и дополнительная реклама. Кроме того мужик чуточку националист, откликается на имя "Дима", тяжко переживает, что дети его не говорят по-русски (а про внуков и говорить нечего, стопроцентные австрийцы), и дает команде роскошные скидки. В конечном счете Мозеров дедушка, эмигрировав из России, оказал нам большую услугу. Аренда приличного спортивного комплекса в окрестностях Китсбюэля стоит русской команде дешевле, чем дома, где, конечно, родина, но все остальное... Не пожиже, а совсем другое. Тренироваться желательно в условиях, приближенных к боевым. И то, каким именно воздухом дышишь, в эти условия тоже входит. Сейчас мы размещались в гостинице, а я вспоминал свою любимую комнату там, наверху - уютный маленький номерок с замечательным видом из окна и фотографией улыбающегося Жан-Клода Килли над кроватью - Мозер обязательно вешает ее к моему приезду, а когда заканчивается тренировочный сезон, меняет ее на мое собственное фото с дарственной надписью. По его словам, дамочки-туристки от портрета млеют и за этот номер разве что не дерутся. Конечно, что им Жан-Клод, они про "Килли" думают, будто это всего лишь торговая марка лыжной экипировки. А меня в Европах знают. Те, кому хочется. Здорово будет в следующем году... Ах, да, я же ухожу! Делаю круг почета и зачехляю лыжи. Ну и ладно. Как чудесно было провести вечер отдельно от команды - я словно вживался в роль человека, которому такая роскошь доступна каждый день, и просто таял от удовольствия. Мария вела себя очень спокойно и вместе с тем по-деловому, не задавала лишних вопросов, и после ужина я с легким сердцем ушел к себе. Назревавший кризис благополучно пронесся мимо. Спасибо тренеру, спасибо. Теперь мы выступим как нельзя лучше. Телефон буквально распух от входящих. Закономерно: когда ты выступаешь плохо, о тебе не вспоминает никто, а вот стоит показать результат, как все, кому не лень, решают напомнить герою, что они еще живы. На этот раз мы с Машкой, кажется, всерьез разворошили муравейник. Ко мне пробились отнюдь не только полузабытые друзья-знакомые: одних предложений эксклюзивного интервью набралось больше двадцати. Некоторое время я размышлял, не стоит ли, раз такое дело, выбраться в РуНет и посмотреть, в каких выражениях там живописуют мои подвиги. Всегда интересно, как тебя оценивают дома. Но... Это было бы глупо и непрофессионально. После закрытия сезона. Только после. Решив, что время глупостей и прочего непрофессионализма еще не настало, я вызвал Крис. Она всячески сдерживала восторг и старалась меня не перехвалить, но проболтали мы верных полчаса. Все, теперь продержаться суток шесть - и вот она, любимая, в моих объятьях. Навсегда. Интересно, что скажут родители. Уж очень много интересных новостей может обрушиться на них через неделю. Я нашел их сообщение ("Так держать, сынуля, мы тебя любим!") и нажал прозвон. Увы, дома было глухо, а мобильники оказались то ли отключены, то ли вне зоны приема. Я не особенно удивился - мама с папой вполне могли выбраться за город, а кое-где за границей Подмосковья еще остались "мертвые зоны". Больше того, ходил слушок, будто некоторые очень богатые люди платят серьезные деньги, чтобы существовали такие островки спокойствия. И ставят там домики: временами ложиться на дно. И друзей приглашают в гости на это безмолвие в эфире, как на изысканное блюдо. Ведь чисто психологически непросто выключить мобильную связь, когда она у тебя на поясе. А вот забраться в глухомань, куда добивает только сателлит, и как бы случайно забыть дома спутниковую приставку... Пружина уже раскручивалась, а я еще ничего не подозревал. В тот вечер фантасмагорическое сновидение, память о котором прочно засела у меня в голове, как раз начало сбываться. Я думал об этом сне, вспоминал его, старался быть готовым и ловил в реальности малейшие намеки. Какая ошибка! Мне казалось, будто я в состоянии контролировать ситуацию, а на самом деле ситуация начала крутить и вертеть мной. Утром я встретил наших, от души поблагодарил тренера и не без облегчения сдал ему телефон. Были у меня дела и поважнее, чем баловаться с этой коробочкой и забивать мозги всякой ерундой. Впереди ждала победа, а к ней, знаете ли, нужно готовиться. Правда Димон, мерзавец, попытался сбить мне настрой, шепнув: "Поль, на вас ставят, как на стопроцентных фаворитов". Дурак хотел сделать мне приятное. Я подарил ему ледяной взгляд и постарался не брать в голову. Пусть ставят как хотят - я поеду как мне надо. И не иначе. А то, что Димон нарушает информационный мораторий и наверняка играет потихоньку - его личная проблема. Интересно, как он это делает - наверное, просто завел себе второй телефон. Один тренеру сдает, подлюка, а по второму передает ставки. Что ж, запомним. Вдруг пригодится. А дальше мы работали. Вдумчиво, скрупулезно. Затачивали себя, будто клинки перед рубкой. Давно я этим не занимался с таким удовольствием и даже жалел, что нынешний раз - пос... тьфу, заключительный. Словно желая помочь, на тренировке повредил колено американец Фил, забравший мое золото в Гармише. Тренер прикинул раскладку: выходило, что у меня остается только один реальный конкурент - Боян Влачек. Для Машки представляла опасность Ханна, но наша красавица просто сказала, что австрийку "порвет", и я ей поверил. Сам готов был порвать кого угодно, даже Бояна, которому при жеребьевке в восьми случаях из десяти магическим образом доставался лучший стартовый номер. Почти всегда он съезжал немного позже меня - при равных силах это ощутимая фора. Раньше меня такое положение бесило, а вот - перестало. Завтра Бояну придется из кожи выпрыгнуть, чтобы меня объехать. "Дуйте, ребята, - сказал тренер. - И пусть вам снятся замечательные сны". Мы попрощались и дунули по койкам. Утром Машка сообщила: ей приснился я, и это было так лихо, что она теперь кое о чем жалеет. Мне не приснилось ничего. Придет время, я тоже об этом пожалею. Целый год мне потом являлись по ночам одни кошмары. Но так или иначе, а настала суббота, трибуны не вмещали желающих, вдоль трассы было просто черно от зрителей, камеры на столбах висели гроздьями - в общей сложности больше двухсот миллионов человек собиралось наблюдать онлайн за тем, как русские сделают "трижды двадцать" и изобразят круг почета. Распогодило - минус два, яркое солнце, ни облачка, ветер нулевой. Помню, долго подбирал очки, все мне казалось, что светофильтр не тот. На горе уже дышал, задирал вверх ноги, бормотал про себя заученные формулы аутотренинга. Очень спокойно, без надрыва. Внутри было светло. Не так ярко, как на улице, а просто хорошо. Я стартовал двадцать седьмым - "догонять" Машкин результат, а Мария пойдет вдогон своей ненаглядной Ханне. Только Боян как обычно вытащил тридцать пятый номер. Словно туза козырного. Ас - это туз. А еще ас - бог, только с маленькой буквы. Я. "Рэди? Эттеншн! Гоу!" Кое-что из моего прохода в ту субботу потом вошло в методические пособия. Одна раскадровка очень даже неплохо смотрелась в учебнике "Современный горнолыжный спортивный поворот". Знаете, я отнюдь не выложился до отказа. А просто раз в жизни показал все, на что способен. Поэтому в финишном створе ваш покорный слуга вовсе не помер, что было бы нормально, случись мне "выложиться". Напротив, я весьма элегантно подрулил к Машке, снял лыжи, развернул их логотипами производителя к камерам, и только после этого посмотрел на табло. Все на табло было нормально. Пока что золотой дубль. Лыжи мешали обнять Машку, и я этого делать не стал. Попросил взглядом трансивер - наверху еще оставался Илюха, а я мог ему кое-что сообщить насчет одной коварной рытвины у чек-пойнта. На видео ее толком не поймешь - будем надеяться, что Боян, который таращится в монитор, подмечая чужие ошибки, проглядел мою крошечную заминку, и сам затормозится в этой рытвине не меньше. А подсказывать ему некому. Боян сейчас у чехов единственный активный слаломист, их второй, Карел, уже полгода не может восстановиться после неудачного падения. Мне бросили рацию, я вызвал Илюху и начал объяснять. А вокруг... Привычно третьи болгары - привычно злые, ждут, когда им наконец сломают дубль и можно будет уйти. Просто от души жалко ребят. Попангелов, то есть Шаренков, бился на трассе как гладиатор. Но вот не его сезон на дворе, и все тут. Жжжах! Вздымая снежный бурун, разворачивается девчонка из Лихтенштейна. Четвертый результат. Ну, ее напарник - вот он пошел, - в этом сезоне ни разу больше пятого места не привозил. Шмяк! В пролете Лихтенштейн. Трибуны визжат. Кого-то из букмекеров схватили под руки и понесли - сердечный приступ. Наверное впарил лихтенштейнца какому-нибудь азартному мафиозо за "темную лошадку". Ну и дурак... Тут я огляделся более или менее осмысленным взглядом и потихоньку взвыл. Либо я сплю, либо сон пошел сбываться буквально. Вот букмекера откачивают. Вон репортеры толпятся вокруг Ханны, а та отмалчивается. Если сейчас австриец сшибет флаг - и, между прочим, не возьмет серебра, - впору будет вызывать скорую психиатрическую... Австриец флага не сшиб и честно привез серебро. Мне немного полегчало. Я даже не упал в обморок когда сбоку раздалось: "Ну что, Павел, как вы думаете, вас уже можно поздравить?" - "Нет", - машинально ответил я. "Это горнолыжное суеверие, или вы просто ждете выступления Бояна Влачека?" - "Да". - "Вы полагаете, он может улучшить ваш результат?" - "Если очень постарается... Извините, мы следим". "Пауль, Мария, сегодня ваш день". Чего-о?! Нет, слава Богу, это не американцы, которые мне снились. Это всего лишь Ханна и Анди подошли расписаться в поражении. Без обид, по-честному. "Когда сделаете круг почета, не целуйтесь слишком долго, можете замерзнуть! Ха-ха!". Ха-ха-ха. Как смешно. Машка позволяет Ханне себя приобнять и вроде бы даже не собирается грызть врагиню зубами. Я рассеянно поздравляю ребят с серебром. Весь я сейчас наверху, вместе с тридцать пятым номером, ждущим своего "Гоу!" в стартовой кабине. Если человеческая мысль в состоянии уронить лыжника на трассе хард-слалома, тогда Боян не упадет, а просто размажется - так я этого хочу. И плевать, что друг. Весь коньяк, что мы на брудершафт выпили, сейчас не стоит ничегошеньки. Все долгие задушевные разговоры, обмен секретами мастерства, личными тайнами и душевными болячками. Сегодня действительно мой день, и только попробуй его испортить, дружище Боян. В отлчие от меня, он поехал некрасиво. Куда-то делась его фирменная танцующая манера брать флаги, и уж точно он не насвистывал себе под нос. Это был уже никакой не слалом, и даже не хард-слалом: просто дикая ломка сквозь трассу. И потрясающее время на промежуточном финише. До этого момента я еще сомневался. Но когда Боян миновал чек-пойнт, и я увидел цифры на табло, до меня наконец дошло - он сегодня тоже показывает свой максимум. Не бережется, гонит вовсю. Доказывает себе и мне, что он все-таки лучший. Без компромиссов, на грани тройного перелома с осколками и смещением. Нашел время, зараза! Я еще подумал: вот она, крепкая мужская дружба, до чего доводит. Оставалось только надеяться, что парень упадет. ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ Ленту от медали я намотал на кулак - так и ходил, помахивая увесистой железякой. Учитывая мою недюжинную физическую силу, врезать этой штукой можно было славно. Попадись мне сейчас какой-нибудь вампир, ох бы я его угостил по черепушке... Серебришком. Они, гады, серебра не любят. Но вокруг были только свои, ребята-горнолыжники - косились на импровизированный кистень, жали мне свободную руку и делали вид, что очень рады. Будто забыли - у меня отношения с серебром похлеще, чем у самого отпетого вурдалака. Я серебряных медалей не то что внутрь не приемлю, а просто видеть не могу. Бедная Машка не знала, куда деваться со своим золотом - вроде бы триумф, а за меня обидно. Фактически это ведь я Марию силком на первое место затащил. Или пинками загнал. Для себя трудился, дурак. Хорошо еще, что заключительную пресс-конференцию назначили на воскресенье, после финала "Даунхилл Челлендж". Был шанс хоть немного отдышаться и поверить, что жизнь все равно удалась. Черта с два она удалась. Не успел я спрятаться в номере, как постучался тренер. "Паш, тут какое дело. Звонила твоя мама, там у вас... Ну, все не очень здорово. Мы с ней посовещались, она сказала - ладно, пока не беспокойте парня. Вот..." - телефон протягивает. "В чем дело?" - "Отец в больнице и что-то еще, я толком не понял". - "Давно она звонила?" - "В понедельник вечером. Извини". - "Да нормально, я же понимаю". Старик потоптался в дверях, буркнул что-то насчет "любая помощь, все устроим" и исчез. А я набрал мамин номер, и уже через несколько минут навеки себя проклял за тупое стремление к золотому дублю и кругу почета. Если бы не мое безумное желание всех уделать и победить, тренер с матерью не стали бы играть в конспирацию. Они хотели создать мне идеальные условия для победы, о которой я так мечтал. А получилось - лишили возможности маневра. Конечно, знай я, в какую яму ухнула моя семья, разговор с Бояном оказался бы совсем иным. К черту всякие рыцарские штучки-дрючки, плевать на совесть, зато у меня на счету лежало бы около полумиллиона юро за дубль - три сотни, да еще спонсорская премия. Плюс те двести с гаком, что я взял на предыдущих этапах - и текущие проблемы уже были бы решены. Отец неспроста выяснял, какие у меня финансовые перспективы. Ему нужна была кислородная подушка на случай форс-мажорных обстоятельств. Думаю, он и сам бы вывернулся - папуля всегда это умел. Но то ли у папочки нервы сдали в неподходящий момент, то ли еще что. Короче говоря, он заехал в банк, с которым давно работал, а по дороге оттуда выскочил на встречную полосу и смялся в лепешку о грузовик. И теперь очень медленно выкарабкивался из реанимации. Маме пообещали, что жить, ходить, ругаться матом и все такое отец сможет. Наверное, она это приключение безропотно пережила бы, не начни ей прямо в больницу названивать разные весьма озабоченные люди. Один банк, другой банк, потом какие-то частные лица, потом вообще налоговая инспекция. Мама нашла отцовского адвоката. "Как, ты разве не знала?" - деланно удивился тот. В принципе отец не был особенно виноват - его просто немец-партнер очень крупно подвел. Но выходить из ситуации папа стал некорректно и, главное, никого не предупредив. Брать кредит, чтобы отдать кредит, это всегда немножко обман. А с налогами мухлевать обман уже настоящий. От налогов уходить надо, а не обнулять внаглую доходы. И настал день, когда папочку взяли за шиворот сразу все, кому он задолжал, включая государство. А он поехал еще куда-то деньги занимать и врезался. Конечно, все кредиторы готовы были ждать. Что ж они, звери? Половину долга немедленно - и дальше рассрочка хоть до посинения. Даже налоговики соглашались "подвесить" штраф и ограничиться пока взиманием того, что папочка от казны утаил. "Держись, мам, - сказал я. - Деньги есть. Сколько?". Тут-то мне и стало дурно. Поставить отца на ноги обошлось бы тысяч в сто. И пятьсот нужно было выплатить сразу в погашение долга, чтобы заморозить надвигающиеся судебные процедуры. Помощи ждать - неоткуда. Многочисленные папины друзья-коллеги, такие же авантюристы, как назло сидели без гроша. На текущем счете болтались жалкие ошметки, семейный бизнес оказался давно заложен и перезаложен. Это называется - отдали деньги в руки самому активному и оборотистому члену семьи. Вот он и обернулся. Активно. Черт! Раньше я у папули таких деструктивных способностей не наблюдал. Видимо, кризис среднего возраста сказался, который теперь как раз наступает у мужчин лет в пятьдесят. Стало до неприличия ясно, отчего это папа так старательно врал нам про свои надвигающиеся "проекты века". Он просто впервые в жизни растерялся, выпустил ситуацию из-под контроля и по-настоящему влип. По уши. А отлипать за всех сразу предстояло мне. Смешно, но я не разозлился. Был уверен, что если отца починить, он свое отработает с лихвой. Не чужой же человек учил меня всю жизнь: видишь проблему - ищи решение, оно есть. В целом на семье повисло больше миллиона, из которого шестьсот требовалось немедленно. Предположим, триста двадцать пять тысяч - все мои последние выигрыши, - я мог перевести в Россию хоть сейчас. Тысяч на триста потянет мой инвестиционный портфель - десять лет его холил и лелеял! Допустим, я его распотрошу. Останусь без штанов... (взгляд невольно метнулся к стенному шкафу, где висел любимый костюм от Манчини - брюки две тысячи юро, куртка три, - по протоколу смокинг не заменяет, в реальности еще как, униформа для молодых, богатых, экстравагантных, короче говоря, идиотов вроде меня). Ладно, в штанах останусь, и на еду деньги будут, но все остальное - тю-тю и надолго. Отец неизвестно когда поправится, так что вторую часть долга все равно мне отдавать. Где занять еще полмиллиона? Из каких доходов их потом возвращать? Да еще, небось, с процентами? На какие деньги все это время жить? И как именно жить? Вообще-то нынче человеку пропасть тяжело, разве что он сам этого очень захочет. На уровне "кусок хлеба и теплый угол" все решаемо. Дома меня приютят с распростертыми объятьями - хорошо, что успел сделать родителям отличную квартиру (и папе "Мерседес", теперь превратившийся в блинчик - подсказал внутренний голос), а на еду заработать в России не вопрос. Тем более, если остаться в команде на побегушках - тогда одной едой дело не ограничится. Ладно, ерунда, это все крайние случаи, предел, мне на родине делать нечего, и в команде тоже, я хочу продолжать двигаться по избранному пути - уходить в спортивную журналистику. Но полмиллиона... Действующему "челленджеру" кредит на такую сумму откроет только псих. А бездействующему - вообще никто. Что делать? Форсировать переговоры с Си-Эн-Эн, быстро продаться им в репортеры, выбить ссуду, работать как проклятому и все это время быть фактически на содержании у Крис? Ох... "А вот и свадьба наша красивая накрылась, - подумал я. - Нет, конечно, девочка меня выручит, но это же черт знает, что такое! Собиралась замуж за одного человека, получит совершенно другого. Ничего себе подлянка, такого даже в русских народных сказках не бывает. Поль, старина, других не жалеешь - себя пожалей! Каково тебе будет в чужом дому нахлебником? Нет, ты должен что-то придумать. Неужели у тебя кончились все ресурсы? Неужели ты больше ничего не стоишь?" Думаю, план сформировался у меня в голове именно тогда. Весь, до мельчайших подробностей. Только нужно было торопиться. Все решал темп. Скорость принятия решений и вышибания согласия из окружающих. Первым делом - обеспечить секретность. Никаких трансферов с моего телефона. Если авантюра удастся, многих в руководстве Федерации заинтересует, чего ради я пошел на риск. Первое, что им придет в голову - не шевелил ли парень деньгами перед стартом? Конечно, деталей они не узнают, но выяснить, куда именно я обращался, могут вполне. А там уже два шага до серьезного разбирательства, обвинения в нечестной игре и, что самое плохое, аннулирования результатов заезда. Нет, поймать себя за руку я не позволю. Таймер на экране телефона показывал шестнадцать ноль-ноль. От силы восемь часов на все. "Мама, деньги придут уже сегодня. Больше шестисот тысяч, хватит разобраться со всеми текущими вопросами. Остальную сумму - быстро сделаю. Держись. Я тебя люблю. Извини, нужно бежать". И я действительно побежал. Теперь исключительно бегом. Наверное, до самого утра. А что завтра? А завтра - сломя голову. Лишь бы действительно шею не свернуть. Выскочив из номера, я едва не сшиб на пол золотого призера. "А я к тебе", - сказал Боян и протянул раскрытую ладонь. Там лежали ключи со стильным брелоком в форме щита и пластиковая карточка. И то, и другое было мне хорошо знакомо - щит украшали слова "Порш, Штутгарт", а карточку распознавала противоугонная система. "Боян, можешь посидеть у меня десять минут? Я быстро". - "С удовольствием. Хоть отдохну - репортеры замучили". Кокетка... Не без труда удержавшись от язвительных комментариев, я припустил на первый этаж, в спортзал. Димон с Ленкой играли в свой любимый волейбол - перебрасывали мяч через сетку ногами. Вот так русские готовятся к закрытию сезона. "Леночка, я твоего партнера украду на секунду?" - "Конечно, Пашечка". Сама так и светится, очень ей понравилось, как меня Боян обставил. Интересно, какой я ей буду Пашечка завтра к обеду. Я же их обоих, наших героических скоростников, таким позором несмываемым покрыть могу, если дело выгорит... "Дим, послушай. Мне нужна твоя помощь". Удивленный взмах бровей - действительно, какая еще помощь, мне уже ничем не поможешь... "Дим, ты понимаешь, что я ухожу? В будущем сезоне меня рядом уже не окажется. Ты останешься здесь лидером. А сейчас, по старой дружбе, помоги мне, пожалуйста". - "Конечно, Поль. Что я могу?.." - "Отдай мне твой завтрашний даун. У тебя их будет еще много, а этот мне нужен позарез. И одолжи хотя бы до полуночи свой запасной телефон". Да, вот это называется - ошеломил человека. Бедняга Димон мелко-мелко заморгал и часто-часто задышал. Я с легким содроганием вспомнил: ошеломить значит въехать тяжелым по шлему. Год назад Димон попал в "свалку", и его натурально ошеломили лыжей. В шлеме от удара отрубилась вся электроника. А Димка отрубился сам, и когда его привели в чувство, именно так он дышал и хлопал ресницами. И что - вот в этом мракобесии под названием "хард-даунхилл" я собираюсь принять участие? Ага. Завтра я пойду даун. Хорошее словосочетание. Многозначное. "Поль... Э-э... А зачем тебе?.." - "Мне очень надо". Удивительно, мы с Димкой одногодки, но такое впечатление, что я старше лет на десять. Будет он лидером, как же... Ладно, Поль, начал врать - не сворачивай. "Давай начистоту, Дим. Без обид. Вы с Ленкой сейчас оба не в лучшей форме. И завтра на подвиги рваться не будете. Так что тебе лично завтра и ловить нечего, и терять. Отдай мне этот даун. Век не забуду". Он даже толком не сопротивлялся. "А-а... А старик что говорит?" - "Дима, первым я должен был спросить тебя, верно? Мы же друзья все-таки? А старика я уломаю. Он же вас нацеливал на будущий сезон, так?". Я вбивал в него слова, Димон знай себе кивал. Вот как надо с людьми. Недаром лидером в команде считали меня. Когда-то. "Значит, договорились? Завтра вместо тебя на трассу скоростного выхожу я?" - "Угу..." - "Тогда вопрос номер два. У тебя есть запасной телефон, ты с него делаешь ставки... Помолчи, Дим. Это не шантаж, а просьба. Одолжи мне его. Прямо сейчас". Димон замялся, но внутренне он уже был сломлен. Учитывая, что парень меня весьма недолюбливал, обработал я его блестяще. Напор, давление, убеждение, тонко дозированная лесть. И хорошая приманка - ему действительно не хотелось на склон, только он этого по-настоящему не сознавал. "Леночка, мы еще на минуточку отойдем?" - "Конечно, Пашечка". Что, внутренне смакуешь мое поражение сегодняшнее, зараза? Это ничего. У-ух, покажет тебе завтра милый Пашечка, как надо ездить сверху вниз... Телефон оказался крошечный, чтобы легче было спрятать. "Поль, как же ты поедешь? - вдруг спросил Димон обалдело. - Ты же даун не ходил сто лет, тебя сначала продуть надо, потом раскатать как следует..." - "Дима, когда-то я был неплохим скоростником, верно?" - "Прости, но "Ди Челлендж" не обычный скоростной". - "Прощаю. Я тоже... не обычный лыжник. Спасибо, пока!". Теперь бегом к себе. А насчет "продуть" Димон прав, тренировка в аэродинамической трубе пошла бы на пользу. Но даже если это можно организовать, я не пойду. К черту. Сейчас для меня куда важнее психологический настрой. Согласен только на медные трубы... Скорее обратно в номер. Уффф, Боян не ушел. Чемпион валялся на моей кровати в полном расслаблении. Видно было, что сегодняшнее золото далось ему напряжением всех сил. "Еще пять минут!" - "Да хоть двадцать. Правда, я могу заснуть". - "Спи, только не уходи". Тренер с менеджером что-то обсуждали, в комнате почти неуловимо пахло спиртным. Что ж, начнем с дежурной фразы. "Извините, но мне нужна ваша помощь. Я только что попросил Дмитрия уступить мне завтрашний даун. Он согласился". Тренер с отчетливым хрустом уронил челюсть. "Поль, ты решил покончить с собой?" - осторожно спросил менеджер. "Нет, просто мне позарез нужно двести тысяч европейских рублей". - "А команде позарез не нужен труп". - "Погоди, - оборвал его тренер. - Ты не знаешь, почему этот мальчик ушел из скоростного спуска. А я знаю. К тому же, мы ничего хорошего не ждали от завтрашнего дауна, так? Вот ты и не спеши с решением. Паша, что случилось? Рассказывай". Я рассказал. Почти совсем честно, только суммы занизил. Они упирались прочно и аргументированно. Особенно тренер. Он хотя и не нес чепуху про трупы, зато реально представлял, как я рискую. Но странное дело - уже минут через пятнадцать разговор свернул на аэродинамическую трубу. Видимо, мой расчет оказался верен - русским завтра ничего не светило в дауне, а меня уже списали со всех счетов. Почему бы и не выпустить на гору парня, фактически зачехлившего лыжи? Он достаточно сумасшедший, чтобы съехать хорошо. А если разобьется, команда не потеряет активную единицу. Вопрос о моем преемнике в хард-слаломе наверняка уже решен. "Здесь нет поблизости трубы, и вообще продуваться я не буду все равно. Объявите замену, и я завтра привезу себе деньги, а команде медаль". - "Дурак ты, Пашка, - сказал тренер. - Ладно, иди, мы посовещаемся". - "Извините, мне нужно знать прямо сейчас". Тренер не выдержал и начал ругаться. Менеджер ему в тон подтявкивал. Я тоже не выдержал и двинул в бой резервы. "Димон все равно уже не поедет, - заметил я скромно. - Он уверен, что вы меня выпустите на гору, и у него теперь сбит психологический настрой. Парень расслабился. В отличие от некоторых, он в меня поверил". Мама родная, что тут началось! Но зато быстро закончилось. "Хорошо, - сказал менеджер. - Черт с вами со всеми. Я иду переписывать заявку". - "Только не торопись отсылать, - посоветовал тренер. - Молчать!!! - это уже мне. - Утихни, мальчик, все нормально, ты завтра поедешь. Но твоим соперникам знать об этом сейчас не обязательно. Мы потянем с объявлением замены до одиннадцати вечера. И под самый дедлайн - бац! Все уже будут лежать по койкам, и их никто не рискнет поднять. А теперь - убирайся отсюда. Сам зайду потом". Боян действительно заснул, и я пока не стал его будить, а склонился над крошечным монитором димкиного телефончика. И пошел-пошел-поехал по Сети. Моего абонента звали Данки, и чтобы пробиться к нему, пришлось трижды набирать длинный пароль. Не знаю, почему он выбрал себе такой странный ник - "Ослик", - не знаю даже, какого он пола, да мне и все равно. Главная прелесть Данки в том, что он букмекер-невидимка. Без лица, без имени, с одним только сетевым адресом, на который не выйдешь случайно. "Черный" букмекер, незарегистрированный, попросту говоря - нелегальный. Сосватал мне его, что интересно, мой собственный папочка. Я очень редко обращаюсь к Данки, не чаще раза за сезон, и только когда знаю "верняк". Ставлю понемногу, выигрываю тоже, но сотня тысяч, которая в итоге осела в Швейцарии - это мой личный страховой фонд, на самый-самый черный день. Увы, сегодня он не спасет. Мне нужно действительно много денег. Потому что если я завтра выиграю даун - а я его выиграю, - то весьма недешево. Чтобы хватило и за отца расплатиться, и себе весьма надолго. Очень уж, понимаете, глупо рисковать жизнью всего лишь за официальные двести тысяч. На Димона ставили один к десяти (внутренне я хихикнул). "Данки, как изменится коэффициент, если русские объявят замену?". Ответ пришел через минуту: "Никак. У русских нет хорошего скоростника". М-м, как боязно спросить, что будет, если на гору выйдет русский слаломист... Такой информацией не бросаются. А вдруг кто-нибудь из менеджеров наших конкурентов отслеживает "черный тотализатор"? Так и быть, подожду до одиннадцати часов. Но уже сейчас ясно - вступать в игру нужно хотя бы тысяч на сто. А в идеале на двести. Причем чужих. Проиграю - не отдам. Свой заветный швейцарский стольник для черного дня я лучше поберегу немного. Денек сегодня поганый, но, думаю, бывает еще чернее... Я растолкал Бояна. Фраза "Мне нужна твоя помощь" уже от зубов отскакивала. "Боян, ты очень любишь свою машину?" - "Это твоя машина, Документы я оформлю завтра. А в чем дело? Чем могу помочь? Извини, Павел, я не хотел ломать твой дубль. Но мне нужно было, понимаешь, нужно!". Взгляд честный дальше некуда. Конечно, ему нужно было. С кем еще силой меряться, как не со мной? "Можешь оставить машину себе. А мне взамен дашь беспроцентную ссуду. Ненадолго, буквально на сутки. Но безо всяких расписок, под честное слово. И прямо сейчас". - "Конечно, Павел. Сколько?" - "Сколько заработал сегодня". Вот и еще одна челюсть отпала. Прямо вечер падающих челюстей. "Двести?!" - "Вот именно". Да, машину он любил очень. "А ты правда отдашь?" - "Куда я денусь, мы же с Крис к тебе в гости собираемся". Как ни странно, этот дурацкий аргумент подействовал. Боян вытащил свой телефон, и уже через десять минут трансфер пошел. Неплохо было бы попросить Бояна сделать за меня ставку, но он на такое не согласился бы ни за что. В случае провала мне грозили всего лишь вселенский позор и жуткое безденежье, а у него безвременно почила бы яркая карьера. "Спасибо, друг. А теперь уходи и забудь об этом разговоре". - "Павел, у тебя неприятности?" - "Ну... Скажем так, я хочу выручить одного человека, попавшего в беду". Надо же - не соврал. Какой я сегодня хороший. Вот, оставил другу его любимую машинку... Ставку я оформил тут же, чтобы деньги лишней минуты не светились на счете, пусть и анонимном, но все равно моем. Вызвонил поверенного. Долго уговаривал его продать все ценные бумаги, какие у меня есть. Дал на это два часа максимум. Перевел в Москву триста двадцать пять тысяч. Лег и стал ждать развития событий. Часом позже отправил еще триста - нормально акции продались, - остался гол как сокол, но всем доволен. Мама какое-то время могла ни о чем не беспокоиться, а меня ожидало такое приключеньице, какое не всякому лыжнику выпадает. Я даже забыл, что именно завтра приезжает Крис. Стыдно, конечно, но мне было не до нее. Потом состоялся долгий разговор с тренером. Потом явилась Мария. "Паш, ты ведь знаешь, сколько я выиграла. С твоей помощью. Я эти деньги не успела никуда вложить, бери хоть все, отдашь когда сможешь". - "Ни-ког-да! Никогда не смогу и никогда не возьму". Минут пять мы препирались, наконец Машка поняла, что я непоколебим, и завела другую песню, которой я совсем уж не ожидал. "Паш, дорогой, прости..." - "За что?!" - "Я не смогу завтра выйти на гору. Очень хочу, но не могу". - "Да что ты, Маша, какая глупость, зачем..." - "Понимаешь, мне страшно. Если бы нормальный скоростной, я бы поехала. А вот "Ди Челлендж" не для меня. Извини. Пашка, ты не понимаешь. Я... Я так хотела пройти вместе с тобой круг почета!". Какие люди кругом - чистый восторг. Я от умиления чуть не прослезился. Наговорил Машке комплиментов, даже поцеловал, и выставил за дверь. Потом захлопнул ее перед носом у Генки, который пришел меня настраивать на победу. Илюха зачем-то ко мне лез, я и его послал. А в одиннадцать, прежде чем вернуть Димону телефон, опять связался с Данки. Информация о замене уже прошла. Что ж, господа букмекеры, вы можете твердить, будто у русских нет хорошего скоростника, но коэффициент изменился-таки. Семь к одному потянула моя фамилия. Спорю, утром будет шесть. Только бы не меньше. Тогда я заработаю миллион двести чистыми. Если выиграю, конечно. Но я был должен, обязан выиграть. ГЛАВА ПЯТАЯ У Дональда Киркпатрика было сразу два прозвища среди друзей - Кирк и Патрик. Что естественно. А вот за глаза его обзывали Канадский Лесоруб. Тоже неспроста. И парочку эпохальных "свалок", из которых он выходил совершенно невредимым, а вот подвернувшиеся ему соперники - нет, я отсмотрел и тщательным образом проанализировал. Именно этот канадец, многократный золотой призер "Даунхилл Челлендж", завтрашний фаворит, с наибольшей вероятностью мог отнять у меня первое место, на которое я нацелился. Дон блестяще ходил скоростной и легко сшибал наземь всех, кто пытался вытолкнуть его с трассы. Дрался бескомпромиссно и смело, подрезая и отшвыривая преследователей даже на высоких скоростях. Устойчивость у парня была невероятная, "чувство трассы" отменное. Даже полный чайник, бросив на канадца мимолетный взгляд, сказал бы мне - парень, не валяй дурака. Случись этому почти двухметровому здоровяку тебя бортануть, и ты полетишь как олимпиец. Дальше, выше, больнее. Но поскольку чайники ввиду отстутствия таковых в гостинице не лезли ко мне с советами, я решил не переживать из-за очевидных вещей. Бортоваться с канадцем нам вряд ли придется, для меня это могила, и я уж постараюсь Лесорубу не подставиться. Сложность заключалась в другом. Киркпатрику вообще не было особого резона со мной сшибаться. Увы, с равным блеском он мог просто "объехать" меня. Как нарочно мне противостоял не человек, а сплав талантов - мало того, что опытный и удачливый "челленджер", так еще и один из самых отчаянных скоростников планеты. И весь мой высоченный IQ разбивался об эти его способности. Как я ни бился над возможной тактикой борьбы на трассе, меня постоянно выносило на один и тот же вариант, откровенно лобовой. Спортсмену моего уровня, решившемуся "сделать" Дона на его родном поле, вообще не требовались мозги. Только сила воли. Но такая, чтобы об нее можно было узлом завязать горную лыжу. Примерно то же самое думал и тренер. "Равняйся по этому Патрику, - сказал он. - Ты должен войти в "горлышко" рядом с ним. Там участок интенсивного разгона, а ты на дюжину кило легче канадца. Представь, какое у него преимущество на скоростях меньше сотни. Здесь он объективно приемистее. Так что "горлышко" тебе нужно облизать идеально. Если отстанешь, потом будет очень трудно наверстать. А на выходе вы уже оба разлетитесь под сто десять, начнется чистая аэродинамика. Поведешь себя правильно - он не оторвется. И я бы на твоем месте не пытался обгонять, а сел бы канадцу на хвост. Опасно сел бы, вплотную. Он будет смотреть, как ты там, сзади, начнет психовать, и не дальше второго чек-пойнта ошибется. Причем так ошибется, что тебе останется только красиво финишировать". Очень мне не понравилось это "я бы на твоем месте". Раньше тренер так отстраненно со мной не разговаривал. Не пытался таким образом высказать свое "фэ". Прямее был и конкретнее. Впрочем, раньше я тоже вел себя иначе. Например, не вырывал почти что силой последний в сезоне даун у товарища по команде. "Что значит сел вплотную? - спросил я. - Насколько плотно?" - "Несколько метров". - "Да это же гибель!" - "А ты чего хотел?!"- "Он же меня элементарно подрежет". - "Вряд ли. У вас слишком велика разница в весе. Патрик к такому не привык. Его постоянно будет уводить на больший радиус в повороте, а насколько больший, это он быстро поймет. Конечно, попробует разок-другой пройти у тебя под самым носом. И сразу увидит: малейшая ошибка - и ты оказываешься впереди. Поэтому он будет просто гнать изо всех сил. Гнать и оглядываться. А когда оглядываешься - сам знаешь, что бывает. Короче, Поль, твое дело просто грамотно съехать. И ни в коем случае не попасть в "свалку". И то, и другое ты сделаешь легко. Знаешь... - он на миг задумался. - Я сначала был ужасно зол на тебя. А сейчас подумал - и наоборот. Должны же мы наконец показать им всем, что умеем ходить скоростной. Кто это покажет, если не ты? Кто? Да никто. Кстати, ты правильно сделал, что не захотел продуваться. Здесь, между прочим, есть небольшая труба поблизости, в одном институте, я просто решил о ней не вспоминать. Когда понял, что ты умно поступаешь. Технически глупо, а психологически умно. Короче говоря, не влипни в "свалку". Остальное у тебя само получится. Все, отдыхай". Хлопнул меня по плечу и ушел. А я остался сидеть и гнать от себя мысли о том, что будет, если я в "свалку" все-таки попаду. Как этого безобразия избежать, я уже сообразил. Но вот что делать, если оно само меня догонит? Один из весьма неприятных моментов в дауне - прохождение разгонной горы. Дюжина стартовых кабинок смотрит на широченную и относительно пологую горищу. Постепенно она сужается до состояния бутылочного горлышка, за которым начинается первый ускоряющий фрагмент трассы. По команде "Гоу!" соперники выпрыгивают из кабинок и начинают яростно толкаться всеми конечностями, чтобы к "горлышку" набрать скорость. Но когда на старте такая нервозная обстановка, кто-то обязательно толкнется лишний раз, а кто-то наоборот слишком рано встанет в стойку. Поэтому на входе в "горлышко" образуются две-три плотных группы - впереди те, кто прошел разгон оптимально, позади те, у кого не вышло. Здесь-то и начинается самое интересное - горные лыжи превращаются в хоккей. Пройти "горлышко" бок о бок вдвоем можно. Втроем тоже, но лишь в теории. На практике нереально - для этого кто-то один должен выбрать заведомо проигрышную траекторию, самую медленную, да еще и на грани вылета. Естественно, "лишний" жмется ближе к центру трассы, пытаясь отвоевать себе место - путем давления на нервы, либо взаимного соударения. Дальше события могут развиваться по нескольким сценариям, но в любом случае кому-то не поздоровится. Скорость в "горлышке" еще не очень большая и допускает контактную борьбу. То есть борьба разрешена по всей трассе, но когда ты несешься миль этак под восемьдесят, любая попытка выдавить соперника "на сетку" может плохо кончиться. Малейшая ошибка - и ты воткнешься в эту сетку лично. А она хотя и называется "сеть безопасности", но биться об нее опасно все равно. Короче говоря, редко какой даун обходится без "свалки" на первых же пяти-десяти секундах. Либо толкотня начинается уже на разгонной горе, либо в "горлышке" кто-то споткнется, и вот оно - вожделенное шоу на радость всей планете. Наблюдать это обывателю забавно и, кстати, не очень стыдно - не убьются же лыжники здесь. В дауне убиваются гораздо ниже - там, где начинаются трамплины, где идут такие повороты, в которых перегрузка может вырвать крепление из лыжи вместе с шурупами, где двое оказываются на расстоянии нескольких сантиметров друг от друга и неумолимо сближаются в надежде, что первым испугается тот, другой... А угодить в "свалку" на начальном этапе для жизни почти не опасно. Это означает всего лишь потерять немного времени, если придется изображать хоккеиста, или потерять очень много времени, если случится упасть. Но меня не устраивал ни тот, ни другой расклад. Мне предстояло выиграть этот даун, первый настоящий боевой даун в моей жизни. Первый и точно последний - второго такого шанса просто не будет, нечего и пробовать. А тут я мог и должен был выиграть. На голых нервах и холодном расчете. Выиграть, использовав на сто процентов всю ту психологическую и тактическую фору, которую имеет "темная лошадка". А фора эта, если толково ею распорядиться, очень велика. Замена будет объявлена в последний доступный по регламенту момент, за двенадцать часов до старта. Что можно узнать обо мне в такой короткий временной промежуток? Да что угодно. Кроме одного - что я могу в скоростном. Такой информации просто нет, она не выходила за пределы команды и ни при каких обстоятельствах не выйдет. Правда о том, каков я на скоростной трассе, может очень сильно повредить моему имиджу. Поэтому те, кому она известна, молчат как рыбы. Скоростной спуск - одна из самых э-э... физиологичных, что ли, спортивных дисциплин. Весь даунхилл состоит из поиска и удержания идеальной четырехмерной кривой. Ты вычисляешь ее, вписываешься в нее, и держишь ее, проклятую, как можешь и сколько можешь. Почему четырехмерной? Потому что в полете по трассе может возникнуть еще одно измерение. Но прорыв в него может убить тебя. Все зависит от того, сколько ты проедешь, не "раскрываясь". Четвертое измерение даунхилла - измерение твоих возможностей. Оно запредельно и временами не подчиняется земной физике. И именно там лежит ключ к золоту. Долго в четвертом измерении не живут. Чаще из него выскакивают, расправляя плечи и давая воздуху притормозить летящее тело. А иногда в нем страшно калечатся или даже гибнут. У каждого лыжника есть личный предел скорости, за которым что-то отказывает. Либо мозг не успевает обсчитать траекторию, и ты вылетаешь с трассы. Либо тело уже не держит нагрузку, и крошечная ошибка в закантовке, когда нога просто физически не смогла встать так, как надо, швыряет тебя в небо вверх тормашками. И все-таки некоторым удается раз за разом совершать невозможное. Разгоняться до ненормальной скорости, удерживать ее и потом вовремя гасить. Добиваться на каких-то отрезках идеального взаимодействия с горой. И если не смотреть потом замедленное видео, если не вглядываться в перекошенное лицо человека, то можно предположить, что в этом нет никакой особой тайны. Просто хороший баланс между физиологией и психологией отдельно взятого лыжника - знал свой предел и умудрился пройти по самой грани. Но в том-то и фокус, что редко у кого нервы и мышцы от природы так сбалансированы. Одному, сколько он ни работай над мускулатурой, все равно не хватает чего-то в конституции. А другому..