лся в седле, вытягивал шею, как гусь за сливами. Мрак нетерпеливо бросил: -- Да вижу-вижу! Если хатка, то уж больно прибитая. -- Хатка, -- заверил Таргитай, он едва не повизгивал от счастья, горячий песок и знойный воздух высушили мясо, он ехал худой и обугленный как головешка. -- Гольш все предсказал точно! -- Как и коней, -- напомнил Мрак. Солнце опустилось, бархан выступал темным краем на багровом небе. Полная луна светила ярко, как глаз молодого кота. Небо потемнело, проступили блеклые звезды. -- К ночи будем у мага, -- сказал Тарх мечтательно. -- Держи карман шире, -- сказал Мрак грубо. -- Так тебя и пустит средь ночи! Громобой кровную родню зашибет, ежели разбудить впотьмах. А мы не родня вовсе. -- Я бы пустил, -- сказал Таргитай с жаром. -- Как можно не пустить? -- Ты, дурень, и свое отдашь, только бы чужого не брать. Вовсе ворота не запрешь, чтобы с печи не слезать! Миражи пытались увести в сторону, поднимались в небо или уходили в Пески. Мрак косился на Лиску, но та упорно указывала Олегу в сторону невзрачного оазиса, который видел пока только он, самый зоркоглазый. Указывала чересчур точно. Похоже, девка тоже видит пальмы и домик, но почему-то скрывает. Наконец вместо миражей появились три хилые пальмы -- низкорослые, чахлые, полумертвый кустарник, зеленая лужайка с жесткой травой. Маленькая хатка, у полян собачьи будки просторнее, стоит на солнцепеке. Сквозь дырявые стены Мрак с содроганием углядел вместо постели кучу грязного песка. Олег проговорил потрясенно: -- Сей маг черпает мощь прямо из солнца! -- Значит, добрый, -- сказал Таргитай с облегчением. Мрак проворчал зло: -- Ежели дурной, то надолго. Это у нас солнце доброе, а ночка лихая! Здесь все наоборот. Таргитай жалобно проблеял: -- Разве над всеми землями и народами не одно солнце? Мрак в затруднении посмотрел на волхва. Олег ответил нехотя: -- Прост как дрозд, только не чирикает. Здешнее солнце вовсе озверелое, на людей и все живое кидается. От него всяк хоронится. А ночью из нор прыскает, звездам радуется... Из-за пальм вышел, тяжело ступая, очень худой мелкокостый человек. Прожаренный солнцем, он показался неврам обугленной головешкой. Зной вытопил жир, а горячий ветер иссушил мясо -- человек походил на скелет, обтянутый темной кожей. Из одежды на нем была только грязная набедренная повязка, другая тряпка окутывала голову. Он нес, уперев в живот и слегка откинувшись, серый валун с доброго кабана размером. Мрак подобрался, ощетинившись, смотрел то на валун, то на тощие руки пустынного человека. Глаза мага, глубоко запавшие, черные как ночь, стегнули по пришельцам из пещер черепа огненным кнутом. -- Приветствуем тебя, великий маг! -- крикнул Олег поспешно. Он неуклюже полез с верблюда, соскользнул по грязному боку, едва не упал в рыхлом песке. -- Наслышаны о твоей великой мудрости... даже в нашем Лесу! -- Там просто в лапти звонят, -- пробормотал Мрак едва слышно. -- От Тарха насобачился, что ли? Тот брешет, конь оглядывается. -- В Лесу? -- спросил человек шершавым как песок пустыни голосом. -- Что это? Не останавливаясь, он пронес валун за кусты. Мрак привстал в седле, с верблюжьей спины разглядел кучу оранжевых валунов по ту сторону ручейка. Мрак ощутил, как по спине побежала струйка: валуны были раскалены, как слитки металла в горне. Оранжевый цвет медленно переходил в белый, накаленный воздух начал струиться, шипел, в нем вспыхивали искры -- сгорали песчаные мухи. Таргитай сполз вслед за Олегом, распластался на песке. Мрак напряженно следил за пустынником. Маг опустил валун в щель между глыбами. По краям блеснула ветвистая молния -- слепяще-белая. Серый валун начал наливаться темно-вишневым, стал пурпурным, перешел в желтый, оранжевый... Вскоре перед магом была только раскаленная добела стена, а сам он, черный как жук, не сгорая, похлопал ладонью, выровнял. Камни мялись как разжаренный металл под ударами молота, как воск на солнце. Маг отряхнул ладони, стучат как деревяшки, резко повернулся. Темные пещеры глаз на миг уставились на Мрака. Взмокшая шкура сразу прилипла к спине, будто примерзла, но, к счастью, отшельник потерял к чужаку интерес, побрел дальше, раздвигая колючие ветки. -- Как прошли так далеко? -- внезапно сказал он скрипучим голосом. Олег раскрыл рот, но вид у волхва был такой потрясенный, что Мрак поспешил опередить: -- С помощью благочестивых караванщиков... будь земля им пухом. -- Как это? -- Настояли, чтобы мы взяли верблюдов. А ваши боги, столь щедрые к странникам, послали дождик. Так и добрались. Пустынник обвел их угрюмым взглядом. Нещадное солнце бросало густую тень, невры не видели глаз в темных впадинах, беспокойно переступали с ноги на ногу. Лицо Мрака было абсолютно честным. Рядом с верблюдом сидел Таргитай, вовсе святая овечка, бровки вверх, а рот распахнут так, что дрофа влетит -- крыльями не зацепится. Олег хмуро косился на обоих: то ли оба дурни, то ли умеют врать, глядя прямо в глаза. -- Убирайтесь, -- бросил пустынник раздраженно. -- Мешаете. -- Сами поспешаем, -- сказал Мрак торопливо. -- Ты нам только дай толчок. Хоть коленом в зад, но чтобы долетели аж до Гипербореи! У нас там дела, дела... Маг раздраженно отвернулся, присел. Костлявые руки по локти погрузились в жаркое сыпучее месиво. Взвился маленький смерч. Показалась верхушка серого камня. Маг начал осторожно поддевать камень снизу, словно страшился повредить скорлупу. -- Помочь? -- предложил Мрак услужливо. -- Можем заплатить, можем отработать. Только скажи. -- Убирайтесь, -- прорычал пустынник, не поворачиваясь. -- Но... -- Вы с Севера? У вас в голове ничего не отмерзло? -- Перемерзнуть -- не перегреться, -- буркнул Мрак. Маг осторожно вытащил валун, процедил сквозь стиснутые зубы: -- Как можно перегреться? Тепла недостает всегда. Мрак поднял лицо к небу, беззвучно пошевелил запекшимися губами, где в трещинах темнели корочки крови. Ежели бы волхвом был он, а не мягкотелый Олег, звездная твердь разлетелась бы вдрызг. Зато, возможно, обрушился бы ливень. Олег сказал просяще, жалобно и тонким голосом, словно придавленный корягой заяц: -- Если не поможешь, Могучий, мы просто погибнем! Маг, прижимая валун к животу, отправился к пирамидке раскаленных глыб. Бросил через плечо: -- Мне все равно, где околеете. Но если не уберетесь сейчас, превращу в песок. И буду попирать ногами. Голос был безучастным, обрекающим. Четверо странных людей значили для него не больше, чем ящерицы, скорпионы, пустынные мухи. А сотрет их в песок взаправду -- все видели и верили: вот только освободит руки и сотрет. -- Если околеем, -- сказал Мрак свирепо, -- то побрыкаемся! Он спрыгнул с верблюда, секира уже была в обеих руках. Таргитай со вздохом поднялся, детское лицо утратило румянец, посуровело, скулы заострились. Пальцы сомкнулись на рукояти волшебного Меча, медленно потащил из ножен. Маг опустил глыбу на вершину. Там сразу заблистали короткие злые молнии. Когда неторопливо повернулся, невры отшатнулись, а Лиска жалобно вскрикнула и рухнула на песок. Глазницы пустынника полыхали багровым огнем, словно череп был набит горящими углями. Незримый ветер раздул жар, из впадин полетели шипящие искры. Пахнуло гарью. На темном лбу мага выступили жилы, покраснели, стали оранжевыми, вздулись страшно. Синие губы затряслись. Из выброшенных вперед рук полыхнули широкие голубые молнии. Воздух затрещал. Таргитай упал, словно сзади ударили под колени. Вскрикнул в страхе: -- Олег, делай что-нибудь! Перебьет, как Лиска ящериц! Олег спешно вязал в воздухе сложный узор, сбивался, вскрикивал, начинал снова и снова. Мрак зашатался, секира выпала из руки. Он наклонился за ней, рухнул вниз лицом. Таргитай выпустил Меч, обеими руками ухватился за горло, с усилием пытался отодрать невидимые пальцы. Над головами грохнуло, будто великан размером с гору ударил молотом по металлу. В синем безоблачном небе на длинный миг обозначились и застыли, расколов небо на сотни обломков, страшные ветвистые молнии. Грянуло еще, песок из-под ног взметнулся ввысь, затмил солнце. Верблюды истошно заревели. Загрохотало и защелкало сухо, будто разламывали гигантское дерево. Треск стал злее и короче -- разламывались каменные плиты. Земля затряслась. Сквозь треск, грохот, рев верблюдов прорезался истошный вопль: -- Не делай!.. Не... Земля подпрыгнула. Олег взлетел в воздух и упал плашмя. Треск усилился, внезапно песок начал уходить вниз. Обнажились острые как ножи края скальной плиты. Трещина разомкнулась, края пошли в стороны. Из глубины донесся грохот, взметнулся язык сизого дыма. Верблюды ревели, пятились, приседали на задницы. Трещина убежала вдаль, но еще дальше, выказывая ее, барханы оседали, проваливались, обнажая твердую как старое дерево землю -- красную и злую, расколотую, все раздвигающуюся щель. Мрак кое-как поднялся на колени, ощупью отыскал секиру. Молнии поблекли, хотя блистали, но песок закручивало жгутом, больно секло кожу. Таргитай едва поднялся, уцепился за верблюдов, те потянули его в разные стороны, но узды не отпустил: в прошлый раз Мрак едва не побил за потерю коней. В сотне шагов дико прыгал конь Лиски. Всадница раздирала рот удилами, упорно поворачивала, а когда усмирила, сразу пустила вскачь к неврам. Меч тут же очутилась в ее руке. Из разлома повалил густой черный дым, взлетели, подброшенные невидимой рукой, раскаленные камни. Один грохнулся перед мордой верблюда. Горбатый зверь в страхе потащил Таргитая, взрывая песок и сбивая барханы. На угрюмом лице Мрака играло свирепое веселье. Держа секиру обеими руками, он стоял, широко расставив ноги, покачивался, как на плоту. Злая ухмылка кривила губы. Олег поднялся на колени, горстями сбрасывал налипший на потное лицо песок. Мрак сказал громко, перекрикивая затихающий треск: -- Олег, брыкаешься неплохо... Но не перегни. В прошлый раз такое перло! Таргитай чуть заикой не стал. А какой из заики певун? А тебе штаны пришлось не то сушить, не то стирать, а потом сушить... Олег подбежал к пустынному магу. Тот стоял на коленях, красный огонь уже не полыхал в глазницах. Лицо было потрясенное, дрожащие руки тянулись к пальмам, где вместо зелени зиял черный полыхающий провал. Последняя пальма рухнула и исчезла с огромным комом земли. Горка раскаленных добела валунов рассыпалась, глыбы катились и падали в пропасть. Из разлома полыхнул огонь, донесся запах горелого дерева. Валуны исчезли без стука и грохота, но всякий раз взметывался сноп красных шипящих искр. Мрак опередил волхва, цепкой рукой ухватил пустынника за горло. -- Отправишь в Гиперборею? Маг запрокинул голову, с лютой ненавистью глядя в нависающее страшное лицо, где изо рта то выступали, то исчезали волчьи клыки. -- Верните... мое... Мрак понял по лицу волхва, что тот собирается сказать, зыркнул люто: молчи, дурень! Прорычал, почти путая слова и волчий рык: -- Спер-р-р-ва... в Гипер-р-р-бор-р-р-рею! Тело мага обмякло, Мрак разжал пальцы. Пустынник рухнул, похожий на черную высохшую ящерицу. Костлявые пальцы погрузились в горячий песок. Мрак грубо потрогал его носком сапога. Маг прошептал в глубоком отчаянии, не поворачивая головы: -- Не... мо...гу. Камни... на дне... если у этой пропасти... есть дно. Мрак отшвырнул секиру. В его жесте было столько бессильной злости, что подскакавшая Лиска остановилась, завертелась в седле, выискивая новых врагов. Олег рухнул, не чувствуя жара. Вдали мчались два верблюда, за ними вздымался песчаный смерч: пустыню вспахивали Таргитаем. -- Он нас почти убил, -- прошептал Олег, защищаясь. -- Ладно-ладно, -- бросил Мрак хрипло. -- Захлопнуть кишка тонка? -- Мрак... Я могу попробовать, но... края трещины могут удариться с такой силой, что вздымется великая гора -- огнедышащая, убивающая все на сотни верст... Или же провалится здесь все в преисподнюю! Я еще не умею... Верблюды сделали широкий круг, понеслись к трещине. Мрак выбежал, перехватил у самого края. Звери хрипели, роняли зеленую пену, даже не плевались. Сзади осела туча песка, образовавшийся бархан зашевелился. Из середины выкопалась гигантская ящерица -- так показалось сперва, на второй взгляд это оказалось Таргитаем. Весь в струях песка, обеими руками сбросил налипший на голову красный песок. Лицо было разбито, кровь сочилась из рассеченной брови и скул, а из ноздрей бежали красные струйки. -- Там камни! -- сообщил он плачущим разбитым голосом. -- Такие же... я въехал в них прямо... Их было много... -- Головой? -- спросил Мрак. Он на глазах оживал. -- Ежели еще остались, то надо собрать. Маг стонал, блестящая темная кожа лопнула, в трещинках выступила кровь. Он на глазах иссыхал, на худой спине вздувались пузыри, как от сильных ожогов. С трудом повернул голову, прошептал: -- Камней надо много... -- Ничего, -- заверил Таргитай растрескавшимся голосом, -- Мрак принесет, он здоровый, как три медведя. Олег тоже не слабенький... Мрак поднял секиру, деловито засунул в петлю на перевязи. Лицо снова обрело жесткость, а бесцветный голос превратился в рык: -- Говори, сколько надо? Таргитаю надо размяться, а то все на верблюдах катается! Натаскает даже больше, чем надо, у него всегда так, он как хомяк, только хомяки не поют. Запас ведь в зад не клюет и есть не просит, верно? Ты пошепчешь, что тебе демоны подскажут, но уж не обессудь, буду держать ножик возле твоего горла! Маг поднялся, сел. Кожа сморщилась, как на печеном яблоке, на голой как колено голове выступили безобразные волдыри. -- А трещина... -- Потом, -- бросил Мрак. -- Ежели получится. Нашего волхва в детстве мало пороли, он еще пальцев на руке не сочтет. Ломать умеет с детства, а строить все только учится. Глава 14 Они стащили к разлому все глыбы за версту вокруг. Из пропасти поднимался дымок, но уже не чадный от горящих пальм и боги знают чего еще, а легкий синеватый. От него слезились глаза и жгло горло. Темные стены ниже становились коричневыми, еще дальше -- темно-вишневыми, а глубже Мрак не видел. Оттуда поднимался сухой жар, в котором могли жить разве что огненные демоны, но наверх выпускать вряд ли стоит, на свете останутся только оплавленные камни, а среди них жить будет непривычно. Когда выстроили кольцевую стену неврам по колено -- помогала даже Лиска, -- Олег затащил в середку верблюдов, коня и тюки. Таргитай решил, что и он верблюд, затесался тоже. Олег выгнал, напомнил магу: -- В Гиперборею! К Мировому Дереву. Маг едва дышал, косил глазами на волосатую руку, что прижала лезвие широкого ножа к его горлу. Другой рукой Мрак хищно держал пустынника за волосы. Лицо пустынного мага было в язвах. Пузыри лопались, сукровица тут же сохла серыми грязными полосками. Один глаз закрылся вовсе, другой распух, глядел затравленно и зло. -- Я сделаю, -- прохрипел он. -- Сделаю. -- Я прослежу, -- сказал Олег, он заставил себя смотреть в обезображенное лицо, не отводя взгляда. -- Но даже если обманешь... мы сумеем вернуться. Даже из преисподней вернемся. Я не злой, но мои спутники... особенно этот синеглазый с огненным Мечом. Он зверь. -- С-с-сущий зверюка, -- подтвердил Мрак. Он рванул мага за волосы, запрокинув лицо к небу, острие слегка пропороло натянутую кожу. Струйка крови сразу засыхала неопрятными коричневыми комочками. Маг прошептал, едва шевеля распухшими полопавшимися губами: -- Но трещина... Мрак поднял окровавленное лезвие к глазам мага. -- Видишь?.. Показал зубы -- их вышибли. -- На обратном пути, -- промямлил Олег. -- Да ты и сам... Ограда готова, начнешь доить солнце снова. Таргитай суетливо бегал вокруг верблюдов, кровь уже запеклась на лице и руках. Крикнул издали: -- Мы не спешим? Маг очень медленно, страшась окровавленного ножа, повел глазами в сторону разлома. Ветерок сдвигал в пропасть бархан, стоял шорох от ссыпающегося крупнозернистого песка, будто пропасть была заполнена раками. -- Все ко мне, -- велел Олег напряженно. Он перелез через ограду, пристально смотрел на мага, кожа на дряблом теле начала сползать серыми клочьями, а темно-красная плоть шипела под лучами солнца. -- Возьмемся за руки. Таргитай перескакнул ограду с готовностью. Мрак нехотя отпустил мага, быстро наложил на тетиву стрелу. Лиска осталась на прежнем месте. Лицо ее было белым как мел, веснушки выступили ярко. Мрак посмотрел равнодушно, отвернулся к верблюдам: те ревели, пытались выбраться из тесного загона. Надо бы зарубить змею, враг все-таки, но черт с нею, пущай живет в пустыне с другими змеями. Олег сказал хриплым, изменившимся голосом: -- Мрак, надо женщину взять. Он не просто убьет, он выместит всю злобу. У нас никогда не мучили женщин. Мрак скривился: -- Ты прав. Лучше прибить ее самим. Олег махнул Лиске. Она вихрем сорвалась с места. Мрак даже не заметил, когда перемахнула ограду. Правда, он держал глазами горло мага, где из продольного надреза все еще сползали темные капли: стрела должна попасть точно в кровавую полоску. Маг воздел руки, забормотал. Олег тут же вскрикнул: -- Громче!.. Мрак, начнет шептать -- сразу убей! Маг заговорил громче, стараясь ради спасения живота произносить слова отчетливо. Распухшие, почерневшие губы едва двигались. Он упал на колени, но руки воздевал, вскрикивал, пока среди камней не раздался сухой треск. Мрак прищурился, пустынника уследить было трудно -- между камней побежали огненные змейки, заблистали оранжевые шипящие струйки. Пахнуло жаром. -- Зажарит! -- крикнул Таргитай. По лбу бежали крупные грязные капли, рот распахнул, как большая рыба на берегу. -- Сделай что-нибудь! Лиска больно ткнула дудошника в бок. Мрак все еще держал стрелу нацеленной в мага. Наконечник, почти касаясь ограды, накалился и светился красным. Древко стрелы начало дымиться. Верблюды беспокойно двигались, конь пытался перепрыгнуть ограду, толкнул Мрака. За оградой маг тут же понизил голос, а треск перешел в грохот. Камни вспыхнули невыносимо ярко, воздух уплотнился как кисель. Мрак успел увидеть злорадный оскал пустынного мага. Жар опалил кожу, на голове затрещали волосы. Он задрал руки, пытаясь ухватить секиру, но с ужасом лапнул пустоту. С криком, которого не услышал даже сам, метнул руку к поясу, где висел нож, однако пальцы прошли через то место, где должен был широкий черный пояс из странного металла... Затем земля разверзлась, он рухнул в огненную пустоту. Растопыренные пальцы уперлись в холодное, мокрое. В рот попала липкая грязь. Он торопливо вскинул голову, огляделся. Он стоял на четвереньках под пронизывающим ветром среди унылой серой степи с низким серым небом. Тяжелые тучи ползли, едва не цепляя испуганных верблюдов за горбы. Сеялся холодный дождик. Во все стороны тянулась глинистая, раскисшая, покрытая красноватой грязью земля. Трава торчала редкими кустиками. В трех шагах из лужи медленно вздымались двое в волчьих шкурах и рыжая женщина. Облепленные грязью, потрясенно смотрели на низкое свинцовое небо. Воздух был холодный, промозглый. Дождь охладил раскаленную кожу, обожженные легкие жадно хватали влажный воздух. Над головами раздался страшный хриплый крик. Тяжело взмахивая намокшими крыльями, проплыли в небе огромные странные птицы -- черные, когтистые. На людей и коня посматривали оценивающе, одна приотстала, снизилась, сделала круг над головами. -- Кто это? -- спросила Лиска дрожащим голоском. -- Вещие птицы, -- ответил Олег таким хриплым каркающим голосом, что воительница невольно посмотрела вверх. -- Только нам предвещать неча, даже Таргитай не лаптем щи хлебает, с ложкой спать ложится. -- Неча? -- спросил Мрак зло. -- А где мы? Ни Гипербореи, ни Мирового Дерева. Погодка -- как у нас в Лесу, но голо и грязно, как в ограбленной могиле. Эта сволочь забросила в преисподнюю! Олег топтался, размешивая грязь, глаза как два зеленых блюдца. -- Кто знает, какая она, Гиперборея? -- Страна чудес, -- ответил Мрак раздраженно, -- как говорил Гольш. А какое чудо в грязи? Олег огляделся в страхе и сомнении. Маг пытался обмануть, ясно. Боялся до дрожи, трясся, страшные люди могли вернуться даже из ада и отомстить, но если рискнуть, забросить их в безвозвратное место? А отвечать перед друзьями ему, Олегу. Хоть и сомневаются, но, припертые рогатинами к стене, верят в его магию почти так же, как в секиру Мрака или дудочку Таргитая. Лучше бы не верили, лучше бы смеялись всерьез, а не понарошку. Он самый никудышный волхв на свете!.. -- Бывает чудо в грязи, -- ответил он отстраненно, пока мозг работал лихорадочно, искал выход. -- Посмотри на себя. Или на Тарха... Маг успел изменить только последние слова! Мы в Гиперборее, только где Дерево? Третье чудо, такое же вывалянное в грязи, тащило к ним коня и верблюдов. Мрак связал уздечками чересчур коротко, горбачи зло ревели, плевали на Лиску. Она блестела, покрытая крупными каплями дождя. Красные как огонь волосы прилипли. Она казалась еще меньше в намокшей облегающей одежде. Все четверо вскарабкались в седла. Верблюды, ранее невозмутимые и надменные, как Лиска, растерянно озирались, вытягивали шеи как гуси, приседали от страха, не видя песков, барханов, ясного синего неба. -- Но, подлые! -- гаркнул Мрак раздраженно. -- Здеся, может быть, драконы заместо коров и коней, а упыри петухами на заборах кукарекают! Вы тут самые что ни есть удивительные звери -- чародейские! Он проверил секиру, ножи, а Таргитай торопливо сунул ладонь за пазуху: там ли родимая. Лиска суетливо вертелась в седле, искала, будто ловила блох или чесалась. Олег покрепче сжал металлический жезл, сказал нетвердым голосом: -- Вперед! Мы должны найти Мировое Дерево. -- Вперед куда? -- спросил Таргитай наивно. Мрак угрюмо скалил зубы. Олег повертел головой, махнул рукой: -- Север там? Туда! Мы еще не достигли Края Мира. Верблюды мерно зашагали, голенастые как у кур ноги покрылись грязью. Дождик сеялся настолько мелкий, что путешественники почти плыли в плотном вязком воздухе, мокрые как рыбы. Первой начала ежиться Лиска, потом Таргитай застучал зубами. Олег зябко передернул плечами: безрадостная равнина тянулась от края до края. Ни деревца, ни каменной горки, ни оврага... Дождь и промозглый ветер. Мрак сказал сварливо: -- Хотя бы грязь изничтожил! Тоже мне волхв. Творить -- рыло кувшином, так хоть зничтожай вволю. Это ты можешь! Олег затравленно зыркал по сторонам. Брови в пустыне выгорели, казались совсем красными в сером мире. -- Нехорошо делать зло. -- Что злого в зничтожении грязи? -- А вдруг гиперборейский люд пашет? Пусть даже на драконах или грифонах? Сей в грязь -- будешь князь, говаривали поляне. Мрак разочарованно махнул рукой. -- Полян было как грязи, а где они? Киммерийцы вбили в эту грязь по уши. А жаль, терпимый был народец. Верблюды, которые хаживали через зыбучие пески, не проваливаясь, в грязи утопали по колено, роняли слюни, взревывали от страха. Трижды приходилось слезать, тащить за узду. Под дождиком шерсть прилипла к телам, все казались худыми уродами. Конь под Лиской шел споро, помахивал хвостом, словно гонял слепней. Таргитай начал подвывать от жалости к самому себе. Мрак бросил раздраженно: -- Что ты за человек, Тарх? В Лесу тебе болота не по ндраву. В Степи киммеров не любил, в Горах пропасти не нравились, в Пустыне пески не те, здесь тоже почему-то не ликуешь. Что тебе надо? -- Коней сменить, -- пробормотал Таргитай. -- Коней в грязи не меняют! -- А ежели грязь не кончится? За таких сказочных зверей по дюжине драконов дадут! Мрак вскинул брови: -- Зачем нам дюжина? Таргитай почесал в затылке, ероша мокрые волосы, подумал, признался: -- Верно, зачем?.. Поедем на этих. Постепенно и незаметно дорогу начал выбирать Мрак. Вслушивался, всматривался в серую пелену моросящего дождя, затем и верблюды приободрились: под копытами под слоем жидкой грязи появилось твердое. Дорога едва угадывалась, затем слилась с такой же утонувшей в грязи, взматерела и пошла петлять уже смутно различимая -- в ухабах, заполненных водой выбоинах, с разбитой колеей. Измученный Олег начал поглядывать на Таргитая. Дудошник всегда первый начинал скулить и проситься отдохнуть, но Мрак опередил радостным воплем: -- Ящер меня возьми, ежели не корчма!.. Или хотя бы едальня. Нет, должна быть корчма, иначе боги дурнее лесных ежиков. Таргитай с надеждой всматривался в серое, видел движущиеся фигуры великанов, чудовищ, замки и крепости, крылья гигантских птиц. Он всегда их видел, стоило только хоть чуть дать волю самому себе. Неприятный голос Олега вспугнул и разорвал непрочную ткань грез: -- Вижу!.. Темное, а сбоку еще -- сараи для ко... верблюдов? Таргитай вздохнул, обломки дворцов и башен кое-как собрались, образовав гигантскую корчму, где на столах -- истекающие соком жареные поросята, на блюдах не помещается рыба, птица... Вдали на перекрестке дорог проступил сквозь пелену дождя унылый покосившийся дом. Рядом кособочился длинный сарай с прохудившейся крышей, перед домом была коновязь на два десятка мест. Таргитай и Олег ожили. Лиска еще больше выпрямила спину -- худую, как у бродячей кошки, позвонки торчат как зубья пилы, только Мрак проворчал: -- Похоже, здесь приезжих отправляют спать на конюшню. -- Это корчма, -- объяснил Таргитай и облизнулся. -- Где едят и пьют. -- Корчма не бывает без постоялого двора! В таких краях, понятно. Все трое удивленно посмотрели на Мрака, Олег спросил: -- Мрак... Разве ты бывал в этих краях? В Гиперборее? -- При чем тут Гиперборея? -- огрызнулся Мрак. Добавил убежденно: -- Корчма вечна и вездесуща. Даже в вирые корчма есть. Иначе что за вирый? И у Ящера есть. Род сотворил людей одинаковыми, как доски в заборе. Только одел по-разному. Из раскрытых ворот сарая слышалась возня коней, хруст жрякаемого овса. За сараем мерно бухал молот, но запаха горелого металла сквозь завесу дождя не услышали. В дверях корчмы появился лохматый мужик, торопливо помочился у крыльца, метнулся обратно, даже не застегнувшись. В щели на миг показалось освещенное красным помещение. Мрак соскочил, привязал верблюдов. Коновязь была низковата, а поводок короток -- верблюжьи морды оказались пригнутыми. Горбатые звери, голодные и промокшие, раздраженно дергались, не понимая, за что их наказывают. Невры суетливо проверили оружие, пугливо озираясь. Лиска выдернула из ножен меч, со стуком бросила обратно. Мокрое личико, синее от холода, было исполнено решимости. -- Зайдем, -- сказал Мрак, -- оглядимся. Поедим, подумаем. Авось к утру дождь перестанет? -- Ну да, держи карман шире, -- сказал Таргитай недоверчиво. -- Под нами любой лед ломится. Когда взбирались на высокое крыльцо, даже Мрак пошатывался, а черный пояс из бронзовых пластин обвисал. Дверь от толчка распахнулась, за порогом оказались в жарко натопленном помещении. Уныло, бедно, но стены из толстых бревен, поперечными балками служат стволы столетних сосен. В корчме уныло веселились с десяток едоков. Возле открытого огня сушилась мокрая одежда, все пропитано запахами пота, немытых тел, невыделанной кожи. Сам воздух показался неврам сухим и горячим -- жаровни полыхали яро. Все четверо примостились на свободном краю длинного стола, как садятся настоящие мужчины в доме и собаки в конуре: лицом ко входу. Разговоры прервались, на чужаков косились подозрительно и недружелюбно. Ни одной женщины, а мужчины как на подбор: ни молодые, ни старые -- крепкие, продубленные, в блестящих плащах, из-под которых высовываются грубые рукояти ножей. Все бородатые, лохматые и нечесаные. Но и здесь как из одного стручка: русоволосые, слегка кудрявые, со светлыми коричневыми глазами. Таргитай горбился, старался выглядеть как можно незаметнее. Мрак, напротив, расправил плечи, посмотрел гордо, чем вызвал глухой ропот. Кто-то сплюнул в их сторону, другой сделал оскорбительный жест. Медленно приблизился, блистая кожаным засаленным передником, грузный мужик. Поперек себя шире, краснорожий, с крупными каплями пота, что, как на горячей сковороде, шипели и уходили паром. -- Жрать будете? -- спросил он, глядя поверх голов. Голодный Таргитай едва не завопил, что если тут не есть, то пусть станцует что-нибудь гиперборейское. Мрак же попросту грохнул кулаком по столу: -- Мяса и каши для четырех голодных мужчин! Глаза хозяина корчмы на миг остановились на Лиске. Ее крутая грудь, нещадно прижатая широким ремнем перевязи, могла бы с натяжкой сойти за могучие мускулы, если бы другая не торчала вызывающе. -- А для поляницы? -- Тоже! Хозяин удалился, Мрак буркнул: -- Девки-воины здесь не диковина, видать. -- Поляницы, -- повторил Таргитай, вслушиваясь в новое слово. -- Поля -- это распаханная полянами Степь, да? Может быть, поляне погибли не все? -- Что Степь, что Поля, -- буркнул Мрак. -- Только Лес -- добро, все остальное -- погань. И люди там ненастоящие. Он искоса всматривался в люд, оценивал по торчащим из-под плащей ножнам. Ножи -- широкие и прямые, а мечи -- тяжелые, тоже широкие, с длинными прямыми лезвиями. Таких мечей невры еще не встречали. Даже Меч, который Таргитай носит за спиной, легче и уже. В остальном посетители корчмы почти не отличаются от самих невров: крепко сбитые, кряжистые, но с белыми лицами, словно никогда не видавшими солнца. От съеденного и выпитого порозовели, даже раскраснелись, но все равно от прожаренных солнцем невров и Лиски отличались, будто их не выпускали из подземного мира, где светит черное солнце мертвых. За соседним столом двое мужиков мерно бросали кости. Мрак услышал обрывок разговора: -- Э... я выиграл! Выпала пятерка и шестерка! -- Дурень, выиграл я. Мне выпало две тройки, но зато мой меч на ладонь длиннее. Мрак криво улыбнулся, на душе отлегло. Род особо не ломал голову, каким народом заселить белый свет. Везде дерутся, жульничают, ловчат, карабкаются, стоят друг за дружку, чужих бьют... ежели не успеешь сдружиться или не дашь сдачи. Хозяин принес что-то вроде деревянного таза. Из темно-коричневой каши торчали ломти пережаренного мяса. Посмотрел на Мрака, тот кривился, ушел и вернулся с гусем размером с индюка -- крупным, жилистым, худым, как узник киммерийского кагана. Мрак оторвал ножку, впился зубами, хмыкнул: -- Хозяин, я умею определять возраст гуся по зубам! Хозяин вытаращил глаза: -- Какие у гуся зубы? -- Я говорю о своих зубах. Этот гусь был немолодым, когда боги творили этот мир. Возможно, Род сотворил его первым! Хозяин подумал, почесал в затылке. -- За такого гуся возьму дороже... Мрак покрутил головой, чудной здесь народ, прервал: -- И еще ломоть мяса! Побольше. -- Понравилось? -- спросил хозяин. Он с недоверием оглянулся на столы, на кухню, затем с сомнением посмотрел на пришельцев. -- Хочу положить под ножку стола, -- объяснил Мрак. -- Хромой от старости. Слушай, что за воробья принес -- кожа да кости! Хозяин подумал, замедленно почесал в затылке, признался тягуче: -- Перья моя жена забрала на подушку. Разноголосый шум и гам возобновился. К чужакам присмотрелись, забыли. В сухом горячем воздухе даже Лиска перестала трястись и цокать зубами. Таргитай разомлел, крепкие зубы без устали перемалывали жилы и кости. На голодное брюхо пошли бы, казалось, даже перья, но, как выяснилось, домовитая хозяйка их уже прибрала. Олег больше налегал на зелень. Пару листочков обнюхал и спрятал в мешочек. Хозяин появился, когда допивали кислый квас, буркнул: -- С вас гривна. Мрак удивился, развел руками: -- Ты продаешь нам всю корчму?.. Нет, нам надо ехать. Вот тебе полтина, это втрое больше, чем стоит обед, но мы нынче добрые. Таргитай ахнул, обиженно захлопал глазами: -- Гривну?.. За одного гуся? -- И хлеб, -- буркнул хозяин. -- Гусь -- за полкуны, а хлеб -- за три четверти гривны. Таргитай не понял: -- А пошто хлеб такой дорогой? -- Мука подорожала, -- нехотя объяснил хозяин. -- Так то мука. А я спрашиваю, пошто хлеб дорогой? Олег молчал, ему было ясно по лицам присутствующих. Рознь и резня, поля горят, отряды разбойников не знают отпора, земледельцам вырастить хлеб труднее, чем охотнику забить стаю гусей. Чудно, что вообще удается вырастить хлеб. Много сил дано человеку, дабы вынес все тяжкие испытания, какие не снесут ни травы, ни звери, ни даже боги. Хозяин набычился, лицо начало медленно багроветь. Пальцы поползли по жирному боку, где за поясом торчал большой мясницкий нож. -- Этого мало... -- Зато от чистого сердца, -- заверил Мрак. -- Кроме того, позволь тебя обнять, дорогой друг! Хозяин раскрыл рот, спросил туго: -- Все-таки... понравилось? -- Нет, на прощание. Просто ноги моей здесь больше не будет. Мощные руки Мрака облапили остолбеневшего корчмаря, громко захрустело. Мрак осторожно опустил толстяка на лавку, тот из багрового стал синим, затем начал медленно бледнеть. -- Пошли, ребята. Трое уныло поплелись к дверям. На крыльце пронизывающий ветер бросил в лицо мелкие капли дождя, сразу выстудил. Таргитай задержался на верхней ступеньке, сказал жалобно: -- Мрак, здесь есть где ночевать! -- Надо, -- ответил Мрак хладнокровно. -- Мы узнали, что за народ здесь, в Гиперборее. Ежели это Гиперборея. Люд такой же, как и мы. Не степняки, не киммеры, не пустяки... не пустынники... Олег уже сбежал вниз, отвязывал верблюда. -- Пустынник -- это лечебная трава! -- Люди -- тоже трава, -- огрызнулся Мрак. -- Только не лечебная. -- То-то боги ее выпалывают! Лиска похлопала своего коня по блестящему крупу, заметила с одобрением: -- Народ здесь неплохой. Нас кормили паршиво, зато коня -- хорошо. Мрак смолчал, но в глазах промелькнуло одобрение. Верблюдам тоже бросили сена. Те еще жевали, когда невры уже были в седлах. Двое мужиков вышли на крыльцо, оба пошатывались, на странных горбатых зверей смотрели с интересом, но без страха.  * ЧАСТЬ ВТОРАЯ *  Глава 1 Выехали в мелкий нескончаемый дождик, похожий на плотный серый туман. Дорога потянулась шире, в нее влились еще две. Верблюды пошли по два в ряд. Мрак часто привставал, вглядывался. Изгои и Лиска начали замечать за поредевшей мглой из дождя деревья, разрыхленные лоскутья земли. Когда показались далекие дома, Мрак сказал неохотой: -- Придется заночевать... Солнце идет к закату. -- Где солнце? -- удивился Таргитай так громко, что верблюд под ним шарахнулся. -- Здесь его не бывает вовсе! Сквозь туман проступили стены домиков. Крыши были из золотистой соломы. Дома походили на раскоряченные грибы. Окна кое-где уже укрылись за расписными ставнями из толстых досок, словно жители ждали нападения ночных чудовищ. Когда подъехали к крайнему, Мрак оценивающе оглядел металлические слеги, замки и петли. Если такими перекрывают ставни, то и здесь живут неспокойно. Род, создавая людей, много не умничал, лепил одинаковыми, как следы своих сапог. Олег все еще пошевеливал губами, учился твердить заклинания. Лиска отважно вклинилась между волхвом и двумя страшными неврами -- угрюмым оборотнем и глуповатым дудошником. Мрак невесело скалил зубы, подмигнул Таргитаю. Мол, девка потеряла голову, берется охранять Олега от них, дабы не мешали практиковаться в ведовстве. -- Будь осторожнее, -- предостерег он волхва через голову маленькой воительницы. -- Ежели расчахнешь землю под селом, где теплые печи, еда, молоко... то где ночевать будем? Губы Олега пошли медленнее, словно на морозе пытался выговорить трудное слово. Лиска бросала на Мрака злые взгляды. У нее был вид разъяренной кошки, закрывающей задом котят. Домики выстроились по обе стороны дороги. По ту сторону зеленели огороды, на плетнях мокли повешенные для сушки горшки, глечики, кувшины, даже расписные рушники, полотенца и скатерти. В огородах бродили гуси, куры. Стадо коз паслось по ту сторону огороженных грядок. Загораживая дорогу, стояло пятеро. Дюжие мужики с длинными копьями, на поясах -- тяжелые мечи с широкими лезвиями. Мрак сразу зыркнул по сторонам, узрел за бревенчатым забором шапки из лисьего меха. Такой же забор тянулся и с другой стороны. В пришельцев целились из луков. Трехгранные наконечники мокро и нехорошо блестели. -- Мир вам, -- громко сказал Олег. Он пустил верблюда вперед, оттеснил изумленного Мрака. -- В вашем селе у нас дел нет. Нам только перебыть ночь. Мы заплатим за корм для себя и наших... коней. Их рассматривали угрюмо, придирчиво. От забора несло запахом жареного лука и кислого пива. Кто-то за бревнами рыгнул, другой шумно чесался. Передний мужик заговорил медленным и густым голосом, словно сидел в дупле: -- Боги велят помогать странникам. Вы ночуете у Кармалюка. Во-о-он хатка на отшибе! Но не вздумайте выходить ночью. -- Опасно? -- спросил Олег тревожно. -- Лесные звери заходят? Мужик похлопал широкой, как весло, ладонью по рукояти меча. -- Мы опаснее. Он отступил с дороги, шапки над забором исчезли. Двое парней метнулись от дождя на крыльцо, их работа кончилась. Мрак привстал в седле. За крепким забором лучники уже снимали тетивы. Растянутся на дожде -- выбрасывай сразу. -- Нам не до ваших женок, -- сказал он успокаивающе. -- Борща б горячего... Мы ищем теплую печь, а не трудностей. Солома на крыше кармалюковой хатки подгнила, потемнела. Стены покосились, но массивные ставни белели свежестругаными досками, а могучий забор говорил о том, что хозяин больше думал о защите жилища, чем о лепостях. Мрак, возвышаясь в седле над острыми кольями забора, постучал носком сапога в ворота: -- Хозяин!.. Эй!.. Есть кто живой? За сараем, больше похожим на собачью будку, разве что малость крупнее, послышались неторопливые шаги. Сперва показалось острие рогатины, затем выдвинулся хозяин -- медведистый и лохматый, всклокоченные волосы в соломе, репьях и курином помете. Неопрятная борода веником, грязная рубашка на груди разодрана, под черными волосами проглядывает извилистый шрам. Мрак нахмурился, пощупал рукоять секиры. -- Хто такие? -- спросил человек недружелюбно. -- Постояльцы, -- ответил Олег быстро. -- Твоя очередь принимать нищих и бродяг? Мы они самые. Только на одну ночь, утром уедем. Заплатим за еду и постель. Можем спать на сеновале. -- Ежели есть сеновал, -- добавил Мрак. -- Нет, то можем и на печи. Кармалюк оглядел не столько их, сколько странных зверей, тяжко вздохнул: -- Ездиют, ездиют... чаво дома не сидится? Идите в хату. Когда вдвинулись через узкие темные сени, Мрак крякнул и почесал в затылке. Ни удавиться, ни зарезаться. Прямо еще один маг вроде Гольша. Грубо сколоченный стол, две лавки да печь на полкомнаты с грудой тряпья. Воздух спертый, но сухой. Низенькая дверь ведет в кладовку, неужто там что-то есть? Посреди дощатого пола поблескивает вдавленное в дерево массивное кольцо: лаз в подпол. Кармалюк живет как перед налетом киммерийцев: в подполе наверняка пусто, но можно прятаться. Дом спалят, обломками да пеплом засыплет крышку. Переждет беду, вылезет. Кармалюк долго не появлялся, устраивал верблюдов и коня. Пришел облепленный соломой. С него текло, будто вылез из колодца. -- Сейчас принесут, -- сообщил он, отдуваясь. -- Откеля, говорите, будете? -- Мы еще не говорим, -- буркнул Мрак. -- Что за расспросы мокрых и голодных? Остав