ск стих, а потом послышались лишь отдельные щелчки. - Нет, я "калашников" ни с чем не спутаю. У нас дом в военном городке окнами выходил как раз на полигон. Наслушался вдоволь за три года лет. Сейчас слышишь? Одиночные... Все, отстрелялись. Действительно, воцарилась тишина, и лишь ветер в кронах деревьев да надоедливый вой комаров доносились до наших ушей. - Ладно, пошли назад, - махнул рукой Андрей. Перед уходом он еще раз сориентировался на местности по небольшому компасу. Когда по моим расчетам до лагеря оставалось не так уж и далеко, Андрей неожиданно замер и жестом остановил меня. Медленным движением он поднял накомарник, взял на изготовку карабин и осторожно двинулся вперед. Пройдя метра три, он затаился за стволом огромного кедра, и тут я, наконец-то, увидел, кого скрадывает охотник. Метрах в сорока от нас на небольшой полянке мирно паслась небольшая таежная лань - косуля. Она мирно щипала траву, время от времени резко поднимая маленькую, грациозную головку, украшенную изящными рожками. Все ее небольшое тельце казалось угловато-несуразным и по детски забавным. И эта смесь грациозности и естественности настолько покорила меня, что, забыв обо всем, я стоял и любовался таежной красоткой. Когда рядом грохнул выстрел, я, невольно вздрогнув, перевел взгляд на Андрея. Тот уже опускал карабин с дымящимся стволом, а когда я снова глянул на полянку, косули уже не было. - Где она? - спросил я. - Туда побежала, - кивнул Андрей влево. - Но я в нее попал, так что далеко не уйдет. В самом деле, косуля сумела пробежать метров двадцать, не больше. Признаться, мне было жаль ее. Андрей отдал карабин мне, а добычу взвалил на плечи, и до самого лагеря застывшие большие карие глаза таежной красавици с укором взирали на меня. Встреча в лагере была более чем торжественной. Восторгам и охотничьим разговорам не было конца. - А я думал, вы по банкам палите, - обрадовался Чапай. - Я сразу сказал, что Лейтенант кого-то подстрелил. Верно ведь, Федька? - толкал Потапов неразлучного друга Цибулю, требуя подтверждения своих слов. - Андрюха зря патронов тратить не будет, он человек военный. -Ах, какая будет жареха! - стонал от предвкушения Чигра. - Мясо, правда, нежирное, но ничего, сгодится и такое. Последнюю картошку спущу на это дело. Как, мастер, можно? - Валяй, потом хоть баланду вари, но чтобы свеженинка была еще с кровью! - наставлял Чапай. Вечером мы ели великолепное жаркое, но еще днем Потапов и Цыбуля тоже отпросились у мастера на охоту попытать счастья. Проплутав без толку до вечера, они уже возвращались домой, когда в кустах малины зашевелилось что-то большое. -Медведь! - взревел Потапов, срывая с плеч карабин. К несчастью, следом за ним шел Цибуля. Он и так-то небольшого роста, а тут еще присел, стараясь рассмотреть кто там ворочается в кустах. Потапов резко развернувшись со всего маха заехал старику стволом в глаз. Тот охнул и как подкошенный свалился на землю. Толи от толчка, толи от неожиданности Потапов нажал на курок, прогремел выстрел, бульдозерист тут же принялся лихорадочно перезаряжать оружие, представляя, как из кустов выскакивает разъяренный "хозяин тайги". Но вместо этого из малинника понесся густой мат. - Эй, вы что там, охренели, что ли, совсем?! И вместо медведя на поляну выбрался злющий как собака Гарик. Он после обеда уже успел слинять в ближайший распадок, где созрела сладкая таежная малина, и совсем не ожидал подобного "салюта" в честь своего появления. Так что возвращение охотников получилось совсем не радостное. Мало того что Гарик поливал руганью бульдозериста, так еще и Цибуля пилил его всю дорогу. - И треба тебе было возвиртаться в ту сторону да як бестолково? Шо у тебя, зенки совсем повылазили? - Ну, а что ты под выстрел-то лезешь? - пробовал оправдаться Потапов, но вдвоем они его окончательно заклевали. К возвращению в лагерь глаз хохла закрылся напрочь. Так что ужин у нас прошел отлично - было и вкусно и весело. За радостной суетой вокруг добычи мы с Андреем как-то забыли про те выстрелы, что слышали с вершины сопки, а потом каждодневная тяжелая работа отодвинула то странное происшедшее на задний план. А через два дня приехал Куцов. Мы как раз собирались на обед, когда из-за поворота реки донеся свирепый рев дизеля, лязг гусениц и на противоположном берегу показался вездеход - приземистая, лобастая машина на гусеницах. Достигнув прииска вездеход развернулся, лихо форсировала зажатую в новое русло Катугу и, натужно ревя, выбрался на площадку. Все знали, что первая бригада совсем рядом, но за два с лишним месяца это был первый визит соседей. Я почему-то подумал, что приехал Рыжий, но лязгнула дверца кабины, и все опешили, увидев лицо приехавшего. Это было весьма живописное зрелище - правый глаз "таежного гостя" закрывала синюшная опухоль, левая щека казалась разодранной, глубокие ссадины украшали лоб, а раздувшиеся губы невольно наводили на мысль, что по ним совсем недавно долго и упорно били сапогами. Медленно, с трудом мужик выбрался из кабины. Он оказался небольшого роста, с круглым, бочонкообразным туловищем и несуразно-длинными руками, свисавшими ниже колен. Пока мы рассматривали эту жертву несчастного случая, из вездехода вылез еще один человек - длинный, худой, чуть сутулящийся, чем-то неуловимо напоминавший нашего Гарика. Такая же сверхкороткая прическа, впалые щеки, только глаза темные, какой-то собачьей красоты, да в изгибе носа и форме губ чувствовалось что-то дикое, мятежное, совсем не то, что у нашего "пофигиста". Щеку длинного так же украшал приличный фингал, да и губы его были разбиты до африканских стандартов. - Здорово, соседи! - стараясь говорить как-то даже весело, обратился к нам первый гость. - Приятного аппетита! - Спасибо и без аппетита хорошо летит, - за всех ответил Иванович, и я поразился, взглянув на его лицо. Оно словно окаменело, лишь глаза метали молнии. Коротко кивнув гостям, он повел их в свой вагончик. - Кто это? - спросил я у всеведущего Цибули. - Це Куцый, бригадир першей бригады, - пояснил тот. Я тут же вспомнил разговоры нашего Чапая по радио с каким-то Куцым. Кличка шла не только от фигуры, но и от фамилии - Куцов. Судя по рассказам старожилов, Куцов, так же как Иванович, был из старых артельных рабочих, бригадиром его поставили в первый раз. Мы уже сели обедать, когда со стороны домика раздался приглушенный стенами крик. Сначала слышался голос Чапая, слов разобрать мы не могли, но чувствовалось, что он материт во всю глотку своих гостей. Затем к нему присоединились еще два голоса, в одном явно чувствовались оправдательные тона, а два других напирали, давили своей мощью. Вскоре дверь распахнулась, и наружу как пробка вылетел один из гостей, тот самый, худой. С силой захлопнув дверь, он цветисто послал оставшихся в вагончике. Ломаной, подпрыгивающей походкой гость подошел к нам и сел на скамейку. Лицо парня передергивалось неврастеническим тиком, подрагивающие пальцы никак не могли успокоиться. -Чего они там раскричались? - спросил сидевший напротив парня Потапов. - Да ну их на хрен! - отмахнулся гость. - Лучше жратвы насыпьте. Олег наворочал ему полную миску каши, тот с жадностью хватанул первую ложку и скривился. Артельщики удивленно переглянулись. Гречка была сварена с мясом косули и посыпана диким луком. - Что, не вкусно? - спросил обеспокоено повар. - Зубы, - пояснил длинный и, оскалившись в гримасе продемонстрировал свой кровоточащий рот. Штук пять передних зубов у него были выбиты напрочь, белели только оставшиеся корешки. -Как же это тебя угораздило? - ехидно спросил кто-то из артельщиков. - Поди упал? - Ага, упал, прямо на монтировку, - буркнул длинный, все-таки пытаясь хоть немного поесть. - А Куцый бригаде сапоги чистил своей тушей. - С чего это вы так порезвились? - спросил Андрей. - С чего, с чего... Будто сам не знаешь, с чего... С водяры такая фигня всегда получается. Пережрались как суки и давай друг с другом счеты сводить. Отпраздновали, называется... - Что праздновали? - удивился Цибуля. - Якой такой еще праздник? - Простой, - криво ухмыльнулся длинный. - Окончание работ. Река сама рекультивацию сделала. Наводнение как жахнуло, еле технику успели увести. И где плотина, где отвалы все сровняло. Обрадовались все. А Рыжий, сука, откуда-то канистру спирта приволок. Непонятно где и прятал, гад! Говорил, у вертолетчиков перекупил, за золотишко. Ну и нажрались. Слово за слово, давай все обиды поминать. А из Куцего бригадир как из моей задницы наковальня. Вложили ему от всей души. Я полез защищать, и мне монтировкой по зубам досталось. Весь вагончик разбомбили, рацию вдребезги! Труба, в общем... Отставив почти нетронутой кашу, длинный замолк, взял кружку с чаем и так же морщась, начал осторожно пить. Рассказ гостя произвел сильное впечатление, все сразу же зашумели, загалдели. Кто начал вспоминать похожие случаи, кто просто высказывал свое осуждение. Между тем длинный, не расставаясь с кружкой, тихонько вылез из-за стола, отошел в сторону и уселся на ствол лиственницы, принесенной на берег недавним половодьем. К нему так же с кружкой чая в руках подсел Гарик и начал что-то выспрашивать. Судя по всему, они давно друг друга знали. Оба худые, мосластые, с короткими стрижками. - Как они похожи, - невольно сказал я. Андрей оторвался от кружки, глянул в сторону поваленной лиственницы, и, продолжая прихлебывать чай, заметил: - Тоже, видно, сиделец, уголовничек... Видишь, все пальцы синие от наколок? Такие всегда найдут о чем поговорить. Тем временем закончили разговор и бригадиры. Они вышли из вагончика, и по багровому лицу Чапая я понял, что тот чем-то очень недоволен. Увидев, что мы до сих пор обедаем, бригадир свирепо рыкнул на нас, разогнав по рабочим местам. В тот же день прилетел вертолет с начальством. Прибыл сам Мациевич. Сухо поздоровавшись с встречавшими, он прошел в вагончик в сопровождении обоих бригадиров, и вскоре оттуда снова раздался надрывный мат. Заседали они с полчаса. Подступал вечер, и вертолетчикам хотелось до темноты вернуться на базу. Мациевич вышел из вагончика с таким красным лицом, словно побывал в нашей бане. На ходу он бросил обеим бригадирам и длинному парню странную фразу: - Ну, это вы ему объяснять будете сами. Несмотря на свой гнев, Мациевич забрал обоих пострадавших и полетел с ними в сторону лагеря первой бригады. Первые дни мужики только про это происшествие в первой бригаде и говорили. На вопросы Иванович отвечал, что артельщиков вывезли на следующий день, рассчитали и, вычтя серьезную сумму, отправили домой. - Везет же Рыжему, - вздохнул Плаксин. - Поди уже в вагоне-ресторане водку хлещет да к проводницам пристает. - Во-во, он такой, черт, - поддержал его Потапов и поделился воспоминаниями: - Ехал я раз с ним в одном купе... Эх и срамота! Каждую ночь к себе какую-нибудь бабу да притаскивал. А мне неудобно! Лежишь на второй полке, притворяешься, что спишь. А этот гад еще толкает в бок спрашивает: "Ты-то будешь?" Эх и гад! - под смех мужиков здоровяк беспомощно разводил руками. У Потапова была своя, очень тяжелая история. Ему было уже за сорок, когда он женился. Родилось двое детей, но вырастить ему их так и не довелось. Играя во дворе, дети залезли в старый списанный магазинный холодильник. Хватились их лишь под вечер - мало ли где бегают деревенские дети. Всю ночь искали по дворам, шарили в речке. Лишь к обеду следующего дня догадались заглянуть в холодильник. Потапов поседел за какие-то полчаса. После похорон не выдержали нервы у жены, как ни следила за ней вся родня, она все-таки убежала из дома и бросилась под поезд. Насколько я понял, деньги сами по себе для Потапова ничего не значили. Важна была работа. Только в ней он находил покой, и, как сам признавался, переставал видеть во сне лица мертвых детей. Дни снова потянулись в однообразной работе, август перевалил за свою середину, и Сибирь начала напоминать о том, что лето идет к концу. С реки по утрам потянулись холодные туманы, густая роса держалась на высокой таежной траве до самого полудня, не поддаваясь лучам уставшего за лето светила. Зато тайга раскрасила себя рубиновыми россыпями малины, смородины и черники. Грибы можно было косить косой, наливались ароматной мякотью кедровые орехи. А у нас по-прежнему правил только один закон: работа превыше всего. Опасения мужиков, что может иссякнуть и наш участок не оправдались. Промывка регулярно выдавала на-гора свое золото, но возникли другие проблемы. В отличие от людей, техника не выдерживала: встал один из бульдозеров, второй держался на честном слове, к тому же кончились запасы нигрола. Слили масло из отслужившего свое трактора, но это не решало проблемы. Как назло стояла нелетная погода, и Иванович, долго сидевший около рации в надежде получить помощь от конторы, в конце концов плюнул, выключил ее и вызвал нас с Андреем. - Вот что, Лейтенант. Бери вездеход, Юрку и дуй по маршруту Куцего на базу первой бригады. Там у них на стоянке снимешь головку цилиндров с "Т-100", заберешь нигрол. Я сейчас спрашивал, - он показал на рацию. - У них еще бочка должна быть. И зайди к механикам, узнай, что там еще раскурочить можно. Все понятно? - Конечно, - пожал плечами Андрей. Именно его бульдозер встал, и он второй день помогал то механикам, а то и повару. - Вперед, орлы! Десять километров до второй бригады мы преодолели за час. Когда машина встала посредине опустевшего лагеря, Андрей заглушил мотор, вытерев пот с лица и заявил: - Отчаянный водила этот Куцый! Ну и маршрутик же он выбрал! Я таких даже на полигоне не видел... Нас удивило то, что техника стояла вразброс. Создавалось полное впечатление, что ее бросили как попало. Вагончик мастеров, точно такой же как у нас, крушили от всей души. Все в нем было перевернуто, на полу валялись запчасти разбитой рации. - Да, порезвились ребята, - с осуждением произнес Андрей, обозревая следы погрома. Час мы потратили на демонтаж головки блока цилиндров, еще столько же на поиск остальных запчастей. Загрузив бочку с нигролом, мы уже отъезжали, когда лопнул "палец", соединяющий траки. Ну, а потом... Потом среди развороченной гусеницами щебенки я увидел руку Рыжего. НА РАСПУТЬЕ - Вот, значит как, погуляли... Какие же они сволочи! Значит, точно, тогда угадал, выстрелы это были, - сказал Андрей. - Зачем им это? - сказал я, стараясь не смотреть на разверзшуюся под ногами могилу, где лежали работяги из первой бригады. - Не знаю, но узнаю обязательно, - упрямо мотнул головой лейтенант. Закурив, он задумался. Докурив третью сигарету, Андрей достал из вездехода кусок брезента и разложил его на краю ямы. - Бери за ноги, отвезем к нам, чтобы мужики посмотрели. - Всех? - удивился я. - Зачем, одного хватит... Тело Рыжего весило не менее девяноста килограммов, к тому же оно закоченело. Почему-то он был без сапог, и я с содроганием почувствовал холод мертвого тела... С большим трудом мы выволокли труп из ямы и перетащили его на брезент. Как это ни странно, сладковатого трупного запаха не было. Об этом же подумал и Андрей. - Смотри, как сохранился, а ведь две недели прошло, - сказал он. - Почему? - спросил я. Пожав плечами, Лейтенант спрыгнул в яму и потрогал землю. - Похоже, под ними вечная мерзлота. Они тут как в холодильнике. Говорят, в этих местах и мамонтов находили. Так что лежать бы тут ребятам свеженькими до Судного дня, если б не мы. С трудом затащив тело Рыжего в кузов вездехода и прикрыв его ветошью, мы сели передохнуть. - Как думаешь, что произошло? - снова спросил я Андрея. - Не знаю, но то, что водка в этом виновата, это точно. Я даже ту канистру нашел, там еще запах спирта сохранился. Перепились, началась махаловка. За что они только так на Куцего обиделись? Ведь всей бригадой пинали... - Ты по его лицу судишь? - Не только. Помнишь, как он боком вылез из кабины? Там и ребра, похоже, переломали. Приходилось мне видеть таких подбитых орлов на своем веку. Вот только откуда у них автоматы? Это ведь не карабин и не ружье? И куда они их дели? Может, к нам увезли? Позже, перекрывая рев двигателя, я крикнул на ухо Андрею: - Если оружие у нас, то только в кладовке у Чапая. Тот согласно кивнул. - У меня есть ключ от кладовой, - снова прокричал я. - Откуда? - удивился Андрей. - А помнишь, Федька потерял его? Так вот, я нашел его и припрятал. - Молодец, - хлопнул меня по плечу Андрей. - Значит, устроим им небольшую ревизию. До конца пути мы уже полностью выработали план действий. Стоило это мне сорванного до хрипоты голоса. Уже вечерело, когда мы выбрались на обжитую площадку прииска. Первым делом заехали к вагончику механиков, сгрузили нигрол и запчасти, затем подогнали вездеход к конторе. Иванович уже стоял на крыльце, встречая нас. - Ну что, привезли все, что надо? - спросил он с какой-то тревожной интонацией. - Да... Мастер сделал паузу, нервно оглянулся по сторонам, спросил: - Как там у них, все нормально? - Конечно, - пожал плечами Андрей. - А что там может быть не нормально? Я удивился его самообладанию. Он спокойно смотрел в глаза Чапаю, а мне казалось, что меня-то мастер точно видит насквозь, и я всеми силами старался не встречаться с Ивановичем взглядом. - Что-то долго вы? - недоверчиво продолжал расспрашивать мастер. - Да гусеница порвалась, "палец" меняли. - А-а, ну хорошо. Отдыхайте, поешьте. Ужин уже готов. И, совсем успокоившись, Иванович пошел к прииску. - Андрей, Юрка идите есть, - окликнул нас Чигра. Он уже поставил на стол две дымящиеся миски с кашей. - Не обедали же еще! - Опять пшенка, - заметил Андрей, усаживаясь за стол. - Да... А больше ничего, кроме пшенки да тушенки, не осталось. Хорошо, если с ближайшим вертолетом что-нибудь подбросят. Чапай говорил, непогода кончается, завтра дождя уже не будет. - Это хорошо, - заметил Лейтенант, пробуя кашу. Признаться, я изрядно проголодался и с жадностью накинулся на еду. Но уже съев полпорции, я вдруг вспомнил застывшее лицо Рыжего, его белесые брови в песке, открытый рот, и главное - ощущение холода в ладонях от его окоченевших ног. Я едва успел отвернуться от стола, и вся пшенка фонтаном вылетела из меня. Отдышавшись, я увидел недоумение на лицах Андрея и повара. - Ты что, Юр? - обеспокоено спросил Олег. - Каша не понравилась? - Да нет, все нормально. Дай чаю, - попросил я, отодвигая кашу в сторону. Пока Чигра наливал чай, Андрей все понял. - Что, вспомнил? - он мотнул головой в сторону вездехода. - Ну да, - признался я. - Бывает, - сказал он, так же отодвигая от себя чашку с недоеденной кашей. - У меня тоже так было. Раз на учениях боезапас взорвался в танке. От экипажа одни клочья остались. А нас, молодых лейтенантов, заставили отскребать все это. Психологический урок. Я потом целых полгода мясо видеть не мог. Потом ничего, прошло... А у одного, Васьки Семенихина, "крыша" поехала. Комиссовали... Олег принес нам чай. Увидев, что Андрей тоже не доел кашу, огорчился: - Что, все-таки каша не удалась? - Да нет, все нормально, каша отличная, - успокоил его Андрей. - Ты скажи лучше, Федька там? - И он кивнул в сторону вагончика. - Нет, взял карабин и с обеда в тайгу ушел. Малина поспела, его теперь за уши оттуда не вытащишь. - Тогда чего мы сидим? - Андрей обернулся ко мне. - Пошли-ка с ревизией. Олег, с нами пойдешь. - Куда это? - удивился тот. Пока я бегал в ближайшие кусты, где прятал под камнем ключ, Андрей показал повару наш жуткий груз. Олежка аж побелел от увиденного. - Какой ужас! - только и выдавил он, выслушав короткий рассказ Андрея. - Так... Я в кладовку, а вы тащите Рыжего в кусты, - скомандовал Лейтенант. Мы с Чигрой не отличались геркулесовым сложением, и нам пришлось изрядно попотеть, выполняя его приказ. К тому же я очень беспокоился за Андрея. Мне казалось, он находится в вагончике уже непозволительно долго. Я не боялся Чапая, берег просматривался достаточно далеко, но мог нагрянуть Федька. Наконец Лейтенант показался в дверях. Он спокойно закрыл замок и спустился к нам. - Ну, что? - спросил я. - Пойдем поедим, что ли? - неожиданно весело обратился Андрей ко мне и Олегу. - Корми, повар! Я обернулся и увидел Гарика, ковыляющего из тайги с карабином в руках. Подозрительно посмотрев на нас, он поднялся на крыльцо, толкнул дверь кладовой и, убедившись, что она закрыта, прошел в контору. Уже за столом, допивая остывший чай, Андрей рассказал, что увидел в таинственной кладовой. - Целый арсенал: два автомата, штук пять гранат, три пистолета... Патронов полно. - Зачем это им? - удивился Олег. - Не знаю. Может, это у них так с самого начала было задумано. Работяги дело сделали, и их в расход. Прикинь, какая экономия: платить не надо, обратные билеты не оплачивать. Да и хватиться нас никто не хватится... Помнишь анкеты-то? Не зря нас тогда так строго отбирали. Нам с Олегом эта версия показалась чудовищной. - Ну, это вряд ли. Шестьдесят человек все-таки, - неуверенно заметил Чигра. - Да, а двадцать человек уже лежат. Ладно, скоро все выясним. Давайте сделаем так... Когда артельщики подошли к столу, он был уже полностью накрыт. - О, какой сервис! Как в ресторане, - загомонили мужики, с шумом рассаживаясь за столом. - Официант, пузырь водки и вон ту толстуху ко мне за стол! - Счас! Медведица к тебе бежит из малинника, торопится. - Не... Их всех уже Федька затрахал, зря, что ли, он целыми днями там ошивается. Пока с шутками и смехом ужинали, Чапай, как обычно, взвешивал в конторе золото. Затем, подойдя к столу, он уселся на свое обычное место, во главе, с торца, нацепил старенькие очки и прочитал записанную на листочке цифру: - Четыре килограмма сто пятьдесят шесть граммов. - О, чуть получше, чем вчера, - заметил кто-то. Плаксин сразу начал свои подсчеты: - Это получается... - Ничего не получается, - резко оборвал его Андрей. - Почему? - не понял наш малахольный счетовод. Остальные так же с недоумением уставились на Лейтенанта. - По кочану, - все так же грубо, с напором отозвался Андрей. - Мы если что и получим, то по девять граммов свинца в каждую голову. Все внимание сконцентрировалось на Андрее, а я неотрывно смотрел на мастера. Лицо Ивановича покрылось крупными каплями пота, с носа соскочили и упали на стол очки. Я перевел взгляд на Федьку. Тот, как всегда, сидел чуть в стороне, с самого края, и сейчас начал осторожно отодвигаться еще дальше. - Давайте, - кивнул нам с Олегом Андрей. Мы метнулись в кусты и с трудом выволокли на брезенте тяжелое тело Рыжего. Когда откинули серую ткань с его лица, то стопившиеся вокруг нас артельщики просто ахнули. На несколько секунд воцарилась полная тишина. Оглянувшись, я увидел, как Федька шарит по карманам неподвижно сидящего за столом мастера. Выхватив у него из кармана ключ от кладовой, Гарик побежал к вагончику. Я оглянулся на Лейтенанта, но тот только кивнул головой, дескать, вижу, и продолжал свой рассказ. - Там вся бригада в одной яме...- Андрей обернулся к мастеру. - И нас это же ждало? Чапай замедленно, отрицательно покачал головой, но тут на крыльце показался Федька. В руках его был автомат, а на лице сияла торжествующая ухмылка. Лениво передернув затвор, он заорал, не сводя взгляда с Андрея: - Эй, вертухай! Выходи, я тебя первого грохну! Говорил тебе, что из тайги ты не выйдешь, значит, так и будет! Все замерли, Андрей же поднялся и не торопясь пошел к вагончику. Гарик торжествующе закричал: - Ну вот и все! Получай! Он нажал на спуск, но выстрелов не последовало. Удивившись, он снова передернул затвор и опять нажал на спуск, но эффект был тот же. Андрей был уже близко. Торопясь, Федька отсоединил магазин, заглянул вовнутрь, снова воткнув рожок на место, нажал на спуск. - Не дергай ты его зря, - спокойно объяснил Андрей, поднял руку и показал тускло блеснувшую хромировкой деталь затвора. - Без этого все равно стрелять не будет. Они сошлись совсем близко. Гарик перехватил автомат за дуло, как дубину и попробовал с размаху ударить Лейтенанта прикладом. Андрей увернулся, а Федька, потеряв равновесие, полетел с крыльца и растянулся на земле. Увидев, как грозно хлынула в его сторону вся бригада, он мгновенно вскочил и рванул в сторону прииска. Артельщики с ревом побежали за ним. Неожиданно из-за вагончика мастеров выскочил Олег и ловко подставил уголовнику подножку. Вся артель с единым возгласом торжества сомкнулась над телом кладовщика, но в нее тут же врезался Андрей и зычным, командным голосом приказал: - Отставить! Его надо допросить! Как это ни странно, но ему удалось остановить самосуд. Федьку подняли с земли, за какую-то секунду расправы ему успели разбить нос и губы, кровь обильно текла по его лицу, Гарик болтался в руках мужиков, как ватное чучело. Мат стоял чудовищный. - К столу его, рядышком с мастером, - скомандовал Андрей. Пока Федьку волокли к столу, пару раз ему досталось в ухо, и судя по дерганью тела, кто-то сзади непрерывно пинал кладовщика ногой в зад. Усадив Гарика рядом с мастером, один из артельщиков и Ивановичу с душой заехал по затылку. - Тихо, тихо! - подняв руку, начал успокаивать всех Андрей. За эти десять минут Лейтенант стал в бригаде персоной номер один. - Не надо их бить, сначала надо все выяснить. За что они "рассчитали" первую бригаду и что готовили нам. Ну, говорите! Сначала мастер и Федька молчали. Гарик все пытался скривить разбитый рот в презрительной усмешке, но это ему плохо удавалось. В его глазах застыл страх перед разъяренными мужиками, да и кровь, капающая из носа, плохо способствовала браваде. Ему брезгливо кинули тряпку, ту самую, что укрывала лицо Рыжего, и Гарик медленно вытер с лица кровь. Через несколько долгих минут заговорил Чапай. - Не поделили они что-то по пьянке. Принялись всей толпой бить Куцего и Витьку, кладовщика. Тот прорвался в оружейку, ну и со злости положил всех... - Ну, хорошо, допустим. А что же начальство? Тот же Мациевич? - Да ему-то что? Ему лишь бы до сентября дотянуть, у него уже виза в Израиль в кармане лежит. Вот он и покрыл все. За такое ведь не загранка светит, а срок, и большой. - Откуда в артели автоматы? - продолжал допрашивать Андрей. - Для охраны золота, - тусклым голосом ответил мастер. - Врешь, - сразу определил Андрей. - Автоматов так просто тебе никто не даст. Тем более гранат. Иванович замолчал, и уже никакие угрозы не могли заставить его говорить. Кто-то сзади пару раз его стукнули по шее, но Андрей сразу пресек самосуд. - Ладно, хватит, - наконец произнес Лейтенант. - Завтра с утра вызовем милицию, прокурора. Там они все скажут. Давайте спать. Обоих арестованных заперли в кладовой, предварительно освободив ее от золота и оружия. На всякий случай мы с Андреем разместились рядом, на местах наших пленников. Среди ночи те попытались отжать дверь, но замок и десятимиллиметровая сталь оказались им не по зубам. Андрей для острастки прикрикнул на "сладкую парочку", и те оставили попытки освободиться, но зато до самого утра они о чем-то отчаянно спорили. Странно, за день я жутко устал, но уснуть долго не мог. Мешали даже эти приглушенные голоса. Забылся я лишь перед рассветом. Спать долго мне не пришлось. Словно что-то подкинуло меня с кровати, даже пот прошиб. - Ты что? - удивился Андрей. Я напряг память и вспомнил. - Фу ты, черт! Рыжий приснился. Будто сидит за столом вместе с нами, со всей бригадой и говорит мне: "А ты, салажонок, постоишь. Видишь, тебе тут места нет". Черт-те что! - Плохой сон, - решил Андрей. Лейтенант сидел за столом перед рацией, внимательно изучая все надписи под тумблерами и переключателями. - Потрясающая рухлядь! На нем, наверное, еще дедушка Попов с Маркони переговаривался. Ну, что же, попробуем. Как он освоил реликтовый агрегат, я уже не видел. Пришел Олег и попросил меня помочь ему приготовить завтрак. О результатах переговоров с конторой Андрей рассказал нам уже во время завтрака. - Я сказал, что в бригаде ЧП, потребовал, чтобы они привезли с собой прокурора и милицию. Мациевича в конторе не было, говорил какой-то попка: "Я не знаю, я доложу". Но в конце концов пообещали прислать вертолет часам к двум дня. По рабочим местам народ расходился неохотно. Если бы не авторитет Андрея, убедившего артельщиков, что в любом случае они работают на себя, и только на себя, они бы не двинулись с места. После ухода мужиков мы с Андреем вывели пленников на свежий воздух. Но перед этим Лейтенант привел в порядок оружие. Один из пистолетов он дал мне, а сам вооружился автоматом. Когда открыли дверь, Федька вышел на свет Божий с нахальной улыбкой на разбитой морде. Чувствовалось, что он оклемался за ночь, и главное, понял что ему уже не грозил самосуд. Ну, а тюрьма для него - дом родной. - Начальник, парашу надо в камере ставить. А то бугор вон не стерпел. Из кладовой в самом деле заметно несло мочой. Мастер выглядел гораздо хуже своего подельника, он смотрелся мрачным и подавленным. Сводив обоих по нужде и накормив, мы попробовали еще раз разговорить наше "бригадное начальство", но это ни к чему не привело. - Ну, как хотите, - решил в конце концов Андрей. - Сидите, нюхайте свое добро. И он опять запер мастера и Федьку в кладовке. В третьем часу в небе раздался долгожданный стрекот винтов. Вертолет мягко опустился на свое обычное место, метрах в сорока от столовой. Пока останавливались винты, артельщики, побросав работу, собрались для "торжественной встречи". Впереди всех стоял Андрей, автомат он повесил на правое плечо и в любой момент был готов пустить его в ход. Первым появился Мациевич. Его появление народ встретил гулом недовольства. Бухгалтер явно нервничал. За ним на землю спустился высокий седовласый человек в черном плаще и с "дипломатом" в руке. Вслед за ним спрыгнул розовощекий парень с автоматом. Его лицо показалось мне знакомым. Напрягшись, я вспомнил его. Он прилетал уже два раза за золотом. Последними винтокрылую машину покинули вертолетчики. - Что случилось? Что за срочность и почему, черт возьми, такая таинственность?! - с ходу, не здороваясь, начал качать права Мациевич. - Мы просили привезти сюда прокурора и милицию. Говорить мы будем только при них, - резко ответил Андрей, тряхнув автоматом. Я стоял сбоку и видел все как бы со стороны. Трудно было позавидовать сейчас Мациевичу. Полтора десятка пар глаз смотрели на него с неприкрытой враждебностью. Он как-то смешался, явно не зная, что сказать. Но его спутник в черном плаще решительно отодвинул букхалтера в сторону и вышел вперед. - Я районный прокурор. Моя фамилия Румянцев, - сказал он, вытащил из кармана красные корочки и подал их Андрею. Тщательно изучив его удостоверение, Лейтенант кивнул. - Хорошо, тогда пойдемте, я покажу вам все, так сказать, наглядно, чтобы легче было понять... И он повел гостей в подсобный блок, где лежало тело Рыжего. Вертолетчики смотрели на всю эту сцену с любопытством, но за толпой не пошли, а направились прямиком к столовой. Зато розовощекий охранник просто умирал от любопытства. Он с досадой оглянулся по сторонам, затем заглянул в вертолет. - Слушай, ты никуда не пойдешь? - сказал он кому-то. - Ну тогда посиди тут, я посмотрю, что там у них случилось. И парень рысцой кинулся догонять процессию. Вернулись все наши гости примерно через полчаса. За это время мы успели накормить вертолетчиков и рассказать им о случившемся. Первым появился толстяк охранник. Мы предложили ему обед, но он отказался и поспешил в самолет. Мне показалось, что его румянец несколько полинял. "Наверное, тоже не переносит покойников", - с сочувствием подумал я. Остальные подошли прямо к столу, но уселся один прокурор да чуть погодя присел Мациевич. Похоже было, что его не держали ноги. - Пообедаете? - гостеприимно предложил Олег. Мациевич промолчал, а прокурор отказался. - Спасибо, нет. Дайте только немного кипяченой воды. Пока Чигра бегал за водой, прокурор достал из кармана пеструю упаковку импортных таблеток. День выдался жаркий, и прокурор, приняв лекарство, снял свой "траурный" плащ. Мне бросилось в глаза, что его костюм выглядел так, словно он поменялся им с каким-то здоровяком. И в плечах, и по ширине пиджак висел на нем как на вешалке. Лицо Румянцева совсем не соответствовало его фамилии: старое, отечное, с мешками и темными тенями под глазами, с проглядывающей нездоровой желтизной. Тяжело вздохнув, он вытер с лица пот грязным носовым платком и сказал: - Ну, что ж, общая картина ясна, - он вытащил из "дипломата" большой лист бумаги и протянул Андрею. - Пишите, молодой человек, только покороче... Пока Андрей писал, прокурор, поморщившись, закурил. - Что-то мне сегодня не очень хорошо. Отвык от вертолетов, а лет пять назад мотался целыми днями по району. Здесь только вертолетом и можно добраться до некоторых мест. Район больше Дании и Бельгии вместе взятых. Дорог практически нет, только железка на юге. - А вы давно здесь работаете? - осторожно спросил Чигра. - Да уж десять лет. А так я коренной москвич. - Что вы говорите? - восхитился повар. - Я тоже. Вы где родились? - На Плющихе. - А я на Сретенке. - Ну как же! Они наперебой принялись вспоминать какие-то знакомые обоим места, перечислять изменения, произошедшие с первопрестольной за последние годы. Оказалось, что Румянцев лет пять как не был на родине, да и то последний раз оказался там по служебной надобности буквально на два дня. Прокурор оживился и даже с некоторым сожалением принял из рук Андрея бумагу, быстро прочитал ее и удовлетворенно кивнул: - Толково. Чувствуется армейский стиль. Он положил рапорт Андрея в "дипломат", побарабанил по крышке пальцами и после некоторого раздумья сказал: - Сейчас сделаем так. Возьмем вашего покойника, оружие, вас, - его палец указал на Андрея, - и слетаем на место происшествия. Потом привезем вас обратно, а завтра вернемся уже с милицией. Да, и заберем этих ваших орлов. Где они у вас? - Сейчас приведем. Пока Андрей ходил за Федькой и Чапаем, Мациевич дал авиаторам команду запускать двигатели. Те не торопясь прошли к вертолету, около самого трапа еще потоптались, докуривая. Андрей привел наше бригадное начальство, сам задержался с прокурором, что-то выясняя у него. Потапов, увешанный оружием, повел обоих к вертолету. Мациевич шел следом, торопясь покинуть это недружелюбное место. Толпа артельщиков качнулась вслед за ними, но остановилась, не доходя метров десять до вертолета. Зачем я отошел от стола к железной печке, я и сейчас не могу понять. На кой черт мне нужно было нести кружку с водой, недопитую прокурором? Но оттуда, с боку, я видел все как на ладони. Пилот уже надел наушники и щелкал тумблерами, готовясь запустить двигатель. Потапов вел Федьку и Чапая к вертолету. И тут в чреве вертолета раздался громкий хлопок. Никто и не понял сначала, что это выстрел, я заметил только, как оба вертолетчика удивленно повернулись назад. Федька, подавшись в салон, уже исчез внутри, Иванович встал только на одну ступеньку и вдруг плашмя кинулся на землю, а из черного чрева вертолета полыхнуло неистовое пламя и раздался грохот выстрелов. Яростная струя огня опрокинула могучего Потапова, Мациевич успел что-то крикнуть, прежде чем его тело задергалось под пулями. Все остальное происходило как в замедленной съемке. Странно, что я даже не слышал грохота выстрелов, но зато видел всю картину одновременно, непостижимым образом успевая видеть целиком панораму происходящего. Невидимый стрелок перенес огонь на толпу. Артельщики стояли плотно и каждая пуля поражала человека, а порой и не одного. Я видел, как падали люди, их раскрытые в крике, которого я не слышал, рты, гримасы боли и недоумения. Первые еще падали, те, что стояли в середине, поняли, что происходит, но пули уже кромсали их тела, и лишь те, кто стоял слева, делали попытки уйти из-под обстрела, убежать. Среди них своей неподвижностью выделялась фигура прокурора, успевшего надеть свой черный плащ. Он не сделал и шага в сторону, так и стоял, выпрямившись во весь свой немалый рост, пока веер пуль не стеганул его по груди. Мне показалось, что на фигуре прокурора стрелявший задержался чуть дольше. Это позволило стоявшему рядом с ним Андрею пробежать несколько метров, прежде чем прерывистая струя огня понеслась за ним, по пути срубив еще несколько артельщиков. Очередь почти догнала Лейтенанта, пули свистели совсем рядом, но тут автомат неожиданно захлебнулся. Пауза оказалась ничтожно короткой, похоже, стрелок даже не перезарядил автомат, а просто схватил другой и продолжил свое кровавое дело. Но этой секунды Андрею хватило, чтобы укрыться за громоздким корпусом вездехода. Пули прошили дверцу машины, ровной строчкой прошлись по брезенту. Вдруг из месива лежащих людей кто-то поднялся и, пошатываясь, пошел прочь. Я до сих пор не знаю, кто это был, кровь заливала его лицо, вряд ли он понимал, что делает, и автоматная очередь, оставив Андрея, понеслась за несчастным... Через секунду спина раненого была прошита свинцом. Он упал. Тут стрелявший, наконец, увидел меня. Я давно мог скрыться, убежать, но вместо того стоял столбом на самом виду, и лишь когда увидел крестообразное пламя на конце дула, пригнулся и в том же замедленно-плавном темпе прыгнул под прикрытие железного чрева печи. Когда я очутился на земле, ко мне снова вернулось реальное ощущение времени и действия. В обычном времени эта бойня заняла секунд, может быть, двадцать-тридцать. Выстрелы, до этого доносящийся как бы сквозь вату, теперь гулким грохотом отдавался в железном брюхе печи. Каждый раз после того как смолкал автомат какое-то животное чувство любопытства заставляло меня снова и снова выглядывать из-за своего ненадежного убежища. И каждый раз в ответ я слышал железный голос "калашникова". В третий раз я это сделал уже вполне осознанно. Я увидел то, чего не видел стрелок, - со стороны вездехода появился Андрей, пригнувшись, он пробежал метра три, потом упал на землю и пополз, стараясь оставаться в мертвой зоне, невидимой из вертолета. Я не понял, зачем он это делает, и опять выглянул из-за своей пуленепробиваемой печки, вызвав новый шквал огня. А Лейтенант тем временем прополз еще метра два, затем приподнялся и швырнул в сторону вертолета что-то круглое. "Лимонка" - сразу понял я. В ту же секунду в салоне полыхнуло пламя взрыва, вертолет как-то даже чуть подпрыгнул и мгновенно превратился в большой огненный шар. От взрыва у меня заложило уши, я тряхнул головой. Рев сгорающего вертолета перекрывал все другие звуки. Я и не подозревал, что это винтокрылое чудовище может гореть столь яростно и быстро. Очевидно, осколки пробили баки с горючим, топливо вылилось на землю, и вскоре уже вся поляна превратилась в погребальный костер. Я видел, как горевший пилот, выбив лобовое стекло, попытался выпрыгнуть наружу, но, зацепился за что-то и повис вниз головой. Несколько секунд он, отчаянно извиваясь, пытался освободиться, но разлившееся горючее подползло снизу, полыхнув пламенем, и он замер, бессильно уронив горящие руки. Другому человеку повезло больше. Я тогда не понял, кто это, только увидел, как от огромного костра отделилась огненная фигура и, с жутким криком пробежав метров двадцать, живым факелом прыгнула с обрыва