а, каплю черной крови сорвало ветром. Олег успел пригнуться, кровь попала на костяной гребень, кость зашипела и потемнела, запахло горелым. Змей обиженно взревел, больше не поворачивался. К вечеру впереди начали вырастать горы. Огромное зеленое облако Прадуба осталось позади, ствол казался тонким, как у подсолнуха. Горы приближались быстро. Змей усиленно работал крыльями, даже шею вытянул, торопился. Олег пытался вытащить книгу, но ветер едва не вырвал из рук. Перекинул мешок через плечо, прищурился: -- На Авзацкие горы мало похоже... Агриппейские?.. Или Агапские? Как тебе кажется, Мрак? -- Когда мне кажется, я плюю через левое плечо. -- Да, я тоже попадаю на бедного Таргитая. Но ежели эти горы Авзацкие, то нам придется делать крюк, чтобы попасть к Гольшу. -- А стоит ли? -- сказал Мрак безнадежно. -- От бедного Гольша наверняка одни косточки... Змей лупил по воздуху остервенело, несся как выпущенная стрела. Свирепый ветер продувал до костей. Олег наконец обхватил дрожащую Лиску, сдавил, согревая. Таргитай горбился за их спиной, укрываясь от ветра, ладони сунул под мышки, заодно прижимая к груди дудочку. Мрак щурился, высматривал впереди. Он же первым напрягся, не глядя, нащупал рукоять секиры. Змей начал снижаться, полетел над самыми вершинами гор. Мрак похолодел, старался не опускать глаза -- прямо под пузом Змея проносились острые гребни. -- Глядите! -- вскрикнул Таргитай запоздало. Глава 16 Змей круто свернул. Если бы не веревки, сорвались бы -- быстро пошел вниз. На широком уступе отвесной стены, блестящей как слюда, темнело гнездо -- понял даже Таргитай. Лишь когда Змей снизился, рассмотрели, что гнездо из деревьев, вырванных с корнем, а дно устлано шкурами. Воздух наполнился смрадом. Чем ниже спускался Змей, тем мощнее становился запах гниющего мяса. -- К бою! -- велел Мрак хриплым голосом. Из гнезда поднялась худая голая шея. Непомерно большая голова распахнула рот -- беззубый, но огромный, как жерло печи. Еще два голых детеныша Змея лежали неподвижно, культяпки крыльев бессильно распластались. Змей тяжело рухнул на край гнезда, бревна затрещали, вонь стала невыносимой. Крепкие когти ухватились за каменный выступ. -- Прыгай! -- велел Мрак страшным голосом. -- Вон там нора! Разрубив веревку, он скакнул вниз, сдернул за ногу Таргитая. Олег с Лиской спрыгнули с другой стороны. Ноги до колен погрузились в зловонную жижу, от смрада звенело в ушах. За двигающейся шеей птенца виднелась темная расщелина. Мрак уже гнал туда пинками Таргитая. -- Берегись! -- заорал он. Коготь Змея отлетел под ударом секиры. Мрак упал, перекатился через голову. Секиру удержал, перекосился от боли -- руки онемели. Таргитай добежал до расщелины, оглянулся. Олег и Лиска спешили, увязали в вонючей жиже с другого бока, а Мрак отчаянно отбивался от Змея -- тот тянул когтистые лапы, пытался ухватить пастью. Мрак увертывался, отпрыгивал, падал, всякий раз бил острием либо по носу Змея, где уже текли струйки крови, либо по лапам -- срубил два когтя. -- Мрак! -- закричал Таргитай. Он выхватил Меч, кинулся к сражающимся. Мрак пытался отступить к расщелине, но дорогу загораживал детеныш Змея: озверевший, голодный, увидевший сладкую добычу так рядом. Змей раздраженно пытался поймать маленького человечка лапой и одновременно пастью -- из нее вырывались клубы сизого дыма. Мрак ударил секирой, рассек нижнюю губу, отпрыгнул, когтистая лапа обрушилась сбоку. Таргитай заорал дурным голосом, набежал грудью, со всего размаха обрушил Меч. Страшно звякнуло, брызнули чешуйки. Лезвие прорубило кожу, из-под золотого острия чвиркнула зеленая кровь. Змей зашипел, отдернул лапу. Мрак лежал, вмятый в зловонную жижу, спина была залита кровью. Таргитай одной рукой с усилием поднял неподвижное тело, ахнул -- плечо и спину оборотня рассекли три жуткие раны. -- Олег! -- закричал он отчаянно. Волхв уже спешил -- бледный, с вытаращенными безумными глазами. Лиска вскрикнула, ее меч со свистом прорезал воздух. Змееныш хрипло каркнул, обрушился на Олега, сбил с ног -- еще трепыхающийся. Лиска выдернула меч из разрубленной голой шеи, спешно помогла выдраться из липких экскрементов. Таргитай тащил бессильно обвисшего Мрака. Оборотень медленно приходил в себя, начал озираться, но секира осталась где-то в ворохе гниющих шкур. Он вяло попытался вернуться, Таргитай не пустил, над ними гремел раздраженный рев: отважная амазонка и волхв приняли гнев Змея на себя. Таргитай внес Мрака, но щель оказалась просто нишей. Дальше была стена, палец не просунуть. Вдогонку обрушился удар, когтистая лапа со скрежетом царапнула скалу. Коготь задел Таргитая, сорвал шкуру и распорол кожу на плече. Упали, а лапа, загораживающая свет, исчезла. Снаружи был рев, звон металла, крики. Верещала Лиска, Олег дрался молча. Наконец шум приблизился, в расщелину вбежала измазанная Лиска. Волхв вдвинулся спиной, в руках у него была секира Мрака. Мрак сидел в луже своей крови, упершись в скалу спиной. Глаза были затуманены болью, а губы изогнулись в горькой усмешке. Олег обернулся -- с расширенными глазами, бледный, с рассеченной бровью. Кровь заливала глаз, он раздраженно смахивал ее горстью. Секира, раньше облепленная экскрементами, теперь блестела, омытая красным. Темные капли срывались с лезвия, на каменном полу вспыхивали дымки. -- Выхода нет? -- спросил Олег быстро. Мрак с трудом разлепил посиневшие губы: -- На этот раз вляпались... Олег стиснул губы, смолчал. Таргитай постанывал, пытался нащупать рану на спине -- длинный порез, из которого обильно струилась кровь. Лиска, благодаря увертливости оставшаяся без единой царапины, хватала ртом воздух, задыхалась от вони. Лицо посинело, она уже натыкалась на стены. Олег опустился возле входа на обломок, секиру подобно Мраку поставил между колен. Таргитай, кривясь от боли, сказал просяще: -- Олег, Мраку плохо... Помоги. Голос Олега был посуровевшим -- так волхв никогда не разговаривал: -- Тарх, скоро нам никто уже не поможет. А мешок с травами остался в дерьме. Лиска молча села рядом. Дважды исполинская лапа пыталась протиснуться в щель. Олег бил секирой по когтистым лапам. Раздраженный рев становился громче, затем послышалось мощное хлопанье крыльев. Волной воздуха в щель загнало удушливый запах такой мощи, что Лиска охнула и сползла вниз. В тишине слышно было только хриплое дыхание Мрака. Слабо постанывал Таргитай. Олег поднялся, сказал непривычно властно: -- Сидите, не двигайтесь. Он исчез, секира осталась у входа. Из-под нее поднимались сизые дымки. Таргитай, поскуливая громче, пробрался к щели. По опустевшему гнезду бродил Олег. Третий птенец лежал на трупах братьев, те издохли с голоду, пока Змей барахтался в смоле. Глаза всех троих были закрыты, из перерубленной шеи третьего птенца хлестала черная дымящаяся кровь. Олег, забрызганный нечистотами, нагибался, поднимал облепленные обломки дерева, куски истлевших шкур, отшвыривал, рылся в завалах грязи. -- Олег! -- позвал Таргитай, голос его стал совсем сиплым. Олег не услышал или не захотел -- все с той же жутковатой медлительностью раздвигал гнилые бревна, нагибался, руки по плечи были облеплены нечистотами. Таргитай пытался позвать Олега еще, но губы почти не двигались. По спине текла горячая струйка. Он с трудом повернул голову, чувствуя от слабости звон в ушах. Мрак сидел в той же позе, но руки бессильно лежали на полу. Лиска распласталась вниз лицом, ее маленькие ладошки зажимали рот... Затем наступила тьма, а яркие искорки погасли одна за другой. Стошнило, он поспешно повернулся вниз лицом, открыл глаза. Олег стоял над Мраком, щупал ему голову. Лиска сидела на полу -- бледная, исхудавшая, с отчаянно вытаращенными глазами. Под ней была лужа, пахло кислым и горьким, словно ее вывернуло за неимением другого уже желчью. Олег обернулся -- непривычно посуровевший. -- Ожил? Собери мешки. -- Что с Мраком? -- Много потерял крови, -- ответил Олег. Таргитай раздраженно засопел, это даже умному видно. Олег пояснил вынужденно: -- В нем много мощи, я ее бужу. -- Может, не помрет? -- спросил Таргитай с подпрыгнувшим сердцем. -- Собери мешки. Таргитай выбежал, сразу наткнулся на доспехи, уже изъеденные ржавчиной: два гигантских меча, тронутые ржой, странные обручи, груду браслетов -- золотых, бронзовых. Опасливо обойдя груду металла -- Олег натаскал из дерьма, -- Таргитай пробрался на место схватки. Экскременты уже застыли, но корка проламывалась, ноги погружались до колен, жидкая дрянь лилась через халявы. Своего мешка с одеялом отыскать не удалось, хотя вывозился в дерьме по уши. Черная кровь убитого змееныша залила середину гнезда, вступать в нее Таргитай боялся, обошел по краю. Лиска уже стояла в расщелине, меч блестел в ее кулачке. Лицо было страдальческое, но она отважно бдила небо, лишь искоса поглядывала на кучу металла. -- Что с Мраком? -- спросил Таргитай моляще. -- Труднее, чем с тобой, -- ответила амазонка, -- но Олег бьется... -- А что со мной? -- не понял Таргитай. Бледное лицо искривилось в злой гримаске. -- Дурень, ты бы уже околел, если бы не Олег! У тебя на спине была рана! От плеча, которое не любишь утруждать, до задницы, которой думаешь. Истек бы, если бы не Олег. Таргитай в недоумении потряс мешком. -- Разве его травы не здесь? -- Там, -- ответила Лиска победно, -- но Жезл у него в руках! Таргитай, разбрызгивая дерьмо, вихрем ворвался в нишу, едва не размазав амазонку по стене. Олег сидел на корточках перед Мраком. Глаза оборотня ввалились, скулы натягивали кожу так, что та грозила порваться. В углу ниши стоял ничем не примечательный посох -- деревянный, украшенный незатейливой резьбой. Так вырезает простым ножиком нехитрые узоры деревенский пастух, пока коровы лениво пасутся на сочной траве. -- Откуда? -- выдохнул Таргитай. Олег промолчал, ему было очевидно, а Мрак сказал слабым голосом: -- Эта гадюка с крыльями занесла. Зараза, все блестящее тянет, у кого что только может. -- Я видел доспехи... Олег покачал головой: -- Доспехи тех, кто дрался со Змеем! А наворовано из разгромленных и разграбленных дворцов, королевских сокровищниц. Это все ерунда... Амазонка оскорбленно вскинулась: -- Такие драгоценности? Что ты понимаешь? -- А что не ерунда? -- спросил Таргитай жадно. -- Змей нагло тащил и вещи из башен магов, пещер отшельников. Он и Жезл уволок, и всякое разное... Змей, как вижу, древний, таскает издавна. Там в расщелинах полно магических штук. Наверняка есть и мощнее этого Жезла, но вряд ли даже Гольш сумеет разобраться... Мрак хмыкнул: -- А если старая лиса сумеет? Захватим пару штук? Олег с сомнением покачал головой: -- Их там тысячи... Можно, конечно, захватить. Но я еще не знаю, как выберемся. Все умолкли. Стена отвесная, а Змей вот-вот вернется. С добычей для змееныша. А когда обнаружит, что погиб и последний, в ярости и скалы разнесет, но доберется! Все взоры устремились на Олега. К вечеру горы исчезли на горизонте. Они сидели на спине летящего Змея -- присмиревшего, послушного, покорного магической мощи Жезла. Мрак еще зябко кутался -- ослабел от потери крови, а быстрое заживление страшных ран отняло последние силы. Таргитай шевелил губами, складывал песни -- опять же не о своих или друзей подвигах, битве со Змеем, -- а о бабах, вздохах, коровах на лугу, сю-сю, ням-ням, патя-патя... Лиска прижалась всем телом к спине Олега, обхватила и прильнула щекой к спине. Волхв сидел на загривке Змея выпрямленный, между ногами держал Жезл Мощи. Набалдашник почти не светился: Гольш знает, как накапливать мощь от Солнца и звездного неба, но то Гольш, а сейчас дотянуть бы... Таргитай придерживал Мрака. Оборотня ремнем захлестнули поперек пояса и привязали к встопорщенному гребню, но летающая жаба с крыльями часто ныряла, виляла из стороны в сторону, словно и в воздухе протоптали дороги с рытвинами, колдобинами, ямами. Тело Мрака начинало выскальзывать, Таргитай хватался за оборотня обеими руками, ногами упирался в шипы. Далеко внизу темнела стена -- великанский лес -- порождение Прадуба, на котором желуди созревают раз в тыщу лет. Еще полсуток лету, ежели одурманенный Змей будет слушаться, покажется Великая Река... А там дотянуть бы через бескрайнюю пустыню горячих песчаных гор!.. Далеко в снежных Гималаях на вершине горы сидел полуголый человек. Когда пришел зов, он дернулся, открыл глаза. Пронизывающий ветер срывал крупицы льда, грыз гранит. Слепящее холодное солнце играло в льдинках. Воздух был чистый и острый, как нож. Настойчивый голос упорно долбил: -- Вишандра, очнись! Очнись, Вишандра! Человек с великим усилием разомкнул смерзшиеся губы: -- Что жаждешь, смертный? Голос торопливо сказал: -- Хвала Извечным! Мне пришлось пробиваться к тебе, в твой мир, двое суток. Я думал, ты уже ушел в мир блаженства! -- Что надо? -- повторил Вишандра уже раздраженно. Он сделал усилие закрыться в магическом коконе, но неизвестный ловко сунул ногу в щель, сказал еще торопливее: -- Тебя призывает Могучий! -- Почему не сам? Прислал смертного... -- Ну-ну, ты еще не вечножитель. У Главного нет времени расталкивать тебя. У тебя глаза покрылись льдом, а кровь замерзла. -- Значит, я забрался далеко. А ты, ты... Он ощутил пронизывающий ветер, холод. Лед под ним перестал казаться теплым песком. Голос что-то бубнил в мозгу, настаивал, но Вишандра сосредоточился, поймал взглядом вершины далекой горы, скользнул мыслью дальше, пока не уперся в небесную твердь, скользнул по ней, как по ледяной горке, дальше за горизонт. Воздух вокруг него потеплел, пошел струйками. Худое смуглое тело дернулось, блеснул короткий огонь. Почерневший круг на камне исходил струйками перегретого воздуха. Сильный хлопок колыхнул шторы в роскошно убранной комнате, похожей на покои шаха. Вишандра возник посредине, дико огляделся. Со всех сторон липли густые запахи. Всюду шелестело, шуршало, потрескивало, серебрилось. Воздух был тяжелый, грязный, настоянный на чужом дыхании. В солнечном свете, что с трудом проникал сквозь узкое окно, густо плавала шерсть с ковров и шкур. Дальняя резная дверь резко распахнулась. Грузный человек почти вбежал, полы длинного халата волочились по коврам. -- Могучий Вишандра!.. Ты нужен срочно! Вишандра молча подошел к окну, толчком распахнул створки. Свежий воздух взвинтил пыль, по коврам на стенах прошла волна. Человек в халате отшатнулся. -- Здесь и так сквозняки! Вишандра опустился на пол, скрестил ноги, завернув их настолько, что ступни оказались на бедрах. Голос аскета был холодным и равнодушным, как снежная гора, на которой медитировал: -- Узнаю великого мага. Истреблять народы, но не справиться с насморком... Говори, Мардух. Если нарушил мою нирвану зазря, то я, хоть ты и великий маг, камня на камне здесь не оставлю. Мардух отодвинулся к стене, там дуло не так мощно, сказал медленно, делая весомым каждое слово: -- Равновесие Мира, которое создали боги и которым владеем мы, маги, грозит нарушиться. Вишандра обронил равнодушно: -- Кем? -- Из Гипербореи... есть такая северная страна. В нашем мире появились странные люди. Они явно обладают странной мощью. -- Ну и что? -- Вишандра, не будь так спокоен. Они походя разметали державу киммерийцев, когда не вошли даже в половину своей силы. -- Ну и что? -- повторил Вишандра уже с отвращением. -- Я могу разметать любую державу движением мизинца. Ты можешь, любой из высших магов может. -- Они тогда не знали своей силы! Но затем им повезло украсть мой ковер, я тогда гостил у Фагима, их полумертвых донесло до южной башни Гольша... -- Пустынника? -- Да, поедателя саранчи и ящериц. Тот успел кое-чему их научить, затем отправил с опасным заданием... Вишандра вяло шевельнулся, но глаза блеснули остро, с интересом: -- Со дня падения державы киммеров прошло едва два месяца. Как чему-то научил? У меня на каждую ступень уходят десятки лет. -- Вишандра, это странный народ. Чересчур непредсказуемый, чтобы позволить таким ходить по земле. Дурость или счастье, но этим лохматым людям постоянно случается то, что называем слепой удачей. Они избегли ловушек, попросту их не заметив, а в других случаях справились с засадами, не сообразив даже, что это засада. -- Как удалось? -- Говорю, у них другой взгляд на мир. Это не восточный фатализм: мол, от судьбы не скроешься и в мышиной норке, но и не западная страсть рассчитать каждый шаг на сто полетов стрелы. Они часто ориентируются на "авось" -- загадочнейшее свойство, которое их постоянно спасает. Наши дешифраторы заняты дни и ночи, пытаются понять колдовской смысл во фразах "Авось не бог, но полбога есть", "Наше авось не с дуба сорвалось", "Авось после бога -- первое", но пока новые ценности ускользают от понимания. -- Ценности или ориентиры? -- Пока неясно. Фагим предположил, что "авось" -- это мгновенный расчет миллионов вариантов, примерка схожих ситуаций, когда выдается сразу конечный результат, конечное решение, а весь путь расчетов проследить невозможно. Я с ним не очень согласен, но и опровергнуть пока нечем. По-моему, это вообще третий путь. Но мы не можем позволить, чтобы где-то взрастала неведомая мощь, которая нам уже угрожает! Лицо Вишандры темнело, он медленно поднял голову. Глаза их встретились. -- Я уничтожу их, -- произнес он. -- Будь осторожен, -- предостерег Мардух. -- Гольш обучил одного, а двое только дуболомы с крепкими кулаками, но ты веди себя так, будто там не один маг, а три. И все три -- могучие! -- Я учту. -- Будь осторожен, -- повторил Мардух. -- Эти люди не верят в судьбу. Они сами двигают звездами! Я с тревогой вижу это по небу. Они веселы и беспечны как дети. Машут рукой, говорят "авось", идут без страха по незнакомым дорогам... Есть еще одно слово, с которым идут и побеждают, -- "хусим", но значение его совсем темно. Вишандра разомкнул ноги, поднялся -- худой, с выпирающими ребрами. Глаза его полыхнули как багровые уголья. Сквозь его тело начали просвечивать стены. Аскет исчезал, как вдруг Мардух вспомнил: -- Лиска тоже с ними. Вишандра снова налился плотью. Бесцветные глаза потемнели: -- С дикарями из Гипербореи? -- Я сам не поверил. -- Не убили?.. Но она ведь дикий зверь... -- Похоже, как-то приручили, хотя уму непостижимо. Или она хочет их как-то использовать, что вероятнее. -- Может быть, передать, чтобы прирезала их ночью? А ты пошлешь за ней ковер? -- Попробую, -- пообещал Мардух, но уверенности в его голосе не было. -- Но совладай с ними так, будто кроме тебя у них противников нет. -- Сделаю. -- Убьешь? Вишандра ответил надменно: -- Смерти нет. Есть воссоединение с Великой Адити, Праматерью Сущего, восшествие в Мировой Океан Прадревнего Разума... Мардух протестующе выставил перед собой ладони. -- Отправь, куда хочешь, но чтобы среди живых не осталось. Когда ослепленный Мардух открыл слезящиеся глаза, посреди роскошного ковра дымились края дыры, а мраморный пол пошел мелкими трещинами. Кусты трещали, испуганные птицы кричали в вершинках деревьев. Дикий Охотник несся через лес, как брошенная рукой бога скала. В сотне шагов впереди мчался, хрипя и роняя желтую пену, мегасерос -- огромный олень, какие сохранились от времен, когда по земле ходили только звери и боги. Желтая пена срывалась ветром, копыта были сбиты в кровь. Охотник на бегу дышал ровно, мощно. Когда до жертвы осталось с десяток шагов, в правой руке человека блеснул нож. Олень пытался ускорить бег, но Охотник догнал без усилий, широкая ладонь ухватила загривок зверя. В последний миг Охотник сунул нож в чехол на поясе. Олень от толчка рухнул, человек прыгнул, позвонки лесного зверя сухо хрустнули. Человек с рычанием вонзил зубы в шею, сжал челюсти. Кровь брызнула тугой горячей струей. Человек ликующе взревел, жадно глотнул крови. Перепачканный красным, всадил пальцы в раны, рванул. Плоть затрещала, а человек припал красным ртом к еще живому мясу. Лес тревожно зашумел. Над поляной в лиловом сиянии возникло крупное мясистое лицо. Голос прозвучал хрипловатый, рассерженный: -- Остап, брось забавы! Ты нужен. Охотник поднял голову, кровь капала изо рта, прорычал: -- Мое древнее имя вспомнил?.. Значит, в самом деле вас приперло к стене. Налитое багровым огнем лицо Мардуха заколыхалось. Сквозь него просвечивали деревья. -- Остап, над миром нависла угроза. Охотник с сожалением взглянул на распростертую тушу. Великолепный олень еще дергался, из широкой раны хлестала кровь. -- От кого угроза? -- Остап, в мир пришли странные люди из далекой северной страны. Они только что заполучили Жезл Мощи! Остап посерьезнел, поднял голову. Лицо Мардуха колыхалось в плотном воздухе насупленное, между бровями проскакивали короткие молнии. -- Разве он еще существует? -- Они его нашли! -- Но Жезл хранили на Мировом Дереве... Я сам туда наведывался дважды. Первый раз пришлось стражу перебить, второй раз прошел так, что меня не заметили. Жезла там уже не было! -- Упорным да упрямым боги помогают. Жезл утащил Змей, они отыскали этого Змея, уж не знаю, как им удалось, разорили гнездо и забрали магический Жезл. Теперь с ними могут справиться только самые сильные маги. Таких на всем белом свете лишь трое. Я, ты и Вишандра. Но Вишандра где-то в горах, я занят равновесием мира, а ты... ты свободен! Ты Охотник, а они -- дичь. Остап поднялся на ноги, налитые кровью глаза без сожаления соскользнули с залитого дымящейся кровью великанского оленя. Волосатая грудь с шумом поднялась и опала. -- Я -- Охотник. Люблю живую кровь. А ты все еще жрешь мертвечину? Злая гримаса перекосила лицо Мардуха. Темные струи пересеклись наискось, изображение заколыхалось, словно луна в темной воде, раздробилось на тысячи бликов и растаяло. Остап гулко захохотал, вскинув голову. Толстые пальцы сорвали с пояса огромный рог. Над лесом пронесся страшный звериный рев. С деревьев посыпались листья, а птица, что сидела на ближнем дереве, закричала в страхе и уронила перья. Остап захохотал снова, а вдали раздался другой звериный рев -- хриплый, мощный. На поляну с треском вывалилась, ломая кусты, огромная зеленая туша -- в шипах, с неопрятными потертыми крыльями, кожаными, белесыми на сгибах. Тупая жабья голова сидела на короткой шее, от зверя хлынул тяжелый запах смрада и гнилого мяса. Охотник мощным прыжком взлетел на шипастую спину чудовища. Вытертый до блеска гребень поднялся. Охотник страшно гикнул, ухватился за гребень. Зверь неуклюже побежал через поляну, натужно замахал крыльями. Вихрем взметнуло сухие листья. Зверь проломился через низкий кустарник, подпрыгнул и пошел медленно набирать высоту, отчаянно хлопая по воздуху широкими крыльями, похожими на старые грязные паруса.  * ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ *  Глава 1 Башня вздрогнула как от подземного толчка, вода в чаше пошла кругами. Гольш отпрянул, в страхе оглянулся. В узкое зарешеченное окно привычно врывался знойный солнечный луч, из-за толстой стены слышался гул. Тяжело бухнуло, донесся затихающий свист. Отшвырнув кресло, Гольш метнулся к окну. Навстречу поднялось удушливое облако оранжевой пыли. Гольш расчихался, слезящиеся глаза полезли из орбит. Под башней распластался чудовищный уродливый дракон, если этого зверя можно назвать драконом -- в шипастой броне, с гребнем, толстый, исполинские крылья бессильно распластал на горячем песке. Со спины чудовища медленно сползали сильно озябшие люди в волчьих шкурах, трое! Четвертого нес на руках красноголовый волхв, у которого нечеловечески зеленые глаза. Оружия из ножен не вынимал, дракона почему-то никто не страшился. Чудовище от изнеможения закрыло глаза кожаной пленкой, живот подтянуло, а мощная грудь двигалась тяжело. До Гольша донеслись хрипы и стоны. Кожаные, как у летучей мыши, крылья были натянуты на жесткий каркас, сейчас обвисли как тряпки. Зверь был страшен, такого размера бывали только драконы, но драконы -- тонкие и гибкие, как змеи, с прозрачно-радужными крыльями, как у стрекоз, у них чешуйки блестели и переливались всеми цветами, а этот летающий зверь был само воплощение тупой злобы, мощи и ненависти. Вместо чешуи на спине -- толстые костяные плиты, а крупные с ладонь чешуйки на животе неприятно отсвечивали синеватой бронзой. Лапы и шея чудовища были короткими, укрытыми панцирем, шипами, наростами. Гольш зябко передернул плечами. Если драконы летают, как гигантские стрекозы, то это чудовище из другого мира явно взламывает воздух, словно тяжело гудящий жук. Как эти странные люди севера сумели?.. Он кинулся к двери, выкрикнул заклятие, снимающее запоры. Снизу уже донесся грохот, лязг, шум от тяжелого падения. Опять высадили дверь, подумал он со страхом и невольным восхищением. Никак не научатся открывать двери в нужную сторону. Дети Леса! Измученные, с посуровевшими лицами, они поднимались с трудом, цеплялись за стену. Впереди двигался, зажимая ладонью кровоточащую рану на плече, самый лютый -- мог оборачиваться огромным волком, но не считал это магией. Гольш подхватил Мрака, с тем же успехом мог бы поддержать скалу при землетрясении, -- оборотень едва не задавил, лишь положив руку на плечо мага. Налитые кровью глаза глядели невидяще, синие губы прошептали: -- Там жаба с крыльями... Распорядись покормить... -- Жаба? -- не понял Гольш. -- Да... Большая такая... И в стойло ее, в стойло... Олег сзади сказал сипло: -- Не слушай. Он сам зверь, потому сразу о зверях... Мы все сделали. Из мешка за спиной волхва торчал набалдашник. Дерево блестело как отполированный тысячами шершавых рук гранит, но Гольш ощутил, что Жезл из дерева Прадуба плотнее и древнее любого камня. От него шли незримые волны древней мощи, мощи того времени, когда мир был пуст не только людьми, не было даже богов. -- Неу...жели? -- А ты думал, -- прохрипел Мрак, он с усилием тащил себя со ступеньки на ступеньку. -- Для нас это дунул-плюнул и все. Мы тоже не левой ногой сморкаемся. Тебе взяли эту палку, девке -- бусы, Тарху тоже досталось... на орехи. В большой комнате Гольша повалились на мягкие диваны. На безобразно низких столиках с едва слышными хлопками возникли цветы и роскошные фрукты. Гольш увидел темное лицо Мрака, поспешно щелкнул пальцами. Перед оборотнем появился ломоть мяса на широком блюде. По залу пошел аромат, изгои и даже амазонка шумно сглотнули слюни. Гольш тихонько выругал себя, оторвался от мирской жизни, повел ладонями, сказал Слово. Поверх сочных яблок и груш с тончайшей кожей, сквозь которую просвечивали семечки, поверх отборного винограда из сада падишаха пери, поверх груды инжира и персиков рухнули, смяв и раздавив, ломти недожаренного мяса. Зло шипели, распространяя с ума сводящий запах, -- магия сорвала их вместе с вертелами прямо из королевской кухни! -- Вот это волхв, -- сказал Мрак сипло. Он ухватил ломоть обеими руками, впился зубами. -- Эт не землю... как гнилой орех... Такая магия в хозяйстве... Он наливался силой на глазах, лицо розовело. Олег ел медленнее, хотя голодный блеск в глазах кричал на весь зал, что молодой волхв готов сожрать все на столе, изжевать скатерть и объесть ножки стола. -- Как пережили натиск? -- спросил он с набитым ртом. -- Отбиваться легче, -- ответил Гольш, -- если предупрежден. Я не высовывался. Сижу в башне, сюда не подступиться. -- В заточении? -- спросил Таргитай наивно. Гольш подумал, кивнул: -- Ты, отрок, всегда смотришь в сердцевину. Я в заточении. Башня окружена. Олег с трудом поднялся, выглянул в зарешеченное окошко. -- Вроде никого не видать... Гольш с сожалением посмотрел на молодого волхва. -- На этот раз -- маги. Их мощь окружает башню незримым барьером смерти... -- А как же мы? -- не понял Таргитай. -- То-то меня что-то щекотнуло, -- сказал Мрак небрежно. Гольш обратился к Олегу, верному ученику: -- Я сам было ахнул. Такую стену проломить под силу только богам! Но теперь ясно: с вами Жезл, вы под его защитой. Мрак уважительно покосился на невзрачный с виду набалдашник. Простой, как трое невров. На языке оборотня крутилось насчет хорошего дерева на топорище, но Мрак смолчал. Был занят: ухомякивал мясо за обе щеки. За Мраком отвалились от стола Олег и Таргитай: ели медленнее, как и работали. Лиска еще торопливо ела, похожая на голодную кошку. На сгорбленной спине выступали острые позвонки. Шея была настолько худая, что видно было, как с трудом двигался кусок мяса, а когда ела морковку, то она еще долго просвечивала в боку. -- Они пришли на другой день после вашего ухода, -- объяснил Гольш. Он жадно всматривался в исхудавшие лица, более строгие и четкие, чем всего месяц тому. -- За вами не бросились сразу, думали, вы здесь. Дважды я выдерживал атаки, у меня погибли все слуги, а магия истощилась вся... -- Неужто? -- изумился Мрак. Он обвел взглядом стол, где объедки незаметно исчезали, а взамен появлялись новые яства. -- Олегу бы так истощать... Гольш отмахнулся: -- Это крохи. Потом уразумели, что вас нет... -- Как? -- не утерпел Олег. -- Вы не высовывались, -- ответил Гольш просто. -- А про вас известно, что не утерпели бы. Вы -- простые, вас раскусили быстро. А раз так, то часть осталась осаждать башню, чтобы я не ускользнул... и не помог вам, а другие -- за вами. Олег наморщил лоб. -- Лиловая туча неслась за нами как лавина! Мы как раз вошли в круг ящероеда... Гольш поднял брови в изумлении: -- Он отправил вас через магический круг? -- На ковре бы нас догнала туча, -- произнес Олег медленно. -- Так вот почему он так спешил от нас избавиться. В драке мы бы разнесли ему и остатки оазиса! После обеда Мрак и Таргитай возлежали на мягких диванах, Лиска мылась и чистилась с таким остервенением, словно намерилась содрать шкуру. Гольш и Олег стояли у окна. Гольш объяснял: -- Видишь дрожит воздух? Но земля не прогрета, верно? -- Верно, -- ответил Олег неуверенно. -- Ну и что? С дивана раздался прежний жизнерадостный голос: -- Батя, ему чего-нибудь попроще, а не охотничью мудрость! Олег, воздух дрожит над спящим медведем в траве, над лосем, над коровой... Над Змеем не дрожит. Змей -- это большая холодная жаба с крыльями! Олег всмотрелся. -- Так затаились враги? Но там ни оврага, ни кустов. -- Незримыми их делает колдовство. Их не вижу даже я, знаток магии, но я вижу, что на милю вокруг не скачут птицы, нет зайцев, вижу, где внезапно умолкают кузнечики, а бабочки срываются всей стаей... Мрак пробасил одобрительно: -- Добро, батя! Не угораздило бы тебя нелегкая в колдуны, ты бы с охоты всегда возвращался с добычей. Гольш благоговейно рассматривал Жезл, ласкал взглядом, бережно притрагивался самыми кончиками пальцев. Жезл лежал на низком столике, воздух потрескивал крохотными искрами. Когда сумерки сгустились, вокруг отполированного набалдашника стало заметно слабое свечение. -- Не гнилушка, а светится, -- сказал Мрак с легким удивлением. -- Наверное, жуки засидели. -- Теперь можете воспользоваться этой мощью, -- сказал Олег, он требовательно смотрел в глаза старого мага. -- Останови Зло! Все четверо не сводили с Гольша глаз. Тот грустно улыбался самыми краешками губ, ввалившиеся за этот месяц глаза стали печальными. -- Остановить... -- повторил он медленно. -- Можно было бы попытаться... если бы... если бы! Он обвел взглядом серьезные лица. Смотрят требовательно, настороженно, но лица как вырезаны из того же Прадуба. Суровые, потерявшие за путешествие в Гиперборею юношеские овалы, припухлости. У Мрака у рта прорезались глубокие складки, молодой волхв и дудошник посуровели, стали жестче. В движениях появилась экономная скупость. -- Жезл не обладает полной мощью без Пракамня, -- сказал он наконец. -- А Пракамень... там же в Гиперборее. Только в другой стране -- Славии. На острове. Я не знаю, где это, но слыхивал, что страна обильна чудесами. Вода зимой становится твердой как камень, по ней можно даже ходить, с небес сыплются белые перья... и много других несуразиц, в которые верить просвещенному магу нелепо. Мрак первым очнулся от удара, рявкнул злым голосом: -- Это что ж, нам переть еще раз? Гольш сказал поникшим голосом: -- Только мудрый знает, что ежели задумал выполнить дело за месяц, клади два, ежели задумал перейти две реки, то придется перейти пять, если думаешь обойтись одним зубом, то выбьют челюсть... Всяк говорит: что ежели бы ведал, что так будет трудно, то и не брался бы... К счастью, человеку не дано видеть будущее. Олег вскочил, в два прыжка оказался у окна. Спросил, не оборачиваясь: -- Они знают, что Жезл без нужного камешка? -- Нас бы уже смели в пыль, если бы знали. Я снял защиту, открыв двери для вас. Нас всех можно было брать голыми руками. Но они видели -- вы несли Жезл! Сейчас там паника, я вижу. Олег обернулся, его глаза были внимательными. -- Надолго ли? Гольш наклонил голову. -- Ты научился многому, хватаешь на лету. Да, скоро поймут, что вы принесли пустые ножны, а меча нет. Олег перевел взгляд на лица друзей. -- Все поняли? Мрак проворчал медленно, словно ворочал тяжелые камни: -- Это даже Тарх поймет. Пусть меня берут голыми руками, но не сдвинусь с места, пока не отъемся, отосплюсь и пере трахаю всех девок. -- Здесь нет девок, -- напомнил Олег сурово. -- Волк крадет и считанных овец, а маги бьют как лежачих, так и сонных и даже ленивых. Даже если путь за Пракамнем так же труден, я лучше сгину в пути, чем дождусь ножа мясника. -- Размечтался, -- сказал Мрак грубо. -- Не видно, что чем дальше, тем страшнее? Тоже мне, волхв! Таргитай переводил непонимающий взгляд с одного на другого. -- Хлопцы, вы о чем? Чудно как-то говорите, простому невру не понять, а я ж простой и даже очень простой... -- Вставай-вставай, -- сказал Мрак, сам однако не сдвигаясь с места. -- Олег говорит, что надо сбегать в Гиперборею еще разок. Только в другой угол. На островок посреди моря. Камешек там, видите ли, завалялся. Без этого камешка ну не идет ни колдовство, ни ведовство, ни волхование, а уж суп сварить и думать неча! -- Да мы уже поели, -- ответил Таргитай непонимающе. -- Правда, супа не было, это ты верно заметил... Но я и без супа наелся, из ушей выплескивается. Хотя, конечно, если суп хороший... Мрак выглянул в окно, нахмурился. -- А где наше жабка с крылышками? -- Ты ж сам ее распорядился поставить в стойло, -- напомнил Таргитай наивно. -- Упорхнула жабка, -- бросил Олег хмуро. -- Мы слезли, заклятие слезло тоже. Издохнет по дороге обратно, больно отощала. Мрак почесал в затылке, на лице была смесь сочувствия, облегчения и досады. Издохнет, хорошо -- Змей все-таки, но малость жалко. Свой Змей, летел по небу, как лось над будяками в весенний гон, только что не трубил и не ржал. -- А как выскользнем? -- спросил Олег. Лицо волхва стало непривычно строгим, а голос требовательным. -- Не знаю, -- ответил Гольш несчастным голосом. -- На свою беду воротились, герои! Я, по чести, надеялся, что вас уже не увижу -- добыли Жезл или нет. Где-то могли бы еще уцелеть, а здесь... -- Этого мы не могли, -- ответил Таргитай ясным чистым голосом. -- Почему? Таргитай коснулся пальцами левой стороны груди. -- Здесь что-то запрещает. Гольш вскинул в недоумении седые кустистые брови: -- Что? -- Не знаю, -- ответил Таргитай несчастным голосом. -- Мы все трое -- калеки. Нам нельзя многое из того, что другие делают с легкостью. Гольш пристально смотрел в честные глаза дудошника, отвел взгляд. Этот парень глуп, оборотень не зря костерит его на все корки, но в этой глупости есть нечто тревожащее. Было бы время, стоило бы разобраться, но остатки времени утекают, как вода сквозь пальцы. Он прожил всего триста с небольшим, а уже демоны являлись дважды. Вот-вот в облаке огня и дыма явится третий, последний... За окном сухо щелкнуло, словно лопнул крупный уголек в костре, вспыхнул яркий шар и, разбрызгивая искры, исчез. Мрак вытянул шею, стараясь увидеть, как странный факел ударится оземь. -- Что это? Гольш рассеянно отмахнулся. -- Шпион подслушивал. Теперь вряд ли прочирикает. Через окно донесся едва слышный хлопок. Мрак удовлетворенно повернулся к Гольшу. -- Подпалил ты ему перья! А он не прокаркал своим раньше? Мы тут расчирикались как кого брать голыми руками. -- Мог. Это мир магии, люди. Он сложнее простого мира, где все просто -- люди, коровы, драчки. В мире магии непредсказуемо все. Олег нервно сглотнул слюну. Кадык остро дернулся, голос стал совсем дрожащим: -- Хоть что-то предусмотреть нужно. Иначе как жить? Только звери не смотрят в будущее. Люди жаждут знать. Лиска зябко повела плечами. На голых руках кожа внезапно вздулась пупырышками. -- Знать будущее?.. Я только надеюсь на него, а знать не хочу. -- Женский ум, -- проворчал Мрак. Олег смолчал, только пристально посмотрел на побледневшую воительницу. Дело не в женском уме, что-то другое, более глубокое, даже страшноватое, но, как и Гольшу, не хватает времени, надо спешно выбираться из башни, пока враг не разобрался, не прихлопнул аки сонных мух! Таргитай засыпал на ходу, засыпал стоя, сидя. Его будили, заставляли носить, держать, связывать, на него орали -- спросонья делал невпопад. Мрак пропах огнем и металлом -- выковывал новое лезвие. Олег же пропах настоями трав -- готовил для ран и для волхования. Лиска складывала мешки -- в дальнем походе все пригодится. Перед самым выходом из башни Мрак перетряхнул мешки, из восьми больших сделал четыре поменьше, остальное швырнул в угол. -- Ночь нам в подмогу. Тарх и ты, рыжая, постараетесь выбраться незамеченными. Враг ждет четверых, мы-де неразлучны, а вы сойдете за богатого дурня, что странствует с рабыней... Ладно-ладно, не шипи, как дикая кошка. Пусть богатая девка путешествует с дурнем. Тот ей на дуде свистит, про любовь до гроба брешет. -- А вы? -- Тарх, не умничай, умнее тебя на дубе висят. Мы с волхвом выберемся еще раньше. Или позже, поглядим. Гольш еще тогда, в первый раз, был поражен, когда Мрак обернулся волком, а сейчас у него отнялся язык, когда вместо молодого волхва посередке зала забегала огромная нелепая птица, попробовала летать, сбила крыльями со стола бумаги, грузно рухнула на пол, а встал уже волхв -- виноватый, криво ухмыляющийся, с синяком на скуле и потирающий правое плечо. -- Это очень сложное заклятие! -- воскликнул Гольш. -- А ты не освоил простые. -- У него все через задницу, -- сказал Мрак с отвращением. -- Сперва трудное, а потом пустячки начинает понимать. По правде сказать, простое -- самое трудное, даже я знаю. Сперва Олег горными хребтами двигал, потом едва щепку будет передвигать. Чем больше знаешь, тем меньше можешь. Сила -- уму могила... Нет, ум -- силе могила. Олег морщился, мял ладонью плечо. Не сообразил, что не в чистом поле: там уже и парил, и камнем вниз, и винтом нарезал, а здесь -- мордой о стол, да еще как больно! -- Это может помочь, -- сказал Гольш нерешительно. -- Враг к этому не готов. А ты, лохматый, перекинешься волком?