и материалов многое прибавило к тому, что имелось в энциклопедии о Материи Величайших Пространств, но проблема оставалась "запломбированной". Выручить Глебовых по крайней мере в ближайшие годы представлялось сомнительным: вначале предстояло разгадать само "пекло", а потом-- идти в него. Совет принял три решения, в равной степени взволновавших меня, Хоутона, Шелеста и наших гостеприимных хозяев... 1. Построить звездолет для возвращения землян на родину, тем самым отметить отличное выполнение ими полетного задания. 2. Увековечить память супругов Глебовых, их выдающуюся деятельность в истории планеты. 3. Считать проблему Материи Величайших Пространств главнейшей; создать специальный институт, передать в распоряжение Совета института группу космонавтов и спроектировать три звездолета повышенной прочности и мощности, превосходящих "Ри". Конечная практическая цель -- спасение Глебовых. О том, что делалось во исполнение первого распоряжения, я расскажу в следующей главе. Исполнение третьего пункта уходит в отдаленное будущее. Второй... ... С центрального космодрома Уэл поднялась в космос ракета-носитель, выводя на орбиту необычный мемориальный спутник. Имея наклон к оси планеты, он двигался так, чтобы его видели жители обоих материков Гаяны. Покинув носитель, спутник вспыхнул ярким темно-вишневым пульсирующим светом. Колесо истории, как говорили у нас еще в античные времена, катилось вперед, но нам слышался в его движении сухой скрип и раздражающий скрежет. Потеряв Звездолюба и Юль, мы особенно почувствовали, как они дороги нам. Думая же о них--вспоминали Ло. Странно сложились наши судьбы: Ло ушел в Прошлое, Юль и Глебов -- в Будущее, мы оказались между ними, в Настоящем... Глава двенадцатая. САМАЯ НЕТЕРПЕЛИВАЯ... 1 Мы прожили на Гаяне меньше года, но успели полюбить чистые яркие краски ее природы, по-своему наивный, веселый и трудолюбивый народ. Наша миссия окончена. Строительство космолета "Роот" подходит к концу. Мы реже бываем в конструкторском бюро, ибо уже знаем свой корабль назубок. Пройдена и программа тренировок. Последние дни на Гаяне... Странное чувство охватывало меня: будто я превратился в книгу, в которой по ошибке сброшюрованы последние главы одного романа и начальные--другого. Однажды вечером над телепатоном торшера появилось изображение светловолосою подростка. Его грустное лицо показалось мне знакомым. "Может быть, из-за глаз, таких же голубых и умных, как у Глебова?"--подумал я. -- Здравствуйте, ани,--сказал мальчик.--Вы помните меня? -- Кто ты?--спросил я. -- Меня зовут Оу, ани. Когда вы первый раз были у долгожителя Гана, я включился в его Телепатон... Вы обещали прилететь к нам... -- Вспомнил,--кивнул Шелест.--Спасибо за приглашение. Это я заверил тебя, и мне неловко... -- Я понимаю, ани,--быстро заговорил Оу.--У вас столько дела. Но сейчас у меня есть кое-что, возможно, интересное для вас. Учитель говорит: мысль новая. Генеральный Проблематор подтвердил его слова. Я хотел бы кое-что показать и поделиться предположениями. -- Как быть? -- обратился ко мне Шелест по-русски. -- Я и Хоутон будем заняты два дня, ты же знаешь... -- Не возражаю,--ответил я.--Слетаю... -- Хорошо, Оу,--повернулся к Телепатону Шелест и кивнул в мою сторону. -- Вот он прилетит к тебе. -- Спасибо. Я жду тебя, долгожитель! Доставить меня на юг Урела взялся все тот же Рат, почти ежедневно бывавший у нас в гостях и узнавший о просьбе Оу. -- Я помогу тебе, ани,--предложил он.--Я тебя высажу в интернате и отправлюсь по своим делам. А на обратном пути--прихвачу... Заодно покажу тебе новинку! Пока о ней знают лишь авиаторы. -- Какую, Рат? -- Самолет, ани, -- скромно ответил конструктор. -- Небольшой, двухместный. -- Этим не удивишь! -- Потом скажешь... Утром я жду тебя на аэродроме Тиунэлы, в ангаре экспериментальных машин. 2 Утром, как условились, я был на месте. В узком отсеке ангара стоял... круглый фюзеляж, длиной метров десять, с классическим самолетным хвостом и крепкими, утолщенными стойками ног шасси, без колес. Не было и крыльев. -- Впервые вижу такой самолет,--смущенно улыбнулся я. -- Или он еще не собран? -- Нет, ани, он готов к полету хоть вокруг Гаяны. -- И именно на нем мы сейчас отправимся? -- Да, ани. -- Со скоростью ракеты? -- Нет, ани: это же самолет. Садись... Лезу в пилотскую кабину и располагаюсь правее Рата. Подлокотники кресла изогнулись под прямым углом внутрь и как бы законтрили меня без привязных ремней. Рат включил двигатель. В моторном отсеке послышалось приятное жужжание. Самолет (все-таки этот недомерок впоследствии оказался превосходным самолетом!) чуть приподнялся. Открываю форточку и выглядываю: у ног шасси выросли прозрачные голубовато-зеленые поплавки! Рат слегка увеличил мощность, и фюзеляж вырулил из ангара--поплавки переползли порожек так, будто его и не было. -- Объясни, Рат, не томи... -- Хорошо?--осклабился инженер.--Это Z-поле, сформованное специальной антенной. Смотрите дальше, ани! Есть уже и крылья... Из фюзеляжа выползли телескопические лонжероны с ажурным набором тонких нервьюр: теперь я сам догадался, что это тоже антенны Z-поля, наподобие огромного зонта у "Юрия Гагарина", на котором мы прилетели с Земли. Мгновение -- и стали видны прозрачные фиолетово-зеленые крылья с обычным аэродинамическим профилем. Рат вырулил на старт и пошел на взлет. В момент отрыва от земли у меня екнуло сердце: фюзеляж зрительно держался на тонких трубах и чуть ли не на проволочном каркасе--антенне крыльев. Но все было нормально, и самолет ринулся в набор. Слегка прижало к сиденью, и мне вспомнилась далекая не только во времени, но и в пространстве... моя земная юность. Как ты сейчас поживаешь, мой родной Аэрофлот? На каких крыльях летают твои пассажиры? Какие космические рейсы прибавились в расписании? Скоро мы начнем долгий путь к тебе. Кого увижу? Нет уже, наверное, знакомых бетонных полос: на их месте пластмассовые аэродромы; новые пассажиры теснятся на перронах, незнакомые летчики в кабинах ростовских самолетов Сколько же тебе лет сейчас, Аэрофлот? На какой, по счету, твой день рождения я попаду?.. Выйдя за облака, Рат перевел машину в горизонтальный полет и стал разгонять скорость. Крылья-антенны отогнулись назад, профиль стал тоньше и изменил форму на более выгодную при сверхзвуковой скорости. Взяв курс на юг, Рат включил автопилот и повернулся ко мне: -- Ну как, ани? -- Отлично! -- И представь себе, ани, -- сказал Рат, -- что это лишь первая часть новой программы нашего конструкторского бюро. -- Что же тогда будет... в последней?!.. -- Надо научиться формировать из Z-поля не только крылья, но и многоцелевые роботы... Не из вещества, понимаешь, а из поля! Такие роботы проникнут в самую глубь планеты без буровых скважин, будут ремонтировать шахты, подводные туннели--что угодно, без демонтажа... Сразу не предусмотришь, где они найдут применение. Пусть пять, десять лет--задача под силу нашей науке. 3 Меня встретил Гар--руководитель интерната, невысокий (не в пример большинству Гаянцев!), моложавый. В центре площади было несколько нарядных учебных корпусов, похожих на оранжереи, вокруг--одноэтажные домики ярких расцветок: жилье преподавателей и учеников. -- У нас каникулы, ани,--сказал Гар,--тебе не удастся побеседовать со всеми: я отвезу тебя прямо к Оу. Он никуда не уехал, во всяком случае, пока... Познакомив меня с Оу, Гар покинул нас, а мы прошли к озеру. За высоким сетчатым забором, на крутом берегу-- вольер. В клетках без дверок, в домиках, в норах живут сотни зверьков, птиц, змей, даже насекомых. В прозрачной воде "на участке Оу" скользят рыбы с щупальцами, лениво посапывают у поверхности крупные морские животные, напоминающие дельфинов, ползают по камням прозрачные, как медузы, крабы. И вся эта живность узнавала Оу, несомненно, слушалась его, по-своему выражала радость при его появлении. Мы присели на гладкий, точно отполированный, черный ствол старого дерева, и я по-настоящему узнал маленького гаянского Дурова. -- Ты дрессировщик, Оу? -- Не совсем, долгожитель, -- ответил мальчик, хотя и понимавший, что с точки зрения Гаянцев я молод, но из-за моей предательской седины настойчиво обращавшийся ко мне так уважительно. -- Как и все остальные юннаты, я использую аппаратуру... Ее лучи могут вызывать у животных ярость или испуг, возбуждать либо угнетать, могут усиливать инстинкты. Очень важно точно и вовремя дозировать облучение и знать повадки своих животных. Каждое по-разному реагирует на облучение. Я разыскиваю подходящих чуть не на всей Гаяне. -- Устраиваешь экспедиции? -- Да, долгожитель. Иногда--всей нашей командой, а когда и сам... Как-то на Уэле, возле космодрома, я отобрал несколько ваалов... Показать? -- Пожалуй... Оу расстегнул курточку, и я увидел на нем широкий пояс, толщиной в палец, с миниатюрным пультом управления. Он нажал одну из кнопок и стал подкручивать верньер. Я вдруг похолодел от испуга: на прочной паутиновой нити на уровне моих глаз повис мохнатый паук с черными рачьими глазами навыкате, ярко раскрашенной спиной. Шустро перебирая длинными многосуставчатыми лапами, ваал (я уже понял, кто это!), опускался с дерева к ногам мальчика. -- Не бойся, долгожитель, -- поспешно успокоил меня Оу. -- Они добрые... Они?!. Я быстро огляделся и увидел, что меня окружили эти существа. Впрочем, буду справедливым: стоило немного привыкнуть, и я уже начал находить в них даже что-то симпатичное (да-да!), мне показалось, что я уже могу отличить один экземпляр от другого, и отважился подставить ладони самому крупному, пестрому, как павлиний хвост, ваалу... Оу начал бегать пальцами по пульту, и паучок послушно замирал, переворачивался на спину или вальсировал, будто желал показать себя со всех сторон. -- Жду продолжения рассказа, Оу,--напоминаю я. -- Долгожитель,--волнуясь, проговорил мальчик,-- точно в то время, когда звездолет Глебовых "Ри" трижды пробивал стену струйного течения, почти все мои ваалы были до крайности возбуждены и вели себя очень странно... Я внимательно всмотрелся в юного первооткрывателя. "Неужели у всех необыкновенных такие же глаза, как у него и нашего Звездолюба?--почему-то подумалось мне.--Пусть мальчик ошибается, но такая смелость мысли делает ему честь". -- Как доказать, что это совпадает во времени? -- Я запросил Генеральный Проблематор: он произвел расчеты. -- И что же? -- Сигналы дошли до моих ваалов со скоростями, равными полету "Ри" в космических струйных течениях! А это уже, по словам Боба, кое-что. -- Но... -- Извини, долгожитель: возможно, космические струйные течения иногда могут излучать Материю Величайших Пространств, но очень слабо, и никто на Гаяне не обнаружил ее, кроме ваалов. -- Ты сказал, Оу, почти все твои ваалы?.. -- Да, долгожитель. Я имел в виду, что бурно реагировали только ваалы с острова Уэл, пойманные возле вашего звездолета "Юрий Гагарин". Остальные почему-то нет... Дальше моя голова, что называется, загудела от мыслей, как печка, в которую подбросили дров. Я тут же связался с Шелестом и Хоутоном. Пока мы советовались, Оу молчал и сиял от счастья. С того дня машина закрутилась... Целый отряд ученых взялся проверять открытие юнната Оу. Собственно, проверить его можно было только в нашем полете на Землю. Зато удалось определенно установить, что микроорганизмы, паразитирующие в теле ваалов с острова Уэл, несколько отличались... Получив в чистом виде обе культуры, микробиологи начинили ими капсулы -- приборы для обнаружения и, возможно, измерения поля космического струйного течения. Капсулы мы назвали оутронами. Кроме них, мы возьмем несколько ваалов. -- Как это ты смекнул? -- спросил меня Шелест. -- После того как Оу сказал, что реагировали ваалы, пойманные им на космодроме, неподалеку от нашего звездолета, мне ничего не оставалось, как предположить, что это -- влияние его корпуса, "пропитанного" космическим струйным течением. -- А это уже кое-что! -- весело резюмировал Хоутон. 4 Незадолго до расставания нас проведали Эла и Ган. Пообедали вместе и еще раз обсудили предстоящий вылет. Звездолет оборудовали новейшей аппаратурой; Ган очень рассчитывал на оутроны. Наблюдений предстоит выполнить много, но даже если их предполагаемый объем увеличится втрое-- микрозаписи уместятся в монокристалле, размером со" спичечный коробок. Таких кристаллов будет несколько копий: мы возьмем их по одной. В анабиозе мы будем находиться лишь при старте, разгонах скоростей и торможении, остальное время-- бодрствовать: изучать среду, вести счисление пути-- кибернетика не сумеет без нас освоиться полностью с полетом в космическом струйном течении. -- Ани, -- сказала Эла, -- многие советуют установить возле вашего дома художественную скульптуру... Нет ли у вас предложения? Мы переглянулись, и Шелест ответил: -- Решайте сами. -- Тем лучше, -- быстро согласилась Эла. -- Признаюсь вам, ани, скульптура готова: по моему проекту... 5 Утро третьего дня... до старта. Поднимаемся рано: сегодня улетим на Уэл. У нас гостят Эла, Ган, Рат и, конечно, Ле. После завтрака, едва успели выйти на крыльцо,-- Эла, улыбаясь, говорит: -- Скульптура установлена, ани. Можно взглянуть. Шелест махнул нам рукой и побежал к берегу... Метрах в пятидесяти от дома синеватая вода озера незаметно переходила в крутую пластмассовую волну с белой застывшей пеной на верхушке, окутанной туманом живых брызг. Едва касаясь волны маленькой ножкой в золотой туфельке, застыло серебристо-прозрачное изваяние очаровательной девушки. Она откинула руки назад в беге, устремив взгляд к небу. Кружевное платье оттенка слоновой кости развевается на ветру. При взгляде на нее мне вспоминаются с юности знакомые слова: "Правильное, почти круглое лицо с красивой, нежной улыбкой... в ее... глазах стояла неподвижная точка... В ее черных волосах блестел жемчуг гребней..." А вслед за тем, мне почудилось, будто я слышу далекий голос с моря: "Добрый вечер, друзья! Не скучно ли на темной дороге? Я тороплюсь, я бегу..." -- Фрези Грант?!.-- воскликнул я. -- Да,-- подтвердила Эла. -- "Бегущая по волнам..." Я знал, что первой русской книгой, которую перевела Эла с моей помощью,- был однотомник Александра Грина. Знал, что книга имела успех. Рассказы Грина, его "Алые паруса", "Бегущая по волнам" -- почти в каждом доме. Сердца Гаянцев покорили Пушкин, "все Толстые", Чехов, Маяковский, Шолохов и многие-многие другие, раскрывая шире мир Земли и доставляя эстетическое наслаждение. Но Грину особенно повезло: его первого прочитали на Гаяне. -- Эла, -- сказал Шелест, не отрывая взгляда от скульптуры, -- ты доставила нам радость. Но почему именно "Бегущая"? -- У нас есть легенда, ани, чем-то родственная той, что придумал Александр Грин. -- Расскажи, пожалуйста, Эла. -- В галактическом полете звездолет "Ар" отсутствовал двести лет. Вернулся домой один маленький Ло... В звездолете нашли дневник экспедиции. Штурман Нэт уверял в своих записях, что видел своими глазами светящееся объемное изображение человекоподобного существа, летевшее некоторое время за бортом звездолета... Оно почти прозрачно, но его можно было рассмотреть и увидеть даже взмах руки, якобы указавшей направление на ядро Галактики... -- Дальше, Эла, дальше! -- Загадочное свечение свободно проникло сквозь обшивку корабля, а потом исчезло. "Зовущий к Ядру"--так назвал это явление Нэт. -- А кто-нибудь еще?..--заинтересованно спросил Шелест. -- Нет, ани. Кроме Нэта, никто не встречал в космосе "Зовущего к Ядру". Пусть лучше продолжит Ган. -- Твердого мнения у меня нет, -- засмеялся Ган. -- Но меня увлекло это явление. А Эла даже написала фантастический рассказ. Сюжет таков: на планете, вблизи галактического ядра, по какой-то причине погибло все население... Осталась техника. Она и посылала в космос "Зовущих к Ядру"--сгусток неизвестной нам энергии -- в поисках разумных существ. Планету нужно было вновь заселить живыми людьми, без них техника, так сказать, потеряла цель, смысл... Рассказ читался год-два, а потом о нем забыли: вероятно, картина вымершей планеты оказалась мрачноватой... -- А рассказ Нэта, -- закончила Эла, -- превратился в легенду о "Зовущем к Ядру". -- Галлюцинация?-- предположил Шелест, повернувшись к Ле. -- Возникновение зрительных образов в условиях галактического полета возможно, -- уклончиво ответил Ле. 6 Далеко внизу показался знакомый Уэл. С высоты остров похож на след человека, оставленный в океане. Там, где находится "пятка",--город и Космический Центр. А за холмистым валом, на всем остальном просторе -- стартовые площадки. На одной из них заканчивали снаряжение "Роота". Мы хотели в тот. же день съездить туда, но Ле отсоветовал: -- Основное сейчас -- отдых, юноши, -- сказал он.-- Лучше пообедаем и -- на стадион: предстоит дружеская встреча футбольных команд Космического Центра и Тиунэлы. -- Это уже кое-что!-- обрадовался Хоутон. К нашему приходу небольшой стадион полон "по-земному", но трибуна для отлетающих свободна, и мы по праву занимаем ее. ... Настала пора описать гаянский футбол. Судьи не было. Его обязанности выполняли всевозможные датчики, встроенные в пушистое пластмассовое поле, и автоматические телевизионные наблюдатели, подчиненные анализирующей машине. Самый же мяч, таких же размеров и веса как у нас, гаянцы начинили маленькими механизмами-киберами и антигравитационным устройством. Если кто-то сыграл не по правилам или переговаривался с игроками--со всех динамиков стадиона несся судейский свист, а мяч мгновенно выходил из игры сам и занимал ту точку, с которой надлежало бить по нему вновь. Если по ошибке его хотел ввести в игру футболист не той команды--мяч ловко избегал удара и, как ни в чем не бывало, становился на место. Как-то Шелест шутя внес предложение, рассмешившее нас до слез. Никто, разумеется, не принял его всерьез. Никто, я хотел сказать, кроме Хоутона и... самих Гаянцев--величайших шутников из всех, каких я только встречал. Шальная мысль командира могла найти сторонников только на Гаяне. Случись это на Земле -- ее тотчас предали бы анафеме футболисты и болельщики, чьи нервы и страсти и без того накалены самой игрой. Короче говоря, гаянцы превратили мяч из средства игры в ее радиокомментатора. Внутрь впихнули легонький кристалл, и теперь, если мяч в благоприятных для гола условиях пролетал над штангой ворот, он (мяч!) принимался весело орать: "Мазила!..", "Сапожник!" и другие слова, подчас совсем безобидные. Но в таких обстоятельствах эти слова приводили в ярость неудачника. А динамики на стадионе услужливо доносили до всех комментарии мяча. Можно представить, с каким упорством гонялся за ним после этого обиженный. А так как в ходе игры мазил набиралось несколько с обеих сторон--проклятый же мяч отличался идеальным бесстрастием, -- игра накалялась быстрее, и по мячу били, как по кровному врагу. Узнав о присутствии Хоутона -- Главного тренера планеты по футболу (такого пышного титула еще никто не удостаивался на Гаяне за всю ее историю), -- игроки столицы попросили его сыграть правым нападающим в своей команде против космонавтов Уэла. Они приехали с собственным мячом -- "воспитанником" Боба, начинившего его самыми пронимающими эпитетами на трех языках: русском, английском и гаянском. Глянув на этого старого приятеля, Боб усмехнулся и--с одобрения Ле--пошел в раздевалку. Немного погодя игроки выстроились на поле и метнули: ворота слева от нашей трибуны достались космонавтам, справа--тиунэльцам. Мяч сам занял центр поля и лихо свистнул--игра началась... Сперва шло все как положено. Игроки носились по полю, точно пасовали друг другу, но силы были примерно равные, и острых моментов не наступало. Потом вперед вырвался Хоутон и повел игру, вспомнив свой юношеский опыт в университетской команде. Ему удалось обойти защиту противника, и, прикинув расстояние, он пустил навесной крученый по воротам, но... ликующий крик "Дуби-ина-а!.." возвестил о промахе. Боб стерпел. Снова пошла игра, приведшая к корнеру. Боб выбил угловой, но, то ли был не в форме, то ли по иной причине, мяч прошел позади ворот. Град насмешек своего же мяча потонул в сокрушенных возгласах болельщиков -- они переживали по всем правилам: земная игра будила в них те же чувства, что и у нас, только они срывали досаду на обстоятельствах игры, а не на самих игроках... Зато мяч--порождение фантазии Хоутона и молодых гаянских инженеров -- не стеснялся в выражениях, хотя и теперь в сравнении с некоторыми болельщиками Земли он выглядел приготовишкой. Еще раз спортивная фортуна погладила Хоутона по голове: мяч просился в сетку. Боб неверным ударом изо всей силы направил его в боковую штангу, откуда он рикошетом вернулся обратно. Мяч будто рассвирепел от боли и закричал: -- Уберите вратаря и штанги -- иначе он не забьет! Стадион грохнул, а Боб вполголоса обругал мяч так" что мое перо отказывается воспроизвести его слова. Услышав незнакомые слова, мяч тут же запросил энциклопедию Земли, получив разъяснение, доложил кибернетическому судье и... принялся подыгрывать команде противника, если нога Хоутона касалась его. Счет стал 1:0 в пользу космонавтов. 2:0... 3:0!.. Уже все заметили неладное. Хоутон явно отбивал мяч от своей площадки, а он влетал в ворота партнеров Боба и вопил: "Гол!.." Лишь после того как Хоутон сослался на неважное самочувствие (оно сейчас действительно оставляло желать лучшего) и ушел с поля -- игра стала нормальной. Тиунэльцы размочили сухую таким безукоризненным голом, что мяч лег в сетку с криком "Браво!..", а Хоутону даже послышалась нескрываемая ирония в голосе мяча. Но ни о какой "иронии", конечно, не могло быть и речи, ибо слова, записанные на кристаллофоне внутри мяча, воспроизводились с одинаковой интонацией, а их выбор, зависел от того, какая сторона мяча была ближе к кибернетическому датчику, мимо которого он пролетал. -- Наверное, механизм мяча стал привыкать к игрокам? -- спросил Ган, все еще смеясь от души. -- Такое случается в нашей технике. Надо его заменить... -- Нет, нет, -- воспротивился Боб. -- Он не виноват! Ган вновь увлекся игрой, а Хоутон честно рассказал нам о "нравственном" поединке с мячом и кибернетическим судьей. ... Игра окончилась, и мы отправились в гостиницу космонавтов. Ле доволен: он считал необходимым веселую встряску перед галактическим полетом. 7 День вылета. Последние часы на Гаяне... ... На стартовой площадке диспетчеры и обслуживающий персонал -- ни одного лишнего человека. Суховато для прощания с планетой, гостеприимством которой мы столько пользовались... Мы тщательно скрываем друг от друга свои мысли и грустим про себя. Ган приглашает в комнату отлетающих: скромная обстановка -- несколько кресел и непременный торшер, вокруг которого мы и расположились. -- Мы не хотим утомлять вас,-- сказал Ган,--но. Ле утверждает, что час, который мы просим вас провести у Телепатона, вполне оптимален. Гаяна хочет проводить вас. -- Мы тоже хотим видеть Гаянцев, поговорить с ними, -- повеселел Шелест. Ган включил Телепатон--стены комнаты словно растворились, и мы начали волнующее, трудноописуемое "путешествие" по городам планеты. На площадях миллионы людей. Они ласково всматриваются в наши лица. Они видят нас, слышат, а многие имеют возможность сказать что-то и от себя. Они понимают, что нам невозможно ответить на все их пожелания и напутствия; им хочется видеть нас в последний раз и поднять левую руку. Вот и наша Тиунэла (мы могли называть себя тиунэльцами, жителями многомиллионной столицы), и наши земляки провожали нас--все, кто мог в эти минуты выйти на улицу. Дворец Человека... Народный Совет Гаяны стоя, по земному обычаю, приветствует нас. Наш небоскреб "Земля"... Величественная фигура Владимира Ильича Ленина на фоне гаянского неба. Величайший мыслитель Земли будто желает нам счастливого возвращения домой. Всякое может случиться на таком длинном даже для луча света пути, словно говорит он, но вы преодолеете время и расстояние, будете дома! Глава тринадцатая. "ЗОВУЩИЙ К ЯДРУ" 1 177-й день полета--по земному времени... Шелест и Хоутон спят в жилом отсеке. Не в анабиозе, а просто отдыхают. Я дежурю в кабине управления. Кибернетический календарь лениво складывает секунды в часы, сутки, месяцы Он неумолим, в нем нет ничего человеческого, он никуда не торопится, занятый главной задачей своей "жизни" -- считать время. Наше призвание--дело! А его мало в полете: трудно назвать деятельностью ожидание чего-то, попытки изучить окружающую среду. Кстати, лучшими нашими помощниками в этом оказались оутроны: они с большого расстояния почуяли приближение космического струйного течения, и мы, заблаговременно сбавив скорость, не врезались в невидимую прочную стену, а прошли ее насквозь с минимальными перегрузками. Еще полезнее оутроны в самой струе. С их помощью мы узнали, что поле течения наиболее напряженное и быстрое--вдоль его оси. Затем мы подключили оутроны к механизмам управления звездолетом, и помчались, по существу ведомые живыми микроорганизмами, ни на йоту не отдаляясь от центра космической струи! Сколько раз вспоминали мы добрым словом Оу!.. Сегодня мое дежурство. Однообразие приелось, с удовольствием занялся бы чем-нибудь, но приказ командира -- дорога нашей воли. По-иному нельзя. Включаю окна-телевизоры на окружающий фон и всматриваюсь в звезды: где-то по курсу Земля. Кто-то сейчас родился, кто-то окончил свой жизненный путь. Где-то на набережной Москвы объясняются в любви, а рядом -- последнее объяснение. Мне хочется крикнуть им: "Милые, не ссорьтесь! Что бы ни произошло между вами--причина раздора внутри вас самих!" Но я не вижу их, они--меня... Где-то и на бульваре Тиунэлы двое--издали им казалось, что у них одна путеводная звезда, а подошли ближе и увидели, что она двойная--таких много во Вселенной. И они с грустью и облегчением разошлись: каждый потянулся к своему светилу... Что это я все про любовь и про любовь?.. Будто нет иной темы для размышлений. Я примечаю вдали и слева зеленое пятнышко туманности и понимаю, мы подлетаем к месту, где космос взял в плен Юль и Евгения Николаевича... Их забросила сюда не только жажда знания, но и светлая любовь Любовь, ставшая легендарной для Гаянцев. Мы пройдем мимо опасного места на достаточном удалении. Они предупредили нас, но мы бессильны пока помочь им. За бортом звездолета нечто белесое... Поворачиваюсь на вращающемся кресле и откидываюсь на спинку, как от удара. Рядом со звездолетом летит он -- "Зовущий к Ядру"! Все так, как рассказывала Эла: светящееся, объемное изображение человекоподобного существа, большеголового, пучеглазого, с безгубым широким ртом. Зажмуриваюсь, чтобы избавиться от наваждения, но... видение рядом. Я встаю и слежу за ним. "Зовущий" ощупал обшивку корабля, уверенно приблизился, и я увидел темную прозрачную четырехпалую руку, торчащую из стены и шевелящую пальцами. Она становится все длиннее и тянется ко мне. Вскрикиваю, хочу бежать, да некуда... Из стены появляется дымчатое плечо, и без всякого видимого усилия "Зовущий" проходит сквозь обшивку и останавливается в метре от меня. Его лицо искажается ужасным намеком на улыбку, рука поднимается, и пальцы касаются моего лба в ту самую секунду, когда я начинаю терять сознание от непреодолимого ужаса. Страх исчезает... Я не сторонюсь таинственного джина, стоящего передо мной. Даже набираюсь "нахальства" сесть в его присутствии. А может, сажусь не потому, что стал смелее, а из-за слабости в ногах? "Зовущий" положил руку мне на голову, и я вижу зеленую планету, город с прямыми улицами, параболические дома. Изумруднокожие люди... Такие же, как "Зовущий", только совсем не прозрачные--предметные, созданные из живого вещества. Они ходят прямо и легко, как пантеры. Туловище короткое, руки--тоже, а ноги длиннющие. Большелобые крупные головы, широкие безбровые лица. Тонкие носы с широкими ноздрями. Глаза умные, большие и темные, точно светофильтровые очки. Они говорят о чем-то друг с другом, но я не слышу их голосов и не знаю, как звучит их речь. Одеваются они в одноцветную, тусклых, темных тонов одежду, напоминающую халаты. Город благоустроен. Бульвары и скверы. Много прозрачных каплевидных бесколесных автомобилей. Летательные аппараты. Все это промелькнуло сравнительно быстро, и я не успеваю разглядеть подробности. Космодром. Космос... Звездолет, похожий на гриб-мухомор с пятнистой шляпкой, летит в черном пространстве. Позади него длинный, как у кометы, фиолетовый прозрачный хвост. В глубине Вселенной--зеленоватое облачко. Оно приближается, и я вижу, что это основание космического смерча, конус которого уходит раструбом в туманность... Ориона! Еще один звездолет. Он ходит по замкнутой кривой вокруг облачка. Очертания его мучительно знакомы. Внутренность звездолета... Биотроны и... тела Евгения Николаевича и Юль! Силюсь вскочить с кресла, но "Зовущий" тотчас прислонил свободную ладонь к моей груди, и тревожное волнение улеглось. Покорно наблюдаю детали "гипнотического сеанса". Незнакомый звездолет приблизился к космолету "Ри"--я вижу надпись на борту. Несколько белесых "зовущих" окружают найденный изумруднокожими корабль. Ощупав борта, беспрепятственно проникают внутрь, и дальнейшее я вижу как бы их глазами. Будто сам брожу по кабине управления, изучаю приборы и пульты, не прикасаясь, однако, к тумблерам, рычагам и кнопкам... Подхожу к биотронам, наклоняюсь и всматриваюсь в лица почему-то незнакомых мне Глебовых. Предполагаю, что с ними все в порядке, Но догадываюсь об их положении пленных, попавших в сильное гравитационное поле туманности, вырваться из которого их звездолет не может. У меня появляется намерение спасти их: перенести вместе с биотронами на звездолет-"мухомор" и увезти на зеленую планету. Но не тороплюсь и изучаю принцип действия биотрона, его конструкцию. Все это пока не поддается моим умственным усилиям. Огорчаюсь, но спокойствие не покидает меня. Опять космос... Вдали показывается точка. Она вырастает, и я вижу... наш звездолет "Роот", Шелеста, Боба... себя! Мне хочется сообщить экипажу "Роота" о находке, узнать, кто они, откуда и куда летят, посоветоваться. Испытываю радость неожиданной встречи с людьми, несомненно, собратьями тех, кто лежит в биотронах. Очевидно, звездолет "Роот" летит на выручку "Ри"?.. "Зовущий" снял руку с моего лба и отошел. Я стал многое понимать, хотел продолжить телепатическую беседу с изумруднокожими космонавтами с зеленой планеты, но тут полностью воспринимаю реальную обстановку и значение встречи, осознаю, что надо разбудить товарищей, доложить командиру и тогда уже решать, что делать. Но как быть с "джином"? Его вид может вызвать нервное потрясение... Стоит ли им переживать перенесенное мной испытание? Если бы уговорить его покинуть на время звездолет... "Зовущий к Ядру" понял меня. Приветливо махнув рукой, он тем же путем, то есть сквозь обшивку, выбрался наружу. 2 Шелест открыл глаза, приподнялся и испытующе посмотрел на меня. Мне удалось к тому времени свыкнуться с тем, что парило за бортом, и Шелест мог по моему лицу узнать о моих переживаниях не больше, чем по обложке брошюры--о ее содержании. Не проронив ни звука, он глянул на часы и прошел в кабину управления. Хоутон блаженствовал в глубоком и безупречном сне. Наблюдая за ним, я давно пришел к заключению, что самый крепкий народ -- это языковеды и, пожалуй, критики. Все они законченные оптимисты! Я повозился минут с десяток, пока Боб причмокнул и принялся "хватать действительность" широко открытым ртом, точно рыба, вытащенная из воды. Его взгляд постепенно стал осмысленным. Боб глянул на часы и помрачнел. -- Тебе скучно, старик?--осведомился он, борясь с раздражением. -- Наоборот: четверть часа назад я едва не лопнул от смеха... -- Гм... Тогда тебе нельзя отказать в гуманности: ты хочешь развеселить и меня? -- Только так. -- Подъем! -- сам себе скомандовал Боб и вскочил на ноги. В пилотской кабине я обстоятельно рассказал о свидании с "Зовущим к Ядру". Шелест молчит, лицо его озабоченно: чрезвычайные обстоятельства требуют от него, как от командира, исключительной собранности и точности. Пока в его голове созревает черновик плана, Боб изучает меня взглядом врача. -- Ты сомневаешься? -- Ну к чему так прямо, -- мягко и с иронией произносит Боб. -- Разве удивительно где-нибудь в Атлантике встретить любителя купаться, переплывающего океан?.. "Не улетел ли совсем "Зовущий к Ядру"?"--обеспокоенно подумал я, опасаясь попасть в неловкое положение и горячо желая, чтобы светящееся Нечто появилось у окна-телевизора. И в то же мгновение желание мое исполнилось. Боб кинулся к окну и, жадно всматриваясь в "Зовущего", протяжно присвистнул. -- Этим ты и хотел меня развлечь?--спросил он, не оборачиваясь. -- Да, Боб -- Десять-ноль в твою пользу, старик! Вид у него и впрямь... веселенький... М-да... это уже кое-что! Теперь, догадавшись о своей мысленной связи с "Зовущим", я уверенно пригласил его к нам. Он махнул рукой и просунул голову сквозь стену. Оказавшись лицом к лицу с оскаленной дымчатой прозрачной физиономией "Зовущего", Боб икнул и отскочил. Забыв о своих недавних переживаниях, я готов был рассмеяться, но, признаюсь, даже не попытался этого сделать... "Зовущий к Ядру" коснулся головы Хоутона, затем Шелеста и повторил свой телепатический рассказ. Они тоже поняли: космонавты незнакомой нам планеты случайно увидели звездолет Глебова и прервали свой полет с целью узнать, чей это корабль. Потом у них появилось намерение спасти двух его обитателей. Неясным оставался сам "Зовущий к Ядру", что это? Или--кто это? Прочитав наши мысли, "Зовущий" перевел взгляд с одного на другого, точно выбирая, и остановился на мне. Направившись ко мне, он положил руку мне на голову и... прошел сквозь меня! Мне стало плохо, появилось ощущение, что меня сдавили в инквизиторской "Деве Марии", тысячи невидимых иголок пронзили мое тело, в глазах потемнело, и я покачнулся. Но тут же все прошло, я увидел изумленные лица Шелеста и Хоутона, оборачиваюсь и буквально падаю на руки своих друзей: "Зовущий к Ядру" играючи принял... мой облик! -- А вот это ни к чему,--успокаивающе говорит мне Шелест. -- Все ясно: это не джин и не призрак, а робот изумруднокожих. Вернее, я не так выразился-- необыкновенный робот! Примерно о таких мечтает Рат: помнишь твой полет с ним в самолете с зет-крыльями? Нам не угрожает опасность -- это точно. -- Но согласись, командир, -- взмолился я, -- что неприятно видеть себя в таком вот виде, да вдобавок, в чем мать родила... -- Почему? Советовал же тебе больше заниматься физкультурой. -- Он похлопал меня по животу, лишь самую малость выдавшемуся вперед, и усмехнулся:-- Сам виноват, друже. -- Он прав, -- заступился Боб. -- Если этот сизобедрый робот не вернет себе первоначальный вид, я... я... подам рапорт об увольнении! -- Ладно, постарайся его уговорить сам. Мы все трое стали мысленно упрашивать его, вернее его хозяев, смиловаться над нами. Секунд через пять или шесть "Зовущий" расстался с моим обликом, -и я облегченно вздохнул, успев, однако, подумать, что, говоря по чести, я мог бы выглядеть со стороны более мужественно... -- Какое счастье, -- сказал Шелест, -- для нас и Глебовых, что изумруднокожие запеленговали "Ри". Ведь раз они спокойно крутятся в этом районе--значит, они не боятся сильного гравитационного поля: у них, должно быть, очень мощные двигатели. Надо объединить наши усилия, и мы спасем Юль и Евгения Николаевича, друзья! Ответ на предложение Шелеста пришел скоро. Мы увидели своим мысленным взором, как звездолет-гриб приближается к "Ри", целая эскадрилья "зовущих" передает нам биотроны с телами Глебовых, и мы улетаем в свою сторону, а изумруднокожие -- в свою. Итак, предложение принято, и мы начали действовать уже под руководством изумруднокожих. Наши локаторы не нащупывали их звездолет, а, судя по появлению у нас "Зовущего", они-то видели нас превосходно и знали расстояние, разделявшее нас Поэтому первоначальные расчеты мы возложили на них. По просьбе неожиданных друзей, мы сбавили скорость вдвое и не меняли курса, держась возле оси космического струйного течения. Предоставив в наше распоряжение трех "зовущих", они попросили нас отсоединить биотроны от крепления. Шелест не ошибся: "джины" оказались необыкновенными роботами. Было такое впечатление у всех нас троих, точно мы проникли внутрь корабля "Ри". В точности исполняя наши команды, "зовущие" отсоединили биотроны от станины и открыли компрессионный отсек у выходной двери, ведущей наружу. Звездолет изумруднокожих подошел к "Рооту" на расстояние километра и уравнял скорость. "Зовущие" вынесли из гаянского корабля биотроны и понесли их к своему звездолету, выглядевшему рядом с "Роотом", точно океанский лайнер возле речного пароходика Одновременно два белесых робота вынесли бортовой журнал и кое-какую другую аппаратуру, по нашему указанию, а еще один изнутри закрыл двери и сквозь стенки выбрался наружу. Мы видели все с мельчайшими подробностями. -- Ну и ребята! -- сказал Боб. -- Попадись эти "зовущие" некоторым моим соотечественникам--банки и сейфы опустели бы в два счета. А как поднялись бы тиражи газет и журналов! -- Боб прищелкнул языком.--"Сквозь стены---к долларам!.." Приняв биотроны с телами Глебовых, изумруднокожие задраили люк своего "мухомора" и стали по спирали отдаляться от туманности. Неделю спустя они, сойдя с планетной орбиты, вновь приблизились к оси космического струйного течения и принялись догонять нас. К этому времени мы уже далеко ушли от основания космического смерча, пленившего гаянский звездолет. -- Надо предполагать, -- сказал Шелест, -- что космическое струйное течение действует одинаково и на наш "Роот" и на их "мухомор". Следовательно, речь может идти лишь о разности наших приборных скоростей. Они, я думаю, тоже не могут обогнать свет. Нам нужно сбавлять свою скорость. Да еще время уйдет у них на торможение. Хлопцы честные, дружные и неудобно слишком их задерживать. Давайте немного "потяжелеем"; знаю, что неприятно, да придется потерпеть. Мы перешли в режим плавного торможения, перенося растущую перегрузку, но изумруднокожим пришлось гнаться за нами по пятам около месяца. Телепатическая связь часто прерывалась, но установить причину мы так и не смогли. Не вызывало сомнения: Материя Величайших Пространств, объективность которой реализовалась в самом факте существования космического струйного течения, обладала особыми свойствами. Нам хотелось рассказать изумруднокожим о Земле и Гаяне, о наших открытиях и затруднениях, но на одних зрительных образах далеко не уедешь. Все же нам удалось объяснить им приблизительные "адреса" Гаяны и Земли, показать их природ