ашину.-- Прав нету... -- За пьянку отняли? -- без особого интереса спросила Зинаида Анатольевна.-- Шофер? -- Нет. Я это... Хотел сказать... у меня машина тоже есть... "Нива", цвета "коррида"... Зинаида Анатольевна недоверчиво взглянула на него. -- Откуда ж ты машину взял? -- Мать с теткой купили...-- Глеб закурил.-- Раньше думал: на охоту на ней ездить буду, а теперь она мне вроде как и не надо. -- Ты что ж, охотник? -- Зинаида Анатольевна кивнула на ружье. -- Да, так... Вот берданочку... Мало ли... Уточки... -- Тебя как зовут-то? .-- Богдышев Глеб Федорович. -- И когда же тебя в последний раз Глебом Федоревичем величали? -- Давно...-- простодушно ответил Глеб.-- Лет пять назад, даже шесть... Когда в министерстве работал. -- И кем же ты там работал, Глеб Федорович? -- Начальником отдела информации... -- Ух ты! Ладно хоть не министром... -- Не-е-е... Министром там Василий Спиридоныч, отцов товарищ... Я ему помог один раз... -- Ты чего лепишь? -- Зинаида Анатольевна даже сбавила газ.-- Министр... помог... -- Василий Спиридонович в Алжире с отцом работал, чего?.. -- удивился Глеб.-- Да-а-а... А у Спиридоныча министр товарищ, в смежной отрасли. Очень непослушный. Они со Спиридонычем зацепились и воюют сто лет. А у меня в "Фитиле" ребята. Я его протащил. Спиридоныч потом матери "Волгу" предлагал без очереди через министерство. А я "Ниву" хотел или "козла". "Козла" не было. Пришлось "Ниву" цвета "коррида"... -- Я слышала -- их в городе не продают.., -- Ее не в Москве брали, в Ногинске, у меня там тетка ветеринаром заслуженным... А она потом на меня переписала... Она в курятнике... -- Тетка? -- "Нива". Ее уж куры всю загадили, и пацаны детали поснимали. -- Разукомплектовали? -- усмехнулась Зинаида Ана" тольевна. -- Ага. Теперь новую надо покупать, та уж моральна устарела. -- Чудной ты...-- сказала Зинаида Анатольевна. -- А куда-то мы приехали? -- Глеб завертел головой по сторонам.-- Говорили, совхоз... -- В Бузбулак заехали, сына возьму. -- Какого сына? -- Своего, какого ж еще? Он тут у свекрови летом, -- Времени ему сколько? -- Времени! -- усмехнулась она.-- Двенадцать лет... Еще второй есть, в Политехническом учится в Алма" Ате...-- Машина заскакала по пыльным колдобинам, я Зинаида Анатольевна умолкла.-- Приехали,-- сказала она, остановив машину в тени дома.-- Здесь подождите, Полчасика. -- Полчасика... Вы мне это... -- замялся Глеб,-- рубля полтора денег временно не дадите? Курева куплю пока, у Васьки просить не хочется... Она внимательно посмотрела на него и достала из сумки два рубля. -- Магазин -- вон там, за углом. ~- Куда она? -- крикнул из кузова Васька, проводив ее взглядом. -- За сыном. Полчаса ждать велела. -- А ты куда намылился? -- Курить куплю. -- Так у тебя же ни гроша... -- Есть временно... Глеб протянул продавщице деньги, замешкался: -- С одной стороны -- "Примы" бы пачек десять, с другой -- портвейн хороший... Его перебили: рука с татуированными пальцами -- "1958" -- совала продавщице жеваную десятку. -- Послушай, э-э-это,-- Глеб обернулся,-- молодой такой, а лезешь... -- Тебе не к спеху -- подождешь. Не понял?.. За четыре двенадцать дай две! -- Я с этим не согласен временно...-- Глеб решительно повернулся к продавщице: -- "Примы"... Продавщица брезгливо отмахнула татуированные пальцы с десяткой, взяла деньги Глеба. Глеб рассовал сигареты по карманам и вышел из магазина. -- Эй! Отец! Глеб обернулся. Невежливый из магазина махал ему. Глеб завернул во двор. Махавший с товарищем топали сзади. Глеб перешагнул через лавочку и обернулся к погоне... Первый -- "1958" -- закинул ногу на лавочку: -- Сейчас ты у меня попрыгаешь, сука лысая!. Сказал и, взмахнув руками, отпал на землю. Товарищ наклонился над ним и обалдело поглядел на Глеба: -- Куда он тебя, Валек?.. "Валек" тихо мычал. -- Э-э-это, мол, чего скажу...-- участливо начал Глеб.-- Когда вот один хулиганит, так и подраться можно, а если двое вас или много -- там некогда... Разок надо покрепче, как вот Вальку твоему сейчас... Он и вздохнуть временно долго не наладится... 94 К машине он потрусил, но уже не прежним маршрутом -- подальше: мало ли как карты лягут -- вдруг оклемаются и побегут догонять, хотя и не должно бы. Глеб обернулся: ударенный с товарищем тихо шли в противоположную сторону. -- Дудишь, Билов? Дуди,--благодушно сказал Глеб.-- И правильно, чистый заклинатель... Зинаида Анатольевна не выходила? Должно, кушает, временно. И этот тут!-- как старого знакомого приветствовал он осла, лежащего в пыли перед ^колесами машины.-- Ну, лежи, лежи... Билов вынул из рыжей бороды флейту, посмотрел на Глеба и снова засунул флейту в бороду. Лежащий под кустом Юля, чтоб меньше слышать, натянул на уши свою вязаную шапочку. Из почты вышел Васька. Билов отложил флейту. -- Люсеньке телеграмму слал временно? -- пронудил Глеб.-- Гормон в тебе играет... -- Папаша где-то в этих местах хаживал,-- сказал Билов. Васька поглядел на Билова: Билов сидел на солнцепеке голый по пояс, толстый, залитый грязным потом: худел и загорал одновременно. -- Подъем' -- негромко скомандовал Васька.-- Прораб идет!.. Поедешь в кузове, понял?--он подтолкнул Глеба к машине. В кабине рядом с Зинаидой Анатольевной сидел мальчик лет двенадцати. -- Я тогда в кузов?.. -- засуетился Васька. -- Сиди, места хватит,-- сказала женщина.-- А чего Глеб? -- Наверх захотел. Проветриться... Сынок ваш? -- Саша,-- кивнула Зинаида Анатольевна. -- А меня Васей зовут.-- Он протянул мальчику руку. -- Дядей Васей,-- поправила женщина и со скрежетом включила передачу. -- Осла не задавите временно! -- донеслось из кузова. Васька кашлянул, достал сигареты, щелкнул по пачке, сигарета выскочила и свесилась наполовину. Васька протянул пачку Зинаиде Анатольевне. -- Не курю... Какой ты вежливый, не то что Глеб... Не захотел в кабине ехать,-- она насмешливо посмотрела на Васю. -- Да он у нас вообще...-- Васька поморщился и махнул рукой. -- Чего "вообще"? Он мне тут рассказывал... И в министерстве он работал, и машина у него есть... -- Это-то да,-- неохотно подтвердил Васька.-- И машина, и министерство... Лучше бы рассказал, как он оттуда смотался!.. Фокус был еще тот! У них фотограф работал; познакомил Глеба с товарищем своим, геофизиком. Геофизик в пустыню ехал, ну, и позвал Глеба поохотиться. А тот раз -- заявление об уходе! Рабочим в экспедицию оформился. Мать чуть не окочурилась... Да он и в институте чумовой был, мы с ним вместе учились... -- Работаете тоже вместе? -- С кем, с Глебом? -- Васька хмыкнул.-- Да он нигде не работает... -- А на что живет? -- Мать кормит. -- Тунеядец, выходит? А мне показалось... Семья-то у него есть? -- У Глеба? Семья? Жена была когда-то... Далеко еще? -- спросил Васька, переводя разговор на другую тему. -- Сейчас приедем. Совхоз был широко размазан по степи. Дорога от Бузбулака упиралась в него, дальше шла степь без дорог. В совхоз были воткнуты недоразвитые тополечки. Ветер гнал раскаленную пЫль. Невысокие домики до половины вибрировали в мареве. Машина остановилась у школы. -- Вылезайте! -- Зинаида Анатольевна хлопнула дверцей.-- Значит, так. Жить здесь, в интернате. Уборщица белье даст, скажите, я велела. Столовая -- там,-- она ткнула пальцем за спину.-- А мы с Василием на объект. Сашок! Ты домой беги. Коровника не было. Были щербатые стены, по изъеденному верху которых кое-где росла бурая травка. Васька напряженно соображал, как быть. -- У нас меньше месяца осталось... -- Хорошо работать -- хватит. -- Сколько длина? -- Сорок. Васька присвистнул. -- Захочешь -- сделаешь... -- отрезала Зинаида. -- А материал? -- Дам. Все дам. Значит, так! Стены довести, крышу шифером, побелить. И всем по...? Васька медленно оглядел щербатые стены и поднял палец. -- По куску? Ладно, по куску. Не торгуюсь. Значит: беретесь -- завтра начинайте, нет... -- она развела руками,-- всего, хорошего... -- Завезли, а теперь "всего хорошего".-- Васька криво усмехнулся. -- А чего зря трепаться? На мосту вы прогорели. Другого ничего не найдете, летом людей хватает. У меня вон двадцать человек студентов. Коровник с нуля гонят. Так что... Васька щипал бородку. -- А растворомешалка? -- Я тебе готовый раствор дам. -- Мне мешалка нужна, а не готовый. Готовый на жаре за час встанет. -- Дурак-дурак, а хитрый,-- Зинаида Анатольевна усмехнулась.-- Ладно. Студентам я сейчас расскажу. Мешалку сами поволочете. И меня больше не дергать. Сгм. Все -- сам! Понял? -- Обижаете, Зинаида Анатольевна! -- Ну, смотри.-- Она села за руль. Мешалку дотянули к коровнику только к вечеру. -- Зря осла в Сары-су не взяли, сейчас бы как хорошо...-- Глеб курил, облокотясь на мешалку.-- А песок на чем сеять? -- Сетку панцирную возьмем от кровати, первый раз, что ли? -- Пацан какой-то на велосипеде,-- сказал Юля, снимая свитер. -- Так это ж Сашка! -- Здравствуйте! -- издалека крикнул Сашка.-- Вы мешалку не подключайте сегодня. Завтра электрик сам. А то вас током убьет... -- Зинаида Анатольевна сказала?-- спросил Васька. Сашка молча кивнул. Он стоял, наклонив велосипед, одной ногой касаясь земли, и не отрывал глаз от Билова. Билов скинул рубашку и просыхал на ветерке, расставив руки и зажмурив глаза. -- А зачем это у вас? -- спросил Сашка. -- Что зачем? -- Билов открыл глаза. -- Вот... Висит. -- Это, мальчик, крест православный. -- Ты на ветру-то не больно стой,-- пробормотал Глеб.-- Продует, и крест не спасет. Билов лениво посмотрел на него, как на убогого. -- У мамы тоже крест есть,-- весело сообщил Сашка. -- У Зинаиды Анатольевны?--удивился Васька.-- Она в бога верит? -- А почему бы и нет? -- с достоинством произнес Билов. -- Не... Зина не верит...-- Сашка смутился.-- Мама верит... ну, бабушка моя... в Бузбулаке, папина мама... -- Не понял,-- наморщил лоб Билов.-- Поясни. -- Подмостки сколачивай,-- оборвал его Васька.-- Вот с Глебом. А мы с Юлей сетку притащим. -- На кой хрен я Билова взял? -- сокрушался Васька по дороге в интернат.-- Все Глеб с его милосердием... Сейчас пахать --от зари до зари, рогом упираться, как папа Карло, а он? Класть не умеет, раствор таскать у него давление!.. Куда его?.. -- Пусть на мешалке стоит,-- посоветовал Юлька.-- А не взять? У него четвертый вот-вот... -- Четвертый, пятый,-- Васька поддал ногой невесть откуда взявшуюся консервную банку. Припекало все сильней. Юля снял шапочку. -- Василь... -- он помолчал.-- А вдруг Иван Егорыч... Что тогда? -- Ха! Да ничего не будет. Несчастный случай. Не забивай себе голову!.. У тебя что, забот мало? Чего с кооперативом? -- Отец уже внес,-- не глядя на Ваську, сказал Юля и виновато опустил голову. -- Я обмен присмотрел хороший,-- продолжал Васька,-- комнату свою на однокомнатную с большой кухней. Дед там больной, без соседей боится: в коммуналку хочет с телефоном, врача вызывать... И доплату -- тысячу. Я ему говорю: а деньги-то вам зачем? На похороны, говорит, на поминки... не помер бы до меня... У дверей интерната толпились студенты. -- Привет коллегам! -- крикнул Васька. Студенты мрачно ответили и расступились. -- Злые.-- Васька за веревку, привязанную к ремню джинсов, вытянул ключ от класса.-- За мешалку. Перебьются... Тюфяк с Глебовой койки Васька скатал вместе с постелью и переложил на койку Билова. Ружье сунул себе под тюфяк. -- Не очень крупная? -- засомневался Юлька, щупая сетку. -- Нормальная. Под Смоленском на такой же сеяли... Снял?.. Спинку вот туда, в угол. Тяжелая, зараза!.. Поехали! Вынося сетку из интерната, они чуть не сбили с ног старуху казашку. -- Бабка! Посторонись! -- крикнул Васька. -- Ком-мен-дант...-- прошептал Юля. -- Кыроват куда понос? -- старуха растопырила руки.-- Зачем кыроват брал?.. -- Зинаида Анатольевна велела!.. Не останавливайся, Юль! Мы вернем! Быстрей! Быстрей! Старуха ругалась сзади... -- Самое то,-- сказал Глеб, устанавливая сетку возле мешалки под углом на подпорках. -- Ты вроде на полу любишь спать? -- спросил его Васька. Глеб оторвался от сетки, укоризненно посмотрел на Ваську. -- Мою взяли? Ох, пацаны корыстные... А ружье?! -- Я к себе положил,-- успокоил его Васька.-- Так, вы песок с Биловым сейте, Юля стены приготовит, а я в ПМК смотаюсь: "Беларусь" поищу, фундамент вручную долбить -- обрыгаешься. Зинка приехала утром на велосипеде. -- Вы чего кровать-то?..-- не поздоровавшись, понесла она на Ваську и тут увидела сетку, установленную на подпорках возле мешалки, и засмеялась: -- А-а... Ну это ладно... А то старуха прибежала: кровать украли! Зачем, думаю, им кровать!.. -- Раствор надо! -- буркнул Васька, нагоняя серьезность.-- Фундамент перелить. -- А не слипнется?.. Жирно жить хочешь,-- Зинка дотронулась до ушей и чуть поморщилась.-- То ему мешалку, то ему раствор... Подошел Глеб, несмотря на жару, в утреннем варианте: штормовка, свитер, рубашка. -- Не озяб? -- спросила Зинка. -- Самое то. Здрасьте! Кровь не греет, подыхать пора... А чего морщитесь? -- Да вот... нарывают...-- она потрогала уши. -- В отношении? -- Проткнула... Для сережек. Гноятся... -- Сережки-то золотые хоть? -- Откуда? -- хмыкнула Зинка. -- Тогда веревочки надо было сперва... ниточки шелковые... Э-э-э...-- Глеб сочувственно смотрел на ее распухшие мочки.-- Ну, кто же так... Мумием если... -- Само заживет... -- ...вроде взял,-- не слушая ее, вслух размышлял Глеб,-- в носок клал... Вы в котором Доме живете? -- В последнем... с того края. -- Вечером найду -- принесу. Как рукой... -- Этот вылечит,-- не удержался Васька.-- Подтверди, Юль! Юля порозовел. -- Я вон и Билову геморройчик в момент погасил,-- сказал Глеб. -- Хватит трепаться!--Зинка, по-прежнему держась за уши, подошла к траншее, заполненной кирпичным боем, улыбнулась: -- Та-а-ак... "Беларусь" -- ПМК? -- Угу,-- кивнул Васька. -- Договорились? -- Обижаете, Зинаида Анатольевна... -- А бут где добыл? -- Обижа-а-аете!.. -- Ишь ты!.. -- Зинка с любопытством оглядела Ваську. Позавчера заказала работу, а сегодня уже фундамент, выпиравший из земли в двух местах, заново перерыт, забит бутом.-- Молодец,-- сдержанно сказала Зинка. А все было просто. Остатки денег -- даже в столовой кормились в долг до аванса -- Васька зажал и нанял на них экскаватор в ПМК. Тот за час прокопал им траншею под фундамент. Пятерка -- всего делов. Чем вручную корячиться. Да за бутылку скрепер -- там же в ПМК. Скрепер по стройплощадке повертелся; сам в себя кирпич битый сгребал. Опять-таки -- чем бут ждать. -- Смотри, бригадир! -- пригрозила Зинка.-- Хоть один силикатный увижу -- сразу в шею! Она прошла над траншеей: выглядывала белый силикатный кирпич. Даже раскидала кое-где бут. Не обнаружила. Белый кирпич, облицовочный, воды боится, и кладут его только в стены снаружи, а в основание, в фундамент -- ни-ни! Раскиснет в воде -- фундамент сядет -- стены полопаются..--. -- ...Прорабша там... с другой стороны. В окно стучи... Глеб подошел к окну. Зинаида Анатольевна сидела на кровати, на коленях- аккордеон. Она играла, прижавшись к нему щекой, одной рукой растягивала мехи. Зинка пела, и песня ее просачивалась на улицу: "...Сладку ягоду рвали вместе, горьку ягоду -- я одна..." "Жидковато,-- подумал Глеб,-- против Лидки не тянет..." Глеб вспомнил про Лидку и поморщился. Вернется в Москву, опять она голову долбить начнет: женись -- "узаконить отношения". Да пропади ты пропадом, Лидия Васильевна! Он затушил сигарету и тихонько постучал в окно. Зинаида Анатольевна вздрогнула, сдвинула аккордеон на постель, мехи развалились. -- Открыто там,--Она глянула на себя в зеркало, сунула ладонь в волосы. -- Чего ж у вас окна замкнуты? -- Глеб расстегивал на пороге сандалии.-- Жарко... -- Не снимай, все равно полы мыть. -- Неудобно как-то... -- просипел снизу Глеб, расстегивая второй сандалий. -- А чего ж ты такой плешивый? -- Зинка ногой поправила перед ним дорожку... -- Порода такая, неволосатая...-- Глеб распрямился.--Раньше-то были, раньше все было... -- Глеб вдруг усмехнулся ни с того ни с сего. -- Ты чего? -- удивилась Зинка. -- Да так просто... Егорыч так же вот говорил... про зубы: были, мол... Зинаида Анатольевна пожала плечами, но Глеб объяснять не стал; достал из кармана газетный комочек, развернул его: -- Вот! Мумие. На Памире наскреб... -- Чего? -- Зинаида Анатольевна недоуменно глядела на него. -- ...сейчас водички чуть... И помазать... Да не бойтесь, природа... Дайте-ка! Глеб положил руки на плечи Зинке -- посадил. Осторожно отвел волосы от уха. -- Красное-то какое!..-- он втянул воздух сквозь зубы, разделяя боль.-- А-а-а... Еще чуть, чтоб прилепилось... Теперь с другой стороны...-- он просительно посмотрел на сморщенную Зинку.-- Надо потерпеть временно... зато пройдет...-- Отодвинул волосы с другого уха.-- Подуть? -- Глеб сильно дыхнул ей в ухо. Зинка засмеялась, пальцем смахивая слезинку. -- Подуть хотел, а дышишь, как на милиционера.".. Подуй... В комнату вошла кошка и, выгнув спину, потерлась о ногу хозяйки. -- Толстый какой! -- Это она, Фрося...-- Зинка погладила кошку.-- Скоро котята будут... "толстая"... Куда их?.. Топить жалко, а здесь... -- Дочка? -- Глеб рассматривал фотографии на серванте. -- Сашка!.. С нами ехал... -- Больно красивый, подумал -- барышня... -- Да уж, "красивый"...-- отмахнулась Зинка.--Не в кого... Уши-то у меня не отвалятся? -- Лучше новых будут... А у меня э-э-то...-- Приятель в Германии, журналист,-- я когда служил там, познакомился,-- так он говорит: немцы своих кошек таблетками от детей кормят...-- Глеб смутился,-- противозачаточными... человеческими... ну, женскими, ну... Короче -- они и не заносятся. -- Кто? -- засмеялась Зинка. -- Кошки. --т- А я думала -- немки. -- И немки тоже,-- Глеб покраснел.-- Чего ж я сижу, ребята небось волнуются... Там в блюдечке осталось -- утром еще помазать для гарантии временно...-- Глеб поднялся со стула. -- Зина! Тебя директор...-- Сашка влетел в комнату, ударился о Глеба и заглох. -- Так убьешь человека, Сашок. -- С разбега запросто,-- сказал Глеб.-- Здоровый парень... -- Тебя директор в контору зовет,-- негромко сказал Сашка, искоса поглядывая на Глеба. -- Ты Фросю кормил сегодня? -- спросила Зинка. 102 -- Ага,-- кивнул мальчик.-- Молока ей давал. До свидания! -- Чего это он вас по имени? -- спросил Глеб, когда мальчик вышел. -- А черт его знает?.. Повелось как-то с детства: "Зина, Зина..." А "мамой" он свекровь зовет. Она с ним сидела, пока я техникум кончала... Да мне все равно. Лишь бы уважали... -- Значит, с двумя детьми доучивалась? -- Так вышло. Завтра опять помазать? -- Ага,-- кивнул Глеб.-- Ну я пошел. Первым встает Глеб, вернее, просыпается. Без будильника. Проснувшись, Глеб никуда не спешит. Понять, почему в нем ничего за ночь не скапливается, никто не может. В особенности завидует Билов, который два раза в ночь плетется полусонный в конец коридора. Глеб свою тайну -- почему -- не открывает. "Может, ты соленое на ночь ешь?" -- допытывается Билов. "Глупости хоть не говори временно..." -- лениво отмахивается Глеб. Глеб спит теперь на полу, и на полу ему удобнее: ничего не скрипит. Шарит по полу покурить и, накинув для тишины на голову одеяло, чиркает спичкой. Просыпается он, как и спит, одетый в рубашку и брезентовые шаровары. Конечно, Глеб слегка преет от такого спанья и в этом даже признается, когда товарищи ворчат, что Глеб таким образом обовшивеет. Иногда Глеб раздевается, но чаще -- ему лень. Глеб проснулся, закурил и поглядел на потолок: долго ли ему осталось жить? Над Глебом в потолке глубокая трещина. Часть штукатурки, прилегающей к трещине, уже отпала, но и теперь еще над головой Глеба висит здоровый шмат, вздрагивающий от живущих наверху студентов. "Еще денек повисит,-- решил Глеб и отвел от потолка внимание.-- Как там у Зиночки ушки, интересно?.. Прорабом крутится... И дома -- мало чего есть: шифоньер, тахта да кровать... И туалет снаружи... Женщине-то холодно зимой... А музыку любит- аккордеон завела... Может, мужний... Развелись... А чего? Пил -- чего еще... А старший-то шпанит, поди, почем зря... Хотя у ней не пошпанишь -- деловая... Деловая",-- подумал еще раз Глеб и вспомнил, что так и не написал матери. ...Зазвонил будильник. Шесть. Глеб громко зевнул, -- И чего тут такая вонища?! Получше комнату не нашли? -- Васька поморщился. Морщился он так каждое утро. В умывальник полетел один Васька. Остальные умы" ваются в коровнике: в умывальнике утром давка -- студенты набегают. Втроем без Васьки они поплелись в столовую, молча, врастяжку, невеселые... Билов успел-таки простыть, и видно было, что ему неможется. Глеб по восточному способу обложил его под рубахой газетами, чтобы пот впитывали, и на перемену -- газет взял пук целый. Утром зябко. Юля шагал мрачно, натянув вязаную шапочку до самых бровей. Его с детства приучили бояться простуды, и он часто студился. Мама -- санитарный врач на мясокомбинате -- все собиралась ввести холодные обтирания, да так и не смогла улучить момент между простудами. Студиться и болеть Юля перестал на шабашках. На шабашках вообще мало кто болеет: сколько болел, столько и недополучил. Лучше не болеть -- выгоднее. -- ...И чего я поехал? -- бормотал Билов, пряча руки в рукава свитера.-- Надо было с Ракомболем морскую капусту ехать собирать, по паре кусков сняли бы... Глеб взглянул на него с сожалением, открыл было рот что-то сказать, но закрыл, не сказавши. Глеб шел, не прикрываясь от ветра: просвежался, набирал запасу на дневное пекло. Глеб единственный из всех взял с собой телогрейку и по утрам, когда холодно, блаженствовал. -- ...И не заплатят, наверное...-- бормотал Билов.-- Пролетим... -- Скорее всего,-- согласился Глеб.-- Но могут и заплатить. Как сделаем, как понравится. Это тебе не на дудке дудеть... Только нудить-то зачем?.. Ты вот понаблюдай за собой. Сейчас ты голодный и занедужил временно -- потому и канючишь, а покушаешь -- повеселеешь. Проследи... Васька нагнал их у самой столовой, чистенький, приглаженный, и одеколоном от него доносит. Ел Васька, как всегда, долго, внимательно пережевывая и молча. Глеб прихлебывал чаек и наставлял Билова: -- ...Вот у меня мать... Баба деревенская, а мозгов .. Отец послг войны в гору пошел. Без образования. А она ему: иди учиться. И погнала в Москву на дневное. А сама с нами с тремя в Ногинске осталась. Синьку в Москве 104 добудет где-нибудь, а в Ногинске сбудет на базаре. И тянула пять лет. А потом двадцать лет по загранкам ковры копила... Шах ей ручку целовал!.. Баба!.. А ты? Институт бросил. Сонька ребенка второго захотела, пожалуйста. Третьего? Пожалуйста. Хорошо у вас обе матери -- кандидаты -- прокормят, а помрут?.. Васька доел, и все поднялись из-за стола, затопали к выходу. -- А сам-то ты? -- спросил Билов, щепочкой ковыряя в зубах.-- Сам-то на что живешь? -- Я-а?! -- Глеб взглянул на него как на убогого и даже заговорил складно: -- Да я столько денег за свою жизнь заработал -- тебе и не снилось. Я на четвертом курсе уже два авторских имел... по лазерам. И оба внедрены. Васька соврать не даст... Вась! Васька нехотя кивнул. -- ...за внедрение -- деньги хорошие,-- продолжал Глеб.-- На Севере четыре года плавал начальником научной группы. Там полярки, харчи бесплатные... В министерстве потом служил. Двести пятьдесят плюс премия. И все матери отдавал, она же мне и покушать, и то-се, мол... А потом это... "Волгу" отцову грузинам продал задорого... Дай закурить, Юль, кончились... Васька вдруг остановился. -- Кто шуршит? Я с ума, что ли, схожу?! -- Это я Билова лечу газетами.-- Глеб взял у Юли сигарету, оторвал фильтр, прикурил.-- Продал "Волгу", домой иду, а они за мной увязались, южные, которые купили: не понравилось, что задорого слишком. Я домой прихожу, деньги убрал, жду. Звонят. Я открыл... Чего смотришь?.. Я их не без толку ждал. У меня винчестер на тахте портянкой накрыт и мелкашка сбоку... А в соседней комнате Колька, Николай Романович, товарищ... Я с ним загодя договорился: выйдет, если позову... Впустил этих, сам на тахту, курю, мол. Их много, деньги просят, убить обещают, если не отдам... Я: какие деньги? Несколько рублей только-дразню их временно... А рукато на тряпке, на винчестере... Позлю, думаю, а потом тихо выгоню оружием -- всего делов... Так нет! Колька без команды вламывается со стаканом: "Гамарджоба! Салям алейкум!" Гляжу, трясет его, сейчас поубивает их без всякого оружия. Он так и орет сейчас: мол, убью всех, а этому нос обрежу -- на старшего показывает, с которым я машину оформлял. И орет. У него всегда орать, перед тем как драться, для испуга. Вижу, ребята заволновались. 105 Думаю, надо до конца их сделать: портянку с винчестера сдергиваю, с одной стороны, и с мелкашки -- с другой. Они ошалели, ломанули -- чуть двери не высадили... Они чего за мной увязались-то: одет я был плохо, наверное, да небритый. Думали: так все просто. Мать Кольке потом три сотни подарила... любит его, хулигана... Вась, ну я мурлат подбирать, начну.-- Глеб снял телогрейку. -- Мауэрлат,-- поправил Билов. Билов почему-то считал себя плотником. -- Подбирай мурлат, потом давай стропила...-- Васька задумался на секунду.-- Рассчитай, чтобы за световой день поставить, кран Зинка только на день дает. -- Скоб мало,-- Глеб выплюнул окурок. -- Не твоя забота -- достану! Юля -- класть, я -- на подхвате, Билов -- к мешалке. Погнали! Юля подошел к стене. Вчера он успел завести угол и дотянуть к нему проем. Хорошо, ровно получается. Если так и пойдет, кое-где под крышу поднять можно. Юля зачалил шнурку. Васька удивленно уставился на него: -- Ты чего, на три ряда хочешь? -- Тихонько пойду -- ровно будет... Только раствор потоньше... -- Билов! Сей лучше! Без камней!--крикнул Васька.-- Чего крутишься? -- Да ты погляди!.. Опять!.. Лопату сперли, студенты...-- Билов стоял над развороченным штабелем, в который зарывал на ночь инвентарь. -- Воруют...-- Глеб почесал в голове.-- Мне, что ль, сюда поселиться?.. И на дорогу время сэкономится, и постерегу... А Юля уже орет: -- Грязи! "Грязи", значит, раствора. Не готов раствор -- двое стоят: каменщик Юля и подхват-Васька. И объясняют Билову, бедному, как работать надо. Объясняет, конечно, один Васька, Юля грубых слов не любит: не нравится ему грубить, так же, как и чужую грубость выслушивать. Короче, Билов после Васькиного объяснения метаться начинает, красный, потный, очки все в цементе. Нет раствора, значит, Билов о бренности задумался и темп сбавил. Если хорошо работать, все успеешь. 106 Освоился Билов -- тексты во время работы басить было стал, значит, не устает: бас-то у него искусственный, большого напряга требует. Эх, не басил бы лучше на свою голову. Васька-то его первые дни разминал просто, присматривался -- не околеет ли? Не околел. Тут Васька и добавил ему хлопот: -- Глеб, вторым пойдешь за Юлианом. Значит, два каменщика будут класть, а Васька один на подхвате у двоих. Двоим раствор носить, у двоих перед носом вываливать его из ведер на стену, чтоб каменщики из темпа не выбивались. Опорожнил ведро на стену, с пустым к Билову за раствором и опять бегом -- к стене Юле раствора не так много надо -- он линию ведет: помедленнее. А Глеб, тот бутит за ним, грязь жрет ведрами; стенки в полкирпича, а внутри -- бут и раствор, бут и раствор... -- Чего случилось? -- орет Васька. Юлька стянул рукавицы и смотрит на кончики пальцев. Хоть Васька и спросил "чего", а сам все знает: пальцы болят -- сил нет. У профессионалов, у тех мозоли, им все нипочем, а Юля хоть кладет хорошо -- в стройотрядах еще настропалился, а мозолей нет -- куда денешься: распухают пальцы, трескаются от цементного раствора. -- Помазать забыл,-- оправдывается Юля. -- Крем положи возле мешалки! -- рявкает Васька.-- Кончил, руки помыл -- намажь тут же! Юлины пальцы сейчас на особом учете. Бригада маленькая, подменить некем, один вышел из строя -- вся шабашка накроется. Билов первые дни на мосту хотел в речке по утрам купаться для здоровья, а больше для понта. Васька ему запретил тут же: заболеешь -- каждый день полета рублей минус. Раздумал Билов купаться. Васька стянул свои сухие рукавицы и поменялся с Юлей; себе взял его клеклые от раствора. Ведра в руки и -- к мешалке. Пока нагребает в ведро раствор, командует Билову: -- Юлиану раствор тоньше делай, два раза песок сей! Глебу -- можно грубый. -- Ящик-то один! --огрызается Билов. -- Второй сколоти! -- Когда-а? -- тянет Билов, протирая очки. -- В обед! --гавкает Васька, но понимает, что задает непосильное, и орет: -- Глеб! Второй ящик сколоти! В обед. Через час Васька командует перекур. юг -- Э-э-это... Билов! Сейчас покурю -- и полечимся.-- Глеб оторвал фильтр у Васькиной сигареты. Не купил ему Васька вовремя "Приму", теперь Глеб уродует его дорогие "Столичные".-- Деревяшки пиленой, Вась, мало, а на циркулярке студенты круглый день. У студентов в захвате все: пилорама, кирпич, техника -- все в первую очередь. Чуть что:"в контору бегут -- жаловаться. Даже Зинка их боится. Так и сказала: "Василий, со студентами сам разбирайся. Мне еще с райкомом ссориться!.." Не надо ссориться. Васька же договорился с шофером, тот ему фару с "зилка" даст напрокат. Над циркуляркой повесить, и пили всю ночь до утра в холодке. -- Студенты уже стропила ставят,-- Билов с завистью посмотрел в сторону студенческого коровника. Билов стоял перед Глебом голый по пояс, расставив руки крестом, а Глеб обкладывал его прошедшей "Литературной газетой", еще из Москвы. Васька глянул невзначай на Билова и вдруг заржал. -- ..."Зачем человеку собака?" -- прочел он по складам название газетной статьи поперек биловского живота.-- Хорош балду ловить...-- он досмеялся, курнул наш> следок и щелчком влепил окурок в кирпичи. Васька не зря усмехается каждый раз, когда речь заходит о студенческом коровнике... Там все ясно. Чего-че^ го, а уж эти дела он знает. Студенты пашут -- будь здоров. Коровник на глазах растет. Пообещали им, студентам, мешок денег. Пообещали-то в институте перед трудовым семестром, и Зинка наверняка подтвердила. Они и мечутся. Покупки в голове прикидывают. А политика про них вся уж наперед ясная. Недодаст им Зинка обещанных денег. Обдерет! За пустяк какой-нибудь зацепится и -- от винта. Денег в совхозе мало, даже если много, все равно -- мало. Студентов наколет, а совхозные деньги сэкономит. К коровнику пылил самосвал. -- Тяжело прет! -- обрадовался Васька.-- Полный! -- Принимай! -- Зинка соскочила с подножки.-- До обеда еще один подойдет. Хватит. Не хватит -- сам дольешь. У студентов отняла. У них, между прочим, мешалки нет, на земле всей оравой гурцуют... -- Лопаты крадут, сволочи! -- Васька развел руками. -- Это твоя забота. У тебя увели -- ты уведи! Учить надо! -- Э! Сюда давай! -- Васька замахал рукой шоферу.-- Подай назад! Зинка подошла к Глебу. -- Смотри! -- Зинка подставила ему ухо.-- Я думала, так... смола. -- Смола!.. Мумие! Теперь это... сережки, золотые обязательно. Она усмехнулась. -- Можно серебряные,-- поправился Глеб. -- А тебе за лечение?.. -- При чем тут здесь?..-- Глеб завертел головой.-- Женщине помочь... -- Василий! -- не слушая его, крикнула Зинка.-- Что он у вас любит? -- Сивуху! -- Это все любят. Чего еще? -- Охоту! -- Не слушайте вы их.-- Глеб прямо закрутился от смущения.-- Пацаны неумные... -- Охо-о-отник...-- соображая что-то, протянула Зинка.-- Ну да, ружье возит. Ладно, трудитесь. Васька поглядел ей вслед. -- Смотри, змей! -- Он погрозил пальцем Глебу.-- То-то я гляжу: ушки, теперь -- "что он у вас любит?"... Пока деньги не получим, ни-ни... Понял? -- Да и после лучше бы Юлика направить,-- хохотнул Билов.-- Без пяти минут кандидат... Красавец... -- Затаривать! -- оборвал его Васька. Не любит он, когда Билов выступает. Юля встал у подножия кирпичной кучи. Глеб -- между стеной и кучей. Юля нагнулся за кирпичиной, потоптался, чтоб поудобней в развороте с разгибом кинуть кирпич Глебу за десять метров. Да так, чтобы не по ногам и чтоб не крутился. Чтоб кирпич летел прямо в руки. -- Ты долго еще?! -- Сейчас! -- Васька зашнуровал второй кед. На стену лезть -- только в кедах. А по земле бегать-∙ наоборот, пожестче подошву, чтоб неровности не чувствовать. Васька взлетел на стену, покрутился так, сяк... -- Погнали! -- крикнул он Юльке. Юлька наклонился в кучу, кинул. -- Легче! -- крикнул Глеб. Юля кидает плохо, потому что редко кидает. Утром чуть-чуть, пока Билов первый раствор не заведет, да после обеда -- опять же до первого. А так: кладет и кладет... Кидают в основном Васька с Глебом, у них уж отработано. Иной раз Глеб и не смотрит, куда кидает, а Васька ловит -- и все четко -- из рук в руки, без промахов. -- Хорош! --орет Васька. Теперь опять класть. Весь кирпич сработают -- опять затаривать. И так -- до темноту, пока не перестанет зудеть мешалка. Перестала-значит, дел еще на полчаса -- раствор в ящиках доработать. А Билов тем временем мешалку моет. Можно и не мыть, кто их моет! А здесь, на шабашке, мешалка -- все, ее чуть не кремом Юлькиным мазать надо, чтоб не заскорузла. Не помыл: раствор затвердеет -- наутро схватится, включишь -- а она не везет: мотор сгорел или шпонка полетела. Вот и умывает ее Билов ежевечерне и, помыв, еще лопасти вхолостую провернет. Конечно, не по своей инициативе. Он ее разок не помыл -- встала. Васька обещал наказать при расчете... Юля вдруг перестал класть и с непонятным вниманием уставился на стену. -- Плохо...-- пробормотал он. -- Чего такое? -- забеспокоился Васька.-- Руки?.. -- Да нет... стена выперла...-- Юлька показал на выпятившуюся кладку.-- Просмотрели... -- Отвешивать чаще надо! -- Васька уже рычит.-- и на три ряда не гнать!.. -- Пузо, что ль? -- крикнул с подмостей Глеб. Он уже стяжкой сводил стены под крышу.-- Сейча-а-ас!.. -- И тяжело спрыгнул вниз. Глеб долго кряхтел, ковыряясь в тайнике под досками,-- отыскивал кувалду. Нашел, наложил доску на кирпичный бугор и тремя ударами заподлицо выровнял пузо. А Васька уже на стене. Хоть и стена, а стоять-то не на чем. Он будто эквилибрист стоит на ней. Как его только кирпичом не сшибает? Обычный еще -- ничего, а вот два года назад в Смоленске шел кирпич самодельной выпечки, на два кило тяжелей обычного. Вот это да-а-а! Страх смотреть... Кувалда летит -- четыре кило! А Васька ловит и затаривает, ловит и затаривает... Тонкий, узкий, весь из резиновых мышц, потом помазанный, блестит на солнце, как мулат. Еще плавки до неприличия закатал -- Люське загар в Москву повезет. Морда ровная, спокойная, на Джека Лондона похож немного. И что язва -- никогда не подумаешь, только шрам над пупком, зашнурованный, как мяч волейбольный. Работали до темноты. Васька решил на завтра весь периметр затарить. И нужды большой в этом не было. Просто не мог Васька остановиться. Как будто силы в нем прибывало, хотя пошел четырнадцатый час работы. Билов давно выключил мешалку, и сейчас они с Глебом вдвоем кидали кирпич в темноту, и только по шмяканью можно было определить, что Васька его ловит. Как только Васька переходил по верху стены на другое место, внизу Глеб с изнемогающим Биловым перебирались к следующей куче кирпича, ближайшей к Ваське. За Васькой по стене, чуть отступя, шел Юля -- ровнял стопы кирпичей, доводя их до максимальной высоты. Взошла луна. -- Пожалуй, хватит,-- ровным голосом сказал Вася и спрыгнул со стены. Билов где стоял, там и сел, прямо на битый кирпич, не чувствуя боли. -- Так и надо всегда работать,-- забубнил Глеб.-- Может, лампочку тут приспособить? Васька не слушал, оглушенный приливом сил, который у него всегда случался от такой работы. Он курил, поднося сигарету к губам подрагивающей рукой, и озирался по сторонам, смотрел, сколько сделали. Стены коровника были похожи в лунном свете на крепостные, проемы между стопок кирпичей напоминали бойницы. -- Как в замке,-- пробормотал Васька. -- Завтра кончу,-- сказал Юля. Коробка -- четыре стены -- была почти готова. Мауэрлат уложен. Можно кран заказывать: стропила ставить. Глеб всю деревяшку уже напилил, сейчас скобами шьет. Стропила поставить, обрешетку и шифером покрыть -- неделя, не меньше. Зинка еще велела побелить, но думать про побелку Васька не стал. Потому что точно знал: под завязку Зинка еще работенки подкинет. Деньги-то у нее!.. Хозяин -- барин. -- Перекур! -- скомандовал Васька, взгрустнув от этих дум.-- Расскажи, Глеб, чего-нибудь... -- Да уж все пересказано по сто разГлеб сел на доски, повел головой от дыма и наткнулся взглядом на Билова. Билов улегся на песок в плавках, потный, правда, уже не такой толстый, и чистым платком протирал очки. В волосах на груди у него застрял клочок газеты. Весь он был ярко-розовый: загорать у него не получалось, обгорал, шелудился и снова розовел. -- Э-это... Я иной раз отдыхаю и думаю: может, и мне в бога заверить... При слове "бог" Билов откашлялся и весь подобрался. -- ...У меня тем более и протекции есть в религии... Парень с Цветного в Загорске монахом служит. Он меня к себе звал... Да некогда временно... -- Да, Глебушка, дел у тебя, конечно... -- Билов снисходительно усмехнулся и даже не окончил фразу из-за очевидной нелепости возражения. -- Вот у Билова к богу, любовь какая-то несерьезная: то он буддист, то, наоборот, христианин, то он этот... Чем так -- уж лучше и вовсе не верить. Гарик тоже хреново верит... -- Этот-то еще откуда вылез? -- поинтересовался Васька. -- Гарик? Монах, какой в Загорске. Он там и учился на холяву -- в армию даже не сходил. А сейчас ему в келью велят прописываться, а он -- наотрез: в Москве тогда прописка теряется, а у него на Цветном трехкомнатная, там только бабушке помереть осталось, и его целиком квартира... Все ко мне лезет: как быть? Склоняется уйти из религии... Вот я его место и заступлю... Коровник с вами дострою и определюсь туда. Спокойно, тихо, хорошо... -- А выпить? -- Поднесут. Мир-то небось не без добрых людей... Не все, Вась, жлобы, как ты... Я у них буду там на территории по хозяйству починять, то-се, мол, по плотницкому... -- Ты стропила-то к завтрему добьешь? -- перебил его Васька. Сказал вроде так, одному Глебу, а всем ясно: подъем! Билов со вздохом встал. Васька удовлетворенно посмотрел на него. Билов сперва ершился, не слушался с первого раза, советы давал. И обалдел, когда Васька ему прямо заявил: мнений твоих не нужно, твое дело раствор месить. Ясно? Не согласен -- будь здоров. И Билов смолк. Оскорбился и смолк. О штукатурке разговора не было. Это Зинка по ходу пьесы выдумала. Васька в общем-то и не разозлился: ждал, что под занавес она им сюрпризик устроит, так, поворчал для вида... -- Интересное кино! -- возмутилась Зинка.-- А ты как белить собрался: по голым кирпичам? -- А почему бы и нет? Делают... -- А ты будешь делать как надо! Сказала и укатила на своем велосипеде. -- Штукатурить велела! Сволочь!.. А этот ей: ушки!.. -- Пойду терок сделаю... -- сказал Глеб, не обращая на В