XII Наче й не багато минуло тих лiт, а скiльки подiй на тернистiй житт╨вiй дорозi. Одружились Михайло i Шура (от уже несподiвана пара!), написано новi поезi©, п'╨си, оповiдання... Демонстрацi©, обшуки, арешти... А ще ж i ота ганебна для всiх чесних людей коронацiя Миколи II. Сам бог вiда╨, скiльки ця подiя вточила ©й i так слабкого здоров'я! Особливо лицемiрство отих плазунiв-писак, що курили фiмiам росiйському катовi. Треба ж уродитись i жити отаким - без серця, без душi, без власно© гiдностi. Ганьба, та й годi!.. Проте найуразливiша з-помiж усiх подiй цього часу - смерть дорогого Михайла Петровича. Ось уже скiльки минуло рокiв, а перед ©© очима, чи закри╨ ©х, чи розплющить, зжовтiле, все в зморшках обличчя, геть посивiле волосся, довга, на пiвгрудей, сивувата дядькова борода... Скiнчилися незгоди, суперечки, страждання. Навiки змовк голос, назавжди перестало завмирати в жалях по рiдному кра╨вi невгамовне серце. I вже не почу╨ вона нi жартiвливого "Леся-Сафо", нi сердечних порад, нi суворих, але щирих осудiв... Коли б хоч не була на той час бiля нього, не торкалась його рук, його речей, може, не так було б жалiсно. А то ж (десь уже все життя на таких рiзних контрастах) - чудова Софiя, квiтуча, оточена буковими гаями та полонинами, сповнена шуму срiблястих потокiв Владая i - недуга, щоденне згасання, нарештi невблаганна, немилосердна смерть... Хто вiда╨, може, i вона ©де оце в останнi сво© мандри, може, отут, на випаленiй сонцем, потрiсканiй далекiй землi знайде собi вiчний спочинок. Хто зна╨?.. Все може бути. Бо доки ж то зноситиме ©© серце, доки витримуватимуть нерви всi отi операцi©, кровнi i безкровнi, всi отi процедури, од яких ©© вже просто нудить i кiнця яким, видно по всьому, нiчого й ждати? ╙ ж таки якась мiра, якась межа?.. Нi незаймана краса Пiвденного Криму, нi раптова свiжiсть, нi навiть увага кохано© тiточки Олени, доля яко© колись спричинила написання першого вiрша, - нiщо не радувало Лесиного серця. Думки полонили, сповнили ©© душу знайомими вже напiврозпачем, байдужiстю, бажанням ╨диного - спокою. Леся сидiла мовчазна i лише зрiдка, коли товстий, балакучий пасажир, що раз у раз пiдскакував напроти, вигукуючи: "Море! Дивiться, море!" - виглядала в маленьке, затягнене легкою завiсою ранкового туману вiконце. Машталiр, якого Леся ще не встигла розгледiти, бо ви©здили рано, на свiтанку, не гнав коней, i коляска м'яко котилася розмитою дощами кам'янистою дорогою, заколисувала. Двiчi, а може, й бiльше задрiмала сидячи, i тодi, наче марево, перед ©© очима зринали то зовсiм далекi, то, навпаки, недавнi, свiжi картини життя. Десь нiби спiвали, вигойдуючись на довгих березових косах, чарiвнi мавки; веселий гурт молодi водив купальськi таночки... Мiсячнi ночi у Гадячi, срiблястий Псьол... А то раптом привидiлись ки©вськi вулицi, якiсь крики... I все це поглинав могутнiй заспокiйливий шум! Який вiн при╨мний, лагiдний! Так тiльки гомонiли ©й могутнi дуби. Одначе - що ж це, хто спiва╨ ©й колискову? Леся розплющила очi: на вiконцi вигравали яснi сонячнi променi, а поруч, за десяток метрiв, шумiло море. Здавалося, вони ©дуть по ньому, бiлогривi конi везуть ©х у якусь казкову кра©ну, де мир, i спокiй, i вiдрада для душi. Хтось прочинив дверцята, i гомiн моря линув у тiсну коляску. Розвiялись галюцинацi© (останнiм часом вони почастiшали). Леся навiть запропонувала вийти зустрiти свiтанок. Вiзник порадив, що найкраще це зробити на горi. Вiн гукнув на коненят, замахав над ©хнiми спинами довгим батогом, i пiд колесами зашурхотiла дорога. Коляска насилу ви©хала на пiдгiр'я, спинилась. Пасажири посходили. - Ялос! Ялос! - загукав, показуючи рукою вперед, неспокiйний попутник. - Так назвали мiсто прадавнi греки, - пояснив вiн. - Вони пливли морем, довго блукали в туманi, а коли одного ранку побачили зелений берег, радо закричали: "Ялос, Ялос!.." Вiдтодi й пiшло. Ну, а нашi вже переiнакшили i з Ялоса зробили Ялту. В широкiй долинi, оточене з трьох бокiв горами, над самiсiньким морем лежало мiсто. Власне, воно нiби виходило з моря чи, навпаки, входило в нього. Будинки стояли так близько бiля води, нiби справдi збиралися викупатись, наче бавились хвилями, що котилися в затоку з неосяжно© далини - аж вiд берегiв Анатолi©" - Боже, яка краса! - обiзвалась, нi до кого не звер гаючись, тiточка Олена. Леся не вiдповiла ©й. Та й що було казати? Вона волiла в таких випадках мовчати - нехай говорять струни серця, нехай плетуться думки. Бо що отi буденнi слова про красу! Хiба збагнеш одразу замисленiсть струнких кипарисiв i суворiсть нагромадженого всесильною рукою природи камiння, ледве вловимий шепiт розкiшно© зеленi i оту вiльну, нi вiд кого не залежну широчiнь моря! В Одесi та й тодi в ╙впаторi© воно чомусь здавалось не таким. Близькiсть гiр, вiдсутнiсть людей робили його якимсь величнiшим, недоступнiшим, та╨мничiшим. Навiть сонце замилувалось цi╨ю красою. Пiднялося i задивилось на стрiмкi скелi Ай-Петрi, на широке, що справдi нагадувало спину ведмедя, погiр'я Аюдагу, на виплеканi промiнням розкiшнi сади й виноградники, обперезанi, мов рушником, звивистою гiрською дорогою. А Ялта очищалася вiд туману, наче дитина вмивалася пiсля сну свiжою криничною водою. Марево ховалось в ущелинах, блякло на сонцi, вiдкриваючи очам новi й новi чудовi витвори натури-матiнки... Сонце, гiрське повiтря, морськi прогулянки незабаром поставили Лесю на ноги. Вернулась бадьорiсть, майже вгамувались нерви, а щоденнi купання - от наче й звичайна справа! - додавали сил, наснаги. Жити б отут роками, то, може" й утопилося б ©© горе в морськiй безоднi, а може, й не було б його зовсiм. Та вже! Минулого не вернеш, плачем та скиглiнням бiдi не поможеш. Цiлими днями Леся була на морi. Зранку, як тiльки пiднiмалося сонце, брала з собою куплену колись матiр'ю парасольку, книгу або журнал i пускалася в мандри. Мешкала в Чукурларi - невеличкому передмiстi Ялти, i дорога до моря була доброю ранковою прогулянкою. Друзiв чомусь не знаходилось. Певне, ©© хворобливий вигляд, скромнi достатки не викликали особливого бажання знайомитись. До того ж i одягалася вона не так, як отi розбещенi московськi панночки, в котрих тiльки й на думцi розваги, флiрти, знайомства. Нi нових суконь, нi модних кофточок в ©© гардеробi. Дещо поперешивала, поперелицьовувала, та так i буде. Бо де ж його набрати отих карбованцiв, коли куди не кинь - грошi i грошi... Гаразд, хоч трапився оцей пiдробiток - уроки з французько©. Як не ╨, а на харчi собi заробля╨. Все ж легше батьковi. Рада б i зовсiм у нього не брати, час уже сво©м хлiбом жити, та що вдi╨ш? Мусиш. А так би хотiлося послати додому кiлька десяткiв карбованцiв - порадувати намучене щоденними клопотами батькове серце. Бо ж у нього, крiм не©, он уже пiднялися i Лiля, й Оксана, i Микось. I кожному дай, кожного зодягни, взуй, ще й на учобу найди... Намагалася заощаджувати, скорочувала сво© витрати навiть на дрiбному. Iншi при©жджi понаймали кiмнатиу центрi мiста, поблизу моря, харчуються в ресторанах i кафе, щодня ходять у театр, а в не© маленька кiмнатка на околицi, сама варить собi ©сти, а в театрi за кiлька тижнiв була всього-на-всього двiчi, та й то на тiточчинi грошi. З тiточкою Оленою було куди краще. Вона й на базар збiга╨, i поторгу╨ться, i зварить, i попере, а тепер, як по©хала, - важкувато самiй. Обiця╨ при©хати Михайло з Шурою i Ганною Iванiвною. Та й мама казала, що десь пiзнiше од вiда╨, а нема╨, нема поки що нiкого. Леся поверталася з моря. В однiй руцi тримала валiзку i парасольку, в другiй - палицю, без котро© тепер уже не могла. Дорога крутилась, збираючись вище i вище на пiдгiр'я, i Леся часто зупинялася, вiдпочивала i знову рушала далi. Неподалеку будинку, в котрiм мешкала, ще оддалiк помiтила знайому людину. Десь бачила ©©, а от де i коли - не пригаду╨. Наблизилась. Чоловiк ступив назустрiч. "Та це ж той, що на сходцi виступав, на Сирцi... Як же його?.. Ще й привiт передавав од мiнських соцiал-демократiв. Ну, як-бо його?" Та роздумувати вже було нiколи. Гiсть став на дорозi. - Пiзна╨те, Ларисо Петрiвно? - Ви зна╨те навiть мо╨ iм'я? - А ви, певне, забули? Лариса Петрiвна знiяковiла. - Мержинський, Сергiй... - ...Костянтинович, - додала Леся. - Не забула, а просто не сподiвалася тут зустрiти. Вони привiталися i все ще стояли в нерiшучостi. - Сердечне вдм вiтання од Вiри Григорiвни, Галi i од Тучапського. Це вiн направив мене до вас. -Спасибi. А то я вже починаю занепадати духом. -Чого б то? - Сама... кругом чужина... -Даремно. Я вам i гостинцiв привiз. А це... - дiстав кiлька асигнацiй i простягнув Лесi, - це вам допомога. I ради бога не вiдмовляйтесь. Таке доручення маю: передати у власнi руки. Лариса Петрiвна не знала, що ©й робити. - Вiзьмiть... товаришко Лесю. - Змусили ви мене розгубитися, Сергiю Костянтиновичу. Сто©мо обо╨ серед дороги... Ходiмо до хати, осьдечки вона, там i поговоримо. Маленька, на два вiкна кiмната, в кутку старомодне, акуратно прибране лiжко. На столi - книги, папери, записники. А поряд з чорнильницею, в малюсiнькiй чарочцi, - пучечок дрiбненьких гiрських квiточок. - Оце такi умови митця? - спiвчутливо спитав Мержинський. - Скромно, навiть занадто. - Добре, хоч це знайшлося. В центрi таку цiну луплять, що жах. - Про це ми й догадувались. То прошу, Ларисо Петрiвно. - Вiн знову дiстав i поклав на столi грошi. Що з ними робити? Вiдмовитись - незручно, адже товаришi справдi проявили до не© увагу, взяти - теж якось... Зрештою, пiсля при©зду в Ки©в ©х можна повернути, внести до тi╨© ж таки каси. Леся подякувала. - Розказуйте, що там нового, як iдуть справи? - Вона посадовила гостя на ╨диний старенький стiлець i почала готувати пiдвечiрок. Невдовзi принесла низенького дитячого стiльчика i сiла, впершись спиною в лiжко. Хвору ногу незручно випростала. - Може, вам тут краще? - встав iз стiльця Мержинський. - Нi, нi, не турбуйтеся... Менi краще, як нога не висить. Так ╨ новини, кажете? При╨мнi, багато? - ╙ чимало i при╨мних. Насамперед мушу вас повiдомити: всi соцiал-демократи Ки╨ва злились в один "Союз боротьби за визволення робiтничого класу". Такий союз ще ранiше органiзований Володимиром Улья-новим у Петербурзi, незабаром будев Мiнську та iнших мiстах. Назрiва╨, Лесю, - вiн вимовив ©© iм'я якось по-особливому, нiжно, - необхiднiсть з'©зду. Передбача╨ться скликати його десь на початку наступного року, - Славно, бачу, працю╨те, - мовила Леся, - а я... а менi, мабуть, не судилося... - Ну, що ви, Лесю! Одужуйте швидше, повертайтеся i - до роботи. А стане ©© всiм... "хто живий, в кого думка повстала". Хороший, скажу вам, вiрш! Його часто цитують на зiбраннях, а деякi оратори так i закiнчують сво© виступи: "Вставай, хто живий, в кого думка повстала!" - Не перехвалюйте, Сергiю Костянтиновичу. Щ слова я вихопила з промови Ювеналiя Дмитровича, тодi - пам'ята╨те? - на сходi, де ми познайомились. - Пригадую, - пожвавiшав Мержинський. На запа-лих щоках його виступив слабенький рум'янець. - А я щось не чув у нього таких слiв. - Ну, не такi точнiсiнько. - То iнша рiч. Зна╨те, цю поезiю добре було б перекласти по-росiйськи... "Вставай, кто живой..." - Далi? - засмiялася Леся. - Читайте далi. Мержинський задумався на мить. - Нi, не виходить. Рожденнмй ползать, летать не может. - А ви мене втiша╨те: одужуйте, при©жджайте... I що з того? З мо©м смутком хiба що на цвинтар, щоб не морочити голови нi собi, нi людям. - Не сподiвався я, що ви така вразлива. А хiба вашi поезi©, ваше слово не служать загальнiй справi? - Та знаю, знаю. I не од вас першого чую. Але як подумаю, скiльки вже тих мук перенесено i скiльки ще попереду, - жити не хочеться. - Це вже просто-таки, даруйте, нерозумно. - Облишмо краще цю тему... Я зараз. - Вона вийшла i незабаром повернулася. - Еге ж, ще забувся вам про газету сказати. Випустили вже кiлька номерiв. Правда, на гектографi, малого формату, але все-таки газета. "Вперед". - Отут, можливо, я б таки справдi стала в пригодi. - Так воно й передбача╨ться. Будете першим ©© лiтературним працiвником. - Мержинського, видно, й самого хвилювала ця думка, бо говорив запальне. - А там, як матимемо справжню друкарню i газета стане солiдною, вестимете питання, скажiмо, лiтератури, публiцистики. - Гаразд, Сергiю Костянтиновичу, я готова хоч зараз. А повернуся на тихi води - з охотою помагатиму. Тiльки публiцист з мене абиякий. Та й теоретик нiкудишнiй. Простудiювала оце половину першого тому "Капiталу" - Тучапський дав менi перед вiд'©здом - i, зна╨те, чим далi читаю, тим бiльше зоста╨ться для мене незрозумiлого. Що ви на це скажете? - Скажу, що ви надто поспiша╨те з висновками, не прочитавши книги. Адже це не белетристика. - Можливо, й так. Одначе заговорила я вас. Коли ж ви при©хали? - З тиждень тому. А зупинився в Сергiя Васильовича Стаханова. - В завiдувача народною бiблiотекою? - Еге ж. Вiн i допомiг менi знайти вас. Ви ж, зда╨ться, активний читач його бiблiотеки? - Так-так!.. То-то вiн i розпитувався в мене... Отже, вiн теж... - Це свiй чоловiк, надiйний. I зна╨те, об чiм я вас одразу ж, щоб не забути, проситиму? Треба допомогти бiблiотецi придбати хоч один-два примiрники "Кобзаря". В них нема╨ жодного. Як це зробити - подумайте. Спишiться, з ким необхiдно, попросiть, щоб прислали або краще передали. - Гадаю, що зроблю те без особливих труднощiв. В Одесi живе наш добрий приятель бiблiограф Кома-ров. У нього що завгодно можна дiстати. - Ото й напишiть йому i неодмiнно познайомте листовно з Сергi╨м Васильовичем... Бачте, а ви все: "Що я можу та куди я iз сво©м здоров'ям?" А такi люди, як Комаров, нам конче потрiбнi. Ви розумi╨те? З Болгарi©, з Женеви лiтература йде до Львова, Одеси, а звiдти недалеко Донбас, Катеринослав... Уявля╨те, як це зручно? В кiмнатi стемнiло, i Леся засвiтила лампу. За ча╨м Мержинський розповiв ©й ще чимало цiкавого. Ранiше вiн чомусь здавався ©й мовчазним, а тут - чи вплив моря, чи щось iнше спричинилось до цього - виявився гарним спiврозмовником, Леся навiть пошкодувала, що ранiше, в Ки╨вi, не запiзналася з ним ближче. Погостювали та й по©хали собi Михайло з Шурою, Ганна Iванiвна, i Леся знову залишилася сама. Доробляла розпочату ще в Колодяжнiм "Блакитну троянду", писала новi поезi©, читала. Читала й читала "Капiтал", "Кримськi легенди", "Новое слово" - журнал, в котрiм привертали ©© увагу фiлософськi трактати Володимира Ульянова та Георгiя Плеханова, переклала Гете i Байрона... А поза тим - щирi бесiди, товариськi розмови. А друзiв у не© побiльшало. Крiм Сергiя Костянтиновича--той же Стаханов, Руденко, молодий i здiбний лiкар Дерижанов з дружиною. Можливо, вiн таки ма╨ рацiю, цей Дерижанов. Може, справдi хоч на кiлька лiт позбавити себе отого шарваркового життя, тi╨© бiганини, нескiнченних турбот, аби поправитись, одужати. Може? Та чи варто задля експерименту тратити дорогий час? Не так, зда╨ться, багато лиша╨ться до кiнця, щоб на кiлька лiт поставити себе поза громадським життям, боротьбою. Нi, на це вона не пiде. Не тихе життя ©© покликання, а стихiя, ота вiльна, незборима, лагiдна при сонцi i грiзна в бурю. Такi думки обсiдали Лесю не вперше. I закiнчувалися вони подiбними ж висновками. Проте останнiм часом, - певне, пiд впливом материних (та й не тiльки ©©!) листiв, у котрих тiльки й новин, що арешти та обшуки в Ки╨вi, - знову й знову поверталась до них, нiби звiряла з часом вiрнiсть сво©х почуттiв i переконань. Це помiтив Сергiй Костянтинович. Якось вiн запитав: - Чи ви завжди, Лесю, в такiй глибокiй задумi? Вiдколи знаю вас - iншою ще не бачив. Що могла сказати йому? Що в ©© життi так мало радiсного, що сушить ©© безправнiсть рiдного люду? Чи, може, про особисту недолю? Нi. Бо й сам вiн живе тими ж болями. Як треба йому вiдпочити, полiкуватися, а от не сидить, не терпиться йому - вже ©де. Побув якийсь мiсяць i ©де. А там знову чекають його холоднi безсоннi ночi, недо©дання i праця. Тяжка, виснажлива праця пiдпiльника. I нiчого не вдi╨ш. Хтось ма╨ жертвувати собою в iм'я майбутнього, хтось же повинен жаром серця свого розпалювати полум'я боротьби... ╞де. Вiн уже ©де. Сьогоднi востанн╨ сидiтимуть вони бiля моря, слухатимуть зiтхання прибою, дивитимуться, як падають зорi. О вечоре нiжний, о зоре вечiрня! Скажiть йому, любi, шепнiть йому стиха. Яка лагiдна його щира розмовонька, який милий погляд очей... Про все, все розкажiть. I як завмира╨ ©© серце при ньому, i як бачить його увi снi неспокiйно© ночi, i як шепоче на самотi його iм'я... Чуеш-бо, вечоре, чу╨ш, зiронько? - Ларисо Петрiвно... Аж здригнулася. Знову той голос. Насправдi чи, може, привидiлось? - Бачу, мина╨те, то й вирiшив зупинити... Заходьте... Ну от. Хiба вiн сам не догада╨ться? Вiчно в роботi, завжди в пориваннях, у мрiях... Про все, звичайно, лищ не про не©. Леся зайшла у двiр, привiталася. - А я вже заждався. Що, думаю, сталося? Збирався одвiдати. Не було б ще кiлька хвилин- i пiшов би. - Спасибi, Сергiю Костянтиновичу. Зустрiла оце по дорозi одну знайому, москвичку, - Лариса Петрiвна ковтнула води з подано© Мержинським склянки. - Чого тiльки не трапля╨ться на бiлому свiтi! Розумi╨те, довiдалася, що я знаю французьку, i причепилась: навчiть та навчiть. Хоч кiлька фраз. - I що ж у цьому поганого? - засмiявся Мержин-ський. -Навпаки, треба вiтати. - Вiтати? А знали б ви, якi вона пiдiбрала фрази! "Я вас обожнюю... Я вас люблю... Мiй дорогий..." Аж бридко! Нiби сво╨ю, рiдною мовою не можна освiдчитися. Мержинський смiявся. Вiн був у доброму гуморi, посвiжiлий - пiвдень повернув йому сили i бадьорiсть. - Та хай ©й грець, тiй вашiй знайомiй, - мовив вiн зрештою. - Зна╨те, що я надумав? От вiдгадайте! Не можете? Зараз при©де татарин, i ми подамося аж он туди, на Ай-Петрi. Хто не бував на Ай-Петрi, той не бачив Криму. - Довго ж туди добиратися. - Ну то що? На нiч повернемося - i добре. Може, ви пiдобiда╨те трохи? - Спасибi, я щойно по©ла. - Гаразд. Ось вам газети, читайте, а я зберу дещо. Що ж, навiть цей, останнiй день вони проведуть у дорозi. Так уже треба, так судилося - нi хвилини спокою, нi митi самозабуття. Може, це й краще, може, це й вигарту╨ в нiй таку зброю, яко© не мають iншi. Кривими вулицями та завулками вибралися за мiсто i покрученою дорiжкою посунули вгору. Власне, одразу важко було зрозумiти, куди ©хати, бо спочатку пiднiмалися на пригiрок, потiм стрiмко покотили вниз, трохи про©хали рiвним, а далi конi знову натягували посторонки, напиналися, витягуючи вiзок над якесь урвище. Орi╨нтуватися можна було хiба що по рослинностi. Внизу стелився густий зелений килим, зiтканий iз плюща, лаврiв, магнолi©, ховаючи пiд собою камiння, а тут стрiчалися ще дуби та явори, та й тих щоразу меншало i меншало, - пiшли рiдкуватi терни, низенькi кущики запашного полину i ще якесь рiзнотрав'я. - Диво, та й годi, -дивувалася Леся, -внизу, по гляньте, наче в раю, а тут - пустеля. Нащо вже забута богом Волинь, а такого не стрiнеш. Там лiс - так лiс, а поле - так поле... Зна╨те, Сергiю Костянтиновичу, от скiльки вже об'©здила кра©в, а найрiднiшою все-таки лиша╨ться для мене Волинь. Хоч i недуга моя звiдти, а все одно люблю ©©. - Ви завше так про не© гарно говорите, що й менi кортить там побувати. - То й що? При©здiть до нас у Колодяжне. Будьте певнi, не пошкоду╨те. - Мiсяць-два на лонi природи... А що?! Тiльки де ж його урвати того часу? Незабаром, напевне, доведеться ©хати до Мiнська, а там уже думати про це нiколи буде. То ви прямiсiнько звiдси. Я напишу додому. Заперечень не буде. - Може, вiд когось i не буде, а сам я проти. В такий час вiдсиджуватись десь у глухому селi? Нi... Леся глянула на нього лукаво, обо╨ однаково зрозумiли цей погляд. - Не вдалося? - Де вже вас переконати! Ну, гаразд, але майте на увазi: наша домiвка завжди до ваших послуг. - Спасибi, неодмiнно скористаюсь вашою гостиннiстю. Тим часом з'©хали на вершину гори. Це була широка рiвнина без дерев, без трави, навiть невибагливого до вологи кримського полину й того не було на голiй, мовби навмисне вистеленiй гранiтом пустелi. Вiзник зупинився. Леся i Мержинський зiйшли. Камiння, камiння. Рiвне, вигладжене часом, i гостре, безформне, хаотично накидане. I тiльки в затiнках, в широких трiщинах - мох. - Зате навколо яка краса! Шкода, що я не художник, хоч колись i вчилася цьому мистецтву. - А ви словами, Лесю, малюйте, у вас гарно виходить. На човнi нас було тiльки дво╨ Хвилi скрiзь вколо нас колихались, I такi ми самотнi обо╨ Серед того простору здавались... - Може, й гарно, але не так. Перевага художника в тому, що його твiр бачать, а поезiю треба читати вмiючи. - Це так. Але ж хто не уявить собi картини величного моря, послухавши оцi ось пушкiнськi слова: Прощай, свобод ная стихия! Последний раз передо мной Ти катишь волни голубые И блещешь гордою красой. - Еге ж. Для цього треба небагато: бути Пушкiним... Або Шевченком, щоб написати справдi мистецьку картину грiзного Днiпра. - Це вже iнша тема, облишмо ©©. Ходiмо краще глянемо вниз. - Мержинський узяв Лесю пiд руку i помаленьку, боячись, аби вона не спiткнулася, повiв до кручi. Лесi було при╨мно вiд цi╨© уваги, вона вiдчувала тепло його руки - воно неначе переливалося в не©. Хотiлося так йти i йти, нi про що не думаючи, нi на що не зважаючи. Якесь незнане, зовсiм одмiнне вiд усiх iнших почуття хвилювало, виповнювало душу безмiрним щастям. - Погляньте, Лесю! Ще одне диво, - зупинився чимсь уражений Мержинський. Над урвищем майже висiла гранiтна брила. Коло ©© пiднiжжя кучерявилося щось подiбне до моху, валялись обмитi дощами i пожовклi на палючому сонцi кiстки. Видно, орли частенько трапезували в цьому недосяжному людському зоровi мiсцi, не одну розшматовували тут жертву. Але не це здивувало Мержинського. Трохи вище, з вузенько©, запорошено© вiтровими наносами щiлини, витикалася велика, червона, мов пломiнь, квiтка. На чому вона трималася, як росла - не було видно, нiби квiтка пробивалася до свiтла крiзь все оце нiме громаддя, що панувало над свiтом, що скинуло iз себе i людей, i рослин, i навiть неподатливi терни. Лариса Петрiвна i Мержинський стояли, враженi незвичайним видовищем. - Чи не здалося нам? - стиха мовила Леся. Сергiй Костянтинович пiдiйшов i простяг до квiтки руку. - Жива! - Вiн пiдклав пiд ©© пелюстки пальцi, i ©© квiтка похитнулась. - Ходiть сюди, гляньте на ©© стебло. Стебельце у квiтки справдi було незвичайне - товсте, покрите малюсiнькими волосинками-голочками. - Диво, та й годi: така мертвечина, така суворiсть - i раптом нiжна, майже неприродна краса. - Зiрвемо? - Що ви? Нехай росте. . - А я хочу для вас... на пам'ять. "На пам'ять... О друже! Знав би ти, як увiйшов ти менi в серце. Не квiткою i не дарунками коштовними, не пестощами - скромнiстю сво╨ю та людянiстю, лю бов'ю щирою до всього земного i неземного, ненавистю до неправди, що запанувала над свiтом. I не треба менi iншо© пам'ятки - довiку свiтитимуть менi тво© очi, вчуватиметься твiй голос, твоя хода". - То як? - знову перепитав Мержинський. - Не ми, то хтось iнший зiрве. Не вiкувати ж ©й тут? - Вiн висмикнув квiтку i подав Лесi. - Забув, у якого народу ╨ звичай: хлопець, коли вiн хоче одружитись, повинен розшукати щонайкращу гiрську квiтку. Леся зашарiлась, опустила повiки й промовчала. Вони стояли, милуючись гiрським пейзажем i морем, що голубiло неосяжною широчiнню i десь далеко-далеко зливалося з обрi╨м. - Уже сутенi╨, Сергiю, - вона вперше назвала його на iм'я, та, зда╨ться, вiн не помiтив цього - говорив, захоплювався квiткою, а ©©, що була зараз найближче, почуттiв не розумiв. - Будемо ©хати. - Вiн знову взяв Ларису Петрiвну пiд руку. - Цiкаво, як називають цю квiтку? - А от ми зараз спита╨мо. Проте й татарин-вiзник не знав ©© назви. Вiн тiльки покрутив головою i сказав, що вперше бачить таку дивну квiтку. - Тодi я назву ©©, - мовила Леся, - ломикамiнь. Як, пiдходить? - Справдi, вона таки варта цього наймення. - Поставлю ©© в себе на столi - як символ нескоримостi, твердостi... Хай нагаду╨ i цю подорож, i вашу увагу-Леся не докiнчила думки: Сергiй Костянтинович узяв ©© руку, поцiлував сухими, спраглими устами. - Спасибi, Лесю. Я теж не забуду. Мов оцей ломикамiнь, пробиватимусь до сонця, до свiтла. - Вiн стиснув ©© слабеньку долоню i так тримав у сво©й - теплiй та нiжнiй. Назустрiч ©м пливла дорога, за тернами - дуби, явори, а там знову гордi, непорушнi кипариси, духмянi магнолi©, пишнi лаври, в'юнкий та мiцний сво©ми обiймами плющ... XIII Майже рiк, як вона в цьому добровiльному i водночас вимушеному засланнi. Промайнули лiто i осiнь, схо дить зима. Природа знову розкрива╨ сво© незлiченнi скарби, знову манить, знов розпалю╨ в душi вогонь неспокою, творiння, шукань. Леся переглядала один за одним щойно одержанi листи. В Ки╨вi - масовi арешти. Аж в астраханськi степи заслали Кривинюка, ©хнього доброго приятеля. Що ж, це все-таки лiпше Лук'янiвки. От тiльки Лiля - вони, зда╨ться, кохаються - так i не бачилася з ним: не встигла повернутися з Криму. Мама турбу╨ться про ©© "Блакитну троянду", пише, нiби Заньковецька збира╨ться грати в нiй Любу. Це було б дуже добре, кращо© од не© укра©нсько© артистки зараз i не знайти... А це, чий же це лист? Iз Львова? Невже Франко?.. Вiн! Сповiща╨ про заснування "Лiтературно-наукового вiсника" i запрошу╨ до спiвробiтництва. Отже, вiн на не© не гнiва╨ться за ту коротку публiцистичну суперечку з приводу укра©нцiв Желябова i Кибальчича в росiйському революцiйному русi! Звичайно, вона ма╨ рацiю: тiльки спiльною боротьбою можна добитися волi i правди... Iван Якович це зрозумiв, вона певна. I нiхто iз львiвських лiтераторiв не симпатичнiший ©й од Франка. Хiба що Павлик? Нi скорiше обидва однаково ©й рiднi по духовi... А жаль усе-таки "Життя i слова". У "Вiснику", напевне, Грушевський навряд чи допустить друкування матерiалiв про робiтничий рух. Та й автура там буде, з усього видно, не та. Але ж спасибi - не забув Iван Якович. Треба негайно йому одписати, подякувати. Леся вiдклала коротке Франкове послання i взяла iнший конверт. Вона нiколи не читала кореспонденцiю вибiрково, кожен лист цiнний, за кожним - близька ©й людина. Цей був iз Мiнська, од Мержинського. Всього-на-всього третiй, вiдколи по©хав Сергiй отодi, восени. Що там у нього, як? Лариса Петрiвна швидко розiрвала конверт, пробiгла нерозбiрливо написанi рядки. Вiн знову хворий, скаржиться на кляту недугу, що пiд'©да╨ здоров'я, не дозволя╨ (i в такий час!) вiддатись роботi. Вона уявля╨ його стан, його муки - душевнi й фiзичнi. Вiн же спокiйно анi долежить" анi посидить. Скаржиться, що пишуть мало. Тож i вона в тому винна. Леся дiстала аркушик паперу, вмокнула перо i на хвилину задумалась. Чи не занадто сухо: "Вельмишановний Сергiю Костянтиновичу!" - як зверталася вона ранiше? Адже йому, хворому, самотньому, так браку╨ ласки, лагiдних, слiв. А скiльки ©х у ©© серцi! Скiльки щодня на устах - звернених до нього, далекого, рiдного. "Мiй милий друже!" - рука, нiби сама, мимоволi вивела цi слова. Леся дивилася на них, перечитувала, як перечитувала сотнi рядкiв сво©х творiв. У цю мить i вiн, цей коротенький рядок, був голосом ©© душi, ©© зраненого серця. "Тво© такi нечастi листи чомусь завжди пахнуть менi зов'ялими трояндами. Легкi, тонкi пахощi, мов спогад про якусь любу, минулу мрiю..." Так-так. То була нiби мрiя, немов сон. "...I нiщо так не вража╨ тепер мого серця, як сi© пахощi; тонко, але невiд-мiнно, невiдборонно нагадують вони менi про те, що мо╨ серце вiщу╨..." А може, не треба цих слiв? Хай серце його не вража╨ неспокiй. Нi, скаже" напише, бо не може далi стримувати голосу серця. "...Мiй друже, любий мiй друже! Як можна, щоб я жила сама тепер, коли я знаю iнше життя? О, я знала ще iнше життя, повне якогось рiзкого, пройнятого жалем i тугою щастя, що палило мене, i мучило, i заставляло заламувати руки i битись, битись об землю, в бажаннi згинути, зникнути з цього свiту, де щастя i горе так божевiльне сплелись..." Чи так вiн ©© зрозумi╨? Чи не осудить за цей розпачливий тон? Зрештою, хай буде, як буде. Може ж вона висловити сво© почуття, сво© болi i жалi? Вони не перешкодять ©й, коли треба, знову сказати: "Убий, не здамся!" - вони лиш гартують та вигострюють ©© зброю. "Я бачила тебе i ранiше, але не так прозоро, а тепер я ©ду до тебе, як сплакана дитина iде в обiйми того, хто ©© жалу╨. Се нiчого, що ти не обiймав мене нiколи, що помiж нами не було i спогаду про поцiлунки. О друже! Я пiду до тебе з найщiльнiших обiймiв, вiд найсолодших поцiлункiв. Тiлько з тобою я не сама, тiлько з тобою я не на чужинi. Тiлько ти вмi╨ш рятувати мене вiд само© себе. Все, що мене томить, все, що мене мучить, я знаю, ти здiймеш сво╨ю тонкою тремтячою рукою, - вона все тремтить, як струна, - все, що тьмарить менi душу, ти проженеш променем сво©х блискучих очей..." Цих слiв вона не казала i, мабуть, не скаже йому нiколи. Тож нехай хоч прочитав, хоч побачить. "Мiй друже, нащо тво© листи так пахнуть, як зов'ялi троянди? Чому я не можу, коли так, облити рук тво©х, що, мов струни, тремтять, сво©ми гарячими слiзьми? Мiй друже, мiй друже! Я ж для тебе почала нову мрiю життя. Пи шеш про смерть? Я так боюся без тебе. Бери, бери й мене з собою. Ми пiдемо тихо посеред цiлого лiсу мрiй i згуби мось обо╨ помалу... А на тiм мiсцi, де ми були колись у життi, нехай троянди в'януть i пахнуть, як тво© любi листи, мiй друже. Я простягаю до тебе руки, я благаю: вiзьми! I нехай в'януть бiлi й рожевi, червонi й блакитнi троянди..." Леся докiнчила писати i, безсила, вiдкинулась на стiльцi. Може, не варто вiдправляти цього листа, може, вiн не застане його! Нi, швидше! Швидше послати. Сергiй почув ©© слова, вловить ©х серед людського гомону - так, як i вона чу╨ його тихий, як шелест осiннього листя, голос, навiть бачить його - зажуреного, з холодним блиском палаючих очей... Леся швидко накинула пальто, взяла паличку i вийшла. Здавши листа, вона довго, до втоми, ходила набережною, гамувала сво© розбурханi почуття. Хиталися розгойданi вiтром кипариси, шумiло море, спалахували блискавки, i десь далеко-далеко вчувалися перекати першого весняного грому. Скоро вона розпроща╨ться з усiм оцим i тiльки в згадках буде вертатися до далеких берегiв, до цих духмяних ночей, що принесли ©й стiльки доброго i лихого. XIV Ще в Ялтi Мержинський обiцяв Лесi познайомити ©© з працiвниками щойно заснованого в Петербурзi журналу "Жизнь", а не минуло й пiвроку, як до не© звернулися з офiцiйним запрошенням спiвробiтничати в цьому виданнi. Листування, що зав'язалося, посилило бажання якнайшвидше зустрiтися з невiдомими друзями, а надто - з авторами, котрi друкувалися в "Жизни", - Ульяновим, Горьким, Чеховим, Скитальцем. ©хнi полiтичнi й лiтературнi твори захоплювали Лесю, допомагали глибокому пiзнанню й розумiнню життя. До того ж це була нагода за©хати до Мiнська, до Сергiя Костянтиновича, а в самiм Петербурзi - вiдвiдати Лiлю, яка вчилася там на Вищих жiночих курсах. Тож, вiдпочивши пiсля Берлiна, куди ©здила на лiкування, Леся знову вирушила в дорогу. По©зд приходить до Петербурга о шостiй вечора. Тiльки-но встиг вiн зупинитися, як до вагона, випереджаючи носi©в, влетiла Лiля. - Та обережнiше ти... задушиш, - вiдмагалася од ©© палких обiймiв Леся. - Сили в тебе - як у доброго парубка. Вони стояли в тiснiм, погано освiтленiм купе i милувалися одна одною. - Видно, балують вас на тих курсах. - Як кого, - лукаво посмiхнулася Лiля. - Гаразд, гаразд. Ось я роздивлюся, розпитаюся, i коли що, такого задам тобi перцю... - Овва! - Лiля знову мiцно обхопила за плечi та пригорнула сестру. - Не вдавай iз себе, будь ласка, тирана. - Облиш, - розсмiялася i Леся. Вагон тим часом спорожнiв, сестри зiбрали речi i вийшли. - Ти лiпше закутайся, - поправляла Лiля на Лесi хустку. - Це тобi не Волинь. Надворi справдi було холодно. Палючий вiтер обпiкав лице, забирався в рукава, за комiр, непри╨мно холодив плечi. В бiлому свiтлi лiхтарiв кружляли поодинокi снiжинки. - Шукай хутчiше вiзника, нехай ©й грець, цiй пiвночi. В нас уже весною пахне, а тут... хай бог боронить, можна дуба дати. Дорога втомила Лесю. I не так ©зда, як думки - важкi, нерозраднi, невiдступнi. Гадала - хоч трохи розвi╨ ©х, розгубить у подорожi, а виходить зовсiм по-iншому. Видно, не втекти ©й вiд себе, вiд свого смутку, не сховатись нiде. Лiзе в голову, свердлить мозок усяка всячина. - Як там Шура, Михайлик? - спитала Лiля, як тiльки вони всiлися в сани i вiзник накинув ©м на плечi важкого, що, незважаючи на давнiсть, ще тхнув овечим потом, кожуха. - Певне, марить сво©ми дослiдами. - А я його й не бачила. Сестра рiзко повернулася до не©. - Як так, чому? - Не за©здила в Тарту. Буду повертатися - тодi. В Мiнську довелося затриматись. - У Сергiя Костянтиновича? Леся ствердно кивнула головою. - У нього. Пробула там три днi. Одне, що себе почувала не зовсiм добре, а друге - Сергiй просив залишитись, i менi не хотiлось робити йому прикростi. - Йому зле? - Коли б хоч зле, а то ж... не знаю, як тобi й сказати... Вiн настiльки кволий, що не може навiть вiльно триматися на ногах. Лiкарi пророкують - звичайно, не при ньому - швидкий кiнець, а вiн бадьориться, запевня╨, що поправля╨ться... Леся примовкла. - Скоро й наш монастир, - заговорила Лiля. - Це ми так назива╨мо житло сво╨. - Багато у вас дiвчат? - байдуже, аби не дати смутку повнiстю оволодiти собою, запитала Леся. - Певне, з двiстi. - Ти б менi хоч розповiла, де ми ©демо i що тут цiкавого? - Таж зараз нiчого не видко, нехай завтра вдень. Правду кажучи, я ще й сама тут як слiд не роздивилася. Знаю Невський - разiв зо три там ходила... Мiдного вершника бачила. Ермiтаж... Оце й усе, де встигла побувати. Правда, ще на Сенатськiй площi, де розстрiлювали декабристiв, була... А ©демо ми вже Петербурзькою стороною - найстарiшою частиною мiста. Незабаром Архi╨рейська вулиця - там i домiвка. Санки летiли попiд високими, що бовванiли в розрiдженiй лiхтарями темрявi, будинками, черкали, аж повискували, кутими полозками об тротуари, губилися в завихрених вузеньких провулках. ...Кiмнатка в Лiлi невелика, проте затишна. ╙ де спокiйно попрацювати i вiдпочити. Першi два днi Леся так i робила: зранку, як сестра йшла на лекцi©, писала, а по обiдi читала. Але скоро цей розпорядок набрид, i Лариса Петрiвна, наскiльки дозволяло ©й здоров'я, взялася за справи. Насамперед - задля цього, власне, i ©хала такий свiт - треба було знайти редакцiю "Жизни", зустрiтися з ©© працiвниками. Судячи з адреси, редакцiя мiстилася не так далеко, а все ж дорога туди, кажуть, забере добрих пiвтори-двi години. Вирiшила по©хати опiвднi. День видався морозний, непривiтний. Над мiстом висiло суцiльне снiгове хмариво i час од часу сипало на землю дрiбною порошею. Рiзкий вiтер, що налiтав з пiвнiчного заходу, з Фiнсько© затоки, зривав бiлу намiтку снiгу, вихрив нею у тiсних, мов криницi, двориках i, вибравшись на волю, нiс геть. Купи покидькiв, опала штукатурка так i чорнiли неприбранi й нiчим не прикритi. Особливо це впало в очi, щойно Леся пересiла з конки на "звощика" i той погнав свою цибату конячину провулками. "Ось воно, справжн╨ тво╨ нутро, Петербург, - думала Леся. - Виставля╨ш напоказ Невськi та Сенатськi проспекти й майдани, диву╨ш красою Адмiралтейства та Iсаакiя, а досить звернути на кiлькасот метрiв убiк, як од усього того й слiду не лиша╨ться..." Стало тоскне вiд тих думок, i Леся, щоб вiдiгнати ©х, не псувати собi перед зустрiччю настрiй, заговорила з вiзником. Вона й не подумала б, що везе ©© не старожил-петербуржець, а звичайнiсiнький селянин-ест. Так-так, вони щозими при©здять у мiсто катати панiв. Удома в цей час роботи майже нiяко©, а тут, дивись, потроху й назбира╨ться якийсь десяток карбованцiв. Санки зрештою зупинилися бiля масивних, пофарбованих у темно-коричневий колiр дерев'яних ворiт. Вiзник повернув назад, i Леся зосталася одна. Вона стояла в нерiшучостi, розглядала кам'яний будинок, що був тут чи не ╨диною високого спорудою, сподiваючись когось зустрiти, розпитати. Проте поблизу нiхто не з'являвся, i вона наважилась зайти у двiр. В ньому було просторо i чисто. У глибинi - обшитий почорнiлими вiд негоди дошками дерев'яний будиночок. "Певне, там, - подумала Леся, - бо навряд, щоб у цьому, великому..."- вирiшила i подалася розчищеного вiд снiгу дорiжкою. Проте редакцiя "Жизни" мiстилася таки у великому будинку, що вiкнами виходив на вулицю. Молода привiтна жiнка, до яко© Леся звернулася, завела ©© до пiд'©зду, показала дверi I попередила, що схiдцями треба спускатися трохи вниз, у пiвпiдвал. Лариса Петрiвна пройшла в кiнець пiвтемного коридорчика i зупинилася перед широкими оббитими дверима. На стук нiхто не вiдiзвався. Почекавши з хвилину, Леся ввiйшла до просторо© свiтло© кiмнати. Нiкого. Кiлька робочих столiв, шафи, старенькi стiльцi. За напiвпричиненими дверима, що вели, певно, до сумiжно© кiмнати, чути було спокiйнi чоловiчi голоси. Злегка постукала в одвiрок i не встигла вiдняти руку, як дверi - туди, всередину - розчинилися i високий, худорлявий чоловiк став на порозi. - Вам до кого? - запитав, жестом запрошуючи ввiйти. - Насамперед скажiть, будьте ласкавi, чи тут редакцiя "Жизни"? - Тут, тут, товаришко, - вийшов з-за столу лисий, в окулярах чоловiк. - Судячи з усього, друзi, - звернувся до працiвникiв, - до нас гостi... i далекi. Леся всмiхнулася i хотiла було назвати себе, але той, в окулярах, зупинив ©©. - Даруйте, дозвольте менi познайомити вас... не дивуйтесь: всiм присутнiм вiдоме ваше iм'я. Еге ж? - звернувся вiн до товаришiв i, помiтивши в декого на обличчi подив, вiдрекомендував: - Леся Укра©нка. Поетеса, перекладачка, критик. Що, правда, вгадав? - звернувся вiн до Лариси Петрiвни. - Так. Але мушу дещо спростувати. Критиком я себе не наважуюсь називати. I потiм, звiдки вам вiдомо, що це саме я? Хiба мало до вас заходять. - О-о, це вже iнша рiч. Сiдайте, будь ласка, роздягайтеся, в нас тепло, i поговоримо. Дво╨ наймолодших допомогли Лесi скинути пальто, пiдставили ©й стiлець. - Про це неважко було здогадатися, - вiв далi, вiдповiдаючи на Лесине запитання, чоловiк в окулярах, - хоча б тому, що позавчора я одержав iз Мiнська листа... - Ви Володимир Олександрович Поссе, редактор "Жизни"? - поспiшила з запитаннями Леся. - Вгадали. Я той самий злий дух, що ось уже - скiльки ж це? - вiдай, з пiвроку не да╨ вам спокою сво©ми листами та вимогами писати. Вони ще раз потиснули руки, i Леся вiдчула в тому потиску тепло добро©, сердечно© людини. - Я, певне, зашкодила вашiй бесiдi? Може, зайти пiзнiше? - Полюбуйтеся на не©! - розвiв руками Володимир Олександрович. - Тут ©© ждуть кiлька днiв, а вона... - Простiть, ради бога, - вибачилася Леся. - Я ж по щиростi. - Ми теж по щиростi. Розповiдайте, що там у Ки╨вi, чим живе лiтературний свiт? Лариса Петрiвна пригадувала останнi подi© лiтературно-мистецького життя на Укра©нi, розповiла про масовi арешти соцiал-демократiв, про заворушення серед робiтникiв i селянсько© бiдноти. Поссе час од часу щось занотовував до маленького блокнота. - Тепер я розумiю захоплення Мержинського i Чирикова, - мовив вiн. - Ви ж справжня ходяча енциклопедiя. Нi, нi, тепер я од вас вимагатиму... Крiм статей-оглядiв, рецензiй, давайте переклади. Франко, Стефаник, Коцюбинський, Ольга Кобилянська. Що зна╨ про них росiйський читач? Хiба що фальсифiкаторськi рецензi© в лояльних журналах. Володимир Олександрович говорив так, нiби знав гостю принаймнi з десяток рокiв, наче вона щойно повернулася з по©здки за й