аров. - Здесь нанесены числа: 35, 42, 51. Первая частота превратит в ничто живое. Я ее испытал на метровом варане. Исчез, лишь следы лап и брюха остались на песке. Вторая - развеет любое каменное, кремневое, бетонное или силикатное препятствие. Третья - обратит в пыль металл или изделие из него. Для последней имеется еще и своя шкала, на ней устанавливают частоту для определенного вида. Скажем, для стали одна, для меди другая. - Понятно, - прошептал доктор. - Ужас. Просто ужас. Уму не постижимо, какое варварство. До чего может докатиться человек в своих низменных устремлениях. - При чем тут варварство? - возразил Уваров. - Это изумительное и нужное открытие, значение которого трудно переоценить. Это равноценно атомной или термоядерной реакции: можно строить электростанции, а можно создавать бомбы. - Ладно. Ну его к шутам, спрячьте от греха. - Эдерс боязливо отстранился. - Безопасен он или нет, но подобные вещи вызывают у меня омерзение и внутреннюю дрожь. Уберите. Уваров вложил прибор в небольшой футляр. - Продолжим? - Грег собрал разбросанные по столу листки. - Как только Мартин доставит необходимое, начнем готовиться к эксперименту. Надеюсь, вас больше не придется уговаривать, доктор?.. Лабораторию оборудовали на втором этаже, где раньше размещался кабинет профессора. Там не оставили почти никакой мебели, тщательно вытерли пыль, продезинфицировали вещи и вымыли полы. Грег лежал на кушетке, по горло закрытый простыней. На лбу и глазах марлевая повязка, искалеченная рука, откинутая под прямым углом к телу, покоилась на подставке. Над ним возвышалось устройство, напоминающее большой фотоувеличитель. На высоте двух метров висел рефлектор, похожий на кварцевую лампу. В комнате уже успел воцариться запах лекарств. Эдерс и Уваров в белых халатах чинно стояли по обе стороны кушетки, в изножье на стуле примостился Мартин. - У вас все готово? - Доктор скосил глаза из-под маски. - Все, - торопливо и почему-то шепотом ответил физик. - Ну, начинаем. - Включаю общее облучение, - щелкнул тумблером Уваров. Лицо побелело, резче проступили веснушки, руки мелко дрожали. Вверху тихо и тонко, словно оса, зажужжало. Рефлектор засветился необычайно красивым фиолетово-лиловым светом. Он, будто шар плазмы, висел в воздухе, переливался, менял тона и оттенки, еле слышно потрескивал. - Что чувствуете, Фрэнк? - Щеки доктора лоснились, на ресницах и кончике носа повисли капельки, губы тряслись. - Ничего, - пробубнил Грег. - Абсолютно ничего. Доктор заглянул в блокнот. - Так и должно, - сказал удовлетворенно и незаметно перекрестился. - Доктор, - укоризненно прошептал Уваров, - вы же атеист, а бог... - Черт с ним, с богом, - отмахнулся Эдерс. - Первые полчаса, наверное, не возникнет никаких ощущений. Затем постепенно тело заполнит приятная теплота. Так мне подсказывает интуиция. Смайлс это определял по термометру, Рекс же не делился своими ощущениями. - Он мог повилять хвостом, - хмыкнул русский. - Следите лучше за приборами, кинолог. - Давление в пределах нормы, температура тридцать семь и пять, - покорно ответил физик. - Ох, связался я с вами, - вздохнул доктор. - Чувствую тепло, - хрипло произнес Грег. - Невесомое, я бы сказал, нежное... - Первое общее облучение продлится двенадцать часов. Вы помните - в это время вставать нельзя? - Помню. Для того вы и терзали меня, промывая желудок и ограничивая в питье и еде? - И чтобы не отвлекать силы организма на пищеварение. В вас сейчас происходят удивительнейшие явления. Эти процессы, дремавшие в клетках миллионы-лет, теперь начинают пробуждаться, оживать и действовать по своему назначению. Вы, словно эмбрион, проходите все стадии эволюции. И вот на той из них, на которой организму была еще присуща способность регенерации, облучение прекратится. После того, как организм обретет способность к регенерации, начнется восстановление утраченных органов. Образуются ткани, в них, словно корни растений, станут разветвляться нервы и сосуды. Едва члены обретут нормальные размеры и зафункционируют, повторное облучение вернет организм в состояние, соответствующее нашему веку. В начале процесса руку поместим в полиэтиленовый футляр, на глаз наденем повязку, и Грег сможет вставать и ходить. Конечно, недолго. Сделает, что положено, и снова в постель. - В третий раз облучать не будем? - Нет. Сначала двенадцать часов. Затем пауза в две-три недели. Как заметим - кисть восстанавливается, сделаем несколько стимулирующих инъекций по рецептам Смайлсов. В это время ему следует усиленно и калорийно питаться. Как только конечность придет в норму, произведем снова облучение в течение двенадцати часов. - Для того чтобы остановить процесс? - Он остановится сам. Генетический код не позволит ему продолжаться дальше - органы ведь достигли естественных размеров. Облучение нужно, чтобы вырвать организм из стадии ящера - млекопитающего и вернуть в стадию гомо сапиенса. - А глаз? - с надеждой спросил Грег. - По этому поводу в работах Смайлсов ничего не сказано. Есть упоминание о восстановлении желудка, скажем, если вам при язве или травме удалили его часть, почки, легкого и некоторых других органов. - Они тоже целиком восстанавливаются? - с сомнением спросил Уваров. - Смайлсы утверждают - да, - подтвердил Эдерс. - Что касается глаза, мы идем вслепую. Это иная стадия - того уровня, когда имелись зачатки третьего глаза - ее мы постараемся нащупать, медленно перемещая организм из одной в другую. Как обнаружим - что-то началось, задержимся. Мне думается, организм утратил эту способность раньше, но все происходило плавно, без резкой грани. - Вы там не чувствуете чего-либо? - Кроме тепла во всем теле и глазнице, ничего, - ответил сонно Грег. - Тогда лежите спокойно, ни о чем не думайте, расслабьтесь, постарайтесь заснуть. Смайлс, например, давал собаке снотворное. - Может, и ему дать? - спросил Уваров. - Не стоит. Смайлс делал это потому, что псу же не скажешь: лежи, не двигайся и спи. Обойдемся. У ложа буду дежурить неотлучно. Понадобится, вы меня подмените. - Слушаюсь, доктор. Но мне бы тоже хотелось присутствовать, любопытно. Можно? - Конечно, - кивнул Эдерс. - Записывайте все, что происходит. С точной датой, временем, симптомами. К сожалению, мы лишены возможности делать постоянно тщательные анализы крови, мочи и так далее, да и анамнез я провел спустя рукава. Придется довольствоваться тем, что есть. - Доктор, - Уваров с интересом взглянул на Эдерса, - мне всегда представлялись хирурги эдакими волевыми, хладнокровными людьми, а вы... - Не путайте хладнокровие с равнодушием - раз, - перебил доктор. - Потом, сейчас я занимаюсь не хирургической операцией, в чем хорошо разбираюсь и чему обучен, а совершенно другой, почти не знакомой мне. Обобщающий же портрет идеального врача, мне думается, очень точно определил Гиппократ. Он говорил: "...Врач-философ равен богу. Да и немного в самом деле различия между мудростью и медициной, и все, что ищется для мудрости, все это есть и в медицине, а именно: презрение к деньгам, совестливость, скромность, простота в одежде, уважение, суждение, решительность, опрятность, изобилие мыслей". Грег покосился на доктора и буркнул: - Ученые у них - поэты и романтики, врачи - философы и мудрецы, одни мы, сыщики... - Замолчите! - не дал ему договорить Эдерс. - Иначе как вот отключу... Спустя шесть часов, когда доктор спустился перекусить, из комнаты Грега донесся испуганный голос Уварова: - Доктор! У него появилось жжение! - Где? - Эдерс, жуя, влетел в комнату. - Где появилось? Что жжет? - В глазнице и в руке, - слабым голосом произнес Грег. - Но скорее не жжение, а зуд, как при щекотке, в глазнице больше. - На носу Грега блестели капельки. - Причем и в больном, и в здоровом глазу. - Все правильно. Оба глаза связаны воедино, процесс касается обоих. Так и должно быть. - А здоровый не вывалится? - Не знаю. Вы понимаете, не _зна-ю_! - произнес раздельно и с раздражением. - Но вряд ли. Чаще на здоровый орган переносится болезнь, а не наоборот. - Доктор! - удивленно прошептал Грег. - У меня ноет челюсть. - Какая еще челюсть? - встрепенулся Эдерс. - Верхняя. Будто в ней копошится и царапается муравей. - Откройте рот. Быстро. Пошире! Грег разинул рот. В верхней челюсти не хватало зуба. - Господи! - вскричал Эдерс. - Какой же я тупица, жалкий лекаришка, не сообразил такой простой вещи. Ведь у него восстанавливаются все утраченные части. Вы понимаете, все-е. Нет ли еще чего, недостающего? - Остальное вроде в наличии, - неуверенно произнес Грег. - Как данные? - Доктор повернулся к Уварову. - Температура тридцать восемь, остальное в норме. - Так и следует, - удовлетворенно кивнул Эдерс. - В организме идут сложные процессы, они и вызывают реакцию. Могут возникнуть ощущения, о которых мы и слыхом не слыхали. - Зудит сильнее, - прохрипел Грег. - Причем везде, в зубе тоже, вернее, в десне. К чему бы это? - Так надо! Отстаньте! Боже, каким вы были паинькой, когда я вас лечил в клинике. Лежали смиренно... - Ладонь зачесалась, - не обращая внимания на причитания Эдерса, произнес деловито Грег. - Терпенья нет. У-у-у. - Какая ладонь? - Доктор наклонился над пациентом. - Та, которой нет, - обыденно ответил Грег. - Нет, а зудит. - Это хорошо. - Эдерс воздел руки к потолку. - Прямо прекрасно, замечательно. Вы понимаете, - взглянул с торжеством на физика, - раздражаются окончания нервных волокон от предплечья к ладони и далее к фалангам пальцев, скоро начнется их рост. - Во-во! - поддакнул Уваров. - Моя бабушка говорила: раз чешется, значит, заживает. - Идите вы со своей бабушкой, - начал Эдерс. - Точно. Пальцы зашевелились, - Грег хотел привстать. - Я их чувствую, доктор. Вы понимаете, чувствую! - Лежать! - рявкнул Эдерс так, что зазвенели на столе мензурки. - Пальцы не могут шевелиться, их нет и в зачатке - это так только кажется. Грег плюхнулся на подушку. - До конца облучения осталось пять минуточек, - доложил физик. - Приготовьтесь вырубить общий облучатель. Как выключите, одновременно дайте напряжение на индивидуальное облучение руки и глаза. - Время! - восторженно крикнул Уваров и щелкнул тумблерами. Фиолетово-лиловое свечение словно втянулось внутрь рефлектора. По-комариному пронзительно зазвенело облучение на руку и глаз. - Теперь процессы идут локально. Органы обрели свойства регенерации. Местное облучение стимулирует восстановление в районе травм. Как дела, Грег? - Защипало в глазнице, - он поколебался, - и в челюсти. - А в руке? - Как и раньше. - Понадоблюсь, позовите, буду у себя. - Уваров пошел к двери. - Позову. Ступайте... Утром Уваров тихонечко приоткрыл дверь в комнату Грега. В полумраке пахло озоном и нагретой изоляцией проводов. Эдерс сидел в кресле, вытянув ноги, сложив на животе ладони, опустив веки, словно зачарованный, повторял, покачивая головой: - Господи боже мой. Что же творится, уму не постижимо. - Что случилось? - встревожился физик. Эдерс открыл глаза. - На месте травмы образовалась опухоль - это начало формирования кисти. Вы представляете? В какое время живем? При каком событии присутствуем? Я отказываюсь верить и понимать, не доверяю собственным глазам. Будто все творится в каком-то фантасмагорном мире, куда удалось случайно заглянуть. - А из этой опухоли не образуются ласты или копытце? - спросил Уваров и тотчас пожалел. Доктор, уперев ладони в подлокотники кресла, начал медленно приподниматься. Лицо побагровело. Взгляд сделался неподвижным и зловеще уперся в физика. Уваров в страхе отпрянул. - Вы что? Издеваетесь? Я вас спрашиваю, для чего вы явились? Помогать или задавать вопросы на уровне дикаря с островов Фиджи? - Простите, доктор, - промямлил русский. - Извините, пожалуйста. - Э-э, что с вами говорить, - Эдерс безнадежно махнул рукой, - все одно ничего не поймете. - Я понимаю, доктор, понимаю. - Уваров выпрямился и прижал ладонь к груди. - Понимаю даже то, что еще не дошло до вас. - Это что же, интересно, до меня не дошло? - возмутился Эдерс. - Я гляжу в будущее и зрю - во всех медицинских и энциклопедических справочниках мира золотыми, нет - платиновыми буквами начертано ваше имя. Вы проложили путь в неведомое. Сдернули покров с тайны тайн. Вам при жизни воздвигнут памятник из горного хрусталя с золотыми прожилками, дабы подчеркнуть тонкость работы мастера и изящество его мышления. У ваших стоп изобразят распростертую ниц прекрасную женщину, олицетворяющую природу. - Вы думаете? - Доктор уже остыл и недоверчиво посмотрел на физика. - Я уверен. Я счастлив, - продолжал, воздев руки к небу, с надрывом Уваров, - что в эту историческую минуту находился рядом. Я еще когда-нибудь издам мемуары, гордясь тем, что не столько помогал вам, Парацельсу нашей эпохи, но мешал, как отозвался сей великий и скромный человек, дурацкими вопросами. Даже, как Адам и Ева из рая, изгонялся из лаборатории и отправлялся почивать... на лаврах. - Хватит ребячиться. - Доктор встал. - Он проснется спустя час-полтора. Пойду что-нибудь съем, живот подвело. Там, кажется, есть сандвичи с ветчиной? - Вы достойны не каких-то черствых бутербродов с вчерашней свининой, а шербета и нектара. - Да полно уж. Посидите тут. - Он направился к двери. - Я и ему приготовлю заодно - проснется голодным как волк. - Как вы думаете, сколько времени уйдет на восстановление органов? - Месяц, а может, и два. Откуда я знаю? - Ему все можно есть? - Да. - Не потолстеет? Статистики утверждают: сейчас во всем мире наметилась тенденция к излишней полноте. - Не знаю, как вы, а я статистикой сыт по горло. Порой это очередной блеф для околпачивания простаков. - То есть? - Вы слышали такую присказку: существует ложь малая, средняя, большая и статистика. - В чем ее смысл? - Уваров поднял брови. - В том, что по статистике на меня с Фордом приходится по миллиарду долларов. На самом же деле у него два, а у меня фига. Понятно? - Не в деньгах счастье, доктор, вы сами сокровище. - Хватит курить фимиам, я удаляюсь. - Почивать на лаврах? 11. ЛЮБОВЬ, ЛЮБОВЬ... Минуло полтора месяца. Грег уже вставал и не только ходил, но и бегал по утрам, занимался физическими упражнениями под неусыпным контролем доктора. Неожиданно в коттедже появился посланец от профессора. Молодой, небольшого роста, смуглый, черноглазый и улыбчивый сириец. На слишком правильном английском языке, смягчая гласные и слегка картавя, он заявил: "Эдвин прислал за собаками и поручил передать, - сириец преисполнился важности и ответственности, - послание мистеру Грегу". Достал из плоской картонной папки длинный узкий конверт и вручил с почтительным поклоном. Профессор извещал: если позволят обстоятельства, а он на это весьма надеется, в середине следующего месяца на день-два навестит друзей. Излишне упоминать - предстоящая встреча с Эдвином привела всех в восторг. Грег написал короткий ответ: поблагодарил за содействие и сообщил, что будут не только рады визиту, но и желательно выслушать авторитетное мнение его по некоторым материалам Смайлсов. Сириец, забрав письмо и догов, не преминул, излучая доброжелательность, заявить: был польщен провести несколько часов в обществе столь образованных и уважаемых людей. Тепло попрощался и убыл. Вечерело. В комнате Грега собрались обитатели дома. Под потолком ярко горели плафоны дневного света. Шторы опущены. Нагоняя прохладу, гудел кондиционер. Запах лекарств почти выветрился. На столике стояли раскупоренные банки пива и тарелки с закусками. - Не увлекайтесь этим, Фрэнк. - Эдерс бровями указал на банки. - Не увлекайтесь. Все хорошо в меру. Грега уложили на кушетку. - Друзья! - Доктор взял руку пациента и пощупал пульс. - Я намерен проинформировать вас: эксперимент по восстановлению кисти и глаза завершился удачно. Если не считать, что ваш покорный слуга, то есть я, похудел на пять килограммов и страдает бессонницей. Если в ближайшее время, в одну-две недели, не появится каких-либо побочных явлений или осложнений, будем считать гипотезу Смайлсов о способности человеческого организма к регенерации при создании определенных условий подтвержденной. Мы с Мишей составили подробную методику лечения. Я имею в виду глаз и зуб. У нас имеется также подробная история болезни. Но не премину заметить - это не дает права судить аналогично о восстановлении внутренних органов, таких важных, как сердце, печень, желудок и других. Это остается постулатом, то есть гипотезой, которую пока в принципе нельзя ни доказать, ни опровергнуть. На ней, разумеется, до поры до времени поставим крест. Вернемся к нашим опытам. Покажите руку, Фрэнк, - с некоторых пор доктор чаще называл всех по именам. Грег выпростал из-под простыни руку. - Убедитесь. - Эдерс положил на ладонь кисть Грега. - Правая от левой отличается разве по цвету кожи. Со временем они сравняются. Почаще держите ее на солнышке. Пошевелите пальцами. Сожмите в кулак. Грег проделал все, что требовалось. - Чувствуете ли какие-то неудобства? - Нет. Но еще не привык к тому, что у меня снова есть пальцы. - Систематические упражнения, лечебная физкультура сгладят ощущение. А как вы видите? - Превосходно. - Грег вытаращил глаза. На веке нового глаза ресницы были чуть-чуть короче. - Ну, доктор? - Грег сел. - Я могу сложить обязанности подопытного и приступить к своим занятиям? - Можете. - Эдерс погладил усы. - Можете, Фрэнк. - Тогда давайте кратенько подведем итог. Что у вас сделано, Миша? - Все. - Уваров рубанул ладонью воздух. - Изготовлена аппаратура, какую намечали: прибор РУ и аккумулятор для наведения Т-поля, разумеется, и сама установка. Остальное подготовлено к уничтожению. - Та-ак. - Грег наклонил голову. - А у вас, Макс? - Как и договаривались. Правда, хотелось бы испытать на человеке действие аппарата РУ в режиме "усыпление", а также возможность увеличения мышечной ткани. Здесь, думается, нас не ожидают неприятные сюрпризы, хотя все возможно, но риск значительно меньший. Для опытов мы готовы, можно начинать хоть сегодня. Трель звонка у входа заставила всех вздрогнуть и переглянуться. - Кто бы это? - Грег встал, отодвинул штору и попытался разглядеть того, кто стоял у двери. - Ничего не видно - маркиза мешает. - Он подошел к столику, где лежало оружие. - Посмотрите, Мартин, кто там. Спросите не открывая. Уваров, подстрахуйте. Негр и русский, стараясь не шуметь, сошли вниз. Через минуту донесся голос физика: - Телеграмму доставили. - Странно. От кого? Профессор накануне прислал письмо. Больше вроде бы адреса никто не знает. В дверях показался Мартин и протянул Грегу голубой бланк. - На ваше имя. - Надеюсь, не от аглицкой королевы? - пошутил Уваров. - Тогда бы ее вручал лорд в сопровождении оркестра и стражи в высоких медвежьих шапках. Грег разорвал ленты и прочитал вслух: "Буду пролетом в вашем городе. Безумно хочу видеть. Ваша Юта Шервуд". - Кто такая Юта Шервуд? - Доктор вопросительно взглянул на Грега. - Еще одна из галереи обездоленных? - Это настоящее имя Моники, помните, той молоденькой официантки из "Гонолулу". - Разболтал, - словно про себя произнес Эдерс. - Разболтал. Вот оно, - он укоризненно покачал головой. - Эх любовь, любовь. - Никакая это не любовь, - проворчал Грег. - Впрочем, ваше личное дело, решайте сами, как следует поступить в этом случае. - Все они, - буркнул Уваров. - А чего решать? - Мартин взял телеграмму. - Девушка, по словам Фрэнка, порядочная, ее, несомненно, надо встретить и приютить. Вдруг требуется какая-то помощь? И вообще... - Никакая ей помощь не нужна, - ухмыльнулся доктор и подмигнул. - Девчонке нужен Фрэнк. Она влюбилась в него до потери сознания. Я еще там заметил. Правда, Миша? Помните? Физик кивнул. - Она тогда смотрела на его мужественный профиль, словно это сам Иисус Христос. А теперь, когда он предстанет в столь импозантном обличий, пардон, Фрэнк, без физических недостатков, вообще, - он пожал плечами, - даже не представляю, что с ней произойдет. - Ей неизвестно, чем мы тут занимаемся. Я ни во что ее не посвящал, - ответил Грег, - адрес дал на всякий случай. - Тем более. - Мартин повернулся к Грегу. - Вам следует ее встретить. Девочка впервые в этих местах, мало ли что может случиться. Поезжайте, Фрэнк. - И я с вами. - Эдерс приосанился. - Любопытно, знаете ли. Чему вы ухмыляетесь, Фрэнк? Вполне естественная и чисто человеческая любознательность. Не те у вас мысли. Не те. Вечно вы пытаетесь исказить и извратить истинное положение вещей. - А я хоть умирай? - обиженно протянул Уваров. - Они отправятся встречать очаровательную девушку, а мы с Мартином стряпай парадный обед? Хорошенькое дело, только и остается развести ручонками и посыпать пеплом головенку. - Поезжайте и вы, Миша, - предложил Мартин. - Я прекрасно управлюсь один, развейтесь немножко. - Решено! - кивнул Грег. - Завтра утром едем вместе в аэропорт. Закончили с этим. Подумаем о дальнейшей работе. - Чего думать? - Эдерс вытянул вперед ладони. - Уварову свои исследования свернуть. У меня для оставшихся экспериментов все на ходу - их проведем, как только нас покинет симпатичная гостья. - Над кем их осуществим? - спросил Уваров. - С мышцами, я думаю, над Грегом - он окончательно не избавился от действия Т-поля, что немаловажно. Освоился с ролью подопытного и представляет весьма покладистый объект. - А вы говорили, - начал Грег, но доктор перебил: - Чу, чу, чу. Я знаю, что говорил - вы меняетесь. Ну а с сонными лучами? Разве над Мартином? - Почему над ним? - Уваров взглянул на доктора. - Вдруг откажет аппаратура? Кто устранит неисправности? Я? Грег? Мартин? Мы в этом не разбираемся - специалист вы, чем и обоснована его кандидатура. - Но он же час спустя проснется сам! - не сдавался Уваров. - А если нет? Вы поручитесь на сто процентов? То-то! - Согласен. - Чудесно. - Доктор поднялся. - Несите прибор РУ. Прибор, который Уваров положил на стол, напоминал зажигалку "ронсон". В центре небольшой, похожий на объектив, цилиндрический выступ. Наверху прозрачный колпачок, закрывающий кнопки. - Прекрасно сделано. - Грег повертел аппарат в руках. - Вы действительно замечательный мастер экстра-класса, прямо ювелир. - Спасибо Мартину, он снабдил необходимыми материалами и инструментами, - русский с благодарностью улыбнулся негру. - Можно начинать? - Да, пожалуйста. - Объясняю порядок опыта. Сначала погружаем Мартина в сон, во время которого доктор снимает нужные ему характеристики. Будим - спрашиваем впечатления. Снова усыпляем, но не будим, ждем, когда сам проснется. Тоже ведем наблюдения. Доктор, я ничего не перепутал? Эдерс молча кивнул. - Мартин! Вы сами-то, извините, что раньше не спросили, согласны на эксперимент? - Конечно. Какие разговоры? - Тогда я начинаю. Мартин, встаньте на середину ковра. Готовы? - Да. Уваров нажал кнопку. Мартин, словно у него подогнулись ноги, медленно опустился на ковер. Голова упала на вытянутые вперед руки. - Он спит. - Эдерс приподнял ему веко, затем взял за запястье. - Обратите внимание - он не рухнул как подкошенный, а тихонечко, я бы сказал даже, осторожненько опустился на пол. Сознание отключается мгновенно, а вот движения срабатывают плавно, видно, действует какой-то инстинкт самосохранения. Никаких внешних изменений: бледности, потливости, судорог. Да и поза - не как на душу положит, а вполне удобная. Пульс уже двадцать и еле-еле прощупывается. - Но он же не дышит! - закричал Грег. - Дышит. Дышит, но очень экономно, как при летаргии. Я же объяснял: организм функционирует в одну восьмую своих сил. Он по-настоящему отдыхает. Наверное, никаких сновидений, чувства заторможены, не ощущает боли. - Доктор взял со стола иглу и глубоко всадил ее в плечо негра. - Никакой реакции. - Будите его. Ну вас к шутам, хватит, - забеспокоился Грег. Уваров надавил кнопку. Мартин открыл глаза, зевнул, сел и, шаря вокруг руками, произнес с досадой: - Куда же я его дел? - Что вы ищете? - Ключ обронил от входной двери, - ответил он. - А когда станете меня усыплять? - Вы уже спали, - ответил Эдерс. - Не разыгрывайте, - усмехнулся Мартин и встал, держа ключ в руках. - Когда вы успели? - В таком случае, как вы очутились на полу? - Я же сказал - обронил ключ и искал. Усыпляйте. - Во-о! - закричал доктор. - Я это предполагал, но не знал, в какую выльется форму. Он ничего не заметил, а сиденье на полу объяснил весьма разумно - искал ключ, который не ронял. Мы видели - он выпал из кармана после того, как Мартин заснул. Что отсюда следует? - Да, что? - на этот раз вопрос задал Уваров. - А то! - Эдерс поднял палец. - Что человек как бы вырывается из текущих событий. Процесс полностью исключается из сознания. Объект даже не подозревает, что с ним что-то происходило. Момент усыпления и момент пробуждения стыкуются, а период сна выпадает начисто. Ну а боль чувствовали? - Какую еще боль? От чего? - От укола иглой. - Доктор коснулся плеча, где запеклась капелька крови. - Вот здесь. - Да перестаньте разыгрывать. Ничего со мной не случалось. Вы действительно меня кололи? - Колол, каюсь, ради науки. - Эдерс провел языком по верхней губе. - Надеюсь, комментарии излишни. Давайте вторую стадию. Мартин, сядьте, пожалуйста, в кресло и запомните, что сидите именно здесь. - Как вам угодно. - Негр прошел к стене и уселся в кресло. - Но как же организм не реагирует на столь резкие скачки в ритме? - удивился Грег. - Сначала тонус стремительно падает, затем столь же стремительно, без всякой адаптации возвращается в нормальное состояние. Удивительно. В обыденной жизни организм весьма резво отзывается на смену климата, погоды, часовых поясов, уровня над морем. Вспомните об адаптации космонавтов после длительных полетов. Некоторые это переживают болезненно и даже весьма. - Спросите что-нибудь полегче. - Эдерс пожал плечами. - Еще одно подтверждение: мы не знаем возможностей своего же собственного организма. До конца не познали сами себя, ни своих физических, ни психологических сил. - А их можно познать до конца? - Сомневаюсь. - Доктор скривил губы. - Сомнения - удел людей незаурядных. - Грег покосился на Эдерса. - Лишь невежды категоричны и безапелляционны в своих заявлениях. Однако продолжим. Действуйте, Миша. Физик нажал кнопку. Мартин опустил веки и чуть-чуть склонил голову-набок. Положим его на диван и пусть спит. Или лучше отнесем наверх, пусть потом попробует объяснить, как там очутился. Мартина отнесли в комнату, где проводили эксперименты над Грегом, и уложили на кушетку. - Я останусь и буду наблюдать, - сказал Эдерс, - а вы через часик приходите... Мартин проснулся спустя полтора часа. Все стояли подле него и ждали заключения доктора. Негр сел на кушетку, потянулся и, посмотрев вокруг, спросил: - Надо что-нибудь? - Вы о чем? - поинтересовался Грег. - Я спрашиваю, что-то требуется, раз вы прибежали? Проголодались? Я и отлучился-то прилечь на какую-то минуту. - Вы никуда не отлучались. Сидели внизу в кресле. Вас усыпили и доставили сюда. И произошло это не минуту, а почти два часа назад, - начал объяснять ему Эдерс. - Сговорились? - Мартин усмехнулся. - И не совестно подшучивать над стариком? Трое на одного - разыгрываете? И вы, Брут? - Он укоризненно взглянул на Фрэнка. - Мартин, клянусь, вас никто не разыгрывает. - Грег потряс его за плечо. - То, что сказал доктор, правда. - Не может быть, - удивился Мартин. - Я уверен, что пошел прилечь, но уж, во всяком случае, заснуть-то не успел. Странно. - Как чувствуете? - Превосходно. Впечатление такое, словно на миг смежил веки и открыл снова. Чувствую себя бодрым и здоровым. - Надеюсь, комментарии излишни? - Эдерс с торжеством окинул присутствующих взглядом. - Могу добавить: ночью он не сомкнет глаз, организм отдохнул в полной мере, как если бы Мартин проспал крепким и здоровым сном восемь часов. Сейчас органы работают нормально. Убирайте, Миша, свои причиндалы и пойдемте ужинать, а на заре отправимся встречать нашу знакомую... Яркое солнце слепило глаза, казалось - от его лучей выцвело небо. На белые алебастровые стены аэровокзала невозможно было смотреть. Жара еще не достигла максимума, но начинало здорово припекать. Люди попрятались в тень. От темно-зеленых, похожих на поставленные торчком продолговатые еловые шишки кипарисов струился густой, смолистый и терпкий аромат. Едва "лендровер" затормозил у конца ограды, друзья увидели Юту. Она стояла справа от входа, под сенью разлапистого, усыпанного розовыми цветами рододендрона. Ей очень шла голубая форма стюардессы. Мини-юбка еле прикрывала обтянутые телесного цвета нейлоном длинные красивые ноги. Через плечо перекинут ремень белой дорожной сумки с ярким рисунком. В руке солнцезащитные очки. Крошечная пилотка с серебряными крылышками держалась на ее головке каким-то чудом. - Словно на рекламе: "Летайте самолетами фирмы "Альбатрос". - Уваров удовлетворенно хмыкнул. - Воплощение изящества. - Впервые пожалел, что не обладаю даром художника. - Эдерс причмокнул губами. - Написал бы красочное полотно в современном стиле и назвал бы его: "Мисс XX век". - Не тянет она на это звание. - Русский откровенно любовался девушкой. Вздохнул и произнес в раздумье: - Не типична. Отсутствуют затасканные джинсы, стоптанные кроссовки и вульгарная неряшливость. Да и не намазана. - Вы, Фрэнк, ступайте-ка вперед, - предложил доктор. - Посмотрим ее реакцию на ваше теперешнее обличье. - Может, стоит сначала подготовить? - засомневался русский. - Слишком необычно, как обухом по головенке. Вдруг... - Подумаешь. Нежности. К радости не готовят, - заявил безапелляционно Эдерс. - Смелее, Фрэнк, чего вы растерялись? Грег расправил плечи, приосанился и решительно направился к девушке. Он приближался сбоку, она его не видела - взгляд устремлен на шоссе, откуда, надеялась, и появятся встречающие. - Здравствуйте, Юта. - Фрэнк протянул ей букетик искусственных фиалок. - Приветствуем вас в стране фараонов. Услышав знакомый голос, девушка порывисто обернулась. Мелькнула радостная улыбка. Затем лицо мгновенно побелело. Рот приоткрылся в застывшем вскрике. Шагнула вперед, качнулась и упала на руки оторопевшего Грега. - Я же говорил! - воскликнул Уваров. Юта медленно подняла вздрагивающие веки. Лицо порозовело. - Боже мой, мистер Грег - это вы? - Она, точно не веря, обвела взглядом друзей и снова опустила веки. - Я, Юта! - Грег подхватил ее на руки и закружил. В "лендровере" - его вел Уваров - Юта окончательно пришла в себя. Сжимая руку Грега в своих мягких ладонях, тихо спросила: - Что случилось, мистер Грег? Как произошло чудо? - Во-первых, никакого мистера, меня зовут Фрэнк, вам это известно. Во-вторых, рядом с собой вы видите великого исцелителя, знаменитого и скромнейшего доктора Макса Эдерса и не менее выдающегося его верного ассистента Мишу Уварова. Вы же знакомы с ними, Юта? - Извините, я так растерялась, даже не поздоровалась. Простите меня. Здравствуйте. Спасибо вам. Какое счастье. - Да полно уж, - засмущался доктор. - Что тут особенного? - Как я рада. - Она провела пальцами по загорелой щеке Грега. - Боже, как я счастлива. - На ресницах заблестели слезы. Она всхлипнула и закрыла ладонями лицо... В распахнутых настежь дверях стоял Мартин. На фоне темного проема будто сами по себе выделялись белые ровные зубы, белые шорты и рубашка. Голова, обнаженные руки и ноги сливались с темнотой, и создавалось впечатление, что одежда висит в воздухе. Увидев выходящую из "лендровера" девушку, Мартин сбежал с крыльца и сразу обрел реальный образ. Негр поднял вверх и в стороны руки и направился навстречу. Лицо сияло. - Добрый день, мисс Шервуд. - Мартин обнял ее узкие плечи. - Проходите, добро пожаловать. Поднимайтесь наверх, ваша комната первая справа, там приготовлено все необходимое. Если желаете, приведите себя в порядок. - Придерживая за локоть, помог ей вступить на лестницу и, обернувшись к остальным, бросил: - Обед поспел, стол накрыт, пять минут на разные мелочи, не опаздывайте. Через некоторое время разместились за столом. Мартин постарался на славу, чего только тут не было. Среди блюд с различными деликатесами, от которых шел аппетитный пряный аромат, стояли вазы с цветами и экзотическими фруктами. Замысловатыми этикетками поблескивали бутылки с прохладительными напитками. Эдерс и Уваров сидели напротив Грега и Юты и искоса рассматривали ее, не пытаясь даже скрыть своего восхищения. Девушка действительно была хороша. Она переоделась в белое с серебряной ниткой сафари и легкие босоножки на тонких высоких каблуках. Пушистые волосы крупными каштановыми волнами струились по плечам. Маленький рот с ярко-красными губами приоткрыт, зеленые глаза излучали радость. - Я заходила к миссис Кребс. - Юта взглянула на Фрэнка. - У них все благополучно. Стив просто прелесть, спокойный и рассудительный мальчик, уже читает книжки. Для вас письмо. - Она достала конверт и положила перед Грегом. - Спасибо, Юта. - Грег взял письмо и передал Мартину. - А что у вас дома? Как в полетах на новом месте? - О-о-о. - Она оживилась. - Дома отлично. Работа очень интересная, большое вам спасибо. - Благодарно дотронулась до его руки. - Это наш последний рейс в Африку. С конца месяца станем летать в Европу по новому маршруту, но обратно все равно возвращаться через Каир. Сейчас усиленно занимаюсь французским, немецкий знаю с детства. - Она оглядела холл. - Значит, здесь жил знаменитый профессор Эдвин? - Все разболтал, - тихо, с упреком произнес Эдерс. - Вот и храни с такими тайны. То, что известно женщине, известно миру. - Да, Юта, - ответил Грег. - Он теперь в экспедиции в Сирии, а мы у него гостим, профессор любезно пригласил нас отдохнуть. - И долго тут пробудете? - Девушка подняла на него большие, как крупные изумруды, глаза. - Не очень, - уклончиво ответил Грег. - В зависимости от обстоятельств и настроения нашего дорогого доктора. - Так уж, - потупился Эдерс, но ему явно было приятно выглядеть столь значительно. - Когда я путешествовал по Советскому Союзу, то обратил внимание: там в стюардессы берут лишь самых симпатичных и умных девушек, - неожиданно выпалил Уваров, поперхнулся и засмущался. Веснушки на носу словно бросились врассыпную. - Ох, господи, Мишель, вы невыносимы. Прямо помешались на Советском Союзе, - раздраженно заметил доктор. - Заладили: в России то, в России се. Голода нет, по помойкам не лазят, людей любят, а теперь уж и стюардессы красивее. - Я не говорил красивее, - вспылил физик. - Таких, как мисс Шервуд, не встречал. - Он запнулся и наклонил голову. Юта мило покраснела и опустила длинные и густые ресницы. - То, что творится где-то у черта на куличках, нас совершенно не касается. У соседей всегда лучше, - сказал Эдерс. - Нет касается! - взорвался Уваров. - Мы не твари бессловесные, а человеки разумные и за все в ответе. Именно должны, если угодно, обязаны даже вмешиваться в то, что при нас происходит. Лишь тогда и можно считать себя гражданином. Я убежден: люди завтрашнего дня - продолжатели вековой работы человечества - наследники его культуры и отвечают за все. - Боже мой! - Доктор воздел руки к потолку. - Тут за себя-то не знаешь как ответить, а он, извольте, за человечество. Мы слишком малые величины, как те ваши частицы. - Нет, не малые! - Щеки русского порозовели. - Если мы всем миром навалимся, то... - Да полно вам! - Мартин умиротворяюще потряс ладонями. - Успокойтесь и ешьте, зря я, что ли, старался. Да и чего заспорили, когда у нас такая дорогая гостья? Ей ваши перепалки неинтересны и скучны. Прекратите. - Ну отчего же, - слабо возразила Юта. - Предлагаю, - негр помахал над головой руками, - в честь нашей очаровательной гостьи сегодня отдыхать. Сотворю изысканный ужин, послушаем хорошую музыку, потанцуем, а может, и споем. А? - Он окинул всех ласковым взглядом. - Мартин! - Грег чмокнул его в щеку. - Вы всегда предложите именно то, что требуется. Признаться, не танцевал и не пел целую вечность. - Ха! Потанцуем. - Эдерс вскинул темные брови. - Прежде спросите мисс Шервуд, согласна ли она. Желающих сколько угодно, а партнерша в единственном числе. Правда - какая! - Он развел руки. - Но не будет ли такое в тягость? - Что вы! - запротестовала девушка. - Мне очень приятно, и я постараюсь. - Решено. - Грег встал. - Сегодня кутим, поем, танцуем. - А кто объявлял сухой закон до конца экспедиции? - поддел доктор. - Не вы ли, Фрэнк? Кто божился, что... - Я, я! - перебил Грег. - Но не будьте догматиками. Как считает Уваров, следует действовать диалектически, в зависимости от времени, места, обстоятельств. В этом отношении я полностью разделяю его убеждения. Пить же необязательно. Отдых мы вполне заслужили, особенно доктор. Ну и я, конечно. Не отметить такое событие - нашу монашескую обитель посетила Юта - преступление, а с ним я боролся всю жизнь. Тем более у Юты праздник - переводят на новую линию. Да в конце концов, имеем мы право развлечься или нет? - Имеем, имеем. - Эдерс согласно опустил веки. - Что вы нас уговариваете - согласны. - Юта? - Грег повернулся к девушке и взял ее руки. - Как бы вы отнеслись к приглашению, пока наши друзья готовятся к банкету и гладят фраки, проехаться к пирамидам и полюбоваться древнейшей экзотикой? - Пришла бы в неописуемый восторг! - воскликнула радостно девушка и захлопала в ладоши. - Я никогда не была в Египте. Уваров неожиданно расхохотался. - Чего это вы? - удивился Фрэнк. - Вспомнил приятеля по Сорбонне. Он тоже обычно предлагал идеи, а право воплотить их в жизнь любезно предоставлял другим. Так и вы. Даешь банкет, а я пошел. Я пошутил, езжайте, там действительно много интересного... - Ух! - Юта, запыхавшись, опустилась на стул. После осмотра различных достопримечательностей они заглянули в маленькое кафе неподалеку от пирамиды Хеопса. - За вами не угонишься. - Неужели устали? - Грег выглядел, будто и не Лазил на самый верх фараоновой гробницы. - Еще как! Страшно боялась, что мы сорвемся. Вы не заметили выражения лица гида-египтянина? Он смотрел на нас, когда отстал, с удивлением, словно не верил своим глазам. А ведь он совершает такие восхождения каждый день. Очевидно, принял вас за серьезного конкурента, посягающего на его скудный заработок. Грег неопределенно пожал плечами и налил девушке кока-колы. Кафе называлось "Нефертити". По аспидно-черным стенам и потолку разбросаны золотые контуры изображений супруги фараона Аменхотепа IV - плохонькие копии работ древнего мастера Тутмесса. - Вы знаете, что такое "Нефертити"? - спросил Грег. - Имя египетской царицы. - Я имел в виду само слово. - Нет. Но звучит, как пируэт в балете. - "Красавица грядет" - так нам объяснял профессор. - Прекрасно и романтично. - Юта задумалась и повторила: - Не-фер-ти-ти. Так и представляешь что-то изящное, воздушное и загадочное, как взгляд любимой девушки из-за чадры. - Вы довольны прогулкой? - Очень. Я просто переполнена впечатлениями и счастьем. - Потому что побывали тут? - Потому что побывала здесь с вами. - Вам надо так мало для счастья? - Это не мало, а огромно. - Она пригубила бокал и из-под ресниц взглянула на Грега. - А вам нравится теперешняя работа? - спросил Грег, словно хотел увести разговор в другое русло. - Работа? - Юта вскинула брови. - Конечно. Мне нравится, когда в тебе кто-то нуждается, а в воздухе это сплошь и рядом. То кому-то