жизнь, соответственно -- литература. Грань тонка, практически неразличима, да и к чему различать?.. Как часто, шагая по знакомой с детства улице, мы вдруг ощущаем себя героем той или иной книги или фильма. Или напротив: листая страницы очередного романа, неожиданно понимаем, что автор, совершенно чужой и незнакомый нам человек, с удивительной точностью уловил и описал именно наши чувства, эмоции, мысли... Да нет, о чем там спорить: мы живем в книжном мире. Именно они, книги, самые разные -- от "Морального кодекса строителя коммунизма" до, казалось бы, сугубо развлекательных романов Эдмонда Гамильтона, в значительной степени сформировали наше представление об окружающем. Стереотипы поведения в определенных ситуациях, стандартные реакции на те или иные раздражители -- все это почерпнуто из книг и фильмов, рекламных плакатов и предвыборных лозунгов, застольных песен и бородатых анекдотов -- ибо больше неоткуда. Сами того не замечая, мы живем во многих книгах, ежеминутно переходя из одной в другую и постоянно меняя маски. Чем шире знания, эрудиция человека, чем разнообразнее его интересы, тем шире пространство выбора -- но и только. Вырваться за грань структуры, в которую мы оказываемся влиты с первого своего дня, не дано никому. Но сама эта структура настолько широка и разнообразна, что здесь есть место всему, что только в силах представить человек. Что значит "ощущать себя человеком НАШЕГО мира"? Реальность -- не более чем совокупность бесконечного множества представлений о ней, незримо соседствующих, конфликтующих и подпитывающих друг друга в одном физическом объеме. Взгляд на мир представителя академической науки и молодежной "тусовки", писателя-фантаста и преуспевающего банкира могут различаться куда сильнее, чем представления о строении вселенной у землян и инопланетян в НФ-книге или фильме. Но при этом мир не перестает существовать! Скорее наоборот -- каждый новый взгляд, новая точка зрения, новый вариант придают вселенной еще одно дополнительное измерение, раз за разом раздвигая ее границы. Заметьте: все поголовно герои Олди в той или иной степени являются творцами. Они создают государства и поэмы, религии и рок-баллады, философские теории и новых разумных... Герой-созидатель, которого так не хватает в сегодняшней отечественной НФ, занимает в творчестве Дмитрия Громова и Олега Ладыженского центральное место. Независимо от своего социального статуса и даже от биологического происхождения, все без исключения их персонажи творят -- или, по меньшей мере, кардинально изменяют мир. Грань между словом и делом стирается напрочь в "Витражах Патриархов", актерское искусство становиться реальной и могучей силой в "Войти в образ", писатель из романа "Нам здесь жить" буквально на глазах превращается во всемогущего демиурга... Там, где у многих создателей НФ гениальные (согласно авторской ремарке) творцы начинают думать, как наемные убийцы, у Олди происходит прямо обратный процесс -- их разбойники и душегубы уподобляются поэтам. Подмечено на редкость точно: если любое действие, любое слово и мысль влияют на все происходящее в этом мире (а это, несомненно, обстоит именно так), то разница между создателем сотен бессмертных касыд, бродягой, сложившим за свою жизнь пару матерных частушек, и любой бессловесной тварью, самовыражающейся через действие -- только количественная. В этом плане Олди удивительно демократичны -- в хорошем смысле слова. Они принципиально не разделяют человечество на "элиту" и "плебс". Более того, авторы нигде ни словом не намекают на саму возможность подобной сегрегации -- позиция, бесспорно заслуживающая уважения. Герои Олди никогда не занимаются бессмысленным разрушением ради разрушения -- на месте ушедшего в небытие, по воле героя или против нее, тут же возникает нечто иное, новое. Даже в лучших отечественных образчиках "твердой НФ" широко распространена мысль, что достаточно уничтожить тех, кто "мешает нам жить" (злодеев-политиканов, непонятных и оттого пугающих чужаков, просто "бесполезных" людей) -- и путь к земному раю окажется открыт. Штамп бульварной литературы: благородный герой, весь в белом, стоит над телом поверженного злодея, воздев к небесам сияющий меч, и смело, не щурясь, смотрит вдаль на восходящее солнце. Занавес, аплодисменты. У Олди все не так. Поверженный враг сам по себе ничего не значит. Победа как таковая не способна подтвердить (или, если уж на то пошло, опровергнуть) верность твоей точки зрения. Тот, кого ты ныне попираешь, тоже был по-своему прав. А значит, ты должен все силы положить на то, чтобы подтвердить жизнеспособность точки зрения, за которую сражался. Остается снять белые доспехи и надеть фартук гончара... А лучше -- и вовсе оставить латы в покое, бескровно доказав свою правоту жизнью, творчеством, созиданием. x x x Как показывает опыт, мифы и легенды прорастают сквозь стекло, бетон и теплотрассы современного города так же свободно и легко, как и через пески арабского Востока времен "Тысячи и одной ночи" или сквозь мозаичные окна храмов и крепостей средневековой Европы. Именно так обстоит дело в ранней повести Олди "Дорога" из цикла "Бездна Голодных глаз", именно так происходит в одном из последних произведений авторов, романе-дилогии "Нам здесь жить", написанном совместно с Андреем Валентиновым. Разные произведения, разные темы, разные уровни писательского мастерства -- ан нет, что-то заставляет писателей раз за разом возвращаться к "городской сказке", берущей в европейской традиции начало от фантастических повестей Э. Т. А. Гофмана, немецкого романтика. Помните? Обычный летний день, солнце, река, и долговязый студент Ансельм, разомлевший в тенечке и размечтавшийся о золотых змейках... "Городская сказка" Олди существенно менее лирична и оптимистична. Особенно это касается романа "Нам здесь жить". Но все же и здесь писатели умудряются сохранить свое обычное понимание человеческих слабостей, свою обычную сдержанность и чувство меры. Казалось бы, чего проще: назови поименно виновников бедствия, обрушившегося на крупный райцентр (в котором без труда угадывается славный город Харьков), разделайся с ними руками героев -- и шагай себе в новую, светлую жизнь! Но ткань мифологической реальности не терпит столь грубого насилия. Все одновременно правы, и все не правы в этом конфликте. Только если обычно героям Олди удается ценой тех или иных жертв свести на нет опасные последствия -- и выжить самим, то на сей раз ценой отсрочки приговора миру стала гибель всех центральных персонажей романа. Впрочем, Олди -- одни из немногих современных отечественных авторов, в произведениях которых смерть героя очень редко ассоциируется с поражением. Обычно писатель может сколько угодно доказывать себе и читателям, что его персонаж погиб ради торжества правого дела, и так далее, и тому подобное. Но самому-то покойному от этого какой прок? У Олди человек может прожить долгую и полную (по его мнению) жизнь -- и не оставить в этом мире почти никакого следа. А значит -- безымянным кануть в Бездну Голодных глаз. А может -- разрядиться краткой, но яркой вспышкой, навсегда войдя в историю и тем самым обеспечив себе бессмертие -- и "право вернуться". Ведь разве не оживают древние боги и герои, когда мы задумываемся о них? Ну, а кроме того... "Мертвых не существует! Совсем." (с) Анатолий Гусев, 20.05.1999 г. "Рубеж" (Олди-Валентинов-Дяченко): Читать осталось совсем немного, так что прямо сейчас и отпишу. Книга мне понравилась. Я всегда скептически относилась к разовому соавторству, тем более, большой компанией, но вещь получилась монолитная. Я скептически относилась к книгам большого объема, но читается очень хорошо, и даже мой придирчивый взгляд не нашел или почти не нашел там длиннот. Эксперименты с мовой очень забавны. Конечно, как постоянный прием они были бы не забавны, но в одной книге, в таком сюжете и антураже -- самое то. Хотя, ничего нового в антуражах там нет, мир Рио вообще как бы из штампов компьютерных игр и фэнтезийных книг составлен, а Войско Запорожское -- это Гоголь, вплоть до имен казаков. Но придумать такое -- скрестить Гоголя с героической фэнтези, и историей о конце света, и с каббалистикой -- это блеск! Я бы смеялась, в общем-то и смеялась, но смысл книги достаточно серьезный. У книги есть то, что так редко стало встречаться в фэнтези -- оригинальность. Открылся тот факт, который я подозревала интуитивно -- фэнтезийные вещи, основанные на фольклоре или классике бьют по яркости и оригинальности, и даже по фантазии, тексты, написанные едино за счет нагромождения собственных вымыслов автора. Лена (Шаграта). Андрей Валентинов, Марина и Сергей Дяченко, Генри Лайон Олди: "РУБЕЖ". "...чуяло,чуяло вещее мое: зря на эту книжку бумагу извели... ...бач, яка кака намалевана!" Рубеж. Итак, случилось! Вот она, свеженькая нетленка из мира фэнтези! Сначала определим жанр. Известно, что если автор один, то это монография, ессли их двое -- это парнография. Ну а ежели их пять, то это уже свальный грех. Ладно, не в жанре дело. Как говорится, лишь бы человек был хороший. Раз в этой групповухе участвуют(-ет?) Г. Л. Олди, значит, будет пренепременно новая модель мироздания. И действительно: мир, всесвит, это что-то наподобие надутой перчатки, и по ее внутренней поверхности, по околице, мчится бешеный сотник Логин, не замечая троп, ведущих в миры, сосуды по здешней терминологии. Среди этих сосудов где-то и наш, родненький, а где-то и не совсем наш, а где-то и освсем не наш. Ну да про эти дела мы читывали многократно и у других авторов. Ежели в каком из сосудов число праведников ниже критической, сосуд схлопывается, наступает полный абзац. А чтобы люди и нелюди не шастали из сосуда в сосуд, этим бардаком управляет целое полчище ангелов, у которых друг с другом тоже свои счеты. И про это мы тоже читывали, у тех же Олдей, например. Вообще, первое впечатление, а оно всегда самое... -- что мы имеем дело с чем-то нарочито литературным. Тут и Рудый Панько, и Тарас Бульбенко, и нос майора Ковалева, и полет в Питербурх на чорте, в общем, Н. В. Гоголем так и смердит. Про исчезника, "той що в скали сыдыть", мы читывали у Леси, да и в Котляревского мы тоже нет-нет, да и заглядывали. Это я уже к одному из главных антигероев подбираюсь. Мацапура -- его фамилия. У классика по этому поводу сказано примерно так: "Якусь особу Мацапуру Там жарылы на шашлыку. Горячый мэд лылы за шкуру Та розтыналы на быку..." А за що ж йому, бидолази, були таки пэкэльни мукы? А щоб не друкував чужэ, як свое.... Не страшно, хлопцы? Ну да ладно, не вы первые, не вы последние. Тот же Котляревский перелицевал Энеиду на малороссийский лад, да и дедушка Крылов, да и другие. Вот тут и вопрос: все дозволено, только ради чего?? Нарядить героев в запорожские одежки да поплавать всласть в знакомом антураже? И все? Да, вот еще что: подкинуть читателю подлянку -- ему, бедолаге, и невдомек, что сосудец-то не совсем наш. Об этом он сможет догадаться только где-то на сотой странице, где будет упомянут гетьман Петр Мазепа, заслуживший славу под Полтавой, когда помог сокрушить северного московского дракона. А в остальном-то будет все путем. Про Умань и Зализняка мы у Тараса читывали, то, что какого-то гетьмана Зиновия часто вспоминают, так это тоже не проблема, -- Богдан Зиновий Хмельницкий. Вот и разбнрись тут! Да только беда не в этом. А вот то, что с огнем, хлопцы, играете, вот где главная опасность! Я-то знаю, что вы там у себя не полные антисемиты. Но от одного из главных героев, Юдки, мстителя за погубленных в Умани сестер, желающего искоренить этот подлый народ, до Протоколов Сионских мудрецов совсем недалеко. Ох, не надо бы, ох не надо бы!.. Христа ненароком задели: "Так однажды уже считал пылкий сын Иосифа и Марьям... Ради этой истины он кормил тысячи людей пятью хлебами и заставлял мертвых восставать из пелен. Ради этой истины он бросался Именами направо и налево. И что? Кто увидел смысл за покровами всех этих чудес, творимых им? Единицы, как всегда и везде, единицы... Приведет ли это к свету?! Нет -- такие дары приводят лишь к Хлебу Стыда..." А что же приведет к свету? И когда он настанет? О, это интересно. Послушайте: "Лишь в 5755-м году от сотворения мира, лишь через два тысячелетия без пяти лет после твоего рождения, о сын Иосифа и Марьям, когда лицо поколения станет подобно морде собаки, знание Каббалы откроется многим." Давайте прикинем, Христу 2000 лет исполнится в январе 2001 года. Минус пять, получсается 1996. Не тогда ли у честной компании родился замысел написания "Рубежа"? Я, конечно, подозревал что-то такое... Вдруг ЭТО -- новое ОТКРОВЕНИЕ?!. Сказать по правде, меня и без этой подсказки подмывало составить из выдержек только беседы каф-Малаха с рав Элиша и посмотреть, что получится? Навешивание это лапши на уши, или и впрямь, как говаривал рудый Панько у Н. В. Г., "В этом что-то есть", а все остальное -- это только разбрасывание камней по кустам? Вопросы... Это то, что музыкой навеяно. А ответы ? Работа читателя не заканчивается по прочтении книги, работа только начинается. Не убирайте ладони со лба. Талците да отверзется... Немного мелочевки: Я думаю, слово "черкасы" относилось не только к реестровому казачеству, но употреблялось в противовес понятию "русские". Посмотрите на названия: рядышком расположены Русские Тишки и Черкасские Тишки, Русская Лозовая и Черкасская Лозовая и т. д., а про казаков Хмельницкий писал: "За нашим сарматским звычаем". А может, я и неправ. А вот это точно ляп: "Морозный воздух слегка обжигал... сгребла в ладошку скрипучий снег и, слепив упругий комок, запустила им в стойку ворот..." Братцы, когда снег скрипит, он не лепится! Все, что сказано выше, это от большого ума. А ежели говорить попроще, то книжку я, что называется, проглотил. Дважды. Лихо закручено! А фразы-то какие вкусные попадаются! "А чортяка подумал-подумал, скрутил левой рукой кукиш, да такой щедрый, что и за неделю не обгадишь..." Все, ребята, кончайте! Лучше все равно не написать! Солунский Владимир Игоревич Гуртом и батька бить сподручней... ________________________________________________________________ Олди Генри Лайон, Валентинов Андрей, Дяченко Марина и Сергей. Рубеж: Роман. -- СПб.: Terra Fantastica, Книжный Клуб "Стихия о3он", 1999. -- 576 с. -- (Корона). 500. -- ISBN 5-7921-0257-0. ________________________________________________________________ Похоже, Украине самой судьбой предрешено стать Меккой для любителей фэнтези. Харьковский затворник Генри Лайон Олди (в составе Дмитрия Громова и Олега Ладыженского), супруги Марина и Сергей Дяченко из Киева, немного в стороне -- еще один харьковчанин, Андрей Валентинов (он же -- Андрей Валентинович Шмалько), произведения которого с одинаковым успехом можно отнести как к жанру фэнтези, так и к альтернативной истории... Кого из российских авторов можно поставить с ними рядом? Разве что Святослава Логинова, "внезапного патриарха отечественной фэнтези". Возможно, дело в том, что на Украине фантастика пользуется такой государственной поддержкой, какой у нас сумели заручиться лишь представители так называемого "литературного бомонда"? ...А еще в последнее время среди украинских фантастов вошло в моду сложное соавторство. Частенько случается, что вполне сложившиеся самостоятельные авторы образовывают временные или постоянные писательские союзы. Причин к тому может быть множество -- от простого интереса до интереса денежного. Но чтобы люди, и без того постоянно работающие в соавторстве, допускали в свой тесный круг третьего-лишнего... а тем паче -- четвертого и пятого! Такого, кажется, у нас еще не бывало. Но одна из многих прелестей всякой литературной традиции состоит в том, что раньше или позже ее неизбежно ломают. Этим в последние полтора-два года и занялись украинские фантасты -- активно и с явным удовольствием. Не так давно уже увидел свет совместный двухтомный роман Г. Л. Олди и А. Валентинова "Нам здесь жить", работа весьма небанальная и неожиданная. А теперь подоспела и новая книга, написанная на сей раз уже тремя авторами (и пятью людьми) -- "Рубеж". ...В неведомой чужедальней стране, где открыто действует магия, а герои борются с драконами и полубогами, но не ведают огнестрельного оружия, местный правитель подбирает человека, способного выполнить необычный заказ: отправиться в иной мир и в целости и сохранности доставить оттуда ребенка, сына то ли смертельного врага правителя, то ли его возлюбленного сородича. Выбор падает на Рио, профессионального странствующего героя, Непобедимого, жертву страшного и удивительного заклятия. А тем временем далеко-далеко, в ином Здесь и Сейчас, по ту сторону строго охраняемого Рубежа, неладные дела творится на землях Украинских. В лесном замке набирает силу страшный пан Станислав, душегуб и чернокнижник, вдова в дальнем селе рожает ребенка от "чорта", и со все большим трудом справляют свою службу черкасы сотника Загаржецкого во главе с бешеной сотниковой дочкой... Бессмысленно пытаться кратко пересказать все хитросплетения сюжета, динамично разворачивающегося перед нами на страницах "Рубежа". Впрочем, роман, вышедший тиражом 500 экземпляров в новой элитарной серии "Корона", сложен не только сюжетно. Накал страстей и углубленная историчность (местами альтернативная), характерные для Валентинова; изящная словесная вязь, ставшая визитной карточкой Олди; ненавязчивый психологизм и лиричность Дяченко... Все это смешано тут в равных, строго гармоничных пропорциях, и от того текст читается "на вылет". Ничего удивительного: как-никак, к тому объемом в сорок авторских листов приложили руку три самых талантливых русскоязычных автора фэнтези (даже четыре, если считать Святослава Логинова, выступившего редактором и автором предисловия). Перца в процесс чтения добавляет и неизбежная попытка угадать: кому из таких разных, таких непохожих писателей принадлежит тот или иной фрагмент? Кто какой мир живописал, за кого из героев "болел"? Чья именно фантазия породила тот или иной неожиданный поворот сюжета? Нелегкая игра: несмотря на то, что в проекте принимало участие рекордное количество писателей, каждый со своим языком, стилем и излюбленными приемами, обнаружить швы ох как непросто! Роман скорее напоминает мозаику, где каждый элемент в точности соответствует своему месту и назначению, но только все в совокупности создает яркую целостную картину. Удачно (особенно для такого объемистого произведения) закручена интрига, затягивающая читателя с первых же страниц. Откровенно хороши "украинские" сцены: цвет и запах, своеобразный местный говор и неповторимый колорит -- все это не раз заставит сладостно трепетать сердце ценителя "гоголевской" Малороссии. Герои -- живые, яркие, сочные, непохожие друг на друга... Э-э, да что там говорить! Очередной эксперимент увенчался удачей, по крайней мере, частичной: о коммерческом успехе проекта говорить пока рано, но будем надеяться, и он не обойдет авторов стороной. Интересно, будут ли наши украинские коллеги и дальше усложнять задачу? И если будут, то как? (с) Дании Старк, июль 1999 г.