агов по подмосткам, остановился, взмахнул мечом и, обращаясь к стоящим на сцене, громовым голосом начал: -- С тех пор как герои Ляныпаньбо изъявили свою покорность Сунской династии, разбили на севере войска Ляо и пошли на юг, им пришлось выполнять нелегкий труд! Теперь я хочу вернуться домой, одетый в парчу, мечтаю дать титул жене и передать его сыновьям. Но что ожидает меня дома? Меня, прославленного воина? Мой повелитель, который все отнимет у меня: урожай, деньги, жену. Артист повернулся к зрителям и, глядя поверх их голов в темноту, продекламировал: Над ровною водною гладью покой, Прозрачна речная вода. Но хлеб ваш посеян не вашей рукой, Вы в жатву не знали труда. Мы вас благородным могли бы счесть, Когда б перестали в праздности есть Хлеб, собранный без труда. Раздалась барабанная дробь. Зрители бешено зааплодировали, засвистели, выражая тем самым свое одобрение. Спектакль кончился. Главный герой раскланялся и удалился в свою артистическую. Он снял брови, бороду, корону и начал расстегивать халат. Мужчина дышал тяжело, ноздри его раздувались, а глаза задумчиво смотрели в зеркало -- видимо, он еще продолжал переживать свою роль. Он нагнулся к зеркалу и стал внимательно рассматривать морщины у уголков губ, потихоньку поглаживая их пальцами. Вошел один из артистов и, поклонившись, поставил на столик перед мужчиной бутылку с холодным пивом и стакан. Мужчина медленно повернулся к вошедшему и лениво отвесил ему звонкую пощечину. Уголки губ его опустились, придавая лицу высокомерное выражение. -- Сколько раз тебе говорить, что пиво должно ждать меня, а не наоборот? -- негромко осведомился он. -- Прошу прощения, Красный Жезл, -- виновато ответил актер. -- Меня задержал какой-то тип. Говорит, что он из литературно-драматического общества. -- И что ему нужно? -- Он хочет видеть тебя. Красньщ Жезл удивленно выпятил нижнюю губу: -- А сам ты не мог выяснить, зачем он явился? -- Спрашивал. Но он сказал, что хочет встретиться с тобой. Красный Жезл налил себе пивав стакан, отпил несколько глотков и стал легонько барабанить пальцами по столу. -- А на улице все спокойно? -- Да. -- Хорошо. Давай его сюда. Сам встань за дверью. Актер исчез в проеме дверей, и через несколько секунд в помещении появился мужчина лет тридцати-- тридцати двух в безукоризненно сшитом голубом костюме, накрахмаленной сорочке и цветастом широком галстуке. -- . Я попадаю на второе выступление этой труппы, -- начал он с ходу, -- и не могу не выразить своего восхищения вашей игрой... Красный Жезл молча наклонил голову в знак благодарности и поднял на вошедшего вопросительный взгляд. -- Это единственное, что вы хотели мне сказать? -- О, конечно, нет, -- засмеялся гость. -- Меня зовут Гун. Я представляю литературно-драматическое общество и от его имени хочу сделать вам как руководителю труппы выгодное предложение. -- Я слушаю вас. Гун замялся. -- Простите, я не знаю вашего имени. -- Фан. Красный Жезл отпил еще пива, чуть насмешливо разглядывая вошедшего. -- Быть может, господин Фан, мы перенесем нашу беседу в более подходящее место? Какую кухню вы предпочитаете? Европейскую? Китайскую? Японскую? -- Хм, я не совсем уверен, что смогу принять ваше любезное приглашение, -- сухо проговорил Красный Жезл. -- Лучше мы побеседуем здесь. -- О нет, -- запротестовал молодой человек. -- Прошу вас, не отказывайтесь. За столом как-то легче говорится. К тому же я считаю своим долгом отблагодарить вас за доставленное мне удовольствие. Вы выбираете ресторан -- я заказываю ужин. -- Ну хорошо, -- согласился Красный Жезл после некоторого колебания. -- В таком случае я предпочел бы "Син Леон". -- Если не ошибаюсь, это на Макферсон-роуд -- с красной аркой над входом? -- Именно. -- У вас прекрасный вкус. Я не бывал в этом ресторане, но слышал от знакомых самые лестные отзывы о нем. Говорят, там изумительная кантонская кухня. Итак, мы встречаемся?.. -- Через сорок пять минут. Нет, пожалуй, через час. -- Отлично. Я вас жду в "Син Леоне". Гун сделал элегантный полупоклон и вышел. Красный Жезл повернулся к зеркалу и стал снимать с лица грим. Потом он тихо свистнул. В дверях вырос актер, который говорил ему о приходе Гуна. -- Ты слышал? -- Да, Красный Жезл, -- Не нравится он мне. Позвони Тану, скажи, что этот парень сейчас приедет заказывать ужин и что я там буду в девять. Ты поедешь со мной. -- Хорошо. Через десять минут Красный Жезл вышел на улицу Темно-серая "тойота", стоявшая на противоположной стороне у тротуара, дала задний ход. Дверца машины открылась, и Красный Жезл развалился на заднем сиденье, с удовольствием вытянув ноги. Выступление утомило его, и сейчас он блаженствовал. -- Ты дозвонился до Тана? -- спросил он своего спутника, ∙когда машина тронулась. -- Да, -- ответил тот. -- Тан сказал, что твой приезд будет очень кстати. У него есть кое-какие новости. Красный Жезл откинул голову на спинку сиденья и прикрыл глаза. Это была любимая поза Желтого Дракона. И он на какое-то время ощутил себя главой "Триады". Он, разумеется, никогда не помышлял о том, что когда-нибудь возглавит тайное общество. Но почему бы не представить себя Желтьгм Драконом хотя бы в мечтах? "Зеленая гостиная", игрушечный самурайский меч, раболепие окружающих... "Тойота" плавно катилась по вечернему городу. Сквозь опущенные веки Красный Жезл чувствовал, как по обеим сторонам сменяется неоновая реклама и одновременно с мельканием красных, зеленых, синих огней перед его мысленным взором одна за другой возникают радужные картины... Вот он сидит в глубоком черном кресле, а перед ним -- Белый Бумажный Веер. "Я вас больше не задерживаю", -- говорит Красный Жезл и берет в руки самурайский меч, а Белый Бумажный Веер пятится с перекошенным от страха лицом и не может отвести взгляда от рук Красного Жезла. "Экселенц, -- хрипит он, падая на колени, -- экселенц, молю вас, пощадите... " "Поздно", -- сухо отвечает Красный Жезл и закрывает глаза. Неоновая реклама кончилась, и Красный Жезл посмотрел в окно. Теперь машина ехала по мрачно-серой деловой части города среди унылых и громоздких зданий банков, торговых фирм, судоходных компаний. От мыслей о Белом Бумажном Веере у Красного Жезла испортилось настроение. Он никак не мог прийти в себя после вчерашнего разговора в "зеленой гостиной" Желтого Дракона. Этот паршивый шакал Белый Бумажный Веер не упускает случая сунуть свой мерзкий нос в чужие дела. Что-что, а стравливать людей он умеет. И делает это виртуозно. Это он добился казни Хранителя Алтаря три года назад, внушив Желтому Дракону, что тот мечтает встать во главе "Триады". Хитер, как змея! Отказался занять место казненного, хотя ранг Хранителя Алтаря гораздо выше. Он, видите ли, "недостоин вознестись столь высоко и предпочитает отдавать силы укреплению Великого братства на своем месте". Нет, Красного Жезла не проведешь. Он-то понимает, что нужно Белому Бумажному Вееру. Ему нужно знать, что делается в "семьях", чтобы держать всех в руках и при удобном случае скакнуть на самый верх. А бывший Хранитель Алтаря мог помешать. Он был себе на уме, не то, что нынешний. А Белый Бумажный Веер потому и цепляется за свое место, что на нем легче покупать чужих людей. Пользуется благосклонностью Желтого Дракона и делает все, что хочет. Ну, ничего, когда-нибудь и он споткнется. Представится возможность, и Красный Жезл поможет ему. Вот только бы выпутаться из этой истории с Сунгаем. Но как этот проклятый индонезиец мог добраться до берега? И как его побыстрее отыскать? Белый Бумажный Веер сказал, что механика видели в доках, но люди Красного Жезла провели там остаток вчерашнего, весь сегодняшний день, и все -- безуспешно. А время идет. Желтый Дракон взбешен не на шутку, и через три дня... Красный Жезл поежился, вспоминая выражение лица главы "Триады", когда тот держал в руках самурайский меч. "За каким чертом я согласился на сегодняшний ужин? -- выругался он в душе. -- Литературное общество вряд ли меня заинтересует, а выяснить, что этот Гун не имеет к нему никакого отношения, я мог бы и у себя. Интересно, что он хочет? " Интуиция подсказывала, что от Гуна нужно ждать каких-то неприятностей. Уж слишком наигранным было его восхищение спектаклем и совсем непонятным предложение отужинать вместе. Что общего могут иметь какое-то литературное общество и уличная опера? Впрочем, не имеет значения, с какой целью этот кретин захотел встретиться с ним, Красным Жезлом. Если он сделает какое-нибудь выгодное предложение, можно будет подумать. А если Гуна подослал Белый Бумажный Веер? Красный Жезл тут же выругал себя за дурацкие мысли. Что-то он в последнее время стал слишком нервным. Нет, он недосягаем для Белого Бумажного Веера. Во всяком случае, он не даст обвести себя вокруг пальца. Хотя после того, как этот ублюдок пронюхал о Сунгае, с ним нужно быть все время настороже. Ведь неизвестно, действительно ли его прихвостни случайно узнали, что механика видели в доках, или Белому Бумажному Вееру стало известно об исчезновении индонезийца с судна от людей Красного Жезла. Машина свернула на Селеджи-роуд. Красный Жезл лениво посмотрел на часы. До встречи с Гуном оставалось еще больше получаса. Размышления о двух прошедших днях несколько подогрели Красного Жезла, и теперь требовалась разрядка. -- Притормози здесь, -- сказал он своему шоферу, когда машина подъезжала к отелю "Тионг Хоа". Тот мгновенно сориентировался, хотя ехал на большой скорости. "Тойота" с ходу ловко нырнула в узкий коридор из разноцветных легковушек и замерла у входа. К ней тут же подскочил, чтобы открыть дверь, здоровенный швейцар-индус в черном балахоне по щиколотки, усыпанном медными бляшками, в блестящих черных сапогах и медном шлеме. В своем одеянии он напоминал нечто среднее между тевтонским рыцарем и пожарником. Красный Жезл равнодушно скользнул по нему взглядом -- редкий отель в городе не имел экстравагантно одетого швейцара -- и вышел из машины. Он швырнул через плечо двадцатипятицентовую монету, которую пожалшкрыцарь подхватил на лету, и направился к входу. Высокие стеклянные двери бесшумно раздвинулись, пропустили его и снова сомкнулись. По периметру просторного холла располагались небольшие, но дорогие магазинчики с одеждой, ювелирными изделиями, антиквариатом, обувью. Такие магазинчики буквально наводняли каждый более или менее приличный отель. Но посетители туда заходили редко. Однако владельцы магазинов каждое утро в один и тот же час с шумом поднимали металлические жалюзи над широкими стеклянными витражами, терпеливо перебирали товар, очищая его от пыли, ели всей семьей тут же, у прилавка, снова перебирали товар, снова ели и к вечеру опускали металлические жалюзи в строго установленное время. Красный Жезл повернул направо и толкнул дверь, над которой красовалась неоновая вывеска: "Женские платья". Висевший у самого потолка колокольчик легко и мелодично звякнул. Из-за витрины с ворохом цветастых платьев поспешно выкатился толстенький хозяин-китаец. Вероятно, он только что поел и пребывал в прекрасном расположении духа. Его сощуренные маслянистые глазки и два ряда неровных желтоватых зубов должны были означать одновременно и приветливую улыбку, и страстную любовь к возможному покупателю. Но маска радушия мгновенно соскользнула с его лица. Теперь физиономия толстяка выражала растерянность и испуг. Он попятился за витрину, а Красный Жезл с каменным лицом неторопливо двинулся следом. Почувствовав спиной стену, торговец стал медленно поднимать руки для защиты. Красный Жезл сделал еще несколько шагов, резко взмахнул рукой и ребром ладони ударил хозяина магазина по переносице. Тот вскрикнул и схватился руками за лицо. Сквозь его пальцы потекла тонкая струйка крови. Из задней комнаты показалось испуганное лицо пожилой полной китаянки. Увидев, что происходит в салоне, она с неожиданной резвостью подскочила к входной двери, перевернула на ней табличку, означавшую, что магазин закрыт, и так же проворно юркнула обратно. Красный Жезл даже не посмотрел в ее сторону. -- Ты забыл, в какой день должен отдавать деньги моим людям? -- негромко осведомился он у хозяина. -- Вчера я не... -- начал толстяк, не отнимая рук от лица. Он не договорил, Красный Жезл сделал короткое движение ногой. Носок его ботинка на мгновение прилип к коленке торговца. -- О-о-ы-ы, -- взвыл тот и рухнул на пол. Красный Жезл молча повернулся и направился к выходу. У дверей он задержался и, не глядя на валявшегося на полу охающего китайца, отчеканил: -- Еще одно мое появление здесь обойдется тебе очень дорого. В этот момент в салон вошла миловидная девушка лет шестнадцати. Услышав стоны торговца, она пробежала за витрину. -- Папа, что с тобой? -- Ничего, дочка, ничего, -- испуганно забормотал тот, -- иди к себе. Девушка резко повернулась к Красному Жезлу, прищурила г лаза. -- Кто вы такой? Что вам нужно? -- Ты слышала, что я сказал? -- почти с отчаянием выкрикнул хозяин магазина. -- Иди быстрей к себе! -- Зачем же ты ее прогоняешь? -- ласково спросил Красный Жезл у толстяка. Он подошел к девушке и взял ее за подбородок. -- Ты хочешь знать, кто я такой и что мне нужно? Мне нужно тебя. -- Оставьте меня! -- Девушка резко отбросила руку Красного Жезла. -- Дочка! -- умоляюще простонал торговец. -- Послушай, девочка, -- Красный Жезл крепко схватил дочь хозяина магазина за плечо, -- веди себя поласковее, если хочешь, чтобы твой отец остался жив... Из задней комнаты послышался плач ребенка. -- ... и тот ублюдок тоже, -- добавил Красный Жезл. -- Убирайтесь отсюда! Или я позову полицию! -- гневно произнесла девушка. -- Дочка, -- толстый китаец протянул к ней руки, -- дочка, молю тебя, тише! Девушка повернула к отцу растерянный взгляд: -- Но папа... -- Иди к себе! Иди к себе! -- прошептал торговец. Красный Жезл взглянул на часы. -- Вот что, -- бесцветным голосом сказал он, -- сейчас мне некогда. Завтра девушка должна быть у меня. Он произнес эту фразу точно таким же тоном, как произносил ее вчера Желтый Дракон. п -- За ней придет мой человек. -- Господин Фан, -- хозяин магазина сложил руки на груди, -- господин Фан, умоляю, не трогайте ее. Я готов отдать все, что у меня есть, но... -- Разве ты ощущаешь недостаток в детях? -- искренне удивился Красный Жезл. -- Так наделай еще. Не забывай: я дважды повторять не привык. Он потрепал девушку по щеке. -- До завтра, крошка. Кондиционеры мягко жужжали и заполняли помещение прохладой, особенно приятной после уличной жары и влажности. Официанты проворно сновали между столиками, вежливо выслушивали клиентов и гортанными голосами передавали заказ прямо в открытые двери кухни, не отходя от посетителей. Трудно было понять, как в таком гвалте повара и официанты ухитрялись не ошибиться. Но уже через пять-десять минут дымящийся жареный рис по-кантонски, с кусочками мяса, грибами и зеленью, курятина с ананасом, рыба, политая соусом из жженого сахара, размягченного картофеля и грибов, стояли перед посетителями. Красный Жезл мельком оглядел зал. Гун развалился за столиком у эстрады и приветливо махал ему рукой. -- Надеюсь, вас не очень утомило выступление? -- вежливо осведомился молодой человек, когда Красный Жезл сел рядом. -- Нет, -- небрежно бросил он. -- Я привык... Два официанта уже летели к ним. -- Прошу вас, господин, -- один из них с поклоном подал Красному Жезлу тарелку с целлофановым пакетиком, в котором была запечатана махровая салфетка. Красный Жезл взял пакет, с размаху стукнул им по ладони другой руки. Раздался хлопок. Он вынул влажную, почти горячую, благоухающую жасмином салфетку, вытер лицо, руки и швырнул ее обратно на тарелку. -- К сожалению, я забыл поинтересоваться вашими привязанностями в еде, -- улыбаясь, произнес Гун, -- и заказал на свой вкус несколько кантонских блюд. -- Здесь их готовят великолепно, -- безразличным тоном отозвался Красный Жезл. -- Вы ничего не имеете против маотая [1]? Или... -- На ваше усмотрение, -- нетерпеливо перебил молодого человека Красный Жезл. -- Я, откровенно говоря, не большой любитель крепких напитков. -- Пожалуйста, маотай и вино, которое у вас здесь считается лучшим, -- обратился Гун к официанту. -- Маотай и лучшее вино для господ! -- выкрикнул тот в сторону бара, согнулся пополам и в таком положении удалился. Молодой человек повернулся к Красному Жезлу. [1] Китайская водка. -- Позвольте еще раз выразить вам признательность за доставленное мне удовольствие. Красный Жезл молча наклонил голову. -- В "Речных заводях" [1] сто двадцать глав. Надеюсь, вы не все включили в ваше сегодняшнее выступление, -- пошутил Гун. -- К сожалению, я опоздал к началу спектакля. -- Нет, -- усмехнулся Красный Жезл. -- Это было бы слишком скучно. -- Не сочтите меня невежливым, господин Фан, но... нужна ли эта слезливость в конце? Тем более что три последние фразы в финале и стихотворение не имеют никакого отношения к "Речным заводям". Стихи ведь из "Ши Цзина" [2], если мне не изменяет память. Красный Жезл внимательно посмотрел на собеседника. -- А вы неплохо знаете классику, -- проронил он. -- Я окончил Наньянский университет, -- не без гордости сообщил Гун, -- отделение древней и средневековой литературы. "Значит, я ошибся, -- подумал Красный Жезл. -- Это просто восторженный и самовлюбленный идиот из литературного общества. Да, нервы что-то у меня разболтались в последнее время. Можно было догадаться, что ужин с этим сосунком -- пустая трата времени. Интересно все же, какого черта ему нужно? Хочет пригласить меня выступать у них? Но не могу же я одновременно быть членом двух обществ -- тайного и литературного! " Последняя мысль развеселила Красного Жезла, и он даже пожалел, что не может поделиться ею с собеседником. В конце концов, почему бы один вечер не отдохнуть от всех забот? Не поговорить об искусстве, в котором Красный Жезл неплохо разбирался. К тому же новые знакомства никогда не мешают. Даже наоборот. Кто знает, может быть, и этот Гун когда-нибудь пригодится. -- Какая разница -- "Ши Цзин", "Речные заводи"? -- поморщился он. -- Что нужно глупой, сентиментальной толпе? Поглазеть на пестрые тряпки, в которых ходили предки. Послушать лязг мечей. А несколько всхлипов под занавес приводят ее в совершеннейший экстаз. Вы же сами видели, как они бесились от восторга! Что они понимают в настоящем искусстве? -- Да, вы правы, -- согласился Гун, -- настоящее искусство не для толпы. [1] Древнейший памятник китайского народного песенного творчества. [ г] Роман китайского средневекового писателя Ши Найаня о восстании крестьян в XII веке. Они съели по небольшому кусочку черепахи. -- Судя по вашей реплике о разгроме войск Ляо, -- сказал Гун, пригубив маотай, -- вы придерживаетесь того мнения, что рассказ о походе на Ляо входил в первоначальный вариант романа? Красный Жезл мысленно послал собеседника ко всем чертям. Не хватало еще тут развести целую дискуссию о том, как писались "Речные заводи". В конце концов, какое ему дело до средневековых свар? И почему он должен выслушивать всю эту нудную и глупую болтовню? -- А вы полагаете, что это не так? -- ответил вопросом на вопрос Красный Жезл, чтобы скрыть свою неосведомленность. Его начала раздражать назойливость Гуна. Прыткому выпускнику Наньянского университета явно хотелось блеснуть своими познаниями. "Что это? -- снова насторожился Красный Жезл. -- Пустая кичливость болтуна с образованием? Или увертюра к какому-то серьезному разговору, который не имеет никакого отношения к литературе? " Красный Жезл прекрасно разбирался в тонкостях светских бесед своих сородичей. Когда встречались интеллигентные противники, они не торопились выяснять отношения с ходу, а начинали издалека. Но при этом всегда старались навязать друг другу такую тему разговора, в которой чувствовали себя сильнее собеседника. Это походило на психологическую атаку -- смутить противника, вселить в него неуверенность, доказать собственное превосходство. А потом неожиданно перейти к главному и, не давая ему опомниться, нанести решающий удар. Такой прием называется "вынудить человека потерять свое лицо". Недаром у них на родине считается, что "потерявший лицо" не в силах долго сопротивляться. -- Я слышал, что история о походе на Ляо была включена в роман при его переиздании, -- небрежно заметил Гун. -- Впрочем, это не столь важно. Мало ли примеров, когда кто-то что-то добавлял в литературные произведения? Или, наоборот, что-то заимствовал из них. Кстати говоря, сейчас ведь тоже многие частенько присваивают себе то, что им не принадлежит. И это касается не только литературы... Как показалось Красному Жезлу, Гун сделал ударение на последней фразе, явно выделяя ее. "Даже если я и ошибся, -- решил про себя Красный Жезл, -- ты поплатишься за свою неучтивость и за то, что отнимаешь у меня время. Тебе не повезло -- сегодня у меня плохое настроение". -- Вы, кажется, хотели сделать мне какое-то предложение? -- с некоторым раздражением напомнил он молодому человеку вопреки традиционным китайским правилам приличия, требующим, чтобы собеседник первым заговорил о своел деле. Губы Гуна дрогнули в усмешке. Он не спеша положил палочками себе в рот очередной кусочек черепахи и отпил маленький глоток маотая. -- О, прошу прощения. Забыл о самом главном. Болтаю всякую чепуху. Предложение действительно заманчивое. Насколько я догадываюсь, вы не прочь выгодно пристроить некие любопытные бумаги, изъятые вами на "Тумасике" у некоего Лим Бан Лима... Молодой человек произнес все это спокойным тоном и снова принялся за черепаху. Красный Жезл, взявшийся было за бокал с вином, положил руку на стол. Гун не понравился ему с первого взгляда, и интуиция не подвела Красного Жезла. Парень чрезвычайно опасен, и его нужно будет убрать. Сегодня же. Сейчас же. Хотя бы потому, что он знает о нападении на "Тумасик". Но что еще хуже -- ему известно о документах. До сих пор Красный Жезл считал, что это только его тайна. Никто не видел, как он вскрыл двойное дно в атташе-кейсе Лима и обнаружил там бумаги, за которые -- Красный Жезл сразу смекнул -- можно будет отхватить кругленькую сумму. Это были схемы расположения каких-то военных объектов, их подробное описание. Он утаил документы от Желтого Дракона, считая, что тот вполне обойдется и героином, отобранным у Лима. Героин, в конце концов, добыча общая. Лима выследили в Таиланде люди Тонкого Бамбука, которые давно уже занимались этими недоносками из "Черного лотоса", осмелившимися встать поперек дороги могущественной "Триаде". Он, Красный Жезл, провел со своими людьми операцию против "Черного лотоса", а Белый Бумажный Веер -- главный торговец "Триады" -- будет сбывать товар. Правда, есть еще несколько прихлебателей вроде нового Хранителя Алтаря, Соломенной Сандалии, которые тоже получат свою долю. А про документы не знал никто. Значит, они принадлежат исключительно Красному Жезлу. Он поднял глаза на Гуна. Осведомленность молодого человека ошеломила Красного Жезла. Кто он? На кого работает? Как он узнал о нападении на "Тумасик" и о документах? И почему ведет себя так смело, вызывающе? Агент Си-ай-ю? Сомнительно. Если кто-то из участников нападения на "Тумасик" влип и заговорил, то люди Аланга не стали бы устраивать эту комедию. Они просто арестовали бы Красного Жезла. "А если Гун -- человек Белого Бумажного Веера? -- кольнула мысль. -- Ведь этому шакалу ничего не стоит купить кого-нибудь из моих людей. Но что он хочет узнать? Что документы у меня? Он не может знать про них! Стоп! Люди Тонкого Бамбука следили за Лимом в Бангкоке и могли пронюхать, что он везет ценные бумаги. Тонкий Бамбук сказал про документы Белому Бумажному Вееру, и тот решил найти их. Значит, конец? Беседа в "зеленой гостиной", ухмыляющаяся рожа этой злобной крысы, игрушечный меч в руках Желтого Дракона... " Красный Жезл похолодел. Желтый Дракон не прощает обмана. Но ведь никто не мог знать о документах! Никто! В каюте никого не было! А значит, доказать, что бумаги взял Красный Жезл, невозможно. Кейс выброшен за борт. Хотя нет, он остался в каюте. Какая непростительная оплошность! Ведь если Белому Бумажному Вееру стало известно о том, что Лим вез документы, он мог отправить своих людей на затонувшее судно. И те нашли пустой кейс... Черт возьми! Что же делать? Что делать?! Красный Жезл лихорадочно соображал, как себя вести. Прежде всего нужно попытаться выяснить, кто послал Гуна. Тот, видимо, угадал, что происходит в душе собеседника. -- Я не из полиции, -- с подчеркнутым дружелюбием сказал он. -- Посудите сами, господин Фан: будь я детективом и имей против вас улики, мы разговаривали бы уже в другом месте. А если у меня их нет, наша беседа с глазу на глаз не даст мне никаких преимуществ. Магнитофона у меня при себе нет -- можете проверить. К тому же записанный голос -- не улика. Ни один прокурор не даст санкции на ваш арест. Нет, контакты с полицией мне нужны так же, как и вам. "Что я раскис? -- обругал себя Красный Жезл. -- Этот ублюдок совершенно прав. Да и Белый Бумажный Веер не стал бы затевать эту канитель. Он сразу побежал бы к Желтому Дракону. Тогда кто же этот Гун? И почему он ведет себя так нахально? " -- Вы меня с кем-то путаете, -- на всякий случай сказал Красный Жезл и поднялся из-за стола. -- Надеюсь вас увидеть минут через пять, после того как вы убедитесь, что ресторан не окружен полицейскими. -- Гун по-прежнему говорил учтиво, но теперь к этой учтивости добавилась едва заметная насмешливость. -- Вам наверняка будет интересно продолжить нашу беседу. И он принялся за суп из акульих плавников. Красный Жезл вышел из зала. В холле уже стоял хозяин ресторана -- крупный, бритоголовый мужчина. При свете ламп его голый череп блестел, словно смазанный жиром. Красный Жезл отвел его в сторону. -- Тан, нужно проверить, нет ли поблизости подозрительных людей. -- На улице все спокойно, Красный Жезл, -- ответил тот тихо, -- мои люди заметили бы. Но я прикажу им посмотреть внимательней. Красный Жезл прищурился, прикидывая, что предпринять дальше. Потом он сказал: -- Я сейчас вернусь в зал. После ужина возьмите этого кретина и привезите ко мне. Нужно будет кое о чем поговорить с ним в более тихом месте. -- Все будет сделано. Красный Жезл вернулся к столику. "Может быть, он действительно хочет купить бумаги? -- подумал он. -- Но даже если это так, его все равно придется убрать -- слишком информированный покупатель. Только нужно выяснить, кому еще известно про документы. Заставить его заговорить будет несложно. В моем подвале еще никто не молчал". Красный Жезл опустился на стул, отпил немного вина, неторопливыми движениями достал сигарету, закурил. В дверях промелькнул Тан и сделал знак, что все в порядке. -- Мы встретимся в другой раз, -- лениво произнес Красный Жезл. -- Сейчас у меня нет ни времени, ни желания вести серьезные разговоры. -- В другой раз -- это, значит, после ужина? -- осведомился Гун. -- Где-нибудь в укромном месте вы будете ковырять ножиком мой бедный живот и интересоваться подробностями моего предложения? Нет, такая перспектива мне не по душе. "Ты почти угадал, -- отметил про себя Красный Жезл, -- но нож -- это очень примитивно. В моем подвале есть более интересные вещи". -- Вы так любезно согласились отужинать со мной, -- продолжал Гун, -- согласились выслушать меня и не держите своего слова. Боюсь, что в следующий раз у меня может не оказаться ни времени, ни желания... Красный Жезл сжал кулаки: давно уже никто так не осмеливался разговаривать с ним. -- Хорошо. Если ты будешь краток, -- сказал он, переходя на "ты", -- я выслушаю тебя. -- Именно для того, чтобы вы меня выслушали, -- ответил Гун, -- я и предложил вам встретиться в более подходящем месте, чем тот сарай, в котором вы выступали. Я опасался, что не успею вас заинтересовать до того, как в моей спине окажется нож. -- Ты полагаешь, что здесь можешь себя чувствовать в безопасности? -- О, я догадался, что "Син Леон" находится в сфере вашего влияния, -- усмехнулся молодой человек. -- И все же здесь у меня больше шансов изложить мое предложение до конца. К тому же... -- Ближе к делу, -- оборвал Гуна Красный Жезл. -- Хорошо. Итак, вы располагаете некими интересными бумагами, и мои шефы хотели бы их получить. -- А ты уверен, что я располагаю документами, в которых заинтересованы твои шефы? -- Конечно. Вы взяли их в атташе-кейсе Лима. Не знаю, наткнулись ли вы на них случайно или знали, что он везет. -- Ты ошибся, -- сухо проговорил Красный Жезл. -- Я не был на этом... Как ты его назвал -- "Тумасик"? -- Господин Фан, не будем играть в прятки. Я могу вам сказать, как было дело. Ваши люди, которые находились на "Тумасике", захватили судно к тому моменту, когда вы подошли к нему на моторных сампанах. С какой целью -- нас не касается. Ваши отношения с Лимом нас тоже не касаются. Нас интересуют лишь бумаги, которые находились в его кейсе. "Если этот кретин так осведомлен, -- с тревогой подумал Красный Жезл, -- то и полиции недолго узнать о том, что произошло на "Тумасике". Но кто, кто мог ему рассказать о нападении на судно? Скорей всего, кто-то из моих людей. Ну ничего, это я выясню. Он мне все расскажет". -- Кстати, кто они -- твои шефы? Гун засмеялся. -- Я же не задаю вам подобного вопроса. -- Послушай! -- в бешенстве прошептал Красный Жезл, перегибаясь через столик к своему собеседнику. -- Сказать, что ждет тебя после ужина? -- Зачем? Я и сам знаю, -- продолжал смеяться Гун. -- Изумительная девочка из "Негары". Хотите -- поедем вместе. У нее наверняка найдется смазливая подружка. Так мы о чем? Да, мои шефы поручили мне договориться с вами. Красный Жезл побледнел от гнева. -- И сколько же намерены заплатить твои шефы? -- За что? -- Гун изобразил на лице крайнее изумление. -- За до-ку-мен-ты, -- с расстановкой произнес Красный Жезл, почти физически ощущая, как последние капли терпения покидают его. -- Видите ли, в чем дело, -- молодой человек отпил глоток маотая, -- это наши бумаги. Так почему же мы должны за них платить? Небольшое вознаграждение -- другое дело. Теперь засмеялся Красный Жезл. Засмеялся нервно и недобро. Значит, он ошибся, сказав Желтому Дракону, что с "Черным лотосом" покончено. Несколько недоносков еще осталось, и они осмелились явиться к самому Красному Жезлу! Ну что ж, дружки Лима пожалеют о своей наглости. -- Одно из двух: либо ты сумасшедший, либо пытаешься сделать идиота из меня, -- сказал он Гуну. -- Но в любом случае -- это последний ужин в твоей жизни. -- Жаль, -- протянул Гун. -- Мне тоже, -- язвительно посочувствовал Красный Жезл. Он сделал движение, чтобы подняться из-за стола. -- Нет-нет, я не о том. Мне жаль ваших родных. Кажется, у вас есть мать и дочь. У них могут быть крупные неприятности. Так что предложение, как я уже сказал, весьма заманчивое. Вы возвращаете документы, мы -- ваших родных. Идет? -- Ах, вот оно что! Ты пытаешься меня шантажировать?! Ты!.. Меня?! И Красный Жезл захохотал так, что сидящие за соседними столиками повернулись в их сторону. Его мать действительно была жива, но она находилась в Таиланде вместе с дочерью Красного Жезла. Лет четырнадцать назад Красный Жезл был артистом в Шанхае. Тогда он еще не был Красным Жезлом. Его звали просто Фан. Когда началась "культурная революция", разбушевавшиеся юнцы устроили погром в театре во время спектакля, и Фан едва спасся от расправы у родственников. Он решил бежать из Китая, но беременность жены заставила его отложить побег. Во время родов жена умерла, а Фан, оставив новорожденную дочь на руках своей матери, перебрался сначала в Гонконг, а затем в Сингапур. Позже он смог забрать из Китая мать с дочерью, но привезти их в Сингапур не решился: если бы хоть один человек в "Триаде" узнал, что Фан -- выходец из Китая, это могло закончиться для него печально. Желтый Дракон не стал бы вникать во взаимоотношения Красного Жезла с китайскими властями и выяснять, почему Красный Жезл бежал из Китая. Человек из-за "железного занавеса", скрывший к тому же свое прошлое... Желтый Дракон наверняка счел бы его коммунистическим агентом. Красный Жезл поселил их в Таиланде, регулярно отправлял туда деньги, но сам навещать их не осмеливался. Все эти годы он продолжал скрывать свое прошлое, сменил фамилию, и от прежней шанхайской жизни у него осталось только имя. Особенно тщательно он продумал легенду о том, как оказался в Сингапуре и где находятся его родственники. "Родственников" он "нашел" себе в Гонконге. И когда Красный Жезл почувствовал, что может пробиться в круг вождей тайного общества -- а кандидатов на такие должности в "Триаде" отбирали очень тщательно, -- он еще несколько раз выезжал в Гонконг, чтобы проверить: все ли в порядке с его "биографией". На это он потратил большие деньги. Наклонившись к собеседнику, Красный Жезл негромко произнес: -- До моих родных тебе не дотянуться. Руки коротки! А не далее как сегодня они станут у тебя еще короче. И он снова захохотал, довольный своей зловещей шуткой. Гун с невозмутимым видом достал из кармана небольшой зеленоватый конверт и положил на стол. Красный Жезл разом смолк: на конверте стоял почтовый штемпель Бангкока. Он бросил полный ненависти взгляд на Гуна и взял письмо. Внутри лежали небольшой листок дешевой бумаги, исписанный корявыми иероглифами, и фотография девочки-подростка. Мать писала о незначительных вещах, о родственниках, которые давно перестали интересовать Красного Жезла. Благодарила за денежные переводы. В конце письма она умоляла сына согласиться на все, что скажет ему человек, который передаст письмо, иначе ее убьют вместе с внучкой. Красный Жезл еще раз пробежал глазами письмо. Затем снова взял в руки фотографию. За много лет мать с дочерью утратили для него свою реальность. Все, что было когда-то, происходило словно с другим человеком. Однако девочка на фото так была похожа на Красного Жезла, что в его душе шевельнулось какое-то чувство, непонятное ему самому. То ли тоска по родным краям, оставленным бог знает когда, то ли боязнь остаться в старости одному в стране, к которой он так и не привык. Он крутил в руках фотографию, разглядывая знакомые черты незнакомой ему девочки. Впервые за много лет Красный Жезл колебался -- документы можно было бы хорошо продать... На ум некстати пришло высказывание Конфуция, которое Красный Жезл выучил еще в детстве: "При жизни родителей служи им, следуя ритуалу, когда они умрут, похорони их в соответствии с ритуалом, приноси им жертвы, руководствуясь ритуалом". И еще вспомнились слова школьного учителя, постоянно повторявшего, что беды и несчастья обрушатся на голову тех, кто не почитает своих родителей. Красный Жезл не очень скрупулезно придерживался принципов, которые определяли уклад жизни его сородичей, но сыновняя почтительность была для него догмой, как чуть ли не для каждого китайца. От Гуна не ускользнули сомнения собеседника, и он перешел в атаку. -- Мои шефы и тем более ваши родные надеются на положительный ответ, -- с нарочитой мягкостью произнес молодой человек. -- В частности, ваша мать продолжает хранить надежду, хотя и слабую, на встречу с сыном. Зачем же заставлять страдать близкого вам человека? Если уж вам по душе "Ши Цзин", то вспомните "Оду У Вану" [1]: Землям подвластным примером пребудет надолго, Вечно сыновней любовью он полн и заботой, Он образцом да пребудет сыновнего долга! [1] "Ода У Валу" -- одно из поэтических произведений "Ши Цзина", воспевающее основателя династии Чжоу (XII -- III вв. до н. э. ). Гун с полушутливым пафосом произнес эти строки и с заговорщическим видом наклонился к Красному Жезлу: -- И потом, подумайте о моих шефах. Они уже достаточно переволновались, когда этот наглец Лим Бан Лим ухитрился заполучить такие ценные бумаги. Он был уверен, что выручит за них кругленькую сумму. Кстати, человек, который продал бумаги Лиму, очень сожалел о содеянном... когда был жив. Лим был уже почти у нас в руках, но тут вмешались вы... Скажу откровенно: нам очень не хотелось бы, чтобы эти документы попали в чужие руки. Впрочем, вы сами видели их и все прекрасно понимаете. Короче говоря, давайте попробуем расстаться друзьями. Гун поднял свой бокал, как бы приглашая собеседника закрепить сделку. -- Значит, вы хотите получить документы в обмен на жизнь моих родных? -- полуутвердительно спросил Красный Жезл. -- Именно, -- согласился Гун, -- я сожалею, что приходится прибегать к таким жестким мерам, но вопрос стоит именно так. Только я хотел бы уточнить одну незначительную деталь. Ваши сыновние и отцовские чувства мы оцениваем несколько выше, нежели нашу заинтересованность в документах. -- На сколько же? -- вяло поинтересовался Красный Жезл, заранее понимая, что небольшой суммой он не отделается от Гуна и его, судя по всему, сильных шефов. -- Пустяки, -- усмехнулся Гун, -- я полагаю, что тысяч двести будет вполне... -- Ты с ума сошел, вонючая крыса! -- прищурившись, процедил сквозь зубы Красный Жезл. -- Такие деньги за двух человек! -- Не переходите на личности, господин Фан, -- невозмутимо ответил Гун, -- мы ведь еще не завершили сделку. К чему терять лицо? Я, говоря откровенно, постеснялся предложить меньшую сумму, чтобы не оскорбить вашу любовь к матери и дочери. -- Ты не получишь ни цента! Понял? Ни цента! -- задохнулся от злобы Красный Жезл. -- Не будьте опрометчивым, господин Фан, -- сухо заметил молодой человек. -- Вы уже имели возможность убедиться в нашей информированности. Мы знаем о вас больше, чем вы думаете. Гораздо больше. Полиции могут стать известны номера счетов в некоторых банках, записанные на имя некоего Тео Килая. Наложить на них арест ничего не стоит, и вы останетесь ни с чем. И потом, не скромничайте, господин Фан. Что такое для вас двести тысяч? Ерунда. Подумайте о матери и дочери. Красный Жезл с ненавистью посмотрел на Гуна. -- Хорошо, я подумаю, -- медленно произнес он. -- Я не сомневался в вашей рассудительности, -- заметил Гун. -- Надеюсь, двух дней вам хватит? Давайте встретимся в понедельник... скажем, у входа в парк Тигрового бальзама. Там мы и договоримся окончательно. Я не буду возражать, если вы захватите с собой аванс. Процентов пятьдесят. Гун ополоснул пальцы рук в специально поданной для этого пиале с теплым ароматным чаем. -- А теперь у меня к вам небольшая просьба, господин Фан. Дайте вашим людям другие указания относительно моей персоны. Я догадываюсь, что у выхода меня ждет отнюдь не почетный эскорт. Красный Жезл щелкнул пальцами над плечом, и за его спиной тут же вырос официант. После ухода Гуна Красный Жезл налил себе в бокал вина, но пить не стал. Он задумчиво вертел в руках фотографию дочери. Отпечатанный на тонкой глянцевой бумаге снимок словно лезвием бритвы срезал в его памяти события сингапурской жизни. Наиболее отчетливо вспомнился день, когда родилась дочь и умерла жена. Моросил холодный, противный дождь. Фан шел из больницы, не разбирая дороги, с новорожденной дочерью на руках. Ему казалось, что со смертью жены их давняя мечта -- бежать из Китая -- рухнула. Они давно собир