глаза Мрака издали углядели восходящую струю пара. Он свернул, Олег свернул, как привязанный, только Таргитай ломился как лось прямо, прошел мимо холмика, движением воздуха колыхнув этот пар. Ему даже почудилось, что пар медленно принимает форму женской фигуры. Он смолчал, и так достается, что даже в облаках видит если не пышных девок, то хотя бы верблюдов, грифонов, других диковинных зверей, что все время меняются, вытягивают рылы или отращивают лапы, теряют крылья, взамен у них вырастают рога... А тем временем бес поспешно роет под ногами ямку, и Таргитай падает с воплем, от чего пугливый Олег подпрыгивает выше дерева стоячего, а Мрак с руганью хватается за секиру. Он оглянулся через плечо, ахнул. Женская фигура отделилась от холмика, это оказалась свежая могилка, и медленно плыла за ним. Он пугливо ускорил шаг, оглянулся, но женщина догоняла. Сквозь нее он смутно видел дальний лес, но и пар как бы сгустился, видно ее лицо, запавшие глаза, длинные волосы развеваются следом, как звездная россыпь, пышная грудь колышется, в поясе тонка, а широкие бедра сужаются и сужаются, пока не остается нагнутый назад хвост как у мыши, только тоже белый и очень длинный. -- Мрак! -- заорал Таргитай. Он бросился бежать, земля замелькала под ногами, только бы не упасть, -- Мра-а-а-а-а-к! Мрак оглянулся, разом подался в сторону. В руке оборотня мигом оказалась секира. Олег тоже оглянулся, глаза вытаращил, как у рака: -- Тарх... И опять девка... -- Спаси! -- орал Таргитай. -- Помоги!.. -- Ага, теперь помоги? -- громыхнул Мрак люто. -- Зачем улещал?.. Тарх, до того ли? Нам же полдня всего, Род вот-вот со своим Пером... -- Да не улещал я!.. -- Брешешь, -- не поверил Мрак. -- С чего ж ты всегда обвешан девками?.. Любишь кататься, как говорил Боромир... или что-то насчет сладкого, а затем горького, запамятовал. А ты, Олег, не помнишь? -- Стараюсь забыть -- признался Олег. -- Боромир мне только в дурном сне. Таргитай метался вокруг с воплями: -- Помогите!.. Да помогите же! Наконец Мрак сжалился, бросил брезгливо: -- Ты беги супротив ветра, дурень. Но в другой раз помни, что бросать обесчещенных девок не по-мужски. Таргитай завертелся на месте, отыскивал ветер, а когда сообразил, что полное безветрие, женская фигура подплыла совсем близко. Олег сказал напряженно: -- А ты дуй. -- Я и так дую во все лопатки! -- Да не ты дуй... а, черт, с этими словами... дуй все-таки ты, но на эту девку. Из той пасти, которой поешь. Таргитай поспешно набрал в грудь воздуха, покраснев от усилий, мощно дунул. Женская фигура, что уже протягивала было к нему руки, заколебалась, слегка отодвинулась. Ободренный Таргитай набрал воздуха еще, дунул во всю мочь. Фигура слегка дернулась, по ней прошла волна, но когда Таргитай набирал в грудь воздуха для нового дутья, начала придвигаться, вытянула руки. Мрак и Олег шли все быстрее, вот-вот снова перейдут на бег. Олег обеспокоено оглянулся: -- И долго он так? Мрак сдвинул плечами: -- Да скоро задуют с запада ветры. Через день-два. От силы -- через недельку. -- Через недельку? -- ахнул Олег. Мрак думал о своем, отмахнулся: -- Да, время летит, летит... Олег обеспокоено посмотрел на солнце. То едва поднялось над вершинами, но все-таки до полудня не так уж и далеко. -- Сколько же нам осталось?.. -- спросил он горько. -- Вот-вот Род спустится в Долину Битвы Волхвов. И вручит Перо этим чертовым великанам или гномам... -- Почему им? -- Ну не деревьям же, огрызнулся Олег. -- Это я бы отдал деревьям, как самым мудрым, но разве мудрость в чести? Он поморщился от диких воплей, что раздавались то справа, то слева, отвлекая от тягостных и возвышенных раздумий о судьбе человечества. Нелепая фигура металась с такой скоростью, разве что только за столом двигалась так же споро. -- Хорошо в лесу, -- пожаловался он, -- только шумно. -- В лесу всегда хорошо, -- возразил Мрак. -- Это мы, люди, приносим сюда гам, вопли, гадим, ветки ломаем... Слева был треск, хруст, из зелени выкатилось вопящее, разогнулось в Таргитая, что метнулся по кругу, страшась далеко удалиться от двух, что не раз выручали. А если и не выручали, то все равно без них грустно. Белая фигура плыла с поистине женской настойчивостью, изобретательно сокращая пути, отрезая дорогу, загоняя в тупики, из которых бедный дударь пока что каким-то чудом выскальзывал. Мрак наконец сжалился: -- А не думаешь, что она сама? -- Догадываюсь, -- вздохнул Олег. Взгляд его стал отстраненным, словно волхв вспомнил что-то свое, если не стыдное, то достаточно тягостное. -- Может быть, он и не совсем виноват. -- Да, девки пошли ушлые, -- согласился Мрак. Олег не отвечал, его зеленые глаза внимательно озирали небо. В какой-то момент в зрачках блеснули искры, Мраку даже почудилось, что две крохотные молнии метнулись вверх, в синее небо. Олег прислушивался, затем слабая улыбка тронула губы. Мрак наблюдал заинтересованно, тоже посматривал вверх: -- Ого, какого зацепил... А крылья-то, крылья!.. Спина, правда, худая. -- Нам там не жить, -- огрызнулся Олег. -- Зато летает быстро. Мимо них пронесся взъерошенный Таргитай, волосы трепались на ветру, он закричал отчаянно: -- Вы еще лягте!.. А за мной такое гонится! Олег презрительно смолчал, чего с дураком препираться, а Мрак снисходительно бросил: -- Она от своей могилки далеко не отойдет. -- Не отойдет? -- проорал Таргитай уже издали. -- А мы сколько прошли? Мрак в задумчивости почесал затылок. На самом деле и сам не знал, на сколько эти привиды могут отлетать от могил, но Таргитай унесся, по кругу не получалось, слишком много колючих кустов. Зато, правда, деревьев нет на версту, а что кусты, так Змею это вместо травы. Видно было, как то в одном месте, то в другом, выныривает золотая голова, волосы цвета спелой пшеницы красиво развеваются по ветру. Впрочем, зигзаги Таргитая можно было проследить и по маневрам женской фигуры. Издали донесся вопль несчастного певца: -- Кого ждешь? Руха или Стратима? -- Перебьешься, -- бросил Олег, не отрывая шарящего взгляда от неба. -- А что? -- Увидишь. Темная точка в небе вырастала быстро, из темной стала темно-зеленой. Опять сидеть на летящей ящерице, понял на бегу Таргитай, холодной и скользкой, как крыша погреба, в то время как на птице все же мягче, хоть перья, конечно, совсем не те, что на гусе, зато от птицы такое тепло, сразу в сон клонит, да и ветром не так продувает, а на этом бревне с крыльями в любую жару покрываешься гусиной кожей, внутри все зябнет, как сирота на морозе... -- Не грусти, Тарх, -- крикнул ему вдогонку Мрак. -- Если жить будем, полетаем еще и на Стратимах. Хоть день бы пожить, чтобы время не держало за горло!.. Они ж, как вон Олег говорит, птицы редкие, вроде черных лебедей, а Змеи хоть в одиночку, хоть стаями всюду носятся. Всегда под рукой, как воробьи. Змей прошел над головами, распластав крылья, широкие и с острыми когтями на концах крыльев. Олег побежал, указывая куда плюхнуться, и огромное длинное тело угрожающе пошло по дуге к земле. Крылья теперь торчали ребром, их выгибало, Таргитай слышал треск сухожилий, а страшные толстые лапы с когтями уже вытянулись вперед, готовясь первыми удариться о землю. Таргитай до того уже привык к Змеям, и так хотелось поскорее умчаться от этого призрака, что едва не полез на зеленую спину раньше Олега. Мрак придержал бесстрашного дурня, а волхв быстро вскарабкался на загривок крылатому. По его велению тяжелая громада перестала пускать из пасти огонь, подогнула и без того короткие толстые лапы, белое, как у рыбы, брюхо накрыло камни. Таргитай увел женский призрак как можно дальше, а потом наддал по прямой, с разбега запрыгнул как можно выше, выбрал удобную щель на хребте между шипами гребня, подвигал задом, устраиваясь. -- А на этом чешуйки удобнее, -- сообщил он, глаза его, как у испуганного оленя, за которым гонятся собаки, все время поворачивались назад, -- прямо чтобы ногу ставить! -- Нарочито для твоих сапог Змеев выводили, -- буркнул Мрак. -- Правда? -- спросил Таргитай обрадовано. -- Только ты давай, взлетай!.. Мрак посмотрел в чистые доверчивые глаза певца, на душе шевельнулось слабое ощущение, мол, нехорошо так шутить с еще более простым, чем он сам, но с другой стороны, почему нет? -- Правда, -- ответил он очень серьезно. -- Ты ведь бог! Таргитай однако почему-то съежился, а тут еще женский призрак, чуя неладное, наддал так, что очутился рядом со Змеем. Таргитай набрал в грудь воздуха, собираясь дуть во всю мочь, предположил почти заискивающе: -- А может, у них самих кожа такая? Глава 46 Снизу смачно чавкнуло, Змей оторвал прилипшее пузо от камней, встал, вытянув шею. Призрак сумел подняться выше, протянул к Таргитаю прекрасные женские руки, тонкие в запястьях, с длинными бледными пальцами. Таргитай дунул, пальцы заколебались как волна, их отодвинуло, где они снова вернули свою прекрасную форму. Мрак вскрикнул: -- Тарх, бог ты или не бог, но держись крепче! -- А чо... Спина пошла сперва в одну сторону, потом в другую, и так несколько раз, все быстрее и быстрее, так что пальцы едва держались за костяные шипы. Таргитай решил было, что Змей пытается их сбросить, но тогда бы в крике Мрака была злость, а не досада, наконец сообразил, что Змей просто отряхивается, как пес после купания... Когда Змей начал разбегаться, в лицо ударил встречный ветер, а когда тяжело оторвался от земли и с силой бил крыльями по нетвердому воздуху, Мрак запоздало подумал, что всякий раз забывает сесть спиной к ветру, а торчит как дурак, встречные струи выворачивают веки, раздувают рот, даже через ноздри свищут в горле, а ему теперь уже рискованно оторвать побелевшие пальцы от надежного шипа, ветром сорвет и унесет... но к тому же что-то в человеке такое, что он должен видеть куда его несет, а сесть спиной... это уж не человек... или не совсем человек. Он пригнул голову, подставляя ветру темя, пусть уж лучше выдирает волосы, подумал с досадой, что начинает умничать, а с двумя умниками пропасть куда легче, чем с одним. Хватит им и одного горя с красными волосами. Таргитай счастливо оглядывался, женский призрак рассеяло ветром от крыльев Змея, но даже если бы не рассеяло, их уже не догнать, не догнать! Лес стремительно скользил внизу, постепенно измельчался, отдаляясь, пока не превратился в густую траву с редкими проплешинами. Виднокрай стремительно отдалился, мир стал пугающе велик, даже необъятен. Далеко на востоке сверкали вершины гор, но основания были чернее угля. Огромная голова Змея, приплюснутая, как каменная плита, рассекала воздух, как наконечник исполинской стрелы. Волхва трепало ветром, он скрючился, на загривке нет могучих игл хребта, держался как-то ногами, защемив их в щелях между костяными плитами, лицо прикрыл ладонями, лишь между растопыренными пальцами изредка посматривал как и куда летят. Таргитай беспечно рассматривал толстые удивительные иглы, Мрак терпеливо сносил напор ветра, как вдруг сквозь свист и рев ветра прорезался встревоженный голос волхва: -- Мрак, Тарх!.. Будьте наготове. Ветер почти стих, Мрак понял, что Змей уже не ломится через стену воздуха, как летящая стрела, а летит мирно, как ворона, мерно шлепая по воздуху крыльями. Взбитые, как пена на молоке во время дойки, облака двигались низко, Мрак чувствовал, как намокают волосы, зато серо-зеленая земля выгибалась как кошка далеко внизу, только его острые глаза различали за раздувающимися боками Змея отдельные деревца, а для Тарха и Олега все это зеленая каша... Наконец он понял, на что указывал Олег, даже подивился его зоркости. Им наперерез, пока еще далеко, неслась целая стая. Не гусей, не уток -- летели Змеи. Впереди ломился могучий Горыныч, рога на укрытой костяным панцирем голове, весь в толстой броне из темно-зеленых чешуек, а гребень на спине вдвое выше и острее, чем у этого, на котором сидят. Хвост тянется по ветру не длинный, тоже укрытый толстой чешуей, а на конце массивная костяная булава с острыми шипами. От тяжести пыталась опуститься, но поток воздуха заставляет ее держаться строго за туловищем летящего зверя. За вожаком летели трое Змеев почти таких же лютых и могучих, то ли сыны, то ли претенденты на место вожака и на всех молодых Змеюк. Дальше клином расходились вперемешку молодые крепкие Змеи и Змеихи, тех отличал по скромной чешуе и отсутствию шипов на спине... ага, иначе останутся на всю жизнь яловыми, кто на такой женится, но, замыкая оба конца клина, мерно и скупо работали крыльями два старых могучих чудовища, даже постарше вожака, разве что больше битые как жизнью, так и другими Змеями. Мрак вытащил из петли секиру, изготовился драться одной рукой, но со страхом видел, что боец из него никудышный, зря не привязался к гребню. Таргитай спросил глупо: -- Будем драться? -- Нет, только раскланяемся, -- ответил Мрак зло. С дурнем еще хуже, подумал зло. Этот и так едва не падает, а когда дойдет до драки, то забудется и вовсе встанет на летящем звере во весь рост, чтобы замахнуться по-настоящему... Он видел, как молодняк поворачивает головы, посматривает на лету с любопытством. Один Змей даже шею попытался вытянуть в их сторону, ноздри расширились, ловя запахи чужаков, но встречная струя воздуха так изогнула шею, что Мрак почти слышал хруст позвонков, треск жил, когда Змей сумел вернуть голову в прежнее положение, и дальше летел, шумно дыша и чаще обычного хлопая крыльями. На морде выступила пена, ее срывало ветром, даже из ноздрей что-то выглянуло зеленое, но исчезло так быстро, что даже Мрак едва успел увидеть. Вожак не повернул голову, хотя с его мощью мог бы противиться ветру. Но налитый кровью глаз смотрел на пролетающего Змея с нечеловеческой злобой. Мрак стиснул рукоять, напрягся, завихрения воздуха от ударов крыльев встряхивали Змея, он то проваливался сразу на десяток саженей, и в желудке становилось пусто, а душа замирала в непонятном ужасе, то подбрасывало выше обычного, и всех невров прижимало к спине, словно становились вдвое тяжелее. Крылья их Змея стали бить чуть реже, Мрак решил было, что сейчас будет сшибка, видел, как презрительно фыркнул Змей, с его морды тоже срывало желтую пену, на что вожак коротко и грозно взревел, его несло наискось и мимо неудержимо, но он обгонял их, обгонял, за ним шли остальные, мимо и выше, их собственный Змей терял высоту, стадо зеленых тварей уже летело над ними... Таргитай задрал голову, смотрел зачарованно, как над ними проносятся белесые, как у огромных сомов, пуза. Исполинские крылья месят воздух, солнце просвечивает сквозь тонкие перепонки, а сухожилия и кости проступают темно-коричневыми таинственными нитями. Олег прокричал, не поворачивая головы: -- Таргитай, закрой рот! Сейчас пройдем полосу летящих соплей... Таргитай обалдело вытаращил глаза: -- Что ха брехня?.. Это же... ням... ням... ням... Мрак подался в сторону, мимо пронеслись лепехи то ли слюней, то ли в самом деле сопли пролетевших тварей, за спиной слышались смачные шлепки. Последние старые Змеи пролетели, охраняя молодняк, даже не поворотив слюнявые морды в их сторону. Серые от старости хвосты болтались по ветру, булавы на хвостах были со сбитыми шипами. И уже когда разминулись так, что стая Змеев едва виднелась, за спиной Мрака раздалось плачущее: -- Тьфу!.. Вэ-э-э... Тьфу... А черт, такие красивые с виду... Нет, в самом деле красивые! Жаль, что летят не в нашу сторону. Летели бы рядышком, я бы смотрел на них... Но так, чтобы ветром не на нас... -- Нашел на что смотреть, -- сказал Мрак нервно. Трясущейся рукой попытался вложить секиру в петлю, никак не попадал, а сердце колотилось, как у зайца. -- Красавцы ему... -- Красавцы, -- согласился Таргитай. Он отплюнулся, вытер харю, что все еще оставалась зеленой и скользкой как у молодого здорового упыря.-- Слюнявые, правда... Особенно тот, у которого гребень не красный, а с оранжевым!.. Он самый красивый и неслюнявый. -- Сам ты... оранжевый. -- Ага, -- ответил золотоголовый дударь польщено. -- Мрак, а ты ж говорил, что только раскланяемся. А зачем секиру достал? -- Ногти срезать, -- огрызнулся Мрак. -- Видишь, какие отросли? Как у орла. Только по деревьям лазить. -- А, -- понял Таргитай, -- да, такими когтями чесаться хорошо... -- Чесаться? -- переспросил Мрак. -- Тогда пока оставим. Секира наконец вошла в петлю, он перевел дух, обеими руками вцепился в гребень. Распаренное лицо жадно ловило встречный ветер, что срывал капли пота, высушивал кожу, и старательно унимал разбушевавшееся сердце. Олег пустил Змея чуть ниже, деревья укрупнились до кустарника, зато не просто уползали назад, а уносились, как уносится земля под брюхом бешено скачущего коня. Мрак терпеливо ждал, посматривал по сторонам, прикрывая глаза от свирепого ветра. Таргитай даже начал напевать, но ветер, к счастью, срывал слова и уносил к хвосту Змея, а куда они там попадали, Мрака не тревожило, он пристально всматривался в проносящийся внизу лес, в тучи, даже в темнеющую грань виднокрая. От головы Змея донесся успокаивающий крик Олега: -- Уже скоро! -- Что? -- крикнул Мрак. -- Подлетаем! -- Ага... а кто вон те? С запада неслись три красноватые точки. Мрак рассмотрел Змеев, у всех трех крылья странно красные, почти пурпурные... а когда сблизились еще, увидел на спинах крохотные фигурки людей. Олег, судя по его виду, пока ничего не заметил, указывает своему крылатому коню дорогу вперед и вроде бы дает знак чуть снижаться, пора выбирать место, где сесть. Чужие Змеи словно бы короче, но массивнее, толще. Крыльями бьют по воздуху чаще, явно тяжелее их зеленой жабы, воздух свивается в тугие жгуты, солнце в их крыльях искрилось и дробилось на сотни ярких рубиновых искр. -- Какие красивые, -- крикнул Таргитай восхищенно. -- Голову пригни, -- рявкнул Мрак. Змей, на спине которого сидели трое матерых мужиков в костяных доспехах, ринулся в их сторону. Мужики разом выставили длинные копья. На солнце холодно сверкали длинные, как мечи, наконечники. Другим концом копья упирались в ямки между чешуйками. Всадники держали копья двумя руками, Мрак заметил широкие ремни, которыми каждый был прикреплен к гребню. Спина ушла из под ног... и зада. Мрак ощутил тянущую пустоту, на миг завис в воздухе, держась обеими руками за шип, потом плюхнулся со всего размаха, даже не скривился, а над головой шумно прохлопали могучие крылья, ветром попыталось сорвать, он вцепился как клещ, пригнулся, сверху обдало смрадным дыханием. Повернув голову, увидел одним глазом, как над ним пронеслись страшные когти, огромные и заточенные, на каждом блестят металлические ножи, видны даже гвозди, которыми прибили это страшное оружие к лапам Змея, как прибивает деревенский кузнец подковы коню! Он торопливо привязал себя поясом к игле, заорал: -- Тарх! Тарх, черт бы тебя побрал! Дай мне лук, он возле твоей ноги болтается! -- Чего? -- ответил Таргитай. Он сидел, не горбясь, восторженно смотрел вслед Змеям, что круто разворачивались, били крыльями сильно и часто, снова набирали высоту. У этих змеев даже брюха прикрыты чешуйками, а с боков крупные костяные плиты опускаются так низко, что даже такого защищенного брюха остается только узкая полоска. -- Лук! -- заорал Мрак. -- Ты что, не видишь? Они напали! Таргитай ошалело вертел головой, смотрел то на Мрака, то на трех красивых Змеев. На румяном даже под рвущим ноздри ветром, лице появилось горькое недоумение: -- Мрак, ты чо? Та стая не тронула! -- Дурак, то были просто Змеи! -- А это? -- Не Змеи страшны, а блохи, что на Змеях! Таргитай все равно не понял, но Мрак орал так люто, что Таргитай поспешно стал снимать с крючковатого выступа перевязь с луком и колчан со стрелами, запутался, а Змеи уже налетали, Таргитай видел оскаленные пасти, вытянутые вперед лапы со страшными когтями, и, хуже того, нацеленные в них длинные копья... -- Счас, Мрак, счас... -- Быстрее! Лучше стрела в руках, чем топор в спине! Что-то кричал Олег, оглядывался в страхе, Мрак видел белое лицо волхва, расширенные глаза, потом Змей снова ушел вниз, тут же круто повернул, Мрак снова едва успел ухватиться за шип, пальцы трещали, с такой силой неведомая сила пыталась сорвать его и швырнуть вниз, потом тело потяжелело, снова полегчало, земля появлялась боком то справа, то слева, ветер заворачивал веки, наконец что-то ткнуло ему в спину. Это бесстрашный до дурости Таргитай совал ему лук. Мрак поспешно натянул тетиву, дрожащие пальцы наладили стрелу, и тут дрожь ушла из тела, а он ощутил, что может дышать хоть и бурно, но глаза очистились, он видит все. Колени как клещами сжали шип, шероховатый, как кора дерева, Мрак пытался натянуть тетиву, но Змей отчаянно бросался из стороны в сторону, иногда проваливался вниз вовсе, тогда желудок поднимался к горлу, внутри нарастал дикий беспричинный страх, над головой хлопали крылья чужого Змея, дважды их опалило огнем. Таргитай закричал, прижался лицом к костяному панцирю, его руки обхватили широкие серые пластины так цепко, что пальцы скрючились и застыли, как корни. -- Черт бы вас побрал! Сзади пахнуло горячим, Мрак мигом наклонился, над ними пронеслось, больно дернув за волосы, огромное, тяжелое, он успел увидеть когтистые лапы, каждая с бревно размером, белесое брюхо, которое можно проткнуть копьем... Таргитай вскрикнул, Мрак зло оглянулся, но Таргитай, бледный и взъерошенный, уже слабо улыбался, словно винился, что с плеча обильно течет кровь, коготь чужого Змея задел плечо и голову, над ухом рваная рана. Оттуда слабую красную струйку тут же срывает ветром, а сзади на гребне разрастается красное пятно. Чужие Змеи разделились, правильно, но Олег уже кричал, не переставая, потому что внизу только лес и острые вершины гор, сесть негде, а чудовища с пурпурными крыльями уже окружили, на каждом по трое-четверо воинов, все ощетинились копьями... Таргитай крикнул Мраку: -- А чего Олег не трогает их? -- Как? -- рыкнул Мрак. -- Да волшбой своей!.. Взял бы в жаб... Я жаб люблю, если только не крупные, а так, маленькие... -- Дурак, -- рыкнул Мрак, -- он сам еле держится, еще и Змеем как-то успевает! Тетива щелкнула по пальцам, стрела ушла косо вверх. Одно копье вздрогнуло и пошло вниз. С лютой радостью Мрак увидел, как один склонился лицом вниз, повис на ремне. -- Ты попал, -- сказал Таргитай радостно, -- вот бы мне так. Я бы гусей каждый раз на обед... Целую стаю! -- Подавай стрелы, -- распорядился Мрак. -- Счас, счас... Мрак, чувствуя в теле неслыханное облегчение, быстро бросал стрелы на тетиву, рывком выбрасывал вперед лук, держа оперенный конец возле уха, отпускал тетиву и спешно хватал новую стрелу. Не все попали так же удачно, но копья падали из рук, некоторые бессильно свисали, явно привязанные к рукам хозяев. -- Здорово, -- кричал в спину восхищенный Таргитай. -- Ты почти не промахиваешься! -- Я ж говорю, -- прокричал сквозь ветер Мрак, -- лучше стрела в руках... чем топор в спине... Крылья их Змея били часто и с натугой, Он поднимался, круто разворачиваясь, словно решил напасть сам, дышал хрипло, из раскрытой пасти выплескивалась пена. Клочья тут же срывало ветром и уносило. Красная голова Олега поворачивалась к ним, он делал какие-то знаки, кричал, но ветер срывал слова и уносил. Мрак понял по жестам, что волхв то ли расхрабрился, то ли понял, что убежать не удается. Когда поднялись выше, но не настолько, чтобы враги оказались под пузом их Змея, Мрак быстро и точно выпустил с полдюжины стрел. Только одна бессильно ударила в костяную пластину спины, а остальные нашли цель. Панцири из нашитых на кожу костей не спасали от страшных стрел оборотня, он бил с такой мощью, что железные наконечники разбивали костяшки и пробивали доспехи на длину ладони. -- Еще, -- хрипел Мрак яростно, -- еще стрелы! Глава 47 Он свирепо скалил зубы, клыки начинали удлиняться, он вздрагивал, теперь его стрелы летели в человека, что сидел не на спине, вместе с воинами, а, подобно Олегу, на загривке краснокрылого Змея. Три стрелы ушли мимо, сносил ветер, но для четвертой Мрак учел все поправки, Таргитай уже решил было, что пройдет тоже мимо, но железный клюв ударил возничего сбоку в шею. Стрела вошла на половину длины, оттуда ударила струя алой крови, мелкой красной пылью разнесло по всему Змею. Крылатый зверь повертел головой, не чувствуя твердой руки, ударил крыльями чаще, радостнее, сделал полукруг и понесся обратно на запад. На двух оставшихся закричали, копья уже не смотрели в сторону легкой добычи. Там начали поворачивать, Мрак спешно стрелял, накладывал стрелы на тетиву, молча и быстро бросал лук вперед, звонко щелкало, упали еще двое. Второй Змей, повинуясь твердой руке возничего, начал поворачивать явно для отступления, но стрела ударила человека на загривке прямо в лицо. Таргитай видел, как тот всплеснул руками, словно пытался ухватиться за ушибленное место, но его ветром откинуло на спину, он так и остался лежать, а руки бессильно болтались по ветру. Освобожденный Змей тут же развернулся и помчался в сторону севера. Уцелевший на спине кричал в страхе, видно было его разинутый рот, но крылья били по воздуху мощно и часто, Змей уносился, уносился уже по своей воле. Мрак вдруг вскрикнул: -- Олег, ты что делаешь?.. Туда, там еще один остался! Последний Змей, на спине которого остались двое, бесцельно кружил внизу. Копья уже не торчали угрожающе, уцелевшие спешно привязывали раненого к гребню, а человек на загривке пустил Змея по широкому кругу, уже не нападая, но не зная, куда лететь. Олег обернулся, Мрак видел его бледное лицо: -- Перестань... -- Что? -- заорал Мрак. -- Брось, -- прокричал Олег. -- За тем ли летим? Мрак с яростью смотрел на последнего из Змеев. Их оставалось только добить, мстя за недавний страх и унижение, когда бросались из стороны в сторону, избегая длинных копий. -- Черт, -- сказал он с ненавистью, -- ладно... Пусть живут, твари. А Таргитай невесело крикнул Мраку на ухо: -- Как все-таки несправедливо! -- Что? -- огрызнулся Мрак. -- Мир несправедлив! -- Только сейчас заметил? -- Ага. Змеи летели целой стаей, только поздоровались... Я сам видел, здоровались! Они вот так крыльями делают... А хвостом вот так... Правда, Мрак. А Змеи с людьми на спине, уже совсем другое... Ладно, улетаем. Олег, хоть и трус, а прав... -- Я не трус, я осторожный, -- возразил Олег. -- Трус, -- сказал Таргитай убежденно. Мрак поморщился: -- Престаньте! Оба правы. -- Как это? -- Если трусишь ты, то это осторожность, если другой -- то трусость. Тарх прав... по-своему. Он уже научился задницей дышать, молодец! Теперь не надо ему только давать садиться на пеньки... Таргитай ничего не понял, но Мрак говорил ласково, доброжелательно, и Таргитай тоже заулыбался, свесился набок, начал смотреть вниз, ибо Змей начал быстро снижаться. Олег не оборачивался, они видели его сгорбленную спину. Обруч с головы сорвало, красные волосы трепало ветром, и казалось, что голова волхва объята пламенем. Зеленые холмы приблизились, между ними появились долины, где желтые нити дорог извивались странно и нелепо, вроде бы ничего не огибая, но удлиняя путь втрое-вчетверо. На краю видимости показалась широкая река, но Олег направил Змея еще ниже, река исчезла за виднокраем, деревья укрупнились, можно было различить каждое в отдельности, потом даже ветки. Мрак бросил Таргитаю: -- Потерпи, сейчас Олег начнет тебя лечить. -- Может, не надо, -- попросил Таргитай жалобно. -- Скажем, что это я головой о шип ударился? -- Не любишь волхование, -- укорил Мрак. -- Надо же ему на ком-то учиться?.. Не на людях же... Таргитай воскликнул чуть ли не в слезах: -- Не на людях? А я кто? Мрак сказал с таким злорадством, что удивился сам: -- Ты нынче бог. Не то, что мы -- простые, даже оченно простые. Змей плюхнулся с такой силой, что лапы подломились. Он проехал по земле мордой, вспахивая как плугом, нагнал рылом целый холмик. Бока тяжело и часто раздувались, плиты на спине приподнимало, терлись одна о другую и противно скрипели. Сильно пахло рыбой, внутри Змея хрипело и хлюпало. Олег слез последним, хлопнул зверя по морде: -- Все. Свободен. Змей даже не шелохнул ноздрей, огромной, как жерло горшка, сопел, в выпуклых глазах были страх и удивление, что все еще жив. Мрак быстро огляделся: -- Да, время мы потратили, потратили... И не погуляли даже, что обидно. Олег, ты давай в небо, ладно?.. Вон там Долина Битвы Волхвов, я ее отсюда вижу! За тем вон гребнем. Надо только посмотреть дорогу, как спуститься. Ты хоть и не бог, но сверху виднее. А я пробегусь по чаще, разузнаю где и что тут. -- А я? -- спросил Таргитай встревожено. -- Ты бог, -- ответил Мрак. -- Тебе негоже какой-то задрипаной птицей носиться по небу! Как будто ты гусь какой лапчатый. И уж совсем непристойно было бы в серой шкуре гоняться за бедными зайчиками. Ты собери хворост, разведи огонь, ибо огонь -- вещь священная, божеская. Только лес не спали!.. Мясо поджарь, посоли, приготовь травы, Олег показывал. А то скажу Олегу, что ты раненый! Олег повернулся к ним с тревогой в глазах: -- Таргитая ранили? -- Это я головой о шип ударился, -- сказал Таргитай торопливо. -- Уже все зажило! А кровь... Это на меня от тех набрызгало. -- Но почему красным? -- удивился Олег. -- Главное, не желтым, -- успокоил Мрак. -- Хватит и этой вони от твоей ящерицы. Он переметнулся в волка, выпрыгнул из одежки, зеленые кусты почти не шелохнулись, словно огромный волчище, ринувшись в куст, сам стал кустом. Таргитаю почудился даже нетерпеливый визг из чащи, словно Мраку не терпелось побывать в своем настоящем облике. Он пропустил момент превращения Олега, только когда ветром пахнуло, обернулся и узрел, как огромная страшная птица судорожно лупит по бедному воздуху когтистыми крыльями, кожаными, как у летучей мыши, только когти на каждом пальце крыла с короткий нож размером. Птаха сделала круг и унеслась, уже мощно и уверенно. Даже если Олег все еще не чувствовал в себе силы, Таргитай с земли видел страшную мощь этого летающего зверя, что не совсем птица, как не птица -- летучая мышь, у которого в клюве острейшие зубы, а когти если сожмутся на ветке, то закапает сок! Хвороста на поляне не оказалось, он прошелся за деревьями. Собрал охапку, но Мрака одной охапкой только дразнить, да и самому хорошо подолгу смотреть в пляшущее пламя, где мелькают призрачные огни, горят дома, возникают страшные воины, чудовища, Змеи. А в треске угольков слышен треск горящей кровли, свист стрел и тупые удары мечей и топоров о деревянные щиты... Он поправил лук за плечами, вдруг да оленя встретит, почти собрал третью охапку, когда услышал неясный шум. Мрак бы услышал все, что хотел, и продолжал бы свое дело, но Таргитаю пришлось оставить хворост, как же не посмотреть, выбрел из-за деревьев... Трое оборванных разбойников прижали к дереву молодую женщину. Она отчаянно отбивалась, но двое с хохотом держали ее за руки, растянув в стороны, сзади не давала отступить сосна, а третий с наглой ухмылкой потрогал ее за полную грудь, взялся за вырез, сильно рванул... вернее, сделал движение рвануть. Платье осталось нетронутым, а он сам резко выпрямился, почти подпрыгнул. Ей на щеку брызнуло теплым и липким, она вскинула голову, охнула. В левой глазнице торчал конец длинной оперенной стрелы. Тут же рядом легонько хрустнуло, словно проломился глиняный черепок, пересушенный на солнце. Пальцы второго судорожно сжали ее плечо, разжались. Он начал медленно валиться на землю. Она проводила его непонимающим взглядом, вздрогнула, из его уха торчал оперенный конец стрелы, а ее окровавленный наконечник высунулся на длину двух ладоней из другого уха. На краю поляны стоял, неизвестно как возникший там так бесшумно, высокий, весь залитый солнечным светом, молодой мужчина. Лицо его оставалось в тени, но волосы победно горели оранжевым, словно были из солнечных лучей, плотных и тяжелых, а на разнесенных в стороны голых плечах солнце скользило, удерживаясь с трудом, как на сглаженных морскими волнами глыбах. И хотя лицо в тени, но она почему-то подумала, что глаза у него обязательно голубые... нет, даже синие-синие, ярко-синие. Оставшийся в живых разбойник отпрыгнул, упал, вломился в кусты, слышно было, как завопил жалким поросячьим голосом, по кустам залопотало, словно пронесся град. Красивый герой даже не удостоил его взглядом. -- Кто ты? -- прошептала она почти со страхом, потому что сразу ощутила себя в грязном, порванном чужими пальцами платье, с растрепанной косой, с пятнами на руках и даже на лице. -- Не бойся, -- ответил он мягко. -- Никто тебя не обидит. Он подошел, и она со сладким щемом в груди увидела, что у него в самом деле синие глаза, и не просто синие, а той яркой, чистой синевы, что видишь очень редко в небе после сильной грозы. Смотреть приходилось снизу вверх, ее лицо было на уровне его могучей груди, выпуклые пластины мышц широкие, как щиты, плечи разнесены в стороны, но голос нежен и мягок, и она, всмотревшись, потрясенно поняла, что этот юный богатырь почти ребенок, на его щеках румянец, как у девочки, ресницы пушистые, губы припухли, словно уже готов ее целовать... -- Кто ты, -- повторила она, -- ты как бог, что появляется в тот миг, когда обращаешься с самой жаркой мольбой! Ей показалось, что он смутился, даже ногой землю копнул совсем по-детски. -- Почему ты одна? -- сказал он с мягким упреком. -- И люди лихие, и зверь не ко всем добрый. -- К тебе, конечно же, -- прошептала она, -- все звери добрые... -- Да, -- ответил он просто. -- Добрые. Ты где живешь? -- Здесь близко, -- и добавила совсем некстати, но хотелось хоть как-то объяснить, что она не всегда замарашка, -- я знатного рода! Я из корня самого Годеня Твердозубого, а через дядю в родстве с самими Гатиличами. Но если ты отведешь меня в нашу крепость, это во-о-о-н за теми деревьями, я позабочусь, чтобы тебя наградили... Ее щеки вспыхнули, снова ощутила, что говорит не то, говорит привычное, а с этим молодым героем это все шелуха, это даже не слова, он даже не обижается, как обиделся бы какой-нибудь знатный боярин. Таргитай оглянулся в сторону полянки, где под кучей хвороста сложил одежду Олега и Мрака. Оба, волк и жуткая птица, не скоро натешатся, пока вернутся, он три раза успеет ее отвести до ворот и вернуться. -- Пойдем, -- сказал он мягко. -- Я позабочусь о тебе. Олег опустился на землю весь седой от инея. Шерсть потрескивала, медленно оттаивая, кровь двигалась по телу так медленно, что он вяло удивился, что сумел опуститься целым, а не грохнулся, как небесный камень. Мрак сидел у костра, на прутиках жарилось мясо. Олег торопливо оделся, сел к костру так близко, что волосы затрещали, пахнуло паленым. Мрак буркнул нехотя: -- Тарха все еще нет. -- За хворостом? -- Там за деревьями приготовлена целая куча. Но он ушел. -- Один? -- Если бы. А то с молодой девкой. В самом соку, ему всегда такие попадаются. Я прошел немного по следу. Все понятно. Лязгая зубами, Олег ухватил прут обеими руками, от горячего мяса шло живительное тепло. Он с наслаждением рвал зубами пахнущие ломти, не сразу спросил: -- А что... понятно? -- Версты две отсюда крепостица. Все как водится, стена, четыре башенки, вот только сам терем из камня. Здесь его много, вот и построили... Крепостица как раз перекрывает вход в Долину Битвы Волхвов. Олег кивнул: -- Ага, ты ее тоже видел?.. -- Видел. Не всю, но достаточно. -- Я сверху видел всю. А за ней -- Долина. Мрак, туда уже начинают стягиваться... эти, всякие. Ну, которые жаждут стать властелинами мира. Первыми пришли великаны, они заняли северную часть, с востока подходят целыми волнами лешие, древо-люди... начинают подходить чугайстыри... Но самое главное, рассмотрел даже плиту в самой середке! На нее и сойдет с небес великий Род. С вершины Мирового Древа. Мрак кивнул, но сказал совсем не то, что ожидал Олег: -- Таргитай уже вернулся бы. Над ним никто не имеет власти! Ни одна девка, ты же знаешь. Даже эти, что песнями, и те не смогли. -- А может, ему там понравилось? Мрак покачал головой: -- Он знал, что я устрою ему выволочку, бог он или не бог. Хворост не собрал, костер не разжег... Олег хмуро посмотрел на небо: -- Солнце уже над деревьями. -- Ну и что?.. -- Род явит свой светлый лик ровно в полдень, -- напомнил Олег, -- а мы так до сих пор не знаем, что делать... Мрак даже не слушал, коричневые глаза пожелтели, зрачок стал сперва черточкой, а потом и вовсе раздвоился. По спине Олега пробежал озноб, ибо два зрачка, судя по старым книгам, указывали на нечеловека... -- Там их не так уж и много, -- проговорил Мрак, жуткие глаза не отрывались от темной стены, где заостренные колья блистали под солнцем. -- Но зверья, зверья... Олег стиснул кулаки, в душе были страх и отчаяние. Здесь всего лишь Таргитай в плену, дурак и лодырь, а там -- в Долине Битвы Волхвов, решается судьба мира. И -- быть или не быть людям. А они ломают голову, как добраться до этого дурака! Может быть, все же прав Род, что даже не призвал людей на вручение Пера Власти? -- И что делать? -- спросил он безнадежно. -- Не раскалывать же землю под этой крепостью?.. Таргитай сгинет, бог он или не бог. Он бог по своей мощи... и то лишь, если разъярится, а если палец прищемит или занозит, то крику больше, чем было у тебя, когда тебе сонному медведь на чресла наступил. А больше ничего я не умею... наверняка. -- Так ничему и не научился? -- сказал Мрак морщась. Глаза оборотня не отрывались от фигурок на стене, пальцы хищно сжимались. Олег огрызнулся: -- А у меня было время? Все на бегу, на бегу... Правда, что-то еще узнал, но это "что-то" здесь не применишь. Разве что ворота сжечь... Надеюсь, они Таргитая не привязали к воротам. Мрак оторвал взор от крепости с таким усилием, словно вытаскивал его из остывающей живицы. Повернулся к Олегу, у того дрожь пробежала по телу от злости и отчаяния в глазах оборотня. -- Так чего же сопли жуешь? -- спросил он грубо. -- Жги!.. Я бы сразу... Это ж просто смотреть любо, когда что-то горит! Огонь в небо, дым столбом, искры во все стороны... А если не своя хата, а чужая -- так вовсе радость до щенячьего визга. Давай, волхв, шевелись, не спи. Там добротные ворота, из хорошего дуба!.. И столбы просмоленные, чтоб, значит, жуки не грызли, от дождей не гнило. Гореть будет любо, вся челядь соберется смотреть, семечки лузгать. Его трясло от возбуждения, пальцы нащупывали то рукоять секиры, то бесцельно шарили по широкому поясу, перебирали рукояти обоих швыряльных ножей. Таким суетливым Олег еще не видел Мрака, всегда спокойного, несокрушимого, уверенного, насмешливого от осознания своей силы, полного превосходства над двумя неумехами, которых вытаскивает по дороге из всех ям и щелей, вынимает им занозы и вытирает носы. У него своя дорога, мелькнуло в голове тоскливое. Оборотню жить-то всего ничего, ему еще надо успеть повидать ту, которую спас... хотя ума не приложу, зачем с такой страстью... а тут мы Тархом тянем его спасать людство... Мрак з