ть и рассчитать, это же как серпом по... пальцам. В уши ворвался свист, воздух стал горячим и душным. По желтым стенкам пузыря рябило и мелькало, словно бы там носились тысячи муравьев. И мелькание ускорялось, муравьи тоже пытались убежать с разогретой пленки. -- Олег, -- сказал Мрак осторожно, -- ты хоть знаешь, куда прем? -- Аристей посоветовал... -- Аристей? Когда успел? -- Когда ты ломал шею мертвяку на полкане. Есть племя, которое могло бы переломить битву. -- Кто они? -- Аримаспы. Ящер вроде бы уже заслал к ним гонцов... -- Я что-то слышал о них. Мрак спросил подозрительно: -- Аримаспы? А чем они так важны? -- Мрак... Аримаспы, по-нашему, это неиствующие от Арея. Они дети бога войны. Они страшны и свирепы, а в битвах не знают равных. Их нельзя сразить никаким оружием, потому что их мать обошла весь мир и взяла клятву со всех зверей, птиц и рыб, что не повредят ее детям. А также упросила камни, деревья, железо, воды и все-все, что могло повредить им. Так что они смертны, но неуязвимы! Мрак озадаченно присвистнул: -- Мрут только от старости? -- Олег, -- сказал Таргитай загораясь, -- где эти аримаспы? -- Не мешай, -- оборвал Мрак. -- Вишь, бровями шевелит. Думает, значится. Когда их вжало в стену с такой мощью, что пузырь затрещал, едва не лопаясь, у Мрака волосы встали дыбом при мысли, что вот-вот вывалится и полетит вверх тормашками с немыслимой высоты. Таргитай, напротив, заорал радостно: -- Нашел? Гони шибче, а то задохнемся. Мрак меня совсем задавил! -- Чо? -- прохрипел Мрак. -- Не дави, как бер. Вроде не толстый, а тяжелый. -- Терпи, -- выдавил Мрак через силу. -- Не видишь, идем вниз. Таргитай не видел: если и снижались, то по очень широкой дуге. Или еще какой магической штуке. Но когда желудок подпрыгнул и опять полез по горлу, поверил. Сжался, сидел зеленый, на лбу выступила испарина. Одно дело бояться, другое -- бороться со своим же желудком. Тот норовил выпрыгнуть, а когда Таргитай с усилием загонял обратно, во рту оставалось содержимое, и много. Он сидел с раздутыми как у хомяка щеками, когда в пятки сильно стукнуло. Стены вспыхнули горелым дымком, исчезли. У Таргитая выплеснулось на твердую сухую землю. Мрак брезгливо отстранился. -- Олег, нас занесло не на Край Света? Они стояли в середке ровной степи с короткой жесткой травой. Вдали темнела стена черного леса, в сером небе проползали тучи. Из-под ног шмыгнули серые комочки мышат. Олег жадно хватал широко раскрытым ртом воздух. -- Не Край... Это уж точно... -- Ах да, ты и там наследил. Ну как там? -- Да ничего, -- ответил Олег замучено. -- Просто Край. Вон там ближе к лесу вроде дымок? -- Не один, -- подтвердил Мрак. -- Костры! Неплохо живут одноглазые. Если ты не промахнулся. Даже сюда несет горячим хлебом и вареной рыбой. Где только и берут? Степь! Но даже Таргитай, не привыкший к раздумьям, видел, что это уже не Степь. Они привыкли называть Степью все, что было за черной стеной их непроходимого и непролазного Леса, но на самом деле здесь узкие клинья подлеска рассекали степные просторы, сливались, не давая проходу ни конному, ни пешему. Особо много леса в низких балках, по берегам рек, озер и ручьев. Настолько много, что с летящего Змея можно бы и эти места принять за Лес. На самом же деле этот отличается от того тем, что здесь нет лесной защиты. Степь прокрадывается длинными языками, огибает рощи, по широкой дуге минует балки и овраги. Здесь и травы уже не те, и птицы другие, и ветер пахнет иначе. А еще день-два скачки -- леса истончатся, крохотные рощи растают вовсе. Взгляду откроется такая ширь, что пугает лесного человека и взвеселяет сердце степняка. Это глазам степняка больно, если видят хоть на горизонте юрту соседа! Уже виден был огромный холм с плоской срытой вершиной. Виднелись крыши, крытые гонтой, а все городище окружали широченный ров и высокий частокол на вершине вала. Таргитая передернуло при виде зловеще-черных заостренных бревен, представил забившиеся между ними сгустки темной крови, жирных мук, жуков, мокриц. Мрак хмыкнул: он уловил знакомый запах. Столбы смолили много раз: дерево под нею хранится лучше, служит дольше. Ров по мере приближения разрастался, превращался в настоящее ущелье. Через него шел узкий мостик, правда, из толстых бревен. Но -- без перил. Их заметили, на единственной башенке появились двое воинов. Мрак пробурчал что-то под нос. Таргитай отсюда видел что-то неправильное в их лицах, чувствовал, как напрягся Олег. Одноглазые, подумал он с холодком по спине. К одноглазым относился как к калекам, но здесь не простые одноглазые! Целое племя одноглазых. Свирепых и лютых людоедов, чудовищных зверолюдей, лишь обликом похожих на человека... Теперь невры замедлили шаг, Мрак разводил руки широким беспечным жестом. Не то желал всех обнять, не то прижать к груди и удавить. Навстречу по мостику проворно перебежали около дюжины мужчин. Только двое были при оружии, но у невров волосы встали дыбом. Зачем оружие этим гигантам, да езде покрытым толстенной кожей, которую -- отсюда видно! -- стрелами не пробить, мечами не прорубить? Каждый из них на голову выше невров, в плечах шире почти вдвое, а весит явно в пять-шесть раз больше. Каждый заломает тура или медведя голыми руками и унесет на одном плече. Такие могут спать на голых камнях, шкура все стерпит, даже на снегу -- с такой тушей замерзнуть трудно, тепла хватит на трое суток. Сила и мощь от них струились такие, что чувствительному Олегу показалось, как вокруг них загибается воздух. Или не воздух -- а магические линии, что пронизывают весь мир. Но их рост и мощь невры оценили еще издали, а теперь жадно и с трепетом всматривались в лица. У всех короткие волосы, жесткие как у кабанов, узкие лбы, короткие носы с раздутыми ноздрями, широкие нижние челюсти. Два глаза злобно смотрят из узких щелочек под нависшими как скальные выступы надбровными дугами, а на грани лба и волос, почти прячась под ними, у каждого смотрит кроваво-красный третий глаз! Олег прошептал потрясенно: -- Какие одноглазые... Трехглазые! -- А почему ж говорят... -- слабо вякнул Таргитай. -- Замечаем только необычное. Мрак первым совладал с собой. Голос его был бодрым и громогласным: -- Исполать вам, доблестные аримаспы! Мы наслышаны о вашей безмерной доблести... Передний воин кашлянул, это прозвучало как удар грома, даже земля вздрогнула. -- Странник, ты заблудился? Мы не аримаспы, а алазоны. Я даже не слышал про аримаспов. Видать, ты заблудился с друзьями очень сильно. Мрак ахнул, с угрозой повернулся к Олегу. Волхв побелел, беспомощно перебирал обереги. Таргитай откровенно таращил глаза на могучих аримаспов, ну пусть алазонов. Через мостик перебрались уже дети и женщины, с любопытством смотрели на чужаков. Некоторые женщины были, как и мужчины, обнажены до пояса. У каждой виднелся третий глаз. Олег отметил, что глаза различались цветом. Впрочем, у стражей кроваво-красный цвет начал уступать более спокойным тонам. У детей на месте третьего глаза виднелся бугорок, словно глаз был закрыт приросшим веком. Таргитай засмотрелся на крупных женщин, замечтался, глаза стали туманными и масляными, как у кота возле бадьи со сметаной. -- У нас... бывает, -- пробормотал Мрак наконец. -- Идешь в храм, а как-то заносит в корчму... Само, клянусь! Лица алазонов чуть смягчились. Наконечники копий уже не смотрели в сердца невров. Третий глаз у кого стал голубым, у кого серым. Мрак спросил с надеждой: -- А ваши охотники... они тоже не слыхали про аримаспов? Передний покачал головой. -- Нет. Я знаю, потому что заходил дальше всех наших охотников... Впрочем, я вижу на ваших лицах печать страдания. Прошу погостить у нас, набраться сил. Таргитай уже бездумно шагнул вперед, ему призывно улыбалась рослая алазонка, даже среди своих выделялась ростом и статью. Третий глаз ее блистал, как звезда в ночном небе, разгорался так, что начал освещать лицо. Олег замешкался, а Мрак сказал с натугой: -- Надо зайти. Ты сейчас и щепку не сдвинешь, а у них, глядишь, кто-то из стариков что-то да знает. А то и Тарху девки нашепчут. -- Мрак, -- прошептал Олег. -- Здесь какая-то тайна... -- Вот и здорово, -- одобрил Мрак. -- Реши, а там и аримаспы прямо из-под земли выскочат. Может, они только и ждут, когда ты мозгами пошевелишь. Таргитай, по тону уловив, что воспользоваться радушием гостеприимных алазонов можно, первым шагнул к мостику. Улыбающаяся алазонка обняла его за плечи, Таргитай в ответ тоже обнял -- за талию, по крайней мере там она должна была быть, и они скрылись за частоколом. Им кричали что-то ободряющее. Похоже, в племени нравы были вольные. В частоколе была узенькая дверь, даже Таргитай протиснулся с трудом. К его удивлению, он сразу оказался на утоптанной земле. Ее с этой стороны подсыпали высоко, натаскали камней. Между заостренных концов бревен были удобные места для лучников, ровными кучками высились камни для швыряния на головы осаждающим.. Кто на них нападет, подумал Таргитай невольно. Разве что такие же зверюки? А зачем, у этих и взять нечего... Вздохнул, подумав чуть ли не впервые, что разве для человека нужны причины? Дома стояли плотной цепью: одной стеной примыкая к частоколу, другой -- выходя на площадь. Земля там была утоптана до плотности камня, в середине, где у невров стоял бы столб Велеса, располагался широкий колодец. Сразу трое таскали воду, двое лили в длинный желоб. Овцы и коровы теснились возле канавы, натужно ревели, пихались. Невры умели обходиться по три-четыре дня без еды и даже без воды. Уходя в Лес на промысел, не брали ни крохи, чтобы не обременяться лишней тяжестью. Забив зверя, зачастую от усталости не находили сил вырезать кус мяса и испечь в золе. Падали на голую землю, сухую ли, сырую, спали крепко, пустой желудок покорно молчал. Зато когда приходили в деревню... Сейчас у алазонов это напомнило им возвращение с охоты. С той лишь разницей, что у невров кроме мяса, мелкой рыбы из ручья и травы никогда ничего не было, а радушные алазоны натащили на столы мяса домашней и дикой птицы, вареной и печеной рыбы, печеных поросят, мед в сотах, а хмельной -- в глиняных кувшинах, сыр и душистое масло, густое молоко, сметану, сливки, свежие лепешки из пшеничной и гречневой муки, всевозможные каши -- овсяные, гороховые, пшенные. Таргитай обалдел, не зная куда сесть и что подгрести сперва, а что потом, в то время как Олег сразу принялся за травы, как коза, а Мрак уже резал поджаренное с кровью мясо. Мрак для начала быстренько прикончил бараний окорок, подтянул поближе корыто с печеными на раскаленных камнях карасями, окунями, линями, язями и сочными сомиками. От них шел одуряющий запах, и Мрак хотел сперва раздразнить аппетит пуще, прежде чем взяться за настоящую еду. Когда от груды рыбы осталась лишь жалкая горка косточек, он придвинул огромную миску с густой гороховой кашей. Ее на треть сдобрили диким медом, Мрак чувствовал тяжелую обволакивающую сладость. Когда брюхо готово было вот-вот лопнуть, начал подниматься, упираясь в стол обеими руками. Алазоны поздравляли, хлопали по плечами. Им нравилось, что гость ест, им не уступая. Внезапно чуткие ноздри Мрака уловили дразнящий запах. Из-за домов к ним везли на телегах, впрягшись в оглобли вместо коней, только что доспевшие свиные туши, набитые луком, диким чесноком, яблоками, целиком запеченные в каменной яме и накрытой плитами, чтобы одуряющим запахом пропиталась каждая косточка. Мрак застонал, не в силах выйти из-за стола, когда другие будут резать ножами такое сочное мясо. -- Это нечестно!.. Один из алазонов спросил хитро: -- Ты уходишь? -- Размечтался, -- ответил Мрак через силу, -- Лучше садись на другой конец. Здесь тебе достанутся одни кости. После пира, так считали Мрак и Олег, их отвели к вождю. Алазоны все поражали невров, но этот потряс. Здесь выбирают не по мудрости, понял Олег с холодком. Вождями становятся. Становятся те, которые могут смести остальных... Вождь был немолод, широк, крепок, как гора. Даже среди рослых алазонов он высился, как могучий дуб среди молодняка. Плечи его были широки, грудь выпуклая, а руки толщиной с бревна. От запавших глаз осталась только узкая щель, но третий глаз был крупным, блестящим. Он неотрывно следил за неврами, не моргал, цвет неуловимо менялся. -- Раз уж попали к нам, -- повторил он, -- расскажите, что занесло вас сюда? Должен признаться, сюда не просто попасть... Высокие горы, перевалы в снегу, свирепые ветры... Мрак с небрежностью отмахнулся. -- Только не для нас. Нам ничего не стоит попасть куда угодно, если туда не надо. Олег поклонился. -- Великий вождь... -- Просто каган, -- поправил могучий дуб. -- Или можешь называть меня Афитулом. -- Дорогой Афитул... С нам был еще один... -- А, великий воин с Мечом бога войны? -- Лицо кагана прояснилось. -- Он пирует в кругу наших женщин. Нас не часто посещают боги и герои, глупо было бы не воспользоваться, верно? Олег не понял, Мрак спросил осторожно: -- Что, по весне в племени появятся белоголовые детишки? Каган посчитал по пальцам. -- Да, по весне. Как ты быстро считаешь. Оставайся у нас за шамана?.. Везде гостящим героям подкладывают девственниц! Породу племени надо улучшать, как и породу коров. Ваш друг знает долг богов и героев... -- Знает, -- прорычал Мрак. -- Еще как знает, скотина ленивая! Коротко, уложившись в несколько слов, он рассказал о надвигающейся гибели мира. 0 страшной битве, что развернулась по всему белому свету. О Яйце, богах и Ящере. Каган слушал внимательно. Глаз его разгорался ярче, менял цвет от серого до темно-красного. Когда Мрак умолк, глаз вождя полыхал, как смоляной факел. -- Нет, к нам не заглядывал Аварис... Мы слышали о нем, быстроногом гиперборее. Но к нам в самом деле попасть трудно, он мог и не найти... Снова в его словах почудилась Олегу тайна. Он прочистил горло. -- Каган, боги рекли, что только аримаспы могут переломить ход великой битвы... Что-то случилось, мы попали к вам. Но я просто не верю, что вы останетесь в стороне от войны! Глаз кагана блистал, как рубин. Даже под надбровными дугами мелькнули слюдяные искорки, словно муха чистила крылышки. Каган выпрямился, голос стал подобен падающей горной лавине: -- Наши воины часто ходили в набеги. Но что можно взять в такой битве? Мрак молчал: по нему, надо было идти за так. Олег кивнул. -- Понимаю. Так пойдут многие, но не все. А в такой битве один лишний человек может переломить ход сражения. Он поцеловал Алатырь-камень на рукояти Жезла. Протянул кагану. Тот покачал головой, не осмеливаясь коснуться. -- Этого не может быть... Тот самый Жезл Мощи? 0 котором столько легенд? -- И Алатырь-камень, -- добавил Мрак сердито. Он свирепо посмотрел на Олега: тот раздает все, даже не торгуется. -- Сколько народу мы положили, пока добывали его. на острове Буяне! По знаку кагана явились советники, с поклонами и величайшими редосторожностями унесли драгоценный Жезл. Каган сказал как ни в чем ни бывало: -- Я думаю о другом. Если битва уже идет, как успеть до ее конца? Ты хоть знаешь, как далеко вас занесло? Где бы вы раньше ни находились? Мрак дергался, смотрел на обоих. Олег проговорил нерешительно: -- Мне нужен отдых... Ночи хватит. А я что-нибудь придумаю. Обрадованный Мрак кивнул кагану. -- Можешь не сомневаться. Он любит придумывать. За что и получает на орехи. -- На орехи? -- И на орехи тоже. Глава 5 Эту ночь невры едва ли не впервые за лето спали спокойно. Позже Олег удивлялся: до конца света неполный день, а они пили, ели, орали песни, а потом завалились спать так, будто и завтра придет день, и послезавтра, и всегда-всегда... Почему короткоживущий человек ведет себя так, словно бессмертен? Мрак спал без задних ног, не дергался, не вскакивал при каждом подозрительном звуке. Рука его лежала на секире, но пальцы ни разу не стиснули рукоять. Таргитай не появлялся, но Олег слышал сквозь сон песни из огромного шатра, куда вереницей носили еду и питье, за певца не тревожился. Солнце уже осветило с той стороны стену шатра, когда полог откинулся, заглянул человек. Он был в цветном халате, верхний глаз был закрыт, зато два обычных широко раскрылись при виде людей. -- Люди? Откуда? Мрак толкнул Олега, ответил настороженно: -- Я думал, все племя знает. Мы пришли вчера. Великий каган знает! Алазон смерил его подозрительным взглядом. -- Великий каган? -- Просто каган, -- поправился Мрак. Алазон некоторое время буравил его острыми глазами. Буркнул: -- Оставайтесь здесь. Я пойду узнаю, о чем вы говорите. Он вышел, слышно было, как отдавал приказы стеречь шатер с двумя неизвестными. Мрак зло смотрел на волхва. -- Что-нибудь понимаешь? -- Я ж Таргитай, -- огрызнулся Олег. -- Это он все знает. Вообще, чем человек дурнее, тем легче берется решать и судить. Мне страшно, Мрак. Мне с самого начала страшно! -- Это с рождения? -- Мрак, я не знаю, почему так ошибся. Я не должен был попасть к каким-то алазонам!.. -- Может, из-за глаза? У этих тоже один на лбу. -- Но еще два на прежних местах. И почему он так странно одет? -- Я заметил, -- пробормотал Мрак задумчиво, -- Я еще кое-что заметил... К верховному радже, так им сказали,. их пригласили чуть ли не перед обедом. До этого Мрак и Олег терялись в догадках о причине суматохи, охватившей все племя. Мрак присвистнул, а Олег едва не попятился обратно, в шатер. Все преобразилось, шатры исчезли, вместо них мужчины спешно возводили срубы деревянных изб. Работали неистово, обливались потом, но уже три добротных дома высились на вершине холма, а еще десяток являли небу голые свежеошкуренные стропила, отчего крыши походили на скелеты давно издохших драконов. Обычно полуголые алазоны сегодня были в коротких цветных халатах. Головы все как один повязали тряпками. Мраку показалось, что ежели хоть один сдвинет или потеряет тряпку, его тут же забьют камнями. Стражи с мечами наголо провели невров к дому на вершине холма. Теперь уже оба начали тревожиться за Таргитая. От стражей с мечами, как и от стражей на входе веяло угрюмой подозрительностью. Гридни провели через просторные сени в горницу. У Олега чуть отлегло от сердца, а подозрительный Мрак, напротив, ругнулся сквозь зубы. Вождь был все тот же старый алазон, угрюмый и свирепый, Олег уже опасался, что за ночь его сместили соперники. Мрак же сразу заметил, что вождь сменил львиную шкуру на халат из роскошного щелка. На ногах были сандалии тонкой работы, а за спиной вождя стоял мальчишка и плавно помовал опахалом. Олег поклонился. -- О достойный каган! Я придумал, как нам успеть на битву раньше, чем камень, брошенный рукой этого отрока, упадет на землю. На него смотрели хмурые непонимающие глаза. Верхний глаз приоткрылся, взглянул на невров с отвращением, натянул на себя веко, как Таргитай шкуру. -- На битву? На какую битву? -- Справедливую, -- пролепетал Олег холодея. -- О каган Афитул... Один из стражей больно ткнул волхва под ребра тупым концом копья. -- Верховный раджа -- Что? -- не понял Олег. -- Это наш верховный раджа, тупица! Обращайся верно, а не то... -- Верховный раджа, -- сказал Олег ошалело, -- мы с тобой вчера говорили о великой битве, что сотрясает мир. Ты выразил готовность пойти и сокрушить супостатов... Глаза верховного раджи были непонимающие. Олег мог бы поклясться головой, тут чутье не подводило, что верховный правитель, как бы его ни называли, в самом деле ничего не помнит о вчерашнем разговоре. И вообще ведет себя так, словно он уже не он, а другой человек. Раджа медленно покачал головой. -- Ты что-то путаешь... Говоришь, вчера? И я обещал? Он повернул недоумевающий взор к советнику. Тот угодливо согнулся. -- Великий Раджа! Возможно... это только предположение... дикое предположение... но если эти двое кровожадных дикарей побывали у... как их... алазонов? Смиренное и бесстрастное лицо раджи передернулось в гримасе отвращения. -- Не напоминай мне о них! Мрак отпихнул волхва, завопил: -- Да что здесь творится?! Заколдовали вас всех, что ли?! Ты и был вчера каганом этих алазонов!.. Мы с тобой пили, песни пели. Ты еще эту знаешь, про вдову и дикого человека... Он набрал в грудь побольше воздуха, уже вспомнил слова, раджа поспешно выставил ладони. -- Нет-нет! Петь не надо. Верю на слово. -- Ну вот. -- Мрак вытер внезапно выступивший пот, бросил победный взгляд на волхва. -- Так поведешь своих доблестных алазонов супротив Ящера? В наступившей тиши слышно было в раскрытые окна, как весело стучали топоры. Несколько голосов вскрикивали в такт, затаскивали бревна. Раджа проговорил тихим печальным голосом: -- Алазоны?.. Какие алазоны?.. А, эти... Которые любили воевать... Дикие и злобные! Кирли, -- обратился он к советнику, -- посмотри в древних записях... Несколько минут советник искал, перебирал дощечки. Мальчишка забыл работать опахалом, тоже вытянул шею, заглядывал через плечо. Наконец советник с поклоном подал ветхую дощечку, изгрызенную мышами, владыке. Раджа читал долго, водил пальцем, бормотал под нос. Невры издергались, раджа впал в задумчивость, вздрогнул. -- Вы явились из такого далекого прошлого... Хорошо, летописец напомнил! Дорогие друзья, здесь записано, что вы в самом деле гостили у этих... алазонов. Волосы Олега зашевелились, встали дыбом. По коже побежали мурашки размером с жуков-рогачей. Он видел, как посерел и покачнулся Мрак. -- Не... алазоны, -- прошептал Олег непослушными губами. -- Уже не... Но они ваши... пращуры? -- Наши корни, -- ответил раджа грустно. -- Что делать, хоть и стыдно происходить от таких кровожадных дикарей, но надо говорить правду. Когда-то, очень давно... в древние времена... в глуби времен... это были наши предки. Мрак простонал сквозь зубы. Олег вскрикнул с мукой: -- Так сколько же столетий... или тысячелетий мы проспали? Раджа смотрел с глубокой симпатией. Лицо его было добрым, а в глазах -- усталость и понимание. -- Юные друзья, вам надо бы знать, что нет вечных народов. Самое мелкое племя, если в нем есть жизненные силы, разрастается, плодится, захватывает земли, строит города, становится народом. Но неизбежно дробится на племена, те начинают жить самостоятельно, тоже превращаются в народы... Всякий раз неуловимо и медленно меняются язык, обычаи, обряды, имена. На сегодня уже не осталось и следов того Первого Народа, который был сотворен Родом... Правда, говорят, где-то в лесах Гипербореи... но это только легенды. Да и никакой Гипербореи нет. Но все народы меняются по-разному и с разной скоростью. Олег рухнул на колени, вскричал громко: -- Скажи! Скажи, сколько мы... проспали? Рука Мрака упала на его плечо, но в ней жизни не было. Олег чувствовал, что оборотень даже не пытается ни понять его, ни утешить. Такое утешить невозможно. Раджа удивился: -- Сколько? Да одну ночь! Олег раскрыл рот. Мрак икнул, пошатнулся. Волхв прошептал раздавлено: -- Не понимаю... А сколько эта ночь длилась? Тысячу лет или больше? Раджа шевельнул кистью -- советник угодливо выступил вперед, подхватил невров под руки. Стар он был, но силы хватило, чтобы буквально вытащить невров из дома. На крыльце сказал терпеливо: -- Раджа не может объяснять такие очевидные вещи. Мы -- самый быстроменяющийся народ. Еще вчера мы были алазонами, верно. У меня другой подход, я не считаю, что надо стыдиться дикарского прошлого. Наоборот, тем виднее, как далеко мы ушли. Теперь мы -- аласафы. С другими именами, взглядами на мир. Все стойбище было заполнено работающим народом. Строили дома, рыли ямы, вбивали туда осмоленные бревна. Работали с упоением, как могут работать только без понуканий, на свое будущее. Мрак ошеломленно оглядывался. Олег спросил напряженно: -- Я все равно ничего не понял... Но когда вы соберете войска? Войско Ящера уже рушит мир! Советник развел руками, обхватывая дома и народ. -- Взгляни! Разве это народ воинов? -- Но Ящер... -- Мы против войн. Ими нельзя ничего решить. Таково мировоззрение нашего народа. Олег ощутил, как сердце оборвалось. -- Но вчера мы договорились... -- Вы договаривались с алазонами. -- Но ваша кровь, ваши... Боги, но это же были вы! Советник непреклонно качнул головой. -- Нет. То были алазоны. Глупое и воинственное племя. Грех так говорить о своих пращурах, но родню не выбирают. Нелепо, если бы у нас был тот же путь, как у них. У них в старину, говорят, почти все решалось войнами... Мрак завопил, оттолкнул Олега. -- Какую старину?! Это было вчера!!! -- Это было давно, -- ответил советник непреклонно. Его старческий глаз начал наливаться кровью, угрожающе заблестел. Мрак рявкнул так, что ближайшие аласафы бросили бревна и начали прислушиваться: -- А как же Жезл Мощи с его волшебным Алатырь-камнем? Вы же взяли в уплату за помощь? Глаз советника стал багровым, вылезал из орбит. Лицо тоже побагровело, стало нехорошим. -- Его взяли алазоны. Глупое храброе племя... Что возьмешь с этих отважных дураков? Мы, мудрый и кроткий народ, не имеем с ними ничего общего. Он повернулся к двери. Мрак ухватил за плечо. -- Я не понимаю умностей. Что вы притворяетесь другими? Я твою рожу запомнил, когда ты один двух кабанов сожрал, а потом еще двух блудных девок развлекал! Советник ответил через плечо сухо, не поворачиваясь, но в голосе ясно звучал гнев, готовый вот-вот прорваться: -- Мы думаем иначе. Значит, мы -- другие. А теперь покиньте нас. Во мне просыпается дикий алазон, а это противно мне и весьма опасно для вас. Олег и Мрак скатились с крыльца раньше, чем он скрылся в сенях. Таргитая они нашли на куче рыхлой земли. Мрак обеспокоенно перевернул, искал раны. Таргитай всхрапнул и открыл глаза. Увидев друзей, удивился: -- Чо? А где... ну, эти? Олег объяснил с отвращением Мраку: -- Его просто выкинули, когда разобрали шатер. -- Верно, такого козла в новый дом пускать не стоит. Он мощной дланью воздел сонного героя, потряс. Олег напряженно осматривался, бледные губы шевелились. Таргитай тупо удивился: -- Уже утро? -- Олег, -- сказал Мрак негромко, -- к нам идут. Не нравятся мне их кроткие морды. Такие зарежут и не выматерятся. -- Мне бы Жезл... -- Ты ж говорил, в нем мощи, как тепла в жабьих лапах! -- Умному много ли надо? Таргитай исчез, а толпа аласафов двигалась в их сторону. В огромных руках не было мечей, но плотницкие топоры выглядели достаточно угрожающе. Аласафы они или алазоны, но рост и сила у них остались звероподобных аримаспов. Олег вскрикнул по-заячьи. Мрак ощутил, как по телу стегнула острая отвратительная боль. Он обхватил волхва. Боль стала острее, но волхв перестал скрипеть зубами, глаза чуть прояснились. -- Спаси... боги... -- Тарх, -- рявкнул Мрак, -- держи Олега с той стороны! Помоги ему выстоять. Он все пропускает через себя! Мир со всех сторон заволокло тонкой стенкой. Рожи набегающих аласафов исказились, но не исчезли. Не наваливаться на стенки, напомнил себе Мрак тревожно. Лопнут, силы у волхва на исходе... Последняя мысль перед тем как оторваться от земли, была о Таргитае, авось, он всю ночь улучшал породу. Так на улучшает, что скоро чертовы аласафы, или как их там, вовсе исчезнут с лица земли! В пузыре воздух был жарким и душным. Крупные виноградины пота бежали по лицам, дыхание было как у загнанных коней. Стены трещали и прогибались под напором ветра. Тарх сунул Олегу его полумертвый Жезл, спер по праву, ведь отдавали аримпасам, а не каким-то аласафам летели медленно, да и тонкая пленка пузыря чуть не лопалась, Олег и так держится из последних сил, глаза закатились под лоб. -- Что теперь? -- прохрипел Мрак. -- На Ящера, -- шепнул Таргитай. Глаза его закрывались, лицо было белое, мокрое. -- Все одно... Олег, на спину бы ему, а? Мрак смотрел на дрожащее оранжевое пятно в нижнем части пузыря. -- Солнце уже садится! -- Что... теряем?.. Все одно... -- Все одно, -- угрюмо согласился Мрак. -- Лучше погибнуть на минуту раньше. Когда ноги ударились о землю, впереди по-прежнему двигалась, колыхаясь, масса зверолюдей, чудовищ, навий. Но теперь невры видели темно-зеленый холм. На вершине шагающего холма торчал, угрожая тучам, частокол гребня. Над холмом поднимались редкие дымки. -- Догнали? -- выдохнул Олег. Измученные глаза волхва стали круглыми. Таргитай сам не поверил, только Мрак угрюмо и недоверчиво смотрел на вражеское войско. В твердой как камень земле оставались ямы, куда поместилась бы печь. А он был хорошим охотником, уже знал по следам владыки подземного мира многое и понял такое, от чего шерсть встала на загривке. Он коротко взглянул на друзей, смолчал. -- Догнали, ну и что? -- сказал Олег напряженно. Глаза снова стали строгими. -- Остановим, ухватив за хвост? -- А он так и замрет, -- согласился Мрак. -- Как корова. -- И его войско не помешает... -- согласился Таргитай убито. -- Мрак, что там... впереди... блестит? -- Похоже на Яйцо, -- ответил Мрак невесело. -- Ящер ползет прямо на него. Он пошатнулся, воткнул секиру в землю. Лицо стало землистого цвета, глаза погасли. Таргитай закричал тонко: -- Не успеваем? -- Ящеру до Яйца три шага, -- сказал Мрак мертвым голосом, -- а нам -- три версты. Глаза Олега были тоскующими, затравленными. Он вскинул голову, сверху злорадно грохотало, а тучи несли камни и целые глыбы, вырванные с корнем деревья... Мир живых уже стал похож на мир мертвых. -- Остались мгновения, -- крикнул он. -- Погибнем... как говорил Мрак... в бою! И пусть у меня больше не останется магии!!! Он вскинул руки. Вокруг них сгустился вихрь. Мрак упал, едва не выронил секиру. Их подхватило, понесло, ветер разрывал рот и выедал глаза. Они не успели перевести дыхание, как вихрь исчез, они рухнули на жесткое, твердое. Таргитай, распластавшись на шее Ящера, увидел, как с темной земли в глаза ударил чистый ясный свет. Яйцо? Чудовище тупо наползало на сверкающую глыбу, передняя лапа поднялась... -- Не-е-е-е-ет!!! -- закричал Таргитай. Не помня себя, оказался на земле. Чудовищная лапа падала прямо на него. Он с силой толкнул в холодный блистающий сгусток света, откатился. Земля дрогнула от удара, проломилась, все больше напоминая весенний лед. Ящер взревел, налитые огнем глаза отыскали крохотного человечка. Пасть распахнулась, пахнуло жаром, зубы торчали, как частокол. Таргитай оттолкнул, не глядя, ногой спасенное себе за спину, вытащил Меч и поднялся во весь рост. Его синие глаза, глаза смертного, скрестились с багровыми, налитые нечеловеческой злобой глазами бессмертного бога. Краем глаза видел, как Олег скатился на землю и вскинул руки, а Мрак ринулся к блистающему сгустку света. Земля дрогнула от оглушающего рева. Зверь-бог метнулся на бесстрашного человека. Таргитай вскинул Меч и шагнул навстречу. Страшная ярость, никогда не испытывал такую, заполонила сознание. Ему показалось, что вместо привычной доброты вошла в него и вселилась злая сила. -- Убьем! -- вскрикнул он таким страшным голосом, что задрожал воздух. -- Освободим вся и всех!!! Краем глаза видел, как бросились на чудовищного бога две крохотные фигурки в звериных шкурах, затем все перестало существовать, кроме оскаленной пасти и разрывающего уши рева. Он ударил Мечом дважды, тот бессильно отскакивал от несокрушимых пластин, более прочных, чем булат, скованный даже руками богов, с яростью швырнул Меч в ножны. Он не знал почему, но как-то само собой получилось, что кинулся на Ящера и схватился грудь в грудь. Просто схватился! Мир дрожал и трясся от чудовищного рева. Земля качалась, камни и глыбы отваливались со стен, рушились сверху. Таргитай остервенело рвал голыми руками пластины с груди и со спины, стоял треск, в лицо брызгало зеленой кровью. Ящер хватал его передними лапами, дыхание зверя вырывалось с хрипом, скрежетом, словно там перемалывались скалы. Таргитай сам чувствовал, что умирает, но изо всех сил разжимал смертельные объятия чудовищного бога, бил кулаками, локтями, коленями, головой, даже кусался, чувствуя во рту то крошево своих зубов, то панциря, а то и жесткое ядовитое мясо. Он дрался озверело, превратившись сам в зверя. Оскаленная пасть то и дело оказывалась перед его лицом. Он хватался за челюсти, с трудом удерживал, последний раз едва не разорвал пасть. Ящер вырвался, нападал осторожнее, пытался ухватить зубами, Таргитай едва успевал пригибаться и бить кулаком в уже залитую зеленой кровью морду. Гребень на шее исчез, там мелькала крохотная искорка булата, доносился едва слышный писк двух людей. На него сыпались камни, земля, мелькали стены. Ящер бешено метался, Таргитай оседлал, выворачивал голову, ухватившись за рога. Ящер с силой взмывал, казалось, к небесному своду, стараясь растереть врага о твердь. Таргитай сцепил зубы, но не спрыгивал. Ящер уже хрипел, из пасти бежала пена, все чаще промахивался. На Таргитая с грохотом падали камни, сыпалась земля. Он закрыл глаза и крепче вцепился в голову зверя. Пахнуло горелым, запахами болота, по голове и плечам больно били уже не камни -- целые горы. Когда Ящер, разбрасывая пласты земли, рухнул, как исполинская жаба, Мрака и Олега швырнуло на упругую стену, которой раньше вроде бы не было, откатило, а там, не поднимаясь, едва живые, они видели как два гиганта -- человек, ростом со Святогора, и Ящер, бессмертный бог, владыка подземного мира, -- били и крушили один другого. Брызгала кровь, стоял треск, слышалось тяжелое дыхание. На несколько верст простирался медный ток. Вокруг мерцала, достигая туч, стена сгустившегося воздуха, Олег побелел, но, сцепив зубы и мокрый как мышь в половодье, держал, держал изо всех сил. По ту сторону метались тени: зверолюди и мертвецы отчаянно пытались прорваться к хозяину. На медном току пламенели лужи крови. Трупы лежали смятые, расплющенные. Эти несчастные в момент магии Олега оказались по эту сторону, а озверевший Мрак бил и крушил уцелевших от удара магии до тех пор, пока под лезвием не засвистел лишь распарываемый воздух. А в середке тока страшно ломали один другого Таргитай и Ящер. Таргитай ухватил чудовищного зверя за голову, пригнул и ударил коленом. Раздался треск, словно разломился накаленный в небесном огне горный хребет. Ящер взревел, но в реве было больше страха, чем ярости. Таргитай ударил кулаком, бухнуло так, что земля качнулась. Ящер распластался и лежал недвижим, раздутые бока бурно вздымались. Из разбитой головы текла зеленая кровь. Земля под ней дымилась, чернела, выгорала. Шатаясь от изнеможения, Таргитай воткнул Меч в землю, странно-желтую, а едва Меч воткнулся, стащил ременную перевязь, распустил узлы, неумело, но быстро набросил петлю на шею поверженному Ящеру. Другой конец закрепил на Мече. -- Вставай, тварь! Ящер часто дышал, кровь уже не бежала, а раны на глазах затягивались. Таргитай пнул ногой в брюхо, а когда чудовищная голова медленно повернулась в его сторону, с силой наступил на вытянутую морду, вжал в землю. Ящер пытался высвободиться, упирался лапами, но Таргитай изо всех сил держал, а когда под сапогом остался лишь кончик рыла, прыгнул на голову. -- Мало? Ящер перестал двигаться, череп потрескивал, голова погружалась в землю. Таргитай вернулся к Мечу, Ящер с трудом поднялся. Ременная перевязь, ставшая теперь упряжью, натянулась. -- Вперед! -- гаркнул Таргитай люто. -- Бессмертный ты или нет, но вырву твои ядовитые зубы, выбью глаза и переломаю лапы... Ящер тупо двинулся прочь от страшного противника. Таргитай поспешно налег на Меч. Ящера дернуло назад. Он повернул голову, Таргитай бешено заорал, раздувая ноздри. Ящер уперся всеми четырьмя в твердую как камень, вытоптанную за тысячи лет конскими копытами землю. Затрещало, Ящер наклонился еще, пошел. Таргитай услышал из глубины земли вздох облегчения, а затем и сладкий стон. Меч под тяжелой рукой Таргитая вспарывал землю с хрустом. Огромный пласт все поднимался и поднимался. Верх был черным, как вороново крыло, дальше земля шла красная, словно залитая кровью великанов. Ящер уперся головой в мерцающую стену. Она натянулась, как бычий пузырь, затрещала. Мрак толкнул Олега. -- Не спи! Олег отчаянно рвал невидимые нити. Звук от лопнувшей пленки был резкий, словно ударили тетивой по ушам. Ящер едва не ткнулся мордой в землю. -- Эх ты, -- прошипел Мрак, -- урод! Ломать же легше, чем строить! Остатки мерцающей стены вспыхнули синим огнем и растаяли. Олег вскрикнул в ужасе и бессилии, а Мрак глухо выругался. Уже ни клочка свободной земли -- все бескрайнее поле заполнено войском Ящера! За время страшного боя гигантов подошли еще зверолюди, или же вылезли из разломов умирающей земли. Явились невиданные чудовища, настоящие порождения мрака -- белесые, безглазые, никогда не видевшие света, но в шипах, наростах, с крючковатыми крыльями. При виде своего владыки раздался страшный победный крик. Звери и чудовища ринулись навстречу. Но тут же крик оборвался... Мрак и Олег побежали по обе стороны. Один поднял над головой секиру, другой -- палицу. Ящер тащил Меч, стремясь уйти от опасного врага. Пласт угрожающе загнулся и обрушился набок. Отряд зверолюдей в полсотни голов исчез под лавиной тяжелых как валуны глыб слежавшейся земли. Деревья и кусты затрещали, их тоже накрыло. Мрак и Олег вскоре отстали, хотя бежали изо всех сил. Гигантские фигуры удалялись. Справа огромный пласт накрывал треть войска, а уцелевших отгородили гигантский ров и вал горячей земли. Слева уцелели все, но были настолько потрясены, увидев их бога-властелина в унизительной упряжи, что падали на землю, бросали оружие. Перед Ящером тянулась ровная как стол земля, выровненная и утоптанная копытами степняков. Сзади земля с треском поднималась широким пластом, оставляя слева глубокий ров. Из глубины несло холодом, из-под оранжевого лезвия Меча брызнула струйка воды, побежала следом, извиваясь, по дну гигантского рва. -- Быстрее, тварь! -- прохрипел Таргитай. Меч начал выходить из земли. Он нажал сильнее. Плоть земли затрещала, Ящер захрипел. Пласт из-под Меча пошел вздыматься выше. Ящер вытянулся, как стена. Острые когти врезались в землю с такой силой, что брызгали искры и вздымались дымки. Он хрипел, из пасти вырывались клубы пара, затем повалил дым. -- Нечего, -- процедил Таргитай ненавидяще. -- Запалился? Еще и огонь пойдет. Когда Ящер от усталости тащился медленнее, Таргитай выдернул по дороге прутик -- это была вековая сосна, -- с силой хлестнул Ящера меж ушей. Тот вряд ли ощутил боль, но страх заставил двигаться быстрее. За ними оставался гигантский ров, коню не перескочить, человеку не одолеть с наскоку, а от края рва сразу поднималась крутая стена гигантского вала. Степь оказалась перегорожена. Таргитай заставил Ящера потихоньку сворачивать, двигаться по широкой дуге. По пятам бежал серебристый ручеек. Ежели заполнит, широкий ров с водой станет неодолимой преградой для степной конницы! Мрак пытался подняться, падал, наконец ухитрился сесть, опершись на локти сбитыми в кровь руками. Две гига