ы снова болтался конный гном, на сей раз я засек место, где он скрылся под землей, туда посланы Золотые Шмели, и утром я буду знать, как обстоят дела... -- Когда ваши Шмели найдут, наконец... -- сказал Сварог. -- Я ищу, государь, честное слово! -- Верю, -- сказал Сварог. -- Ладно, будем надеяться, что повезет все же... Позвольте вам представить... (Тонкие пальчики Яны многозначительно стиснули его запястье)... мою юную знакомую, пожелавшую осмотреть замок. -- К вашим услугам, госпожа моя, -- поклонился мэтр Лагефель. -- Быть может, показать вам королевскую сокровищницу? Или залы с древними произведениями искусства? -- Позвольте, я сама осмотрюсь, -- вежливо, но непреклонно сказала Яна, озираясь. Лагефель взглянул на Сварога. Тот опустил веки. Управитель послушно отступил на два шага, замер в выжидательной готовности. Яна, заложив руки на спину, повернулась на каблуках. Кажется, ее нисколько не интересовали ни трон, словно вырезанный из одного куска янтаря, ни черные сундуки в золотых узорах и самоцветах, ни сводчатый потолок, усыпанный красными каменьями, словно бы повторявшими созвездия ночного неба неизвестной планеты. Она уверенно направилась к сооружению, больше всего напоминавшему груду черных и фиолетовых шаров, отчего-то не рассыпавшихся согласно закону всемирного тяготения, а слипшихся подобно виноградной грозди высотой в три человеческих роста. Сварог двинулся следом, а рядом с ним почтительно семенил мэтр Лагефель, с навыком опытного музейного смотрителя пустившийся в объяснения: -- Надобно вам знать, юная дама, что это сооружение являет собою как хранилище определенных знаний, так и некий центр управления многими, так сказать, аспектами и областями жизни нашей страны... -- Можно потрогать? -- спросила Яна, не оборачиваясь, держа ладонь возле фиолетового шара, состоявшего под прозрачной оболочкой из множества шариков помельче, а те -- из скопища вовсе уж крохотных, и так далее, до предела, за которым человеческий взгляд бессилен. -- Разумеется, это не опасно... Она осторожно прикоснулась кончиками пальцев к фиолетовой поверхности, гладкой, блестящей и теплой, как янтарь, который долго сжимали в руке. Погладила безукоризненный шар. Сварог с сожалением подумал, что так и не нашел времени пока изучить это устройство -- хотя понадобилось бы совсем немного времени, учитывая некоторые способности, коими он владел. -- Можно посмотреть, как это работает? -- спросила Яна. Мэтр Лагефель вновь вопросительно воззрился на Сварога, и Сварог вновь легонько кивнул. Управитель легонько коснулся пальцами фиолетового шара, отмеченного бледно-золотистым значком. Десятка три шаров плавно разлетелись в стороны, словно на невидимых рычагах, повисли в прихотливом беспорядке, открыв проем в рост человека, а за ними, внутри, лениво колыхавшиеся струи белого тумана -- всего-навсего, как Сварог уже знал, нечто вроде двери, открывавшейся с помощью довольно простенькой руны. Каковую Лагефель тут же и начертил в воздухе. Туман моментально рассеялся, открыв небольшое помещеньице в форме цилиндра с янтарно-желтой поверхностью (стены сплошь покрыты неярко светившимися алыми, синими и зелеными квадратами с загадочными знаками, буквами алфавитов Аугел и Дарант, рунами и цифрами). Свободно разместиться там мог лишь один человек -- ну разумеется, личная королевская игрушка, рассчитанная на одну персону, как рассчитан на одного любой королевский трон. Разумеется, у иных королей есть и супруги-королевы, но предшественник Сварога таковой не обладал. Да и в случае с венценосной супружеской парой трон все равно не бывает двухместным -- для каждого ставится свой, отдельный. Сварог лениво думал об этих неведомо почему пришедших в голову глупостях, пока Яна, деликатно просунув внутрь голову, разглядывала пульт управления. Наконец она, не оборачиваясь, констатировала: -- Но ведь это, получается, обычный компьютер? Лагефель удивленно воззрился на Сварога. Тот тихонько сказал: -- Эта юная дама разбирается в сложной технике, мэтр... -- Разумеется, -- поклонился в спину Яне Лагефель. -- Можно, конечно, назвать это устройство самым обычным компьютером... вот только задачи он решает не вполне обычные, поскольку его содержимое и возможности касаются исключительно того, что свойственно лишь Хелльстаду... -- Хотите сказать, что таких компьютеров нет и там? -- спросила Яна и, так же стоя к ним спиной, показала указательным пальцем вверх. Лагефель ее понял. И твердо сказал: -- Могу вас заверить -- такого нет и за облаками. Они там не умеют многого из того, на что способен наш государь, владелец сего устройства... -- В опалу когда-нибудь попадете за беззастенчивую лесть, -- шепнул ему на ухо Сварог. -- Мне думается, государь, красивых девушек просто необходимо поражать, -- таким же деликатным шепотом ответил Лагефель. -- И потом, я совершенно прав в своих утверждениях... Не так ли? -- Можно мне что-нибудь нажать? -- спросила Яна. После неизбежного обмена взглядами Лагефель пожал плечами: -- Только под моим наблюдением, юная дама. Если позволите, я буду стоять у вас за спиной... Сварог тоже придвинулся к проему, и они с мэтром стояли плечом к плечу в немного неудобной позе. -- Просто прикоснуться пальцем? -- спросила Яна. -- Да, -- сказал Лагефель, внимательно смотревший через ее плечо. -- Быть может, вам будет интересно совершить своего рода путешествие по Хелльстаду с помощью системы наблюдения? Здесь есть прекрасные уголки, где еще до Шторма отдыхали наши предки, там стоят сохранившиеся с той поры здания... Или вы пожелаете взглянуть на здешних чудищ? То, что сейчас ночь, не имеет никакого значения... Яна прервала его: -- А что означает этот значок? -- Отсюда открываются пути опять-таки к путешествиям... но совершаемым уже самим человеком. Оттуда ведут коридоры в самые разные места на Таларе, и не только... -- Можно нажать? -- Пожалуйста... Яна прикоснулась кончиком указательного пальца к алому квадрату с буквой "ро". Вертикальный участок стены перед ней, полоса шириной в локоть, от пола до потолка, вмиг покрылась россыпью новых знаков, букв и цифр. Пальцы Яны запорхали посреди этой абракадабры -- слишком быстро, слишком уверенно, так что они оба спохватились не сразу... Новая россыпь разноцветной абракадабры, еще одна, мэтр Лагефель, побуждаемый толчком Сварога, подался вперед, пытаясь мимо Яны протиснуться в тесный "стакан"... И охнул, согнувшись, схватившись за живот, так, в скрюченном положении и вывалившись спиной вперед Сварогу под ноги. Яна, азартно манипулировавшая со светящимися знаками, крикнула: -- Не мешайте, граф! Это безопасно... -- Опять? -- рявкнул Сварог, у которого ее капризы сидели в печенках. -- Я и сам не разбираюсь... -- Зато я разбираюсь, -- отрезала Яна. -- Не мешайте! Лагефель, коего юная императрица столь решительно и безжалостно обезвредила не самым хитрым приемом рукопашного боя, постанывал на полу. Бесцеремонно ухватив его за жесткий, шитый золотом воротник, оттащив в сторону, Сварог ринулся вперед, твердо решив так же вытащить за шиворот юную сумасбродку наружу и с максимальной дипломатией объяснить ей, как положено вести себя в гостях юным особам, пусть даже коронованным... Он опоздал на какой-то миг. На месте покрытой знаками полосы вдруг образовалось словно бы окно в иной мир -- там стоял ясный солнечный день, там, совсем близко к проему, росли зеленые деревья с толстыми стволами и доносился пронзительный крик какой-то птицы. Яна решительно сделала один-единственный шаг -- и сразу оказалась на той стороне, под деревом, отскочив от проема подальше, обернулась со спокойным, даже веселым лицом, махнула Сварогу: -- Я ненадолго, правда! И тут же загадочный проем исчез, вновь появилась янтарного цвета стена с россыпью иероглифов. Сварог остался стоять, разинув рот. Весь ужас происшедшего доходил до него медленно -- словно неспешно нагревался на слабом огне кирпич, -- но все же он понял вскоре свое идиотское и печальное положение: императрица Четырех Миров, Высокая Госпожа Небес исчезла неведомо где, черт знает куда заброшенная компьютером Хелльстада, -- быть может, к нашему миру тот кусочек леса не имел никакого отношения. Одна. Неведомо где. И ведь что-то она знала, знала! Вполне осмысленно, целеустремленно искала что-то... -- Мэтр, вашу мать! -- рявкнул он так, что эхо рванулось носиться по залу, отскакивая от колонн и стен. Лагефель, страдальчески кривясь, пытался подняться на ноги. Тем временем Сварогу пришел в голову более простой выход -- и он, одним рывком оказавшись внутри янтарного стакана, положил на стену ладони, сгоряча даванув на нее так, будто собирался проломить... Вложенное ему полтора года назад в голову умение не подвело и теперь -- отныне он знал, как управлять королевским компьютером. Однако особого облегчения это не принесло, поскольку оставались кое-какие сложности... Он оказался в положении человека, умеющего управлять автомобилем, но решительно ничего не знавшего о том, что таится под капотом. Нажав несколько светящихся квадратов, вышел на нужную базу данных. Компьютер прилежно сообщил, что предыдущий пользователь прошел через "тоннель дау-два" и оказался прямиком в "ответвлении энчери-три-пять" -- какая точность, мать вашу за ногу! -- "второй ветви" "этажа Лореш". Вот так. С одной стороны, Сварог получил исчерпывающую информацию. С другой же... Он понятия не имел, что из себя представляют все эти этажи, ветки и прочие сучья... Оказалось, в очередной раз, впрочем, что это сугубо разные вещи -- "знать" и "уметь, управлять"... -- Мэтр!!! Лагефель, охая и постанывая, пытался деликатненько просунуться внутрь так, чтобы не задеть повелителя. Без всяких церемоний Сварог посторонился, схватил управителя за плечо и дернул внутрь. Теперь "стакан" напоминал обычный советский автобус в час пик. -- Что это все значит? -- крикнул Сварог яростно. -- Вот эти все ветки и этажи? Он еще раз, для вящей наглядности, вызвал на стену весь путь, проделанный Яной по недрам компьютера. -- Она прошла через дверь и закрыла ее за собой... -- Это я понимаю, кот ты ученый! -- заорал Сварог. -- Куда она прошла? Куда делась? Разнесу тут все, мать твою! -- Это проход в соседний мир... нет, не в мир... мир -- это ведь целая планета, целая вселенная... а эти места словно бы кусочки... небольшие комнатки, примыкающие к главному зданию... -- Заводи, что ли? -- Да, некоторые используют именно эту терминологию, например, именно так они именуются в трактате... -- К черту трактаты! -- рычал Сварог. -- Подотрись трактатами! Это, выходит, какая-то Заводь? -- Да, государь... -- Так, -- сказал Сварог, обретя холодную ясность мышления. В конце концов, ничего жуткого пока что не произошло. -- Я сейчас открою дверь, а ты присматривай, чтобы она случайно не закрылась... -- Случайно она закрыться не может... -- Все равно присматривай, -- сказал Сварог. Протиснулся мимо управителя, набрав предварительно все нужные коды, схватил прислоненный к стене топор и вернулся в "стакан", где уже зиял проем. Тот же солнечный день, те же деревья, вот только птица больше не орала -- видимо, Яна ее спугнула... Сварог выскочил на ту сторону. По инерции пробежал пару шагов вперед, огляделся. Зрелище было, мягко скажем, не вполне обычное: посреди мирного пейзажа, зеленого редколесья -- деревья очень походили на сосны, хотя иголки выглядели иначе -- торчал проем в другой мир, словно вырезанный магическим ножом аккуратно и четко, в этом проеме виднелись янтарные поверхности в разноцветной каббалистике символов и растерянная физиономия мэтра Лагефеля. Ну, а дальше-то что? Земля, поросшая густой зеленой травкой, среди которой там и сям виднелись тугие бурые шляпки грибов, не сохранила никаких следов. Куда Яна отправилась, в какую сторону, определить невозможно. Если только ты не куперовский индейский следопыт -- а к ним Сварог вовсе не принадлежал. Как он ни рылся в памяти, перебирая всю магическую чепуху -- ну, и не такую уж чепуху, -- которую ему тут натолкали в голову, не нашел ничего, способного сейчас помочь. Если и были на свете заклинания, превращавшие человека в Кожаного Чулка или Чингачгука, Сварог таковыми не владел... Он пробежал в одну сторону, в другую. Куда ни глянь -- тихий, мирный лес. Деревья, трава и грибы. Покойные лесные запахи и тишина. Тупик. Выть хотелось от дикой безнадежности ситуации. Выть, выть, что-то это напоминает, какие-то ассоциации проявляются... Ну конечно же, болван ты этакий! Он бегом вернулся назад, в "стакан", мимоходом крикнув оторопело посторонившемуся Лагефелю: "Ничего не трогать, пусть так все и остается!", опрометью выскочил из тронного зала. И понесся к выходу по широким коридорам, уворачиваясь от торчавших там и сям золотых истуканов, уронив беломраморную скульптуру, с грохотом разлетевшуюся в куски у него за спиной. Оказавшись у парадного входа, набрал в рот побольше воздуха и шумно его выдохнул, мысленно издав пронзительный свист. Собственно, это и не свист был, а... К черту такие ученые тонкости, не до них сейчас! В нескольких шагах от замка ночная тьма еще более сгустилась -- на земле сидел огромный хелльстадский пес, случайный, оказавшийся ближе всех. Одно из тех созданий, что, к счастью, безоговорочно выполняли любой приказ своего короля... Через несколько секунд Сварог уже мчался обратно в тронный зал, а по пятам за ним бесшумно неслось черное чудовище с лошадь размером. Еще издали Сварог отчаянно замахал мэтру -- да уйди ты с дороги, мать твою так! Лагефель ошалевшим зайцем выскочил наружу, Сварог ворвался внутрь, как ураган, проскочил на ту сторону -- и, когда пес встал с ним рядом на жесткой земле неведомого мира, приказал ему: "Ищи!" Конечно, опять-таки мысленно. Огромный черный зверь пригнул голову, шумно принюхался -- и вскоре, обрадованно рявкнув, трусцой припустил по лесу. Сварог двинулся следом, зорко оглядываясь, но так и не усмотрев пока что никаких чудищ, черных магов, лесных разбойников и прочих опасностей. Они двигались по самому обычному лесу, потом оказались на самой обычной прогалине, вновь углубились в самый обычный лес... Так они отмахали с пол-лиги -- впереди, держа нос над самой землей, трусил пес, следом двигался Сварог. Он, наконец, обнаружил первое отличие здешнего мира -- несмотря на то, что вокруг, как и было первоначально подмечено, стоял ясный солнечный день, на небе не было солнца. А также луны, звезд и прочих небесных тел. Откуда брался свет, непонятно. Ну и хрен с ним, не это главное... Выйдя из леса, они оказались возле неширокой дороги, тянувшейся из-за горизонта к высокому округлому холму. Судя по узким колеям, навозу и отпечаткам копыт, по ней ездили исключительно экипажи, приводившиеся в движение животными. Впрочем, это ни о чем еще не говорило -- в иных уголках покинутой Сварогом Земли вполне мирно уживались и запряженные лошадьми телеги, и сверкающие лимузины с двигателями внутреннего сгорания... Пес свернул направо, к холму, они двигались теперь по обочине дороги. Оказавшись на вершине зеленого холма, Сварог быстренько огляделся. Там, куда они направлялись, дорога снова сворачивала в лес. По сторонам, насколько хватало взгляда, простирались то леса, то открытые пространства -- причем некоторые из них походили на посевы, что опять-таки говорило о присутствии человека... или, по крайней мере, неких существ, умеющих возделывать землю и сеять на ней что-то. В конце концов, мохнатые Крошки-Огородники, выращивавшие в Хелльстаде "мясные" тыквы, вообще не были людьми... Они спустились с холма, миновали неширокий лесок. Пес уверенно шел по следу... но Сварог остановил его. Следовало осмотреться. Начинались обитаемые места... Слева, уардах в двухстах от дороги, расположилась самая натуральная деревенька -- полсотни домов, довольно неказистых, дощатых и бревенчатых, с конусообразными крышами. Отсюда можно было рассмотреть, как меж ними спокойно, неспешно передвигаются некие фигуры -- ходившие на двух конечностях, вроде бы похожие на людей. Донеслось что-то вроде коровьего мычания и собачьего бреха. К добру подобные этнографические наблюдения или к худу? А вот справа, буквально в двух шагах от дороги, расположилось длинное каменное строение. Вывеска на нем была непонятной -- на почерневшей доске с полдюжины загадочных знаков, намалеванных белой краской давным-давно и уже порядком осыпавшихся, -- но этот дом с покосившейся крышей более всего напоминал самую обычную придорожную корчму. Коновязь слева от входа, к которой привязаны три низеньких мохнатых лошаденки, запряженных в четырехколесные телеги, не особенно и отличавшиеся от таларских. Изнутри, через распахнутые окошки, слышны разговоры -- вроде бы на понятном языке... Решительно потянув за тронутое ржавчиной кованое кольцо, Сварог распахнул противно завизжавшую низкую дверь и вошел. Точно, корчма. Не из роскошных. Столы и табуреты из грубых плах, пол давно не метен, запахи недвусмысленно свидетельствуют, что мясо тут лежалое, а капусту готовили на не самом лучшем кухонном жиру, уже не единожды участвовавшем в процессе. И тем не менее именно эти незатейливые бытовые детали вкупе с уже подмеченными позволяли думать, что вокруг -- не какие-то там края вампиров или волшебные страны, черт-те кем населенные, а нормальные, в общем, места, где живут нормальные, в общем, люди. Те экземпляров шесть-семь, что за столами хлебали варево из грубых глиняных мисок, запивая какой-то сивухой из грубых оловянных стаканов, от людей почти не отличались. Уши у них, правда, были несколько иной формы, совсем круглые и без мочек, волосы странного пепельного цвета, неуловимо чужого, а носы что-то чересчур уж маленькие, сущие пуговки, но все же у них больше общего с каким-нибудь таларским землеробом, чем с ямурлакским вампиром... Одежда незатейлива, однообразна -- этакая посконная рота, уж никак не баре... На Сварога взглянули мельком -- и продолжали хлебать да запивать. Лишь хозяин, лысоватый пузан в кожаном жилете на голое тело, вышел из-за стойки, присмотрелся более внимательно, особенное внимание уделив топору. -- Чво ваша мылсть жалают? -- спросил он громко и, пожалуй что, почтительно. -- Услужыть можм, чем угодно будит вашей мылсти, едой, пытьем, али там прочиго... Сварог его, в общем, понимал -- тот же язык, только здорово исковерканный. -- Здесь не проходила девушка в мужской одежде? -- спросил он внятно, ломая голову, как бы исковеркать слова так, чтобы стало понятнее. -- В черном костюме, синеглазая? -- Про што ваша мылсть толкуит? -- почесал в затылке хозяин. -- Девышки в мыжской отешти не бывают, прилишные, я в виду имею. Девышке в жескей отеште хотить полошено. -- Значит, не заходила она сюда? -- настаивал Сварог. -- И мимо не проходила? Девушка в мужской одежде? Тут один из сидевших за столом лицом к окну завопил так, словно кто-то спрятавшийся под столом попытался его охолостить и в этот самый момент уже залез в штаны жуткими клещами. На его вопль обернулись остальные -- и дружно подхватили, вскочив, обливая себя варевом из перевернутых мисок, опрокидывая табуреты, тыча пальцами в окно. Там, за окном, ничего из ряда вон выходящего не наблюдалось -- всего-навсего черный гарм, хелльстадский пес размером с лошадь, заглядывал в оконце, шумно сопя, для чего ему пришлось наклонить голову так, что отлично просматривался весь его немаленький рост. Однако, судя по бурной реакции здешних пейзан, гармов они никогда в жизни не видели и увиденное привело их отнюдь не в восторг, а в самый что ни на есть панический настрой. Не сговариваясь, они шумным табунком кинулись за стойку, пытаясь спрятаться за ней всем скопом. Трактирщик обычно -- существо более развитое, нежели простые крестьяне, ничего толком в этой жизни не видевшие и слаще репы яства не едавшие. Однако и здешний хозяин поддался панике, за стойкой, правда, прятаться не стал -- да там и не повернуться было, -- но шустро присел, загородившись опрокинутым столом и тоже орал благим матом, выставив перед собой неведомо откуда выхваченный мясницкий ножище. Ясно было, что эта компания ни к черту не годится в качестве собеседников и источника полезной информации. От души плюнув на пол -- судя по виду, привычный к такому обращению, -- Сварог повернулся и вышел, стараясь не зацепить серебряной митрой низкую притолоку. Вновь приказал псу: "Ищи!" -- и быстро зашагал за ним следом, еще какое-то время слыша, как в корчме орут на разные голоса что-то вовсе уж несуразное и непонятное. Они достигли места, где дорога раздваивалась: накатанная тележными колесами и изрытая копытами, вонявшая навозом колея сворачивала влево, а вправо уходила узенькая тропа, заросшая высокой, по колено, травой. На самой развилке стоял серый каменный столб в полтора человеческих роста, обхватом в добрую сосну. На нем красовался глубоко выбитый знак, по виду довольно древний, но прекрасно сохранившийся как раз из-за этой своей глубины. У Сварога он опять-таки не вызвал никаких ассоциаций и воспоминаний. Пес решительно свернул на заросшую тропу. Сварог следом. Тропа прихотливыми извивами петляла по лесу, уходила под уклон, все ниже и ниже, а лес густел и густел, выглядел все более негостеприимным, нехоженым. Правда, никакой опасной лесной живности пока что не обреталось в непосредственной близости -- иначе пес учуял бы. Он вдруг резко остановился, так что Сварог чуть не налетел на него, поднял голову, прядая огромными ушами, вытянувшись в струнку, глухо, клокочуще заворчал. Шерсть у него на загривке встала дыбом, верхняя губа дергалась, обнажая белоснежные клыки. Что-то там, впереди, ему очень не нравилось... У Сварога прошел по спине холодок нехорошего предчувствия. Он покрепче стиснул топор, поудобнее перехватил древко. И явственно расслышал впереди, совсем неподалеку, отчаянный женский визг -- и еще какие-то громкие звуки, ни на что знакомое не похожие, но показавшиеся омерзительными, чужими, опасными... Бросился вниз, не колеблясь и не рассуждая, -- чересчур уж низка вероятность того, что здесь, в глуши, куда дорога давным-давно заросла, оказались одновременно две девицы, зовущие на помощь заполошным визгом... Пес топал следом, жарко дыша в затылок. Сварог с трудом затормозил, еле удержал равновесие, взрывая каблуками траву. Внизу, в ложбине, он увидел небольшое озерцо, почти идеальный круг диаметром уардов в двадцать. Деревья подступали к нему вплотную, повсюду над темной водой свисали беловатые корни. А в воде творилось нечто невообразимое. Хаотичное мельтешение чего-то живого, подвижного, многочисленного, всплески и веера брызг -- все это никак не складывалось поначалу в понятную картину. Лишь через несколько томительно долгих мгновений он смог сообразить, что же видит, и то после того, как взгляд зацепился за человеческую фигурку, оказавшуюся почти в центре этого безобразия... Яна отчаянно билась, то выскакивая над водой по колени, то погружаясь по шею, а то и ухая с головой. Черный камзол превратился в лохмотья, шляпы не видно, золотые волосы намокли и спутались. Зеленые кольчатые щупальца, взметавшиеся вокруг нее, бешено плясавшие в воздухе, молотившие по воде, как плети, словно бы не прикреплены к каком-то телу -- как Сварог ни таращился, казалось, щупальца растут сами по себе, из дна, как водоросли, отовсюду, жуткой чащобой. Он замер, чувствуя, как волосы встают дыбом под королевской митрой. Каким-то непонятным способом Яна защищалась, как могла, и временами успешно -- стоило ей взметнуть перед лицом скрещенные запястья с растопыренными пальцами, как вокруг нее, судя по дерганьям щупалец, возникало нечто невидимое, упругое, сильное, расшвыривавшее эту зеленую мерзость, гнувшее ее, как порывы ветра -- траву. Но что-то не ладилось -- то ли девушка теряла силы, то ли щупальца как-то находили лазейки и слабые места в невидимой подвижной броне. Они смыкались все теснее и теснее, временами Сварог уже не мог рассмотреть за их переплетением Яну. Слева над водой, за спиной Яны, вдруг медленно поднялось со дна что-то полукруглое, огромное, шишковатое, выбросившее на толстых отростках с десяток самых натуральных глаз, желтых, с черными кошачьими зрачками... Мимо Сварога бесшумно пронеслось длинное черное тело, ухнуло в воду, взметнув мириады тяжелых брызг, -- пес, уловив невысказанный приказ хозяина, ринулся в бой. При дьявольском проворстве гармов и их умении на секунды словно бы выпадать из нашей системы ощущений, оборачиваясь бесплотной полосой тумана... Зеленой твари придется туго... Жаль, что тварь об этом не имела ни малейшего понятия! После первых бесцельных мельтешений и дерганий вокруг нового врага зеленые щупальца целеустремленно сомкнулись, раздался громкий, истошный визг гибнущего зверя -- и в щели этого омерзительного кокона струями ударила алая кровь, щупальца разомкнулись, взлетели какие-то черно-багровые клочья, уже неузнаваемые... Издав сдавленное рычанье, в котором не было ничего человеческого, Сварог решился действовать. Уж если так быстро и бесславно погиб пес, то ему самому, сунься он в воду, оторвут голову еще проворнее -- а подходящих заклинаний в памяти не отыскать, и есть только один выход... А Яну уже не видно за переплетением щупалец! Почти не размахиваясь, он метнул топор в ту сторону, где вздымалась над водой шишковатая, усеянная желтыми буркалами башка. Оставалось надеяться лишь, что Доран-ан-Тег, до сих пор во многом загадка, вещь в себе, не подведет и на сей раз... И вновь в воздухе упруго, шелестяще просвистел туманный круг, украшенный алым кольцом, колыхнулся, лег горизонтально, врезался в воду... В следующий миг озеро словно вскипело, превратилось в бурлящий, клокочущий ад. Уже не различить было, где взбаламученная вода, а где щупальца, в разных местах взлетали фонтаны зеленой жидкости, непонятные ошметки и клочки, вода, казалось, закипает, словно со дна ударил гейзер... Увидев мелькнувшее посреди этого шумного безумия белое пятно, Сварог прыгнул в ту сторону, выхватив меч. Тут же оказался по пояс в липкой взбаламученной воде, глаза залило, ноги по щиколотку ушли в ил. Наступая на что-то дергавшееся, подвижное, живое, наугад отмахиваясь клинком от возникавших перед ним щупалец и ухитрившись-таки рассечь пополам парочку, он упрямо пробивался в ту сторону, где над водой то пропадала, то вновь появлялась белая рубашка Яны. В одном можно быть уверенным: что бы ни творилось вокруг, хозяина топор не заденет, как ни разбушевался... Что-то ухватило его за ногу под водой, нахально и цепко. Сжав рукоять меча обеими руками, он наугад вогнал клинок, сверху вниз. Попал -- тварь отцепилась... Вокруг все пенилось, бурлило и клокотало. Сварог упрямо продвигался вперед, временами оступаясь и шумно падая в воду с головой -- вода попала в рот, и вкус был неописуемо мерзким, -- а вокруг летели брызги, ошметки, тугой свист рассекаемого воздуха слышался со всех сторон... Отчаянным рывком он преодолел разделявшее их расстояние -- Яна опять исчезла под водой, но теперь Сварог ее отчетливо видел слезившимися глазами, да и вокруг стало гораздо спокойнее, тише. Присел на корточки, выпустив меч, обеими руками нашарил человеческое тело, рывком вздернул девушку над водой и, взвалив на плечо, поволок к берегу, взметывая при каждом шаге тучу брызг. Она оказалась отнюдь не хрупкой тростиночкой, но он не выпускал, тащил, поднявшись над водой по бедра, по колени, по щиколотки... Понатужившись в последнем усилии, ухитрившись не поскользнуться на мокрой грязи у берега, вытащил Яну на сухое место, пронес еще несколько шагов и опустил на траву лицом вверх. От ее камзола остался лишь воротник, с которого свисало несколько полосок бархата, рубашка из тончайшего полотна превратилась в клочья, и взору открылись пленительные картины -- сейчас, в этот миг, волновавшие не больше, чем трава под ногами. Усевшись -- почти упав -- рядом с ней, Сварог оглянулся, шумно отдуваясь, выхаркивая остатки воды. С обитателем озера произошли необратимые перемены -- как всегда бывало там, где поработал на совесть Доран-ан-Тег. На воде -- превратившейся скорее в неописуемое месиво -- сплошным слоем колыхались отвратительные куски. Мгновением позже топор по изящной дуге взмыл из воды, подлетел к Сварогу и шлепнулся в траву совсем рядом, только руку протяни. Яна дернулась, издала нечто, напоминавшее сдавленный кашель. Сообразив, в чем тут дело, Сварог бесцеремонно перевалил ее лицом вниз, подпер ей живот коленом, нажал -- и ее долго, шумно, обильно рвало жидкой зеленоватой гадостью. Когда окончательно прекратились спазмы и малоприличествующие коронованным особам звуки, Сварог некоторое время все же подождал. Убедившись, что процесс вроде бы прекратился, вновь перевернул ее пузом вверх, нашарил в кармане мокрый носовой платок -- с монограммой и графской короной, ясное дело, -- вытер девчонке рот и лицо. Она уже таращилась довольно осмысленно, хотя до сих пор отчаянно и звучно икала. Порвал бы своими руками, как Тузик грелку, дура, взбалмошная соплюшка без царя в голове... Длиннющие мокрые ресницы отчаянно затрепетали -- очухалась настолько, что осознала себя голой по пояс. Возвращаются женские рефлексы мирного времени вроде стыдливости -- ага, оклемалась, зар-раза, ручками прикрывает мокрые прелести -- ну совсем хорошо, и не блюет больше, и в себя пришла... Стянув с себя мокрый кафтан, отвернувшись, Сварог швырнул его девушке, грубо рявкнул: -- Прикройся, странница по неведомым дорожкам! Опустившись затылком в жесткую траву, блаженно вытянулся, достал двумя пальцами из воздуха зажженную сигарету и жадно втянул дым. Стояла совершеннейшая тишина, в просветы меж верхушками похожих на сосны деревьев проглядывало ясное небо, почти такое же голубое, как над Таларом, -- хотя и наличествовал в этой синеве некий различимый глазом иной оттенок... -- Это чудовищная ошибка... -- послышался над головой неуверенный голосок Яны, и она вновь закашлялась. -- Вот именно, -- сказал он, не меняя позы. -- Чудовищная ошибка природы. По имени Яна-Алентевита. У природы тоже иногда бывают приступы безумия, и тогда она творит нечто вроде тебя... Убил бы дуру своими руками... Отшвырнул окурок, смачно плюнул и направился к озеру. Минут пять побродив по колено в вонючем липком месиве, пару раз погрузившись по шею впустую, все же отыскал меч, отряхнул его от всего налипшего и бросил в ножны. Когда он вернулся на берег, Яна уже сидела, обеими руками придерживая на груди его камзол, на вид вполне здоровая и оклемавшаяся. Она попыталась, правда, принять смущенный и пристыженный вид, но в голосе слышалась прежняя беззаботность: -- Кто же знал, что здесь окажется эта тварь вместо... Беззаботность эта и вывела окончательно Сварога из себя. Искушение было очень уж велико, а другого такого случая могло и не выпасть за всю оставшуюся жизнь... Она и пискнуть не успела, когда Сварог насел на нее, вмиг выкрутив руки и завалив физиономией в траву. Удерживая ее за запястья левой -- она так растерялась, что не сообразила пустить в ход какие-нибудь магические штучки, -- правой расстегнул тяжелую пряжку и вытащил из петель ремень, стряхнул с него ножны с мечом. Заворотил ей камзол на голову, на глазок отмерил должную длину ремня, намотал остальное на кулак. Размахнулся с превеликим наслаждением, бормоча: -- И никакое это не извращение, а запоздавшее воспитание... После первого удара, звонкого, хлесткого, Яна завопила -- но Сварога уже ничто не могло остановить. Вспоминая классика: эх, взлетали батоги посреди весны! И уж точно -- с оттяжечкой... Сварог трудился, как бездушный механизм, обрабатывая широким кожаным ремнем парочку округлостей, к которым совсем иным образом мечтали подступить светские хлыщи. Опомнился, когда она в голос заплакала. Досадливо покрутил головой, отбросил ремень, охваченный вернувшейся жалостью, поднял ее из травы. Уткнувшись ему в грудь, Яна самозабвенно рыдала. Выплакавшись окончательно, затихла. -- И плевать мне, -- сказал он потерянно. -- Хоть в опалу, хоть на Сильвану, хоть на плаху головой... -- Дурак! -- горько всхлипнула она. -- Дурак, скотина, больно как, позор какой... -- Какого пса из-за тебя погубил, горе ты мое... -- отрешенно сказал Сварог, пропустив мимо ушей ее дальнейшую тираду -- любопытно, где она ухитрилась наслушаться словечек, не красивших и ронерского драгуна? -- Убила бы своими руками... -- прохлюпала Яна. -- Это потом, -- безжалостно сказал Сварог. -- Давай-ка убираться отсюда побыстрее. Тут, как выяснилось, люди живут, а в такой глухомани, где бы она ни располагалась, нравы одинаково незатейливые -- не любят тут таких странных чужаков... И пошел вперед, не оглядываясь. Краешком глаза подметил, что Яна все же потащилась следом, ворча, ругаясь под нос и в десятый раз озвучивая нехитрую истину -- мол, в жизни ее так не оскорбляли, она еще припомнит и непременно отомстит... Ну вот, накаркал. На открытом месте, возле серого каменного столба с непонятным иероглифом, толпилось человек двадцать землепашцев, возглавляемых пузатым трактирщиком. Сбившись в кучку, они ощетинились разнообразными сельскохозяйственными орудиями производства сплошь мирного назначения -- вилы, грабли, оглобли, косы... Сварог мимоходом подумал, что здешние места, очень похоже, давненько не видали ни войн, ни мятежей, иначе эти колхозники непременно прихватили бы что-то более пригодное для боя. Даже ни единого топора не видно, а вот на Таларе пахотные мужики первым делом похватали бы топоры... Не замедляя шага, он шел прямо на толпу, нехорошо улыбаясь и помахивая топором. Землепашцы заскучали и стали потихоньку пятиться. Трактирщик, пытаясь вдохнуть хотя бы малую толику боевого духа в свое присмиревшее воинство, заорал, потрясая давешним мясницким тесаком: -- Непырядок тварите! К управителю пжалте, он вас свидет на суд гаспадину быррону! Ходеют всяки, парадок булгачат, без их скоко жили... -- Милый! -- проникновенно и ласково сказал Сварог, надвигаясь. -- Да живите вы и дальше без нас, кто ж вам мешает? Уйди с дороги, голопузый, пока я не вздумал по деревне погулять, здешних девок попугать... Тщательно примерившись, он без замаха рубанул по толстому каменному столбу. Доран-ан-Тег исправно снес его верхнюю треть с непонятным знаком, Сварог вовремя отскочил, и неподъемный камень тяжко грянулся оземь. Вот тут незатейливых селян проняло по-настоящему. Аж с лица спали. Закрепляя успех, Сварог взмахнул топором и заревел тремя медведями: -- Р-разбежись, корявые! Поубиваю, мать вашу, и фамилий не спрошу! Нестройный боевой порядок рассыпался окончательно -- сбивая друг друга с ног, бросая вилы и дреколье, крестьяне порскнули кто куда. Дольше всех продержался трактирщик, но и он, когда Сварог придвинулся вплотную, громко айкнул, отпрыгнул спиной вперед и припустил в лес. В три секунды поляна очистилась, только в лесу хрустели ветки и удалялись испуганные крики. Завидев неподалеку низенькую мохнатую лошадку, запряженную в старую телегу, Сварог, не раздумывая, сорвал вожжи с ветки, прыгнул на служившую облучком доску, прямо-таки отполированную широким крестьянским задом, повернулся и крикнул Яне: -- Давай поживее! Она кое-как забралась, шипя сквозь зубы от боли в подвергшихся обработке местах. Намотав вожжи на кулак, Сварог привстал, набрал побольше воздуха в грудь и испустил заливистый волчий вой, как его в свое время научили лихие молодцы в ронерском пограничье. И угадал правильно -- волчий вой определенно вызвал у лошадки не самые приятные ассоциации, надо полагать, некое подобие волков имелось и здесь... Стряхнув сонную одурь, коняшка взяла с места в галоп. Судя по звукам за спиной, Яну немилосердно швыряло во все стороны, пока не догадалась переползти вперед и обеими руками уцепиться за Сварога. Он стоял на телеге, хлеща лошадку и понукая ее волчьим воем. Следовало торопиться. Судя по краткой речи трактирщика, здесь имелся свой "гаспадин быррон", а значит, вместо не привыкших к серьезной драке крестьян могли нагрянуть какие-нибудь стражники, умевшие обращаться с оружием. Особой опасности они не представляли, но вряд ли отвязались бы без хорошей драки, а посторонних увечить решительно ни к чему, они-то в чем виноваты? Обратный путь они проделали, таким образом, гораздо быстрее. Лошадка была ухоженная и домчала быстро. Увидев впереди проем, откуда выглядывал обеспокоенный мэтр Лагефель, Сварог натянул вожжи. Оглянулся. Так и есть: довольно далеко меж деревьями мелькали трое верховых, что было силы нахлестывавшие высоких коней, ничуть не похожих на крестьянских, и на головах у них, точно, красовались шлемы, а на поясах болтались мечи... Спрыгнув и подхватив Яну, Сварог оборвал с парадных штанов чеканную золотую бляшку и засунул ее под сиденье -- в качестве компенсации неведомому владельцу телеги. Во всех известных ему мирах прекрасно знали, что такое золото, и относились к нему должным образом, так что и здесь, скорее всего, нежданному подарку найдут применение... Дверь в таинственную Заводь закрылась за их спинами. Яна пошатнулась, Сварог вовремя ее подхватил. -- Ванну, -- прошептала она мечтательно. -- Постель чистую, вина и отдыха... На ногах не держусь... -- Распорядитесь, мэтр, -- угрюмо сказал Сварог. ...Остановившись перед дверью, он деликатно постучал и вошел. С порога сказал безразличным светским тоном: -- Мой управитель сказал, что вы желаете меня видеть, ваше величество... -- Подойди сюда и присядь, -- сказала Яна самым обыкновенным, разве что чуточку сварливым голосом. -- Мы так и не закончили разговор, который начали еще наверху, в твоем замке... Сварог пытливо присмотрелся к ней -- что ж, судя по тону, ему не сегодня отрубят голову и не сегодня сошлют... Яна лежала на животе, укутанная в пышнейшие покрывала, неведомо по какому образцу сотворенные Вентордераном. Они были в одной из самых роскошных спален замка -- повсюду золото, колонны из цельных самоцветов, хрусталь тончайшей работы, высокие зеркала и мозаики. Сварог эту комнату не любил, в противоположность покойному предшественнику, и, когда бывал здесь, ночевать устраивался в другом крыле, в более скромных покоях. -- Я совершенно не могу лежать на спине, -- хмуро сообщила Яна. -- Это бывает, -- сказал Сварог, в глубине души ни о чем не сожалевший. -- Ничего, скоро пройдет. -- Никогда больше не смей так со мной поступать. -- Я ни за что не буду просить прощения, -- сказал Сварог, стараясь все же не задираться. -- Не сдержался, да... Ты хоть понимаешь, что едва не погибла? Если бы я не прихватил с собой топор, погибли бы оба -- я все равно полез бы за тобой туда... Сгинули бы, и никто ничего не узнал бы... Ты обязана вести себя, как взрослая, ты же императрица... Яна -- чистейше вымытая в десяти пенных эликсирах, свежая, причесанная и ни в чем, похоже, особенно не раскаивавшаяся, потупила, конечно, глаза в наигранном смирении -- но у Сварога осталось стойкое убеждение, что и это печальное приключение ее ничему не научило. И дело тут не в балованности -- соплячье ее возраста попросту не осознает, что такое смерть. Не понимает, как такое может случиться -- весь мир останется, но тебя не будет... И ничего тут не поделаешь, господа мои...