а глаз... Док невнятно фыркнул, поднялся и вышел. Уоррен крикнул ему вслед: - Если увидите по дороге Лопоухого, скажите, чтобы зашел ко мне. Док поплелся вниз по трапу. А Уоррен остался сидеть, тупо уставясь в голую стену перед собой. Сначала Мак со всей своей командой забыл, как запускается двигатель. Это был первый сигнал, что все неладно, но неприятности-то начались гораздо раньше. Команда разведчиков растеряла часть своих знаний и умений почти с момента посадки. Как иначе объяснить, что они ухитрились так напортачить, разбираясь на свалке? При нормальных обстоятельствах они обязательно извлекли бы из частей инопланетного двигателя и аккуратно сложенных припасов какую-нибудь информацию. Впрочем, они даже сделали кое-какие наблюдения, только не сумели обобщить их. А при нормальных обстоятельствах сумма наблюдений непременно привела бы к разгадке. С трапа донесся звук шагов, но поступь была слишком живой для Лопоухого. Это оказался Спенсер. Спенсер плюхнулся на стул без приглашения. И сидел, сжимая и разжимая руки, разглядывая их молчаливо и яростно. - Ну? - поторопил его Уоррен. - Можете что-то сообщить? - Бриггс залезал в ту первую башенку, - выговорил Спенсер. - Видимо, вернулся с веревкой и обнаружил, что мы ушли. Тогда он влез наверх, обвязал крышку петлей, а потом слез обратно и стянул ее наземь. Там она и лежит, примерно в футе от башенки, и веревочная петля на ней... Уоррен понимающе кивнул. - Да, он мог с этим справиться. Крышка не слишком тяжелая. С ней можно было справиться и в одиночку. - Там, в башенке, что-то есть. - Вы туда заглядывали? - После того, что случилось с Бриггсом? Конечно, нет. Я даже поставил часового с наказом не подпускать никого. Мы не вправе шутить с этой башенкой, пока не разберемся, в чем дело. - А что там, по-вашему, может быть? - Не знаю, - ответил Спенсер. - Хоть идея у меня есть. Нам известно, на что эта башенка способна. Способна лишить нас памяти. - А может, память стирается от страха? - предположил Уоррен. - Допустим, Бриггс чего-то здорово испугался... Спенсер отрицательно покачал головой. - Никаких следов испуга. Бриггс совершенно спокоен. Сидит себе радостный, как дитя, и играет с собственными пальцами или бормочет бессмыслицу. - А что если его лепет даст нам хоть какой-то ключ? Даже если слова сами по себе почти ничего не значат... - Не получится. Пропала не только память, но и воспоминания о том, что именно эту память стерло. - Что вы намерены предпринять? - Постараться проникнуть в башню. Постараться выяснить, что там скрывается. Должен же быть способ забраться туда и выбраться живым и здоровым. - Слушайте, - заявил Уоррен, - хватит с нас экспериментов. - У меня есть интуитивная догадка. - Никогда раньше не слышал от вас ничего подобного. Вы, господа, не полагаетесь на интуитивные догадки. Вы опираетесь на установленные факты. Спенсер поднял руку и ладонью стер выступивший на лбу пот. - Не понимаю, Уоррен, что со мной стряслось. Сам знаю, что раньше никогда догадкам не доверял. Но теперь ничего не могу с собой поделать, догадки переполняют меня и занимают место утраченных знаний. - Так вы соглашаетесь, что знания утрачены? - Разумеется! Вы были правы насчет свалки. Нам следовало бы справиться с делом много лучше. - А теперь у вас интуитивная догадка... - Причем безумная, - сказал Спенсер. - По крайней мере, звучит она совершенно дико. Наша память, утраченные нами знания должны были куда-то деться. А что если нечто, обитающее в башенке, присвоило их? У меня дурацкое чувство, будто утраченное можно вернуть, можно отобрать у похитителя. - Он взглянул на Уоррена с вызовом. - По-вашему, я сошел с ума? Настала очередь Уоррена покачать головой. - Да нет, просто-напросто хватаетесь за соломинку... Спенсер тяжело поднялся на ноги. - Обещаю сделать все, что смогу. Поговорю с другими. Постараемся продумать все до мелочей, прежде чем что-либо предпримем. Как только он ушел, Уоррен вызвал по селектору машинный зал. Из коробочки послышался пронзительный писк и голос Мака. - Есть успехи, Мак? - Ни малейших, - ответил инженер. - Сидим и смотрим на двигатели. Скоро свернем себе мозги, силясь что-нибудь припомнить. - По-моему, больше вам ничего и не остается. - Можно бы попробовать потыкать кнопки наугад, но боюсь, если начнем, непременно выведем что-нибудь из строя насовсем. - Держите руки подальше от кнопок и от "чего-нибудь", - приказал Уоррен, внезапно ощутив острую тревогу. - Даже не прикасайтесь ни к чему. Бог знает, что вы там способны натворить. - Да нет, мы просто сидим, - заверил Мак, - смотрим на движки и пытаемся хоть что-нибудь припомнить. Что за безумие, подумалось Уоррену. Ну конечно, безумие, что же еще? Там внизу люди, умевшие управлять космическими двигателями, люди, которые не отходили от них на протяжении долгих унылых лет. А теперь эти самые люди сидят и смотрят на двигатели, силясь понять, как их запустить. Уоррен встал из-за стола и тихо спустился по трапу. Он нашел кока в его каюте. Лопоухий свалился со стула и спал на полу, тяжело дыша. Каюта провоняла виски. На столе красовалась бутылка, почти пустая. Уоррен легонько пнул Лопоухого ногой. Тот чуть слышно застонал во сне. Тогда капитан взял бутылку и посмотрел на свет. Там оставалось на один добрый глоток. Он запрокинул бутылку и выпил все до капли, а потом запустил пустой бутылкой в стену. Осколки пластика осыпали голову Лопоухого мелким дождем. Лопоухий поднял руку и смахнул осколки, как мух. И продолжал спать с улыбкой на устах: его чувства были блаженно притуплены алкоголем и защищены от воспоминаний, которых, кстати, уже не существовало. 11 Они сызнова накрыли башенку плитой и установили треногу со шкивом. Потом опять стянули плиту вниз, а треногу использовали для того, чтобы спустить внутрь автоматическую камеру и получить снимки. Да, в башенке что-то было. Они мучительно всматривались в снимки, разложив их на столе в кают-компании, и пытались сообразить, что же это такое. Формой оно напоминало то ли дыню, то ли большое яйцо, поставленное острым концом кверху. Снизу доверху яйцо поросло волосками, и некоторые из них получились на снимках смазанными, словно вибрировали. Снизу яйцо было оплетено какими-то трубками и, видимо, проводами. Впрочем, на обычные провода они не очень походили. Люди провели серию опытов, спустив в башенку измерительные приборы, и установили, что яйцо живое и во многих отношениях напоминает теплокровное животное, хотя можно было ручаться, что жидкие его компоненты не имеют с кровью ничего общего. Яйцо было мягким, не защищенным даже подобием панциря, оно пульсировало и вибрировало, только тип вибрации не поддавался определению. Однако волоски, покрывающие яйцо, шевелились без передышки. И вновь они втащили плиту на место, а треногу со шкивом не тронули. Биолог Говард сказал: - Оно, несомненно, живое. Это какой-то организм, но я не убежден, что это животное. Провода и трубки ведут в его нутро извне и в то же время, могу ручаться, являются его частью. А посмотрите на эти - как прикажете их назвать - то ли штифты, то ли панели, словно предназначенные для подсоединения новых проводов... - Непостижимо, - заявил Спенсер, - чтобы животное могло срастись с механизмом. Взять, например, человека и его машины. Спору нет, они трудятся совместно, но человек сохраняет свою индивидуальность, а машины, может статься, свою. А ведь во многих случаях было бы выгоднее - если не социально, то по крайней мере экономически - чтобы человек составлял с машинами единое целое, чтобы они сплавились и стали, по существу, одним организмом... - По-моему, - сказал Дайер, - что-то в таком роде здесь и произошло. - А в других башнях? - осведомился Эллис. - Они могут быть соединены друг с другом, - предположил Спенсер, - могут быть каким-то образом связаны между собой. Все восемь в принципе способны представлять собой единый организм. - Мы же не знаем, что там в других башнях, - напомнил Эллис. - Это можно выяснить, - ответил Говард. - Нет, нельзя, - возразил Спенсер. - Мы не смеем рисковать. Мы уже шлялись вокруг гораздо дольше, чем позволяют простые меры предосторожности. Мак со своей командой решили прогуляться, заметили башни и осмотрели их - понятное дело, походя - а вернулись и забыли, как запустить двигатели. Мы не вправе слоняться возле башен даже на минуту дольше, чем необходимо. Уже и сейчас мы, быть может, утратили больше, нежели подозреваем. - Ты думаешь, - смешался Клайн, - что утрата памяти, которой мы, возможно, подверглись, скажется позже? Что мы сами не знаем сейчас, какие именно знания и навыки мы потеряли, а позже обнаружим, что утратили очень многое?.. Спенсер ответил кивком. - Именно так и случилось с Маком. Он, как и любой в составе его команды, готов был поклясться, что может запустить двигатели, вплоть до минуты, когда их действительно потребовалось запустить. Любой в машинной команде считал, что запустить машины - дело само собой разумеющееся, точно так же как мы считаем незыблемыми свои знания. Пока нам не потребуется вызвать из памяти информацию какого-либо рода, мы не догадаемся, что утратили о ней малейшее представление. - Это яйцо... какая-то система связи, - заявил Ланг. - Естественно, что вы так думаете. Вы же специалист по системам связи. - Там провода! - А зачем тогда трубки? - осведомился Говард. - У меня есть на этот счет гипотеза, - сообщил Спенсер. - По трубкам доставляется пища. - Трубки подсоединены к системе снабжения, - добавил Клайн. - Допустим, баки с питательным раствором захоронены под землей. - А не легче ли предположить, что эта штука питается через корни? - вставил Говард. - Раз мы толкуем о баках с пищей, то вроде бы подразумеваем, что эти штуки завезены с других планет. А они вполне могут быть местного происхождения. - Но как бы они тогда воздвигли башни? - спросил Эллис. - Если бы они были местными, им пришлось бы возводить башни вокруг себя. Нет, башни построил кто-то другой. Как фермер строит сарай, чтобы сохранить скот. Я бы проголосовал за подземные баки с пищей. Впервые с начала совещания подал голос Уоррен. - Что заставляет вас склониться к идее системы связи? Ланг пожал плечами. - Да нет каких-то особых причин. Наверное, дело в проводах и этих самых штифтах-панелях. Все вместе взятое выглядит как устройство связи. - Пожалуй, это приемлемая идея, - кивнул Спенсер. - Устройство связи, направленное исключительно на прием информации, а не на ее передачу и распространение... - К чему вы клоните? - резко спросил Ланг. - Какая же это тогда связь? - Так или иначе, - сказал Спенсер, - что-то украло у нас нашу память. Украло нашу способность управлять двигателями и столь основательную часть наших знаний, что мы завалили работу на планете. - Нет, не может быть! - воскликнул Дайер. - Почему же не может? - съехидничал Клайн. - Да ну вас к черту! Это чересчур фантастично! - Не более фантастично, - отозвался Спенсер, - чем многие наши прежние находки. Допустим, это яйцо - устройство для аккумуляции знаний... - Да тут просто нет информации, которую можно аккумулировать! - взорвался Дайер. - Несколько тысяч лет назад обнаружились знания, которые можно было позаимствовать на том ржавом корабле. Некоторое время назад появились еще знания, прибывшие с кораблем, который устроил свалку. Теперь очередь дошла до нас. А следующий корабль, набитый знаниями, может прибыть сюда через несколько тысячелетий. Слишком долго ждать, и слишком велик риск вообще ничего не дождаться. Нам известно, что здесь садились три корабля, но с тем же успехом можно предположить, что следующего корабля не будет вообще никогда. Получается полная бессмыслица. - Кто сказал, что знания, прежде чем их позаимствуют, должны непременно прибыть сюда сами? Ведь и на Земле мы кое-что забываем, неправда ли? - Боже правый! - вырвалось у Клайна, но Спенсера было уже не остановить. - Если бы вы принадлежали к расе, устанавливающей ловушки для знаний, и если бы располагали достаточным временем, где бы вы такие устройства поставили? На планетах, кишмя кишащих разумными существами, где ваши ловушки вполне могут обнаружить, разрушить и выведать их секреты? Или на других - необитаемых, второразрядных, труднодоступных, которыми никто не заинтересуется еще миллион лет? Уоррен откликнулся: - Я бы выбрал как раз такую планету, как эта. - Представим себе такую картину, - продолжал Спенсер. - Где-то существует раса, склонная воровать информацию по всей Галактике. И для размещения своих ловушек она ищет именно маленькие, захудалые, ни на что не годные планетки. Тогда, если умело разбросать ловушки в пространстве, можно прочесать весь космос почти без риска, что их вообще когда-нибудь обнаружат. - Вы полагаете, что мы столкнулись здесь с подобной ловушкой? - спросил Клайн. - Я подбросил вам идею специально, чтобы поглядеть, как вы к ней отнесетесь. Теперь валяйте, комментируйте. - Ну, прежде всего, межзвездные расстояния... - Мы имеем дело, - объявил Спенсер, - с механическим телепатом, обладающим системой записи. И нам известно, что скорость распространения мыслительных волн от расстояния практически не зависит. - Ваша гипотеза не подкреплена никакими данными, кроме домыслов? - поинтересовался Уоррен. - А каких данных вы ждете? Вы, безусловно, догадываетесь, что доказательств нет и быть не может. Мы не смеем подойти достаточно близко, чтобы выяснить, что это за яйцо. И даже если бы посмели, у нас уже нет достаточных знаний, чтобы принять разумное решение или хотя бы сделать логичный вывод. - Так что мы снова гадаем, - заметил Уоррен. - А вы можете предложить что-либо лучшее? Уоррен печально покачал головой. - Нет. Не могу. 12 Дайер надел космический скафандр. От скафандра шел канат, пропущенный через шкив на треноге наверху башенки. Еще Дайеру дали пучок проводов для подключения к штифтам-панелям. Провода были соединены с добрым десятком приборов, готовых записать любые данные - если будет что записывать. Затем Дайер забрался на башню, и его опустили внутрь. Почти немедленно разговор оборвался, химик прекратил отвечать на вопросы, и его вытянули обратно. Когда освободили крепления и откинули шлем, Дайер весело булькал и пускал пузыри. Старый док повел его в госпитальную каюту. Клайн и Поллард затратили много часов, мастеря шлем из свинца с телевизионным устройством на месте лицевых прозрачных пластин. Биолог Говард залез в переоборудованный скафандр, и его спустили внутрь башни тем же порядком. Когда его через минуту вытянули, он заливался отчаянным плачем, как малое дитя. Эллис поволок его следом за старым доком и Дайером, а Говард цеплялся за руки археолога и голосил. Поллард выдрал из шлема телеустройство и совсем уже вознамерился сделать новый шлем из сплошного свинца, но Уоррен положил этому конец: - Будете продолжать в том же духе, в экипаже не останется ни одного совершеннолетнего. - Но на этот раз может получиться, - сопротивлялся Клайн. - Не исключено, что до Говарда добрались именно через телевизионные вводы. Уоррен остался непреклонен: - Может получиться, а может и не получиться. - Но мы обязаны что-то предпринять! - Хватит жертв. Поллард стал надевать тяжелый глухой шлем себе на голову. - Не делайте этого, - предупредил Уоррен. - Шлем вам не понадобится, потому что вы никуда не пойдете. - Я лезу в башню, - решительно заявил Поллард. Уоррен сделал шаг вперед и без дальнейших разговоров нанес удар. Кулак врезался Полларду в челюсть и сбил его с ног. Уоррен повернулся к остальным: - Если кого-нибудь еще тянет поспорить, я готов открыть общую дискуссию - по тем же правилам. Желающих вступать в полемику не нашлось. Уоррен не мог прочесть на лицах ничего, кроме усталого отвращения к капитану. Молчание нарушил Спенсер: - Вы расстроены, Уоррен, и не отдаете себе отчета в своих поступках. - Отдаю себе полный отчет, черт побери! - взревел Уоррен. - Отдаю себе отчет, что есть какой-то способ залезть в эту башню и выбраться назад без полной потери памяти. Только не тот, какой избрали вы. Так ничего не выйдет. - Вы можете предложить что-нибудь другое? - поинтересовался Эллис. - Нет, - ответил Уоррен. - Пока не могу. - А чего вы хотите от нас? - продолжал Эллис. - Чтобы мы сели в кружок и предались отчаянию? - Хочу, чтобы вы вели себя как взрослые люди, - отрезал Уоррен, - а не как орава мальчишек, заприметивших фруктовый сад и жаждущих забраться туда во что бы то ни стало. - Он оглядел подчиненных одного за другим. Никто не проронил ни слова. Тогда он добавил: - У меня на руках уже три хнычущих младенца. Я не намерен увеличивать их число. И ушел по косогору прочь, на свой корабль. 13 Итак, их память обчистили, и скорее всего при посредстве яйца, притаившегося в башенке. И хотя никто не посмел высказать это открыто и вслух, всех донимала одна и та же мысль: как найти способ выудить похищенные знания обратно? И даже больше: а что если удастся заполучить из яйца и другие захваченные им знания? Уоррен сидел за столом у себя в каюте, сжав голову руками и мучительно стараясь сосредоточиться. Спенсер первым догадался, что они утратили знания, не ощущая утраты, - в том-то и коварство, что не ощущая. Они и сейчас, сию минуту, считают себя людьми науки и являются таковыми, кем же еще! Но они отнюдь не столь умелые, не столь знающие люди, как прежде. И не понимают этого. В том-то и чертовщина - они не ощущают своей ущербности. Сейчас они презирают капитана за драку. Ну и наплевать! На все наплевать, лишь бы помочь им найти путь к спасению. Забывчивость. Напасть, известная всей Галактике. И есть куча объяснений этой болезни, куча хитроумных теорий о том, отчего да почему разумные существа забывают то, что усвоили. Но может, все эти теории ложны? Может, забывчивость объясняется не какими-то капризами мозга и вообще не психическими причинами, а тысячами разбросанных по Галактике ловушек, помалу осушающих, обкрадывающих, обгрызающих коллективную память всех разумных созданий, живущих среди звезд? На Земле люди забывают медленно, капля за каплей на протяжении долгих лет - и, быть может, потому, что ловушки, в зону действия которых входит наша родная планета, расположены очень далеко от нее. А здесь человек забывает иначе - полностью и мгновенно. Не потому ли, что здесь до ловушек рукой подать? Уоррен попытался представить себе размах этой, условно говоря, операции "Мыслеловка" - и спасовал: самая идея такой операции была слишком грандиозной, да и слишком устрашающей, чтобы мозг согласился ее воспринять. Кто-то поставил себе задачей облететь захолустные планетки, ни на что не годные, не способные привлечь внимания, и заложил ловушки. Собрал ловушки группами, построил башенки, оберегающие их от непогоды и от случайностей, и пустил в действие, подключив к питательным бакам, захороненным глубоко под почвой. После чего улетел домой. А годы спустя - тысячу, а то и десять тысяч лет спустя, - этот кто-то должен вернуться и выбрать из ловушек улов. Так охотник ставит капканы на зверей, так рыбак маскирует западни для омаров и закидывает сети на осетров. Здесь собирают урожай, подумалось Уоррену, нескончаемый урожай знаний всех рас Галактики... Но если так, что же за раса установила такие ловушки? Что за охотник бродит по звездным дорогам, собирая добычу? Разум отказывался рисовать себе расу столь циничную. Несомненно одно: кто бы они ни были, охотники возвращаются к своим ловушкам спустя много лет и собирают добытые знания. Иначе просто не может быть, иначе вообще незачем было хлопотать, устанавливая капканы. Но это значит также, что их работа посильна для кого-то другого, для Уоррена с экипажем... Однако в том-то и штука, что в башенку не забраться. Так что фокус сводится к тому, чтобы проникнуть внутрь и тем не менее сохранить память, приблизиться к яйцу и все-таки не забыть, зачем ты здесь очутился. Спенсер и все остальные попытались экранировать мозг, но попытка не удалась. Значит должен быть иной, принципиально иной способ. Если мозг нельзя защитить экраном, тогда чем? Система связи, утверждает Ланг. Вполне вероятно, что он прав и яйцо представляет собой некую систему связи. Что принято делать для защиты от систем связи? Если их нельзя экранировать, тогда что? Разумеется, на этот вопрос есть ясный ответ: если от системы связи нет защиты, информацию шифруют. Но в подобном ответе нет решения, нет и намека на решение. Уоррен еще посидел, прислушиваясь, - ниоткуда не доносилось ни звука. Никто не забегал к нему, никому не приходило в голову заглянуть к капитану, просто чтобы скоротать время. Люди обозлены, решил он. Каждый дуется и сидит в своем углу. А что до него самого, ему объявили молчаливый бойкот. - Ну и черт с ними, - сказал он вслух. Он сидел в одиночестве и старался что-то придумать, но мысли не слушались, толковых идей не возникало - лишь сумасшедшая карусель вопросов и ни одного ответа. Наконец с трапа донеслись шаги, и он тут же понял, кто к нему пожаловал. Лопоухий надумал подняться из камбуза, чтобы утешить старого друга, и предварительно насосался до бровей. Уоррену пришлось подождать, пока кок нетвердой поступью не одолеет трап, но в конце концов Лопоухий добрался до цели и застыл на пороге, растопыренными руками упершись в дверные косяки. Вероятно, капитанская каюта качалась у него перед глазами. Лопоухий собрался с духом, стремглав пересек пустоту меж дверью и стулом, с усилием обогнул стул, вцепившись в спинку, как в якорь, уселся и поднял глаза на Уоррена с победной улыбкой. - Вот я и добрался, - возвестил Лопоухий. - Ты пьян, - огрызнулся Уоррен с отвращением. - Конечно, пьян. Только тоскливо напиваться в одиночку. Вот... - кое-как найдя собственный карман, он выудил оттуда бутылку и осторожно водрузил на стол. - Держи. Давай раздавим ее вместе. Уоррен уставился на бутылку, и вдруг где-то в подсознании возникла и зашевелилась шальная мыслишка. - Да нет, чепуха. Не получится... - Кончай трепаться и приступай к делу. Как покончишь с этой посудиной, я добуду из заначки другую. - Лопоухий, - позвал Уоррен. - Чего тебе еще? - подивился Лопоухий. - Никогда не видал человека, который бы... - Сколько у тебя этого? - Сколько - чего, Айра? - Спиртного. Сколько ты еще припрятал? - Много. Я всегда иду в рейс с изрядным рез... рез-зер... - Резервом? - Точно, - подтвердил Лопоухий. - Ты понял, что я хотел сказать. Я всегда прикидываю, сколько мне надо, а потом добавляю резерв на случай, если мы застрянем где-нибудь или что-то еще... Уоррен потянулся к бутылке, открыл ее и отшвырнул пробку. - Лопоухий, - попросил он, - топай за другой бутылкой. Лопоухий недоверчиво заморгал. - Прямо сейчас, Айра? Ты хочешь, чтобы я принес вторую прямо сейчас? - Немедленно! - сказал Уоррен. - А по пути будь так добр заглянуть к Спенсеру и сообщить ему, что я хотел бы его видеть, и как можно скорее. Лопоухий встал, покачнулся, уставился на Уоррена с откровенным восторгом и все-таки спросил: - Что ты задумал, Айра? - Напиться допьяна. Надраться так, чтобы это событие вошло в историю космического разведывательного флота. 14 - Нельзя этого делать, - запротестовал Спенсер. - У вас нет никаких шансов... Уоррен поднял руку и, опершись на башенку, попытался обрести равновесие: вся планета вращалась вокруг него с устрашающей скоростью. - Лопоухий, - выкликнул он. - Я здесь, Айра. - З-застрели... ик... з-застрели л-любого, к-кто п-попытается ос-становить меня... - С удовольствием, Айра, - заверил Лопоухий. - Но вы лезете туда без всякой защиты, - продолжал Спенсер озабоченно. - Даже без скафандра. - Я п-пробую н-новый п-под... п-подх... - Подход? - пришел на помощь Лопоухий. - Т-точно, - откликнулся Уоррен. - С-спасибо, Лопоухий. Т-точно, эт' с-самое - п-пробую новый п-подход... - А ведь может и получиться, - взял слово Ланг. - Мы пробовали экранироваться, и это не помогло. Он пробует новый подход - он зашифровал свои мысли, затуманив их алкоголем. На мой взгляд, у него есть шансы. - Но в таком состоянии, - возразил Спенсер, - он нипочем не сумеет подсоединить концы. Уоррен слегка покачнулся. - Н-не п-порите ер-рунду!.. - Он глянул на сопровождающих мутными глазами. Каждый из них недавно был тут в трех экземплярах, а теперь время от времени казалось, что только в двух. - Лопоухий! - Да, Айра? - М-мне н-надо еще вып-пить. А то т-трезвею. Лопоухий добыл из кармана бутылку и передал ее. Она была полна едва наполовину. Уоррен запрокинул ее и стал пить, кадык у него на шее заходил ходуном. Он не успокоился, пока не осушил все до капли. Тогда он выронил бутылку и осмотрел членов экипажа снова. Теперь все было в порядке - каждого было не меньше трех. - Н-ну, - сказал он, повернувшись к башенке, - если вы, дж-жельтмены, н-немного п-подсобите... - Эллис с Клайном натянули канат, и Уоррен взмыл в воздух. - Эй, - заорал он. - Ч-что вы такое надумали? Уоррен совершенно запамятовал про шкив, установленный на треноге наверху башни. Он болтался в воздухе и сучил ногами, пытаясь восстановить равновесие. Под ним разверзлась дыра, ведущая в башню, а на дне ее мельтешилось, посверкивая, какое-то смешное пятнышко. Тренога скрипнула, он начал спускаться и очутился внутри. Штуковина, что затаилась на дне, была видна более отчетливо. Вежливо икнув, он предложил ей подвинуться, поскольку собрался идти на снижение. Штуковина не шевельнулась ни на дюйм. Что-то попробовало открутить ему голову, но голова не откручивалась. - Уоррен! - взорвались наушники. - Уоррен, вы живы? Все в порядке? Отзовитесь! - К-конечно, - ответил он. - К-конечно, я ж-жив. Ч-чего вы ко мне п-пристали? Его опустили на дно, и он оказался рядом со смешной штуковиной, пульсирующей в полутьме колодца. Он почувствовал, как что-то копошится у него в мозгу, и зашелся клокочущим пьяным смехом. - Эй, н-не т-трогай м-меня за в-волосы! Щ-щек-котно... - Уоррен! - воззвали наушники. - Уоррен, провода! Провода! Вспомните, мы с вами говорили про провода... - К-конечно, - откликнулся он. - П-провода... На пульсирующей штуковине торчали такие хорошенькие штифтики, и к каждому было очень удобно приладить по проволочке. Но провода! Куда к черту подевались эти провода? - Провода у вас на поясе, - подсказали наушники. - Провода прицеплены к поясу. Рука сама собой потянулась к поясу и нащупала моток проводов. Он попытался их разъединить, но они выскользнули из пальцев. Пришлось сесть и пошарить вокруг, и провода обнаружились. Только они все перепутались, и непонятно было, где у них начало и где конец, и вообще - какого рожна возиться тут с проводами? Чего ему хотелось до смерти, так это еще выпить, хоть чуть-чуть выпить. И Уоррен запел: "Я, к-как на грех, п-поступил в П-политех, и с-стал, д-дуралей, инж-жен-нером..." - С-слушай, д-друг, - обратился он к яйцу, - б-буду рад, если т-ты в-выпьешь с-со мной за к-компанию... Наушники рявкнули: - Ваш друг не сумеет выпить, пока вы не прицепите провода. Пока вы этого не сделаете, он вас не услышит. И не поймет, что вы ему толкуете. Дошло до вас, Уоррен? Прицепите провода. Он ничего не слышит без проводов... - Эт' н-никуда н-не годится, - икнул Уоррен. - Эт' б-безобразие... Он сделал все, что было в его силах, прилаживая провода, и попросил нового друга потерпеть и не дергаться - он старается, как только может. Крикнул Лопоухому, чтобы поторопился с бутылкой, и спел еще одну песенку, совсем непристойную. И в конце концов прицепил провода, но человек из наушников заявил, что соединение неправильное и надо попробовать по-другому. Он поменял провода местами, но оказалось опять неправильно, и он менял их до тех пор, пока человек из наушников не сказал: - Вот теперь хорошо. Теперь мы что-то нащупали... И тут его вытащили из башенки. Вытащили раньше, чем он успел выпить с новым приятелем хотя бы по маленькой. 15 Он с грехом пополам взобрался по трапу, ухитрился проложить курс вокруг стола и плюхнулся в кресло. Каким-то образом кто-то надел ему на макушку стальной колпак, и двое, а то и трое стали бить по ней молотком, а в рот ему запихнули шерстяное одеяло, и он готов был поклясться, что в следующий момент умрет от нестерпимой жажды. С трапа послышались шаги, и он воспылал надеждой, что это Лопоухий. Уж Лопоухому-то известно, что предпринять. Но это был Спенсер. Пришел и спросил: - Как вы себя чувствуете? - Ужасно, - простонал Уоррен. - Вот это был фокус! - Вы о чем? - Вы приладили провода, - пояснил Спенсер, - и по ним поперла всякая чертовщина. Ланг подключил записывающий аппарат, и мы по очереди слушаем запись, и уже наслушались такого, что волосы дыбом... - Вы сказали - чертовщина? - Именно. Всякие знания, накопленные ловушкой. Потребуются годы, чтобы рассортировать их и попытаться выстроить в определенную систему. Многое едва намечено, кое-что фрагментарно, но есть и порядочное количество цельных кусков... - И наши знания возвращаются к нам? - Частично. Но в большинстве своем это чужие знания. - Есть что-нибудь по части двигателей? Спенсер задержался с ответом. - Нет. По части наших двигателей - нет. Хотя... - Ну? - Мы получили информацию по двигателю со свалки. Поллард уже за работой. Мак со своей командой помогает ему вести сборку. - И этот движок будет работать? - Лучше, чем наш собственный. Правда, придется видоизменить конструкцию дюз и внести еще кое-какие усовершенствования. - И вы теперь... Спенсер понял с полуслова и ответил кивком: - Мы демонтируем наши прежние двигатели. Уоррен не мог совладать с собой. Он не смог бы совладать с собой даже за миллион долларов. Он положил руки на стол, зарылся в них лицом и зашелся неудержимым хриплым хохотом. Прошло немало времени, прежде чем он поднял голову и вытер мокрые от смеха глаза. - Я, право, не понимаю... - начал Спенсер обиженно. - Новая свалка! - воскликнул Уоррен. - Бог ты мой, новая свалка!.. - Не над чем смеяться, Уоррен. Это же потрясающе - масса знаний, о каких никто никогда и не мечтал. Знаний, накопленных за многие годы, может статься, за тысячи лет. За все годы с тех пор, как та другая раса в последний раз опорожнила свои ловушки и отбыла восвояси. - Послушайте, - сказал Уоррен, - а не лучше ли было подождать, пока мы не наткнемся на знания о наших собственных двигателях? Они же наверняка выплывут, и скоро. Их забрали, захватили - называйте, как вам угодно, - позже, чем всю прочую чертовщину, какую вы записываете. Стоит немного подождать, и мы восстановим утраченные знания. И не придется надрываться, демонтируя прежние движки и заменяя их новыми. Спенсер тяжко покачал головой. - Ланг уже все прикинул. В поступлении информации из ловушки нет никакого видимого порядка, никакой последовательности. Есть вероятность, что ждать нужных знаний придется очень долго. И нельзя даже примерно предсказать, сколько времени пройдет, пока информация не иссякнет. Ланг полагает, что ее там хватит на много лет. Но есть еще одна сторона медали. Надо бы улетать отсюда, и как можно скорее. - Какая муха вас укусила. Спенсер? - Не знаю. - Вы чего-то боитесь. Что-то пугает вас до полусмерти. Спенсер наклонился к капитану и, ухватившись за край столешницы обеими руками, почти повис на ней. - Уоррен, в этой ловушке не только знания. Мы следим за записью, так что установили без ошибки. Там еще и... - Попробую догадаться сам, - перебил Уоррен. - У ловушки есть индивидуальность. Спенсер не ответил, но выражение его лица было красноречивым. - Прекратите прослушивание ловушки, - резко приказал Уоррен. - Выключите все свои приборы. Мы улетаем отсюда. - Но это же немыслимо! Как вы не понимаете? Немыслимо! Существуют определенные принципы. Прежде всего мы... - Не продолжайте, сам знаю. Вы люди науки. Но еще и круглые идиоты. - Из башни поступают такие сведения, что... - Выключите связь! - Нет, - ответил Спенсер упрямо. - Не могу. И не хочу. - Предупреждаю, - мрачно произнес Уоррен, - как только кто-либо из вас начнет обращаться в инопланетянина, я убью его без колебаний. - Хватит дурить!.. Спенсер резко повернулся и вышел из каюты. Оставалось слушать, стремительно трезвея, как его ботинки пересчитывают ступеньки трапа. Вот теперь Уоррену было окончательно все ясно. Ясно, отчего предыдущий корабль стартовал отсюда в спешке. Ясно, почему экипаж бросил свои припасы, почему инструменты валялись там, где их обронили при бегстве. Через несколько минут снизу притащился Лопоухий и принес огромный кофейник и пару чашек. Пристроил чашки на столе, наполнил их и с грохотом поставил кофейник рядом. - Айра, - возвестил Лопоухий, - это был черный день, когда ты бросил пить. - Почему? - Потому что на свете нет никого, нет и не будет, кто мог бы надираться так лихо, как ты. Они молча прихлебывали горячий черный кофе. Потом Лопоухий изрек: - Мне все это по-прежнему не по нутру. - Мне тоже, - согласился с коком Уоррен. - Это ведь всего половина рейса... - Рейс окончен, - заявил Уоррен без обиняков. - Как только мы поднимемся отсюда, полетим прямиком на Землю. - Они выпили еще кофе, и капитан спросил: - Сколько народу на нашей стороне, Лопоухий? - Мы с тобой да Мак с четырьмя своими механиками. Всего семь. - Восемь, - поправил Уоррен. - Не забудь про дока. Старый док не участвовал ни в каком прослушивании. - Дока считать не стоит. Ни на чьей стороне. - Если дойдет до крайности, док тоже в состоянии держать оружие. Когда Лопоухий удалился, Уоррен какое-то время сидел, размышляя о предстоящем долгом пути домой. Слышно было, как команда Мака гремит, снимая старые движки. Наконец Уоррен встал, привесил к поясу пистолет и вышел из каюты проверить, как складываются дела.