, практика -- удел средних стазов. Так ты пойдешь со мной? А то я побежал, не хочу терять времени! -- Я пойду с тобой,-- сказал Оппант мрачно. Они поднялись на верхний ярус. Отсюда наверх шли только тоненькие извилистые ходы, где могли протиснуться только два рабочих, а громадные панцирники вообще закупоривали проход в узких местах. Здесь панцирники попадались на каждом шагу. Оппанту стало неуютно среди бронированных гигантов. Хотя они и отдавали знаки уважения терму высшего стаза, но ненароком могли толкнуть, притереть к стене... Впрочем, знаки почтения отдавали все небрежнее, и это тоже встревожило Оппанта. Хотя он всегда был равнодушен к внешним признакам почитания. -- Пойдем по этому ходу,-- предложил Сииб.-- Там рабочие уже прогрызают Купол. Оппант заспешил за ним. Сииб самозабвенно карабкался, на ходу сыпал недавно добытыми сведениями. Добытыми, надо признаться, с большим риском. Сейчас середина лета, в выжженной нещадным солнцем степи почти замерла жизнь, но все же на Куполе почти каждый день погибали рабочие. Именно рабочие, потому что панцирники, мощными жвалами преграждали путь в гнездо, и неведомые чудовища, чтобы не рисковать, довольствовались малой добычей. Когда они поднялись под самый Купол, Оппант ощутил дыхание чужого Мира. Здесь было жарко, от накаленного свода веяло зноем. Воздух суше, и Оппант ощутил, что тело начинает постепенно терять жизненную влагу. Рабочие здесь суровые, немногословные, сосредоточенные. Двигались они молниеносно. Панцирники здесь тоже один к одному: громадные, в прочном хитине, не рассуждающие. -- Начинайте! -- крикнул Сииб нетерпеливо еще издали. Один из рабочих начал быстро сгрызать с верхушки свода застывший слой покрытия. Оттуда особенно несло жаром, и Оппант понял, что ждали только Сииба, чтобы проделать выход. Панцирники уже стояли вокруг будущей дыры, держа челюсти наготове. Упали последние комья. Под Купол ворвалась горячая струя сухого воздуха. Оппант поперхнулся, непроизвольно отступил от страшного жара, рядом услышал возбужденный голос Сииба: -- Быстрее наверх! Оппант поспешил, спотыкаясь и хватаясь за края отверстия, за Сиибом. Раньше них в дыры протиснулись трое панцирников. Они встали вокруг норы, закрывая челюстями в ней дорогу, и Оппант, вылезая, почти задевал их подрагивающие от напряжения брюшка. Сииб, выбравшись на поверхность, пинком отогнал панцирников на два шага в стороны, там было ниже, и они не закрывали обзор. Оппант остановился рядом, оглушенный и растерянный, трогая Сииба сяжками, чтобы зачерпнуть в нем отваги. Они стояли на самой вершине Купола. Красный от гнева Разрушитель висел высоко в синем небе, в ядовитом от обилия кислорода воздухе носились, трепеща разноцветными крыльями, хищные чудовища. Высоко-высоко парил вообще невообразимый монстр, размаха крыльев которого было достаточно, чтобы накрыть весь Купол, а то и весь Мир. Во все стороны от Купола простиралось странное неправдоподобное пространство чужого Мира. Из сухой, полопавшейся от зноя земли, торчали длинные сухие стебли. Иногда они росли пучками. Земля была плотная, твердая, но кое-где виднелись островки прокаленного песка. -- Совершенно неизведанный Мир! -- проговорил Сииб дрожащим голосом.-- Сколько перед нами еще тайн! Как хорошо... Над ним струился воздух, настолько быстро высыхало его тело. Даже панцирники начали съеживаться, что придало им еще более свирепый вид, так как уменьшились только брюшка, а громадные литые головы со страшными челюстями оставались такими же. -- Зачем это нужно Итторку? -- спросил Оппант вдруг. Сииб ответил отстраненною, наблюдая за окрестностями: -- Он крупнейший ученый! Он гений! Сам успевает делать массу открытий и нам открывает дороги... уже тем, что все больше влияет на Совет. Если бы не он, многие бы начинания были бы замурованы... -- Опасность! -- вскрикнул один из панцирников. Он едва успел подать сигнал тревоги, как нивесть откуда выметнулось чудовище, вдвое крупнее панцирника, и в отличие от панцирника сплошь закованное в прочнейший хитиновый панцирь. Оппант в доли мгновения понял, что монстр невероятно быстр, страшен, силен, а этот жуткий мир -- его среда обитания. Монстр молниеносно схватил панцирника крепкими лапами поперек туловища, повернулся было назад, чтобы нести добычу, как второй панцирник схватил монстра за лапу. Монстр проволок его несколько шагов, но добычу не бросил. Схваченный панцирник вяло шевелился, но сопротивления оказывать уже не мог. Третий панцирник подбежал и умело ухватил монстра за тонкую перемычку между мощной грудью и брюшком. Рабочий, который стоял наготове с большим комом склеивающего раствора, закричал в панике: -- Быстрее в Купол! Сюда бегут другие монстры! Оппант, который с ужасом наблюдал битву гигантов, в страхе оглянулся. По Куполу вверх с невероятной скоростью быстро мчались еще два таких же монстра. Они еще не видели сражающихся, но видимо уловили чужой запах, или как-то учуяли добычу... Сииб, сломя голову, ринулся ко входу. Оппант неожидано для самого себя закричал: -- Надо захватить монстра! Он нужен для исследования!.. Он первым бросился к сражающимся, за ним поспешили еще двое рабочих, а из норы серой волной выплескивались разъяренные панцирники. Оппант сам не помнил, как оказался тоже среди дерущихся, он пытался ухватить монстра за лапу, но все лапы дергались чересчур быстро, вне Купола в этом ядовитом Мире темп жизни ужасающе быстр, и Оппант все не успевал... Не успевали и другие, но все же общими усилиями монстра удалось подтащить к норе. Там он застрял, яростно сопротивляясь, и тут на Купол стремительно взлетели подоспевшие оба чудовища. Только что их не было, и появились они так мгновенно, что Оппант даже не успел их заметить... Новые панцирники, которые выскочили к сражающимся, развели жвалы. Чудовища налетели, тут же два панцирника отлетели в сторону, перерубленные пополам, но оставалось еще с десяток панцирников, и они вцепились в чудовищ. Тем временем изнутри Купола поймали лапу чудовища, с силой потянули. Все трое: чудовище с панцирником в челюстях и панцирник, схвативший чудовище мертвой хваткой за уродливую перемычку, свалились вниз. Оппант упал на них сверху. На свалился еще кто-то, и тут же яркий свет, от которого ломило глаза, стал меркнуть. Он в испуге поднял голову: рабочие быстро заделывали отверстие. -- Там же остались панцирники! -- воскликнул он. Ответил хриплый голос одного из рабочих: -- Это их долг. Нельзя давать чудовищам врываться под Купол. Другой добавил очевидное: -- Они уничтожат нас всех и все. Через несколько мгновений выход заделали быстросхватывающимся клеем. А битва еще продолжалась. Чудовище сопротивлялось неистово, и уже несколько панцирников лежали со смертельными ранами, а другие уползали, зажимая страшные раны. Сииб кивнул кому-то, из другого выхода выскочили рабочие, каждый бросил в чудовище комком клея. Чудовище продолжало сражаться, но налипший клей тормозил движения, а из ниш появлялись все новые термы, и каждый бросал липкую бомбу. Наконец чудовище застыло, люто глядя выпуклыми глазами. Теперь Оппант рассмотрел его лучше. Чудовище в чем-то похоже на термов, разве что сильно отличалось странной перемычкой, в то время как у всех термов грудь переходила прямо в брюшко. И в то же время Оппант со смятением видел, что чудовище совершеннее термов. Сяжки длиннее, члеников в них больше. Все тело покрыто прочнейшим хитином, который красиво блестит... Впрочем, такой внешний скелет необходим в сухом климате, чтобы предотвратить потери воды... Чудовище быстрее реагирует, быстрее двигается. Такое впечатление, что эти чудовища -- улучшенный вариант термов. Термов, которые приспособились жить на поверхности Мира, и поэтому потеряли возможность обретения разума, ибо где много силы, там гаснет разум. Или не зарождается вовсе... -- Тащите! -- распорядился Сииб. -- Куда? -- На шестой ярус! -- На склад корма? -- Нет, на расчленение. Только осторожнее! Все же чудовищу во время его транспортировки удалось одним ударом челюстей перерубить одного из рабочих, приблизившегося чересчур близко, да еще отхватил по лапе двоим. Панцирников Сииб не допускал, опасаясь, что в слепой ярости разорвут и съедят его трофей. Он несколько раз повторил слово "трофей", и чувствительный Оппант всякий раз передергивался. Он не понимал откуда вдруг появился термин панцирников в изящном слоге ноостера. Они бросили чудище посреди пещеры. Теперь ко всем лапам намертво прикипели огромные глыбы, можно рассматривать неспешно. Еще Сииб определил, что чудовище из вида понеров, хотя чуть отличается от уже известного. Понер яростно дергался, и собравшиеся термы поражались дикой мощи хищника. Любой терм, даже панцирник, уже пал бы бездыханным, а в этом стремительном теле откуда только и берется энергия, неистовая жажда жизни! Итторк пришел первым из членов Совета, если не считать Оппанта, который вместе с Сиибом от отходил от пойманного хищника. Растолкав термов, Итторк бегло оглядев понера, торжественно коснулся сяжком Сииба: -- Поздравляю! Я уже слышал про ваш героический рейд за пределы Купола. Ваш отряд не только осмотрел окрестности, но и захватил пленника. Это поможет нам лучше изучить врага! Оппант, который морщился от высокопарной речи, ранее несвойственной Итторку, насторожился. В речи Итторка тоже промелькнули обороты, из убогого словарного запаса панцирников. Он быстро посмотрел на панцирников. Те выглядели очень довольными, на Итторка смотрели с обожанием. Сииб сказал с неловкостью: -- Это все благодаря Оппанту... Итторк насторожился: -- Разве не панцирники его захватили? -- Панцырники... -- ответил Сииб.-- Но... Оппанту показалось, что Итторк говорил слишком громко и намеренно пользуюсь языком панциников. -- Но что? -- Мы бы отступили, как велит Великий Закон Выживания, но Оппант бросился на зверя, столкнул под струю носача... а потом уже другие набросили петли. -- Рискованно,-- бросил Итторк.-- Поступок даже не панцирника... а даже не знаю кого! -- Очень рискованно,-- признался Сииб. Его передернуло, а сяжки затряслись.-- Но если бы мы отступили, то звери ворвались бы под Купол... Верхние этажи все погибли бы! А там около десяти тысяч термов... Там даже одно отделение для личинок последнего возраста! Итторк нахмурился: -- Почему? Сииб затрепетал сяжками: -- Разрастание идет слишком быстро. На нижних этажах уже не помещаются. -- Надо было еще этаж вглубь! -- Наткнулись на широкую каменную плиту... Итторк отмахнулся с некоторым раздражением: -- Ладно, это мелочи. Что дальше? -- Оппант тут же велел заделывать Купол... прямо перед набегающими зверями! Я до сих пор боюсь поверить, но заделать успели. Все членики Оппанта напряглись, словно взгляд Итторка стал осязаемым. Наконец Итторк сказал медленно: -- Придется поверить. Иначе бы ты был не здесь, а на складе живой добычи у понеров. Под началом Итторка большая партия рабочих начала пробивать вертикальный путь в глубину. Мир разрастался, стала ощущаться острая нехватка воды. Двух источников: химического -- расщепления целлюлозы, и конденсации пара в грибных садах -- уже недоставало. А третий, механический, позволяющий поднимать воду с нижних горизонтов, где располагались грунтовые воды, был очень узок. Старейшины резонно предлагали расширить старую шахту, но Итторк смотрел вперед. Племя разрастается столь стремительно, что скоро одного ствола не хватит. Рациональнее сразу рыть еще один... Но он добился -- нет, велел! -- решения заложить сразу две шахты. Обе новые начали строить в свежих туннелях, на противоположных концах Мира. Итторк устал доказывать, что вскоре волна расширения оставит эти периферийные шахты позади, а новому поколению термов они покажутся расположенными в середине Мира... Оппант понимал, хотя пришел в некоторое смятение, увидев размах работ. Итторк был прирожденным организатором! В считанные дни сумел организовать отборный отряд рабочих и техников, теперь Оппант стоял на краю кратера, по стенам которого быстро поднимались широкожвалые термы с огромными катышками земли. Из горизонтального туннеля они разбегались в стороны и на поверхность поднимались уже отдельными узкими ходами. Здесь иногда попадались панцирники, что Оппант объяснял неразберихой, которая обычно царит на любой стройке. Все панцирники должны быть вблизи поверхности, защищая рабочих в те смертельно опасные моменты, когда они выбрасывают клейкую массу земли на поверхность... Оппант по дороге в нижний уровень вдруг ощутил острую ненависть к чужакам. Мышцы напряглись, челюсти непроизвольно раздвинулись угрожающе. Он побежал быстрее. Вокруг него двумя встречными потоками мчались возбужденные термы. Их челюсти размыкались и смыкались, сяжки лихорадочно обшаривали пространство. Брюшка были вытянуты в линию. Внезапно Оппант понял, что по всему туннелю распространился феромоновый сигнал боевого броска на врага. Сигнал Оппант узнал безошибочно, он знал этот сигнал еще до рождения, теперь судорожно оглянулся по сторонам, пытаясь определить откуда же исходит опасность... Повсюду щелкали челюсти. Термы были в таком возбуждении, что готовы были наброситься друг на друга. Повсюду Оппант видел выпученные безумно глаза, вздыбленные волоски, бешено извивающиеся сяжки... Здесь были термы всех стазов, всех возрастов. Только теперь Оппант уловил, что запах идет ровный, не усиливаясь. Через некоторое время запах начал рассеиваться. Оппант с облегчением перевел дыхание. Ноги болели, настолько он напрягал мышцы, совершенно неприспособленные для быстрого бега. Он торопливо свернул в боковой туннель, пытаясь успокоиться, но и здесь еще метались в тесноте возбужденные термы, грозно щелкали челюстями. Даже белесые термики суетились и пробовали стучать головами о стены. Почему-то именно это особенно поразило Оппанта. Белесые термики, только миновавшие первые линьки, усердно стучали еще мягкими головками, пробовали раздвигать намечающиеся челюсти, которые из-за мягкости еще никому не могли повредить... Он помчался вниз, ощущая смутную тревогу. Почему был подан сигнал опасности? Где-то строители туннеля наткнулись на крупного зверя, который ворвался в туннель? Но за строительными рабочими всегда находится крупный отряд панцирников. Туда отбирают наиболее сильных, крупных, длинночелюстных. Они еще ни разу не пропускали хищников через свой заслон. Да и попадались они редко. К тому же в большинстве это были безобидные, хотя и огромные черви, с которыми легко справлялись сами рабочие-строители... Сигнал опасности давно рассеялся, но Оппанта не оставляла смутная тревога. Он уже знал за собой эту особенность. Если Умма успокаивалась мгновенно, стоило ей отвернуться от неприятности, то он должен был докапываться, постигать, часто с немалым ущербом для себя. Строительством новых шахт руководил старый Тибюл. Он настолько привык к работе строителей, что сам стал похож на мэла. Вниз термы спускались плоские, обуреваемые жаждой, а наверх поднимались с раздутыми брюшками, в жвалах обязательно держали комья пропитанного влагой грунта. Тибюл наблюдал довольный, такого размаха работ еще не знал. Оппанта встретил запахом довольства, подвигал сяжками: -- Пусть и твоя работа идет так же быстро! -- Спасибо, Учитель,-- ответил Оппант почтительно.-- Я вижу, ты счастлив. -- Счастье возможно только в стабильном Племени,-- ответил Тибюл довольно.-- За шестьсот миллионов лет не только мы, но даже наше общество не изменилось. В большом Мире возникали новые животные, множились, захватывали всю поверхность, потом исчезали за какие-нибудь десятки миллионов лет, из моря выходили рыбы и начинали жить на суше, превращаясь в огромных животных, за кратчайшие сроки становились владыками земли, воды и воздуха, но в считанные миллионы лет исчезали... Другие животные занимали их места и так же стремительно уходили в небытие... А мы были. И мы есть. -- Чем вы это объясняете? -- Идеальным социальным устройством. Еще до второго Осознания мы жили настолько совершенно, что были практически защищены от любых невзгод. А совершенство, как ты знаешь, тормозит прогресс... Хорошо двигаются вперед ущербники. У нас же в центре Племени -- Основательница, которая ежедневно откладывает столько яиц, сколько требуется для жизнеобеспечения племени. Кроме того, где еще есть такой совершенный механизм, который бы с точностью регулировал соотношение рабочих, техников, образователей, мыслителей? Он осекся, бросил быстрый взгляд на Оппанта. Он знал, что Оппант напряженно работает над разгадкой удивительнейшего механизма, который позволял бы из совершенно одинаковых яиц, выращивать либо мускулистых рабочих, либо свирепых панцирников, либо высоколобых ноостеров... не по слепому заказу Племени, а подчинясь ноостерам! Однако хотя именно Оппант был инициатором углубленного исследования этого жизненно важного секрета, среди ноостеров уже пошли слухи, что сам Оппант начал поспешно тормозить эти работы. -- Кстати,-- спросил он, отводя взгляд,-- как продвигается твоя работа? -- Появились сложности,-- ответил Оппант неопределенно.-- Я хотел спросить тебя, Учитель, почему панцирники стали появляться всюду? -- Ты же знаешь, наш защитный механизм... -- Учитель,-- прервал Оппант,-- защитный механизм не при чем. Мы сознательно ставим панцирников в места, где они никогда не бывали. И не должны бывать... -- Волна равноправия... -- Учитель,-- прервал Оппант снова,-- равноправие здесь не при чем. Одно дело разрешать обедать панцирникам в столовой ноостеров, а другое -- пригласить их в Совет! Ребенок знает, что панцирники -- следующий стаз за мэлами. Но мэлы вообще рабочий скот, въючные животные! Ниже панцирников по разуму никого нет! Это те же мэлы, только более злобные, вооруженные крепкими челюстями и укрытые броней. Из чувства равноправия можно их терпеть в общественных местах, но что могут сказать мудрецам, мыслителям? -- Оппант,-- сказал Учитель осторожно,-- сейчас общество переживает реформы. Очень бурные реформы! И для того, чтобы случайно не развалилось, нужно что-то сильное, связующее. Пусть не очень разумное, но большое общество еще никогда не объединялось на разумной основе. Всегда объединяла либо общая опасность, либо общее стремление, порой очень эгоистическое... Общество растет значительно быстрее... Но что поделаешь? Это расплата за ускорение. -- Дело не в том, что панцирников стало больше. Хотя это само уже плохо. Ресурсы племени не бесконечны. На выращивание панцирника уходит столько, сколько на пятерых ноостеров. А можно ли сравнивать высокоразумных ноостеров с полуживотными? Нужны ли они в таком количестве? -- Нужны. Поверь, Оппант, нужны. -- Ладно, пусть нужны, но зачем их вводить в различные круги влияния? Тем более, в Совет? Тибюл промолчал, Оппанту почудилось, что старый ноостер начал с осторожностью осматриваться. -- Понимаешь, Оппант, это может быть чисто ритуальным жестом... Оппант перебил, только сейчас вспомнив: -- Кстати, что за сигнал тревоги был недавно? Тибюл отвел глаза: -- Это был учебный сигнал. -- Как это? -- не понял Оппант. -- Это придумал Итторк,-- объяснил Тибюл несколько смущенным голосом.-- Он сказал, что в случае опасности для Племени каждый должен уметь защитить свой Мир. Конечно, когда вторгаются враги, сражаются все: от мэла до ноостера включительно, а не только панцирники, но Итторк предложил подготовить термов к будущим боям еще лучше! Для этого и был подан учебный сигнал. Конечно, не в полную силу, чтобы не нарушать жизнь нашего сложнейшего общества. -- Но если нам никто не грозит вторжением? -- Мы не должны рисковать,-- ответил Тибюл сухо, и Оппант узнал интонации и даже строй речи Итторка.-- Мы должны быть готовы. Наш Мир расширяется, в новых туннелях образуются семьи, разрастаются в колонии, строят вверх и вниз свои туннельки и туннельчики... Мы должны уметь их защищать! Оппант вспомнил белесого термика, который усердно стучал еще мягкой головой о стену и угрожающе разевал крохотные беззубые челюсти. Через неделю Оппант бежал из своей ниши как всегда мимо камер с молодняком шестой линьки. Дорога шла по узкому карнизу над их ямой, потом по дуге прямо по стене, благо та шероховатая, коготки цепляются надежно, не свалишься, и он всегда успевал услышать или увидеть кусок поучений образователя. На этот раз был настолько углублен в сумятицу мыслей, что не слушал, а когда остановился, сам удивился, повертелся из стороны в сторону. Никого? Что его остановило? Снизу доносился голос наставника молодняка, Оппант на этот раз вслушался, тело сковал неприятный холодок. Волосики на его спине встопорщились. Наставник стоял к нему спиной, хотя по запаху явно чувствовал присутствие Оппанта. Перед ним было великое множество белесиков шестой линьки. Они благоговейно смотрели на старого терма, а образователь говорил надежно и проникновенно: -- ...Эти огромные чудовища так и не могли разрушить неприступные твердыни термов! Бесстрашные панцирники всякий раз отражали хищников. Наконец, видя, что образумить горообразных зверей не удается, панцирники смело решили уничтожить чудовищ! И это было сделано. Теперь только огромные кости попадаются глубоко в земле, остатки бывших властелинов Вселенной... Что он говорит, подумал Оппант смятенно. Разве не знает, что чудовища вымерли сами по себе? Панцирники тут не при чем. Любое из тех чудовищ могло растоптать Мир термов без всяких помех... Так и случалось, если чудовище невзначай наступало на верхушку Мира. Термы уцелели лишь потому, что чудовища не замечали таких крохотных созданий. С тех пор термы стали закапываться еще глубже, а царские покои держали на самой большой глубине под толстыми каменными плитами! -- Много было противников у термов,-- продолжал образователь.-- Но Племя всякий раз победоносно справлялось с ними, потому что на страже нашего покоя стоят бесстрашные панцирники! Они первыми бросаются на врага, грудью защищая Племя, они погибают, чтобы вы могли спокойно спать... И вы, молодняк, должны быть благодарны панцирникам за их нелегкую службу... Белесики слушали зачарованно. Оппант видел как тревожно пульсировали их маленькие сердечки, как воинственно сжимались челюсти. Один из белесиков, пошевелил сяжками. -- Спрашивай,-- разрешил образователь. -- Можно мне перейти в стаз панцирников? -- спросил белесик тоненьким голоском. Оппант передернулся. Образователь не возмутился, как ожидал Оппант, а ответил к его великому изумлению спокойно и даже торжественно: -- Я ценю порыв твоих юных сердец! Тебя правильно воспитывали в Племени. Нет, ты не можешь перейти в стаз панцирников, так как ты уже пропустил третью линьку. Твои младшие братья еще могут