что это? -- Разве я волхв? -- ответил Мрак едко.-- Я знаю зверей только этого мира! Олег сгорбился, словно его хватили палкой по шее. Таргитай спросил неуверенно: -- Переночуем здесь? -- Все ночи,-- отрубил Мрак.-- Сколько понадобится, столько и будем ночевать. Вон папоротник, видишь? Прямо на том конце поляны. Готовится расцвести. Таргитай всмотрелся, ответил с сомнением: -- Но я не вижу бутонов! -- Чего восхотел! Папоротник прячет их, как гадюка ноги. А потом будто ниоткуда берется Цвет. Понял? -- Откуда ты знаешь? -- пробормотал Таргитай. -- Чую,-- ответил Мрак насмешливо. Он хлопнул Олега по спине.-- Эй, не рассаживайтесь! Задницы промочите, аки лебеди. Сейчас утро, вернемся сюда к ночи. -- Ну да,-- сказал Таргитай.-- Хворосту приготовим на ночь! Мрак посмотрел на молодого парня, помолчал, в глазах мелькнули странные огоньки. Таргитай набычился, потребовал: -- Ну-ну, договаривай! Что ты хотел сказать? Мрак внезапно широко улыбнулся, показав белые волчьи зубы: -- Ну нет! Лучше пожертвую острым словом, чем приятелем. Конечно, искали не хворост, а одолень-траву. Хворост наберут на обратном пути, сказал Мрак. В его глазах все еще блестели искорки, а на губах играла двусмысленная усмешка. Таргитай ежился, держался к Мраку поближе. К расцветающему папоротнику, как известно, стягивается вся нечисть. Папоротник -- порождение подземного мира, недаром цветет только ночью, не зря прячет от солнца и людского глаза даже завязь будущих цветков. Папоротник -- трава волхвов, акудников, кудесников, но также той ночной нечисти, с какой бьются волхвы. Нечисть стережет свой Цветок, не отдаст! Уже сейчас слышен запах невидимой завязи, за две ночи станет еще мощнее. Если сейчас Мрак обнаружил следы навий и какого-то неведомого зверя, то вскоре сюда соберутся болотники, исчезники, лешие, сяжечники, слетятся остальные навьи, а то и появятся ужасные дочки самой Мары -- жены Ящера, владыки подземного мира, любимой дочери Чернобога! Скользя по косогору, сбежали к едва заметному лесному ручейку. Вода неслась быстро, прыгала по камушкам, из пены выступали крупные глыбы с острыми, неотглаженными краями, будто Род сотворил ручеек вчера. На камнях, что усеивали берега, пламенели пятна засохшей крови. Подойдя вплотную, Таргитай понял, что камни покрыты фиалковой плесенью, красноватым мхом, но ощущение пролитой крови осталось, даже усилилось. Вода бежала темная, дна не углядишь, хотя неглубоко, если судить по бурунам и торчащим из воды камням. Настоящий ручей, не бегущая по Степи вода, что под нещадным оком солнца просматривается до самого дна, как бы далеко ни пряталась! Вниз по ручью камни пошли крупнее, их закрывали лиственные и печеночные мхи. Тоненькие зеленые усики мха шевелились, тянулись к неизвестным гостям. Олег вдруг начал забирать круто влево. Мрак и Таргитай переглянулись, послушно пошли следом. Мрак лучше знал Лес, за версту видел добычу, а опасность -- за две, но травы лучше знал Олег. Любой охотник ведает, даже Таргитай знал с детства, какую траву приложить к ране, какую пожевать, чтобы отбить жажду, а какую растереть в пальцах и нюхнуть, чтобы не спать ночь... Но простейшие травы знают все, но есть редкие, особо могучие -- одолень-трава, разрыв-трава... Их знают только волхвы. Да и то не все. Олег искал сперва в одиночку, потом с неохотой раскрыл секретные приметы нужных трав, и с той минуты Мрак и Таргитай то и дело дергали волхва, указывая с гордостью очередную находку. Олег снова повторял приметы, сердился, удивлялся человеческой тупости, намекал на тесание кола... Притомившись, сели на землю, съели по горсти лесных ягод. Мрак нетерпеливо крутил шеей, вдруг сказал, пристально глядя Олегу под ноги: -- Мудрейший из волхвов, не крути гузном... Или пробуешь выдернуть им разрыв-траву? Так зацепляй да дергай, а то раздерет тебя надвое, на то она и разрыв... Олег фыркнул, с негодованием пощупал под собой стебельки невзрачной травки: -- Это не она... Разрыв-трава потемнее, а зубчики по всему краю... Мрак молчал, не сводил с него глаз. Таргитай подался вперед. Олег уже неуверенно всмотрелся, щеки его порозовели. -- Молодая шибко, что ли... Приметы не совсем сбегаются... Он вскочил, торопливо выкопал стебель с луковицей, бережно отделил счетверенный стебель. Мрак откровенно скалил зубы. Олег в неловкости отводил глаза. Мрак будет придумывать веселые истории про волхва, который наловчился в рамках магического обряда дергать гузном чародейские травы. Ладно, стерпим. В деревне Мрак с самым серьезным видом рассказывал, что Громобой на спор ломал так сучки на бревнах, а главный охотник терпел хохот молодежи, только натужно скалил зубы. -- Любят тебя боги, Мрак,-- сказал он с вынужденной улыбкой.-- Теперь бы еще одолень-траву найти, а? -- На следующем привале,-- пообещал Мрак самым серьезным тоном. Таргитай не утерпел, расхохотался. Смех у него был чистый, светлый, почти детский. Глядя на него, заулыбался и Олег. -- Только не забудь напомнить,-- сказал он Мраку.-- Я сяду, куда скажешь! Только бы найти. К вечеру отыскали еще один кустик разрыв-травы. Пока Олег бережно подрывал землю вокруг корешков, стараясь не повредить луковицу, Мрак тревожно всматривался в сгущающиеся сумерки. Что-то тревожило, но молчал, лишь суетился без особых причин, раздражался, торопил изгоев. Возвращались почти бегом. Деревья уже опускали хищно ветви к самой земле, чуя пришельцев, хватали за ноги, за волосы, цеплялись за одежду. Корни выползали из темных глубин, почти не прикрываясь мхом. Таргитай часто падал, расшибал лицо о твердые, как камень-голыш, корни, хотя падал вроде бы на мягкий мох. -- Места древние, дикие,-- слышал он за спиной довольный голос Олега.-- Всего можно найти! -- Еще и сверх того,-- ответил Таргитай, со стоном хватаясь за голову. -- В первый же день нашли разрыв-траву! А что этот Лес еще даст? -- рассуждал Олег. -- Не знаю,-- ответил Таргитай зло.-- Но догонит и еще даст -- это точно. На поляну вернулись в кромешной тьме. Таргитай и Олег растерялись, но Мрак высек огонь, быстро развел костер. Оказалось, он всегда помнил, с кем его связала злая судьба, и хвороста собрал на рассвете, пока изгои еще похрапывали. Олег сразу подсел к огню, без нужды протянул к пламени руки, словно среди зимы, хотя распаренное лицо блестело от пота. -- Добро... А то чую что-то недоброе... Вроде бы кто-то близко... Мрак зло оскалил зубы, на них запрыгали красные блики, и показалось, что изо рта каплет свежая кровь. -- Он чует!.. Да за нами гнались всю дорогу!.. Прямо от дурацкой разрыв-травы! Эх, волхв... Как тебя Боромир учил? Кол на голове тесал или орехи колол? А надо бы мордой об стол... Олег окаменел возле огня. Теперь ощутил, даже увидел неясные мелькающие тени, горящие глаза, белесые лапы с острыми когтями... В неверном призрачном свете костра на миг возникли оскаленные пасти, огромные клювы, блеснула чешуя на толстых боках, сухо стукнули костяные наросты... Огонь часто испуганно припадал к земле, затем красные языки взмывали, отшвыривая чудовищные тени, но за ярко освещенным кругом тьма двигалась, сгущалась, обретала массу, иногда словно бы растворялась, но тут же еще больше уплотнялась на другом краю поляны. Трепещущий красный свет пока что удерживал натиск ночи, но тьма наваливалась черной тяжестью. Из-за светлого круга начал доноситься слабый приглушенный вой, скрежет огромных зубов, шелест чудовищных кожаных крыльев, скрип, змеиное шипение. Мрак подбросил в огонь пару толстых хворостин. Тьма отпрянула, но рев, писк и вой стали раздраженнее, громче. Таргитай и Олег сидели, как два валуна, боясь шелохнуться. Мрак сказал громовым голосом: -- Только не дайте угаснуть костру!.. Нечисть боится огня и света. Удержите костер во что бы то ни стало. Таргитай в ужасе жался к костру так, что запахло паленой волчьей шерстью. Олег косился на хворост, что заготовил Мрак, побледнел. Как летняя ночь ни коротка, но хворосту не хватит! Мрак сидел перед костром, скрестив ноги и упершись ладонями в колени. В темных глазах плясали красные огоньки. Он сбросил душегрейку, и языки огня прыгали по широкой груди, выпуклым плечам. Лицо было неподвижно, как камень, он смотрел в огонь неотрывно, не реагируя на жуткий вой, хриплые крики, треск ломаемых костей. Таргитай вздрогнул. Плечо Мрака, к которому он прижимался, как и вся широкая спина оборотня, очень медленно покрывалось волчьей шерстью. Мрак по-прежнему смотрел неотрывно в очищающий от нечисти огонь, челюсти сжал, как капкан, желваки вздулись, но его тело чуяло запахи, слышало вопли... -- Мрак! -- закричал Таргитай в страхе. Он потряс Мрака за литое плечо, с ужасом чувствуя под пальцами густую шерсть.-- Мрак, держись! Мы без тебя пропадем! Мы ж ничего не умеем... Мрак содрогнулся. По телу пробежала судорога, затихла где-то у кончиков пальцев, ушла в землю. Он еще ниже наклонил голову, смотрел не в огонь, а себе под ноги. Спина круто выгнулась, плечи сузились, уши заострились и покрылись шерстью. -- Держись,-- попросил Таргитай, едва не плача.-- Олег, если ты волхв, скажи нужные слова! -- Подскажи их,-- свирепо потребовал Олег. Олег схватил Мрака за плечи, его пальцы погрузились в густую шерсть. Мрак повернул голову, странно взглянул на Олега. Лицо оборотня вытянулось, тоже покрывалось шерстью. Блеснули длинные, как ножи, клыки. Глаза оставались прежними, хотя уже налились дурной кровью. -- Не могу! -- вскрикнул Олег.-- Ускользает! Он уже не человек... -- Мрак! -- закричал Таргитай.-- Мрак, не уходи! Мрак, ты человек! -- Мрак... Оборотень резко припал на передние лапы, пальцы изгоев соскользнули с волчьей шерсти. Огромное звериное тело взвилось в прыжке. Не через костер -- оборотни страшатся огня, сбил Олега, пропал во тьме. Там раздался ликующий рев, хохот, визг. Таргитай присел к земле и зажал ладонями уши. Олег бросил в огонь охапку веток. Шум, треск и вой отодвинулись, но вернулись скоро, к ним добавились странные квакающие и хлюпающие звуки. Глухо ухнуло, вздрогнула земля, словно вблизи рухнуло дерево. Чья-то когтистая лапа коснулась затылка Таргитая. Он отшатнулся, едва не упал в огонь. Олег подхватил его, вдвоем перебежали на другую сторону костра. Пламя колыхалось, высвечивало дальние углы поляны. Таргитай успевал увидеть мохнатые когтистые лапы, выпученные глаза, черные кожаные крылья... Запахло гарью, пальцы на ноге обожгло. Он отдернул ногу -- подошва дымилась, толстая кожа растрескалась. Пока он тыкал сапогом в мокрую землю, Олег спешно подкладывал в огонь хвороста. Таргитай выхватил остаток, сел на него. Ночь едва началась, а половины дров как не бывало! Голова раскалывалась от жара и дыма. За костром во тьме проступали огромные хари, а в глазах замелькали пятна и цветные тени. Навалилась усталость. Таргитай сидел, опустив руки, смотрел безучастно, как рассыпалась на ярко-красные угольки последняя ветка в костре. Она вспыхнула напоследок, и Таргитай машинально выдернул из-под себя другую ветку, сунул в огонь. Пламя вспыхнуло сразу. Позади шумно вздохнуло, Таргитай заметил краем глаза длинные костлявые пальцы, что нехотя втянулись обратно во тьму. Напротив сидел оцепенелый Олег. Глаза его были широко открыты и не двигались, по красному лицу катился пот, высыхал, оставляя грязные дорожки. Таргитай с трудом повернул голову, взглянул по сторонам. Отвратительные хари, оскаленные зубы, огненные глаза, когтистые лапы, гребни, рога... В странном отупении видел щелкающие зубы, желтую пену на змеиных губах, а когда одна пасть стремительно бросилась на него, словно собираясь клюнуть, не отодвинулся, не моргнул. Но костер еще горел, и пасть исчезла, будто растворилась. Земля вокруг костра высохла от жара. Таргитай пересел с хвороста, начал ломать каждую веточку на мелкие части, бросал в гаснущий огонь. Пламя радостно вспыхивало, тут же приседало, словно придавленное незримой тяжестью. Олег трясся возле Таргитая, глаза он зажмуривал, а ладонями зажимал уши. Над головой среди корявых ветвей что-то ухало, жутко щелкало клювом и когтями. В костер летели клочья шерсти, куски коры, черные перья. Листва казалась багровой, словно залитой кровью, из глубины выглядывали оскаленные пасти. Однажды в огонь шлепнулось мохнатое, забилось, расшвыривая горящие угли, заверещало. Таргитай, сцепив зубы, бросил сверху растопыренную ветку. Олег сидел на корточках, закрыв глаза и уши. Когда на него падала тень лесного чудища, дергался, едва не падал лицом в костер. Таргитай набросил свою душегрейку волхву на голову, похлопал по спине. Волхв внезапно перестал дрожать, хотя со всех сторон высовывались жуткие звериные пасти, там верещало, визжало, орало, хрюкало, свистело. Таргитай пересчитал оставшиеся веточки, для верности тыкая в каждую пальцем, посмотрел наверх, откуда еще сыпалась древесная труха, и снова начал ломать хворостинки, скупо подкармливая огонь. Тьма надвигалась -- догорела последняя веточка. Таргитай наклонился, с силой подул в красные уголья. Взвился пепел, затрещало, яркие сполохи ударили во тьму, как раскаленные до красного жара мечи. Когти, что схватили Таргитая сзади, разжались. За спиной раздался раздраженный рев, словно огромный ящер опалил лапы. В воздухе повис запах горелого мяса. Костлявая лапа дотянулась до Олега, зацепила когтями за пояс. Волхв беспомощно опрокинулся на спину. Таргитай перехватил его за ноги, потащил обратно, но голова и руки Олега были в темноте, оттуда дернули так, что едва не разорвали жертву надвое. -- Олег! -- заорал Таргитай.-- Да очнись же! Волхв вяло задергался, вдруг с силой лягнул Таргитая по лицу. Вырвавшись из тьмы, упал, горящие угли под ним с жутким хрустом рассыпались во все стороны, но вспыхнули напоследок, тьма отпрянула, однако угли тут же начали покрываться серым пеплом. Таргитай в отчаянии огляделся. Первым погиб Мрак, не одолев звериного клича, теперь гибнут они под натиском порождений тьмы... За шею схватили холодные липкие пальцы. Он ударил ногой, целясь в невидимое ему туловище, промахнулся, сзади схватили за одежду, руки. Упал, укусил что-то скользкое. Его тащили в темноту, он пытался ухватиться. Пальцы вдруг ожгло. Сцепив зубы, захватил горящий уголь, быстро ткнул им в мокрого жаборотого упыря. Зашипело, упырь с визгом отпрянул. Таргитай выбрался из скользких рук, на четвереньках отбежал к остаткам костра. Мокрые спины упырей колыхались, вместе с огромными кожанами они навалились на Олега. Волхв не сопротивлялся, его утаскивали за деревья. Таргитай схватил в пригоршни горящих углей, с воплем швырнул на чудовищ. Угли разгорались на лету, оставляли дымные следы. Первый упал на спину крупного упыря, между лопаток взвился пар и желтый дым. Уголь с шипением погружался в упыря, а тот сразу осел, мертвенно желтое тело расплылось, как плевок на горячем камне. Остальные упыри отпрянули с визгом, двое уже корчились, расплываясь в желтоватые лужи слизи. Таргитай рывком подтянул Олега к себе, ударил ногой в бок: -- Вставай, трус! Уже светает! Упырей видел отчетливо, над вершинками деревьев серело небо. Таргитай сжал кулаки, изготовившись к последнему бою. Силы на исходе, в голове звон, а перед глазами кровавые пятна... но отвратительные твари отступают, закрывают глаза лапами, отворачиваются от света! В ушах Таргитая все еще стоял звон. Внезапно он понял, что это от внезапно наступившей тишины. Упыри ушли в глубь Леса, оттуда тьма уходит медленнее, а на поляну через прожженную костром дыру в низких зеленых ветвях падает слабый свет утра. За деревьями медленно отступала тьма. Глава 5 Ветки зашумели, колыхнулись под утренним ветерком. Спросонья вскрикнула птица, увидев страшный сон. В ответ звонко и радостно чирикнула другая, успевшая продрать глазки. Таргитай без сил опустился на землю. Ноги тряслись, на сердце было горько и пусто. Он сказал хриплым от ночного крика голосом: -- Мрак говорил, что надо драться до последнего... И победа придет! Олег лежал, уткнувшись в землю, испещренную следами, клоками шерсти, чудовищного размера перьями, загаженную пометом. Таргитай ткнул волхва в плечо: -- Эй, славянин! Как говорил Мрак... Олег дернулся, повернул голову. Щека его была в крови, глубокие царапины тянулись от уха до подбородка. Он прошептал: -- Мрак... теперь часто будем вспоминать Мрака. -- Без него мы даже сейчас... не удержались бы. Верно, волхв? Олег с трудом сел, потряс головой. Крупные красные капли сорвались со щеки. Олег равнодушно растер их ладонью. -- Верно... Мрак кое-что передал нам. Кое-что, но ценное! Они посидели молча, глядя друг на друга. Таргитай не хотел думать о том, в каком виде он сам, если Олег посматривает с брезгливым ужасом. Он пошарил за пазухой, выловил родную сопилку. Олег смотрел неверяще, Таргитай сам не очень верил, что получится, трижды пробовал заиграть, но отказывали и пальцы, и губы, все-таки пересилил себя, заставил играть как надо, песня пошла, пошла почти сама. Он играл, постепенно теряя контроль над пальцами, над всем телом. Он стал лишь послушным инструментом, сам как бы со стороны слушал грустные мелодии, полные гордой печали, светлого плача. Олег со стоном дотянулся до мешка. На свет появились ломти мяса. Передохнув, начал вяло жевать, посматривая на Таргитая с великим удивлением. Раньше тот, завидев еду, бросал все. -- Слушай,-- сказал он внезапно, дождавшись, когда Таргитай закончил одну песню и набрал в грудь воздуха для другой,-- у нас есть секиры, ножи, но мы даже не подумали их выхватить! Со степняками -- да, а вот с упырями... -- Кто из нас волхв? -- ответил Таргитай. Олег покачал головой, сказал печально: -- Как много в тебе от Мрака... Таргитай неохотно отложил сопилку, но не спрятал и взялся за еду. Какие бы упыри ни были мерзкие, но он не обрадует их тем, что откажется от еды. Ели в молчании, не глядя друг на друга. Внезапно в кустах затрещало. Разбросав прошлогоднюю листву, на поляну гигантским прыжком выметнулся исполинский волк. Глаза горели желтым огнем, из пасти капала кровь. На всех четырех толстых лапах были огромные когти, покрытые засохшей кровью, шерсть висела кровавыми сосульками. Олег упал на спину. Если этот волк был в прошлом Мраком, то сейчас это волк, который ничего не помнит о прошлом. И никого не узнает! Волк свирепо зарычал, взглянул на Таргитая, разом припал к земле. Олег вскочил позади волка, выхватил секиру, широко замахнулся над головой. Волк словно оттолкнулся от земли, взмыл, встряхиваясь, во все стороны полетели комья грязи, сгустки крови, сучки... и на поляне вырос, широко расставив ноги, Мрак. Он с усилием разогнул спину, повел могучими плечами. Сплюнул, ощутив во рту кровь. Волчьим чутьем уловил опасность, мгновенно обернулся, перехватил руку с секирой. Потрясенный Олег вскрикнул, выронил оружие и закрыл глаза. Мрак дал ему опуститься на землю мокрой тряпкой, посмотрел удивленно, повернулся к Таргитаю: -- Что-то у вас нагажено, разбросано... Не поделили чего? Таргитай открыл и закрыл рот, наконец с трудом отыскал голос, убежавший на другую сторону Леса: -- Ты... ты говоришь! -- Ты тоже вроде бы,-- ответил Мрак. Таргитай бросился Мраку на шею, прижался. -- Мрак!.. Я боялся, что теперь уже навсегда! Даже печальную песнь о тебе сложил! -- Значит, буду жить долго,-- буркнул Мрак. Он озирался, лицо его было бледное, усталое и совсем не такое каменное, каким Мрак держал его всегда.-- Видать, я покрепче, чем считали. Старая кость, не то что нынешняя молодежь. -- Как ты нашел нас? Да еще в этой... личине! -- Ума не приложу,-- ответил Мрак с беспокойством. Подумал.-- Наверное, услышал дуду, решил сожрать дударя. А то и теленка или овцу, ведь на дудках чаще всего пастухи от безделья маются, если Степан ничего не напутал... Ладно, теперь неважно, как нашел. Буди Олега, пора идти за одолень-травой. Он что, плохо спал ночь? Они оба смотрели на распростертого волхва, потом Мрак сказал с неодобрением: -- Видать, ты всю ночь на дуде играл? До чего человека довел! Редкий трус, а как разъярился, с секирой кинулся! Он прошелся по поляне, с недоумением рассматривая следы ночной схватки. Таргитай участливо наклонился к волхву, тихонько перевернул его на спину. Лицо Олега перекосилось, рот распахнулся, из горла вырвался странный хрип. Таргитай в панике потряс волхва. Хрип разом оборвался, Таргитай с несказанным облегчением понял, что это был не хрип, а храп. -- Буди, буди,-- посоветовал Мрак.-- Я думал, только ты здоров спать. Месяца четыре как ушли из деревни, а как меняетесь!.. Буди. Если всю ночь бесились, то сами виноваты. Олег вскочил, ошалело хлопая глазами. Рука спросонья метнулась к секире, Мрак довольно улыбнулся. Оперяются птенчики! -- Кончай ночевать,-- проревел он,-- а то у Таргитая корм отбиваешь! Пора идти за одолень-травой. По росе сподручнее. Олег протер глаза, потрясенно оглянулся на Таргитая. Тот пожал плечами: Мрак храбрее, а волхв -- умнее. А он всего лишь дудошник. Надо дуду разыскать, выронил, когда бросился Мраку на шею. А то подберут мокролапые, чешуйчатые, мохнатокрылые... Такое сыграют! Да еще соплями забьют дырочки. Олег проговорил осторожно: -- Мрак, дай прийти в себя. Ты снова сумел вернуться! Это чудо. -- Тебе виднее, ты -- волхв,-- ухмыльнулся Мрак. Олег смотрел очень серьезно: -- Мрак, в Лес тебе нельзя. Нам вообще надо убегать отсюда. -- Почему? Олег отвел взгляд, помялся, ответил очень неохотно: -- Ты ничего не помнишь... Ты вернулся к нам чудом, понимаешь? А чудо не повторяется. Само не повторяется. Чтобы повторить, надо знать, как это делается. Я не знаю, и никто не знает. В другой раз ты уже не вернешь себе человечью личину... Мрак, нам не нужен ни Цвет, ни разрыв-трава, ни одолень-трава, если мы потеряем тебя. Конечно, ты -- свинья редкостная, но мы с Тархом к тебе привыкли. Мрак кивнул, глаза были понимающими: -- Спасибо на добром слове. А теперя поднимайтесь! Нечего свою лень прикрывать заботой о моем здравии. -- Мрак... -- Нам нужен Цвет Папоротника,-- отрезал Мрак.-- И одолень-трава. Олег начал собирать в мешок разбросанные обереги. Затрещали кусты, кто-то проламывался к поляне, натужно рычал. Олег выронил мешок, выхватил из петли секиру, мгновенно присел на полусогнутых, растопырив по-боевому руки. Пятясь, из кустов выбрался на четвереньках Таргитай. В зубах была свирель. Мрак довольно улыбался, блестел зубами. Тарх молодец, держит руки свободными, а Олег и того лучше: чуть что -- уже за секиру хватается! Олег бросил секиру в петлю, попал, как получалось у Мрака, сказал строго: -- Сперва надо собрать побольше хвороста. В запас. Таргитай тоже совал секиру в петлю, но та не лезла, цеплялась. Таргитай начал суетиться, потеть, пихал двумя руками. Мрак окинул поляну взглядом, сказал хмуро: -- Порезвились... Потому и сонные как осенние мухи. Рожи вытянулись, как у коней. В другой раз умнее будете. Ладно, хвороста насобирайте. Все одно расходовать не умеете. -- И еще одно,-- заявил Олег твердым голосом. Он оглянулся на Таргитая за поддержкой.-- Вечером мы свяжем тебя, Мрак. Самой крепкой веревкой! Мрак хмыкнул с сомнением. Таргитай закричал горячо: -- Мрак, Олег прав! Он умный. Мы прямо сейчас надерем лыка! А хворост соберем потом. На тебя лыка понадобится, как на самого крупного лося. Он потыкал Мрака в тугие мышцы спины, пощупал твердые, как валуны, плечи. Раскинув руки, измерил вдоль и поперек, закончил со вздохом: -- Нет, как на тура. Здоровенный бугай! Вдвоем с Олегом они собирали хворост, а Мрак сам надрал лыка, признав все-таки мудрость волхва. Правда, он заявил, что волхв не сам додумался, а вычитал в краденой книге. Ну, пусть не совсем краденой, но все-таки никто ему не дарил. А не сам додумался, потому что научился за секиру хвататься. Либо храбрый, либо умный... Надранное лыко Мрак сунул под собранный хворост, чтобы не высохло до вечера. Травы искали весь день. Мрак, дважды отыскав прошлый раз чародейскую травку, рыскал неутомимо, раздвигал кусты, лез напролом через буреломы. Все бы ничего, но приходилось идти за ним, а на оборотня никак не повлияла бурная ночь, когда он невесть где бегал, а вернулся с чужой кровью на морде. Однажды видели исчезника, тенью промелькнул чугайстырь. Странный был Лес, странные и существа -- скрылись, будто не они хозяева. Олег начал судорожно перебирать обереги, он первым догадался, кто в этом Лесу владыка. По верхушкам деревьев, где светило солнце, пробежали маленькие вихри. Таргитай махал руками, свистел, но вихри опуститься вниз, в лесной полумрак не решились. А потом солнце начало уходить и с вершинок, внизу стало тихо и застойно, как в могиле. Олег сказал решительно: -- Мрак, быстро уходим назад. Я не знаю, как далеко мы ушли, но надо успеть вернуться пораньше! -- Успеем,-- отмахнулся Мрак.-- Посмотрим вон за теми буреломами... Олег бросил выразительный взгляд на Таргитая, тот заорал во весь голос: -- Я уже ног не волочу!.. Возвращаемся, не то вам придется меня тащить на своих спинах. Мрак, мы ж не такие быстрые!.. Мрак оглянулся с отвращением, буркнул неохотно: -- Чур с вами, улитки. Но ушли мы в самом деле далековато. Бегом! Я поведу по прямой. Так короче. Зря Таргитай обрадовался: Мрак повел в самом деле коротким путем по прямой -- через буреломы, заросли терновника, дряговище, с разбега прыгали через валежины, такие огромнейшие, что Таргитай предпочел бы обойти их, если бы успевал остановиться в бешеном беге за Мраком. Олег видел, что шерсть на руках Мрака стоит дыбом. Перебежали ручей со скользкими камнями на дне, понеслись по косогору, а дальше за стеной деревьев откроется их поляна, где растут черные папоротники. Таргитай чувствовал мурашки по коже. В детстве так он чуял лесного зверя, что зимними ночами ходит вокруг дома, откуда несло теплом, терся о ставни, оставляя клочья шерсти... Олег бежал с перекошенным лицом. Жилы на шее и висках страшно вздулись, крупные капли пота выступили на лбу, ползли по багровому лицу. Он чувствовал больше, чем Таргитай, он -- волхв. Солнце только опустилось за овид, но Лес -- не бескрайняя Степь, здесь сумерки сгущаются намного раньше. Мрак уже судорожно дергался, скрежетал зубами. Глаза налились кровью, обезумели. С бега перешел на шаг, брел с усилием, натыкался на деревья. Таргитай ухватил за руку, Олег крепко держал оборотня за пояс. Они вывалились на поляну, Таргитай тут же нырнул под хворост, вытащил ремни, веревку и лыко. Мрак упал, его руки дергались, пальцы впивались в землю. Таргитай быстро опутал ему ноги, затянул потуже, выдохнул с облегчением: -- Успели... -- Руки вяжи, дурак! -- завизжал Олег. Он перехватил правую руку Мрака, боролся, пытаясь завернуть ее за спину оборотня.-- Побыстрее! -- Сейчас, сейчас... Вдвоем заломили руки, стянули ремнями. Для верности еще раз перепоясали веревками грудь и живот Мрака. Тот открыл глаза, в них была невыносимая боль, прохрипел: -- Горло... -- Что с ним? -- не понял Таргитай. -- Горло, дурачье... перетяните... Олег торопливо набросил ему на шею ременную петлю, затянул узел, что пришелся на яблочко, за которым живет душа. Таргитаю бросил, задыхаясь: -- Так надо... Начнет оборачиваться, а удавка придушит... У волка шея толще. Мрак дернулся, темное лицо исказилось зверской гримасой: -- Еще туже... На горло, живот... Туже! Таргитай неумело лупил кресалом по огниву. За деревьями слышался вой, пока далекий, затем рев пошел со всех сторон. Приближалось нечто тяжелое, земля подрагивала, с треском лопалась зеленая шкура мха, выпуская толстые белые корни. На поляну пахнуло смрадом, а огонь все не разгорался. И сухого мха нащипал, и бересту изодрал в тонкие ленточки... Будь Олег настоящим волхвом, подумал он зло, только бы вылупил бешено глаза да резко разжал кулаки, как делал Боромир, сырые поленья вспыхнули бы жарким пламенем! А тут уже в затылок сопит нечисть, слюни роняет, тянет из-за деревьев мертвецкие лапы... Из-за плеча потянулась темная рука, выхватила огниво. Таргитай, обмерев, повалился лицом вниз, а Олег двумя ударами выбил огонь, дунул, береста вспыхнула, поляна озарилась радостным светом. -- Вот и все волшебство. Неча на волхвование уповать, когда надо руки приложить! -- Я говорил вслух? -- проблеял Таргитай смущенно. -- У тебя всегда по глупой роже все видно. Ты куда это? Или на тебя огонь действует, как на нечисть, что во-о-он выглядывает? -- Никто там не выглядывает,-- огрызнулся Таргитай зло.-- Что-то расхрабрился. То дрожишь, как заячий хвост, то на рожон прешь. Заболел? -- Не знаю,-- ответил Олег. Ночь упала, как секира Мрака на голову степняка. Языки пламени стали ослепительно яркими, а за поляной сгустилась жуткая могильная тьма. Там двигались сгущения мрака, слышался хруст, топот. Запахи нечистот и гниющего болота усилились, доносилось тяжелое надсадное дыхание. Что-то шлепалось, словно брюхо огромной жабы поднималось и падало оземь при дыхании. -- Теперь поборемся,-- заявил Таргитай с решимостью. Он швырнул в огонь охапку хвороста.-- Нечисть, вылезай! Угостим. Подумав, он сунул в бушующее пламя пару толстых палок, чтобы сразу выхватить, швырнуть. Олег жмурился, отодвигался под натиском жара. -- Тарх, умерь огонь! На ночь не хватит. -- Теперь хватит,-- ответил Таргитай уверенно. За деревьями гукало, верещало, рычало на разные голоса. Костер трещал, гудел, даже рычал, почти заглушая нечисть. Яркое пламя держало ее за деревьями. Вой, писк и кваканье были слышны, но жуткой мощи не чувствовал даже Олег. Приободрившись, он начал рассказывать про древних, про времена, когда не было даже богов, а эта нечисть уже была, как всегда были мухи, пауки, жабы, упыри... Да-да, пауки и мухи раньше жили в Болоте, уже потом выбрались на берег, чтобы вредить людям. Болото дряхлело, островки твердой земли ширились, пока не слились в один огромный Лес... А от Великого Всемирного Болота остались лишь маленькие лужи, которые мы называем Болотами. -- А как же Степь? -- спросил Таргитай. Он выждал, когда костер почти прогорел, на поляну стали вылезать чудища, швырнул на россыпь углей вязанку. Огонь взметнулся с торжествующим ревом. Мокрые чудища, топча друг друга, шарахнулись обратно, сослепу натыкаясь на деревья. -- Сам видишь,-- сказал Олег дрожащим голосом. Он побледнел как смерть, но глаз не отводил, упорно смотрел в исчезающие слизистые спины.-- Они глупее жаб... Глупее мух. Они самые древние, а древним боги ума не дали. Впрочем, книги говорят, что тогда богов еще не было... Так вот, Степь пришла после Леса. Хищные люди рубили деревья, расчищая и даже выжигая места для жилья, обороны, пашен. Так на теле Леса появились болезненные проплешины. Начала расползаться Степь... -- Степняки моложе нас,-- сказал Таргитай, он загнул палец, словно запоминая. Бросив новую охапку хвороста, проследил за убегающей нечистью.-- Значит ли, что и умнее? Олег долго думал, Таргитай успел еще разок пугнуть нечисть, сказал неуверенно: -- Не знаю. Поляне, например, умеют гораздо больше, чем мы. Их волхвы мудрее нашего Боромира. Киммеры тоже умеют и знают больше. Железное оружие, кони, повозки... Да мало ли еще чего! Но значит ли, будто они лучше?.. Не знаю. Может быть, умнее, но зато -- подлее, злее, вероломнее. -- Все-таки киммеры умеют очень многое,-- сказал Таргитай задумчиво. Глухой стон заставил подпрыгнуть обоих. Мрак катался по земле, скрипел зубами. Олег быстро свернул вчетверо толстый лоскут кожи, вбил Мраку в рот. Таргитай бросил хворостины в пламя, затем, желая похвастаться перед волхвом, выхватил горящую головню, сделал два быстрых шага к деревьям, ткнул в пасть зеленого чудовища. Вместо зубов у зверя белели толстые роговые пластинки, похожие на ребра, а язык дергался длинный, с раздвоенным концом. Чудовище тупо сжало челюсти, головешка захрустела, палку выдернуло. Чудовище продолжало жевать, потом нижняя челюсть отвалилась, из пасти пошел дым и пар, запахло горелым мясом. Чудовище взвыло, Таргитай отпрянул к спасительному костру. Олег вскочил, глаза были сумасшедшие: -- Ты что творишь? А если оно покатится сюда? Чудовище тяжело рухнуло, земля загудела. Зверь катался, оставляя липкие следы, страшно ревел, совал короткие лапы в широко распахнутую пасть, где дергался скрючившийся язык. В красной пасти почернело, из трещин текла желтая сукровица. -- Перегнул,-- признался Таргитай.-- Хотелось дать сдачи! За все наши страхи и муки. Из тьмы высунулись огромные мохнатые лапы, похожие на паучьи, схватили зверя и поволокли во тьму. Между деревьями застряло, но тянули, не догадываясь повернуть, дерево тряслось, наконец с треском обломился толстый слой коры, и зеленое чудище исчезло. За ним тянулся след желтой слизи, трава на глазах жухла, чернела и расплывалась в грязь. Олег пощупал веревки, стягивающие Мрака. Руки и ноги оборотня посинели, вспухли. Таргитай торопливо сказал, захлебываясь от жалости к беспомощному Мраку: -- Давай ослабим!.. Ему больно... Кровь не ходит, все тело пережали... -- Тарх, он тут же обернется, если хоть чуть послабим. Смотри, шерсть уже волчья. Мрак стонал, дергался. Все тело уже покрылось густой волчьей шерстью, даже лицо вытянулось, челюсти выдвинулись, обнажая клыки. Глаза остались прежние, лишь налились кровью, но зубы уже были как ножи, а клыки -- как киммерийские акинаки. Мрак рычал, верхняя губа подрагивала, красные блики костра прыгали по клыкам. -- Скорее бы утро,-- выдавил Олег с мукой. Он смотрел на Мрака, лицо волхва дергалось, повторяя все движения оборотня. Казалось, у него даже руки начали вспухать от невидимых веревок. Таргитай молча швырял в огонь хворост. Пламя высвечивало заросли черного папоротника на краю поляны. Там двигались тени, узорные листья шевелились в потоке теплого воздуха, что накатывал волнами от костра. Сколько Трагитай ни всматривался, созревающих бутонов не видел. -- Светает,-- сказал Олег с надеждой. Таргитай всмотрелся до боли в глазах, покачал головой. Со всех сторон не умолкал злобный вой, рычание. Но даже рычание было не звериное, а... дозвериное, что ли? Как если бы жаба стала с лося ростом, а ящерка доросла до бера. Рычание какое-то болотное, подземное! -- Светает,-- повторил Олег. Таргитай посмотрел наверх, ответил тяжело: -- Нет еще... Потерпи, Олег. Мрак как-то терпит. -- Его корчит, суставы трещат! Боюсь за него. Он сам принялся швырять в огонь хворост, разряжая злость. Тьма отступала, яркое пламя высвечивало стволы деревьев. Голоса стали глуше. Наконец Таргитай прислушался, сказал торопливо: -- Рискнем ослабить путы... Только не все сразу! Сперва на ногах, а руки пусть связаны. И горло!.. В самом деле светает. Олег с недоверием посмотрел в черное небо. Звезды сияли, как и прежде. Зато менялись голоса нечисти, слышались нотки злости, разочарования. Перетянутые ремнями ноги Мрака распухли безобразно. Чуть не плача, Олег с трудом распустил узлы, сбросил ремни -- Чур бы их побрал! -- начал оттирать ноги, щипать, шлепать, разгоняя застоявшуюся кровь. Опухшие места приняли синюшный оттенок. Еще немного, подумал Олег в страхе, Мрак остался бы без ног! Мрак стонал сквозь стиснутые зубы, тряс головой. Таргитай прислушался, отстранил Олега, его железный нож легко взрезал лыко, которым стянули руки. -- Теперь можно! Отступают. Небо медленно серело, в ветвях начали перекликаться ранние пташки. Мрак тяжело перевалился на живот, попытался подняться, но руки подломились, он рухнул лицом вниз. -- Трудно быть человеком,-- сказал вдруг Олег. Таргитай даже не стал напрягать мозги, пытаясь понять волхва. Пока тот занимался Мраком, Таргитай сгреб остатки хвороста, вколотил по краям костра колья, повесил на перекладине котел. Когда Мрак с помощью Олега доковылял до костра, в котле аппетитно булькало, запахи расползались по всей поляне. Мрак потянул носом, сказал устало: -- Тарх, тебя надо беречь... У тебя дар! -- К песням? -- Что песни! Такого повара жаль потерять. Олег огляделся, вытягивая шею, бросил взгляд за дальние деревья, предположил: -- Считаешь, приходили за ним? Мрак подумал, сказал с некоторым колебанием: -- Полагаешь, стоит отдать Тарха? Чтобы нас оставили в покое? -- Почему нет? А мы тем временем оборвем все папоротники. Мрак вытащил ложку, поболтал в котле, зачерпнул: -- Далеко глядишь, волхв! -- Цвет и все прочее унесем,-- продолжал Олег,-- а наш Тарх... -- Ну-ну! Останется у них поваром? -- Он им такого наварит! Все передохнут, а он догонит нас. Таргитай переводил взгляд с одного серьезного лица на другое, еще более серьезное, возмутился: -- Кто судит по запаху? Отведайте! Может быть, сами задерете копыта. Мрак вытащил ложку, зачерпнул по самому краю, подул в жидкую кашицу, отхлебнул. Запасливый волхв ухитрился сохранить узелок с зернами, но Таргитай, который ничего не хранил, зато многое замечал, сварил наваристую кашу, пока Олег возился с оборотнем. Посмеиваясь, Мрак с непроницаемым видом черпнул снова, зачерпнул еще. Проголодавшийся за ночь Олег зачерпнул из глубины, хапанул полным ртом, замер, глаза его стали выпученными, как у молодого упыря. Лицо стало цвета солнечного заката, уши засветились так, что от них можно было зажигать бересту. Пересилив себя, с трудом проглотил, сказал хрипло: -- Ох, и дуб же... Таргитай, ничего не заметив, зачерпнул полную ложку, отправил в рот. Точно так же вспыхнул, раздулся, прожигая волхва убийственным взглядом. С усилием проглотил, ответил сиплым голосом: -- Дуб, да еще зеленый... Мрак нагло посмеивался, хватал кашу по краям котелка, там остывала быстрее. Изгои сидели, сжимая пустые ложки, не решаясь шелохнуть обожженными языками, что уже еле помещались во рту. Насытившись, Мрак сказал довольно: -- Спасибо, Таргитай! Молодец, что упыренка тоже в котел бросил. Все-таки мясо, хоть и лягушачье. Обед не обед, ежели без мяса. Таргитай побледнел, уронил ложку. Олег, выпучив глаза, медленно вытаскивал на ложке жалкие косточки. То ли летучий кожан шлепнулся, ослепленный костром, то ли древесная лягушка свалилась с ветки в котел, но Мрак громко нахваливал, мол, голодному и жук -- мясо, а здесь целый упырь! Хоть и мягкий. Олег вспискнул, как полузадушенный поросенок, опрометью бросился в кусты. Там затрещало, словно Горыня спустился с гор и крушил деревья. -- Нечисть разбежится точно! -- заметил Мрак, прислушиваясь с довольным видом. -- Мог бы и промолчать,-- сказал Таргитай обидчиво.-- Я ж не нарочно! -- Да? Гм, я о тебе думал лучше. Из котелка все еще вкусно пахло кашей. Мрак покачал головой, снова запустил ложку. -- Все-таки ты дурень, Тарх. Иногда думал, что у тебя на час ума не стало, а навек в дурни попал, ан нет! Не понимаешь, что боги велели есть все, кроме себе подобных, да и то с оговоркой: в бою и на охоте врага есть можно. Это уж мы сами придумываем: то нельзя, это не нужно, а это лишь по особым дням... Зажрались! Хвост за мясо не считаем... Кликни волхва. Не хочет есть, пойдет голодным. -- Куда? -- За одолень-травой, куд