но, - заметил полковник. - Но вам вряд ли известно, что я вчера узнал от этого летчика, - хитро улыбнулся тот. - Так вот, этот летчик утверждает, что однажды, пролетая над этим квадратом, он слышал очень сильные эфирные помехи. А когда настроился точнее, то различил слова, похожие на команды. В ответ на эти команды отзывались какие "числительные": Четвертый, Шестой. Полковник сдвинул брови, но пока решил ничего по этому вопросу не говорить: слишком мало информации, хотя и очень любопытной. Он повернулся к мужчине в штатском: - А вы что скажете, товарищ консультант? Тот секунду-другую молчал, потом повернулся и взглянул прямо в глаза полковнику: - Во-первых, я не могу дать нормальную и достойную характеристику данному делу: нет достаточных и точных сведений об этом объекте, во-вторых, мне неизвестны цель и мотивы этих поисков. Богомолов не мигая выдержал ею взгляд, потом взглянул на Нигматулина: - Похоже, вы правы. Однако прошу ответить на один вопрос, товарищ генерал. - Бывший, Константин Иванович, бывший генерал! - с улыбкой поправил его мужчина в штатском. - Допустим, - согласился полковник. - Вы давно знаете Денисова? - неожиданно спросил он. - С Аркадием Михайловичем мы проработали двенадцать лет, - начал было отвечать он, но прервался и снова взглянул полковнику в глаза. - Понимаю. - Он сунул руку в карман и вытащил оттуда конверт. - Вот, пожалуйста, может быть это письмо, адресованное лично вам, сумеет снять напряженность. Полковник быстро разорвал конверт, вынул оттуда небольшой листочек. - Надеюсь, вам знаком его почерк? - спокойно заметил мужчина в штатском. Богомолову действительно был знаком почерк Денисова, и это послание, состоящее всего из пяти слов, принадлежало ему: "Этому человеку доверяй, как мне!" - Если бы вы сразу мне показали это, то избавились бы от малоприятных вопросов, - смущенно заметил полковник. - Ничего, я люблю острые блюда, - улыбнулся он. Полковник повернулся к компьютеру, включил и набрал код нужного файла. На экране дисплея побежали строчки информации о жизни какого-то человека, потом возникла фотография Савелия. - Это же Говорков! - воскликнул бывший генерал. - Но я не понимаю, для чего вам понадобилась его биография: он же погиб в Афганистане. - Нет, он не погиб, хотя и мы так думали до недавних событий. Но откуда вам известен Савелий Говорков? - Странно, что вы сразу об этом не догадались. Теперь мне понятно, почему Денисов попросил именно меня оказать вам содействие в очень "непростом деле". Савелий Говорков был самым любимым моим учеником по спецназу! - проговорил он с теплотой. - Очень рад, что вы мне сообщили такую новость о Савелии. Но что вас заинтересовало в этом парне? Он, что, побывал в плену, и вы подозреваете его в шпионаже? - Пока мы ни в чем и никого не подозреваема - четко произнес полковник. - Однако Савелий Говорков сам попал в круг наших интересов, и нам важно узнать, на что способен этот человек в экстремальных ситуациях? - В чем выражается "экстремальная ситуация"? - Как он поведет себя, если окажется среди преступников? - Вам должно быть известно, кал он повел себя, когда оказался среди уголовников в колонии! - ответил генерал в отставке несколько раздраженно. - Нам действительно известно об этом жизненном витке Савелия Говоркова, но здесь речь идет не об уголовниках, а о серьезных врагах нашего общества, нашей страны! - полковник сказал это с некоторым пафосом. - Я не знаю, о каких врагах вы ведете речь, но лично я не советовал бы никому становиться на его пути в экстремальных, как вы выражаетесь, ситуациях! - Вы не переоцениваете своего любимца? - Савелия Говорком, если это он, невозможно переоценить, его можно только недооценить! Если вы его увидите, то я уверен, что вы сами сможете убедиться в правоте моих слов. СТАРЫЙ КАСЫМ Среди огромных песчаных барханов одиноко затерялась небольшая кошара из камышового тростника и кустарников, облепленных глиной. Корявые жерди чисто символически несли звание забора, за которым стояло несколько двугорбых и одногорбых верблюдов, лениво жующих свою вечную жвачку. Не успели беглецы выйти из-за бархана и подойти на расстояние десятка метров к воротам, как их тут же окружила толпа любопытных азиатских ребятишек. Они остановились на почтительном расстоянии и с удивлением смотрели на странных незнакомцев со светлой кожей и светлыми волосами. Вскоре к ним поспешил, семеня кривыми ножками, сморщенный, высохший под палящими лучами азиатского солнца согбенный старик. Его волосы были серебристо-седыми. Он шел с радушной улыбкой, поминутно вскидывая руку, то ли в приветственном жесте, то ли от нервного тика. Его русский язык оставлял желать лучшего, но, как ни странно, все было понятно: - Старый Касым видит два русский началника и одного началника с другая страна. - Он очень радушно улыбался, но со стороны, наблюдая более внимательно, можно было заметить, что сквозь доброту улыбки проглядывает и скрытая хитрость. - Однако старый Касым говорит: здравствуй, началник! Гост для Касыма - хорошо, гост началника для Касыма - много хорошо. Дорога болшой, а сила совсем мало-мало... Ходите в дом кумыс пит, молоко пит, шашлык кушат, много-много спат. - Спасибо я гостеприимство, отец, времени у нас совсем уже нет! Нам идти нужно, спешим мы очень! - Капитан старался говорить медленно, спокойно и убедительно. - Зачем спасиба, когда не кушал не пил, не спал? Зачем спешим в такая солнце? Дело ждет, работа ждет, смерт не ждет, сама идет! Когда много спешим, много, много не успеваем. Старый Косым много жил, много знает: зачем говорит слово, когда оно прячет твоя дума? Говори такой слово мне, и старый Касым помогает много-много. Капитан понял, что любые его уловки странно выглядят среди этих бескрайних песков. От ближайшего населенного пункта сотни километров, а они идут пешком по пескам, имеют странный, если не сказать больше, вид: запыленные, пропитанные потом, ободранные, да еще с раненым на руках и с оружием я спинами. - Вот что, отец, - вступил в разговор Савелий. - Ты прав, надо говорить то, что у тебя в голове и на сердце, а не то, что может ввести, человека в заблуждение. Этот раненый человек - иностранный геолог, он очень болен и потерял много крови, попав в аварию. Ты должен помочь ему - скоро за ним прилетит вертолет. Понимаешь, он большой начальник! Очень большой начальник! - Болшая началника - хорошо, очен болшая начааника - много хорошо! Однако болен - много плохо! Иностранная геолог - хорошо, геолога в офицерская форма Америка - плохо. - Так ты, отец, знаешь, что это американская форма? Откуда? - воскликнул капитан и переглянулся с Савелием: они были оба явно растеряны. - Старый Касым много знает, много знает! - старик вдруг стал серьезным. - Кто вы? Кто он? Говорите, Касым можно верит! - Хорошо, отец, - решила капитан, понимая, что у них нет другого выхода. - Очень плохие люди хотят убить американца, а его нужно спасти: он друг нашей страны. А мы... мы советские солдаты, хотя и в такой странной форме. Нам нужно спешить, чтобы сообщить важные сведения в нужные органы советской власти! С ним мы вряд ли сможем добраться, и потому просим вас, отец, оставить его у себя, поухаживать за ним. Думаю, что завтра-послезавтра за ним пришлют вертолет. - Если он друга - хорошо! Плохие люди - очень плохо! Вертолет - хорошо!.. Однако вертолета - завтра - плохо, послезавтра - много плохо! Болной - плохо! Кумыс пьет - хорошо! Много здоров ест! Не думай плохо за старый Касым - хорошо! - он говорил спокойно и рассудительно, словно разговаривал сам с собой. - Спасибо, отец! - Капитан облегченно пожал его руку. - Зачем спасибо? Мы - дети наша земля: я - плохо, ты помогал, ты - плохо, я помогал. Не можно не так! Айда кушат, кумыс пит! - Нет отец, нам нужно спешить! - покачал головой капитан, потом добавил: - Ты, отец, должен быть очень осторожным: если придут плохие люди и найдут этого американца, то могут убить и тебя. - Спешит много-много - плохо, - покачал головой старик, словно не слыша других слов. - Тело отдых нужно. - Ты что, не понял, отец? Я же говорю об опасности, которая может гро... Старик вдруг положил ему на плечо свою морщинистую руку и проговорил на чистом русском языке безо всякого акцента: - Вы доверились старому Касыму, и Касым не подведет вас. Теперь и старый Касым жег довериться вам: я старый солдат и прошел всю войну до самого Берлина! В разведроте служил. Меня насторожила ваша странная форма, а не форма американского офицера! - Он вопросительно взглянул на капитана. - Эта форма, отец, тех плохих людей, он тут же поправился, - точнее, преступников. Они идут против народа и могут наделать много беды. Мы убежали от них. - Понятно, - старик насупился. - Стрельба, которую я слышал ранним утром, с вами связана? - Здесь? Слышно было? - воскликнул удивленно Савелий. - В песках далеко слышно. За американцем я пригляжу, можете не волноваться: они его не получат! Однако у них тоже вертолеты есть? - полуспросил он. - Есть, - кивнул капитан и тут же воскликнул: - Понял! Если кто будет спрашивать о троих, значит, чужие, а если об одном, то свои, представители власти. - Но почему вы так уверены, что за ним пришлют вертолет? - Надеемся добраться и сообщить. - А если... - старик запнулся на полуслове и опустил глаза. - Если с нами что-то случится, то американец тебе подскажет, что делать! - Савелий хлопнул старика дружески по плечу. - Он немного говорит порусски. Спасибо тебе, отец! - Постарайтесь выжить, сынки! - тихо, как молитву, выдавил из себя старый Касым, а чтобы скрыть влажные глаза, суетливо добавил: - Сейчас мои внуки вас угостят на дорожку. Когда наши герои покинули гостеприимную кошару, старый Косым собрал вокруг себя всех своих внуков и правнуков и что-то долго им говорил на родном языке, после чего приказал идти в доя и не показывать носа наружу и не выгядывать в окна, пока он сам этого не разрешит. Все беспрекословно вошли в дом, и старик закрыл их на щеколду снаружи. Только после этого он об обработал йодом раненую ногу так и не пришедшего в себя американца, обложил рану какими-то своими мазями и аккуратно забинтовал. Подхватив его под мышки, оттащил метров на пятьдесят в пески с кошарой в небольшой, около двух квадратных метров, схрон, куда он складывал заготовленный и спрессованный на зиму корм для скота. Этот схрон не был специально подготовлен для хранения кормов. Просто однажды, когда ему понадобилось подновить кошару, нужна была глина, и он, чтобы не тащить ее черт знает откуда, решил поискать поблизости от кошары и его поиски увенчались успехом: под метровым слоем песка была обнаружена красная глина, и теперь, если в ней появлялась нужда, он, все углубляясь и углубляясь, добывал ее. На тот случай, если американец придет в себя, а его рядом не окажется, старый Касым оставил рядом с ним кувшин с кумысам и ломоть казахского хлеба. Тщательно замаскировав вход, старый Касым вернулся к себе в дом. ВОСПОМИНАНИЯ О ЛАНЕ Хватая пересохшим ртом оскаленный воздух, они продолжали свой изнурительный бег по огненному песку. Несмотря на то, что капитан был старше своего приятеля, держался он очень уверенно. Он расчетливо и экономно двигался. Потрескавшиеся губы кровоточили, а язык был настолько сухим, что когда капитан забывался и машинально пытался облизнуть губы, то морщился от невыносимой боли; язык был шершавый, как наждачная бумага. Савелий с виду казался более уставшим, чем Воронов, однако это было чисто внешнее впечатление: он вообще не ощущал усталости и совсем ничего не чувствовал, отключив свое тело от внешних раздражителей. Послушное тело не испытывало никаких неудобств. Более того, казалось, что он только что оказался в этих условиях и был переброшен какой-то силой из другой местности. Хотя губы потрескались, во рту у него тоже пересохло, это его не беспокоило. - Присядем? - предложил капитан и плюхнулся на песок. Затем достал свою фляжку и сделал несколько глотков. - Отличный кумыс и жажду утоляет, и голод. - Ага, жаль, маловата фляжка, - согласился Савелий, сделав из своей фляжки только один глоток, потом завинтил крышку и откинулся на спину: говорить при такой жаре не хотелось. Он прикрыл глаза и попытался представить лицо Ланы. - Здравствуй, Савушка!.. Здравствуй, милый! - услышал вдруг ее голос и открыл глаза перед, ним стояла обнаженная Лана. - Как? - встрепенулся он и вскочил на ноги. - Как ты здесь оказалась? - А я всегда с тобой, милый, - она взяла его за руки, опустилась на колени и потянула его вниз, к себе. Савелий опустился рядом с ней на колени и вдруг почувствовал, что песок влажный и прохладный. Он оторвал от ее глаз свой взгляд и огляделся вокруг: перед ним, серебрясь в лучах солнца, раскинулось бескрайнее море! Настоящее море! Он даже почувствовал запах морской воды. Она была изумрудного цвета, и ласковые прохладные волны покорно накатывались на берег, нежно омывая его ноги. - Ничего не понимаю, - растерянно прошептал Совел - Где барханы? Где зной? Где капитан? - Капитан? Вон плывет метрах в пятидесяти от берега. Неужели не видишь? - Лана ткнула своим длинным наманикюренным пальчиком в море, и Савелий действительно увидел капитана, который сильными уверенными взмахами преодолевал метры за метрами, продолжая оставаться на одном месте. - Зной, барханы. Разве тебе мало меня? - с обидой прошептала девушка, прикасаясь к нему влажными губами. Савелию было так хорошо, такую нежность испытывал он к Лане, такую теплоту, что ему не хотелось огорчать ее даже взглядом, даже мыслями своими, и губы могли шептать только одно слово, повторяя его на разные лады: - Милая! Милая! Милая! Он прикоснулся языком к ее темно-розовому сосочку, и тот мгновенно стал твердым. Девушка чуть нервно вздрогнула и прижала его голову к себе руками, словно хотела, чтобы он впустил ее к себе внутрь. - Господи, как прекрасно та ласкаешь меня! Господи, пусть так будет всегда, - стонала она. Савелий, едва прикасаясь, скользил ногтями по ее спине, и бархатистая прохладная кожа вздрагивала от сладкой истомы, а тело извивалось от страстного желания. Когда его пальцы достигли округлых твердых ягодиц, тело Ланы сжалось, она громко вскрикнула в страстном порыве и вдруг неожиданно спросила: - А где же мой подарок, Савушка? - ее голос звучал обиженно. Савелий мгновенно поднес руку к своей груди, пытаясь нащупать медальон, но его не оказалось на месте, и он по-настоящему открыл глаза. Ланы рядом не было, не было и моря. Капитан лежал на боку, прикрывая рукой лицо от беспощадного солнца. - Господи! - с болью воскликнул Савелий. - Что случилось, Рэкс? - Воронов встревожено привстал и взглянул на приятеля. - Самую дорогую вещь потерял, - обречено ответил Савелий, продолжая шарить за пазухой может, порвалась цепочка и медальон завалился куданибудь. И тут он вспомнил, где медальон, настолько ясно, будто это только что произошло: когда они с американцем вновь менялись одеждой, цепочка зацепилась за какой-то крючок на форме американца, и Савелий снял ее вместе с формой. - Как же я раньше не заметил? А возвращаться сейчас... - Куда возвращаться? - встрепенулся капитан, - На базу? - Нет, в кошару. - Ты что, сбрендил? - воскликнул тот и покрутил пальцем у виска. - Километров двадцать отмахали! Помнишь, что Касым говорил: здесь трасса изгиб делает, и вот-вот мы до нее доберемся. Ну, чумовой, действительно, чумовой! - ругался капитан, не в силах остановиться. - Вот завелся! Хрен остановишь! - покачал головой Савелий. - Я что, сказал, что хочу возвращаться? Ты же не дал мне договорить! Я хотел сказать, что возвращаться сейчас - сумасшествие! - Да? - Капитан подозрительно взглянул на него, но увидел, совершенно спокойный, серьезный взгляд. - Что хоть это было-то? - Память о любимом человеке. Медальон. - Он грустно вздохнул. - А-а... помню! Видел у тебя, когда мы на крыше барахтались. Что, нужный товарищ? - Еще какой нужный! - вздохнул Савелий. - Ладно, капитан, командуй! КОШАРА А в это время возле кошары остановился открытый джип, в котором сидело четверо боевиков и за рулем ас-водитель. Он не захотел, воспользовавшись своим ранением, остаться на базе: решил принять участие в погоне и отомстить за свое унижение, которое получил от этих проклятых "Рэксов", улепетывая с поля боя и оставляя своих друзей мертвыми. Через некоторое время к ним подъехал и "ниссанпатрол" серебристого цвета, из которого вышел Восьмой в сопровождении трех боевиков. - Это единственное место, где они могли набрать воды? - проговорил Восьмой со злой усмешкой, потом добавил: - Всем быть на готове! Все вокруг перевернуть и найти их или следы того, что они сюда заглядывали! Перевернуть все халупы вверх дном! А ты притащи сюда хозяев! - приказал он одному из боевиков. Сняв с предохранителей автоматы, боевики, наслышанные о "подвигах" беглецов, с опаской стали окружать кошару со всех сторон и вскоре рыскали по ее нехитрым постройкам. - Вот, единственный из взрослых, кто остался здесь! - доложил Шестнадцатый, притащив к Восьмому упиравшегося старого Касыма, который плаксиво лопотал что-то на своем родном языке. - Что лопочет этот сморщенный окурок? - спросил Восьмой. - А черт его разберет! - Слушай, старик, прекрати гундосить и выслушай меня внимательно: тебя никто не собирается обижать! Восьмой постарался быть предельно дружелюбным. - Ты видел здесь посторонних? Старик неожиданно замолк и внимательно осмотрел боевиков, которые оказались поблизости, потом повернулся к Восьмому: нем поверх ярко расписанной надписями футболки были укреплены заплечные ремни с кобурой под мышкой, из которой торчала рукоять пистолета. - Ай-ай-ай... запричмокивал старый Касым, восхищенно поглядывая на рукоять пистолета. - Ружье ест - началник! Автомата ест - много началник! Пистолета ест - много-много началник! Балсая началника! - Ты угадал, старик! - довольно заулыбался Восьмой, радуясь, что сумел разобраться в странной речи аборигена. - Чем меньше оружие, тем больше начальник! Скажи, старик, были здесь посторонние? - Старая Касым не поняла. Старая Касым не поняла. - Старик так скривил свое и без того сморщенное лицо, что казалось, еще немного, и он расплачется. - Ну, чужие. Чужие здесь были? - Чужая? Чужая была, была! - обрадовался старик. - Была чужая! - Кто и когда? - встрепенулся тот. - Однако, - старик начал загибать свои высохшие пальцы. - Однако, четыре луна ушла, четыре луна. - Он повернулся к серебристому "ниссан-патролу": - Такой арба приходила! Точно такой! Кумыс пила много-много. Чужие, однако. - А сегодня! Сегодня был кто-нибудь? - Восьмой начал терять терпение. - Однако, приходила чужая. Приходила, - старик стал серьезно качать головой. - Говори, говори быстрее! - Однако, ты чужая, он чужая... они чужая, - старик тыкал пальцем то в одного, то в другого. - А, черт бы тебя набрал! - вскрика Шестнадцатый и замахнулся над его головой прикладом авто мата. - Отставить, - коротко бросил Восьмой и вновь попытался быть вежливым и ласковым. - Да пойми ты, старик, мы люди военные, и мы получили приказ поймать двух преступников. Они убили нескольких людей и могут убивать еще и еще. Странно, думал старый Косым, почему этот мужчина говорит о двух бежавших? Может быть, речь идет о других? А может, об американце они ничего не знают? Военные! И Бога не боятся! - Ни одной порядочной физиономии, И у самою, несмотря на ласковый тон, глаза злые, как у... не знамо кого. Разорвать готов, а улыбается потому, что выведать хочет. - Военная человека - хорошо. Преступника - плохо. Убивала человека - плохо... много-много плохо! - старик опустился на колени лицом в сторону солнца и начал молиться, то скрещивая руки на груди, то выбрасывая их вверх. На этот раз не выдержал Восьмой - он пнул старика в спину и сбил его, продолжая пинать еще и еще, и, видно, запинал бы до смерти, но в этот момент его окликнул Шестнадцатый: - Восьмой! Послушай! - встревоженным голосом сказал он, и Восьмой прекратил мутузить старика, но тот продолжал истошно выть на всю кошару. - Ты чего, Шестнадцатый? - спросил Восьмой. - Послушай! - повторил тот и приложил ладошку к уху, но вопли старика мешали. - Замолчи! Убью! - замахнулся Восьмой своим огромным кулачищем на старика. Тот мгновенно умолк - он и сам уже услышал далекий рокот моторов в воздухе. В их, сторону летел вертолет. - Однако, вертолета шумит - всхлипывая, выговорил старый Касым. Восьмой встревожено взглянул на старика, потом на своих боевиков: он явно был в некоторой растерянности. Своих вертолетов он здесь не ждал, значит... - Всем! Быстро по машинам! - приказал он Шестнадцатому и сам поспешил к "ниссан-патролу". Недолго думая. Шестнадцатый выстрелил в воздух, и все его услышали. Он махнул им рукой в сторону машин, и через минуту они уже на полной скорости покидали кошару. Старик проследил а их поспешным бегством и стал с нетерпением ожидать прилета очередных незваных гостей. Он прекрасно понял, если эти "гости" так быстро ретировались, то новые должны оказаться теми, кого он ожидает, хотя и был удивлен: неужели беглецы успели сообщить об американце? На всякий случай ему нужно быть поосторожнее. В летящем в сторону кошары вертолете находились те, кто заседал в кабинете: полковник Богомолов, майор Нигматулин и старый начальник Савелия по спецназу. - Сигнал усиливается, товарищ полковник? - доложил Нигматулин, внимательно следя за прибором, из которого ему на наушники поступал сигнал. - Но здесь же ничего нет, кроме кошары! - озабоченно проговорил полковник, выглядывая в иллюминатор. - В таком случае, надо садиться, и все выяснить на месте? - подытожил генерал в отставке. Полковник задумчиво посмотрел на него, потом повернулся к майору и согласно кивнул головой. Нигматулин тут же поспешил в пилотскую кабину. Сделав небольшой круг над кошарой, вертолет начал опускаться в нескольких метрах от хлипкого забора. Поднявшийся от винтов ветер взбаламутил тучи песка, и забор, казалось, вот-вот сорвется и улетит прочь. Заметив это, полковник недовольно крикнул майору: - Твой пилот, что, не понимает, что людской труд нужно уважать? Нигматулин вновь рванулся в кабину, и вертолет тут же взлетел вверх, отлетел на несколько десятков метров в сторону и опустился на песок. Когда песчаный вихрь успокоился и лопасти прекратили вращаться, они втроем соскочили на землю и устремились в сторону одинокой согбенной фигуры старика, ковылявшей к ним. - Вы хозяин этой кошары? - спросил полковник, когда подошли поближе. - Однако, я хозяина, - старый Касым замолчал и внимательно осмотрел их. - У вас есть посторонние? - осторожно поинтересовался Богомолов. - Зачем посторонний? Куда посторонний? - спрашивал тот, продолжая поглядывать с явным недоверием. Старый генерал заметил у него на лице свежий синяк и подтолкнул полковника под локоть: - Не с этого мы начали, Константин Иванович! Видно, не мы первые интересуемся "посторонними", не так ли, отец? - усмехнулся он и вытащил из кармана свое удостоверение. - Простите, вы умеете читать? Вот здесь сказано, что мы представляем органы государственной безопасности, - он протянул его старому Касыму. - Хорошая документа, - согласно кивнул тот головой. - Однако, такая документа все можно делать, - пробежав глазами удостоверение, он вернул его и спросил: - Кто вы искать? - Мы ищем одного человека, который нам... - терпеливо начал пояснять генерал, но старый Касым неожиданно перебил его: - Так бы и сказали сразу, что вы ищете ОДНОГО человека! - заговорил он нормальным языком. - А то - "посторонние"! Богомолов переглянулся с генералом. - Что с ним? Он жив? - быстро спросил полковник. - Да, он жив, но ранен и много крови потерял. И потому он сейчас без сознания. - Он еще раз посмотрел на них, словно окончательно решая, можно ли довериться этим людям. - Пойдемте! - наконец кивнул он и направился в сторону схрона. Когда был открыт замаскированный вход и они увидели американца, генерал воскликнул: - Но это же не Говорков? - У вас только этот человек или еще кто-то есть? - спросил майор и вытащил из кармана черный приборчик. Когда он включил его, то прибор громко заверещал, а стрелку стало зашкаливать. - Странно... - На кошаре только один посторонний! - заверил старик. Майор наклонился к раненому и начал внимательно осматривать его, расстегнул ворот, пошарил за пазухой, стал ощупывать его карманы. - Как у вас оказался этот американец? - хмуро спросил Богомолов. - Несколько часов назад его принесли двое мужчин. Одного из них, я слышал, звали странным прозвищем - Рэкс! Точно, Рэкс! - Старый Касым довольно улыбнулся: сумел запомнить трудное слово. - Раке? Это Говорков! Савелий Говорков! - обрадовался генерал. - Его так за Речкой прозвали. - Эти двое оставили американца и просили спасти его. Они сказали, что ему грозит смертельная опасность и еще просили, что его я должен показать только тому, кто спросит об одном человеке, а не двух или трех. - Теперь понятно, почему вы "под дурачка" работали проверяли нас? - улыбнулся генерал. - А как же иначе? - хитро захихикал старик. - Тут уже приезжала "теплая" компания и тоже интересовалась "посторонними. - Он осторожно потрогал ссадину и поморщился. - И много их было? - нахмурился полковник. - Девять человек! Восемь автоматов, один пистолет и две машины: Уазик и "ниссан-патрол" серебристого цвета! - четко доложил старик. - Однако и память у вас, дорогой аксакал! Старый разведчик! - улыбнулся генерал. - Так точно! Старшина разведроты 253 мотострелкового полка Касым Каримович Нариманов! - Старик молодцевато выпрямил спину и встал по стойке "смирно". - Дошел до самого Берлина! - Спасибо за службу, старшина! - серьезно похвалил генерал. - Служу Советскому Союзу! - так же четко выпалил старик. - Что еще говорили те двое? - Еще? Ну, что за ним вот-вот прилетит вертолет. - Так и сказали: "вот-вот"? - переспросил полковник. - Не совсем так: как только сообщат о нем, так и прилетят, - поправился старик. - Вот, товарищ полковник, нашел! - воскликнул Нигматулин и вытащил из-за пазухи американца золотой медальон на цепочке. - Очень странно. Как он мог попасть к нему? - как бы про себя проговорил полковник. Он забрал у майора медальон и какое-то время смотрел на него, пытаясь самому себе ответить на некоторые вопросы, потом снова спросил. - Как он? - Без сознания, товарищ полковник. Но дыхание ровное! Его срочно нужно к врачу! - Нигматулин вопросительно посмотрел на полковника, потом на генерала. - Хорошо, помогите! - полковник склонился над американцем и стал поднимать его. Втроем они подхватили его и понесли к вертолету. Когда они внесли американца в салон, генерал молодцевато спрыгнул на песок и протянул руку старому Касыму: - Еще раз спасибо, отец! Живите долго! Вы очень помогли нам! "ПЕЙ ИЛИ ВЫЛЬЮ!" - Ну, что, пора еще упасть минут на пять! - бросил капитан пересохшими губами и тут же повалился на песок. Его грудь вздымалась от тяжелого дыхания. Воздух был настолько раскален, что казалось, обжигал даже легкие. Немного отдышавшись, капитан снял с пояса свою фляжку открутил колпачок и опрокинул в рот - несколько капель не смочили даже губ, и он отбросил пустую фляжку в сторону: - Пуста моя коробочка, - с сожалением сказал он. - Ничего, капитан, пробьемся! - отозвался Совелий и тоже снял с пояса фляжку. Встряхнул ее: в ней еще что было и капитан бросил на фляжку вожделенный взгляд. Савелий перехватил этот взгляд и весело сказав: "У меня что-то булькает", протянул ее капитану. - Да я как-то уже привык, - бодрился капитан и сделал чисто символический глоток, после чего вернул фляжку Савелию. - Не пудри мозги, капитан! Привык он, - сердито буркнул Савелий. - Пей половину, или вылью! - он сделал решительный жест прямо перед носом капитана, наклоняя фляжку, и тот резко выхватил ее из его рук. Посмотрев на хмурое лицо Савелия, он сделал несколько глотков и протянул Савелию: - Ты что, в самом деле вылил бы? - спросил он, повертев пальцем у своего виска. Савелий допил остатки кумыса, отшвырнул фляжку, и та гулко стукнулась о фляжку капитана. - Я что, чокнутый, что ли? - бросил Савелий. Капитан удивленно взглянул на него и вдруг заразительно рассмеялся, этот смех подхватил и Савелий. Они смеялись несколько минут и даже, казалось, устали от смеха. Но этот странный беспричинный смех и несколько глотков кумыса настолько взбодрили их, что у них как бы открылось второе дыхание. Первым прекратил смеяться капитан: - Ладно, сидеть нам некогда если попадемся, - он вздохнул и покачал головой, - у них система покруче, чем у чекистов во время "красного террора"! Встали! И с новыми силами вперед! Отъехав на приличное расстояние от кошары, Восьмой попытался рассмотреть в бинокль, что за вертолет прилетел и что нужно прилетевшим, но мешал бархан, и единственное, что ему удалось увидеть, - вертолет был военным. Восьмой даже не подумал забираться на бархан, боясь привлечь внимание военных, которое могло оказаться опасным для их жизни. Немного поразмыслив, он решил доложить об увиденном Четвертому. Взяв рацию, нажал на кнопку: - Четвертый! Четвертый! Вас вызывает Восьмой! - Четвертый слушает! Говорите, Восьмой! - К "овцам" прилетели "осы". - Вас не жалили? - с волнением спросил Четвертый. - Нет, все в порядке: удалось исчезнуть раньше. - Их что, "на сладкое" потянуло, что ли? - Трудно сказать. Чтобы не быть покусанными, пришлось быстро исчезнуть. - Хорошо, продолжайте придерживаться нашего плана! Докладывать каждые тридцать минут! Все! Это был простой, разработанный Четвертым для открытых эфирных переговоров кодированный разговор, из которого Четвертому стало известно, что в кошару, куда Восьмой наведывался для проверки, неизвестно для чего прилетал или прилетали военные вертолеты, но, к счастью, их группу не обнаружили. БОЙ У ПРИДОРОЖНОГО РЕСТОРАНА Голые пески кончились, и беглецам все чаще стали попадаться небольшие кустики верблюжьей колючки, а иногда и мелкий кустарник. Словно предчувствуя приближающуюся цель побега, они повеселели и ощутили новый прилив сил. Неожиданно Савелий весело и громко рассмеялся. Капитан встревожено взглянул на него: не двинулся ли сержант? - Что с тобой, Рэкс? - участливо спросил он. - Да... афганку вдруг вспомнил. Ха-ха-ха! - Какую афганку? - не понял капитан. - Ну, ту. Ха-ха-ка... С автоматом. - Под паранджей, что ли? - вспомнил капитан и тоже весело рассмеялся. Мирные афганцы часто наведывались к русским солдатам, чтобы совершать различные коммерческие сделки: то поделки принесут, даже из серебра и золота, то еще что-нибудь, пытаясь выпросить либо патроны, либо оружие. Иногда, узнав о том, что они испытывают трудности с водой, доставляли и воду. Тот случай, о котором вспомнил капитан, был действительно смешным и необычным. К ним пришла молодая афганка, не знавшая ни слова по-русски и только нескольких фраз по-английски. Она долго показывала что-то на пальцах, но никто не мог ничего понять. И руки прикладывала к губам, показывая что-то. Наконец к ним подсел Савелий и с грехом пополам сумел выяснить, что она может доставить им несколько ящиков шотландского виски. Савелий долго не мог понять, что же эта афганка хочет взамен, а когда решил, что речь идет об оружии, то указал на свой автомат, и тут она вытащила изпод подола спрятанный "Узи", давая понять, что это у них есть. В конце концов выяснилось, что ящики с виски она хочет обменять на бронетранспортер. Афганка долго и непонимающе смотрела на ржущих вокруг советских солдат, не понимая, что смешного она сказала. - Действительно, смешно. Ха-ха-ха! - заливисто смеялся капитан. - БТР на виски! Спятила баба! - БТР на виски? Ха-ха-ха!.. - снова рассмеялся Савелий. - Тоже смешной случай. Однако я не про эту афганку вспомнил, а про ту, что тебе за пару патронов вместо воды мочу подсунула! Ха-ха-ха! - Савелий чуть не захлебнулся от смеха. Но капитан резко оборвал смех и с обидой взглянул на Савелия: - Тоже, нашел над чем смеяться! - он махнул рукой и даже перешел на ходьбу. - Не обижайся, капитан, лично я сейчас и мочи бы выпил, - он похлопал его по плечу, хотел еще что-то добавить, но Воронов вдруг схватила его за руку и притянул к земле. - Тихо! Они замолчали и прислушались: где-то вдалеке слышался шум мотора. Капитан жестом приказал оставаться на месте и стал подниматься на гребень бархана, поросшего травой и кустарником. Савелий перекинул автомат на грудь и с тревогой следил за капитаном, ожидая его команд, Вскоре тот махнул рукой, и Савелий, с опаской прижимаясь к земле, поспешил к нему. - Трасса, - скорее почувствовал, чем услышала он шепот капитана. Савелий выглянул из-за кустика и действительно увидел черную ленту трассы, извивающуюся среди песков. Трасса была пустынной, и только далеко-далеко были видны точки машин, двигающихся по трассе, словно мухи по черной ленте. Они хотели уже спуститься вниз, как вдруг из-за поворота вымочила груженная сеном машина, проскочила мимо и вскоре стала утопать в висящем над дорогой мареве. Казалось, что машина погрузилась в прозрачную воду. Искажение было таким сильным, что машина выглядела фантастической и как бы ожившей. Они выскочили она трассу, и капитан махнул рукой вправо: - Это самый короткий путь до ближайшего нам населенного пункта! Теперь они побежали по трассе, внимательно прислушиваясь, не раздастся ли шум мотора. - На всякий случай нужно рассредоточиться: вдруг они сумели нас вычислить, - со вздохом поморщился капитан. - Ты иди на ту сторону трассы и чуть приотстань. - А ты уверен, что в эту сторону нужно двигаться? - спросил вдруг Савелий. - Лично у меня такое впечатление, что меня везли с той стороны, - указал он назад. - Вполне возможно, что ты и прав! - неожиданно согласился капитан. - Давай так, бежать не будем, но будем идти - это как-то стимулирует, а ловить машину будем в любую сторону! От тебя идет - ты голосуешь, от меня - я. - Он дружески похлопал его по плечу и подтолкнул на другую сторону трассы. - Работаем, капитан! - подмигнул Савелий и перебежал на другую сторону. Он чуть приотстал от капитана и еще раз проверил свой автомат. Через несколько минут за их спинами послышался шум мотора, и Савелий поднял руку, пытаясь остановить автофургон. Водитель, сидящий в кабине один, начал притормаживать машину, но вдруг заметил у Савелия автомат и тут же дал газу. Точно так же поступила и коричневая "девятка" - лихо взвизгнув шинами, не жалея резины, машина рванулась вперед и едва не задела капитана. Через некоторое время около них остановился старенький "Москвич", непрерывно чихавший на жаре. Он остановился, и обрадованный Савелий подскочил к нему, но тут же огорченно вздохнул: в кабине сидела беременная женщина и трое маленьких ребятишек. - Что, сынки, никак учения? - с улыбкой спросил пожилой мужчина, сидевший за рулем. - Ну, батя, от тебя ничего не скроешь! - в тон ему ответил капитан и улыбнулся. - А как же! - Он был доволен. - У самого двое детей служат, один - офицером, другой - вернется скоро. А это внуки мои! - с гордостью кивнул он на трех бесенят, которые во все глаза смотрели на автомат Савелия. - Сноху вот везу: еще одного внука хочу. Чем могу быть вам полезен? - спохватился он. - Водичкой, если есть. Хотя бы по глоточку! - проговорил Савелий, надеясь, что у мужчины не возникнет желания задавать лишние вопросы. - Ой! - всплеснула руками черноокая красавица, обрадовавшись. - Вот, угощайтесь, пожалуйста! - Она вытащила из-под ног эмалированный бидончик, из сумки достала стакан. - Мы кваску по дороге купили: не успел еще нагреться. Савелий с капитаном выпили по стаканчику прохладного квасу и пожелали этим обходительным людям счастливого пути, а женщине легких родов. "Москвич", продолжая чихать и кашлять, вскоре скрылся из виду, а беглецы почувствовали себя намного свежее. Они успели пройти еще около километра, когда впереди показалась последняя марка "Жигулей". Можно было подумать что эта машина только что сошла с конвейера, настолько новой она выглядела. В кабине сидело только двое, и капитан решительно вышел на середину трассы, решив остановить ее во что бы то ни стало и спрятав, на всякий случай, автомат за спину. Взвизгнув тормозами, "Жигули" остановились метрах в десяти от капитана. Савелий чуть пригнулся в кювете и приготовил свой автомат, сняв его с предохранителя. Тот, что сидел рядом с водителем, вышел из машины и спокойно пошел к капитану. Он был одет в ярко-красную куртку и руки держал в карманах. При такой жаре это было так странно, что Савелий направил в него свой автомат. Когда между парнем и капиталом было метра три, капитан дружелюбно воскликнул - Послушай, приятель, не добросишь нас до... Договорить ему не удалось: парень выхватил пистолет. Капитан моментально наклонился, инстинктивно пытаясь уйти от выстрела, скорее всего, это и спасло ему жизнь: пуля вскользь задела голову, он откинулся на спину. Савелий дал очередь, и она прошила парня в нескольких местах; он упал на асфальт и больше не двигался. Из машины выскочил длинноногий водитель и бросил в Савелия гранату, которая разорвалась и окутала его облаком дыма, песка и пыли. Когда дым рассеялся, водитель осторожно высунулся из-за машины и поглядел в сторону взрыва: Савелий лежал неподвижно, его автомат валялся в нескольких метрах от него. Боевик одобрительно усмехнулся и повернулся к стонущему капитану, который тщетно пытался вытащить из-за спины автомат. Водитель вышел из-за машины и уже открыто, не торопясь пошел к нему. Глядя на него, капитан все еще пытался вытащить автомат, но боевик с ехидной улыбкой покачал отрицательно головой: - Нет, Одиннадцатый, не сможешь! - он был спокоен, уверен в своем превосходстве и не скрывал этого: не торопясь полез в карман, вытащил пистолет. - Мне приказано было Тридцатого взять живым, но... А ты мне не нужен! - он взвел затвор и стал медленно поднимать его, испытывая удовольствие от этого издевательства. И вдруг он коротко вскрикнул, сделал два шага вперед, удивляясь, почему ему так больно? Получить ответ на свой вопрос он так и не успел - штык-кинжал пробил его куртку, кожу и вонзился в молодое, полное сил, здоровое сердце, навсегда прервав его работу. ОН упал не капитана и навсегда успокоился, придавив его своим телом. Побежал Савелий, оттащил убитого в сторону, потом второго и помог капитану подняться на ноги. - Что так долго тянул? - пробурчал капитан, постанывая от боли. - Думал, уже конец пришел. - Оглушило взрывом малость, - смущенно ответил Савелий. - Пока в себя пришел, пока нож вынул, - говоря, он внимательно осматривал рану на голове капитана; она была неглубокой - пуля прошла вскользь. - Чуть ниже и... А сейчас только кожу попортила, - заметил Савелий. - Чуть не считается, а кожа новая нарастет! - хмыкнул капитан и тут же поморщи