Где Якуб? Куда вы девали Сафар-бея? - Я их не видел, ага. Бог - свидетель. Батог засвистел снова. Гамид осатанел. Даже Абдагул и Кагамлык отошли к стене, боясь, как бы и им не перепало. Неожиданно скрипнули двери, и на пороге появился Сафар-бей. Гамид застыл с поднятым батогом. В глазах - и удивление, и смятение, и радость, которые он не в состоянии был скрыть. - Что это все означает, Гамид-ага? - спросил Сафар-бей, прикрывая за собой дверь и с удивлением оглядывая свою комнату. - Салям! Гамид глупо улыбнулся, протянув к Сафар-бею руки, словно ждал, что тот кинется в его объятия. Но Сафар-бей сделал вид, что не замечает порыва спахии. - Так что же здесь происходит? - повторил он свой вопрос. Гамид бросил батог. Помрачнел. - Когда исчезает из своей комнаты янычарский старшина, я должен узнать, куда он делся. - И поэтому ты избиваешь этого несчастного? Что же он рассказал тебе? - Я узнал от аскеров, что у тебя был Якуб... - А еще что? - Больше ничего. Но и этого достаточно для меня. - Якуб - мой друг, - холодно сказал ага. Гамид натянуто улыбнулся. - Сафар-бей, дорогой мой, неужели мы так и будем говорить стоя посреди комнаты? Я сегодня вернулся от беглер-бея и привез очень важный фирман султана. В нем говорится о новом походе на урусов. Может, мы поговорим обо всем наедине? - Хорошо, - мрачно согласился Сафар-бей. - Тогда прикажи вывести эту гайдутинскую собаку и запереть в подвал. Сафар-бей кивнул аскерам: - Выведите его и отпустите! Кагамлык и Абдагул бросились отвязывать Станко. Гамид недовольно засопел: - Сафар-бей, ты допускаешь ошибку. Этот болгарин причастен к твоему похищению! Его надо допросить! - Ошибаешься ты сам, Гамид-ага, - спокойно ответил Сафар-бей. - Никто меня не похищал... Якуб у меня действительно был. Он принес мне важную весть, которая и заставила меня отправиться в путь. - Куда? - А уж это моя маленькая тайна, Гамид-ага. Как тебе, наверно, известно, я не евнух. Поэтому нетрудно догадаться, какие чувства заставили меня ненадолго покинуть свой дом... Гамид недоверчиво покосился на Сафар-бея, но ничего не сказал. Кагамлык и Абдагул подхватили Станко под руки, поволокли из комнаты. Сафар-бей плотно прикрыл дверь, взбил на мягкой оттоманке миндер, предложил Гамиду сесть. - Теперь поговорим, Гамид-ага. Что нового у беглер-бея? О чем пишет наияснейший султан в своем фирмане? 2 Старая Планина была наилучшим пристанищем и убежищем для гайдутинов. Во всех малодоступных местах - на высокогорных лугах, в глубоких темных ущельях, в чащах вековечных девственных лесов - стояли темные сосновые хижины, срубленные пастухами-горцами по приказу гайдутинских воевод прежних времен. Хижины эти были приземисты, неказисты, но надежно защищали от осеннего ненастья и зимних холодов. В одну из таких заснеженных мрачных долин привел свой отряд воевода Младен. Похоронив Анку, он ни дня не хотел оставаться там, где все напоминало о ней. К тому же к Сливену его влекло желание отомстить Гамиду. Пока гайдутины рубили дрова, растапливали в хижинах печи, готовили горячую пищу, Драган, переобувшись после долгого перехода в сухие сапоги, подошел к воеводе: - Думаю, бай Младен, мне не мешало бы прогуляться до города. Надо оповестить наших людей, где мы расположились. - Ты утомился, Драган. - И все-таки отдыхать некогда. Сафар-бей уже прибыл в Сливен, и нам необходимо знать его намерения относительно нас. Интересно также узнать, что поделывает Гамид... - Ты настоящий юнак, Драган! Когда мне придется перебраться в лучший мир, я распрощаюсь с землей без сожаления: ты продолжишь то дело, за которое я боролся всю жизнь! - с чувством сказал воевода. - Ну что ж, иди! Но будь осторожен. Драган ушел. Возвратился он неожиданно быстро - перед рассветом. Младен ждал его только на второй день к вечеру, поэтому был удивлен, когда увидел своего молодого друга, запорошенного снегом, в своей хижине. - Что случилось, Драган? Ты вернулся с полпути? - Да. Но не один. Со мною бай Димитр. Нам обоим повезло: он торопился из Сливена в наш стан, где никого не застал бы, а я топал в Сливен, где напрасно разыскивал бы бая Димитра, - потому благодарим всех святых, что началась вьюга. Она загнала нас в Медвежью пещеру, где мы и встретились, к радости обоих. - Где же Димитр? Зови его сюда! - Воевода накинул на плечи кожух, раздул в устье печки огонь. - Он, наверное, может многое рассказать... - Да, пришел он не с пустыми руками. Сейчас я его приведу. Через минуту в хижину вошел Димитр, сбил с длинных обвислых усов снег. Младен обнял его, посадил возле огня. В хижине проснулись все: Звенигора, Спыхальский, Грива, Златка, Якуб, Яцько. Каждого интересовало, с чем возвратился Драган. Марийка подала на стол хлеб и жареную козлятину, но Димитр не притронулся к еде. В печи разгорелись сухие сосновые сучья, и пламя осветило лицо болгарина. На нем лежала печать тяжелой усталости, - видно, не легко было пробираться по заснеженным горам окольными путями. В глазах застыла тревога. Все, конечно, понимали, что только очень важная причина могла заставить бая Димитра покинуть Сливен и самому, не ожидая гайдутинского связного, двинуться в горы. - Что произошло, бай Димитр? - спросил воевода, положив на плечо гостя руку. Бай Димитр тяжело вздохнул: - Бая Станко пытали... - Как? Кто это сделал? - Гамид... Все допытывался, проклятый, куда девался Сафар-бей. А также интересовался Якубом. - Ну? - Бай Станко ничего не сказал. Да он и не знал ничего, кроме того, что я причастен к этой истории. Но меня он не выдал. А подозрение на него пало потому, что наши следы вели к его двору... - Жаль бая Станко, - сказал Драган. - Он жив? В безопасном месте? - Да, аскеры притащили его чуть живого и бросили во дворе, как собаку... Но крепок старик! Не успела жена ввести в комнату и отпоить молодым вином, как он сразу же приказал позвать меня. Бай Димитр провел рукой по лицу, вытирая с оттаявших в тепле бровей и усов холодные капельки воды. - Что-нибудь важное? - спросил воевода Младен. - Очень важную новость сообщил мне бай Станко... Гамид при нем обмолвился о султанском фирмане, в котором идет речь о новом походе на руснаков. Думаю, было бы интересно знать подробное его содержание, бай Младен, а?.. Вот почему я так торопился к вам... - Спасибо тебе, друг Димитр! - с чувством произнес воевода. - Спасибо тебе от всей Болгарии за верную службу... Ты принес очень важное известие, и мы теперь сообща подумаем не только над тем, как захватить Гамида, но и как овладеть султанским фирманом. - А что это за штука - фирман? - спросил протяжно степенный Грива. - Фирман, друзья, - это султанский указ, - пояснил воевода. - Если бы нам удалось раздобыть его, мы, очевидно, смогли бы узнать о необычайно важных и серьезных делах. Если в нем действительно говорится о новом походе турок на Украину, то мы узнали бы о начале его, количестве войск и кому поручено возглавлять поход. Так я думаю... - Гм, то было бы вправду хорошо раздобыть ту штукенцию, панство! - прогудел Спыхальский. - Безусловно, - поддержал его Звенигора. - Во что бы то ни стало мы должны немедленно выступить в Сливен. Он вопросительно взглянул на воеводу, ожидая его поддержки. Воевода Младен немного помолчал, должно быть в мыслях решаясь на что-то. Потом сказал: - Ясно одно - мы должны это сделать немедленно. Но как? Кто пойдет на это? - Гамид живет в хане Абди-аги, - вставил Димитр. - Его охраняют. - Мы с Драганом уже бывали в том хане, - промолвил Звенигора. - Думаю, и теперь следует идти нам. Двоих вполне достаточно. - Нет, должно быть, втроем лучше, - засомневался Драган. - Тогда я - третий! - поднялся Спыхальский. - Нет, нет, пан Мартын, - поспешил отказаться Арсен от помощи своего шумливого, запальчивого друга. - Мы на тебя и одеяния янычарского не подберем. - Тогда пойду я, - произнес Якуб. - Мне... Но неожиданно его перебила Златка: - Нет-нет, за третьего буду я! Я очень хорошо, лучше всех вас, знаю Гамида, его повадки. По скрипу половиц под ногами я могу узнать не только его самого, но даже в каком он настроении... - Ну что ты, Златка... - начал Арсен. - Там нужен воин, который умел бы... Девушка не дала казаку закончить мысль: - ...который умел бы стрелять, хочешь сказать?.. Отец, скажи ему! - обратилась она к воеводе. Младен развел руками. Неожиданное желание дочери наполнило его сердце гордостью: он вдруг увидел в ее характере то, чего сам желал своим детям, когда они появились на свет, - смелость, решительность, верность отчизне и готовность отдать за нее жизнь. Но как отпустить ее, девушку, на такое опасное дело? Он заколебался. - Да, Златка умеет хорошо стрелять, - произнес погодя. - И на коне ездит... Но сможешь ли ты, - обратился он к ней, - проявить выдержку и силу духа в обстановке, в которой вы окажетесь там? - Выдержку и силу духа только и можно проявить в сложной обстановке. Здесь вмешался Драган. - А я вот думаю, - сказал он, - Златка будет полезна нам больше, чем кто-нибудь другой. Она прекрасно знает турецкий, одно это много значит. Кроме того, вдруг все сложится так, что она окажется необходимой, как приманка для Гамида. Девушка благодарно взглянула на молодого гайдутина. Арсен же остался недоволен словами своего друга и хотел резко возразить ему. Однако Младен прекратил их спор. - Я согласен, - промолвил он. - Дочь воеводы имеет право подвергать себя опасности наравне со всеми... Теперь, друзья, обдумаем все получше - и в путь!.. 3 Из-за Родопов подул теплый ветер, и снег сразу посерел, пропитавшись водой. По улицам Сливена зажурчали быстрые ручьи. Возле хана Абди-аги остановились три всадника. Судя по одежде, это были два аги из конного отряда и молоденький воин-слуга. Привязав лошадей к коновязи, они направились к дверям. В хане было полутемно и пусто, если не считать четырех аскеров, которые после сытного обеда дремали в углу за своим столом, да самого кафеджи Абди-аги. Увидев новых, незнакомых посетителей, кафеджи сложил в приветствии руки перед длинной седой бородою и с неожиданной для его возраста резвостью кинулся навстречу гостям: - Салям, правоверные! Мой дом к вашим услугам. Несмотря на то что в городе было много войск, прибыли хана не приносили его хозяину удовлетворения, и Абди-ага искренне радовался каждому новому человеку, переступающему его порог с курушем в кармане. - Ночлег и обед для троих, - произнес один из прибывших, бросая на стол золотую монету. Абди-ага низко поклонился высокому красивому аге, который с такой небрежной легкостью бросается золотыми динарами, словно он испанский инфант. - Все будет к вашим услугам, высокочтимый ага! Он провел прибывших на второй этаж своего большого дома, открыл изъеденные шашелем двери и ввел в просторную комнату. Цветные стекла окон пропускали мало света, и здесь было сумрачно, как и внизу. Повеяло застоявшимся воздухом помещения, в котором редко живут люди. - Располагайтесь, высокочтимые! Сейчас слуга принесет вам обед, - сказал Абди-ага и, взглянув на высокого, в котором признал старшего, спросил: - Осмелюсь узнать, ага, как долго вы собираетесь пробыть в нашем городе? - Это будет зависеть от многих обстоятельств, кафеджи-ага. - Вы впервые в нашем городе? Мне кажется, я уже имел честь встречаться с вами... - Ошибаешься, кафеджи-ага. В Сливене я впервые, - ответил тот, поворачиваясь спиною к окну, чтобы свет не падал ему на лицо. - Возможно, я ошибся. У меня бывает много разного народа, да и зрение стало слабеть с годами. Пусть извинит меня высокоуважаемый ага, - пробормотал хозяин, пятясь к дверям. - Арсен, как ты думаешь, узнал он тебя или ему действительно показалось что-то знакомое в твоем лице? - тревожно спросил молодой аскер, когда затихли шаги кафеджи. - Не волнуйся, Златка. В этом одеянии меня и родная мать не узнает, а не то что этот старый турок. Но все же надо быть осторожным, - ответил Звенигора, снимая архалук из дорогого сукна. - Думаю, все будет хорошо. Тем более, что мы здесь не задержимся. - И все же я пойду проверю, не донесет ли на нас этот старый лис, - сказал третий аскер. - Меня здесь никто не знает. - Иди, Драган, но не мешкай, - согласился Звенигора. - Гамид должен вот-вот прибыть... Драган вышел. В комнате наступила та тревожно-радостная тишина, которая бывает только тогда, когда остаются наедине двое влюбленных, между которыми еще не установилось такой близости, что позволяла бы держать себя непринужденно. Златка подошла к окну, не столько стараясь сквозь давно не мытые, мутные стекла посмотреть на площадь, сколько пытаясь создать такое впечатление. Арсен любовался ее небольшой стройной фигуркой, нежным овалом лица, тонким черным локоном, что предательски выбился из-под шапки аскера. - Златка! Девушка тут же повернулась к казаку, будто только и ждала его восклицания. В ее глазах сверкнули искорки. Арсен подошел порывисто, взял девушку за руки. - Любимая, я еще раз прошу тебя: пока не поздно, оставь нас с Драганом вдвоем! Это очень опасная затея... - Арсен, я сама настояла на этом, и отец мне позволил... - А я не позволяю. - Он обнял ее. - Слышишь? Не позволяю! Ты подвергаешься страшной опасности! - С тобой мне ничего не страшно, мой юнак! Я верю, что все закончится благополучно... Она попробовала освободиться из его объятий, но делала это скорее инстинктивно, так как душа ее рвалась к нему. Алели ее уста, глаза сияли. Внезапно девушка ощутила горячий поцелуй. Губы Арсена нашли ее уста и обожгли неведомо сладким огнем, что проник в самое сердце... - Ой!.. - Любимая! Хотя бы теперь послушай меня! Я буду спокоен, если буду знать, что ты в безопасности, - шептал Арсен, - что тебе ничто не угрожает... Почему ты не послушала меня раньше, еще там, в стане? - Теперь тем более никуда не уйду от тебя, - ответила Златка. - Я не хочу пережить тебя... Звенигора изумленно любовался этим прекрасным созданием, которое все глубже и глубже входило в его жизнь, становилось таким родным и дорогим, что он готов был отдать за него и жизнь, и все самое дорогое. За дверями послышались шаги. Вбежал возбужденный Драган. - Он все-таки узнал тебя, Арсен! - воскликнул приглушенно. Звенигора и Златка кинулись к гайдутину. Но Драган их успокоил: - Не волнуйтесь! Я позаботился о том, чтобы Абди-ага не помешал нам. - Не тяни, Драган! Говори толком! Что случилось? - Я спустился вниз вовремя. Абди-ага как раз подошел к аскерам и хотел им что-то сказать. В этот миг я и позвал его. Кафеджи, как я заметил, смутился, вздрогнул, но все же подошел ко мне. Спросил: "Что угодно высокочтимому аге?" Я объяснил, что хотел бы поставить в конюшню лошадей. Он вышел со мною во двор. В конюшне, как я и надеялся, никого, кроме нас, не оказалось. Недолго думая я скрутил старику руки, заткнул рот кляпом и запер в каморке. Пусть померзнет, коварный пес! - Да, нехорошо вышло. Если начнут его искать, поднимется переполох. - Пока это случится, мы будем далеко. Гамид только что прибыл в хан... - Правда? Ты посмотрел, где он остановился? - Да. На другой половине. Его охраняет лишь один аскер - дремлет на оттоманке возле окна. Думаю, мы с ним легко справимся. А вот те четверо, что внизу... - Ну что ж, придется Гамида прикончить здесь! - сказал Звенигора. - Нет, приказ воеводы ясен: мы должны доставить его живым! Звенигора на это ничего не ответил, но по выражению его лица было заметно, что он не очень одобряет приказ воеводы. Была бы его воля, не возился бы он со спахией! Проверив пистолеты, они вышли в длинный полутемный коридор. В конце его, возле окна, стоял аскер. Заметив трех незнакомцев, он медленно направился к ним, очевидно, чтоб лучше рассмотреть. - Салям! - приветливо сказал Звенигора. - А что, почтенный, Гамид-ага вернулся уже домой? Аскер не ожидал, что с ним заговорят о его хозяине, и подозрительно взглянул на незнакомого спахию. - Вы знаете Гамида-агу? - Еще бы! Давние друзья! Мы привезли ему привет от его зятя Ферхада и дочки Хатче, а также от свата Исхака-аги. - О, ага знает моих добрых хозяев! - обрадовался аскер. - Что нового в наших краях? Ага давно оттуда? - Не так давно. - Звенигора по-приятельски похлопал аскера по спине, взял под руку. Они медленно шли вдоль коридора. - Всего месяц... Аскер вдруг задергался: сильная рука Драгана зажала ему рот, а Звенигора схватил в объятия, как в тиски. Златка быстро открыла двери ближайшей комнаты, и гайдутины вмиг впихнули туда аскера. Перепуганный вояка только с ужасом поводил глазами, следя, как ловкие руки связывают его. - Хочешь жить - лежи спокойно! - промолвил Звенигора. - Вечером тебя найдут твои друзья... Чтобы аскер не подкатился к дверям, его привязали к кровати. - На всякий случай, - буркнул Драган, затягивая узел покрепче. Гайдутины вышли в коридор. Златка подала знак, что все спокойно. Можно было приняться за Гамида. - Предпоследние двери направо, - прошептал Драган, оставаясь на страже. Арсен и Златка подошли к дверям. Прислушались... Тихо. Значит, Гамид в комнате один... Звенигора вытащил из-за пояса пистолет, взвел курок, левым плечом нажал на дверь. Гамид сидел спиной ко входу. Не подозревая опасности, спокойно, не поворачивая головы, спросил: - Что случилось, Энвер? - Салям, Гамид! - произнес Арсен, направляя дуло пистолета на спину спахии. Гамид стремительно обернулся. Увидев блестящее дуло пистолета, как завороженный не мог отвести от него взора. Лицо его мгновенно посерело, нижняя челюсть отвисла, задрожала... Наконец он поднял взгляд на незнакомцев, которые осмелились так нагло, днем, когда в городе полно войск, ворваться сюда. Узнал казака. - Звенигора? О аллах! - Не только, - выступила вперед Златка, снимая шапку. - Салям, ага! - Адике!.. - простонал Гамид, бледнея. - Что вы хотите от меня? - Султанский фирман! - Арсен подошел ближе. - Фирман? - Гамид был изумлен: он ждал худшего. - У меня его нет... - Где же он? - Я отдал Сафар-бею. - Жаль... Тогда придется без лишних разговоров застрелить тебя. Гамид растерянно молчал. - Златка, посмотри хорошенько: может, фирман здесь, а Гамид просто морочит нам голову? Златка бросилась на поиски... - Подождите! - вскрикнул спахия. - Вы все равно не найдете! Договоримся по-хорошему: я вам - фирман, а вы мне - жизнь. Согласны? Он представлял всю безвыходность своего положения, это наполняло его сердце злобой и отчаянием. О аллах, что творится с ним! Минуту назад он чувствовал себя в полной безопасности, имел власть и считался третьим, после околийного паши и Сафар-бея, лицом в городе и околии. А теперь... Смерть глядит ему в глаза, и он не знает, как увернуться от нее, потому судорожно хватается за любую возможность спастись. Фирман, конечно, очень важный документ, и за его утрату беглер-бей по головке не погладит, но думать об этом перед лицом близкой смерти было неразумно и смешно. Разговор с беглер-беем будет потом... А может, и совсем не будет! Главное - сохранить жизнь! Неужели придется сложить голову? О аллах экбер!.. - Мы не торгаши, - сурово сказал Звенигора. - Где фирман? Я не верю, что он у Сафар-бея! - Вот он! - вскрикнула Златка, вынимая из темной шкатулки плотный свиток пергамента. Гамид сорвался с места: - Адике, не смей! Это секретный приказ! За него всей нам снимут головы! - Тем интереснее узнать, о чем же пишет султан в таком важном фирмане, - сказал Арсен. - Златка, читай! Златка пробежала глазами по пергаменту. - О! Действительно важный приказ! - вскрикнула она. - Султан оповещает военачальников и войска, что за позорное отступление из-под Чигирина в прошлом году великий визирь Ибрагим-паша и крымский хан Селим-Гирей лишены всех чинов и сосланы на остров Родос в Белом море. Великим визирем назначается паша Асан Мустафа. Падишах приказывает ему стереть с лица земли проклятый город Чигирин, захватить Киев и Левобережную Украину, а Запорожскую Сечь взорвать. Всех запорожцев на арканах притащить в Порту и продать на галеры! С этого года вся Украина должна стать вилайэтом Османской империи! - Адике! - прошипел Гамид. - Ты понимаешь, несчастная, что ты делаешь? Ты выдаешь важнейшую государственную тайну! Отныне ты вне закона и не можешь рассчитывать ни на чье заступничество... О вай-вай, аллах покарал меня за то, что я считал тебя своей дочерью и дал такое же образование тебе, как и Хатче, - научил читать и писать, что противоречит духу корана, о вай-вай!.. - Напрасно Гамид-ага печалится о каком-то фирмане. Это всего-навсего клочок выделанной телячьей шкуры, - сказал Звенигора. - Подумал бы о себе... Мы пришли не только за фирманом... Смертельный страх вновь засветился в глазах Гамида. Только сейчас он постиг окончательно, что его ждет, если он попадет в руки Младена и Якуба. Он сполз на пол и упал перед Златкой на колени. Обхватил ее ноги руками, прижался жирной щекой к мокрым, холодным от талого снега сапожкам девушки. Из его груди вырвался стон. - Адике! Дорогая! Я же был тебе отцом... В Аксу ты не знала горя... Неужели ты позволишь, чтобы меня подвергли пыткам?.. Вспомни Хатче... Она была тебе сестрой... Неужели хочешь осиротить ее?.. Адике, я знаю: я негодяй... я принес горе твоим родителям... Но ни ты, ни твой брат не имеете причин мстить мне; я дал вам все то, что и своим детям... Если ты не спасешь меня, аллах проклянет тебя, Адике!.. Златка замерла в нерешительности. Гнев и ненависть, охватившие ее существо, когда узнала, кто такой Гамид, теперь испарились, как утренняя роса под лучами солнца. У ее ног на полу лежал человек, которого она знала многие годы и который действительно не делал ей ничего плохого, наделял подарками, баловал лакомствами наравне с Хатче, своей дочерью, своей любимицей. В ее глазах блеснули слезы. Она с мольбой взглянула на Арсена, прося совета и поддержки. - Хватит болтать, Гамид! - сказал Звенигора. - Вставай! Не пытайся разжалобить сердце девушки! Не поможет! Сейчас ты пойдешь с нами... И не вздумай сказать что-либо своим людям или подать им знак, если не хочешь немедленно умереть! - Я не с тобой говорю, гяур! - окрысился Гамид и снова припал щекой к ноге Златки, содрогаясь от плача и страха. - Арсен, оставим его... - Голос Златки дрожал. - Наконец, прошло столько времени... Скажем отцу и Якубу... Она не договорила. Широко распахнулись двери, и в комнату вошел Сафар-бей, а за ним растерянный Драган. 4 Увидев Звенигору с пистолетом в руке, Гамида, что ползал в ногах у Златки, Сафар-бей остановился как вкопанный. Он оглянулся на Драгана, которого принял за стражника Гамида, но вместо сочувствия заметил в его глазах враждебность, а в руке - взведенный пистолет. - Аллах экбер! Что все это значит? - выкрикнул ошеломленно. - Златка, как ты очутилась здесь? Не успела Златка ответить, как Драган выхватил у Сафар-бея из-за пояса пистолет, а из ножен - саблю. Потом поспешно отскочил к дверям и стал там на часах, поглядывая сквозь узкую щель в коридор. Положение существенно изменилось. Звенигора переглянулся с Драганом: что они могли сделать? Вывести с собой, кроме Гамида, еще и Сафар-бея? Маловато сил. Взять только Гамида, а Сафар-бея, связав, оставить в комнате? Разве даст связать себя Сафар-бей? Наверняка окажет сопротивление, во время которого подвергнутся опасности и он сам, и Златка. Что тогда скажет воевода Младен? А кроме того, не исключена возможность, что Сафар-бей прибыл сюда с охраной, которая может вот-вот нагрянуть и схватить их всех. Пока Звенигора и Драган обменивались взглядами, решая, как поступить, Сафар-бей мигом представил, что здесь произошло перед его приходом. Он заметил и фирман в руке у Златки, и сникшего Гамида, продолжавшего стоять на коленях, и растерянность на лице сестры. Заметил - и все понял. Сразу сообразил, в какое сложное положение попал. В данную минуту сила была, конечно, не на его стороне. И тем более не на стороне Гамида. За свою жизнь не боялся: помнил, как гайдутины, в том числе и Звенигора и Драган, давали его матери клятву не поднимать руки на ее сына. А вот за жизнь Гамида он не дал бы и ломаного куруша. Достаточно Звенигоре или Драгану нажать собачку пистолета, и он очутится в райских садах аллаха! Но он, Сафар-бей, не мог, не имел права допустить, чтобы на его глазах гайдутины убили мусульманина, верного защитника падишаха. Этого ему никогда не простило бы ни войско, ни беглер-бей. Поэтому, пренебрегая опасностью, бросился к Гамиду, поднял его и, став перед ним, резко произнес: - Арсен-ага, ты здесь старший, потому должен понять, что я не позволю безнаказанно расправиться с Гамидом-агой. Порукой этому - моя честь! Если же вы осмелитесь стрелять в него, то стреляйте и в меня!.. Но должен предупредить: внизу, кроме воинов Гамида-аги, сидит пятеро моих аскеров. Если они услышат выстрелы... - Я понял тебя, Сафар-бей, - сказал Звенигора, отбирая у Златки фирман и пряча его себе за пазуху. - Что ты предлагаешь? - Я предлагаю вам наилучший выход: бегите, пока не поздно! С минуты на минуту сюда могут прийти наши люди, и вам придется туго... Подумайте о Златке! Итак, за одну или две жизни - три жизни! - Пусть этот гяур возвратит султанский фирман, - пробормотал, приходя в себя, Гамид. Звенигора насмешливо улыбнулся. Сафар-бей сделал вид, что не слышал слов Гамида. - Не теряйте времени, Арсен-ага! Звенигора взглянул на Драгана; тот утвердительно кивнул головой, но вслух произнес: - Сафар-бей, мы вынуждены вас с Гамидом связать, чтобы вы не помешали нам выбраться из города. - Я даю вам слово чести. С вами моя сестра. - Сафар-бей горько усмехнулся: - Разве я позволю глумиться над ней? - Хорошо. Мы согласны, - сказал Звенигора. - Златка, Драган, пошли! В самом деле, время терять нельзя! Они быстро вышли из комнаты. Драган подпер дверь оттоманкой. - Знаем мы честь янычара, - пробормотал он при этом. - Эх, черт! Сами выпустили Гамида из рук! - Зато получили кое-что поважнее, - похлопал себя по груди, где был спрятан фирман, Звенигора. - Ну, айда! Быстрее! Они спокойно спустились вниз, миновали аскеров Гамида и янычаров Сафар-бея. Кони стояли оседланными. Во дворе и на площади - ни души. Арсен помог Златке сесть в седло - и вмиг три всадника выехали из ворот. И тут- из хана раздался пронзительный крик Гамида: - Аскеры! Не зевайте! Гайдутины выезжают из города! Он высунулся из окна и вопил на весь Сливен. Арсен схватился за пистолет, но Гамид умолк: сильная рука Сафар-бея зажала ему рот и отшвырнула в глубь комнаты. Через открытое окно доносилась ругань Гамида. Он старался вырваться из рук Сафар-бея, и, должно быть, ему удалось это сделать, ибо шум в хане сразу затих. - Вперед, друзья! - выкрикнул Драган и погнал коня галопом по узким улочкам Сливена. За ним мчалась Златка на гнедом жеребце. Звенигора немного отстал. Поворачивая за угол, он оглянулся: из ворот хана вынырнули четыре всадника и понеслись следом за ними. Итак, погоня! Аскеры Гамида теперь не отстанут от них, будут преследовать, пока выдержат кони. А до гайдутинской засады почти два фарсаха и дорога идет все время на подъем. По улицам беглецы промчались без препятствий. Из-под копыт летели тяжелые брызги бурой воды и комья талого снега. Свистел в ушах напоенный запахами весны теплый ветер. Вдали синели в дымке горы. Но разглядывать некогда. Вперед! Быстрее вперед! С высокого холма Арсен еще раз оглянулся. Преследователи вырвались из города и растянулись по дороге длинной цепочкой. Их уже было не четверо, а десятка два. Видно, крик Гамида поднял на ноги аскеров, и их сытые, застоявшиеся кони медленно, но упорно догоняли беглецов. А из города вылетали все новые и новые всадники. "Да, многовато, - подумал Звенигора. - Весь отряд Гамида против нас троих! И кажется, они собираются преследовать нас до тех пор, пока не загонят в тупик. Жаль будет, если я не сумею передать этот фирман на Украину, чтобы войско и народ узнали о смертельной опасности, которая вот-вот надвинется с юга". Левой рукой он пощупал тугой свиток за пазухой, услышал характерный хруст свежевыделанного пергамента и продолжал лихорадочно думать над тем, как оторваться от преследователей или обмануть их. Если бы не Златка, было бы проще. Они с Драганом бросили б в каком-нибудь ущелье лошадей и попытались запутать свои следы в непроходимых для конницы местах. Но со Златкой... Выдержит ли она переход по дебрям, обрывам и скалам? Не для девичьих ног такие дороги. Погоня приближалась... Вперед вырвалось несколько всадников на быстрых арабских конях. Среди них выделялась толстая фигура Гамида. Арсену даже показалось, что он видит его красное от напряжения лицо и злые, с желтизною глаза. Издали донесся хриплый крик: - Урус, сдавайся! Арсен ударил коня, хотя он и так мчался изо всех сил. Выносливый в горных переходах, привыкший к крутым и опасным тропам, небольшой толстоногий жеребец не мог соперничать в быстроте бега с быстроногими рысаками аскеров. Казак уже хорошо слышал за спиной топот лошадиных копыт и яростные крики всадников. Вот-вот они настигнут его... Вдали завиднелись горы, поросшие кустарником. Скорее туда! Хотя Златка и устала от бешеного галопа, но придется спешиться и бежать напрямик через горный кряж и колючие безлистные, кусты. Звенигора пригнулся к самой луке седла. Крепко ударил взмокшего коня ногами под бока. Но разве этим заставишь его бежать быстрее?.. Вон и ущелье! Еще полверсты! Еще!.. Вдруг Арсен вздрогнул: конь под Златкой споткнулся и упал. Златка кувырком покатилась по рыхлому снегу. Драган натянул было поводья, но Арсен крикнул изо всех сил: - Драган, беги! Скачи к своим! Драган снова рванулся вперед. Златка тем временем поднялась на ноги, и Арсен, нагнувшись, рывком подхватил ее вверх и посадил перед собой. Ну, конь-огонь, выручай!.. Сзади закричали, загалдели преследователи. Каких-то сто шагов отделяли теперь их от беглецов, и аскеры были уверены, что теперь добыча не выскользнет из их рук. - Златка, дорогая моя, - прошептал Арсен, - возьми фирман! Спрячь! Вези в отряд, а там отец найдет способ передать его на Украину... - Арсен, что ты надумал? - Конь долго не выдержит... За меня не волнуйся... Беги! - крепко поцеловал девушку и, освободив ноги из стремян, легко оттолкнулся от луки седла и покатился в придорожный овражек. Сразу же вскочил - стал карабкаться вверх. Часть всадников спешилась - кинулась за ним. Звенигора услышал голос Гамида: - Живым или мертвым доставьте мне его! Большая же часть отряда помчалась за Златкой. 5 Яцько забрался выше всех: оседлал отвесную скалу, с которой открывался широкий вид на Сливен и его окраины. Ярко сияло весеннее солнце, и паренек, приложив руку козырьком к глазам, пристально вглядывался в даль. Внизу, недалеко от дороги, в тихой долине остановился гайдутинский отряд. Все молчали. Воевода Младен возбужденно ходил по сухому пригорку, время от времени бросая тревожные взгляды на далекую дорогу. Каждый понимал, что воевода беспокоится за дочь. А у него болело сердце. И эта боль была такой острой, что воевода сжал зубы, чтобы не застонать. Он связывал это с волнениями о Златке и мысленно корил себя за то, что разрешил ей участвовать в этой рискованной поездке в Сливен. Он представлял себе одну картину страшнее другой. И укорял себя, и клял свой минутный порыв, который, возможно, стоил девушке жизни. - Едут! - вдруг закричал со скалы Яцько. - Мчатся во весь дух!.. Трое! Гайдутины полезли на скалы. Младен застыл на своем пригорке, зорко вглядываясь в голубой простор, но ничего не видел там. А Яцько не спускал глаз с далеких всадников. Когда из города выскочила погоня, он сначала даже не сообразил, кто это, какое отношение имеет к Звенигоре и его друзьям. Только потом, когда страшная догадка пронзила его сознание, он дико закричал: - Погоня! Погоня! Наши в опасности!.. Гайдутины уже и сами видели, что Драган, Звенигора и Златка пытаются уйти от погони и что расстояние между ними и преследователями постепенно уменьшается. Воевода побледнел. - Набейте пистолеты и янычарки! Приготовьтесь к бою, друзья! - закричал он. - Занимайте свои места! Гайдутины залегли по обеим сторонам дороги за скалами. Спыхальский, Роман и Грива, высунув головы из-за каменных глыб, не сводили глаз с беглецов. - Быстрей! Быстрей! О, чтоб вас!.. - шептал побледневшими губами пан Мартын. - О пан Езус, защити их!.. Когда под Златкой упал конь, гайдутины ахнули. Воевода схватился за голову, глухо, мучительно застонал. Ловкий маневр Звенигоры вселил в сердца его друзей и гайдутинов новую веру в их спасение. И даже в то время, когда казак спрыгнул с коня, давая возможность Златке спастись, никто не сомневался в том, что ему удастся уйти от аскеров. Тем временем Драган и Златка быстро приближались к гайдутинской засаде. За ними по пятам гнались аскеры. Гайдутины лежали за скалами, сжимая в руках оружие. Ни шороха, ни звука... Только шелест ветерка над головами и звон копыт вдали на дороге нарушали мертвую тишину. Воевода Младен притаился за скалой рядом со Спыхальским и Романом. Ему казалось, что сердце вот-вот выскочит из груди. Руки до боли в суставах сжимали янычарку, но он не замечал этого. Взгляд сопровождал двух всадников, рассчитывая тот момент, когда они проскочат засаду и можно будет отсечь преследователей огнем. У Спыхальского лицо густо покрылось потом, дрожал острый кончик колючего уса. Голубые, слегка навыкате глаза подернулись стальной синевою. Роман почти не дышал. Левый глаз зажмурил, а правый не сводил с мушки, держа на ней переднего преследователя. Наконец Драган и Златка вихрем промчались мимо гайдутинов. - Огонь! - крикнул воевода. Прогремел залп. Гулом отозвался в горах. Дико заржали, падая через голову, раненые лошади. Полетели вниз всадники. Крики боли и ужаса зазвучали в ущелье... Уцелевшие всадники торопливо разворачивались назад. Драган и Златка быстро спешились и вскоре, бледные, взволнованные, подбежали к гайдутинам. Кто-то повел их взмыленных жеребцов в безопасное место. - Отец, спаси, спаси Арсена! - крикнула Златка, падая в объятия воеводы. Младен прижал к груди дочку. Плечи его вздрагивали от только что пережитого волнения. Всадники отступили и сбились в кучку на расстоянии, недосягаемом для пуль. К ним подскакал Гамид. Не спеша подтягивались те, что отстали. Вскоре воевода насчитал около полусотни вражеских аскеров, которые, судя по всему, готовились к бою. - Не беспокойся, доченька. Все будет хорошо, - сказал воевода. - Арсен - отважный юнак и не дастся в руки врагам. Иди отдохни. А мы должны как следует встретить гостей... Отряд занимал выгодное для обороны место. Невысокие скалы и нагромождение их обломков, что лежали по-над дорогою, надежно прикрывали гайдутинов от пуль. Справа и слева вздымались обрывистые кручи, тоже занятые гайдутинами. Сзади, по направлению к Старой Планине, пролегли две долины, поросшие кустарником и лесом, они были удобны для отступления. Не имея представления о количестве гайдутинов, аскеры не спешили наступать. Они ожидали подкрепления. Из Сливена поодиночке мчались всадники. Вскоре прибыл небольшой янычарский отряд Сафар-бея. К вечеру Гамид имел около сотни воинов и только тогда отдал приказ о наступлении. Часть аскеров пошла вдоль дороги, прячась в расщелинах, кустах и за скалами. Другая часть - большая - осталась на месте. Десятка два воинов полезли на склоны, чтобы обойти гайдутинов сбоку. - Спокойно, друзья! Подпустите врагов поближе и тогда цельтесь точно! Чтоб ни одна пуля не пролетела мимо! - поучал своих соколов воевода. - Нас меньше, но за нами правда! Да живея Болгария! Затрещали с обеих сторон выстрелы. Заклубились в долине сизые дымки. Тягостно повизгивали в воздухе оловянные пули. Гайдутины берегли порох и потому, выполняя приказ воеводы, стреляли редко. Но зорок глаз горца, тверда его рука! То в одном, то в другом месте вскрикивали раненые аскеры либо падали мертвыми на холодные камни. После первого же приступа Гамид недосчитался больше десятка своих воинов. Столько же было ранено и отправлено в Сливен. Как только наступило затишье, Яцько отложил в сторону мешочек с порохом (он заряжал янычарки для Романа и Гривы), заткнул за пояс два ятагана и незаметно шмыгнул в кустарник. Осторожно, чтоб не шелохнулась ни одна ветка, пробрался ущельем на противоположную часть горы и быстро засеменил в тыл врагам. Его все время беспокоила мысль об Арсене. Где он? Удалось ли ему уйти от преследователей? Или, может, он схвачен или убит? Если бы живой был и на свободе, то давно бы прибыл в расположение гайдутинов. Значит... За вечер Яцько проделал немалый крюк по горам и оказался на склоне, откуда был виден как на ладони весь лагерь Гамида. Паренек лежал в кустах за камнем и следил за врагами, которые, как он скоро понял, готовились провести здесь ночь. Но ничего, что могло сказать о судьбе Звенигоры, не увидел. 6 А в это время Арсен, связанный, лежал в яме под скалой, которая и закрывала его от Яцько. Напротив него сидел долговязый аскер и следил за пленным, как волк. Арсен не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Ему оставалось лишь одно: думать. И он вспоминал события последнего часа. Спрыгнув с коня, он быстро полез на гору. Краем глаза заметил, что Златка крепко держится в седле и во весь дух мчится за Драганом. Это придало ему сил. Он пролез сквозь густые заросли дрока и вдруг оказался перед высокой каменной стеной. Как он не обратил на нее внимания! Мог же прыгнуть в другую сторону! Снизу к нему уже лезли аскеры с выставленными вперед ятаганами. - Сдавайся, гяур! - кричали. Арсен побежал вдоль стены, высматривая, нет ли местечка, по которому можно взобраться вверх. Но такого местечка не было. Зато из кустов выскочили еще несколько воинов и бросились ему наперерез. Он остановился, тяжело дыша. Сжал в руке пистолет. Однако выстрелить не удалось: с полки сдуло порох, вспышки не вышло. Его схватили сразу трое. Потом подбежали еще двое. Он пытался вырваться, освободиться из их рук, но нападающие оказались ловкими и сильными людьми, повалили его наземь, связали. Увидав полоненного казака, Гамид даже зашипел от радости. Подскочил - запустил руку за пазуху архалука... Звенигора иронически улыбнулся: - Напрасно ищешь, ага! - Молчи! Ни слова! Убью!! - заверещал Гамид, не желая, чтоб воины узнали о пропаже султанского фирмана, и вывернул Арсену карманы. Но и там не оказалось фирмана. Гамид отослал аскеров вперед. - Где фирман, урус? - Я его спрятал, ага. Видишь - при мне его нет... - Где спрятал? Или кому передал? - Нет, не передавал. Поищи вон там, под горой. Может, удастся найти. - Казак насмешливо взглянул. - Ты что мне голову морочишь? Говори правду, если хочешь жить! Звенигора прекрасно понимал, что жить ему только до тех пор, пока Гамид не утратит надежду выпытать у него сведения о фирмане. Поэтому с са