м Бирин. - Что случилось? Да не тараторьте вы... Спокойнее и все по порядку... Так... А вы уверены, что это тот самый?.. Хорошо, доложите обо всем в четвертый отдел Армейской разведки, пусть теперь они его отслеживают. Бирин бросил трубку на рычаг и нервно забарабанил по столу пальцами. Поразмыслив, он снял трубку и позвонил Президенту. - Здравствуйте, господин Президент. Это Бирин. - Вы звоните по поводу происшествия на границе? - опередил Бирина Президент. - Вам уже сообщили? Собственно, этот случай я уже передал Армейской разведке, но у меня к вам немного другой вопрос, господин Президент. - Какой же? - Хочу узнать ваше мнение, как наилучшего эксперта по истории колонии. Не может ли быть этот случай проникновения через зону, следствием очередного скачка? Или наоборот, буферная зона вступает в период стабильности? - Думаю, что ни то и ни другое. Вы помните последний скачек? Мы тогда потеряли город и треть населения... Так что, для нового скачка еще слишком рано. Но и стабильность, увы, возможна только в следующем столетии. Ну, а что касается диверсанта, то неплохо бы вам проконтролировать это дело лично... - Но я же обязан передать его четвертому отделу. - На то вы и управляющий Внутренней безопасности, чтобы быть в курсе дела. Подстрахуйте четвертый отдел. У вас, все таки, больше опыта. Прошу вас, Вацлав. - Я все понял, господин Президент. Все сделаем, как надо... Подождав, пока на другом конце положили трубку, Бирин нажал кнопку вызова и тотчас появился посыльный. - Нильс, возьми группу захвата и выдвигайся к рубежу. Будешь брать диверсанта, но так чтобы ни один волос не упал с его головы... Это будет нашим подарком Президенту. Ты все понял? Нильс молча поклонился и вышел. Оставшись один, Бирин, заложил руки за спину и начал прохаживаться по кабинету. Он всегда так делал, когда обдумывал свои действия. Неожиданно Бирин вспомнил о жене. Он подошел к телефону и набрал свой домашний номер. - Герда, солнышко, не жди меня к обеду... Да, ласточка... Да, дела. Ну-ну, не обижайся, котик мой, я отработаю... - Бирин прямо-таки замурлыкал, - Отработаю... Что? Не поняла, солнышко?.. Ну вот, то-то же... Твой Вацлав очень любит тебя, моя пташка. Ну пока. Не скучай... Когда Бирин закончил говорить, его лицо приняло прежнее озабоченное выражение. 137 Солнечный зайчик приятно щекотал кругленькое плечико Герды, а она сидела на веранде, увитой гентским плющом и, с вязанием в руках, коротала время до прихода мужа. Всего три месяца прошло с тех пор, как Герда сменила фамилию Феррари на Бирин. Поначалу она считала себя несчастной, хотела утопиться и ночами заливала подушку слезами, но, в конце концов, почувствовала вкус к семейной жизни и поняла свое женское предназначение. Теперь уже Вацлав не казался ей страшным хищником, как в ту, первую ночь. Ах, как ей тогда было страшно! Муж тискал ее молодое тело, с рычанием наваливаясь на нее снова и снова. Но мать твердила Герде, еще задолго до свадьбы, что муж - единственный законный обладатель и ему можно позволить все. И, закусив от боли губы, Герда смирилась и была готова умереть, не издав не звука, прожив на этом свете неполные семнадцать лет, однако храп хозяина возвестил о том, что в этот раз смерть миновала Герду. Теперь, события их первой с Бириным ночи, казались очень далекими и Герда перестала вспоминать их. Она была беременна, а будущей матери не следовало волновать себя тягостными воспоминаниями. Супруги Феррари, изредка навещавшие дочь, радовались такой разительной перемене. Особенно отец. Он мог часами развивать мысль о необыкновенной гениальности своего зятя. С ним, конечно же, с готовностью соглашались любые собеседники. Бирин - это была сила, а с силой лучше ладить. Привыкать к мужу было трудно. Но еще трудней было находить общий язык с его матерью. Это была жадная и сварливая старуха. Она помнила те времена, когда еще не было буферной зоны и люди не боялись ее ужасных скачков. Для бабки Илоны, так звали свекровь Герды, не существовало никаких авторитетов. Не стесняясь гостей высокого ранга, которые часто бывали у Бирина, она часто поливала грязью всех, кого только могла вспомнить. С годами она вспоминала все меньше фамилий, но ее список был довольно длинным. Когда Вацлаву Бирину надоело извиняться перед своими гостями, он пригласил психиатра и тот оставил для пациентки целую коробку лекарств. Бирин стал сыпать порошки матери в пищу и заставлял принимать таблетки самостоятельно. После этого бабка Илона быстро уставала от своих скандалов и большую часть дня спала, сидя в кресле. С появлением Герды, старуха объявила ей войну. С самого утра она кричала Герде всякие непристойности и бросалась в нее всеми предметами, до которых могла дотянуться. Если невестка пряталась в одной из комнат, старуха выходила из себя и горланила до тех пор, пока Герда не появлялась. Однажды, она так ударила невестку клюкой, что та, в ответ, столкнула свекровь со ступенек дома, прямо в ее кресле. Бабка Илона сильно ушиблась и через два дня ее разбил паралич. Старуха ничего не говорила и не шевелилась, а просто лежала, как колода, уставившись в потолок. Кормили ее через трубку, а нужду она справляла прямо под себя. Для кормления больной приходил врач, но менять белье и стирать запачканные простыни приходилось Герде. Такая жизнь не входила в ее планы и, в конце концов, она отравила неподвижную свекровь, влив ей в ноздри яд для растираний. 138 И снова Морис оказался в камере. Уже в третий раз за время своих злоключений, однако справедливости ради, следовало отметить, что эта камера была самая чистая, теплая и сухая. Вместо гнилой соломы и кишащего блохами рванья, здесь стоял мягкий топчан, накрытый белоснежной простыней. Стены камеры были обиты толстым серым войлоком, кроме одного угла, выложенного до самого потолка ослепительно белым кафелем. В самом верху этого угла торчал железный крюк к которому была подвешена хромированная цепь, а на цепи висело некое приспособление, очень похожее на вешалку для одежды. Не нужно было долго думать, чтобы догадаться о предназначении этой конструкции. От соседства с подобными приспособлениями, у Мориса по спине бегали мурашки и чтобы отвлечься, он по много раз прокручивал в памяти весь свой путь от заброшенного города, до места, где его ожидала засада. Он помнил, как нес варана под рубашкой, на случай защиты от нападения. Однако применять своего друга ему так и не пришлось. Никто не решился встать у него на пути. В какой-то момент, он понял, что вышел из буферной зоны: цвета стали ярче, контуры предметов отчетливее. Звуки перестали дробиться и смазываться множеством неправдоподобных шумов. Преодолев еще три десятка шагов, Морис вышел на лесную опушку и остановился, поскольку варан забеспокоился и начал царапать острыми коготками живот. Пришлось его отпустить и он вернулся, в буферную зону. Морис посмотрел ему вслед, затем повернулся и пошел своей дорогой. Он шел еще с полчаса, пока не остановился, услышав подозрительный шорох. Затем был тонкий свист и в плечо вонзилась химическая ампула. Морис выдернул ее, практически, сразу, но этого хватило, чтобы парализатор начал действовать. Руки и ноги перестали слушаться, и Лист потерял сознание. 138 Телефон зазвонил и Бирин снял трубку. Он был приятно удивлен, поскольку ему звонил сам Президент. - Здравствуйте, Вацлав. Вас беспокоит доктор Ризен... - Я узнал вас, господин Президент. - Бирин сидел за столом и свободной рукой поигрывал резиновой дубинкой. Он собирался идти на допрос. - Как там ваш пленник? - осведомился доктор. - Как раз сейчас я хотел это выяснить. Через час он нам все выложит, господин Президент, это я вам обещаю. Или он расскажет все, или умрет... - Вот этого-то я и боюсь. Дело в том, что у нас появились новые сведения и теперь ваш диверсант нам нужен в добром здравии. Поэтому традиционные методы допроса к нему применять не следует... - С чего, вдруг ему такое послабление, господин Президент? - спросил разочарованный Бирин. - Возможно он станет одним из нас. По крайней мере мне бы этого очень хотелось... Я сам буду говорить с ним. - Вам виднее, господин Президент. Ваше желание для меня закон, но этот человек может быть опасен. Существует версия, что он голыми руками уничтожил робота-убийцу. Стоит ли рисковать вам лично?.. Если честно, то я обеспокоен. - Полноте, Вацлав, - перебил собеседника Ризен, - Неужели вы думаете, что я не предприму соответствующих мер безопасности?.. Воцарилась пауза. "Идиот, - подумал Ризен, - Какой идиот..." - Ну так что вы скажете? - доктору Ризену не хотелось давить на Бирина. - То есть, вы его забираете? - Да, вы правильно поняли, Вацлав. Люди полковника Фрезера приедут к вам через пятнадцать минут. А вы не расстраивайтесь, если этот диверсант откажется сотрудничать, мы вернем его к вам и делайте с ним, что хотите. Вы же знаете, я всегда иду вам навстречу. Кстати, как себя чувствует ваша молодая жена? Я слышал вы ждете прибавления? - Спасибо, господин Президент, мне очень приятно что вы осведомлены... - Конечно-конечно, - перебил его доктор Ризен, - я стараюсь чтобы всегда... Ну, всего вам хорошего. 139 Джон проснулся ровно в пять. Его новая любовница, с которой он жил уже полгода, поднялась на полчаса раньше и приготовила завтрак. Джон пошел в ванную и первый человек, о ком он подумал, посмотрев на свое отражение в зеркале, была Ева. Джон давно заметил, что она его не раздражала. Ей удавалось быть какой-то незаметной. "Пора нам узаконить наши отношения, - подвел итог Джон, - если я переживу сегодняшний день, так и сделаем." Он вышел из ванной бодрым, чисто выбритым и благоухающим дезодорантами. Быстро одевшись, проглотил омлет и залпом выпил кофе, затем чмокнул Еву в лоб и вышел из дома. А еще через час он уже стоял в затемненной комнате перед подсвеченной оперативной картой. - Итак, господа, шесть-тридцать. До начала работы в этом корпусе еще целых два часа. Давайте еще раз повторим наши задачи. Итак, Восьмой Атлантический флот берет на себя капитан Фитнесс, военно-морскую базу блокирует майор Армстронг. Морские пехотинцы лейтенанта Боргезе перекрывают Западное шоссе, чтобы отрезать пилотов от базы ВВС "Северин". Вам необходимо продержаться до подхода бронетанковой бригады НСБ. Лейтенант Боргезе молча кивнул. - Так получается, господа, что в случае неудачи, те первые лица, которых мы здесь представляем, останутся при своих креслах, а нас уничтожат. Надеюсь, вы это понимаете. Поэтому призываю вас быть предельно внимательными и жесткими. Вот, я принес вам те приборы, о которых говорил. С этими словами, Бидли открыл лежащий на столе чемоданчик, и все присутствующие увидели те самые тесторы, в существование которых они не очень то верили. - Возле каждого из вас будет находиться оператор, обученный работе с этими приборами. К сожалению, мы не сумели воспроизвести устройства, в точности повторяющие все параметры оригинала, но того чем мы располагаем достаточно, чтобы выявлять носителей биопроцессоров. Напоминаю, что после определения, носитель процессора должен быть немедленно уничтожен... Ну, а что касается Ассамблеи, то этим займусь я вместе со штурмовыми командами НСБ. Итак господа... - майор посмотрел на часы, - через час и тридцать семь минут мы начинаем. 140 В точно установленный срок, в указанные районы города вступили подразделения, которые должны были определить успех военного переворота. В то же время, из пригородов столицы - к побережью, двигались бронетанковые колонны. В их задачу входило предотвращение высадки десанта с моря. На корабли, стоящие на рейде, под разными предлогами поднимались офицеры в форме военной полиции и требовали встречи с командирами. Затем включался прибор и военный начальник падал на пол, сраженной резкой болью в голове. Агенты тут же расправлялись с ним без лишних сантиментов и, пользуясь возникавшей паникой, уходили на следующий объект. На всех дорогах ведущих в город стояли морские пехотинцы, которые тщательно проверяли транспорт и задерживали автобусы с летчиками следовавшие на базу "Северин". Через час после начала действий путчистов, полицейский спецназ, при поддержке четырех легких вертолетов, атаковал морских пехотинцев, стараясь выбить их за пределы контролируемой зоны. Завязался жаркий бой, по ходу которого спецназ получил подкрепление из нескольких сотен боевиков с силовыми имплантантами. Под натиском превосходящих сил, морские пехотинцы отошли на резервные позиции, и, вскоре, у них в тылу уже высаживались десантно-штурмовые подразделения НСБ. Это были тяжеловооруженные солдаты, снаряжение которых на первых же минутах боя, позволило уничтожить спецназовские вертолеты. Силы выровнялись и сражение принимало все более ожесточенную окраску. С обоих сторон активно применялись мобильные противотанковые комплексы и вскоре весь район боевых действий, стал похож на дымящиеся развалины. Дорожные мосты и шоссейные ярусы превратились в свалку разбитых бетонных конструкций, повсюду горели попавшие под огонь автомобили и столбы черного дыма уносились ветром в сторону центра города. Дым и пыль ухудшали видимость, но солдаты в перепачканной закопченной броне не прекращали яростные контратаки, продолжая выполнять свой долг. Кое где, на башнях небоскребов поднимался дым. Боевики совершали поджоги и взрывали станции монорельса, стремясь внести панику и отвлечь силы полиции. Иногда по улицам проносились автомобили из которых велась беспорядочная стрельба по окнам домов или неосторожным пешеходам. Дерзкой атаке подверглось здание НСБ. Террористам удалось закрепиться в холле и нескольких комнатах первого этажа, однако вскоре они были блокированы и полностью уничтожены. 141 В огромном Зале заседаний, украшенном величественными колоннами и громоздкой лепниной, начинались ежедневные дебаты. Не особенно вдаваясь в подробности обсуждаемых тем, сенаторы брызгали слюной, восторгались и негодовали, предлагали и отвергали. Словом развлекались так, как это им было доступно. Многие из них были пожилыми людьми, для которых политика осталась единственным делом на которое они были способны. Другая категория народных избранников состояла из профессиональных лоббистов, получающих большие гонорары в штаб-квартирах ведущих корпораций. Правда, существовала еще одна прослойка сенаторов, которые занимались собственно законотворческой деятельностью и исправно ходил на все заседания. Коллеги относились к ним с подозрением и считали совершенными чудаками. Как и следовало ожидать, законы, выходящие из Ассаблеи, выглядели странно, однако других не было и Содружество, худо бедно, существовало опираясь на то, что есть. Несмотря на ранний час, сенатор Петерсон уже в третий раз вскакивал с места с одной и той же фразой: - Да вы дерьмо, коллега Ламберт, дерьмо! И все ваши слова тоже дерьмо! Фракция поддерживающая сенатора Петерсона, дружно зааплодировала, а сторонники Ламберта закричали: "Позор! Позор!" Уважаемый Ламберт не остался в долгу и ответил, переходя на личное: - Зато моя жена, уважаемый сенатор Петерсон, не спит с каждым солдатом... - О чем вы, господа на улицах беспорядки! Взрывают магазины и дома! - подал голос кто-то из "идейных". Но его уже не слушали, поскольку в между рядов, завязалась драка противоборствующих фракций. Во все стороны летели плевки, пуговицы и вставные челюсти, однако стоящие у дверей охранники, со скучающими физиономиями лишь наблюдали за происходящим. Разнимание дерущихся не входило в их обязанности. В это же время, председатель - досточтимый старейшина Ярош, громко стучал по столу деревянным молоточком, выкрикивая слабым козлиным голоском: "К порядку, господа! Вы же интеллигентные люди!.." Обычно, по причине преклонного возраста и слабого здоровья, "интеллигентные люди" дрались недолго. Так же произошло и на этот раз. Потеряв возможность двигаться, сенаторы собирали с пола вставные челюсти и возвращались на свои места, глотая на ходу успокоительные таблетки. Порядок снова восстановился и желающие выступить, записывались в порядке очереди. Тем временем, за воротами парламентского городка, в фургоне для перевозки свежих овощей, сидел майор Бидли и разговаривал со своим подчиненным Максимилианом Фоксом. - Макс, - говорил в трубку Бидли, - осталось три минуты. Как там у вас?.. - Все в норме, со мной триста тяжелых пехотинцев. Миновали городскую биржу, движемся к Главному Арсеналу. - Хорошо, Макс, удачи вам. Джон набрал новый код и соединился с капитаном Каменским. - Как дела капитан? - Задача выполнена, сэр. Центр связи в наших руках. Охрана забаррикадировалась в нескольких помещениях, но они полностью блокированы и продержатся недолго. - Браво, Каменски. Вы меня порадовали. Дальше действуйте по плану. После капитана Каменского Бидли связался с лейтенантом Кюри, которому приходилось штурмовать цитадель тайного общества - госпиталь ВВС: - Как идут дела, лейтенант? Жарко?.. - Жарковато, но и этим сволочам достается. Мои люди, практически уже на всех этажах, однако боевики оказывают ожесточенное сопротивление... - Кюри прервался и Бидли расслышал автоматную очередь. - Что там у вас, лейтененат?.. - Ничего, сэр. Обошлось... Так вот, мы стараемся щадить обычных пациентов, но не всегда это получается. И еще хорошая новость - мы взяли самого Гекльберри. - Отлично, Кюри! Это для меня, как личный подарок. Постарайтесь сохранить его живым. У меня к нему масса вопросов... До связи. Майор отключил переговорное устройство и выглянул в окно фургона. В конце улицы показались пять тупорылых броневиков. На их броне сидели солдаты в черных доспехах. Это был особый отряд из бывалых легионеров, собранный Джоном специально для такого случая. Бронетранспортеры притормозили возле фургона, и майор Бидли взобрался на первую машину. Едва он ухватился за металлическую скобу, броневик резко дернул и вслед за ним последовали остальные четыре машины. Они мчались к зданию Ассамблеи не разбирая дороги. Легионеров подбрасывало на броне, однако они были в отличном расположении духа, радуясь, что снова участвуют в настоящем деле. Головная машина на полном ходу вышибла ворота и охранники разбежались в разные стороны, сразу забыв про свои обязанности. А бронемашины развернулись фронтом и продолжали нестись вперед сметая скамейки, разнося фонтаны и переворачивая газетные киоски. Вокруг царила паника и персонал парламентского городка прятался по подъездам. Несколько человек из роты охраны попытались организовать оборону, выбрав в качестве позиции большую цветочную чашу с гладиолусами, однако автоматические пушки броневиков в несколько секунд покрошили чашу в мелкий щебень, засыпав защитников Ассамблеи толстым слоем чернозема. События развивались по планам майора Бидли и пока никто не оказывал путчистам заметного сопротивления. Выбив гусеницами искры, машины проскрежетали по бетону и остановились у главного входа Дворца заседаний. А двое часовых, широко раскрыв рты, удивленно вытаращились на бегущих легионеров. Заметив майорские погоны Джона они не нашли ничего лучшего, как взять на караул. Бидли на полном серьезе отдал им честь и пробежал мимо. Вслед за ним, громыхая по лестницам солдатскими ботинками, проследовал его отряд. В тяжелых доспехах с опущенными забралами шлемов, легионеры выглядели настолько устрашающе, что охранники, стоявшие на всех дверях, бросали оружие и убегали. Только один караульный успел передернуть затвор, но тотчас был сбит автоматной очередью, а легионеры помчались дальше, ведомые майором Бидли, который выучил наизусть планы всех зданий. Вот и массивная дубовая дверь с табличкой "Зал заседаний". Джона обогнал здоровенный легионер и с разбегу врезался в нее ногами. От такого чудовищного удара обе половины двери с треском влетели внутрь, а выбивший их легионер, полоснул из десантного MS-23 над головами сенаторов. Все звуки вокруг замерли и всякое движение остановилось. Лишь, сбитые пулями, лепестки известки продолжали сыпаться на головы онемевших сенаторов. Джон обошел рослого легионера и, окинув взглядом весь амфитеатр, начал медленно спускаться вниз к столу председателя. Достопочтенный председатель Ярош, с животным ужасом в глазах, взирал на надвигающегося Джона. Рот председателя был открыт и никак не хотел закрываться. Выхватил из кармана свой тестер, Джон нажал кнопку пуска. Ярош схватился руками за голову, и затрясся от боли. Тогда майор хладнокровно вложил в его открытый рот ствол своего "грау" и нажал на курок. Обезглавленный труп председателя упал под стол, а Бидли повернулся к остальным конгрессменам и крикнул: - Ну что, старые облезлые обезьяны, болтуны вонючие, предатели! Все?! Отговорили?! Считайте, что на этом свете вы свои дела закончили! - и он стал разряжать пистолет в искаженные страхом лица. Легионеры восприняли его действие, как команду, и их пули полетели во все стороны разнося графины, мебель и мониторы для голосований. Разящий металл настигал мечущихся и кричащих сенаторов везде, валя их на столы, выпуская потроха и разбивая головы. 142 Прошли те благодатные времена, когда Центральная Африка являлась прибежищем редких животных, вытесненных человеком из прибрежных территорий континента. Теперь на территориях бывших саванн, от горизонта к горизонту тянулись заводские корпуса, представляя из себя бесконечный сборочный конвейер. По мере того, как расширялась империя землян, возникала необходимость в поддержании порядка и целостности Сообщества. Новые миры стремились к независимости и самоопределению и для устрашения сепаратистов, требовались все новые космические флоты, выполняющие роль полицейских сил. Строили космические суда на Земле, а сырье доставляли из далекий колоний, расположенных в самых отдаленных уголков Сообщества. Недавно заселенные миры еще не исчерпали своих сырьевых ресурсов и делали единственно возможный вклад в дело наращивания военной мощи. Для строительства флотов в Африку поступали комплектующие не только из индустриальных регионов Земли, но и с многочисленных космических фабрик, вынесены на околоземные орбиты. В них выращивались кристаллы и готовились ценнейшие сплавы, которые использовались в новейших системах вооружения. Грузовые челноки курсировали между орбитальными заводами и Землей, собирали произведенную продукцию и доставляя, взамен, высококачественное сырье. За процессом производства следили целые армии операторов, дежуривших на орбитальных заводах. В их функции входил контроль за технологиями и планирование поставок сырья. По мере изготовления новые суда размещались на самых дальних орбитах, за пределами пояса промышленных станций. Здесь их тестировали, проводили последнюю отделку и устраняли выявленные недостатки. Из накопившихся кораблей составляли флоты и отправляли их в места дислокации. 143 Когда все официальные препоны со стороны Ассамблеи были устранены, работы в Африке и Австралии пошли полным ходом. А взявший власть Совет военных, позаботился о том, чтобы работы по сборке не останавливались ни на минуту. Особые надежды военные возлагали на новые типы кораблей, на которых внедрялись новейшие наступательные и оборонительные системы. Одним из таких судов являлся "медведь". Корабль достигал ста пятидесяти метров в длину и оснащался туннельными орудиями, калибра двести двадцать миллиметров. Мощность этих орудий, в условиях космического применения, приближалась к мощности тактических ядерных зарядов. Броневые элементы корпуса корабля были составлены из теплопроводящей керамики и собирающих линз. Все элементы были соединены между собой световодами и могли отдавать излишки внутренней энергии в компенсаторы. В свою очередь, компенсаторы выбрасывали лишнюю энергию в космос, снимая нагрузку с броневых пластин. Помимо ускоренного строительства флота, Совет старших офицеров, производил переброску наступательных сил в район кольца Рольера. Три флота, а сними и вереницы транспортных кораблей, двигались к Форту Макс - ближайшей, к системе Бонакуса, точки Сообщества. Кроме военных приготовлений, силами НСБ проводилась профилактическая работа, по выявлению носителей процессоров. На космических станциях и исследовательских судах, находящихся на периферии Сообщества, проводили рейды бригады НСБ. Выявленных носителей перевозили на Землю в специальные изоляторы, где они содержались до того момента, когда их могли избавить от процессоров или признать, что это сделать невозможно. 144 В конвоиры Морису достались двое крепких парней со стриженными затылками и пудовыми кулаками. Их борцовские спины были втиснуты в темно-синие комбинезоны из эластичной ткани, которая выгодно подчеркивал чрезмерную мышечную массу. Однако, несмотря на свои угрожающие размеры, конвоиры были вежливы и предупредительны. Когда узника выводили из казематов Бирина, конвой бережно поддерживал Мориса перед каждой крутой ступенькой и выбоиной в асфальте. А когда, все трое уселись в большой старомодный лимузин, Листу предложили кокосовое молоко, которого он ни разу не пробовал и бутерброды с колбасой. Арестант не стесняясь набросился на угощение, а охранники, при этом деликатно отвернулись. "Эти ребята нравятся мне все больше..." - давясь колбасой отметил про себя Морис, а когда доел все бутерброда стал просто смотреть в окно. Прохожих на улице было совсем немного и они, как заметил Морис, совершенно никак не интересовались происходящим вокруг, спеша по своим делам и глядя только под ноги. Совсем не было вывесок или какой нибудь другой рекламы. А здания, хотя и отличались друг от друга архитектурой, однако по ним нельзя было понять, магазин это или ресторан, контора или прачечная. Глядя на проносящиеся мимо строения, Морис отмечал поразительное сходству этого города с теми, сумасшедшими руинами, через которые ему приходилось пробираться. Вскоре город закончился и лимузин покатился по грунтовой дороге, значительно более ровной, чем городская мостовая. Машина въехала в лес и дорога запетляла между рощами высоких деревьев неизвестного Морису вида. Повернув в очередной раз лимузин едва не уперся своим никелированным радиатором в деревянные ворота. Створки их бесшумно отворились и автомобиль покатился по дороге, посыпанной гранитной крошкой. А Морис, тем временем, вертел головой и восхищался, безупречно ухоженным парком. Все бордюры, по краям дорожек, были выложены, словно по ниточке; изумрудный газон, смотрелся не только подстриженным, но и расчесанным. Кустики имели четкие геометрические формы, не нарушая их ни одним одиноко торчащим листиком. "Сколько же здесь садовников?.." - подумал Морис и увидел первого из них. Потом еще и еще... Всего он насчитал двадцать человек и все они были одеты в белое, как будто собирались играть в гольф. Автомобиль ехал дальше и вскоре, за расступившимися деревьями, во всем великолепии показался большой дом, выстроенный из натурального белого камня. Парадное крыльцо было украшено двумя рядами колонн, а по фасаду шли резные украшения из голубого и розового титрита. Рамы в стрельчатых окнах были сделаны из желтой ронгийской сосны, отливающей золотом под прямыми лучами солнца. Лимузин остановился у парадной лестницы и к нему тотчас заспешил пожилой лакей, наряженный в золоченую ливрею. Он открыл Морису дверцу и, поклонившись, произнес: - Добро пожаловать, сэр... "Однако... - подумал Лист выбираясь из салона. - Такого я не мог даже предположить". А еще через полчаса он уже нежился в горячей ванне, заваленной целыми облаками мыльной пены. От неожиданного избытка удовольствий, Морис не успевал задуматься о над тем, чья рука вытащила его из камеры и перенесла в этот красивый дом с настоящей горячей водой и душистым мылом. В ванную вошел охранник. Он молча положил на мраморную скамью полотенце и одежду. "Все понял - уже иду..." - догадался Морис и вылез из ванной на подогретый пол. - Наверное у них тут очередь... - вслух произнес он и начал энергично растираться полотенцем. 145 В своей новой комнате, Морис Лист побрился, высушил голову и пообедал так, как он, военный человек, не обедал никогда. На его столе был крабовый суп, бараньи ребрышки, пармезан, шампиньоны, а на десерт клубника со взбитыми сливками, много местных фруктов и бутылка "Патри". Сыто отдуваясь Морис скинул банный халат и облачился в легкий бежевый костюм "сафари". Затем нашел на столе коробку с сигарами и попробовал закурить. Вскоре появился тот же охранник, что приносил в ванную полотенце и отвел Мориса в помещение, очень напоминающее приемную. Здесь были две двери, стол секретаря и поставленные вдоль стен несколько стульев. Между тем, Морису уже надоело курить сигару, тем более, что он не особенно в них разбирался. Не найдя пепельницы, он затушил сигару о каблук и бросил в письменный ящик стола. В этот момент открылась одна из дверей и в приемную вошел еще один лакей - в комзоле, темных чулках и в башмаках с серебряными пряжками. - Прошу, сэр. Доктор Ризен ждет вас, - с этими словами слуга отворил дверь шире. Морис вошел и дверь, за ним, бесшумно закрылась. - Проходите, проходите, молодой человек! Лист, поначалу, даже не понял, откуда слышится голос, но потом заметил, возле большого камина, кресло-каталку. Укутанный в клетчатый плед, доктор Ризен широко улыбался и покачивал лысым черепом. Из-за странной улыбки, он был похож на чудовищный рекламный плакат: "Зубные протезы лучшего качества!" Морис подошел ближе. - Здравствуйте... - вежливо поздоровался он и после приглашающего жеста Ризена, сел в кресло напротив. - Как вы себя чувствуете... э...э - Морис Лист, сэр... Давно не чувствовал себя так хорошо. - Очень рад, очень рад, - приветливо оскалился хозяин, - А я доктор Ризен... Живу здесь, в этом доме. А вы, наверное, офицер, господин Лист? - Да, сэр, - кивнул Морис. - И давно с Земли? - Пять месяцев. - Гм, пять месяцев? - и доктор о чем-то задумался. Пауза длилась с минуту. - Ах, Земля! Далекая родина, - театрально всплеснув руками продекламировал доктор Ризен. - Голубая планета. Она и спокойная, она и мятежная. Вы позволите мне называть вас Морисом?.. - Конечно, сэр. - Вы так молоды, Морис, к тому же нет и половины года, как вы прибыли с Земли. Счастливый вы человек... - Не могу согласиться с вами, сэр, ведь последнее время мне не слишком везло. И тех пор, как я очутился на этой планете, мне пришлось многое пережить. Я потерял здесь близких друзей. Морис смотрел на старика и ждал, что тот скажет. - Я понимаю вас, Морис. Я понимаю вашу боль, ваши проблемы, но ответьте мне на один вопрос: с какими целями вы прибыли сюда? Кто вас звал? - Нас никто не должен был звать, сэр. Мы следуем приказам. Людям нужны новые жизненные пространства и мы их добываем... К тому же, на этой планете пропали две наших экспедиции и мы намеревались прояснить их судьбу. - А вам никогда не приходило в голову, что не все хотят жить по законам навязываемым, Сообществом? - заволновался старик и клацнул фарфоровыми зубами: - И здесь, между прочим, тоже люди живут. А вы врываетесь в чужой гармоничный мир с пушками, боевыми лазерами и начинаете истреблять наших людей, чтобы дать место под солнцем таким же людям с Земли! Убить людей для блага людей! Не кажется ли вам это странным?! - Вот с этим, возможно и произошла накладочка, сэр. Но две предыдущие экспедиции, я уверен, не успели никого убить... - Они то не успели, но вслед за экспедициями приходят армейские соединения и уж они то делают все по полной программе. Не лучше ли тогда убивать людей прямо на Земле и сэкономить хотя бы на горючем?! - Признаться, сэр, я испытываю некоторую неловкость. Я не готов ко всяким, там, спорам: кто виноват, а кто не виноват. О таких сложных вещах я не думаю. Есть приказ - я его выполняю, а остальное не мое дело. - То-то и оно ... - старик ткнул в пространство перед Морисом длинным узловатым пальцем, - вы солдаты, не часто задумываетесь над тем, что делаете. И уже более примирительным тоном, продолжил: - Вас просто воспитали такими. Вы что заканчивали? Какой-нибудь кадетский корпус? - Высшую Школу жизнеобеспечения. - А-а-а, - протянул доктор. - Как же, как же слышал о такой. Легионеры? - Да, сэр. - Питомник маленьких убийц с Земли... Волчата Симона Фартага. - Вы знаете Симона Фартага? - удивился Морис. - Конечно знаю. Я знаю всех, кто льет воду на мельницу насилия и беззакония. А ваш Фартаг, между прочим, приходится родственником Фартагам, живущим на этой планете. Видите, как распорядилась судьба - люди убивают своих родственников. - Так откуда же здесь на этой планете взялась ваша колония, сэр? - С Землей мы разошлись давно. Империя мечтала завоевать всю вселенную, а мы, наоборот хотели остановить землян с их варварством и стремлением убивать... - Ризен прикрыл веки, то ли утомившись, то ли вспоминая что-то из своего прошлого. - Но мы, господин доктор, уничтожаем только иные формы жизни на планетах. И лишь потому, что сами нуждаемся в жизненных пространствах. А вашей колонии просто необходимо влиться Сообщество. - Зачем нам куда-то вливаться?.. Это не нужно ни нам и вам, Морис, поскольку вы один из нас... - Что значит, "один из вас"? - В вашей голове, дорогой друг, имеется специальное устройство. Это устройство вам внедрили, когда вы были еще младенцем. У детей, знаете ли, череп не совсем сформирован, и поэтому проведение такой операции не составляет особого труда. Ризен разгладил на коленях складки пледа и продолжил. - Одно время мы имели на Земле широкий доступ к новорожденным младенцам и, таким образом, заручились поддержкой большого количества землян. Своих союзников мы отслеживали на протяжении всей их жизни. Но не вас, дорогой Морис. Когда вам минуло полтора года, отражающий сигнал вашего процессора исчез и мы сделали вывод, что вас нет в живых. Такое иногда случается. Но, как я теперь понимаю, это была, скорее всего, травма головы. Вы ничего не знаете о такой травме в раннем детстве? - Вы... Вы несколько озадачили меня, доктор... - произнес Лист и осторожно дотронулся до своей головы. Он не знал, верить или не нет словам Ризена. - То есть, вы утверждаете, что у меня в голове такая же штука, как у ваших роботов? Я что, тоже робот? - Ну зачем же робот... Кстати, по всей видимости, вы были причастны к гибели одного из роботов серии "29-G-5". Иначе откуда бы вы знали о процессоре... Это была женщина?.. - Да, это была женщина, которая убила, нашего командора. - Это Валевского, что ли?.. Да, ему было не устоять против такой машины. Между нами говоря, он не стоил того, чтобы на него истратили такого хорошего робота... - Судя по вашей осведомленности, сэр, вы представляете из себя довольно опасного врага Сообщества... - Информация в наш век - залог успеха, молодой человек, - самодовольно улыбнулся Ризен. - Ну так, что насчет вашей ранней травмы?.. Была такая?.. - Была. Моя мать рассказывала, что приходящая нянька уронила меня на пол. Меня увезли в больницу и понадобилось вмешательство врачей... Однако, сэр, я все же не склонен вам верить. Меня много раз обследовали различные медицинские комиссии, ведь я имею квалификацию пилота. Не думаю, что кто-то посадит за штурвал корабля человека с непонятным предметом в голове. - В том, что ваши комиссии ничего не обнаружили, нет ничего удивительного. Процессор не виден с помощью каких-либо медицинских диагностических средств - мы намеренно делали его таковым. Процессор можно обнаружить только при вскрытии черепной коробки. Приборами, которыми пользуются на Земле, процессор обнаружить невозможно, однако у нас есть средства, которые не только фиксируют наличие четырехмерного процессора, но и определяют степень поражения связей процессора с мозгом. Я предлагаю вам прямо сейчас определить состояние вашего имплантированного устройства. И это подтвердит мою правоту. - Но вы можете состряпать любые изображения и показания приборов, чтобы убедить меня, - возразил Морис. - О, дорогой друг, это исключено. Если процессор есть, то вы его непременно почувствуете. А пока я могу назвать все признаки недомогания, которые испытывают в подростковом возрасте те, кому в раннем детстве были вживлены процессоры. Вспоминайте Морис: утренние головные боли, после которых приходит тошнота, доводящая иногда до рвоты. Это происходит в период с четырнадцати до шестнадцати лет. Вспомнили?.. - Значит всем этим я был обязан именно вам?.. - Увы, - развел руками Ризен. - Кстати, вы не задавали себе вопрос, откуда взялся ваш двойник? Откуда думаете, мы взяли вашу внешность, если не из банка генетических данных? Этот банк находится здесь, на этой планете и именно в нем мы храним информацию о каждом объекте, перенесшем вживление процессора. Так что давайте-ка приступим, если вы, конечно, не возражаете... С этими словами доктор отбросил с колен плед и без видимых усилий поднялся с кресла-каталки. Затем подошел к стенному шкафу и выдвинул ящик. То что он извлек из него, было похоже на кожаные шлемы первых авиаторов, за исключением множества тонких проводов, оканчивающихся накладными датчиками. Ризен положил шлем перед Морисом, а у себя в руках оставил только пульт дистанционного управления. - Наденьте это и мы все расставим по местам, - предложил доктор и ободряюще улыбнулся. - Тут так много проводов... - Морис неуверенно дотронулся до шлема. - Вам понадобятся только четыре датчика - два красных и два синих. Подавив в себе страх, Морис осторожно надел устройство на голову. Поначалу он ничего не заметил, но когда наложил на виски датчики, внутри черепа появилась легкая вибрация. Это было очень необычное ощущение и Морис поморщился. Заметив это, доктор радостно прокомментировал: - А-а, почувствовали... В следующий раз не будете говорить, что я собираюсь вас обманывать. Итак, одну минуточку. Ризен пощелкал кнопками на дистанционном пульте и друг воскликнул: - Восемьдесят четыре процента! Поздравляю! Можете снимать шлем, юноша... - А что такое восемьдесят четыре процента и с чем вы меня поздравляете, доктор? - Восемьдесят четыре процента связей, процессора с вашим мозгом, уцелело, а доминирующим над мозгом человека, считается процессор, имеющий не менее шестидесяти процентов неповрежденных связей. А поздравил я вас с днем рождения - тех, у кого показатели менее шестидесяти процентов, мы попросту ликвидируем. - Что ж, в таком случае я принимаю ваши поздравление. - Одно только мне не понятно, - продолжал Ризен, сосредоточено потирая подбородок длинными узловатыми пальцами. - Если у вас такой высокий показатель готовности процессора, почему наш главный управляющий компьютер не опознал вас позже, когда вы оправились от вашей детской травмы... Послушайте, а вы часом не увлекались буддизмом, полетами