. - Старушка подхватила у Савелия свою авоську и, шаркая старенькими, почти развалившимися ботинками, поплелась к своему последнему прибежищу. Савелий не помнил, как добрался до дачи Ланы: память кидала и кидала его в прошлое, когда они с Андреем бегали беззаботные и счастливые, несмотря на то, что не всегда ели досыта, не всегда имели одежду и обувку. Потом работа на заводе. Потом, потом Афганистан. Афганистан, где каждый человек рядом с тобой оценивался по самой высокой шкале. И часто ценою этой являлась сама жизнь. Сидя на даче, обо всем этом и о многом другом размышлял Савелий, уставившись в одну точку перед собой. Со стороны могло показаться, что он внимательно слушал и смотрел на экран телевизора, где бушевали человеческие страсти, но его отсутствующий взгляд говорил о другом. Лана вошла в комнату и увидела его неподвижную фигуру. Она была вся мокрая от дождя. Фильм уже кончился, и экран серебрился в темноте. Лана, решив, что он заснул, сняла плащ и тихонько повесила на гвоздь. Затем осторожно подошла к нему, чтобы испугать, но неожиданно заметила его открытые глаза и неподвижный взгляд, направленный в никуда: - Добрый вечер, Савушка. Савелий не отозвался: то ли не услышал, то ли не захотел услышать. - Добрый вечер! - громче повторила она, прикоснувшись к его руке. - Добрый вечер, Лана. Прости, не заметил, как ты вошла, - он проговорил это таким бесцветным тоном, что она с недоумением посмотрела в его глаза и хотела спросить что-то важное, но, увидев его взгляд, спросила совсем не то, что хотела: - Ты ел что-нибудь, Савушка? Он ничего не ответил. - Конечно же нет! - Лапа поняла, что он снова ушел в себя и не слышит ее. - Так... сейчас чтонибудь придумаем. - Она начала быстро распаковывать принесенные продукты, накрывать стол. Потом неожиданно остановилась, достала из бара бутылку виски. - Надо же как-нибудь расслабиться. - Налила полный бокал и подошла к нему. - Выпей, Савушка! Он снова никак не отреагировал на ее слова, и Дала насильно сунула ему в руку бокал. - Пей! Он поднял на нее глаза, а посмотрел отсутствующе, как бы мимо. - Пей, пей! - Лана сама взяла его руку с бокалом и поднесла к его губам. Савелий начал машинально пить и выпил до конца, совершенно не поморщившись, словно пил воду. Лана поставила бокал на стол и присела рядом. - Что-то случилось, Савушка? - тихо спросила она. Он не ответил и продолжал смотреть перед собой. - С братом? - неожиданно догадалась Лана. Он ничего не ответил, опустил глаза вниз и чуть заметно кивнул. - Его... Он убит? - с грустью прошептала девушка. Савелий еще ниже опустил голову. - Может, напутали? Может, жив твой брат?! Тебя же тоже не было столько лет на родине. - Ничего не напутали, - глухо выдавил он, затем не глядя взял бутылку и снова налил полный бокал. - Ты не была в Афгане и не знаешь, что это такое! - он начал повышать голос. - Ты никогда не видела трупы с вырезанными органами, отрезанными ушами, выколотыми глазами! Ты... - В этот момент Лана ласково погладила его руку, и Савелий оборвал себя на полуслове и быстро опрокинул виски в рот. - Да, Савушка, ты прав, я никогда не была в Афганистане и, действительно, не знаю то, о чем ты говоришь, но раскисать не нужно! - эти слова она проговорила тихо, но твердо. Савелий вновь налил полный бокал и хотел выпить, но девушка вдруг тревожно вскрикнула: - Савушка! Савелий вдруг взглянул на нее, потом на бокал, поставил его на стол и вновь повернулся к девушке, постепенно возвращаясь из своих воспоминаний. Глубоко вздохнув, он вытянул руки вперед, проделал медитационный пасс и вновь повернулся к Лане, на этот раз с виноватой улыбкой: - Прости меня, Лана. - Вот и хорошо! Наконец-то ты вернулся, а то был так далеко от меня, что я даже напугалась. - Лана быстро налила кофе и пододвинула к нему. - Ты обязательно должен выпить горячего кофе. - Лана! Я очень прошу тебя поехать, сейчас со мной. - Куда? - Километров двести отсюда. - На ночь глядя? - удивилась она. - Может, с утра? - Нет. Я хочу, чтобы ты там увидела восход солнца. Палатку возьмем, покушать. - Ты чего-то не договариваешь. Что случилось еще Савушка? - Она нахмурилась с тревогой. - Через два дня я улетаю. - Приняли?? - Она радостно захлопала в ладоши, но тут же перестала и тихо спросила. - Далеко? - В Казахстан. - Значите на шесть месяцев расстаемся, - На ее глаза навернулись слезы, но она тут же взяла себя в руки. - А, может быть, это и не так плохо: я же тоже уезжаю на два месяца в Финляндию, потом - в Ливан. - С отцом? - Нет, но это он меня пристроил. Чего это мы болтаем? Осталось двое суток, а мы еще здесь! - Лана стала быстро собираться в дорогу, бросая на ходу указания Савелию. - Спальные мешки наверху, в шкафу. Палатка - в гараже. Не забудь бар опустошить. Они добрались на место к двенадцати часам ночи. Ярко светила луна, и ее отражение серебром рассыпалось в спокойной воде небольшой речушки. Стояла удивительная тишина, и вокруг не было ни души. Савелий быстро и ловко установил палатку, расстелил в ней спальные мешки, укрепил фонарь, а Лана накрыла импровизированный стол: - Ты не представляешь, Савушка, как я рада, что ты вытащил меня на природу! - Она чмокнула его в щеку и протянула бутылку шампанского, которую он с шумом открыл и разлил в фужеры. - За что пьем? - с улыбкой спросил Савелий. - За твои успехи! - Она звонко чокнулась и быстро выпила. Потом, поставив фужер на импровизированный стол - кусок фанеры - обхватила руками свои колени. - Знаешь, Савушка, у каждого человека должен быть свой дом, куда он мог бы всегда вернуться. - Лана говорила торжественно, тихо, и, возможно, поэтому слова казались более весомыми, более важными. - И пока у тебя нет такого дома, возвращайся ко мне. Скажу честно, за эти дни я так привязалась к тебе, что расставаться просто невыносимо. Так что возвращайся, я буду ждать, - Неожиданно она, чтобы скрыть свое волнение, капризно воскликнула. - Да я тебе просто приказываю! Ты же знаешь, как я люблю командовать. - Лана, - тихо прошептал Савелий. - У меня ничего нет позади, не будет, возможно, и впереди, - он замолчал и взглянул в ее глаза. - И ты для меня... Ты для меня... Лана оборвала его слова долгим нежным поцелуем, потом отстранилась и прижалась губами к его руке. - Савушка, милый, я очень рада, что мы встретились, но мне почему-то страшно. Может... Может тебе отказаться от этой работы? - Она вдруг запнулась, посмотрела на него и всплеснула руками. - Не слушай глупую бабу! Сама не знаю, что говорю! - Она бросилась к нему на шею и стала срывать с него одежду. - Милый, родной мой, Савушка. Хочу тебя! Всего и много. Где мой мальчик? Вот он! Сильный, нетерпеливый. Молчи, ничего не говори, Савушка, сегодня, буду говорить только я, ты будешь только внимать. - Лана нетерпеливо сорвала с себя платье и предстала перед ним голой, желанной. В свете фонаря ее загорелое тело, белея только узенькой полоской от плавочек, нервно вздрагивало от его прикосновении и извивалось в его сильных руках. - Какой же ты сильный и нежный! Как здорово ты все умеешь. Да, так... так... Боже! Боже мой! Савушка, милый... Еще, еще... А-а-а! Неужели это я? Савушка-а-а-а!!! Савелий проснулся очень рано и тут же выглянул наружу: солнце еще не встало, но незримо уже ощущалось его присутствие. Осторожно, чтобы не разбудить Лану, он выскочил из палатки босиком, сел на землю, скрестив ноги, и ушел внутрь себя. Прошло несколько минут, прежде чем он вернулся в нормальное состояние. После этого встал, подошел к огромному дубу, рядом с которым стояла палатка, обошел вокруг него и остановился с той стороны, где ствол был чист от коры. Нежно, стараясь не очень сильно скоблить обнаженное место, он провел несколько рад лезвием ножа, очищая от грязи и пыли, потом положил ладони на очищенное место и прижался губами к дереву. В этом положении он провел некоторое время, что-то нежно шепча лесному исполину, потом замолчал и взглянул вверх, на огромную крону. И дерево, словно откликаясь на его призыв, приветливо покачало ему своими ветвями. Сколько же лет прошло с того дня, когда он в последний раз навещал его? Сколько лет прошло, а дерево помнит его, передает ему свое тепло, свою силу: он это явственно почувствовал. - Спасибо тебе, брат, - шепнул Савелий и оглянулся в сторону, где через считанные секунды должно было взойти солнце и осветить все вокруг. Савелий быстро подскочил к палатке, откинул полог и нежно притронулся к девушке: - Вставай, милая, пропустишь самое прекрасное! Лана распахнула свои глазищи и тут же обвила его шею руками. - Как здорово: вижу тебя во сне, открываю глаза, а ты передо мною! - Она заразительно потянулась, но тут же воскликнула: - Что? Ты сказал, что могу пропустить самое прекрасное? Ну, уж нет! - она откинула в сторону покрывало и голышом выскочила из палатки. - Как здесь хорошо: тихо, уютно и красиво. Погода - прелесть! - Лана, ты первая, кого я сюда привез, - тихо проговорил он и кивнул в сторону восходящего солнца: - Смотри! - а сам быстро подошел к самому берегу и опустился на скрещенные ноги лицом к солнцу. Пожав плечами, Лана усмехнулась, наблюдая за Савелием, потом подошла и тоже опустилась на скрещенные ноги, повторив его позу. Так же выпрямила спину, положила ладони на свои колени и устремила взгляд в сторону солнца. Деревья были так странно расположены, что солнечные лучи напоминали тонкие лучи лазерных установок, которые медленно передвигались по твоему телу, и там, где они прикасались, становилось удивительно тепло, покойно и приятно: макушка головы, лицо, грудь, живот, ноги. Тело стало таким легким, свободным, что, казалось, достаточно одного движения - и взлетишь ввысь, как птица, и будешь парить в небе, разбрасывая свое тепло по земле. Лана постепенно пришла в себя и скосила глаза в сторону Савелия: он сидел с закрытыми глазами, скрестив на груди руки, а его губы что-то шептали. Когда солнце поднялось настолько, что осветило их полностью, Савелий открыл глаза, вскинул руки в сторону солнца и радостно воскликнул: - Спасибо тебе, Светило! - Потом склонился лицом к земле, прикоснулся к ней губами, прошептал что-то и громко воскликнул снова: - Спасибо тебе, Земля! Лана смотрела на него широко распахнутыми глазами, словно пытаясь понять его, потом сложила руки на груди и в точности повторила все его движения и слова. После этого встала, подошла к нему, опустилась перед ним на колени и поклонилась и ему: - Спасибо и тебе, милый мой! Никогда не могла подумать, что получу сегодня такое блаженство от слияния с природой. Это какое-то чудо! Я не ощущала себя. Прости, но не ощущала даже тебя рядом. - Что ты, милая, так и должно быть, если ты ПОВЕРИЛА! - Он подошел к ней и помог подняться на ноги. - Я очень рад, что ты доверилась мне и сказала эти слова! Значит, все будет хорошо. - Все время хочу спросить тебя и забываю: что это за наколка? Ты что, сидел? Можешь не отвечать, если не хочешь, - смущенно вздохнула Лана. - Да, меня сажали. Потом разобрались и реабилитировали. - Савелий нахмурился, вновь окунувшись в прошлое, но тут же махнул рукой, словно отгоняя в сторону мысли. - А эту наколку мне сделали в Афгане. Это эмблема воздушных десантников. Видишь, парашют, самолеты. - А я думала, череп с костями! - рассмеялась девушка. - Когда впервые увидела, даже напугалась. А почему Рэкс? - Там мы себя так называли. - На собачью кличку похоже. Ой, извини! - спохватилась она. - И не подумаю! - рассмеялся Савелий. - У воздушных десантников действительно мертвая собачья хватка и реакция как у хорошей собаки, но... Однажды я прочитал у Набокова, что Раке, со староанглийского языка, означает Король. У них, оказывается, был тоже свой Кровавый Король - Рэд Рэкс, как у нас - Иван Грозный. Хотя и сравнение с собакой меня нисколько не расстраивает, - он подмигнул. - Ты прав, - задумчиво проговорила Лана. - Иногда собаки намного лучше своих хозяев. МЕДАЛЬОН НА ПАМЯТЬ Как смотрела Лана на него у реки во время восхода солнца! В тот момент Савелию показалось, что их души слились в единое целое и поднялись над землей в свободном полете. Он был уверен, что так оно и было, недаром Лана сказала, что никого и ничего не ощущала вокруг. Так что же смущает его в этой девушке? Контактная, открытая, нежная... и все-таки и все-таки. Когда Лапа провожала его в аэропорту и слезы навернулись на ее глаза, Савелий вдруг почувствовал, что его рассматривают, изучают, у него было ощущение, что он находится под увеличительным стеклом. Он даже огляделся вокруг, и Лана заметила его волнение. Она начала говорить нежные слова, успокаивать, отвлекать от странных мыслей. И, надо заметить, ей это удалось. Вспомнил он об этом только через несколько дней, скрупулезно анализируя недавнее прошлое, находясь далеко от Ланы. Перелет был долгим и утомительным. Самолет-аэробус был весь заполнен. Можно было бы поспать, но на борту находилось много детей разных возрастов, и они шумели, бегали по проходам, плакали и только через пару часов полета угомонились, утомленные необычной обстановкой. Савелий задремал и почему-то вновь окунулся в свое далекое детство. Несколько детдомовцев резвились в речушке. Среди них и Савушка. Он был самым низкорослым из них, но цепким, жилистым, никому ни в чем не уступающим пареньком. Они весело барахтались, брызгались, когда с берега раздался голос Марфы Иннокентьевны, их воспитательницы. Ее миловидное лицо, обрамленное кудряшками, светилось добротой и нежностью: - Говорков! Савушка, подойди, пожалуйста, ко мне! - Да мы только играем, Марфа Иннокентьевна! - смущенно начал оправдываться Савелий, уверенный, что сейчас опять будет наказан за баловство на воде. - Я вижу! - улыбнулась воспитательница. Несмотря на строгие массивные очки, за которыми она пыталась скрыть мягкость своего характера, ребятишек не удавалось заставить поверить в то, что она строга. - Подойди ко мне! - настойчиво проговорила она. Не без сожаления выпустив из рук толстячка, мгновенно рухнувшего в воду, Савелий нехотя вышел на берег. - Вот что, Савушка! - стараясь быть серьезной, произнесла Марфа Иннокентьевна. - Пойди и приведи себя в порядок оденься в парадный костюм, причешись и приходи ко мне в кабинет. В директорскую. - Для чего, Марфа Иннокентьевна? - насторожился Савелий. - Хочу познакомить тебя с... - воспитательница вдруг смущенно запнулась, но сразу же спохватилась, - с одними хорошими людьми. - Опять "в сыновья" детей ищут? - догадливо произнес он, потом совсем по-взрослому вздохнул и деловито добавил, безнадежно махнув рукой: - Не возьмут меня: больно худющий. Сколь раз уж хотели. - Савелий вновь вздохнул и послушно отправился одеваться. Его действительно не впервые выбирали для смотрин. Однако это не мешало ему каждый раз волноваться и ждать, что придет добрая и красивая женщина, похожая на Марфу Иннокентьевну, заберет его "в сыновья" и вся его жизнь станет сплошным праздником. И, конечно, услыхав эту новость, он бегом поспешил в спальную комнату. Вдруг не дождутся и уедут, не встретившись с ним! Быстро переодевшись в парадный костюм, полосатую футболку и темно-серые брюки, подаренные шефами, подскочил к большому трюмо, покрытому от старости паутинками трещин, "проутюжил" несколько раз ладошками непослушные вихры и бросился к административному корпусу. По пути решил сам взглянуть на тех, кто хочет с ним познакомиться, но так, чтобы они его не видели. Савелий подкрался к раскрытому окну директорской и прислушался. - А мне все же непонятно! - голос Марфы Иннокентьевны звучал несколько раздраженно. - Если двое бездетных людей усыновляют ребенка, тогда все ясно и вполне естественно, а вы... У вас же есть свой ребенок!? - А я не понимаю, какое вам до этого дело? - спокойно отозвался женский голос, грубоватый и низкий. Савелий вскарабкался на завалинку и с опаской взглянул в окно: полная, вычурно одетая дама с ярко накрашенными губами, невозмутимо разглядывала свои пухлые ухоженные руки с ядовито-красными ногтями на толстых пальцах, унизанных несколькими золотыми кольцами. - Как вам ни покажется странным, мне действительно не безразлично, к кому попадет один из моих воспитанников, как он будет там жить и будет ли ему хорошо в новой семье. - Вы что же, думаете, что ему будет хуже в нашей семье, чем в вашем приютском доме? - Женщина явно стала терять терпение. - Я этого не говорила, пока во всяком случае! - мягко возразила Марфа Иннокентьевна. - А почему ваш муж не приехал вместе с вами за ребенком? - Мой муж, как вам, вероятное известно, занимает ответственную должность в Моссовете, и у него просто физически нет времени, чтобы отвлекаться по... - она явно хотела сказать "по пустякам", но вовремя спохватилась, - по тем вопросам, с которыми я могу справиться сама. Так где же этот мальчик? - Сейчас появится: я его прямо из речки вытащила. Савелий испуганно соскочил с завалинки и бросился к кабинету. Немного переведя дух, негромко постучал в дверь. - Входи, Говорков, входи! - отозвалась Марфа Иннокентьевна. Савелий проскользнул в кабинет и остановился у входа, переминаясь с ноги на ногу. Потом тихо поздоровался. - Здравствуй, здравствуй, мальчик! - поморщилась женщина, даже не пытаясь скрыть свое разочарование. Потом беззастенчиво обошла вокруг него, внимательно осматривая с ног до головы. - Какой же ты худющий! - поморщилась она, ощупывая его руки, грудь, словно работорговец на невольничьем рынке. Чтобы как-то сгладить эту сцену, Марфа Иннокентьевна смущенно улыбнулась Савелию: - Познакомься, Савушка, это Алла Семеновна! - Ты можешь называть меня Альбиной Семеновной! - перебила та. Савелий тут же согласно кивнул. - Так вот, Савушка, Алла... Альбина Семеновна хочет взять тебя к себе домой, - продолжила воспитательница. - Ты-то как, не возражаешь? Альбина Семеновна неодобрительно посмотрела на воспитательницу, недовольная ее последней фразой. - Что же ты молчишь? - не обращая на нее никакого внимания, спросила Марфа Иннокентьевна. - Я... я не знаю, - промямлил он, поглядывая то на женщину, то на воспитательницу. - Тетенька же сказала, что я худющий. Значит, не приглянулся. Женщину явно смутил непосредственный ответ мальчика: - Это я так. Для себя отметила, - оправдываясь, сказала она. - Ладно, иди собирайся и подходи к воротам: там наша "Волга" стоит. Окрыленный и счастливый выскочил Савушка из кабинета директора, где только что услышал умопомрачительную новость: его "берут в сыновья". Первым делом он побежал к берегу и еще издали начал во всю кричать: - Пацаны! Пацаны! Меня "в сыновья берут"! "Берут в сыновья"! Его счастье длилось недолго: ровно столько, сколько нужно было времени, чтобы добраться до дома, где проживала семья Альбины Семеновны. Через несколько недель Савелий сбежал оттуда и несколько дней добирался до детского дома, стараясь не попадаться на глаза милиции. Наконец однажды ночью в сильный дождь, он подкрался к забору, который окружал территорию детского дома. Протиснув худенькое тельце в узкую щель в заборе, которую детдомовцы использовали для набегов на соседские огороды, Савелий устремился к небольшой кирпичной котельной, в окнах которой горел свет. Он осторожно постучал. - Кто там? - отозвался мягкий женский голос. - Тетечка... Тетя Томочка!.. Это я - Говорков! - размазывая слезы, выкрикивал он. Дверь распахнулась, и свет упал на мальчика. Грязный, ободранный, мокрый и исхудавший Савушка стоял на пороге котельной. Слезы пополам с дождем заливали его лицо. - Савушка! - всплеснула руками тетя Тома. Она обняла его и ввела внутрь, где было тепло, сухо и три печи натужно гудели разгоревшимся углем. - Как же так? Она что, выгнала тебя? - расспрашивала женщина, снимая с парнишки мокрую одежду, суетливо набирая теплой воды в тазик, вытаскивая из шкафа полотенце, мыло. - Она... она... - всхлипывал, пытался объяснить Савушка. - Каждый день била меня. В школу не пускала. Тамара подвела его к тазику с водой, наклонила, чтобы помыть, но тут свет упал на худенькую спину мальчика, и она увидела багровые рубцы от ремня или веревки. Не выдержав, женщина всплеснула руками, всхлипнула и прижала мальчика к своей груди. - Тетечка! Родненькая! Не отдавайте меня больше "в сыновья"! Никогда не отдавайте! Скажите Марфе Иннокентьевне! Прошу вас! Пусть меня лучше здесь бьют! Я буду терпеть, и сам никогда не буду драться! Тетечка! - Хорошо, обещаю тебе, Савушка. - Внимание! Наш самолет произвел посадку в стойлице Казахской республики городе Алма-Ата! - Савелий открыл глаза и не сразу понял, что находится в самолете. Согласно инструкции, полученной при вылете из Москвы, Савелий пересел на вертолет местной авиалинии и через три часа уже выходил в аэропорту города Капчагай. Пассажиров было немного, и они вскоре оказались перед неказистым зданием аэропорта местной авиалинии. Не имея далее никаких пояснений в инструкции, Савелий остановился посередине площади в некоторой растерянности. - Савелий?! - окликнул его сиплый мужской голос. Когда он повернулся, то увидел перед собой двух коренастых мужчин с борцовскими фигурами. Одеты они были легко, но довольно элегантно, что мало вязалось с их внешними данными. Савелий добродушно и с облегчением улыбнулся, протягивая руку: - Так точно! А я уж раздумывать начал, куда деваться. Мужчина с хриплым голосом нехотя ответил на рукопожатие - Все продумано, в нашей фирме веников не вяжут! Пошли! - он сунул в карман фото Савелия, повернулся и двинулся вперед, за ним - Савелий, потом - второй здоровячек. Когда они вышли с территории аэропорта, перед ними сразу же остановилась японская машина "Ниссан-патрол". - Классная тачка! - одобрительно кивнул Савелий. В ответ сиплый ехидно хмыкнул, но ничего не сказал и уселся рядом с водителем, Савелий сел рядом со вторым, у которого был небольшой шрам на скуле. - Ехать долго? - спросил Савелий своего соседа, но в ответ тот даже не повернулся, словно был глухонемой. - До места, говорю, долго добираться? - снова повторил Савелий. И снова никакой реакции. - Порядочно. Бог даст, к вечеру доберемся, - отозвался сиплый. - Знал бы, пожевать купил, - вздохнул Савелий. - Предусмотрено, - хмыкнул снова сиплый и бросил Савелию на колени фирменную коробку. Савелий раскрыл ее и увидел там галеты, сок, конфеты и разнообразные пакетики с едой. - Ого! - воскликнул он и начал дурачиться: - Ничего, что я без бабочки? Нет? Спасибо! Ничего, что я к вам лицом? Нет? Спасибо! - Слушай, парень, ты не утомился? - повернулся к нему сиплый. - Я думал... - Здесь есть кому думать! - обрезал он и бросил водителю: - Поехали! - Понял, не дурак! - согласно кивнул Савелий и откинулся на спинку. Он закрыл глаза и почти сразу же память вырвала последний час расставания с Ланой. Они выехали в аэропорт намного раньше, чем было необходимо, решив заехать в какое-нибудь кафе. По дороге она вспомнила одно симпатичное кафе и заверила, что там отличная рок-группа и приличное питание. Лана не преувеличила: группа из трех гитаристов и одного ударника действительно играла профессионально и с воодушевлением. Официанты были красиво одеты и вежливо-предупредительны, а бармен - настоящий виртуоз. Они с Ланой заняли свободный столик у дальнего окна, выпили немного и долго молчали, не решаясь прервать молчание, которое каждому из них говорило больше, нежели слова. Нарушил его Савелий: - То, что происходит сейчас у нас, я думал, что уже никогда не будет у меня. Но меня мучит один вопрос: что я могу тебе дать? - Глупенький мой, ты даже не представляешь, что уже дал мне! - Сегодня я улечу, и все будет только воспоминанием. Я очень боюсь тебя потерять! - Как же так, милый? - казалось, что она вотвот заплачет. - Куда же мне писать тебе? - Ланочка, мне сообщили только то, что я тебе рассказал. Думаешь, мне легко? - обидчиво проговорил он. - Хорошо еще, что хоть пленку напел мне - буду слушать и вспоминать тебя, твои глаза, руки, твой запах. - Нашла Карузо! - грустно вздохнул Савелий. - Напрасно ты о себе так уничижительно! Ты очень здорово поешь! Если откровенно, то я даже не ожидала. Но не в этом дело: хорошо или плохо. Голос и память - вот главное! Я и сама еще не осознала, что произошло со мной. Но знаю, что это очень и очень серьезно! - она говорила тихо, проникновенно, не отрывая взгляда от его глаз. Потом решительно сняла свой золотой медальон с изображением коксита сказочной птицы с рубином вместо глаза, и надела на шею Савелия. - Это мой тебе талисман! Он оградит тебя от любой беды, и ты не сможешь забыть меня! Обещай мне, что он всегда будет при тебе! Савелий прикоснулся губами к медальону и тихо сказала - Он всегда будет со мной! - Потом наклонился к Лане и поцеловал в губы. - Мне очень трудно расставаться с... - неожиданно он услышал какое-то движение и открыл глаза. Сиплый взял в руки "Уоки-токи" и повернул рычажок. - Внимание Двадцать пятому! Внимание Двадцать пятому! Здесь - Пятый! - Двадцать пятый слушает! - отозвался сиплый. - В двадцать втором квадрате передать пассажира Двенадцатому! - Вас понял, в двадцать втором квадрате передать пассажира Двенадцатому! - Все! - выдохнул голос, и сиплый положил трубку в бардачок, затем повернулся к водителю. - Все понял. Двадцать седьмой? - Так точно. Двадцать пятый, двадцать второй квадрат. Савелий усмехнулся, но ничего не сказал. Ничего себе, конспирация. Он снова закрыл глаза, пытаясь вызвать образ Ланы, но на этот раз он просто уснул, и ему ничего не приснилось. НА БАЗЕ Савелий открыл глаза, когда машина остановилась. Как и было приказано, через пару часов после вызова по рации его пересадили к другим трем мужчинам, ожидавшим на трассе в открытом джипе. Савелий перекусил и снова уснул. Было уже темно, и часы показывали двадцать два часа. Яркий свет фар высветил мощные железные ворота, рядом с которыми стояла небольшая будка. Из нее вышел верзила под два метра ростом, с автоматом в руках. Савелий очень был удивлен странной его экипировкой: защитного цвета шорты, светлая футболка, высокие кроссовки фирмы "Адидас" и шляпа воинского покроя. Держа автомат наготове, он с опаской подошел ближе. - А, свои, - узнал он сидящего впереди парня и повернулся в сторону будки. - Открывай, свои! - крикнул он. Из-за будки вышел еще один часовой и тоже с автоматом. Он подошел к воротам и сунул в электронный замок пластиковую каргу. - Готово! Первый часовой подошел к будке и что-то нажал на щите. Ворота начали медленно раздвигаться в разные стороны. Их джип тронулся вперед, и Савелий успел заметить на столбе телекамеру, направленную в пространство между воротами. Когда машина вошла внутрь, ворота тут же вернулись на место. Территория за мощным бетонным забором с колючей проволокой, напоминавшая Савелию зону, была тускло освещена, но по углам забора стояли вышки с мощными прожекторами. После сотни километров бескрайних песков казалось фантастичным увидеть за этим забором роскошный оазис. Ровные аллеи ухоженных и аккуратно подстриженных деревьев и кустарников. Среди зеленых насаждений были видны разнообразные странные сооружения, напоминающие собой входы в деревенский погреб, но больших размеров и сделанных из железобетона. Все дорожки были заасфальтированы, вдали поблескивала вода, и все это действительно казалось миражам посреди бескрайних песков. На специальной площадке под навесом, укрытым маскировочной сетью, стояли разнообразные машины: легковые и грузовые иностранных фирм, бронетранспортеры, шикарный шестидверочный "линкольн" серебристого цвета. - Нет, господа, это не Азия! - неожиданно воскликнул Савелий и торжественно добавил: - Это - Америка! Сидящие с ним никак не отреагировали на его шутку. Савелий пожал плечами и продолжил свой осмотр. Ни одного приличного строения он не заметил, кроме входов, ведущих под землю, выполненных из железобетона с металлическими дверями. На каждой стоял номер, нарисованный белой краской. Как и навес для техники, они были тщательно прикрыты маскировочными сетями. Их джип остановился у одного такого входа с цифрой "1", более внушительной, чем остальные. Сидящий рядом с водителем плотный мужчина обернулся к Савелию и коротко бросил: - За мной! Савелий подхватил свою спортивную сумку и двинулся следом, но его окликнул тот, что сидел рядом с ним: - Сумочку оставь здесь! - Надо же! - удивился Савелий. - Заговорил наш немой! - Он усмехнулся и бросил сумку на сиденье. Двенадцатый подошел к мощным железным дверям, вставил в электронный замок пластиковую карту, набрал на кнопочном циферблате несколько цифр: послышались звуки незатейливой мелодии, и мужчина открыл дверь. Издал негромкий скрежет, металлические двери, напоминающие сейфовые, открылись, и они оказались на лестнице, ведущей вниз. Мужчина закрыл дверь за ними и кивнул Савелию: - Спускайся! Савелий усмехнулся: - Ворота-то смазывать надо! Тот невозмутимо пожал плечами, и Савелий пошел вниз. Они прошли два пролета, и Савелий заметил, что каждый поворот просматривается установленными сверху телекамерами. - Мы что, в денежное хранилище идем-топаем? - ухмыльнулся Савелий, кивнув на телекамеру. - Вперед! - хмуро бросил тот. Наконец они уперлись в металлическую дверь, и спутник Савелия нажал на кнопку, укрепленную у двери. Через несколько секунд послышалась такая же мелодия, что и раньше, и дверь раскрылась: перед ними стоял высокий парень восточного типа. Его голова была совершенно лысой. - Пассажир доставлен, Шестой! - четко доложил спутник Савелия. - Свободен, Двенадцатый! - отозвался тот, и сопровождавший Савелия пошел обратно. Шестой был одет несколько иначе: пятнистые брюки с многочисленными карманами, хлопчатобумажная безрукавка с вышитой на груди надписью поанглийски "вперед", на поясном ремне болтался в открытой кобуре "Кольт", с другой стороны - автоматный штык-кинжал. Сверху был надет жилет с укрепленной на груди металлической цифрой "6". Он внимательно оглядел Савелия с ног до головы, почему-то недоуменно пожал плечами, но ничего не сказал по этому поводу, а только коротко бросил: - Пошли? - с довольно сильным акцентом. Савелий скривил улыбку, хотел отпустить шутку, но ничего путного не придумал и лишь передразнил его акцент: - Пошли! Судя по всему. Шестому не очень понравилась эта вольность новичка, и он подавал отрывистые команды с некоторой злостью: - Вперед! Налево! Прямо! - и каждый раз, не в силах избежать акцента, раздражался все сильнее. Они прошли по длинным коридорам, напоминающим лабиринты. Савелию это подземное сооружение казалось странным и не очень понятным. Для чего так глубоко под землей было запрятано это "подразделение"? Может, связано с ракетными войсками? Система слежения, сигнализации на самом высоком уровне. А это что? Так. Сирена тревоги. Савелий смотрел по сторонам, и его цепкая память мгновенно все фиксировала. Происходило это чисто интуитивно, он не предполагал, что совсем скоро ему это понадобится и станет настоящим подарком. - Что-то камер не видно! - хмыкнул Савелий, кивая в потолок. - Будет тебе и камера! - ехидно бросил Шестой и рассмеялся двусмысленности своей шутки. В этот момент они повернули за угол, и Савелий едва не наткнулся на телекамеру, укрепленную очень низко. Он скорчил рожицу в камеру и приветливо помахал рукой. - Это я, мальчики! - Вперед! - недовольно буркнул Шестой, но тут же остановился у железных дверей с буквой "В". - Стой! - приказал он и вытащил свою пластиковую карточку. На этот раз набор цифр был другим. Они вошли в вестибюль, который показался неожиданно просторным после мрачных и узких коридоров. На стенах висели антикварные светильники, на полу стояли китайские вазы, полы были застелены роскошными коврами, повсюду - очень удобная кожаная мягкая мебель. Савелий остановился посередине, пораженный роскошью и великолепием. - Ничего, что я в ботинках? - съерничал он. - Вперед! - не обращая внимания, кивнул Шестой, указывая на массивную дверь с номером "5". Повторив все операции с замком и набрал те же цифры, что и перед этим, он пропустил Савелия и закрыл за ним дверь. Савелий очутился в небольшой комнате, из которой также вела дверь. Вскоре она открылась, и к нему вышел симпатичный коренастый парень лет двадцати пяти. Осмотрев оценивающе Савелия, он с улыбкой сказал: - Отлично! Входи! Савелий вошел в открытую дверь, и пока тот закрывал за ним дверь, сам осмотрел незнакомца. Его одежда почти не отличалась от одежды Шестого, но пистолет был в подмышечной кобуре и на груди красовалась цифра "5". Савелию показалось, что его передают, как эстафетную палочку, и номер каждого последующего сопровождающего становился все меньше и меньше. - Видно, только к утру попаду к Первому! - хмыкнул он. - Размечтался! - поморщился Пятый. - До Бога высоко, до Первого далеко! - Понял, не дурак! - усмехнулся Савелий. - А ты мне начинаешь нравиться! - неожиданно улыбнулся Пятый. - То ли еще будет! - подмигнул он. После обычных манипуляций с пластиковым ключом Пятый открыл перед Савелием дверь, на которой стояла цифра "4", впустил его и остался снаружи, прикрыв за ним дверь. Савелий оказался в довольно просторном кабинете, обставленном в строгом стиле кожаный диван, два таких же кресла, журнальный столик - с одной стороны кабинета, а с другой - массивный двухтумбовый стол, рядом столик с компьютером, стена напротив стола была занавешена огромными зелеными шторами: они, по всей вероятности, прикрывали карту. За столом, прямо в стене, небольшой пульт с малопонятными кнопками и надписями. На столе несколько телефонов, портативная рация, еще один компьютер и вентилятор, направленный прямо на хозяина кабинета, несмотря на то, что еще мерно гудел кондишн. В кресле сидел плотный мужчина лет пятидесяти. У него было смуглое волевое лицо, мощный уверенные движения рук. Несмотря на кондишн и вентилятор, он сильно потел и часто промокал лицо салфетками. Одет он был довольно легко: футболка с короткими рукавами и цифрой "4" на груди, шорты. Волосатые ноги, обутые в высокие "адидасы", торчали из-под стола. Савелий молча остановился в трех метрах перед столом и молча ждал. Четвертый делал вид, что занят работой на компьютере: он весьма уверенно набирал файлы, что-то записывал, снова набирал и снова записывал. Савелий продолжал терпеливо ждать. Неожиданно Четвертый резко повернулся в своем кресле к стене, нажал невидимую кнопку, и один из квадратов автоматически сдвинулся в сторону и обнажил металлический сейф. Четвертый приложил большой палец к ярко-красному пятнышку на дверце сейфа и сразу же послышалась электронная музыкальная фраза, после чего дверка сейфа медленно откинулась в сторону. - Отличная штука! - не глядя на Савелия, проговорил Четвертый. - Никакого ключа не нужно. Савелий усмехнулся детской непосредственности хозяина кабинета, но промолчал. Четвертый вытащил из сейфа папку с документами и повернулся к столу. Несколько минут он внимательно изучал содержимое папки, потом одобрительно произнес: - Отлично! Вы нам подходите! Работать будете. Он сделал паузу и впервые взглянул на Савелия, как бы сверяя впечатление, полученное от бумаг, с самим объектом. Савелий был невозмутим и совершенно спокоен. - Мы сократили ставку инструктора, которая была обещана вам, - он снова сделал паузу. - Но получать будете намного больше. Савелий чуть заметно улыбнулся. - На базе находится тридцать сотрудников, - дальнейшую информацию Четвертый произносил четко и отрывисто. - Здесь нет ни прошлого, ни фамилий, ни имен, ни кличек. Нет Савелия Кузьмича Говоркова, нет Бешеного и нет Рэкса, - он посмотрел не мигая прямо в глаза Савелию. - Так вас кажется называли в Афганистане? Он не ответил и отвел глаза в сторону. Четвертый снова просмотрел какие-то бумаги и вдруг вытащил из папки какую-то фотографию и повернул ее к Савелию. Чуть заметно он вздрогнул и стиснул зубы: на фотографии он увидел самого себя - раненого, в окружении нескольких афганских офицеров и американца. Четвертый явно остался доволен произведенным эффектом. Он убрал фотографию в папку и ехидно улыбнулся: - Да-да, мы о вас много знаем. Мы отменили ставку инструктора потому, что у нас некого стало учить, все подготовлены примерно одинаково. Кстати, вы - номер Тридцатый. Запомнили? - Он вытащил из стола небольшую металлическую бирку с цифрой "ЗО". - Это вам. Подойдите! - Он встал и прикрепил ее на грудь Савелию. - Поздравляю вас, Тридцатый! - торжественно сказал он и пожал ему руку. - Благодарю вас, Четвертый! - в тон ему ответил Савелий, вытянувшись по стойке "смирно". Четвертый подозрительно посмотрел на него, но видно остался доволен: - Обычно новички занимаются у нас шесть дней в неделю, но вы... - он говорил спокойно, несколько назидательно, медленно прохаживаясь по кабинету. Савелий поворачивался в его сторону. Когда же Четвертый проходил мимо него, он вдруг, совершенно неожиданно для своего возраста, легко выпрыгнул вверх и попытался нанести ему удар ногой. Савелий поставил блок. Тот снова попытался напасть и нанести серию из нескольких ударов, но и эти удары ему удалось блокировать. Савелий сразу почувствовал, что хозяин кабинета в совершенстве владел искусством рукопашного боя, но довольно быстро определил и его просчеты. Пару раз он с огромным трудом удержал себя от того, чтобы закончить бой своим коронным ударом "маваши". Наконец Четвертый встал в свободную стойку, поклонился сопернику, скрестил перед собой руки и сделал глубокий выдох. Потом спокойно взглянул на Савелия: - Вы будете заниматься только три раза в неделю! Учитывая ваше прошлое и то, что вы из команды Рэксов, - он продолжал разговор так спокойно, словно ничего не произошло. Не было стремительных бросков, прыжков, грозных выпадов и резких ударов. Даже его дыхание было ровным и спокойным. - Рукопашный бой с двумя-тремя соперниками, стрельба из различных видов оружия. Бой на воде и под водой. Стрельба по движущейся мишени и с двигающегося транспорта и так далее. Зарплата - пять тысяч долларов в месяц, плюс премиальные. Вопросы? Савелий отрицательно покачал головой. - Не понял, Тридцатый! - повысил голос хозяин кабинета. Савелий догадливо вытянулся по стойке "смирно" и четко ответил: - Вопросов нет, Четвертый! - Отлично! - довольно улыбнулся он. - Свободны! Вас проводят. Савелий четко повернулся кругом, но неожиданно услышал: - Минуту! Также четко он повернулся назад. - Почему вы не спросили, что за подразделение, куда вы попали? Савелий выдержал его взгляд и спокойно, с еле заметным вызовом произнес: - Меньше знаешь, крепче спишь! Тот некоторое время смотрел на него, потом задумчиво проговорил: - А ты не так-то прост, как кажешься с первого взгляда. - Это плохо? - Посмотрим. Теперь прошу вас ответить: почему вы не воспользовались тем, что я дважды предоставлял вам возможность нанести вырубающий удар? - прищурившись, спросил он. Савелий внутренне порадовался тому, что сумел сдержать себя от тех ударов и