и. Акулы старательно избегали их, хотя приманка соблазнительно болталась рядом. Итак, черный цвет оказался табу. Но как поведут себя хищницы, когда в мешках будут находиться люди? Прежде чем начать этот рискованный эксперимент, привели в готовность все средства защиты. Один за другим испытатели, натянув мешки, опускались в океанариум, где кружило десятка полтора самых кровожадных представительниц акульего племени - голубые и тигровые. Едва испытатели очутились в воде, акулы осторожно приблизились. Они напоминали собак, обнюхивающих незнакомый предмет. Все замерли в напряженном ожидании, и лишь кинооператоры, прильнув к окулярам видоискателей, торопливо наматывали километры пленки, стараясь не пропустить ни одной детали невиданного доселе эксперимента. Зрелище было действительно захватывающим. Четырех-пятиметровые хищницы, снискавшие мрачную славу людоедов, и рядом с ними люди, единственной защитой которых служила тонюсенькая пластиковая пленка. Но акулы были явно миролюбиво настроены. Они медленно скользили рядом с испытателями, и те, уверовав в магическую силу мешков, освоились настолько, что прикармливали хищниц кусками мяса. Итак, испытание прошло успешно и "защитный мешок Джонсона" получил права гражданства. Но у него имелся существенный недостаток: он сковывал движения человека. Толчком новому направлению в создании противоакульих средств послужили исследования латеральной линии акул. Ученые высказали предположение, что она улавливает не только волновые колебания воды, но и электромагнитные колебания. Была установлена определенная связь между электромагнитными излучениями и поведением акул. При этом слабые импульсы привлекали хищниц, а сильные отпугивали. Американский ныряльщик-изобретатель Джон Хикс шесть лет трудился над созданием своего "акульего пугача" - излучателя электромагнитных волн - и наконец добился успеха. В Майами в присутствии ученой комиссии он продемонстрировал действие своего прибора на внушительной стае акул. Стоило включить его, и перед акулами словно возникала невидимая непреодолимая преграда. По словам Хикса, "акулы в панике бежали из зоны действия прибора и, чем крупнее была акула, тем восприимчивее она оказывалась к влиянию электромагнитных волн". Теперь уже ряд американских фирм усиленно разрабатывает электронное оружие против акул. Некоторые образцы его настолько миниатюрны, что могут крепиться прямо на снаряжении аквалангиста или комбинезоне летчика. Такой излучатель можно использовать многократно в течение длительного времени, так как сухие батареи обеспечивают его энергией до десяти часов непрерывной работы. Рон Тейлор, много лет увлекавшийся подводными киносъемками, решил обезопасить свою работу в океанских глубинах с помощью оригинального костюма. Он изготовил его из тысяч крохотных стальных колец. Костюм облегал тело, словно своеобразная рыцарская кольчуга, которая даже крупным хищницам оказалась не по зубам. Демонстрируя его надежность, жена изобретателя Валери Тейлор на глазах у пораженных зрителей засунула руку прямо в пасть двухметровой акуле. Попытка хищницы разделаться со своей жертвой стоила ей десятка сломанных зубов. Костюм Тейлора привлек внимание специалистов, так как он надежно обеспечивал безопасность ныряльщику и при относительно небольшом весе (около шести килограммов) в то же время не ограничивал его подвижности. Порошки-репелленты, "боевые головки" и ружья, стреляющие синильной кислотой и стрихнином, гарпуны и усаженные шипами дубинки - чего только не изобретали борцы с акулами! Было предложено, например, использовать для защиты от акул записанные на пленку крики бедствия, издаваемые дельфинами. Стоит лишь воспроизвести их с помощью миниатюрного магнитофона, и дельфины - извечный враг акул - немедленно примчатся на помощь и разгонят хищниц. Возможно, когда-нибудь удастся обучить дельфинов находить и отпугивать акул в открытом океане. Тогда водолазы и аквалангисты получат в их лице верных и надежных защитников. Но как ни важны индивидуальные средства защиты от акул, многочисленные купальщики, заполняющие пляжи тропических побережий континентов и островов, настоятельно требовали от властей защитить их от нападения морских хищниц. Принять срочные меры вынуждала не только гуманность, но и коммерческая необходимость. Каждый случай нападения акул на купающихся вызывал массовый отлив туристов из приморских отелей. Наиболее простым и эффективным средством защиты оказались металлические заградительные сети. Десятки километров таких сетей были установлены под водой вдоль побережий Австралии и Южной Африки. Однако, заботясь о своей безопасности, человек упустил из внимания огромный урон, наносимый сетями животному миру океана. Ведь только у берегов австралийского штата Квинсленд за 16 лет погибло, запутавшись в сетях, более 20 500 акул, 468 дюгоней, 317 морских свиней, 2654 морские черепахи, 10 889 скатов. Иногда для большей надежности сквозь сети пропускали электрический ток с напряжением, вполне безопасным для человека, но гибельным для акул. Конструкторы предложили использовать для отпугивания акул в зоне пляжа сжатый воздух. На дне укладывали трубы с отверстиями, сквозь которые в воду под давлением поступал воздух. Живые цепочки серебристых пузырьков образовывали своеобразную завесу. Однако эта система, хорошо отпугивавшая акул, не получила широкого распространения из-за своей дороговизны. В Австралии над прибрежной зоной популярного сиднейского пляжа Рондай-Бич непрерывно в дневные часы патрулируют специальные вертолеты. А дежурные наблюдатели на специальных вышках, приложив к глазам бинокли, пристально всматриваются в океанские волны: не покажется ли зловещий спинной плавник акулы? На пляжах Южной Африки по рекомендациям ученых используют для защиты купающихся от акул "электрический барьер". Он представляет собой длинный кабель, положенный на дно неподалеку от берега и испускающий электрические импульсы, отпугивающие акул. С каждым годом акулья проблема привлекает внимание все большего числа зоологов, ихтиологов, биологов. Впервые ученые многих стран мира объединили свои усилия для решения акульей проблемы в апреле 1958 года. Зал Новоорлеанского университета был переполнен людьми. Сюда собрались делегаты 34 стран, чтобы обсудить меры борьбы с акулами, познакомиться с достижениями своих коллег в области физиологии и анатомии акул, наметить направление исследований. В результате всестороннего обсуждения различных аспектов проблемы конгресс принял решение создать специальную Комиссию по изучению акул (КИА). Задачи комиссии были широки и разнообразны. На нее возлагались учет всех случаев нападения акул на людей, анализ условий нападения, времени и погоды, окраски одежды и цвета кожи пострадавшего, опрос свидетелей, оценка характера повреждений, определение вида акул и изучение их поведения до и после нападения и многое другое. Комиссии было поручено координировать исследования ученых разных стран по систематизации, общей биологии акул, по анатомии и физиологии, изучение миграции акул и, конечно, разработку химических, физических и биологических средств защиты. В этом же году был создан Международный фонд по изучению случаев нападения акул на человека. На полках библиотеки военно-морской лаборатории в Сиеста-Ки (штат Флорида) уже хранится несколько тысяч досье с детальными описаниями каждого случая. Исследовать акул в условиях бассейнов и океанариумов довольно сложно. Хищницы тяжело переносят неволю, становятся вялыми, апатичными и быстро погибают. Даже незначительные повреждения, нанесенные акулам при поимке, быстро ведут к их гибели. Это кажется парадоксальным, так как о живучести акул сложены целые легенды. Ученые установили, что акулы в естественных условиях обладают завидным здоровьем, их раны быстро заживают. Антитела, вырабатываемые акульим организмом, не только обеспечивают быстрое исцеление от ран, но и защищают ее от возможных инфекционных заболеваний. Полагают даже, что некоторые из этих антител задерживают развитие злокачественных новообразований, препятствуют размножению вирусов и бактерий, опасных для человеческого организма. А в 70-х годах ученым удалось установить, что акулы обладают устойчивостью к воздействию рентгеновских и гамма-лучей. И все же акуле несладко живется даже в собственном доме. С момента рождения и до самой смерти она обречена на безостановочные скитания, не зная покоя ни днем ни ночью. Акула должна непрерывно двигаться, чтобы жабры ее омывались свежими струями воды, из которых она извлекает кислород, иначе ей грозит смерть от удушья. Кроме того, акула лишена плавательного пузыря, и стоит ей прекратить движение, как она "топором" пойдет на дно. У акулы нет костного скелета, нет опорных тканей, нет специальных мышц, которые бы удерживали на месте ее внутренние органы - печень, сердце, кишечник. Эту поддерживающую функцию выполняет вода, окружающая тело акулы. Поэтому стоит ей очутиться на палубе судна, как внутренности, и в первую очередь печень, разрываются от собственной тяжести. И если даже среди команды судна найдется сердобольный добряк, который уговорит выпустить хищницу на волю, она все равно обречена. Однако никто не сочувствует акуле, а темные очки, сквозь которые люди в течение многих столетий смотрели на ее племя, и по сей день мешают понять огромную пользу, которую можно из нее извлечь. Годовой улов акул (и то вместе со скатами) составляет всего 300-500 тысяч тонн - ничтожный процент от мировой добычи водных организмов. А вместе с тем акула - удивительно выгодный объект промысла. Ведь в акуле можно использовать буквально все: мясо, жир, шкуру, хрящи, зубы, позвоночный столб - все, кроме щелканья челюстей и хлопанья хвоста. Удачный улов - и в руках рыбака оказываются тысячи килограммов акульего мяса. Но можно ли его есть? Вкусно ли оно? Этот вопрос задают каждому, кто побывал в экзотических южных странах. Например, немецкий ученый К. Аппун, отправившийся в 1848 году по совету знаменитого естествоиспытателя Александра Гумбольдта в Венесуэлу, считал, что "мясо молодой акулы очень вкусно и на этом (венесуэльском. - Авт.) берегу всеми употребляется в пищу". Джек Лондон утверждал, "что очень многие из обычно употребляемых в пищу рыб далеко уступают по вкусу мясу акулы, поджаренному в томатном соусе". Известно, что акулье мясо широко используется в пищу жителями Африки и Юго-Восточной Азии, Австралии и стран Тихого океана. Вяленное на солнце акулье мясо, называемое "лукум", считается в Южной Аравии деликатесом и, несмотря на высокую цену, быстро раскупается жителями побережья и кочевниками. Впрочем, и европейцы тоже по достоинству оценили мясо акул, особенно колючей сельдевой. Первой из европейских стран, поставившей на широкую ногу отлов акул, пищевую обработку и хранение акульего мяса, была Норвегия. А ныне акульи балыки нередко можно встретить на прилавках рыбных магазинов Европы и Америки. Мне тоже довелось попробовать мясо белоперой акулы, вымоченное в соленой воде и в уксусе, отбитое, а затем зажаренное. Бифштексы тем не менее оставались жесткими, а сложная обработка не отбила неприятного запаха и привкуса. Так мы и не открыли тайну приготовления акульего мяса. Может быть, нам попался малосъедобный вид? Впрочем, и для несъедобных видов человек нашел применение: высушенное и растертое мясо превращается в муку, содержащую до 85% животного белка. Но особого внимания заслуживают акульи плавники. Увидев на одной из улиц Сингапура разложенные на тротуаре для просушки сморщенные желто-коричневые пластины, наполнявшие воздух отвратительным смрадом, мы никак не могли себе представить, что они имеют хотя бы отдаленное отношение к пище. Однако они и есть основа знаменитого супа из плавников акулы, любимого гурманами всего света. Мы также отведали этот деликатес, похожий на слегка растаявший ароматный киселеобразный холодец буроватого цвета. После бесплодных усилий отыскать в памяти что-либо напоминающее это блюдо мы пришли к убеждению, что суп из плавников акулы похож только на суп из плавников акулы. А замечательная акулья шкура!! На вид она гладка и бархатиста, но внешность эта обманчива. Она жестка и шершава, как драчовый напильник. Если взглянуть на акулью шкуру через сильное увеличительное стекло, глазам представится удивительное зрелище: вся она покрыта бесчисленными крохотными зубиками. Точь-в-точь как настоящие! Они имеют все их необходимые детали: пульпу, пронизанную веточками нервов и кровеносных сосудов, соединительную ткань, костную основу - дентин, покрытую сверху прочной желтоватой эмалью. Правда, они лишены корней и как бы вставлены в кожные лунки. Страдай акула от зубной боли, она, вероятно, была бы самым несчастным созданием на земле. Полезность шершавой акульей шкуры, наверное, первыми оценили ее соседки - рыбы. Так, радужные макрели, подкравшись к акуле со стороны хвоста, ловко трутся о ее спину, чтобы избавиться с помощью живого рашпиля от надоедливых паразитов. Еще в Древней Греции мастера-краснодеревщики использовали шкуру акулы при обработке изделий из эбена и палисандра, а рабы-каменотесы полировали ею мраморные глыбы для храмов и дворцов. Для других целей она была практически непригодна: слишком жестка и груба. Лишь после второй мировой войны был найден промышленный способ превращения акульей шкуры в шагрень. Вскоре она стала достойным конкурентом всех известных кож, которым могла дать сто очков вперед и по красоте, и по прочности. Да и какое еще животное на земле могло похвастать шкурой, прочность которой на разрыв превышала полтонны на один квадратный сантиметр? Недаром говорят, что ботинки из шагрени легче потерять, чем сносить. Если заглянуть в Сингапуре, Бомбее или Гонконге в лавку, где торгуют изделиями из акульей кожи, глаза разбегутся от обилия изящных сумочек, тисненых бумажников и портфелей, легкой элегантной обуви. Но особого внимания заслуживает акулья печень. И не только своими необычайными размерами (например, у трех с половиной метровой тигровой акулы печень весила 77,2 килограмма, а у четырехметровой акулы-молот - 65 килограммов). И даже не потому, что из нее изготавливают нежнейший паштет - гордость сиднейских кулинаров. Печень акулы просто начинена замечательным целебным рыбьим жиром. Ему находят применение в самых различных областях: в пищевой промышленности - для изготовления маргарина, в парфюмерии - для получения душистого мыла, в металлургии - для закалки специальных сталей, в технике - в качестве высокосортных масел для смазки часовых механизмов. В начале второй мировой войны в жире акульей печени обнаружили витамин "А", и притом в количествах, во много раз превосходящих его содержание в прославленной тресковой печени. Американские бизнесмены поспешили воспользоваться этим открытием, и вскоре почти 75% препарата витамина "А", изготовленного в США, получали из печени акулы. Печеночный бум стал затихать только тогда, когда химикам удалось разработать более дешевый способ получения этого препарата - синтетическим путем. Печень акулы хранила для медиков еще один сюрприз. Им оказалось неизвестное ранее вещество - изопропеноид из группы терпенов, выделенное из ткани акульей печени еще в 1916 году и названное скваленом. Полагают, что он может быть использован для лечения ряда сердечных заболеваний и даже некоторых форм злокачественных опухолей. Но пожалуй, наиболее оригинальное применение акульему жиру нашли жители Бермудских островов. По их утверждению, этот жир, налитый в бутылку, мутнеет с приближением шторма, предсказывая погоду лучше любого барометра. Фармацевты не оставили без внимания и увесистую поджелудочную железу. Из нее научились извлекать спасительный инсулин и необходимый для лечения многих желудочно-кишечных заболеваний панкреатин. Устрашающие акульи челюсти, очищенные и отполированные руками умельцев, превращаются в великолепные сувениры. А грозные треугольные зубы, которыми некогда утыкивали боевые палицы племена, населявшие тихоокеанские острова и атоллы, ювелирно просверленные и нанизанные на шелковинку, превратились в экзотические бусы. Впрочем, зуб служит и для более "серьезной" цели. Как утверждают ловцы жемчуга и собиратели раковин от Микронезии до Полинезии, зуб обладает чудесным свойством: повешенный на шею, он отпугивает акул от владельца сего амулета. Следовательно, мясо, шкура, внутренности, зубы - все может быть пущено в дело, все, вплоть до позвоночника, из которого изготовляют изысканную тросточку, нанизав позвонки на металлический стержень. А из остатков хрящей и непригодных обрывков шкуры получают высокосортный желатиновый клей. Помимо всех прочих достоинств акула - источник острых ощущений и переживаний и особенно ярких воспоминаний для рыболовов. Тот, кто хоть раз держал в руках туго натянутый шнур, на конце которого бьется, то выскакивая из воды, то устремляясь в глубину, огромная хищная рыбина, никогда не забудет этих волнующих минут. Итак, оказалось, что акулы не такой уж заклятый враг человека, как это считали раньше. Надо думать, что наступит время, когда надежные средства защиты заставят рассеяться мистический страх перед акулами и люди по достоинству оценят этих грозных, но столь полезных обитателей голубого континента. С ПАРАШЮТОМ НА ПОЛЮС Обстановка на Северном полюсе, как известно, несколько иная, чем, например, на Тушинском аэродроме. Сбрасывая на полюс парашютиста, ему надо дать не букет цветов, как во время авиационного праздника, а двухлетний запас продовольствия, палатки, снаряжение, оборудование. М. В. Водопьянов. На крыльях в Арктику В спальном мешке было тепло и уютно. Тихо постанывал ветер в трубке вентилятора. Поземка по-мышиному осторожно скреблась в стенку палатки. Где-то тревожно потрескивал лед. Время от времени с тяжелым "у-ух" скатывалась ледяная глыба с гряды торосов. Я лежал полузакрыв глаза, прислушиваясь к этим звукам, которые стали такими привычными за два месяца палаточной жизни на дрейфующем льду в центре Арктики. Лучи незаходящего полярного солнца с трудом проникали сквозь толстую пленку наледи, покрывшей круглый глаз иллюминатора, отчего в палатке царил хмурый сумрак. Меблировка палатки была более чем скромной. Две походные койки-раскладушки с кирзовыми кулями спальных мешков с пуховыми вкладышами. Складной столик, заставленный баночками и коробочками с порошками, таблетками и мазями, отсвечивающий потускневшим хромом стерилизатор со шприцами и хирургическими инструментами. Между койками стоял большой фанерный ящик из-под радиозондов с надписью на боку, выведенной черными корявыми буквами: "Порт отправления - Москва, порт назначения - Диксон". Ящик служил обеденным столом, о чем красноречиво свидетельствовали многочисленные пятна всевозможных размеров и расцветок, стопка немытых алюминиевых мисок и пол-литровые эмалированные кружки с коричневыми льдышками чая. Вместо стульев четыре десятикилограммовые жестяные банки с пельменями, аккуратно обтянутые толстой мешковиной. Пол в два слоя был застелен оленьими шкурами. Правда, они давно утратили свой первоначальный нарядный вид. Их когда-то пушистый, отливающий коричневым блеском мех свалялся, смерзся, превратившись в скользкий, твердый, бугристый панцирь. Слева от входа притулилась коротконогая газовая плитка на две конфорки. От нее тянулся толстый черный шланг к внушительному стальному баллону с жидким пропаном. На ночь плитку обычно гасили, и не столько по соображениям пожарной безопасности, сколько из экономии. По утверждению наших хозяйственников, в спальном мешке из волчьего меха не замерзнешь даже на полюсе холода, а каждая капля газа, совершив путешествие из Москвы к Северному полюсу, превращается в чистое золото. Однако стоило только выключить газ, как мороз лихо принимался за дело. Вода в ведре промерзала до дна, превращаясь в голубоватый слиток, а красный газовый баллон покрывался нарядным, причудливым узором инея. Я поднес к лицу руку с часами. Стрелки показывали восемь утра. С завистью посмотрел на соседнюю койку, где сладко посапывал, забившись с головой в спальный мешок, радист Борис Рожков. Крохотное отверстие, оставленное им для дыхания, обросло пушистым венчиком инея. Оттуда то и дело, словно игрушечный гейзер, выскакивала струйка холодного пара. Пора вставать. Я взглянул на термометр над кроватью: красный столбик спирта застыл на отметке "18". Восемнадцать градусов мороза! От одной мысли, что сейчас придется вылезать из мешка, по спине побежали мурашки. Кажется, ко всему можно привыкнуть в полярной экспедиции - к постоянному чувству опасности, неудобствам палаточной жизни, к холоду. Но к вставанию поутру в промерзшей палатке - никогда! Чтобы облегчить эту процедуру, необходимо зажечь газ и дождаться, пока в палатке потеплеет. Действую отработанным акробатическим приемом: не вылезая из спального мешка, приседаю на койке, затем, согнувшись пополам, дотягиваюсь до плитки и зажигаю газ. Запалив горелки, я с облегчением откинулся на койку и вытянулся в спальном мешке. На фале, протянутом под куполом палатки, висели оставленные на ночь для просушки куртки, унты, меховые носки. Подхваченные потоком нагретого воздуха, они вдруг зашевелились, закачались, словно обрадовавшись долгожданному теплу. Не прошло и пяти минут, как явно потеплело. Дружно сопели горелки. Я закрыл глаза. И вот, в какой уж раз, перед моим мысленным взором возникли скалистые берега Северной Земли. Здесь произошло мое крещение Арктикой, и какие-то невидимые узы связали меня с ней навсегда. Северная Земля - одна из самых "молодых" земель на географической карте мира. Всего тридцать шесть лет назад никто из людей не подозревал о ее существовании. Правда, в конце XIX века ученый Вейсмюллер, анализировавший материалы австро-венгерской полярной экспедиции на судне "Тегетгоф", высказал предположение, что где-то на востоке от Земли Франца-Иосифа должны находиться неизвестные острова... Весной 1913 года из Владивостока отплыла гидрографическая экспедиция. Но тяжелая болезнь ее руководителя И. С. Сергеева неожиданно изменила первоначальные планы. 1 августа вновь назначенный начальником экспедиции Борис Андреевич Вилькицкий получил приказание морского министра следовать для продолжения гидрографических изысканий в Северный Ледовитый океан. Успешно достигнув Новосибирских островов, корабли "Таймыр" и "Вайгач" направились к полуострову Таймыр. Его малоизученные берега и предстояло описать и нанести на карту участникам экспедиции. Когда обширная программа научно-исследовательских работ была исчерпана, Вилькицкий принял решение плыть дальше на запад в надежде обогнуть мыс Челюскин. История сохранила имена лишь трех мореплавателей - Норденшельда, Нансена и Толля, которым удалось пройти этот мыс. Их корабли "Вега", "Фрам" и "Заря", преодолев трудности полярного плавания, обогнули с запада эту самую северную точку Евразийского материка. Но Вилькицкого постигла неудача. Надежды участников экспедиции разбились о непроходимые поля многолетнего пака. Однако еще через день произошли события, заставившие забыть о перенесенной неудаче. В ночь со второго на третье сентября кораблям, медленно продвигавшимся по широкой полынье, стали попадаться айсберги. Айсберги у Таймырского полуострова? Но откуда? Ведь поблизости нет и признака рождающих их ледников. И вдруг 4 сентября в предрассветной дымке появились очертания неизвестной земли. Вот как описал открытие этой земли участник экспедиции врач Л. М. Старокадомский: "Светало, но горизонт еще закрывала мгла. И вдруг впереди, немного вправо от курса, я стал различать смутные очертания высокого берега. Не ошибся ли я? В Ледовитом океане часты такие обманы зрения. Кажется, ясно видишь вдали берег, а начнешь продвигаться к нему, и оказывается, что за берег принял облако или стену тумана. Не стал ли я жертвой такого оптического обмана? Не говоря пока ни слова Гюне (мичман ничего не замечал), я, напрягая зрение, внимательно всматривался в темноту. Нет, ошибки быть не могло, я отчетливо видел землю - очертания крутых возвышенностей не менялись, были очень характерны; на горах виднелись снежные пятна. Передо мной, несомненно, был высокий гористый берег. Сдерживая волнение, я шагнул в штурманскую рубку и разбудил начальника экспедиции. - Борис Андреевич, впереди открылся берег! - Довольно островов, - капризно, сквозь сон, пробормотал Вилькицкий, - нам надо проходить на запад... - Идите смотреть, Борис Андреевич, теперь это высокие горы. Окончательно проснувшись, Вилькицкий мгновенно сбросил с себя тулуп, выскочил на мостик и стал вглядываться в указанном мною направлении. Все яснее на фоне тусклого облачного неба вырисовывались высокие берега неведомой земли". Что это - остров ли, архипелаг? Таинственный берег уходил на северо-запад и скрывался вдали. Попытка обследовать южную оконечность острова не принесла результатов: путь преградили сплошные льды. Однако партии исследователей удалось с помощью шлюпки высадиться на юго-восточный берег, собрать образцы пород и произвести астрономические наблюдения. 4 сентября Б. А. Вилькицкий издал приказ по экспедиции, в котором указывалось: "При исполнении приказания начальника Главного гидрографического управления пройти после работ на запад в поисках Великого Северного пути из Тихого океана в Атлантический нам удалось достигнуть мест, где еще не бывал человек, и открыть земли, о которых никто и не думал. Мы установили, что вода на север от мыса Челюскин не широкий океан, как его считали раньше, а узкий пролив. Это открытие само по себе имеет большое научное значение, оно объяснит многое в распределении льдов океана и даст новое направление поискам Великого пути". Благополучно избежав опасностей, экспедиция вернулась во Владивосток. Вновь открытую землю назвали Землей Николая II, в честь царствовавшего императора. 11 января 1926 года постановлением Президиума ЦИК Союза ССР она была переименована в Северную Землю. Шли годы, а на географических картах против того места, где полуостров Таймыр уступом вдавался в море, по-прежнему чернела узенькая полоска, изображавшая восточный берег Северной Земли. Все остальное пространство было занято белым пятном неизвестности. Что скрывается за прибрежной цепью гор? Живописные долины или мрачные ледники? Что это - огромный остров или архипелаг? В феврале 1930 года правительственная Арктическая комиссия заслушала доклад Георгия Яковлевича Ушакова об организации экспедиции для изучения Северной Земли. План экспедиции привлекал внимание не только своей деловой четкостью и необычайной ясностью поставленных задач, но и крайне скромными расходами, требовавшимися для проведения исследований... 30 августа 1930 года у берегов крохотного, покрытого снежными сугробами безымянного островка, названного Домашним, бросил якорь ледокольный пароход "Георгий Седов". Сгружены на берег запасы продовольствия, топлива, сосновые брусья для будущего домика, упряжки собак и связки мехов. Прощальный гудок, и ледокол, растаяв в тумане, исчез из глаз. На берегу остались четверо: полярник-географ Георгий Ушаков, геолог Николай Урванцев, охотник-помор Сергей Журавлев и восемнадцатилетний радист комсомолец Василий Ходов. Два года шла непрерывная борьба с природой. Два года изнурительных санных походов в мороз и пургу, неустанных исканий, исследований, и Северная Земля перестала быть "белым пятном" на карте Арктики. Оказалось, что Северная Земля - архипелаг, состоящий из четырех крупных и множества мелких островов общей площадью 37 712 квадратных километров, что 42% ее поверхности покрыто куполообразными ледниками. Исследователи составили подробную карту Северной Земли с ее островами и проливами, ледниками и горами, изучили ее геологическое строение, растительный и животный мир... Мы прилетели сюда в начале апреля 1949 года, чтобы на льду пролива подготовить промежуточный аэродром, или, как его стали потом называть, базу номер два, для самолетов высокоширотной воздушной экспедиции "Север-4", державшей путь к самому сердцу Арктики - Северному полюсу. Вот уже второй год подряд с приходом весны к центру Полярного бассейна устремляются десятки самолетов. Их экипажи возглавляют Герои Советского Союза М. В. Водопьянов, И. П. Мазурук, полярные асы И. И. Черевичный и М. И. Козлов, М. А. Титлов и В. И. Масленников, с именами которых связаны славные победы советской авиации в Арктике, штурм Северного полюса и полюса относительной недоступности. Замечательные полярные летчики В. Н. Задков и В. И. Каминский, И. С. Котов и Ф. А. Шатров, И. Г. Бахтинов - мастера ледовой разведки, проложившие новые трассы в арктическом небе. Многим из них было присвоено звание Героя Советского Союза. Путь над бескрайними просторами закованного в лед океана уверенно прокладывали прославленные штурманы В. П. Падалко, В. И. Аккуратов, Д. Н. Морозов, Н. В. Зубов, И. М. Жуков, Б. И. Иванов. Отыскав среди ледяного хаоса ровное поле, летчики виртуозно сажали машины, определив только по им одним известным признакам, что льдина пригодна для посадки. И вскоре в крохотном лагере уже кипела жизнь. "Прыгающая" научная группа принималась за работу. Измерялись океанские глубины и состояние льдов, изучались течения и рельеф дна, распределение элементов земного магнетизма, в общем, все, что творилось подо льдом, на льду и над ледяными полями. В состав научных отрядов входили известные ученые-полярники: геофизики Е. К. Федоров и М. Е. Острекин; океанографы Я. Я. Гаккель, В. X. Буйницкий, М. М. Сомов и А. Ф. Трешников, А. Г. Дралкин и П. А. Гордиенко, В. Т. Тимофеев, Л. А. Балакшин; метеорологи-аэрологи Е. И. Толстиков и Г. И. Матвейчук, В. К. Бабарыкин, К. И. Чуканин, В. Г. Канаки и др. Мы поставили свои палатки буквально в трех шагах от места, где двадцать лет назад разбили свой лагерь Г. А. Ушаков и его товарищи. Отсюда они начали штурм тайн "нехоженой земли". Это они нарекли этот пролив, отделяющий остров Комсомолец от острова Октябрьской Революции, проливом Красной Армии. На юге от нас возвышалась горбатая громада мыса Ворошилова - самой северной оконечности острова Октябрьской Революции. Чуть дальше к востоку на выходе из пролива темнела цепочка Диабазовых островов. Разгрузив самолет, мы, не теряя времени, занялись строительством палаток. И немудрено. Мороз градусов под сорок, да еще с ветром, "пробивал" нашу полярную теплую одежку, заставляя торопиться. Палатки, привезенные нами, были новинкой. Их сконструировал талантливый инженер из Арктического института Сергей Шапошников специально для полярных экспедиций. Он назвал их КАПШ-1, что в переводе на язык, доступный простым смертным, означало: каркасная арктическая палатка Шапошникова. Из десятка дюралюминиевых дуг собирался каркас, а на него натягивался наружный намет из двухслойной тонкой кирзы, наглухо скрепляемый с прорезиненным полом. Для утепления палатка снабжалась внутренним наметом из суровой бязи и фланели. При весе всего 68 килограммов она была весьма вместительной: в ней могли расположиться на ночлег человек десять. Но главное, в случае необходимости ее можно было без труда перетащить, не разбирая, на новое место. Наконец серебристые дуги и свертки ткани превратились в три аккуратных черных полушария. Затащены внутрь баллоны с пропаном. Пол выложен в три слоя пушистыми оленьими шкурами. Запылали газовые плитки, забулькала в чайниках вода, зашипели на сковородках антрекоты. Стало тепло, уютно. Теперь нам был не страшен ни мороз, ни ветер. Выпив по стопочке захваченного из дома коньяку, почаевничав всласть, каждый занялся своим делом: радисты - налаживать радиостанцию, синоптики - устанавливать приборы и тому подобное. Я же, натянув куртку, закинув на спину карабин (на снегу вокруг лагеря виднелись отпечатки медвежьих лап), отправился в первый в своей жизни арктический поход. В полукилометре от лагеря возвышался небольшой островок, увенчанный остроконечной скалой. Подъем оказался много труднее, чем я предполагал. Несмотря на свирепый холод, с меня сошло семь потов, пока я добрался до вершины. Передо мной открылась широкая панорама застывшего в грозном величии Ледовитого океана. Словно гигантский плуг прошел по ледяным полям, превратив их в чудовищную пашню. Всюду до самого горизонта беспорядочно торчали белесые ледяные надолбы, уходили вдаль острозубые ледяные хребты. И все это будто замерло в заколдованном сне. Только слепящий блеск снега и тишина. Тишина, подавляющая, заставляющая сжиматься сердце в непонятной тоске. Белое безмолвие, белое безмолвие! Наверное, я задремал. Меня разбудил шум кто-то стряхивал снег с унтов. Приподнялась откидная дверь, и появился сначала один рыжий унт, затем другой. Следом за ними протиснулась фигура в громоздком меховом реглане. Это был Василий Гаврилович Канаки, полярный аэролог и мой первый пациент, с которым, несмотря на разницу в возрасте, я уже успел подружиться. - Да у тебя здесь "Ташкент", - довольно сказал он, расстегивая шубу и присаживаясь на краешек кровати. - Кончай валяться, док. Сегодня грешно разлеживаться. Девятое мая. Давай одевайся, а я, если разрешишь, займусь праздничным завтраком. Пока я, стоя на кровати, натягивал на себя меховые брюки, свитер, суконную куртку, Канаки поставил на одну конфорку ведро со льдом, на другую - большую чугунную сковородку, достал из ящика несколько антрекотов, завернутых в белый пергамент, и брусок сливочного масла. Затем, обвязав шнурком буханку замерзшего хлеба, подвесил ее оттаивать над плиткой. - Вы, Василий Гаврилович, распоряжайтесь по хозяйству. Будьте как дома. Пойду принимать водные процедуры, - сказал я, втискивая ноги в унты, которые за ночь мороз превратил в деревянные колодки. - Смотри не превратись в сосульку, а то, неровен час, оставишь экспедицию без доктора, - отозвался Канаки. Обернув шею махровым полотенцем, сжимая в руке кусок мыла, я выскочил из палатки. Ну и холодина! Наверное, градусов тридцать. И ветер. Промораживает до костей. Умывальником служил длинный пологий сугроб, образовавшийся с подветренной стороны палатки. Я торопливо сгреб охапку пушистого, рыхлого снега и начал так неистово тереть руки, словно решил добыть огонь трением. Сначала сухой промороженный снег не хотел таять. Мыло отказывалось мылиться, но я продолжал умывание, пока во все стороны не полетели бурые мыльно-снежные брызги. Следующая охапка - на лицо. Оно запылало, словно обваренное кипятком. Не снижая скорости, я растерся полотенцем и пулей влетел обратно в палатку. Уфф, до чего же здесь хорошо! Теплынь. От аромата жаренного с луком мяса рот наполнился слюной. Борис уже оделся и усердно помогал Гаврилычу накрывать на стол, на котором стояли тарелка с дольками свежего лука и нарезанной по-мужски, крупными кусками, копченой колбасой и запотевшая бутылка без этикетки. Скрип снега возвестил о приходе нового гостя. Это был Володя Щербина, в недавнем прошлом лихой летчик-истребитель, о чем красноречиво свидетельствовали три ордена Красного Знамени. Он не сразу отважился перейти в "тихоходную" авиацию. Все решила случайная встреча с известным полярным летчиком Л. Г. Крузе. Полгода спустя он уже сидел за штурвалом полярного Си-47. - Здорово, братья славяне! С праздником! А вот это, так сказать, мой личный вклад в общее дело, - сказал он, доставая из глубокого кармана кожаного реглана бутылку армянского коньяка. - Сейчас народ еще подвалит. Весь наш экипаж, не возражаете? - Он присел на банку из-под пельменей, расстегнул реглан и... задремал. Сказывалась усталость от напряженных полетов последних дней. Тем временем Борис успел перелить воду, полученную из растаявшего льда, в большую кастрюлю, вскрыть банку с пельменями. Когда вода в кастрюле забурлила, он, нагнув край банки, стал аккуратно сыпать закаленные морозом каменно-твердые шарики пельменей. Все нетерпеливо поглядывали на кастрюлю, из которой доносилась глухая воркотня. Наконец Борис снял крышку, выпустил на волю столб ароматного пара, помешал ложечкой, принюхался и, глубокомысленно хмыкнув, заявил, что "пельмень всплыл и можно начинать". - Сейчас мы еще строганинки организуем, - сказал Щербина, разворачивая сверток, оказавшийся отличной крупной нельмой. Скинув реглан, он извлек из кожаных ножен матово поблескивавший охотничий нож с красивой наборной рукояткой из плексигласа, уткнул закаменевшую на морозе рыбину головой в рант ящика и пилящим движением снял тонкий слой кожи с мясом. - Ну, как? Пойдет? - Толстовато, сынок, - критически заметил Канаки. Уж он-то знал толк в этом деле и за свои многолетние скитания по Арктике съел строганины больше, чем мы все, вместе взятые. - Виноват, исправлюсь, - сказал Володя, и следующая полоска, тонкая, полупрозрачная, завилась, словно древесная стружка. Пока Щербина строгал нельму, я извлек из кухонного ящика бутыль с уксусом, пачку черного перца, банку горчицы. Налив полную тарелку уксуса, добавив две столовые ложки горчицы, от сердца насыпав перца и тщательно размешав, я торжественно поставил адскую смесь для макания строганины в центр стола. - Вот это воистину по-полярному. Тебя, док, ждет яркое кулинарное будущее. (Увы, время показало, что Канаки не ошибся.) К такой закуске негрешно налить по двадцать капель. Мы подняли кружки. За стеной послышался топот ног. Кто-то подбежал к палатке. - Эй, в палатке! Доктор дома? - Дома. Заходи погреться, - отозвался я, обильно посыпая свою порцию пельменей черным перцем. - Давай быстрее к начальнику. Кузнецов срочно вызывает. - Вот тебе бабушка и Юрьев день, - недовольно пробурчал Канаки. - И чего им там неймется в праздник? - А может, случилось что? - осторожно предположил Рожков. - Типун тебе на язык, - оборвал его Щербина. - Случилось не случилось, а идти надо, - сказал я, поднимаясь и нахлобучивая на голову мохнатую пыжиковую шапку. - Начинайте пока без меня. Палатка штаба была недалеко, но, пока я добежал до нее, меня охватило смутное чувство тревоги. неужели действительно случилась авария? Надо сказать, все эти месяцы я жил в состоянии постоянного внутреннего напряжения. Это чувство гнездилось где-то глубоко в подсознании: читал ли я книгу, разгребал ли снег на взлетной полосе, отогревался ли в спальном мешке, "травил" ли в минуты отдыха или долбил пешней лунку в ледяной толще. Здесь, в самом центре Северного Ледовитого океана, за тысячи километров от Земли, я был единственным врачом, и ответственность за благополучие, здоровье, а может быть, и жизнь товарищей по экспедиции тяжким грузом лежала на моих едва окрепших плечах. Правда, до сегодняшнего дня моя медицинская практика была довольно скромной. У одного разболелось горло, другой порезал руку, у третьего "вступило" в поясницу. Иногда, стеная от зубной боли, заходил какой-нибудь "полярный волк" и, держась за щеку, с ужасом взирал на кипящие в стерилизаторе кривые щипцы. Но кто знает, что случится завтра. Ведь Арктика может преподнести самый неожиданный сюрприз. И тогда... Не хотелось думать, что тогда. Хорошо, льдина, на которой очутится пострадавший экипаж, будет ровной, без трещин и торосов, и самолет, вылетевший на помощь, сможет со