олез в холодильник, чтобы проверить соответствие содержимого имеющимся документам. Случалось, служащие ателье прятали составные части, списывая их как испортившиеся, а потом собирали из них неучтенных бодигардов и продавали капитанам судов-перевозчиков. Воровство достигало таких масштабов, что левый товар сбивал цены на тридцать процентов. Однако Гаджи принял жесткие меры, и полтора десятка служащих из штата ателье перешли в его товарный каталог. Бывших работников расчленили на составляющие, и, по подсчетам мистера Гаджи, эта акция практически окупила его потери от воровства. Казалось, что такое наказание подействует на всех без исключения, однако смельчаки или дураки по-прежнему пытались воровать, а мистер Гаджи, когда позволяло время, лично устраивал тотальные проверки. - Итак, Ховерчук, тут написано: печень категории A3 - пятнадцать штук. Где они? - Вот здесь три, вон в том шкафу семь, а остальные пять там, рядом с ногами. - Почему внутренние органы у тебя перепутаны с конечностями? Ты думаешь, я не знаю, для чего это делается? - Я ничего такого не делал, сэр... - В свете синих ламп лицо ответственного хранителя выглядело неживым. - Может, вы оденетесь, сэр? Здесь ведь очень холодно... - Ах, какой ты заботливый! - Глаза мистера Гаджи разбрасывали молнии, а лицо румянилось. От его разгоряченного тела валил пар. Гаджи уже почувствовал, что хранитель мухлюет, и старательно его дожимал. - Итак, что ты украл? - Ничего, сэр! Я ничего не украл - клянусь! - Ладно, тогда продолжим проверку. Гаджи распахнул дверь холодильника и крикнул: - Казакис! - Я здесь, сэр! - подскочил к двери помощник. На его голове красовалась вязаная шапочка, а шея была замотана шарфом. - Собери экспедиторов и поработай с каждым из них. - Понял, сэр. - Кто у нас на отгрузке? - Понцо Фуре. - Неуверен я в этом Фурсе. Пусть кто-нибудь из твоих ребят его проконтролирует. - Хорошо, сэр. Отдав необходимые распоряжения, Гаджи захлопнул дверь, и снова воцарилась могильная тишина. Лишь журчание хладагента в теплообменных трубках вносило некоторое оживление в это царство расчлененных трупов. - Ну, дорогой мой, - обратился Гаджи к почти закоченевшему Ховерчуку. - Понцо Фуре попался и все нам рассказал. Мистер Гаджи сказал это наобум, но было видно, что ответственный хранитель испугался. - Ты по-прежнему не сознаешься в воровстве? - давил Гаджи. - Не... нет, сэр, я... я не воровал... - стоял на своем Ховерчук. - Ладно, тогда начнем с самого для тебя неприятного. Давай проверим суставчики... - Извольте, сэр, с этим у меня полный порядок. - Ховерчук выдвинул поднос с ячейками, заполненными человеческими суставными парами, - Пожалуйста, сэр, согласно описи пятьдесят две пары. Одного взгляда мистеру Гаджи было достаточно, чтобы понять - треть первоклассного товара была заменена. Этот придурок Ховерчук, видимо, полагал, что суставы собак и свиней ничем не отличаются от человеческих. Возможно, на взгляд непрофессионала это так, но Раим Гаджи имел степень доктора медицины и с ним такие фокусы не проходили. - Ну хорошо, Ховерчук, ты меня убедил, - сказал хозяин. - Пошли на выход, а то я замерз, честное слово. Решив, что опасность миновала, ответственный хранитель подлетел к двери холодильника и распахнул ее перед хозяином: - Прошу вас, сэр, осторожненько. Здесь на ступеньках иней. Позвольте, я вас поддержу... - Не нужно, Ховерчук, я сам. Мистер Гаджи спустился по лесенке и сел за стол ответственного хранителя. Ховерчук замер по стойке смирно, ожидая, что скажет хозяин. А Гаджи смотрел на хранителя и видел, что взять с него было нечего. Дряблый живот, а значит, брюшные мышцы никуда не годятся, под глазами мешки и темные круги, стало быть, почки сработаны на восемьдесят процентов, а печень не справляется с избытком токсинов. Кости хрупкие, конечности короткие. Вывод: никакой перспективы, только переработка на плазму, да и то потребует двойной перегонки, что практически съест всю выгоду. Но оставлять Ховерчука живым было нельзя - в раскаяния таких людей Раим Гаджи не верил. Вот Уолт Хольман - другое дело. Длинные руки, длинные ноги, немного сухощав, но нарастить в растворе мышечную массу - пара пустяков. Насколько Гаджи было известно, Хольман не курил, а спиртное пил очень редко. Хозяин навскидку мог назвать с полдюжины заказов, на которые подошел бы Уолт Хольман. Правда, пока он работал без замечаний, а занести в каталог человека только потому, что он ему понравился, Раим Гаджи не мог. - Лурье, пришлите сюда Шлимана, - произнес в трубку Гаджи, и Ховерчук напрягся. Чем занимался Шлиман, ответственный хранитель хорошо знал. Он попытался заглянуть хозяину в глаза, чтобы по их выражению узнать о своей участи, но Гаджи равнодушно рисовал на бумаге разные закорючки. Наконец появился Шлиман. - Звали, сэр? - пророкотал он, с трудом двигая своей квадратной челюстью. - Это мистер Ховерчук, - сказал Гаджи. - И все? - спросил Шлиман. - Все, - коротко кивнул Гаджи. - Понятно... Шлиман схватил Ховерчука за локоть и потащил за собой, а тот, скованный смертельным ужасом, даже не сопротивлялся, лишь скулил на удивление тоненьким голосом: - Пощадите, сэр! Пощадите! Дверь закрылась, и крики ответственного хранителя стали удаляться. Гаджи вздохнул и, оглядев рабочий стол Ховерчука, покачал головой. Бумаги валялись в беспорядке, карандаши были не заточены, а в ящике мистер Гаджи нашел недоеденный бутерброд годичной давности. О том, что послал Ховерчука на смерть, он не жалел ни капли. Нашел Гаджи и принадлежавшую Ховерчуку записную книжку, в которой оказалась фотография рано постаревшей женщины с двумя детьми. Мальчик и девочка десяти-двенадцати лет. Наверное, двойняшки, - подумал Гаджи и сразу же прикинул пропорции их скелетов. И у детей была та же бесперспективность - руки и ноги короткие, кости тонкие. А вот если бы они пошли в мать, то это было бы другое дело... -размышлял Гаджи. Несмотря на то что женщина была снята сидя, он опытным взглядом определил - ее конечности соответствовали каталогу. Категория К4, - уточнил Раим, - допустимое армирование скелета и даже добавление мышечной массы. Мистер Гаджи вздохнул. Последнее время цены на качественные заготовки резко выросли. Поставщики жаловались на активность полиции и ужесточение законодательства - воровать людей стало небезопасно. Правда, спрос на бодигардов позволял повышать цены, поскольку за безопасность богачи готовы были платить любые деньги. Раньше бизнес Гаджи спасали войны - раненые и свежие трупы поступали в изобилии. Всегда можно было что-то выбрать, а теперь уже не то. Ближайший конфликт происходил в тридцати сутках полета. А это было слишком далеко. Открылась дверь, и появился взъерошенный Казакис - помощник Гаджи. Оглядевшись, он спросил: - А с этим субъектом уже все решили? - Да, Шлиман забрал его. Что у тебя? - Двое парней помогали Ховерчуку прятать товар. Они сознались в обмен на обещание оставить их в живых. -- Какая у них категория? -- А4 и В5... - О, дефинитная комплектация. Зря ты раздавал им обещания... - Но вы-то, сэр, никаких обещаний им не давали, - улыбнулся Казакис. - А вот тут ты прав. Куда они девали товар? Судя по всему, комплекта на полноценного бодигарда у них не было. - Не было. Они сделали двух уродов и продали их. - Вот как? И кому понабились эти уроды? - Одного взял некто Мо-Муг. Для своей дочки. На урода сшили седло, и девочка разъезжает на нем, как на пони. - Мягко говоря, не эстетично, - поморщился Гаджи. - Откуда такие подробности? - Бжезински рассказал. Это через него они вышли на покупателя... - Этот Бжезински порядочная свинья. - Человек с такой фамилией не может не быть свиньей, - заметил Казакис, и они с хозяином расхохотались. Их смех был прерван появлением Майкла Лурье. - Сэр, у нас ЧП! - В чем дело? - На горизонте выплыл очень большой фаршированный бычок... - Говори толком, Лурье! Твой солдафонский юмор мне непонятен! - закричал Гаджи, вскакивая со стула. - Короче, сэр, что-то вроде огромного чугунного чайника с толстыми стенками... - Лурье был напуган, поэтому никак не мог подобрать правильные слова. - Да говори нормально, изувер! Что произошло?! Лурье весь затрясся - сказывалось давнишнее ранение на военной службе. Наконец он сказал: - Военный корабль, сэр. Он нарисовался на правом, фланге. 71 Леггойн сидел на посту радиоперехвата и с усталой полуулыбкой на лице слушал переговоры персонала станции. Там царила полнейшая паника и неразбериха. Все кричали наперебой, докладывали начальству о происшествии, а руководство ничего не предпринимало, видимо впав от страха в ступор. Майор Карпентер стоял за спиной адмирала, готовый в любую минуту выполнить его приказ. - Майор, успокойте их и скажите, что мы заказчики. А то они, чего доброго, уничтожат все свои запасы или что у них там имеется... - Есть, сэр. Один из офицеров-связистов осторожно покосился на адмирала, и Леггойн это заметил. Он понимал, что этим ребятам не нравилось, как он тут командует, тем более что на нем был штатский костюм. Флотские знали, что перед ними большое начальство, но все же отсутствие знаков различия вызывало у них недоумение. Им бы только из пушек стрелять, - усмехнулся про себя Леггойн. - Все готово, сэр. Они ждут нас, - доложил Карпентер. - Как вы объяснили, кто мы? - Я сказал - ответственные заказчики. - Они поверили? - У них нет другого выхода. - Ну хорошо. Адмирал поднялся со стула, окинул взглядом помещение поста и сказал: - До скорого свидания, господа. Извините за причиненное беспокойство... Офицеры вскочили с мест и не садились, пока Леггойн не вышел в коридор. - Я думаю, что нам следует взять с собой охрану - человек двенадцать крепких десантников, сэр, - предложил Карпентер. - Не стоит, майор. Мы будем говорить о вещах секретных, и лишние уши нам ни к чему. Ну а если нас вероломно захватят и пустят на запчасти, что ж, у родины есть еще много адмиралов, да и майоров хватает тоже. Я прав? - Да, сэр, - после небольшой паузы согласился Карпентер. - Или, - остановился адмирал, - или вы цените себя выше остальных майоров? - Нет, сэр, я думаю так же, как вы. - А вот тут вы не правы, Карпентер, если бы вы думали, как я, вы бы уже были адмиралом... Карпентер напрягся, а Леггойн сухо рассмеялся и ткнул майора в бок: - Ну-ну, я же шучу... - И уже совершенно серьезно, даже с какой-то угрозой, адмирал добавил: - Я же такой шутник. Карпентер и Леггойн подошли к двери капитанской рубки, и стоявший у входа судовой полицейский отдал им честь. - Господа! - увидев адмирала, скомандовал капитан Корнвуд. Штурман и помощник капитана вскочили со своих мест. - Сидите-сидите, - поспешно замахал руками Леггойн, - вы на службе, и никаких приветствий для гражданских лиц не требуется. - Сэр, я уже в курсе ваших переговоров. На первом ярусе приготовлен бот с двадцатью солдатами для охраны. - Что за охрана? - Два отделения из контрабордажной команды. - Это такие ребята в броне, выглядящие как боевые роботы? - Примерно так, сэр. - Нет, капитан, мы тут с Карпентером посовещались и решили отправиться без охраны. Нам предстоят неформальные переговоры. - Боюсь, сэр, вы недооцениваете всей опасности. На таких станциях командуют полные отморозки. Не хотите тащить охрану с собой, возьмите ее просто для показа. Когда выйдете из шлюза, пусть эти ребята помаячат у вас за спиной. Намек будет понятен... - Спасибо за хороший совет, капитан Корнвуд, я обязательно им воспользуюсь. Я всегда знал, что у вас, флотских, голова варит. 72 Центральная площадь гудела, заглушая шум большого городского фонтана. Сегодня был ярмарочный день, и сотни торговых шатров были поставлены длинными ровными рядами. Между толпящимися горожанами протискивались угрюмые полицейские, которым приходилось смотреть в оба - карманники так и шастали между зеваками, норовя вытащить кошелек у зазевавшегося покупателя. Время от времени, отчаянно сигналя, через толпу пробивался торговый фургон, и тогда десятки голосов сыпали проклятия на голову шофера. Кончитта Роблес стояла на балконе своей небольшой гостиницы и, лакомясь орешками, с интересом глазела на городскую площадь. Уже третий раз за час она становилась свидетельницей драки между продавцами и покупателями. Перевернутые прилавки, рассыпанный товар и радостные прохожие, быстренько рассовывающие его по карманам. Однако на этот раз все закончилось слишком быстро. Неподалеку оказались двое полицейских, которые скрутили дерущихся, и развлечение для мадам Роблес закончилось. На стоянку, расположенную под самым балконом въехала машина. Это была дорогая модель, и, по всей видимости, ее хозяин должен был стать очередным клиентом мадам Роблес. - Джорж! - крикнула она, обернувшись. - Да, мадам, - отозвался уже немолодой Джордж Биглер, выполнявший в хозяйстве мадам множество функций. - Пойди встреть клиентов, - Да, мадам, - поклонился Джордж и поплелся к лифту. Пора его менять, - подумала Кончитта, - совсем не шевелится, старая развалина. Такие мысли посещали ее не в первый раз, но найти другого человека за то же жалованье было невозможно. - Ты не поверишь, дорогая, во сколько обходится мне эта гостиница, - жаловалась мадам Роблес своей дальней родственнице, Хулии Бальтазар, - уже давно я не получаю никаких доходов, а весь персонал, ты не поверишь, Хулия, я держу только из-за доброты. - О, Кончитта, ну кто в городе не знает о твоей доброте? Дамы ненавидели друг друга, но, поскольку другой компании у них не было, они находили утешение в обществе друг друга. Еще одной их компаньонкой была владелица двух булочных вдова Сальваторес. Ее булочный бизнес процветал, однако у вдовы было много проблем с сыном - малышом Энрике-Хуаном. Малышу было двадцать семь лет, и он постоянно попадался то с наркотиками, то с оружием, то с крадеными вещами. Вдове Сальваторес приходилось выручать сына за взятки, и со временем районный комиссар полиции Блинтонс сумел выстроить себе симпатичный особнячок... Дверца красивого автомобиля открылась, и оттуда вышел пожилой джентльмен. Мадам Роблес перестала есть орехи и максимально свесилась вниз, пытаясь определить возраст гостя. Она давно была разведенной и в каждом мужчине видела потенциального спутника жизни. Наконец спустился Джордж. Ковыляющей походкой он подошел к гостю, и они о чем-то заговорили. Как ни старалась мадам Роблес, услышать хоть что-нибудь ей не удавалось. Мешал доносившийся с площади шум. Неожиданно из машины вышла женщина. Вот так фокус! - неприятно удивилась мадам Роблес. Ведь она уже положила на нового гостя глаз. С другой стороны, они заплатят за двоих, - вспомнила она и немного успокоилась. Оставалось только всучить этой парочке единственный в гостинице люкс, который назывался так с большой натяжкой. Покинув балкон, Кончитта вышла в холл и, увидев одну из горничных, крикнула: - Полин! - Да, мадам... - отозвалась та, досадуя, что попалась на глаза хозяйке. - Подойди ко мне, Полин. Девушка подошла ближе. - Пойди в люкс и разгони тараканов. - Я их боюсь, мадам! - взмолилась горничная. - Перестань привередничать, Полин! Мы в одной команде или нет? Когда ты забеременела от солдата, кто тебе помог? - Извините, мадам... Я уже иду. - То-то же. Да побыстрее, клиенты, должно быть, уже возле лифта. 73 Сумасшедший голод разрывал первого как яростный зверь. Острые клыки впивались в иссушенную плоть и вызывали жуткие судороги. И хотя в привычном понимании тела не было, его боль всегда присутствовала. Первый ничего не видел, ничего не понимал и ничего не слышал. Он только страдал и жаждал пищи. - Пошел вон, бродяга. Чего смотришь? Иди отсюда, пока я не вызвал полицию! - послышался чей-то голос. Все существо первого возликовало. Вот он шанс испытать минутное удовольствие и еще на несколько часов отдалить новые голодные судороги. - Чего смотришь, тварь?! У меня в доме ружье - так и знай! Вот он мягкий, вот он податливый, такой нежный - сам просится быть съеденным. Старик, конечно, но в нем есть достаточно плазмы, чтобы забыться на несколько часов. Первый сделал бросок и обволок чужое тело своей голодной оболочкой. Словно ключ к незнакомому замку, он подобрал тонкое колебание, которое заставило раскрыться это теплое тело, растаять, как свеча, и одарить первого своей жизненной субстанцией. Голодные спазмы отступили, и им на смену пришли покой и дрема. Первый блаженствовал на волнах удовольствия Он убил еще одного и убьет тысячи и миллионы, лишь бы не испытывать этих страшных мучений. Я завоюю весь мир в обмен на одну-единственную тихую смерть... Я жажду смерти, как никогда не жаждал жизни... Кто из смертных не желал быть бессмертным и кто из бессмертных не желал перемен? Треск сгорающего трупа вернул первого к незнакомой реальности. Пищи больше не было. Лишь обугленная оболочка того, что минуту назад было живым существом. Теперь это была только остаточная форма. Первый мог поглотить и ее, но форма трудно разлагалась. Сейчас в этом не было необходимости, поскольку вокруг хватало живых людей - их можно было пить, как из моря. Первому стало настолько легко, что он вспомнил о чем-то бесконечно далеком... Дыхание летнего вечера. Полумрак заплетенной плющом беседки и шепот. Горячий шепот, который обжигает лицо и заставляет сердце колотиться с неимоверной силой. - Ты знаешь закон, Замилах... Если победишь ты, я стану твоей навеки, а если Алоиз, я буду вынашивать его детей. - Нет, принцесса, ты останешься моей. - Это только слова, Замилах. Ты же знаешь, что Алоизу нет равных. Он убьет тебя. Поговаривают, что он заключил договор с черным Магрибом. Он посвящает Магрибу свои жертвы, и Магриб помогает ему. - Но я тоже могу заключить такой договор... - страсть сжигает Замилаха, и он готов на самый отчаянный поступок. - Я заключу договор и отдам ему свою смерть! - Не говори так, Замилах! Я не стою такой страшной жертвы! - Стоишь, моя принцесса. Ты стоишь тысячи таких смертей. Тебе я отдам жизнь, а смерть моя достанется Магрибу... Первый равнодушно пролистал картину поединка. Крики толпы, блеск мечей и отрубленная голова Алоиза с оскаленными зубами и уставившимися в небо глазами. А затем предательский удар в спину - жрец Магриба обманул его и подослал убийцу. Не верь посулам Магриба... - это была последняя мысль Замилаха, перед тем как стать вечным рабом. Знакомая жесткая волна коснулась первого, и он ощутил приближение собратьев. Они стонали и плакали, терзаемые голодом. Почувствовав состояние первого, они остановились. Постояли немного, завистливо вдыхая жалкие остатки, и двинулись к дому, где нашел свою пишу первый. Вот дверь, ведущая на кухню. Она затянута сеткой, чтобы надоедливые мухи не проникали внутрь. Второй и третий прошли сквозь нее - долгий мучительный голод превратил их в молочную дымку. Легкий холод пробежал по полу и докатился до ног старой слепой женщины, сидевшей в кресле-каталке. - Роберт, это ты? - с некоторой тревогой спросила она. Слепые чувствительнее здоровых людей, и миссис Ферти не была исключением. - Роберт, отзовись, ты меня пугаешь! Но в ответ только тишина и могильный, студивший ноги холод. Миссис Ферти одернула плед, но и это не спасало от сквозняка. - Кто здесь? Воры? - Миссис Ферти попыталась встать, но у нее ничего не получилось, - Роберт! Роберт! Вызывай полицию! У нас воры! Силы оставили ее, и она упала обратно в кресло. - Господа, не убивайте меня, умоляю вас. У нас нечего взять - мы бедные старики! Вон там, в верхнем ящике комода, вое наши сбережения, возьмите их! - Миссис Ферти потянулась руками, указывая на комод. - Еще на столе стоит бронзовая статуэтка - можете взять ее... Она старинная и стоит дорого. Сто кредитов, а может, все двести... Никто не ответил миссис Ферти, и она замолчала, понимая бесполезность своих слов. - Должно быть, вы убили моего Роберта... Она начала тихо плакать, а беловатый туман стал подниматься по ее обездвиженным ногам, окутывая ее всю, точно саван. Послышался треск, и тело миссис Ферти стало чернеть и изгибаться, словно попавшее в печь городского крематория. Второй и третий делили пищу на двоих, и их удвоенная жажда в мгновение ока превратила труп жертвы в тонкий прах. 74 Эдвард вышел из машины и огляделся. Старая часть города ему нравилась. Выход на центральную площадь, ряд кирпичных домов. Эдвард был ценителем старинной архитектуры, хотя это и не входило в его служебные обязанности. Эльдорадо, - прочитал он название гостиницы, с крыльца которой как раз спускался служитель. - Это к нам, Илзе, выходи. Должно быть, гостеприимство - одна из черт местных жителей. Илзе самостоятельно открыла дверцу и выбралась из машины, как раз в тот момент, когда старый Джордж подошел к гостям. - Приветствую вас, господа. Милости просим в Эльдорадо - самую уютную гостиницу во всем городе, - Джордж поклонился так низко, что Эдвард подивился такой гибкости старого лакея. - Прикажете взять чемоданы? - Прикажу, - согласился Эдвард и протянул слуге ключ от багажника. - Ну что, Илзе, ты готова? Эдвард подставил локоть, и его спутница церемонно на него оперлась. Они проследовали до вестибюля, словно королевская чета, и остановились перед стойкой портье. Увидев таких важных персон, он схватил авторучку и замер перед раскрытой регистрационной книгой. - Мистер и миссис Бьюк, - произнес Эдвард, и портье стал быстро писать, выделывая на бумаге замысловатые росчерки и закорючки - в душе он был художник и каллиграф. Захлопнув книгу, портье вынул из ячейки новенький ключ и, показав его гостям, положил на стойку. Старый Джордж подоспел вовремя и, схватив ключ, спрятал его в карман форменной куртки. - Эй, любезнейший, а где наши вещи? - спросил Эдвард. - Все здесь, сэр, - улыбнулся Джордж, указывая на нагруженную чемоданами тележку. - Однако он проворен, ты не находишь? - обратился Эдвард к своей спутнице. - М-да... - нейтральным голосом ответила она, даже не удостоив слугу взглядом. - А где у вас лифт? - спросил Эдвард. - Вот он, сэр, - Джордж быстро доковылял до лифта и нажал кнопку с одновременным низким поклоном. От важных гостей пахло щедрыми чаевыми, и это способствовало усилению актерских возможностей Джорджа. - Прошу вас, господа, - произнес он точь-в-точь, как произносили дворецкие в старинных фильмах. Когда супруги Бьюк вошли в лифт, Джордж закатил туда тележку с багажом и нажал кнопку третьего этажа. Едва створки лифта закрылись, портье достал из нагрудного кармана миниатюрный наушник и вставил его в ухо. Затем взял ручку, которой писал в регистрационной книге, и, щелкнув ею, тихо произнес: - Билл, ответьте Гейтсу... Билл, ответьте Гейтсу... - Гейтс, я Билл, слышу тебя хорошо. Что новенького? - Прибыли двое, подходящие под описание. Мужчина пятидесяти лет, волосы темные с проседью. Рост метр восемьдесят пять. Женщина тридцати пяти лет, рост метр девяносто, правда, с небольшими каблуками. Глаза серые, ресницы длинные, фудь... - Постой, Гейтс, это уже не нужно. Как они представились? - Зарегистрировались как супруги Бьюк... - Все ясно, Гейтс. До связи. - До связи, Билл... Портье вздохнул и неожиданно рядом со стойкой обнаружил низкорослую старуху из номера двести четырнадцать. От волнения он не нашелся что сказать. - Ну что, вы поговорили? - Д-да, мадам... - Ну и прекрасно, - улыбнулась старуха, - я решила вас не отвлекать. Вдруг вы говорите с девушкой? Вы ведь человек молодой... - Чем могу служить, мадам? - перебил ее перепуганный портье. - Ко мне скоро должна подойти подруга, а у меня, как назло, кончилось ореховое печение. Так что, если она придет в мое отсутствие, то пусть подождет. Ладно? - Да, мадам. Портье смотрел на старуху и пытался угадать, поняла ли она что-нибудь из его разговора или действительно решила, что он звонил своей девушке. - Да, чуть не забыла, ее зовут Рита, и она сравнительно молода - ей всего семьдесят два. Честно говоря, это печенье именно для нее, ведь она его просто обожает. Помнится, еще лет тридцать назад... - Мадам, я сделаю все, как вы сказали, - перебил портье. - Отлично. Тогда я пошла... Старуха заковыляла к выходу, а из раскрывшегося лифта появились постояльцы из номера сто девяносто восемь, молодая дама с мальчиком лет восьми. - Не беги, Эрнст! Я кому сказала! - попыталась удержать мальчика дама, однако он, словно метеор, заметался по холлу и в конце концов подскочил к стойке и схватил авторучку. - Стой! Мальчик, стой! - не своим голосом закричал портье и, перемахнув через стойку, помчался за воришкой. Ему удалось поймать мальчишку и буквально вырвать у него украденную вещь. Затем, чтобы развеять возникшую неловкость, портье подвел мальчика к перепуганной мамаше. - Вот ваш малыш, мадам, - улыбнулся он, - а ты, шалунишка, больше не убегай от мамочки... И портье погрозил Эрнсту пальцем. Вернувшись к себе за стойку, он одернул пиджак, поправил галстук и подумал: Ужасный день... Ужасный... 75 Три горничные выстроились в ряд и по команде мадам Роблес дружно поклонились выходящим из лифта гостям. Увидев новых постояльцев вблизи, хозяйка гостиницы слащаво улыбнулась и решила удвоить цену за проживание. Эти люди выглядели еще богаче, чем ей показалось в самом начале. Мадам подмигнула Джорджу, и тот подмигнул ей в ответ, стремительно прогромыхав багажной тележкой. Он первым влетел в распахнутые двери люкса, и следом за ним чинно прошествовала чета супругов Бьюк. - Так, теперь все пошли работать! - замахала на горничных мадам, и те разбежались, как перепуганные куры. - Всем работать, - уже тише повторила мадам и осталась ждать у двери люкса, чтобы отобрать у Джорджа его чаевые. Тем временем старый слуга расставил чемоданы в указанные места и замер, изобразив на лице томительное ожидание. - Вы можете идти, милейший, - попробовал обмануть слугу Эдвард, но Джордж словно оглох и продолжал стоять, уставившись в противоположную стену. - Ах, ну да, конечно, - Эдвард достал из кармана бумажку в десять кредитов и протянул ее Джорджу. - Вот вам за труды, милейший. - Премного благодарен, - склонился в поклоне слуга и, приподняв штанину, одним движением спрятал деньги в носок. Затем пошарил в кармане и, достав несколько монет, поклонился еще раз. - Премного благодарен, сэр. Развернувшись к выходу, Джордж напустил на лицо выражение досады и негодования. Затем толкнул дверь и встретился с хозяйкой нос к носу. - Ну? - спросила та. Джордж протянул ей на ладони мелочь. - Вот, - уныло произнес он. - Ладно, оставь себе, - вздохнула мадам Роблес, - да, и пойди в двести второй номер. Там засорилась ванна... - Уже иду, мадам, - поклонился Джордж и исчез в лифте. Чего это он раскланялся? - удивилась Кончитта. - Должно быть, обманул меня, старый таракан. Все хотят обидеть одинокую женщину. Мадам Роблес снова вышла на балкон и стала смотреть на заполненную людьми площадь. Она простояла так несколько минут, но на площади не случилось ни одной драки. Скука, - вздохнула мадам и пошарила в кармане жакета. Телефонная трубка лежала на месте, а орехов не было - они давно кончились. Спускаться вниз за новой порцией ей не хотелось, а послать было некого. Горничные были заняты работой, а Джордж ликвидировал засор в двести втором номере. Кончитта посмотрела налево, направо и наконец обнаружила то, что привлекло ее внимание и мигом развеяло скуку. Через несколько домов от ее гостиницы стояли три полицейские машины и две кареты скорой помощи. Было видно, что санитары выносят носилки, прикрытые простыней. - Убийство! - произнесла Кончитта, и ее грудь заколыхалась от волнения. Мадам стала напрягать память, чтобы вспомнить, кто жил в этом доме. Так и не вспомнив, она достала телефон и позвонила Хулии Бальтазар: - Хулия, это ты? - А что, неужели ты меня не узнала? - Да вроде голос как-то изменился. - Это, наверное, от ингаляций. - Ты делаешь ингаляции? Для чего? - Мне прописал их терапевт, доктор Муссолини. От них я стану сопрано... - Зачем тебе это, Хулия, ведь у тебя есть муж, - новости были такими захватывающими, что мадам Роблес забыла, зачем она звонила Хулии. - Ты все не так поняла, Кончитта. Сопрано - это такой голос. Я ведь раньше пела... - Да-да, я помню - в ресторане, - уколола Хулию Кончитта. - Это был не ресторан, а клуб, где собирались творческие люди. - Какие творческие люди, Хулия, мне помнится, там постоянно устраивались полицейские облавы на наркоманов... - Ты все вечно путаешь, Кончитта, - голос Хулии уже звенел от обиды, - облавы происходили не в этом клубе, а в Букашке, где ты познакомилась с водителем грузовика, который наградил тебя болезнью! Помнишь? Ах, как ты тогда плохо выглядела. Мне так тебя было жаль, Кончитта, ты, наверное, до сих пор переживаешь. Теперь уже мадам Роблес раскалилась от злобы и закричала в трубку что есть силы: - Хулия, говори, пожалуйста, громче, а то я ничего не слышу. Должно быть, повреждения на линии или опять сломался твой телефон. Напомни мне, где Антонио удалось его украсть? - Возможно, он украл его у малыша Энрике-Хуана, когда тот случайно заночевал у тебя. Надеюсь, что вдова Сальваторес ничего не знает... Откуда это известно Хулии?.. - ужаснулась Кончитта. - Для него это полезно, ведь второй такой умелицы у нас во всем городе не сыщешь, правда, Кончитта? А то, что ты старше его вдвое, это не беда... Что такое, Кончитта? Почему ты молчишь? У мадам Роблес тоже были кое-какие козыри, но она решила оставить их до следующего раза. - Хулия, вот что я хотела у тебя спросить: ты в окно сегодня выглядывала? - А что такое? - напряглась Хулия, ожидая какого-нибудь подвоха. - Прямо напротив твоего дома произошло убийство. - Убийство? Что ты такое говоришь? - Ну выгляни в окно - там полно полиции и еще две скорых помощи... - Ой, и правда! - воскликнула Хулия. - Чей это дом, кто там живет? - Там жили пенсионеры Роберт и Ингрид Ферти. Ингрид давно уже не могла ходить, а Роберт был еще бодрый старик. У него было хорошее здоровье, ведь он служил на почте. При чем здесь почта? - подумала мадам Роблес, однако не перебивала, жадно впитывая полученную информацию. - А кровь, Хулия, нет ли там крови? Не видишь ли ты трупов? - Нет, отсюда ничего не видно. Вот глупая курица, единственное интересное событие произошло у нее под носом, и она ничего не видела. Зато помнит, что произошло в Букашке сто лет тому назад... - Мадам Роблес вздохнула и решила спуститься за орехами. Лифт оказался занят, и мадам Роблес пришлось подождать. Наконец створки раскрылись, и навстречу Кончитте вышли двое красавцев официантов. Перед собой они катили большой сервировочный столик. - Эй, вы в какой номер? - Мы в люкс, - улыбнулся один из официантов. - Нам позвонили и сделали большой заказ с доставкой. - А откуда вы? - Из Золотого льва. - Из Золотого льва? - удивилась Кончитта. Еще никогда постояльцы ее гостиницы не делали таких дорогих заказов. Должно быть, у них, действительно, денег куры не клюют, - подумала мадам Роблес. - Ну что же, проходите, доставляйте свой заказ. Я, вообще-то, хозяйка этой гостиницы. - Мы так и поняли, мадам, - улыбнулся тот, который понравился Кончитте больше всего. 76 Магнитные захваты лязгнули о борт модуля, и Раим Гаджи затаил дыхание, пытаясь угадать, что его ожидает - встреча со скорыми на расправу оперативниками СЕК или разговор с цивилизованными заказчиками. Загоревшаяся над дверью синяя лампочка показала, что в шлюзе поднято давление. Рабочий швартовой команды повернул рычаг, и дверь начала открываться. О, как завидовал мистер Гаджи этому простому работяге, которого в любом случае никто не тронет. Стоявший справа Майкл Лурье напрягся, а помощник Гаджи Казакис невольно коснулся руки шефа, словно ища у него поддержки. Дверь отошла полностью, однако шлюз оказался пустым. С той стороны дверь еще не открыли. Гаджи почувствовал, как под рубашкой скатываются крупные капли пота. Майкл Лурье нервно покашливал, а Казакис, кажется, уже совсем не дышал. Его лицо было бледным, а губы синими. Чтобы взять себя в руки, Гаджи стал рассматривать потолок. В некоторых местах он заметил отошедшие облицовочные панели, которые следовало подклеить. Если выживу, придется заняться косметическим ремонтом, - подумал он, и в этот момент темное нутро шлюза осветилось ярким светом, шедшим из открытой двери пришвартовавшегося судна Затем свет перекрыла человеческая фигура. Гаджи рассмотрел шлем, броню, оружие - одним словом, все, чтобы испугаться еще сильнее. Солдат прошел сквозь шлюз и оказался в модуле. Следом за ним появился еще один, потом еще. Они молча оттеснили хозяев к стенам, и Гаджи тяжело задышал, ожидая, что приставленный к его груди автомат вот-вот выстрелит. Нервное напряжение давило на мочевой пузырь, и Раим держался из последних сил, чтобы не опозориться перед лицом близкой смерти. Швартовый рабочий был единственным, кто начал обороняться. Он лягнул одного из солдат, но был тут же свален ударом приклада. Помощник Казакис упал в обморок, а Лурье еще держался, сверкая глазами и, наверное, вспоминая нелегкие моменты военной службы. Прозвучала команда, и солдаты подались назад. Стало больше свободного места, и Раим Гаджи облегченно вздохнул. Из-за спин высокорослых штурмовиков вышел человек в гражданском костюме и, улыбнувшись, сказал: - Так вы и есть господин Гаджи? - Да... сэр, - хрипло ответил Раим и улыбнулся, однако правая сторона лица онемела, и он улыбнулся только левой. Получилось криво. - А я мистер Леггойн. Промышленник. А это мой помощник, - Леггойн указал на шагнувшего вперед майора Карпентера. Майор был одет в военный свитер без знаков различия, что должно было придать ему более неофициальный вид. - Очень приятно, - еще раз улыбнулся Гаджи и почувствовал, что на этот раз у него получилось лучше. - Хочу, в свою очередь, представить вам нашего шефа безопасности, мистера Лурье, и моего помощника, мистера Казакиса... К сожалению, он пока не может подняться самостоятельно. - Ну, мистер Гаджи, показывайте ваши владения, а то здесь довольно тесно. - Конечно, сэр, прошу вас, - не ожидая помощи со стороны, Гаджи лично разгерметизировал дверь, ведущую внутрь модуля. Леггойн прошел первым, за ним Гаджи, потом последовали Карпентер и Лурье. Гаджи ожидал, что солдаты тоже пройдут внутрь модуля, однако этого не произошло, и он заметно повеселел. - У вас тут хороший воздух, - начал разговор Леггойн. - Да, мы заботимся о своем здоровье. Работа у нас, сами понимаете, тонкая, поэтому в голове должна быть полная ясность. Мы применяем восемь степеней очистки... - Восемь степеней! - Леггойн повернулся к Карпентеру. - Подумать только - восемь степеней. На самом деле и ему, и Карпентеру было наплевать, как на модуле очищали воздух, однако разговоры о чистоте воздуха на космических объектах играли роль разговоров о погоде. Когда нужно было чем-то заполнить паузу, эти темы подходили как нельзя лучше. - А как вы относитесь к гелиевой смеси? Говорят, это здорово экономит деньги, - продолжил Леггойн. - Если бы у нас была частная тюрьма, возможно, мы так бы и поступили, но для себя мы используем только азотную смесь... Кстати, господа, вот мы и пришли - это мой офис... Гости вошли внутрь и были приятно удивлены дизайном в стиле летней веранды. - Да у вас тут просто великолепно! - воскликнул Леггоин. - Как вам, Карпентер? - Мне тоже нравится, сэр. - Напитки, сигары? - предложил хозяин. - Благодарю вас, мистер Гаджи, может быть, позже. А теперь давайте перейдем к делу. - Внимательно слушаю вас, - Гаджи не стал садиться за рабочий стол и расположился рядом с гостями. Лурье сесть не посмел и остался стоять возле двери. - Мы хотим сделать заказ на одно изделие. - Каковы должны быть его характеристики? - Грузоподъемность - триста килограмм. Это основное требование, а остальные параметры указаны в документах. Мистер Карпентер, передайте их мистеру Гаджи. Майор передал папку, и хозяин офиса тут же просмотрел ее содержимое. Леггойну понравилось, что Гаджи сразу взялся за дело. Он не отвлекал хозяина офиса, пока тот кивал и говорил: Гм или Так-так. - Ну что же, господа, - громко произнес Раим, который уже совсем успокоился, - несмотря на то что большая часть требуемых компонентов достаточно дефицитна, изготовить такое изделие мы сможем. Мало того, господа, это будет подарок от нашей фирмы. - А вот об это не может быть и речи, мистер Гаджи, - заявил Леггоин, - мы за все заплатим. С вашей стороны достаточно будет сделать работу быстро и качественно. Все замолчали. Гаджи скромно улыбнулся. Кажется, дело из ужасного кошмара превращалось в довольно прибыльный заказ. В оконной панели сработала автоматика, и вид за окном поменялся. Летнее солнце скользнуло сквозь рамы. - Нет, ну какая прелесть! - снова восхитился Леггоин. - А хотите, я покажу вам наш каталог? - решив окончательно удивить гостей, предложил Гаджи - Каталог? - Да, сэр. Наш персонал ко всему привык, а на нового человека это производит неизгладимое впечатление. - Вы как, Карпентер? - повернулся к майору Леггоин. - Я готов, сэр. - Мы согласны взглянуть на ваш каталог. - В таком случае, прошу следовать за мной. Гаджи поднялся с кресла и, взяв с собой папку с техническим заданием, вышел через дверь, услужливо открытую шефом безопасности. Пройдя по коридору еще немного, гости оказались возле тяжелой, закрытой на винтовые замки двери. Лурье опередил мистера Гаджи и начал вращать штурвал тяжелого замка. Это было не легко, и майор Карпентер вспомнил, что сам он точно так же забегал перед адмиралом, чтобы открыть перед начальником дверь. Общность нелегкой судьбы подчиненного заставила майора проникнуться к Лурье некоторой симпатией. Наконец дверь открылась, и вслед за хозяином гости вошли внутрь помещения. В нос им ударил легкий запах аммиака. Навстречу Гаджи поспешил оператор, но Раим остановил его жестом, показывая, что не нуждается в нем. Оператор вернулся на свое место. - Ну вот, господа, мы находимся в помещении каталога, - тоном бывалого экскурсовода начал Гаджи. Вот эти многоярусные хранилища содержат комплектующие к сотне различных модификаций бодигардов и сексконструкторов. - О, а что такое сексконструкторы? - уже не прикидываясь, искренне удивился Леггойн. - Сексконструкторы - это в некотором роде идеальные партнеры с анатомическими особенностями, выполненными точно по заказу клиента. - То есть у вас можно заказать женщину с любыми... э... формами? - не выдержав, спросил Карпентер. И тут же смутился, покосившись на адмирала. - Безусловно. Но, как правило, наши заказчики устанавливают не только те или иные размеры, но и просят составить некий психологический портрет. Мужчины просят