? -- Бабы нападут, тогда. Все равно заснет, его разбудят, а потом он их усех. Олег вгляделся в быстро темнеющие сумерки: -- Лес странноватый... Чую магию. Раз так, то не спать мне. Мрак понимающе оглянулся на Лиску: -- Ты прав, с ними рази заснешь. От костра раздалось мерное похрапывание. Таргитай спал, свернувшись в калачик и подтянув колени к подбородку. Пухлое лицо стало совсем детским. Олег боролся со сном, чертил прутиком знаки, шептал заклятия -- в ведовстве нужно упражняться усерднее, чем в умении бить людей по голове. Мрак лежал на спине, задумчиво глядел на звездное небо. Волхвы уверяют, что небесная твердь прибита серебряными гвоздями, а с виду совсем как ночная степь, где такие же скитальцы разводят костры. Сколько их! На зверей охотятся или же тоже ищут Великую Правду для всех? -- Один человек, -- произнес он медленно. -- Пеший. Идет в нашу сторону. Лиска воткнула иглу в мешок, в ее пальцах оказалась рукоять меча. Олег с непонимающим видом вскинул голову, лишь Таргитай посапывал сладко. В золотистых волосах прыгали красные искры. -- А кто он, такой отважный? -- спросил Олег. Мрак насмешливо искривил губы: -- По шагам могу сказать много, но не имя. Вот если бы я был волхвом... Олег виновато опустил голову. Из сумерек выступил, раздвинув кусты, высокий мужчина в белой полотняной рубахе, распахнутой до середины груди. Грудные пластины мышц были широки, словно незнакомец носил латы. Голова незнакомца поблескивала проседью, но глаза смотрели живо, а вся мужская стать дышала силой и умелой тратой этой силы. Заметив невров и маленькую женщину, он замедлил шаг, но в открытом лице не было и тени страха. Глаза настороженно ощупывали путников. Сразу, как заметил Мрак, пробежал взглядом по их оружию, оценил даже ширину плеч спящего Таргитая и то, что невр спит на голой земле. Глаза незнакомца слегка расширились, из-под дудошника торчала рукоять Меча, по которой сонно бродили багровые искры, -- Таргитай всегда накрывал страшное оружие своим телом во сне, -- но шаг не замедлил, хотя у самого на веревочном поясе висел лишь большой охотничий нож. -- Доброго здравия, -- сказал он мощным мужественным голосом, слегка хриповатым, словно накричался в разгар битвы. -- Можно погреться у вашего огня? -- Огонь не гаснет, когда от него зажигаются другие, -- ответил Мрак. Он раскинул руки. -- А ежели погреешься ты, лишь разгорится шибче. Мир тесен, Странник! Если боги не супротив, то послушаем твоих песен еще. Странник присел по ту сторону костра. Его глаза быстро обшарили улыбающиеся лица Мрака и Олега, задержались на недоумевающем личике Лиски. Он сдержанно улыбнулся: -- Встречались, говоришь? Верно, я живу песнями. -- Хорошими песнями, -- сказал Мрак с чувством. Глаза Странника со сдержанным одобрением скользнули по его могучей фигуре. Белеют старые шрамы, свежие едва-едва затянулись розовой кожей. Черные волосы почти отросли, странно одинаковой длины по всему телу: на груди, голове, руках. Только брови не оказались укороченными. -- Воины? -- спросил он. Мрак отмахнулся: -- Какие из нас воины! Горе! Он вытащил из углей бок козы. Путник кивнул, принял обеими руками. Зубы у него были белые, крепкие. Ел с удовольствием, как ест изголодавшийся человек, который умеет себя сдерживать. Мрак скалил зубы: угощать приятнее, чем угощаться самому. Этот певец нравится той сдержанной мужской красотой, что сводит с ума женщин и не раздражает мужчин. А глубокий шрам поперек брови говорит о том, что бывал на коне и под конем, умеет постоять за себя и за других. -- Если не воины, -- спросил Странник с некоторым сомнением и оглянулся на Олега, который смотрел на него во все глаза, -- то кто вы?.. По делу или от дела? -- Скорее по дурости, -- ответил Мрак нехотя. -- Когда повстречали тебя первый раз, то просто спасали шкуры. А потом, то ли песен твоих наслушались, то ли еще чего, но решили найти кагана и разнести вдрызг его каганячье царство. Он него, дескать, все зло и все беды. Дурням везет, ты же знаешь... Нам удалось то и другое. Только решили напиться от радости, а проклятые маги сотворили новое царство, еще пакостнее! Оказывается, все зло идет от них, а мы лупили их слуг, которые им хвосты заносят на поворотах. -- Вы решили вернуться в Лес? Мрак медленно двинул массивными глыбами плеч. -- Да нет пока... Дурость заразна. На этот раз решили добраться до магов. Странник громко захохотал. Белые зубы блеснули, как молнии. -- Наконец-то!.. Я давно жаждал, чтобы началась великая битва героев против колдунов и магов. Будет положено начало великой войне, даже величайшей из войн между мужеством и хитростью, силой и коварством!.. Это будет красивая и героическая война! Мрак, несколько сбитый с толку странной речью, пробормотал: -- Ну, мы не герои. Нам нет интереса ни с кем воевать... Правда, вот уже третий день едем, а никто на нас не кинулся. Скучно. Олег кашлянул, напомнил: -- Мрак, только вчера за нами гнались три десятка врагов. Половину из них мы перебили. И еще чудовище, что вылезло из преисподней! Лиска добавила горячо: -- А позавчера за нами гналось четыре десятка! Странник с удовольствием смотрел на ее раскрасневшееся лицо с россыпью веснушек, поинтересовался: -- Тоже половину перебили? -- Да нет, -- отмахнулась она небрежно, -- всех. Это у Мрака уже в голове все путается. Много меж ушей его били. Но мы вовсе не стремимся воевать с колдунами и магами. -- Почему? -- Да что за радость? -- сердито спросил Мрак. -- Нам нужно найти тех магов, от которых идет все зло на белом свете, и посворачивать им головы. Только и всего. А потом будем жить-поживать, как мечтает Таргитай, добра наживать. Без драк, как уверяет волхв Олег, хотя, по чести говоря, я не представляю, как можно жить без драк. Внимательные глаза Странника с интересом скользнули по распростертой фигуре дудошника. Таргитай спал, не обращая внимания на острые камешки и сучья, что впивались в его тело. Олег и Лиска сидели рядышком, у волхва в руках был бронзовый посох. -- Без драк, -- повторил Странник со странной насмешкой в голосе. -- Этого жаждет юный маг, который орудует магическим Жезлом как боевой булавой? Жить-поживать жаждет певец, который уже мог бы остаться в довольстве в любом из сел или городов? А Меч ему по руке! Спит с ним, не с женщиной. Хотя женщины его наверняка... -- Как в воду глядишь, -- подтвердил Мрак с любовной насмешкой. -- Бабы на него вешаются. -- Но он выбрал не женщин, а Меч. Ну-ну! И вы говорите о покое? Представляю, что натворите, когда в самом деле возжелаете приключений! Странник звучно захохотал, снова показав ровные белые зубы. В ночи в темном небе блеснуло, прокатилось громыхание. Мрак насторожился. Всякий раз блещет молния, когда сверкают зубы странствующего певца, а вслед за грохочущим смехом глухо рокочет эхо в невидимых тучах. -- Не знаю, -- ответил Мрак уже настороженно, -- мы не любим приключений. -- Но не избегаете? -- Избегаем, -- заверил Мрак. Подумал, добавил со вздохом: -- Но ежели три дня едем без драк, то опять же чего-то недостает. Странник захохотал, Мрак тут же прислушался. В левой половине неба слабо блеснуло, негромко прокатились небесные камни. Олег едва заметно наклонил голову, встретившись взглядом с Мраком. Он тоже заметил странное совпадение. -- Спой нам, -- попросил Мрак. -- Ты нам прямо жизни перевернул! Шли уже обратно, но это ты заставил воротиться, пойти на кагана! Из заплечного мешка появилась вытертая доска со струнами. Толстые пальцы, с виду более привычные к рукояти меча, бережно потрогали, подкрутили колышки, натягивая струны. Когда запел, сперва совсем тихо, затем сильнее и сильнее, Лиска встрепенулась, прижала к груди кулачки. Олег смотрел настороженно, но невольно ушел с головой в песню -- простую, бесхитростную, полную щема и печальной гордости за людей, где в жестоком и несправедливом мире живут настоящие сильные люди, которые хранят верность слову, дружбе, долгу, а отвага и честь для них дороже, чем горы золота и драгоценных камней, которым пыль странствий ценнее, чем роскошные дворцы с тысячами раболепных слуг и гаремами для подлых утех... Мрак незаметно потолкал Таргитая ногой, тот заворчал, не просыпаясь, перевернулся на другой бок, натянул на голову край шкуры. Олег покачал головой -- пусть спит. Мрак повернулся к странствующему певцу. Умолкли даже кузнечики, едва слышно потрескивали сучья в огне да звучал суровый голос Странника в густой холодной ночи. Другая песня, третья... Все -- о чести, отваге, мужестве. О сильных и смелых героях, о жарких схватках, подвигах. Мрак не замечал, что пламя костра подбирается к его сапогам. Лиска глядела счастливыми глазами. Незримая мощь располнила Олегу сердце, хотелось ухватить меч или секиру Мрака, рубить темные силы, восстанавливать справедливость, низвергать тиранов, жечь и рушить замки разбойников и жестоких правителей... Таргитай похрапывал, пухлогубый рот глупо приоткрылся. По нижней губе ходила сонная муха, грелась, останавливалась почесать крылышки. Певец жестом остановил Мрака, тот хотел снова пнуть: пускай спит, намаялся -- герой, пусть даже не признается. Он слышит даже во сне. Он слышит! Когда умолк и складывал гусли в мешок, Мрак спросил осторожно: -- Снова в путь?.. Отдохни хотя бы до утра. На зорьке бы в дорогу... Путник поднялся, оглядел их сочувствующие лица. -- Сами знаете, надо. Доблесть переведется, если не напоминать людям, что она еще есть на свете! Без нее люди -- не люди. Он исчез в ночи, только хрустнули кусты. Мрак дождался, когда заверещат кузнечики, шагнул в темноту и растворился. Под ним не хрустнуло, не шелестнуло. Олег и Лиска обменялись встревоженными взглядами, Мрак пошел выслеживать гостя? Когда он вернулся, Олег тихонько шепнул: -- Не нашел? -- Следы обрываются сразу за кустами. -- Я тоже заметил кое-какие странности, -- сказал Олег неохотно. Глаза были встревоженными. -- Таргитаю не говори. Глава 5 На другой день ощутили близость большой реки. Петляя между холмами, выехали на пологий берег. Река поражала шириной, другой берег был едва виден. Серые волны бежали против ветра, -- тяжелые, свинцово-серые, высокие. -- Сюда стекаются все дороги, -- сказал Олег. Мрак с жалостью потрепал своего двужильного по гриве. -- Здесь с Агимасом не разминуться. Вон какие-то хаты белеют, там продадим коней. Таргитай жалобно возопил: -- Как это?.. Пешком? -- Можешь лететь, -- хладнокровно посоветовал Мрак. -- Сопри ковер еще раз и дуй. -- Я не крал! Олег бросил недовольно: -- Тарх, перестань. Соорудим плот, на середине реки отоспишься. Лежи себе, а наш Агимас пусть на берегу волосы рвет. Мы уже так делали, вспомни! Когда от киммеров хоронились. Таргитай зябко передернулся, даже конь под ним шатнулся. -- Еще как помню! Три ночи потом снились водяные звери. Те, что подрались из-за нас. Мрак оглянулся, погнал коня к далеким домикам. -- Ну, это не Данапр. Здесь Гиперборея, в реке зверей нет. -- Звери есть везде, -- возразил Таргитай убежденно. Село было маленькое, но коней продать удалось за хорошую цену. К тому же Мрак сторговал три добрых лука, шесть мотков запасной тетивы. У деревенского кузнеца купил, не удержался, две пригоршни бронзовых наконечников -- тяжелых, трехгранных, умело заточенных. Лиска подлащивалась, один лук все же выторговала, поспешно забросила за плечо. Оба оставшихся Мрак повесил на Таргитая. Невры без промаха бьют утку влет над вершинами деревьев, по шесть стрел держат в воздухе, пока седьмая срывается с тетивы, а первая сшибает яблоко. Дудошник просто обязан научиться стрелять хотя бы вполовину так, как Мрак! Или на две трети -- как Лиска. Таргитай постанывал, но перечить не осмеливался. Не раз их жизни зависели от быстрых стрел Мрака. Еще не вечер, а враги будут еще. Две-три стрелы, выпущенные даже очень неумелой рукой, могут повернуть счастье в их сторону. Потрясая кошелем, где звенело серебро, полученное за коней, Мрак, довольный, спустился к воде. Олег и Таргитай мылись, стоя в волнах по пояс. Лиска громко дрожала на берегу. Эти странные лесные люди вовсе не чувствуют холода? -- Помылись? -- поинтересовался Мрак. -- Это хорошо. Во-о-он там в грязи лежат почти готовые бревна для плота. Только и делов, что сучья обрубить. Все трое смотрели несчастливо на занесенные илом и мусором бревна. Таргитай жалобно вякнул: -- Мы могли бы срубить свежие. Это трухлявые! Рыба заденет хвостом, окажемся в воде. А я плавать не умею. Давай нарубим свежие? Вон у тебя какая секира! И Олег хочет размяться. -- Можно, -- ответил Мрак с неожиданной легкостью. -- Во-о-он там хорошие деревья для плота. Таргитай поглядел на темнеющую в полуверсте стену леса, поспешно сбросил душегрейку и поплелся к темному болотцу, откуда торчали к небу сучья, словно воздетые в мольбе руки. Конечно, он обрубил сучья, с великим трудом балансируя на скользких бревнах, то и дело соскальзывая и плюхаясь в грязь, а потом запоздало понял, что проще бы за эти ветки вытащить бревна на сухое, обрубить уже там. Теперь же, барахтаясь в грязи, думал упорно, что все равно он такой же умный, как и все, только и разница, что они умные сперва, а он умный потом. Олег, утопая в грязи по пояс, с раскаянием думал, что сейчас не до мыслей о Высоком, готов составлять заклинания для плота или хотя бы от грязи. Или от вони -- под ногами разлагается не то косяк рыбы, не то стадо крупных жаб. Вот так и превращаются из будущих великих волхвов или волшебников в обыкновенных деревенских колдунов! Что Лиска думала, по ее хитренькому личику прочесть было трудно. Забрызганная грязью, она стала похожа на болотного упыренка, но так же упорно, как и невры, хваталась за скользкий ствол, пыталась тащить, ее отпихивали -- рожать не будешь! -- бегала за веревками, связывала. Мрак ни о чем не ломал голову, работал быстро и расчетливо. Но расчеты были не от мудрствований, все получалось само собой, как у лесного зверя. Он просто откуда-то знал, что так будет, или же просто чуял. Волчонок не всему учится у родителей, многие вещи он просто знает. Так и Мрак знал, что на плоту им будет какое-то время лучше, чем на берегу. Пока стаскивали крепко связанные бревна, промокли и продрогли, на что Мрак хладнокровно заметил, что заодно отмылись, не надо скидывать на середке реки. Таргитай, превозмогая лень, сплел шалашик, правда -- чуть поболе собачьей будки. Он намеревался отлеживаться всю дорогу, играть на дуде, отдыхая от трудов праведных, но Лиска тут же забралась первой, ей-де надо переодеться, обсушиться. Олег поймал насмешливый взгляд Мрака, вспыхнул до кончиков ушей, остановился на пороге шалаша. Теперь не взять у Лиски свой мешок с травами -- чертов оборотень, опять скалит зубы! Что подумает -- не так страшно, скажет куда острее, сделает вид, что всерьез верит в самое пакостное. А Таргитай, чертов подпевала, охотно подвякнет -- ради острого словца под ребро даже дудочку отложит. Оба так дружбу выказывают: шпыняют по сто раз на день! День был хмурым, от воды тянуло холодом. Закутавшись, нацепив на себя все шкуры, Лиска корчилась в шалаше. Через широкую щель входа видела, как люди Леса пробуют ловить рыбу с плота, точат ножи. Олег стоял на корме, ворочал длинным рулевым веслом. Плот выполз на середину, волны с плеском бились о края. Мрак сидел, свесив ноги в воду, пробовал удить рыбу. Мокрая шкура была расстелена на сухом, на обнаженной спине под прорастающей порослью просматривались тугие узлы мышц. Спина Мрака была похожа на ствол старого дуба со снятой корой -- в тугих наплывах, коричневая, твердая как камень. Оборотень держал короткую палку с длинной жилой, на другом конце под водой болтался кусок мяса. Олег поглядывал с беспокойством. Рыба на такой кус не клюнет, подавится. Но в глубинах живут не только рыбы. Ночь застала на плоту. Мрак велел держаться все так же посередке. Утром набьют дичи на берегу, а ночью безопаснее плыть. Спят не только рыбы, но и водяные звери. Люди спят тем более. Не спят разве воины Агимаса, они опаснее разбойного сброда. -- Только разбойники не спят? -- переспросил Таргитай. Он сладко зевнул. -- Тогда я посплю, а вы с Олегом на страже, добро? Утром сменю. -- Тебя добудишься, -- проворчал Мрак. -- Лиска, ты с нами... или с Таргитаем? -- Хотите узнать, разбойница я или нет? Я немножко с вами, потом посплю. -- Настоящая женщина, всего понемножку. Ночью Олег часто просыпался, вслушивался в крики речных зверей. Луна часто ныряла в тучки, все погружалось во тьму. Олег с замиранием сердца пытался различить силуэт Мрака. Волны плескались о бревна, что-то мокрое и скользкое быстро потрогало Олега за ногу. Он с воплем убрал ее под шкуру, а серебристая рыбка, дважды подпрыгнув, исчезла. Звезды покачивались, сдвигались вправо-влево, но оставались на месте. Мрак держал рулевое весло крепко, Олег не видел берега, даже края плота не видел, но Мрак ухитряется вести посередине. Агимас не страшен, а звери есть звери, их на берегу столько, что на десять колен героев хватит махать мечами, секирами и даже топорами. Мрак не заснет, подумал Олег успокаивающе. Оборотень всегда начеку. Пока за рулевым веслом, беспокоиться нечего. Он обхватил обеими руками Лиску, она сжалась в комок, как озябший зверек, ерзала, устраиваясь в его объятиях поплотнее, сберегая капли тепла. Таргитай спал, разметавшись, правая рука по локоть свесилась в воду, в темных волнах вокруг пальцев поблескивали странные тени. Олег поежился, искоса взглянул на звезды. Такие же, как в ту первую ночь, когда вышли из Большого Леса. Чудно, конечно. Непонятно, что-то тревожное в этих звездах, но что? От комочка в его объятиях пошло тепло. Лиска перестала дрожать, расслабилась. Олег согрелся и заснул. Мощным толчком их швырнуло в черную ледяную воду. Олег хлебнул спросонья, черная паника на миг затмила сознание. Где-то, говорят, целые народы умеют плавать, но он знал, что тонет, сейчас умрет... Ноги коснулись земли. Он выплюнул воду, волной ударило в лицо, глотнул еще, поперхнулся, закашлялся. Вблизи слышался рев Мрака, с кем-то дрался, там бурлила вода. Олег, стыдясь, что, как всегда, в сторонке, кинулся на помощь, наткнулся на что-то отчаянно барахтающееся. Острые когти вцепились ему в плечо. -- Это я, -- крикнул он, волна хлестнула в рот, он потерял равновесие, скрылся с головой, а когда сумел подняться, схватил Лиску и поднял над водой. Она перестала отбиваться, судорожно обхватила за шею. Чувствуя себя устойчивее, он пошел, преодолевая бушующие волны, в ту сторону, где земля повышалась. Дно норовило повести назад, туда идти легче. Олег поднял Лиску еще выше, двигался до тех пор, пока вода стала до пояса, потом до колен. Перевел дух, выбрался на твердь, споткнулся в темноте, рухнул на мокрые камни, упал, но Лиску не выпустил. Вблизи стоял рев, шлепающие удары, сдавленный крик, хрипы. Луна вынырнула из темной тучи. Олег различил гигантскую фигуру человека с блестящей кожей. Он стоял по колено в воде, тащил другого, тот отбивался и норовил лечь в воду. Олег с облегчением вздохнул, поднял и понес замерзшую Лиску на берег выше. Уже на сухом рухнул снова, ударился о валун. Рядом Мрак бросил Таргитая. Дудошника выворачивало, из него хлестали водопады темной воды, где Олегу чудились лягушки, рыбки, раки. -- Такого рулевого, -- прохрипел Таргитай. Он выплюнул длинную пиявку, каркнул, -- такого... орла... Мрак поднялся, шагнул вперед и растворился в ночи. Из темноты донеслось злое предостерегающее: -- Тарх, не умничай. Умнее тебя в болоте утопли. -- Поворота... не видел!.. -- Какой поворот? Это островок. Голос удалился, затих. Олег подумал, что остров в самом деле должен был возникнуть неожиданно, чтобы чуткий Мрак не успел свернуть. Он даже пощупал опасливо почву, не толстая ли спина исполинского зверя. Мог вынырнуть из глубин подышать воздухом, вот-вот уйдет на дно. Из тьмы донесся хрип. Встревоженный Олег на ощупь пробрался, наткнулся на неподвижное тело. В страхе ощупал лицо, пальцы провалились в мокрую ямку раскрытого рта. Таргитай бесстыдно спал, разбросав руки. -- Кузнечики, -- послышался сзади тихий голосок. Олег резко повернулся. Во тьме белело как осыпанное мукой лицо Лиски. В ночи звучали трели крохотных музыкантов, значит -- зелень близко. Олег взял ее за руку, потащил наверх. В десятке шагов земля перестала подниматься, зашелестела трава. Олег сел, не решаясь идти дальше. Лиску трясло, вода с нее бежала ручьями, Олег уже чувствовал себя сухим. Мрак вернулся с Таргитаем. Певец зевал, тер кулаками глаза. Мрак сказал раздраженно: -- Только жабы в траве скачут да кузнечики верещат, как стадо маленьких таргитаев. Но зверья вроде бы нет. -- Значит, можно спать, -- рассудил Таргитай, -- никто не нападет. -- Зверь может переплыть, -- возразил Мрак. -- Ты спал дольше всех, посторожишь. А мы дождемся утра. -- Костер бы... -- Ни одного сухого стебля! Чудно это. Ладно, утром разберемся со всеми чудесами. Таргитай слабо взмолился: -- Поесть бы!.. -- Опять? Ты даже во сне ел. -- От волнения восхотелось есть еще больше! Олег, сотвори еду! Как Гольш. Жареного поросенка, печеного кабанчика, индюка с запеченными яйцами... -- Убью! -- пригрозил Мрак. -- Уже молчу, -- поспешно сказал Таргитай. -- Но ежели не может придумать еду, как великий маг Гольш, то пускай хотя бы сопрет. -- Красть нехорошо, -- сказал Олег с укором. -- А ежели у кагана? Мы его, может быть, от гадкой смерти спасем. От обжорства мрут, сам знаешь, как и от голода! -- Он знает, -- подтвердил Мрак саркастически. -- Только смерть от обжорства вряд ли может быть гадкой. Таргитай ощутил прикосновение теплых женских рук. Сладкое тепло залило с головы до пят. Он плотнее зажмурился, не желая терять сладкий сон. Под утро всегда возникали девки: теплые, ласковые, послушные. -- Тарх, -- послышался над ним странно знакомый голос. -- Тарх, проснись. В оранжевом свете лунного луча стояла рослая женщина. Таргитай изумленно протер кулаками глаза. На него с едва заметной улыбкой смотрела Дана -- молодая женщина, которую повстречали на Данапре, реке Даны, на порогах! Речная богиня, бессмертная владычица исполинской реки! -- Здорово, -- сказал он ошарашено, -- как ты здесь очутилась? Я думал, ты как коза на веревке в своей речке. Дана ответила негромко: -- Я в своей реке. Поднимайся, я кое-что покажу. Никто из смертных не видел еще. Да и бессмертные... Олег и Лиска тихо сопели, крепко обхватив друг друга. Мрак спал сидя, наклонившись и обняв согнутые ноги. Секира стояла меж колен, оттянув вверх щеку. Мохнатая бабочка пыталась сесть на взъерошенные волосы, суетливо подпрыгивала. -- Не проснутся до утра, -- заверила Дана. -- Пойдем. Таргитай нерешительно поднялся, побрел за речной богиней. Он чувствовал себя обманутым и униженным. С губ сорвалось горькое: -- Чертов пустынник!.. Все-таки надул. -- В чем? -- Должен был забросить в Гиперборею! Из лунного света выступила массивная скала. Щель зазывно чернела, а при их приближении приглашающе раздвинулась. Слабо освещенные ступеньки круто повели вниз, в подземелье. Дана равнодушно пожала плечами: -- Разве обманул?.. В дальних странах смертные, да и бессмертные тоже, кличут этот край Гипербореей. Олег и Лиска проснулись от ругани Мрака. Красный от гнева, он бегал взад-вперед -- островок оказался с большую полянку, секира блестела, как и оскаленные зубы. Олег быстро огляделся, сказал торопливо: -- Не ори. Непонятно как, но этот островок мы уже посещали. -- Откуда ты знаешь? -- огрызнулся Мрак затравленно. -- Они как блохи на одном псе! Лиска смотрела на волхва с ожиданием. Олег, чувствуя, как в желудке все завязывается в тугой узел, поднял к небу руки, сжал в кулаки. В безоблачном небе лениво блеснуло, слабо прогремел гром. По верхушкам трав пробежали синие искры, погасли. -- Ты мало спал, -- сказала Лиска. -- Отдохнуть не успел. -- Я силен и свеж как никогда, -- пробормотал Олег. -- Странно... Та скала, Мрак, смотри в ту сторону, незнакома? Мрак оглянулся, подпрыгнул: -- Черт! Только что не было. А ну снеси ее к такой маме! -- Зачем? -- А чтобы глаза не мозолила. Просто так. Лиска сказала неуверенно: -- А если Таргитая что-то утащило в нору? Под скалу? А выход засыпало? Мрак взревел: -- Рушь ее немедля! Вдрызг!.. Ты ж землю как спелый арбуз лопал! -- Таргитая задавит, -- сказал Олег неуверенно. -- А пробовать выдернуть оттуда вряд ли сумею. Разве что по частям? Мрак побежал к скале, заметался. Секира несколько раз взвивалась, с хрустом отлетели мелкие кусочки. Справа прямо из скалы бежал хрустально чистый ручеек, но сколько Мрак ни щупал камень, везде натыкался на твердое. Полыхнул слепяще-белый свет. Затрещало, грохнуло. Ослепленные Мрак и Лиска сквозь слезы увидели темную трещину в скале. Олег стоял с воздетыми к небу руками. Вид у волхва был нелепый, будто подпрыгнул, пытаясь взлететь, но в птицу превратиться забыл. -- Ты? -- спросил Мрак. -- Я, -- ответил Олег тревожно. -- Давай еще, -- сказал Мрак кровожадно. -- Без Тарха нам все одно пропадать. Лиска уставилась на грозного оборотня вытаращенными глазами. Таргитай, самый ленивый и никчемный, вечная обуза, еще и нужен? Или у странных лесных людей такое дикое чувство юмора? Олег снова взмахнул руками, покраснел, жилы на лбу вздулись. Трещина с видимым трудом поползла в стороны, посыпалась крошка. Камень лопался по живому, сухо щелкал, как раскалившиеся угольки. Мрак попытался втиснуться между камнями, со злостью ударил по краю обухом. -- Еще чуть! -- Не идет! -- прохрипел Олег. Он уже побелел как снег, кулаки стиснул так, что кровь выступила из-под ногтей. Осколки со звоном разлетелись от ударов секиры. Лиска суетилась вокруг, разрываясь от сочувствия, поддерживая Олега то за локти, то подпирая сзади, чтобы тот не упал от изнеможения. Трещина попыталась сдвинуться. Олег выбросил вперед стиснутые кулаки, по краям заплясала молния, щель раздвинулась еще чуть, дернулась обратно. Олег шатался, с него бежали ручьи пота, но держал. Негромкий женский голос, слегка насмешливый, но в котором звучало удивление, раздался из самой скалы: -- Довольно, могучий Олег. Не рушь порог моего дома. А твое доброе сердце, Мрак, когда-то погубит тебя! Скала бесшумно, как по маслу, раздвинулась. В оранжевом свете стояла молодая женщина. Мрак ахнул -- красота слепила, -- выронил секиру. Отпрыгнул, спасая ноги, сочно выматерился. Женщина улыбнулась, непосредственный Мрак очень быстро переходил от одного состояния в другое, без всяких полутеней, но улыбка была грустная. Мрак отчетливо прочел по ее внимательным глазам, что Дана -- он ее сразу узнал -- знает день его смерти и даже прозревает, как именно он встретит свой нелегкий конец. -- Дана, -- пробормотал он потрясенно, -- как тебя черти сюда занесли? -- Таргитай спит, -- сказала она. -- Наелся, как паук, и спит. Мрак выдохнул с таким облегчением, что едва не снес скалу. Дана пристально всмотрелась в Олега. -- Юный волхв... ты матереешь очень быстро. В прошлый раз ты не был таким... могучим. -- Меняемся, -- ответил Олег уклончиво. -- Кроме Таргитая. Она покачала головой: -- Он меняется больше всех. Но такое заметить непросто... Зайдите, вы голодны. Поглядывая на богиню искоса, Мрак и Олег ступили мимо. Широкие мраморные ступени неспешно повели вниз. Лиска юркнула последней. Дана легонько коснулась ее пышных волос. -- Потерпи. Твое проклятие не вечно. Щеки девушки вспыхнули как маков цвет. Веснушки засветились, а желтые глаза на миг стали круглые как блюдца. Она даже привстала на цыпочки, но богиня уже убрала руку. -- Когда? -- Ты идешь верно, -- ответила Дана уже строже. -- Но решаешь сама. Лиска съежилась, прошмыгнула маленькой и горбатенькой, но личико сияло. Олег, который все замечал, напомнил себе при случае выпытать, что значат сии тайные слова. В просторной пещере со стенами из красного и золотистого камня воздух был чистый, свежий, как после грозы, настоянный на травах. Под стеной пробегал ручеек, извилистое ложе было прогрызено неглубоко. В дальнем затемненном углу на ворохе шкур разбросал руки Таргитай. На груди сидел мальчонка годков двух-трех, вертел дудочку, подпрыгивал, но Таргитай лежал как бревно. Все трое вздрогнули, за их спинами раздался строгий голос: -- Арпо, не шали! Папу разбудишь. Мальчонка поспешно сунул дудочку Таргитаю за пазуху, виновато спрятал руки за спину. Таргитай зевнул и, не раскрывая глаз, перевернулся на бок. Мальчишка скатился, запутался в шкурах; звонко рассмеялся. Таргитай всхрапнул, как сытый конь, открыл один глаз, затем с натугой растопырил другой. Мрак застыл, словно дуб на просторе. Глаза стали шире, чем у Лиски. -- Таргитай?.. Папа? Таргитай зевнул во весь рот, растопырил, как грабли, руки. Мальчишка с готовностью вбежал, смеясь, обхватил Таргитая за шею. Дана присела рядом, провела ладонью по лохматой и полной репьев голове Таргитая. Серые от грязи волосы разом улеглись красивыми волнами, заблестели чистым вымытым золотом. В двух шагах с легкими хлопками возникали грубо сплетенные корзины из простой лозы. Бока трещали, распираемые налитыми соком яблоками, грушами. Появились жареные поросята, птица, а на пол шлепнулись в широких листьях лопуха три крупные свежесваренные рыбины. -- Ешьте, -- пригласила Дана. -- Я полюбляю одиночество. Даже забыла, что лучше... для еды. Боги могут есть, могут не есть. Олегу показалось, что грустная нотка проскользнула в ее голосе. Остальные стояли, глупо озираясь, Мрак воскликнул: -- Это Гиперборея?.. Тогда почему ты здесь? Твоя могучая река как-то перебежала сюда? -- Ешьте, -- повторила Дана. -- Ешьте. Под ее властным взором, хотя и царственно спокойным, они опустились за стол. Мрак первым ухватился за жареного поросенка, с хрустом отломил заднюю ногу. Дана кивнула: -- Ешь, дорога длинная... Это и есть Гиперборея, Олег. Пустынный маг просто вернул вас в родные края. Вы трое -- гипербореи. Только ваша рыжеволоска... ну, она не гиперборейка. Глава 6 А где же наша деревня? -- спросил Таргитай непонимающе. Он огляделся по сторонам, но взгляд везде натыкался на красный и оранжевый камень. -- Где Лес? -- До Леса что-то сотни две верст, -- заметила Дана, -- в прошлый раз вы добрались сюда без всякой магии. Олег все еще держал в обеих руках жареное крылышко гуся, словно боялся коснуться его зубами. -- Значит, мы уже были на этом островке? -- Смертный, я знаю все, что делается на моей реке и даже на ее берегах, -- подчеркнула Дана. -- И могу оказываться в любом месте, где текут ее воды. Олег с сокрушенным видом опустил голову: -- Понятно. А я уж подумал, почему в прошлый раз мы не заметили никакого Мирового Дерева. Далеко до него? -- Вы едете верно, -- ответила Дана уклончиво. В пещеру вбежал мальчишка, в руках у него был игрушечный лук из прутика. Дана перехватила изумленный взгляд Мрака. Легкая улыбка коснулась ее губ: -- У богов и героев дети растут не по дням, а по часам. Этого мальчишку сегодня я зову Арпо, но через два года уже нарекут Арпоксаем. Мрак покосился на Таргитая. Мальчонка с радостным визгом лез на колени, цепляясь за шею, а Таргитай поднимал руки с ножкой кабана, будто мальчишка пытался выхватить и съесть. -- Ну, ксай так ксай, меня и не так в детстве обзывали. Лишь бы человек был хороший. Дана поднялась. Олегу показалось, что ее ступни слегка поднялись над каменным полом. Глаза ее заблестели как две звезды. -- Я отлучусь, на реке беда. Не здесь, в низовьях. Почивайте! На том месте, где стояла, коротко блеснуло. Мрак покачал головой, с хрустом догрыз кость. -- Хорошо быть богиней, хоть и скучно. А что ребенок от Тарха, то дети -- дело нехитрое. И от дураков дети бывают. Даже у богинь. И что ксаем станет -- мудренее, но тоже не чудо. А вот жареный кабан, что в корыте не помещается... ну, не в корыте -- на подносе, все равно! Нашему бы волхву научиться заместо того, чтобы землю трясти. Нет, не заместо, то дело тоже нужное в странствиях, а так сказать, попутственно... Лиска ощерила зубки: -- Ты сразу научился посылать стрелы? Мрак был занят: кабанья нога исчезла с такой быстротой, что Олег раскрыл рот от восторга, а Таргитай -- от зависти. Лиска выгрызала нежное мясо, косточки трещали под ее острыми зубками. Мрак косился одобрительно: она, как и он, не притронулась даже к самым сочным фруктам, а волхв -- вроде бы крупный муж! -- как начал с них, вроде простой козы, так и не оторвется. Таргитай ел на удивление вяло. Мрак заподозрил, что дудошник за ночь не раз просыпался, дабы поесть, почесаться и снова поесть. -- Все одно не пойму, -- пробурчал он с набитым ртом. -- Она ж богиня! А он -- дурень. Олег рассеянно пожал плечами: -- Любовь зла, полюбишь и... Тарха. -- Не знаю, не знаю. От любви дуреют только лоси в весенний гон да дурни. Правда, лоси дуреют только весной, а дурни -- всегда. Выходит, дурак дурнее лося? Олег опустил глаза. Мрак говорил с излишним напором. Словно старался отогнать то страшное видение, что предсказал Старик, а теперь еще и Дана. -- Как тебе богиня? -- спросил он. -- Я их представлял другими. -- Какими? -- Ну... другими. Эта яркая, но... сонная. Ей все обрыдло, не видишь? Любая баба из нашего села живее. А эта как трава. Замечает ли, что летят столетия, а не дни? Мы видим, как растет весной молодая травка, а она замечает разве что, как вырастают Леса, рассыпаются в прах, как река меняет русло, как рассыпаются в песок Горы... Может, живет тут лишь потому, что здесь всегда все одинаково? А зима-лето -- что для нас день-ночь. Олег долго смотрел на журчащий ручеек, стол с объедками исчез, сказал нерешительно: -- Не знаю, хотел бы я жить так. С одной стороны -- много времени для раздумий о Великой Истине... -- Дитенок у нее славный, -- сказал Мрак. -- В самом деле, растет не по дням, а по часам. Вот это диво самое великое -- от Таргитая такой ребенок! -- Что за диво? И от дураков дети бывают. Это дело, как говорил Боромир, независимое. -- Но ребенок умненький! И хитренький. Тарху таким никогда не стать. -- Почему? -- В деда, видать. Или в прадеда. Да и зачем Таргитаю ум? Вдруг не станет так здорово песни лепить? Их не умом складывают -- сердцем. А сердце у него, сам ведаешь, телячье. Лиска переводила взгляд с одного на другого, оглядывалась на Таргитая. Хвалят или дразнят придурковатого лодыря? -- Ума у него нет вовсе, -- заметил Олег сердито. -- Ты прав. Зачем еще один умник? От твоей правильности да праведности бывает тошно. Пусть лучше песнями занимается. Суровое лицо смягчилось, словно уже слушал песни Таргитая. Невры щупали стены, искали выход, когда камни без шума и треска разошлись. В ослепительном солнечном свете стояла Дана. Окинув быстрым взглядом невров и Лиску, спросила только: -- Уже? -- Пора, -- ответил Мрак степенно. -- Благодарствуем за хлеб-соль. Таргитай раскрыл рот, чтобы поправить глупого Мрака -- никакого хлеба и соли не было, но Олег и Лиска оба ткнули его под бока. Дана кивнула: -- Вас вынесут на берег мои слуги, а там рукой подать до Мирового Дерева. -- Что-то не заметили в прошлый раз, -- пробормотал Мрак. -- Небось не такое уж и высокое? Дана сказала потвердевшим голосом: -- Это Прадуб, который вершиной сягает до седьмого неба. Корнями он свисает в преисподнюю. На самой верхушке в облике сокола сидит Род, бог всех богов. Он все видит и все слышит! Обещаю: это деревцо увидите издали! Вышли, щурясь от яркого света. Таргитай внезапно снял один из луков -- оба натерли спину, -- протянул один Дане. -- Сыну. В тот день, когда сумеет натянуть. Дана затаенно улыбнулась, словно знала некую тайну. Олег посматривал на Таргитая, тот спешит избавиться от лишней тяжести, но у мальчишки, который засунул палец в рот и смотрит вытаращенными глазами, в памяти останется могучий великан -- истребитель чудовищ и злых магов. Отец явно хотел, но не смог остаться с ним и его матерью, так она расскажет, ибо долг богатыря -- очищать землю от нечисти, защищать беззащитных, истреблять зло! Дана приняла лук, легкая улыбка еще играла на ее губах. -- Такой лук натянуть непросто. Арпик останется со мной еще долго. Арпо спрятался за ее подол, застенчиво совал палец в рот. Таргитай опустил ладонь на такую же, как у него, оранжевую головку, где в золотых волосах прыгали искры. Ладонь почти покрыла голову ребенка целиком. Мрак скалил зубы: Таргитай похож на отца, как свинья на жаворонка. Среча или Несреча, подшутили над простым и простодушным. Таргитай обнял Дану, она уткнулась в его широкую грудь, странно маленькая и хрупкая для богини могучей реки. Таргитай нежно приподнял ее за подбородок: -- Надо идти. -- Иди, герой. Только твою дорогу я не прозреваю... Жаль. На Олега взглянула с сочувствием, на Мрака -- с жалостью. Лишь у Лиски чуть коснулась пышной огненной гривы. -- Терпи изо всех сил. Иди с ними и дальше. В воде их подхватили холодные скользкие лапы. Лиска завизжала, Олег застыл, страшась шевельнуть даже губами. Сперва их тащило, едва высовывая из воды. Волны хлестали через головы, затем полузадохшихся подняло так, что Олег вслух взмолился, лучше бы не делали: их держали огромные жабьи лапы -- бородавчатые, покрытые слизью. Звери неслись, бешено взбивая воду исполинскими хвостами. Из воды высовывались темно-коричневые гребни, рога, шипастые затылки. На берегу однажды показались всадники. Увидев четверку людей, плывущих едва ли медленнее летящих стрел, застыли как камни. Мрак нашел в себе силы показать им рога, хвост и уши и постучал ребром правой руки по бицепсу левой, лихо вздергивая ее вверх. -- Это не Агимас, -- крикнул Таргитай. -- Зря людей обижаешь! -- Нас тоже все обижают, -- бодро откликнулся Мрак. Река медленно сворачивала, но звери перли, как обезумевшие лоси, через водяной лес. Волны начали захлестывать уже сбоку. Люди отплевывались, закрывались руками. Лиска обхватила себя руками, тряслась, насколько позволяли мощные лапы водяных зверей. Личико побелело, губы стали синими. -- Заставь дурней трудиться, -- прорычал Мрак. -- Что они, что наш Таргитай... Олег покосился на озябшего Таргитая, он все щупал дудочку, согласился: -- Да, такие же зеленые. Звери неуклонно неслись прямо на обрывистый берег. Мрак начал дергаться, ухватился за секиру, но ударить не решился. Олег вскрикнул в страхе. На них надвигалась каменная стена, сместилась, мелькнул золотистый песок. Их выбросило в щель между скалами. Все четверо пропахали борозды в песке, растянулись уже на сухом, а холодные волны впитались в двух шагах. -- Жабы поганые, -- выругался Мрак. -- Могли бы добежать и до дерева! До Мирового... Олег поднялся следом, подхватил Лиску. Таргитай со стоном воздел себя на обе ноги, пошатнулся: -- Я бы тоже хоть на жабе... -- Пошли, -- сказал Олег нервно. -- Надо уйти от берега. В кружевах пены мелькнул толстый зазубренный хвост. На миг вынырнула огромная как пень голова с