, лег в постель. Но его мертвый час был наполнен довольно живыми размышлениями. Клэйтону надо было обдумать дальнейший план действий, если секрет получения золота искусственным путем будет открыт сегодня Микулиным. Убить! Но это не легко. Совсем нелегко. Пожалуй, легче убить Грачева. Но он только лаборант. Нечто вроде слуги. Подай, подогрей, возьми... Микулин? Говорят, он гениален... Вполне возможно. Однако Микулин обладает еще одним талантом: привлекать к себе симпатии окружающих. Клэйтон старался убедить самого себя, что Микулин замышляет погубить цивилизацию, но маска злодея спадала с лица Микулина и на Клейтона смотрели большие глаза, от которых трудно было оторвать взгляд. - Не может быть, чтобы Лор была равнодушна к этим глазам, - прошептал Клэйтон. И мысли его перешли к девушке прежде, чем он "покончил" с жизнью Микулина. Убить Лор? Убить молодую девушку, похожую на веселого мальчика? Да он и не собирался никого убивать! Он узнает о том, что секрет золота открыт, сообщит Додду, и пусть они делают, что хотят. Впрочем, нет. Клэйтон был бы плохим патриотом, если бы отказался выполнить свой гражданский долг. Надо меньше размышлять, а больше делать. "Я не возбуждаю у Микулина подозрений и спрошу у него прямо, как он думает использовать свои изобретения. Если он в самом деле думает сделать их орудием революционной борьбы, то с ним и со всеми ими не придется церемониться". Вечером Клэйтон отправился в лабораторию. Там уже кипела работа. Лор и Грачов, видимо, волновались. Грачев хотел скрыть свое волнение под маской обычной шутливости. - Как ты думаешь, Вася, - спрашивал он у Микулина, - скоро у нас из золота будут делать общественные уборные? Микулин улыбнулся, как всегда. Ни малейшего напряжения мысли не видно было на его большом открытом лбу, как будто делал он совсем простое, обыденное дело. - Сыпь сюда, на эту полочку, - приказал он Грачеву вместо ответа. Грачов насыпал на небольшую полочку у стеклянной трубки белого порошка. Руки Грачева немного дрожали. - Довольно? - Довольно, Ефим, спасибо. Аленка, отойди, ты опять стоишь против трубки. Сейчас буду пускать ток... Лор отошла. В лаборатории наступила торжественная тишина. Микулин повернул рубильник. Загудел мотор, затрещала искра. Пустотные трубки наполнились зеленоватым огнем. Четыре пары глаз внимательно смотрели на белый порошок. - Идет! - крикнул Грачов. - Чернеет! - Ничего не идет, - спокойно ответил Микулин. - Порошок не должен чернеть. Вскоре белый порошок сделался черным как уголь. Микулин рассмеялся и, обратившись к Клэйтону, сказал: - Простите, я поторопился позвать вас. Опять неудача! Хотя я не понимаю, как это могло случиться. Аленка, иди сюда на расправу. На лицах Лор и Грачева было написано самое искреннее огорчение. Микулин и Лор засели за небольшой чертежный столик. Микулин начал быстро писать на старом чертеже химические формулы, от времени до времени обращаясь к Лор с вопросом: - Так? Смущенная девушка кивала головой. - Пока все верно, - вздохнул Микулин. - Но был ли химически чистый препарат? Достаточно ли тщательно ты промыла посуду? - А ну, пойдем в твою лабораторию. - И еще раз обратившись к Клэйтону, Микулин сказал: - По независящим от дирекции обстоятельствам, спектакль не состоится. Публика может получить из кассы деньги обратно. - Но может быть, позже? - спросил Клэйтон. - Если вы имеете терпение подождать. Мы не окончим работу, пока не отыщем ошибку или причину неудачи. И если нам посчастливится, мы сегодня же попробуем повторить опыт. - Я подожду, - сказал Клэйтон. Выйдя на крыльцо, он сел на ступеньку и закурил трубку. Дверь в лабораторию была открыта. Проходили часы за часами, а Микулин, Лор и Грачов все еще работали в лаборатории. Иногда слышались вопросы Микулина и быстрые ответы Лор. Месяц зашел за гору, утренний холодок заставлял ежиться. В лаборатории заговорили громче, потом затихли. Клэйтон подошел к окну и посмотрел. Три головы склонились над большой колбой, под которой горела бунзеновская горелка. - Ага! - воскликнул Микулин. - Кто прав? - Как всегда, ты, - ответила Лор. - Но кто виноват? - А кто мыл посуду? - Ефим. - А-а! - зарычал Микулин и вытащил Грачева из лаборатории на крыльцо. - Заждались? Вот он - преступник! - сказал Микулин. - Ефим Грачев, погубивший первый слиток золота. И из-за него общественные золотые уборные будут построены несколькими часами позже! Грачев был так огорчен, что на глазах у него появились слезы. - Ну, не грусти, Ефим. С кем не бывает, - утешал его Микулин. Лор тоже вышла из лаборатории, на ее лице также было написано огорчение и усталость. Она проработала всю ночь с большим напряжением. Глаза ее смыкались. - Будем продолжать? - спросил Микулин. Он совсем не выглядел утомленным, но, посмотрев на своих усталых товарищей, сказал: - Баста! Пора спать. Завтра мы до обеда успеем приготовить все для опыта. Грачов хотел протестовать, но Микулин настоял на своем. - Пусть отдохнут, - сказал он Клэйтону, когда Лор и Грачов ушли. - Они много поработали. У самой цели перед нами опять открылась пропасть, и нам не удалось перейти ее сегодня. Но это пустяки. Пока они будут отдыхать, я поработаю в лаборатории и сам приготовлю все для опыта. А вам тоже пора спать, мистер Клэйтон. Ваша трубка давно погасла. - У меня бессонница, - ответил Клэйтон. - И если бы я мог быть полезен, я охотно помог бы вам. - Не откажусь от вашей помощи, - ответил Микулин, и они прошли в химическую лабораторию Лор. Клэйтон был довольно сообразительным и ловким малым, и через час Микулин говорил: - А знаете, из вас вышел бы прекрасный помощник! У вас все в руках спорится. Вы не привыкли к химической посуде, и все-таки ничего не бьете и не роняете. Клэйтон был польщен этой похвалой. Они проработали до утра. Солнце уже давно осветило вершины деревьев и белый камень, когда наконец они кончили приготовления. - Готово! - сказал Микулин. - Теперь пойдем, подышим свежим воздухом. УДОВОЛЬСТВИЕ БЫТЬ ЧЕРТОМ Они вышли из дому и направились мимо белого камня, вдоль берега речки. Утреннее солнце золотило ивы и тополя. Микулин посмотрел на снежную вершину дикой горы, окутанную легкой дымкой. - Отличное утро, - сказал Микулин. - А гроза все-таки будет сегодня. Она, пожалуй, и лишняя. Мои аккумуляторы заряжены и мои кладовые полны консервированными молниями. Притом у меня есть небольшая гидростанция. Скоро опыты закончатся, и энергия нужна будет только для производства золота. Положим, на это потребуется немало энергии. - Что вы будете делать с золотом? - не удержался от вопроса Клэйтон. - Мы наденем ярмо на золотого тельца и заставим его пахать наше поле! В древнеиндийских книгах - Атава-Веда - золото называется жизненным эликсиром. Смотрите на этот край. Природные богатства его неисчислимы. Красота неописуема. Климат прекрасный. А кто здесь живет? Дикий зверь, птица да горсточка людей. Что можно сделать с этим диким краем? Тысячи водопадов и горных речек будут вращать колеса турбин. По красивым долинам заснуют новенькие трамвайные вагончики, задымят заводские трубы, вырастут дворцы-санатории, оживут горы и леса. И не только здесь, на Алтае, золото станет эликсиром жизни. - И Микулин начал с увлечением говорить о том, как быстро будет развиваться хозяйство страны, увеличиваться благосостояние масс. Но Клэйтона мало интересовала эта тема. Это было, так сказать, употребление золота для мирных целей. Клэйтона интересовало иное. Дождавшись паузы, он спросил: - В Атава-Веда золото названо средством против колдовства. Против какого же колдовства вы собираетесь использовать золото? - Против колдовства самого же золота. Против колдовства капитала, поработившего рабочих, ослепившего разум людей. "Додд был прав. Вот когда Микулин показал свое настоящее лицо!" - подумал Клэйтон. - Но ведь это причинит большие несчастья людям. И хочу сказать, пока вам не удастся осуществить ваш новый строй... - А скажите, положа руку на сердце, разве строй любезной вашему сердцу Америки обеспечивает счастье большинству населения? И даже те немногие, кто наслаждается счастьем за счет несчастья других, разве богачи счастливы по-настоящему? Разве их не беспокоит мысль о крушении капитализма? Спокоен только тот, за кем будущее. Микулин еще долго говорит о грядущем, но Клэйтон думал только об одной фразе: спокойным может быть только тот, за кем будущее. Черт возьми, выходит, что будущее за большевиками! Ну, он убьет Микулина, убьет Лор и Грачова, а дальше что? Всех большевиков он перебить не сможет. Счастливая Россия. Ей не грозят революции, не грозит страшный призрак, который не дает спокойно спать европейским и американским капиталистам. "Лучший способ перестать бояться черта - самому стать чертом", - подумал Клэйтон. - По-китайски Алтай называется Киншан - золотая гора, - продолжал Микулин. - И ему не напрасно дано такое название. В горах Алтая очень много золота - я делал разведки. Но это золото может спокойно оставаться в земле. Гораздо проще и дешевле будет получать золото лабораторным путем. Я поставлю производство на широкую ногу, и здесь в буквальном смысле возникнет золотая гора. "А если этот черт будет обладать золотыми горами, то быть одним из чертей совсем не плохо!" - продолжал развивать свою мысль Клэйтон. Микулин еще о чем-то говорит, а Клэйтон, почти засыпая, думает: "И как это мне раньше в голову не приходило? Останусь здесь, женюсь на Елене Лор". Распростившись с Микулиным, Клэйтон вошел в дом, быстро разделся, лег на кровать и уснул мертвым сном. Никогда не спал он так крепко. Но этот могучий сон был прерван сильнейшими ударами грома. Клэйтон открыл глаза и долго не мог сообразить, где он и что с ним. Гроза! Синие зигзаги режут за окном серую муть. Отсветы молний озаряют бревна стены. Где-то кричат... Или это ему показалось? В промежутке между ударами грома ясно послышался голос Микулина. А вот громоподобный голос Данилыча... Клэйтон подбегает к окну. Удивительное зрелище! Один из металлических стержней на крыше того дома, в котором помещается лаборатория, надломился. Молнии ударяются об этот стержень и соскакивают на нижележащий шпиль уже не по проводу, а прямо по воздуху. Клэйтон понял всю опасность положения. Сильная молния может перепрыгнуть не на шпиль, а прямо на крышу. Вот один огненный клубок прыгнул на крышу, и она задымилась. Дом сгорит, а с ним и все научное оборудование лаборатории, редкие машины... Клэйтон быстро оделся и выбежал на улицу. Вокруг дома толпится вся колония: Микулин, Лор, старики Матвеевы и Грачов. Он в странном костюме, похожем на костюм водолаза. Это изоляционный костюм. На руках толстые резиновые перчатки. В правой руке палка с резиновым наконечником. Грачов забегает за угол дома и через минуту появляется на углу крыши. Он, видимо, хочет сбить палкой кусок обломанного, наклонившегося стержня. Клэйтон даже сквозь удары грома услышал, как вскрикнула Лор, увидав Грачова на крыше. Несмотря на изоляционный костюм, Грачов подвергался страшной опасности. Микулин, желая перекричать гром, потрясая кулаками, требовал, чтобы Грачов немедленно вернулся обратно. Но, не обращая внимания на крики Микулина, Грачов продолжал медленно ползти по скользкой крыше. Несколько раз молния ударяла в шпиль на расстоянии какого-нибудь метра от смельчака. Видя, что Грачов не слушает его, Микулин , крича на ухо, приказал Данилычу стянуть Грачова с крыши багром. Великану-старику ничего не стоило достать Грачова, не влезая на крышу. Но в тот момент, когда он уже поднимал багор, молния ударила в сломанный стержень. Минуя резиновый наконечник, она перескочила на мокрую палку, которую держал в руках Грачов, скользнула по ней и ослепительно взорвалась, как показалось Клэйтону, на груди Грачева. В то же мгновение раздался такой страшный удар грома, что Клэйтон зашатался, а Лор упала на колени. Клэйтон закрыл глаза, ослепленный молнией, но тотчас заставил себя опять открыть их. Тело Грачева, окруженное облаком пара и синим дымком, сползло с крыши и упало на землю. - Ефим! - крикнула Лор и бросилась на грудь Грачева, как бы желая своим телом потушить еще тлеющую одежду. Клэйтон содрогнулся, почувствовав запах горелого человеческого мяса. Лицо Грачева было иссиня-черно, изоляционный костюм, одежда и белье изорваны. Микулин подбежал к Лор и поднял ее с земли. Она посмотрела на Микулина, тяжело вздохнула, закусила губу и замолкла. Она удивительно скоро справилась со своим волнением. Но Клэйтон не мог забыть ее короткий крик. О товарище и друге так не станет сокрушаться женщина, - по крайней мере, американская. Значит, Лор или любила Грачева, или же чувство товарищества у них гораздо глубже и сильнее, чем у людей того круга, в котором жил Клэйтон. Опять загремело. Молния вновь ударила в стержень, перескочила на шпиль и ушла в землю. Гроза затихла, но положение продолжало оставаться серьезным. Данилыч унес труп Грачева, а Клэйтон думал, что предпринять. Вдруг его осенила блестящая мысль. Он сбегал к себе в дом за своей прекрасной автоматической винтовкой. Клэйтон был неплохой стрелок. Несколько выстрелов, и надломленный конец стержня упал, он уже не мог отводить молнии в сторону. Еще одна молния упала на стержень и ушла в землю уже по проводу. Опасность миновала. Микулин с благодарностью взглянул на Клэйтона. И этот взгляд обрадовал Клэйтона гораздо больше, чем он сам ожидал. Нет, решительно Микулин обладает тайной привлекать к себе сердца людей! Наконец гроза окончилась, Лор ушла, и у дома остались Микулин, Егоровна и Клэйтон. Егоровну Микулин отослал к Лор. - Бедный Грачов, - сказал Микулин. Его лицо как будто постарело, а в глазах появилась тайная глубокая и искренняя скорбь, какую Клэйтону не приходилось видеть никогда в жизни. Но прошло несколько мгновений, и спокойный взгляд Микулина уже был устремлен на крышу - на струйку дыма, курившегося в том месте, где был убит молнией Грачов. Клэйтон все больше удивлялся этим людям. Их психология казалась ему необычной. Быть может, это психология будущего человека? Эта глубина переживаний и вместе с тем умение быстро "переключить" свое внимание на другое, сосредоточить все свои душевные силы на одном предмете? С какой самоотверженностью полез Грачов прямо в огонь, не думая ни о чем, кроме спасения лаборатории! - А ведь крыша тлеет! - сказал Микулин. Он сбегал за топором, влез на крышу и начал обдирать гонт. Скоро показались красноватые языки пламени. - Так и есть! - сказал Микулин и, продолжая работать топором, крикнул Клэйтону: - Сбегайте, пожалуйста, в лабораторию и принесите огнетушитель. Он висит на стене у двери, направо! И Клэйтон, который явился сюда для того, чтобы убить страшного Микулина, с готовностью побежал исполнять его приказания. Этот "холодный огонь", скрытый энтузиазм начал заражать Клэйтона. Он принес огнетушитель и взобрался на крышу. Отсюда он видел, как из дома, куда Данилыч внес труп Грачева, вышла Лор. Если бы не ее суровое лицо и чуть-чуть сдвинутые брови, никто не мог бы предположить, что эта девушка только что перенесла сильнейший удар. - Потушили? Я ничем не могу вам помочь? - спросила Лор. - Конечно, - ответил Микулин. - Иди отдохни, Аленка! Лор молча удалилась. Микулин и Клэйтон слезли с крыши. Вечером в тот же день в сосновом гробу, сколоченном Данилычем, тело Грачева было опущено в землю. Засыпали. Молча постояли над могилой. Только Данилыч что-то шептал. Через несколько дней, сидя за вечерним чаем, Микулин сказал: - Трудно теперь работать без Грачева. - Да, - ответила Лор. - Придется выписать кого-нибудь из наших ребят. Но на это уйдет немало времени. - Разрешите мне сделать одно предложение, - сказал Клэйтон. - Я одинок, решительно ничем не связан. Для меня "где хорошо, там и родина", как говорили римляне. Здесь мне очень хорошо. Болезненные припадки не повторяются. С каждым днем я чувствую себя здоровее. Я с большим удовольствием остался бы у вас по крайней мере до весны и помогал бы вам в лаборатории. Микулин взглянул на Лор. - А что, Аленка, ведь это не плохо? Мистер Клэйн уже помогал мне и оказался способным. У него ловкие руки. КЛЭЙТОН СТРОИТ МОСТЫ Клэйтон достиг цели. Он присутствовал при опытах, мог следить за "путешествием" Микулина по неведомым странам молекул, атомов и электронов. Постепенно Клэйтон начал и сам знакомиться с этими удивительными странами. Его сведения были поверхностны и, быть может, не совсем точны. Но он обладал живым воображением, и даже во сне Клэйтону снились атомы и электроны. Он был в необычайном мире микрокосма. Он видел центральные ядра-протоны, вращающиеся вокруг самих себя, как солнца. Видел планеты-электроны, которые вертелись, как волчок, и облетали вокруг центрального ядра. Иногда крайняя "планетка" отрывалась от своей солнечной системы, подойдя слишком близко к другому солнцу. Равновесие нарушалось. В маленьком мирке происходили настоящие "космические бури". Вечные странники - ионы, как кометы, прорезывали солнечные системы атомов и нередко становились пленниками. Закон всемирного тяготения царил и здесь. Бродячие электроны превращались в планеты, вращающиеся на привязи вокруг солнца. Это был мир вечного движения, как вечно меняющийся и в то же время устойчивый. Вечно нарушаемое равновесие тотчас восстанавливалось. И вот приходит Микулин со своею "пушкой" и начинает бомбардировать электроны пи-лучами. Атомы расщепляются. Отдают внутреннюю энергию. Процессы, на которые природа тратит миллиарды лет, проходят в несколько минут... Клэйтону снятся груды золота, золотые горы Киншан. Придя наутро в лабораторию, Клэйтон рассказывал Микулину свои сны. Микулин внимательно слушал, иногда смеялся и говорил: - Вы делаете успехи. Клэйтон поражался работоспособности Микулина. Микулин работал, не отрываясь, целые дни и неизвестно, когда спал. Казалось, никакие интересы не существуют для него, кроме науки. Но Клэйтон знал, что научный энтузиазм поддерживается у Микулина чисто практическими целями - сделать жизнь трудящихся лучше, легче, богаче. Наконец настал день, вернее, вечер, когда Микулин возобновил свой опыт с превращением элементов. На этот раз уже Клэйтон положил белый порошок на полочку у окошечка стеклянной лампы. - А что это за порошок? - спросил Клэйтон. - Висмут. - И из него вы сделаете золото? - Сейчас увидите. Микулин повернул рубильник под напряжением тока в пять миллионов вольт, электроны завились винтом и с необычайной силой начали вылетать из окошечка. Никто их не видел, но зато видна была их работа: через несколько минут порошок висмута превратился в крупинку какого-то вещества, впрочем мало похожего на золото. - Опять неудача? - Все в порядке, - ответил Микулин, рассматривая полученный элемент. - Это свинец. Будем продолжать опыт. Свинец был превращен в талий. А из талия получилась блестящая капелька ртути. Еще раз вспыхнули трубки-лампы зеленоватым огнем, и ртуть превратилась в горошину чистейшего золота. У Клэйтона дыхание перехватило. - Что же вы будете делать с этим первенцем? - спросил он. - Вновь превращу в висмут. Клэйтон вздохнул. Золото превратить в порошок от расстройства желудка. Нет, решительно этот человек не от мира сего! Микулин увидел огорченное лицо Клэйтона и рассмеялся. - Вам так жалко этой горошины? Так и быть, я подарю вам ее. Можете сделать из нее брелок. - Благодарю вас, - ответил Клэйтон, бережно опуская золотую горошину в карман. - Теперь вы займетесь производством золота? - Вы ошибаетесь мой друг. Эта горошина обошлась мне ровно в три раза дороже, чем стоит такой же кусочек ископаемого золота. Мой способ добычи золота еще не рентабелен, как говорят хозяйственники. Мое открытие еще не имеет практической ценности. Нужно удешевить производство золота. Клэйтон был и разочарован, и обрадован одновременно. Разочарован тем, что к золотым горам нужно еще долго идти, обрадован тем, что предстоит дальнейшая работа с Микулиным. Потянулись рабочие дни. Микулин неустанно продвигался вперед по стране неведомого. Лор "заготовляла фураж", делала подготовительные опыты, Клэйтон помогал Микулину "строить мосты" через пропасти и совершать обходные движения. Иногда один и тот же опыт Микулин повторял по десять раз, иногда работа целой недели шла насмарку, и приходилось начинать все снова. Электроны вели себя совсем не так, как им полагалось по предварительным расчетам. Надо было найти причину, а для этого приходилось делать новые и новые опыты. СЕРДЦЕ ЖЕНЩИНЫ Клэйтон нередко провожал Лор в ее прогулках. Что касается Микулина, то он предпочитал гулять в одиночестве, чтобы ему никто не мешал думать. Притом и эти редкие прогулки Микулин совершал в предутренние часы, проработав всю ночь напролет. Таким образом Микулин не мешал Клэйтону. Однажды Клэйтон и Лор заехали к самому болоту, и Клэйтон решил поговорить с девушкой о том, что давно занимало его. - Присматриваюсь я к вам, новым для меня людям, и многого не понимаю, - начал он издалека. - Что же вам непонятно? - спросила Елена. - Да вот.., хотя бы вы для меня загадка. Простите, что говорю о вас, но мне кажется, что... - Пожалуйста, говорите. - У нас, в Штатах, - с вашего разрешения, я буду откровенен, - девушку вашего возраста и вашей внешности сочли бы ненормальной, если бы она никого не любила Женщина остается женщиной. И склянки с пробирками не могут, не должны заменять в ее сердце живого человека, живой любви. Я помню ваш короткий крик над трупом Грачева. Вы так горячо любили его? Этого я не заметил в ваших отношениях к Грачеву. Еще меньше это можно сказать про ваши отношения к Микулину. А возникновение любви к нему тем более вероятно, что здесь нет выбора. - Почему же нет выбора? - задорно спросила Лор. - Вот вы, например? Это было так неожиданно, что Клэйтон покраснел, как школьник. - Я.., я не выдерживаю никакого сравнения с мистер.., товарищем Микулиным, - сказал он, запинаясь. - Отчего же не выдерживаете? - не унималась Лор. - Вы мне нравитесь. Мне кажется, что я даже влюблена в вас. И даже очень! Клэйтон едва не слетел с седла, перед ним была новая женщина, новый человек. Вместо ученой, веселой, но с холодным сердцем женщины, Клэйтон увидал какое-то двуликое существо, - не то прожженную кокетку, не то наивную девочку, которая говорит такие вещи, что голова идет кругом. Лор засмеялась, глядя на осевшую фигуру Клэйтона и его растерянное лицо. Потом вдруг стала серьезной. - Да, я люблю вас. - Любовь! - воскликнул Клэйтон и.., мгновенно его лицо побледнело. Он едва не лишился чувств. Лор принуждена была поддержать его. - Что с вами, Клэйн, вам дурно? - Н-ничего.., небольшой сердечный припадок., сейчас все пройдет. Круто повернув лошадь, он поскакал по направлению к дому. Лор последовала за ним. Вдруг откуда-то из болота донесся протяжный стон. - Что это, Клэйн, вы слышите? - Наверно, болотная птица, выпь, - сказал он. Румянец уже вернулся на его щеки. - Но выпь кричит по ночам. - На болоте часто слышатся странные звуки, - сказал Клэйтон. - Мне говорили, что когда выходят газы, болото стонет. Они замолчали, прислушиваясь, но кругом все было тихо. До самого дома Клэйтон ехал задумчивый. "Неужели его так расстроило мое признание?" - думала Лор. СВИДАНИЯ НА БОЛОТЕ Лор соскочила с лошади, сама отвела ее в конюшню и поднялась к себе в мезонин. А Клэйтон, оставшись один в своей маленькой комнатке, схватился за голову. Разговаривая с Лор о любви и кинув взгляд на болото, он на болотном островке увидел своего проводника-охотника и рядом с ним Додда. Охотник махнул рукой, но не крикнул: он видел, что Клэйтон не один. Потом скрылся за густыми ветвями ивы и несколько раз прокричал, как выпь. Выпь кричит в полночь. Не значит ли это, что в полночь Клэйтон должен прийти на болото. Ну да, конечно. Додд явился. Клэйтон совсем начал забывать о нем и о своем поручении. После сегодняшнего разговора с Лор у Клэйтона были на уме совсем другие мысли. Да и вообще за это время он во многом изменился. Общение с Микулиным не проходило даром. Незаметно для себя Клэйтон начинал все больше увлекаться мыслью о строительстве новых, неведомых в истории человечества форм жизни. Микулин умел рисовать грандиозные перспективы будущего, превосходившие своими масштабами даже американский размах. И если Клэйтон еще не совсем освоился с мыслью, что будущее за Советской Россией, а не за его Штатами, то от былой его национальной гордости не осталось и следа. Теперь он был не в силах убить Микулина, не говоря уже о Лор. Но что делать? Что сказать Додду, который не знает его сомнений и колебаний? У Додда все ясно и непоколебимо: интересы Штатов выше всего Клэйтон посмотрел в окно. Солнце село. Быстро сгущались сумерки. Только на вершинах гор тихо догорал закат. "Ну что я ему скажу?" - подумал Клэйтон. Он вышел из дома, когда совсем стемнело, и медленно побрел к болоту. Где-то шумел горный водопад. Этот однообразный мягкий шум не нарушал молчания ночи. Клэйтон подошел к краю болота. В тот же момент крикнула выпь и вдали сверкнул огонек. Это Додд, подавая знак, зажигал и гасил электрический фонарик. Осторожно ступая по болоту, Клэйтон добрался до островка, на котором его ожидали Додд и охотник. Додд по обыкновению крепко, до боли, пожал руку Клэйтона. - Как дела? - спросил он. - Овладел Микулин секретом делать золото? - Да, но он может делать золото только лабораторным способом. Его изобретение не имеет никакого практического значения. Сейчас он изыскивает способы найти средство делать золото наиболее дешевым путем. Но это ему не удается. - Не удается сегодня, удастся завтра, - сказал Додд. - Вопрос о Микулине решен. Вот, возьмите... Это мина большой разрушительной силы. Вы установите ее в лаборатории Микулина с таким расчетом, чтобы она взорвалась, когда Микулин там будет работать со своими помощниками. Клэйтон взял тяжеловесную коробку и сказал смущенно: - Едва ли мне удастся... Микулин не разрешает мне входить в его лабораторию. Она усиленно охраняется. У Микулина много лаборантов, а на ферме - рабочих и сторожей... Мне удалось до сих пор оставаться на ферме только потому, что я притворился тяжело больным. Додд зорко посмотрел на Клэйтона. - Уж не трусите ли вы? - спросил он. - Даю вам пару дней на исполнение этого поручения. Если вас что-нибудь задержит, придите сюда и скажите. В крайнем случае, если вам в самом деле не удастся, у меня есть другой проект. Мы организуем вооруженное нападение. Итак, до свидания через два дня на этом самом месте. - До свидания! Постараюсь выполнить поручение, - сказал Клэйтон и отправился в обратный путь, осторожно неся опасную коробку. Когда болото осталось далеко позади, Клэйтон остановился, послушал и, убедившись, что никто за ним не наблюдает, вырыл руками яму под корнями ели, положил туда коробку и закопал. Был третий час ночи, когда Клэйтон вернулся на ферму. В окне лаборатории светился огонек. Микулин еще работал. Клэйтон вошел в лабораторию, открыв дверь, которая никогда не закрывалась. - Все работаете? - спросил Клэйтон, присаживаясь на белую табуретку. - Да, и очень успешно, - ответил оживленно Микулин. - Мне удалось разрешить задачу раньше, чем я думал. Вот, не угодно ли полюбоваться? Микулин высыпал из склянки на ладонь щепотку золотистого порошка. - Золою. Здесь пять граммов. И получение этого золота не стоило пяти копеек. Теперь держитесь, Клэйн, мы с вами скоро перевернем мир. Клэйтон поднялся, прошелся по лаборатории и сказал: - Послушайте, Микулин. Вы сказали: мы с вами перевернем мир. Почему вы так доверяете мне? Я ведь пришел неведомо откуда. А что, если я шпион, если я подослан сюда, чтобы убить вас или украсть секрет вашего изобретения? Микулин внимательно посмотрел на Клэйтона - Я охотно отвечу на ваш вопрос. Недоверие всегда порождается страхом, а я не боюсь, потому и доверяю вам. Вы можете убить меня, но разве вы можете убить научную мысль! В худшем случае, вы только немного задержите ход событий. И потом, говоря лично о вас, - если бы вы захотели убить меня, то давно могли бы это сделать. Значит, или у вас не было такого намерения, или же вы не способны на убийство. Что же касается кражи моего секрета, то, пожалуйста, - если только вы что-нибудь поймете в нем. - Хорошо, допустим, что вы не боитесь политических врагов, но ведь могут быть просто бандиты, - возразил Клэйтон. - Что, если они явятся сюда? Нас только трое мужчин. Я не видел у вас даже ружей. Как вы сможете защищаться? Не может быть, чтобы вы не дорожили своей личной жизнью. Наконец, на вас лежит ответственность за сохранение жизни живущих здесь женщин... Микулин ссыпал порошок с ладони обратно в склянку и, не оборачиваясь, сказал: - Или вы, Клэйн, влюблены, или же что-нибудь в самом деле обеспокоило вас. Говорите прямо, в чем дело? Клэйтон смутился. Хорошо, что Микулин был занят своими колбами. - Я., мне показалось.., я сегодня гулял в лесу. Мне послышалось, как будто кто-то пел... "Зачем я говорю это, - думал Клэйтон, - ведь я выдаю Додда. Может быть, Микулин пошлет своего великана на разведку". - Ну и что же в этом удивительного? Тут нередко бродят охотники, - беспечно ответил Микулин. - Пусть поют. Тот, кто поет, не опасен. На другой день Микулин окончательно убедился, что Клэйтон влюблен: в первый раз его помощник разбил две пробирки и сделал несколько ошибок, помогая Микулину в вычислениях. Клэйтон очень волновался Ему хотелось признаться во всем. Но вместе с тем он не хотел предавать своего недавнего товарища и к тому же соотечественника. Признаться Додду в том, что он, Клэйтон, не хочет выполнить поручения, Клэйтон также не решался. Додд сочтет его трусом и, может быть, даже предателем. Тогда Клэйтону несдобровать... Не идти на болото также рискованно. Если Додд организует бандитское нападение, то не поздоровится и Клэйтону... Нет, надо идти, но как-нибудь затянуть дело А там, может быть, найдется выход... Проще всего было бы бежать отсюда, предоставив Микулина и Додда самим себе. Но Клэйтон не мог уйти без Лор, а она, конечно, не покинула бы Микулина. Так Клэйтон ничего и не придумал, отправляясь на болото в условленное время. Ночь была темная. И ему казалось, что кто-то крадется за ним. У Клэйтона замирало сердце, когда он слышал за собою хруст веток, шелест листьев, хотя ветра не было. Казалось, кто-то раздвигал ветки рукою... Неужели Микулин следит за ним? Один раз Клэйтон даже остановился и тихо спросил: "Микулин, это вы?.." - но не получил никакого ответа. Вот и болото... Додд сигнализирует короткими вспышками огня... - Я не слыхал взрыва, - строго сказал Додд, еще не подавая руки. - Мне удалось поставить мину, но она не взорвалась. Наутро ее нашел Микулин и учинил настоящий допрос. Он... Додд схватил Клэйтона за руку выше локтя и крепко сжал ее. - Вы лжете, Клэйтон. Мина не могла не взорваться, я сам заряжал ее. Говорите, что вы сделали с миной? Впрочем, можете ничего не говорить. Я больше вам не верю Вы не тот. Вас как будто подменили Скажите, что с вами случилось, Клэйтон? Может быть, там есть женщина? "И он о том же", - с тоскою подумал Клэйтон. И вдруг неожиданно для самого себя сказал: - Да, вы отгадали, Додд. Там есть женщина. - Ну вот, теперь все понятно, - сказал Додд. - Вы больше не пойдете туда, Клэйтон. Недоставало, чтобы вы стали защищать Микулина. Вы пойдете с нами. У меня есть наготове дюжина отличных головорезов. Они быстро справятся с людьми Микулина, хотя бы их было там две дюжины. - Но я не могу оставить ее, - с искренним чувством сказал Клэйтон. - Вы не пойдете к ней. И никогда ее не увидите. Теперь вы должны повиноваться мне. - Но почему должен, черт возьми! - возмутился Клэйтон. - Хотя бы потому, - ответил спокойно Додд, направив на Клэйтона дуло револьвера. - Это, конечно, отличный аргумент, но.., послушайте, Додд. Вы говорите, что у вас дюжина здоровых молодцов... В таком случае, буду я на вашей стороне или на стороне Микулина, это не решит исход сражения. Если я вам изменю, вы прикажете своим головорезам прирезать и меня, - только и всего. Но я не собираюсь изменять вам. Я только хочу быть возле девушки и спасти ее. Ведь не собираетесь же вы убивать молодую, красивую девушку... Если я останусь здесь, то Микулин поймет, что против него замышляется что-то неладное. И он примет свои меры. А он не так беззащитен, как вы думаете. У него есть молнии, которые он держит, как факир змей, в корзинке. Он может выпустить свои молнии, и они убьют вас. Если же я буду с ним, он будет спокоен, и вам легче осуществить свой план. Додд подумал, проворчал "горе с этими влюбленными", но все-таки отпустил Клэйтона. - Но помните, если только вы совершите что-нибудь во вред мне, вы будете убиты вместе с вашей красавицей! Я не пощажу никого. Еще одно поручение, подождите. Я буду через два дня. Вы должны сообщить нам, когда удобнее произвести нападение. Приходите сюда в среду в двенадцать часов ночи. "Когда же кончится это мучение?" - думал Клэйтон, возвращаясь. И опять ему показалось, что за ним кто-то крадется. "Однако нервы мои начали расстраиваться", - думал он, оглядываясь назад. На другой день, отговорившись нездоровьем, он не пошел в лабораторию. Ему надо было решить - идти с Доддом или против Додда. Но он ничего не решил, и второй день провел в тех же размышлениях на белом камне. А когда настала ночь, он побрел вдоль реки к болоту. И как в прошлый раз, чьи-то шаги преследовали его. - У меня все готово, - сказал Додд. - Когда лучше произвести нападение? - Завтра днем. Еще с утра несколько рабочих отправляется на охоту. - Сколько остается на ферме? - спросил Додд. - Человек двадцать, - ответил Клэйтон, - не считая меня. - Надеюсь, вас не придется считать, - сказал Додд. - Я изменил свое решение. Вам нечего больше торчать у Микулина. Ночью он вас искать не будет, а завтра рано утром мы нападем на ферму. Извольте идти за мной. - Что это, арест? - пытался протестовать Клэйтон. - Называйте, как хотите, - отрезал Додд и, обернувшись к проводнику, сказал: - Показывай нам дорогу! Идти по болоту ночью очень рискованно. Старый охотник неодобрительно зачмокал губами и с крайней осторожностью двинулся в путь, в противоположную от фермы сторону. За проводником Додд пустил Клэйтона, а сам замыкал шествие. "Это насилие, - негодовал Клэйтон. - Какое право имеет Додд так распоряжаться? Нет, он не может примириться с этим. Он должен вернуть себе свободу во что бы то ни стало". Клэйтон шел и обдумывал план бегства. Он немного отставал от проводника и неожиданно кинулся под ноги Додду, тот упал, перевалившись через Клэйтона, и выругался. Клэйтон отполз назад и, поднявшись на ноги, побежал. - Эй, где же вы? - крикнул Додд. Но Клэйтон бежал, не обращая внимания. Тогда Додд пригрозил, что он будет стрелять. Но Клэйтон все продолжал бежать. Голоса Додда и проводника становились все тише и тише. Клэйтон уже различал опушку леса на краю болота. Ему везло: несмотря на то, что он бежал напрямик, он не только не провалился в окно, но даже ни разу не упал. Вот и твердая почва под ногами... Ах... Сначала одна, а потом и другая нога Клэйтона увязли в болоте. Он пытался вытащить то одну, то другую, но от этих усилий ноги увязают еще глубже. Клэйтон чувствовал, что его ноги медленно погружаются в вязкую тину. Вот они ушли до колен, вот и колени погрузились в холод тины. Клэйтон старался нащупать рукой куст или хоть пучок травы, но напрасно: вокруг не было никакой растительности. "Погиб!" - подумал Клэйтон, обливаясь холодным потом. Во рту у него было сухо. Язык как будто распух. В глазах рябило. Клэйтон вдруг так ослабел, что сел на холодную тину, но тотчас с ужасом поднялся, он сразу провалился по пояс. Проходила минута за минутой, и тело Клэйтона погружалось все глубже. Вот оно погрузилось до груди... Клэйтон делал невероятные усилия, чтобы пошевелить ногами, но они были как будто парализованы. Клэйтон поднял руки вверх, чтобы сохранить их свободными возможно дольше... Вот тина дошла до подмышек... Еще несколько минут и - плечи опустятся в тину, потом голова. Клэйтон вдруг закричал. Но на ферме не услышат его крика. А кругом - пустыня... Быть может, этот предсмертный крик донесется до ушей старика-охотника и Додда, но они не придут на помощь дезертиру... Вдруг чья-то сильная рука схватила Клэйтона за шиворот и начала вытягивать его из болота. - Это вы... Додд? - спросил Клэйтон. Неизвестный не отвечал. Он продолжал тянуть. Это была нелегкая работа. Увязнувшее в болоте тело не поддавалось усилиям. Клэйтон начал раскачиваться, судорожно подергиваться. Но это, очевидно, не облегчало, а скорее затрудняло работу неизвестного. По крайней мере, он тихо, прерывающимся от страшного напряжения голосом, пробормотал: - Не двигайся!.. Ирод!.. Только мешаешь! Его голос казался знакомым. Во всяком случае, это был не Додд. Неизвестный говорил на чистейшем русском языке. Прошел добрый час, пока Клэйтон был извлечен наполовину. Его мог спасти только человек необычайной силы. Клэйтону казалось, что ноги его не выдержат и оторвутся. Он стонал от боли, но неизвестный продолжал тащить его из болота. Когда Клэйтон был наконец вырван из тины, как пробка из узкого горлышка бутылки, неизвестный бросил его на твердую землю и сам в изнеможении опустился рядом. Тут Клэйтон, напрягая зрение, увидал, что его спас великан - старик Данилыч. - Спасибо, Данилыч! - сказал Клэйтон, пытаясь подняться. Но Данилыч придавил его своей пятерней к земле. - Лежи и не двигайся. Не надо бы и спасать тебя, иродово отродье... - Почему вы так говорите со мной? - спросил Клэйтон, притворяясь ни в чем не повинным. - Потому что лучшего не стоишь. Вот Василий Николаевич расправится с тобой. Ты что по ночам по болотам шляешься? С кем разговаривал? Ты думаешь, я не видал? Я давно слежу за тобой. "Так вот чьи шаги я слышал", - подумал Клэйтон. ОТБИТАЯ АТАКА У Клэйтона сжалось сердце, когда между стволами тополей мелькнул огонек в окне лаборатории. Было, вероятно, около четырех часов утра, а Микулин еще работал. Данилыч крепко схватил Клэйтона за шиворот и, приподняв одной рукой, внес в лабораторию. - Шпиона поймал, - сказал он, опуская на пол задыхавшегося Клэйтона. Данилыч подробно рассказал о том, как, запоздав на охоте, он случайно увидал у болота Клэйтона, который о чем-то говорил с двумя людьми, как после этого он, Данилыч, начал следить за Клэйтоном и как спас его. - Я думал, - закончил старик свой доклад, - может быть, вы узнаете от него что-нибудь важное. Только для этого я и вытащил его из болота. - Что это значит, мистер Клэйн? - спросил Микулин. Лицо его было сурово, сдвинутые брови говорили о непреклонной воле. Клэйтону стало страшно. Таким он еще никогда не видал Микулина. - Я все объясню, - сказал Клэйтон. - Но позвольте мне говорить по-английски. Я волнуюсь, и говорить по-русски мне трудно. - Клэйтону было неприятно выступать в роли обвиняемого перед Данилычем. Микулин, подумав, сказал: - Данилыч имеет такое же право судить вас, как и я сам. Нам торопиться некуда. Можете говорить медленно, но говорите по-русски. Клэйтону не оставалось ничего другого, как повиноваться. И он рассказал о своем долгом пути из Нью-Йорка к Рахмановским ключам. - Но я никогда не решился бы причинить вам зло. Если бы я хотел это сделать, я давно мог убить вас мин