емле силуэты, сливаясь в поток, бесшумно и грозно скользили к Серому Мосту, живой пробкой, стеной закупорили тот его конец, куда стремились всадники. Зеленые звери величиной с крупную кошку - чешуйчатое, сильно сплющенное с боков тело, четыре лапы, узкие головы, огромные пасти. Больше всего похожи на щуку, которая обзавелась лягушачьими лапами, вылезла на берег и стала там жить, приобретя еще скверную привычку приставать к проезжающим. Так подумала Анастасия, хотя ей было не до смеха - зеленых тварей наберется не менее сотни, они стоят стеной - слишком уверенно стоят, слишком спокойно. Быть может, это оттого, что они никогда не видели человека. А может, все наоборот, гораздо хуже - видели не раз, и встречи эти оканчивались так, что зеленые исполнились уверенности в себе... Вот первые ряды колыхнулись, двинулись вперед... - Ни хрена себе окуньки, - сказал Капитан. Спокойно поднял автомат, застучала очередь и ближайшие щуки-ящерицы покатились по гребню, одни так и остались лежать, другие беззвучно корчились, и по ним, прямо по ним с тупым упорством надвигались задние ряды. Они же не боятся, поняла Анастасия. Не испугались автомата. Никак не связывают этот железный перестук с гибелью своих сородичей, с ними нужно совсем иначе... Кони попятились, храпя. Обок Анастасии промелькнула желто-палевая спина - один из псов вырвал ремень из рук Ольги и, яростно лая в боевом восторге от такого изобилия врагов, врубился в зеленые шеренги, как топор в кашу. Капитан опустил автомат. Пес исчез - по гребню катался шипящий клубок, сплетение зеленых тел, в нем на миг промелькивало желто-палевое, отлетала в сторону мертвая ящерица, но со всех сторон бросались новые. Клубок закатился далеко в боевые порядки ящериц - но основные их силы упорно надвигались на всадников, и Анастасия поняла обостренным чутьем рыцаря - еще миг, и переломный миг схватки будет безвозвратно упущен, начнется свалка, дикая неразбериха, враг окажется со всех сторон... - Держите второго пса! - крикнула она. - Держите коней! И спрыгнула с седла, бросилась вперед. Длинное узкое лезвие меча зеркально сверкнуло и тут же утратило блеск, замутилось бледно-розовой кровью, воздух, весь мир вокруг стал плотным, зеленым, состоящим из одних глубоких пастей, щерившихся со всех сторон, - они подпрыгивали, целя в лицо, вгрызались в сапоги. Скрежетали по кольчуге зубы. Длинный узкий клинок бешено метался в этом зеленом, оскаленном, холодноглазом воздухе, с усилием рассекая его. Бой был не на жизнь, а на смерть. Анастасии пришлось нелегко, но она приказала себе стать молнией - быстрой, как молния, нерассуждающей, как молния, не дающей промаха смертью. Шпорой! Концом клинка с разворота! Сапогом! Кинжалом! Боль ниже колена - кинжалом! Твари понимают только ярость и наглядную смерть! Время от времени коротко хлопал автомат, свистела стрела - Капитан с Ольгой били на выбор, осторожно, боясь зацепить Анастасию. А она стала Смертью. Для любых других чувств и ощущений не было ни места, ни времени. Клубок укатился влево, к краю пропасти, полетел с гребня, далеко внизу угас испуганный собачий визг, и, подхлестнутая яростной болью этой утраты, Анастасия колола и рубила, пока не сообразила, что впустую рубит воздух. Уцелевшие ящерицы разбегались, вот последние мелькнули меж бугорков, у развалин, и больше живых не видно. Серый гребень усыпан зелеными трупами, сапоги скользят в белесо-розовых лужах. Анастасия, как слепая, медленно побрела вперед, к тому берегу. Сердце бешено колотилось о кольчугу, болела спина, мурашки бегали по всему телу - ныли, отходили от напряжения мускулы. Окровавленный-меч, ставший ужасно тяжелым, оттягивал руку, бороздил концом сухую землю. Анастасия до рукояти вогнала его в бугорок, очищая от крови, выдернула, со стуком бросила в ножны. Безвольно стояла, чуть покачиваясь. Ужасно жалко Боя - теперь она видела, что рядом с Ольгой, рыча и щеря зубы на мертвых ящериц, бежит как раз Горн, оглядывается, ищет брата, а брата-то и нет... Подошел Капитан, взял за плечи, заглянул в глаза: - Дела... Мне ты, грешным делом, все чуточку казалась актриской с Довженко, для фильма наряженной. А тут такая мясорубка... Уважать тебя начинаешь, Настя, всерьез принимать... Анастасия вяло стряхнула его руки, потом поборола вспыхнувшее на миг нелепое желание прижаться к его груди. Отошла и присела на бугорок, устало вытянув ноги. Под коленом пекло и саднило все ощутимей - клок джинсов вырван, царапины сочатся кровью. - Перевязать надо, - сказал Капитан. Он сидел рядом, перекатывал во рту незажженную сигарету. - Успеется. - Анастасия не смотрела на него. - Чепуха. - Княжна, а ты ведь и убить можешь... Анастасия бледно усмехнулась: - А ты думаешь, мне не приходилось? - Ну да, как же, - сказал Капитан. - Кардинал Ришелье особым эдиктом запретил дуэли, но в каждом переулке звенели шпаги... - он скомкал сигарету и швырнул под ноги. - Господи, что за мир идиотский... - А тебе не приходило в голову, что этот мир - наследник того, что осталось после твоего? Это ведь не мы, а вы, Древние, доигрались до Мрака... - Тоже верно, - не сразу согласился он. - И все же есть у меня надежда... Вдруг это - не тот мир, не мой? Вдруг это - параллельный? - Как это? - Потом как-нибудь объясню. Другой, в общем. Не мой мир до всего этого доигрался, а другой. - Но ты же все узнаешь? - спросила Анастасия. - И Серый Мост, и сказка о Ядовитом Золоте, оказывается, чистая правда... Твой мир не мог кончить вот так? - она обвела рукой вокруг. - Самое скверное, княжна, что мог. И похуже кончить мог... - Вот видишь, - сказала Анастасия. - И еще... Лично для тебя меняется что-нибудь, окажись вдруг, что ты не в своем мире, а в другом, похожем? - Да ничего, пожалуй... - То-то. Слушай, как же тебя все-таки зовут? - Капитан, - сказал он. - И точка. Понимаешь, такое впечатление, будто имя там, вместе с вертолетом сгорело... 10. РУБЕЖ Перестаньте, черти, клясться на крови... Б.Окуджава Анастасия подняла всех еще до зари - предстояло, круто забирая вправо, одолеть немаленький кусок пути и выбраться на Тракт, и по нему еще долго ехать до Тюма - форпоста цивилизации в закатной стороне, последнего города Счастливой Империи. Они минуют его, и дальше... Быть может, до сих пор были только цветочки. За рекой Тюм начинались места, куда по неизвестно кем заведенному порядку отчего-то мало кто выбирался в путешествие. По пальцам можно было пересчитать рыцарей, отправившихся на закат. А уж вернувшихся... Их почти что и нет. - Что ты? - спросила бесшумно подошедшая Ольга. Анастасия подняла ладонь, приказывая ей замолчать, вслушивалась. Ничего. Досадливо махнула рукой: - Показалось, стучали копыта и трубил рог. - Показалось. До Тюма далековато. - Может, кто-то охотится. - Может, - пожала плечами Ольга. - Слушай, надо подумать, как нам Капитана явить в Тюме. В натуральном виде нельзя - выйдет одно общее недоумение. Объявить амазонкой - куча лишних вопросов. Пора думать... - Пора, - согласилась Анастасия. Оглянулась - Капитана не было поблизости, удалился за деревья, к ручью, для своих утренних дел. Тем лучше. Анастасия глянула в глаза верному оруженосцу, усмехнулась: - Странно даже, Олька, зная твои привычки, смотреть, как ты и не пытаешься с нашим спутником теснее подружиться... Вопреки ее ожиданиям, Ольга не смутилась, а улыбнулась еще более язвительно: - А я думаю о тебе, госпожа моя. Не решаюсь вставать на пути, читая в сердце твоем. - Что?! - Анастасия широко раскрыла глаза в гневе. - Чтобы я?! Первая?! Как бы там ни обстояли дела до Мрака, сейчас все иначе! - А в глазах у тебя - совсем другое. Анастасия хотела отвернуться, уйти, но подумала, что наверняка Ольга это расценит как победу, и осталась стоять. Смерила взглядом верного оруженосца от серег до шпор и отчеканила: - Я бы тебя попросила такие глупости держать при себе. - Жалко мне тебя. - Ты не забывай, пожалуйста, что мы не на Луну улетели, - сказала Анастасия. - Рано или поздно нам предстоит вернуться в наши княжества, в прежнюю жизнь. А ты относишься ко всему так, словно Счастливой Империи уже не существует, и возвращаться нам некуда. Что-то захмелела ты от путешествия и от Знаний... - А ты - нет? Анастасия прикусила губу. Подумала и призналась честно: - Я, кажется, тоже. Как-то по-другому все раньше представлялось. И теперь слишком многое тревожит - я не об опасностях дороги... - Поворачивать назад не собираешься? - Вот уж нет, - твердо сказала Анастасия. - Ни в коем случае. Я иду до конца. Или я своими глазами увижу пресловутый Бугор и уверюсь, что за ним лежат прекрасные страны вечного счастья, или... В общем, назад не поверну, пока передо мной будет лежать дорога. И ни о чем не жалею. От ручья шел Капитан - умытый и веселый, в своей странной облегающей полосатой рубашке, бело-голубой. Увидев их, он издал нелюдской вопль и от избытка переполнявшего его безоблачного утреннего настроения исполнил несколько молниеносных выпадов этой великолепной борьбы Древних. Анастасия нахмурилась. Как-то они шутки ради сошлись в единоборстве, и Анастасия очень скоро убедилась, что во многом Капитану уступает, хотя и обучалась у лучших мастеров рукопашного боя. Во многом - еще чересчур мягко сказано. Так что появился лишний повод для тайного недовольства собой, возникшего вскоре после чудесного появления Капитана с ясного неба, и, увы, не угасшего - наоборот, княжна, наоборот... - О чем ты не жалеешь, княжна? - спросил Капитан, слышавший последние фразы разговора. Горн примчался от кустов и восторженно прыгал вокруг него - еще капелька недовольства, чересчур легко признал его и принял в друзья пес, а ведь Анастасия своих псов щенками взяла, натаскивала сама... - О многом я не жалею, - ответила она суховато. - А я вот жалею, что у меня осталось только четыре магазина. И три гранаты. - Он тоже стал серьезен. - Кончится мой арсенал, и придется срочно меч осваивать. Вот тогда ты возрадуешься - ибо упаду я сразу с горных высей мощи обладателя огнедышащей палки, подмастерьем у тебя буду. Ведь хотел же когда-то фехтованием заняться, знать бы дураку... - Меня такая перспектива немножко радует, - сказала Анастасия, увидела, что глаза у него стали грустными, но слово - не воробей. - А вообще - как знать. Может, за Бугром ты найдешь кучу этих самых твоих магазинов. - Эх, Настя... - сказал он невесело. - Слышали уж мы эти сказки про бугор, за которым рай земной... - И вы тоже? - изумилась Анастасия. - Ну, по другому, конечно, а в общем - плохо я что-то верю в ваш Бугор, за которым - реки молочные... Ну, поживем - увидим. Что, собираться пора? Они ехали к Тракту, оставляя по левую руку встающее над лесом Солнце - что-то в последнее время Анастасия и в мыслях не именовала его уже Ликом Великого Бре. Два дня, вплоть до сегодняшнего утра, они ехали в этом направлении, далеко удалились от Ничьих Земель и явно находились сейчас в пределах Счастливой Империи - все чаще попадались пни лесосек, затесы на деревьях с выжженными на них клеймами бортников, дворянские охотничьи избушки, торные тропы, проложенные и исхоженные людьми. По одной такой они сейчас и двигались не спеша, в тающем, нежном, молочно-сизом утреннем тумане, делавшем лес вокруг чуточку нереальным. Они проехали меж гниющими сплетениями высоких поваленных деревьев (когда-то здесь, скорее всего, пронеслась буря), следуя за тропой, поднялись на вершину пригорка. И Анастасия натянула поводья так резко, что они больно врезались в ладони. Там, впереди, внизу, развернувшись в шеренгу, стоял конный отряд. Всадник впереди и десять за его спиной. Обычные доспехи Счастливой Империи, золотые серпы-и-молоты на шишаках шлемов. Облачены встречные для битвы - на них, кроме кольчуг, еще и кольчужные штаны, перчатки, налокотники и наголенники, лица закрыты стальными сетками с прорезями для глаз, кони вместо чепраков покрыты такими же сетками, головы их прикрыты железными налобниками, придающими им вид мифологических чудищ. Но ни один уважающий себя воин не отправится на битву со щитом без герба и в плаще без родового знака! Воцарилась полная тишина, только изредка чей-нибудь конь переступал с ноги на ногу, мотал головой, позвякивала сбруя, и звуки эти, такие обычные, казались зловещими. - Если вы не разбойники, скажите, почему стыдитесь своих гербов настолько, что укрыли их! - крикнула Анастасия. Передний всадник молча поднял с лица кольчужную сетку. Тут же она упала вновь, скрывая злобную усмешку Серого Кардинала города Тюма. И Катерина крикнула в ответ: - Княжна Анастасия! Вынуждена тебя огорчить - твоя увеселительная поездка завершена! - Бабоньки-голубоньки! - заорал весело Капитан. - Ударницы мадам Бочкаревой, шановно прошу дать дорогу! Он ничего еще не понимал, не знал, насколько все серьезно. И уж никак не ожидал язвительной реплики Катерины: - Княжна, твой мальчик для удовольствия плохо воспитан, если вмешивается в женский разговор! Где ты такого выкопала? Несмотря на смертельную угрозу, Анастасия фыркнула, увидев лицо Капитана, выражавшее крайнюю степень ошеломления и обиды. Он закричал уже по-настоящему зло: - Тетенька, а вы этой сеткой не от летающих ли вафель прикрылись? Повелительный жест Катерины - и длинная тяжелая стрела ударила в грудь Капитана, но тут же отлетела, расщепившись о поддетую под куртку кирасу (которую Капитан почему-то именовал бронетюфяком). Шутки кончились. Их будущее предсказать было нетрудно. Анастасия все же крикнула: - Вызываю тебя на честный поединок! - С еретиками не дерусь, - спокойно ответила Катерина. - Я их больше привыкла лишать зубов и ноготков. Бросайте оружие. Если сдадитесь, могу и одарить легкой смертью. - Требую беспристрастного суда в присутствии Жрецов Тюма! - с умыслом крикнула Анастасия. - Обойдешься! Бросайте оружие! - Настенька, это что, так серьезно? - тихо спросил Капитан. - Это смерть, ты что, не понял? - тихо ответила Анастасия. - Никаких сомнений. Никуда они нас не повезут, это ясно. Нас всех тут и положат... - А вы двое с такой оравой не справитесь, они же по уши в броне. Настенька, но я не могу, это ж бабы... - Это воины, которые еще и умелые палачи, - сказала Анастасия. Не было времени уламывать его, что-то доказывать. Она вынула меч. - Ну что же... Ольга, умирать придется! Внезапно конь Капитана галопом рванулся вперед, с пригорка, остановился перед шеренгой закованных в железо Красных Дьяволят. Те враз, без приказа, выхватили мечи. Анастасия пришпорила Росинанта и поскакала вниз, выкрикивая родовой клич, но Капитан уже поднял автомат. Он стрелял почти в упор, ведя стволом справа налево, дико храпящие кони взмывали на дыбы, с тяжелым стуком рушились на землю всадники, кто-то завопил и тут же умолк. Лошадь Катерины - без всадника, с налитыми кровью глазами - едва не сшиблась грудь в грудь с Росинантом, и Анастасия натянула поводья - все и так было кончено. Все. Она содрогнулась, едва сдержала тошноту, представив себе поля сражений Древних. Кони без седоков носились взад-вперед вдоль опушки, только один, раненый, бился, катался по траве и кричал так, что кровь стыла в жилах. Капитан спрыгнул на землю, что-то крича, строчил в упор, и конь уронил голову наземь, затих. Капитан огляделся безумными глазами, увидел, что один из всадников упирается в землю кольчужными кулаками, пытаясь встать, подбежал и смаху всадил ему в спину короткую очередь. Стояла тишина, несло кровавой сыростью. Капитан сидел на земле, лицо у него было мертвое, пальцы бессознательно сжимались, разжимались, мяли ремень автомата, не в силах его разорвать. Анастасия осторожно опустилась на колени рядом с ним. - Господи... Бабы же... - сказал он хрипло. - Они бы нас убили, - мягко сказала Анастасия. - Сам знаю. Ничего нового - или мы их, или они нас. Ну а жить-то каково? Не думал, что опять... - Он бешено уткнулся в нее затуманенным взглядом. - Гос-споди, ну и выпало загробное житье, не знаешь, где и хуже... - он ухватил Анастасию за запястья. - Но ведь нельзя было иначе, правда, ну, нельзя? - Нельзя, - сказала Анастасия. - Успокойся, пожалуйста. Никак нельзя было иначе. Капитан притянул ее к себе и крепко поцеловал в губы, прижав к себе так, словно через минуту должно было грянуть светопреставление. Анастасия не сопротивлялась, поняла, что для него это сейчас - символ поддержки и дружбы. Стояла на коленях, уронив руки, замкнутая в мертвую хватку его ладоней, и в голове у нее был полный сумбур, который она ни за что в жизни не смогла бы рассудочно разложить на отдельные чувства и мысли. Но что-то с ней определенно происходило, что-то умирало, что-то рождалось. Решительная и бестрепетная княжна Анастасия, герой доброго десятка междоусобных войн и доброй сотни поединков, была сейчас маленькой девочкой в стране диковинных снов. Но никогда в жизни никому не призналась бы в этом. Потом Капитан отпустил ее. Анастасия посмотрела на него растерянно и грустно. Хотелось что-то сказать, но не было нужных слов. Могилу они рыли мечами, все трое, не сговариваясь. 11. СЛАВНЫЙ ГОРОД ТЮМ, ФОРПОСТ ЦИВИЛИЗАЦИИ Ты женщина - а это ветер вольности, рассеянный в печали и любви... Ю.Кузнецов Явление Капитана славному городу Тюму оказалось задачей нешуточной и хитромудрой. Объявить его амазонкой не было возможности - точнее, не было для него доспехов. В своем обычном наряде он показаться бы не смог - уверенно можно предсказать, что был бы принят то ли за подозрительного бродягу, которому не место в компании рыцаря с оруженосцем и в приличном трактире, то ли... (когда Капитан узнал, что мог быть сочтен мужчиной легкого поведения, прибившимся к странствующему рыцарю, выражение его лица описанию не поддавалось). В любом случае - обильная пища для пересудов и сплетен. Пришлось изрядно поломать головы. Выход в конце концов нашелся - Капитана обрядили в подходящие по размеру джинсы, найденные во вьюке одного из Дьяволят, и там же отысканную великолепную алую рубашку с золотыми застежками. В этом же вьюке отыскалось драгоценное ожерелье (судя по всему, покойный Дьяволенок собирался показать себя в Тюме и пофорсить). Ожерелье Капитан не хотел было надевать - но Анастасия с Ольгой растолковали ему в конце концов, что это и есть знак несомненной принадлежности к сильному полу. На пояс ему повесили два кинжала, через плечо - перевязь с рогом. Критически обозрели труды рук своих и остались довольны. То, что нужно. На взгляд непосвященного - рослый и сильный женоподобный слуга, то ли ловчий, то ли псарь. Такие иногда попадаются среди мужчин. Решили, что псарь. Капитан не протестовал. Его вещи тщательно укрыли во вьюке. - Теперь - как себя вести, - наставляла Ольга. Анастасия стояла тут же и посмеивалась. - На мужчин нужно смотреть немножко свысока. - Это-то я смогу, - пообещал Капитан. - На ваших-то хомяков... - С женщинами держись на равных. Ухаживать за собой не позволяй. Не позволяй вольностей. - Это каких? - поинтересовался он. - Ну, хлопнет тебя какая-нибудь по заду и скажет, как ты ей нравишься. - Она звонко расхохоталась - Капитана вновь перекосило. - В этом случае - держаться без тени смущения. - Боюсь, это у меня прекрасно получится - без тени, - заверил Капитан. - А мне ей ответить такой же любезностью можно? Они переглянулись, и Ольга кивнула: - Вообще-то можно. Только учти - не перегибай палку! Ты во многом, согласно роли, равен женщинам, но ты все-таки не женщина, так что держись поскромнее. А лучше всего - пореже нос из комнаты высовывай. Ольга без нужды поправила ему ожерелье и, не сдержавшись, одарила столь откровенным взглядом, что Анастасия ощутила легкий сердечный укол. Но Капитан большого внимания на этот взгляд не обратил - слишком возбужден был и раздосадован процедурой подыскивания ему должной роли, и у Анастасии отлегло от сердца, но рассердиться на себя за эти мысли она, понятно, не забыла - увы, это на сей раз было отмечено печатью чего-то устоявшегося, привычного и потому потерявшего толику неподдельной серьезности. Скорее поднадоевший обряд - сердиться на себя... - Девочки, - сказал Капитан едва ли не жалобно, - а нельзя ли нам будет побыстрее из города убраться? - Конечно, постараемся, - сказала Анастасия. - Закупим припасы - и больше нам там делать нечего. В Тюм въехали мирно, без всяких недоразумений выполнив в воротах традиционный ритуал ответов на вопросы стражи (теперь Анастасии он казался невыносимо глупым). Капитана в городе занимало решительно все, это ведь был первый увиденный им город нынешнего мира. Он пялился на окружающих так, что Анастасия тихонько его попрекнула - могут принять за деревенщину, в жизни не видевшего города, а для рыцаря иметь такого слугу не очень-то почетно. Капитан сказал, что в этом городе ему тоже не больно-то хочется выглядеть деревенщиной, и стал держать себя сдержаннее. Зато подмигнул смазливой пекарю, стоявшей перед своей лавкой. Заметив неудовольствие на лице Анастасии, осведомился, не роняет ли и сей поступок достоинство слуги странствующего рыцаря и самого рыцаря. Анастасия сухо ответила: ничуть. Капитан принялся насвистывать с непроницаемым выражением лица. Правда, оно у него заметно изменилось, когда Капитан узрел пять звезд, сиявших над храмом Великого Бре, - он выразился кратко, неизвестными Анастасии словами. Судя по тону, к украшению языка Древних они принадлежать никак не могли. Остановились в "Голубом драконе", где каждый, понятно, получил комнату соответственно своему сословию. Комнаты Ольги и Капитана были рядом, а лучшие покои для рыцарей оказались в другом крыле, чему Анастасия не обрадовалась - предпочла б иметь Капитана на глазах. То, что он будет на глазах у Ольги, ее не вполне успокаивало и устраивало. Что и как ему предстоит врать насчет своей службы, жительства и всего прочего, они с Ольгой дотошно объяснили. Вопреки ожиданиям Анастасии, решившей, что он засядет в комнате, он вел себя с военным нахрапом, совершенно по-свойски - сразу после обустройства и завтрака преспокойно замешался в толпу незнатных постояльцев, оруженосцев, конюших и ловчих, бивших баклуши во дворе, в ожидании приказов своих рыцарей. Там он, как легко было предположить, оказался единственным мужчиной, но ничуть этим не смутился. Анастасия долго не усидела в своей комнате и вскоре стояла на галерее, притворяясь, будто не обращает никакого внимания на шумный двор. Она видела, как Капитан быстренько обыграл в орлянку двух конюших, а выигрыш тут же употребил на пиво для всей честной компании - к шумному восторгу болтавшихся во дворе. Притащили несколько пенившихся кувшинов, появились глиняные кружки. Капитан устроился на низком бочонке у распахнутых настежь ворот (Анастасия поджала губы, видя, что Ольга уселась рядом), взял у кого-то гитару и затянул странную песенку: Вдоль обрыва, по-над пропастью, по самому по краю я коней своих нагайкою стегаю-погоняю - что-то воздуху мне мало, ветер пью, туман глотаю. Чую с гибельным восторгом - пропадаю! Пропадаю! Видно было, что играть и петь он умеет. Ольга завороженно слушала его, подперев подбородок сжатыми кулаками, окружившие их притихли, а Капитан склонив голову набок, с грустным и отрешенным видом перебирал струны: Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее! Не указчики вам кнут и плеть... У Анастасии странно защипало в глазах, она ощутила непонятное стеснение в груди и невольно шагнула было назад, в глубину галереи, но тут же придвинулась к перилам, внимательно слушала. Отвлеклась на стук копыт. По улице проезжала шагом блестящая кавалькада - яркие рубашки, синие с красным, желтые с белым, зеленые, розовые. Анастасия фыркнула и поморщилась. Княжна Тюма Ирина имела среди рыцарей самую скверную репутацию - к ней относились со смесью насмешки и тихого презрения. Прежде всего, она была прямо-таки вызывающе мужественна - хрупкая фигурка, руки не способны удержать даже шпагу, не говоря уже о боевом мече. И потому она в жизни не помышляла о рыцарских шпорах, что опять-таки вызывающе подчеркивала. И свиту подобрала себе под стать - вечно окружена тоненькими красавицами из знатных семей, чьи пальчики прямо-таки унизаны перстнями с огромными самоцветами; все увешаны золотыми цепочками, браслетами, даже на головы присобачили (точнее не скажешь, презрительно подумала Анастасия) золотые обручи. Зато слуги, доезжачие, ловчие - мужчины, как на подбор, крепкие и сильные. Об этом странном княжеском дворе, где мужчины и женщины противоестественно поменялись ролями, сплетничали столько, что пересуды в конце концов наскучили и почти сошли на нет. (Одно время болтали даже, что Ирина раздобыла где-то единственный уцелевший манускрипт с рисунками древних платьев, велела их сшить и устраивает ночные оргии, где в этих платьях щеголяет.) И это - пограничное княжество, рубеж и оплот, которому сам Великий Бре велел вести жизнь еще более строгую и суровую, чем в серединных! Или это какой-нибудь вредный ветер дует с закатной стороны, что означает: там, на закате, все же... Тьфу, что за мысли! Естественно, рыцарство в княжестве Тюм переживало упадок - чего иного ожидать при такой княжне? Поговаривали, что и в императорском дворце положением дел в Тюме весьма недовольны. Втихомолку ждали громов и молний, именного Постановления - указа о немилости с большой императорской печатью. Счастье еще, что Серый Кардинал Тюма была женщиной властной и энергичной. На ней, похоже, княжество и держалось, ее стараниями карающий гром Постановления пока что не грянул. Сейчас вся эта попирающая законы естества компания медленно приближалась к распахнутым настежь тяжелым воротам "Голубого дракона". Ярко одетые, увешанные драгоценностями женщины и мужчины под стать Капитану - впрочем, эти тоже не пренебрегали драгоценностями и пышными одеждами. Даже собаки у них были - не крупные боевые псы, а поджарые изящные борзые в золотых ошейниках. "Скорее всего, и насчет платьев не врут", - подумала Анастасия. Она, конечно, презирала Ирину, но интересно все же - какие они, платья? Просто любопытно. В целях познания. Женщин на улицах древних городов, которые показал волшебник-ничтожество, она не успела рассмотреть толком, и их нарядов тоже. Ирина остановила своего чалого напротив ворот. Собравшаяся вокруг Капитана компания особой почтительности не проявила - поклонились небрежно, далеко не все. Подлинного рыцаря это привело бы в справедливую ярость, и он не преминул бы отходить их плеткой, но мыслимо ли ожидать такого от белокурой притчи во языцех? Конечно же, Ирина даже не почувствовала себя уязвленной. Сидела на коне, поигрывала тройной цепочкой на груди и бесстыже пялилась на Капитана, а тот, сердито отметила Анастасия, разглядывал ее вполне благожелательно. Анастасия невольно сжала рукоять меча. Впрочем, этой белобрысой кошке - и глаза-то зеленые, кошачьи - хватило бы доброй оплеухи... - Это новый менестрель? - промурлыкала Ирина. - Почему же я о нем не знаю? Любезный, ты, скорее всего, не знал, что при нашем дворе умеют ценить подлинное искусство? Капитан прижал струны ладонью и учтиво поклонился: - Простите невежду, ваше великолепие. Мы люди темные, право, не слыхали про ваши вернисажи... Будь на месте Ирины кто-то другой, столь наглый ответ, да еще сдобренный непонятными словами, мог бы Капитану дорого стоить (Анастасия охнула про себя, потом мысленно же хлопнула себя по лбу - знать бы заранее, что он умеет играть и петь, менестрелем его и следовало объявить! Тогда любая промашка сойдет за чудачество, у менестрелей вполне обычное и, в общем, прощавшееся). Правда, рослый усач двинул было коня к Капитану, но Ирина воспрещающе подняла звенящую браслетами, сверкающую самоцветами перстней руку. - Назад! Милый мой, менестрели - народ не от мира сего, и относиться к ним следует снисходительно. - Вновь обернулась к Капитану: - Ты как-то странно изъясняешься, менестрель. Кто ты и откуда? Капитан блеснул великолепными зубами: - А и есть я, княгинюшка светлая, менестрель Майкл Джексон прозвищем, а и бреду-то я из Больших Дерунов, в волости Ганделоповой. Не доводилось бывать в тех краях, милостивица? - Эти местности мне неизвестны, - сказала Ирина. - Но они должны быть весьма привлекательны, если рождают столь даровитых и красноречивых менестрелей. Хочешь поступить ко мне на службу? Могу тебя заверить, меня не зря называют ценителем и покровителем искусств... - Обмозгуем, светлая княгинюшка, - поклонился Капитан. - В искусствах мы обучены. Бывало, какой малый ребятенок у нас в деревне произрастет, из люльки едва выскочит, сразу канючит - мамка, отдай искусствам обучаться... Капитан был человек осторожный, и то, что он сейчас балагурил столь рискованно, могло означать одно - он успел уже наслушаться от своей компании сплетен о княжне Тюма. Не перегнул бы палку, встревожилась Анастасия. На счастье, Ирина, похоже, куда-то спешила. Она благосклонно улыбнулась Капитану: - Когда надумаешь, приходи в мой горком. Башни его видны отовсюду, дорогу всякий покажет. И тронула коня. Кавалькада потянулась мимо ворот - девушки по примеру хозяйки одаривали Капитана ослепительными улыбками, мужчины поглядывали дружелюбно, как на своего. Только усач нахохлился. Проводив их взглядом, Капитан ударил по струнам: За окошком свету мало, белый снег кругом валит, а мне мама, а мне мама целоваться не велит... - Ольга! - крикнула Анастасия, перегнувшись через перила. - А ну-ка быстренько сюда, оба! Капитан с Ольгой неохотно поплелись к крыльцу. Толпа проводила их разочарованным гулом и сгрудилась вокруг кувшинов с пивом. Анастасия молча прошла впереди них в свою комнату, обернулась резко: - Дорогие мои, вы не забыли, что нам здесь засиживаться не след? Капитан, не ты ли жаждал побыстрее отсюда убраться? А вы оба будто нарочно внимание привлекаете... Они посерьезнели. - Знаешь, развеяться захотелось, - сказал Капитан. - Дорожка, что б ей... А в горкоме я ни разу под гитару не пел, жутко интересно было бы попробовать... - Я понимаю, - сказала Анастасия. - Самой развеяться хочется. Но... Серый Кардинал здесь, между прочим, та еще баба. И хозяйка в княжестве, строго говоря, она, а не эта кошка белобрысая. А парочка соглядатаев на любом постоялом дворе всегда болтается. Пока что за нас еще не брались, однако - как знать? Не стоит рисковать. Поэтому, Олька, отправляйтесь-ка вы на базар, и немедленно. Что покупать, сама знаешь. Когда за ними захлопнулась дверь, Анастасия присела у стола и показала язык своему отражению в зеркале. Она ничуть не кривила душой, говоря о возможных неприятностях. Тюм в самом деле следовало покинуть как можно быстрее, и все же, положа руку на сердце... Кошка белобрысая, пялится, как на купленное! Точить меч Анастасии входило в обязанности Ольги, но Анастасия тем не менее сама спустилась в оружейную (имевшуюся при каждом постоялом дворе) и принялась за дело сама - чтобы занять чем-то руки, не сидеть наедине с мыслями. Возившиеся с оружием и доспехами своих хозяев оруженосцы косились на нее удивленно, но спрашивать, почему она сама точит меч, понятно, не посмели - этикет не позволяет. Мало ли какие обеты налагают на себя рыцари... Ольга и Капитан вернулись, нагруженные всем необходимым, принялись увязывать вьюки. Анастасия отправилась к себе, ждала, когда они управятся с делом и придут. За окном помаленьку смеркалось, огромная багровая Луна выползала из-за крыш. Анастасия пожалела, что бинокль упрятан далеко - можно было бы досыта налюбоваться Луной. Почему Капитан иногда как-то странно поглядывает на Луну? Словно бы со смутной тревогой что-то вспомнить пытается? Дверь распахнулась. Ольга выкрикнула с порога: - Капитан пропал! Анастасия встрепенулась: - Что?! - Пошел напиться в трапезную. Сказал, что тут же вернется. И не вернулся. Нет его нигде... - Может, по нужде пошел? - Да нет его нигде! Анастасия, мне это не нравится! Анастасии это тоже не нравилось. И даже более того, встревожило не на шутку. Капитан ни за что не отправился бы один в город - просто так, на ночь глядя, не предупредив. - А если они начали брать нас по одному? - спросила Ольга тревожно. - Случается вообще-то, - сказала Анастасия. - Но что-то я плохо верю. Катерина явно не ставила в известность местных... Нас могли взять сразу и всех. Людей знатнее нас хватали открыто, средь бела дня, тем более мы здесь чужие, а Серый Кардинал тут не из пугливых... Они переглянулись. - Кошка белобрысая... - зло сказала Анастасия сквозь зубы. - Думаешь? Даже от нее трудно ожидать... - Пошли. - Анастасия решительно поднялась. - Все-таки мы в городе, не в лесу, всегда найдется кто-то, что-то видевший... Они вышли в полутемный двор, где никого уже не было. Ольга показала на боковое крыльцо в трапезную: - Он вошел туда. Оттуда он мог выйти в жилое крыло или вернуться той же дорогой. Но в комнаты он не проходил, я спрашивала. Его бы заметили, сейчас только о нем и говорят. Выходит, он вернулся во двор. К тому времени двор был пуст, а я зашла в конюшню и не могла оттуда видеть двора... Анастасию почтительно тронули за рукав. Она обернулась так порывисто, что рослая девица-конюх испуганно отскочила, но тут же придвинулась ближе, оглянулась: - Да простит мне мою дерзость светлая княжна... Но не ищет ли она какой пропажи? - Ищу, - сказала Анастасия, пытаясь рассмотреть в полумраке ее широкое лицо. - Своего псаря. - Того, что так складно и красиво пел? - Того самого. - Боюсь, светлая княжна, ему вдруг предложили лучшее место... - Говори! - Тс-с! - Девица с широкой и конопатой плутовской рожей приложила палец к губам. - Вы уедете, светла княжна, а мне тут жить... Анастасия рванула из кармана джинсов кожаный тяжелый мешочек, дернула завязку. Не раздумывая, высыпала все золото в ладонь и сунула конопатой: - Говори! Конопатая попробовала одну монету на зуб, удовлетворенно хмыкнула и почти беззвучно ссыпала золото в карман. Увлекла их в густую тень к створке ворот: - Я стояла вон там, светлая княжна. Там темно, от ворот меня не было видно. Твой псарь вышел из трапезной, и тут появляется этот усатый. Из тех, здоровенных, как бабы, которые в свите состоят у... Поняла? - Дальше! - Попросил твоего псаря отойти к воротам. Что-то по секрету обещал сказать. Он и пошел. Ну, тут подскакивают сзади еще двое и шух! - на него мешок. Узкий такой. Раз - и сразу до пят запаковали. В таком мешке не побрыкаешься, человек как связанный... - Знаю, - сказала Анастасия. - Так снимают часовых. Дальше! - И все. Мешок поперек седла - и только подковы замелькали. - Все? - Все, клянусь улыбкой Великого Бре! Анастасия молча выхватила у Ольги кошелек и, не развязывая, запихала в карман конопатой. Та колебалась: - Страшно... Ну ладно уж... В горком к ней его бы не повезли, она опасается чересчур уж выдрючиваться. Кардинал рядом. А есть у нее охотничий домик - на седьмой версте свернуть в лес, влево, и тропа приведет прямиком... Бывало такое... - Ему что-нибудь грозит? Конопатая прыснула: - Жизни его, точно, ничего не грозит. А вот добродетели... Тут ручаться никак нельзя. - Даже в темноте можно было разглядеть ее широкую ухмылку. Анастасия в ярости махнула рукой: - Прочь! Девица шмыгнула в темноту, к дверям конюшни. - Седлай коней! - Анастасия схватила Ольгу за рукав. - А может, подождем до утра? Смотришь, сам объявится... - Седлай коней! И нечего зубы скалить! - Слушаю, госпожа моя, - сказала Ольга с непонятной интонацией, повернулась на каблуках и побежала к конюшне. Вскоре они выехали из ворот и понеслись вскачь по мощеным и немощеным улочкам, по косым полосам падавшего из окон бледного света масляных ламп. Люди шарахались, вслед летели проклятья, а два раза - и пустые горшки, звонко разлетевшиеся позади. Хорошо еще, конные стражники не попались. Однако у городских ворот везение кончилось. Ворота были заперты на огромный засов-брус, вытесанный из цельного ствола высокого дерева, на концах его - кованные ушки, и в них продеты запертые замки, наглухо соединившие брус с оковкой ворот. Да еще цепь, протянутая чуть пониже бруса, продетая в четыре ушка на створках ворот и схваченная на концах замками. Конечно, этого следовало ожидать, во всех городах Счастливой Империи было так. Анастасия сгоряча об этом совершенно забыла - долгое путешествие тому виной. Окошко прилепившейся к стене караульной избы было темным. Анастасия подъехала и постучала в него рукоятью меча. Стучала долго. Наконец в темноте за мутным стеклом забелело лицо: - Кого там Хру носит? - Рыцари, - сказала Анастасия. - Нам нужно... - Приказ, - сказали за окном, отчаянно зевая. - Если нет горкомовского пропуска - нельзя. Ворота заперты до первых петухов. Анастасия позвенела в ладони золотом, потом попробовала помочь делу бессвязными угрозами, но за окном, зевая, посулили затрубить тревогу и поднять шум на весь город, отчего сюда, как два пальца, сбежится весь гарнизон и особенно Красные Дьяволята, чья казарма ближе других. Спорить более Анастасия не пыталась. Повесив голову, отъехала прочь. На постоялый двор возвращались шагом. Анастасия цыкнула на Ольгу, собравшуюся было лезть с увещеваниями, сухо приказала держать коней в стойлах, не расседлывая, и ушла к себе. Сначала она металась по комнате, как пойманный для княжеского зверинца лесной ящер мечется в клетке на потеху дворне. Потом немного угомонилась, села, поставив меч меж колен. На душе скребли кошки. Она злилась из-за случившегося, злилась самой этой злости, то взвинчивая себя, то впадая в тупое безразличие. Все-таки распутала на совесть зашнурованный вьюк, расшвыряла по комнате лежавшие сверху вещи, достала бинокль, яростно дунула на светильник и с ногами устроилась на широком подоконнике. Смотрела на Луну долго-долго, стараясь волшебным зрелищем заглушить печаль, и вдруг Луна стала туманной, расплылась перед глазами. Анастасия недоумевающе осмотрела бинокль. С ним все в порядке. И небо ясное, ни облачка. Оказалось, что это глаза у нее мокрые - событие небывалое для рыцаря. Слеза ползла по щеке, Анастасия слизнула ее, и внезапно произошло вовсе уж невообразимо позорное - Анастасия упала на постель и заревела в подушку, изо всех сил прижимаясь к ней лицом, чтобы кто-то, страдавший бессонницей, не услышал эти звуки, способные навсегда опозорить ее в глазах рыцарства, если разойдется молва. И плакала долго. К ее несказанному удивлению, обнаружилось, что после этого стало легче. Определенно легче. Даже стыда за малодушие поубавилось - словно сбросила с плеч тяжелый груз. ...Небо уже посерело, звезды были едва различимы, когда они подъезжали к воротам. Снова застучали в дребезжащее стекло рукоятями мечей. Снова после долгого молчания за стеклом забелела заспанная физиономия и стала бубнить, что до первых петухов еще далеко, а до казарм гораздо ближе. Тут, на посрамление стражника и к радости Анастасии, на ближнем подворье заорал петух - самоуверенно, звонко. Довод был неопровержимый, а золото его подкрепило. Стражник, зевая, выбралась на крыльцо и поплелась отмыкать цепь. Анастасия взбежала по шатким ступенькам в караульню и с размаху швырнула внутрь горсть монет, что было лучшей побудкой, и в подметки не годившейся военному рогу. Вскоре уже восемь отчаянно зевавших и потягивавшихся стражников выталкивали брус из огромных скоб. Упираясь обеими руками, налегли на правую створку ворот, и она с