а- вить. - Старший, - сказал я, - в своей книге ты упирал на этику космического проникновения... - Это один из аспектов проблемы. Я упираю, как ты изво- лишь выражаться, на всю проблему в целом. Я не раз говорил об этом, но ты ведь не умеешь выслушивать до конца. - Я выслушаю до конца, старший. - В кратчайшем виде, - начал Греков, - проблема выглядит так. Историческая необходимость всегда побуждала человечест- во расширять ареал своего существования. Первобытному чело- веку пришлось, поборов суеверный страх, выйти из леса на открытые просторы, в саванны, - так он покончил с обезьяньим прошлым и окончательно утвердил себя в человечьем качестве. Мореплавание резко раздвинуло горизонты. Страх перед океаном не помешал людям переплыть его, используя, как говорит твой друг Робин, тряпки и веревки вместо двигателя. Из сравни- тельно густо населенной Европы хлынул поток переселенцев на вновь открытые материки, и это сопровождалось жестокими ко- лониальными войнами, истреблением коренного населения. Импе- риализм навязал человечеству опустошительные войны, пролил океаны крови. Ты изучал историю и знаешь, о чем я говорю: войны за передел мира, за расширение "жизненного пространс- тва" были порождены корыстными интересами крупных монополий и империалистических правительств. Они не имели ничего обще- го с объективной исторической закономерностью, побуждавшей человечество к расширению ареала обитания. Таким новым ареа- лом с неизбежностью стал космос, а средством его достижения - наука. Рывок в космос был поистине великолепен, но мы должны четко представлять себе сложную обстановку того вре- мени. Империализм занес над миром дамоклов меч термоядерной войны. Вначале была Хиросима, а потом уж появились атомные электростанции. Трассы первых космических кораблей проходили над территориями, выжженными напалмом, над обширными зонами голода. Социалистический мир, посылая корабли в космос, был вынужден в то же время тратить огромные средства на оборону. Противостояние двух систем определяло эпоху, ее особенности, ее облик. Греков сделал паузу. - Мне было лет пять или шесть, - задумчиво сказал Сама- рин, - когда убили отца. Он работал в одной из контрольных комиссий по договору о разоружении. Фашисты бросили бомбу в автомашину... - Мой отец помнит те времена, - сказал Греков. - И он всегда говорит, что это была необычайно сложная, переломная, но и великая эпоха. Теперь у нас единая система, экономика Всемирной Коммуны развивается глобально, она подкрепляет своей мощью освоение Солнечной системы. Я не утверждаю кате- горически, что выход за пределы Системы вообще не нужен. Но сейчас, в обозримый период времени, он нецелесообразен. Лишь сравнительно недавно побежден голод, сложилась мобильная система снабжения населения всем необходимым. Но проблем ос- талось еще великое множество. Нас не удовлетворяет состояние Службы здоровья. Нуждаются в реконструкции энерговолноводные линии, в расширении - подводные рудники в Тихом океане. Не так быстро, как бы нам хотелось, осуществляется наступление на пустыни, план "зеленой мантии Земли"... Так вот: выход в Большой космос чрезвычайно сложен. Хроноквантовый звездолет качественно отличается от обычных кораблей не менее, чем атомоход от гребного судна. Надо тщательно взвесить огромные затраты труда и энергии. И не торопиться. Спешка ничем не может быть оправдана. - Даже перенаселением Земли? - спросил я. - Тут дело обстоит вот как. На Совете рассматривается проект Замчевского. Он предлагает развернутую программу за- селения Марса. Жилые оазисы превратить в широкую обитаемую полосу вдоль всего экватора. - И ты полагаешь, старший, что такой проект потребует меньших средств, чем... - Проект рассчитан на пять-шесть десятилетий, это даст возможность планомерного наступления. Экономическая комиссия Совета занимается подсчетами и, может статься, выявит несос- тоятельность проекта Замчевского. Тогда придется искать дру- гие пути. Есть еще один проект... вернее, гипотеза, довольно необычная и... Но об этом говорить пока преждевременно. - Планомерность и последовательность, - сказал я. - Да, именно так. Мы фактически не закончили освоение Системы, следовательно - рано выходить за ее пределы. Ну вот. Я выслушал до конца. Что мог я противопоставить несокрушимой логике Грекова? Он с легкостью опроверг бы лю- бые мои доводы: в самом деле, против экономики не попрешь... Наверное, он прав. Мы сидели в кают-компании корабля, ка- ких еще не бывало, корабля, готового рвануться сквозь время и пространство в глубины Галактики, - но прав был Греков, который проголосует против этого рывка. На его стороне были гигантский опыт человечества, экономические расчеты, трезвая ясность разума. Что было на моей стороне? В сущности, одни эмоции. Вон даже Борг - Борг, создавший этот чудо-корабль, - по- малкивает. Да и кто я, собственно, такой? Просто пилот, зна- ющий свое дело пилот, только и всего. Человек, выходящий из графика... Самарин, прищурив глаза, смотрел на меня выжидательно. Я сказал Грекову: - Проблем на нашем шарике всегда будет много. Кончится реконструкция волноводных линий, как уж надо будет начинать совершенствовать какие-нибудь водоотливные. Так мы никогда не станем галактической цивилизацией. Я хотел добавить сакраментальную фразу: "Потомки нам не простят", но вовремя удержался. Кто их знает, этих потомков. Может, они вырубят "зеленую мантию" и застроят каждый квад- ратный метр поверхности, превратят Землю в один сплошной го- род. Или засыплют океаны. Может, им ужасно будет нравиться теснота. - Галактической цивилизацией мы уже стали, - возразил Греков. - С тех пор, как наладили постоянную связь с другим разумным миром. Не сомневаюсь, что с течением времени кон- такты будут расширены и в конце концов мы включимся в галак- тическую систему связи - если только она существует, - как подключается новый абонент к радиотелефонной сети. Что есть цель контакта? Обмен информацией, не так ли? Дальняя связь вполне обеспечивает это. Тем более, что мы, как видно, нау- чимся управлять временем. Он выждал, не скажу ли я что-нибудь в ответ, но я молчал. - Ну что ж, - Греков взглянул на Самарина, - не пора ли нам домой? Самарин сидел в глубокой задумчивости, и Грекову пришлось повторить вопрос. - Да, пора. - Самарин неторопливо довел "молнию" на курт- ке до горла и поднялся. - Жаль, что я уже старик, - сказал он, - но все-таки хорошо, что дожил до этого корабля. Глава двадцатая ПОКА НИКАКИХ УКАЗАНИЙ... Не знаю, что имел в виду Греков, когда посоветовал Боргу торопиться с окончанием работ. Но я видел, что Борг внял со- вету. С помощью вычислительной машины он перестроил график и выгадал целых четверо суток. Были перегруппированы силы, а вспомогательные автоматы сведены в крупные бригады. В эти напряженные дни мы с Боргом встречались редко - только за едой в кают-компании, да и то не всякий раз. Я прозванивал линии управления, лазал по каналам связи, а Борг - Борг поспевал всюду. Однажды я спросил его за обедом, почему он так торопится. - Нас могут перегнать, - ответил он неохотно. Это было странно. Никто в Системе не вел работы, подобной нашей, это я знал твердо. Впервые за долгую историю челове- чества были созданы два великолепных корабля, способных унести землянина к звездам, - самое совершенное из когда-ли- бо существовавших творений рук человеческих. Рук и мозга! Сомнения Грекова были мне понятны: строительство эскадры та- ких звездолетов, должно быть, и вправду вызвало бы изрядное напряжение экономики. Но ведь сейчас шла речь только о раз- ведывательном полете - о полете на корабле, который почтя готов. Вот он - я хожу по его отсекам, вижу его обнаженные нервы - разноцветные пучки трубопроводов, еще не прикрытые облицовкой. Я сажусь в пилотское кресло, сразу признавшее во мне хозяина... Да разве устоит перед таким кораблем приемная комиссия Совета! Ну, может, и найдется несколько сверхосторожных, вроде Грекова, но большинство-то, большинство членов Совета проголосует за разведывательный полет - иначе просто не мо- жет быть! Я не понимал, что тревожит Борга. Переломные моменты всегда привлекали мое внимание. Вот текут день за днем, все обычно, ты включился в некий ритм и привык к нему, и вдруг - хлоп! - ты замечаешь, что наступил перелом и надо быть готовым к переменам. С таким неясным ощущением предстоящей крупной перемены я жил в последнее время. Как-то раз, пробираясь вдоль одной из линий автомати- ки, я забрел в полукруглый отсек перед грузовым шлюзом. Веч- но этот отсек был завален скафандрами, газовыми баллонами, монтажным инструментом, а тут меня вдруг поразила его пусто- та. Вон он, переломный момент: работы действительно подошли к концу. А я в текучке и не заметил, что монтажников на ко- рабле поубавилось, завалы оборудования рассосались и все стало по местам... Впоследствии я понял, что мое предчувствие относилось к совсем другому перелому, но тогда я, радостно возбужденный, направился в ходовую рубку, чтобы поделиться с Гинчевым сво- им великим открытием. Борга я не надеялся разыскать. Я влетел в рубку и увидел Борга. Он сидел, опустив плечи, перед коробкой инфора, его большие рабочие руки лежали на коленях. Меня особенно поразила неподвижность этих рук, ко- торые я привык видеть в постоянном движении. - Что-нибудь случилось, старший? Он медленно выпрямился. - Только что вызывал Греков. Мне, пожалуй, придется дня на три улететь на шарик. - Как же это? - удивился я. - Работы почти закончены, на- до начинать контрольные испытания... Борг не ответил. Он подошел к своему рабочему шкафчику и поглядел на расписание полетов. - В двенадцать двадцать уходит рейсовый с "Элефантины". Если хочешь, Улисс, полетим вместе. - А что там делать? - Завтра у Феликса в институте большой эксперимент. "Ну и что? - подумал я. - Какое отношение имеет это к на- шим кораблям? Нет уж, хватит с меня экспериментов Фелик- са..." Я отказался. - Как угодно, - сказал Борг и, вызвав Гинчева, отдал ему распоряжения. Я подумал, что следовало бы мне слетать на "Элефантину", посмотреть, как идет модернизация моего корабля. В конце концов, я его командир, никто меня пока не назначил на но- вый. Кузьма, правда, исправно сообщал мне по инфору, как там идут дела; все нормально, моего присутствия, строго говоря, не требовалось. Но все же,.. Словом, примерно через час мы с Боргом оказались на "Эле- фантине". Кузьма встретил меня у шлюза. Каким же примитивным показался мне теперь корабль, на ко- тором я налетал столько мегаметров, в котором провел столько лет своей жизни!.. - Еще неделя, и все, - сказал Кузьма. - Полезешь в тяго- вую камеру? Там все распотрошили. Хороший ускоритель поста- вили, на восемь с лишним тонн меньше веса, а мощность приба- вится. Здорово, верно? - Здорово, - согласился я без особого энтузиазма. Кузьма вдруг хитро подмигнул и спросил: - Так что, Улисс, можно поздравить тебя с новым кораблем? - С чего ты взял? - удивился я. - Тут был Самарин. Ну, разговорились, и он, между прочим, спрашивает, сколько лет я летаю вторым пилотом. Отвечаю, а он будто и не услышал. Продолжает расспрашивать, что я думаю о новой системе противометеоритной защиты, и о семейных де- лах, и вообще... какие планы и намерения... А на прощанье вдруг говорит: "Готовься к зачету на командира корабля". - Так это тебя надо поздравить, Кузьма. - Спасибо. Он прямо не сказал, но я так понял, Улисс, что ты пойдешь на новый корабль. На один из этих звездолетов. - Что именно он сказал? - "Улисс дорвался до своего", что-то в этом роде. - Дорвался до своего? - Да. Зашел, понимаешь ли, разговор о тебе, я спросил, видел ли он тебя у Борга, ну, он и сказал в этом смысле. А как еще можно понять? Мне расхотелось осматривать новый ускоритель. На том ко- рабле стоял еще более мощный. Ничего я не мог с собой поде- лать: ни малейшего интереса я не испытывал к новому ускори- телю... - Пойдем лучше в диспетчерскую, Кузьма. - А что я там не видел? - проворчал он, однако пошел за мной. В холле, примыкавшем к диспетчерской, всегда толклись пи- лоты, ожидающие вылета, или погрузки, или ремонта. Они коро- тали время за шахматными столиками, листали журналы, сбивали коктейли у стойки бара. Издавна повелось в космофлоте, что в пилотских собраниях такого рода предпочтительны разговоры о смешном - традиция, унаследованная от летчиков старинной ат- мосферной авиации. Меня сгреб в объятия Рокотов, пилот из моего выпуска, ле- тавший на линии Луна-Сатурн. - Привет, Улисс! Давно тебя не видел, старый компрачикос. Как поживаешь? - Почему компрачикос? - удивился я. - Да говорят, ты похищаешь юных практикантов и заставля- ешь их разгуливать по космосу без скафандров. - Вранье, - сказал другой пилот, подняв голову от шахмат и подмигнув мне. - Просто он их учит летать, не глядя на приборы. - Что это вы говорите, ребята? - вмешался третий, подходя со стаканом фруктового коктейля. - Улисс не такой человек. Он подобрал себе практиканта, который натаскивал его в шах- маты, вот и все. Я слегка ошалел от такого натиска. - Не слушай их, Улисс! - басил Рокотов, покручивая русые усики. - Все они гадкие завистники. Ты что-то похудел, а? Скулы как торчат. Спишь хорошо? - Не очень, - ответил я, обретя наконец дар слова. - Тре- вожно сплю, как все компрачикосы. Что хорошего ка Сатурне? - Что может быть хорошего на Сатурне? Крутится - и на том спасибо. - Рокотов схватил меня под руку и поволок в сторо- ну. - Послушай, Улисс, есть просьба. Начнешь формировать экипаж - замолви словечко за меня. - Какой экипаж? - Не хитри со старым товарищем, Улисс. Могу третьим пило- том, если второго ты уже присмотрел. Я не гордый. Тут подошел пилот со стаканом и ловко этак вклинился пле- чом между мной и Рокотовым. - Не помешал? - спросил он медовым голосом. - У меня к тебе серьезное дело, Улисс... Еле я отбился от них. Я приотворил дверь с грозной надписью "Без приглашения не входить" и заглянул в диспетчерскую. Как раз была Костина вахта. Костя сидел на вертящемся табурете, вокруг мерцали обзорные экраны, и он вел радиоразговор, требуя немедленной отгрузки сжатого воздуха и напирая на слово "график". Девуш- ка-оператор оглянулась на меня и замахала рукой: нельзя, мол, сюда. Я послал ей воздушный поцелуй и продолжал торчать в дверях. Кажется, впервые я заметил, какой прекрасный у Кости профиль - не то греческий, не то римский, словом. ан- тичный. С таким профилем не в диспетчеры бы надо идти, а на телевидение, чтобы миллиарды людей получали эстетическое наслаждение. Костя выключился на слове "график", обернулся ко мне. Я отчетливо видел, как на его лице отразилась мучительная внутренняя борьба: с одной стороны, в святилище вошел пилот без приглашения, с другой - пилот этот был старым другом. В следующий миг, однако, он широко улыбнулся и сказал: - Входи, что с тобой поделаешь. Я скромно сел на краешек стула против Кости. - Ну как? Нравится тебе здесь? - Ничего, - сказал Костя. - Работать можно. Он вперил взгляд, исполненный служебного рвения, в один из экранов, по которому ползла мерцающая точка, затем нажа- тием клавиши включил рацию и строго велел кому-то погасить скорость. - Работать можно, - повторил он, взглянув на меня. - Хло- пот с вами, пилотами, не оберешься. Роза, ты запросила свод- ку ССМП? - Сейчас запрошу, - ответила девушка-оператор. - А как ты? - спросил Костя. - Через восемь суток у тебя по графику обкатка ускорителя. - Очень приятно, - сказал я. - Хотел поговорить с тобой кое о чем, но вижу, ты занят... - Ничего, выкладывай. Постарайся короче. - Тебе полагается быть всеведущим, и ты, наверное, зна- ешь: когда намечаются контрольные испытания звездолетов? - Костя, опять вызывает Буонавентура, - сказала девушка. - Ох! Передай ему, пусть ждет очереди. Здесь ему не Луна, где можно выбрасывать плазму куда попало. - Костя обратил ко мне озабоченное лицо: - Мало того, что фамилия такая - теря- ешь время на выговаривание, так еще и настырный сверх ме- ры... Испытания звездолетов? Не знаю, Улисс. Был, помню, разговор, когда Самарин прилетел, но пока не решено. - Ясно. - Я поднялся. - Поговори с Антонио, он больше знает. - Еще одно... Надо бы Доктора разыскать. У тебя огромные возможности по связи, наведи справки, Костя. Как подумаю, что он мотается по городам и гостиницам... - Ты думаешь, я не искал? Пока не удалось найти, но я непременно... - Перед Костей замигала зеленая лампа, он ткнул пальцем в клавиатуру и закричал: - Слушаю! Я подошел к двери, но тут она распахнулась, в диспетчерс- кую вошел Антонио - черноглазый, стремительный, дожевывающий что-то на ходу. - А, ты здесь! - Он стиснул мне руку. - Надолго? Ну, поо- бедаешь у нас, поговорим. - Он ринулся к Косте: - Что с ге- лиостанцией? - В семнадцать начнут прибывать секции. Вот-никак не со- ображу, куда их принимать. - Расчистить причалы "А" и "Г", тут и соображать не надо. - Тебе, может, и не надо, - заявил Костя, - а мне надо. У причалов корабли стоят, а не... - он поискал сравнение, - а не банки с вареньем. Девушка-оператор прыснула. Антонио погрозил ей пальцем и вернулся ко мне. - К вопросу о варенье, - сказал он. - Дагни соорудила та- кие бисквиты, - он закрыл глаза и покачал головой, - амбро- зия! С миндалем и еще чем-то. Хочешь отведать? - Хочу. Только потом. - Я спросил его насчет испытаний звездолетов. - Туман, Улисс, сплошной туман. Пока никаких указаний. - Он несколько раз приподнялся на цыпочки, разглядывая меня. - Борг летит с двенадцатичасовым на шарик, ты бы взял и поле- тел тоже. Ожидается какой-то грандиозный эксперимент. - Знаю, только не вижу связи между экспериментом и тем, что меня интересует. - Там будет весь Совет, во всяком случае комиссии по де- мографии и космическим исследованиям. Получишь информацию из первых рук. Я задумался. Пожалуй, в этом был резон. Покончить разом с неопределенностью... - На твоем месте я бы полетел, - сказал Антонио. - Ладно. Полечу. - Тогда беги. - Он взглянул на часы. - Беги на пассажирс- кий причал. Я предупрежу, чтобы оставили место. В холле я, можно сказать, отлепил Кузьму от визора (пере- давали состязания горнолыжников, мельком я увидел знакомый трамплин среди гигантских елей Тюрингенского леса) и сооб- щил, что улетаю на несколько дней на шарик, к обкатке уско- рителя вернусь непременно. Нет ли у него, Кузьмы, поручений? - Пожалуй, нет, Улисс. Я вел переговоры с Учебным цент- ром, меня вроде хотели пригласить преподавателем штурманско- го дела, но теперь... - Понятно, - сказал я. - Не теряй времени, Кузьма, го- товься к зачету. Глава двадцать первая СНОВА АНДРА Около трех часов дня мы с Боргом сошли с трансленты и двинулись по дороге, обсаженной липами, к виднеющимся вдали корпусам Института физики времени. Длинные тени скользили перед нами. Давно я не был на Земле, и после резких светотеней космо- са все здесь, в рассеянном земном свете, казалось мне ненас- тоящим, подернутым тончайшим флером. Идти было легко, можно было ускорить шаг, не опасаясь сковывающей силы искусствен- ной тяжести. Мы шли в сиянии прекрасного сентябрьского дня и молчали. Борг подобрал сухую ветку, обломал сучки и помахивал этой веткой в такт шагам. По грузовой полосе дороги прошла, обго- няя нас, колонна машин, ведомая автоматами. Потом проехала открытая машина, лохматый парень привстал на заднем сиденье, окликнул нас, предложив подвезти. Мы отказались. У подножия мачты волноводной линии стояла желточерная ам- фибия со знаками службы энергоконтроля. Усатый дядя в защит- ной одежде, вскрыв шкафчик, на дверце которого была намале- вана красная предостерегающая пятерня, снимал показания при- боров. - Как успехи? - спросил его Борг, проходя мимо. - Медленно, - ответил усач. - К утру наберется. Мы не поняли, но расспрашивать не хотелось. Деревья расступились, слева возник жилой поселок - гридо- литовые коттеджи в садах. Жилья здесь заметно прибавилось с того дня, того далекого дня, когда мы приезжали сюда навес- тить Феликса. Мы приезжали с Андрей, шли по этой самой доро- ге... - Ты здесь бывал? - спросил Борг. - Где тут дом Феликса? - Не помню. - Мне хотелось прошмыгнуть как можно быстрее мимо этих коттеджей. - Вряд ли Феликс сейчас дома. - Четвертый час. Не на работе же он. Хотя... На лужайке перед одним из домиков двое мальчишек стреляли из лука в мишень с фигуркой оленя. Стрельба, как видно, не клеилась, мальчишки шумно пререкались. Ьорг спросил их, где тут дом Феликса. Тот, что постарше, с давно не стриженной льняной головой, ответил: - А он не дома. Он в институте. Все там. Мы пошли к лабораторным корпусам. Их тоже прибавилось за эти годы. В окне ближайшего коттеджа колыхнулась занавеска, мелькнуло женское лицо. Я поспешно отвел взгляд. Обогнули кучу пластмассового лома с табличкой "Не тро- гать". Из лопнувшей магистрали со змеиным шипением рвался сжатый воздух, а рядом трое парней с инструментами явно тру- боремонтного характера, присев на корточки, спорили над уравнением, выведенным щепкой на песке. Где Феликс, они не знали. Перед двухэтажным зданием раскинулась клумба с красивыми яркими цветами. Посреди клумбы лежала собака, желтая, с чер- ными подпалинами, будто она тоже принадлежала к службе энер- гоконтроля. Она зевала во всю пасть, с завыванием, свивая язык в кольцо. - Здесь даже собаки ненормальные, - сказал я. - Пошла, нельзя на цветах! Собака вежливо постучала хвостом по цветам, однако не тронулась с места. Борг усмехнулся. Мы вошли в холл первого этажа. По идее здесь должно было быть место, где стоят информаторы, приемники почты, где си- дит какой-нибудь человек - не физик, не водопроводчик, а просто обыкновенный человек, который знает, кто где и что к чему. Действительно, такой человек здесь был. Окруженная ап- паратами связи, сидела за столиком широкоплечая девушка с красивым крупным лицом. Борг обратился к ней с вопросом от- носительно местопребывания Феликса. Она взмахнула на нас ресницами и сказала: - Сколько? - Что - сколько? - не понял Борг. - Я спрашиваю, где ваш... - Прости, старший, я не тебе... Повтори, плохо слышно. Тут мы услышали тихий мужской голос из коробки инфора: "Семь и двенадцать". - Семь и двенадцать? - воскликнула девушка. - С ума сой- ти! А хроноинтерфератор? "С проскоками", - донеслось из инфора. - Присядьте, - сказала девушка. - Нет, это я не тебе. Тут пришли, выключаюсь... Феликса здесь нет, старший. - А где его можно найти? - терпеливо спросил Борг. - Есть у него постоянное место? - Есть, но он там редко бывает. Чаще всего он бывает в вычислительном центре. Но сейчас он не там. - Спасибо за исчерпывающую информацию. - Борг отошел от столика. Девушка вытянула из ящика трубочку с кремом длиной в пол- метра, не меньше, и начала методично ее поедать. - Не стоит его искать, - сказал я Боргу. - Пойдем, стар- ший, в дом для приезжих. Надо же устроиться на ночлег. - Пойди, если хочешь. А мне надо повидать Феликса. Я знал, что у Борга накопилась уйма вопросов к Феликсу относительно настройки хроноквантового двигателя. Много раз он по инфорсвязи зазывал Феликса на строящийся корабль, но безуспешно. Феликс не проявлял ни малейшего интереса к тому, что лежало за пределами чистой математики, - это все знали. Как выразился однажды Гинчев, "Феликс сделал свое дело, Фе- ликс может уйти". В холл сбежали по лестнице несколько молодых людей, лох- матых и нечесаных, - как видно, здесь была заведена мода "под Феликса". Они возбужденно обменивались короткими репли- ками, из которых только и можно было узнать, что нечто пе- редвинулось на семь и двенадцать сотых ангстрема за одну на- носекунду. Я мысленно перевел это в другой масштаб, получи- лось примерно метр в секунду - скорость пустяковая, передви- жение гуляющего пешехода. Чем тут восторгаться? Один из молодых людей, загорелый и губастый, узнал нас с Боргом, подошел, поздоровался. - Давно ты не прилетал к нам, Улисс, - сказал он. - Боль- ше не встречались тебе привидения? - Нет, не встречались. - Я вспомнил, как несколько лет назад, когда мы с Андрей приезжали сюда, сотрудники институ- та взяли меня в кольцо и забросали вопросами о космических привидениях. - Что у вас тут произошло? - спросил я. - Что вам удалось передвинуть на один метр в секунду? - На метр в секунду? - Парень выпучил на меня глаза. - Десять в минус девятой... А, верно! - завопил он. - А мне и в голову не пришло, это ведь какая масштабность! Понимаешь, если бы опыт был поставлен не на клетке водоросли, а на де- реве, то оно утолщалось бы со скоростью метр в секунду! - Клетка водоросли? - Мне сразу припомнилась загадочная возня Феликса с водяными растениями. - Ну да. Клетка сдвинулась во времени... - Он недоговорил и ринулся к своим коллегам, но я поймал его за руку. - Погоди, дружок. Не знаешь ли, где можно разыскать Фе- ликса? - Откуда я знаю? - удивился тот. - Феликс вне распорядка. Он присоединился к товарищам, и они все с такой быстротой выскочили из холла, что я подумал - не сдвинулись ли во вре- мени и они... Мы с Боргом вышли из холла. Юные исследователи времени тесной группкой мчались по направлению к золотисто-чешуйча- тому куполу, высившемуся примерно в километре, за мачтами энергостанции, за мелкими постройками вспомогательного ха- рактера. В первый мой приезд купола здесь не было. - Приходите завтра на эксперимент! - услыхали мы. Широкоплечая девушка стояла в дверях и, приканчивая тру- бочку с кремом, внимательно смотрела на нас. От нее же мы узнали, что эксперимент будет проведен именно в этом куполе, что завтра с утра начнут съезжаться гости, главным образом члены Совета. Девушка объяснила, как пройти к дому для при- езжих, и добавила, чтобы мы не беспокоились: она позвонит туда и скажет, чтобы приготовили комнаты для конструктора Борга и пилота Дружинина. Мы поблагодарили ее и направились к куполу. Мимоходом я все-таки выгнал собаку из цветника. Убегая, она гавкнула, чтобы последнее слово осталось за ней. Чем ближе подходили мы к куполу, тем большее оживление замечали. Ползали землеройные автоматы, засыпая траншею. На площадке энергостанции властная женщина в темных очках гром- ко отчитывала того самого усатого дядю из энергоконтроля, доказывая ему, что наращивание мощности идет безобразно мед- ленно. Усач жался к перилам и меланхолично повторял, что "к утру наберется". Высоко над станцией мигали красные сигналь- ные огни, ограждавшие зону, запрещенную для полетов. Купол был без окон, без дверей, но с юга к нему примыкала легкая пристройка из стеклопласта. Оттуда доносились голоса и металлический лязг. Мы вошли в пристройку. У противополож- ной стены копошились несколько парней. Один сидел на стре- мянке под самым потолком, второй-метра на два ниже и левее, двое работали внизу. Я сразу увидел, что они собирают стан- дартные телевизионные блоки, какие обычно устанавливают на площадях городов. Собственно, визор был уже смонтирован - чуть ли не во всю стену, - и теперь они проверяли соедине- ния. - Посторонитесь, пожалуйста. Мы с Боргом отошли от двери. Сотрудники института затас- кивали ряды кресел и устанавливали их перед визором. Ряд, другой, третий. И вдруг... - Феликса здесь нет? Мы, пилоты, умеем владеть собой, иначе мы бы не были пи- лотами. Но когда я услышал голос Андры и увидел ее, загля- нувшую в павильон... - Что ему тут делать? - ответил кто-то из сотрудников. Андра кивнула и исчезла. Втащили еще один ряд кресел. Меня она не заметила. Ну и хорошо. Я потер кончики паль- цев. - Пойдем, - сказал Борг. - Пожалуй, я посижу здесь. Устал немного... И тут в дверях снова появилась Андра. - Улисс, - тихонько сказала она. - Значит, не показа- лось... Вот решила вернуться, чтоб убедиться... Я не смог выжать из себя ни слова, ни улыбки. А она, улы- баясь, подошла, протянула руку. Такую знакомую теплую ладош- ку. Она была в простеньком сером платье, на голове зеленая косынка, с плеча свисала большая белая сумка. Совсем не так она выглядела, как я ее представлял, когда думал о ней. И еще она показалась мне несколько располневшей. - Ты не изменился, - услышал я ее голос. - Все такой же. Я тупо молчал. - Прилетели на эксперимент? - Теперь она обращалась к Боргу: - Ох, что тут было! Еле уговорили Феликса, он ведь и слышать не хочет ни о каких опытах. Старший, вечером обяза- тельно приходи к нам. И ты, Улисс. Слышишь? - Ладно, - сказал Борг. - Мне надо с ним потолковать, да вот нигде не могу найти. - Это не просто. - Андра засмеялась каким-то новым для меня отрывистым смехом. - Может, он на спортивной площадке. Пойдемте, я тоже его разыскиваю. - Скверная привычка - не носить с собой видео, - сказал Борг. - Ты бы хоть убедила его, что это скверно. - Пробовала - ничего не вышло. Он жалуется, что вызовы мешают ему сосредоточиться. Это же Феликс. - Она подняла тонкие полукруглые брови и коротко развела руками. Мы вышли из павильона. Борг спросил, как пройти к спорт- площадке, и пошел вперед, помахивая веточкой, как тростью. Андра и я пошли за ним. Я отчетливо сознавал, что мне следовало пойти куда-нибудь в противоположную сторону, одна- ко ноги сами несли меня. Андра уже успела сдернуть с головы косынку и взбодрить прическу. Волосы у нее были рыжевато-каштановые - некраше- ные, естественного цвета. - Ты не хочешь со мной говорить? - спросила она с выраже- нием грустного недоумения. - Нет, почему же... - Я прокашлялся. Действительно, нель- зя же так. Глупо. - Как тебе живется здесь? - спросил я, глядя прямо перед собой. - Здесь хорошо. Очень славные ребята в институте, очень увлеченные. Ты не представляешь, Улисс, какие у нас споры каждый вечер, какие у них грандиозные идеи! Я, правда, не все понимаю, но Феликс старается мне объяснить. Да ты сам сегодня услышишь... Ты ведь придешь вечером? - Не знаю. Может быть. - Лучше я буду спрашивать. - А как твои родители? - Они снова вместе. Знаешь где? Никогда не догадаешься! Отец потащил маму в Гвиану, там начинают осушать и расчищать гилей... ну, эти непроходимые тропические дебри. - "Гвиана, страна Инини, озера, полные слез Земли"... - припомнил я строку из поэмы Ребелло. - Твоя мама, кажется, родилась неподалеку от этих мест? - Да. В Перу. Разговор иссяк. Я напряженно придумывал, о чем бы еще спросить. Мы шли мимо открытого бассейна, в зеленоватой воде плескалась стайка девушек. Одна из них помахала Андре, крик- нула: - Сыграешь с нами в поло? - Нет, - сказала Андра. - Не сегодня. Наконец я придумал вопрос. - Что нового в лингвистике? - В лингвистике? Вообще-то новое есть, но... я немного запустила в последнее время... - Тут Андра, тряхнув головой, взглянула на меня так, как только она умела смотреть - будто пыталась заглянуть в самую душу. - Улисс, мы не о том гово- рим. Мы столько не виделись... Расскажи о себе. - Пожалуйста. Я летаю на линии Луна-Юпитер... Она сделала нетерпеливый жест, от которого у меня сжалось сердце - таким знакомым был этот жест. - Улисс, все это я знаю. Как ты летаешь, и как работал у Борга, и как ты прятал какого-то практиканта... - Я его не прятал. - Ну, что-то в этом роде. Я, как видишь, стараюсь все знать о тебе. Не то что ты... - Если все знаешь, то зачем спрашиваешь? Мы смотрели друг на друга, ее глаза расширились. "Стара- юсь все знать о тебе"... Для чего? После того, что произошло между нами, какой смысл в этом "старании", и "рассказывании о себе"... вообще в этой ненужной встрече?.. Я отвел взгляд и самым бесшабашным тоном, на какой был способен, сказал: - Неплохо тут у вас на шарике. Деревья, облака. Хорошо бы найти еще одну такую. - Такую планету? - Андра все смотрела на меня. Мы шли совсем медленно, Борг намного нас опередил. - Ага. Я ведь, наверное, улечу... далеко улечу. И надол- го. - Разве экспедиция уже решена, Улисс? - Пока нет. Но корабли готовы - чего ж тянуть! Вроде бы все ясно. - Помолчав, я добавил: - Жаль, ты их не видела. Таких кораблей еще никогда не бывало. - Вряд ли вопрос решится до праздника. До праздника? Ах, ну да, праздник Мира! Чуть не забыл. Сегодня третье, а праздник начинается десятого. Неужели Со- вет за неделю не удосужится собраться, чтобы решить вопрос об испытании кораблей, о подготовке к полету? Ведь нет ниче- го важнее... Впереди замигали какие-то цветные линии. Борг остановился у полоски кустарника. - Останься на праздники, Улисс, - сказала Андра. - Если ты действительно скоро улетишь... надо же как следует отдох- нуть перед таким полетом. - Не знаю, - ответил я. - Останься. Прими участие в Олимпийских играх. Помнишь, как ты состязался? - Она грустно улыбнулась. - Не помню, - сказал я. Ничего я не помню, не хочу помнить, нет у меня никаких воспоминаний. Жизнь, отмеренная полетами - теми, что были, и тем, что предстоит. Ничего больше - кажется не трудно понять... Дорога повернула влево. Мы по пыльной травке подошли к кустарнику, у которого стоял Борг. Это была изгородь из кус- тарника, а за нею в углублении лежал теннисный корт. Вернее, была сетка и правильно расчерченное поле, но вместо обычного проволочного ограждения объем корта обозначали цветные лучи - горизонтальные и вертикальные. На той стороне корта, прямо перед нами, висело табло, по которому плыли светящиеся циф- ры. Игрок на поле был один - худощавый, коротко стриженный человек в белом спортивном костюме. В следующий миг я узнал в нем Феликса. Он взмахнул рукой, как бы отбив воображаемой ракеткой во- ображаемый мяч, и уставился на табло. Цифры поплыли быстрее, в несколько рядов. Феликс сорвался с места, перебежал на другую половину поля. Не сводя глаз с табло, он потоптался по площадке, пока не нашел нужное место, и опять взмахнул рукой-принял "мяч", который сам же послал с той стороны. И снова воззрился на поток цифр. - Что за странная игра? - негромко спросил Борг. Андра пожала плечами: - Это вовсе не игра. Я слышала, он объяснял ребятам свою новую идею. По-моему, никто не понял. И уж тем более я... Я смотрел на Феликса со сложным ощущением, разбираться в котором не хотелось. Добрались-таки до твоей знаменитой ше- велюры, подумал я. В древней легенде остригли Самсона, и он потерял свою силу. Но ты-то не библейский богатырь с тяжелой палицей. Ты математик XXI века, твоя палица - формулы, от- вергающие обычные представления о глубинной сути вещей. Ты выписываешь невиданные уравнения на пыльном экране визора. Впрочем, вряд ли теперь у тебя дома пыль и запустение. Те- перь там все блистает чистотой, вещи, нужные для быта, лежат на своих местах, а ненужные выброшены, и по вечерам ярко и гостеприимно освещены окна твоего дома. Конечно же, так надо. Надо беречь таких, как ты. Потому что, хоть твоя мысль и проникла в недоступные для простых смертных области, оболочка у тебя такая же, как у простых смертных. Те же обычные человеческие потребности и желания. Надо беречь, я понимаю... Я-то сам управлюсь с жизнью, я ведь сильный... Давай, Феликс, скачи резво по теннисному корту, отбивай мячи, которых не существует... Я спохватился, но было поздно: Феликс резко повернулся к нам с недовольной гримасой человека, которому очень помеша- ли. Наши взгляды встретились. Он отступил было назад, на его лице обозначилось выражение растерянности... - Извини, что помешали, - раздался спокойный голос Борга. - Но рабочий день давно кончился, пора и отдохнуть. - И пообедать, - добавила Андра. - Опять ты не пришел к обеду. - А который час? - спросил Феликс. Таким же тоном он мог бы спросить, которое столетие... Он, сутулясь, направился к лестнице, и, как только вышел за пределы следящей системы, цифры на табло погасли. Поднявшись по ступенькам, он поздоровался с нами. Мы оба избегали смотреть друг на друга. Андра живо извлекла из сум- ки пакеты с едой и термос. - Может, пойдем домой? - нерешительно сказал Феликс. - А то здесь как-то... - Поешь, поешь. - Андра сунула ему в руку закусочный бри- кет, а в другую - стаканчик. - А то, пока ты дойдешь до до- му, тебя кто-нибудь перехватит, и будешь ходить до вечера голодный. Она налила в стаканчик кофе. - Кормишь ты его, как погляжу, хорошо, - сказал Борг, ус- мехаясь. - С чего же он такой худой? Не в коня корм? - Именно, - подтвердила Андра, озабоченно следя, чтобы кофе не пролился на костюм Феликса. - Осторожно! - восклик- нула она. Коричневое пятно расползалось по белой рубашке Феликса. Андра сокрушенно вздохнула. Глава двадцать вторая БОЛЬШОЙ ЭКСПЕРИМЕНТ Пилот - пока он пилот - обязан помнить о режиме. Что бы там ни произошло, в каком бы настроении он ни был. Вечером Борг пошел один к Андре и Феликсу в гости. Я рано лег спать и поднялся на рассвете. Пошел на спортплощадку, сделал обязательный минимум упражнений и как следует размял- ся на турнике. Утро было прохладное, облачное, со щебетом птиц, с запа- хами хвои и мокрой травы. Прекрасное земное утро. Мне захо- телось в лес, давно я не был в лесу, и я быстро добежал до опушки. Идти по лесной тропинке, устланной опавшими сосновы- ми иглами, было истинным наслаждением. Я набрал пригоршню этих иголок и сунул в карман. Возьму их с собой, когда улечу к звездам. Лес неожиданно кончился, пошло редколесье, молодые сосен- ки - ах ты ж, какая досада! Зато впереди тускло мелькнул из- гиб реки. Это тоже было неплохо. Над рекой курился, медленно поднимаясь, утренний негустой туман. Я продрался сквозь за- росли терновника и сбежал на мокрый песок. Сбросил одежду. Поеживаясь от острого холодка, вошел в воду. Я вынырнул на середине реки и сразу услышал голоса. Ран- ним утром на реке голоса разносятся особенно далеко, даже самые тихие. По-над берегом, под ивами, погрузившими длинные косы в темную от вечной тени воду, плыла лодка. Она плыла, тихо всплескивая веслами, в ней сидел спиной ко мне мужчина в синем свитере. Он греб, а та, с которой он разговаривал, лежала в корме, я ее не видел. - Ну как ты не понимаешь? - произнес женский голос. - Растительная клетка в питательной среде, понимаешь? - Как не понять, - сказал мужчина. - Ну вот. Ее помещают в хроноквантовое поле, и она исче- зает. Конечно, она остается на месте, но - не сейчас, а, скажем, секунду тому назад. Для наблюдателя время идет обыч- но, а для клетки... - Все равно, мне этого не понять. Смотри, какая ива над головой. Сорвать тебе ветку? - Нет, не надо. Это сдвиг, понимаешь? Сдвиг во времени. Если бы ты остался на сегодняшний эксперимент, то все бы по- нял. Я плыл на спине, стараясь держаться дальше от лодки, но все равно слышал каждое слово. - Надо решать, Таня. Уже почти год, как мы вместе - и не вместе, нельзя же так. Сдвиг во времени, наверное, интерес- ная штука, но для нас сейчас важнее передвинуться в прост- ранстве. Так, чтобы всегда быть вместе. - Игорь... - Как только выпадет свободное время, я мчусь к тебе. Будь в вашей окружной Службе здоровья место педиатра, я бы бросил свою Службу, не раздумывая, и перебрался сюда. Но место занято. - Игорь, но пойми и ты... Наш институт - единственный, где мне интересно работать. Я просто не могу себе предста- вить что-то другое. И потом... разве мы так уж редко видим- ся? - Конечно, редко... Смотри, какой-то чудак купается. Я поплыл к противоположному берегу. Оглянувшись на миг, я увидел девушку - она приподнялась в лодке и глядела на меня, я узнал в ней ту самую, широкоплечую, что сидела вчера в холле. Теперь лодка удалялась. До меня еще донесся голос девуш- ки: - Знаешь, кто это? Улисс Дружинин. Ах, Игорь, если бы ты мог остаться! Таких экспериментов никогда еще не бывало. - Постой, ты говоришь - Дружинин? Тот, который полетит за пределы... Голоса смолкли. Вода была холодная, но я согрелся от быстрого плавания. Я доплыл до того берега и повернул обратно. Стало заметно светлее, туман рассеялся, занимался день. Да, да, тот самый, хотелось мне крикнуть вслед уходящей лодке. Который улетит за пределы! Эксперимент, каких не бывало... Мне вспомнилась миссис Мерридью из старой книги Коллинза; она просила предупредить ее об опыте, потому что со школьных времен твердо запомнила: опыт обяз