но пока что мы есть на это, а вас бережем для других нужд. Иначе урон нашей мужской чести будет, поняла? -- Нет, -- ответила она сердито. -- Жди нас, -- велел Мрак. -- Что ж, я должна сидеть, как дура, возле окошка, ждать и потом выбегать навстречу с радостным визгом? -- Зачем? -- удивился Мрак. -- Можешь выйти навстречу с целым выводком. Ты вон какая здоровая, у тебя детки пойдут крепенькие да веселые!.. Я не указываю пальцем на Сидора, но уж больно сразу он начал причитать, что такой одинокий, и что, окромя собаки, у него никого нет... Главное, что теперь тебе никто не навязывает никого: ни родители, ни соседи, ни вся родня, что всегда наперед знает кому с кем и когда. Он умолк на полуслове, на крыльцо вышел отяжелевший Олег, следом Таргитай, слышно было, как оба мощно вдохнули свежий ночной воздух. Таргитай закашлялся, завопил, ругая жуков, что летают как дурные, прямо в рот влетел, дурак слепой, а еще с крыльями. Олег сел на ступеньки. Красные волосы под лунным светом стали серыми, он казался седым и очень старым, печальным. Мрак похлопал Кору по крутому плечу, как хлопал бы упитанную лошадь по крупу, пошел к друзьям. -- Что будем делать? -- спросил он с ходу. Олег подвинулся, Мрак опустился рядом. Таргитай навалился наеденным брюхом на перила, те сразу затрещали. -- Можно, конечно, незваными припереться в Долину Битвы Волхвов, -- предложил Олег, -- и там орать, что мы, люди, мир спасли, это надо зачесть при раздаче пряников... Таргитай возмутился: -- Ничего себе пряник! Власть над миром. -- А что можно еще? -- поинтересовался Мрак. Судя по его виду, он как раз и собирался идти прямо в Долину, но не изощряться в своих правах, а просто бить по голове всех, кто восхочет стать властелином всей земли. -- Не знаю, -- признался Олег. Таргитай подумал глубокомысленно, предложил: -- Надо сходить к упырям... или к этим, лешим. -- Зачем? -- Поговорить по-доброму! -- сказал Таргитай убежденно. -- Им станет стыдно, сами откажутся. И упыри, и лешие, и даже боги. Нам отдадут это самое Перо. -- Перо не у них, -- напомнил Олег. -- Попросят Рода, чтобы нам отдал! Мрак что-то прорычал, словно с треском грыз кости, а у него пробовали отнять, Олег скривился, будто пожевал кислицу: -- Догонят и еще дадут. А Мрак крякнул зло: -- Еще и нас станут упрашивать, чтобы взяли. А знаешь, Тарх прав... -- Я завсегда прав! -- вскричал Таргитай. -- Поздравляю, -- сказал Олег оборотню. -- Спасибо. Лучше, как говорит Тарх, пойти к упырям, лешим, а понадобится -- то и к богам. Когда все соберутся в Долине, то руки отмашешь, не одну дубину разобьешь!.. А так можно с каждым в отдельности, как Таргитай говорит, побеседовать, усовестить. Таргитай едва не повизгивал, даже Олег задумался, морщит лоб, хотя и так все ясно. Мрак, хоть и лохматый, а сразу понял и согласился. -- Значит, с утра в лес? -- спросил Таргитай, но в вопросе было больше утверждения. -- Если не на упырей, то на леших напоремся. Их же как сосновых шишек! Там на месте сообразим, как и что... -- На месте, -- обронил Олег горько. -- А что? -- Нам вечно не хватает времени, -- сказал Олег с отчаянием. -- Мы кидаемся спасать... но не успеваем даже по дороге сообразить, как спасать, что делать для спасения!.. Что делать правильно. Мрак громыхнул: -- А что непонятно? Как говорит наш Тарх, будем усовещивать поодиночке. Вот только секиру наточу, а то щербинку заметил. Олег сказал несчастливо: -- Ты не понял. Поговорить с ними, пообщаться, понять их мысли, чувства, стремления... Может быть они лучше нас! Может быть Перо им и надо отдать по праву? Мы же ничего не знаем. Мы только знаем, что если чужие, то бей по голове! Сразу, ничего не спрашивая. А упыри, как я знаю от Боромира, самый древний народ на земле. Их создали даже раньше богов. Не может быть, чтобы не накопили великой мудрости, что доныне им не ведома истина, даже Великая Истина... Таргитай слушал, развесив уши, челюсть отвисла. Мрак махнул рукой, поднялся, не спорил. Пока что миром правят не те, у кого великая мудрость, а у кого дубина больше. -- Спать, -- распорядился он. -- А то вот-вот рассветет. Таргитай вздрогнул: -- А?.. Что? -- Стоя спит, -- сказал Мрак со злым восхищением. -- Ну, Тарх, быть тебе не простым богом, а великим!.. Лодырей на свете больше, чем... чем людей. Олег обхватил Таргитая за плечи, тот все равно не проснулся, увел причуду небес на сеновал. Сидор сказал, что если оголодают, то можно и сена пожевать, так что надо попробовать покормить Таргитая. Хоть и бог, а во сне пожрет все, что не подсунь. Мрак проводил долгим взглядом их залитые лунным светом фигуры, но искоса следил и за движением на пороге развалюхи, что когда-то была сараем. Когда друзья исчезли, слышно было, как шебаршатся, укладываясь, он поднялся, держал взглядом Лиску, что, незамеченная Олегом и Таргитаем, сидела сиротливо на пороге. Она торопливо вытерла слезы, а когда Мрак подошел и сел рядом, у нее был прежний надменный вид, а нос задорно вздернут. Только на щеках все еще блестели мокрые дорожки. Ее желтые звериные глаза светились хищно, свирепо. Мраку чуть улыбнулась уголком губ, ноздри вздрогнули пару раз, ловя запахи. -- Не могу спать... -- признался он. -- Аж лапы дергаются... то есть, руки... так хочется пробежаться по селу, загрызть какую скотину... Чую коров, телят, а свиней тут целые стада!.. Давно не чуял во рту живой крови... -- И я, -- ответила Лиска тихо. Она отводила взор, но смотрели оба в одну сторону. Лунный серебристый свет освещал соломенные крыши, сараи, далекие плетни, а еще дальше темнела стена загадочного леса. Оттуда шли настоящие будоражащие запахи. Мрак проговорил мечтательно, так непривычно светло для грубого оборотня: -- Лес... Деревья... Как пахнет живицей!.. Даже сейчас, ночью. А днем жуки гудят, сладкий сок сосут, пчел отпихивают... На каждом дереве птицы верещат, в кустах птичьи гнезда, там яйца на выбор... Эх, как давно я не рыскал по лесу в волчьей шкуре! Лиска кивнула, в глазах ее были благодарность и понимание: -- Ты все понимаешь. -- Еще бы, -- согласился Мрак. -- Я-то понимаю, я ведь настоящий волк, а не какая-то там рыжая, что курей крадет. Волк чует запах оленя за версту, а если стадо свиней прет, то и за две!.. А когда птицы по кустам начинают гнездиться, я издали скажу, сколько в гнезде яиц будет... Лиска вскинулась: -- Подумаешь! А я даже знаю заранее, в каких кустах какие эти, что в перьях, гнезда начнут вить! -- Брешешь, -- не поверил Мрак. -- Могу, -- обиделась Лиска. -- Я ж не тупой волк, что мельче лося ничего не видит! Я могу разглядеть заячьи уши знаешь за сколько верст?.. -- Ну, зайца... Зайца и лось углядит? А мышь? Лиска фыркнула: -- Мышь!.. А ты знаешь, кто по мышам лучший охотник? Мрак знал, потому и спросил, теперь слушал, как Лиска торопливо, захлебываясь словами, рассказывает тонкости мышиной охоты, где приемов и хитростей куда больше, чем в простой гонке за дурными зайцами. Глава 5 Олег дернулся, но проще вырваться из-под обрушившейся скалы, чем из-под ладони, что зажала ему рот. Он замычал, знаками показал, что все понял, молчит, как сушеный гриб на морозе. В темноте жутко горели желтые глаза оборотня. Мрак приложил палец другой руки к губам, медленно отнял ладонь: -- Пора. Олег шевельнул губами, Мрак с его чутким волчьим слухом уловил, что спрашивает волхв, кивнул: -- Буди Тарха. А я оседлаю коней. -- Коней? -- Я уже сторговался тут с одним. Или ты понесешь нас в вихре? -- Если бы знать куда, -- ответил Олег шепотом, -- а... Он замялся, глаза трусливо ускользали то вправо, то влево, а то и вовсе начинали ковырять дырку в земляном полу. Мрак качнул головой: -- И тебе не стыдно их будить так рано? -- Стыдно, -- ответил Олег с облегчением. -- Вот и пусть спят. На дворе уже был бледный рассвет, а далеко на востоке чуть окрасился алым край земли. Небо постепенно светлело, звезды почти все втянулись обратно в небесную твердь, как улиткины рожки, но луна еще бледно смотрела над темными вершинами далекого леса. Олег поднял Таргитая, вытащил наружу и держал обеими руками, дударь все еще не может проснуться, Мрак вывел коней. У седла одного висели в широких ремнях огромная дубина и секира на длинной рукояти. Мрак на вопросительный взгляд волхва пожал плечами: мол, сторговал задешево, а секиру не бросать же, такой прелестью можно разбить не одну голову. -- А ножи? -- спросил Олег шепотом. -- И ножи пригодятся, -- огрызнулся Мрак. -- Лучше тебя выброшу, чем оружие. -- Мрак... -- А чо?.. Мужчина при оружии -- вдвойне мужчина. А если еще и не шибко грамотный, так и вовсе герой. Сонный Таргитай клевал носом, но истинный борец за справедливость не может смолчать, когда обижают человека: -- Грамотные тоже люди. -- Люди все разные, -- ответил Мрак. -- Есть воины, ими движим мир, есть волхвы, эти похуже, но тоже люди, есть совсем лодыри... но их тоже зачем-то создал Род, если их в самом деле создал он, а не... гм... ну, а есть и вовсе... тьфу, боги, которые на трех свиней корма не разделят... Он швырнул ему, как Таргитаю почудилось, свежесодранную волчью шкуру: -- На. Рубаха у тебя, конечно, с петухами, но в лесу останешься голым. Таргитай с готовностью, хоть и с жалостью сбросил порванную одежку, больно красивая, но в волчовке, понятно, любой сучок скорее обломится, что порвет волчачью кожу. Мрак вспрыгнул на коня, Олег уже трусливо вертелся возле ворот. Таргитай взобрался на своего коника, и прохладный утренний воздух сразу превратился в холодный встречный ветер. В ушах засвистело, захлопало, волосы трепало, а кожа на лице от холода сразу огрубела и растеряла ночную мягкость. Копыта дробно стучали по утоптанной дороге. По обе стороны тянулась распаханная земля, потом пошла степь. Утренний воздух был колючим, наполненным сыростью, но зверье уже носилось в густой траве, а насекомая мелочь жадно слизывала росу, пока та не исчезла под лучами солнца. Конь Олега скакал в сторонке, волосы трепетали, как жаркое пламя, но лицо волхва было мертвенно бледным, нос заострился, скулы торчали остро, натягивая сухую кожу. Зеленые глаза мертво смотрели вдаль, друзей не замечал. Мрак пустил коня вскачь рядом, бросил с преувеличенной беспечностью: -- Не грусти! Я говорил с ними. Кора найдет себе хорошего человека, она просто создана для семьи. А Лиска уже душой там, в чаще. Она бы с нами тосковала по лесу, по своему племени. -- Ты прав, -- ответил Олег нехотя, но глаза все так же смотрели только вперед. -- Разве ты хотел бы сделать их несчастными? Олег наконец оглянулся на село, где остались Кора и Лиска, вздохнул: -- Ты прав. Друзья приходят и уходят, а враги остаются. А то и плодятся как тараканы. Сзади донесся довольный вопль певца: -- Тараканы? Тараканы -- к деньгам! Это хорошо, что тараканы. А то скоро есть будет не на что. При каждом конском скоке в его неплотно привязанной суме звякало и постукивало. Так, пустячки: золотишко из дворца Перуна, камешки... Но дурень прав, при их простодырости все это уйдет, как вода сквозь пальцы. И все же Олег чувствовал, что без стыда может смотреть только перед собой, там цель, там великая цель, там обязанности для мужчин. На Мрака не оглядывался, да не увидит тот в его глазах стыд, что сбежал все же трусливо, не решившись на разговор, схоронившись за спиной бесцеремонного оборотня. Не замедляя галопа, пронеслись через лесок. Дорогу перегородила река, широкая и страшноватая, но волчье чутье вывело на мель, а затем и на брод. Правда, в одном месте все же пришлось плыть рядом с конями, но на берег выбрались хоть и мокрые с головы до ног, но солнышко уже выглянуло над лесом, от одежды пошел пар. Еще когда мчались через первую деревню, несчастный Таргитай взвыл: -- Мрак!.. Мы ж еще не ели! -- А вчера? -- удивился Мрак. Ветер срывал его слова и уносил, отчего они показались Таргитаю совсем уж злыми и равнодушными. -- Олег, -- воззвал он. -- Скажи ему, что лучше каждый день есть! Олег молчал, взглядом подгонял деревья, что неслись навстречу, зелеными тенями проскакивали по бокам и смыкались сзади, отгораживая их от двух женщин, о которых надо заботиться, потому что женщины, потому что слабее, потому что долг всякого мужчины заботиться о женщинах, своих или чужих, ибо мужчины для того и существуют, чтобы беречь и защищать женщин, через которых великий Род осуществляет свой замысел! Похоже, и Мраку трудно оставить их вот так, хотя он успел шепнуть, что обе будут больше счастливы без них, чем с ними, но все же оглядывается, нюхает воздух, спешит убраться подальше, отгородиться лесом и рекой... Понимает, что несмотря на доводы рассудка, кто-нибудь из них, а то и как раз вопреки этим доводам... В небе заливался жаворонок, потом озадаченно умолк посреди витиеватой трели. Мрак и Олег не заметили, но Таргитай, чуткий к песням, сразу вскинул голову. По синему-синему небу медленно тянулся оранжевый след, словно ползла крохотная золотая гусеница, роняя шерстинки. Эту шерсть раздувало ветром, ибо след вначале был тонкий, как острие сосновой иглы, а потом ширился все больше и больше, теряя блеск, пока шерсть не рассеивалась без остатка. Таргитай сказал встревожено: -- Только бы жаворонка не заклевала... Олег очнулся от дум, посмотрел дико: -- Какого... жаворонка? Таргитай ткнул пальцем в небо: -- Жар-птица пролетела... А там жаворонок пел. Как думаешь, не клюнула? -- В небе места много, -- проворчал Олег рассерженно, -- разойдутся. Мрак тоже на скаку задрал голову: -- Ого! Да это Огненный Змей! Олег покачал головой: -- Точно видишь? Я бы сказал, что просто падающая звезда. -- А почему не вниз, а через все небо к западу? Олег долго думал, а Мрак ехидно посоветовал: -- А ты ответь, как все волхвы: мол, неисповедимы пути богов! Олег буркнул: -- Все исповедимо. Рано или поздно, но исповедимо. Он покачивался в седле в такт скачки нахмуренный, злой, словно эта падающая звезда, двигаясь не так, как представлялось верным, задела его лично, оскорбила, наплевала с высоты, вытерла свои звездные ноги. Мрак сочувствующе покачал головой, но смолчал. Трудную дорогу уготовил себе молодой волхв. Молодой, но из-за того, что постоянно морщит лоб, хмурится, о чем-то напряженно размышляет, уже даже ему, Мраку, чудится, что волхв старше его по меньшей мере вдвое. Ехали до обеда, уже шагом, потом скакали вдоль реки, наконец Мрак проворчал: -- Вон там дороги сходятся... Убей меня бог... тьфу!.. если там не корчма. Только с его волчьим зрением можно было разглядеть перекресток, когда Олег с Таргитаем и эту дорогу видели не дальше, чем на версту, дальше все расплывалось в жарком мареве. А когда ветерок поднимал и гнал пыль навстречу, то и уши своих коней видели не всегда. Следом за Мраком корчму учуяли кони. Подбодрились, начали встряхивать гривами, жеребец под Мраком даже слабо ржанул, призывая других идти шибче. Дорога, что шла вдоль реки, связывая деревни, села и веси, пересекалась с дорогой из леса. В этой не было видно ни выбитой колеи, ни утоптанной до твердости камня земли, эта дорога не вилюжилась, а тянулась прямая, как копье кочевника, и Олег некстати вспомнил старую поговорку, что тот, кто ездит прямо, дома не ночует. Слева от перекрестка на синем небе темнела неопрятная соломенная крыша постоялого двора, доносилось ржание, вкусно пахло конскими каштанами. Дом обнесен высоким забором, без щелей, но ворота распахнуты. Мрак сразу заметил коновязь, ухоженный колодец с воротом, немалый сарай, где его глаза разглядели коней, жующих овес. Двери постоялого двора распахнуты, а, судя по веселой песне, на первом поверхе корчма. Они въехали на середину двора, огромные и настороженные, руки на рукоятях ножей, глаза придирчиво пробежали по открытым окнам, откуда доносился стук посуды, пьяные голоса, песни, веселые выкрики. Мрак соскочил на землю, распорядился: -- Тарх, тебя кони любят! Позаботься. Олег спрыгнул следом, с натугой размял застывшую спину. Таргитай подхватил коней под уздцы, хотел повести по кругу, остуживая, но подбежал услужливый мальчишка, явно один из хозяйских сынов, Таргитай отдал с охоткой, а сам спешно догнал невров уже на крыльце. Мрак свернул от крыльца в конюшню, поглядел куда мальчишка поставил коней. Последние ясли были пустыми. Мрак удивился, что ясли такие маленькие, разве что для жеребенка, да и то... потом услышал легкий стук маленьких копыт, увидел идущего вдоль рядов крохотного человечка с конскими ушами, покрытого шерстью. Он кашлянул, чтобы не напугать конюшника, здесь зовомого баганом, у него не такие острые глаза. Когда конюшник испуганно метнулся в сторону, сказал громко: -- Не бойся, я не чужак. Мы коней тут поставим. Ненадолго, нам скоро опять ехать. Смотри, если заболеют, я твои конские уши к дверям прибью! Из темноты раздраженно пробурчало: -- Неча тут чужих ставить! Своим есть нечего. -- Ищи, - сказал Мрак угрожающе. -- Какой же ты хозяин? -- Да, хозяин я, хозяин... -- То-то. Олег и Таргитай ждали на крыльце. Он распахнул дверь в корчму, отшатнулся. Запахи жареного мяса и разваренной гречневой каши ударили с такой силой, что даже Олег сглотнул слюну, а Таргитай за их спинами жалобно взвыл. Низкий потолок едва просматривался сквозь дым, с поперечной балки свисали черные космы копоти. За всеми столами сидели и насыщались крепкие мужчины. Крепкими выглядели даже те, что явно пашут землю, но трое-четверо выделяются осанкой и даже одеждой: сплошь умело выделанная кожа, что не рвется там, где полно колючек, сучьев и торчащих веток. Лица их были грубыми и темными от солнца, так что не такие уж дремучие здесь леса. Олег еще осматривался, приткнуться всем трем негде, а Мрак дружески похлопал одного по плечу: -- Мужик, а, мужик?.. Ты уже поел... ах, еще не поел? Ну все равно иди на улицу. А мы сядем. Мужик, а с ним и двое других, начали наполняться тяжелой кровью. Глаза налились как у быков красным, а массивные кулаки, казалось, прогибают стол. Мрак вздохнул, его рука метнулась к поясу, острый нож блеснул и застыл у горла мужика. С другой стороны горло другого уже щекотал острым лезвием Олег. В зеленых глазах не было даже злости, как у Мрака, это напугало Таргитая больше всего. Но это, похоже, почему-то напугало и мужиков. Не говоря ни слова, боясь сделать лишнее движение, тихонько выползли из-за стола, на цыпочках выбрались за дверь. Мрак проводил их недобрым взглядом: -- Вот из-за таких невеж и говорят про нас, лесных людей, всякие нехорошие вещи. Они спрятали ножи, Олег отряхнул лавку, прежде чем сесть: -- Это про нас, таких овечек? В голосе было полно яда, но Мрак не заметил. Он привык давать сдачи, как велел Покон, а раз уж приходилось еще и защищать изгоев, то надо успевать сдачу дать раньше. Таргитай сел тихий, как мышь. Он чувствовал себя слабым и беспомощным. Хуже того, никчемным. Даже Олег вон как... А ножи вместо кулаков затем, чтобы убрались сразу, не доводили до драки. Отрок в замызганной одежке носился между столами, собирал грязную посуду, на новых гостей поглядывал пугливо. Таргитай воззвал жалобно: -- Принеси нам поесть! Я не видел мяса уже неделю! Отрок, похоже, сжалился, Таргитай выглядел больно жалобным, сказал участливо: -- Хорошо, я покажу котлету. Но только издали. Мрак хмыкнул, высыпал на стол горсть монет. В корчме мгновенно наступила мертвая тишина. Монеты еще звякали, один золотой долго кружил по столу, никак не мог улечься, грязно, за это время шеи у всех за столами вытянулись, глаза стали крупнее, чем у сов, а из кухни выскочил сам хозяин, мокрый от пота, распаренный, и настолько пропахший запахами жареного мяса, вареной рыбы и острых трав, что Таргитай против желания плотоядно облизнулся, а пальцы сделали щепотку, словно посыпал нечто жареное солью. Хозяин верно оценил новых гостей, ничего не спрашивал, что-то велел двум отрокам, и те начали таскать на их стол все, что было готово. Мясо было жесткое, словно говядина давно кончилась, потому готовили из конины, а теперь и вовсе из телег. Мрак подозвал отрока: -- Эй парень! Принеси жареного гуся. -- С удовольствием, -- отозвался тот. -- Можно и без удовольствия, -- разрешил Мрак, -- но обязательно с гречневой кашей. Гуся, похоже, побежали резать, а пока на стол начали метать жареную рыбу, мелких птах, лишь затем принесли испеченного в печи кабанчика. -- Вам поросенка с хреном? Мрак кивнул, но Олег возразил: -- Нет, хрен отрежьте. Кабанчика на стол ставили два отрока, занял половину стола. Одуряющий запах ударил в ноздри, а когда Мрак всадил нож в покрытую коричневой корочкой спину, та проломилась с хрустом, запах повалил мощный, сшибающий с ног, обильно потек пахучий сок. Таргитай взвыл, трясущимися пальцами подломил горячий бок и, обжигаясь, выломал из бока пару ребер, зажаренных умело, корочка темно-коричневая, ломается, как пленка тонкого льда, сладкий сок сразу потек по пальцам, Таргитай жадно слизнул, чувствуя, как его язык начинает доставать до локтя. Мрак прорычал довольно: -- После такой работки... да поесть в охотку! Олег хмыкнул набитым ртом. Он насыщался ровно, не кидался за сладкими кусками как Таргитай, и не выискивал кости со сладким мозгом внутри, подобно Мраку, а как лесной пожар подбирал все, что лежало вблизи, и так двигался дальше, к середине стола. -- Хороша награда, -- сказал он, -- за спасение мира. Когда кости смели на пол, а взамен кабанчика поставили что-то вроде тазика с жареной рыбой, Таргитай вроде бы начал насыщаться. Глаза стали сытые, подернулись пленкой, как у большой сонной ящерицы на солнышке. Однако голову втягивал в плечи, будто ждал тумака в затылок. -- И все-таки не понимаю, -- признался он. -- Совсем не понимаю. Хоть вы и объясняли... Олег проворчал: -- Я тоже не понимаю. Мир ничего не замечает!.. Но не станешь же кричать, что мы его спасли? Мрак сказал ядовито: -- Все-таки хочешь, чтобы весь мир собрался и целовал в задницу? Хочешь, по глазам вижу. -- Ну, не так уж грубо... но чтобы как-то отметилось. -- Шапку с лентой, аль полоску на портки? Таргитай смотрел на них непонимающими глазами: -- Это вы опять шутите?.. Вы говорите заранее, когда шуткуете. Я думал, это забыто с того дерева... -- Какого? -- Ну, когда еще в лесу были? Змея птенцов жрякала... а вы хотели от бедной тетки награду за доброе дело. Мрак и Олег переглянулись. Олег приставил большой палец к виску и помахал растопыренными пальцами. Мрак буркнул: -- Хотя какая разница?.. Что птица, что весь мир. Дело не в плате, а какая плата. И сколько ее. Таргитай кивал, ему было еще не понятно, просто Мрак говорил очень убедительным голосом, даже чересчур убедительным, даже Олег согласился: -- А я как раз понимаю, что от монетки можно и отказаться, благородством покрасоваться, особо когда девки близко, но когда суют золотую гору... гм... Таргитай посмотрел с отвращением и ужасом. Олег протестующе выставил руки: -- Не надо на меня смотреть как на Ящера. Еще в орало запряжешь... Но на мне где сядешь, там и слезешь. Я тебе такое напашу! Я рассуждаю, как человек того мира, который мы спасали. Я сам не хочу жить в таком, хочу лучший, но где его взять? Надо тащить за уши этот. Мрак проговорил медленно: -- Олег, тебя чересчур сильно по голове треснули. Ты хоть понимаешь, что брякнул?.. Спасти мир -- это раз плюнуть, если силенка да еще удача. А тащить за уши... всей жизни не хватит. Да что там жизни! Гора вырастет и рассыплется, а человек все еще будет сидеть в болоте. Ну, разве что на волосок приподымется. Таргитай сказал простодушно: -- Тогда нам придется жить долго! Он тут же спохватился, прикусил язык. Мрак пожал плечами: -- Тебе -- да. Ты теперя бог. А мы с Олегом простые и даже очень простые. Ну, пусть Олег уже не больно простой, но я вроде бы стал еще проще. Вроде бы некуда, а все равно проще. Им в глаза не смотрел, остервенело выколачивал из толстой кости сладкий мозг. Перед Таргитаем лежала целая груда, из одних сумел выковырять пальцем, другие не поддались, наблюдал за Мраком с завистью. Мрак, сытый и довольный, предложил великодушно: -- Хочешь, за хорошую песню и тебе мозги выколочу? Глава 6 Хозяин наблюдал за ними издалека, не часто в корчму приходят с золотыми монетами. Когда гости уже и рыбу перестали пожирать с костями и хвостами, взмахом толстой длани послал к их столу отроков с кувшинами вина. Мрак не чтил богов, потому пил из кувшина, не проливая на грудь ни единой капли. Зато за соседним столом явно поклонялись всем богам и бесам сразу: половина вина, медовухи и любого пойла, что им подавалось, проливали мимо рта на подбородок, на грудь. С мокрыми обвисшими усами и слипшимися бородами были похожи на утопших мышей, Мрак брезгливо отвернулся. -- Добро переводят! -- Зато все зрят, что богатые, -- пояснил Олег. -- Обычай такой. -- Обычай? -- Ну, не все же мир спасали? А человеку чем-то побахвалиться хочется. Мрак наконец вычленил взглядом человека, который показался подходящим, взмахом руки пригласил за стол, налил вина, придвинул к нему остатки кабанчика. -- Вот та дорога ведет в лес... да ты ешь, ешь!... И как далеко? За лесом есть города или веси? Мужик торопливо запил из кружки, налил и снова выпил, лишь тогда поверил, что сразу не попрут взашей, ответил важно: -- За лесом уж ничего нету. -- А как же дорога? -- спросил Мрак. -- А что дорога? -- Идет в лес. Не зря же. -- Так в лес, -- сказал мужик резонно, -- а не через лес... Хорошо здесь готовят, всегда свежее мясо!.. В лесу хворост бабы собирают, грибы, ягоды, травы, чагу сбивают. Деревья валим на хаты. -- А как же лешие? Мужик довольно осклабился: -- Говорят, наш войт с ними в дружбе. За весь год только волки корову задрали, да изредка лисы кур таскают. Ни одного человека не сгинуло, если не считать Кирьяна, что пьяный в болоте утоп. Говорят, исчезники завели, но Кирьян и сам такой, что грязь найдет... Так что дорога в лес! Мрак покосился на Олега и Таргитая. Даже Таргитай понимает, что где-то за лесом есть села, веси, города, живут люди, но этим местным кажется, что за околицей уже конец Мира. Нечего смеяться, сами давно ли... -- Я вон девку взял из веси, -- рассуждал мужик важно, -- что за рекой... Ну, скажу тебе, там жизня!.. Врагу не пожелаешь. Когда бабы идут в лес за хворостом, мужики с топорами и луками охраняют. Да не от зверья, хотя и те не больно щадят, а от нечисти! Дня не проходило, чтобы кого не испужали, не поцарапали, а то и утащат... Когда одному надо срубить дерево, хату подправить, то пятеро охраняют, разложив костры вокруг. Не было случая, чтобы лешие или что другое не вылезло, не напало. Там каждый третий покалечен, нет ни одного взрослого мужика без отметины. -- Красиво живут, -- согласился Мрак. -- А еще дальше была деревня, что вовсе захирела... Кто уцелел, тот бросил дома и подался в другие места. Слишком их невзлюбили хозяева леса. Олег быстро зыркнул на хмурое лицо оборотня. Как бы хозяева леса не стали и хозяевами мира, читалось на его суровом лице. Тогда станут брать себе в жертвы не только в лесу, но и в селах. А потом и вовсе истребят людской род за ненадобностью. Хозяин подошел, поклонился с натугой. Широкая спина затрещала, не часто приходилось наклоняться где-то еще, помимо печи. Пузо свисает через ремень, да и спина гнется с неохотой. -- В задней части есть хорошая комната, -- сообщил он мрачно. -- Чистая. Мрак поинтересовался: -- А клопы есть? -- Нет, но если пожелаете... Мрак сожалеюще развел руками: -- Нам редко когда удается пробыть на постоялом дворе больше суток. А еще чаще, как вот сейчас, уходим еще раньше... Он бросил на стол пару золотых. Хозяин принял с достоинством, это не за еду, за ту расплатились с лихвой, а за то, что и кабанчика, и рыбу, и мелкую птицу ждать не пришлось, не томили, все подали сразу. Когда вышли на крыльцо, Таргитай все еще оглядывался, глаза были полны недоумения. Никто не кидался к ним со словами благодарности, что спасли мир. Мальчишка бросился навстречу: -- Уезжаете? -- Выводи коней, -- распорядился Мрак. -- Накормлены? -- И напоены, -- ответил мальчонка, он во все глаза рассматривал огромного человека в звериной шкуре. -- Но им отдохнуть бы... -- Тогда им надо было с другими связаться, -- бросил Мрак. Мальчишка застыл с раскрытым ртом, не понял, а Мрак смотрел через его голову на распахнутые ворота. С улицы въезжали пятеро на заморенных конях, еще три коня с поклажей, но без телег. Двое молодых, но трое один другого старше, волосы белые, как снег, бороды до поясов, а одежда покрыта дорожной пылью так, что не угадать ни цвет, ни даже покрой. Молодые соскочили на землю, Мрак одобрительно наблюдал, как ухватили коней стариков под уздцы, помогли слезть, хотя сами едва держатся на ногах. Один из седобородых соскочил сам, даже не качнулся, только малость побагровел. Лицо в шрамах, по всем повадкам видно старого бойца, лицо суровое, язвительно наблюдал, как другому помогли слезть сразу оба молодца. Тот был в белой... наверное, белой одежде волхва, и Олег сразу оживился, но Мрак опередил, спустился с крыльца: -- Доброго здравия, странник!.. Вы остановились в нужном месте. Тут кормят, поят хорошо, а на той стороне есть чистая комната. Откуда путь держите? Старый воин зыркнул подозрительно, но волхв сказал старческим скрипучим голосом: -- Издалека, издалека... Вон, видишь за лесом гору с раздвоенной вершиной? -- Зрю, -- сказал Мрак. -- Голо там... А чуть ниже растет орешник. Только что-то еще дымится с левой стороны горы... Старик посмотрел подозрительно и удивленно: -- Ты не колдун? -- Повезло, нет. -- Гм, а зришь так далеко... Да, это мы оставили. За нами было погнались эти... ну, которые скалами швыряют. Пришлось пустить огонь. За той горой наше племя редариев. А в глубине той горы народ рудокопов, что не выносят света. Это священная гора. Он, как и Мрак, остановился, придирчиво наблюдая, чтобы распаренных коней сразу не повели к водопою, а сперва поводили по двору, охладили, расседлали. -- Чем же гора священна? -- Перед ней приносят клятву, -- сказал волхв строго. -- И боги бдят, чтобы клятвы соблюдались... А кто нарушит, того наказывают сразу и очень жестоко. Так, что потом целые народы содрогаются от ужаса. Из конюшни вышел старый воин, которого Мрак для себя окрестил боярином, сказал довольно: -- Ясли чистые, овес отборный, вода ключевая... Не часто такое встретишь в захолустье. Что, гора? На моей памяти, я тогда еще мал был, перед этой горой страшно и яростно поклялась прекрасная Брунька Белорукая, что не пойдет за жестокого и ненавистного ей Кремнеголового, который домогался ее руки. Он зябко передернул плечами. Мрак спросил с интересом: -- Такая страшная была клятва? -- Нерушимее не бывает, -- подтвердил боярин. -- Она заявила, что не станет ему женой, даже если на всем белом свете он останется единственным мужчиной! Если она будет тонуть, не ухватится за его руку! Если он усыплет ее всеми алмазами мира, достанет со дна моря все жемчуга, все равно она не станет его женой! -- Ого, -- сказал Мрак уважительно, -- это, понимаю, клятва. -- Да... Конечно, тот наглый Кремнеголовый посмотрел на заходящее солнце, нагло засмеялся. Мол, девичьи страсти! Эта ночь еще не закончится, как ты станешь моей женой. Он умолк, взмахом руки разрешил вести коней к колодцу. Солнце опускалось нехотя, но его давили тяжелые сизые тучи, похожие на прокаленное железо. -- Наглый, -- согласился Мрак. -- В самом деле наглец. -- Прекрасная Брунька Белорукая ответила достойно, -- сказал боярин с удовольствием. -- Она сказала: хорошо. Но не раньше, чем лиса выкормит цыплят, река потечет вспять, эта гора уйдет под землю, наши поляне отступят перед древлянами, а солнце пойдет с запада на восток! Олег и Таргитай уже вывели всех трех коней, слушали, раскрыв рты. Мрак спросил заинтересованно: -- И что же? Боярин пожал плечами, умному уже давно все понятно, а дураку хоть кол на голове теши, хоть орехи коли, хоть гвозди ровняй... Мрак кивнул: -- Мне ясно. А вот этим двум... Олег ощетинился: -- Говори о Таргитае. Ему больше непонятно. А что понятно тебе? Мрак усмехнулся: -- Что солнце встает на востоке и заходит на западе, реки текут как текли, гора на месте, лисица жрет цыплят вовсю... Словом, девка пошла за него? Боярин кивнул: -- Да, ночь еще не закончилась. До сей поры живут в любви и согласии. Пятеро сынов, три дочери, а внуков уж не сочтут... Наша княгиня из самых младших внучек. Мрак хмыкнул, все понятно, так и думал, только Олег остался с раскрытым ртом и выпученными глазами. Он ощутил на себе сожалеющий взгляд Таргитая. На этот раз дударю тоже было яснее ясного. Сумасшедший мир, подумал Олег с отвращением. Дураку ясен, умный мозги свихнет, а не познает. Найдется человек или бог, который наведет порядок? Холодок ужаса пробежал внутри. Похоже, еще не нашелся. Но почему он все чаще чувствует макушкой, как будто кто-то упорно и требовательно смотрит сверху? За распахнутыми воротами открылся необъятный мир, а постоялый двор остался за спиной и пропал, как будто его никогда и не было. Олег так задумался, что когда сердитый конь коварно притер его боком, прижал ногу к столбу, он даже не очнулся. А Мрак развернулся в седле, оглядывался с тревогой и недоумением. Таргитай уже с рукой на полпути к пазухе, где ерзала родная дудочка, страдальчески скривился: -- Опасность? Мрак с затруднении сдвинул плечами, волчьи ноздри мощно раздувались и опадали, как кузнечьи мехи. -- Да вроде не видать... Но неспокойно. Посох в руке Олега повернулся как встарь, когда можно было бить острием как копьем, и тут же пускать молнии. -- А что чуешь? -- Ничего, -- ответил Мрак с тревогой. -- Но как-то не по себе. Полдня в корчме, жрали и пили в три горла, а наш бог в четыре, два жбана медовухи выхлебали, а так и не подрались... А народу было, было... Неспроста это, неспроста! То ли с корчмой что-то не так, то ли мы вырождаемся. Как Числобог и предостерегал! Олег с облегчением вздохнул, а Таргитай сразу же полез за пазуху, теплая дудочка сама скользнула в ладонь. Ему вырождение, как и загнивание, явно нравилось. -- Хуже того, -- бубнил за их спинами Мрак встревоженно, -- умные речи вели! В кого превращаемся, люди? -- Превращаемся, -- согласился Олег загадочно. -- В кого? -- Не знаю. Но превращаемся. А вот боги, упыри, лешие... и все-все, не превращаются. Он двинул коня каблуками под бока, чтобы уйти от вопросов, свежий ветер ударил в лицо, растрепал волосы. Дорога понеслась навстречу, с каждым конским скоком приближая далекий темный лес. Он смутно чувствовал, что сам сказал что-то умное, даже очень важное, но в лицо уже ударил встречный ветер, попытался содрать волчовку, яростно трепал волосы, и мысль ушла, растворилась, оставив слабое ощущение, что на миг оказался возле великой разгадки, но так и не сумел ее ухватить. Глава 7 Ветер освежал разгоряченные лица, свистел в ушах, даже Мрак не сразу расслышал за спиной жалобные стенания: -- Вам что... Один может обернуться волком, другой... птицей, а я? Вы ж только ради меня, бедного, терпите людскую личину, только не признаетесь, чтобы я спасибо не сказал! Мрак хмыкнул, поморщился, мол, если Таргитай начнет спасибить, то и лоб побьет, но Олег, всегда доискивающийся что, зачем и почему, а потом еще и объясняющий это другим, придержал коня, чтобы тот шел рядом с таргитаевым, сказал обстоятельно: -- Да не ради тебя, не зазнавайся. Просто мы вышли в мир, где люди не умеют ни в волков, ни в птах. А природа людская такова: чего не умеют сами, того боятся в других. А когда боятся, то дерутся. Вусмерть! Но не драться же со всем миром? А если выбирать волчью шкуру, то Мраку пришлось бы жить с теми, кто примет в волчьей... Да и мне в птичьей стае как-то не совсем. Так что нам придется быть как все люди... -- Быть? -- Выглядеть, -- поправился Олег, его передернуло от отвращения, едва представил себя просто мужиком, не желающим видеть дальше своего огорода. -- Таиться. А оборачиваться только в лесу или там, где никто не подсмотрит. Вон ты ж не кричишь, что ты бог? -- Я что, -- протянул Таргитай, -- я скромный... А вы, значит, просто хвосты поджали? Мрак зарычал, а Олег кивнул: -- Да. Боимся. Очень. Драться со всем человечеством? .. Всех дурней не перебьешь. Но даже если бы перебили, то как жить в пустыне?.. Это тебе со своими песнями можно, ты и жабам петь можешь, а нам без людей грустно. Даже без таких, какие они есть. -- Да? А тогда хоть знаем, куда едем? И что делать будем? На этот раз Олег смолчал, Мрак после паузы буркнул: -- Столько же знаем, сколько и ты. Таргитай возопил: -- А я не знаю! Когда из Леса вышли -- все было ясно, как орех без скорлупки. Когда каган нас обидел, то мы кагана... к ногтю. Потом оказалось, что не каган, а маги все портят... Ладно, погоняли магов. А теперь? Олег сказал с тоской: -- Если кому дать по голове, то здесь мы лихие ребята. Если кому отбить уши, опять же первые... Но теперь силой не взять, супротив Рода нет силы. Да, прем в Лес, чтобы встретить то ли упырей, то ли мавок, то ли берегинь... Словом, кому Род может отдать Перо Власти. А что дальше? К кому пойдем? К лешим, мавкам, упырям? За двумя зайцами погонишься, не вытащишь и рыбку из пруда! -- За двумя зайцами погонишься, -- поправил Мрак строго, -- получишь от лесника по морде. Мы ж решили! На месте увидим. Таргитай приотстал, в ладонь успокаивающе заползла дудочка, юркая, как ящерица, устроилась удобно, дырочки под кончиками пальцев, осталось только поднести к губам, а Олег песен почему-то не выносит, даже Мрак любит только в конце, когда сложатся, а пока слова притираются одно к другому, царапаются, шуршат, он морщится и гонит прочь, как будто песня берется из ничего, раскрыл рот и запел готовенькое! Подудел, слова оказались хуже, чем думал, сунул дудку за пазуху, пустил коня вскачь. Мрак оглянулся, глаза тревожные, брови сдвинулись на переносице. Таргитай пожаловался: -- Не пойму!.. У нас всего две недели, а мы на этих хвостатых тащимся. Еще вчера на Змеях носились, на Рухе, еще на чем-то гадком, а сейчас как будто и не люди! -- А ты знаешь, куда ехать? -- спросил Мрак. Таргитай растерялся: -- Н-нет... но я и раньше не знал! Мрак кивнул, но не посоветовал сопеть себе в две дырочки, а если на дуде, то во все восемь, крикнул молчаливому Олегу: -- Олег, лес велик!.. Тарх прав, как ты терпишь? Можешь летать в поднебесье, а все ножками, ножками, как медведь. Да и то, медведь на четырех носится быстрее коня, а ты ж на двух... Потешь ребенка, полетай. Олег хмуро помалкивал, Мрак, как всегда, язвит и задирается, но тут Таргитай снова присобачился, завопил жалобно: -- А сверху узришь так много, так много!.. Где птичьи яйца лежат, где жирные гуси спят, где молодой кабанчик пасется... Мрак сказал очень серьезно: -- Вот вид