U>сте. Палецъ на уста, Пожалуйста, прошу васъ. Наше время Сорвалось съ петель. - Подлое коварство! О, лучше бы мне вовсе не родиться, Чемъ исправлять тебя. - Ну, что жъ, пойдемте! Идемте вместе. (Уходятъ.) (Продолженiе следуетъ.) Д. Аверкiевъ. ДЕЙСТВIЕ ВТОРОЕ. СЦЕНА I. Комната въ доме Полонiя. Входятъ: Полонiй и Рейнальдо. Полонiй. Ему вы отдадите эти деньги И письма. Рейнальдо. Слушаю. Полонiй. И вы, Рейнальдо, Поступите чудесно какъ умно, Когда предъ темъ, чтобъ посетить его, Разспросите, какъ онъ ведетъ себя. Рейнальдо. И самъ я думалъ, государь. Полонiй. Прекрасно; Отлично сказано, Марiя Дева! Сперва поразспросите: кто изъ Датчанъ Теперь въ Париже; где стоятъ, Съ кемъ водятся и много-ль тратятъ. Вотъ, Узнавъ при помощи такихъ окольныхъ И косвенныхъ вопросовъ, что мой сынъ Не безызвестенъ имъ, подвиньтесь ближе, Но не касайтесь прямо до него Въ разспросахъ. А представьтесь, будто это Такъ, дальнее знакомство. Напримеръ: "Знакомъ съ его отцомъ, съ его родными И съ нимъ отчасти". Поняли, Рейнальдо? Рейнальдо. Отлично, государь. Полонiй. "И съ нимъ отчасти", Но - можете прибавить, - не весьма, И если это тотъ, о комъ я говорю, То очень онъ распущенъ, и подверженъ Тому-то и тому". И на него Взвалите тутъ, что только вамъ угодно, Но ничего столь гнуснаго, чтобъ честь Могло пятнать: запомните же это. А разныя безчинства и безпутства Что, какъ замечено и всемъ известно, Обычные товарищи у всей Живущей на свободе молодежи. Рейнальдо. Играетъ, государь? Полонiй. Ну да, иль пьетъ. Дерется, божится, на ссору лезетъ, Иль за девчонками - все это можно. Рейнальдо. Но это ужъ безчеститъ, государь. Полонiй. Ничуть, ей-ей, когда вы обвиненье Съумеете искусно подсластить; Но вамъ не следуетъ его злословить, Что будто онъ открыто непотребенъ. Не этого хочу я; вы его грешки Такъ выставьте умненько, чтобъ они Казались заблужденьями свободы, Порывомъ, вспышкой пылкаго ума, Иль дикостью неукрощенной крови, Какъ и у всехъ. Рейнальдо. Но, добрый государь... Полонiй. Къ чему все это? Рейнальдо. Точно, государь, Объ этомъ-то я и хотелъ спросить. Полонiй. Марiя Дева! я къ тому клоню - И это ужъ испытанная хитрость: Вы, сына моего слегка запачкавъ, Какъ будто онъ вещица, что немного Въ работе загрязнилася, - заметьте: Сейчасъ вашъ собеседникъ, тотъ кого Зондируете вы, - чуть только Онъ замечалъ за юношей, о комъ Вы говорили, эти все грешки, - То, ужъ поверьте, онъ закончитъ темъ, Что съ вами совпадетъ такимъ манеромъ: "Мой добрый государь, иль такъ, иль другъ, Иль господинъ, смотря какое слово, Или присловье принято у нихъ И какъ онъ самъ привыкъ... Рейнальдо. Отлично. Полонiй Итакъ, чуть скажетъ онъ... Онъ скажетъ... О чемъ же я хотелъ сказать? Я что-то Хотелъ сказать вамъ.. Да на чемъ же, бишь, Остановился я? Рейнальдо. На "совпадетъ" На другъ, иль такъ, иль господинъ"... Полонiй. На томъ, Что совпадетъ онъ?.. Да, Марiя Дева!.. А съ вами совпадетъ онъ такъ: я знаю Его; вчера его видалъ я, или Въ такой-то день, тогда-то, иль тогда; Съ такимъ-то, иль такимъ. И онъ - игралъ, Иль выпилъ лишнее, иль онъ вспылилъ, Играя въ мячъ; иль можетъ быть, какъ онъ Входилъ въ такой-то непотребный домъ (Вы понимаете въ какой). "Теперь Глядите: ваша лживая привадка Ужъ изловила эту рыбку правды; Вотъ такъ-то мы, кто поумней и ловче, При помощи отводовъ и обходовъ, Доходимъ криво до прямаго дела. Такъ вотъ и вы, при помощи сейчасъ Преподанныхъ уроковъ и советовъ, Дойдете до Лаэрта. - Что жъ, схватили? Все поняли? Рейнальдо. Все, государь. Полонiй. Прощайте, И помоги вамъ Богъ. Рейнальдо. Мой добрый государь!.. Полонiй. Понаблюдите-ка за нимъ и сами. Рейнальдо. Покойны будьте, государь. Полонiй. Пусть онъ Споетъ намъ песенку свою. Рейнальдо. Такъ точно, Мой государь. (Уходитъ.) Полонiй. Счастливаго пути. Входитъ Офелiя. Полонiй. Ну, что, Офелiя? что тамъ такое? Офелiя. Ахъ, государь, я такъ перепугалась,. Полонiй. Чего же? ради Бога. Офелiя. Государь, - Я шила въ комнате своей, какъ вдругъ Вошелъ Гамлетъ: - камзолъ разстегнутъ, На голове нетъ шляпы; безъ подвязокъ Чулки; въ грязи, до щиколки спустились. Одно колено бьется о другое; Самъ бледенъ, какъ его рубашка; взглядъ При этомъ жалостный такой, какъ будто Онъ выпущенъ изъ ада для того, Что-бъ разсказать объ ужасахъ. Полонiй. Влюбясь Въ тебя, сошелъ съ ума? Офелiя. Не знаю, государь; Но, правду говоря, боюсь что такъ. Полонiй. Что-жъ онъ сказалъ тебе? Офелiя. Меня Онъ за запястье взялъ, и крепко сжалъ, И отступивъ на всю длину руки - Другою онъ держалъ вотъ-такъ надъ бровью - Онъ сталъ разсматривать мое лицо, Какъ будто срисовать его хотелъ. Онъ простоялъ такъ долго; наконецъ, Слегка пожавъ мне руку, головою Онъ покачалъ три раза сверху внизъ, И такъ глубоко, жалостно вздохнулъ, Какъ будто грудь его на части распадалась И смерть ему пришла. Затемъ меня Онъ отпустилъ и, глядя чрезъ плечо, Какъ будто могъ найти безъ глазъ дорогу, Пошелъ, и вышелъ изъ дверей, но светъ Его очей все на меня былъ устремленъ До самаго конца. Полонiй. Пойдемъ со мною; Намъ надо къ королю... Все это Прямое сумасбродство отъ любви. Терзаетъ самое себя ея Жестокость, понуждая волю Къ отчаяннымъ поступкамъ столь же часто, Какъ и любая страсть подъ небесами, Что мучитъ нашу плоть... Мне жаль... Скажи: Ты съ нимъ на дняхъ не говорила жестко? Офелiя. Нетъ, добрый государь, но я, какъ вы Мне приказали, отсылала письма И запретила приходить ко мне. Полонiй. Вотъ отчего онъ и сошелъ съ ума! Мне жаль, что я не наблюдалъ его Поосмотрительней и съ большимъ разуменьемъ.. Боялся я, что онъ забавы ищетъ И хочетъ посадить тебя на мель. Будь проклята моя ретивость къ делу! Но, видно, свойственно намъ, старикамъ, Въ своихъ сужденьяхъ черезъ край хватать, Какъ людямъ помоложе за обычай Неразсудительность. Идемъ же къ королю. Онъ долженъ все узнать. Держа въ секрете, Скорей въ немилость попадешь за скрытность, Чемъ прогневишь, открывъ, что онъ влюбленъ. СЦЕНА II. Комната въ замке. Входятъ король, королева, Розенкранцъ, Гильденштернъ и свита. Король. Добро пожаловать, и Розенкранцъ, И Гильденштернъ. Хотя мы ужъ давно Желали видеть васъ, но поспешили Послать за вами потому, что намъ Нужны услуги ваши. Вы кой-что Ужъ слышали о превращеньи съ принцемъ, Я выражаюсь такъ въ виду того, что въ немъ Ни внутреннiй, ни внешнiй человекъ На то, что было, вовсе не похожи. Что именно могло бы, кроме смерти Его отца, его повергнуть въ это Непониманье самого себя, - Я не берусь решить. Вы оба съ детства Воспитывались съ нимъ, и съ юныхъ летъ Такъ свыклися съ характеромъ Гамлета, Что я васъ умоляю: соизвольте Остаться ненадолго при дворе; Такъ, ваше общество его могло бы Вновь къ развлеченiямъ привлечь, а вы, Случайно подбирая наблюденья, Найдете, то, что, будучи открыто, Поддастся нашему леченью. Королева. Онъ Такъ много говорилъ о васъ, что я Уверена, что двухъ другихъ и нетъ, Къ кому бы больше васъ онъ былъ привязанъ. И если вамъ угодно, оказавъ Намъ благосклонность и любезность, съ нами Пробыть немного, чтобы намъ помочь При исполненiи надежды нашей, - То мы, за ваше пребыванье здесь, Благодарить васъ будемъ такъ, какъ только Прилично королю. Розенкранцъ. Вы оба, Ваши Величества, могли-бъ верховной властью, Которую имеете надъ нами, Свое желанье грозное скорей Намъ приказать, чемъ насъ просить о томъ. Гильденштернъ. Мы оба повинуемся, и ныне Мы съ полною готовностью желаемъ Повергнуть добровольно нашу службу, По вашему распоряженью, къ вашимъ Стопамъ. Король. Благодарю васъ, Розенкранцъ, И милый Гильденштернъ. Королева. Благодарю Васъ, Гильденштернъ и милый Розенкранцъ, И я васъ умоляю посетить Сейчасъ же сына нашего, который Такъ сильно изменился. (Къ свите) Пусть кто-нибудь проводитъ этихъ Господъ къ Гамлету. Гильденштернъ. Да поможетъ небо, Чтобъ нашъ прiездъ, какъ и услуги наши Ему прiятны были и на пользу. Королева. Аминь. (Уходятъ Розенкранцъ, Гильденштернъ и некоторые изъ свиты). Входитъ Полонiй. Полонiй. Мой добрый государь, послы Съ успехомъ изъ Норвегiи вернулись. Король. Ты былъ всегда отцомъ благихъ вестей. Полонiй. Не правда-ль, государь? Поверьте, я, Мой добрый повелитель, посвятилъ Мои и долгъ, и душу, - оба Богу, А первый королю. И полагаю (Иль мозгъ мой ужъ не можетъ, какъ бывало, По следу дела гнаться безъ ошибки), Что я открылъ, на чемъ Гамлетъ помешанъ. Король. Скажи-жъ скорей: я такъ хочу узнать... Полонiй. Сперва пословъ примите, а мое Открытiе, - пускай дессертомъ будетъ На этомъ пиршестве. Король. Иди-жъ на встречу И самъ введи ихъ. (Уходитъ Полонiй.) Король. Милая Гертруда, Онъ говоритъ, что отыскалъ причину И поводъ къ помешательству Гамлета. Королева. Я думаю, что вся причина въ смерти Его отца и нашей спешной свадьбе. Входятъ: Полонiй, Вольтимандъ, Корнелiй. Король (королеве). Ну, хорошо, мы разберемъ. - Добро Пожаловать, любезные друзья! Что, Вольтемандъ, намъ шлетъ Норвежскiй братъ? Вольтимандъ. Полнейшую отдачу всехъ приветствiй И пожеланiй. Съ перваго-жъ свиданья Онъ приказалъ племяннику пресечь Наборъ, который самъ считалъ приготовленьемъ Къ войне съ Поляками, но, разсмотревъ Внимательней, нашелъ, что онъ безспорно Былъ противъ вашего величества направленъ. И огорченный, что его болезнь, Безсилiе и старость были такъ Обойдены, - онъ подъ арестъ велелъ Взять Фортинбраса; тотъ повиновался. Король ему далъ выговоръ, и онъ Поклялся дяде никогда отныне Не подымать оружiя на васъ. Исполнясь радости, старикъ ему Назначилъ содержанiе въ размере Трехъ тысячъ кронъ, и поручилъ Ужъ набранныхъ солдатъ вести на Польшу. (Подавая грамоту.) И въ этой грамоте, онъ проситъ васъ, Чтобъ вы благоизволили дать пропускъ Чрезъ ваши земли сказаннымъ войскамъ. Здесь включены условiя, а также Ручательство за безопасность. Король. Мы довольны, И въ более удобный часъ прочтемъ, Обсудимъ дело и дадимъ ответъ. Благодаримъ, межъ темъ, за вашъ успешный трудъ; Идите отдохнуть, а въ вечеру - Пируемъ вместе. Милости прошу! (Уходятъ: Вольтимандъ и Корнелiй). Полонiй. Все кончилось отлично. - Государь И государыня, распространяться Чемъ быть должно величество, въ чемъ долгъ, Зачемъ день - день, ночь - ночь, и время - время, - Была бы только трата дня и ночи, И времени. Въ виду того, что краткость - Душа ума, а многословье - члены И внешнiя прикрасы, - буду кратокъ. Вашъ благородный сынъ помешанъ; - такъ Я выражаюсь, ибо если станемъ Мы помешательство определять, То впасть въ него и значитъ помешаться. Но это мимо. Королева. Менее искусства, Побольше дела. Полонiй. Тутъ, клянусь, искусства Совсемъ нетъ, государыня. Итакъ, Что онъ помешанъ, правда; правда, жаль; И жаль, что правда (глупый оборотъ! Но Богъ ужъ съ нимъ: забудемъ объ искусстве.) Итакъ помешаннымъ онъ признанъ вами, - Теперь намъ остается отыскать Причину этого эффекта; или Вернее: этого деффекта; ибо Эффектъ-то этотъ, будучи деффектнымъ, Не безъ причины; это намъ осталось, А вотъ вамъ и остатокъ: взвесьте. Я Имею дочь; пока она моя, Ее имею я; по долгу послушанья, Она мне отдала вотъ это. Ну-съ, Извольте разсудить и заключайте. (Читаетъ). "Небесной и кумиру моей души, всемъ украшенной Офелiи", Дурное выраженiе, пошлое выраженiе; "всемъ украшенной - пошлое выраженiе; но прислушайтесь, (Читаетъ) "Эти строки къ ея великолепной белой груди. Эти строки"... Королева. Какъ? это ей писалъ Гамлетъ? Полонiй. Вниманье: Я буду, государыня, правдивъ. (Читаетъ). Не верь, что солнце не стоитъ И что огонь въ звездахъ горитъ, И ложью истину зови, Но твердо верь моей любви! "Офелiя, я плохо владею размеромъ; я не умею скандировать свои стоны; но верь тому, что я въ тебя влюбленъ совершенно, о совершеннейшая! "Твой на всегда, дражайшая девушка, пока душа въ теле, - Гамлетъ". Мне дочь покорно показала это И сверхъ того мне разсказала все Его искательства: когда и где И какъ онъ делалъ ихъ. Король. Какъ приняла Она его любовь? Полонiй. Какого мненья Вы обо мне? Король. Тебя считаю я И вернымъ, и почтеннымъ человекомъ. Полонiй. Я радъ вамъ это доказать. Но что бы Могли подумать вы, когда бы я, увидя, Что пылкая любовь ужъ распустила крылья (А надо вамъ сказать, что я заметилъ Все это раньше, чемъ созналась дочь); Что-бъ вы могли, иль ваша королева И дорогая государыня моя, Подумать, если-бъ я взялся за родъ Конторки, иль альбома, иль, глухъ и немъ, Имъ въ сердце потакалъ, иль посмотрелъ На ихъ любовь сквозь пальцы? Что бы вы Подумали? Нетъ, я за дело круто Взялся, и барышне моей сказалъ: "Гамлетъ - нашъ принцъ, и вне твоей планеты: Не сметь впередъ!" И далъ ей наставленье Чтобъ отъ его визитовъ запиралась, Посольствъ не принимала, не брала Подарковъ отъ него. И вследъ она вкусила Плодъ отъ моихъ советовъ, а Гамлетъ, Отверженный (я сокращу разсказъ) Впалъ въ грусть; затем] лишился аппетита, Затемъ безсонница; за нею слабость; За ней разсеянность, а постепенно И помешательство, что заставляетъ Его безумствовать, а насъ - грустить. Король. (Королеве). Что, какъ по вашему? Королева. Весьма возможно. Полонiй. Желалъ бы знать я, было ли хоть разъ, Когда я положительно скажу, Что это такъ, а вышло бы иначе? Король. Ни разу, сколько помню. Полонiй. (Указывая на голову и плечи.) Снимите это съ этого, коль это Иначе выйдетъ. Я открою правду, - Пусть только обстоятельства помогутъ - Где-бъ ни скрывалася она, хотя бы Она скрывалась въ самомъ центре. Король. Какъ же Проверить намъ? Полонiй. Какъ знаете, онъ часто Гуляетъ здесь, по этой галлерее, Часа четыре кряду. Королева. Правда. Полонiй. Я Дочь выпущу къ нему, а вы и я, Мы станемъ за ковромъ, и разговоръ Подслушаемъ. И если спятилъ онъ Не отъ любви, то мне отныне впредь Сидеть не въ государственномъ совете, А мызу и извощиковъ держать. Король. Попробуемъ. (Входитъ Гамлетъ, читая книгу.) Королева. Взгляните, какъ онъ грустно Идетъ, бедняжка, съ книгою въ рукахъ. Полонiй. Уйдите оба; умоляю васъ. Сейчасъ къ нему причалю... Уходите-жъ. (Уходятъ: Король, Королева и свита.) Полонiй. Какъ поживаеть, мой добрый принцъ Гамлетъ? Гамлетъ. Хорошо; слава Богу. Полонiй. Вы знаете меня, государь? Гамлетъ. Превосходно; вы рыбный торговецъ. Полонiй. Никакъ нетъ, государь. Гамлетъ. Такъ я желалъ бы, чтобы вы были такимъ же честнымъ человекомъ. Полонiй. Честнымъ, государь? Гамлетъ. Да, сударь; быть честнымъ человекомъ, по нынешнимъ временамъ, значитъ быть выщипнутымъ изъ двухъ тысячъ. Полонiй. Вотъ сущая правда, государь. Гамлетъ. И если солнце порождаетъ червей въ дохлой собаке, въ этой сладостной для целованiя падали... У васъ есть дочь? Полонiй. Есть, государь. Гамлетъ. Не пускайте ея гулять по солнцу: урожай - благодать, но не въ томъ смысле, какъ это можетъ касаться вашей дочери... Другъ, сообразите это. Полонiй. Что вы хотите сказать этимъ? (Про себя). Нетъ, нетъ, и вернется къ моей дочери. А сначала онъ не узналъ меня, сказалъ будто я рыбный торговецъ. Далеко зашелъ, далеко зашелъ! По правде, и я въ молодости до крайности страдалъ отъ любви; весьма недалеко отъ этого. Заговорю съ нимъ опять. (Вслухъ). Что вы читаете, государь? Гамлетъ. Слова, слова, слова! Полонiй. В чемъ же дело, государь? Гамлетъ. Чье дело, съ кемъ? Полонiй. Я разумею дело, о которомъ вы читаете, государь, Гамлетъ. Злословiе, сударь. Этотъ мерзавецъ-сатирикъ говоритъ, что у стариковъ седыя бороды; что у нихъ лица въ морщинахъ; что у нихъ изъ глазъ сочится густая амбра или сливный клей, и что они обладаютъ полнымъ отсутствiемъ ума, равно какъ и слабыми икрами. Хотя я и верю всему этому сильнейшимъ и полнейшимъ образомъ, но считаю безчестнымъ писать объ этомъ; ведь вы сами, сударь, могли бы стать такимъ же старикомъ, какъ я, если-бы сумели пятиться какъ крабъ. Полонiй (въ сторону). Хотя это и помешательство, но въ немъ есть метода. (Громко.) Не угодно ли вамъ выйти, государь? Гамлетъ. Въ могилу? Полонiй. Действительно, это значило бы вполне выйти. (Про себя.) Какъ порой его ответы полны смысла! Такое счастье часто выпадаетъ на долю сумасшествiя, а здравому уму не легко разрешиться такъ благополучно. Оставлю его и мигомъ придумаю, какъ устроить его встречу съ моею дочерью. (Вслухъ.) Досточтимый принцъ, беру смелость всепокорнейше разстаться съ вами. Гамлетъ. Вы ничего не могли бы взять у меня, съ чемъ бы я разстался также охотно, кроме моей жизни, моей жизни. Полонiй. Счастливо оставаться, государь. (Идетъ.) Гамлетъ. Ахъ, эти скучные старые шуты! Входятъ: Розенкранцъ и Гильденштернъ. Полонiй. Вы ищите принца Гамлета? Вотъ где онъ! Розенкранцъ. Полонiю. Спаси васъ Господи! (Уходитъ Полонiй) Гильденштернъ. Достопочтенный принцъ! Розенкранцъ. Мой дражайшiй принцъ! Гамлетъ. Превосходнейшiе друзья мои! Какъ поживаешь, Гильденштернъ? А, Розенкранцъ! Какъ вы оба поживаете, ребята? Розенкранцъ. Какъ дюжинныя дети земли. Гильденштернъ. Темъ счастливы, что нетъ избытка счастья: Мы не верхушка колпака Фортуны. Гамлетъ. До и не подошва ея башмаковъ? Розенкранцъ. Ни то, ни другое, государь. Гамлетъ. Значитъ, вы живете около ея пояса, или въ средоточiи ея милости?.. Гильденштернъ. Право же, мы ея рядовые... Гамлетъ. О, сущая правда!.. Она готова любить всехъ подъ рядъ... Что новаго? Розенкранцъ. Ничего, государь; разве то, что люди становятся честнее. Гамлетъ. Значитъ, скоро страшный судъ. Но ваша новость не верна. Позвольте разспросить васъ подробнее: чемъ вы провинились предъ Фортуной, что она отправила васъ сюда въ тюрьму. Гильденштернъ. Въ тюрьму, государь? Гамлетъ. Данiя, - тюрьма. Розенкранцъ. Значитъ, и весь светъ тюрьма. Гамлетъ. Превосходная; въ ней много келiй, коморокъ и ямъ. Данiя одна изъ худшихъ. Розенкранцъ. Мы не того мненiя, государь. Гамлетъ. Что-жъ? значитъ, она и не тюрьма для васъ; ведь все хорошо или худо, глядя по нашему пониманiю; для меня она тюрьма. Розенкранцъ. Въ такомъ случае ваше честолюбiе представляетъ ее тюрьмою она слишкомъ тесна для вашего духа. Гамлетъ. О, Боже! меня могли бы заключить въ орешную скорлупу, и я считалъ бы себя королемъ безконечнаго пространства; еслибы только не дурные сны. Гильденштернъ. А эти сны, конечно, честолюбiе; ведь самое существо честолюбца просто тень сна. Гамлетъ. Самъ сонъ только тень. Розенкранцъ. Правда; и я считаю честолюбiе столь воздушнымъ и легковеснымъ, что оно только тень тени. Гамлетъ. Значитъ наши нищiе - тела, а наши государи и напыщенные герои - тени нищихъ. Не пойти ли намъ ко двору? честное слово, я не въ силахъ разсуждать. Розенкранцъ и Гильденштернъ. Мы къ вашимъ услугамъ. Гамлетъ. Этого не требуется: я не хочу смешивать васъ съ остальными моими слугами, потому что, говоря какъ честный человекъ, мне ужасно прислуживаютъ. Но, - по старой дружбе, - что васъ подвигло въ Эльзиноръ? Розенкранцъ. Прiехали навестить васъ, государь; другаго дела нетъ. Гамлетъ. Я нищiй, а потому беденъ даже на благодарность; но я благодарю васъ, и право же, дорогiе друзья, моя благодарность весьма дорога - стоитъ полушку. За вами не посылали? Вы по собственному влеченiю? Вы прiехали по воле? Ну-же! будьте правдивы со мною; ну-же, ну, да говорите же. Гильденштернъ. Что мы должны сказать, государь? Гамлетъ. Хоть что-нибудь. Но только къ делу. За вами посылали; въ вашихъ взглядахъ есть что-то въ роде признанiя, но у вашей скромности не хватаетъ силы дать ему цветъ. Я знаю, добрые король и королева посылали за вами. Розенкранцъ. Съ какою целью, государь? Гамлетъ. Это вы должны объяснить мне. Но заклинаю васъ правами товарищества, симпатiей нашей юности, долгомъ никогда не прерывавшейся любви нашей, и всемъ более дорогимъ, чемъ бы могъ заклясть васъ лучшiй, чемъ я, ораторъ, - будьте просты и прямы со мною: посылали за вами или нетъ? Розенкранцъ, Гильденштерну. Что скажете? Гамлетъ, (про себя). Э! я гляжу на васъ въ оба. (Вслухъ.) Если любите меня, не скрывайте. Гильденштернъ. Государь, - за нами посылали. Гамлетъ. Я скажу вамъ зачемъ; такимъ образомъ моя предупредительность избавитъ васъ отъ открытiя обещанной королю и королеве тайны. Не меняйте перьевъ. Съ недавнихъ поръ (но отчего не знаю) я лишился всякой веселости, забылъ все обычныя упражненiя; и въ самомъ деле я въ такомъ тяжеломъ расположенiи духа, что это чудное зданiе, земля, мне кажется безплоднымъ мысомъ; этотъ великолепнейшiй пологъ, небо, - этотъ смелый навесъ, - этотъ величественный сводъ съ резною работой изъ золотистаго огня, - ну, а мне онъ кажется скопленiемъ гнилыхъ и заразительныхъ паровъ. Что за созданiе человекъ! Какъ благороденъ по уму, какъ безконеченъ по способностямъ! Какъ выразителенъ и удивителенъ по образу и движенiю! По деламъ какъ похожъ на ангела, по пониманiю, - на Бога! краса мiра! образецъ живыхъ тварей! А что же для меня эта квинтъэссенцiя праха? Мужчины не приводятъ меня въ восторгъ, и женщины также; хотя, судя по вашей улыбке, - вы хотели сказать это. Розенкранцъ. У меня и въ мысляхъ не было ничего подобнаго, государь. Гамлетъ. Отчего-жъ вы усмехнулись, когда я сказалъ, что мущины не приводятъ меня въ восторгъ. Розенкранцъ. Я подумалъ, государь, что если мужчины не приводятъ васъ въ восторгъ, то какое постное угощенiе ждетъ актеровъ: мы обогнали ихъ по дороге; они направлялись сюда, чтобы предложить вамъ свои услуги. Гамлетъ. Играющаго короля - милости прошу пожаловать; его величество получитъ отъ меня подать; странствующiй рыцарь найдетъ дело для рапиры и щита; любовникъ не станетъ вздыхать даромъ; забiяка мирно окончитъ свою роль; шутъ заставитъ смеяться техъ, у кого щекотка въ глотке, и дама объяснитъ свободно свое намеренiе: иначе белымъ стихамъ придется хромать. Что это за актеры? Розенкранцъ. Те самые, которыми вы часто восхищались, столичные трагики. Гамлетъ. Какъ же случилось, что они странствуютъ? Постоянное местожительство было бы полезнее и для ихъ известности, и для ихъ доходовъ. Розенкранцъ. Кажется, имъ пришлось уехать вследствiе недавняго нововведенiя. Гамлетъ. Пользуются ли они темъ же уваженiемъ, какъ въ то время, когда я былъ въ столице? Много-ль у нихъ бываетъ публики? Розенкранцъ. Говоря правду, - нетъ. Гамлетъ. Отчего же это? Или они позаржавели? Розенкранцъ. Нетъ, они относятся къ делу попрежнему; но завелось гнездо детей, маленькихъ коршунятъ, которые кричатъ словно на пытке. И за это имъ хлопаютъ самымъ жестокимъ образомъ. Они теперь въ моде и такъ вопятъ противъ обыкновенныхъ (какъ они ихъ называютъ) театровъ, что многiе изъ имеющихъ право носить шпагу до того испугались гусиныхъ перьевъ, что почти не смеютъ ходить въ театръ. Гамлетъ. Какъ, они дети? Кто-жъ ихъ содержитъ? что имъ платятъ? Или они будутъ продолжать свои занятiя только до техъ поръ, пока будутъ певчими? Разве имъ не придется сказать впоследствiи, когда они сами выростутъ и станутъ такими же, какъ все, актерами (а это весьма вероятно, если у нихъ нетъ лучшихъ средствъ къ существованiю), что ихъ писатели принесли имъ вредъ, заставивъ ихъ кричать противъ ихъ же будущихъ занятiй. Розенкранцъ. Говоря правду, много было шуму съ обеихъ сторонъ, и публика не считаетъ грехомъ стравливать ихъ; одно время пiесы не делали сбора, если въ нихъ поэты и актеры недоходили до кулачекъ изъ-за спорнаго пункта. Гамлетъ. Неужто? Гильденштернъ. О, тутъ порядочно пришлось шевелить мозгами. Гамлетъ. И мальчики победили? Розенкранцъ. Да, государь, и Геркулеса, и его ношу. Гамлетъ. Въ этомъ нетъ ничего удивительнаго; мой дядя сталъ датскимъ королемъ, и те, что при жизни моего отца морщились при встрече съ нимъ, даютъ теперь, каждый въ свою очередь, двадцать, сорокъ, сотню дукатовъ за его минiатюрный портретъ. Въ этомъ есть что-то сверхъестественное, еслибы философiя сумела до него добраться. (За сценой трубы).