что я жду его на обед завтра, к двенадцати. Ладно? - Конечно. Все будет в порядке. Я ему абсолютно скажу. Он завтра абсолютно приедет. - Спасибо. Извините еще раз и... рада была с вами познакомиться. Надеюсь, что мы скоро встретимся... До свидания, до встречи! - Я тоже надеюсь до скорой встречи. И всего доброго, Соня! - Вот так, примерно... - Соня умолкла. - Ну, - сказал Максим, - и вы узнаете мой голос? - Я не запоминаю голоса. То есть если бы голос был особенный, я бы, конечно, запомнила, но это был такой нормальный голос, вежливый, довольно приятный... Как у вас, Максим. - А у вас - есть свидетели, что я вам звонил? Кто-нибудь присутствовал при разговоре? - атаковал Максим, против воли перекидывая свое раздражение против Пьера на Соню. - Вы подозреваете, что моя жена лжет? - ледяным голосом спросил Пьер. - Ну вы же подозреваете, что я лгу. - Я вас не знаю. - А я не знаю вашу жену. Так есть у вас свидетели этого звонка? - Нет, - ответила Соня, ни на кого не глядя. - Пьера не было дома, он позже пришел. - Допустим, как выражается наш хозяин, - Максим иронично поклонился в сторону Пьера, - что такой звонок был на самом деле. В котором это было часу? - Двадцать минут шестого. Я на часы смотрела, потому что папу ждала. Он не обещал точно, все-таки со съемок, мы просто договорились примерно к четырем часам... После половины пятого я начала немного беспокоиться и дважды звонила к нему на квартиру, но телефон не ответил. А потом вы позвонили, двадцать минут шестого. - А мы когда пришли, Вадим? Вадим стал загибать пальцы, что-то считая. - Примерно в то же время, должно быть, - наконец, сообщил он. После пяти. В начале шестого. - Значит, - повернулся к нему Пьер, - у Максима была возможность позвонить в это время. Ты сразу ушел? - Сразу, - сокрушенно ответил Вадим. - Это ничего не доказывает, - сказал Максим. - Если у меня была возможность позвонить, то это еще не значит, что я звонил! - Не значит, - согласился Пьер. - Но и не значит, что вы не звонили. Пока ничего не говорит против этого предположения. - Так же, как ничего не говорит против предположения, что это звонила Соня. - Я не звонила, - сказала она твердо. - Я тоже. Повисла пауза. - Я не делаю таких ошибок во французском, - нашелся, наконец, Максим. - "абсолютно скажу", "по причине Арно"... Ерунда какая-то. - Верно, - сказала Соня. - Вы очень хорошо говорите по-французски, - легонько улыбнулась она Максиму, и он снова ощутил медлительный наплыв крупным планом прямо в черную сердцевину магических медовых глаз... Но вынырнул. - И вот еще что... - добавила Соня. - Акцент... Акцент не такой, как у Максима. У Максима хорошее произношение, акцент совсем легкий. И "р" французское, даже когда он быстро говорит и волнуется. А у того, кто звонил, "р" русское, твердое, раскатистое. Кажется, это был не Максим! - Так... - сказал Пьер. - Похоже, что у нас есть еще один русский. - В таком случае у нас есть еще одна Соня, не забудьте, - заметил Максим. - Знаете, что я вам скажу, - вдруг вмешалась Маргерит, - если бы меня попросили изобразить русский акцент, я бы говорила примерно так же. - Я как раз об этом же подумал! - вскричал Вадим. - Кто-то изобразил русский акцент. Вряд ли мы имеем второго русского. Скорее, мы имеем кого-то, кто хотел выдать себя за Максима! Что, собственно, и сделал. - И за Соню? - подал вдруг голос Жерар. - И за Соню... - Я же говорила, с папой что-то случилось, что-то нехорошее! Надо обращаться в полицию, Пьер! Соня вскочила. Ее била дрожь. Пьер встал, сходил в переднюю и принес большую черную шаль, которой ласково укутал ее, как ребенка. Максим неожиданно поймал два взгляда, два разных, и в то же время в чем-то схожих взгляда: один из них, принадлежащий Жерару, проследовал за действиями заботливого супруга с угрюмой и бессильной завистью; другой взгляд, принадлежащий Этьену, бегло сопроводил взгляд отца и вспыхнул откровенной ревностью. Максим только не понял, была ли это ревность сына или ревность мужчины, но ему сделалось неприятно. - Конечно, мы позвоним в полицию, дорогая, только сначала нужно разобраться, что мы можем сказать полиции... Сядь, деточка, успокойся, ладно? Сейчас нужно сосредоточиться. Ты успокоилась? Соня кивнула. Ее всю трясло. - Так вот, подумай теперь и ответь мне на вопрос: это не мог быть голос твоего отца? Твоего отца, который с какой-то целью - мы пока не знаем, с какой - решил нас всех разыграть? Все с изумлением уставились на Пьера. - Я не думаю, - Соня покачала головой, - я бы папу узнала. Он бы себя как-то выдал в разговоре со мной. - Он бы себя выдал, если бы это была просто шутка. Но если у него была какая-то важная цель... - Какая? - Ну, не знаю, допустим куда-то съездить, с кем-то встретиться, но так, чтобы никто об этом не знал и не препятствовал ему это сделать... То он бы приложил все свое мастерство, - а мастерства у него немало, не так ли, Вадим? - чтобы его не узнала даже родная дочь! Подумай все же, можешь ты утверждать с уверенностью, что это был не он? - мягко проговорил Пьер. - Не знаю... По-моему, это был не папа. - Соня, я тебя спросил, ты уверена? Ты можешь поручиться, что это был не он? - Не знаю я, Пьер! Нет, не могу. Поручиться - не могу. Но тогда кто же от моего имени Максиму звонил? Не папа же? - Что вы скажете, Максим? - Точно не он. Не с его баритоном подделать такой женский голос. - Ну, по правде говоря, - вмешался Вадим, - если Арно, как вы говорите, понадобился розыгрыш, то к его услугам весь актерский Париж. И друзья, и просто... - Вадим запнулся. - Ты хотел сказать - собутыльники, - закончила за него печально Соня. - Скажите, - она устремила на Максима свои влажные тревожные глаза, - вам этот "мой голос" не показался не трезвым? - Нет, совсем нет. Я даже больше вам скажу, это был голос женщины, которая знает вас. Ваши интонации были скопированы довольно точно. Если, конечно, это не вы звонили. Соня шевельнулась протестующе, но Пьер положил ей свою руку на плечо, успокаивая. - И вот еще что, - продолжал Максим, - я не думаю, что это дядя вам звонил от моего имени. - Вопросительные взгляды сосредоточились на его лице. - Дядя уже знал, как я говорю по-французски, мы ведь с ним успели пообщаться перед съемками, и он скопировал бы мой акцент в точности. Это звонил человек, который меня лично не знает, который изображал некоего русского вообще. А ко мне, напротив, звонил человек, который знает Соню. - Именно! - воскликнула Маргерит с несколько излишней оживленностью. - Откуда ты знаешь? - повернулась к ней Соня. - Я не знаю, - смутилась Маргерит. - Правильно месье Дорин рассуждает, я хотела сказать... Возникла неловкая пауза. Маргерит убрала повышенную заинтересованность с лица. - Маргерит любит читать детективы, - вдруг с мягкой улыбкой защитил ее от неловкости Пьер. - Особенно про мисс Марпл. - Все это достаточно странно и не продвигает нас ни на шаг! Давайте, действительно, звонить в полицию, - предложил Вадим. - Может, Арно предусмотрел наш разговор и нарочно позаботился сделать акцент непохожим, чтобы мы не могли ни в чем обвинить Максима? - снова подала голос Маргерит. - Это чересчур хитроумно, - возразил Вадим. - Но папы-то нет! Кто звонил, зачем звонил, - но папа-то покинул вчера съемки и с тех пор его никто не видел! Куда он мог подеваться, я хочу знать! Куда? Почему он до сих пор не вернулся? И когда он вернется? - Он должен быть у меня завтра в десять на студии, - вдруг побледнел Вадим. - Если он до завтра не появится?.. Надо звонить в полицию! Пусть объявят розыск. - Я хочу спросить... - смущенно заговорил Этьен, - мне кажется это странным... Как это получилось, что когда Соня позвонила и разговаривала с Вадимом, этот розыгрыш не выяснился? К нему обратились недоуменные взгляды. Вадим округлил совиные глаза. Соня наморщила лоб. - Действительно, если Соня думала, что Арно у себя дома, - подхватил мысль Максим, - то как она могла пригласить нас с Вадимом на завтра, не упомянув своего отца, и еще и спросить, смогу ли я сесть за руль папиной машины, когда мы поедем от нее? - Правда, - растерянно переспросила Соня, - как это могло получиться? - Не знаю... - ответил Вадим. - Ты ничего такого не сказала, из чего я мог бы понять, что ты считаешь, что Арно с нами... - И ты ничего такого не сказал, чтобы я могла подумать, что ты считаешь, что папа у меня... - И что же вы все-таки друг другу сказали? - спросил Максим. - Я слышал, как говорил Вадим. Он был явно уверен, что дядя у вас. - Соня сказала мне, что она в таком случае приглашает нас всех к ней завтра. Раз уж так получилось с папой. Я так понял, что речь идет обо мне и Максиме. Я ведь считал, что Арно у нее. И сказал ей, чтобы она не позволяла папе пить. - Правильно, я действительно сказала Вадиму: раз уж так получилось, приезжайте завтра к нам все, вместе с русским. Ведь мне уже позвонил "Максим" и сказал, что папа завтра ко мне приедет, это было ясно, я пригласила остальных... Поэтому я и попросила, чтобы Максим в случае чего сел за руль его машины на обратном пути. Я всегда волнуюсь за папу, когда он за рулем... Все молчали. - Да, - произнес Жерар. - Вот так история. - Действительно детектив какой-то, - робко улыбнулся его сын, глянув бегло на Маргерит, и тут же согнал неподобающую улыбку с лица. Снова зависло молчание. Все сидели, задумавшись. Вадим барабанил пальцами по столу. - Надо звонить в полицию, - наконец, сказал он. Ему никто не ответил. - Почему ты не звонишь, Пьер? - нервно воскликнула Соня. - Давай я позвоню! - Как вы не понимаете, - Пьер обвел всех глазами, - что в полиции нам скажут, что они не будут объявлять розыск совершеннолетнего человека, пропавшего менее 24 часов назад. К тому же человека, известного своими - извини Соня, - пьянками, дебошами и другими экстравагантными выходками, в том числе и розыгрышами. Мне это неприятно тебе говорить, моя дорогая, но в отличие от тебя я полагаю, что твой папа опять куда-то отправился выпивать со старыми друзьями... И это первое, что подумает полиция. Они тоже журналы читают и телевизор смотрят, и, поверь мне, твой папа широко известен не только своими ролями... Они зададут все те же вопросы, которые задаю вам я, а когда они узнают, что тебя и Максима разыграли, то поймут, что твой папа обеспечил себе спокойное, без нервотрепки отступление в намеченное место: ты думала, он у Максима, Максим думал, он у тебя, все немножко расстроились, что он выпил, но никто не волновался... Неужели вы полагаете, что полиции больше нечего делать, как искать его по адресам собутыльников? В результате в полиции нам предложат подождать, а мы будем иметь еще одну скандальную историю, которая ни ему, ни нам не нужна. - Вам не нужна, - сухо заметил Вадим. - Для вашей карьеры. А для актеров скандал и слава - почти одно и то же. Вид рекламы, и не худший. - Ну, нам не нужна, - не стал спорить Пьер. - Важно то, что все равно полиция его искать не станет. - И что вы предлагаете? - Вадим вскочил и заходил по гостиной. - Что нам теперь делать? Речь идет об исполнителе главной роли в моем фильме! И завтра с утра у меня съемки! - Вот, я думаю, завтра он и появится. К вашим съемкам. - Если вы правы, что он нашел своих собутыльников и снова вошел в запой... То он и завтра не появится! Это надолго, - сокрушался Вадим. - Если бы такое случилось в Москве, я бы тоже на полицию не стал полагаться - заметил Максим. - А бюро несчастных случаев у вас тут нет? - Правда, - удивился Вадим, - как мы об этом не подумали! "Ты, дорогой коллега, конечно не подумал: для тебя важно не то, что случилось с Арно, а то, что у тебя нет актера, - думал Максим. - А Соня почему не подумала, интересно? Плохо соображает в таком состоянии или что-то знает? И Пьер..." - В этом тоже нет никакого смысла, - сказал Пьер. - Это же очевидно, что он что-то задумал сам и сам все организовал... - Лучше проверить, - сказал Вадим. Пьер пожал плечами и ушел искать нужный номер телефона в справочнике. - Может, он нас правда разыграл? - сказала Соня, нервно натягивая концы шали. - Похоже на то, - ответил Максим. - Да, похоже, - поддержал Жерар. - Не волнуйтесь так, Соня, скорей всего это действительно розыгрыш, - ласково и немного застенчиво проговорил Этьен, махнув ресницами. Тонкий румянец смущения побежал по его щекам. "Интересно, они своих друзей на меня пригласили, на "русского"? - разглядывал гостей Максим. - Да, сорвалось блюдо... Или это завсегдатаи в доме, вроде членов семьи? Или - один из них "друг дома"? - Максим мысленно примерил к Соне сначала отца де Вильпре, потом сына. Они были между собой не похожи, вернее, сходство было отдаленным и неуловимым, и эти двое мужчин представляли собой два совершенно различных типа. Но ни один из них как-то не шел Соне, не помещался в образ ее любовника - папаша был слишком розовым, слишком кудрявым, и слишком упитанным, а сын был, по меньшей мере, слишком молод... и Максим почему-то испытал чувство облегчения. Пропавшая было власть обаяния Сони начала снова захватывать его и он залюбовался этой маленькой фигуркой, в которой мальчишеская угловатость неуловимо перетекала в женственность, легкое, бесплотное тело с маленькой, но нахальной грудью, источало чувственность. Эта детская щелка между передними зубами и печальное выражение медовых глаз, осунувшееся личико и торчащие из-под натянутой шали худенькие плечики придавали ей сходство с мальчиком-сироткой... - нет, с актрисой, актрисой-травести, играющей мальчика-сиротку. - Нет у них никакой информации на Арно, - вернулся в комнату Пьер. - Никаких несчастных случаев не зарегистрировано, в больницы и в... - он покосился на Соню - ...морги человек с таким именем не поступал. - Остается надеяться, что он появится, если не сегодня, то завтра на съемки, - приободрился Вадим. - А нельзя позвонить тем его друзьям, с которыми он обычно выпивал? - предложил Максим. - Может, мы его найдем таким образом? - Я нахожу это неприличным, - сказал Пьер. - Я считаю, что он появится завтра на съемках. Нет смысла поднимать панику. Вадим молчал. Соня вскинула на него глаза: - Ты мог бы спросить у своих актеров... - Если он завтра появится... - неуверенно проговорил, наконец, Вадим, - то, действительно, зачем панику поднимать... Пьер кивнул головой, выражая одобрение благоразумной позиции. - Остановимся на этом. Что вам налить, Максим? Соня промолчала весь обед. Максим, поглядывая изредка на нее, вежливо слушал объяснения про стили и эпохи, особенности лаков, заточки металлов и техники инкрустации дерева, которыми наперебой снабжали его хозяин дома и его гости - оказалось, что и Жерар, и Маргерит тоже коллекционируют антиквариат. Маргерит, как он понял, была вдовой, унаследовавшей от своего мужа коллекцию трубок, табакерок, пудрениц и еще чего-то, а вместе с коллекцией - и страсть к коллекционированию, которая ей была неведома раньше, пока этим занимался ее муж. Жерар также разделял это увлечение и Максим уже был приглашен "посетить как-нибудь, в один из этих дней" его дом, где его непременно восхитит коллекция картин, подсвечников, оружия... Остальное Максим не запомнил. Этьен, казалось, был равнодушен к данному предмету и вел разговор с Вадимом о кино. Выяснилось, что он учится в актерской школе и что ему двадцать три года, хотя на вид Максим не дал бы ему больше восемнадцати. В одну из небольших пауз, когда на секунду затихли разговоры старших на предмет антиквариата, Этьен застенчиво обратил на Максима свои прелестные черные глаза и признался, что давно является поклонником таланта русского режиссера, видел почти все его фильмы, и сообщил, стесняясь, что он в них находит "красоту и смысл, что уже достаточно редкое сочетание в наши дни, и к тому же безупречный вкус, чего уж совсем не бывает... Кроме фильмов Вадима, разумеется, и пары-тройки других имен". Он пустился в расспросы, пользуясь длящейся паузой, об особенностях кинопроизводства в России, о творческих планах Максима, внимательно глядя на него своими глазами, в которых было что-то по-женски сладостно-красивое, но по-мужски самолюбиво-жесткое. Максим был на редкость равнодушен к комплиментам и лестные слова этого молодого человека вызвали у него скорее неприятный осадок. "Далеко пойдет мальчик, - подумал Максим, - с такими амбициями и с такой внешностью - держу пари! Но я бы его к себе сниматься не взял - это не мой актер, я бы не смог с ним работать. Слишком черны внимательные глаза и слишком внимательны..." Прощаясь, Пьер вдруг спросил: - Вы машину Арно не видели? Ее нет возле дома? - Я не знаю, какая у него машина, - сказал Максим. - На виду, во всяком случае, ее не было, я бы обратил внимание, - сказал, подумав, Вадим. - А что? - Если бы она стояла возле дома, то, следовательно, Арно ушел пешком... - Или взял такси, - сказала Маргерит. - Полагаю, до завтра все прояснится, - пожимал им руки Пьер. - И, Максим, извините, если что было не так. - Чего там, - миролюбиво ответил последний. - Если кто-то что-то узнает, - немедленно созваниваемся. - Разумеется, в любое время дня и ночи, - бодро поддержал Пьер, оглядываясь на Соню. Соня ничего не сказала. ... Уже прошел час, как съемки должны были начаться, но Арно так и не появился. Актеры были взбудоражены и раздражены: срывался, как минимум, график съемки, а значит, срывались личные планы каждого. Не вдаваясь в подробности вчерашней истории (не стоило подливать масла в огонь рассказами о телефонных мистификациях), Вадиму удалось выяснить, что никто из актеров Арно не видел и не слышал. Все сходились в том, что "национальное достояние", несомненно, сорвалось в запой. В их глазах Вадим читал упрек, что он взял на главную роль пьющего актера, поставив под угрозу весь фильм. Только Май смотрела на него с участием и преданной готовностью чем-нибудь помочь. Но помочь она ничем не могла Вадиму, и никто не мог ему помочь - кроме Арно. Вадим с ужасом думал, как он будет объясняться с продюсерами. "Найду - придушу, своими руками придушу!"- злился он. Под угрозой не просто фильм, под угрозой вложенные в него деньги, и за все это на Вадиме лежала по меньшей мере моральная ответственность. Надо разыскать Арно. Немедленно. Вадим вышел в просторный холл студии. Соня, которая приехала к началу съемок в надежде на появление отца, неотрывно смотрела на входную дверь. Вадим приблизился к ней и дотронулся до ее плеча: - Я думаю, надо обратиться к частному детективу. Соня смотрела непонимающе. - Раз полиция нам ничем помочь не может, нужно обратиться к частному детективу, - повторил он мягко. Соня молчала. - Если ты - или Пьер - не хотите, я сам обращусь. У меня пропал актер, имею право. А оплатить, в конце концов, я могу и сам. Соня потерла виски и, наконец, оторвала взгляд от двери. - Ты думаешь, он уже не придет сегодня? - А ты еще надеешься? - Нет. - Так что? - Конечно. Да, правильно, к частному детективу. Я сейчас поговорю с Пьером. Вадим провел ее к телефону и оставил одну. Через несколько минут Соня вышла. - Пьер согласен. У тебя есть справочник? - Обойдемся без справочника, у меня есть один детектив на примете, некий Реми Деллье. Мой приятель поручал ему свое... одно дело, он отлично провел. Если хочешь, я узнаю его телефон... - Пожалуйста, Вадим, позвони ему, пусть приедет... Или мы к нему, как он скажет, не знаю... Что-то надо делать, искать папу, с ним что-то плохое, Вадим... Вадим приобнял Соню и сказал ласково: - Ну что ты, маленькая, мы же вчера звонили по всем бюро несчастных случаев - с ним ничего плохого не случилось... Не надо так расстраиваться, найдется твой папа, непременно найдется. И вот когда он найдется, тогда-то он рискует, что с ним что-то случится, потому что я собираюсь его убить, - неловко пошутил он и улыбнулся ободряюще Соне. - Я не смогу вас принять раньше шести часов, - сказал Реми Деллье. - А до шести часов попробуйте собрать список всех телефонов и адресов тех его приятелей, с которыми он имел обыкновение выпивать... Постарайтесь сами их прозвонить, или подъехать, возможно что к вечеру я вам и вовсе не понадоблюсь, так как месье Дор может найтись по одному из адресов... Если не найдете, жду вас к шести у меня в бюро. Приведите с собой вашего русского гостя. И в полицию надо все-таки сообщить. Искать они не станут, но зато, если сам найдется, - вас проинформируют, что уже неплохо... До встречи. Вадим с Соней переглянулись. - Технически это не так уж сложно, - сказал Вадим. - Пошли к моей группе. Соберем идеи, у кого он может находиться, а адреса и телефоны найдем в студийной картотеке... Когда они с Соней сделали список, его длина оказалась внушительной. Они сели на телефоны. К шести часам результаты были нулевыми: Арно никто не видел. Глава 5 Реми слушал, наблюдая за своими посетителями, стараясь составить предварительное мнение о каждом из них. Вадим излагал свою часть истории витиевато, длинными сложными фразами, постоянно отвлекаясь от фактов; Пьер говорил без всякого выражения, короткими, точно сформулированными предложениями , словно финансовый отчет составлял, и усталый Реми с трудом подавлял зевоту под его монотонный голос; Соня сбивалась и путалась, растерянно взглядывая на детектива, и Реми отвечал ей ободряющим взглядом, а ее муж беспрестанно поправлял ее рассказ, вставляя уточнения назидательным голосом; Максим присоединился к их дуэту с тем непринужденным артистизмом, который быстро располагает к себе людей. Сразу видно - душа компании, любимчик женщин, уверенный в своем обаянии... - И вы не представляете, - спросил Реми, дослушав до конца все рассказы, - кто бы мог подделать голоса? У вас нет на примете мастеров этого жанра из окружения вашего папы? - Нет, - покачала головой Соня, - не представляю... - А вы, месье Арсен? - Насколько мне известно, среди близких друзей Арно пародистов и имитаторов нет. Но при желании их не трудно найти в Париже, Арно знаком со всеми. Кроме того, учитывая, что Максиму не был знаком Сонин голос, а Соне - голос Максима, не было никакой необходимости искать имитаторов. Достаточно было совсем немножко актерского таланта, и даже не-актерского - у меня вон даже дети имитируют так некоторых певцов и артистов, что их можно на сцену выпускать с эстрадными номерами... Реми кивнул ему головой, соглашаясь с этим рассуждением и перевел взгляд снова на Соню. - Как вы договорились с вашим отцом, Соня? Пожалуйста, точно, слово в слово, если можете. - Как... Что он приедет к нам сразу после съемок, только заедет домой переодеться, принять душ, и все. Он не знал, когда кончатся съемки, но рассчитывал приехать ко мне часам к четырем. С Вадимом он договорился, что уйдет сразу же после своей сцены. - Вы ждали его дома? - Да. Я пришла примерно полчетвертого... - Значит утром вас не было дома? - Нет. - А где вы были, могу я полюбопытствовать? - К чему эти вопросы? - вмешался Пьер. - Какое отношение они имеют к... - Я просто хочу представить себе, как день складывался... - как можно простодушнее поторопился успокоить его Реми. Для меня это важно - иметь некий образ ситуации... Так вы как провели утро, Соня? - Я в магазины зашла... Потом в гольф-клубе была... Там пообедала с приятельницами, в ресторане клуба. Вам нужно по часам расписать? - Нет-нет, этого вполне достаточно. Если бы ваш отец вам звонил, например, и вас не застал? - У нас автоответчик. - А месье Дор имеет обыкновение оставлять послания на автоответчике? Не все люди, знаете, любят говорить с машиной. Некоторые просто вешают трубку и все. - Папа обычно оставляет. Он привык к микрофонам и прочей технике. - Стало быть, не звонил. - Нет. - Спасибо. А вы, Пьер? - Что я? - угрюмо спросил последний. - Вас ведь не было дома в первой половине дня, не так ли? - Кто вам сказал? - Ваша жена. - Я что-то не слышал, - буркнул Пьер. - На мой вопрос о звонке месье Дор - если бы вы были дома в то утро, то мы не стали бы рассуждать об автоответчике, не так ли? Соня улыбнулась, но Пьер остался непроницаемо-недружелюбен. - Ну, не было меня дома, - ответил он, - так что? - Ничего. А вы как провели утро? - По антикварным ярмаркам прохаживался. Я... Мне... одну вещицу надо было найти. - Ну и как, нашли? - Нет пока. - Сочувствую. А вернулись вы в котором часу? - Не знаю точно, после пяти... Я обещал Соне быть не позже половины пятого, но застрял в пробках... Ты не помнишь, - обернулся он к жене, - в котором часу я пришел? - Уже после звонка от "русского", после пяти, полшестого... - Спасибо. А как вы договорились с Арно, Вадим? - Арно просил меня закончить сначала все его сцены... Я и так собирался начать с него, так что проблем с этим не было. Он сказал, что очень торопиться, чтобы успеть съездить к дочери и вернуться к ужину домой, чтобы провести вечер с Максимом... Машину он поставил на обочине шоссе, чтобы выйти к ней через лес, сзади нашей натуры, так как иначе он бы попал в кадр и помешал бы мне продолжать съемки... Он знает, что я это не люблю. Или он был бы вынужден ждать за домом, а вот ждать он как раз не хотел... - Значит, он ушел со съемочной площадки так, что его никто не видел? - Ну да. - А вы уверены, что он оттуда ушел? У Вадима брови поползли вверх. У Сони тревожно расширились глаза. - Что вы хотите сказать, - спросил Вадим, - что он мог не уйти? Остаться там? За домом? Зачем? - Мало ли, вдруг сердечный приступ. - Нет, - покачал головой Вадим, - мы убирали технику, мы бы его увидели... - Я видел, как он уходил, - сообщил Максим. - Каким образом? - Я в этот момент отошел... И видел, как он уходил среди деревьев. - Куда вы отошли? - Пописать, - насмешливо произнес Максим. - Имею право, а? Реми не стал вдаваться в дискуссию о правах человека. Он устал. Позади был полный рабочий день, и голова была несвежей. Он был раздражен и чувство юмора, как он сам говорил в таких случаях, "подало на развод". - Который был час? - Понятия не имею, - бросил Максим. Похоже, что Максима Реми раздражал взаимно. Так бывало почти всегда: сначала люди обращаются к нему за помощью, а потом злятся и кидаются на него - не любят, когда им задают вопросы... - Без десяти три, - подал голос Вадим. - Без десяти три у меня началась следующая сцена с актрисой, уже без его участия. - Месье Дор на съемках не был встревожен, задумчив, необычен? - Нет, скорее наоборот. Ни за что бы не сказал, что у него что-то на душе или что-то на уме. - Вам не показалось, что он блефует, когда обещал вернуться к ужину? - Нет, - в один голос заявили Максим и Вадим. - А вообще его беспокоило что-нибудь последнее время? Он был озабочен чем-нибудь? Планировал какие-то важные дела? Встречи? Разговоры? Реми заметил, что Пьер бросил быстрый взгляд на Соню. Соня замялась. - Нет... Папа был в хорошем настроении, веселый, он был очень доволен, что снимается... Я не думаю, что его что-то тяготило. - Я тоже так не думаю, - подтвердил Вадим. - Роль у него получалась великолепно, он был горд. - Я бы даже сказал - сиял, - вступил Максим. - Он много лет не снимался, и с этой ролью, благодаря Вадиму, у него наступил в жизни счастливый перелом. - И к тому же он был невероятно рад приезду Максима, - добавил Вадим. - Это была ваша первая родственная встреча? Вы никак до этого не общались? - Я получил несколько писем от дяди... И я ему тоже написал несколько писем. И потом, мы раза три-четыре созвонились. - На какую тему? - Это имеет отношение к его исчезновению? - Не знаю. Когда вы мне расскажете, я подумаю. Максим пожал плечами: - В основном, мы обменивались рассказами об истории семей, кто что знает. Хотели при встрече соединить эту всю информацию и восстановить белые пятна... Даже написать, может быть... Дядя был очень увлечен этой идеей, для него история рода имеет огромное значение, я даже был удивлен его энтузиазмом... Для меня, конечно, тоже, но у меня есть для этого свои причины: я вообще ничего не знал о своих предках, для меня все это было открытием последних лет. Потом, мы обсуждали мой приезд, договаривались о встрече... - Значит, можно сказать, что он вас ждал с нетерпением? - Можно сказать. - И учитывая все это, вы все же полагаете, что он запил? - Если вы хотите сказать, что он променял этот новый поворот в его жизни на запой, - подытожил Пьер, - то конечно нет. Сознательно он бы этого не сделал никогда. Но он мог не удержаться и на радостях хлебнуть немножко. А потом все пошло-покатилось уже само по себе. Вы ведь знаете хронических алкоголиков - достаточно одного глотка, чтобы начать. - Арно держал алкоголь в квартире? - Мне говорил, что нет, - сказала Соня. - Но это не обязательно означает, что так и было. Он мог купить для кого-то из гостей, для Максима, например... - Вы не видели, Максим, когда пришли в квартиру вашего дяди, каких-то следов алкоголя - бутылку, рюмку, стакан? - Нет. Все было абсолютно чисто. Ни в мойке, ни на столах ничего не стояло. Я еще подумал - опрятность особая, мужская... - Он был рад приезду Максима, как вы все утверждаете. Почему же в таком случае он непременно хотел поехать к вам, Соня, именно в эту субботу? Разве нельзя было отложить на другой день? Была какая-то срочность? - Срочность? - растерялась Соня. - Нет, срочности никакой не было... Он у нас просто давно не был... У нас такая традиция, папа всегда приезжал по субботам, он называл это "родительским днем". И он из-за съемок пропустил несколько суббот, мы давно не виделись... - Понятно, - сказал Реми. Что-то стояло за этой растерянностью и короткими переглядами с мужем, но Реми пока не хотел нажимать. Если не желают говорить, то почти наверняка и не скажут, тем более при посторонних. Странная пара, красавица и чудовище, избалованная женщина-девочка, с маленьким бесплотным и страшно сексапильным телом - и немолодой сухарь, у которого, кажется, не возникает никогда никаких эмоций... И при всем при том между ними проскальзывает некое сообщничество, хотя с виду гроша ломаного не дашь за этот супружеский союз, так и просится сказать: богач купил себе красивую игрушку-жену... - Он богат? - Что? - переспросила Соня. - Богат ли ваш отец? - Нет... - удивленно ответила Соня. - Не бедствует, конечно, но... Он ведь практически не работал почти десять лет... - А ценности у него есть? Соня кинула неуверенный взгляд на мужа. Еще одно очко, подумал Реми. - Ничего такого, чтобы... - начал Пьер. - А почему вы спрашиваете? - А вы - богаты? Реми уже справился о положении Пьера и ему было хорошо известно, что он имеет дело с владельцем одной из самых крупных коллекций антиквариата, но он не хотел выдавать своей осведомленности. - Да... достаточно. Почему? - Не исключено, что позвонят и потребуют выкуп. Соня тихо охнула. - То есть это не розыгрыш? - уточнил Пьер. - Нет. Я, во всяком случае, так не думаю. Кто-то хотел выиграть время, но не Арно. - Если это не розыгрыш, организованный Арно, если это похищение, кто же тогда звонил Соне и Максиму? - спросил Вадим. - Похитители? - Не знаю. Будем думать. Искать. - В любом случае, это был человек, знакомый с Соней, - напомнил Максим. - Как я понимаю, это не трудно, учитывая светскую жизнь месье Дор. Он ведь часто появляется с вами, Соня, на людях? - Довольно часто... Особенно, когда Пьер в разъездах. - Так что многие вас видели, многие вас слышали. У вас интонация особенная, такая, немного... детская; легко запоминается. - Я все-таки не понял, а почему вы, собственно, пришли к заключению, что его похитили? - спросил Пьер. - Ну, это не заключение, а предположение покамест... Если, как вы утверждаете, его запой мог случиться только нечаянно, по его собственной неосмотрительности "на радостях", то все остальное - слишком хитроумно и затейливо обставлено для такого непредвиденного запоя. - Кто знает... Он ведь всегда любил и умел разыгрывать, - задумчиво произнес Вадим. - Ему не надо было долго думать, чтобы найти решение... - Кроме того, человек, у которого жизнь наполнилась такими важными событиями - роль в фильме и долгожданный приезд родственника, - человек, который полон планов на субботу и торопиться их осуществить, не стал бы глотать алкоголь на ходу... - Но тогда уже бы позвонили - возразил Пьер. - С требованием выкупа, я имею ввиду. - Бывает, что звонят не сразу... Кроме того, дело может и не в выкупе... Скажите мне, Вадим, у вас были другие претенденты на роль, которую вы отдали месье Дор? - Нет. Я сразу решил, что это будет Арно. И если бы и были эти "претенденты", они бы приняли меры давно, до съемок или в самом начале. Сейчас-то какой смысл? - А лично у вас - у вас есть конкуренты, способные на все, чтобы сорвать ваш фильм? - Сорвать мой фильм? Похитив исполнителя главной роли? Нет, не думаю... Есть люди, которые меня не любят, есть люди, которые со мной соперничают, мне завидуют, но чтобы сорвать мой фильм... До такой степени? - Все же подумайте еще. Повспоминайте разговоры вокруг этого проекта... Реакции, слова, взгляды. Если что-то интересное всплывет, скажите мне. Реми оглядел сидящих перед ним людей. Максим был хмур, Вадим растерян, Пьер непроницаем. Одна Соня выражала естественные, с точки зрения Реми, в данной ситуации чувства: она была встревожена и печальна. Ее глаза потемнели, лицо было бледным и осунувшимся, ее жесты были нервны и угловаты. - Такой еще вопрос... - осторожно произнес он. - Кто мог желать смерти месье Дор? Кто мог быть в ней заинтересован?.. Соня дернулась, как от удара, и устремила свои темные глаза на Реми. Удивительно, они меняли свой цвет, как драгоценные камни в перепадах освещения... - не к месту залюбовался Реми. - Она, конечно, манерна и совершенно не в его вкусе, но, надо признать, в ней есть своеобразный шарм... Максим тоже не мог оторвать взгляд от Сони. "Переигрывает, - думал он, сопротивляясь ее обаянию. - Домашний театр". - Никто, - сказал Пьер. - Не представляю, - сказал Вадим. - Папу все любили... - сказала тихо Соня и опустила глаза. На ее ресницах замерла одна-единственная слеза. Повисела и капнула на щеку. Пьер потянулся к своей жене и участливо вытер мокрое пятнышко. Максиму это было неприятно. Когда он был в дурном расположении духа, то он начинал видеть мир критическим режиссерским взглядом, и тогда женские чары, адресованные Максиму-мужчине втуне падали на бесплодную почву восприятия Максима-режиссера. И вот теперь его не отпускало чувство, что он подрядился участвовать в мелодраме. - Месье Дор никто не угрожал? Не было ли писем, звонков с угрозами? Вадим глянул на Соню и Пьера. Соня ответила ему вопросительным взглядом, не понимая. - Есть один человек... - сказал Вадим, глядя на Соню, - который угрожал... - Вряд ли это стоит принимать в расчет, - вмешался Пьер, - это старая история, и потом это человек спившийся, и он сам не знает, что говорит, когда напьется. - Позвольте мне судить, принимать в расчет или нет старые истории, - осадил его Реми. - Пока что я хочу ее услышать. Некоторое время Вадим и Соня переглядывались и, наконец, Соня кивнула, пожав плечами, что должно было, видимо, означать: ты начал, ты и рассказывай. - Дело давно было. Больше десяти лет назад, - заговорил Вадим. - Приблудилась к Арно девочка, шестнадцати лет, - дочь его старого друга... Был у него друг, Ксавье, тоже актер, они вместе начинали, только у Ксавье особых талантов не обнаружилось и, соответственно, перспектив тоже. Арно сразу пошел в гору, а Ксавье так и остался в эпизодах. Неудачник, одним словом. А это, знаете, вроде амплуа в жизни, - и все фатально развивается по законам жанра: раненное самолюбие, комплексы, безденежье. Семейная жизнь тоже не заладилась, начал пить. Арно-то не пил тогда... Но дружить они продолжали. Вот, и дочь Ксавье, Мадлен, ухитрилась влюбиться в Арно. Как-то он, сам того не ведая, сумел покорить девочку - впрочем, с его обаянием это не трудно... И в один прекрасный день она заявилась к нему с чемоданом: я вас люблю, не прогоняйте! Он тогда жил один, Соня уже успела замуж выскочить... История, которую рассказывал Вадим, добавляла красок к портрету дяди, но сам по себе жанр Лолиты не интересовал Максима, лично он бы не стал делать фильм по такому сценарию. Куда больше его интересовала Соня и он украдкой поглядывал на нее. Соня достала из сумки удлиненную плоскую коробочку, перламутрово-белую с золотым, похожую на футлярчик с драгоценностями. Максим даже не сразу понял, что это портсигар, а когда сообразил, то затаился в любопытном предчувствии: сейчас она вытащит сигарету, конечно же, длинную, и закурит, манерно и томно откидывая тонкую кисть в сторону, и золотые браслеты заскользят по смуглому запястью... Длинная сигарета - он был прав, длинная, - замерла в тонких пальцах. Максим ждал. Соня долго ее не зажигала, слушая историю Мадлен в пересказе Вадима и, наконец, прикурила... конечно же, манерно и томно откидывая тонкую кисть в сторону, тряхнув тяжелыми браслетами на смуглом запястье; конечно же изящно выпуская дым тонкой струйкой и глядя прямо перед собой. Максим улыбнулся своим режиссерским наблюдениям. Что-то было забавное в этом, на первый взгляд нелепом, сочетании стилей: актриса-травести, играющая мальчика-сиротку и девочка-подросток, играющая роковую женщину... Женщина, играющая роль ребенка и ребенок, играющий роль женщины. Что-то было трогательное в этой неумелости спрятать непосредственную рожицу ребенка за непроницаемой маской дивы... Максим почувствовал, что превращается в теплую, истомившуюся на солнце летнюю лужу, и, наскоро напомнив себе, что это чужая жена и что все женщины - актрисы, и что не ему поддаваться их маленьким играм и покупаться на их маленькие уловки, стал вникать в упущенный разговор. - Арно давно овдовел, - говорил тем временем Вадим. - Соня маленькая еще была. Он ее практически один вырастил, так и не женился... Так что жил он один. Ему тогда уже пятьдесят было, с хвостиком даже. Пятьдесят и шестнадцать! Он ей говорит: что ты, милая, я тебе не то что в отцы, в дедушки гожусь! А она - люблю, да и только! Ксавье приезжал, забирал, она снова сбежала. Ну, любовь - не любовь, кто знает... Дома ей было плохо. Ксавье пил, нищета, скандалы, стал жену и дочь бить. Не то, чтобы уж прямо побои, но все же... А у Арно красиво, элегантно, вкусно. Манеры аристократа. К тому же у него доброе сердце, и этот несчастный котенок совершенно безошибочно учуял, кто его может накормить и приласкать. Короче, вбила она себе в голову, что это любовь. Арно всячески пытался отправить ее домой, Ксавье скандалил, Мадлен впадала в истерику при слове "домой" и "родители", Париж сплетничал и развлекался. Я до некоторой степени пытался тоже как-то уладить ситуацию - пробовал поговорить с Ксавье, объяснить ему, что нельзя создавать такую атмосферу в семье, его вина, что ребенок с ним жить не хочет; Соня приезжала, пыталась Мадлен убедить... Как вдруг, после месяца беспло