Оцените этот текст:


   -----------------------------------------------------------------------
   Сб. "НФ-23". М., "Знание", 1980.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 27 April 2001
   -----------------------------------------------------------------------



   Вырвавшись из  каменных  объятий  скалистой  теснины,  река  неудержимо
мчалась куда-то вниз. С гневным  грохотом  она  штурмовала  обломки  скал,
забившие русло, - в фонтанах брызг солнце дробилось на радужные кванты. От
грохочущей, пенящейся массы веяло такой  неодолимой  мощью,  что  Владимир
покачал головой: попробуй останови...
   От этого места  начинались  десять  тысяч  ступеней,  ведущих  к  Белой
Часовне, - там, наверху, ожидал сюрприз, обещанный ему Джерри.
   Поднимаясь асе выше, Владимир чувствовал себя как никогда счастливым, -
один в сосновом сумраке, пахнущем  прогретой  смолой.  Под  ногами  лежали
ступени, высеченные в скале. Отполированные миллионами шагов,  они  теперь
были покрыты давно нетронутым ковром сухой хвои.
   Ничто в природе Владимир не любил так, как горы. Ему казалось,  что  он
понимал породившую их Землю, - ей словно прискучило однообразие  равнин  и
океанов, и она стала творить из своей каменной одежды недвижимых гигантов,
обрядив их в зеленую  парчу  лесов,  украсив  ожерельями  звонкой  воды  и
увенчав коронами снегов.
   Прошло около грех  часов,  когда  серовато-красная  колоннада  сосновых
стволов, наконец, расступилась и Владимир оказался перед  наклонной  белой
стеной. Она как бы продолжала холм, уходя  выше  сосен  в  темную  синеву.
Наверх вели еще четыре  марша  ступеней,  выходивших  на  крышу,  мощенную
идеально подогнанными  каменными  плитами.  Подойдя  к  барьеру,  Владимир
обомлел. Воздвигая часовню,  древние  строители  знали,  что  делали:  над
ступенчатой перспективой возвышавшихся холмов, в синеющем просторе  встало
белое видение Чомо-Ганги, иначе Белого Монастыря.
   Вершина выглядела словно колоссальный многобашенный  храм,  и  Владимир
почувствовал, как по спине пробежал холодок почти  суеверного  восхищения.
Накануне, во время ночного полета, он  видел  лишь  силуэт  Чомо-Ганги  на
мерцающем звездном фоне. Но теперь, отсюда, эта белая громада,  освещенная
боковым солнцем, вторглась в самую душу. Да, лучшего  сюрприза  Джерри  не
мог и придумать...
   Внезапно  шуршание  шагов  по  каменным  плитам   заставило   Владимира
обернуться. От испуга и изумления он остолбенел. То, что стояло перед ним,
не было привидением. Оно было  реально  и  отбрасывало  безобразную  тень,
похожую на размазанную кляксу. Котлообразная голова - или туловище -  была
приподнята метра на полтора тремя мощными членистыми  лапами  и  несла  на
себе решетчатую раму. Каждая  лапа  кончалась  ступней  вроде  распяленной
банановой грозди. По окружности головы зияли отверстия,  видимо  глаза,  а
пониже торчал хобот, свернутый спиралью.
   Космический гость? А может, злой дух во плоти, охраняющий  Часовню?  Но
уродливое создание не дало ему времени размышлять.
   - Обедать, господин Светлый, - сказало оно странным скрипучим  голосом.
- Господин Темный ждет внизу...
   По трем его лапам переливалась  волна  едва  уловимой  дрожи.  Владимир
молчал, оправляясь от шока. Кажется, он начинал понимать, в чем дело.
   - Кто ты? - спросил он.
   - Носильщик Цзамбо,  господин  Светлый.  -  Скрип  доносился  откуда-то
изнутри головы. - Господин Темный включил Цзамбо. Велел принести вас вниз.
Цзамбо ходил быстро-быстро.
   Сказав  это,  он  услужливо  сложился  чисто  механическим   движением,
одновременно подогнув все три лапы.
   Все стало ясно. Это и был сюрприз Джерри; он находился, видимо,  в  том
тяжелом зеленом ящике, который они погрузили в аэроплат  первым.  От  него
тянуло теплом и своеобразным запахом, вроде аммиака, вызвавшим у Владимира
приступ отвращения. Тщетно он пытался восхититься целесообразностью  этого
чудовища: на раме были два удобных седла, а три лапы, должно быть, служили
надежной опорой на горных склонах. Все равно между этим странным созданием
человеческого  ума  и  Белым  Монастырем,  великолепным  творением  Земли,
контраст был так резок, что Владимир обозлился.
   - Иди! Я спущусь сам!
   - Да, господин... - Нелепая тварь,  распрямившись,  попятилась,  словно
включив задний ход, и стала спускаться, по-паучьи перебирая лапами.
   Владимир отвернулся и, поднеся к  глазам  бинокль,  стал  рассматривать
Чомо-Гангу оценивающим  глазом  восходителя.  В  поле  зрения,  деталь  за
деталью, медленно плыла  пятикилометровая  стена,  сплошь  обледенелая  от
подножия до зубчатых пиков. Она была покорена  лишь  однажды,  полстолетия
назад, ценой нескольких людских жизней и неимоверных усилий. Теперь же  их
было только двое - или трое? - и у них был аэроплат. Конечно, о посадке на
главную вершину не могло быть и речи. Но слева, с северной стороны,  стена
переходила в обширное, почти  горизонтальное  плечо.  Оставалось  посадить
аэроплат в ледовый цирк на плече, одолеть ледник и предвершинный гребень -
и за двое суток они доберутся до главного пика Белого Монастыря.
   Пора было спускаться, и его мысли вернулись к  диковинному  носильщику.
Теперь, в десятые годы XXI века, роботы были уже привычными.  Они  чистили
обувь на улицах, продавали товары, подавали в ресторанах.  И  все  же  это
были машины. Они не стилизовались под людей, оставаясь лишь  замысловатыми
аппаратами.  Но  в  тиши  лабораторий  уже  нарождалось  новое   поколение
невиданных ублюдков техники и биологии. В них не  было  металла  -  только
белковоподобные структуры, квазиживые ткани из  искусственных  клеток.  Об
этом Владимир только слышал, а вот теперь увидел воочию.
   Ну и  кикимора,  подумал  он.  Будь  это  машина,  все  было  бы  ясно.
Переставил рычаг,  нажал  клавишу  или  скомандовал  в  ухо-микрофон.  Или
животное, пусть самое диковинное, скажем, стегозавр, - он представил  себя
верхом на стегозавре, ноги в стременах, в руках уздечка, и  усмехнулся.  А
этот... к нему не подбиралось даже термина, не то что имени. Он ничего  не
напоминал, ни на что не походил, и это почему-то вызывало раздражение.  Но
в конце концов  не  всякому  доставит  удовольствие  общение  с  говорящей
лягушкой, будь она хоть гением.


   На поляне, окруженной обрывистыми скалами, накренившись, стоял аэроплат
- толстая пятиметровая тарелка, накрытая прозрачным полушарием. Неподалеку
в  тесном  кольце  каменного  очага  метались  языки  оранжевого  пламени,
облизывая дымившую  черную  посудину.  Рядом  в  одних  синих  плавках,  с
болтавшимся на шее медальоном, под ритмическую музыку  отплясывал  Джерри,
во все горло распевая модную песенку.
   Владимир  издали  помахал  ему  рукой.  Джерри  был  коренной  тибетец,
симпатичный парень с широким улыбчивым лицом и озорными черными глазами  -
любитель восхождений и прирожденный философ. Они  недавно  подружились  на
космическом полигоне, в  великой  травяной  пустыне  близ  голубого  озера
Кукунор.
   - Ну как сюрприз, Влади? - издали прокричал Джерри. - Похоже,  он  тебе
не здорово понравился?
   - Грешен, - сказал Владимир, подойдя к огню. - Восторга нет.
   - Ничего, привыкнешь, - сказал Джерри. - Это наша новинка,  двухместный
шагающий вездеход, у него  выносливость  яка  и  интеллект  неандертальца,
больше не нужно. Мы называем их биоидами.
   - Черт побери, его  бы  можно  было  сделать  покрасивее,  -  пробурчал
Владимир. - Этакий гибрид паука со слоненком...
   - А на что ему красота? Он отлично приспособлен к  своей  функции,  сам
господин Естественный Отбор не сделал бы лучше. Проголодался?
   - Еще бы, я ведь не биоид? Что в котле?..
   - Настоящая тибетская часуйма, - сказал Джерри горделиво.  -  В  Лхассе
такой не найдешь. Ты видел Монастырь?
   - Да. - Владимир вызвал в  памяти  образ  Чомо-Ганги  и  снова  испытал
прилив восхищения. - А ты бывал здесь раньше?
   - Мальчишкой, с дедом. - Джерри снял с огня свою посудину. - Уже  тогда
Белая Часовня была пуста, монахи ушли в мир... Давай котелок.
   - Интересно, как бы монахи восприняли твоего Цзамбо?
   Джерри рассмеялся, показав широкую дугу белых зубов.
   - Они решили бы, что в этот облик  перевоплотилась  душа  какого-нибудь
бедняги, нагрешившего больше чем нужно... Но у него есть зачатки личности,
например он может обидеться... Эй, Цзамбо! - крикнул он биоиду.  -  Ступай
принеси воды для чая.
   Разделавшись с часуймой, он достал из карманчика плавок тонкую сигарету
и, закурив, поудобнее устроился на траве.
   - Привыкнешь, - повторил он.
   Личность, подумал Владимир. Квазиличность.  Квазимысли,  квазиэмоции...
Но как их отличишь от наших? Да и можно ли?
   - Тяжело привыкнуть,  -  проронил  он.  -  В  нас  еще  сидит  древнее,
темное... Не похоже на тебя -  значит,  чужое,  берегись  его.  Ничего  не
поделаешь, жизнь лепит нас еще по старой модели.
   - Она лепит из нас не то, чем мы должны быть, а то, чем мы можем  быть,
- изрек Джерри. - Жизнь - это бесконечная цепь превращений, она не умирает
с тобой, а каждый раз возрождается в новом облике. В каком  -  зависит  от
кармы, то есть алгебраической суммы всех твоих деяний и помыслов  во  всех
прежних воплощениях. Заметь, со знаками "плюс"  и  "минус"...  Чем  больше
плюсовый итог, тем лучше следующее воплощение, понял? - Джерри приподнялся
на локте, подбросил в огонь сухого можжевельника.
   Владимир покачал головой.
   - Ну и бухгалтерия... И ты серьезно в это веришь?
   - Верю. Судьбы, фатума, нет, каждый сам себе фатум.
   - Но зачем тогда вообще жить? Рисковать  испортить  себе  карму?  Лучше
сразу сесть  в  бочку  с  консервантом.  Не  шевелиться,  не  мыслить,  не
желать...
   - Вот-вот! Это и есть нирвана,  вечное  блаженство  абсолютного  покоя,
конец перевоплощений, награда за хорошую карму.
   - Тогда чего ради ты лезешь на Белый Монастырь? - Владимир стал  терять
терпение. - Для кармы?
   - Да, Влади. - Тон Джерри был серьезен. - Это доброе деяние, разве  оно
не делает нас лучше?
   - Но неужели, черт возьми, за столько лет у вас ничего  не  изменилось?
Как вы ухитрились совместить все это с высокой наукой?
   - О нет, изменилось многое.  -  Джерри  усмехнулся.  -  Старый  ламаизм
привел Тибет к застою. Когда же пришло освобождение,  мы  поняли,  что  на
яках далеко не уедешь. Наука помогла нам не  только  уничтожить  нищету  и
болезни. Раньше  ламы  крутили  молитвенные  барабаны.  Теперь  они  стали
рабочими и землепашцами. Вместо лам молятся электронные  машины.  Мудрость
сотен томов "Кянджура" доступна всем по телевизору и в микрофильмах, а над
Поталой зажжены священные слова: "Ом мани падме хум"  -  знаешь,  что  это
значит?
   Владимир кивнул.
   - Нет, Джерри, - сказал он. - Для меня это не подходит.  Мне  не  нужна
нирвана, даже на такой высокой  технической  базе.  Я  хочу  жить  и  быть
человеком... делать мир прекрасным и не давать спуску всякой дряни, ее еще
много на земле... А вот и наш красавец. Слушай, почему он дымит?
   Биоид приближался,  ухватив  хоботом  дужку  раскачивающегося  красного
ведра. Над ним поднималось облачко пара.
   - Замочил радиатор, там градусов восемьдесят... Он ведь тепленький,  ты
разве не замечал? Пойдем, познакомься поближе.
   Джерри потянул Владимира к биоиду. В нос  ударило  запахом  аммиака,  к
горлу подступила тошнота. Владимир вырвал руку, крикнул с отвращением:
   - Убери его подальше!
   Улыбка погасла на широком смуглом лице Джерри.
   - Вот оно что! - процедил он. - Знаешь, кто ты такой? Расист! Это сидит
у вас в крови, у просвещенных европейцев! Какого черта  ты  удостоил  меня
своим обществом? Я ведь не Джерри, а всего лишь Чжало! Или ты рассчитывал,
что я буду у тебя носильщиком? - Джерри рассек воздух сжатым кулаком. - Ко
всем чертям! - Он повернулся и пошел к аэроплату.
   За ним поплелся Цзамбо. В  его  ретираде  было  что-то  от  безответной
ослиной покорности. Владимир почувствовал, что краснеет. Кинулся вслед.
   - Подожди, Джерри, - проронил он глухо. - Оправдываться не буду, я  вел
себя, как скотина... Понимаешь,  мне  всегда  говорили,  что  я  похож  на
стальной рельс: как уложен, так и ведет. Не могу я к нему  привыкнуть,  ну
никак... - Ему бросился в  глаза  медальон  Джерри.  В  ромбовидной  рамке
улыбалась молодая черноволосая  женщина  с  милым  простодушным  лицом.  -
Раньше я у тебя этого не видел, это Сонбу?
   - Она. - Джерри смягчился. - Мы поженимся через год, когда она  окончит
университет в Чамдо. А у тебя девушка есть?
   - Нет. - Владимир насупился. - Она не смогла примириться с этим.
   - С рельсом?
   - Да. Этот твой Цзамбо - я не могу считать его машиной. Животным  тоже,
он ведь говорит. Значит, человек? Но он слишком непохож на человека.
   Некоторое время они молча глядели друг на друга.
   - Ну и что из того, что непохож? - сказал наконец  Джерри.  -  Вот  ты,
например, - откуда я знаю, что ты не искусно сделанный робот?
   Владимир изумленно уставился на Джерри.
   - Ты что, обалдел?
   - Не пугайся, - насмешливо ответил тот. - Ты человек. Но не потому, что
сделан из плоти и крови. А потому, что ведешь себя по-человечески, вот что
важно. И Цзамбо тоже, почему же не считать его человеком?
   Владимир задумался.  Солнце  клонилось  к  закату,  и  освещение  стало
неожиданно теплым, - это, невидимая отсюда, сияла Чомо-Ганга, наполняя мир
розовым светом.
   - А знаешь, ты прав, -  признал  он.  -  Думать  иначе  -  это  и  есть
расизм... Но тогда ты рабовладелец, так ведь? Ты же на нем верхом поедешь.
   - А это совсем другое дело. Возить - его профессия. Аэроплат  сядет  не
везде, а Цзамбо пройдет всюду. Изотопной батареи хватит надолго,  пока  не
состарятся миозиновые мышцы.
   - Ладно, Джерри, я привыкну, - пообещал Владимир. - Но ездить на нем не
стану... Послушай, а выключить его нельзя?
   - Не выйдет. - Джерри расхохотался. - Если ты пустил батарею  в  режим,
то все! Его можно только... разобрать, что ли? Да  брось  ты  мудрить,  он
неплохой малый... Эй, Цзамбо, поди сюда!
   Тот подковылял, тихонько виляя хоботом, платформа покачивалась в  такт.
Верно; не красавец, но ведь и як тоже... С этим  хоть  можно  перекинуться
несколькими фразами в пределах проблем ходьбы и переноски грузов.
   - Он может не только  возить.  -  Джерри  окинул  биоида  сочувственным
взглядом. - У него развитая терморегуляция. Прикажешь - обогреет  не  хуже
костра, правда за счет сокращения своей жизни... - Он похлопал  Цзамбо  по
слоновьей голове. - Все! Давай десерт.
   Они с наслаждением поглощали консервированные  бананы,  когда  Владимир
вдруг сказал:
   - Слушай, у меня идея, как добиться нирваны при жизни...
   - Ну-ка, давай!
   - В невесомости, орбитуя над планетой!
   И передние глаза биоида Цзамбо увидели непонятную ему картину: господин
Темный и  господин  Светлый  разразились  громкими  ритмическими  звуками,
повалились на траву и стали по ней кататься, обхватив друг друга. Если это
опасность, то нужно прийти на помощь. Но кому из них?..
   Они были молоды, полны играющей силы  и  не  подозревали,  какой  искус
готовит им Белый Монастырь.


   Было еще темно, но световой прилив с востока уже гасил звездные огни  в
высоком небе.
   Они шли уже несколько часов по плавно поднимавшемуся  глетчеру,  сплошь
покрытому сверкающим фирном. В удобном  седле,  в  обогреваемом  штормовом
костюме Джерри не ощущал движения  -  вокруг  господствовала  белизна,  не
давая взгляду ни единой зацепки. Лишь  впереди  маячила  ярко-алая  фигура
Владимира - шлем на голове, плоский серебристый баллон на  спине,  широкий
белый кушак вокруг пояса.  Джерри  оглянулся  -  позади  тянулась  цепочка
звездчатых  следов  от  ступней  биоида.  Они  перемежались  с   овальными
отпечатками самоподъемных ботинок - ороподов, в которые был обут Владимир.
Еще дальше простирался фиолетовый горизонт, на его фоне  темнело  пятнышко
оставленного ими аэроплата.
   - Джерри! Как маяк?
   - Пищит нормально.
   По сигналам маяка, отраженным спутником, следившая за ними спасательная
база постоянно знала их место.
   - Постой-ка, осмотримся.  -  Владимир  вгляделся  вперед.  До  подножия
предвершинного  гребня  оставалось  километра   три   коварного   ледника,
наверняка  изрезанного  трещинами,  закрытыми  снегом.  Лишь  перед  самым
гребнем,  в  плотной  тени  вершинного  массива,  снега  не  было  -   там
громоздились полупрозрачные глыбы открытого льда.
   - Будем держаться осторожнее, - услышал Джерри в своем шлеме. - Терпеть
не могу закрытый ледник, не  знаешь,  где  загремишь.  Давай  двигаться  в
связке, включаю эхо-зонд...
   Между ними пролег тридцатиметровый красный трос,  а  в  ушах  Владимира
возникло тихое жужжание,  означавшее  близкую  ледовую  твердь  под  слоем
фирна. Подъем усилий не  требовал:  эту  работу  делали  ороподы,  "горные
ноги", по очереди поднимавшие каждую ступню  сжатым  газом  из  заспинного
баллона. Четыре такта, два "вдоха" и два свистящих  "выдоха"  под  ногами:
раз-два, три-четыре, ом-мани - падме-хум...
   Когда из-за вершинных зубцов Чомо-Ганги высунулся ослепительный краешек
солнца, их атаковал ураганный ветер. Подняв в  воздух  снежные  вихри,  он
потопил все вокруг в белесой мгле. Но остановить восходителей не мог.
   Почувствовав  натяжение  троса,  Владимир  оглянулся;  Джерри  подошел,
пожалуй, слишком близко.
   - Держись подальше, Джерри! - крикнул он предостерегающе.
   И вдруг жужжание эхо-зонда стало оглушительно громким,  а  правая  нога
потеряла опору. Падая, Владимир ударился затылком шлема о  снег  и  ощутил
сильный рывок натянувшегося троса. Дальше было быстрое скольжение вниз  по
ледовому  склону,  защемившее  сердце  чувство  непоправимости,  отчаянная
попытка задержаться. Это длилось несколько секунд. Потом скольжение  резко
замедлилось и прекратилось. Владимира  заклинило  между  двумя  наклонными
ледовыми стенами. Сверху чувствительно напирала масса обрушившегося снега.
   - Влади! - раздалось в шлеме. Значит, они целы! Но где они?
   - Джерри, Джерри, я здесь!
   - Влади! - по-прежнему звал Джерри: он его не слышал. - Влади, где ты?
   Видимо, отказала связь. Если  сбросить  шлем,  можно  просто  крикнуть.
Владимир попытался  высвободить  зажатые  руки,  и  тут  же  возобновилось
скольжение. Неужели это конец?
   - Влади! Где ты? - звучало в шлеме.
   Скольжение замедлилось, и вдруг освободились руки, а ороподы уперлись в
твердое.
   Некоторое время Владимир не шевелился. Потом включил нагрудный  фонарь,
в его свете блеснули слоистые  ледовые  стены.  Осторожно  поднявшись,  он
отряхнулся и откинул шлем. Лицо обдало морозом.
   - Джерри! - крикнул он. И тут же услышал радостный отклик.
   - Влади, я тебя слышу! Мы съезжаем вниз!..
   - Здесь пещера! -  во  всю  мочь  крикнул  Владимир:  эхо  откликнулось
издевательскими повторами. - Пусти вперед Цзамбо!..
   Через минуту на Владимира посыпался град снежных комьев. Он отскочил, и
стокилограммовый биоид, спружинив на лапах, шлепнулся на его место.  Вслед
за ним, весь в снегу, прибыл Джерри. Они обнялись, и  Владимир  помог  ему
снять шлем.
   - Цел?
   - Ушиб немного плечо. -  Владимир  снял  заспинный  баллон  и  ненужные
ороподы. - Ты, я вижу, в порядке, а маяк?
   - Посмотри у меня за спиной. Вроде пищит...
   Владимир заглянул, покачал головой:
   - Помяло антенну. Впрочем, его все равно надо выключить.
   - Значит, маяк они уже потеряли. -  Джерри  просиял.  -  И  знают  где!
Ом-мани-падме-хум! Через час будут здесь! - Он облегченно перевел  дух.  -
Но расскажи, как все это получилось?
   - Скорее всего трещина была перекрыта старым наддувом фирна. - Владимир
почесал затылок. - А под ним пусто. Зонд и дал отражение от фирна... А  ты
- какого черта ты подошел так близко?  Держись  ты  на  всю  длину  троса,
остался бы наверху!
   - Зазевался, Влади, - сказал Джерри чистосердечно. - Я  и  моргнуть  не
успел, как трос потащил нас...
   Они стояли на волнистой ледовой поверхности, уходившей покатым горбом в
глубокую тьму. Владимир посветил фонарем и свистнул.
   - Как же нам повезло! Проехали метров двадцать, а могли  бы  ехать  еще
долго... Закрепляйся! - Джерри извлек из кармана ледовый пистолет, заложил
в дуло зазубренный крюк, приложил его к  стене  и  нажал  спуск.  Раздался
громкий хлопок, мгновенное шипение пара, в лицо брызнули холодные льдинки.
Раскаленный крюк глубоко засел во льду. Подобрав трос, Джерри  привязал  к
ушку крюка себя и Владимира.
   - А где упаковка со снаряжением?
   Джерри подошел к биоиду, ощупал пустую искореженную раму:
   - Все исчезло, Влади!
   - Не беда, ждать недолго, прокормимся аварийным. -  Владимир  распустил
свой кушак: это была гибкая нейлоновая лестница. - Посвети-ка.
   Подозвав Цзамбо, он влез на раму и вогнал в стену, повыше,  два  крюка.
Подвесив к ним лестницу, взобрался наверх, ощупал свод, - рука уперлась  в
холодную шероховатую поверхность. Пошарив по своду, он  вдруг  понял,  что
смерзшийся остаток обрушившегося  снега  запер  их  в  ловушке.  По  спине
пробежал неприятный холодок.
   - Придется ждать спасателей, Джерри, - проронил он.
   В луче фонаря было видно, как сразу изменилось лицо Джерри.
   - А если они... задержатся? Аварийки хватит на сутки,  ну  растянем  на
двое, а потом?
   - Спокойно, парень! Давай-ка лучше починим антенну...
   Оставалось только ждать.


   Влага стекала повсюду с ледовых  сводов,  капли  падали  на  непокрытые
головы,  на  окутанного  паром  биоида,  постукивая  вразнобой  и  вызывая
неожиданную ассоциацию с мартовским днем там, дома...
   Они давно переговорили обо всем на  свете,  пытаясь  обмануть  голод  и
тревогу. Правда, гибель в этой ледовой западне была так бессмысленна,  что
в нее просто не верилось. Но уже надвигалась  отупляющая  пассивность.  Ей
нельзя было поддаваться, и Владимир всячески старался расшевелить  Джерри,
все чаще молившегося в одиночку.
   Привстав, он посмотрел на часы: было пятое  июля.  Прошло  уже  четверо
суток, а спасателей все не было. Причина могла  быть  одна:  они  потеряли
маяк где-то раньше. Но где и когда?
   Биоид был еле виден в полумраке. Исходивший от него  поток  тепла  явно
стал жарче. И странно: уже привычный запах аммиака сменился чем-то другим,
незнакомым. Спросить его, в чем дело? Как-то не поворачивался язык.  Да  и
поймет ли?
   Он растолкал спавшего Джерри. Тот открыл глаза, поблуждал взором, потом
приподнялся на руках.
   - Влади, - проговорил он с трудом. - Дай мне пить.
   - Держись. - Владимир дал ему напиться. - Все равно выберемся!
   - Когда? Может, им мешает снежная буря?
   - Вряд ли она так затянулась. Знаешь, когда они потеряли маяк? В пургу!
Помешали, наверное, электрические разряды, сам знаешь, в горах это бывает.
Она же, черт, не дала им сразу взлететь.
   Джерри сел на скомканном алом полотнище.
   - Но ведь они могли найти нас по следам!
   - Следы наверняка замело, - возразил Владимир.
   - Но мы проделали в снегу изрядную дыру! Уж ее-то они могли разглядеть?
   - Трещину засыпало свежим снегом.
   - Так что же ты мне доказываешь? - крикнул Джерри. - Что нас невозможно
спасти?
   Он прав, подумал Владимир. Опять я ломлюсь по прямой...
   - Спасатели идут, Джерри, - сказал он спокойно. - Безусловно ищут.
   - Они найдут одного Цзамбо, его хватит надолго! -  Джерри  говорил  все
громче, его черные глаза возбужденно блестели. Внезапно он  оборвал  речь,
уставился на биоида и вскочил на ноги. - У нас есть пища! Ты видишь?
   Владимир невольно оглянулся.
   - Вот она, позади тебя!  Полсотни  килограммов  съедобного  миозинового
белка в его мышцах! Ты понимаешь?
   Ответить Владимир не  успел:  со  стороны  биоида  послышался  какой-то
свист. Неужели он понял разговор?
   - Смотри, что он делает!
   Хобот был развернут и направлен на узкую расщелину,  уходившую  наверх.
Джерри дотронулся до головы биоида и тут же отдернул руку.  Из  хобота  со
свистом вырывалась струя горячего воздуха.
   - Он перегрелся! - крикнул он. - Эй, Цзамбо! Остынь, я приказываю!
   - Зачем, Джерри? - вмешался Владимир. - Он же  спасает  нас!  От  тепла
протаивает обвал, еще немного - и мы выберемся!
   - Цзамбо греть... - послышался скрип биоида.
   - Но для него это самосожжение! Миозин не выдержит и мы лишимся  всего!
Смотри, как под ним тает лед - он рухнет вниз! Остынь, Цзамбо!
   - Цзамбо не остыть... - был ответ.
   Джерри кинулся к Владимиру, схватил за ворот комбинезона.
   - Надо его разобрать! Ты не веришь, что это съедобно?
   - Нет, не то... - Владимир отвел его руки. - Как насчет твоей кармы?  И
во что перевоплотишься ты?
   - Ах, вот что! Быстро же ты перестроился! Давно  ли  он  был  для  тебя
поганым монстром?
   - Ошибаешься. - Лицо Владимира было мрачно. - И тогда он был  для  меня
почти человеком... То, что ты предлагаешь, убийство.  Почему  бы  тебе  не
подкрепиться моим филе?
   Свист воздуха не прекращался. Из расщелины  валил  пар,  безостановочно
лилась вода.
   - А если бы это был пес, верный друг, понимающий, но не  говорящий?  Ты
бы умер с голоду рядом с ним?
   - Да, - ответил Владимир твердо.
   - Но это просто говорящая машина, пойми! Съесть кожаный сальник  насоса
- это тоже каннибализм?
   - Не валяй дурака, Джерри! Неважно, из чего  он  сделан.  У  него  есть
личность, вот что важно. - Сам того  не  замечая,  он  повторил  сказанное
Джерри там, на поляне.
   Они встали друг против друга, расставив ноги, полусогнув руки.
   - Не мешай мне, Влади! - Тон Джерри был угрожающим.
   - Ты не вправе отнять у него жизнь!
   - Он не живой!
   - У него есть разум. И может быть, чувства.
   - Ему все равно!
   - Но я не могу... - Владимир почувствовал, как его захлестывает  нечто,
стоящее над доводами разума. - Я не позволю тебе это!
   - Ты стальной рельс, ты один, а меня ждет невеста! - Джерри отскочил  к
стене с пистолетом в руках. - Я не намерен подыхать в этой мышеловке! - Он
загнал в ствол крюк, похожий на сосновую ветку. - С дороги!
   - Джерри, погоди! - крикнул Владимир, задыхаясь.  -  Ом-мани-падме-хум!
Во имя Священного Сокровища в Цветке Лотоса - стой!
   В тусклом взоре  Джерри  мелькнуло  замешательство.  Отчаянным  прыжком
Владимир очутился рядом,  схватил  за  кисть,  отклонив  пистолет  кверху.
Хлопнул выстрел. Раскаленный вишнево-красный  крюк,  мелькнув,  скрылся  в
расщелине. Оттуда с шумом посыпались куски льда, и вдруг словно забрезжила
заря: к ним пробился дневной свет.
   Оба так и застыли рядом, с вытянутыми вверх руками. Но сзади послышался
треск, часть льда откололась, увлекая с собой глубоко втаявшего биоида.
   - Господин... опасность... - раздался скрипучий голос и утих.
   Из пропасти донеслось шипение, взвились клубы пара - все было кончено.
   Ах, Цзамбо!.. Никогда еще Владимир с такой силой не испытывал жалости.
   Но нужно было  действовать.  Через  час  лихорадочной  работы  -  крюк,
лестница,  крюк,  лестница  -  оба  выбрались  наверх   и,   зажмурившись,
повалились в изнеможении на снег.
   Потом Владимир встал, пошарил зондом, - кругом было  безопасно.  Пройди
они метрах в трех стороной - не угодили бы в трещину. Он  установил  маяк,
прислушался - маяк пищал успокоительно. Теперь уж скоро прилетят за ними.
   Они ждали, откинув шлемы, щурясь от яркого света.
   - Почему он тебя не послушался, Джерри?
   - Не знаю... Такого с ними раньше не бывало. В их программе нет стимула
к самопожертвованию, только защита хозяина. - Джерри помолчал. - Хотел  бы
я знать, во что он теперь перевоплотится...
   - В человека, - сказал Владимир.

Last-modified: Sat, 28 Apr 2001 07:15:20 GMT
Оцените этот текст: