хника, а затем - профессора Ветрова. Увы, профессор тоже был мертв. Знакомый запах - запах "чудовища" исходил от их трупов. Значит, все они задохнулись, растратив в бесплодной борьбе запасы кислорода из своих баллонов, или... Кончиком языка я коснулся того места на костюме профессора, где шлем соединялся с воротником, потом - пятнышка, где уже начала образовываться трещинка в пластике, сравнив ощущения с запахом, с излучениями, - запустил "внутреннюю лабораторию криминалистики". Сравнительный анализ показал: "чудовище" выделяло алкалоид. Причем он содержался лишь в тех водорослях, которые расположены в глубине его "тела", хотя они почти ничем не отличались от других водорослей того же вида, которые составляют "кожу" или "щупальца". Алкалоид с примесями щавельной и серной кислот растворял ткань, из которой состояли костюмы людей. Эти исследования подсказали мне необычный вывод: в зоне города, питаясь его отбросами, подвергаясь воздействию излучаемой им энергии, морская флора и фауна, в том числе водоросли, менялись. Менялись настолько, что водоросли объединялись в гигантское сообщество и на разных его уровнях перерождались. Впрочем, биологам давно известно, что некоторые водоросли резко изменяются, иногда до неузнаваемости, когда меняется состав или температура воды. В лабораторных условиях удавалось вызвать такое же явление повышением или понижением давления. Бывали случаи, когда ученые с удивлением обнаруживали, что водоросли, которые раньше относили к разным видам, на самом деле принадлежат к одному виду. Но в данном случае процесс пошел еще дальше. Жизнь в сообществе преобразила поведение и структуру водорослей, вызвала как бы распределение функций. Появилась специализация: водоросли захвата и охоты, водоросли-двигатели, вырабатывающие газы, "водоросли желудка", выделяющие соответствующие кислоты и растворяющие "пищу". Так случайное сообщество постепенно перерастало в сообщество-организм... Продолжая, размышлять и уже пытаясь построить уравнения для описания процесса, я перетащил трупы людей туда, где оставил робота. Затем высвободил и его из пут. Они все - четверо людей и робот - были одинаково мертвы, только робот имел преимущество перед своими хозяевами - его можно было оживить. Для этого достаточно зарядить его аккумуляторы, зачистить окислившиеся контакты в соединениях блоков. Он - машина, создание людей - был в чем-то совершеннее своих создателей. И в этом просматривалось начало пути, который мне предстояло исследовать. Не только для себя... Со своим страшным грузом я отправился в путь, думая о подводном убийце. Итак, можно сказать, что слухи подтвердились - "чудовище" существовало. И если вдуматься и кое-что вспомнить, то не таким уж необычным представится "чудовище", повинное в гибели четырех людей и робота. Разве путников поедают только Хищные звери? Разве не тонут они в реках? Разве не затягивает их в свою утробу-трясину болото, не "поедают" зыбучие пески? Разве миллионы людей не гибнут от землетрясений, от извержений вулканов, испепеленные огнем земных недр? Почему при любых несчастьях обязательно ищут прожорливых диких зверей? Разве мать-природа не становится иногда беспощадным чудовищем, пожирающим собственные создания? Я вспомнил детенышей в акульем брюхе и понял, что мне еще не раз придется с ужасом, жалостью и состраданием вспоминать этих незадачливых детей природы, как бы воплощающих принцип борьбы за существование. Неужели только так могла возникнуть и существовать земная жизнь? ...Я различил плывущих мне навстречу водолазов. 4 Мне не хотелось видеть ее такой - с печальной складкой между бровей, с дрожащими губами. Ее глаза блестели сухо и остро, хотя для нее сейчас лучше было бы дать волю слезам. Эти глаза не останавливались ни на ком из окружающих, кроме меня. И всякий раз в них вспыхивали искорки надежды. Надежды на что? Никто не может оживить ее мужа. Утешать я тоже не умею. Впрочем, она ждала не утешения. С самого начала нашего знакомства, с того момента, когда мы впервые увиделись, она что-то вспомнила и хотела, чтобы вспомнил и я. Но что я мог вспомнить, если увидел ее впервые. Впервые ли? Временами мне начинало казаться... Стоит ли обращать внимание на то, что кажется, если оно не подтверждено фактами? Нет, не стоит. Надо следовать этому принципу, твердо установленному для себя. Я думал о "чудовище" и о том, чем оно оказалось на самом деле. Жителей подводного города подвели два противоположных качества, уживающихся, как ни странно, вместе: избыток и недостаток воображения. Их страшили придуманные ими "ужаснейшие" монстры, и они не могли вообразить чудовища, сконструированного природой из обычных водорослей. Поэтому они преспокойно проплывали мимо покоящейся горы переплетенных водорослей. Точно так же другие люди селятся возле дремлющего вулкана... Я дотронулся кончиками пальцев до округлого плеча женщины: - Мне пора, Людмила Борисовна... Я приготовился встретить ее взгляд, но она только ниже опустила голову: - Вы не могли бы остаться здесь еще немного? День, два... - Зачем? Жителям города больше не угрожает опасность. Ее тон противоречил словам: - Вы правы. Она согласилась с моими доводами: - Прощайте. Вас ждут большие дела. Фразы были логичны и справедливы, но мне решительно не нравился тон, которым они были сказаны Что-то, похожее на сожаление, шевельнулось во мне. Неужели придется выполнить ее просьбу, чтобы побыть здесь "еще немного" - два дня? Зачем? Нет, в этом отсутствует логика. - До свидания, Людмила Борисовна. Может быть, еще встретимся. Тогда я не думал, что мои слова могут сбыться, - просто вспомнил в тот момент пословицу о горах, которые не встречаются, и о людях... Кстати, горы тоже могут встречаться во время больших землетрясений... - До свидания, - прошелестел ее голос, и вдруг мне показалось, что подобное со мной уже случалось, что я слышал когда-то очень давно ее голос с такими же интонациями. Включил СВК: треугольник идеально равнобедренный - значит, серьезных аномалий нет. Но в памяти нет информации о встречах с Людмилой Борисовной до посещения подводного города. Имеет ли все это отношение к тайне, которую я не могу разгадать? Неожиданно я поймал себя на том, что стараюсь не думать о Людмиле Борисовне. Вот еще новости! Значит, мне хочется думать о ней. _Хочется думать о ней? Почему? Почему? Ведь равнобедренность треугольника не нарушена_... ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПЛЕМЯ 1 Я добрался до материка и продолжал путь по суше. Меня подстегивало уже не только задание Михаила Дмитриевича и стремление проникнуть в Тайну. Пробудилось любопытство - жгучее, несокрушимое. Мне хотелось больше узнать о событии, а о нем рассказывали золотые таблички, найденные в трюме затонувшего галиона: о боге Аамангуапе, о древнем народе, - подтвердить или опровергнуть возникшие у меня гипотезы. Для этого надо было прежде всего добраться в края, о которых рассказывало послание царя. Но дорога туда была дальней, а то же самое любопытство, которое толкало и вело вперед, частенько задерживало в пути... ...На краю большой поляны несколько десятков людей построились в круг. На них почти не было одежды, если не считать набедренных повязок из листьев у нескольких женщин. Потом я узнал, что эту "одежду" носят лишь невесты. В Центре круга находился старый человек. К его ногам были привязаны большие раковины. Он раскачивался из стороны в сторону и пел что-то заунывное. Я хотел подобраться поближе, чтобы различить слова. Вот старик начал подпрыгивать, раковины застучали, будто кастаньеты. Поскольку звуки были громкими и четкими, я предположил, что в привязанные к ногам раковины вложены камни. Старик завертелся волчком и в изнеможении упал на землю. И тотчас круг распался на три части. В одной были только мужчины, в другой - молодые женщины в набедренных повязках, в третьей - мужчины и женщины разных возрастов. Конечно, никто не мешает мне наблюдать жизнь племени издали. Однако хотелось познакомиться с этими людьми поближе. Как лучше это сделать? Я вспомнил книги об ученых-исследователях: историках, археологах, биологах. Знакомство с новым племенем все путешественники начинали с подарков. Значит, и мне нужно в первую очередь подобрать подарки для племени. Но какие именно? В моем вещмешке имелись предметы, которые вряд ли смогут пригодиться этим людям. Разве что... кусок мыла... Я достал его, разорвал обертку, подбросил на ладони. Да, пожалуй, это подходящий подарок. К тому же, я проверю их смекалку: поймут ли они его назначение? К мылу присоединю плитку шоколаду, немного семян риса и сорго. На рассвете я отнес дары на поляну и разложил их на видном месте. Сам же взобрался на дерево и приготовился наблюдать. ...На поляне показалось несколько молодых воинов. Они почти одновременно заметили дары и бросились к ним, Отталкивая Друг друга. Самый ловкий из них уже протянул руку к мылу, но тут же с испуганным криком отдернул ее. В чем дело? Ему что-то показалось или он, хитрый, отпугивал соперников? Как бы там ни было, никто из воинов не притрагивался к дарам. Они только кружились вокруг них, оживленно жестикулируя и обмениваясь хриплыми восклицаниями. Так продолжалось, пока на поляне не появились мужчины постарше. Один из них, высокий и крепкий, с властными жестами, видимо, вождь, решительно направился к дарам, схватил плитку шоколада, разломил ее, понюхал... Затем он подошел к старому засохшему дереву, отодрал от него кусок коры, сравнил с шоколадом. Подняв то и другое высоко над головой, чтобы видели соплеменники, он как бы приглашал их убедиться, что незнакомое вещество - просто-напросто кора дерева. А затем пренебрежительно швырнул кору и шоколад в заросли. Та же судьба постигла семена риса и сорго, вероятно, вождь принял их за личинки насекомых. А вот мыло ожидала совсем другая участь. Оно было не похоже на все, с чем сталкивался дикарь, и привлекало его и своей формой, и цветом. Он разломал кусок на несколько частей, самую большую оставил себе, остальные раздал своим приближенным. И сразу же весь свой кусок сунул в рот и стал жевать. Приближенные последовали его примеру, остальные с завистью смотрели на них. Чтобы подогреть их зависть и напомнить о том, кто они такие и кто он, вождь выпятил голый живот и с ухмылкой похлопал по нему ладонью. Но уже через несколько минут его поза и выражение лица изменилось, он словно прислушивался к тому, что творится в его утробе. Он схватился за живот и закружился по поляне с громкими стонами. Вместе с ним кружились и стонали его приближенные, отведавшие мыла "экстра". Видимо, в рекламе недаром говорилось, что мыло особое, способно растворять даже жировые пятна, не поддающиеся обычной химчистке. Вождь и его приближенные стонали все громче, из их ртов текла пена и летели разноцветные мыльные пузыри. Да, на этот раз реклама мыла не солгала!.. Однажды, когда мужчины ловили рыбу, один из них заметил на противоположном берегу юношу и девушку, затаившихся в тени большого дерева. Мужчина громко закричал, обращаясь к товарищам и указывая на молодую пару. Рыболовы пришли в неистовство: загорланили, стали размахивать копьями и дубинами. Молодая пара поспешно отступила в глубь Леса. Туда же тотчас устремилось несколько рыбаков. Они перешли вброд реку и скрылись в лесу. Остальные рыбаки бросились бежать к пещерам. Вскоре на берег прибыли вождь и его приближенные. Сразу было заметно, что вождь волнуется больше остальных. Впрочем, тогда я не придал этому значения... Вождь разделил воинов на две группы и послал их в погоню по разным направлениям. Мне показалось, что воины не согласны с вождем. Да и меня самого удивили направления, которые он выбрал для них. Но, может быть, он лучше всех знал броды через реку или единственную тропу через неприступные скалы, по которой могли спастись беглецы. Сам вождь с двумя воинами отправился в третьем направлении. Я включил гравитаторы и быстро догнал беглецов. Прячась за деревьями, я мог наблюдать и за ними, и за преследователями. Рыбаки, первыми пустившиеся в погоню, могли бы настигнуть беглецов, но не торопились, ожидая подмогу. Метрах в двухстах за ними поспевал вождь с двумя воинами. Эти торопились изо всех сил. Вот вождь окликнул рыбаков, заставил их остановиться и подождать. А затем отправил их куда-то в сторону, поставив во главе отряда одного из своих сопровождающих. Я подумал было, что он сбился со следа. Но спустя минуту с удивлением увидел, как вождь со вторым воином кинулись напрямик за беглецами. А они-то были совсем близко. Несколько раз юноша отправлял свою спутницу вперед, а сам замирал и прислушивался к шуму погони. Затем догонял девушку. Он уже сильно устал и глотал воздух открытым ртом. Пряди слипшихся от пота волос падали на лоб, и он с остервенением отбрасывал их, мотая головой. К тому времени, когда ближайших преследователей осталось двое, он велел девушке спрятаться за толстым разлапистым деревом, а сам бесстрашно двинулся навстречу им. В руке он сжимал короткую дубину с врезанными в нее звериными клыками и острыми осколками камней. Я сравнивал его тонкую гибкую фигуру, неокрепшие мышцы с могучей фигурой вождя, и мне было жаль юношу, ибо я предвидел исход битвы. Однако мои предположения не подтвердились. Усидев Преследователей, юноша что-то крикнул вождю и бросил дубину на землю. Вождь тотчас подбежал к нему и... обнял. К ним подскочил воин, сопровождавший вождя, похлопал обоих по спинам, подобрал дубину, брошенную юношей, и стал ходить вокруг них, останавливаясь и прислушиваясь к шуму леса. Несомненно, он оберегал их от остальных воинов. Что же все это значило? Между тем юноша, волнуясь и горячась, о чем-то рассказывал вождю. По его жестам я определил, что речь идет о том, как ему удавалось уходить от погони. Я подкрался близко к ним. Некоторые из произносимых ими слов и словосочетаний сопровождались одними и теми же жестами, я частично уже понимал их. И еще явственно ощущал своими приемниками чувство усталости, исходящее от юноши, и дружелюбие вождя, его соучастие в приключениях собеседника. Их образы в моем восприятии постепенно расцветали новыми гаммами красок, и я уже кое-что знал о доверии, связывающем их... Внезапно воин, взявший на себя роль охранника, предостерегающе крикнул и поднял копье. Слишком поздно. Из-за деревьев появилось несколько воинов. Они выкрикивали угрозы и размахивали дубинами. Коренастый увалень метнул копье в юношу-беглеца, и тот едва успел уклониться. Вождь явно растерялся, он не ожидал, что воины, которых он направил по ложному следу, сумеют обнаружить беглецов. Увалень, метавший копье и разъяренный неудачей, подбежал к девушке и занес дубину. И тут неожиданно для самого себя я выскочил из укрытия, перехватил его руку и вырвал оружие. Потом я не раз спрашивал себя: что заставило меня действовать подобным образом? Тугомыслие? Или и того хуже - недомыслие? Ведь на этом расстоянии, включив передатчик "эмо", я мог попросту на некоторое время парализовать воина. Мне вовсе не обязательно было сыграть "явление народу". Увалень застыл с разинутым ртом. Его маленькие глазки под низким лбом увеличились и, казалось, готовы были лопнуть. Не выдержав потрясения, он закрыл лицо руками и, пятясь, отступил в заросли. Испуг поразил и остальных его соплеменников. Через несколько мгновений пространство вокруг меня опустело. Слышался хруст веток под ногами убегавших, вопли. Остались только те, которым некуда было убегать, - юноша и девушка. К тому же длительное ожидание погони и только что пережитая смертельная опасность притупила их чувства. Прижавшись друг к другу, они во все глаза смотрели на меня. Я улыбнулся и протянул руки ладонями вверх, показывая, что в них нет оружия. Одновременно я произнес подслушанную фразу-восклицание на их языке, обозначавшую "не бойтесь!" Юноша и девушка бросились ничком на землю. Я подошел к юноше, попытался поднять его. Он вырывался из моих рук. Мне удалось удержать его на ногах, повернуть лицом к себе, взглянуть в глаза. Я включил передатчик мыслеприказа и почувствовал, как расслабились его мышцы под моими руками, взгляд стал осмысленным. Он оглянулся, поискал свою подругу. Убедившись, что она невредима, он рискнул нагнуться и поднять ее с земли, что-то приговаривая. Девушка прильнула к нему, пряча голову на его груди. И такую смесь страха и надежды, нежности и мужества воспринял я своими приемниками, что удивился силе чувств у этих примитивных созданий, еще только начинающих восхождение. Может быть, эта изначальная сила эмоций и была тем пороховым зарядом, который заложила в эволюцию экономная мать-природа? Я произнес несколько слов-восклицаний на их языке, означавших: "Не убью вас. Не сделаю вам больно". Юноша взглянул мне в лицо, правда, встретиться взглядами он еще боялся, и проговорил: - Тельмолтаа. Ги мо. Значения этих слов я не знал. Но он произнес еще несколько слов, понятных мне. Оказывается, он просил не наказывать, а помочь. Я излучил волну спокойной ласки и положил руку ему на плечо. - Все будет хорошо, - сказал я. За несколько часов в обществе этих двух молодых людей я изучил несложный язык племени. Юношу звали Касит, девушку - Ла. Он выкрал ее у другого, враждебного племени и тем нарушил "запрет богов", предписывающий жениться только на девушках своего или соседнего, родственного племени. Я спросил у юноши, зачем надо было нарушать запрет. Не проще ли было найти девушку по вкусу в своем племени? Или он не надеялся победить в состязаниях женихов? Юноша гордо вскинул голову. Между толстых, выкрашенных в черный цвет губ ослепительно сверкнули зубы. - Меня назвали Касит после испытаний на зрелость, - сказал он. - Что означает это имя? - Тот, кто может победить носорога, - торжественно ответил Касит. - Значит, ты полюбил Ла? Ты, видел ее раньше? - высказал я догадку. Он склонил голову: - Ты спрашиваешь это нарочно, грозный бог. Испытываешь меня. Позволяешь сказать неправду. Но ведь тебе все известно. Как можно увидеть девушку из племени уйна? Касит в первый раз увидел Ла, когда крал ее. И Ла тогда первый раз увидела Касита. Но меня увидели и отец Ла, и ее братья. Они захотели убить Касита. - Зачем же ты шел на все эти опасности? - спросил я, скрывая растерянность: своими ответами он разрушал мои догадки одну за другой. - Меня послал вождь. Неужели я ослышался? Или неверно истолковал его слова? - Зачем ты нарушил запрет и решил красть девушку из племени уйна? - Касит выполнял наказ вождя, своего отца, - невозмутимо отвечал юноша, решив, видимо, что, повторяя вопрос, я выполняю какой-то ритуал. - Вождь? Тот самый, с которым ты виделся здесь? В лесу? На одно лишь мгновение он позволил себе удивленно взглянуть на меня. Утвердительно кивнул. - Вождь племени импунов. Амкар. Отец Касита. - Зачем он это сделал? Касит, глядя куда-то в сторону, пожал плечами: - Другие не знают. Вождь знает. - А ты? Он смотрел в том же направлении. Я понял: знает, но не скажет. - Отправимся с тобой к вождю вместе, - предложил я. Испуг и надежда одновременно вспыхнули в нем. Я не мог определить, какое из этих чувств было сильнее в данный момент. Юноша что-то сказал Ла, и она низко наклонила голову. Он взял ее за руку. - Мы идем с тобой, грозный бог. 2 Когда до пещер оставалось чуть больше трехсот метров, нас заметили. Молодой воин-охотник что-то закричал, и к нему стали сбегаться соплеменники. Толпа ощетинилась копьями, над головами взметнулись дубины. Я пока не предпринимал никаких действий, ожидая развития событий. Вскоре в толпе показался вождь и его приближенные. Они пытались успокоить людей. Время от времени вождь, указывая на меня, провозглашал: - Эламкоатль! Это было имя главнейшего бога. Толпа подхватила имя, шумно и дружно произносила его. Но в то же время люди по-разному реагировали на мое появление, одни кланялись, другие в ужасе отворачивались. Возникла догадка. - Вы уже встречались с подобными мне? - спросил я Касита. - Да. Тогда мы жили в другом месте. Богов было много, - он растопырил пальцы обеих рук, три загнул. - Они принесли вам дары? - Дали нам сладкую смолу и обещали вернуться. Мы ушли. От толпы отделилось несколько человек и направились ко мне. Это были послы. На вытянутых ладонях они несли дары: высушенных насекомых, ягоды, круглый блестящий камушек. Не доходя несколько шагов, они упали на колени, покорно склонив головы и положив перед собой дары. Толпа напряженно следила за нами. Пришлось принять дары, и толпа ответила единым вздохом облегчения. Я поднял с земли одного из послов. Это был вождь, отец Касита. По его примеру встали и другие. Они поспешили отступить - подальше от меня и поближе к своим соплеменникам. Вождь остался. Он изо всех сил старался сохранять достоинство. - Ты спас моего сына, могучий бог. Владей нами. Я не пытался переубедить его в том, что я вовсе не бог. Это было бы бесполезно и опасно, во всяком случае, для юной пары. В сопровождении послов мы направились к толпе. Касит и Ла старались держаться поближе ко мне, но сейчас соплеменники почти не обращали на них внимания. Люди склонялись передо мной, иные падали на землю, закрывая лица руками. - Эламкоатль с нами! - ликующе выкрикивал вождь. Так мне пришлось стать богом у племени импунов. Я старался быть добрым и мудрым богом, принести пользу тем, кто верил в меня. Когда-то Михаил Дмитриевич сказал мне: "Наше оружие - вера и сомнение. Но есть немало людей, чье оружие - только вера. Она помогает им вести тяжкую борьбу за то, чтобы жизнь не казалась бессмысленной. И хотя она порождает иллюзии и миражи, но для слабых это спасительные иллюзии, а для слепых - единственное их видение. И если уж кто-то поверил, что ты способен сделать его сильным и счастливым, умей жалеть его, не принижая". В качестве бога импунов я благословил Касита и Ла, и племя вынуждено было согласиться, чтобы они жили на его земле и под его защитой. И отменил обычай приносить кровавые жертвы. Моим верным помощником стал отец Касита. Я убедился, что он не случайно является вождем племени. - Виноват, я нарушил закон, запрет. Послал сына взять жену в другом племени. Что было делать? Когда берут в жены девушку своего племени, часто рождаются слабые дети. Когда женятся на чужих - дети сильнее. Об этом мне говорил отец. И я замечал то же самое. Нам нужны сильные дети, воины. Так они, эти полудикари, не имея никаких приборов для экспериментов, отрезанные от мира, замкнутые в небольшом пространстве кочевий, обладая лишь умозрительной информацией о жизни своего племени, тем не менее сумели открыть один из главнейших генетических законов. Более того. Чтобы воспользоваться открытием, этот человек осмелился пойти против устоявшихся законов, против воли всего племени, отважился жить не так, как жили отцы, деды, прадеды - многие поколения. Надо было решиться на величайший опыт и послать на это собственного сына. Просмотрев еще раз возникшие у меня мысли, прежде чем решить, какие из них спрятать на хранение в памятеку, а какие забыть, я подумал, что, может быть, одним из самых знаменательных явлений в борьбе человека за лучшую жизнь, осмысление мира была с древнейших времен борьба против _самого себя_, против _ограничителей_, созданных в собственном сознании. Они были необходимы, так как являлись одновременно и охранителями, помогающими поддерживать определенный, проверенный многими поколениями уклад жизни. А уклад этот гарантировал выживание в суровой борьбе со стихиями, с хищниками, с конкурентами. Я смотрел с изумлением и восхищением на этого полудикаря, преклоняясь перед его героизмом, а он глядел на меня с почтением и страхом, боясь наказания. Осознав комичность ситуации, я улыбнулся, и, подбодренный этой улыбкой, он осмелился спросить: - Великий бог, прощаешь меня? - Ты поступил разумно, - ответил я, кладя руку на его плечо. - Можешь сказать об этом своим соплеменникам. Он не стал медлить. Его приближенные тут же собрали на поляне всех взрослых людей племени, и вождь, стоя рядом со мной, огласил им повеление бога - отныне юноши могут брать в жены не только импунок, но и девушек из других племен. Наблюдая результаты своих деяний, я несольно вспомнил легенду, записанную на золотом диске и табличках, и думал: "А кто же был тот "живущий на дне моря бог Аамангуапа", научивший выращивать плоды, строить дома, врачевать? Не повторяю ли я чьи-то поступки, дела, не обрастут ли мои поступки легендой, и ученые будут спорить о боге Эламкоатле, ломать головы над загадкой его появления?" Невольно вспомнились и другие загадки, терзавшие меня. Я подумал: но как же мы можем разгадывать загадки, связанные с другими людьми и временами, если не в силах проникнуть в тайну собственной жизни? Я вспомнил женщину, вдову ученого, которую, как мне казалось, знал раньше, чем впервые увидел ее. Какие нити протянуты между нами, почему не могу забыть ее? Смутное видение возникло из глубин моей памяти: берег теплого моря, я и она на надувном матраце. К нам кто-то медленно идет, увязая в песке. Это - Михаил Дмитриевич." Он что-то говорит, смеется... Сиреневые облака, раскаленные по краям до ослепительного блеска, несутся на меня, твердеют в полете. Страшны их зазубренные грани. Они пробивают защитную пленку, и у меня появляется новое, неизведанное ранее чувство, еще более болезненное, чем чувство одиночества, которое подчас так мучает и мешает спокойно думать... Где сейчас Людмила, что с ней? Мне так сильно захотелось ее увидеть, что я решился на крайнюю меру - сосредоточил энергию в первом и восьмом аккумулирующих органах, настроился на ее волну и сквозь клубы тумана увидел руки, подымающие тонкую ткань. Людмила раздевалась, готовясь ко сну. Ложбинка на правом плече казалась фиолетовой, смуглые полные колени заволакивались пеленой мерцающего тумана... Мне пришлось прервать сеанс связи. Пятно света - вход в пещеру, где я находился, - закрыла тень. Это был вождь. - Великий Эламкоатль! Охотники выследили большое стадо антилоп. Иди с нами - тогда охота будет успешной. 3 На второй день ко мне прибежал Касит, сын вождя. - Великий Эламкоатль! В лесу появились злые боги. Они встретили одного из наших охотников и забрали его с собой. - Зачем он им понадобился? - Я не скрывал недоверия. - Этого не знает никто. Но Рап видел. Они спутали веревкой руки Мапуи и повели... - Где твой отец? - Он с несколькими воинами идет по следу богов. Что будут делать они с Мапуи? - Этого я пока не знаю. Но постараюсь узнать. Идем. - Ты сильнее! Ты победишь их! - без тени сомнения воскликнул Касит. Вскоре мы догнали "богов". Они двигались цепочкой: передний прокладывал дорогу, задний делал зарубки на деревьях. Импуна Мапуи вел на веревке долговязый парень в пробковом шлеме и притороченной к нему противомоскитной сетке. Я заметил шевеление веток сбоку от долговязого. На мгновение там показалось лицо вождя. Он подал какой-то знак пленнику. Мапуи, видимо, был слишком подавлен событиями, чтобы правильно сориентироваться. Он поднял руки, показывая, что они связаны веревкой. В то же мгновение один из "богов" полоснул по кустам из автомата. Послышался крик боли, шум веток - это бросились бежать вождь и его люди. - Беги! - шепнул я Каситу, а сам развел перед собой ветки и шагнул навстречу "богам". В лицо мне смотрел ствол автомата, в спину уперлось что-то твердое. - Советую не двигаться! - произнес немолодой человек с усталым лицом, чем-то напоминающим лицо отца: высокий морщинистый лоб, в меру выпяченный подбородок, резкие складки по углам рта. Портили его большие темные очки на хрящеватом носу. Голос у него был приятный, хорошо поставленный, и даже в данной ситуации слово "советую" звучало естественно и не угрожающе. Он выглядел спокойным, подтянутым, и пятнистая маскировочная куртка сидела на нем ладно, как смокинг, сшитый у модного портного. Еще раз блеснули стекла очков - он разглядывал меня с ног до головы, улыбка чуть раздвинула узкие твердые губы. - Вы из людей Шакала? - Что это значит? - спросил я и настроился на его волну. Нет, он не был спокоен. - Пожалуйста, обыщите его, - бросил он кому-то за моей спиной, и я понял, кто в этой компании "богов" - главный. Меня ощупали грубые руки, полезли в карманы... - Вот, что я нашел, Кэп. Главный осторожно взял футляр с набором инструментов. - Интересно было бы узнать, что в нем, - обратился он ко мне. - Это, в основном, хирургические инструменты, - ответил я, открывая футляр. - Вы врач? Кэп не дождался моего ответа и добавил: - Если так, то весьма кстати. У нас - больной. Коротышка, покажи, пожалуйста, доку свою ногу. Коренастый крепыш вытащил изо рта окурок, смял его в комок и щелчком послал в кусты. Только потом, морщась, закатал штанину, открывая опухшее колено. Я дотронулся до опухоли, и его лицо исказилось от боли. - Потерпи секунду, - сказал я и провел по ноге аретомом. - Вот и все. - Вы не вскроете опухоль? - удивленно спросил Кэп. - Она сейчас рассосется. На лице Коротышки с пухлым детским ртом и носом-пуговкой появилась ухмылка. Она становилась все шире и шире, превращалась в улыбку. - Что вы сделали с моей ногой, док? Она уже не болит... - Согни ее, - попросил я. Все еще с недоверием, осторожно он согнул и разогнул ногу, затем повторил то же. Восторженно посмотрел на меня: - Да вы колдун, док! Как раз такого нам в джунглях не хватало, черт меня побери! - Если колдун не из стаи Шакала, - холодно заметил Кэп, и его тонкие губы словно совсем исчезли с лица. - Кто такой этот ваш Шакал? - вежливо поинтересовался я. Тон моего голоса почему-то не понравился Кэпу. - Должен вам заметить, что лишние знания не всегда полезны, - сказал он, и тонкие длинные пальцы его правой руки непроизвольно вздрогнули и напряглись. - Будьте добры назвать сумму гонорара, которая вас устраивает. - Не стесняйтесь, загните побольше, - шепнул Коротышка. - Меня не интересуют деньги. - Вы из идеалистов! - Кэп склонил голову набок, словно желая лучше рассмотреть меня, губы сложились в скупую улыбку. Зато Коротышка недоверчиво и неодобрительно покачал головой. - Ну что ж, мистер Идеалист, будете получать не меньше остальных. - Но ведь я еще не дал согласия идти с вами. Откуда-то из-за моей спины вышел верзила с рассеченной бровью и щербатым, слегка продавленным внутрь лицом. Он откровенно и недобро глянул на меня, подошел к Кэпу и зашептал (я отчетливо слышал каждое его слово): - Ставлю десять против одного, он - из стаи Шакала. Кэп досадливо дернул щекой, но ответил уважительно: - На этот раз ты, кажется, ошибаешься, Ник. Скорее всего, он сам по себе. Поговори с ним, если желаешь. Кэп отступил на полшага, а Ник сделал шаг ко мне, произнес сипло: - Так сколько бы ты хотел получать для начала? Я ответил без вызова, но твердо: - Сожалею, но не могу идти с вами, если не скажете, кто вы такие и куда следуете. Только что излеченный Коротышка подавал мне предостерегающие знаки. Ник с изумлением уставился на меня: - Док, запомни мой первый совет: меньше будешь знать - дольше проживешь. - А второй? - Не говори "нет", когда тебя просят по-хорошему деловые люди. Нам, как женщинам, не отказывают. Неуклюжая шутка понравилась его товарищам. Они заулыбались. Кэп вышел из-за спины Ника и, тоже улыбаясь, стал ближе ко мне. Коротышка, глядя на него, поспешил взять меня под защиту: - Док шутит. Он пойдет с нами, разрази меня бог! - Только в том случае, если буду знать, кто вы такие. Ник сделал еще шаг ко мне, а Кэп занял позицию, чтобы успеть помешать ему. Одновременно он сказал, обращаясь ко мне, но его слова предназначались и Нику: - Нам нечего скрывать. Мы геологи. Ищем нефть... - Здесь? - По данным вертолетной нефтеразведки, в этом районе есть нефть. - А зачем вы схватили его? - я указал взглядом на Мапуи. - Он согласился быть нашим проводником. - На веревке? - Так надежней. Подстраховка. Он ведь дикий. Нас предупреждали, что здесь обитает племя первобытных людей. Потом мы отпустим его... с дарами. - Отпустите его сейчас. - Вот как? Вы настаиваете? Его голос стал чуть-чуть насмешливым. - Впрочем... - Он на мгновение задумался и приказал парню, который вел Мапуи: - Развяжи его. Едва тот развязал веревки, Мапуи не стал раздумывать. Только кусты зашелестели... Ник по привычке повел автоматом вслед, но Кэп сделал предостерегающий знак - и он опустил оружие. - Недоразумение улажено, док? Я кивнул головой. - Значит, идете с нами. Слова Кэпа не требовали от меня ответа - они звучали не вопросительно, а утвердительно. Он развернул карту и длинным пальцем провел закругляющуюся линию: - Пройдем по ущелью. Вот здесь располагаются водоносные пласты. Предполагаю, что нефтеносные проходят почти параллельно. Пробы возьмем здесь и здесь. Он говорил это Нику и Коротышке, но поощрительно поглядывал на меня, словно приглашая принять участие в обсуждении маршрута. Я молчал, и он слегка изменил тактику. Теперь его слова были рассчитаны исключительно на "идеалиста". - Если найдем нефть, этот край расцветет. Тут проложат автостраду. Построят города... И ваши дикари, док-миссионер, заживут по-иному. Цивилизация придет и к ним... Итак, он принимает Меня за миссионера. Я не удержался от замечания: - Не уверен, станут ли они счастливее. Неожиданно Ник подмигнул мне, при этом части его рассеченной брови изогнулись в разные стороны, придав лицу неестественное и карикатурное выражение. Кэп поспешно отвел взгляд, пригасив брезгливость, и медленно произнес: - Должен признать, что горечь ваших слов не лишена основания. И все же ни у кого из людей другого пути нет. Или посоветуете сбросить с себя одежду и присоединиться к вашим подопечным? Но станем ли мы тогда счастливее?.. 4 Мы шли долго сквозь лесные заросли. Нас донимали комары и москиты. Попадали то в зону, где носились полчища крохотных злых мушек, то на нас пикировали здоровенные слепни. Деревья словно прижимались друг к другу, по их веткам карабкались лианы и цепкий ползучий вьюнок. Но вот появились гигантские деревья с желтоватой корой, похожие на сосны, но с листьями вместо иголок. По извилистой тропинке мы наконец-то вышли из леса и спустились в долину, поросшую густой и высокой - в пояс - травой. Здесь, как сказал Кэп, нам предстояло брать первую пробу. Кэп вызвал по рации грузовой вертолет с нефтеоборудованием. Вскоре вертолет приземлился. Не прошло и двух часов, как была установлена буровая. Труба из легированной стали с текоритовой насадкой, бешено вращаясь, вошла в тело земли, и неправдоподобно быстро в синее знойное небо ударил черный фонтан. Люди бросились к нему, набирали нефть в ладони, плескали ею друг на друга. Коротышка и высокий худой парень по прозвищу Овсяная Каша плясали от радости, высоко подбрасывая ноги. Остальные тоже веселились: каждый - на свой лад. Ник выпустил в воздух очередь из автомата, механик, похожий на квадратный несгораемый шкаф, пил из фляги, не пьянея... Кэп глядел на них, стоя в дверях походной буровой, и улыбался. Его уже тоже успели вымазать нефтью. - Вот это удача, док! - кричал Коротышка. - Такое случается раз в тысячу лет! Это вы принесли нам баснословную удачу. Я вежливо улыбался в ответ, но, глядя на фонтан черной маслянистой жидкости, думал о парадоксах, которые случаются с ней в человеческом обществе. Она движет корабли и загрязняет моря, становится хлебом и оружием. Из-за нее вспыхивают войны и трупы тысяч солдат ложатся в землю, чтобы через многие годы, превратившись в черную кровь земли, обеспечить сытую жизнь и богатство потомкам тех, кого пытались когда-то завоевать. Кэп слышал слова Коротышки и, скользнув рассеянным взглядом по мне, бормотал: - Может быть, может быть... Он разрешил своим людям вдоволь повеселиться, а затем позвал к себе Ника, и они уселись вдвоем на пригорке, разложив карту. Рассматривали ее и совещались долго. Затем Кэп велел нам собираться в путь. - Пойдем бурить другие скважины? - спросил я у Коротышки. - Это знает Кэп, черт побери. - Он беззаботно кивнул на своего начальника, и я понял, что его вполне устраивает роль подчиненного, за которого думают другие. Тем временем вблизи буровой приземлились еще два вертолета, в которых прибыли новые рабочие. - Скоро тут вырастет новый поселок, а то и город, - сказал Коротышка. - А нас, небось, и не вспомянут. Впрочем, и это обстоятельство не печалило жизнерадостного человека с автоматом в руках. Мы двинулись в путь в таком же порядке, как шли сюда. Ник и Овсяная Каша - впереди, я шел за Коротышкой, а замыкал группу Кэп. Мы подымались в гору по узкой крутой тропинке, делая короткие остановки, чтобы отдышаться. Однако не успели пройти и двух миль, как сзади, там, где оставалась буровая, послышались выстрелы. - Шакал и шакалята! - закричал Ник. - Вполне возможно. Возвращаемся! - приказал Кэп. В небе расцвел огромный ослепительный цветок. Послышался грохот взрыва. - Они зажгли нефть, - весело и как-то бесшабашно комментировал Коротышка. - Зачем? - спросил я. Он не ответил. Его круглые глаза блестели, как у пьяного, хотя пил он немного, короткие толстые пальцы нетерпеливо бегали по автомату, поглаживая его, подбрасывая, будто взвешивая. А ноги, пружинисто приплясывая, несли туда, где бушевало пламя: несли нетерпеливо, весело и стремительно, будто на праздник с танцами и песнями, где заждалась суженая. И ему было все равно в эти минуты, что суженая там отнюдь не молода и не красива, а в руках ее не цветы и подарки, а кое-что иное - стальное и острое. Я пошел рядом с Кэпом, снова замыкавшим группу. Его лицо напряглось, быстро играли лицевые мускулы, видимо, он опасался новых происшествий. Ему было не до меня и моих вопросов. Я это знал отлично, и все же спросил: - Зачем они это сделали? Что им надо? - Конкуренты, - с горечью бросил он, будто это короткое слово все объясняло. По мере того, как мы приближались к буровой, температура воздуха быстро повышалась. К Кэпу подбежал Коротышка. Автомат плясал в его руках. Он что-то крикнул, показывая в сторону. Мы свернули и вышли к буровой с наветренной стороны. Я видел, как зелень на деревьях свертывалась, покрывалась золотистой корочкой, присыпалась кое-где тонким слоем пепла, и вдруг все дерево вспыхивало, превращалось в свечу. Огонь урчал, трещал, визжал от удовольствия, орал от радости, превращал предметы в негативы, приближал их истинный вид. Мне пришлось включить дополнительную термозащиту. Кэп дышал с присвистом, жадно хватал воздух, пытаясь восполнить запасы кислорода в легких и крови. Я рассмотрел узелки и язвы на легочной ткани и определил, что ему - бедняге - недолго осталось жить: два-три года. Кэп наклонился и поднял из травы пустую кобуру. - Ник! - закричал он. - Сюда! Они принялись рассматривать предмет. Ник задумчиво произнес: - Люди Шакала не носят "вальтеров". Кэп показал ему две буквы - "с" и "е", вырезанные на внутренней стороне кобуры. - О господи! - завопил Ник, хватаясь за голову. - Этого нам только не хватало! Кэп неожиданно засмеялся дробным, лающим смешком. Я понял, в чем дело, и взглянул на его легкие. Они работали в бешеном темпе. Я не выдержал, потянул его за рукав: - Идемте отсюда поскорее. - Это еще почему? - Он подозрительно взглянул на меня. - Вам вредно здесь оставаться. Слишком жарко. - Будет еще жарче, - проговорил он, продолжая испытующе смотреть на меня. - Знакомая штучка, а? - зарычал Ник, подбрасывая кобуру, и его