лицо, на котором светились большие серые глаза, и вдруг улыбнулся: - Неужели ты брат Варвары-ханум? - Да. - Семен? - Да. - Ох, шайтан! Вот не ожидал! Варвара-ханум рассказывала про тебя... Ну, здравствуй, Семен Гурко! - Мурза протянул руку. - Семен Палий... - Что-о?.. Семен Палий?! - Кучук-бей был поражен. - Тот самый Семен Палий, который разгромил крымчаков! Слава про тебя пронеслась и по Буджаку... И если б у тебя не было моего ярлыка... - То что? Приказал бы, наверно, голову снести? - Приказал бы! - Благодарствую за откровенность... К счастью, у меня с моими друзьями твой ярлык и моя родная сестра - твоя жена... А это что-нибудь да значит! - Безусловно. - Тогда, родич, принимай нас, как положено! Кучук-бей опять нахмурился и оглянулся на своих воинов, которые переправлялись через Днестр. - Но... - Он замялся. Палий горько сжал губы. Он понял, куда ведет Кучук-бей свой чамбул. Голос его прозвучал глухо и сурово: - Ты на Украину собрался? Кучук-бей спокойно, как о само собой разумеющемся, сказал: - Да, ты угадал. Мы идем туда, к вам. Год тяжелый: саранча опустошила наши пастбища и бахчи, надвигается голод... - И ты решил возместить свои напасти за счет Украины? Взять ясырь? - Не только ясырь... Кони, коровы, овцы, одежда, деньги - все пригодится! - В глазах мурзы загорелись торжествующие искорки. - Вы слышите, хлопцы? - обратился Палий к своим товарищам. - Наш край стал почти пустыней, мурза! - с горечью сказал Арсен. - Вы всех там уничтожили, все забрали! Чем еще хотите поживиться? На карем коне, в черном жупане, исхудавший и потемневший, он четко вырисовывался на фоне синего неба. Кучук стал пристально вглядываться в мрачного казака. Потом удивленно воскликнул: - Черный всадник?! И ты здесь? - Здесь, мурза, - спокойно ответил Арсен. - Ах, черт! Жаль, что не встретились мы в степи, а то б мои люди изрубили тебя на куски! - Я это знаю. - И все-таки посмел приехать сюда? - Сам видишь, мурза. - Ты и вправду смелый человек, Черный всадник... Не зря мои воины думают, что ты наделен колдовской силой. Но лучше держись от них подальше: узнают - секим-башка сделают! - Ну, к делу! Тебе придется на этот раз отложить поход и вернуться домой, уважаемый мой родич! - строго сказал Палий. - Почему? - Как иначе?! Гости в дом, он из дома вон!.. Так не годится! Я приехал к тебе первый и, пожалуй, последний раз. Хочу посидеть за гостеприимным столом родственников, поговорить с сестрой и зятем. А это, насколько понимаю, мой племянник? - Он повернулся к Чоре. - И с ним хотелось познакомиться поближе... То, что мы смертельные враги, знает каждый. А вот что мы обыкновенные люди, а не псы, да еще и родичи, - не всем известно... Кучук-бей молчал. Чора тронул его за рукав: - Отец, казак правду говорит... - Для кого казак, для тебя - дядя, - вставил Палий. - Ведь моя сестра Варвара - твоя мать? - Да. - Ну, вот! Значит, дядя!.. Никуда, милый, не денешься... - Дядя, - повторил Чора и вдруг покраснел, встретившись взглядом с отцом. Кучук-бей закусил губу и о чем-то мучительно думал. Видно было, что в душе у него происходит борьба. Борьба с самим собой. Поход на Украину начался. Собрано большое войско. Половина его уже переправилась через реку. Нехорошо возвращаться без добычи. Что подумают воины? А что ялы агасы скажет? Однако и ехать нельзя... Он вздохнул и тихо сказал Чоре: - Прикажи остановить переправу! Едем домой. 4 - Принимай гостей, Варвара-ханум, - крикнул мурза, спрыгнув с коня и бросая батраку повод. - Узнаешь? Было утро, и Варвара-ханум во дворе распределяла работу между невольниками и невольницами. Одета была по-домашнему: в белой вышитой сорочке и пестрой, как у татарок, юбке. В руке держала связку ключей. В ушах поблескивали на солнце небольшие золотые сережки. Она не ждала мужа так скоро из похода и поэтому удивилась: - Ты вернулся? А это... Ее взгляд скользнул по медленно приближавшимся казакам и вдруг застыл. Губы вздрогнули. Ключи со звоном выпали из рук на землю. - Бра-а-тик! Се-е-мен!.. Она кинулась к Палию, упала ему на грудь. Затряслась в неудержимом рыдании. - Братик! Родненький мой! Неужели это ты? Палий целовал ее косы, лоб, мокрые от слез щеки. - Сестренка! Лебедушка моя несчастная! Все стояли молча - Кучук-бей, Чора, казаки, невольники. Арсен почувствовал, как перехватило дыхание, защемило глаза. Какой-то у него будет встреча с сестрой? И будет ли? Не продал ли ее этот кровавый мурза-людолов в гарем за тридевять земель? А Златка? Увидит ли он ее? Заглянет ли в густо-синие очи? Или он утратил ее навеки? Тяжелая тоска сжала сердце, давила холодным камнем, жестокой болью разрывала грудь. После первых приветствий Кучук-бей пригласил гостей в дом. Тем временем невольники и батраки резали баранов, потрошили гусей, из подвалов несли вино и брынзу. Невольницы-украинки варили кулеш, галушки, пекли пирожки с маком, изюмом и творогом. А пока все это готовилось, Кучук-бей и Варвара-ханум угощали гостей холодным щербетом и вели с ними тихую, неторопливую беседу. Арсен изнывал в ожидании. Он думал, когда ехал сюда, сразу же спросить Кучук-бея и Варвару-ханум про Стеху. Не вышло. Казаки сообща решили: мурзу спрашивать опасно. Кто знает, как он отнесется к тому, чтобы отпустить девушку за выкуп. А поговорить с сестрой Палия не было возможности. Но вот слуги принесли обед. Поставили на пестрый ковер, расстеленный на полу. Гости и хозяева сели в кружок на мягкие подушки. Мурза налил в серебряные и стеклянные чарки вино, произнес: - Дорогой родич, благодарю, что посетил мой дом! - Его черные глаза блеснули сквозь прищуренные веки, и нельзя было разобрать - хитрит он или говорит искренне. - За твое здоровье и за здоровье твоих спутников! Обед затянулся почти до вечера. И только тогда, когда опьяневший Кучук-бей ушел отдыхать, а невольницы постелили казакам - по их просьбе - в саду, под открытым небом, Арсен шепнул Палию: - Лучшей минуты не будет, батько! Палий кивнул в знак согласия и, обняв сестру за плечи, сказал: - Варюша, я рад, очень рад, что повидал тебя... Но у нас еще и дело к тебе есть... - Какое? - Варвара-ханум насторожилась. - Мы хотим вызволить одну дивчину, сестру этого казака, - и Палий кивнул на Арсена. - Где она? - У тебя... Вывез ее из Немирова Чора. - Чора?.. Как ее звать? - Стеха... - Что ты говоришь?.. Ничего не понимаю!.. - Варвара-ханум недоуменно подняла брови. - Почему это тебя удивило? - Потому, что я отпустила ее домой вместе с теми двумя пленниками, которые передали тебе ярлыки! - Отпустила?.. Домой? Тут что-то не так... - Палий покачал головой. - С теми двумя ее не было... Они возвратились одни и сообщили, что Стеха осталась здесь. Наморщив лоб, тревожно задумавшись, Варвара-ханум смотрела куда-то мимо собеседников. Лицо ее побледнело. Тонкие белые пальцы, которые, видимо, давно не знали тяжелой работы, непроизвольно мяли цветастую шелковую шаль. Наконец пересилив себя, женщина хлопнула в ладони. Вошла невольница. - Позови Чору! Пусть зайдет. Чора не вошел - вбежал веселый, раскрасневшийся. - Я тебе нужен, мама? Она указала на миндер рядом с собой. - Сядь сюда! - И когда сын сел, строго спросила, подчеркивая каждое слово: - Чора, куда исчезла та дивчина? Стеха... - Стеха? - По лицу юноши пробежала тень. От неожиданности он не сумел подавить смущение. Еще больше покраснел. Однако сделал вид, что пытается вспомнить. - Ах, Стеха!.. Как же, помню! А вот куда она девалась, не знаю. Варвара-ханум неотрывно смотрела на Чору. - Как это не знаешь? Ты должен был отпустить ее домой... Я ведь тебе велела! - Я так и сделал. - Когда? - Тогда же. Вместе с теми невольниками. Чора стал бледнеть. На лбу у него выступили бисеринки пота. Но отвечал он четко, уверенно. Женщина заколебалась. - Ты правду говоришь, сын мой? - Мама!.. - воскликнул Чора и медленно отвел взгляд в сторону. Мать подумала: мальчик никогда ни в чем ее не обманывал; не может быть, чтобы он сейчас... - Ну, хорошо... Иди, Чора! Арсен и Палий недоумевали. Больше того, были потрясены. Сколько потрачено сил! Сколько было надежд! И все напрасно. Хотя... они оба заметили, что Чора смутился, недоговаривает, значит - скрывает... Но как заставить его рассказать все, что было? Чора поднялся и быстро вышел. В комнате наступила тишина. Казаки, повесив чубатые головы, думу думали: что делать дальше? Варвара-ханум тоже не проронила ни слова. Нарушил молчание Палий. - Значит, получается, дивчина исчезла бесследно... Такого не бывает! Должен же кто-то здесь знать, куда она делась! Как ты думаешь, сестра? - Не знаю... Просто теряюсь в догадках. - А не таит кое-что от тебя Чора? Варвара-ханум взглянула на брата: - И мне показалось, Семен!.. Я с ним поговорю... Сегодня вечером... 5 Ночь была темная и теплая, даже душная. На небе перемигивались серебристые звезды. С широкого днестровского лимана доносились запахи водорослей, выкинутых на берег, кваканье лягушек. Чора никак не мог заснуть. Голову лихорадили, никак не оставляли тревожные мысли. После разговора с матерью он понял, что приезд дядьки и казаков совсем не случаен. Они приехали за Стехой! Хотят ее выкупить и забрать с собой!.. Он лежал на кожушке, расстеленном на траве, под виноградными лозами, и смотрел в темно-синее небо, на далекие манящие звезды. А думал о своем. - О аллах, помоги мне! - шептали его губы. - Сделай так, чтобы эта гяурка Стеха, вопреки желанию отца и матери, вопреки всему на свете, стала моей первой женой!.. Она народит мне сынов, которые своими саблями будут служить тебе, о всевышний! Будут прокладывать пути в страну неверных во имя твоего величия и твоей славы! Зашелестели ветви. Чора поднял голову. - Ты здесь, сынок? - послышался тихий голос матери. - Не спишь? - Нет, мама. - Я посижу возле тебя... - Садись, мама. Варвара-ханум опустилась на край кожушка, положила теплую руку на голову сына, пригладила жесткие волосы. Из груди вырвался вздох. Чора молчал. Он догадывался, для чего пришла мать, но не ведал, что ей сказать. Мысли его путались, грудь теснили стыд и тревога. - Чора, - ласково прервала мать затянувшееся молчание. - Я знаю, ты не отослал тогда ту дивчину... Если б она уехала вместе с невольниками, то давно была бы у себя дома... Скажи, зачем ты так сделал? Почему не послушался меня? А? Чора промолчал. Варвара-ханум взглянула в его широко открытые глаза, в которых слабо отражался свет заезд. - Почему ты не отвечаешь? - Она снова погладила сына по голове. Чора порывисто схватил ее руку, прижал к щеке, и мать почувствовала, как ладонь стала влажной от его горячих слез. - Я люблю ее, мама! - задыхаясь, признался он. - Как ты не поймешь?! Она мне дороже всего на свете! Теперь умолкла мать, смущенная, пораженная неутешным горем, прозвучавшим в словах сына и отозвавшимся в ее сердце с еще большей силой. Она безмерно обожала Чору, своего первенца, единственного... Чувство было таким нежным, глубоким, самозабвенным, что за его счастье готова была не только руку отсечь, но и жизнь отдать. Как, чем помочь ему? - Чора, скажи мне правду, ведь я не враг тебе. Ты не отослал ее? - Нет, - прошептал Чора. - Спрятал от отца? - Да. - Где? - Мама, я не могу сказать. Не спрашивай меня! - Отчаяние прозвучало в его голосе. - Мне ты должен открыть все без утайки! - строго произнесла мать и сразу ласково добавила: - Бог свидетель, я никогда не использую твои слова тебе во вред. - Мама! - Слушаю тебя! - В материнском голосе снова прозвучали твердые, почти суровые нотки, присущие ее характеру. Наступила долгая пауза. Чора не отвечал. Наконец заговорила мать. На этот раз тон ее был покладистый, немного грустный. - Глупенький мой! Если уж ты так влюбился в эту дивчину, разве я буду против того, чтоб ты взял ее в жены?.. Наоборот, я стану тебе содействовать... Ведь завтра и дядька Семен, и брат Стехи обо всем расскажут отцу, и кто знает, как повернется дело... Я сказала, что отослала дивчину домой, а окажется, что она здесь. Не прикажет ли отец перевернуть все в улусах, чтобы обнаружить ее? Для них. Иль для себя... Ты понимаешь?.. И если найдет, тогда будет поздно предотвратить беду. Чора молчал. Только порывистое дыхание выдавало и его волнение и тяжелые мысли, гнетущие душу. Потом, превозмогая себя, он произнес: - Я отвез ее на Чагу... К аталыку Ямгурчи... - К Ямгурчи! - всплеснула руками Варвара-ханум. - Слава богу, там она в безопасности! Никому и в голову не придет искать ее в далеком степном улусе. Ну, спи спокойно. Я возьму грех на душу... Помогу тебе. Хотя и не знаю, принесет ли это тебе счастье... А о ней и говорить нечего. Несчастная... Как и я... - Варвара всхлипнула. - Мама! - воскликнул Чора и начал целовать руки матери. - Родная, дорогая! Чем я могу помочь тебе? Скажи - чем? И я все сделаю! - Милый мой, успокойся... Теперь мне ничего не нужно, кроме тебя! Только бы ты был счастлив... Она поцеловала его в лоб, с трудом поднялась и медленно пошла по тропинке к дому. 6 Арсен с такой силой сдавил руку Романа, что тот даже поморщился. Они, незаметно подойдя на голоса Чоры и Варвары-ханум, остановились почти рядом с ними, за кустами винограда, и слышали каждое слово. Оба понимали, что будет далеко не легко спасти Стеху, если на сторону Чоры встала его мать. А о том, чтобы открыть цель своего приезда мурзе Кучук-бею, теперь нечего и думать. Добром он не отпустит девушку и за выкуп не отдаст, а сделает своей женой или одалиской*, как это заведено у турецких и татарских беев. ______________ * Ода (турецк.) - комната; одалиска - наложница. Арсен радовался, что ему пришла счастливая мысль подслушать разговор матери и сына. Положение прояснилось, и можно действовать не вслепую. Казаки еще постояли, прислушиваясь. Чора вертелся, вздыхал, что-то шептал. Вскоре затих. Стал ровно дышать - значит, уснул. Осторожно ступая, чтоб не треснула под ногой ни единая веточка, не колыхнулся и не прошелестел ни один листок, друзья отошли в глубину сада, спустились к берегу лимана и сели у самой воды на мягкую холодную траву. Арсен обнял Романа за плечи. - Ну вот, про Стеху узнали, - промолвил задушевно. - Это уже полдела... Конечно, не так просто найти этого Ямгурчи, но, думаю, и не очень-то сложно. Чага - небольшая степная речушка, которая летом почти пересыхает, и мы за день-два обшарим там все... - Ты решил ехать туда, Арсен? - Как иначе? - Нас сразу же схватят! - А на что ярлык мурзы? Это немало! - Гм... Как еще решит Палий? Позволит ли? - Почему бы ему не позволить? - Если Кучук-бей узнает, его гнев обрушится на Палия и на всех нас! - Поедем на свой страх и риск. Чтобы Палия не втягивать вовсе. Роман задумался. Затеял он этот разговор не из боязни или колебаний, а чтобы выяснить все обстоятельства, которые могут помешать им в пути. Последние слова Арсена не встретили у него одобрения. - Нет, так не годится, - сказал он. - Палию нужно сказать. Он должен знать все наши замыслы и намерения, чтобы как-то объяснить мурзе. - Ты прав, - согласился Арсен. - Ведь наше неожиданное исчезновение может вызвать и среди товарищей и среди хозяев немалый переполох. Они начнут искать нас, а это наведет Кучук-бея и Чору на мысль, что пропали мы неспроста... Попросим Палия правдоподобнее объяснить причину нашего неожиданного отъезда... - Как же? - Ну, скажет, что послал нас со срочным письмом в Немиров или еще что... Да батька Семен сам найдет, что сказать... Лучше нас... - Когда мы выедем? - Думаю, задерживаться нам нельзя... Перекинемся с батькой Семеном словцом, оседлаем коней, возьмем на смену запасных - и в дорогу! К утру надо быть на Чаге. Они встали и направились к камышовой клуне, похожей на большой островерхий курень. Вблизи на ароматном сене спали казаки. Не потревожив других, нашли Палия, разбудили его... 7 От Белгорода до Чаги - один конный переход. Летняя ночь коротка: не успели всадники отъехать от Днестра верст десять, как на востоке заалело небо. Сначала посветлело, потом приобрело бурый, а вскоре розовый оттенок. И вот весь горизонт вспыхнул, запылал, из-за моря выкатился диск солнца и озарил все вокруг яркими лучами. Степь ожила, зазвучала тысячами голосов - птичьим пением, стрекотом кузнечиков, свистом сурков и еще множеством звуков, заполнивших все вокруг. Хотя у Арсена был в кармане ярлык мурзы, они с Романом условились объезжать всех встречных, чтобы не навести на свой след Чору, если бы он вздумал вдруг преследовать их. Поэтому, завидев вдали отару овец и чабана с собаками, свернули в сторону и широкой балкой, делая крюк, поскакали на запад. Вскоре впереди вынырнул хутор - несколько глиняных халуп, крытых камышом. Его тоже объехали и увидели небольшую степную рощу, раскинувшуюся под горой. Казаки повернули к ней, надеясь дать коням передышку. Но когда до рощи осталось совсем немного, из нее внезапно выскочили несколько всадников. - Спагии, чтоб им!.. - ругнулся Арсен, придерживая коня. Даже думать о бегстве было нельзя. Спагии мчались прямо на них. - Будем ехать своей дорогой, - сказал Арсен. - Может, они не тронут нас... А если что - молчи, Роман, как немой! Говорить с ними буду я... - Кто такие? - спросил передний, кетхуда*, наезжая конем на буланого Звенигоры. ______________ * Кетхуда (турецк.) - начальник, представитель османского сановника. - Мы спагии из от-кулу* Гамид-бея, - сохраняя спокойствие, поведал на чистом турецком языке Арсен. - А вы? ______________ * От-кулу (турецк.) - отряд конницы. Вместо ответа кетхуда указал пальцем на одежду казаков. - Что это на вас? Арсен осмотрел себя и Романа. Действительно, на спагиев они походили мало. - А-а, это... - равнодушно протянул Арсен. - Мы были в плену у урусов и теперь, после подписания перемирия в Бахчисарае, нам посчастливилось вырваться от гяуров. Они обменяли нас на своих людей, которых раньше захватил ялы агасы... - О! Значит вы едете из Аккермана? Так я понял? От ялы агасы? - Самого ялы агасы мы, конечно, не видали, - замялся Арсен, не зная, к чему клонит кетхуда. - Кто нас, простых воинов, допустил бы к такому важному бею? - Я не о том! Существенно то, что вы были в Аккермане, а мы направляемся туда... Очень спешно. Да вот досада - в этой проклятой степи, как на море, - ни дорог, ни отметок... Поэтому поворачивайте коней - будете мне проводниками! - Но мы торопимся! - воскликнул с досадой Арсен. - Сколько времени отсутствовали дома! - Успеете! - отрезал кетхуда. - Да все равно не попадете домой... Как только ступите за Дунай, вас сразу упекут в какой-нибудь отряд - и в поход!.. Арсен насторожился: запахло важными новостями. Но кетхуда замолчал. - Поезжайте, никуда не сворачивая, на восход солнца - и попадете в Аккерман, - не хотел сдаваться Арсен. - А в степи повсюду пастухи. Если понадобится, они дорогу укажут... - Я приказываю тебе, собака! - разозлился кетхуда. - Поворачивай! Пришлось подчиниться. Арсен выразительно посмотрел на Романа и подстегнул коня. Сначала ехали молча. Впереди кетхуда с Арсеном, за ними - Роман, позади растянулись спагии. - Неужели опять запахло войной? - спросил Арсен, пытаясь завязать разговор. - Скажу по правде, надоела она мне хуже горькой редьки! - Ты давно из дома? - уклонившись от прямого ответа, спросил кетхуда. - Уже пятый год... - А дом далеко? - Про Кызыл-Ирмак слыхал? - О, далеко!.. - посочувствовал кетхуда и добавил: - Что я могу тебе сказать? Ничего утешительного. Придется еще лет пять, а то и десять тянуть военную лямку... Сердар* готовит большое войско для войны с Австрией, потому что цесарь задумал отобрать у нашего падишаха Восточную Венгрию. Ну, а наш падишах не прочь отобрать у цесаря Западную Венгрию. Вот уже полтораста лет - еще со времен султана Сулеймана Кануни** - не решится тяжба между двумя властелинами из-за этой земли... Еще в сентябре тысяча пятьсот двадцать девятого года, после того, как была захвачена Буда, Сулейман осадил Вену, и полмесяца его стодвадцатитысячное войско штурмовало город, где было всего двадцать тысяч защитников. Но взять так и не смог, отступил ни с чем... Второй его поход тоже закончился несчастливо. Теперь наш богоданный падишах решил, что настало время, когда аллах поможет ему сделать то, чего не сумел сделать Сулейман... ______________ * Сердар, или сераскер (турецк.) - командующий действующей армией. ** Сулейман Кануни (1520-1566) - турецкий султан. - Никогда так подробно об этом я ни от кого не слышал. Кетхуде великолепно известна история затянувшегося спора! - удивился Арсен. - Еще бы! - произнес польщенный похвалой кетхуда. - Как я могу не знать ее? Я родился в Венгрии, там мой зеемат*, а моя мать - мадьярка. ______________ * Зеемат (турецк.) - помещичья усадьба, которую получали спагии за военную службу. - Так ты венгр? - воскликнул Арсен. - С чего такое взял? Я правоверный мусульманин. Мой отец был спагия, и я тоже спагия... Верный слуга нашего падишаха. - Мне показалось, что ты не очень хочешь опять воевать... - Можно подумать, что тебе не терпится поскорее сложить голову, - с раздражением бросил кетхуда. - Я и без войны проживу неплохо! - Я по-другому думаю, - схитрил Арсен. - Тебе хорошо - имеешь небось большую усадьбу, душ двести райя*. ______________ * Райя, реайя (турецк.) - крепостной. - Все пятьсот! - горделиво изрек кетхуда. - Ну, вот видишь... А у меня ни одного. Руки да сабля, которой я добываю себе на житье... Кетхуда подозрительно покосился на своего спутника, но ничего не сказал. Арсен тем временем продолжал: - Потому мне и странно слышать, что спагия, кетхуда, который должен был бы, как пес, верно стоять на страже веры и падишаха, жалуется на судьбу и осуждает войну против неверных... Кетхуда натянул поводья, гневно сверкнул глазами: - Кто скажет, что я говорил такое? Никто! А ты, паршивый шакал, благодари аллаха, только что сдержавшего мою руку, которая едва не снесла твою дурную голову! Прочь отсюда и не попадайся мне больше! Собака!.. - Благодарю, - поклонился вполне искренне Арсен, радуясь вполне его устраивающему повороту событий. - Езжайте прямо - до Аккермана уже недалеко... И пусть бережет тебя аллах, высокочтимый ага! Он кивнул Роману, и они, повернув коней, быстро помчались назад. 8 На Чагу прибыли на исходе дня. Небольшая степная речка извивалась меж рыжих, истоптанных овечьими отарами холмов, блестела золотистыми плесами под лучами красноватого предвечернего солнца. Надеяться на счастливый случай, который помог бы разыскать аталыка Ямгурчи, было нечего: на это мог уйти и день, и два. Поэтому друзья решили расспросить чабанов. Напоив коней, повернули вверх по течению, к кустарникам под холмом, где паслась отара и горел костер. У огня сидел старый-престарый чабан и длинной закопченной ложкой помешивал в казанке чорбу. Оставив Романа с лошадьми на берегу реки, Арсен подошел к старику, поздоровался. Тот поднял на незнакомца выцветшие, слезящиеся от дыма глаза и надтреснутым, скрипучим голосом, заикаясь, прошамкал: - Т-ты т-турок?.. С-садись, г-гостем б-будешь! - Откуда взял, старик, что я турок? - удивился Арсен. - А-а, т-турка с-сколько ни учи п-п-по-нашему, все равно с-слышно... С чем п-пришел сюда, г-говори! Д-дорогу спросить? - Как ты угадал?.. Правда, хочу узнать про дорогу. - Я в эт-той с-степи д-долго живу, не один д-десяток лет, и з-знаю, что п-путники обращаются к ч-чабану только т-тогда, когда не в-ведают дороги... Тебе к-куда? - К Ямгурчи... Его улус где-то тут недалеко. - К Ямгурчи? Это к к-какому - к Б-безухому или Хромому? - Мне неизвестно, безухий он или хромой, знаю только, что он был аталыком Чоры, сына мурзы Кучук-бея. - А-а-а, т-так бы сразу и сказал! Потому что э-т-то совсем д-другой Ямгурчи... Этот и не Б-безухий, и не Хромой, как я п-подумал с-сначала, - чабан в улыбке показал беззубый рот. - Это Ямгурчи В-воронье Гнездо! Хе-хе-хе!.. Я тут в-всех знаю! - Так где он живет? - Арсен начал сердиться на болтливого старика. - Ж-живет он, д-да будет т-тебе известно, в урочище Г-глубокий яр. Это где п-проходит через Ч-чагу д-дорога из Бендер н-на Дунай... С-слыхал? - Нет, не слыхал, старик... Благодарю тебя! Прощай! - Б-будь здоров... П-поезжай б-берегом, берегом... До с-самого караван-сарая... П-потом сверни направо - да д-долиной, долиной... Т-так и доберешься д-до Г-глубокого яра. Т-там он и ж-живет, Ямгурчи В-воронье Гнездо... С-смекнул? - И старик для большей убедительности указал грязным крючковатым пальцем на север, откуда струилась тихая Чага. Арсен еще раз поблагодарил старика, четко и зримо представляя себе, по его описанию, дорогу, которая должна привести к цели! Ехали, объезжая ногайские кочевья, до сумерек. А когда стемнело, стреножили лошадей, пустили их пастись, а сами легли спать. Встали с утренней зарей и снова тронулись в путь. Все было так, как обрисовал старый чабан: и заброшенный караван-сарай возле брода через речку, и широкая долина, которая свернула направо от Чаги и вывела их к урочищу Глубокий яр. Улус аталыка Ямгурчи был расположен в живописной балке с пологими склонами, кое-где поросшими кустами боярышника и бузины. Посреди балки, перегороженной плотиной, блестел на солнце небольшой пруд. Возле него стояло несколько юрт и кошар. На лужайке, у пруда, паслись гуси, вдали, где балка переходила в крутой яр, бродила на пастбище овечья отара... И ни одной живой души. Казаки придержали коней. - На хуторе, кажись, никого, - тихо сказал Роман. - Даже не верится, что где-то тут томится в неволе Стеха! - И все-таки она здесь! - откликнулся Арсен, внимательно оглядывая все вокруг. - Чует мое сердце... Но еще остается нам самое главное - вырвать ее отсюда! - Коль добрались сюда, увезем... - Скажешь гоп, когда перескочишь, - охладил друга Арсен и тронул коня. В это время, завидев незнакомых, залаяли собаки. И тут откинулись пологи юрт, и из них высыпали черноголовые дети, подростки, женщины. С любопытством уставились на чужаков... Потом вышел старый лысый татарин в красной рубахе и в пестрых цветастых шальварах. Он был, несмотря на годы, сильный, жилистый. На испещренном морщинами лице выдавался большой хрящеватый нос... Приложив руку ко лбу, чтоб защитить глаза от яркого солнца, старик старался узнать, кто такие неожиданно нагрянувшие к нему всадники. - Эгей, шайтаново семя! - крикнул он на собак. - Разбрехались... Уймите-ка их! Два паренька постарше метнулись с палками к собакам, и те, негодующе повизгивая, убежали за юрты. - Вот и сам аталык Ямгурчи, - сказал Арсен, придерживая коней. - Он и вправду чем-то напоминает старого ворона - черный, худой, носатый... Тем временем перед юртами установилась тишина. Все устремили взоры на незнакомцев, которые внешне были похожи на гяуров, но по обычаю кочевников имели с собой запасных коней. - Пусть бережет аллах твой дом, Ямгурчи, - поздоровался Арсен, слезая с коня и отдавая повод Роману. - Желаем здоровья тебе и всем твоим домочадцам! - Слава аллаху, он милостив к моему роду, - степенно, с достоинством ответил Ямгурчи. - Пусть и вас бережет аллах!.. Чем я заслужил честь видеть у себя таких высоких гостей? И он пытливо, даже с подозрением посмотрел на приезжих. Арсен не успел ответить: внезапно из одной юрты появилась тонкая девичья фигурка. С криком: "Арсен! Роман!" - девушка бросилась к ним. Это была Стеха. Забившись в неудержимых рыданиях, она не могла произнести ни слова и только припадала к обоим казакам, которые буквально остолбенели, никак не ожидая такой встречи. Они-то думали, что пленницу держат где-то взаперти и придется ее разыскивать, требовать, чтобы отпустили, а оказалось, девушка первая увидела их и сама выбежала им навстречу. И у Арсена, и у Романа навернулись слезы. Они по себе знали, что такое неволя, и понимали, какие душевные муки пришлось вытерпеть девушке и какая теперь бушует в ее сердце радостная буря. - Сестренка! - Арсен поцеловал Стеху в мокрые щеки. - Ну, как ты? Намучилась, бедненькая? - Заберите меня отсюда! Заберите! Она взглянула на Романа и, не стыдясь своего порыва, прильнула к нему. - Солнышко мое! Ясочка! - гладил ее пышные косы Роман и шептал, утешая: - Уедем! Сейчас уедем! Мы здесь для того, чтобы вызволить тебя, отвезти домой... Мы истосковались, разыскивая тебя и Златку... На некоторое время и Арсен, и Роман, потрясенные встречей со Стехой, выпустили из поля зрения старика Ямгурчи. Это было совсем короткое мгновение, но его оказалось достаточно, чтобы хитрый старик дал знак своим домочадцам - и они окружили двух чужаков и девушку. Ямгурчи одной рукой схватил Арсена за плечо, а вторую, с кривым ятаганом, занес над головой. - Неверная собака! Признавайся, кто ты! - Глаза старика пылали злобой, крылья хрящеватого носа раздувались от возбуждения. Арсен понял, что они попали в критическое положение и силой тут ничего не сделать. Оставалось лишь хитрить. - Ямгурчи-ага, не к лицу правоверному так принимать гостей, будто они ворвались в твой дом, словно разбойники... Ай-ай-ай! А Кучук-бей, Чора и Варвара-ханум расхваливали тебя - умного, доброго и преданного их семье человека. Эти слова на старика не подействовали. Он сурово сказал: - И Кучук-бей, и мой воспитанник Чора, и Варвара-ханум, да будут благословенны их дни, не ошибались, когда так говорили... Но чем объяснить, что эта дивчина-гяурка узнала вас и обрадовалась, как братьям? А? - Потому что мы и есть ее братья. - Вот видишь! - Но это вовсе не означает, что тебе надо нападать на нас... Рослые юноши - а их было с добрый десяток - молча слушали разговор деда с чужеземцем, готовые в любую минуту пустить в ход короткие буджакские кинжалы. - Я должен охранить себя и свою семью от беды, гяур! - Какая тут беда? Нас всего двое, и мы приехали, чтоб повидаться с сестрой... Вот разрешение от Кучук-бея и Чоры. - Арсен достал ярлык. Ямгурчи, увидев кусок пергамента с черными стрелами, тут же отпустил руку, держащую ятаган. - Тамга* Кучук-бея! - вырвалось у него. - Почему ты сразу не показал ее, неверный? ______________ * Тамга (татарск.) - родовой знак. - Не успел... - Прости. Я не знал, что у тебя есть ярлык мурзы, - миролюбиво произнес старик и прикрикнул на своих: - Прочь отсюда и запрячьте свои ножи! Домочадцы Ямгурчи проворно отбежали в сторону, сбились в кучу и продолжали рассматривать иноземцев. - Незачем просить прощения, Ямгурчи-ага. Ты поступил так, как сделал бы каждый на твоем месте, - успокоил старика Арсен. - Мы не обижаемся на тебя... А вот если дашь нам напиться, будем благодарны. Стеха метнулась было к юрте, но Арсен успел придержать ее за руку и шепнул: - Будь возле нас... Ямгурчи приказал: - Принесите гостям воды! Да холодной... А вы, - напустился на женщин и детей, - прочь отсюда! Майдан перед юртами опустел. Только любопытные подростки, поблескивая черными глазами, толпились поодаль. Вдруг один из них вскрикнул: - Смотрите! Смотрите! Кто-то еще скачет сюда!.. - И показал поверх голов. Все повернулись в том направлении, куда указывал паренек. На противоположной стороне долины, примерно в двух-трех верстах от улуса, показался конный отряд. Кто бы это мог быть? Арсен взглянул на Романа. Чора? Тот утвердительно кивнул. Безусловно, Чора! Это он, узнав, что исчезли два казака, причем один из них - брат Стехи, не мог не сообразить, куда они отправились, и помчался в погоню... Надо немедленно спасаться бегством! Раздумывать некогда! Дорога каждая минута! Воспользовавшись тем, что все, и Ямгурчи в том числе, забыли о них, пытаясь рассмотреть, кто приближается, Арсен подхватил Стеху и посадил в седло на запасного коня. В следующий миг оба казака оказались в седлах и стегнули коней. - Стой! Куда? - завопил Ямгурчи. - Проклятье!.. Держите их! Но было поздно. Кони вздыбились, вскачь вынесли всадников со двора. Подростки, чтоб не попасть под копыта, бросились врассыпную... 9 Арсен и Роман понимали: удачный побег в чужой стране - дело неимоверно трудное, особенно когда преследователи гонятся буквально по пятам. Тогда ты все время у них на виду. Малейшая задержка, глупая случайность - и все пропало! Сразу же попадешь врагу в лапы... Но с самого начала иного выхода не было. Если поспешное бегство из улуса давало хоть какую-то надежду на спасение, то перспектива оказаться в руках Чоры не предвещала ничего хорошего. Распаленный, разъяренный молодой мурза мог натворить много зла - беспощадно расправиться с ними, а Стеху оставить у себя навсегда. Поэтому Арсен нисколько не сомневался в необходимости продолжать бегство. Главное, чтобы выдержали кони. Не остановило бы их какое нибудь непредвиденное препятствие. Надо суметь с ходу перебраться через Днестр! Эти мысли все больше тревожили Арсена, когда усталые кони стали замедлять бег и нужно было им дать хотя бы небольшой отдых. Преследователям, видимо, тоже приходилось не легче они мчались во весь опор от самого Аккермана, стараясь перехватить казаков, и их лошади были утомлены до предела. Звенигора держался Каушанского шляха, который вел на Бендеры. Это была ближайшая, самая проторенная дорога. Чора, который, безусловно, знал здешние места лучше, чем беглецы, не мог обогнать их какими-то известными ему более прямыми тропинками. Каушанский шлях был хорошо известен и Арсену, он не раз ездил по нему вместе с Хачиком, другом юношеских лет, и его отцом, варпетом* Кероненцем, в Турцию. ______________ * Варпет (арм.) - мастер. Таким образом, те и другие всадники оказались в равных условиях. К тому же Арсен решил применить хитрость, на что он был большой мастак, как и каждый запорожец. Возникший у него замысел мог быть осуществлен лишь на оживленной дороге, где обычно встречается много людей и военных отрядов. Боялся Арсен за сестру - выдержит ли она такую сумасшедшую скачку? Но Стеха, припав к луке седла и вцепившись в нее руками, ни на шаг не отставала от казаков, порою даже опережала их на своем быстроногом жеребце. Миновали Каушаны без приключений вихрем промчались по запыленной улице. Был как раз послеобеденный час, когда стояла нестерпимая жара и все живое либо попряталось в тени деревьев, либо укрылось под защиту прохладных глиняных стен и камышовых крыш. Только собаки пролаяли вслед да из-за глиняных оград выглянули черноволосые детские головки. Но за Каушанами, с холма, откуда далеко просматривался шлях, они увидели большую группу всадников, медленно движущихся им навстречу Арсен оглянулся - Чора со своими людьми выскочил из селения и, вздымая густое облако пыли, явно догонял их Роман и Стеха тоже невольно оглянулись. - Может, лучше свернуть в сторону, Арсен? - спросил дончак. - Как бы нас те, что впереди, не задержали. - Не тревожься... Сейчас отстаньте со Стехой немного, а потом, когда я поравняюсь с ними, на полном ходу проскакивайте мимо нас и - вперед! - А ты? - За меня не беспокойся! Я вас догоню! Арсен ударил своего уставшего, взмыленного коня и начал постепенно удаляться от Романа и Стехи, приближаясь к встречному отряду. Это были простые буджакские скотоводы, но, как всегда, они имели при себе оружие - сабли и луки. Не доезжая до них шагов двадцать, Арсен выхватил из-за пазухи ярлык, поднял его вверх так, чтоб тамгу было хорошо видно, и, замедлив бег коня, крикнул: - Ойе, правоверные! Дорогу гонцам прибрежного аги! Чабаны мгновенно свернули с дороги. Роман и Стеха, пригнувшись к конским гривам, окутанные тучей пыли, промчались мимо. Арсен привстал на стременах: - За нами погоня молдавского властителя! Задержите нападающих! Их немного! - И огрел коня нагайкой. Ошеломленные чабаны сгрудились, что-то загалдели, но Арсен не прислушивался. Главное, их не задержали, а если еще поверили ему и остановят преследователей, то удастся выиграть достаточно времени, пока Чора будет объясняться, кто он и за кем гонится. Отъехав с полверсты, обернулся. На обветренном, запыленном лице расплылась радостная улыбка: чабаны окружили Чору и его людей. Арсену даже показалось, что на солнце сквозь пыль блеснули сабли, но это было не столь существенно. Несколько минут есть в запасе, а теперь - вперед! Быстрее к Днестру! Продержаться бы до вечера и удачно переправиться через быструю, капризную реку! Там ночь, мать казацкая, примет их в свои объятия, а дикая степь, раскинувшаяся от Днестра до Буга, поглотит их, как море щепку. Однако радость Арсена оказалась преждевременной. Видимо, Чора ухитрился быстро доказать своим единоверцам, кто он, так как вскоре позади опять закурилась дорога. Голодные, непоенные кони уже едва держались. Казалось, они вот-вот падут. Да и всадники, особенно Стеха, нуждались в отдыхе. Солнце клонилось к западу. Жара стояла нестерпимая. Она изнуряла и людей, и лошадей, вытапливала из мускулов последние силы. Больше всего донимала жажда. Пересохшее горло, забитое пылью, требовало хотя бы глотка воды, но когда и появлялись по пути ручей или речка, они не могли позволить себе остановиться, подстегивали измученных коней и мчались дальше. Ехать стало тяжелей еще и потому, что перед Днестром местность изменилась: вместо ровной степи здесь начались холмы, прорезанные ярами с узкими подъемами и спусками, глубокие долины, поросшие кустами овраги. Арсен поглядывал на солнце: скоро ли оно сядет за далекий горизонт? Выдержат ли кони такой бешеный бег до ночи? Только в этом было спасение. Чора по-прежнему настойчиво вел преследование. Хотя расстояние между ними не уменьшалось, оно и не увеличивалось. Когда беглецы с большим трудом взбирались на гребень холма, погоня спускалась в долину. Их разделяло расстояние в два полета стрелы. Еле живая Стеха едва держалась в седле. - Ой, нету сил! Не могу!.. - вскрикнула она, когда дорога пошла круто вниз. С горы и опытному всаднику крайне трудно съезжать верхом на коне, особенно когда тот несется вскачь. Каково же было непривычной к долгой верховой езде девушке! - Потерпи, милая, - шепнул Роман, который скакал рядом с ней. Арсен тоже подбадривал сестру: - До вечера недалеко! Ночью отдохнем! С уклона выскочили в долину, по которой протекал большой ручей. Через него был перекинут узкий деревянный мостик. За ним, на другой стороне, раскинулась уютная лужайка, покрытая сочной зеленой травой. Солнце уже опустилось так низко, что скрылось за высоким, поросшим лесом холмом, и в долине царила приятная прохлада. Рай, да и только! Этот рай показа