боков, сверху, внезапно ощутил, что под ним нет опоры. Он висел в черноте, крепко намотав на кулак бороду пленного мага, вокруг было чужое звездное небо, совсем не то, которое привык видеть. Откуда-то из неизмеримой дали донесся предостерегающий голос, в котором Мрак с трудом различил искаженный голос Олега: -- Не... делай... Мы... к Лесу... -- Олег! -- зарычал Мрак. -- Мне удавить эту заразу? Из горла почему-то вырвался звериный рык. Звезды разгорались ярче, стремительно надвинулись, слились в пылающее жерло. Его внесло в самый жар, завертело, в спину кольнуло. Глава 13 Он держал горного мага за горло. С великой мукой сдержался, не стиснул челюсти... внезапно понял, что мага держит за глотку зубами. Вишандра застыл, выпученные глаза не отрывались от страшной волчьей морды. Олег поднимался с земли. Мраку почудилось, что волхв только что вернулся из птичьей личины. Таргитай и Лиска прилежно держались за пояс Вишандры. Мрак с отвращением разомкнул челюсти, подпрыгнул и грудью ударился оземь. Правда, получилось больше пузом, но Вишандра вытаращил глаза еще шире. Мрак повел плечами, разминая человечье тело. -- Олег, я как чуял, что эта костлявая зараза сотворит пакость. Со всех сторон грудились огромные могучие дубы -- поперек себя шире, в наплывах, наростах. Сырой воздух был пропитан запахом свежей стружки и смоляного сока. Вишандру коленями вмяли в толстый влажный мох. В разрушенном при их падении трухлявом пне забегали потревоженные краснотелые муравьи, а белые личинки, жуки и сороконожки спешно юркнули под остатки коры. Сильно пахло сладостью истекающего сока, над головой скреблось, шуршало, сыпалась ореховая скорлупа. -- Убей его, -- сказал Олег просто. Секира молниеносно оказалась в руках оборотня. Страшно блеснуло широкое лезвие, свистнул рассекаемый воздух, тяжелый удар обрушился на толстую подушку мха, с треском рассек толстый корень. Таргитай и Лиска повалились друг на друга: их колени, что прижимали Вишандру, попали на примятый мох. Над их головами прохрипел искаженный голос Олега: -- Быстрее... Да быстрее же! Вишандра висел в воздухе в двух десятках шагов. Ноги уже отделились от земли, он медленно поднимался -- багровый, с перекошенным лицом, словно нес на плечах гору. Мрак с ревом вскочил, секира оказалась в руке. Вишандра словно ужаленный рванулся вверх, но неведомая сила тянула к земле, он завис в сажени от трухлявой валежины, начал медленно проламываться ввысь. Когда Мрак добежал, брызгая глиной и проваливаясь до колен, Вишандра был уже на высоте в два человеческих роста. Секира бессильно рассекла воздух, а черный маг толчком поднялся еще на вытянутую руку. -- Теперь умрете, -- процедил Вишандра сквозь стиснутые зубы. -- Меня не удержать... Я сильнее всех на белом свете... Таргитай и Лиска кинулись к Мраку. Олег остался на коленях, его глаза неотрывно держали парящего над болотом мага, на лбу выступили крупные капли. -- Это Пралес, -- сказал сверху Вишандра, в запавших глазах было злое торжество. -- Тот самый Пралес, середка мира... Здесь самые лютые звери, самые странные и злобные существа... Здесь пралюди, свирепые и могучие, никого не оставляют в живых... Лиска на бегу сорвала лук, в тонких пальцах появилась стрела. Вишандра, по мере того как освобождался от волевой хватки Олега, поднимался все быстрее. Улыбка становилась шире, но она замерзла, когда он увидел блеснувший наконечник стрелы. -- Бей точнее, Лиска! -- гаркнул Мрак люто. Стрела описала короткую дугу, вонзилась в живот йога. Так и осталась торчать, словно вонзилась в дерево. Йог продолжал подниматься, еще миг -- и стрелы уже не достанут... Звонко щелкнула тетива. Вишандра вскрикнул, а Мрак гулко захохотал: -- Так, Лиска!.. Все одно грамотный, ему дети ни к чему. Еще! Вишандра вскрикнул еще дважды, когда стрелы, пущенные безжалостной рукой женщины, поражали цель. Подниматься перестал, судорожно дергался в воздухе. Олег воспользовался и пытался если не сдернуть вниз, то рывком по наклонной повести к земле. Мрак подавал стрелы Лиске, невиданное дело, а она быстро и ловко всаживала их в обнаженное тело мага -- тот висел над их головами всего в трех саженях. Наконец он быстро пошел вниз. Последняя стрела с силой ударила под левую бровь. Глазное яблоко хлопнуло с овальным звуком разбитого яйца. Вишандра уже выл, не в силах заглушить острую боль ни волей, ни магией. Мрак поймал за ногу, сдернул на землю. Снова нож оказался у горла мага, а колено на тощей груди. -- Зачем занес сюда? Случайно? Маг шевелил губами, стонал, на губах пузырилась пена. Олег сказал, отводя взгляд: -- Нарочито. Отсюда еще никто не выходил живым. Сами боги сделали это место таким, чтобы живыми не выходили. Здесь хранится Яйцо! Мрак с недоумением вскинул брови. -- Что еще за Яйцо? -- Гольш рассказывал, -- напомнил Олег. -- Новое Яйцо, из которого может возникнуть новый мир. Кто расколет -- станет богом, а старый мир... вместе с людьми, богами, звездами исчезнет. Мрак настороженно огляделся. Шерсть на загривке вздыбилась. -- Племя неведомых людей, чья мощь неизмерима, а лютость не знает границ?.. -- Верно. Ты хоть и пьянствовал все дни, а кое-что запомнил. В самом племени под охраной магов неслыханной мощи, равной богам, хранится Яйцо. Нам бы только не наткнуться на них! -- С нашим счастьем только по грибы, -- проворчал Мрак. -- Обязательно напоремся, не сумлевайся. Худое лицо Вишандры посинело, изо рта текла кровь. Мрак нажал сильнее, красная струйка брызнула фонтанчиком. Таргитай отвернулся, но Лиска смотрела на врага в упор. Красиво вырезанные ноздри бешено раздувались. Мрак поднял секиру, но Олег сказал внезапно: -- Оставь его. Мрак упер острие в горло жертве. -- Пошто так? -- Не знаю, -- ответил Олег. -- Наверное, от Таргитая заразился. Противно добивать раненого. -- Мне не противно, -- возразил Мрак. -- И мне, -- сердито добавила Лиска. Мрак одобрительно оскалил зубы, подмигнул. Они стояли рядом, чем-то похожие, тяжелый могучий оборотень -- с темным лицом, черноволосый, с черной волосатой грудью, и тонкая, как лоза, гибкая Лиска с огненно-красными распущенными волосами. Олег отвернулся, пошел между деревьями. Таргитай поплелся за ним, пугливо оглянулся. Мрак хмыкнул: недотепы, но направление выбрали точно на башню Гольша... что теперь за тыщи верст. Когда Вишандра остался за деревьями, Мрак хлопнул себя по лбу, сказал досадливо: -- Огниво выронил! Таргитай вызвался услужливо: -- Я сбегаю! -- Сиди, -- буркнул он. -- Сам забыл, сам вернусь. Он исчез, а когда немного погодя догнал их в волчьей личине, Олег спросил печально: -- Вишандра, конечно же, упал в болото? Волк облизнулся, убирая красные капли с морды, перевернулся, уже в людской личине буркнул: -- Ты как в воду глядел! Вот что значит вещий! Подхожу, а там одни пузыри. Воняет гадко, эти чужие маги не моются годами -- неумытым богам угождают... -- Нужно ли было? -- спросил Олег укоряюще. -- Все-таки один из величайших умов на всем белом свете. -- Ну и умничал бы себе дальше. А то взялся... Кто идет за шерстью, возвращается стриженным. А то и вовсе без шкуры. Таргитай услышал, удивился: -- Как же утонет? Он же почти бессмертен! -- Этого "почти" хватит надолго, -- пояснил Мрак. -- Я ему нечаянно такой валун к ногам привязал! Тыщу лет просидит на дне, не отвяжется. Лиска пыталась идти, как и невры, но постоянно зависала на валежинах, застревала в кустах, а когда пыталась перепрыгнуть вслед за всеми низкую сушину, зависла на сучке, как жучок на паутинке. Едва освободилась, сорвалась в глубокую яму, замаскированную узорчатыми листьями папоротника. Добрый Таргитай вернулся, вытащил, повел к нетерпеливо ожидающим Мраку и Олегу. -- Глаза береги, -- буркнул Мрак. -- Сослепу напорешься, никакая магия не поможет. Таргитай наивно удивился: -- Ежели в Лесу трудно, то как вообще по Пескам ходють? Деревья нехотя пропускали чужаков, корни вспучивали темно-зеленый мох. Воздух дрожал от комариного звона. Когда проходили мимо широкого как гора дуба, из темного дупла блеснули страшные желтые глаза, жуткий голос сказал злорадно: -- Ух ты, ух ты!.. Лиска присела, судорожно искала меч, не могла выдернуть трясущимися руками. Жесткое лицо Мрака расплылось в широчайшей улыбке: -- Филя... Филечка... У-тю-тю-тю!.. Он умильно чмокнул губами, вытянул их в трубочку. Олег и Таргитай ощутили, что жуткое напряжение чуть ослабело. Они были почти что в родном Лесу. Мрак улыбался во весь рот, расправил плечи. Лиска с трудом пришла в себя, сказала злобно: -- Тебе хорошо, ты -- волк, а Олегу ветки мешают. -- Ему летать не только ветки мешают, -- ответил Мрак, -- еще и... Олег прервал поспешно: -- Надо торопиться. Гольш обещал продержаться неделю. -- Ты думаешь, мы пройдем тыщи верст за эти два дня? -- Надо драться до конца, -- ответил Олег сухо и добавил: -- Авось победа и придет. Так говорил нам великий Мрак. Мрак открыл и закрыл рот, не нашелся, что сказать, хмыкнул и пошел впереди. Дважды миновали крохотные лесные озерца, проскочили болото, где упырей из воды торчало больше, чем лягушек на листьях кувшинок, обошли по краю озеро с кроваво-красной водой. Дважды Лиску брал на руки Олег, нес. Она вяло высвобождалась, но вскоре ее подхватывал Таргитай, помогал перебираться через чудовищные переплетения корней, веток, острых кольев. Со всех сторон ухало, ахало, скрипело, рычало, на голову сыпались чешуйки и скорлупки: неведомые существа следили за каждым их шагом. Бежали через лес молча, но Олег чувствовал как Мрак постепенно накаляется. Впереди маячил Таргитай, разорванные на заднице портки болтало по ветру. Странно и непривычно проглядывал белый лоскуток мяса. - Тарх, - рявкнул Мрак внезапно. - Бес бы тебя побрал, лодырь поганый! - Что стряслось? - удивился Таргитай. Он завертел головой по сторонам. - Что-то случилось? - Случилось, - прорычал Мрак. - Жрун ненасытный! Ты еще вчера портки распорол!.. Почему не залатал? Таргитай обиженно вспикнул: - Разве не ты гнал нас, не давая поднять голов? - Ну и что? - удивился Мрак. - А ночь на что? Таргитай обиженно захлопал ресницами. Судя по его лицу, он явно полагал, что ночь не совсем для латания портков, но с грозным Мраком разве поспоришь, вон сопит как разъяренный вепрь, глаза налились кровь будто у тура в осенний гон, только скажи слово поперек, сразу шею свернет как гадкому утенку, и он сказал тихонько: - Мрак, когда я вижу этот лес, эти белокожие березы, что как девушки собрались стайкой, смеются и шепчутся, вот-вот пойдут в хороводе, когда зрю на могучие дубы, так похожие на тебя, когда вижу как солнечные лучи проникают сквозь листву, а она светился странно и таинственно... Голос его из жалобного становился громче, вдохновеннее, чище, Мрак начал морщится, Олег вовсе скис, будто вместо сладкой груши куснул яблоко-кислицу. - А какие пушистые облака проплывают в разрывах между деревьями! - продолжал Таргитай громче. - Они похожи на невинных барашков, каких мы зрели в Песках, только здесь их подсвечивает заходящее солнце, и облака словно осыпаны золотым песком. чистым и невесомом.. Я вижу это, мир велик и прекрасен до слез, до комка в горле... Ты же с твоими острыми глазами мог бы узреть в сто раз больше. Но куда смотришь ты? Мрак не сразу понял, что поток дурацки красивых слов оборвался, притом - довольно неожиданно. Рядом злорадно хихикнула замученная Лиска. Олег непонимающе смотрел то на рыжеволоску, что развеселилась ни с того, ни с сего, то на Мрака, что засопел и набычился. Но Мрак, снова удивив волхва, внезапно хохотнул, прибавил шаг и пропал в оранжевой листве. Лиска со страхом и изумлением вглядывалась в странных спутников. Удары и несчастья обрушиваются, как удары молота, но ни один не дрогнул, только темнеют, скрипнут зубами и стиснут кулаки, но идут, сражаются! Внезапно резкий голос Мрака как ножом вспорол ее думы: -- Чую жилье. -- Обойдем? -- предложил Олег тут же. -- Еще тыщи верст без еды и отдыха? -- Поедим на ходу, вон еда скачет и прыгает, а спать можно под деревом, -- возразил Олег. -- А ежели это жилье тех неведомых исполинов? Которые охраняют Яйцо? Мрак шумно поскреб затылок, наморщил лоб. Думал он трудно, даже покраснел и взмок, наконец сказал решительно: -- Бог не выдаст, свинья не съест. Авось не пропадем. Лиска поправила за спиной лук и колчан со стрелами. Таргитай на ходу передвинул перевязь, чтобы рукоять Меча хватать было сподручнее. Тревожился как никогда раньше, кусал губы, пугливо осматривался, лапал Меч и вытаскивал до половины, задвигал снова. Другая рука беспокойно щупала дудочку. Мрак тоже лапнул секиру. -- Олег, я почуял псов, а ты должен почуять Яйцо. Там оно? Или шкилет наврал? -- Волк родня псу, -- вмешалась Лиска, -- почему Олег должен чуять Яйцо? Мрак хмыкнул, глаза стали хитрые. Олег поспешил задавить каверзу в самом начале: -- Деревня как деревня. Я ничего не чую. Если и есть магия, то либо слишком малая, чтобы ее заметить, либо столь огромная, что не замечаешь тоже. Внезапно Мрак остановился, словно шарахнулся головой о дерево. -- Ничего себе, -- прохрипел он таким голосом, словно сильная рука держала его за горло, как он недавно держал Вишандру. Его взгляд был прикован к молодому дубку, на коре которого были две зарубки и грубо вырезанный Род в виде колеса с шестью спицами. Олег кивнул с ученым видом: -- Рода чтут и здеся. Видать, народ правильный. Мрак смотрел остановившимися глазами. -- Правильный?.. Куда уж правильнее. Самый что ни есть наилучший... Это я вырезал, когда одну... гм... уговорил сходить за ягодами. Олег вытаращил глаза, а Таргитай, ничего не поняв, или же поняв сразу все, как бывает с дураками, и ничему не удивившись, заявил обрадованно: -- Ага, вот что значат эти зарубки!.. Я по всему Лесу натыкался. У нас в селе вроде бы и девок столько нету... Из глаз Олега блеснули молнии. -- Захлопни пасть! Мы подходим к своему селу? Или это подлая уловка лютого врага? Таргитай смотрел непонимающе, как и Лиска. Мрак обошел дубок со всех сторон, словно ожидал увидеть свежевскопанную землю. Проклятые хитрющие маги могли перенести дубок на край света и вкопать у них на дороге. Мол, пусть Мрак с друзьями свихнется. -- Мы не будем ломать головы, -- заявил он хмуро. -- Авось не сгинем. Пойдемте и все узнаем. -- Мрак, -- попытался запротестовать Олег, -- надо осмыслить, понять... -- Дурень, хоть и ученый, -- оборвал Мрак. -- Рази не видишь, что проклятые на это и рассчитывают? Будем думать -- свихнемся. Во многом думанье -- вред. Шибко умные долго не живут. Надо идти на авось. -- Авось не бог, -- сказал Таргитай глубокомысленно, -- но полбога тоже на дороге не валяются. Олег с отвращением оглянулся на безмятежного певца. Этому только бы не перетрудиться, шевеля мозгами! Лиска сказала тихонько, голос был полон сочувствия: -- Олег, мы ведь спешим? Нам через два дня надо быть у Гольша. А тут думать на неделю... Олега перекосило, неведомый зверь грыз внутренности. Поступать не думая -- это против воли богов! Зря старались, вылепливая единственного зверя по своему облику. Рассердясь, могут стереть неудачное творение с лица земли. Но надо идти не думая или же руководствоваться странным авось -- таинственным знанием, заложенным в человеке богами. Знание, которое не назовешь знанием, оно целиком на подсказке богов... а те бывают невнимательными, вместо удачи иной раз так шарахнешься... Мрак сказал настойчиво: -- Олег! Когда сдуру ухватишься за горячую сковородку, то бросаешь сразу, не раздумывая? Он повернулся и зашагал в сторону неведомой деревни. Таргитай и Лиска, поглядывая на замершего Олега, осторожно двинулись за оборотнем. Олег судорожно вздохнул, незримый зверь вцепился в сердце зубами и когтями. Сковородку можно уронить на свои голые ноги. А если вместо сковородки острый меч? Чем ближе подходили к деревне -- ощущали по запаху, слышали лай, -- тем отчетливее Олег воспринимал неведомую мощь. Так еще с порога кузни чуешь жар, а чем ближе к горну... Таргитай резво бежал по знакомой тропинке, обогнав Мрака, пока оборотень не цыкнул громко, а волхв не дернул сзади за шиворот. Оба пошли впереди, сжатые в тугие комки мышц, готовые к неожиданностям. Большая Поляна открылась, едва взбежали на пригорок за речкой. Все, кроме Лиски, ощутили, будто окунулись в горячую воду. Вон исполинский дуб Боромира, вон сложенная из тяжелых глыб крыша землянки Громобоя. Чуть дальше -- сдвоенная сосна, в дупле которого жил с родными Олег, а на той стороне вытоптанной поляны зияет дупло, из которого маленький Таргитай привык выглядывать в большой мир Леса. Мрак отыскал взглядом свой дуб. Сами боги не убедят, что это мара или похожее дерево!.. Своими руками расширял дупло, таскал туда сухой мох и листья, устилал звериными шкурами, стесывал неровности, вбивал в щели рога туров и лосей.. Вернулись на свою родную поляну! Но что теперь за народ поселился там? Он стиснул секиру так, что костяшки побелели, сказал сдавленным голосом: -- Вперед не высовываться!.. Тарх, твой Меч скоро заржавеет. Лиска встала рядом, меч ее был обнажен. На этот раз ни Мрак, ни Олег не прятали ее за спины. Таргитай без напоминаний вытащил Меч, чистое лицо потемнело. Когда подходили к заметным деревьям, псы залаяли громче. Из кустов выметнулся огромный лохматый зверь. Он с разбегу прыгнул Мраку на грудь, визжал, пытался лизнуть в лицо, падал на землю и бешено вилял задом, счастливо вереща. -- Это не мара, -- сказал Мрак озадаченно. -- Такое ни один маг не подделает! Из ближайшего дупла боязливо выглянули детские головки. Затем из темноты появилась громадная лапа, грубо втащила, минуту спустя выглянул кряжистый мужик -- сумрачный, глядящий исподлобья. В обеих руках сжимал огромную секиру. Мрак развел руками. Глаза не отрывались от секиры, когда-то привычной -- грубо обделанная глыба камня на длинном держаке! -- Буян, -- сказал он тихо, чувствуя неясную печаль. -- Это я, Мрак. Буян все всматривался в пришельца, глубоко спрятанные под лоб глазки беспомощно мигали. -- Мрак?.. Кости Мрака растащили дикие звери. Ты -- навьяк. -- Я жив, Буян. -- Ты навьяк, -- повторил мужик. -- Как и эти за тобой. Да еще и мавка... За спиной Буяна неслышной тенью скользнула женщина с неопрятными распущенными волосами. В другой руке хозяина появился осиновый кол. За своей спиной Мрак услышал ропот. Из-за деревьев опасливо появлялись мужчины -- с топорами, рогатинами, дубинами. Вдали послышался грозный рык Главного Охотника. Вскоре Громобой уже расталкивал народ, его глаза не отрывались от пришельцев. -- Нежить! -- рявкнул он во весь голос. -- Забить их кольями! Таргитай и Мрак повернулись в разные стороны. Секира и Меч блестели красным, словно не закатные лучи отражались, а кровь жителей стекала по лезвиям. Олег поспешно крикнул: -- Болваны!.. Вы когда-нибудь видели нежить с оружием? Мрак уже почти опустил секиру на голову Буяна, тот отпрянул, споткнулся и растянулся на спине. Мрак добивать не стал, изготовился к новой схватке. Среди жителей росло замешательство, наконец Громобой зычно взревел: -- Была нежить голая, теперь -- в портках и при оружии. Ну и что? Бей! Мрак взмахнул секирой, двое упали, оглушенные -- оборотень бил обухом. Таргитай с трудом удерживал Меч, его налитый тяжелым солнцем зверь плашмя не ударит. Олег придержал Лиску. -- Где Боромир? Вы ж не забор ставите, чтобы самим решать! В таких делах без Боромира нельзя! В толпе завопили, призывая старшего волхва. Двое парней выбрались из толпы, понеслись так, что голые пятки влипали в спину -- дуб Боромира был на том конце поляны. Олег стоял, подняв Жезл. Заклятие может обрушить громовую стрелу с небес, разнесет столб с Велесом в щепки, но это же его люди! Пусть обидели, присудили к смерти изгнанием, но другой жизни не знали и не знают... Но почему Вишандра полагал, что здесь совсем не слабые люди? Глава 14 Боромир пришел, ведомый под руки -- из уважения, конечно. Сам он выглядел таким же крепким старым дубом, каким Олег его помнил всегда... Боги, воскликнул он про себя в тихой панике, это только кажется, что прошла вечность! Изгнали всего год тому! Того меньше -- весной, а сейчас едва-едва листья желтеют! Он покосился на Мрака и Таргитая. Год назад это были другие люди -- простоватые, деревенские, невежественные. Мрак был диким охотником, вот-вот навеки станет волком, а глупее и ленивее Таргитая не было на свете... Да и сам он был жалким трусом, уходил в кусты при любой ссоре! -- Зачем вернулась, нежить? -- спросил Боромир зычно. -- Боромир, -- сказал Олег, стараясь, чтобы голос не дрожал. -- Не собираемся мешать вам жить по вашим законам. Мы выжили, кое-что можем дать вам самим. Вот, например, секира Мрака из незнакомого вам материала... Он ею рубит быстрее и легче, чем любой из вас каменным топором. -- Топором? -- не понял Боромир. -- Так зовут секиру другие народы, -- поспешно объяснил Олег. -- Чужие слова сами влезают в язык. -- Чужие надо гнать, -- сказал Боромир строго. -- Иначе ты уже не невр. -- Думаю, мы уже перестали быть неврами, -- ответил Олег, но печали не ощутил, он и раньше не знал, что он невр. -- Но в дальних странствиях узнали, что судьба всего мира находится в ваших руках! Сокровенная вещь, которая может... многое изменить, где-то здесь. В толпе угрюмо молчали. Острия копий с кремневыми наконечниками и рогатины с обугленными для крепости концами были направлены в сторону пришельцев. У всех были враждебные лица. Пальцы крепко стискивали оружие. Боромир медленно пожевал губами, буркнул: -- Мы не жалуем перемены. Ладно, идите в мое жилье. Там поговорим. Громобой, который при появлении старшего волхва молчал, теперь враз налился дурной кровью. -- Рехнулся? А как же наша исконность? Мы ж нарушаем заветы предков! Боромир остро взглянул на замерших путешественников. -- Да?.. Мне сдается, они сами пытаются сохранить Искон. Из толпы крикнули: -- Громобой! Боромир юлит, шепчет. Нам не потребна нежить в собственном доме. Не позволяй! Боромир протестующе качал головой, но Громобой прервал зычным рыком: -- Я прослежу, о чем будут гутарить. Олег сказал напряженно: -- Дело касается спасения всего мира. Это волховство страшной силы... Только волхвы должны... Громобой со злой ухмылкой ступил вперед, поднимая блистающую злыми искрами на сколах кремния секиру. Толпа сомкнулась, обугленные острия уперлись чужакам под ребра, в спины. Боромир сказал торопливо: -- Ладно, пусть Громобой идет с нами. Вы ему верите? Пусть будет, как он скажет. В дупле Боромира было просторно, пахло не только гнильем, но и травами. Сверху свешивались связки целебной коры, пучки трав, высохшие корешки. В сторонке под стеной виднелся лаз. Оттуда поднимались запахи гнили, слышно было как неспешно, словно в сонной одури, роются в земле исполинские корни. Боромир сидел под стеной, испытующе смотрел на так изменившихся Таргитая и Олега -- оба стали крепкими молодыми мужиками, лишь Мрак не изменился, только во взгляде окрепла гордая уверенность, а волчья злоба, что день ото дня полыхала ярче, ушла, затаилась. К Олегу прижимается мелковатая молодуха с красными как пламя волосами, лицо в веснушках, гибкая и хищная. В крупных глазах видна боль. Боромир буркнул сочувствующе: -- За что тебя, деваха? -- Нарушила, -- ответила она, избегая взгляда. -- Надолго? -- Не знаю, -- ответила она еще тише. -- Разве что вот эти... Она кивнула на спутников. Боромир откашлялся, сказал в пространство: -- Громобой, если сказанное здесь может повредить миру или нашей деревне... -- Смолчу, конечно, -- раздраженно бросил Громобой. Он нетерпеливо ерзал спиной по стене, собирал желтую пыль на волчовку. -- Давай, не тяни пса за... лапу. Таргитай и Олег сидели близ входа. Отвыкли от гнили, ловили свежий воздух Лиска из осторожности держалась рядом с Олегом. Оружия у них не отобрали, но снаружи слышались голоса. Мрак уловил сухой стук каменных секир, щелканье тугих струн. Десяток лучших стрелков уже изготовились. Хоть наконечники и каменные, но здесь умеют бить лосей на скаку, уток влет, а зайцев в прыжке. -- Боромир, -- начал Олег, осторожно подбирая слова, -- мы вышли в странный, удивительный мир. Наша деревня не единственная на белом свете. Мы шли через Лес, думали, что вот-вот сгинем, но внезапно Лес кончился!.. Это было страшно, ибо впереди была только -- ты не поверишь! -- ровная голая земля. Ни деревьев, ни даже кустов. Одна голая мертвая земля, если не считать травы -- коню по брюхо. Конь -- это такой безрогий лось, на нем ездят и возят мешки. Мы встретили другие деревни, другие народы. В мире много удивительного, ты взгляни на оружие, что у нас, увидишь разницу... Громобой взял секиру Мрака, тот выпустил с великой неохотой, тут же отступил и положил ладонь на рукоять кимерийского акинака. Олег, следя краем глаза за Громобоем, продолжил так же убеждающе: -- Узнали мы многое, но среди тех тайн были нужные и ненужные... -- Разве ненужные бывают? -- не поверил Боромир. -- В одном племени мы видели, как совокупляются с животными, -- ответил Олег, не глядя на Лиску. -- Ты прав, -- кивнул Боромир, -- продолжай. -- Но узнали также, что есть еще одно Яйцо. Новое! Из первого образовался весь белый свет, появились боги, люди, звезды, мухи, рыбы. Но если разбить второе Яйцо, то возникнет новый мир! А старый исчезнет. Громобой подпрыгнул. -- Враки! Яйцо было одно-единственное. Зачем еще? Олег покачал головой. -- А ежели мы, люди, обгадимся, не выполним предначертания? Значит, мир создавался зазря. Тогда надо разбить второе. Но надо не раньше, чем исчерпаны все силы. Не раньше, чем когда потеряемся вовсе... -- Выход есть всегда, -- буркнул Громобой. -- Даже в самом-самом... Всегда два выхода, не меньше. К примеру: то ли помру, то ли нет. Ну допустим, помру. Попаду к Ящеру или в вирый? Возьмем, к Ящеру. Встречу его там аль нет. Берем, что встречу. Съест меня или нет? Берем, съест... Он запнулся. Боромир закончил с ехидцей: -- Из этого положения есть только один выход. А что вас, приблудные зайды, тревожит? Хотите разбить Яйцо? Мрак зло вскинулся. Олег успокаивающе вскинул ладонь. -- Нам по душе этот мир. Но беда в том, что маги указали на вас. Мол, именно здесь боги спрятали Яйцо. Здесь будто бы самое дикое место на всем белом свете. Живым не дойти, не долететь. Да и защищают неведомые люди-богатыри... Мрак громко хмыкнул, а Лиска хихикнула. Громобой сдвинул мохнатые брови, засопел. -- Ну-ну, -- подбодрил Боромир. -- После войны появляется много героев. Чем больше уходит времени, тем герои бесстрашнее, а палица тяжелее... Кусты становятся столетними дубами, а зайцы -- трехглавыми Змеями... Это хорошо, чужаки убоятся. -- Степь теснит наш Лес со всех сторон, -- пояснил Олег с болью. -- Мы летели под облаками, видели старые вырубки... Лес уничтожают! Другие народы почему-то боятся темного леса. Леса истребляют все племена и народы. Одни -- дабы распахать землю под пашни или огороды, другие -- пасти несметные стада скота на просторах... Но Лес уменьшается, мощь его слабеет. Исчезают могучие защитники -- лешии, чугайстыри, кикиморы, мавки, дивы. Болота пересыхают, если вырубают лес, а с ними исчезают страшные упыри... сейчас их уже не считаю врагами. Эти мерзкие твари все же охраняют Лес, как наши псы -- Поляну. -- Но мы остаемся, -- ответил Боромир угрюмо. Олег с мукой смотрел в каменное лицо старого волхва. -- Надолго ли?.. Скоро сюда доберутся первые чужаки. Вы их, конечно же, порубите и закопаете, как всегда делали с приблудами и зайдами. Придут другие, их будет больше. Наконец кто-то ускользнет, вернется с сотнями разъяренных сородичей. Вам не устоять, ибо вас здесь не больше трех десятков, а в племенах, что окружают Лес, народу десятки тысяч! Громобой скептически хмыкнул. Он все еще вертел секиру Мрака, осматривал так и эдак, наконец пренебрежительно вернул оборотню. Таргитай смотрел в окно, пальцы беспокойно щупали дудочку. Здесь еще не слыхали его новых песен, а девки не зрели его, вчерашнего изгоя, в новеньких красных сапогах. Лиска большими обеспокоенными глазами следила за Олегом. -- Зачем тебе Яйцо? -- поинтересовался Боромир. -- Чтобы защитить! -- ответил Олег горячо. -- Ты сам видишь, мы не только уцелели. Я стал волхвом, я двигаю горами, могу обращаться в летающую... летающего... Словом, мне нравится жить в этом мире, как нравится и Мраку, и Таргитаю. Боромир долго молчал, покряхтывал, жевал губами. Два раза взглянул на Громобоя, тот пожал плечами, снял ремень и начал чинить пряжку. -- Яйцо в самом деле здесь, -- ответил наконец Боромир. Он говорил медленно, останавливался, рылся в памяти. -- Давненько было. Сперва, помню, добыл яйцо поменьше, еще когда Змей упер одну девку, которую я хотел для себя... Я сходил, отыскал, прибил, смерть Змея пряталась в яйце... Потом еще, помню, пришлось по такому же случаю разыскать Кощея... Тоже, скотина, прятался за горами, за лесами. Но отыскал, хоть истоптал сорок сапог с крепкими подошвами. Отыскал яйцо, как ни прятали, разбил, тут Кощей и копыта отбросил... -- Давно это было? -- спросил Олег, не веря своим ушам. Боромир рассеянно отмахнулся: -- Давно. Твоего деда еще на свете не было. -- А потом? -- Потом стали жить-поживать, добро наживать, -- ответил Боромир. Он зевнул, мотнул головой. -- Все забыл, ты напомнил... Вон и Громобой ходил на Змея... -- Не на Змея, -- поправил Громобой. -- Со Змеями я никогда не сварился. Я вообще люблю жаб, ящерок и Змеев. Они такие голенькие, без шерсти, чистенькие... Это я с дивами завсегда схлестывался. Они меня тоже не любили, издалеча приходили, только бы подраться. А еще с лесными великанами, помню... Когда-то целыми стадами перли через Лес, чуть Поляну не затоптали... Олег подпрыгнул. -- Да когда же это было? Громобой наморщил лоб совсем как Боромир. -- Рази упомнишь?.. Давно. Боромир тогда еще не был волхвом. Аль уже был?.. Не помню. Когда я воротился от великанов, помню, дубок тогда на околице рос. Я на него палицу железную повесил, а ты заорал, что поломаю молодое деревцо. Олег смотрел непонимающе: - Железную?.. Откуда о нем слышали, ежели кроме деревьев ничего не зрели? Вам и камень в диковину! Громобой почесал в затылке: - А рази я не говорил?.. С неба сколько хошь сыплется. Хоть дупой ешь. Из него и делали секиры, топоры, ножи... - Небесное железо? - пробормотал Олег, - я слыхивал о нем, но не думал... что оно так часто. - Поживи с мое, - буркнул Громобой. - Дюжину раз находил! Раза два чуть по голове не шарахнуло, а однажды суму с харчами вдрызг... Если от зверей и убережешься, то уж камнем с неба все одно когда-нибудь прибьет. Челюсть Мрака отвисла до пола. Глаза стали как у совы, да не простой, а которая увидела мышь размером с зайца. Таргитай непонимающе смотрел то на одного, то на другого, только Олег сказал с горечью: - Брали, что само на голову падает? Этого самого железа в наших болотах в сто раз больше, чем на небе! Но это ж нагнуться, спинку утрудить. А ты зверя прибил, палицу повесил на дубок и забыл о нем! Пока дубок не вымахал до небес, а палица не оказалась так высоко, что... А копье ты случаем не забыл в этом дубке? Громобой сокрушенно покрутил головой. -- Всего рази упомнишь? На то ты и волхв, чтобы помнить больше. А мое дело телячье: наелся -- и в хлев. Помахался с великанами -- снова в родное дупло. Живу-поживаю, добро наживаю. Пришла новая беда -- опять вылез. Побил -- снова в теплое. Мрак и Таргитай стояли с челюстями, отвисшими до поясов. Олег спросил все еще дрожащим голосом: -- Боромир... Ты ходил с бронзовыми подошвами. Громобой знает, что такое телячье, ты бывал в горах... Значит, вы сами выходили из Леса? Боромир в затруднении посмотрел на Громобоя, но тот с сопением вдевал костяную иголку в щель на ременной пряжке. -- Да не было тогда нынешнего Леса, -- ответил Боромир досадливо. -- Было другое... Уже не помню, много воды утекло... Настоящей воды, она бежала реками со Льда. Лед отодвигался, таял, а за ним оставались Болота. -- Что за Лед? -- переспросил Олег. -- Я о нем даже не читал. -- А хрен его знает. По земле отползала льдинка версты в две толщиной, а вширь и длину я не мерил. Может быть, она покрывала весь белый свет?.. Так вот шли мы через Болото, что оставалось за Льдом, а когда отыскали малость сухое... нет, не сухое, а хоть твердое место, остановились. Вскоре вокруг выросли деревья, а потом нарос даже Лес. Тогда дрались часто: на белом свете людей было мало, а зверья и чудищ много. Все лезли на сухое, приходилось по башке и в Болото. Много наших полегло, ибо порой такое вылезало... Он помрачнел, голос прервался. Громобой поднял голову, сказал утешающе: -- Ничо-ничо!.. Когда Первоболото подсохло, островков появилось много. Нам стало полегче. А теперь от Праболота только пятнышки, все занято нашим родным Лесом. Олег прислушался к шумным голосам за стеной, поспешно прервал: -- Лес в свою очередь уступает Степи. А в Степи -- хищные, жадные народы. Злые и беспощадные. Они хлынут, как морские волны! Громобой поднял голову, мирно сказал: -- Хлынут, тогда и вылезем. Впервой, что ли? Олег оглянулся на друзей. Он чувствовал злость и отчаяние. Трудно свыкнуться с мыслью, что эти грубые неопрятные мужики что-то знают и что-то могут, но в голове начали появляться картинки детства, когда видел или слышал непонятное. Да, били страшных чудовищ, когда те крали девок -- те уходят далеко за ягодами и грибами, но затем почему-то замирали, как мухи зимой. Снова в теплое дупло, снова жить-поживать да добро наживать... Какое добро наживешь в дремучем лесу? Когда приходила новая беда, снова вылезали, творили подвиги, чудеса... и снова в дупло. Мрак прокашлялся, очищая горло: -- Великаны, Змеи, Кащеи -- что, простое бесхитростное зверье. А сейчас прут люди -- самое злое, хищное, подлое зверье. Новые люди! А чем новее, тем подлее. Боромир с удивлением перевел взор на оборотня. -- Ты знаешь даже такое? -- Боромир! Тот, кто вылез из дупла и хоть раз обошел вокруг дуба, уже умнее того, кто не вылезал. Боромир хлопнул себя по коленям, с кряхтением поднялся. -- Добро. Передохните малость, а мы порешим вашу долю. Громобой, скажи людям, что изречем завтра утром. Громобой молча вылез, лишь бросил неприязненный взгляд на Мрака. За шкурой, что заменяла дверь, раздался радостный рев, сменился разочарованным гулом. Прогремел неразборчивый рык старшего охотника. -- Идите, -- разрешил Боромир. -- Повидайтесь с родичами. На рассвете решим, быть вам живу аль не быть... Выждав, когда народ разбредется, четверо выскользнули из дупла. Мужики с рогатинами и кольями уже нагалделись как стая галок, показали своим бабам, какие храбрые, удовлетворенно расползлись. Народ Большой Поляны спал долго и сладко, просыпаться не любил. Жилье Мрака стало вроде поменьше. Внутри пыльно, под стеной тянулся живой ручеек крупных красноголовых муравьев. Олег заметил, что в одну сторону бежали поджарые, а в другую -- едва волочили раздутые брюха, несли жуков, кузнечиков, тащили мышь-полевку. -- Заразы, -- сказал Мрак с неудовольствием. -- Видите ли, дерево выросло на их дороге!.. Прогрызли стену, так и ходють... Еще мой дед отучал, не вышло. Он тяжело сел, опустил голову на кулаки. Олег рассеянно глядел на деловитых муравьев. Где эти хлопотуны пережидали Великий Лед, они ж намного древнее людей?.. Видать, как и здешние жители, просто залегли и поспали. Пережидали, пока Лед уйдет. Можно спать и тыщи лет, ежели сильно захотеть, а вот им в эту ночь не придется -- что решит Боромир? Судя по всему, не держит на них зла, но Громобой, охотники, запуганные и невежественные жители Большой Поляны? Мрак исчез ненадолго, вернулся с парующим большим горшком, но потемневший. -- Издали выставили... Боятся прикоснуться! А ведь родня. В горшке оказалась вареная лосятина -- без соли, сильно вываренная. Раньше трое другой еды не знали, но теперь ели без охоты, только бы утолить голод. Стемнело, в натянутую шкуру поскреблись. Мрак осторожно отворил, держа секиру в другой руке, а Лиска наложила стрелу на туго натянутую тетиву. Вошел старый дед Тарас. Покряхтел, подошел к Мраку и долго подслеповато всматривался в черный пояс. -- Я исчо там заприметил... Думал, обмишурился. Ты зачем спер, шельма? Шерсть на затылке Мрака встала дыбом, а голос зазвенел от злости: -- Шел бы ты, дед... в глубокую дупу. Дупло, то-есть. Этот пояс я завоевал в таких странах, что тебе и во сне не привидится! Дед нагнулся, кряхтя, коснулся дряблыми пальцами. -- Чудно... Голову дал бы наотрез, что мой... Ты бы признался, Мрак, врать нехорошо. Кто много брешет, на том Ящер будет воду возить. -- Зачем ему столько воды, -- возразил Мрак. -- Тарх брешет, Олег брешет, весь мир брешет! Пояс отыскал в Долине Битвы Магов, что за тридевять земель. Дед пощупал тяжелые нашлепки из металла. Внезапно клацнуло, пояс соскочил с Мрака. Дед Тарас удерживал с трудом -- на поясе висели акинак и баклажка с водой. -- Ишь ты, -- сказал дед Тарас растерянно, -- все такое же... Под его пальцами пояс вытянулся в струну, превратился в плоский тупой меч. Дед Тарас повертел его в руках, ударил краем о каменную глыбу очага. Звякнуло, взметнулись искры, а огромный камень раскололся. Четверо разинули рты. Дед Тарас с натугой держал странный пояс, в выцветших глазах было слабое удивление. -- Нет, -- сказал он наконец сожалеюще, -- мой был полегче. У нас у всех были такие... На пряжке с той стороны каждый выцарапал свое имя... Олег выхватил пояс, лихорадочно начал искать надпись, уже в полной уверенности, что отыщет. На тусклом металле были глубоко врезаны значки, по краю твердый металл стерся, словно хозяин носил его, не снимая, столетия. Значки были странные, ничего похожего Олег не встречал в мудрых книгах. -- Такого языка на свете нет, -- сказал он потрясенно. -- Кто это писал? Дед Тарас покачал головой. -- Слаб глазами нынче. Кукиш поднеси под самый нос, не увижу. На каковском языке, не скажу. Мало ли сменилось! Все куда-то спешат, торопятся... Он рассеянно махнул рукой. Мрак взял пояс, подал деду. -- Носи на здоровье. Не знаю, после драки или доброй попойки ты забыл в... одном месте, но, похоже, пояс все-таки твой. Хотя, разрази меня боги, я битву великих магов представлял иначе... Или с годами накручивают брехни? Дед неуклюже надел пояс, пряжка звонко щелкнула. Черный пояс на миг осветился ярко-оранжевым, словно на него упал луч солнца. По бляхам молниеносно пробежал странный узор, промелькнули буквы. Дед Тарас, возможно, мог бы прочесть, если бы глаза помоложе да память получше, а так уже стал забывать, что утром ел, тут же снова к столу садится. -- Благодарствую, -- сказал Тарас степенно. -- Помню, что потерял, а где -- запамятовал. Спасибо, что уважили старика... Думал на свояка, у того пояс пох