переломится -- твердая, если согнется -- мягкая. Она смотрела недоверчиво: -- А если ни то, ни другое? -- Ударь еще. Сильнее. -- А... а Таргитай? -- Ну... что Таргитай, он разве что спросит, где это стучат. На восьмой день въехали в тень. Таргитай задрал голову да так и поехал, вытаращив глаза. Мрак сказал хладнокровно: -- Тарх, у тебя раззявленный рот. -- Знаю, -- ответил Таргитай простодушно, -- я сам его раззявил. -- А... ну если сам... Все же закрой, а то ворона влетит. Воздух становился свежее. Земля превратилась в высохшую потрескавшуюся корку. Дальше вовсе лопалась, крохотные трещины углубились, разбежались густой сетью, начали раздирать землю. Снизу попахивало гарью, иной раз выстреливались дымки. В глубине чудилось движение, доносился шорох трущихся панцирей. Мрак хватался то за лук, то за секиру, но неизвестное тут же затихало, словно за Мраком следили сотни глаз. Лиска жалась к неврам, не замечая, как все чаще оказывалась возле Мрака. Эти странные люди ехали сжигаемые болью изнутри, а во внешнем мире как будто ужаса и не существовало. Видели, дескать, разные деревья, даже некую волховью грушу. Мрак держался в седле неподвижный как скала, глубоко запавшие глаза смотрели зло и насмешливо. Тень становилась все гуще, кони тревожно всхрапывали, прядали ушами. Олег шевелил губами усерднее. Они у него пересохли и потрескались, как земля под копытами. Когда заговаривал с друзьями, хрипел и каркал пересохшим горлом, как простуженная ворона. Глаза ввалились, смотрели затравленно. Мрак все чаще озабоченно осматривал изорванные сапоги -- подошвы разлохматились. Если Таргитай и Олег исхудали за дорогу, то Мрак еще прибавил в плечах, руки стали толще, потемнел, как обугленное дерево. Глаза зло блестели, часто скалил зубы -- острые, белые, недобро ухмылялся, ноздри хищно раздувались. Таргитай оглянулся: далеко на самом краю земли золотилась полоска -- солнечные стрелы поджигали землю. Дальше тень становилась гуще. К запаху зелени примешивался другой -- изгои чуяли, но не понимали, а Мрак зло раздувал ноздри, дергал лицом. -- Что ты за волхв, боишься обернуться? Это же, дурень, не каждому дано! Надо пользоваться. Это как поесть вволю, медведя заломать или к чужой бабе сходить. Время упустишь -- в старости уже ни того, ни другого, ни третьего. -- Ты не очень пользуешься своим доподлинным обликом, -- напомнил Олег нервно. -- Коней не хочу пугать! А мог бы птахой, хоть и такой гадостной, все время бы ширял под облаками. Добрый Таргитай напомнил: -- Мрак, ему страшно. -- А что это вообще? Ты вот тоже не знаешь. -- Я дурной, -- сказал Таргитай убито, -- не боюсь по дурости. Еще в деревне говорили. А Олег у нас умный... -- Я тоже дурной? Когда над головами мелькнула тень, Олег даже пригнулся, смотрел тупо в конскую гриву. Мрак вздохнул так, что услышали и в Авзацких горах, а Лиска пустила коня рядом, сказала тихонько: -- Научи... Будем летать вдвоем. Олег отвел глаза, а Таргитай сжался от горячего сочувствия. Волхв покраснел. Трус -- не трус, а перед женщинами всегда стыднее. А тут еще Мрак рассматривал каждую ворону: дескать, не трусят, хоть и в перьях, даже воробьи не падают камнем от страха, а они меньше ворон. Не говоря ни слова, Олег остановил коня, бросил повод Лиске. Все молча наблюдали, как он отошел на десяток шагов, присел на корточки. Таргитай видел, как шевелились губы молодого волхва, но слов не слышал, а жаль -- вставил бы в песню. Теперь Олег все чаще ехал задним. Мрак и Таргитай оглядывались. Мрак скалил зубы. Олег помалкивал, лишь криво улыбался. Пусть потешаются -- так прячут тревогу за него, а ему бы осмыслить случившееся. Тогда, в первый раз, когда заклятие внезапно встряхнуло всего, а режущая боль пронзила внутренности, он решил было, что умирает. Затем слепой ужас заставил вскочить, ринуться от страшных существ. Опомниться не успел -- оказался в воздухе. Сразу выбился из сил, начал падать на близкую землю! Ужас снова заставил забить крыльями -- крылья вместо рук! -- узнал в страшных существах Мрака и Тарха с Лиской. Все трое едва держали коней, те храпели и пытались бежать от страшного существа, которым им казался он сам! Он тогда чуть не разбился о землю, сердце выскакивало из груди. Друзья, подоспев, сыпали шуточками, а он поклялся, что никогда в жизни не поднимется в воздух... Но боги знают, что он слабак, а со слабого какие клятвы? Уже через пару дней потихоньку поднимался ночью, учился парить, сохраняя силы. Труднее всего было садиться, всякий раз ушибался, сдирал кожу на руках и обдирал плечи. Крылья кое-как держали, но при взгляде на землю сразу обливался потом, цепенел. Крылья обвисали, камнем летел вниз. В страхе пытался спастись, крылья суматошно лупили по воздуху. Его подбрасывало, но сил уже не оставалось. Говорить в этой личине не мог, только щелкал клювом и грозно шипел. С трудом помнил, что он человек, хотя до зуда хотелось кинуться на пробегающих внизу зверей, вонзить когти, долбить клювом. Иной раз даже на путешественников смотрел как на добычу. Завидовал Мраку: волком -- привычно любому, дожившему до зрелого возраста. В человеке и так много от волка, большой разницы нет: в шкуре или без, а вот птахой непривычно и боязно. На беду выпало именно ему, единственному, кто ценил жизнь. Друзья, как и все в родной деревне, зовут это трусостью. Может быть, так оно и есть. Трудно вообразить племя из таких, как он. Ему подобных и куры лапами загребут, не только соседи. Но все-таки даже будь так же силен и умел, как Мрак, все равно не был бы столь безрассудно отважен. Береженого свои боги берегут, а чужие не трогают. Таргитай глуп, живет в мире своих песен, но он добр, при всей своей лени за друга пойдет в огонь и воду, хотя в другое время задницы не поднимет с лежанки. Голодать будет, а не поднимет. Ему бы превращаться в птицу -- самая радость. Страха не ведает, для этого надо быть поумнее, силенки не занимать -- целыми днями летал бы, гонялся бы за утками, а то и попробовал бы проломить небесную твердь. Но заклятиями Таргитаю не овладеть, как ему, Олегу, не научиться на дуде или меткости оборотня. Он поднял глаза, уперся в гордо выпрямленную спину амазонки. Лиска чувствовала его настроение, на этот раз держалась впереди -- лучше не попадаться под горячую руку. Женщина должна лечить раны, а не пытаться остановить ураган. Она могла бы овладеть магией, но слишком полна жизненной силы, а в ком много силы, тому боги не дают даже ума, а уж магии и подавно. Женщины овладевают магией к старости, когда иссякают месячные, а ежели какой удается раньше, то ищи какой-то скрытый порок, а то и явный. Молодые годами бывают старыми духом, как вот он: столько пережил и так натрясся за свою короткую жизнь, что уже на Мрака и Тарха смотрит, как на драчливых ребятишек. Лиска чуть повернула голову, провожая взглядом стрижа. Странно получилось: добро бы к Таргитаю прилипла, к нему все девки липли, или к Мраку -- силач, герой, вожак с головы до ног, а то почему-то держится с ним. Когда подходит Мрак, ищет защиты у него, Олега. Еще можно понять, почему выбрала его, неудаху: такая не потерпит мужчину сильнее ее, но ведь делает вид, что именно он самый сильный и умелый! Он вздохнул, разбираться в женском уме -- задача для богов -- не магов. До Дерева десятка три верст, от силы -- сотня. По дороге вызнали по крупицам, что впереди -- три кордона стражи, страшный Змей прикован к стволу, затем им как-то войти в капище... Да, не забыть, что капище в самом Дереве. Дупло, видать. Немалое, если там капище с жертвенным камнем, да еще места для волхвов! Хотя он всегда старается избегать драк, не выносит крови, но как пройти заслоны, взять Жезл -- решать ему. Не отважному Мраку, не доброму Таргитаю, а ему, трусоватому волхву. Небо, закрытое ветвями, было темно-зеленого цвета. Далеко на востоке голубела полоска, земля выглядела зеленой, даже воздух казался зеленоватым. Олег догнал друзей, поразился: нежное лицо Лиски стало мертвенно-зеленым, словно переела незрелых груш. Ствол Дерева закрывал впереди полмира. Теперь это была огромная гора, что вырастала из ровной как стол земли и подпирала небо. Уже видны были глубокие расщелины, овраги, разломы в коре. Ветер донес мощный запах свежей смолы. Олег содрогнулся: сколько ее вытекает из такого дерева? Здесь прилипают не только мошки, но и такие пташки, которые летают кое-как, а сесть вовсе не умеют, хоть и мудрые книги читывали. -- Завтра к вечеру упремся в Дерево, -- определил Мрак. -- Сегодня к обеду напоремся на внешнюю стражу, -- предостерег Олег. -- Об их панцири тоже можно расшибить носы. -- Ну, ежели сослепу... Или глаза зажмурить. Тебе хорошо! Перекинешься гордым соколом, правда, каким-то волосатым, дашь деру. Хорошо, ежели девку цапнешь в когти, а нам с Тархом отмахиваться до упаду. В полдень, как и предсказывал Олег, впереди поднялось облачко пыли. Невры пытались уйти в сторону, но их заметили, пошли наперерез. К тому же с другой стороны заблистали искры: щиты и шеломы воинов Агимаса, как хмуро определил Мрак. Он ощупал секиру, перевесил лук поближе, потуже затянул пояс. Лиска быстро натянула тетиву, перекинула колчан через правое плечо, а Таргитай с несчастным видом снял с луки седла и повесил перевязь с мечом через плечо. Пыльное облако росло, вскоре рассмотрели скачущих всадников. В отряде было полсотни легких конников, у всех на поясах болтались длинные ножи, в руках зловеще колыхались копья, у многих Мрак разглядел короткие луки. -- Берегитесь стрел, -- сказал он угрюмо. -- Луки у них вшивые, но стрел, как тараканов у Боромира! -- А как беречься от стрел? -- спросил Таргитай глупо. -- Увертывайся, хомяк! -- огрызнулся Мрак. Всадники начали сдерживать коней. Вперед вырвался смуглолицый воин на крупном рыжем коне. Из-под блестящего шлема выбивались длинные волосы цвета спелой пшеницы. Справа на седельном крючке висел огромный меч, а слева такой же прямой меч, разве чуть короче. Всадник был в кольчуге, крупные глаза навыкате злобно и угрюмо смотрели на пришельцев. Всадники по взмаху руки остановились, а он приблизился на расстоянии двух десятков шагов. Конь ярился, порывался в бой, вставал на дыбы, грыз удила, желтая пена хлопьями падала на сухую землю. Всадник крикнул зычным голосом: -- Кто такие? Мрак покосился на пыльное облако, что приближалось справа, ответил грубо: -- Не все ли тебе равно? Всадник мгновенно побагровел. Широкая ладонь, что и так находилась все время возле меча, со стуком опустилась на рукоять. -- Когда я спрашиваю, мне отвечают! Олег сильно толкнул Мрака в бок, выехал вперед. -- Мы не отчитываемся перед рабами. Хочешь знать, спроси хозяина. Если не подожмешь хвост. Всадник молниеносным движением выдернул меч -- длинный, блистающий, с затейливыми клеймами ближе к рукояти. -- В моей Степи я хозяин! -- Но послали тебя другие, -- ответил Олег громко. Он нарочито повышал голос -- пусть слушают и остальные. -- Другу бы объяснили, а рабу лишь приказывают. Среди всадников пошел говорок. Всадник зло оглянулся, лицо устрашающе налилось кровью, вот-вот лопнет от ярости. Вдруг меч со стуком ушел обратно в ножны. -- Мне никто не приказывает, дурак! Мне заплатили, очень много заплатили. Но я все равно пальцем не шелохну, пока не узнаю, что и зачем. Вас всего трое... -- Четверо, -- поправил Олег вежливо. -- Женщина, -- сказал всадник презрительно. Мрак гулко расхохотался: -- Эта девка одна размечет ваш отряд! Самых пригожих не убьет сразу, сперва поимеет, потом зарежет. А нам и рук утруждать не придется. Всадники переговаривались уже громко. Один подъехал к вожаку, что-то настойчиво прошептал на ухо. Тот раздраженно отмахивался, наконец сказал с кривой усмешкой: -- Я никому не служу. Увидите, когда посетите мое племя. -- У нас другая дорога, -- сказал Олег осторожно. Воин предостерегающе поднял ладонь. -- Едете к Дереву? Мое племя живет у подножия. Правда, с северной стороны. Олег колебался. Мрак поднял руку, привлекая внимание. -- По рукам. Но не приближайтесь. У нас парни пугливые, чуть что -- зашибут с перепугу. Всадники пустили коней с двух сторон. Вожак, он назвался Ратмиром, поехал рядом с Олегом, явно сочтя его главным. Олег напрягся, чувствуя на расстоянии вытянутой руки опасного противника, остро пожалел, что не в состоянии исполнить даже простейший трюк: заставить птицу сесть ему на плечо или прицельным взглядом поджечь кончик стрелы. Такое с легкостью проделывал Гольш, но то был Гольш... -- Не нравится мне это племя, -- сказал Мрак подозрительно. -- Ох, не нравится! -- И мне, -- сказал Олег нервно. -- Ноги кривые, немытые... Мрак покосился с таким удивлением, будто на говорящего коня. -- Остришь? Во даешь... -- Со страху, -- признался Олег. -- Во мне все трясется. -- Тебе хорошо, -- позавидовал Мрак. -- Согреешься. Всадники держались ровными рядами с двух сторон. Когда подскакали на взмыленных конях еще два мелких отряда, Ратмир с ними коротко переговорил, те поехали сзади, начисто перекрыв дорогу к бегству. -- А мы туда и сами перли, -- сказал Мрак философски. -- Взгляни на Тарха! Тот ехал задним, наигрывая на дудочке веселые песенки. Лиска, для которой игралось, покрутила пальцем у виска. У певца Олега в голове не хватает, одни таргитаи, с негодованием хлестнула коня и поехала впереди рядом с Мраком. Воины, напротив, с интересом слушали, подъехали ближе. Таргитай не возражал, он редко вообще возражал, зато Мрак от беды подальше отдалился от них насколько мог. По дороге присоединились еще две группки -- побогаче, в крепких доспехах, все как на подбор в блестящих шлемах. Эти вовсе окружили Таргитая, дальше ехал в кольце стражников, словно почетный гость. Мрак дергался, оглядывался, Олег успокаивал: на Тарха, мол, даже собаки не кидаются. Он привстал, оглядывался, но не узрел кибиток, домов или хотя бы шалашей -- Дерево поочередно охраняли приходящие отборные отряды из дальних племен. Далеко впереди показалась группа всадников. Олег насторожился. Едут не спеша, по-царски. Если не верховные вожди, то все же те, от которых зависит их судьба. В томительном молчании сблизились. Мрак и Олег выехали вперед. Всадники невозмутимо ждали, кони обнюхивались, пытались щипать траву. В середине переднего отряда высился в седле грузный человек. Дорогая одежда ниспадала по обе стороны, сапог не было видно, как и оружия. Он был без доспехов и с непокрытой головой. Мрак поднял руку: -- Доброго здоровья и хорошей охоты! Голос его был мощным, с волчьей нотой. Кони испуганно захрапели и попятились, а под вожаком встал на дыбки, едва не сбросил. Всадники хватали за удила, тревожно и с удивлением посматривали на чужаков. Кое-как совладев с дрожащими животными, передние всадники снова поставили их в ряд. Старший вяло вскинул руку: -- Приветствуем и мы, ежели пришли с добром. -- Мы с добром, -- поспешил сказать Олег. Всадник скривил тонкие губы: -- Что добро, а что зло -- решаем мы. В каждом племени свои понятия о добре и зле. Олег порывался возразить, расхрабрился, Мрак предостерегающе придержал его за локоть: -- Нишкни, мудрая голова. Мы идем с добром, но это добро не для себя, а для других людей! Предводитель сказал тем же раздраженным голосом, явно сердясь за испуг своего коня: -- Меня зовут Богдан сын Хмеля. Я прожил долгую жизнь, знаю -- наибольшее зло от тех, кто гребет не для себя, а для других. Самые кровавые войны развязываются теми, кто расшибается в лепешку для своего народа... Своего, конечно. Мы теперь знаем, как с вами поступить. -- Погоди! -- вскричал Олег. Он сразу понял то, почему всадники расступились, а в передний ряд выдвинулись лучники. Стрелы уже лежали на тетивах. Похоже, проделывали такое не раз, а Богдан говорил так, словно повторял давно заученную молитву богам. -- Мы еще не все сказали! -- Не все, не все, -- подтвердил Мрак. Он неспешно вытащил огромную секиру, заходящее солнце заиграло кровавыми отблесками, словно с лезвия уже капала кровь. -- Еще не все... Таргитай нехотя спрятал дуду, так же медленно, как Мрак, вытащил из ножен меч. Длинный, с широким лезвием, он сразу словно сгустил вокруг себя воздух, и странные лилово-оранжевые отсветы заиграли на лице Таргитая. Он стоял в окружении солнечного света, в котором коротко и страшно блистали молнии. Глава 13 Всадники ахнули, подались назад. Кони приседали на крупы, храпели. Раздирая рты удилами, их кое-как остановили. Лица у всадников были белые, а глаза стали размером с их выпуклые щиты. Богдан удержал коня, тому передался страх всадника. -- Всем стоять!.. А ты, пришелец, скажи: зачем тебе Жезл, ежели уже владеешь мощью богов? Таргитай ответил, опережая Мрака, не обращая внимания на отчаянные знаки Олега не выказывать свою дурость: -- Эт не та мощь. Богдан спросил озадаченно: -- Как это? -- Это убивает, -- ответил Таргитай чистым детским голосом. -- Я не хочу убивать. А Жезл... Не знаю, но я оставлю Меч, ежели велите, в обмен на Жезл. Всадники суетились, перемещались, что-то выкрикивали сорванными голосами. Богдан поднял руку: -- Тихо!.. А вы, странные, если пропустим к Дереву, в самом деле оставите Меч? Мрак показал дурню кулак размером с детскую голову, но Таргитай ответил без колебаний, даже с облегчением: -- С радостью. Я не люблю этот Меч. Всадники смотрели с широко открытыми ртами, а Богдан после паузы сказал медленно: -- Мы пропустим вас. Ты говоришь искренне. Ты в самом деле понимаешь, что Жезл сильнее Меча. Всадники расступились. Обалдевший Мрак тронул коня, четверка медленно тронулась в проход. Олег смотрел в хмурые напряженные лица, сжимался от страха -- четверых легко истыкать стрелами, но не стреляют, даже мечи вложили в перевязи! Наивная дурость Таргитая оказалась сильнее его мудрости и отваги Мрака. Правда, сам Таргитай еще меньше понимает, почему не тронули, но дорога к Дереву открыта! Когда стража Дерева осталась позади, Мрак вздохнул, словно свалил с плечей горный хребет, сказал с великим облегчением: -- Здорово ты их наколол, Тарх! Поверили. Таргитай поспешно спрятал дудочку. -- Я в самом деле оставлю Меч. Даже Олег и амазонка подпрыгнули в седлах, а Мрак вытаращил глаза: -- Сдурел? -- А что? Мрак, твоей секирой можно хотя бы лес рубить или дрова колоть, а Меч только убивает. И только людей! Олег смолчал, люди бывают разные, иных убивать -- спасать целые племена. Мрак же покраснел, голос стал угрожающим: -- Таргитай, мы уцелеваем только чудом, да по дурости. Умные уже бы сгинули. Нам щепка может спасти шкуры, а ты от такой штуки отказываешься! Даже боги не брезговали, а ты белых ручек марать не изволишь. Ладно, хвороста нарублю своей благородной секирой, Олегу хватит всей его мощи волхва, дабы разжечь костер без огнива -- вечно теряет, спасибо Лиске: находит и незаметно кладет ему в сумку, а вот тебе выпала, дурню, редкая удача -- рубить и крушить ворога! Таргитай подумал, двинул плечами: -- Не понимаю такой удачи. Мрак всплеснул руками: -- Дурень, это же всем понятно! Об этом даже песни поют. Вспомни Странника. Тебе ж самому нравятся песни про поединки, кровь из ран, битвы с великанами, схватки со Змеями, спасать девок из плена, крушить и низвергать! -- Нравятся, -- ответил Таргитай. -- Я тогда ночь не спал, его песни в ушах звучали. Песни про битвы с врагами нравятся, а вот самому биться не нравится. -- Боги, если бы это сказал Олег... -- Мрак, я слишком глуп, чтобы чувствовать страх, но не люблю убивать. Жалко! Если бы убивать, чтобы не умирали... Мрак глухо захохотал, рассмеялся и Олег. Звонко залилась смехом, как серебряный колокольчик, Лиска. Таргитай ехал с насупленным лицом -- смеются над ним, затем заулыбался во весь рот. Его глупое честное лицо стало совсем счастливым, светлым. Мрак оборвал смех: далеко впереди вился столбик черного дыма. Остальные умолкли, видя его насупленное лицо. Оборотень оглянулся на маячивших далеко позади всадников. -- Видите? -- Опять стража? -- спросил Олег. -- В чешуе и с когтями. Змей, помните? -- Для чего же нас пропустили? -- спросил Таргитай недоумевающе. -- Может быть, чтобы посмотреть, как Змей сожрет? Жизнь скучная, забав мало, глазу отдохнуть не на чем. Таргитай хлопал глазами, не понимая. Олег подобрался, напрягся. Страшное заклятие не поможет: нет такой трещины, чтобы провалилось Мировое Дерево. Да и Жезл тогда пропадет! Приблизились, в клубах черного дыма начали проскакивать багровые искры. Мрак все темнел, Таргитай перехватил его злой взгляд, брошенный на Меч: людей, гад, сечет, еще как сечет, а самого гада -- да такого крупноватого! -- не берет, хоть плюй на него. -- Огнедышащий, -- определил Олег. Он спешно листал книгу. -- Против простых драконов знаю, против крылатых знаю... -- Знаешь? -- спросил Таргитай с недоверием. -- Только пользоваться не умею, -- признался Олег. -- А вот против огнедышащих даже не видел отворота. -- А был бы, ты его опять перепутал с чем-нибудь, -- сказал Мрак. -- Хватит с нас жаб с неба! Лиска сказала с негодованием: -- Это даже хорошо, что перепутал! -- Да ладно, ладно, -- сказал Мрак. -- Все, что ни делается, к лучшему. Вот Тарх вообще такое брякнул, что и на голову не налезет, а нас даже не разнесли на клочки... Дурацкий мир, в котором живем! В другом давно бы прибили. Таргитай уже любовно щупал дудочку, улыбаясь своим мыслям. Сказал рассеянно: -- Вообще-то он мне нравится. Мрак с Олегом переглянулись. Мрак безнадежно махнул рукой. Олег сказал с неуверенностью: -- Мне, вообще-то, тоже. Таргитай поднес дудочку к губам: -- А я, будь богом, все-таки сделал бы лучше. Лиска прыснула, Мраку показалось, что даже кони заржали, жеребец под ним зашатался -- едва не упал от смеха. -- А лень куды бы дел? -- спросил Мрак очень серьезно. -- Она ж родилась раньше тебя. Сперва говорит лень, потом -- ты. Таргитай почесал в затылке, задумался. Дальше они ехали под его насвистывание на дудочке. Змей певца не страшил, до него еще верст десять, а так далеко стоит ли заглядывать? Пусть под ним конь ломает голову о грядущем, у него она большая. Да еще Олег -- он иссохнет, ежели не дать разобрать завтрашний день по щепочкам. Дым стал реже, черный превратился в сизый, затем вовсе в белесый. Огонь исчез, вскоре уже все рассмотрели у подножия дерева нечто зеленое, похожее на ящерицу размером с сарай. На спине бугрился неопрятный горб. Невры не сразу узнали сложенные крылья. -- Кожистые, -- определил Мрак. -- Как у Олега! -- И летает, наверное, -- предположил добрый Таргитай, -- так же замечательно. -- Только наша вещая птаха огнем не дышит, -- сказал Мрак, он бросил взгляд на волхва. Тот, судя по жестам, убеждал Лиску держаться позади. Если со Змеем что случится, то чтобы не встревала. Двое, мол, в драку, а третий... третий в другое место. Тем более женщина. Хоть и злая. Мрак понюхал воздух, привстал. -- Не успеваем. А в потемках не наступить бы ему на хвост... Привал, ребята! По дороге встречали странные холмики -- деревянные, иной раз до половины вбитые неведомой силой в землю. Олег первым догадался, что к чему, все рассматривал потрясенно, потом привык даже он, сейчас же Мрак один такой холмик умело надсек -- дерево было твердым, как камень, поджег стружку, затем подпалил весь холм -- древесную чешуйку, что свалилась с Дерева! Странное дерево горело мощно, Степь осветилась на сотни шагов. От жара невры трижды отсаживались. Мрак поджарил добытых по дороге дроф, вывалял в золе -- пепел оказался еще солонее, чем от простого дерева. В ночи выли степные звери, над головой проносились темные тела. Огонь вспыхивал, однажды раздался страшный крик, полный ярости. Запахло паленым. -- Задницу припалил, -- меланхолично заметил Мрак. -- Поучился бы у нашего волхва. Зайца из-под небес бьет! Без промаха. -- Олег летает, -- согласился Таргитай с завистью. -- Уже здорово. А что иной раз мордой оземь, так своей же мордой! И не из-под самых облаков, а то бы уже убился. А голова у него, хоть и волхв, крепкая... Олег морщился, ерзал от такой защиты. -- Хохотать по-волчьи приходится, а вы зубы скалите. Как пройдем мимо Змея? Почему никто даже не думает? Тарх -- понятно, но ты, Мрак? -- Мимо? -- удивился Мрак. -- Рази такой пропустит? Такого надо бить по голове. А вот как, думай ты. -- Я все время об этом думаю! -- Да? -- удивился Мрак снова. Он покосился на разрумянившуюся у костра амазонку. -- Все время про Змея думаешь? -- Да, -- ответил Олег сердито. -- Мой задум: пройти мимо него в потемках. Змей тоже должен спать, все звери ночью спят, кроме ночных, конечно. -- А Змей? -- Ящерки и гадюки ночью спят, им холодно. А Змей -- это большая ящерка. Или крупная гадюка. Мрак с сомнением поскреб когтями волосатую грудь. -- Да? Такому сараю и мороз не помеха. Разве что привык... Маленьким был, шкурка была как вон у тебя, так себе. Среди лета замерзал, особливо ежели шелудивым уродился... Мясо пахло вкусно, а после долгого перехода сожрали и косточки. Лиска вслед за неврами расстегнула пояс. Олег же, напротив, поднялся -- бледный, посуровевший, тяжело вздохнул, прерывисто, как после долгого плача, пошел из освещенного круга. Мрак с сочувствием пробормотал вслед: -- Ишь, горбится, ровно коня несет. Не любит, ох как не любит это дело. -- Ночью и я бы разлюбил, -- сказал Таргитай. -- Ночью спать надоб... Он заснул, не договорив, едва голова коснулась земли. Мрак кивнул одобрительно: мужчина не должен изнеживать себя, подмащивая под голову булыжники или полено, тем более -- седла, не должен лишаться сна перед схваткой. Если ты родился -- все равно умрешь. Так стоит ли хитрить, изворачиваться, трусить? Вот ежели бы боги отпустили человеку хотя бы тыщу лет, тогда было бы жаль обрывать жизнь, особливо в самом начале. Олег вышел в темень. Вскоре бесформенная тень взметнулась в ночное небо. От воздушной волны колыхнулось пламя, взметнулись искры. В ночи было тихо. Воздух не двигался, запах Дерева стал мощнее. Мрак не замечал, привык. Лиска крутила носиком, морщилась. Далеко вверху раздался далекий крик -- слабый, замирающий. Все насторожились, Мрак буркнул: -- Это не Олег. Лиска бросила благодарный взгляд. -- Да, он бы не стал кричать. -- Да, он бы сразу, -- согласился Мрак, но что за "сразу", уточнять не стал. Амазонка вспыхнула, Таргитай проснулся, сонно всматривался в ночное небо. -- Вдруг на него напал кто-то? -- спросил он тревожно. -- Сам он не... Мрак подумал, предположил: -- А ежели повстречал такое же волосатое? Только сучку? Она ему то да се, а он: я-де не могу, я не совсем птица... Что тогда? Долго всматривались вверх. Мрак вздохнул: -- Ложись. Чем поможем отсюда с земли? Я останусь на страже, от вас все одно толку мало. Таргитай спал непробудно, Лиска осталась на ногах. Вытянулась, словно могла взлететь, кулачки прижала к груди. Мрак сидел, поставив секиру между коленей, подбородок упер в рукоять, терпеливо ждал утра. Белобог даст день, Чернобог придумает беду. Так было испокон, вдвоем они с двух сторон вытесали человека таким, какой ныне -- злого, увертливого, отважного, хитрого, подлого, самоотверженного, готового помочь другу, а то и просто чужаку: все-таки люди, свои, супротив них весь мир -- нечисть, нежить, навьи, боги, маги, звери, морозы и засуха, половодье, болезни... Правда, тот же человек особо люто бьется с себе подобным. Поди разберись, почему боги так устроили. Себе на забавку, нешто? Уже светало, когда вблизи россыпи крупных багровых углей тяжело рухнуло бесформенное тело. Едва кожистые крылья стянулись на горбатую спину, Мрак подхватил бледного дрожащего друга под руки. Лиска быстро, но без спешки, принесла одежду, нехотя отвернулась. -- Ничо-ничо, -- сказал Олег торопливо. -- Заморился только. Днем теплый дух от земли держит. Даже подымает, а ночью намахаешься этими парусами... Он спешно напялил портки, а Лиска начала разминать ему спину и шею. Олег охал, постанывал, выгибался горбиком. Мрак спросил нетерпеливо: -- Узрел что? Олег постанывал, Лиска мяла изо всех сил, раскраснелась. Мрак бросил ему на плечи волчью душегрейку. -- Спит Змей, аль не спит? -- Хуже, -- ответил Олег тихо. Он покосился на спящего Таргитая, понизил голос: -- Там племя. Большие и малые, есть змееныши. Один на моих глазах вылупился. Совсем махонький -- с теленка. Сейчас спят, проснутся с первыми лучами солнца. Мрак быстро посмотрел на светлеющее небо. -- Не успеваем. -- Надо успеть, -- сказал Олег замученно. -- Иначе нас сегодня утром схватят люди Агимаса. Ты не представляешь, Мрак... С одним Змеем сражаться немыслимо, а когда их целое стадо? Мрак пихнул ногой Таргитая, Лиска метнулась седлать коней. Олег туго подпоясался, кивнул Таргитаю на разбросанные мешки. Когда Мрак и Лиска привели коней, все сразу пустили в галоп. Небо светлело чересчур быстро, из темно-зеленого стремительно превращалось в изумрудное. Мрак посматривал с тревогой, нюхал воздух. Олег начал сдерживать бег. -- Коней оставим. Стучат, как Таргитай в лесу. Перебудят змеиное племя. -- Пешком? -- вскрикнула Лиска негодующе. -- Можешь на четвереньках, -- предложил Мрак. -- Волхв прав, у меня от грохота копыт в ушах звенит. Это только Таргитаю все одно. Его палкой по голове били, а он спрашивал: где это стучат? У змей уши получше, хотя мне еще ни одну не удавалось поймать за уши. Даже лягушку не ловил... Он спрыгнул, мигом сдернул седло и взвалил на плечо. Мешок и секира заняли свои места на спине. Таргитай с несчастным видом стащил седло со своего коня. -- А зачем? Какие на Дереве кони? -- Увидишь Змея, -- объяснил Мрак терпеливо, -- скинешь седло -- и так легко удирать! -- Да, -- пробормотал Таргитай, приняв все за чистую монету, -- если еще смогу таскать ноги. Мрак чмокнул коня в бархатный нос, потрепал по пышной гриве. Конь обнюхал хозяина, глаза были печальные, понимающие, как у Таргитая, только Таргитай еще и умел говорить, хотя не умел так же быстро бегать. -- Возвращайтесь!.. Авось попадутся добрые хозяева. А вы ленивцы... Кто отстанет -- шею сверну! Ночь озарялась вспышками огня, словно разламывалось горящее бревно, выстреливая в небо огненные стрелы. Доносился глухой рев-ворчание. Послышался и обиженный визг -- тонкий, будто верещала белка размером с медведя. -- Так его, -- буркнул Мрак нервно. -- Спать надо, дурак. Он часто останавливался, отпрыгивал в сторону, и все отбегали следом. Дважды падал и отползал, двигая всем телом, как ящерица. Оба раза натыкался подошвами сапог в лицо Таргитаю, со злостью пихал, шипел, как разъяренный Змей. Оба раза мимо проползало нечто огромное. Земля подрагивала, воздух пропитался запахом сырой рыбы. Невры переползли через полосу влажной земли и слизи. Мрак зло шипел на Таргитая: тот, как любопытный хомяк, старался рассмотреть страшных зверей, не спешил убраться с дороги -- полное бесстрашие дурака могло погубить всех. -- Да спят они, -- оправдывался Таргитай виновато. -- Спят! -- В любой вороньей стае одна бдит, -- прошептал Мрак. -- Иначе бы давно перебили! -- Так то вороны! Правда, эти тоже с крыльями... Но ведь не в перьях же... Олег дальше не слышал их разговора, ибо Лиска, натыкаясь на каждую щепку, набирала в грудь воздуха для вопля. Он спешно зажимал ей рот, со стыдом понимал, что ее трусость другого сорта: стоило зайти сзади и сказать над ухом: "Гав!", как под храброй воительницей сразу образовывалась лужа, зато лицом к лицу с опасностью, глядя ей в глаза, не трусила, а вот он, мужчина... Дальше Олег старался не додумывать, иначе от позора придется вовсе лезть Змею в пасть. Разбудить, раздразнить, чтобы раскрыл пасть или хотя бы зевнул, и залезть. Эти сараи кажутся спящими горами, хотя бы на фоне звездного неба выделялись! Но и звезд не видно в извечной тени Прадуба! А на спящих Змеев натыкаешься на каждом шагу... возможно, на одного и того же Змея -- то на хвост, то на лапу, то ткнешься головой в мягкое пузо, а когда после долгого ползания решишь, что уже убрался далеко и можно перевести дух, замечаешь, что оперся головой, а то и локтем на его морду. -- Спят, -- послышался жалобный шепот Таргитая. -- Мрак, я уже все пузо вытер... перевести дух бы малость! Донесся и сердитый шепот оборотня: -- А поесть бы, да? Ты еще дудку чертову вынь... Послышался шорох, будто доверчивый Таргитай полез за дудкой, а Мрак ткнул его мордой о землю. Олег страстно надеялся, что Змеи не проснутся от грохота его сердца, посматривал вверх: хотя бы слабый блик лунного света, но луна, как теперь кажется, зарывается в крону -- кто бы подумал -- Прадуба, надо запомнить и записать в мудрые книги. К счастью, земля поблескивала гнилостным светом -- словно раздавили мириады светлячков. Слюни Змеев или слизь с их лап, но Олег заставлял себя думать о гнилушках, что падают с этой каменной горы, именуемой Прадубом. Земля вздрогнула, полыхнуло огнем. В небе с шипением вырос столб оранжевого огня, превратился в красный, багровый и растворился в ночи. Пахнуло гнилостным запахом. Следом раздался тоскливый рев: Змею приснилось что-то страшное. Олег застыл, пережидая, пока чудовище перевернется на другой бок, во тьме слышались сопение, вздохи -- зверь умащивался, подгребал лапы, хвост, горестно вздыхал. Задница мешает, подумал Олег со страхом и злостью. Все мешало Змею: отпихивал камни или вбивал в землю, такую же твердую, покряхтывал, словно от старости болели кости. Из ночи послышался сердитый голос: -- Олег, хватит рассматривать! Таргитай уже давно на Дереве, как деревенский кот. Небось гнезда разоряет. -- Да понимаешь, -- пробормотал Олег сдавленным голосом, -- чудной зверь! В нашем лесу таких не было. -- На обратном пути поторчишь дольше. -- Да, -- едва выговорил Олег побелевшими губами, совсем забыл, что еще обратно! -- Спасибо, что напомнил, Мрак... Едва передвигая ослабевшими руками, потащился вокруг исполинского тела. Чудовищное брюхо колыхалось. Змей храпел, иногда вздрагивал и дрыгал лапами: от кого-то бежал или за кем-то гнался. Олег страшился, что зверь во сне попытается натянуть одеяло, в дурном сне чего не пригрезится! -- Только бы ночь была теплая, -- прошептал он. Мрак с его волчьими ушами расслышал, удивился: -- Это ты об этих зеленых жабах-переростках заботишься, как о своих коровах, или о Лиске? -- О Таргитае. Расчихается, Змеев переполошит. -- Я ж сказал, он уже птичьи гнезда зорит. Хотя какие на таком деревце пташечки... Кони с крыльями аль верблюды? Или Змеи? Олег крепко держал Лиску за руку, тащил, не давая опомниться. Дважды сослепу натыкался на спящие горы молодого мяса -- старые спали шумно: храпели, сопели, вздыхали. Однажды страшная лапа взвилась в воздух, сбила с ног Олега. Лиска тонко вскрикнула, в ее узкой ладошке появилась холодная полоска стали. Не раздумывая, рубанула. Олег едва успел придушенно вскрикнуть: -- Не надо... Змей просто почесался... Острый меч попал точно между пластинками. Змей глухо рыкнул сквозь сон. Мрак вскочил. -- Что за дурни... Бегом к Дубу! Олег с ужасом увидел в руках оборотня секиру. Сзади нарастал раздраженный рев -- разбуженный Змей лизал поцарапанную лапу. Земля дрогнула. Олег на бегу оглянулся: огромная туша высотой с сосну поднялась на все четыре. Земля снова вздрогнула -- Змей раздраженно ударил хвостом. -- Догонит, -- вскрикнула Лиска. -- Надо защищаться! -- Ты ему, что псяке муха, -- бросил Мрак через плечо. -- Ладно-ладно, муха с красивыми крыльями! Секира колыхалась на бегу, привыкшие к блеклому свету глаза улавливали слабые блики на отточенном лезвии. Мрак бежал ровно, краем глаза держал Олега и Лиску. Впереди вырастала чернота, оттуда воняло теплом -- Прадуб отдавал дневное тепло медленно и нехотя. Рев прогремел яростный, мощный. Сбоку земля качнулась, гупнуло, взревели сразу два голоса. Олег хотел думать, что старый Змей лупит молодых: мол, не спите на страже. Внезапно ночь осветило, как при пожаре. Пронесся столб огня. От жара затрещали волосы. Ослепленный Олег вскрикнул, тонко завизжала Лиска. Сильные руки схватили Олега, потащили, а едва тот раскрыл глаза, грубо бросили на землю. Над головой прогремел рев, воздух колыхнулся, над головой пронеслось что-то громадное. -- Отползай, дурень, -- донесся крик Мрака. Сухо стукнуло, словно деревом ударили по камню. Олег откатился, взвился на ноги, выставив перед собой посох. Змей полз на Мрака, но тот следил за страшной пастью: голова чудовища раскачивалась на длинной шее. Змей выпускал горящие клубы дыма, но не выдыхал во всю мощь -- старался поймать Мрака поточнее. Бережет огненные стрелы, понял Олег. Они в нем откуда-то берутся, не может же все время метать огонь! -- Мрак! -- закричал он. -- У него в пузе одна-две стрелы! Вымани, пусть выстрелит, потом пустой уже не такой страшный... -- В пузе две, а за щеками две по восемь! -- крикнул Мрак. Он увертывался, падал, блестящие волчьи глаза ни на миг не оставляли чудовищного зверя. -- Да и лапы не отвалились... и зубы не выпали... Пасть Змея была в длинных как мечи зубах, а голова укрыта костяными плитами толщиной с дубовые лавки. Крохотные глазки прятались в ямках, сверху нависали костяные выросты, с боков и снизу пещеры глаз защищали толстые кости. -- Он неуязвим! -- вскрикнул Олег в отчаянии. -- Зато мы, -- крикнул Мрак утешающе, -- на один кутний зуб! Змей плюнул огнем, по земле пролегла опаленная дорожка. Мрак увернулся с трудом. Будь огонь побольше, охватил бы с головой. Сверху раздался тонкий вскрик, на спину Змея упало бревно. Зверь не повел и головой, Мрак закричал: -- Кидай на шею! Тонкая, как у гуся, -- обломится! При голове размером с сарай, шея в самом деле выглядела тонкой: с дерево в два обхвата, не толще, правда, защищена чешуйками с ладонь и толщиной с подошву. Секирой не пересечь, разве что сверху упадет обломок коры со скалу. Сзади нарастал топот, земля качалась. Олег увидел факелы, те приближались чересчур быстро. Сиплый рев, сперва сонный и раздраженный, стал свирепым: звери почуяли добычу. Сверху тонкий голос верещал: -- Сделайте что-нибудь! Зверь внезапно оставил ловить Мрака, хотя уже почти схватил, а Мрак, споткнувшись, упал Змею под ноги. Змей же с обиженным ревом метнулся в сторону. При свете вспыхнувшего факела -- совсем слабого, багрового, как затухающие угли, -- Олег увидел белое перо в ноздре Змея. -- Беги! -- заорал он. -- Он за тобой! Мрак быстро подхватился на ноги, в руках оказался лук. Три стрелы свистнули одна за другой, он перебежал в сторону и выпустил еще две. Змей взревел громче, оставил Лиску -- та ломала о его панцирь оставшиеся стрелы, повернулась к Мраку. Олег кинулся к Лиске, потащил к темной стене. Они успели проскочить под широким носом другого Змея. Сзади дохнуло огнем. Высветилась темная, изрытая щелями стена. Сзади раздался натужный рев, земля затряслась под ударами тяжеленных лап. -- Левее, левее, -- заорал сверху Таргитай. -- Там щель! Он же сам вам помог, осветил! Олег на бегу забросил девушку