а виднокрае таяла жиденькая заря. Совсем чахлая полоска света, похожая а прореху между черной землей и таким же темным небом. Частокол дальнего темного леса, как грубыми стежками неумелой мужской руки, сшил небо и землю. Стояла мертвая тишина, но чуткое ухо Мрака уловило движение в глубинах земли. Тучи над унылой равниной нависали низко, тяжелые и темные. Было сумрачно, невесело, веяло обреченностью, словно еще не покинули мира мертвых. Из воздуха ушла жизнь, даже низкие тучи нависали иные -- враждебные, от них не уйти, не ускакать, не укрыться. -- Белый свет, -- всхлипнул Таргитай. Слезы блестящими горошинами катились по грязному лицу. Губы тряслись, будто по ним били пальцем. -- Уж не думал, что еще раз... -- Мы были там, -- сказал Олег потрясенно, он обводил мир ошалелым взглядом, -- и все еще живы! Я себе не верю. -- Я сложу неслыханную песню, -- прошептал Таргитай. -- Что песни, об этом напишут! Если успеют, конечно... -- Если узнают, -- процедил Мрак. -- Да, белый свет - это белый... И друзей тут хоть отбавляй. Один Агимас чего стоит. Слезы Таргитая мгновенно высохли. -- Агимас? Где Агимас? -- В самом деле, где? Как-то пусто. Олег смотрел настороженно, всегда ожидал беды. -- Наш белый свет, если не только смотреть, но и видеть, уже не белый. Или не совсем белый. Недолго мы пробыли в подземном, но тут уже многое не так. Разве не чуете? Ноздри Мрака хищно затрепетали. Он по-волчьи понюхал воздух. -- Не волхв, но добрый нос за версту... Олег наклонился, суетливо шарил впотьмах под ногами. Земля была сухая, твердая, словно мертвая. Пыль и засохшая грязь забили все щели, трещины и ямы. Когда под пальцем кольнуло, он не выдернул руку с воплем, чего-то ждал, жадно выцарапал из пыли тускло блестящий обломок когтя. -- На обереги? -- сказал Мрак с неодобрением. -- Что ты за человек... все тебя били и клевали, а ты все не на себя, а на разные придумки уповаешь... -- Эти придумки -- тоже я. В сотне шагов земля треснула. Взлетело облачко пара пополам с дымом. Из щели медленно вылезла костлявая рука. Пальцы ухватились за край, наверх протиснулся голый череп. Скелет рывком подтянулся, нелепо выбрасывая в стороны острые локти. Его шатало, но движения становились все устойчивее. Пустые глазницы смотрели мертво, но когда скелет начал поворачивать голову в их сторону, словно чуя живых, неврам стало жутко. Разлом дрогнул, стены тяжело пошли в стороны. Скелеты полезли один за другим, затем уже по трое-четверо. Одни были белые настолько, что выглядели вылепленными из мела, на других болтались полуистлевшие клочья одежды. Были даже в ржавом железе, в кожаных доспехах и с нашитыми пластинками из конских копыт. У каждого в руке был меч, палица либо рогатина с обожженными для крепости концами. Первый скелет уже качнулся в сторону невров, но затем, будто услышав некое веление, повернулся и пошел мимо. Другие скелеты, ведомые незримой рукой, мерно двигались следом. Мрак без привычной озлобленности, драться расхотелось, поглядел вслед несметному войску из скелетов. -- Это по-нашенски! Без штанов, зато с оружием... -- Олег, -- спросил Таргитай шепотом, -- они... люди Ящера? -- Если рабы -- люди. -- Тогда... их больше, чем вообще могут придти к нам. Олег зло оскалил зубы. Такой взъерошенный и с волчьим оскалом, он стал разительно похож на Мрака. -- Тарх, ты знаешь, что сказал? Ты умность рек. Это только дурню кажется, -- а мы все бываем дурнями на редкость, -- что народ состоит только из живых! На самом деле -- из живых и мертвых. А мертвые тоже... говорят, подсказывают, указывают. Таргитай ахнул: -- Как? Не слыхивал.. -- А когда Покон блюдешь? Разве это не голос наших мертвых? Но беда, что мертвых с каждым днем все больше. Когда в старину умирали, то превращались в зверей, птиц, рыб, но оставались здесь же, на земле! Мы с ними могли говорить, общаться... Ну, не мы, а наши пращуры еще говорили. -- Так зачем же эти волхвы, перебить бы их всех, придумали вирий и мир Ящера? -- Чтобы мир менялся. При бессмертных он стоит, как вода в болоте. Авось какие-то перемены будут к лучшему. Мрак поморщился: -- Не так объясняешь. Чересчур умно. Тарх, если бы одни и те же души кружились, как собаки за своим хвостом, то нам... тебе, мне и Олегу, никогда бы не дождаться, чтобы попасть в этот мир! Челюсть Таргитая отвисла, а Олег кивнул с гримасой горечи. Надо так учиться объяснять. Своя шкура всякому ценнее. Так понимают быстрее. Если объяснять на пальцах. -- Потому и остановился мир богов, -- сказал он горько, -- бессмертные -- это дети, которые никогда не вырастут... Мрак сказал раздраженно: -- Бессмертные -- для мира те же мертвецы. Только живые. Олег бросил на Мрака встревоженный взгляд. Оборотень иногда говорит очень точно. Правда, сам этого не замечает, как не может отличить, когда говорит и поступает мудро, а когда совсем как Таргитай. -- Ничего себе мертвецы, -- сказал Таргитай тоскливо. -- Нам драться с такими! А как? Всюду с треском разбегались трещины, как спины огромных черепах вздымались бугры. Насколько хватал взор, мертвецы поднимались из могил, вылезали из-под надгробных камней, вставали прямо из ровной земли, где не было и намека на могильные холмики, выползали из-под корней деревьев. Даже из ближайшего озера поднимались, раздвигая гнилую воду, древние, облепленные ракушками, тиной и болотными растениями скелеты. Неужто есть народ, что хоронит своих в болоте, подумал Таргитай смятенно. Потом с жутким холодком понял, что болото здесь было не всегда. Значит, против них встали и самые древние? Из тех времен, когда земля была совсем не такая, как сейчас! Восставшие из праха не задерживались, сразу шли на запад. Страшно было видеть безмолвное колышущееся море блестящих черепов. Войско Ящера двигалось медленно, но ни один не запнулся, не свернул в сторону, не остановился. Немыслимое войско пугало своим единством больше, чем числом воинов. -- Этих не пугнешь, -- определил Мрак. -- Не побегут, не отступят... Это ж все одно что сражаться с живыми камнями! -- Мы бывали под лавинами, -- напомнил Олег. -- Правда, и сами отступали. Ни один не попытался подняться на вершинку холма. Мрак проворчал ревниво: -- Гнушаются... Что им трое! Под ними земля стонет. -- А ты вроде обижен. -- Я ж говорил, мне драться расхотелось. -- Ой ли? Ну а я никогда не хотел. -- И я, -- сказал Таргитай грустно. -- Идут рушить мир, -- определил Олег горько. -- Сколько же их? Олег грянулся оземь, почти сразу кожистые крылья уродливой птицы смяли воздух. Он подпрыгнул, забил крыльями чаще. Волна гадкого воздуха ударила в лица, но через мгновение мохнатая тварь была уже высоко в небе. -- Быстро, -- определил Мрак. -- А как сперва сопли жевал! -- Олег уже храбрый, -- заступился Таргитай. -- Сиди и жди, -- велел Мрак. Не сходя с места, грянулся о каменную землю, поднялся огромным черным волком. Таргитай вздрогнул: оборотень косился на него жутким желтым глазом. Верхняя губа приподнялась, острый клык блестел нехорошо. Бесшумным прыжком волк оказался сразу за несколько саженей, а затем, ускоряя скачки, скрылся. Таргитай горестно вздохнул, чувствуя себя жалобным и брошенным. Никчема, ни в птаху не может, ни даже, как все люди, в волка. А когда ему становилось горько, пальцы сами собой потянулись к дудочке. Крылья вздымали с легкостью, мощно, земля быстро уходила. Странные чувства и хаотичные мысли суматошно метались в тесной голове. Ему приходилось напоминать себе, что он не птица или не только птица, а в первую очередь -- человек. И не просто человек, а волхв, а это лучшие из людей. Правда, так говорят сами волхвы, но ведь говорят не зря! Не потому лучшие, что такие уж замечательные, просто остальной народ тупой либо драчливый, что еще хуже. Я не просто волхв, напомнил себе, холодея. К несчастью, сильнейший. Не самый мудрый и умелый, а уже -- сильнейший. А кому много дано, от того и ждут многого. А он только и умеет, что крылья растопыривать да горами трясти без надобности. Пока что его мощь приносила только беды... Внизу по светло-серой земле словно струилась поземка. Лишь изредка зеленели верхушки холмов: отряды скелетов огибали холмы и горы. Он поймал поток теплого воздуха, накрыл своими кожаными парусами. Его поднимало неслышно, чуть покачивая, сдвигая то к одному, то к другому краю. Держался настороженно, как на скользком бревне, не давая соскользнуть с невидимой опоры. Успел удивиться, что карабкается наверх без привычного страха высоты. Наверное, потому, что вытеснил более сильный страх: страх не суметь, страх опять мордой об стол. Даже гибель всего белого света не так ужасает, как опозориться на глазах у всех, прилюдно... Сбоку заволокло белым туманом. Олег забеспокоился, но тучка оказалась крохотной, вскоре осталась внизу. Он поднялся на такую высоту, что редкие облачка казались овцами на далеком лугу. Отсюда он видел землю едва ли не от края и до края, а то, что видел, заставило кожу пойти крупными как от ожога волдырями. Далеко на севере виднелись крохотные селения. Земля там в крохотных квадратиках, Олег не сразу распознал так называемые поля. Поля -- это распаханная Степь, где мирные люди бросают в землю зерно, терпеливо ждут урожай, собирают, делают хлеб... Поля -- это поляне, оседлые люди, которые не ходят в набеги, свое бы защитить, чужого не надо... И только в оседлом мире, напомнил себе Олег, может возрастать настоящее волховство. И вообще, мудрость в седле теряется. Для нее нужен мир, неторопливое существование. Мудрость и звериный нрав кочевников несовместимы. Но сейчас на край возделанных полей надвигается несметная армия. Армия кочевников, копыта их коней снова превратят землю в камень, а следом грозно и неспешно как сама смерть идут скелеты и чудища черного мира! Он поздно ощутил опасность. Спину ожгло болью, затем сильный удар едва не переломил хребет. Небо и земля поменялись местами, замелькали. Воздух засвистел в ушах. Олег в панике попытался выговорить заклятие, не сразу вспомнил крохотным птичьим умом, что заклятие действуют только в человечьей личине. Выше мелькнула тень дракона. С трудом выровнялся, почти сразу сверху ударило еще и еще. Он ушел круто вниз, вывернулся, наконец увидел, что на него сверху бросается крупный молодой грифон. Могучий зверь блистал короткой золотой шерстью, что не скрывала могучее львиное тело. Все четыре лапы были угрожающе выставлены, длинные острые когти блестели, как ножи. Еще выше летел целый табун грифонов. Они выглядели грозной тучей из золотых скал, блистали, воздух вокруг них искрился. -- Ящер вас забери, -- проговорил Олег, слыша лишь хриплый клекот. Его трясло от страха, но невозможно избежать схватки. -- Летел бы как все... Или тебе надо перед кем-то покрасоваться? Грифон снова вышел из полукруга, бросился на огромную птицу. -- Кто идет за шерстью, -- сказал Олег, -- вернется стриженным... Он резко ушел в сторону, грифон пронесся рядом. Олег извернулся, используя то, что он птица, а не тяжелый неповоротливый лев с крыльями, упал сверху, хищно ударил клювом. Он сам удивился, с какой легкостью его когти вонзились в спину зверя. А череп треснул раньше, чем грифон успел повернуть голову. Олег выдернул когти, тело могучего зверя понеслось вниз. От стаи отделились еще трое, быстро заскользили, словно неслись по ледяной горке, к нему. Олег развернулся, грудью пошел навстречу. Грифоны внезапно разлетелись в стороны. Ни один не рискнул мстить за погибшего сородича. Олег обескуражено оглянулся. Все трое как камни неслись вниз, поворачивали с трудом. Чересчур тяжелые, если не успеют у земли вывернуться, разобьются, как куски мяса. Зато наверху крылья захлопали чаще, в стае звери были старше и сообразительнее: поняли мощь невиданной птицы раньше, чем она сама. Олег поглядел, как целый табун измочаливает крылья о воздух, спеша уйти от него, лютого зверя, как можно дальше, даже троих бросили, догонят так догонят, с трудом перевел дух. -- Не куну кучка стоим, -- пробормотал сипло. Сердце билось, как овечий хвост, все еще не верил в случившееся. В памяти была первая встреча с грифоном, когда впервые вышли из Леса. Тогда этот зверь показался могучим и неодолимым. А сейчас разделался, как с простой вороной. И без волшбы. Понять бы, подумал изумленно, что за личина на мне. Никогда не слыхивал о такой птахе. И в мудрых книгах ни слова. Да и на птаху не больно похожа, скорее на летучую мышь, вернее помесь ящерицы с кожаном. Хорошо Мраку, подумал завистливо. Все ясно и просто. А тут, совестно признаться, сам себя не знаю. И чем дальше, тем больше не знаю. Черный волк мчался неслышный и быстрый, как брошенный умелой рукой нож. С вершинки холма открывался страшный вид необозримого пространства, заполненного войском Ящера. Кочевники вырвались на горячих степных конях далеко вперед, впервые не обремененные повозками. От этого их голая мощь выглядела еще страшнее. Мертвецы шли следом, а за ними тяжело двигались странные и страшные звери. От их вида даже у волка, зверя далеко не робкого нрава, шерсть встала дыбом. Он сбежал в долину: не его дело обозревать, это лучше Олегу с высоты его мохнатого полета. Зато волк лучше видит, кто идет, чем вооружен, даже подслушает, о чем гомонят дозорные, каково тайное слово для своих... Внезапно с тоской подумал, что такому войску скрываться незачем. Еще и напоказ выставят все свои ножи. Любой устрашится, без боя уступит дорогу. А попадется на дороге -- сам отдаст все свое, еще и в плен запросится, только бы уцелеть. Даже будь до конца света ночь длинной в его жизнь, все равно всем коням жилы не перегрызть, как и все тетивы не перепортить. А что надо сделать, не ему придумать. Тут он, надо признать, недалеко ушел от Таргитая. -- На севере селения земледельцев, -- сказал Олег. Он тяжело дышал, руки все еще держал разведенными в стороны словно крылья. -- Войско Ящера достигнет к вечеру, но кочевники ворвутся на их поля вот-вот... Примчался огромный волк, грянулся оземь. Еще поднимаясь с земли, гаркнул зло: -- Что нам земледельцы!.. Ты о деле говори! -- Это и есть дело. Земледельцы на нашей стороне -- объяснил Олег. -- Кочевники, опьяненные страстью к разрушениям, не замечают, что уже весь белый свет помогают уничтожить. Если земледельцам помочь, они смогли бы остановить конное войско... Мрак покачал головой. -- А нам троим только и останется, что затем перебить остальных. Людей, зверей, мертвяков, грифонов, самого Ящера... Таргитай медленно поднял голову. Олега перекосило при виде певца. Брови Таргитая взобрались едва ли не на лоб, глаза выпучились, как у большой болотной жабы. Как еще слюни не пустил! -- Я, кажется, понял, -- сказал он торопливо. -- Быстрее, мы еще можем перехватить! -- Кого? -- Спешите! Он в мгновение ока оказался в перевязи с Мечом. Мрак не успел подхватиться, как Таргитай уже кинулся, не оглядываясь, по уже раскисшей дороге. Мрак ухватил секиру и, пока Олег судорожно собирал вещи и бормотал, восстанавливая заклятия, огромными прыжками догнал Таргитая. Спрашивать не стал: любое решение, даже дурацкое, лучше, чем сидеть и как овца ждать конца света. Грязь летела из-под сапог. Дорога кидалась под ноги, исчеала, будто за спинами мир уже начал исчезать. Но оттуда из небытия пришлепали торопливые шаги. -- Мрак, что с ним? -- Неисповедимы пути богов, -- крикнул Мрак саркастически. -- Но тебе виднее. -- Почему? Я не бог. -- Я тоже с богом только рядом сидел. С богиыей1 Но он тоже чует. Аки волхв. Олег замолчал, нахмурился, бежал ровно и сильно, перепрыгивая лужи. Мрак, который умел замечать не только звериные следы, дивился резким переменам в волхве. Только-только научился волшбе, сумел пробудить вещее чутье, редкий дар, не все волхвы умеют, как уже избегает пользоваться, находя такой дар чуть ли не оскорбительным для волхва. Да и напряжен всегда так, словно в одиночку сдерживает натиск Черных Сил. Зеленая горка впереди выросла, превратилась в крупного Змея. Бедный зверь распластался, раскинув крылья и вытянув шею. Его словно придавило огромной невидимой ладонью. Олег на бегу махнул рукой, не то заставляя лезть на зеленую спину, не то закидывая Таргитая и Мрака. Оборотень с разбегу запрыгнул на хвост, уже привычно пробежал вдоль гребня к холке. Таргитай хватался за шипы, застревал, перевязь цеплялась за толстые как колья в заборе иглы. В руках Олега блеснула короткая молния. Змей вздрогнул от укола, открыл глаза, коричневые крылья очень медленно пошли в стороны, загребая пыль. -- Куда? -- крикнул Мрак. Змей без разбега прыгнул в воздух. Их прижало, встречный ветер забивал дыхание. Земля резко пошла вниз. Олег кивнул на Таргитая, мол, певцу и дураку виднее. Похоже, теперь они будут заносить ему хвост на поворотах. Земля трещала, щели и трещины превращались в ущелья. Из глубин поднимались пыльные скелеты. Первыми вставали трупы с остатками плоти и в одежде, если прежде не сняли мародеры, следом выходили голые скелеты, чаще всего при оружии последними поднимались из глубин земли согнутые скелеты с длинными руками и короткими ногами. Род их делал первыми, торопливо объяснил Олег, когда еще не придумал каким сотворить человека. Еще позже начали вздыматься настоящие исполины. Рост их превышал три человеческих роста, руки достигали колен. Одни нерешительно брели куда-то, другие же, потоптавшись на месте, возвращались в могилы. Земля бурлила, как кипящий котел, а пыльные вихри оседали на глазах. Земной прах, который невры привыкли попирать ногами, стягивался в кучки, превращался в подобия людей. Вихри и вихрики неслись в разные стороны, сносили в одно место развеянную за века плоть давно забытых царей, героев и простого люда. Земли уже не было видно под плотной массой движущегося в одном направлении войска Ящера. Зелень исчезла под морем голых черепов, мертво белели кости. Все шли на север. -- Растопчут, -- сказал Таргитай с мукой. -- Их больше, чем муравьев! -- Река Даны не задержит? -- Перейдут по дну. А то и завалят костями. -- Хватит ли... Редкая птица долетит до середины Данапра. -- Люди не птицы -- пройдут везде. -- Даже бывшие люди, -- бросил Олег сумрачно. Они летели и летели. Таргитай от усталости перестал ужасаться несметному полчищу Ящера. Мертвые выходили из могил всюду. Он уже не считал, не вскрикивал. Стал замечать только противников странных или чудовищных, как выходящие из земли серые гиганты. Ростом со скалы, медлительные несокрушимые, они стряхивали комья, озирались, глазницы загорались багровым, словно в черепах плескалась лава. Из темного бора, над которым летели, выходили, ломая столетние деревья, чудовищные звери. Таких невры не видели, даже не думали, что такие могут быть. Возможно, их сотворил не Род, а сам Ящер для последней битвы. Когда неслись над Рипейскими горами, видели, как из прародительницы-горы, ломая стены, появлялись люди-камни. Зоркие глаза Мрака разглядели даже знакомую фигуру Горыни. Сердце сжалось: неужто мудрый гигант на стороне врагов? А когда пролетали над Святыми горами все трое узрели исполинскую фигуру, что двигалась, наполовину скрытая облаками. Таргитай ахнул: -- Святогор!.. Добро, что его не держит земля! Мрак буркнул: -- Да и горы стали помельче. Наши внуки не увидят гор вовсе. -- Почему?? -- Повгоняет в землю. Уже мельче, чем в прошлый раз. -- Мрак, это ты сам вырос. -- Да, гм... Неужто и Святогор на стороне Ящера? Таргитай горько кивнул. -- Все старые герои на его стороне. -- А на нашей? -- Только мы трое... Наверное. Олег искоса посматривал на сосредоточенное лицо Таргитая. Что-то знает больше, чем даже он, волхв. Понятно, боги дураков любят. Понять бы почему... А Мрак вообще с Таргитаем советуется. Глава 2 Таргитай со страхом смотрел вниз. Его трясло, но не от страха высоты. Он видел такое, что волосы вставали дыбом. Видел богов, в последний день смертной битвы все они стали видимыми, и это потрясало больше, чем войско скелетов и чудовищ. Род создал не так уж много богов, но создал их бессмертными. Их не стало меньше, напротив -- не стань такими равнодушными друг к другу, как и ко всему на свете, уже заполонили бы весь мир. Ведь когда сочетались, то возникали новые боги, такие же бессмертные, хотя и не столь совершенные: ведь их не создавал великий Род. Это поколение уже не знало неба, жили там, где появились. Так возникли боги рек, ручьев, болот, озер. Это они, не видя постоянно блистающий облик Рода, совершенный облик, быстро утрачивали человеческие черты. Вечность! Даже человек, живя краткий миг, успевает меняться. В Лесу живут высокие и светлокожие, в жарких песках -- мелкие и черные, а в Степи -- желтые и широколицые. Всяк приспосабливается. Проживи человек среди болот тысячу лет -- отрастил бы жабьи перепонки. Он видел с пролетающего Змея, как на деревьях качаются зеленокожие с изумрудными волосами девушки. Среди гор различал массивных и несокрушимых как сами горы каменных богов. В реках мелькали могучие тела владык вод. Дважды Таргитай видел призрачные тела детей Стрибога -- потомков ветра, раньше мог различать только в моменты страшных бурь. Они радостны, вспомнил он горькие слова Рода. Им все достается легко. Они просто живут, им не за что бороться зубами и когтями. Мир постареет, разрушится, но боги не изменятся. Только дурак пытается менять весь мир по своему подобию, а умный сам приспосабливается к огромному миру. Но если мудрость богов не в состоянии спасти мир... Неужто Род в самом деле всерьез полагается не на мудрость и силу богов, а на дурость слабых людей? -- Разве что от отчаяния, -- подумал он вслух. -- Все ранние попытки провалились, как лоси на весеннем льду... Мы -- последние. Воздух был холодный, из него ушла вся жизнь. Вороны падали на лету мертвыми, земля лопалась, из-под ног разбегались узкие трещины. Из глубоких трещин и провалов выплескивались струи дыма, острые как копья языки огня. Олега била крупная дрожь. Он воздел руки, выкрикнул самое могучее заклятие. По пальцам побежали слабые искорки, вспыхнули и погасли. Мрак сжимал бесполезную секиру. Земля качалась, как плотна порогах реки Даны. Вдали рушились горы, рассыпались в пыль. Промерзшая земля лопалась, будто по ней били исполинским молотом. Трещины ширились, участки земли походили на тающие в половодье льдины. Молнии распарывали воздух все чаще. Дважды целые столбы огня прожигали крылья. Змей кричал и корчился. Трое вцеплялись, как клещи в лося. Он еще летел, трепыхая лохмотьями крыльев, когда третий удар молнии достал его в спину, едва не сорвав с Таргитая Меч. Крылья Змея повисли, он рухнул. Воздух засвистел, завыл торжествующе. Олег выкрикивал заклятия, наконец Змей очнулся, может быть, даже от заклятий, заскользил по наклонной, почти у самом земли сумел выпростать крылья. От удара оземь их швырнуло во все стороны. Таргитай еще лежал, хватая ртом воздух, когда в поле зрения возникла фигура оборотня. Он сильно хромал, но секира была наготове. -- Цел? -- Жив, -- ответил Таргитай. -- Вроде бы... Змей уполз, волоча задние лапы. Крылья тащились, как старые грязные паруса с обломками мачт. Олег уже поднимался по ту сторону, его швыряло из стороны в сторону. От грохота трещала голова. Молнии раскалывали землю у самых ног, ослепляли, выжигали глаза. Багровые языки выстреливались редко, гасли, затем заполыхали, как корона, уже не втягиваясь, напротив, выползая из разломов. Донесся гулкий удар. Земля застонала, дернулась. Молнии заблистали яростнее, с неба посыпались камни. -- Один уже ударил по Яйцу! -- прокричал Олег в отчаянии. Мрак опустил руки. Таргитай умоляюще ухватил его за руку. -- Мрак! Ты ж сам учил -- до последнего! Люди всегда до последнего... Страшный грохот заглушил последние слова. С неба рухнули, едва их не задев, огромные блистающие скалы. Земля осела, как перегруженная лодка. Выплеснулась пышущая жаром ярко-красная лава -- кровь земли. -- Рушится небо! -- закричал Олег. -- Второй ударил!!! Мрак забросил секиру на плечо. -- Да, сегодня последний день... Но еще не вечер. Олег взглянул на небо -- черное, одни свирепые смерчи, камни, пыль и обломки деревьев в бешенном воздухе. -- Уверен? Я, к примеру, не отличу, когда солнце сядет. -- Узнаем, -- сказал Таргитай горько. Подумав, добавил: -- Если успеем. Внезапно Мрак насторожился, взял секиру в обе руки. Неврам почудилось движение за стеной пыли и смерча. Мрак рявкнул оглушительно, в голосе было недоверие: -- Эй, вы там! На кого идете? Таргитай в разрывы дыма увидел группу людей. Опрятно одетые мужчины в простых холщовых рубахах, кое-кто в лаптях, брели по равнине. В руках держали рогатины, косы, молоты, лишь у вожака в руках был длинный меч. Вожак вздрогнул, глаза не волчьи, всмотрелся. -- А вы кто?.. Ладно, вижу. Живые, значит, наши. И вас этот вьюнош покличал? -- О ком это он? -- спросил Таргитай тихонько. -- Об Аварисе, -- шепнул Олег досадливо. -- Не мешай. Мужик сказал степенно: -- Мы -- мирные люди, но это правый бой. Всяк взял оружие. Где, говоришь, их главные силы? Мрак с отвращением и одновременно сдержанным одобрением оглядел их рогатины. -- Да, ребята, вам только с их главными силами схлестнуться. Что гонять мелочь вроде всяких мертвяков, нежити, навий? Мужик уловил иронию. Густые брови сшиблись на переносице, голос построжал: -- Нас горсточка, но лишь потому, что мы самые скорые на подъем. А за нами поднялась вся земля. Они пошли -- неторопливые, уверенные, кряжистые, с темными от солнца лицами. Шли на смертный бой, откуда не все вернутся, а то и никто, как на тяжелую, но необходимую работу, без которой жить не удастся. Таргитай пропустил их, заднего ухватил за плечо. -- У тебя чистая сорочка найдется? Тот с подозрением уставился на молодого рослого парня в звериной шкуре. За ним еще два лохматых и злых при оружии и тоже в волчьих шкурах. Таких несхожих на них, детей земли. -- Ну... надо поглядеть... Таргитай протянул золотую монету. -- На, в хозяйстве сгодится... быть может. Таргитай убрал в заплечный мешок волчью шкуру, натянул на плечи рубашку из чего-то очень непрочного. Мрак сердито пыхтел, косился на преобразившегося Таргитая. Чистая полотняная сорочка, ворот и рукава расшиты красными петухами, цветами. Где надежность и суровая простота волчьей шкуры? -- Ты как девка вырядился! -- Чую, так надо, -- ответил Таргитай. -- Зачем? -- Я иду от этих людей. Это я дал стрелу Аварису! Лицо было бледным и решительным, глаза смотрели вперед. На виднокрае уже вздымалась темная туча. Земля снова начала подрагивать, словно били сотни тысяч копыт. Мрак смолчал, но в глазах было несогласие. Он шел сам по себе, ибо беду всяк должен уметь встречать в одиночку. Туча приближалась, внизу возникла желтая полоска -- пыль из-под копыт. В темном небе полыхали молнии, гром трещал, как будто все время разламывали сухие деревья. Мрак покачал головой. -- Немалое войско прет. Такого еще свет не видывал. -- А нас всего трое, -- напомнил Олег нервно. -- Сегодня -- последний день, -- обронил Таргитай. -- Сейчас решится: быть белому свету или не быть. Впереди была ожесточенная схватка. Группка смельчаков, не больше двух сотен, встала на пути огромного войска из подземного мира. Передние ряды наткнулись на безумцев, засверкало оружие. Другие мертвецы начали обтекать препятствие, как океанские волны одинокую скалу. Невры спешили наперерез. У Олега замерло сердце. У сражающихся были красные как и у него волосы, только даже самые рослые помельче в кости, но дерутся так, как он никогда не сумеет: яростно, быстро, умело. Никакие силы не заставили бы его сдержать неистовый, идущий из глубин души крик: -- Лиска! Один из всадников оглянулся. Олег разглядел круглое лицо со вздернутым носиком, широко расставленными глаза. В этот момент сразу двое ящерников кинулись на Лиску, это была в самом деле она, с нацеленными копьями. Олег замер в ужасе. Он был слишком далеко. Сзади звонко щелкнуло. У одного мертвеца во лбу расцвело белое перо, другого стрела ударила в грудь. Лиска вскинула свой узкий клинок, приветствуя и благодаря, снова ринулась в сечу. -- Лиска... -- Олег, -- голос Мрака был жестким, -- сейчас быть миру или не быть... А ты -- Лиска! -- Она пришла, -- сказал Таргитай потрясенно, -- Вспомни, как убегала из нашего мира... А теперь... И весь ее народ здесь. Это же надо... Но если даже они вышли, то почему мы сидим? -- Это мы-то сидим? -- спросил Мрак саркастически. -- К тому же это их мир тоже. Олег не слышал. Глух и нем, заворожено шел, будто вели, как быка за кольцо, к месту схватки. Мрак протянул руку, но Таргитай удержал. -- Пусть идет. Вспомни, что с ним было... Мрак раздосадовано махнул рукой. -- И все ради юбки? Тьфу... Тот недостоин быть мужчиной, кто даже повернет голову в сторону женщины... Он умолк, насторожился. Со стороны дальних холмов прямо на них скакал закованный в доспехи всадник на огромном черном коне. На шлеме, украшенном золотом, трепетал красный клок ткани, в руке держал копье. Мрак ступил в сторону, шире расставил ноги. Лезвие секиры приглашающе блеснуло. Всадник, не доскакав с десяток шагов, поднял коня на дыбы, тот дико заржал и замолотил воздух копытами, огромными как тарелки. Таргитай ждал с .мечом в руке. Всадник легко спрыгнул на землю. В узкую прорезь шлема смотрели черные как уголь глаза. Рука в железной перчатке подняла забрало, открыв немолодое лицо, очень красивое, мужественное, с квадратным подбородком. -- Это вы трое, -- сказал он сильным звучным голосом, привыкшим повелевать, -- вышли на бой с богами? -- А ты хотел бы остановить? -- ответил Мрак вопросом на вопрос. Воин развел руки, показывая, что ладони далеко от рукояти меча. -- Упаси боги! Наоборот, я бы хотел пойти с вами. Мрак с подозрением смотрел на разряженного воина. Тот был в очень дорогих доспехах, за них можно купить целый табун коней, изящный щит с золотыми листьями стоит нескольких деревень, а за шитый золотом плащ можно купить целый флот. К тому же шлем украшен драгоценными камнями, такие же бесценные камни блещут в рукояти меча. -- А ты сам чего-нибудь стоишь? Воин холодно усмехнулся. -- Испытай. Сильнее меня не было воина в краях, где я хаживал. -- Видать, твой край с двор бабки Боромирихи... А мой дед учил не бояться врага, чьи доспехи сверкают. Улыбка воина стала мягче. В глазах мелькнуло уважение. -- Ты прав, лохматый. Но меч мне ковали лучшие кузнецы Востока. Шлем мой из лучшего булата, а доспехи хоть и легки, но их не прошибить копьем. И я, хоть кажусь тебе неженкой, все-таки сильнейший из бойцов тридцати царств. Мрак набычился, плотнее обхватил рукоять секиры. -- Я ж говорю, у нас курятники больше ваших королевств. Воин проследил взглядом за ладонью оборотня. -- Я не ссориться пришел. Я хочу пойти с вами. Погибнуть, если придется. И если удастся, постараюсь погибнуть раньше вас. Мрак хмурился. Добрый Таргитай спросил мягко: -- Почему? -- Мне трудно это объяснить... Когда-то я тоже собирался пройти по свету, совершая подвиги для людей. Все для людей, ничего для себя... Так, во всяком случае, учили нас в детстве в Лесу... Мрак прервал недоверчиво: -- И ты из Леса? Что-то не встречал такого. Воин кивнул: -- Потому что ты черный как уголь, а я белый как снег? Лес есть везде, не только в твоих краях. Так вот, я так и собирался делать, но сперва самую малость решил пожить для себя. Я был силен, красив, отважен, в поединках не знал равных. Женщины меня обожали, я греб под себя замужних и незамужних... -- Ну-ну, -- подбодрил Мрак. -- У нас тоже есть один. Гребет все, что движется. Что не движется -- тоже. -- Когда мне стало тесно, ушел к соседнему царю. Быстро стал начальником крупного войска, но война скоро кончилась. Я пошел по соседним царствам, одолел дракона, забрал сокровища, опять гульба, женщины, слава... А когда деньги кончились, а с ними друзья и женщины, снова ушел искать побед... -- Для людей? -- Ну, все еще для себя. Для общей пользы -- оставлял на потом. Для племени успею, я ж не один, нужно успеть для себя, пока молод, силен, красив, пока нравишься. А для народа можно позже, когда вместо горячей крови в жилах останется нечто похолоднее... Знаю, не один попадал в эту ловушку, но главный урок мудрости в том, что из чужой мудрости уроков не извлекаем! -- Ну-ну, ты ближе к нам говори. -- С каждым годом мне все легче было уговорить себя, что еще можно для себя, а для человечества -- потом, пока однажды не сообразил, что уже не смогу для людей, даже если захочу. Мой огонь уже выгорел, а золы и так много в любом племени. Молчали, с удивлением и настороженностью рассматривали холеное лицо воина. Сейчас оно было искажено страданием. -- И тут я услышал про вас. Восторженный прекраснодушный дурак и угрюмый увалень с деревенским волхвом. Такие даже в своих деревнях долго не живут, как только сумели забраться так далеко? -- Ну-ну, -- сказал Мрак предостерегающе. -- Вас любая курица лапами загребет, а вы собрались спасать мир, боретесь со Злом!.. Я посмеялся, а потом стало горько. Вот такие простаки берутся спасать мир, а я, которому боги дали намного больше, прожил жизнь зря. И мне уже ничего не успеть! И тут подумал, что, ежели просто помочь вам? Это проще, чем самому воевать со Злом. Захотел -- помог, захотел -- в холодке полежал, пока вы горбитесь для человечества. Я в подвижники не гожусь, знаю. Враг сумел источить меня изнутри, но еще не успел превратить в своего слугу. Я пойду с вами! У меня острый меч, и, самое главное, я умею им владеть. Мрак посверлил его тяжелым взглядом. -- Мы тоже умеем. Воин перевел взгляд на Таргитая. В глазах мелькнула и спряталась мольба. Тот смотрел внимательно. -- Мы берем тебя. Но не потому, что ты -- великий воин, а мы дети, что нуждаются в защите. -- Хорошо сказано, -- кивнул Мрак. Таргитай продолжил медленно: -- Возьмем... ибо ты, возможно, последний раз пытаешься сопротивляться Врагу. Вот-вот погаснет последняя искорка из великого пламени души. У Врага появится новый раб... -- Не раб... -- Боромир говорил, что раб своих страстей и желаний -- уже раб Врага. Того, настоящего. Кого он имел в виду, я не знаю. По лицам друзей видел, что они тоже не знают. Даже Олег, хотя волхв больше всех слушал Боромира. Воин хлестнул коня. -- Даю свободу, Черный! Пусть твой новый хозяин любит тебя не меньше. -- Зачем отпускаешь? -- Пешком -- так всем четверым. Голос Мрака потеплел: -- Как звать-величать тебя, воин? Тот двинул плечами. -- Так и зови. Впервые буду драться не за славу, деньги или власть. Пусть пойду в бой и умру, если надо, как родной сын этой земли. Безымянный. -- Как красиво, -- пробурчал Мрак, -- прямо второй Таргитай. А на дуде ты не пробовал? Таргитай обеспокоено посматривал на стычку, где среди красноголовых воинов Олег выделялся только ростом и шириной плечей, а по волосам сошел бы за сородича Лиски. Похоже, его уже признали за вожака: сражался в первом ряду, страшная булава на длинном древке разила направо и налево, Таргитай видел только блистающие полосы, словно Олег размахивал широкой лентой. Лиска дралась рядом, но Таргитай понимал, что это Олег держится рядом, защищая и оберегая маленькую женщину. -- Олег! -- голос Таргитая был едва слышен среди дикого ржанья, лязга железа, звона, брани и криков раненых. -- Бери девку, при назад! Волхв мотнул головой, мол, услышал, но даже не оглянулся. На него перли с двух сторон, Жезл не знал передыху, разбрызгивая кровь и то, что заменяло противникам мозги. Защищать приходилось еще и Лиску: слишком далеко вырывалась вперед. -- Лиска! -- заорал Таргитай, ликуя от своей же находчивости. -- При взад, тут драк больше! Она оглянулась. Таргитай показал знаками, что будут драться с таким огромным, что побольше сарая, а то и двух сараев. И зубы -- во! Когти -- во! Еще и крылья с шипами! С сомнением на личике Лиска попятилась, начала выходить из гущи схватки. На нее оглядывались, она успокаивающе помахала своим. Когда сквозь вой бури и месиво из молний и не то снежной крупы, не то вовсе града проломился и пал на землю Змей, Мрак отпрыгнул от неожиданности. -- Олег, ты? Заикой с тобой станешь... -- Это Змей, а не Олег, -- пояснил добрый Таргитай. -- Мы полетим, Олег? Как я люблю летать! Даже Мрак покосился на черные тучи с тревогой. Огненные стрелы пропарывали их с таким треском, что подгибались ноги, а лохмотья туч долго сползались воедино. Из распоротых небесных мешков сыпались снежная крупа, град, падали даже мелкие камешки, а ветер вместе с песком швырял в лицо стебли трав и щепки. -- Что лень с человеком делает, -- вздохнул, полез по лапе на горбатую спину: кто залезает первым, захватывает место получше. А получше -- это видеть всех и первым вступить в бой. -- Сдует, как комаров. Изгои уже Привычно взобрались по чешуйкам, как по ступенькам, Олег усадил Лиску перед собой. Они не разговаривали, даже почему-то не смотрели друг на друга. Широкая спина Мрака защищала спереди. Как от ветра, так и от стрел. -- Поднимай, -- сказал оборотень. -- Ты знаешь, куда нам. С быстрокрылого Змея видели почти все гигантское поле, где уже то здесь, то там завязывались сражения. Немыслимой армии Ящера противостояли отдельные отряды. Они сходились со всех сторон, их было совсем мало, чаще всего таяли, как сугробы белого снега под напором грязной воды, но все же войско Ящера останавливалось, топталось на месте, а когда снова прорубывало себе путь, дорогу заступали новые защитники белого света. -- Весь мир стал полем битвы, -- сказал Таргитай потрясенно. -- Сложи песню, -- посоветовал Мрак. -- Я не пою о войне. Змей несся, как стрела. По мановению руки Олега то снижался, чтобы люди могли рассмотреть битву, то взмывал под облака, чтобы охватили взглядом все поле. Мрак и Таргитай привязались к гребню, Мрак приготовил три колчана стрел, остро жалел, что нельзя на Змея загрузить гору камней. Олег изловил слишком молодого, не линял даже, хребет переломится, как прутик. Только в одном месте шло сражение, где можно было уловить какой-то порядок. Многотысячная конница неслась так, что земля гудела и стонала под немыслимой тяжестью. В пыльном облаке блистали искры на обнаженном железе. Мрак проследил взглядом, волчьи зубы показались в недоброй усмешке. -- Степняки... -- Они дадут ящерникам! -- сказал Таргитай убежденно. -- Они идут с Ящером, -- бросил Олег горько. Сражение шло на равнине, в горах, даже в Песках и на море. Мрак постоянно держал стрелу на тетиве. Когда пролетали достаточно низко, над ухом Таргитая звонко щелкало, стрела исчезала в массе сражающихся. Олег посылал Змея по широкому кругу. Из глубокой трещины, что превратилась в ущелье по мере того, как Змей подлетал ближе, валил густой ядовитый дым. По стенам поднимались вооруженные воины. Мрак бессильно выругался. Невры узнали мертвых воинов, ныне слуг Ящера. Мертвые поднимались в тылу защитников земли с