тысяча! Запишите название фирмы, которая выпишет вам чек немедленно. "Рене Блез лимитед", Лион, Рю Дарваль, шестьдесят восемь... Но погодите, отец Филипп! Я еще не все сказал. Справедливость требует, чтобы у нас с вами всего было поровну. У вас пленка - у меня пленка. У вас расписка - у меня расписка... Не понимаете, о чем идет речь? О расписке дедушки Джафара! О свободе Халида!.. Через час все было закончено. Настоятель монастыря Святого Гильома разобрался в цифрах на катушке Фернанова фотоаппарата и понял, что его не обманут. Рукопись сфотографировали - дважды с каждой стороны. Остальную пленку тут же засветили. Фернан написал расписку. Отец Филипп, явно знавший толк в юридических премудростях, придирчиво перечитал ее несколько раз и спрятал в сейф, выдав в обмен "контракт" Халида. - Вот теперь, - сказал на прощание Фернан, - я с удовольствием отведал бы бургундского! - Какое может быть бургундское в святой обители? - развел руками отец Филипп. Глава четвертая ХРИСТОС И ПОЛИЦЕЙСКИЕ Сжав ладонями худые щеки, Халид смотрел, как корчится в огне и превращается в дым страшная бумага, подписанная дедушкой Джафаром. В черных глазах мальчика блестели слезы. - Вот и все! - весело сказал Фернан, поднеся пепельницу к окну и сдунув с нее щепоть серого пепла. - Вот и все! - повторил он. - И хватит печалиться. Скоро увидишь дедушку! Мальчик схватил большую руку Фернана и прижался к ней лбом. А когда поднял голову, в его глазах уже не было слез. - Я думал, что бог обманул меня, - серьезно промолвил Халид. - Я просил денег, а он дал мне старую кожу. Но бог всемогущ. Он сделал так, что старая кожа стала дороже денег. Как мне отблагодарить его? - Если бы господь знал, что написано на этой старой коже, он сделал бы так, чтобы никто и никогда не нашел ее! - усмехнулся Фернан. - Почему? - удивился мальчик. - Это длинная история, и ты вряд ли поймешь ее. - Я постараюсь! - Ладно, попробуем... Вероятно, отец Филипп рассказывал тебе об Иисусе Христе? Халид утвердительно кивнул головой. - Так вот, во всей этой истории с Иисусом Христом, сыном божьим, есть немало загадочного и непонятного. Например, непонятно, почему ни один человек, который жил в то же время, когда, по словам библии, жил Христос, ничего о нем не знал. Тогда ведь жили многие знаменитые ученые - Плутарх, Иосиф Флавий, Сенека, Филон Александрийский, после которых остались их книги. И ни в одной из этих книг нет ни слова об основателе христианской религии, великом чудотворце Иисусе. Ну как это объяснить? - Не знаю, - простодушно ответил мальчик. - Или еще такая загадка, - продолжал Фернан. - Непонятно, почему за тысячи лет до того, как, по словам евангелия, родился Иисус Христос, многие народы верили в богов, которые были на него удивительно похожи. Например, Христос родился 25 декабря. И, как это ни странно, именно в тот же день - 25 декабря, - только многими столетиями раньше, родился, по мнению древних жителей Индии, Будда, по мнению древних египтян - Гор, по мнению древних иранцев - Митра. А если вспомнить, что рассказывали про всех этих богов, то можно удивиться еще больше. Скажем, у Митры матерью была дева Майя - точная копия девы Марии. Когда Митра родился, к нему на поклонение первыми пришли пастухи - точно так же, как к Иисусу. И дальше все было чертовски похоже. После тайной вечери Митру распяли, он вознесся на небо, обещав вернуться на землю и совершить страшный суд над грешниками. Люди, верившие в Митру, носили крест, как и много позже люди, верившие в Христа... Ну как объяснить это странное совпадение? Халид смущенно пожал плечами. - Ну, а теперь слушай внимательно! Старая кожа, которую ты нашел в пещере, загадала нам еще одну загадку. На старой коже написано, что за двести лет до рождения Христа спаситель уже ходил по земле, читал проповеди, был ложно обвинен и умер мученической смертью. Получается, что спаситель умер за много лет до рождения спасителя. Но не может же человек помереть до того, как родится? - Не может! - улыбнулся Халид. В этом у него, по-видимому, не было никаких сомнений. - Безусловно, не может! - подтвердил Фернан. - И если подумать как следует, то всем этим загадкам есть одна и очень простая разгадка. Все, что сказано в библии про Иисуса Христа, - просто сказка. А на самом деле никакого такого человека не было. А раз не было, то понятно, почему никто из живших в то время людей ничего о нем не слышал. Сказку про Христа сочинили тогда, когда и Плутарх, и Сенека, и все другие уже умерли. Очень просто объясняется и загадка с одинаковым днем рождения. 25 декабря день начинает прибавляться, а ночь становится меньше. Почти все древние люди думали, что в этот день рождается бог Солнца, который начинает побеждать тьму. Сказки про таких богов сочинялись во всех странах задолго до того, как была сочинена сказка про Христа. Одна такая древняя сказка написана на старой коже, которая пролежала в кувшине больше двух тысяч лет. И, как я уже сказал тебе, это очень неприятная для бога сказка. Потому что она еще раз подтверждает, что никакого бога нет. - Но кто тогда положил эту кожу в кувшин? Кто направил мои ноги к пещере? Кто заставил хозяина отдать меня вам? - неуверенно спросил мальчик. Фернан рассмеялся. - Легче всего ответить на твой второй вопрос. Кто направил твои ноги к пещере? Да коза Жозефина! Кожу спрятали жители Хирбета, когда спасались от врагов много сотен лет назад. Ну, а в остальном - запомни, мой мальчик: человек, даже самый обыкновенный человек, может сделать гораздо больше, чем самым лучшим образом придуманный бог! - Обыкновенный человек... - тихо повторил Халид. Потом посмотрел прямо в глаза Фернану, смущенно улыбнулся и так же тихо проговорил: - Нет... Не обыкновенный... Он вскочил на ноги, бросился к двери, и Фернан услышал, как заскрипели ступеньки под его ногами... У Халида были отличные ноги. В правом боку уже ломило, в висках стучало, а ноги все несли и несли его без устали. Он выбежал из города, миновал развалины, оставил позади пирамиду. Солнце еще только поднималось к зениту, но и путь был немалый. Если не бежать, вряд ли успеешь до темноты. Горы приближались. Серо-зеленая масса постепенно распадалась на отдельные скалы и деревья. Вот уже видна и тропа, ведущая к перевалу. - Стой! - раздался над ухом Халида оглушительный окрик. Чья-то тяжелая рука легла ему на плечо. Мальчик оглянулся и увидел желтый полицейский мундир. - Кто такой? Куда? - У меня пропала коза, господин. Хозяин убьет меня! - А ну возвращайся откуда пришел! Халид не успел больше вымолвить ни слова, как его силой повернули кругом, и... он чуть не растянулся от сильного толчка. - Чтоб духу твоего тут не было! Сделав несколько шагов, Халид обернулся. На тропе, широко расставив ноги, стояли три дюжих полицейских и, ухмыляясь, смотрели на него. Делать нечего. Мальчик поплелся обратно. Он дошел до поворота и еще раз обернулся. Два полицейских наклонились к спичке, которую поднес им третий. На Халида они, по-видимому, перестали обращать внимание. Воспользовавшись этим, мальчик ящерицей скользнул в кусты. Он прополз на четвереньках метров двести и остановился, чтобы отдышаться. Голоса полицейских раздавались совсем рядом. - Жалко мальчишку! - услышал Халид. - Ему за козу башку оторвут. - Приказ есть приказ! - Не ради же такого оборванца он издан? - Сказано, никого - значит, никого... Ничего не поняв, Халид пополз дальше. Голоса раздавались все глуше и наконец совсем пропали. Тогда он поднялся и короткими перебежками - от валуна к валуну, от куста к кусту - помчался в гору. Около пещеры кусты были изрядно помяты, словно там прошло целое стадо коз. Мальчик некоторое время прислушивался, не раздастся ли поблизости скрип щебня или чей-нибудь голос. Но ничто не нарушало тишины, и он наконец решился - выскочил из-за кустов и в два прыжка очутился у знакомой расселины. Гиря была на месте. Халид взвалил ее на плечо и снова спрятался в свое укрытие среди густого колючего кустарника. Теперь надо было дожидаться темноты. Под утро Фернан услышал странный стук. Он открыл глаза, нажал кнопку лампы и приподнялся. В открытое окно со свистом влетел камень и ударился о стенку. Фернан подскочил к окну и в неясной полумгле увидел внизу небольшую фигурку. Через несколько минут он втащил мальчика в комнату. Халат Халида превратился в лохмотья, босые ноги были покрыты кровью. Крепко сжимая в руках какой-то мешок, он опустился прямо на пол. - Что случилось? Что с тобой? - Ничего, - улыбнулся Халид. Фернан бросился к аптечке. Пока он обмывал и обрабатывал спиртом и йодом глубокие ссадины на ногах мальчика, тот односложно отвечал на его вопросы. - Где ты был? - На горе... - Почему ночью? - Не пускали... - Кто не пускал? - Полицейские... - Какие полицейские? - Не знаю... - Но почему не пускали? - У них приказ... Положив мальчика на диван, Фернан сердито спросил: - И какого дьявола тебя туда понесло? Вместо ответа Халид показал на мешок, который так и остался стоять у порога. Фернан с трудом извлек из мешка продолговатый, очень тяжелый предмет и вопросительно посмотрел на Халида: - Что это такое? Но мальчик ничего не мог ответить, если бы даже знал: он уснул. Фернан опустил странный предмет на пол, подошел к Халиду и укрыл его пледом. Потом опустился на корточки и стал внимательно рассматривать слоистый торец Халидова сокровища. Это было похоже на свиток, на свернутую длинную полосу, но не бумажную, не папирусную, не пергаментную, не кожаную, а медную! Такого Фернан никогда не видел. Он даже не слышал о существовании подобных предметов. Он знал о книгах на камне, на глиняных черепках, на бересте, на пальмовых листьях, на костяных и золотых пластинках, на покрытых воском дощечках, даже на черепаховом панцире. Но медный свиток - это что-то новое! Что же могло быть написано в такой странной книге? Фернан перенес ее на стол, взял лупу, набор инструментов и принялся тщательно осматривать удивительную находку Халида. Он так погрузился в осмотр медного свитка, что не заметил, как настало утро, и забыл выключить лампу. Может быть, он даже пропустил бы завтрак, если бы не деликатный стук в дверь. - Войдите! - Прошу извинить, господин Гизе. Можно вас на минуточку? Вид у хозяина гостиницы был необыкновенно взбудораженный. - Видит аллах - не хотел вас тревожить. Но такие дела... Он протянул Фернану газету. - Что там стряслось? - спросил Гизе. - У нас в Хирбете приземлились марсиане! - Давно? - Гизе сунул газету под мышку и принялся неторопливо разминать сигарету. - Позавчера! - доверительно наклонившись к Фернану, сообщил хозяин. - А этой ночью неизвестные грабители проникли в монастырь Святого Гильома и похитили монастырские сокровища! - Странное совпадение, - помедлив, промолвил Фернан. - Вы тоже думаете, что сокровища похитили эти марсианские дьяволы? Хозяин так и не дождался ответа. Фернан Гизе, устремив невидящий взгляд в потолок, барабанил по перилам длинными сильными пальцами. Когда Гизе вернулся в комнату, Халид сидел на корточках на полу и рассматривал большую книгу. - А на стуле неудобно? - спросил Фернан. Халид смущенно улыбнулся, вскочил на ноги и положил книгу на стол. - Смотри, смотри, пожалуйста. Тебе нравятся эти картинки? - Очень. Особенно быки Саммили! - Как ты сказал? - переспросил Фернан. - Быки Саммили, - повторил мальчик. - Так называл их дедушка Джафар. Он раскрыл книгу на цветной глянцевой вклейке. На голубоватом фоне ярко выделялись оранжевые бизоны с тяжелыми, опущенными к земле головами. - Ты ошибаешься, - сказал Фернан. - Твой дедушка не мог видеть таких животных. Они не живут и никогда не жили в пустыне. Эту картинку я нашел на стене грота, далеко отсюда, в Испании. - Я не ошибаюсь! - воскликнул Халид. - Быки Саммили - не живые. Это картинка - большая, очень большая картинка. На большой скале в Саммили. Когда я был маленький, дедушка много раз рассказывал мне об этой скале. А потом мы остановились у источника, и я смотрел на быков Саммили... У Фернана загорелись глаза. Он, автор первой в мире книги о наскальной живописи, ничего не слышал о каких-то быках Саммили! - Послушай, Халид! А там нет других скал с другими рисунками? - Там очень много скал. Но о других рисунках я ничего не слышал. - Тем лучше! Значит, мы их разыщем! Фернан ласково положил руку мальчику на плечо: - Можешь считать, что ты сполна рассчитался со мной!.. Глава пятая КРАЖА СО ВЗЛОМОМ - Чушь! - воскликнул Тарасюк. - Дикая чушь! Древние не знали железобетона! - Вы совершенно правы! - раздался рядом незнакомый голос. Тарасюк обернулся. Около него стоял высокий, очень худой человек в белой рубашке и грубых парусиновых брюках... - Фернан Гизе, спелеолог! - представился он и протянул Григорию сухую, коричневую от загара руку. - А вы, надо полагать, господин Белов? - Не совсем, - осторожно ответил Григорий. - Моя фамилия Тарасюк, профессия - археолог, постоянное местожительство - Москва. - Если вам нужна пирамида, то вы опоздали, господин Тарасюк. - Вижу, - пробурчал Григорий. - И всего на каких-то несчастных два часа... Ночью полиция никого не пускала в Хирбет, а у этой шайки был отличный транспорт!.. Ума не приложу - кому понадобилось подменять пирамиду? - У вас нет никаких подозрений? - Абсолютно! - твердо сказал Тарасюк. - А у меня есть, правда очень смутные. Настолько смутные, что не стоило бы никому и говорить о них. Но раз вы почти Белов, - улыбка мелькнула в глазах Фернана и сразу же исчезла, - раз вы почти Белов, то вам скажу. Пирамиду могли подменить те самые люди, которые наложили руку на пещеры... - Вы имеете в виду кувшины с золотом? - Если бы с золотом! - рассмеялся Фернан. - О чем вы говорите? - Шофер, вон тот самый, - Тарасюк показал в сторону машины, - рассказал мне, что здесь в пещерах нашли кувшины с золотом. - Бедняку везде мерещится золото!.. - Что же было в пещерах? - Не знаю. Но там могли быть древние рукописи. Манускрипты, которым нет цены. - И вы знаете что-нибудь о тех, кто это сделал? - спросил Тарасюк. - Очень мало, - вздохнул Фернан. - Знаю, что без сговора с властями тут не обошлось. Пока они работали в горах, доступ туда был закрыт. Так же, как сегодня, по вашим словам, сюда. А еще знаю, что месяца полтора назад, в ту самую ночь, когда перекрыли дороги в горы, из сейфа отца Филиппа - настоятеля здешнего монастыря - исчез очень древний манускрипт... - Случайно, не тот, что попал потом в печать? - Случайно, тот. Точнее, украли оригинал. А газета напечатала фотокопию, которую я им послал. Благодаря стечению некоторых обстоятельств у меня оказалась копия, которой я сначала не мог распоряжаться. Но кража развязала мне руки. Тарасюк не понял связи между похищением оригинала и публикацией копии, но промолчал. - Ну, рукопись - это я еще понимаю, - сказал он, помедлив. - Древние манускрипты дороже золота... Любая шайка, узнав о них, могла захотеть поживиться. И даже подкупить полицию. Но пирамида! Кому нужны три тысячи тонн битого камня? Представляю себе, что осталось от пирамиды!.. - Что и говорить, - усмехнулся Гизе. - Опять кража со взломом! - Подождите! - Григорий взял его за руку. - Может быть, она была сделана из особого камня? - Какой там особый, - отмахнулся Фернан. - Обыкновенный песчаник. Точно такой, как любой здешний камень. Хоть этот! Он нагнулся и поднял небольшую желтую плитку. - Но тогда на кой же черт? - Тарасюк принялся шагать взад и вперед вдоль железобетонной пирамиды. - Ничего не понимаю!.. Несколько минут он молча вышагивал, потом спросил Фернана: - Вы побывали в этих пещерах? - Конечно! - До них или после них? - К сожалению, после. Впрочем, мой конек - наскальные рисунки. Так что я все равно мог и раньше не найти того, что нашли они. - А по виду пещер нельзя было представить себе, что за люди там орудовали? - Можно. Вероятнее всего, археологи. Все там было перерыто самым квалифицированным образом... - Неплохо! - проговорил Тарасюк. - Загадки множатся. Уже набралась целая коллекция. Давайте-ка посчитаем... Фернан одобрительно кивнул. - Загадка первая, - сказал Тарасюк. - Кто искал в пещерах древние рукописи и почему для него стали оцеплять горы? Вторая загадка: кто украл пирамиду? Третья загадка: зачем украли пирамиду? Веселая жизнь! - Жизнь как жизнь! - усмехнулся Фернан. - Поедемте ко мне, я покажу вам еще одну загадку. Четвертую. Кстати, в моей гостинице есть свободные номера. Судя по вашему виду, вы прямо с дороги. Не так ли?.. - Знаете, Грегори, - говорил Фернан, ставя перед Тарасюком дымящуюся чашку черного кофе, - ведь я был уже близок к отчаянью. Почти год проторчать в Хирбете в надежде отыскать пещеры! А когда эти пещеры обнаружены, не найти в них ничего. Но теперь... Это как чудо - рассказ мальчишки о быках... - Мне тоже нравится ваша история с быками, - улыбнулся Тарасюк. - Но не потому что быки, а потому что Саммили. - То есть? - не понял Фернан. - Видите ли, когда Белов предполагает, что космический корабль опустился в мертвую пустыню, - это одно. Но если окажется, что пустыня была в те времена очагом человеческой цивилизации, - это совсем другое. Ваши быки - это, может быть, недостающее звено между саммилитами и Хирбетской пирамидой. И знаете, что я думаю? Надо искать в Саммили не только быков. Мало ли, что там... Верно? - У вас разыгралась фантазия, - мягко сказал Фернан. - Не надо спешить с выводами. Даже если ваш коллега Белов в принципе прав, то сейчас еще слишком мало фактов, чтобы что-то утверждать. Вам нужно собирать факты. - А я был уверен, что вы наш сторонник! - разочарованно протянул Тарасюк. - Значит, вы гуляли ни свет ни заря у пирамиды просто из любопытства? - Нет, не просто. Я совершенно согласен с уважаемым господином Беловым, что саммилиты и Хирбетская пирамида загадочны и что интересно попробовать раскрыть их тайну... Только надо сохранять хладнокровие. Кстати, я ведь обещал еще одну загадку. Прошу извинить! Он вышел из комнаты и несколько минут спустя снова появился, держа в руках деревянный ящик, по-видимому, очень тяжелый. Опустив ящик на пол, Фернан открыл обитую изнутри толстым войлоком крышку. - Смотрите, что нашел Халид в одной из пещер еще до того, как в ней побывали неизвестные грабители... Тарасюк наклонился над ящиком и увидел круглый предмет, покрытый черно-зеленой коркой. На плоско срезанном торце кое-где поблескивал желтый металл. Минут десять он пристально рассматривал содержимое ящика. Потом выпрямился и задумчиво проговорил: - Да не осудит меня ученая братия, но ведь это не что иное, как книга. Самая настоящая древняя рукопись, только по чьей-то странной прихоти изготовленная из меди... Вы не пробовали развернуть ее? - К сожалению, пытался. И чуть было не совершил преступления. Отогнутый край сразу же превращается чуть ли не в пыль. Здесь почти не осталось металла - сплошная окалина. - Нужен хороший рентгеновский аппарат, - все так же задумчиво произнес Тарасюк. - И бокс с манипуляторами. И - на всякий случай - киноаппарат. - К сожалению, мне не приходилось заниматься такими вещами, - сказал Фернан. - А вам? - Приходилось, и довольно часто. У нас в институте есть реставрационная лаборатория... Послушайте, господин Гизе! Медный свиток найден в Хирбете, в нескольких километрах от загадочной пирамиды и не так уж далеко от загадочных саммилитов. Разыщите рентген! Остальное я беру на себя. Глава шестая КОНЕЦ МЕДНОГО СВИТКА Через четыре дня Тарасюк зашел к Фернану Гизе. Программа командировки была сорвана, - образец материала, из которого некогда изготовили пирамиду, ускользнул из рук Григория. Ускользнула единственная возможность определить когда-нибудь время создания этого диковинного сооружения и сравнить его с временем образования саммилитов. В канцелярии губернатора чиновники делали непроницаемые лица при одном упоминании о пирамиде. Тарасюку не удалось услышать ни слова о том, как была она подменена и куда делся ее оригинал. Правда, усатый шофер, который привез Григория в Хирбет, познакомил его с молодым арабом, утверждавшим, что видел, как какие-то "иностранцы" разбили пирамиду. Но этот свидетель ничего не мог сообщить об иностранцах, кроме того, что они говорили не по-английски. Все это мало чем могло помочь мушкетеру в разгадке истинного смысла случившегося. - Не огорчайтесь, Грегори, - утешал его Фернан. - Ваша работа только начинается. Будет еще много неудач! - Я не огорчаюсь, - ответил Тарасюк. - Я злюсь! Чувствую, что есть враг, и не знаю, кто он. Фернан исподлобья взглянул на Тарасюка и тихо сказал: - Все эти дни я думал о судьбе рукописи, похищенной из монастыря. И о судьбе манускриптов, которые могли лежать в пещерах. Я не люблю утверждать недоказанное, но хотел бы обратить ваше внимание на то, что на нашей планете есть одно хранилище ценнейших документов, доступ в которое закрыт для науки. То самое, где хранится, например, исповедь Сальери, который, по всей вероятности, действительно отравил Моцарта... - Ватикан? Фернан молча кивнул. - И вы утверждаете, - с сомнением в голосе протянул Григорий, - и вы утверждаете... - Я ничего не утверждаю. Я просто обращаю ваше внимание на то, что такая возможность не исключена. Похищенная рукопись имеет прямое отношение к интересам церкви. Отец Филипп - настоятель, - тот был готов продать ее хоть сатане, лишь бы за большие деньги. Вот рукопись и исчезла... Предположение господина Белова тоже имеет отношение к интересам церкви... Кстати, помните, вчера вы спросили у меня, почему профессор Френсис Клайд из Лайкского университета мог выступить против гипотезы вашего друга? Да еще наговорить при этом ерунды, хотя он серьезный ученый. Так вот, я сегодня кое-что выяснил. Президентом попечительского совета состоит там духовное лицо - епископ католической церкви. Когда истинный виновник какого-либо действия неизвестен, я всегда задаю себе вопрос: а кому на пользу это действие? Пользуюсь советом древних римлян... И обычно угадываю. Конечно, сейчас двадцатый век, а не пятнадцатый. Сейчас не разожжешь костер в Риме, чтобы сжечь саму мысль о населенных мирах, существующих во Вселенной во множестве. Но почему нельзя опорочить предположение о чьем-то прилете оттуда к нам на Землю? - Занятно! - мрачно произнес Тарасюк. - Об этом надо подумать. А теперь скажите, как дела с рентгеном? - Лучше, чем я предполагал. В Бейруте, оказывается, есть сносная лаборатория. Там довольно мощный аппарат... - Отлично! Не будем терять времени. Мне осталось только рассчитаться с хозяином - и я в полном вашем распоряжении! Тарасюк в последний раз проверил, открыты ли объективы киноаппаратов, надежно ли закреплены лапы манипулятора, сжимающие черно-зеленый цилиндр свитка, и скомандовал: - В укрытие! Их отделила от аппарата толстая бетонная стена. В маленькое окошко, защищенное свинцовым стеклом, был виден только экран. Григорий надел на руки перчатки, словно взятые напрокат из рыцарских доспехов в историческом музее. Теперь манипуляторы стали как бы продолжением его рук. Фернан уселся за пульт, и они впились взглядом в чуть мерцающий зеленоватым светом экран. Фернан медленно поворачивал рукоятку. Мощность излучения нарастала. На экране все заметнее вырисовывался контур цилиндра. Края его были размыты - время сильно повредило металл. - Давайте полный! - сказал Григорий. Экран стал ярко-зеленым. Цилиндр, бережно поддерживаемый лапами манипулятора, был виден совсем резко. Тарасюк - железные руки там, в камере, повторяли все его движения - поворачивал медный цилиндр с боку на бок, подставляя его потоку лучей со всех сторон. Весь свиток был покрыт язвами окиси. Маленькие островки неповрежденного металла тонули в море ржавчины. Самый большой островок был как раз в середине цилиндра. - Приглушите! - попросил Григорий. Зеленое мерцание стало мягче. - Стойте! - закричал Фернан. - Стойте! Неужели вы не видите? Сейчас я сделаю порезче! Теперь и Тарасюк увидел, что темный островок в центре изображения покрыт причудливым переплетением более светлых линий. Григорий нажал кнопку постоянного режима. Через несколько минут можно было разглядеть такие же, едва заметные знаки и на других неповрежденных островках меди. Но как ни пытался он сделать изображение более четким, это ему не удалось. Мешали толстые слои окиси. - Придется разворачивать! - проговорил наконец Фернан. - Другого выхода нет! Включаю киноаппараты! Стальные лапы за экраном задвигались. Фернан с уважением покосился на большие руки Тарасюка. На экране было видно, как начал раскручиваться свиток. Цилиндр стал шире на несколько миллиметров, потом на сантиметр, потом еще на сантиметр... - Резче! - тихо скомандовал Григорий. Экран вспыхнул, и на краю свитка показались четкие замысловатые значки, нечто среднее между иероглифами и буквами. Неожиданно край свитка вместе с письменами начал таять и через мгновение совсем исчез. Цилиндр стал тоньше. И хотя они знали, что отогнутый край неминуемо должен рассыпаться в пыль, хотя к этому печальному событию хорошо подготовились и были уверены, что все подробности надежно зафиксированы киноаппаратами, в укрытии раздался громкий вздох. - Разворачивайте дальше! - произнес Фернан. Большие руки Тарасюка снова осторожно задвигались, и снова начал пухнуть на мерцающем экране темный цилиндр. ...Через два часа медный свиток перестал существовать. Вместо него осталось около двухсот желтых чешуек с выгравированными на них письменами и шесть кассет кинопленки.  * ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ *  Глава первая МАЙЯ КРЕМНЕВА Черные следы атомов на пластинке были намного короче, чем полагалось. Почти в два раза короче. Матвей взял таблицу эталонов и внимательно просмотрел ее от начала до конца. Неужели радиоактивные изотопы бериллия и алюминия? Это же великолепно! Значит, саммилит еще совсем молод - ему не больше миллиона лет. Матвей открыл футляр пишущей машинки и начал отстукивать результаты опыта. Сзади скрипнула дверь, но он не обратил на это никакого внимания и продолжал печатать. - Еще одна статья в газету? - с легкой иронией произнес за его спиной звонкий голос. Белов обернулся. В дверях стояла тоненькая девушка в брюках и свитере. - Вы ко мне? - Если вы Белов, то к вам. - Извините, что-то я вас не припоминаю... - Ничего! Я вас тоже не узнаю. Вы представлялись мне совсем не таким. Очень высоким и непременно брюнетом - по контрасту с фамилией. - Астроному не обязательно быть высоким. До звезд все равно не дотянешься. Да вы садитесь... - Терпеть не могу сидеть. Насиделась на всю жизнь! Девять лет в школе, пять - в университете... - А потом? - Потом получила диплом. А вы тоже умеете говорить в рифму? - Не знаю, - сказал Матвей. - Вообще сочиняю с большим трудом. - Это я давно заметила, - согласилась девушка. - Каким образом? - Белов посмотрел на агрессивную гостью подозрительно. - А вы до сих пор никак не сочините мне хотя бы открытки. Матвей удивился: - Вам? Открытку? Постойте, а как вас зовут? - Майя Кремнева!.. Как известно, все человечество можно разделить на две части. И основанием для такого деления могут быть самые различные признаки. Можно, например, разделить людей на тех, кто рано встает и рано ложится, и тех, кто поздно ложится, но зато поздно встает. На тех, кто делает зарядку, и тех, кто ее не делает. На тех, кто, завидев наезжающий автомобиль, быстро перебегает улицу под носом у машины, и тех, кто в подобном случае непременно пятится назад. Майя относилась к той половине человечества, которая встает на заре, делает зарядку и никогда не пятится назад. Но и эту половину можно, в свою очередь, разделить на две неравные четвертушки. В большую входят люди, уверенные, что спешить некуда, что их время еще не наступило, а уж когда оно наступит, тогда они покажут себя. В меньшую входят люди, всегда готовые к действию, как заправленная ракета. Именно из этой четвертушки выходят те, которым, по мнению остальных, "чертовски везет", которые "своего не упустят", "рождаются в сорочке", и так далее. Майя не родилась в сорочке. Но она всегда точно знала, чего хотела, и устремлялась к желаемому изо всех сил. И добивалась своего. Талант? Верно, у нее были неплохие способности. Но у тысяч ее сверстников они были ничуть не хуже. Только мало кто умел, подобно Майе, собрать линзой воли все свои мысли в один пучок, способный прожечь любое препятствие. Она росла без отца. Он погиб в последние дни войны. Но кое в чем ей действительно повезло. Первые четырнадцать кругов своей жизни Майя бежала за лидером. Лидера звали Сережка. Сережка был на три года старше, но никогда не задавался и всегда защищал ее самостоятельность. К четырнадцати годам она умела делать почти все, что умел делать брат: ездить на мотоцикле, бегло читать по-английски, разжигать костер во время дождя, брать первые места на городских математических олимпиадах. Майя стриглась под мальчишку, ходила в брюках и ковбойке, и нередко ее принимали за младшего Сережкиного брата. Когда брат поступил в университет, на математический факультет, у них произошла первая серьезная размолвка. - Знаешь, Сережка, я решила уйти в вечернюю школу, - сказала Майя. - Я не буду математиком. Ты не сердись. - С ума сошла! У тебя явно выраженные математические... И вообще наш век - век математики! - Наш век - век социалистической революции! - отпарировала Майя. - Понимаешь, угнетенные народы не желают жить по-старому. Почему всем нужно заниматься математикой? Суо купкве, - сказала она по-латыни. - Каждому свое! - И что тебе куикве? - сердито спросил Сережка. - Мне куикве, чтобы ты познакомил меня с арабами. - Еще чего! - сказал брат. - Я подозреваю, что угнетенные народы запросто обойдутся без тебя... Но на следующий день Майя снова заговорила о том же. Через день - снова. Еще через день - опять. В конце концов Сережка понял, что жизни ему не будет. И однажды вечером явился домой с низеньким смуглым парнем. У парня были неестественно густые и блестящие черные волосы и ослепительно черные глаза. - Наш товарищ... Сын иракского коммуниста, - объявил Сережка сестре. - Поможешь Асафу учить русский? - Начну сегодня же! А вы мне - арабский. Ладно? В шестнадцать лет Майя получила в вечерней школе аттестат зрелости и помчалась на филологический факультет. Секретарь приемной комиссии - мрачная и очень полная дама с сухим, скрипучим голосом объяснила ей, что за последние четыре года на арабистику не приняли ни одной девушки: - Сам Сергей Викентьевич лично и персонально знакомится с каждым желающим сдавать экзамены и как только обнаруживает, что перед ним не юноша... А сейчас профессора вообще нет. - Не откажите в любезности, - вежливо попросила Майя, - дать мне телефон профессора. И домашний, пожалуйста. Дама отказала. Майя позвонила в справочное. Потом - из первой же телефонной будки - на работу и домой профессору. Ей ответили, что профессор в командировке, и спросили, кто звонит. У Майи не было никаких причин скрывать свое имя. Назавтра она позвонила снова. Ее попросили позвонить через неделю. Но Майя позвонила на следующий день: - А вдруг Сергей Викентьевич вернется неожиданно? Мне ведь он не пришлет телеграммы, а вам может прислать! Через два дня родные профессора узнавали Майю с первого слова, отвечали, не дожидаясь вопроса, "не приехал" и вешали трубку. Но вот наконец Майе повезло. По странной случайности. Правда, Наполеон говорил, что случай всегда на стороне больших батальонов. Когда она позвонила домой профессору Бочковскому в двенадцатый раз, вслед за нескончаемо длинным басовитым гудком раздался щелчок, и мужской, неожиданно тихий голос (Майя ждала от профессора львиного рыка) произнес: - Слушаю. И тут Майя чуть было все не испортила. Вместо приготовленного заранее "салям алейкум" она растерянно пролепетала: - А у меня брата тоже зовут Сергей... - Гм... Бывает, - промолвил профессор. - А вас как зовут? - Майя... - Ах, это вы! Наслышан! Чем могу быть полезен? Тут наконец Майя пришла в себя. Она вобрала в легкие побольше воздуху и четко выпалила: - Салям алейкум! - Алейкум салям, - машинально ответил профессор. - Чем могу... - Возьмите меня к себе, - по-арабски сказала Майя. - Куда - к себе? - В университет. Свет вашей учености рассеет тьму моего невежества! - по-арабски сказала Майя. - И сколько таких фраз вам удалось вызубрить? - с интересом спросил Бочковский. - Не счесть звезд на небе, не счесть песчинок в пустыне, но слов у людей еще больше! - Стойте! - взмолился профессор. - Стойте! Что у вас по тригонометрии? - Пять! - По алгебре? - Пять! - По физике? - Пять! На том конце провода воцарилась тишина. Очевидно, профессор размышлял. Затем трубка произнесла все тем же тихим, но уже совершенно официальным голосом: - Жду вас в девять пятнадцать на кафедре. - Спасибо! - сказала Майя. И не без лихости добавила, разумеется тоже по-арабски: - Лучше один раз увидеть, чем тысячу раз услышать. С тех пор прошло шесть лет. "Наш самый младший старший научный сотрудник" - говорили про Майю Кремневу в Институте восточных языков. - Майя Кремнева? - переспросил Матвей. - Так это вы прислали телеграмму? - Он сокрушенно вздохнул. - Признаюсь, виноват. Действительно, ответа не послал. И даже телеграмму вашу отдал одному товарищу. Чем прикажете искупить вину? - Для начала покажите мне, откуда они прилетали. - А вы уверены, что они прилетали? Майя пристально взглянула на Белова. Глаза у нее были карие, очень яркие, а брови поднимались к вискам наискосок, что придавало лицу несколько удивленное выражение. - Разумеется! Надо быть круглым дураком, чтобы не видеть следы космонавтов буквально на каждом шагу! - Например? - Губы у Матвея дрогнули. - Это вам-то нужен пример? Да любая легенда о любом боге! "Сошедшие с неба были на Земле в днях тех". Это библия. И не только христианский бог. Магометанский аллах, иудейский Яхве, индийский, эскимосский, негритянский, полинезийский - все боги дружно сходили, слетали, падали, опускались! Откуда? С неба! А кто только не возносился на небо? И Енох, и Христос, и Митра, и Кецалькоатль, и сотни других легендарных личностей. Почему обязательно все эти истории надо было придумывать? Почему не предположить, что все было гораздо проще? Прилетели с неба могущественные космонавты на ракетных кораблях. Неандертальцы, одетые в звериные шкуры, стали им поклоняться, как высшим существам, а потом запомнили этот случай и передали его по наследству своим потомкам!.. Разве вы не знаете, что инки приняли за богов испанцев, все могущество которых заключалось в огнестрельном оружии и лошадях? - Не обижайтесь, пожалуйста, но совсем не обязательно было прилетать космонавтам, чтобы наши невежественные предки придумали себе богов. - Не обязательно! - пожала плечами девушка. - Могло быть так, а могло быть и этак. Но вы собираетесь искупать свою вину? Так показывайте, откуда они прилетали! - Чего бы я не дал, лишь бы узнать это! - проговорил Матвей, помедлив. - Узнать и сказать людям: "Смотрите все! Вот самое близкое место в космосе, где обитают ваши братья по разуму!" Но, к сожалению, космонавты, о которых мы с вами говорим, пока не сообщили мне, в каком справочном бюро можно узнать, откуда они... - Значит, будем искать это справочное бюро? - Майя с надеждой посмотрела на Матвея. - Дайте мне задание. Рука Белова непроизвольно потянулась к затылку, но он вовремя опомнился и сбросил с плеча несуществующую пылинку. - Какое, собственно, задание? - неуверенно протянул Матвей. - Любое! - коротко, но энергично ответила девушка. - Надо ехать в Хирбет, о котором написано в вашей статье, - поеду в Хирбет. Надо сидеть в библиотеке - буду сидеть в библиотеке. Надо мыть полы в лаборатории - буду мыть полы. Белов машинально взглянул на чистый пол и все тем же неуверенным тоном проговорил: - Полы мыть, наверное, не надо. В Хирбет уже поехали без нас с вами... - Так и знала! - В голосе девушки прозвучало отчаяние. - А вы-то почему не поехали? - Мне нужно было остаться. Я определяю возраст саммилитов. Хотите, покажу? Матвей достал из стола фотопластинку и протянул ее Майе. Она повертела в руках. - И что вы узнали? Сколько ему лет? - Не больше миллиона. - А точнее? - Точнее пока не знаю. Нужно сделать прибор похитрее. - Хорошо! Вы будете делать свой прибор. А мне что же - сидеть сложа руки? Матвею стало не по себе. В физике и астрономии он, прямо скажем, кое-что понимал. Но историю или, например, филологию знал довольно поверхностно. И если назвал в статье кое-какие загадочные явления в этих областях, то сделал это по совету Тарасюка. Скорее, для того, чтобы привлечь внимание других специалистов, чем из уверенности, что попал в точку. А теперь вдруг в нем видят главу дела и ждут указаний!.. - Знаете что, - сказал Матвей, - очень прошу вас - наберитесь терпения на пять дней. - А что будет через пять дней? - Будет Тарасюк. - А кто он такой? - Начальство. Заведующий сектором палеоастронавтики... То есть, у сектора другое название. Очень длинное - я никак не могу его запомнить. Впрочем, название несущественно. Важно, что Тарасюк наверняка даст вам задание. И не одно, а целую кучу! - Через пять дней... - недовольно протянула Майя. - А раньше нельзя? - Нельзя. - Он что - болен? - Он в Хирбете. Из Майиной груди вырвался тяжкий вздох. Глава вторая СТРАННЫЕ БОГИ - Значит, полное поражение? - глядя в глаза Григорию, спросил Матвей. - Можно сказать иначе, - не опуская глаз, сухо ответил мушкетер. - Временные затруднения. - А у меня удача! Да еще какая! Матвей вскочил, подбежал к шкафу и вытащил оттуда две колбы: - Смотри! Григорий взял колбы. В одном сосуде был насыпан мелкий желтоватый песок. В другом лежал маленький саммилит, очень похожий на бутон чайной розы. - Разные вещи! Согласен? - Как будто так, - согласился Тарасюк. - А химический состав этого песка и этого саммилита абсолютно одинаков! - Здорово! - сказал Григорий, несколько повеселев. - Правда, строго говоря, возможны два объяснения. Либо саммилит произошел из песка, либо песок - из саммилита! - Может быть, все-таки первое предположение более вероятно? - спросил Матвей. - Может быть, может быть... Иначе, пожалуй, все пляжи были бы покрыты саммилитами. Но когда же из песка возник саммилит? - Пр