к розыскам скептически. Безнадежно махнув рукой, он во всеуслышание сказал: - Не найти. Не узнать нам, ребята, ничего. В ответ кто-то заметил: - Отступление начинается! Тимка сдается! - Я не сдаюсь! Мы запутались. Уже сорок Лапиных разыскали, и ни одного, который бы на Крутой побывал! - Тайна осталась тайной, - подтвердил Павка. - А письма? - Семен поднялся из-за стола, прошелся по фабрике и остановился, опершись руками о спинку Васиного стула. - Письма все о "Стальном солдате". Есть они и о Лапиных, только других, - сказал Коля Хлебников, упрямо склонив голову. - Я, ребята, этакого слабоволия не ждал, - сказал Семен, - я думал, что у вас воля к достижению поставленной цели есть. По-моему, с тех пор как мы обнаружили надпись на скале, каждый из нас узнал много нового и очень полезного. Я предлагаю провести сбор дружины. Назвать его "Тайна горы Крутой". - Тайна горы Крутой? - бант на Люсиной голове встрепенулся и взмахнул ярко-красными петельками, как мотылек. - Мы расскажем на сборе о "Стальном солдате революции", о Лапиных, которых много в нашей стране... - Но главного-то Лапина - нет, - возразил Тима. - Кто расскажет о надписи? - Ты ничего не понимаешь! Звеньевой кисло поморщился: "Опять Волкова против". Он отвернулся, потом вдруг вскочил и решительно рубанул ладонью воздух: - Я считаю, что сбора не надо! До тех пор пока мы не найдем Лапина, говорить не о чем. Волкова это предлагает, чтобы только поспорить. - А я заявляю, что нужно! Если вы не хотите, мы сами его проведем! - Песенки петь будете? Девчонок одних соберете? Вася стукнул по столу карандашом. - Сбор провести надо, - поддержал Волкову Володя. - Рассказать можно об Урминске. Тима, ведь ты там был. О Малахите пусть говорит Павлик... - Там у меня друг есть, Славка. Хорошие стихи пишет, - вспомнил Павлик, - про водопад и про тайгу. Он мне одно место показал. Ох там и клюет, поспевай закидывай. Я выловил язя килограмма на два... - Врешь, - усомнился Коля Хлебников. - Честное слово! Вот такого поймал, - Павлик развел руками, показывая, какого размера был язь. "Ладно, - подумал Тима, - раз все согласились, буду готовиться к сбору". - Что у тебя, Николай, с письмами получилось? - спросил Семен и взглянул на Колю. Все притихли. О стекло билась желтая оса. Она жужжала невидимыми крыльями. Люся то и дело отмахивалась от нее рукой. Коля встал. - Ошибки? Торопился... Тима тряхнул каштановыми волосами и пылко сказал: - Не оправдывайся лучше! Это, Колька, позор - ошибки в родном языке. У меня по русскому всегда четверки! - А по физике? - вставила Люся. Тима растерялся от столь каверзного вопроса и несколько раз беззвучно глотнул ртом воздух. - То-то, - погрозила Люся и засмеялась. - Физика не русский, - наконец нашелся Тима, - задачами и формулами письма не пишут и не рассылают их по всему Союзу. А заниматься - я занимаюсь уже давно. Тройки у меня не будет. - Я два раза в неделю занимаюсь с Колей, - сказал Юля. - Мы уже много прошли. - Надо подождать. У нас всего месяц и десять дней осталось. Только я не про ошибки спросил. Кто сделал приписки о Лапине в гербарных письмах? Надо было разъяснить, какого Лапина мы ищем. - Приписок о Лапине в гербариях я, ребята, не делал. Честное пионерское, - заявил Коля. Дверь фабрики тонко скрипнула. Послышался тяжелый вздох... Семен посмотрел на дверь и улыбнулся. С первых слов Коли он угадал виновника. Ведь подчиненным Хлебникова был Ванюшка Бобров. Ребята тоже начали догадываться, и поэтому появление на пороге фабричных ворот квадратной фигурки малыша не было ни для кого неожиданностью. Семен махнул Ванюшке рукой и весело сказал: - Все ясно! Можно закрывать совет. Вася, построй первое, второе и третье звенья: отправляемся на бокситовый рудник. На бокситовый рудник, которым руководил брат Павлика, Сергей Васильевич Катаев, ребята приехали в автобусе. Сергей Васильевич, заранее предупрежденный Семеном, провел пионеров к многоэтажному зданию управления. Возле управления на путях стояли вагоны, груженные какими-то бурыми, темно-бурыми, красными комьями, похожими на засохшую глину. Тима толкнул Юлю. - Смотри, какая глина: точь-в-точь, как пятна на Крутой. Спросим? Сергей Васильевич подошел к открытой платформе, взял в руку небольшой камень и показал пионерам. - Это, ребята, минерал. Называется он бокситом. Хотите прослушать историю о том, как было открыто наше месторождение? - Очень!!! -дружным хором ответили экскурсанты. - Это было давно, - начал Сергей Васильевич. - На месте рудника и города Новостроя шумела тайга. Вокруг на тысячи километров нельзя было встретить человеческого жилья: безлюдье. И вот однажды забрел на Варган старатель. Искал он золото, а нашел вот такие странные камни. "Что это такое?" - подумал старатель. Взял он один камень, отломил от него кусочек и попробовал мять, как глину. Не мнется. На вес - тяжелый. "Железо", - решил старатель. Слух о том, что на Варгане обнаружены богатые залежи железной руды, быстро распространился по Уралу. Бросились на Варган жадные горнозаводчики, но железа в странных камнях оказалось мало. Значит, и барыша тоже немного. Забросили промышленники находку старателя и забыли о ней. Через много лет, в наше советское время, пришли на Варган геологи. Они определили, что бурые камни - это первоклассные бокситы. И среди тайги вырос рудник, город с заводами. Как из бокситов получают алюминий, мы сегодня увидим. Пионеры осмотрели рудник, побеседовали с лучшим проходчиком. Жаль, что не разрешили ребятам спуститься под землю. А там, говорят, целый подземный завод с машинами, транспортерами, электровозами... После обеда в уютной и чистой рабочей столовой экскурсанты сели в автобус и поехали на алюминиевый завод, расположенный неподалеку от рудника. Вот где чудеса! В первом же цехе, куда попали ребята, было множество гигантских машин, по сравнению с которыми люди выглядели карликами. Все эти машины грохотали, и казалось, что вместе с ними грохочет, вращается, двигается сам цех. Было даже чуточку страшновато смотреть на стальные "чудовища". - Мы - в глиноземном цехе, - объяснил Сергей Васильевич. - Перед нами печи-барабаны и мельницы-дробилки. Бокситы, добытые на нашем руднике, попадают прежде всего сюда - в глиноземный цех. Здесь их сушат, дробят в порошок. Для этого, как вы, очевидно, догадались, предназначены печи-барабаны и мельницы-дробилки. Затем бокситы смешивают с раствором каустической соды... Как химики называют каустическую соду? - Едким натром, - ответил за всех Семен и, заметив укоризненный взгляд инженера, направленный на ребят, добавил: - Они, Сергей Васильевич, еще не изучают химию. - Прошу прощения, - пошутил инженер. - Трогаемся дальше. Из цеха в цех шли по заводу пионеры. Вслед за ними по различным машинам, трубам и аппаратам двигалась смесь бокситов и каустической соды. В одном цехе она попала в автоклавы - огромные закрытые котлы с толстыми прочными стенками. - В этих котлах, - сказал инженер, - находится пар под давлением. Как только смесь попадает сюда, каустическая сода растворяет окись алюминия, содержащуюся в бокситах. Различные примеси, которых в бокситах тоже порядочно, остаются нерастворенными. А что такое окись? - спросил Сергей Васильевич у Семена. - Окисью называется металл, соединенный с кислородом, - четко ответил начальник лагеря. - Правильно! Ребята узнали, что из автоклавов смесь (масса) попадает в фильтр-прессы. По названию любой догадается, для чего предназначаются эти машины. Фильтр - фильтрует, то есть очищает. Пресс - прессует, уплотняет. Так оно и есть: в фильтр-прессах отделяется красный шлак. Но, пожалуй, самый интересный процесс происходит в баках, куда масса попадает из фильтр-прессов. Сергей Васильевич объяснил его так: - Когда вы будете изучать химию, - сказал он,- вам наверняка покажут опыт такого порядка. В насыщенный поваренной солью раствор, то есть очень сильно посоленную воду, бросят еще несколько крупинок соли... и что, вы думаете, будет с этими крупинками?.. - Растают они в воде, - сказал Коля Хлебников. - Конечно, растают, - поддержал его еще кто-то. - Нет, ребята, - возразил Сергей Васильевич, - эти крупинки не растворятся, а, наоборот, будут постепенно обрастать кристалликами. Понятно? То же самое получается и с растворенной окисью алюминия. В баки с насыщенным раствором окиси алюминия вводят с водой еще некоторое количество окиси этого же металла и перемешивают. Начинается... Что? - Обрастание их кристалликами, - высказала предположение Люся. - В принципе правильно, но в нашем производстве это называется выделением твердых частиц. Эти-то частицы из баков и попадают вот в такие печи, вернее, электропечи... - А крутятся они зачем? - спросил Ванюшка. - Вращающиеся электропечи служат для просушки. Вода, содержащаяся в массе, испаряется, и остается белый крупитчатый порошок - глинозем - окись алюминия. Из него-то и получают металл алюминий. А печи вращаются для того, чтобы масса быстрее просыхала, - ответил Сергей Васильевич. - Понятно, - авторитетно сказал Ванюшка. - Сушится песок. - Порошок, - поправил его Коля Хлебников. В электролизном цехе ребята осмотрели большие металлические ящики, расставленные длинными ровными рядами. Это были электролизные ванны, выложенные внутри огнеупорным кирпичом и угольными плитами. Глинозем, растворенный в особом химическом веществе - криолите, засыпают в эти ванны. Под действием тока глинозем разлагается на чистый алюминий и кислород. - И мы получили алюминий. Вот он! - Сергей Васильевич поднял над головой продолговатый брусок серебристого цвета. Каждый из пионеров подержал в руках новорожденный металл. - Вот это да! - восхищался Юля, когда ребята вышли с завода. - А я думал, что эти камни просто глина, и все! - Очень похожи, - согласилась Нюша. - В обычной глине тоже есть алюминий, - сказал Семен, - только добыть его оттуда трудно. А вообще в земной коре алюминия в два раза больше, чем железа. - Мы должны обязательно научиться из глины его добывать. Хорошо будет. Тогда назовут глину "крылатой". Ясно? - Во второй раз за день "ясно" сказал, - отметил Вася. - Один раз на лестнице, когда догонял Володю. У тебя, Тимка, прогресс - отвыкаешь. - Тут "ясно" на месте. Крылатая глина! Эх-х и хорошо же! ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ АЗИМУТАЛЬНЫЙ ВЕЕР Если день занят интересными делами, никогда не заметишь, как подкрадывается ночь. А интересных дел в лагере было много. Времени совсем не хватало. Только возьмешься за что-нибудь, смотришь, уже за тобой идут, чтобы увести домой силой. Ранним утром одного из таких интересных дней Семен объявил, что межпланетный корабль готов к испытаниям. На линейке был зачитан приказ ведущего конструктора, который в категорической форме предлагал: "Провести испытания "хвостатой ракеты" в 17 часов 00 минут по новостроевскому времени 16 июля в районе горы Крутой. Межпланетный корабль "Григорий Лапин" должен быть готов к 12 часам 00 минутам". Все волновались, ожидая знаменательной минуты. Только Коля Хлебников и Юля внешне казались спокойными. С утра ходили они друг за другом по лагерю, а в двенадцать часов уединились в штабе и занялись делом. Коля писал диктант. Делал он это по всем правилам: внимательно выслушивал фразу, сосредоточенно морща лоб и устремив светлые глаза в одну точку, обдумывая каждое слово, а когда Юля повторял предложение второй раз, макал перо в круглую чернильницу-непроливашку, приютившуюся на краю самодельного тесового стола, и не спеша записывал. Юля с глубоко ученым видом, который никак не вязался с его скуластым улыбающимся лицом, ходил взад и вперед по голубятне и, шурша страницами тетради, диктовал. Он то и дело искоса поглядывал на распахнутые двери, через которые в "класс" долетали звонкие голоса ребят, смех и свистки судейской сирены. Юля тяжело вздыхал, смотрел на Колю и тоскливо спрашивал: - Ну, написал? - Подожди. Еще подумаю. - Торопись. Так мы до вечера сидеть будем. В "классе", недавно оборудованном в голубятне, было чисто прибрано. Исчезла знаменитая куча хлама, пропали со стен ржавые керосинки, мотки проволоки, тряпки. Стало светлее. На стене у окна с настоящей рамой - предметом гордости кружка "Умелые руки", - кроме картины с девизом, нескольких турнирных таблиц и стенной газеты висел порядочных размеров лист бумаги. Заголовок на нем был написан красными печатными буквами: "Лапины". Во множестве аккуратных клеточек, покрывавших лист густой сеткой, можно было прочесть короткие непонятные записи: "Владивосток - двое. Капитан дальнего плавания Г. Е. Лапин и токарь-скоростник П. П. Лапин"; "Муром - один. Герой Социалистического Труда Ф. А. Лапин"; "Фрунзе - один. Профессор А. Д. Лапин"; "Петропавловск-Камчатский - двое; секретарь районного комитета Коммунистической партии Советского Союза М. И. Лапин и кузнец К. Н. Лапин"; "Баку - одна Герой Социалистического Труда Д. А. Лапина..." Всего на листе было уже около девятисот фамилий знатных Лапиных. Когда стали поступать письма о Лапиных (по Ванюшкиной вине - это он сделал приписку в каждом гербарном письме - их приходило с каждым днем все больше и больше), Семен предложил ребятам сделать лист-разведчик и отмечать Лапиных на нем. Вести записи поручили Володе Сохатову. Получив известие о каком-нибудь Лапине, Володя старательно заполнял новую клетку. Все пионеры лагеря считали своим долгом заглянуть в голубятню утром и вечером, чтобы узнать, нет ли на листе-разведчике долгожданной отметки. Но верхняя сквозная линейка - "Григорий Лапин из отряда (полка) "Стальной солдат революции" - оставалась свободной. Юля, продиктовав предложение вторично, задержался возле листа-разведчика и начал читать свежие записи. "Алтай, Железногорск - один. Директор металлургического комбината, участник гражданской войны Г. С. Лапин". Это ему позавчера Тима, Павка и Юля отправили авиапочтой письмо. Может быть, этот Лапин, командовавший во время гражданской войны кавалерийской бригадой, знает про того Лапина - Григория, который служил в "Стальном солдате революции"? Громкие крики во дворе, известившие о конце волейбольных соревнований, оторвали Юлю от размышлений. - Наши, наверно, проиграли, - сказал Коля, тревожно посматривая на двери. - Пиши, пиши! - Я пишу! Коле очень хотелось узнать результаты игры. Так и подмывало выскочить во двор, но разве Юлька даст нарушить дисциплину! Нет, уж если назначил он Коле по вторникам, четвергам и субботам заниматься по два часа русским языком, то никакое, даже сверхмощное, землетрясение не вытряхнет Юлю, а следовательно, и его ученика из голубятни. Пусть что угодно, а с двенадцати до двух Юля будет диктовать Коле упражнения, разбирать ошибки, повторять правила. В этом Коля Хлебников и не сомневался даже. Юля всегда давал Коле трудные диктанты. Но все предыдущие нельзя сравнить с этим. Диктант сегодня был на "особенности употребления в речи и правописании предлога "в" со словами "течение, продолжение, заключение и следствие". Коля хорошо выучил правило и фразу: "В течение реки построенной плотиной внесено большое изменение" написал без ошибок. Предлог "в" - отдельно. На конце "коварного" слова - "е". Узнать проще простого. Стоит только прикинуть в уме, на какой вопрос отвечает слово. Если на "что? куда?", значит, член предложения - дополнение. Часть речи - существительное с предлогом в винительном падеже. Все хорошо! Так нет же, Юля преподнес еще точно такую же фразу. Теперь и подумай, как ее написать! Коля, покусывая кончик ручки, склонился над тетрадью. В двери заглянул Ванюшка. Шепотком, чтобы не мешать, высыпал целый ворох новостей: - Юля, мы у лагеря третьего выиграли два - один. А Сеня с Васей утром ушли искать место, где ракету пустить. Только они не пришли еще, а Володю Сохатова прислали с запиской. Она у Тимы. Он прочитал и не говорит. Папа Володин по телефону сказал, что сейчас приедет, и мы пойдем ракету пускать... Коля жадно ловил горячий шепоток малыша. - Диктую дальше, - сказал Юля. - Подожди немножко, - Коля зашевелил беззвучно губами. - Вопросы: где? в чем? Член предложения - обстоятельство места. Часть речи - существительное с предлогом в предложном падеже. Все понятно! Он старательно вывел: "В течении - теперь здесь было "и" - реки за последние годы произошли большие изменения". Коля поставил точку, облегченно вздохнул и с видом победителя откинулся на спинку стула. Пока в голубятне шли занятия, на баскетбольной площадке собирались ребята. Они осматривали ракету. "Межпланетный" корабль стоял на специальном пусковом приспособлении. Тима с красной повязкой на рукаве охранял корабль. - Рукам воли не давать! - сурово говорил он. - Отойдите! Павлик и Ванюшка Бобров наседали на звеньевого с двух сторон. Павка хмурился, надувал губы, просил: - Скажи, что в записке Семен пишет? Ванюшка тонким голоском поддерживал его: - Скажи, Тима, скажи. Никому не расскажем. Скажи! - Сказал, что нет - все! - упорствовал звеньевой. - Значит, не скажешь? - вызывающе переспросил Павка. - Павка, ты пойми, что не могу. Семен просит, чтобы я держал это в секрете. Придем - узнаешь. - Мне, значит, нельзя? - Если я тебе покажу, то другие обидятся... В записке ничего особенного. Сказано куда идти - и все! - Это такая ракета?! - прозвучал звонкий голосок. - Смешная какая, на веретено похожа! Тима отмахнулся от Павки и круто повернулся на голос. Рядом стояла Люся. Она смотрела не на ракету, а на Тиму. Лицо ее на этот раз было приветливое, и звеньевому даже показалось, это эта девочка в темно-синей юбочке и белой кофточке никогда не ссорилась с ним, и что яркий бант очень идет ей, и что нос-пуговка нисколечко не воинственный, а, наоборот, очень симпатичный. - Крылья у ракеты, как у стрекозы, - сказала Люся, протягивая руку к межпланетному кораблю. - Не трогай, - предупредил Тима. - А что ты мне сделаешь? - Не трогай, говорю! - Вот и трону! И трону... В это время на площадке показались Петр Алексеевич Сохатов и Володя. Главный конструктор обошел вокруг ракеты и спросил: - Кто ведет дружину? - Я! - откликнулся Тима. - Постройте отряды! Ракету пусть несут старшие ребята. - Есть! Ванюшка ударил в рельс. Без сутолоки и толчеи пионеры выстроились на линейке. Из голубятни прибежал Коля, за ним Юля. Он протянул Тиме голубя, которого прихватил в "классной комнате". - На, Тимка, возьми! Не забудь сообщить сразу. Футляр у Черного на ноге, бумага и карандаш вот! Звеньевой расстегнул ворот клетчатой рубашки и сунул голубя за пазуху. - Ладно! Сообщу сразу! Юля проводил дружину до ворот и долго смотрел вслед колонне. Юле и на этот раз не посчастливилось. В день испытаний ракеты подошла его очередь дежурить по лагерю. Все ушли, а он оставайся! Но ведь дисциплина - закон! Юля приосанился и зашагал по аллее к участку садоводов - глаз дежурного там необходим. Мало ли желающих полакомиться сочной малиной и душистой смородиной! Юля нес службу, а мысли его были с колонной, которую вел Тима. По шоссе дружина вышла за город. У старой развесистой березы с черной корявой корой и глубоким дуплом Тима достал записку начальника лагеря, взглянул на компас и свернул в сторону леса. - Туда ли? - спросил Петр Алексеевич. - В записке дан азимут сто градусов, - ответил Тима. Колонна миновала редколесье и вышла на большую лесную поляну. Как из-под земли перед ними появились Семен с Васей. Они лежали в траве, и Тима чуть-чуть не наступил на Семена. - Молодец! - похвалил Семен. - Азимут держишь точно! Садитесь, ребята! Отдыхайте! Начальник лагеря с Петром Алексеевичем выбрали на поляне ровную площадку, очистили ее от порыжелой высохшей травы и, установив пусковой желоб, укрепили его железными штырями. Семен проверил заряд, прочистил дюзу и положил ракету на желоб. Теперь заостренный продолговатый нос корабля смотрел в синее небо. Поблескивали жестью узкие, оттянутые назад крылья. Рубином горела на них гордая надпись: "Григорий Лапин". Петр Алексеевич вытер платком потное лицо, присел у шнура, ведущего к заряду, и чиркнул спичку: - По нашим расчетам ракета должна подняться на восемьсот метров. Упадет она, очевидно, на той стороне поляны. Прошу отойти. Следите за полетом. Итак, третий закон механики действует! Радостно щебетали птицы. Плавно колыхалась высокая трава. За кудрявой березовой рощицей протяжно перекликались заводские гудки. Пять часов. Ребята следили, как бледный на солнце язычок пламени с тихим шипением и потрескиванием бежал по шнуру к дюзе. Вот он описал дугу, вот юркнул в ямку со свежими комьями земли по краям, вот подобрался к щитку... Яркий и громкий взрыв! Со свистом мелькнула ракета и, оставляя дымный след, ушла в прозрачное небо. И сразу - шум, гам, крики. - Полетела! Вот это скорость! Высоко над поляной цветастым грибом вспыхнул парашют. - Автомат работает! Парашют открылся! - закричала Люся. - Спускается! Расчет на высоту подтвердился. Вперегонки ребята устремились к лесу, где быстро снижался под тугим куполом парашюта "межпланетный", теперь уже испытанный корабль. Трава путалась в ногах, хлестала по голым коленкам. Почти у самой земли ракету подхватило ветром и понесло к лесу, темнеющему за поляной. Семен остановился, засек по компасу направление и пошел шагом. - Теперь хоть на Луну! - догнал начальника лагеря сияющий Володя. - Сначала найти ее нужно, - заметил сыну Петр Алексеевич. - Вероятно, ракета повиснет на дереве. Но возможно также, что соскользнет на землю. - По-моему, Петр Алексеевич, нам надо разбиться на группы, - сказал Семен. - Мы разойдемся веером в том направлении, где она упала. Компасы у нас есть. Каждая группа пойдет по определенному азимуту. - Это разумно, - согласился ведущий конструктор. Начались поиски. Ванюшка пошел в паре с Тимой. Они медленно брели меж древесных стволов, подпирающих сплошную зеленую шапку тайги. Азимут восемьдесят градусов Тима выдерживал точно, "тянул нитку". От дерева к дереву вела ребят нитка азимута. Справа и слева слышались голоса соседей. Скоро их заглушил шум леса: веер развернулся. Малыш не отставал от своего ведущего. Он легко и бесшумно следовал за Тимой по пятам. За последнее время Ванюшка привязался к звеньевому. После поездки в Урминск, честного признания своей вины и успешной работы по разведке полезных ископаемых, о которой известила пионеров стенная газета, Тима неизмеримо вырос в глазах Ванюшки. Если раньше малыш копировал только голос Тимы, то теперь подражал и походке его, и решительным движениям, и рассуждениям. - Тима, мы найдем ведь ракету? - спросил Ванюшка, изучая неглубокую впадину, поросшую чахлой бледно-зеленой травой. - Конечно. Только внимательнее будь. Сосновый бор сменился мелким густым ельником. Приходилось с трудом пробираться сквозь цепкие заросли. Ребята вброд по каменистому дну перешли ручей, быстрый и холодный, как родник, попетляли по болоту и повернули обратно. - Теперь, Ванюшка, ты смотри на землю, а я на деревья. Тима сосредоточил внимание на вершинах, под ноги смотрел редко и поэтому часто спотыкался. Голубь за пазухой ворочался и даже раза два щипнул Тиму. Вдруг Ванюшка заметил, как в густой траве за поваленной елью что-то блеснуло. Он бросился туда, но громкий треск за спиной и короткий испуганный возглас Тимы задержали его. Малыш обернулся и стал удивленно озираться по сторонам. Тима, который только что был на поляне, исчез. - Тима! Ты куда спрятался? Тима! В ответ откуда-то из-под земли донесся глухой голос. Испуганный Ванюшка выбежал на поляну. Там, где раньше лежала куча гнилого хвороста, зияло темное отверстие. - Тима! Тима! - Осторожней! Ребят кричи. Но малыш так перепугался, что голос у него охрип, и вместо ожидаемых громогласных звуков из груди вырывался сиплый писк. - Я не могу, Тима! - Отойди дальше, - последовало короткое распоряжение. В темном провале возник шум. Ванюшка вздрогнул. Из-под земли перед самым носом малыша, часто хлопая крыльями, взвился голубь. "Свечой" поднялся он над лесом, мелькнул в просвете меж вершинами сосен и скрылся. Ванюшка лег на живот и осторожно подполз к яме. Цепляясь руками за траву, он заглянул в темноту. В лицо пахнула сыростью. Тимина темница представляла из себя вертикальный колодец метра в три глубиной. Глинистые стены его потрескались, осыпались. Из земли тонкими нитями свисали корни, острыми ребрами выставлялись мокрые, поблескивающие в темноте камни. Из такой ловушки выбраться без посторонней помощи было невозможно: стены круты и глинисты. Тима сидел на куче валежника и смотрел наверх. - Семе-о-он! - изо всех сил затянул малыш. - Семен! Вася-я-я! Сюда идите-е! Тима в яме застрял. Он гикал, аукал на разные голоса, а Тима сидел в яме и размышлял: "Ну как я мог забыть предупреждение, что по дороге могут встретиться шурфы. Хорошо, что этот еще не особенно глубокий, а у Крутой есть метров на десять. Ухнешь в такой - и костей не соберешь". Над ямой снова появилась голова с оттопыренными ушами. - Мне страшно. Я кричу, а они молчат. Можно, я к тебе спрыгну? - Что ты! Убьешься! И сыро тут. - А мне тут страшно! Тихо вон как! - Давай тогда песни петь? Ты запевай, а я подпевать буду, - предложил Тима. Ванюшка запел: Если нам с тобой. Друг мой дорогой, Вновь придется с боем Встать за край родной, Ты со мною вместе Сядешь на коня. Сабля засверкает, Звякнут стремена... Ванюшка пел неуверенно, то и дело оглядывался по сторонам. Тима стал шарить в темноте рукой. Под валежником, на котором он сидел, были жидкая, холодная грязь. Пальцы нащупывали камни, гнилые сучья. Браться за них было неприятно и даже противно: скользкий холодный сучок похож на тело змеи. Тима стал ощупывать стены колодца: может быть, удастся выбраться. Из глины выставлялся какой-то плоский предмет, похожий на крохотную ступеньку. Тима надавил на него ладонью. Кусок отвалился, Тима взял его в руку, поднес к глазам и чуть не вскрикнул: это была обойма винтовочных патронов. Забыв, в каком положении он находится, звеньевой начал тщательно исследовать стены своей темницы. Он ощупывал каждый камень, шарил в жидкой грязи, а Ванюша сидел у ямы и хныкал: - Тима! Тима! Ты не молчи там. Тима, будем петь... - Ты чего хнычешь? - вдруг раздалось за спиной малыша. Раздвинув нарядные елочки-малолетки, на поляну вышла Люся. - Кричал, Ванюшка? - Тима в яму упал, - протянул жалобно Ванюшка и начал размазывать рукавом слезы по лицу. - Провалился-а. - Тима! - охнула Люся. - Ты живой? Тима... - Девочка заглянула в яму. - Тима, ну скажи мне скорее! - в голосе ее слышались слезы. - Все хорошо, Люся! - отозвался Тима. - В ямы падать хорошо? - у Люси сразу изменился голос. - Ходишь, под ноги не смотришь. Как вот тебя вытаскивать? Се-ме-о-о-н! Семе-о-он!.. - Ау-у-у! Иду! Иду! - откликнулся где-то совсем рядом начальник лагеря. Семен принес сухой суковатый ствол и спустил его одним концом в шурф. Как по лестнице, выбрался Тима по стволу из темницы. Перепачканный глиной с ног до головы, звеньевой улыбался. - Рад? - спросил Семен. - А если бы один был? - Сеня, знаешь, что я в шурфе нашел? Смотри. - Тима разжал пальцы. На ладони лежала обойма. - В шурфе? Патроны! - Ага, они в глине засели! Три обоймы! Больше ничего нет! Семен вертел в руках медные позеленевшие патроны. Ванюшка, привстав на цыпочки, тоже тянулся посмотреть их. Тима сковырнул с капсюля на одном патроне зелень. - Смотрите! Что-то написано! Буквы не наши! Слова какие-то. - Дай-ка! - Люся в свою очередь рассмотрела надпись на донышке. - Это не немецкие слова. - Это написано по-английски, - сказал Семен. - "Made in USA". В переводе на наш язык значит: "Сделано в Соединенных Штатах Америки"! Вот откуда эти патроны! - Да, американские. - Как они сюда попали? Ох и далеко же! Тут что-то такое... Надо разобраться! - Все и так ясно! - ответил Тиме начальник лагеря. - Пошли, ребята нас ждут давно. И ракету давно нашли. Вдали звонко и тревожно запел горн. Это Юля, получив сообщение о катастрофе по азимуту "80 градусов, ориентир - пусковой желоб", прибежал из лагеря и скликал ребят. Но Тима был уже спасен. ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ ТАЙНА ГОРЫ КРУТОЙ Жаль, что нет подходящего слова для обозначения такого дня. Скажешь "ясно", но ведь это только о солнце, "безоблачно" - о небе. А вот как сказать, чтобы и солнечный свет, и легкий, прохладный ветерок, и яркие цветы в городских скверах, и нарядные по-праздничному люди - все было отражено в одном слове. Ликующим было это воскресенье. В саду, у озера гремел оркестр. На улицах слышались песни. Автобусы непрерывной вереницей двигались за город, к парку. С утра в лагере рабочего городка чувствовалось оживление. Ребята готовились к сбору. В полдень дружина в полном составе, со знаменем, барабаном и горном вышла из ворот городка, с песнями прошла по главной улице и растянулась цепочкой по "Тропе славы". По склону Крутой пионеры поднялись до площадки, к трем кумачовым пятнам и уселись на валунах, выступах и обломках гранита. Семен открыл сбор. Он не стал говорить пышных речей. Он просто сказал, что сбор "Тайна горы Крутой" открывается рассказом председателя лагерного совета Васи Зимина. Вася вытащил из полевой сумки тетрадь в пестрой обложке, откашлялся и начал: - Многое мы, ребята, узнали, разыскивая партизана Григория Лапина, который выбил на камне-игле надпись. Кто такой Лапин, мы пока еще не узнали. Нам известно, что Григорий Лапин дрался против белогвардейцев вместе с героями из рабочего отряда "Стальной солдат революции". Вот об этом отряде, который стал потом полком, я вам и расскажу. 25 июля 1918 года отряд рабочих-красногвардейцев прорвал кольцо колчаковцев и ушел из Кедровска в тайгу. Жаркий был бой за город. Белые, которых было во много раз больше, чем наших, смяли заставу у моста, подошли вплотную к окопам и открыли сильный огонь. Но сломить наших им не удалось. Тогда они вызвали на помощь два бронепоезда. Орудийный огонь обрушили они на позиции рабочего отряда. Тяжелые снаряды огненными смерчами рвали на клочья землю, засыпали окопы, косили осколками деревья. Но день, ночь и еще день "Стальной солдат революции" не подпускал врага к Кедровску. 25 июля командир отряда Степан Петрович Бояршинов дал приказ пробиться к тайге. Рабочие штыками расчистили себе дорогу. Перед уходом на улицах родного города наши расклеили листовки. "Мы еще вернемся!" - писали они в этих листовках. Отряд "Стальной солдат революции" стал с боями отходить на запад. У наших не хватало оружия, патронов, одежды, а у колчаковцев было все. Заграничные капиталисты снабжали белогвардейцев очень хорошо. Англия дала Колчаку деньги - сто тысяч рублей золотом, сто самолетов, много пулеметов и обмундирование. Американцы и французы "подарили" адмиралу сто самолетов, двести автомобилей, девятьсот пулеметов и много-много тысяч патронов. - Вот патрончики-то откуда пожаловали, - заметил Коля Хлебников, - понятно теперь, кто их растерял. - Капиталистам очень хотелось, чтобы Колчак победил, - продолжал Вася. - Они даже поторопились назначить Колчака "верховным правителем России". Наши хоть и отступали, однако били беляков крепко. Ведь отступали наши временно, сил набирали. В самую первую годовщину Октябрьской революции рабочий отряд за доблесть и геройство получил Боевое Красное знамя и стал полком - регулярной частью Красной Армии. В декабре 1918 года белые взяли Пермь. Они хотели через Пермь и Вятку соединиться с американскими и английскими интервентами, которые были на севере нашей страны, возле Архангельска. Нам было в то время очень трудно. Но в самый трудный момент на Восточный фронт приехали посланцы Владимира Ильича Ленина. В боевых условиях прямо на фронте разработали они план разгрома Колчака. 1 июля 1919 года Красная Армия перешла в наступление. Город за городом отбивали наши у белогвардейцев. В Иркутске был взят в плен Колчак. Его судили и расстреляли. Вместе с Красной Армией громил белогвардейцев и полк "Стальной солдат революции", в рядах которого сражался Григорий Лапин. Вася замолчал и оглядел ребят. Юля полулежал на покатом гранитном валуне и смотрел в землю перед собой. Люся задумчиво перебирала камешки у ног сидевшей рядом Нюши. Потом Павка рассказал ребятам о подпольщиках, о геройском захвате комбригом Лапиным эшелона с оружием и о том, как полк "Стальной солдат революции" брал Малахит. Семен развернул лист-разведчик и поднялся: - Мы, ребята, узнали, что в нашей стране есть тысячи Лапиных. Все они настоящие советские люди. Василий Петрович Лапин - герой битвы на Волге. Семен Афанасьевич Лапин - сталевар, лауреат Ленинской премии. Мария Федоровна Лапина - доярка, Герой Социалистического Труда. Они прославили своим трудом нашу страну. И вот за это, за то, чтобы наша Родина стала счастливой, свободной и могучей, боролись и погибли тысячи замечательных людей, таких, как Семен Лоскутов, Илья Федоров и Александр Тимофеев, имена которых выбиты на камне-игле. Они знали, что дело их не умрет. Его будут продолжать другие. Мы живем с вами, ребята, в прекрасном городе. Вырос он совсем недавно среди глухой тайги. О нашем городе думали партизаны, сражаясь с белыми в годы гражданской войны. Мы, ребята, учимся в школах, отдыхаем в лагерях, не знаем ни нужды, ни горя. За это тоже боролись партизаны. Мы нашли с вами, ребята, очень много Лапиных, знатных людей, героев труда. И за это боролись партизаны. Они бились насмерть с врагом в те далекие годы за то, чтобы человек был человеком, а не рабом. А сколько в Советском Союзе Ивановых, Кряжинцевых, Петровых, Болдыревых и других! Все они учатся жить, работать и бороться у тех, кто, не щадя своей жизни, завоевал нам свободу и счастье! Семен взглядом встретился с Тимой и кивнул ему: - Говори! Тима подошел к скале, на гладкой поверхности которой сияли кумачовые пятна, достал из кармана тужурки конверт и поднял его над головой. Юля с Павкой переглянулись: они знали содержание письма, полученного Тимой несколько дней назад из Железногорска, с Алтая, от Григория Сергеевича Лапина. Тима выдержал паузу. Лицо звеньевого стало строгим. Он взволнованно заговорил: - Я вам расскажу, что было на горе Крутой. Это, ребята, правда. В восемнадцатом году, так и на скале написано, здесь у Крутой отбивались от колчаковских банд четыре разведчика-партизана из полка "Стальной солдат революции". Несли они в штаб своей армии секретный пакет. Шли партизаны таежными тропами, обходили рудники и поселки, ночевали в тайге без костров (огонь жечь было нельзя, могли заметить). Десять дней пробирались наши по тайге и совсем уже были у цели - три дня оставалось до Кедровска,- но кто-то выдал их. Нашелся предатель, который сообщил колчаковцам о том, что четыре партизана несут в Кедровск секретный пакет. Вот тогда-то и устроили белогвардейцы у Крутой засаду, стиснули они партизан в полукольце и прижали к северному склону горы. А северный склон в то время был самым крутым и обрывистым. Видят наши, что деваться некуда, за спиной неприступные скалы, впереди - колчаковцы. А белогвардейцы уже радуются: - Отдайте нам скорее секретный пакет! - кричат они. - Мы вас тогда помилуем. Жить будете! А не отдадите - страшными муками казнить вас будем! Подумайте тридцать минут и отвечайте. Посмотрели наши друг на друга, и без слов было ясно: не дождутся враги мольбы о помиловании. И тогда старший сказал: - Эта гора, как крепость. Будем драться. Только, товарищи мои дорогие, умирать всем нам сейчас никак нельзя. Секретный пакет обязательно надо в штаб доставить. В нем сказано, сколько силы у Колчака и как его лучше разбить. Снял он сумку, которую хранил на груди, и протянул ее самому молодому партизану: - На, Григорий. Здесь лежит пакет. Мы втроем будем биться с белыми, а ты иди через гору, во что бы то ни стало доставь пакет. Пополз Григорий вверх по отвесным скалам. За выступы и камни прятался, чтобы не заметили враги. До половины взобрался, а внизу уже заговорили винтовки, застучали пулеметы - это белогвардейцы на штурм пошли. Посмотрел Григорий вниз, а оттуда поднимается по склону сизый пороховой дым и щиплет глаза. Долго бились три разведчика против колчаковцев - не подпускали их к горе. Но кончились патроны и стали наши отходить к вершине. Поднялись партизаны до того места, где Григорию дымом глаза щипало, смотрят, над ними скала. Огромная, тяжелая, нависла она над узенькой площадкой, вот-вот рухнет. Остановились партизаны и на глазах у белогвардейцев бросили пустые винтовки. - Ага! Сдаетесь - закричали те. - Взять их живьем! Отобрать секретный пакет! - приказал белогвардейцам офицер. Кинулись колчаковцы к горе. Карабкаются на нее, как муравьи, весь склон покрыли черные мундиры, доползли до площадки, руки тянут, чтобы схватить наших. Тогда старший сказал: - Долг мы свой выполнили до конца. Григорий уже далеко. Теперь расплатимся с этими. Кивнул он товарищам и бросил под скалу связку гранат. Раздался взрыв, накренилась скала, стала падать. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Заметили бандиты, да поздно. Рухнула каменная глыба и раздавила их. За глыбой другие камни с вершины покатились. Ни один колчаковец живым не ушел. Три героя тоже погибли. Когда прибыл к горе Григорий со своим кавалерийским отрядом, то увидел на граните у подножия черные пятна. А выше на плоской скале горели, как золотые звезды, три ярко-красных кумачовых пятна... Володя говорит, что это простые бокситы. Нет, это не бокситы! Это геройская кровь. Поэтому не смывает ее дождями и не заносит снегом... Поднялся на вершину Григорий Лапин и выбил надпись. Позже Григорий Сергеевич Лапин стал командиром кавалерийской бригады и отомстил за своих боевых друзей. Как огня боялись его белобандиты. Все смотрели на камень-иглу. В закатных лучах солнца скала сияла, как бронзовый обелиск. Семен отдал салют. И вся дружина тоже отдала салют героям. Кто-то из ребят высоким голосом запел песню о друзьях, ее подхватили. По склонам гор, по тайге, по всей уральской стороне, как клятву, стократное эхо повторило слова припева: Знай, что будем биться Мы в одном строю... Из дневника дружины О том, что было в пионерском лагере после сбора у горы Крутой, о чем думали ребята и какие планы были у них на дальнейшее, можно узнать из дневника дружины, который добросовестно вел и ведет лагерный летописец Володя Сохатов. Большой совет лагеря разрешил опубликовать часть этих записей. 20 августа. Сегодня мы решили, что в будущем году пригласим Григория Сергеевича в Новострой погостить, а потом всей дружиной пойдем в поход по следам полка "Стальной солдат революции". Мы соберем для музея историю полка, описание боев и подвигов наших земляков в годы