нулся плечом в одну из колонн генеральского дворца и растянулся в самое неподходящее время. Огненный змей из последних сил бросился вперед, смыкая страшную пасть на моем запястье! Я позорно заверещал, как недорезанный хряк. Потом нас обоих накрыла целая лавина холодной пены, и орать стало небезопасно. В смысле, невкусно... Я чувствовал, как мою руку что-то держит, но открыть глаза не рискнул. Хотя, конечно, было интересно, почему эта зверюга не ест меня дальше? Мгновение спустя сквозь толщу пены донеслось: -- Водыс! Всемс спасать моего любимогос шпионуса! Я понял, что сейчас еще и обольют, пора подавать признаки жизни. Наугад размахивая свободной правой рукой, я наткнулся на чьи-то дружеские лапы. Мне помогли подняться и кое-как стереть пену с лица. Все трое добровольцев стояли рядом, поддерживая мою светлость, как геройски израненного бойца. Пожалуй, это было лишнее, так как, несмотря ни на что, мы... все-таки победили! На запястье моей левой руки, накрепко сцепив зубы, висела тяжеленная статуя золотого змея. Килограммов пятнадцать -- двадцать, ей-богу! Подоспевший Кошкострахус для верности потыкал его парадной шпагой и ринулся к нам с поздравлениями: -- Шпионус! Ты -- геройс! Этос невероятнос! Вы, вы его взялис! Этос -- подвигс! Этос... -- Я был не один, мой генерал, -- скромно потупился я, сгибаясь под тяжестью золота и указуя свободной рукой на своих отважных товарищей. -- Если бы не ваши храбрые солдаты, бесстрашно бросавшиеся наперерез огнедышащему монстру, мне бы никогда не удалось его завалить. Бойцы! Я был счастлив сражаться с вами плечом к плечу! -- Ура шпионусу! -- дружно грянули все трое. В общей эйфории упоения победой двое крысюков помускулистее смотались за клещами и кое-как разжали челюсти недвижимого змея. Самое время, а то рука уже начала затекать... Под восхищенный рев гвардейцев генерала меня доставили в душевую. Наскоро стряхнув остатки жизнедеятельности огнетушителей, я выбросил весь костюм в корзину для грязного белья, с удовольствием принял душ и облачился в стандартную военно-полевую форму крысюкинской армии. Для меня раздобыли самый большой размер, но все равно китель не застегивался на груди и жал в подмышках, а брюки максимум на ладонь прикрывали колени. Подходящих сапог или армейских ботинок не оказалось, пришлось намотать портянки и сунуть ноги в собственные лакированные полуботинки. Вот в таком несуразном виде я отправился к генералу. Нам было о чем поговорить... x x x Круглые глаза его высокопревосходительства Кошкострахуса Пятого отсвечивали желтым... По-моему, золотая лихорадка в мгновение ока охватила весь военно-полевой лагерь. Взводы разведчиков быстро сбивались в артели змееловов, офицеры спешно меняли шпаги на огнетушители, добровольцы сбивались в ушкуйничьи ватаги, выбирали атамана и, благословясь в штабном кабинете, шли "пытать удачу". На слуху у всех было только одно слово -- "золото"! Какая, к черту, война?! На войне убивают! Причем совершенно бесплатно (в смысле, без всякой моральной компенсации). Охота на огненного змея тоже не менее опасна, но ведь в случае удачи... В случае удачи даже одной третьей добычи достаточно для того, чтобы потом всю жизнь ни в чем себе не отказывать. Естественно, что оставшуюся "львиную долю" забирали на "благо государства". И хотя никто пока не разбогател на этом деле -- ловля золотого гада показалась крысюкам самой замечательной идеей. На мой взгляд, все это было как-то очень уж скороспело... Ведь пойман (или, правильнее, охлажден до цельнотвердого состояния) всего один-разъединственный змей, лежащий в данный момент у наших ног тускло поблескивающей скульптурой. Генерал ни на минуту не сводил с него маслено блестящих глаз. -- Шпионус, как тыс полагаешь, они тамс всес золотыес? -- Где там? -- Ну, в дальнихс катакомбахс... это оченьс важнос! -- Не могу дать определенных гарантий, но... -- Я даже немного удивился тому, что золото никак на меня не действует. -- Ацтеки действительно были очень богаты, Кортес вывозил награбленное золото целыми кораблями. Выражая почтение своим темным богам, жители Мексики и Перу делали их изображения из гранита и золота. Кое-какие гранитные идолы уцелели, а благородный металл попросту переплавлялся в слитки и перекачивался в казну испанской короны. -- Тыс не ответилс, их тамс многос?! -- продолжал настаивать генерал. -- Понятия не имею... Об этом лучше спросить ваших бойцов на передовой, они обязаны знать. -- Спрошус... -- в голосе Кошкострахуса появились незнакомые нотки. -- Всенепременно спрошус! -- Позвольте вопрос, а зачем вам столько золота? -- небрежно бросил я. Крысюкинский главком вспыхнул, возмущенно замахал лапками, даже побегал из угла в угол собственного кабинета, но так и не смог сформулировать ничего членораздельного. В изнеможении он рухнул на застонавший стул, заметив его немую мольбу, я пододвинул к нему стакан с водой. Он выпил залпом. Отдышался, прокашлялся и поднял на меня уже совершенно нормальные глаза, без проблесков "золотой лихорадки": -- Тыс не понимешьс... Думаешь, я всегдас хотелс войныс? Думаешь, мыс все ее хотелис?! О-о-ох... мы же оченьс мирныес, шпионус. Но какаяс жизнь в этихс вонючихс канализацияхс? Мы лишеныс всех благс цивилизациис. А очень хочетсяс. Если будете золото, я уеду в отпускс. Вот возьмус женус-ведьмус и уедус! Да я хотьс всюс армиюс отправлю в отпускс! Пусть едятс ананасы, загораютс... Мы хотимс мира, шпионус. А мир завоевывают оружиемс или покупают золотомс... Вот у тебяс есть детис? -- Фрейя. Она еще маленькая, ей шесть лет. -- А у меняс двенадцать крысючатс! -- тихо ответил генерал. -- Я не хочус, чтобы они воевалис. Я уже похоронилс... Кошкострахус напряженно замолчал, у меня тоже комок подкатил к горлу. Почему-то мне и в голову не приходило, до какой степени крысюкам обрыдла эта вечная война... А ведь если задуматься, они имели прав на нормальную жизнь ничуть не меньше, чем любая этническая группа Города. Что ж, если проблема только в золоте... Сегодня я уже почувствовал себя великим героем, почему бы и не повторить эксперимент?! -- Чем я могу помочь, мой генерал? -- Намс надо всегос восемь змейс. Я подсчиталс. Тогдас нам большес никогда не надос воеватьс! Всего восемьс, шпионус? Нам хватитс, мы неприхотливыес... -- Сделаю все, что в моих силах, -- твердо пообещал я. Осчастливленный генерал едва не расцеловал мои руки и убежал делиться с супругой последними новостями. -- Серега, ты в своем уме?! -- прямо передо мной появились снаряженные для дальней дороги Анцифер и Фармазон. -- Рад видеть вас обоих... -- начал было я, но меня нагло перебили. Нечистый, как всегда, был груб и прямолинеен: -- Циля, ты свидетель, ежели я не прав -- руби мне руку за клевету! Какие-нибудь два часа назад мы с тобой оставили скромного, интеллигентного мужчину, а кто сидит перед нами сейчас?! Хладнокровный тореро с пузом нараспашку, использующий вместо бандерильи типовой домашний пеноиспускатель! Бессердечный браконьер, травящий редкого представителя переползающей фауны хлопьями химикатов синтетической противопожарной пены! Наглый вор, присвоивший плод трудов еще троих товарищей по преступлению и давший весомую взятку в двадцать неполных килограммов чистого золота верховному крысюкинскому пахану! Циля, ты держишь мою руку? Ничего другого тоже пока не отрубил? Значит, я прав! -- Фармазон, все это чушь и пустые придирки. Я могу объяснить... -- Объяснить -- можно, а вот понять -- трудно... -- холодно остановил меня светлый ангел. -- Ибо зерно истины есть и в словах нашего лукавого лицедея -- вы легко, не задумываясь, совершили сразу несколько серьезных грехов. Причем, с моей точки зрения, не имея на то ни одного оправдательного мотива! -- Убийство (грех номер шесть, согласно прейскуранта, утвержденного сам знаешь где), воровство (грех номер восемь), сребролюбие (грех номер... не помню, но тут есть кому подсказать). -- А самое главное, что вы только что пообещали вершить эти ужасные поступки и впредь! -- Но... я же... не себе, там... маленькие крысючата... -- невнятно попытался объяснить я, но быстро умолк, придавленный прокурорскими взглядами моих неподкупных судей. Мама дорогая, что ж это я наделал-то, в самом деле? Неужели в своем щенячьем запале доказать неизвестно кому, что во мне живет душа героя, я стал... банальным преступником?! И вправду, огненного змея вполне можно было поймать, но не убивать же! Теперь его распилят на куски и пустят в переплавку... Из-за моих подвигов десятки тихих крысюков пойдут испытывать удачу и, возможно, многие даже погибнут, а ради чего? Ради золота и генеральского отпуска?! Тогда действительно получается, что я -- убийца, провокатор и вор! Бездушный подлец! Самоуверенный негодяй! И ду╜рак... какой же я дурак, господи... -- Циля, ножовка у тебя? -- Нет, у меня весы и плоскогубцы. Ножовка должна быть в твоем рюкзаке, между огнетушителями. -- Да нет ее там, я думал, ты взял. -- Почему я? -- А кто?! Она мне бок натирала, теперь не трет... Ты все же посмотри у себя на всякий случай. В мою заполненную раскаянием голову общий смысл этого диалога пробился не сразу. Я поднял глаза и попристальней вгляделся в непривычно походную экипировку близнецов. Анцифер с Фармазоном были обуты в высокие ботинки со шнуровкой впереди, на головах пожарные каски с огнеупорными щитками, за поясами брезентовые рукавицы, а за спиной у каждого здоровенный походный рюкзак. И, судя по характеру движений, набитый всем, чем положено: от ледоруба до сухого пайка. Братцы переглянулись... потом резко вспомнили, что зашли буквально на секундочку -- попрощаться. -- Э... минуточку! А куда это вы, собственно?! -- Мы? -- даже удивился Фармазон. -- Да никуда, собственно! Что, погулять нельзя? -- Нельзя. Вы же мои духи, значит, должны всегда присутствовать рядом. -- M-м... ну, это, видимо, лишнее, Сереженька, -- улыбаясь, выдавил бледнеющий Анцифер, хотя обычно он краснеет. -- Вы ведь под присмотром Натальи Владимировны, а мы ей вполне доверяем. -- И напрасно! -- Одновременно с крепнущими подозрениями ко мне вернулась былая уверенность в себе. -- Наташа вечно занята, и, как вы только что заметили, меня нельзя оставлять одного! Я могу насовершать кучу грехов, согласно нумерации, или, еще того хуже, вершить исключительно добрые поступки. Две противоположности одновременно сплюнули и сдвинули брови. Молчаливая дуэль продолжалась долгую минуту... Мои духи разрывались между долгом и страстью к наживе. -- Ладно, черт с тобой... -- первым сдался Фармазон. -- Будешь третьим. -- Куда идем? -- поинтересовался я у опустившего очи Анцифера. -- Вы знаете, что такое золото, Сереженька? У-у-у... x x x Итак, белый ангел, светлая и неподкупная половина моей неровной души, намеревался бессовестно меня бросить и отправиться в погоню за золотом. Я выслушал короткую, но содержательную лекцию о том, какую огромную пользу может принести бренный металл великому делу возрождения истинного христианства во всем мире. А уж при условии, что золото намеревались получить в результате рабочей переплавки идолов языческих богов... В общем, мой Анцифер всерьез вознамерился пополнить золотой фонд религии в одиночку. Стоп! Что я говорю?! В том-то и суть проблемы, что не в одиночку! А в компании того самого рогатого типа, от происков которого заботливый ангел всячески уберегал меня по ходу всего нашего повествования. Я, значит, "не верь, не слушай, не дружи!", а он, соответственно, спокойненько идет с этим "лукавым искусителем", и не за чем-нибудь, а за золотом ацтеков! Причем тащить они будут его оба и справедливо поделят, возвращаясь. Ей-богу, у меня стал заходить ум за разум... Но уговаривать близнецов одуматься было уже бессмысленно, в глазах обоих горел нездоровый желтый блеск. Фармазон так вообще без околичностей выразился, что если даже такой рохля, как я, сумел поймать золотого змея, то они на пару будут только успевать их в мешок складывать. Приглашать меня с собой они, естественно, даже не собирались... -- Ладно, идите. Кто я такой, в конце кон╜цов, чтобы удерживать вас силой? -- Ой, ну не надо слез, Сергуня, -- виновато поморщился нечистый, делая самое циничное лицо. -- Ты давно не маленький мальчик и вполне справишься без нашего присмотра. -- В самом деле, Сереженька, ведь сейчас никаких особенных опасностей нет? Обещаю, что мы вернемся по первому же зову... -- А потому -- не кричи, дай корешам спокойно порешать некоторые финансовые проблемы. И не дуйся, что с собой не берем! Там слишком опасно. -- Где? -- сразу ухватился я, черт понял, что сболтнул лишнее, но идти на попятный было поздно. -- Скажем, что ли? Ну, короче, тут один тоннель напрямую выводит из крысюкинских канализаций в храм Кецалькоатля. Оттуда змеи и лезут в наш мир... Крысюки магией не обладают, им там не пройти, а для нас с Цилей такие переходы -- дело плевое! -- Тогда тем более непонятно, почему мне нельзя с вами? Опасности меня не пугают, навидался всякого, Наташи дома нет, она уехала навестить нашу девочку. Золото, как таковое, меня не интересует, делить на троих не придется... -- Да, но что же вы будете там делать? -- всплеснул руками ангел. -- Буду искать Банни, -- просто ответил я. -- Если память мне не изменяет, она всегда была противницей кровавых жертвоприношений, а следовательно, стопроцентно вмешается в дела древних латиноамериканских божков. -- Ха, а если ее там нет?! -- Фармазон, раз крысюки видели вместе со змеями одну из ее подруг, то Банни там. Демонессы хотят заставить нас увязнуть в охоте на огненных пресмыкающихся и дать ей возможность наворотить непоправимых дел... Ребята, я нутром чую, что наша сестричка там! -- M-м... не был бы так уверен... -- начал Анцифер. -- Точно, вилами на воде писано, -- поддержал братца лукавый, но тут у него за пазухой зазвонил телефон. Черт достал мобильник, дунул в трубку, приложил к уху, алекнул и... почти сразу же протянул ее мне. -- Меня? Странно... Да, я слушаю! Кто? -- Это Банни, -- ответили издалека. Я вытаращил глаза и едва не выронил сотовый. -- А... э... ну, наконец-то! Откуда ты? -- Это не важно. Сергей, нам надо поговорить. Кажется, я не вполне осознаю, что про╜исходит. -- Да, Банни... говори, пожалуйста. Близнецы навострили уши, прижавшись ко мне с обеих сторон. В телефоне молчали, потом последовала череда разноплановых вздохов, потом некоторое пояснение: -- Я... все чаще вижу какие-то сны. Вижу тебя, красивую женщину, вроде бы мою родственницу, девочку маленькую вижу... Утром просыпаюсь, пытаюсь вспомнить -- бесполезно. Как мутная пелена перед глазами... Я ведь прекрасно понимаю, что ты -- враг. -- Я -- не враг, Банни! Поверь, я совсем не враг тебе. Наоборот, я твой друг! -- Такседо Маек предупреждал меня, что все это демонические иллюзии, -- неуверенно ответила она. -- Он знает, что ты великий и ужасный колдун. Кровь двух моих подруг взывает о возмездии... Почему ты убил их? Ведь они сражались на стороне Добра! -- Банни... успокойся, выслушай меня. -- Они были мне больше чем подруги, они были моими сестрами. Какое же у тебя должно быть каменное сердце, если ты не пожалел жизни двух совсем юных девчонок... -- Банни, все это совсем не так! -- Они мертвы, Сергей. Что бы ты мне сей╜час ни говорил, какое оправдание ни придумывал, -- их не воскресишь! -- Я... я сожалею... -- Мы враги, -- после непродолжительного молчания раздалось в трубке. -- Я призвана избавить людей от власти демонов, и не пытайся меня остановить. Я никогда тебя не прощу, но хочу попросить, чтобы впредь мы сражались честно. -- Что ты имеешь в виду? -- сдался я. Спорить было бессмысленно, она не понимала меня. -- Не насылай больше тех снов. Сразись со мной один на один, в равном поединке, но не мучай мою душу. Мне кажется, что об этом я все-таки могу тебя попросить... Надеюсь, твоя душа еще не полностью предана Злу и ты поступишь со мной честно. -- Банни, нам надо встретиться. Я убежден, что все смогу тебе объяснить, но не по телефону. Ты поймешь, что мы совсем не враги, мы... -- Я не могу больше говорить. Мне надо быть на пирамиде до заката. Пожалуйста, не мучай меня больше. -- Банни! Банни... алло! Алло, Банни... не бросай трубку! Фармазон, качая головой, протянул руку и отобрал у меня свой аппарат. После секундного размышления я перехватил его за рукав: -- Мне кажется, что теперь вы должны дать мне кое-какие объяснения! -- С чего это?! -- неискренне огрызнулся он. -- С того самого! Откуда у Банни ваш номер мобильного телефона? -- А я откуда знаю?! Может, в справочном взяла... -- Прекратите врать, Фармазон! -- Ай-й, и навязался же ты на мою голову... Понятия не имею, откуда она его надыбала! Скорее всего, мое собственное начальство предоставило... Да-да, чего удивляешься?! Шеф запросто мог заказать на вас отдельный разговорчик за счет организации. Такой расклад тебя устраивает? -- Но... зачем? -- не понял я. -- Все очень просто, Сереженька, -- мягко вставил свое слово молчавший ангел. -- Кто-то очень хочет, чтобы вы немедленно отправились за вашей родственницей и наверняка сложили голову. -- Сердце, -- не совсем удачно поправил нечистый дух. -- Ты обратил внимание, что ей надо быть на пирамиде до заката? Так ведь не на египетской же... А вот на пирамидах ацтеков как раз на закате устраивали человеческие жертвоприношения. У несчастных вырывали живое сердце... По совести говоря, это единственная причина, почему мы не хотим, чтобы ты с нами шел. Подумай еще раз, Серега, тебе оно надо?! x x x Генерал облобызал меня на прощание, но огнетушителя в дорогу не дал, теперь они были в большом дефиците. Адъютант Биркофф заверил, что лично проследит доставку короткого письма прямо на дом моей деятельной супруге и удержит ее дома помидорами до моего возвращения. Мой прежний костюм так ускоренно выстирали, высушили, но не выгладили, что я выглядел в нем как нечто, недожеванное бегемотом. Итак, мы втроем неспешно топали по полутемному тоннелю, старательно обходя особо зловонные лужи и слушая вполне научный доклад белого ангела о том, в чье святилище нам предстоит вторгнуться... -- Кецалькоатль или Хецакоатль (он же Гукушанц, Кукулкан, Вотан и Ицамана) -- одно из верховных божеств древних ацтеков. Личность яркая, неоднозначная и, по мнению некоторых ведущих историков, реально существовавшая. Начнем с того, что многочисленные племена воинственных ацтеков поклонялись первоначально богу войны, некому Уицилопочтли. Он всячески поощрял кровавые человеческие жертвоприношения, и страна непременно бы пришла в упадок, если бы не явление пророка из-за моря. Да, да, это и был Кецалькоатль! Он прибыл на большой лодке, плывущей сама по себе (древние не знали паруса, а возможно, мы имеем дело и с механическим двигателем). Высокий рост, светлая кожа, белая или золотистая борода, голубые глаза, длинная свободная одежда и огромные знания позволили пришельцу буквально покорить буйствующие народы и повести их путем мира. Говорят, что именно Кецалькоатль научил ацтеков пользоваться орудиями труда, распахивать землю, выращивать маис, обрабатывать золото, ткать цветные материи, строить дома из каменных блоков, возводить оросительные системы... -- А жертвоприношения? -- не замедлил вставить Фармазон, по-моему, он уже знал ответ, но просто не мог молчать долго. -- Человеческих жертвоприношений при нем не было! Кецалькоатль однозначно требовал приносить на алтари только цветы и фрукты, -- беззлобно пояснил Анцифер, поправил съехавший нимб и продолжил: -- Надо признать, что аборигены очень его уважали, слушали и возносили постоянную хвалу. Видимо, это и нарушило хрупкую гармонию Добра и Зла, поскольку полный зависти Уицилопочтли поднял своих сторонников и земли ацтеков захватила кровавая резня. Не буду описывать годы братоубийственных войн, ужасов и насилия, но в конце концов все кончилось тем, что брошенный всеми Кецалькоатль был вынужден покинуть своих обезумевших детей. Летописи свидетельствуют, что он вновь отплыл в море на своей чудесной лодке, обещая вернуться с новыми силами и наказать всех, кто его пре╜дал. А опьяненный победой Уицилопочтли понастроил храмовых пирамид и десятикратно возобновил кровавые оргии. Вы не поверите, Сереженька, на освящение его храма в Теночтитлане за четыре дня в жертву принесли свыше восьмидесяти тысяч человек! -- Не может быть! -- ахнул я. -- Может, может... -- поморщился нечистый. -- Даже на мой преступный взгляд, здесь имеет место явный перебор. Единственное, чем могу оправдать образованных маньяков, -- так это то, что таким образом они искренне надеялись отвести от мира конец света. Ребятишки, между прочим, лихо секли в астрономии, и нынешние научные крысы только диву даются, как ловко они управлялись с числами и планетарными циклами. Так вот, четвертый или пятый цикл должен был принести гибель нашей матушке-Земле. Полнейшая хана! Ацтеки и резали все, что шевелится, сугубо для общего спасения человечества. Некоторые не понимают их благих побуждений до сих пор... -- Благими намерениями вымощена дорога в Ад! -- Ша, Циля! Уж мне-то не надо цитировать прописные истины. -- Ну а в дальнейшем хитрый Кортес выдал испанцев за сыновей Кецалькоатля, вернувшихся, согласно древним пророчествам, взять свое и наказать неверных, -- продолжил я, возвращая Анцифера к прежней теме разговора. -- Только мне как-то не совсем понятно: если светлокожий бог был все-таки добрым, то почему его огненные змеи нападают на крысюков? -- Хороший вопрос, но боюсь, никто не сможет дать на него единственно верного ответа. Во многом придется разбираться на месте. Честно говоря, я вообще не уверен, что ацтеки имели дело с настоящими богами. Скорее уж вся соль в конкурентной борьбе за контроль над подчиненными территориями. Во всех сводках фигурирует слишком много золота... -- Да, это наводит на размышления. -- Кореша, я где-то читал, будто Кецалькоатль -- это всего-навсего вождь викингов. Они ведь мотались в Америку куда раньше Христофора Колумба. А вытеснили его местные касики, не желающие терпеть суперпопулярного чужеземца... Серега, голову пригни, свод низкий! -- Спасибо, Фармазон... -- Я вдруг поймал себя на том, что разговариваю с пустотой. Белого ангела также не было нигде видно. Однако секундой позже в правом ухе заговорщицки раздалось: -- Сереженька, я специально изменил кое-какие детали в своем рассказе, чтобы вы убедились в некомпетентности нашего рогатого безбожника. Раз он меня не поправил -- значит, либо не знает, либо... -- Сергунька, имей в виду, -- внушительно прошипело в левом, -- белобрысый многого не╜договаривает. А кое-где так и напрямую врет! Я его не поправлял, но чтоб ты знал -- либо он ни фига не смыслит в проблеме, либо... Высказавшись таким образом, оба голоса смолкли, оставив меня один на один с реальностью. А реальность выглядела примерно так... Длинный узкий коридор, стены которого выложены из прямоугольных каменных плит. Мягкий сырой полумрак, чисто выметенный пол под ногами. Не очень далеко, метрах в пятидесяти, сияющий прямоугольник выхода. Чем ближе я к нему подходил, тем явственней различал шум деревьев и слаженное многоголосье птиц. Я невольно прибавил шаг, свежий воз╜дух, спешащий мне навстречу, был напоен незнакомыми, но совершенно сногсшибательными ароматами. На выходе мне в лицо ударил брызжущий сквозь зеленые кроны солнечный свет. Девственная Америка оказалась именно такой, какой я себе ее представлял. Три основных цвета: желтый, зеленый, синий -- солнце, листья, небо. Повсюду парили райские птички, мелькали невероятной расцветки бабочки, а цветы... О господи, да я никогда, нигде не видел такого невообразимого великолепия царства Флоры! Добрых десять минут я стоял столбом, не в силах надышаться этим чудом, которое мне уже никогда не доведется встретить в своем мире. Я имею в виду просто чистый воз╜дух... Вдыхать его было наслаждением, а выдыхать казалось святотатством! Подземный тоннель вывел меня к основанию невысокой пирамиды. Невысокой она казалась в сравнении с огромными тысячелетними кедрами, стоящими вокруг, словно воины на страже. А сама пирамида поднималась вверх примерно на уровне четвертого этажа современной девятиэтажки. Наверное, это и был храм бога Кецалькоатля, уточнить у кого-либо не представлялось возможности. Впрочем, вру... почти в ту же минуту из-за кустов вышли двое черноволосых смуглых мужчин в набедренных повязках и с перьями на голове. Они уставились на меня изумленными немигающими глазами, и я попытался дружески улыбнуться: -- Хорошая погодка, граждане! А у вас тут случайно огненные змеи не пробегали? В ответ они почему-то схватились за копья... x x x Я не мог не улыбаться... Может, со стороны это и выглядело по-идиотски, но попробуйте взглянуть на картинку моими глазами: величественный пейзаж сокровенного уголка девственной Америки, молодой, обаятельный -- я, в чуть измятом костюме начала двадцать первого века, и двое негостеприимных аборигенов с раскрашенными лицами, угрожающе размахивающих кусками заостренного металла на пал╜ках. По-моему, довольно забавно, не находите? А вот мне почему-то все происходящее казалось забавным, видимо, от недостатка информации. Хотя, скорее всего, дело в излишней самонадеянности... Ну, что они могли сделать своими жалкими копьями самому мужу ведьмы?! Ворлоку и воину Сигурду, Серому Волхву, отчаянному монаху и учителю немецкого Гансу Петрашевскому, победителю Велиара, бравому пулеметчику и вошедшему в анналы Древней Греции певцу Сергиусу Гнидасу! Уже на одно перечисление у меня ушло больше времени, чем у хвастливого индейского вождя, хорошо еще, что я не стал зачитывать весь список вслух. Короче, главное -- страшно мне не было. -- Господа, откуда такое невежливое отношение к иностранцам? Я стою тут один, без оружия, дружески протягивая к вам руки, а вы мне тычете в нос копья. В бюро по экстремальному туризму нас уверяли, будто культурные индейцы очень гостеприимный народ... -- Замолчи, теуль! -- мрачно ответил один и замахнулся, целя мне в грудь. Я невольно отступил на шаг. -- Как ты пробрался в тайные катакомбы своего отца? -- Кого?! -- Великого Кецалькоатля, разве не все теули его дети? -- так же без тени улыбки пояснил второй. -- Прошу прощения. -- Я лихорадочно начал складывать в голове: два плюс два, потом три плюс три, потом вроде бы что-то понял. -- Поправьте меня, если я ошибусь... Теуль -- это, как помнится, испанец. Испанцев в Мексике и называли "детьми Кецалькоатля". Раз я -- теуль, значит, Кортес уже приехал и наши в городе?! -- Теночтитлан захвачен и разрушен, -- насупились оба. -- Твои братья сровняли город с землей и на локоть пропитали его кровью нашего народа. Но, пока жив хоть один сын Уицилопочтли, -- мы будем сражаться и убивать вас, как бешеных собак! Готовься к смерти, теуль! -- А... э... погодите, вы меня с кем-то спутали! -- вовремя опомнился я. Кажется, парни не шутили, и это не радовало. -- Произошла чудовищная ошибка, но мы ее мгновенно испра╜вим. Во-первых, я -- не теуль! -- Почему? У тебя светлая кожа и невиданная одежда... -- Ха, тоже мне умники! Если хотите знать, все теули -- испанцы, так Райдер Хаггард на╜писал. А я, между прочим, русский! Да, да -- настоящий русский из России, поэт, семьянин, петербуржец! -- Не теуль? -- недоверчиво сощурился первый. -- Разумеется, нет! И второе, разве теули разговаривают на вашем языке так же чисто, непринужденно, без малейшего акцента? Они снова переглянулись, отрицательно покачав головами. -- Вот именно! -- торжествующе заключил я. -- Только мы, русские люди, обладаем редкой, в критическое время, способностью к язы╜кам. Причем чем тяжелее ситуация, тем быстрее и легче мы ими овладеваем. Вот Великая Отечественная, к примеру, длилась всего четыре года, а по ее окончании во всей стране не было человека, который бы не знал пять-шесть слов по-немецки, вроде "Гитлер -- капут" и так далее... -- Мы не будем тебя убивать, -- подумав, сообщил второй. -- Ты пойдешь с нами. Пускай твою судьбу решат жрецы Уицилопочтли. -- Ага, так это совсем другое дело! -- воскликнул было я, но быстро опомнился: -- Стоп, минуточку, а при чем тут, собственно, жрецы? У них своя работа, они диктуют народу волю богов, и нечего их отвлекать на всякие мелочи... -- Ты пойдешь с нами! -- Не, ребята, давайте в следующий раз... Ей-богу, я и занят, и голова болит, и настроение не то, чтоб в гости набиваться. Просто передавайте от меня горячий привет. -- Ты пойдешь с нами! -- Отцы-командиры, вы что, из милиции, что ли?! Я ж русским языком говорю -- у меня дела. Если вашим жрецам действительно так уж неймется (а я в этом сомневаюсь) увидеться со мной и поговорить о судьбах мироздания -- ладно! Ладно, я готов к ним заглянуть где-нибудь завтра. Скажем, часов в пять вечера, это удобно? -- Ты пойдешь с нами-и-и!!! -- дружно проорали двое покрасневших потрошителей, приставляя мне копья к животу. Отступать было некуда. Читать стихи вроде бы не о чем. Кажется, на этот раз придется согласиться. Хотя бы из вежливости... Все равно герой из меня пока еще только начинающий. Однако не показывать же это недоразвитым дикарям... Памятуя о "бремени белого человека", я гордо вскинул голову, распрямил спину и, скрестив руки на груди, надменно кивнул: -- Ведите! Туземцы уважительно хрюкнули при виде моего несгибаемого мужества и даже предложили мне натереться соком каких-то листьев, так как дорога шла через лес и москиты могли сожрать человека с потрохами. Сок быстро впитывался в кожу, и прогулка под вечнозелеными исполинами, по колено в цветах, под птичье пение доставляла огромное удовольствие. Тем не менее я не позволял себе расслабиться и, будучи уже весьма опытным путешественником, пытался ненавязчиво выяснить у своих конвоиров, что тут вообще происходит... Ребятки на поверку оказались простодушнее крысюков, а потому, перекрикивая друг друга, выложили мне все тайны. Хотя ничего такого уж таинственного в происходящем не было. Просто вовсю шла колонизация некогда свободной страны. В принципе классический сценарий истории захвата Мексики и Перу не особенно изменился. Ну разве что император ацтеков не впал в малодушную покорность судьбе, а поднял все племена на священную войну. Которая, кстати сказать, длилась уже третий год, с переменным успехом то в ту, то в другую сторону. Кортес привел с собой целых восемь кораблей и, разумеется, имел серьезный перевес в оружии. Испанские пушки и мушкеты косили полуголых ацтеков, как обезьян. Тем не менее местные, сплоченно выступая против иноземного агрессора, успешно "заваливали" ~ врага трупами, то есть брали грубой массой. Как вы, надеюсь, уже поняли, я попал не в реальное историческое прошлое, а в одно из его многочисленных отражений, измерений или сколов. Учитывая тот непреложный факт, что в Темных мирах все складывается чуточку иначе, станет ясно -- особых причин для волнения у меня не было. Магия. Да, да, именно магия, дорогие мои... Ключевое понятие, так сказать. Темные миры потому и называются "темными", что идут совсем по другому пути развития, и научно-технический прогресс не играет в этом развитии никакой роли. Зато всякие там маги, колдуны и волшебники чувствуют себя здесь как дома. Поэтому я без малейшего удивления слушал душещипательные рассказы о том, какие советы дает жрецам сиятельный Уицилопочтли. Доброго бога Кецалькоатля местные даже перестали уважать, он сидел у себя в главном храме, прозябая в цветах, и затыкал уши, когда к нему обращались по чисто военным вопросам. Иисуса Христа, с именем которого испанцы шли в бой, здесь не видели. Однако его незримое участие все равно очень чувствовалось и постоянно проявлялось в зна╜мениях. То дым над вулканом примет форму огромного креста, то в алом свете зари в облаках покажется ангел с огненным мечом, то землетрясение так причудливо сдвинет гору, что она примет очертания храма Василия Блаженного в Москве. Ей-богу, не вру! Я это сам видел, пока шли. Простые ацтеки относились к этой битве Добра и Зла с определенной долей фанатизма. С одной стороны, вера отцов, естественно, была понятней и ближе, с другой -- постоянные человеческие жертвоприношения и им выходили боком. Ибо жрецам, по существу, начхать, кого укладывать на алтарь -- пленника, врага или своего местного. По ночам спокойно не спал никто, так как никто не мог быть уверен, что утром за ним не придут. Хотя испанцам настроение простого люда также было до лампочки, и они без разбору вырезали всех подряд. Тоже не сахар, согласитесь?! А в результате все имели одно -- затянувшуюся войну. Я даже попытался немного пофантазировать: вот бы пригласить противоборствующие стороны на территорию нейтральной страны, усадить за стол переговоров и все решить полюбовно. Не успел... Времени было не так много, оказывается, мы уже пришли. -- Чолулу -- новая столица сопротивления. Здесь будет великий город, подобный уничтоженному врагами Теночтитлану. Я скептически оглядел крохотную деревеньку в семь дворов с величественной храмовой пирамидой в центре. -- Пойдем, ты должен предстать перед жрецами, теуль... x x x Когда нам сказали, что выбежавший навстречу маньяк и есть жрец, я не поверил. Или, правильнее, просто не воспринял это как факт... Передо мной стояло забрызганное свежей кровью гуманоидообразное существо, с ног до головы перемазанное чем-то жирным и одетое в еще сочащиеся сукровицей куски человеческой кожи! Он смотрел на меня жадными, безумными глазами, в каком-то животном экстазе поглаживая себя по бедру ритуальным ножом. Я беспомощно оглянулся на сопровождающих воинов... -- Это жрец! -- гордо подтвердили они. -- Дальше ты пойдешь с ним, и твою участь решат боги. Омерзительное существо плотоядно рыгнуло и взяло меня за рукав, что имело для негодяя самые катастрофические последствия... Начнем с того, что меня тут же вырвало. Причем очень удачно, прямо на жреца. Минутой позже, едва справившись с первым приступом, я вырвал у остолбеневших провожатых копье и, задыхаясь от ярости, начал гвоздить каннибала тупым концом по голове. Тот рухнул как подкошенный, потом, вереща, перекатился на четвереньки и так дернул назад в Чолулу, а я, демонически хохоча, преследовал его и лупил всю дорогу... Наверное, такое поведение потенциальной жертвы было в новинку образованным ацтекам, потому что все впали в позы манекенов и даже не пытались меня остановить. Не помню себя в таком неуправляемом неистовстве... Честное слово, я бы, наверное, убил его, если бы успел! Увы, дальнейшие события развивались по сценарию незабвенного Высоцкого: "И никто мне не смел даже слова сказать, но потом потихоньку оправились... Навалились гурьбой, стали руки вязать, и в конце уже все позабавились!" Нет, ну их действительно было слишком много... Трех-четырех я еще как-то растолкал, они мешали мне вершить правосудие. Но откуда ни возьмись налетела необъятная толпа женщин, мужчин, детей и стариков, а такой кодлой меня, естественно, сразу завалили. Отмечаю, не били! Просто повалили на землю, связали по рукам и ногам, распяв на бамбуковой крестовине, и, уважительно подняв над головами, торжественно понесли в главный храм. Да, меня окатили водой, чтобы немного остыл... Это правильно, потому как душа моя еще горела от всепоглощающей ярости, но сердце пело от счастья! Я не думал о том, что взят в плен, что сотня свидетелей готова подтвердить факт поднятия руки на ни в чем не повинного священнослужителя, что люди уже начали подниматься по ступенькам пирамиды, туда, где ждет высокий суд жрецов, а наказанием за такой проступок может быть только смерть... Мне было все равно. Я дал ему по морде! О небеса, какое же это было блаженство... Счастливая эйфория от содеянного начала проходить где-то через полчаса. Я не знаю, что и кому объясняли мои бывшие проводники и почему их куда-то уволокли, невзирая на вопли протеста. Понятия не имею, в какое место и зачем унесли меня, да так и бросили на полу в полутемной камере, даже не развязав на прощание. Я лишь различил смутную фигуру очень высокого, стройного юноши в смокинге и маске. Он словно вышел из каменной стены, постоял немного, молча бросил к моим ногам алую розу и бесшумно растворился в монолитном граните. Потом у моего изголовья опустился на колени сияющий белый ангел, его лицо было светло и печально. -- Ах, Сергей Александрович, что же вы наделали? Я всей душой понимаю и одобряю ваш поступок... Это поступок настоящего христианина, да и любого честного человека, но... Вы ведь отдаете себе отчет, как теперь с вами поступят? -- Вполне... -- Я попытался хоть чуть-чуть развернуться, а то в спину давил какой-то су╜чок. -- Вы не могли бы немного ослабить веревки, у меня уже руки затекают. -- Я попытаюсь... Увы, узлы слишком крепки. К сожалению, вам придется до конца испить чашу высокого мученичества. Многие праведники безропотно принимали ее и волей своей доказывали превосходство духа над терзаемой плотью. Хотите, я в утешение расскажу вам о страшных муках святого Варфоломея? -- Простите, не хочу! -- Но это очень познавательно! -- Все равно не хочу. Не обижайтесь, пожалуйста, но после того как я глянул на местного жреца-маньяка, дополнительные истории с леденящими душу подробностями вряд ли сохранят во мне мужество. -- Точно! Так его, Серега! Не в бровь, а в глаз! -- С левой стороны от меня присел на корточки нечистый дух. Ангел недовольно фыркнул и обиженно протянул: -- Не понимаю... Подобные рассказы о житии и смерти святых мучеников очень полезны для души. -- Ага, после них духовный рост прет со страшной силой! -- серьезно подтвердил Фар╜мазон, подмигнул мне и вытащил из необъятных глубин балахона складной швейцарский нож. -- Вставай, Сергунь... Пока есть время, поброди на свободе! Братэлло, помоги хозяину подняться. Вдвоем они быстро сняли с меня остатки веревок, и я смог осмотреться. Камера, куда меня поместили, напоминала грубый гранитный гроб квадратной формы. От стены до стены -- пять шагов, рукой могу коснуться потолка, в углу маленькое оконце -- мне туда и голову не просунуть. Дверь цельнокаменная, чтоб ее сдвинуть, надо человек десять, не меньше. Пока я осматривал помещение, Анцифер так же придирчиво изучал алую розу, оставленную моим непредставившимся посетителем. Как вы могли догадаться, длинный стебель плавно переходил в стальной заточенный прут. -- Такседо Маек? -- прозорливо предположил ангел, мы с Фармазоном кивнули. -- Думаю, таким неоригинальным способом он хочет лишний раз подтвердить свое незримое участие в ваших злоключениях. Вроде как вам отсюда уже не выбраться, а он первым бросает цветок на вашу могилу! Дешевая театральщина, должен признать... -- Это понимаем лишь мы с вами, а ведь Банни наверняка бы сочла такой жест очень благородным. -- Да, Сереженька, у современной молодежи слишком поздно формируются правильные понятия об истинном и ложном. -- Между прочим, критика подрастающего поколения есть первый признак приближающейся старости. -- Браво, господин поэт! Сергунь, сегодня ты просто сыплешь афоризмами... -- бодро раздалось за нашими спинами. -- А теперь попрошу всех к столу! Чем богаты, как говорится... Но главное, что есть повод. Мы с ангелом обернулись и ахнули... На аккуратно расстеленно