-- Вот откуда мудрость! Они не только соком обмениваются! Так же распределяются и знания!.. И пусть отдельные деревья отмирают, но их знание остается в других... Идет великое Накопление!.. Он часто дышал, раскраснелся, прижал руки к груди, а на рощу смотрел так умоляюще, что на глазах выступили слезы. Таргитай пыхтел, задирал голову, рассматривая крону. Золотые желуди блестели, как янтарные орехи без скорлупы. Он ощутил, как челюсти сами смыкаются, с хрустом раскусывая... устыдился, напомнив себе, кто больше всего нажирается желудей, заставил себя слушать говорящее дерево и говорящего Олега. Мрак, напротив, слушал не стал, отступил на пару шагов. Огляделся деловито, словно уже привел сюда полдеревни мужиков с топорами и пилами. Таргитай спросил наивно: -- Мрак, ты чего сердишься? Что деревья умней тебя?.. Подумаешь! Они даже умнее меня, и то я ничо, пусть так думают. Мрак отмахнулся, не зарычал даже, лоб в глубоких морщинах. Таргитай потоптался возле, заученно пошел собирать хворост. Мрак прикрикнул: -- Эй, ты куда? -- Ты ж сам завопишь, что костер еще не горит. -- Эту ночь придется без огня. -- Почему? Мы уходим? -- Нет, дадим Олегу наговориться. Вдруг да узнает что-то полезное. Хотя я не очень-то верю. Дерево и есть дерево... Похоже, зря сюда перли! Но костер разводить не стоит. -- Почему? -- Потому что в лесу. -- Но мы всегда в лесу... -- Если им что-то не понравится, они нам такую мудрость скажут!.. А огонь деревьям разве понравится? Таргитай надолго задумался. Мрак беспокойно оглядывался, пробурчал: -- Что-то я молодняка не заметил... -- Молодняка? -- А ты? Дубы стояли ровные и могучие, каждый в три обхвата, каждый на пределе зрелости, когда даже дерево уж не растет, а только крепчает, уплотняется, распускает ветви погуще, а корни поглубже. -- Гм... но это им и не очень-то надо. Если они вечные... -- Вечные не они, -- сказал Мрак трезво, -- а оно. Или она -- роща. А не эти дубы. Таргитай задумался, видел только, как Мрак вроде бы присел, но когда посмотрел в его сторону, на месте Мрака лежала его одежда, а между деревьями мелькнуло и пропало нечто темное, вытянутое, похожее даже не на волка, а на сотканную из черного тумана ящерицу. Таргитай видел, как Олег разводил руками, дубы что-то отвечали шелестом, треском и скрипом. Потом Олег возвращался так, будто ноги не держали. Вид у волхва в самом деле был потрясенный. Он то и дело лохматил волосы, и они казались лесным пожаром, а в другое время Таргитаю чудилось, что на голове волхва свернулась клубком молоденькая лиса, даже лисенок... Вообще, если наблюдать за волхвом, можно многое придумать, даже то, что спрашивает, как и то, что ему отвечают. Правда, на самом деле будет совсем другое, но интересно... Потом на поляну выметнулся огромный волк, сытый, в окровавленной пасти держал молодого толстого барсука. Таргитай счастливо взялся разделывать, а Олег даже не оглянулся, двигал пальцами, растопыривал, что-то объясняя дубам, замирал такой почтительный, что просто противно, кивал. -- Много он от них узнает, -- проворчал Мрак. -- Они ж старые, -- заступился Таргитай. -- Они помнят Начало Начал! -- Ну и что? -- Говорят, знания помогают... -- Смотря в чем, -- отмахнулся Мрак. -- Счастливым они не делают... Он хоть ел? -- Нет. Как ты ушел, он от них не отходит. -- Голова лопнет, -- предостерег Мрак равнодушно. -- Хотя Олегу все одно, полезное или бесполезное, он хочет знать все. Правильно, конечно. Таргитай вытаращил глаза, Мрак тоже говорит загадками. Когда от барсука остались только задние лапы, Мрак сжалился, крикнул: -- Эй!.. А много ли надо мудрости, чтобы остаться без ужина? Олег нехотя обернулся, бледный и ссутулившийся, помахал рукой. Они видели, как он поклонился, хотя вряд ли дубы, что не видели человека, поймут, потащился к друзьям. -- Отвел душу? -- поинтересовался Мрак. Олег взял окровавленную лапу барсука, но не впился зубами, хотя был голоден, видно по глазам, а заговорил часто, торопливо, захлебываясь словами: -- Мрак! Это же... это мудрость!.. Я просто не могу вышептать, какая!... Сто тысяч волхвов не знают и тысячной доли того, что знает этот дуб!.. Они хранят такие кладези мудрости, что у меня волосы встают дыбом, у меня сердце едва не выскакивает!.. Меня всего трясет, я-то понимаю, что мудрость правит миром, мудрость может перестроить мир, сделать всех счастливыми... или несчастными настолько, что и представить нельзя!.. И вот мы здесь, предстаем пред очами Высших... Таргитай спросил наивно: -- А где у них очи? Мрак злорадно хохотнул, а Олег бросил зло и горько: -- Какие вы оба тупые!.. Разве старый Кресан не был самым мудрым в нашем племени? Но он был слеп на оба глаза!.. Они видят нас, можешь не сомневаться. И понимают. И уже оценили. Боюсь только, что нас оценили где-то на уровне мха... Таргитай смотрел, не понимал, а Мрак хладнокровно буркнул: -- А мне плевать, как меня оценит какой-то дуб. В его движениях сквозила сила, уверенность, даже слишком, Олег ощутил, что оборотню совсем не все равно, как его оценивают, даже если это незрячие дубы. Только Таргитай повздыхал над умными речами, выудил из-за пазухи дудочку, тихая печальная мелодия полилась над травой, изредка поднимаясь до уровня кустов. Мрак, которому нечего было делать, догрыз последнюю кость, тоскующим взглядом окинул горку хвороста, зря Таргитай пыхтел, хомячился, отступил и снова исчез. Таргитай перевел дыхание. Мрака нет, Олег занят дубами, можно надудеться всласть, а потом удивить песней, что вроде бы взялась вот так просто из ниоткуда... Олег непонимающе уставился на молодого кабанчика, тот лежал, подтекая кровью, у его ног. В сторонке быстро одевался Мрак. Лишь когда набросил через плечо широкую ременную перевязь с секирой в петле, облегченно вздохнул: -- Без штанов ничо, а вот без секиры, как голый. Олег оглянулся на стену дубов. Те хранили презрительное молчание. Ветви поднялись, только листочки слегка колыхались, торопливо сбрасывали влагу, тем самым спасая деревья от перегрева. А по стволам, он чувствовал, из глубин земли поднимаются ведра и ведра ледяного сока, охлаждая мысль, делая ее трезвой, холодной, отстраненной. -- Мрак, -- сказал он с досадой, -- ты так подкрался... -- Я? -- изумился Мрак. -- Я так топал, что вздрагивали и ругались все муравьи в пнях!.. Видать, становишься совсем умным, Олег. Скоро вовсе оглохнешь, спотыкаться начнешь. Таргитай прибежал, с восторгом оглядел кабанчика: -- Он уже спотыкается. Барсука есть не стал. Мрак оглянулся на кучу обглоданных костей: -- Что, волкам скормили? Олег сказал язвительно: -- Зачем волки, у нас есть Таргитай. Таргитай сказал обиженно: -- Мрак, чего он... Сырое -- разве еда? Съел кое-как, чуть не удавился. Вон шерсть из ноздрей лезет! -- Так ты с шерстью... Обиженный Таргитай, их не переспоришь, все не так понимают, вытащил дудочку и лег на траве в сторонке, заиграл, лениво перебирая отверстия на своей палке с дырками. Песня выползала тягучая, как мед на солнышке из переполненного им дупла, стекала по стволу, приманивая бабочек, жуков, муравьев... Мрак усмехнулся, вытряхнул из мешка с десяток груш: -- Ешь. Я как чувствовал, что тебя сейчас на мясо с кровью не тянет. Олег машинально взял грушу, ноздри дрогнули, улавливая запахи, и тут же груша оказалась в крепких зубах, захрустело, брызнул сок. Мрак довольно посмеивался, сел. Секира оказалась в его руках, он задумчиво осмотрел лезвие, огляделся в поисках камешка, подправить бы лезвие, всегда можно сделать еще острее. Жалобная мелодия перешла в задумчивую, Таргитай старательно дудел, направив конец дудочки в небо. Мрак смерил его долгим задумчивым взглядом: -- Иногда мне кажется, что это не он дурак, а мы. -- Почему? -- спросил Олег. Мрак скривился: -- Потому, что у тебя всегда это "почему", а ответы не всегда те, какие хочется. А наш Тарх еще ни разу не спросил "почему". Ему всегда все просто и ясно. Может быть, и Род не самый последний дурак на свете, когда сотворил мир. Может быть, в этом какая-то высшая мудрость... Олег поморщился: -- Мы знаем, что сила -- уму могила, что сила и ум в одном теле не уживаются... Чем человек сильнее, тем обделеннее умом. А ум лучше всего развивается в теле немощном, а еще лучше в искалеченном. Так что, выходит, боги еще глупее людей, раз они сильнее! А самый большой дурак -- Род, так как самый сильный из богов. Мрак слушал-слушал занудные рассуждения Олега, которому обязательно надо докапываться до сути, неожиданно согласился: -- Судя по тому, что сотворил, похоже. Олег оглянулся на Таргитая. Тот лежал на спине, синие глаза бездумно уставились в такое же синее небо, пальцы перебирали дырочки на чертовой дуде, оттуда вырывались сиплые звуки вперемешку с отвратительным визгом, но Таргитай дудел старательно, даже покраснел от натуги, а щеки раздувал, как ребятишки раздувают лягух, воткнув им в задницу соломинку. -- А вот не... Он умолк на полуслове, только Таргитай дудел все так же старательно, а вдали ясно слышался треск, легкий, но частый топот множества копыт. На дальний конец поляны высыпало множество свиней. Огромные, сытые, наглые, с кучей вертлявых поросят с полосатыми, как у бурундуков, спинками, они сразу бросились к мудрым дубам. Мрак тихонько свистнул, двое из старых могучих кабанов повернули в его сторону головы, маленькие налитые кровью глазки злобно и недоверчиво смерили взглядом чужаков, потом равнодушно отвернулись. Молодые кабаны уже чесались о стволы, стукали массивными головами. Сверху сыпались янтарные яблоки желудей. Поросята затеяли игру, носились с визгом, а толстые свиньи неодобрительно похрюкивали, их пасти не отрывались от земли, подхватывая желуди, стоял жуткий хруст, что все усиливался. Мрак подошел ближе, рассматривал наглое стадо. Кабаны уже не обращали на него внимания, человека в этих лесах не зрели, один начал копать рылом землю, выбрасывая наверх целые пласты. Хрустнуло, затрещало, Мрак видел, как страшная кабанья пасть ухватила белый корень, не знавший дневного света, из корня брызнуло соком, кабан довольно заурчал и стал выдирать корень из земли весь, мотая головой и упираясь передними копытами. Еще двум осточертели желуди, что усеяли все так, что травы не видно, все блещет янтарем, начали копать быстро и мощно, земля взлетала и падала им на головы, трещали корни, нежные, пугливые. Таргитай сказал жалостливо: -- Бедные дубы... -- Зато мудрые, -- сказал Мрак угрюмо. -- Может быть, -- предложил Таргитай робко, -- отгоним этих свиней?.. Они такие невкусные... Правда, если сырые. Мрак проворчал: -- Наш волхв говорит, что нельзя вмешиваться в природу. Тебе мало, спасатель?.. Таргитай вздрогнул и так быстро опустил голову, что лязгнули зубы. Со стороны дубов несся треск, могучие звери быстро выкапывали такие ямы, что наверху торчали только круглые задницы с хвастливо закрученными хвостиками. Иногда какой-нибудь кабан пятился, с треском выдирая за собой корень, тот лопался, из надрывов бежал прозрачный сок, но свиньи с удовольствием сгрызали мелкие корешки, а сам корень оставляли под жарким солнцем. Поросята, мелькая полосатыми спинками, суетливо носились между деревьями, выбирали самые спелые и сочные желуди. Пинались, пихались, затевали игры. Олег потрясенно смотрел на этот разор, губы начали шевелиться, а пальцы сплели сложную фигуру для заклятия. Мрак толкнул, а когда Олег все еще не замечал, сильно ударил по спине. Волхв оглянулся, глаза непонимающие. Мрак укоризненно качал головой. Медленно, очень медленно глаза волхва погасли. Он сгорбился, вид виноватый, ибо полез со своими лесными понятиями в мир Высшего Понимания, Высоких Знаний, а со своими знаниями он не отличается от Таргитая, который может броситься сгонять злого петуха с бедной курочки, мол, здоровенный мерзавец вскочил и нагло топчется! Глава 15 Мрак предполагал, что стадо, нажравшись, заночует под этими дубами, но кабаны все же неспешно и уверенно, по-хозяйски, побрели дальше. На опушке остались зловещие темные ямы. В холмах ноздреватой земли торчали куски корней, везде блестели янтарные скорлупки, изломанные и изжеванные, Даже Таргитай уловил, как изменился воздух, наполненный неслышным стоном, запахами боли, страдания, болезни. Олег робко приблизился к дубам, сказал робко: -- Прости, это выше нашего понимания... Сильный могучий голос, в котором не было и следа от перенесенных ран, не было страдания, раздался с высоты, словно говорил не дуб, состоящий из множества дубов, а с ними общалось само небо: -- Мы знаем... мир. Мы понимаем все. Мы помним, что происходило на Земле. Мы помним тех богов, чьи имена забыли даже нынешние боги... А то и не знали вовсе. Мы помним, как мир был молод и свеж... Олег ощутил, что душу снова обуял неземной восторг, а заготовленные слова о свиньях и подрытых корнях улетели, улетучились, ибо достойны разве что Мрака или Таргитая, простых земных людей, не знающих о высоком, он просто пал бы лицом в грязь, спроси о таком, а это Сверхсущество просто не обращает на это внимания, как и достойно мудреца... Мрак угрюмо осматривался. Волхв стоит перед деревьями как редкостный дурак, даже Таргитай так не разевает пасть, а похожий огонь восторга в глазах Тарха вспыхивает только при виде жареного гуся, а волхв вообще сдвинулся, даже волосы встали дыбом, зеленые глаза совсем раззеленелись, уже светятся. Свиньи подрыли корни у всех дубов, что стоят первыми. Наружу торчат жалкие белые пальцы, стекают капельки сока. Насытились, рыли уже просто так, из свинства. Если эти дубы не засохнут, то просто чудо... Правда, Олег говорит, что другие передают по корням добытый ими сок, но уцелели корни только с той стороны, а если кабаны пороются и там? Он прервал Олега на полуслове: -- Ты скажи мне, мудрый... а цель ваша какая? Олег поморщился, а дуб после долгой паузы переспросил: -- Цель? Что есть цель? -- Ну, зачем живете? Олег прошипел: -- Мрак, ты не то спрашиваешь! -- Ты спрашивай свое, -- отрезал Мрак, -- а я -- свое. -- Надо о мудрости, о высших знаниях! -- Они тоже стоят на той же земле, -- ответил Мрак еще злее. -- Ты уж наспрашивался, дай узнать мне. Голос дуба ответил гулко и торжественно, в нем чувствовались голоса и других деревьев, всей рощи, но это в самом деле был голос единого могучего сверхдерева: -- Мы... мы... живем. -- Эт понятно, -- сказал Мрак неторопливо, -- все живем. Но цель? Ваша цель? Олег дергал его за полу волчовки. Таргитай не понимал, все ведь ясно, чего Мрак еще допытывается, но дуб все же уловил смысл вопроса: -- Мы живем... чтобы копить нашу мощь и силу... потом наступает Высшая Радость!.. и наше семя выбрызгивается из нас... и падает золотыми каплями счастья на землю... Впервые бесстрастный голос, который Мрак сразу назвал деревянным, словно бы потеплел. Олег превратился в слух, впитывал премудрость, которая старше премудрости богов, а грубый Мрак брякнул: -- Ага, понятно... А свиньи, значит, помогают. Олег зашипел в ярости, а дуб пояснил: -- Это и есть цель. Достижение Наивысшего Счастья. -- Цель -- выбрызгивать желуди? -- переспросил Мрак. -- Да. Нет выше радости, когда эти семена зарождаются, медленно наливаются жизнью, зреют, крепчают, обрастают скорлупой, обретают тот восхитительный цвет, который вы зовете золотым. Выше этого Счастья бывает только тот ослепительный миг, когда желуди наконец покидают лоно... -- Понятно, -- прорычал Мрак. -- Значит, это и есть ваше Высшее Счастье. Спасибо, ты меня вразумил! От отступил, поймал Таргитая за руку, насильно оттащил к месту, где тот оставил от барсука груду костей. Таргитай нерешительно противился: -- Ты чего? Олег там всякие тайны вызнает, мудрость черпает... -- Тебе только такой мудрости недостает! -- А что? Ты ж сам говоришь, что я дурной. Вот и стал бы умным! -- Не надо, -- ответил Мрак. -- Ты уже умнее, чем сто тысяч этих деревьев. Он подобрал секиру, бросил в лицо Таргитая его мешок. Дударь вытаращил глаза, но надел, посмотрел по сторонам: -- Неужто уходим? -- Олега захватим, а то начнет желуди... -- Есть? -- Хуже! Ронять. Олег вяло противился, но Таргитай ухватил его с одной стороны, Мрак с другой, потащили, поволокли, а когда до Олега, наконец, дошло, что друзья неумолимы, он высвободился и пошел в сторонке, злой и насупленный, брови сдвинуты, весь еще там, в странном мире, когда еще не было ни людей, ни даже богов. Мрак наконец поинтересовался с угрюмой издевкой: -- Ну и что узнал великого? Олег двигался как во сне, лишь по выработанной привычке перескакивал валежины или подныривал под нависающими деревьями, не расшибая лба. Ответил замедленно, голос дрожал и колебался: -- Узнал?.. Узнал, каким был мир, как пришел Великий Лед, как надвигался, сокрушая все на своем пути, даже горы и скалы, как, наконец, остановился и стоял так... долго. А потом начал медленно отступать, оставляя после себя Великое Болото... И как потом мучительно медленно эта бесконечная хлябь высыхала, из ржаво-болотной воды высовывались первые островки грязи, образовывая островки... как на них появлялась трава, затем кусты, а как венец всему -- деревья!.. Таргитай молчал, представляя странный и удивительный мир, а Мрак спросил с той же угрюмой нетерпеливостью: -- Ну, и к чему это? -- Мрак, это знание о прошлом мире... -- Ну и что? Ты мне скажи, как сейчас жить правильно? Чтобы всякие там упыри не заставляли наших женщин икру метать или яйца откладывать? Олег смотрел на простого, даже очень простого оборотня почти что с брезгливой жалостью: -- Мрак, ты просто не способен понять... не способен прочувствовать, что есть кто-то неизмеримо выше, мудрее... и что таким существам будет принадлежать право обладать миром. И даже если нашим женщинам велено будет метать жабью икру, то кто мы, чтобы судить и осуждать деяния неизмеримо высших существ, чья мудрость нам попросту недоступна? И чьи поступки оцениваем по своей дремучей логике? -- Ага, -- согласился Мрак, он явно не слушал, нос подергивался, ловил запахи, а уши подрагивали. -- Так, нам в ту сторону... Олег спросил убито: -- Куда теперь? -- Из леса, -- огрызнулся Мрак. -- Пока что из леса! -- К свету, -- добавил Таргитай мечтательно. -- К солнышку. Мрак говорит, что я уже умный. -- Я это не сказал, -- возразил Мрак. -- Я только сказал, что ты умнее, чем сто тысяч этих дубов. Олег шел задумчив и темен лицом. Мрак наконец спросил тревожно: -- Стряслось что-то? -- Да нет, ничего особенного... -- Не бреши, по морде зрю. Олег поднял на него затуманенные глаза: -- Все те, которые в той деревушке, не идут из головы. Их жизнь, постоянный страх воды, без которой однако тоже не могут жить... Это жуткое испытание, чтобы навсегда... или хотя бы надолго выжечь солнцем связь с землей, лесом, деревьями. А мы ведь тоже все из Леса! Мрак спросил настороженно: -- Ну и что? -- Из головы не идет услышанное как-то... Там, в нашей деревне. Кто-то, помню, сказал: "Хватит скитаться по свету, пора пускать корни..." Таргитай вздрогнул, с испугом посматривал на Олега. Впереди вырос и быстро приблизился огромный выворотень, Таргитай едва успел свернуть, вместе с Олегом обогнули с двух сторон, Мрак попросту перемахнул, а когда снова сошлись, Мрак рыкнул, ничуть не сбившись с дыхания: -- А я дома слышал другое: "озверел", "шерсть дыбом", "волосы поднялись на загривке"... Так что если у нас и есть родство с этими... то со зверями еще больше. Оба услышали за спинами тяжелый вздох, мечтательный голос Таргитая: -- А меня мама называла птенчиком, укладывала в гнездышко... -- Вот видишь, -- укорил Мрак умничающего волхва. -- Выходит, мы в родстве со всеми. Так что бей без разбора, понял? Таргитай взмолился: -- И долго я этого кабаненка нести буду? Мрак посмотрел на небо, солнце все еще пробивается через листву сверху, но в оранжевых лучах появился красноватый оттенок, что сулило скорый закат. Привал, -- решил он. -- Вот и ручеек, вода чистая... На ночь рано, не радуйся, но хоть решим, куда теперь. Пока что главным было уйти от этих... подальше. Я уже вижу какова их мудрость. Олег поморщился от грубости оборотня, зверь и есть зверь, но, чтобы не спорить, взялся за поросенка, в то время как Таргитай заученно сгребал щепки, драл бересту и возжигал огонь, занимаясь достойным бога делом. Поросенка Олег зарезал, опустив в холодную воду, потом распанахал от шеи, выпотрошил, вымыл. Мрак одобрительно наблюдал, как волхв чуть-чуть подержал тушку в проточной воде, осторожно соскоблил ножом, чтобы со щетиной не слезла и кожа, опалил сухой травой. Подготовленное мясо быстро и ловко очистил от лишнего жира, костей и пленок, снова обмыл в ручье. Таргитай взялся помочь, разрезал на куски, чтобы легче жарить. Олег поморщился, взял у Мрака нож с тяжелым, как у секиры, лезвием, начал с силой бить по широким ломтям. Тяжелое лезвие сплющивало толстый край, зато по другой половине Олег лишь слегка пошлепывал, словно подбадривал перед тем, как бросить на раскаленные камни. Таргитай понял, что Олег просто выравнивает неровно отрезанные им ломти мяса, чтобы стали одинаковыми по толщине. Знаток кореньев и ароматных трав, он и не подумал развязать мешочек, где у него хранились травы горькие и сладкие, острые и жгучие, истолченные корни. Сам по себе поросенок был настолько нежен и сочен, что все травы могли только отбить его нежнейший вкус. Он не давал стечь жиру, кожица зарумянилась, стала коричневой, пахла одуряюще, и у Таргитая потекла слюна, когда представил, как захрустит эта корочка, как из-под нее вырвется облачко пахучего пара, а сочная жижа потечет по пальцам. -- Готово, -- сказал он умоляюще. -- Давай есть! -- Рано, -- сказал Олег непреклонно. -- Смотри, горит уже... -- Это не горит, жир капает. Но усомнился, проколол мясо там, где потолще. Потекла кровь, он укоризненно оглянулся на Таргитая, постучал пальцем по виску. Таргитай в свою очередь, обидевшись, покрутил пальцем у виска. Мол, нашел кому верить. Олег часто переворачивал, прокалывал, принюхивался. Аромат жареного мяса становился все мощнее, на боках начала образовываться розовая корочка, на глазах темнела, превращалась в коричневую, пузырьки вскипали и лопались, выпуская струйки одуряющего запаха. Наконец корочка стала вспучиваться, отслаиваться от мяса. Олег сказал с удовлетворением: -- Похоже, готово. Мрак прорычал в одобрительном нетерпении: -- Какой ты волхв? Волхв -- это тьфу!.. Их как собак нерезанных. А вот приготовить так поросенка кто сможет? -- Даже ты не сумеешь? -- спросил Таргитай недоверчиво. -- Клянусь, -- сказал Мрак искренне. -- Я, бывает, задумаюсь о чем... нет, не о высоком, даже совсем наоборот, не о таком уж и... глядь, а поросенка уже нет. Один хвост торчит из пасти, ноздри щекочет. Таргитай, не слушая, ухватил ломоть побольше, взвизгнул, перебросил на другую ладонь, оттуда обратно, коричневая корка лопнула, брызнул горячий пахучий сок, Таргитай вскрикнул дурным голосом, отшатнулся, тряся обеими руками, мясо упало в золу. -- Нечего, -- утешил Мрак, -- солоней будет. Какой-то из тебя бог захудалый... Огня боишься, поесть любишь, муравьи тебя кусают, сидоровый петух и тот набросился. А ты даже не пнул! -- Не пнул, -- виновато согласился Таргитай. -- Вот видишь! Смирного бога даже петух бьет. Олег, который и раньше не набрасывался на еду, на этот раз к ужасу Таргитая вовсе не притронулся к зажаренному им же поросенку, словно уже мечтал питаться соками, как мудрые и даже очень мудрые деревья. -- Я все равно не убежден, -- проговорил Олег под шумное чавканье Таргитая, и хруст костей под зубами Мрака. В обычно мягком голосе волхва слышалась твердость камня. -- Дубы мудрые?.. Мудрые!.. Мы просто чего-то не поняли. Может быть, высшая мудрость и состоит в том, чтобы вот так жить, существовать? А мы по своей тупости, дурости и невежеству просто не поняли. А раз не поняли, значит наплевали и посмеялись. Дураки всегда смеются над мудрецами, потому что не понимают. Таргитай пробовал слушать, но где-то со второго слова мысли ушли далеко, косые солнечные лучи так странно и красиво падают через зеленую листву, по земле бегают призрачные тени, а серо-коричневые стволы деревьев стоят мудро невозмутимо, смотрят как на играющих ребятишек... Когда от поросенка осталось несколько обглоданных костей, он вытер пальцы о траву, вытащил дуду. В мелодии начал проявляться этот постоянно меняющийся мир, это ласковое солнышко, зеленые ветви, птички в стаях, белка на ветвях, вереница муравьев, идущих на новое место поселения... Мрак сказал неожиданно: -- Вот видишь! -- Что? -- не понял Олег. -- Таргитай то же самое говорит! Олег прислушался, но слышны были только сиплые звуки дудки, словно Таргитай выдувал через нее сопли. Пожал плечами. -- Ну, тебе есть на кого ссылаться. -- Ладно, -- бросил Мрак с досадой, -- убедили тебя дубы или нет... но с ними повидались, с Верховным дубом переговорили. Мудрый он или слишком мудрый, но власть загребет себе, всем дубам. Ты как хошь, а мы с Таргитаем простые и не шибко умные, так что власть над миром всяким там дубам отдавать не согласны. Даже, если они в сто раз умнее. Олег сказал с тоской: -- В сотни?.. Скажи: в сотни сотен тысяч раз, и то не скажешь тысячной доли!.. Это истинная Мудрость! Высшая! Мрак скалил зубы, а Таргитай спросил наивно и жалобно, он не любил споров: -- Олег, но их же едят... свиньи? Олег помолчал, долго хмурил лоб, наконец сказал неуверенно: -- Но, может быть, в этом как раз и есть Высшая Правда?.. -- Какая? -- спросил Таргитай жалобно. -- Ну... -- чувствовалось, что ответить нечего, но Таргитай в отличие от Мрака пытается его понять, поддержать, и Олег выдавил: -- Скажем, низшие должны уступать Высшим. Далеко впереди злобно заржало, словно в лесных дебрях очутился большой могучий жеребец. Таргитай хлопал глазами, перепросил непонимающе: -- Это мы... низшие? -- В сравнении с Дубами, -- пояснил Олег и добавил торопливо, -- если же рядом, скажем, с муравьями или бабочками, то мы умнее! Они рядом с нами -- низшие. Мрак встал, по его непреклонному виду оба поняли, что передышке конец. Олег спросил взглядом, куда теперь, Мрак так же взглядом ответил, что под лежачий камень вода не течет, а на который катится -- мох не нарастает. И такой камень обязательно напорется по дороге на упырей или другую дрянь, ее везде вдосталь, как напоролись на ах какие мудрые деревья. Его как ветром унесло вперед, Таргитай, как обычно, плелся подобно козе на веревке в хвосте, но потом Олег ощутил, как сзади догоняют торопливые шаги дударя, просветленный голос прокричал на ухо: -- Олег, а я не бью муравьев! И даже бабочек не трогаю. Он сжал челюсти, но решил молчать, не ввязываться в объяснения дураку, сам дураком станешь, а то и обгонишь. Впереди между деревьями мелькала широкая спина в волчьей шкуре. А когда исчезала, оба могли ощутить куда унесся оборотень по примятой траве, сдвинутой ветви куста, вскрикнувшей птахе, даже по запаху, едва заметному, но так отличающемуся от стойких неизменяемых запахов дремучего леса. Глава 17 Они выскочили на открытое место, где солнце, хоть и висело уж над вершинами далеких деревьев, прыгнуло им на головы и плечи с собачьим азартом, накалило, словно спешило остаток теплых осенних дней вогнать в один час.. Таргитай на бегу засматривался то на синее небо, то высматривал норки сусликов, всего раз запнулся о человеческий череп и растянулся, а так бежал рядом с Мраком, не отставал. Олег двигался все еще хмурый, на друзей смотреть избегал. По небу двигались кучерявые облака, меняли форму, превращались то в диковинные терема, то в страшных грифонов. Таргитай сказал мечтательно: -- А вон по небу крокодилы летят! -- Осень, вот и летят, -- пробурчал Мрак. Прокаленная на солнце земля гудела под сапогами. Деревья стояли редко, солнце прожгло землю так, что трава пожухла, скукожилась, а поджарые и злые муравьи шныряли с такой скоростью, словно бегали по раскаленной сковороде. Таргитай на бегу вытер лоб, сказал мечтательно: -- Хороший бы дождик... все бы полезло из земли... Мрак метнул сердитый взгляд: -- Типун тебе на язык, дурень! Ну, вылезут... Опять со всеми драться? Он не видел изумленного взгляда Олега. Оборотень впервые признался, что ему не хочется драться. А раньше просто искал повод. Однажды, когда шли через пустыню и подраться было не с кем, от тоски предлагал Таргитаю пряник, только бы разок дать в ухо. Со всеми нами что-то происходит, подумал Олег мрачно. Другие за жизнь не узнают того, что мы испытали и перенесли за то время, как вышли из Леса. А Таргитай, пытаясь отогнать мысли о жаре и комарах, представил себе, как идет по глубокому снегу, как холодный ветер морозит лицо. Как бежит, разбрасывая снег, задевает ветки, а с деревьев падают огромные комья, способные сшибить на лету озябшую ворону... Он замычал от тоски. Передернул плечами. Мрак спросил подозрительно. -- Что с тобой? -- Зз-з-з-аю... -- Что? -- переспросил Мрак ошарашено. -- Замерз, говорю, -- ответил Таргитай, зубы его лязгнули. -- Помню, как через лес бежали зимой наперегонки... Мрак сплюнул, бросил Олегу: -- Стань между мной и этим... богом. А то зашибу. Не посмотрю, что он -- надежда человечества. Олег посмотрел на Таргитая, тот тащился уже несчастный, повесив голову, подумал, что надежда человечества довольно жалкая. Но заменить ее пока нечем. -- Это воображение, Мрак, -- объяснил он. -- Чтобы заклятие сработало... или песня... надо очень точно и ярко представить... Мрак зарычал в бешенстве, ускорил шаг. Один дурак, второй -- зануда. Непонятно, что хуже: слушать дурацкие речи или же умные. Где-то они сходятся. Земля медленно, незаметно словно бы пошла вверх. Это был еще не косогор, но гигантская плита. Одним краем в конце-концов упрется в небо, так вообразил себе Таргитай, и сразу же начал слагать песню о том, как люди начали ходить в эти заоблачные выси, проникать в вирий, в свой и чужие, проведывали давно померших родителей, общались с богами, и мир стал лучше, справедливее, никто никого не обижал и не гонял, как гоняет их жестокий Мрак... -- А Мрак, -- сказал он вслух, -- скоро что-нибудь собьет вкусное... Толстого молодого гуся или хотя бы пару уток... Мрак услышал, переспросил ядовито: -- Пару? А харя не треснет? -- Ну, Мрак... тебе что, жалко?.. Я и то как-то одной стрелой сразу шесть уток... Мрак кивнул, не удивился, а Олег спросил недоверчиво: -- Одной стрелой? Не может быть. -- Может, -- сказал Таргитай. -- Я попал в утиное гнездо.яяяя Олег подумал, сказал еще увереннее: - Врешь. Утка кладет не больше пяти яиц. Мрак, не слушая их, шел все медленнее. На него поглядывали с недоумением, потом Олег первым заметил настороженность в мире. Не пели птицы, в траве не трещали кузнечики, Деревья тихие, только изредка с какого срывается прогнивший сук. Олегу, наконец, почудилось, что земля слегка вздрагивает. Или даже не вздрагивает, но ей как-то неспокойно, не спит. Исполинский каменный пласт, по которому двигались полдня, наконец-то оборвался задорно вздыбленным гребешком, словно плиту остановили молодецким ударом в зубы. Таргитай раньше всех выбежал к краю, ахнул, но руками не замахал, не опасно, так что Мрак и Олег поднялись к нему неспешно. Внизу в близкой долине ровными квадратами шла конница. Всадники блестели доспехами, конская сбруя разбрасывала солнечные зайчики. Следом выступали пешие, все при щитах, многие даже в железных шапках, а позади огромного войска, что заполонило долину, огромные толстые кони тащили катапульты и баллисты. Высокие колеса скрипели. Погружались в землю чуть ли не по обода, но кони шли мощно и упорно, не задерживались, как грозно и неотвратимо выступало все войско. -- Вот это сила, -- проговорил наконец Мрак медленно. Его зоркие волчьи глаза успели окинуть все войско разом, теперь придирчиво осматривали каждого всадника, каждого пешего ратника, щупали толстые ремни на катапультах. -- Да, ребята изготовились к бою всерьез... Похоже, это как раз то, что нам надо. -- А что нам надо? -- спросил Таргитай. -- Нам надо Перо для людей, -- ответил за Мрака Олег, -- только я не уверен, что это подготовленное войско что-то сможет. Мрак возразил: -- Да ты погляди! Они рождены для битв. Я вижу их лица. Они прямо полыхают ненавистью. Воеводы, что вон впереди, все в шрамах, у одного нос перебит, у другого бровь рассечена, у третьего скулу снесли напрочь... Видишь? -- Не вижу, -- огрызнулся Олег. -- У меня внутреннее зрение сильнее, понял? -- А что хорошего смотреть во внутренности? -- искренне удивился Мрак. Удалось спуститься по крутому косогору ниже, теперь и Олег рассмотрел, что впереди войска движется, блестя доспехами, тяжелая конница на рослых конях. Таких он не встречал в весях, где пашут землю и растят хлеб. Эти кони огромные, холеные, покрыты дорогими попонами, а всадники покачиваются в седлах не простые, очень не простые... Мрак смерил их придирчивым взглядом. Все, как на подбор широкие и тяжелые, но по посадке видно, что их руки привыкли держать мечи и боевые топоры, а вовсе не соху или борону. Впереди показалась небольшая речушка, конница набрала разгон, брызги взметнулись, как прозрачные лебединые крылья, донесся свист, крик, конское ржание. Вслед за конницей в воду бросились пешие. А кони тем временем выбрались на тот берег. Там в три ряда тянулись аккуратные сельские домики, за ними зеленели сады, а еще дальше, до самого леса, шли широкие поля. -- Да, это настоящие воины, -- сказал Мрак с угрюмым одобрением. -- Эти годятся... -- Для битвы с лешими? -- спросил Таргитай наивно. -- Для со всеми, -- ответил Мрак. Он вытянул шею, посмотрел вниз. -- Тут не спуститься, круто... А вот сбоку есть тропка. Пошли! Не оглядываясь, он скакнул в сторону, побежал вдоль гребня, а потом разом ухнул вниз по такой крутизне, что даже бесстрашный Таргитай ахнул, засомневался, а Олег вовсе начал спускаться осторожно, почти ехал на спине, хватался за все камни, деревца, даже за траву, чтобы не очутиться внизу куда быстрее, чем хотел. Все же здесь была тропка, хотя вряд ли по ней кто-то бегал хоть вверх, хоть вниз, окромя шального оборотня. Олег и Таргитай спускались быстро, почти катились, мимо мелькали острые выступы камней, чахлые деревца. Таргитай одно время катился вовсе с березкой с руке, несчастная вздумала укрепиться в расщелине между камней, туда ветром и дождями нанесло малость земли, но ее ветки были разве что на бабочек, а Таргитай не походил ни на бабочку, ни на стрекозку, ни даже на зайчика. Олег одной рукой ухватился за острый выступ, другой успел цапнуть Таргитая за шиворот, едва не разодрался надвое, но мышцы устояли, хотя что-то трещало и рвалось в жилах, даже стало горячо, зато Таргитай как жаба распластался рядом, глаза дикие: -- Я ж только что был наверху! -- Лезь наверх и слезь правильно, -- сказал Олег зло, но когда Таргитай послушно дернулся кверху, с досадой остановил: -- Ладно, там этот чертов зверь уже рычит! Пойдем, а то покусает. -- Мрак? -- удивился Таргитай ему в спину. -- Мрак покусает? Второй раз Олег его поймал, когда до подножья осталось не больше сотни шагов, а в третий просто посторонился, и Таргитай с разгона выкатился на ровную землю с остатками чахлой травы, ударив сзади под колени Мрака. Оборотень зарычал, едва удержавшись на ногах, но даже не оглянулся. Небольшая река впереди покраснела от крови и заметно вышла из берегов. В ней торопились утопить всех, кого не брали в полон, а таких было большинство. С берега красную, как закат, реку подсвечивали горящие дома. Свирепый огонь срывал крыши, уносил в небо клочья соломы с крыш, с треском расщелкивал целые бревна в стенах. Ревел скот, лишь немногих поспешно гнали к воде, остальных торопливо закалывали, как закололи пастухов и немногочисленную охрану. Всадники с гиком набросились на виноградники, проскакали вглубь, а следом набежали пешие, торопливо рубили лозу, пытались поджечь, а другие с натугой подтаскивали трупы людей и животных к колодцам, с трудом переваливали через сруб, с облегчением плевали вслед, тут же бросались дальше рубить, крушить и уничтожать. Брали, как заметил Мрак, лишь самое ценное и легкое, остальное жгли, рубили, бросали в колодцы. Уцелевших сгоняли в кучу, детей торопливо забирали, остальных рубили на месте, разве что выхватили несколько молодых девок. Олег, тяжело дыша, остановился за спиной оборотня. Мрак в злобном разочаровании оскалил волчьи клыки: -- Что я за дурак... -- Мы все не шибко умные, -- проговорил Олег тупо. -- Да ты что, ты волхв... Тебе можно быть дураком, лишь бы оставался мудрым. Но я ж не волхв, я хожу по земле... И поверил! -- Во что? -- Что эти могут вместе с нами двинуться на леших. Или упырей. Но эти герои вроде бы в полон сгоняют не совсем леших!.. Разве что те личины так хитро одели? Олег проговорил с тоской: -- Какие личины!.. какие лешие!.. Они напали на таких же людей! Таргитай кое-как поднялся, повздыхал, но явно не над своими ссадинами, его синие глаза чисто и доверчиво смотрели на страшную резню и разгром. Кулаки сжимались и разжимались. Мрак вздохнул: -- Да, это как раз люди. Что им какие-то лешие, власть над миром? Главное, чтобы у соседа корова сдохла. Он качнулся и тяжело зашагал в сторону реки. Олег беспомощно оглянулся на Таргитая, бегом догнал: -- Не ходи. Ты сейчас злой, у тебя вон шерсть на загривке то волчья, то человечья, а то вовсе черт знает чья... Лучше я, я спокойный, могу говорить рассудительно... Большая часть войска была на том берегу, но часть всадников, что оставалась здесь, их заметила, там коротко переговорили, трое мигом развернули коней и понеслись в их сторону. Передний выставил перед собой короткую пику, два других подняли над головами топоры и неслись молча, нацелено, без визга и угрожающих воплей. Олег закричал: -- Мы не враги!.. Не надо... Всадник на полном скаку ударил копьем. Похоже, он даже не успел понять, что за сила выбросила его из седла, а Олег, уже с его пикой в руках, развернулся к двоим с топорами. Те умело и быстро наскочили с двух сторон, на солнце блеснули отточенные лезвия. Олег что-то кричал, уговаривал, убеждал, но вынужденно отмахивался. А Мрак дождался Таргитая, сказал со злым удовлетворением: -- Так его... А то больно мудрый. -- Не слушают, -- печально сказал Таргитай. -- А он нас слушает? -- удивился Мрак. Когда третий вылетел из седла и грохнулся навзничь с такой силой, что остался в пыли недвижим, Олег горестно опустил пику: -- Ну что за жизнь, когда все вот так сразу в драку?.. Как с людьми разговаривать, убеждать, доказывать? -- Разве в твоих руках не доказательство? -- удивился Мрак. -- Вот это? -- Ты прав, секира лучше. Двое отползали, за одним нога волочилась, неестественно вывернутая, кони с опустевшими седлами отбежали в сторону и стояли, тяжело поводя боками. В большой группе всадников заметили неладное, поднялся