о ветра, чувствовал себя уже погибшим. Бешеная скачка через морозную ночь на обезумевших от страха животных вот-вот кончится: проломится тонкий лед, разобьются о вздыбленные льдины, сорвутся ли со льдины -- везет слишком долго. Пошли на авось, а авось хоть и вывозит, но не всегда туда, куда ждешь! Сзади тяжело грохнуло. Мрак на скаку оглянулся, поднял коня на дыбы. Позади бился, взбрыкивая всеми четырьмя, конь Таргитая. Дудошник перекувырнулся трижды, похожий на перекати-поле, грянулся о лед, тут же подхватился на ноги. Мрак не успел раскрыть рот для вопля, как Таргитай уже бежал, оставив оглушенное животное. -- Не отставайте! -- донесся отчаянный вопль Олега из удаляющегося лунного круга света. -- Не могу держать дольше... Мрак бросил быстрый взгляд на бледное лицо певца. Таргитай несся огромными скачками, сосредоточенный, не запыхался, взгляд острый -- не трусил, по дурости не умел трусить, а на таком холоде соображал молниеносно: успел с коня, не придавило, сразу руки в ноги, не плакался над убиенным животным. Видать, на бегу думается лучше. Жаль, редко заставишь бегать... Тонко вскрикнула Лиска, конь под ней грохнулся тоже. Его пронесло по скользкому льду на торчащую ребром льдинку. Послышались трест и хруст. Конь жалобно закричал, под ним расплылось темное дымящееся пятно. Лиска с трудом поднялась, оглушенная падением, над головой раздался лютый рык: -- Держи, дура!.. Держи! Она сжала пальцы, ощутив разогретые поводья. Ее толкнул горячий конский бок, над головой мелькнула черная тень, пахнуло псиной. Конь завизжал в страхе, копыта замелькали прямо перед ее лицом. Почти не сознавая, что делает, она подпрыгнула, седло скрипнуло под нею, конь сорвался с места как стрела, а в стороне метнулся во тьму и слился с ней черный лохматый зверь. -- Левее! -- заорал Таргитай. Он мчался большими скачками, его рука почти не касалась седла. -- За Олегом... Он осекся. Впереди в круге света конь на полном скаку грохнулся через голову. Подпрыгнул и остался в темной луже крови. Таргитай горестно вскрикнул: никто не выскочил из-под упавшего коня, волхву повезло меньше, чем ему или Лиске! Лиска остановила коня, Таргитай подбежал к умирающему коню. Круг лунного света быстро удалялся, высвечивая мертвенно-бледный лед. Внезапно над головами послышалось хлопанье крыльев. Таргитай чихнул от попавшей в ноздри шерсти, а злой голос сверху заорал: -- Быстрее, дурье!.. Лед истончается... Мощный рывок едва не выдернул Таргитаю руку из плеча: Лиска стегнула коня. Сзади слышался треск: волны взламывали истончающийся лед. Однажды Таргитая догнала волна, он наддал так, что, разметывая брызги, обогнал Лиску. Круг света постепенно приближался. Таргитай увидел убегающего черного волка. Сверху натужно хлопали широкие крылья: лететь по морозу не с руки, загибался сам и морил друзей. Таргитай догнал Мрака, понесся рядом -- распаленный, с развевающимися волосами. Рукоять длинного Меча хищно торчала за левым плечом. Глаза уже привыкли, не замечали, что свет луны медленно блекнет. Лиска вскрикнула: грозно затрещало, конь в прыжке проломился, сразу оказавшись по брюхо в ледяной воде. Дико заржал, замолотил копытами, ломая тонкий лед. Лиска встала на седло ногами, с силой оттолкнулась. Она не долетела бы до края полыньи, но внезапно ее грубо ухватили за шиворот, больно защемив волосы, рванули вверх. Ее ноги скользнули по льду, набежавшая глыба больно стукнула по косточке. Лиска взвыла, пытаясь ухватиться за ушибленное место, тут же замерла в ужасе: мощные когтистые лапы стремительно несли ее над застывшим льдом к краю полыньи, удары крыльев над головой становились все натужнее, а ее поднимало все выше! Мрак и Таргитай бежали бок о бок. Лед трещал, прогибался. С минуты на минуту должны были оказаться в ледяной воде. Таргитай задержал дыхание, приготовился барахтаться, пусть даже черный Меч сразу потянет на дно, но мужчина бьется до последнего мига жизни, да и потом, когда Ящер тянет в свое логово, надо драться, царапаться и лягаться!.. Темнота страшно хрястнула в лицо. Он отлетел, оглушенный, рухнул, чувствуя, как теплая кровь бежит из разбитого носа. Сильные руки ухватили за плечи. Грубый голос проревел прямо в ухо: -- Опять спишь на ходу?.. Таргитай всхлипнул: -- Это ты все зришь, волчара, в темноте!.. А где Олег? -- Собирает Лиску, выронил. Отыщи хворост, Олег разведет костер, а я погляжу, где что лежит. Темная тень стала приземистее, пахнуло волчьим духом. Слышался мерный рокот волн, набегающих на камни. Подошел Олег, за ним плелась измученная Лиска, ее Таргитай узнал по неистребимому запаху южных трав. -- Это и есть Край Земли? -- Самый что ни есть, -- подтвердил Олег. Он с сочувствием посмотрел на распухающие губы и нос Таргитая. -- Чего губы надул? Кафтан прогорел? -- О Край Земли ударился, -- огрызнулся Таргитай. -- О самый что ни есть угол. Хвороста, выброшенного прибоем, почти не было, а на скалистом голом береге в темноте отыскали только обкатанные прибоем валуны и мелкую гальку. Лиска дрожала, озиралась со страхом. Мир суров, жесток и неуютен: угрюмые скалы, тяжелые волны свинцового цвета, круглые, как гигантские яйца, камни. Воздух сырой, холодный, промозглый. Даже редкие птицы пролетают над камнями неприветливо серые, с плотно прижатыми перьями, угрюмые. Среди волн иногда мелькают блестящие спины гигантских животных, похожие на каменные холмы. Таких исполинских чудовищ Лиска не видела и не могла даже вообразить, что подобные существуют. Мрак поднял их почти силой, повел вверх по склону. Прятаться приходилось за камнями и выступами скал. Не то что деревьев -- ни травинки, даже земли не видать, только камни. Навстречу дул резкий злой ветер. Таргитай и Лиска зябко кутались. Олег, как и Мрак, не замечал непогоды -- аскеты и волхвы должны быть равнодушны к миру. Ноздри Мрака затрепетали. Он насторожился, поднял руку. Таргитай боднул его в спину. По воздуху плыл слабый запах жареного мяса! Чувствовалась магия, ибо на версты голо, но запах усиливался. Мрак побежал вперед, пригибаясь и затаиваясь за валунами. Впереди была каменная гряда. Мрак скользил как ящерица, лавируя между глыб, осторожно выглянул через гребень. Таргитай и Лиска поспели в тот момент, когда оборотень повернул изумленное лицо. -- Где Олег?.. Пусть растолкует. За гребнем открывался простор очищенного от камней и выровненного поля. Далеко виднелись черные скалы, груды камней, темнел угрюмый северный лес. В середке поля на медленно повышающемся холме со срезанной вершинкой пламенела прямоугольная глыба размером с приземистый амбар, на ней исходила паром туша исполинского быка -- таких Мрак не видел, а Олег о таких даже не читал. Все поле было заполнено людьми, телегами. Волы с натужным мычанием тащили вековые дубы -- уже с содранной корой, высохшие. На телегах везли битую дичь, нарядно одетые люди и толпы победнее сидели у костров. На плоских камнях что-то пеклось, жарилось. Мрак принюхался, уловил пресный запах рыбы. Олег потихоньку выглянул, присвистнул. Мрак сказал саркастически: -- Может быть, нас не туда занесло?.. -- Почему так решил? -- Какой же это Край Света?.. Это же остров Буян! С детства помню рассказ, что здесь лежит на камне Алатыре бык печеный, в быке нож точеный, в боку лук толченый... Вон нож блестит, а лук я учуял раньше мяса... Олег долго озадаченно всматривался. Таргитай и Лиска тоже таращили глаза, но видели только красный как кровь камень, на нем нечто темное. Иногда на темном что-то поблескивало. -- Какие беспомощные, -- озлился Мрак. -- Тогда вон по той ложбинке! По ней подберемся ближе! С нового места уже все отчетливо увидели гигантскую тушу быка. Он нее распространялся вкусный запах печеного мяса. По холму широкие ступени вели к жертвенному камню, там белел помост из свежеотесанных бревен. Верховный волхв, освящающий церемонию, наверняка стар, ибо ступени низкие, широкие. Зоркие глаза Мрака разглядели даже загнутую рукоять ножа и причудливый узор. -- Если там бык, то мы -- зайчики. А если у него в боку нож, то что у нас в руках? Олег прошептал еще тише: -- Для кого -- бык, для кого -- зайчик. Что твоя секира в мощной длани бога? Таргитай лишь потрясенно выглядывал, шумно глотал слюни и щупал дудочку. Лиска крепко держала Олега за руку, вздрагивала. По обширному полю костры горели редко, но у подножия холма люди окружали сплошным кольцом. На белесой, словно вытертой вершине пламенело застывшее пурпурное пламя -- таким казался издали Алатырь-камень. На коричневой туше гигантского быка расплавленной каплей серебра блестело лезвие. -- А где же Пракамень? -- спросил Мрак наконец. -- Или это и есть Алатырь? Тот самый, про который постоянно твердил Боромир... Олег был огорошен больше всех. -- Не ведаю... Но чтобы не рехнуться, давайте считать, что Край Земли в самом деле на острове Буяне, где, если Громобой не врет, он в молодости охотился... Первокамень -- всем камням камень, тоже здесь. Боромир плел про него такое... Странно, он угадал и цвет, и размер... Лиска сказала сдавленно: -- Олег, туда не добраться. Охрана из чародеев! В тягостном молчании рассматривали гигантскую площадь, костры, повозки. Всадников не видать, коней нет вовсе, даже в телеги запряжены волы. Люд явно праздный, к капищу везут приземистые бочки: даже Таргитай сообразит, что внутри. Мраку соображать не надо: ноздри давно ему донесли, где, что и сколько. Таргитай произнес с надеждой: -- Олег у нас мудрый, придумает! Олег съежился, не чувствовал себя ни мудрым, ни хитрым. Хуже того -- понимал, что вовсе не хитрый, не мудрый и скорее всего не успеет помудреть до того времени, как добежит до заветного камня. -- Стража, -- внезапно произнес Мрак с внезапной тоской. -- Охрана, мечи... Наслушаешься с детства о волшебных сапогах-скороходах, ковре-самолете, молодильных яблоках, скатерти-самобранке... И никто не скажет, что сперва надо одолеть горы и долы, сносить сапоги, пролить реки крови... Почему, Олег? -- Если сказать сразу, -- ответил Олег невесело, -- что ничто даром не дается, мало кто пустится в дальний путь. А поманить легкой добычей, то и Таргитай слезет с печи. -- Понятно, -- вздохнул Мрак, его плечи опустились, он выглядел таким уставшим, каким его не видели. -- Тогда это еще не все, что видится. Кроме стражи из чародеев нас наверняка ждет еще какая-нибудь гадость. -- Две гадости, -- поправил Олег. -- А то и больше. Под кем лед трещит, было написано крупными чертами и резами на унылом лице Таргитая, а под ним -- ломится. Если кому две, то ему клади все пять. А то и десять, чтоб жизнь медом не казалась. -- Думай, Олег, -- сказал Мрак настойчиво. -- Это Тарх чем больше думает, тем хуже. Наше положение не так уж плохо, как кажется, -- гораздо хуже. Но когда-то и у нашей козы хвост вырастает! -- Когда-то и рак свистнет, -- согласился Таргитай. -- И сухая верба зацветет... Они переговаривались приглушенными голосами. Не столько из страха быть услышанными буянцами, сколько из боязни помешать Олегу мыслить. Волхв уже сел, привалившись спиной к камню, расслабил мышцы и устало закрыл глаза. Вышли из Леса совсем недавно, напомнил себе Олег. Люди только наполовину. Если бы не изгнание, не узнали бы, что существуют Степь, Горы, Пески, что на белом свете есть и другие люди кроме жителей их лесной деревушки: причудливые и многочисленные, как песок на дне реки. За время скитаний Мрак сумел остаться человеком, а Таргитай научился складывать удивительные песни. Даже его, волхва, иной раз задевают, а с Мраком невесть что делают вовсе. Оба они, Таргитай и Олег, обросли жилистым мясом, научились сносить удары и бить в ответ, но оборотень не видит, что еще больше они изменились внутри. Бояться меньше не стал, но в мире, где страх не спасает, научился драться за жизнь. Он ценил ее больше, чем уверенный в себе Мрак или беспечный по дурости Таргитай, потому старался предусмотреть все ямки по дороге, издали различить и пересчитать все камешки. Вещий или не вещий, пусть Мрак острит как хочет, но то ли от страха, то ли еще от чего странного, но иногда возникали странные видения. Да, он зрел чудные города -- дивные и непривычные, трижды плыл на больших лодках под красным парусом, потом те же люди ехали, вспахивая песок, к стенам исполинского города, явно города богов... Затем он, Олег, в воинских доспехах, зачем-то прибивал к воротам града червоный щит... Трижды видел конский череп, трижды тоска и холод заползали в сердце... Но были и красочно-отвратительные картины пиров, великих битв -- с древними богами, чудовищами подземного мира, зрел мрачные пещеры... Он уже знал, как трясти землю, раскалывать скалы и выводить наружу подземные ручьи. Заклятием мог вызвать тучу и метнуть молнию в дерево, терем или человека. Правда, это истощало, словно брали за ноги и долго били по твердой земле, но в седле держался, слабость не выказывал, а птицей парил в небе уже подолгу. Правда, Мрак и Таргитай не понимают, почему он не пользуется магией на каждом шагу и на каждом вздохе. Чем подолгу бить кресалом, не проще ли шарахнуть в кучу хвороста молнией? Что магия отбирает много сил -- ладно, хотя внезапная слабость пугает и ввергает в уныние, но хуже то, что от заклятий идет неслышимый треск: все маги, чародеи и даже простые колдуны, где бы ни находились, слышат и точно угадывают место, где они сейчас топчут землю. Об их присутствии не подозревают даже полсотни волхвов-буянцев, пьют и орут песни на расстоянии полета стрелы, но едва сотворит хоть малое колдовство, почуют за тридевять земель! Одни пропустят мимо ушей, мало ли колдунов на свете, но кто-то сразу поставит защиту... Он услышал приглушенный шепот Таргитая: -- Мрак, нам бы поторопиться... -- Куда смотришь? -- донесся недовольный голос Мрака. -- Нам каменюка надобна, а не бык. -- Бабушке своей скажи!.. У тебя слюни до коленей. Тихо вздохнула Лиска. Олег уже заметил, что она соперничала с Мраком в чуткости и зоркости, словно сама была лесным зверьком, распознавала запахи не хуже, только в силе уступала, отчего Мрака то ненавидела, то побаивалась. Снова раздался рокочущий голос Мрака: -- Видать, тут состаримся. -- И слюнями истечем, -- добавил Таргитай. -- Тихо, -- прошептала Лиска. -- Это не я, -- сказал Таргитай поспешно. -- Это у меня в животе... нет, у Мрака. Глава 9 Когда на востоке появилась светлая полоска, а звезды начали меркнуть, Олег медленно поднялся, вид у него был суровый и сосредоточенный. -- Пора. Оружие спрятать. -- Как же, -- удивился Мрак, -- без драки? -- Без нее. -- А как это без драки? Олег, не отвечая, вылез из укрытия. Таргитай и Лиска послушно, как гуси к озеру, двинулись следом. Оба верили в мудрость волхва, как будто даже подлинная мудрость делает бессмертным или хотя бы неуязвимым. Мрак секиру оставил на перевязи, но сдвинул так, чтобы рукоять не искал полдня. Олег целенаправленно двигался прямо к площади, там костры вспыхивали все ярче: гуляки бросали остатки хвороста. Пир был в разгаре, у костров сидели в обнимку, орали песни, бродили по двое-трое, искали вина и новых драк. Последним шел Мрак. Пусть Олегу виднее спереди, но злая собака и сзади кусает. Надо прикрывать всех троих, эти и от воробьев не отобьются, их куры загребут... Запах жареного мяса дразнил ноздри, Таргитай шумно глотал слюни. Воздух был пропитан дымом, ароматом вина, хмельного меда, крепкой бражки. Костры бросали багровые блики на лица пирующих. Четверо шли гуськом, зигзагами, старались держаться в темноте. Мрак наконец сообразил как идти, не вызывая подозрений, облапил Таргитая за плечи, потащился с ним пьяной походкой. Лиска, глядя на них, с готовностью обняла за пояс Олега, прижалась. Пьяные песни слышались со всех сторон. Ритуальные уже отпели, каждая группка гуляк заводила свою. Орали дружно недолго; то ли не помнили слов, то ли смачивали быстро пересыхающие глотки. Наконец костры пошли так густо, что дальше все было залито багровым трепещущим пламенем. Пьяные мужчины и женщины сидели и лежали, орали песни, обнимались, спорили. Вспыхивали драки, вино и брага лились ручьями, под ногами хрустели обглоданные кости. Олег старался не ступать на упившихся, но почти из каждой группки, мимо которой с опаской проходили, к ним тянулись руки, пытаясь усадить, напоить, заставить петь. Крупные псы сновали между пирующими, подбирали кости, а то и выхватывали ломти мяса, бесстыдно мочились на мертвецки пьяных, опрокидывали кувшины. Мрак расслабил мышцы, с таким шумом выдохнул воздух, словно держал взаперти с вечера. -- Свинота!.. Надо же так нажрякаться... Силен Ящер, ничо не скажешь. Простому людишке трудно. -- А непростому? -- прошептала Лиска. -- Взгляни на Олега, -- посоветовал Мрак. Олег вместо того, чтобы посмотреть орлом и выпятить грудь, согнулся и втянул голову в плечи, как черепашка в панцирь. Ближе к холму женщин попадалось меньше. У подножия простые мужики сменились воинами в кожаных доспехах с нашитыми копытами, кожаных шлемах. Песни, впрочем, орали те же, нажирались браги не меньше, а блевали и ползали на карачках, как и простолюдины. Псы тоже не понимали разницы между знатными и незнатными, прыгали через воевод, разливали дорогое вино, как простую бражку. Еще выше пировали волхвы. Их было столько, что весь холм казался покрытым снегом. Мрак начал бормотать о дармоедах -- быка сожрут и еще восхотят, потом и телят затребуют -- саранча, а не волхвы. Верно, в каждой деревне должен быть свой дурак, остальным есть о ком поговорить, но ежели дурней заведется много, то все захиреет и передохнет. Переступая через сонных и пьяных, поднялись к священному Первокамню, краеугольному булыжнику богов, с которого началась земля, весь мир и белый свет, включая звезды, солнце, вирый и подземный мир Ящера. От пурпурной глыбы шел мощный радостный свет. Вокруг Алатырь-камня сидели, привалившись спинами, крепкие воины в кольчугах, при боевых топорах, сапожки из мягкой кожи, красные, а вместо кожаных шлемов блестели бронзовые -- с забралами, кольчужными сетками, еловцами на кончиках. Половина спали, бесстыдно раскрыв рты, храпели, другие сонно ерзали, неверными пальцами загребали землю, пытаясь дотянуться до откатившихся кувшинов. Алатырь-камень был массивной плитой в пять саженей в ширь, семь в длину, но над землей выступал на аршин. Олег облизал пересохшие губы, шепнул: -- Правнуки этих гуляк не увидят его вовсе. -- Почему так? -- Земля не держит. Мрак кивнул понимающе: -- Не дудка Таргитая! Да еще бычка кладут, а то и кидают. Вон когда ты мордой оземь, то погружался тоже. Таргитай зачарованно глядел на гигантскую тушу, что закрывала полнеба. Смутно поблескивала широкая полоска стали с крестообразной рукоятью. Нож торчал, воткнутый почти по рукоять. Сбоку слышались глухие удары. Кто-то больно толкнул Таргитая в спину, прошипел: -- Помогай, лодырь! Этого телка даже тебе не сожрать. За один присест, понятно. Мрак мощно ударил обухом секиры об угол Первокамня. Секиру отбросило с таким страшным звоном, что Олег присел, как кот на песке, и в страхе огляделся. Ближайшие воины замычали, один повел мутными глазами, попытался встать, но отяжелевшее брюхо потянуло вниз. Мрак сказал с отвращением: -- Свиньи перепились... как свиньи! Нас не тронут, а тронут, размечем как сухие листья. Зря другие племена ухами ляпают, этих приходи и бери голыми руками. Олег прошептал: -- Сегодня ночь Купалы. Все собираются в купы, и там, вкупе, празднуют. Во всех племенах на сотни верст окрест. Никто ни на кого напасть просто не может. Мрак, морщась, взвесил секиру в руках, примерился к новому удару. -- Неужто на сотни верст нет трезвого? Он бы стал царем в этом царстве пьяных дураков. Мрак с силой обрушил обух на красный угол, скривился, но секиру удержал. Поплевал на ладони и начал мерно колотить по краю. Таргитай вскрикнул горестно: -- Ежели все так просто, то зачем мучились? Зачем так долго готовились? Он быстро полез наверх, прямо на пылающий жаром камень, на ходу выдернул Меч. Олег вскрикнул негодующе: -- Тарх! Нас не за тем послали! -- Ну да, -- огрызнулся Таргитай. -- Были возле печеного быка, о котором с детства наталдычили, и только облизнулись? Да нас мухи засмеют! Таргитай с силой обрушил Меч, вниз брызнул пахучий сок. Дразнящий запах потек такой густой волной, что даже Олег сглотнул слюну и непроизвольно облизнулся. Таргитай застонал, оранжевое лезвие мелькнуло в багровом свете с такой быстротой, с какой не двигалось даже в самых яростных схватках. -- Поменьше, -- крикнула снизу Лиска. -- А то не унесем. -- Это я съем здесь, -- предупредил Таргитай поспешно. -- Это мне одному. Олег дергался, оглядываясь на воинов, на волхвов, что еще пировали в двух десятках шагов, смотрел на Мрака и Таргитая. Звонкие удары металла о камень сменялись чмокающими, словно мокрым бельем хлестали по дереву. На него попеременно брызгали то мельчайшие осколки камня, то капли пахучего сока. -- Дай мешок, -- крикнул он Лиске торопливо. Мрак наращивал мощные удары, приловчился, в черноте ночи искры разлетались во все стороны, как вспугнутые золотые пчелы. Волхвы уставились пьяными непонимающими глазами. Немногие воины, что еще держались на ногах, хохотали и тыкали в их сторону пальцами. Гуляет мужик! Подраться -- эка невидаль, каждый день с кем-нибудь да дерешься, а шарахнуться головой об Алатырь-камень можно раз в году, да и то если не надерешься раньше. Олег наконец выудил пучок, понюхал спешно, успел бросить на край плиты, прямо под удар тяжелой секиры: -- Лупи, теперь лупи!.. Разрыв-трава в смеси с одолень-травкой. Мрак обрушил тяжелый удар с осторожностью: кисти уже ныли и быстро распухали. Обух коснулся пурпурного края. Мрак заранее скривился в ожидании резкой боли, послышался хруст, треск. Уголок исчез, Мрак едва успел убрать ногу от лезвия: едва не осчастливил Агимаса и проклятых магов! -- Есть! -- шепнул Олег снизу. На ладони пурпурным огоньком горел осколок не крупнее лесного ореха. На острых гранях блистали звезды, в сердцевине полыхал крохотный пожар. Таргитай и Лиска хрястнулись лбами, пытаясь рассмотреть лучше. Мрак с секирой в руках затравленно оглядывался, глаза были дикими, неверящими. -- Все? Обратно? Так просто?.. Без драки? Олег поспешно завязал камешек в чистую тряпицу, сунул за пазуху. -- Быстро! Убегаем. Пока не опомнились. Сбежали с холма, стараясь выглядеть все теми же беспечными гуляками. На остров съехались вожди разных племен -- с дружинами, волхвами, явно и посланцы дальних земель, так что затеряться сейчас, когда уже подзаморились от пьянки, нетрудно, если Мрака держать за руки, Олега за ноги, Таргитаю не дать дудеть, а Лиске спрятать вызывающе красную гриву под капюшон. У подножия Лиска с отвращением пошла на цыпочках по дуге, обходя лужу кислой блевотины. Там тяжело сопел в пьяном беспамятстве краснорожий детина в роскошной одежке боярина. Худая свинья, подбирая извергнутое, подобралась ближе, объела перепачканные губы, с хрустом отгрызла нос, затем разохотилась, пошла сгрызать уши. Олег передернул зябко плечами, ускорил шаг, но отвратительный хруст перемалываемых хрящей перекрывал пьяные вопли, песни и лай разгулявшихся псов. Все больше попадалось упившихся вусмерть. Иные еще ползали, на ощупь хватали кувшины, лакали почти что через силу. У одного костра собралась четверка гигантов с вислыми животами, огромная чаша ходила по кругу. Все подозрительно следили друг за другом налитыми кровью глазами, словно шло состязание, кто дольше не свалится мордой оземь. -- Такие никогда не опомнятся, -- прошептал Мрак с гадливостью. -- Сгинут, но не опомнятся. Ну и хрен с ними! И жаба за ними не кумкнет. Лавируя между кострами, приближались к темной груде камней. Уже слышались тяжелые удары волн, костры попадались реже, а песни орали только самые выносливые. Остальные спали, блевали, пытались ползти куда-то. Воздух был влажный, соленый. Таргитай растерянно повторял: -- Это все?.. Так просто?.. Зачем же мучались, планы строили, всю ночь просидели на камнях? Олег бросил через плечо язвительно: -- Кабы знал, где не надо соломку стелить! Переработался. -- Я всегда перерабатываюсь, -- огрызнулся Таргитай. -- На кой ляд киммеров рушили? А теперь того и гляди, камешек сгодится разве что на кресало. -- Сплюнь, -- вскрикнула Лиска тревожно. Таргитай плюнул в темноту, Мрак выругался. Олег объяснил ядовито: -- Он уже три дня на палке с дырками не сопел! Это все одно, как если бы Лиска не расчесалась, а ты не подрался. Ближе к ограде из массивных глыб пировали самые бедные, одетые проще, зато надравшихся было меньше. Больше орали песни, обнимались, клялись в вечной дружбе, дрались, мирились, снова заводили застольные, плясовые, подблюдные, валились и поднимались снова. Таргитай, заглядевшись на пиршество, часто падал, запнувшись, сталкивался с гуляками. Его радостно хватали, заставляли пить. Дудошник охотно подчинялся, дважды друзьям пришлось силой выдирать его из загулявших компаний, где Таргитай, забыв для чего он здесь, уже плясал с девками непотребного вида. Неожиданно впереди возник человек огромного роста. Он шел навстречу, в руке держал боевой топор. На нем была звериная шкура, шерсть блестела в лунном свете, всклокоченные волосы стояли дыбом. Лик человека был страшен, глаза горели красным пламенем. Огромный красногубый рот, что в призрачном свете казался черным, внезапно полыхнул пламенем: -- Невр-р-р-ры... Рр-р-р-рад... Таргитай завороженно смотрел в пляшущие языки огня. Лицо, подсвеченное снизу, выглядело особенно лютым, нечеловеческим. Мрак на ходу снял секиру, набычился, пошел осторожным охотничьим шагом. Олег поспешно забежал вперед, крикнул: -- Ты кто? -- Меня зовут Дикий Остап, -- проревел незнакомец. -- Но ты можешь звать меня Смерть. -- Что тебе надо? -- Дурень, что надо Смерти? Он даже не замедлил шаг, топор взлетел в воздух. Руки незнакомца были огромные как бревна. В сторонке остановились подгулявшие, начали подбадривать, кто-то сунулся к Дикому Остапу с мехом вина. Тот небрежно пнул локтем, гуляка отлетел и растянулся как лягушка. Среди любопытных раздался обидный хохот. -- Кто тебя послал? -- спросил Олег вдруг. -- Меня послать нельзя, -- прорычал Дикий Остап. -- Меня можно только упросить! -- Кто это сумел? -- Ваш лучший друг, -- сказал с хохотом Остап. -- Мардух! -- Лучший друг после Агимаса, -- пробормотал Мрак. -- И Савиджака... Здешний ты или приблудился в эти земли, но закопают тебя здеся, милок. Гигант хохотнул: -- Люблю дерзкие речи. Защищайся! -- Опять драка, -- сказал Таргитай с тоской. -- А совсем рядом -- девки, пляски, песни... Дурачье мы! Богатыри сшиблись, секира и топор взвились одновременно. Олег шевельнул губами, вокруг Остапа вспыхнули серебристые огоньки. По телу Мрака заплясали крохотные красные искорки, тут же топор и секира сшиблись... но ни лязга, ни стука -- их разбросало в стороны. Дикий выглядел озадаченным. Топор застыл в громадных пальцах, голова медленно повернулась, словно гигант ощутил звериным чутьем нечто чужое. Взгляд упал на неподвижного Олега. -- Это ты? Олег ответил громко, видя, что все больше гуляк собираются, привлеченные дракой: -- Думаешь, один ты ешь сено, остальные -- солому? Среди буянцев пошли смешки, хохот, кто-то заорал подбадривающе, не то Олегу, не то Мраку. Дикий Остап взревел, ринулся как бык. Мрак покрепче уперся, гигант возвышался на голову, раза в полтора тяжелее, но снова вспышка, россыпь искр -- серебристых и красных, странная схватка, словно двое одновременно бросаются на стеклянную стену с двух сторон. -- Перестань мешать! -- загремел Дикий Охотник нечеловеческим голосом. -- Оставь магию сам, -- ответил Олег зло и добавил: -- Мешок с дерьмом, корова безрогая, жаба бесперепончатая... Удар красных искр был такой мощи, что за спиной Олега смело толпу зевак, вдали затрещали вековые сосны. Олег не поднимаясь послал узкое серебристое копье из трепещущих искр. Охотник пошатнулся -- огненная стрела угодила в грудь, а Мрак с готовностью хватил секирой по голове. Раздался звук, словно лезвие со всего размаха снова ударило по камню. Секиру едва не вывернуло из рук оборотня. Все видели его искаженное лицо: то ли от боли, то ли страдал за выщербленное лезвие. -- Ну и головы у этих магов, -- прохрипел он с мукой. -- У меня секиры на всех не хватит... -- Скоро кончатся, -- крикнул Таргитай торопливо, -- держись! -- Кончатся, как же, -- буркнул Мрак. -- Одного бы кончить... Он отступал, не решаясь ударить со всего маху. Охотник надвигался медленно, кружил топором над головой. Глаза казались дырами в котле, где полыхало красное пламя. Среди буянцев одни орали громче, другие же, более трезвые, утихли, с удивлением и страхом смотрели на гиганта с нечеловеческим лицом. -- Надо уходить, -- сказал Олег тревожно. -- Мрак, можешь дать деру? -- Дать чего? -- переспросил Мрак оскорбленно. -- У нас важное дело, -- сказал Олег громко, косясь на собирающийся народ. -- Мы должны пировать с Гольшем, помнишь? Мрак отразил удар топора. Звякнуло так, что в толпе присели, словно боги грохнули в медные гонги. Охотник снова выругался: противник должен быть рассечен надвое! Мрак тоже удивился: огромный топор падал, как наковальня, а Олег напряженно следил за Охотником, перехватывая каждый выпад магии. Охотник же так давно привнес магию в охоту и драки, что не мог без нее, если даже был от рождения человеком. -- Бей! -- закричал Олег громко, он косился краем глаза на толпу. -- Не нашего поля скотина. Он, хоть и толстый, как пивная бочка, но слабый и трусливый! В толпе заорали громче, подбадривали Мрака -- оборотень выглядел намного мельче, но дрался, как злой пес с разъяренным быком. Оскорбленный Охотник ревел и размахивал топором с такой яростью, что вокруг него сверкала широкая полоса, словно сотканная из лунного света -- такого же холодного, но осязаемого. Через толпу пробирались двое в белых одеждах. Олег напрягся в ожидании неприятностей. Один держал высокий резной посох. Олег начал спешно подбирать заклятия для волхвов, в тот же миг раздался крик ужаса. Охотник, размахивая топором, не переставал осыпать разными чарами противника. Внезапно могучая фигура Мрака окуталась дымом, он упал, скрючился, а в следующий миг огромный волк с опаленной шерстью поднялся, повел лобастой головой по сторонам, прыгнул прямо на плотную цепь людей. Двое упали, раздались крики, блеснул поднятый над головой нож. Олег спешно устанавливал двойной щит против объединенной мощи волхвов -- незнакомой, несильной, но с острыми концами. -- Умри! -- услышал он торжествующий рев. Мощный удар магического молота обрушился с такой мощью, что у Олега потемнело в глазах. В следующее мгновение, когда вспомнил себя, он судорожно бился в темном холодном мире, где не было опоры, где падал, переворачивался через голову, падал снова и не мог найти земли. Таргитай проводил коротким взглядом бедную уродину, что суматошно хлопала крыльями и кувыркалась над их головами, со вздохом обнажил меч. В свете костров везде блистали кроваво-красные блики, лишь оранжевое лезвие блеснуло, как узкий луч золотого солнца. -- Наконец-то, -- сказала Лиска сердито. Она уже бережно прижимала к груди жезл Олега и его одежду, другой рукой старалась поднять с земли секиру Мрака. -- А вдруг он тоже человек? -- спросил Таргитай печально. -- Тем более руби скорее! Охотник с ревом прыгнул на него. Таргитай коротко взглянул в пылающие красным нечеловеческие глаза, начал поднимать оружие. Меч рванулся дальше сам, над головой звякнуло, бронзовый конец топора со свистом метнулся в толпу, а топор вырвало из рук гиганта. Золотое острие полоснуло Охотника по широкой и выпуклой как бочка груди. Длинная рана заполнилась кровью. Охотник пошатнулся, в недоумении взглянул вслед отлетевшему топору, ухватился за грудь. В толпе встревоженно крикнули: -- Это див!.. Бей дива! Меч снова дернулся вперед, с хрустом разрубил плечо Дикого Охотника. Темная в свете луны кровь брызнула ручьем, но исчезла, не достигнув земли. Охотник побелел, словно крови в нем не осталось, а Меч в руках Таргитая застонал от наслаждения, потеплел от притока горячей крови. -- Ты... -- прошептал Охотник, -- откуда... этот Меч... Он упал на колени. Таргитай угрюмо взмахнул Мечом в последний раз. Двое в белом обогнули схватку с боков, подходили сзади, а от чужих волхвов Таргитай хорошего не ждал. Острие ударило по голове Охотника. Послышался стук, словно рубили каменную глыбу. Меч врубился на ширину ладони, развалил череп до глаз. Багровые глаза начали гаснуть. Охотник пытался встать, грохнулся лицом вниз, как срубленное дерево, разбросал руки! Кто-то сказал в наступившей тишине: -- Он умер достойно. -- Он мог бы и жить достойно, -- возразил Таргитай. Лиска метнулась к нему, вскрикнула: -- Молодец! Ты победил! -- Разве победил? -- возразил Таргитай. -- Я его всего лишь убил... Меч даже не противился, отяжелевший от сытости, когда Таргитай вдвинул его в ножны. Лиска уже растолкала гуляк, неслась со всех ног, оглядывалась, показывала язык. Таргитаю орали подбадривающе, парню осталось только затащить девку в кусты и задрать юбку. Глава 10 На берегу сидели долго, потерянные, осиротевшие. На рассвете с неба упала птица, побарахталась в одежде. Олег встал и сказал замученно: -- Мрак все еще дерется... Эти волхвы -- крутые парни. К счастью, их заклятия не действуют на оборотня. А своих спьяну уже напревращали в камни, жаб, зайцев... -- Зайцев? -- встрепенулся Таргитай. -- Ты бы прибил пару. С голоду мрем! -- Тарх, думай, прежде чем сказать. -- Пробовал, -- буркнул Таргитай обиженно. -- Еще хуже. Огромный волк выбежал внезапно, но Таргитай тут же бросил ему одежду, а Лиска с готовностью протянула секиру. Мрак торопливо оделся, кивнул: -- Не скоро догонят. Мы с Олегом кое-кому глотки порвали, кому -- штаны. Им есть чем заняться. А завтра решат, что спьяну пригрезилось. -- А труп? -- спросила Лиска скептически. -- Мало ли к ним чудищ на пьянку слезлось? Там такие рожи... Их мамки у дивов в полоне побывали. Решат, что свои подрались. -- Там были волхвы, -- возразил Олег ревниво. -- Пьют, но разум не пропивают. Все запомнят. -- Как же, -- сказал Мрак саркастически, -- запомнят! Особенно ежели мозги расплескались на сажень. Я что, я больше штаны рвал, без штанов все одно не вояки. А ты прямо в темя клевал! Изверг. Лиска смотрела на Олега восторженными глазами. Мрак подмигнул, чтобы порасспросила подробности, волхв-де герой, отчаюга, скромничает, а ежели подлащиться -- расскажет, как клювищем долбил мозги... Послышалось громкое хлопанье крыльев. Лиска ухватилась за лук. Из низких туч вынырнула огромная черная птица. От взмахов крыльев воздух заколыхался. Птица села в трех шагах на валун. Это был крупный ворон -- черный как смоль, с блестящими глазами, а крепкие когтистые лапы, которыми держался за камень, напомнили Мраку лапы Змея. Ворон зорко оглядел путешественников, поворачивая к ним голову то одним боком, то другим. -- К несчастью, -- прошептала Лиска, ее пальцы засновали, рисуя предохранительные знаки. -- У кого как, -- буркнул Мрак. -- Что речешь, пташка? Ворон повернул голову к Олегу, внимательно оглядел снова. Когда раскрыл клюв, голос прозвучал почти человеческий, только хриплый: -- За вами погоня. -- Удивил, -- снова сказал Мрак. -- Скажи новенькое. Лиска переводила вытаращенные глаза то на птицу, то на невров, которых говорящая птица ничуть не удивила. Таргитай шепотом начал объяснять, что у них в Лесу можно научить разговаривать ворон, галок, даже скворцов. Если удается научить говорить глупую ворону, то уж ворона -- и без того мудрого... -- Новое? -- прокаркал ворон. Он переступил с ноги на ногу, поправил крылья, на миг задумался. -- Не знаю... Один отряд идет из чужих земель. Другие, собираемые неведомой мне магией, стягиваются с разных мест уже здесь... Мрак вздохнул: -- Как хорошо с крыльями... Вишь, Олег, ворон тоже вроде не совсем орел, рылом... э-э-э... клювом не вышел, а летает высоко, видит много. А ты все бедных зайцев бьешь! Олег спросил напряженно: -- Как скоро будут здесь? Ворон подумал, почесал лапой за ухом, с трудом балансируя на другой. -- Отряд, который идет за вами, будет вот-вот. Еще два идут наперехват. Те поспеют позже. Олег в страхе огляделся, вскрикнул: -- Мудрая птица, помоги! -- Цена? -- потребовал ворон. -- Что хочешь? У нас золотые монеты, кольца, жемчуг... Ворон хрипло раскаркался, запрокинул голову. -- Это предложи вороне, а не ворону. Мудрый ценит знания, а не золото. Знание -- это уже и золото, и мощь, и магия, и власть... и многое другое. Олегу послышался далекий звук охотничьего рога. -- Спрашивай! Да спрашивай же! -- Гм... спешка -- помеха мудрости. Пошто за вами столько народу гонится? Плюнули в суп верховному волхву? -- Точно! -- вскрикнул Мрак, снова не давая слова сказать Олегу. -- Еще и высморкались в скатерть. А Таргитай и ноги вытер. Ты не мог бы спрашивать как-нибудь по дороге? За нами целая стая псов, с ними не справиться и волку, а следом -- конные лучники! Ворон вытянул шею, прислушивался. Сквозь мерный гул прибоя слышались голоса гончих псов, а чуть дальше -- хриплый рык и лай боевых псов, приученных хватать жертвы за горло, рвать на части. Земля начала подрагивать от тяжелого топота: кони на острове были громадные, рослые. Без слов ворон поднялся в воздух. Взметнулись песчинки, даже галька зашелестела. Невры провожали взглядами черную птицу, что сделала круг над волнами, снизилась, сделала еще круг, едва не задевая за верхушки. Внезапно прямо из высокой волны взметнулась ощеренная пасть гигантской рыбы, где ворон бы поместился целиком. Ворон ловко ударил клювом, чудовище рухнуло, расплескав воду. Ворон камнем упал водяному зверю на спину, вонзил когти, снова взмахнул клювом. Людям послышался легкий хлопок. Олег посерел, догадался, что ворон выклевал второй глаз. -- Лихой боец, -- пробормотал Мрак с невольным восхищением. -- Но какой же он мудрый? Мудрые сидят себе в норках... или гнездах, сопят в две дырки. Или у ворона одна? Неужто думает вытащить такую махину? Ворон выпустил добычу, но по тому, как оглядывался, направляясь к берегу, видно было, как жалел о брошенной добыче. Когда тяжело рухнул на прежний валун, Мрак сказал саркастически: -- Ну, мудрец, даешь!.. На что тебе такая мелкая рыбешка? Ее ж тебе на один кутний зуб! Ворон строго оглядел нагло ухмыляющегося невра. -- Во мне другая сущность делает ошибки. Она и ответствует... Вы хотите уйти через море быстро и опасно... или медленно, но без риска? Мрак не успел открыть рта, как его толкнул в бок Тартигай, взмолился: -- Безопасно, безопасно! А что медленно, так еще лучше. А то и так пена капает даже изо рта. В мыле все, где растут волосы. Правда, Олег? Правда, Лиска? Ворон взлетел, сделал круг над головами. Лай собак был совсем близко. Топот нарастал, из-за близкого бо