- Хiба?.. Так ото... А подiбне, таке ж бiлогруде. - Отож, ото... Чи ти придурю╨шся, чи справдi тодi таки не вповнi розуму був? - Коли хочеш - твоя правда. Але хоч би я й уповнi розуму був, то звiдки менi знати було, що то його мамка? А ти б менi краще сама дещо розповiла. А головне - як я сюди потрапив? - Дуже просто. От... - дiвчина взяла ведмежа на руки i, пестячи його, розповiла все коротко: - Були ми на Змi©нiй падi - солили солонцi для пантовки... Ось скоро по©демо пантувати, i тодi взна╨ш, що то таке... Це далеко звiдси. От я й пiшла якось до шатра застрелити тетерку або рябка на юшку. Та й зайшла грець його зна й куди. А пiшла з дробовиком, ще й усього два набо©, така думка - встрелю поблизу десь яку пару - та й назад. Навiть ножа не взяла з собою, як на лихо. Цього нiколи не бувало. А рябки мов поздихали - нема... I ось замiсть рябка я надибала ось це маля. Кумедне. Я за нього, а тут мамка. I вистачило ж дурi хапати мале, але в гущавинi не видно, та ще й забула, що в малят неодмiнно бува╨ мамка. Я маля геть, а мамка таки до мене. Сказилась. А це з чорних, а чорнi тi, коли здурi╨, то мов сатана робиться. Утiкати!.. Ге, куди там! Я повернулась i ляснула в не© зопалу з дробовика, мов у горобця. Ну, й зовсiм натворила бiди. Сатана була б роздерла, коли б я не вскочила в розколину межи скель. Я ©© по лапах, по мордi прикладом, я й ще раз стрелила, але вже хтозна-куди... А вона ж дума╨, що дитинча за мною дереться... Я: "Гриньку! Гриньку!" Е, де там, далеко... Вперше на вiку я перелякалась - смерть же... Смерть. Аж тут щось як не виломиться з кущiв... Якийсь звiр, бо на людину не схоже. Боже мiй! Я думала - другий ведмiдь. Волохате, чорне, очi як у скаженого, - i всторч на ведмедя!.. Я думала, вiн голiруч... А як ведмiдь навалився на нього, я ще дужче перелякалась, скочила та давай вiдтягати. Коли ведмiдь мертвий... Одвернула трохи - а пiд ним хлопець - i теж мертвий... Обiдраний, худий, аж чорний, i з ножиком. Нiщо не поламане, руки, ноги, голова - цiлi, а мертвий... Ну, потiм ми забрали всiх - ведмежа (само прийшло до мами), мамину шкуру i тебе. Зразу думали одходити там, на Змi©нiй, але батько глянули, послухали (а вони тямущi!). "Е, - кажуть, - пропаде тут: гарячка. Додому мерщiй, додому, бо пропаде". А вдома ╨ чим рятувати в них. Цiлу нiч ©хали-летiли... А ти маячив та кричав усяку нiсенiтницю та кликав матiр i Наталку свою. Батько послухають: "Це, - кажуть, - наш! Наш, - кажуть. - Бо говорить по-нашому". I по конях... Ну i все. Отже, тепер все зна╨ш... - Тепер розумiю... - От. I ведмежа привезли... Тобi на забавку, - закiнчила глузливо. Посадила ведмежа на лiжко i швидко зiбрала фотокартки. - Стривай, - спинив Григорiй. Вiн вибрав зiсподу свiтлину з тигром i подав Наталцi. - А це що таке? - Як що? Це ми з к i ш к о ю, - промовила байдуже. - А чого це ви з кiшкою? - Та пiймали ж, та возили в Хабаровськ на базу здавати, там якiсь диваки з газети та з кiна приходили здiймати. Апарат такий чудний... Дiйсно, тiльки тепер Григорiй звернув увагу, що свiтлина не така, як роблять звичайнi фотографи, а оте, вiдоме всюди фотокiно. - Як же це вам пощастило? I чого це ти тут? Дiвчина зневажливо випнула спiдню губу. Пiшла, зняла зi стiни ще кiлька свiтлин i подала. Тигри... На iнших по одному, а на однiй аж два. В клiтках. I мисливцi. На деяких i Наталка теж. То вона сто©ть в гуртi, то поправля╨ на нозi лижву, то заслонилась од сонця рукою... А ось сама, - насупила брови i дивиться насмiшкувато. Мисливець! - Як же це вам пощастило? Та й карток же ви наробили з нього! - Як з нього? - Та з кiшки ж. Дiвчина насупилась точнiсiнько так, як на картцi, зневажливо, i пальцем по картках недбало: - Оце торiк пiймали. Це позаторiк i оце... А це ще позаторiк... А це давнiш - це батько з Миколою та з дядьками. Микола - брат, що загинув... А оце - давнi... Якби ©х усiх познiмав, що ще батько з дядьками та з дiдом половили, то й лiпити нiде було б. Це ж тiльки кiшки, а рисiв та росомах!.. I це не ми здiймали - ми собi зда╨мо на базу за умовою, - а це вже тi пани нас здiймають. Диво, бач! "Хохли" тигрiв живцем ловлять! - перекривила у©дливо та зневажливо тих "панiв", тих, що звуть Наталку з ©© родом "хохлами". - I як же ви ©х ловите? Стрiля╨те, а тодi вже? - Навiщо? Стрiляного нiкому й дурно не треба, хiба що китайцям на мило. За битого база платить одну тисячу лиш, а за живого i щоб без найменшого ганжу - 12 - 15 тисяч карбованцiв, та все крамом. Ми з того й живем. То який же дурень його стрiлятиме, - треба живцем. - I ото ти ловила його живцем? Таку сатану? - А ловила. - Тенетами б то? - Та нi ж, руками... - Сама? - Нi, вчотирьох - з батьком, з Грицьком та з Миколою. - I як? - Пiймали, як бачиш... Григорiй нiяк не мiг приховати свого здивування перед неймовiрним, але ж, далебi, незаперечним фактом. Отака-о дiвчина i отакi-о дiла! Що вона правду говорить, це без сумнiву, але це не мiстилось у головi. Або ж тут кiшки цi домашнi, або тут люди незвичайнi. - Так як ви ©х ловите? - А от, може, поживеш тут, то побачиш. Може, батько вiзьмуть i тебе, то тодi я й подивлюся, який ти герой i чи не покличеш ти на помiч... - I по хвилинi журно: - Торiк брат загинув на такiм дiлi... Микола... Орел був. - То навiщо ж ви ©х чiпа╨те, хай ©м чорт? - От... Ти, я бачу, таки герой. А як же ти думав?! I як же iнакше?! Тут всюди однаково чига╨ смерть. Навiть на печi. То ж виходь перший. "Бог не без милостi, козак не без щастя", - казав наш дiдусь, а ми його онуки. Ось вона, козача кров! I ось вона - найвищий вияв не тiльки жiнки, а й взагалi людини його кровi. Така юна й квiтуча - i така сувора, гартована i гонориста. Та вiн думав одне, милувався нею з дивним почуттям, а язик вимовляв iнше, дражнив, либонь, як звик дражнити дiвчат, та й охота погомонiти з цим дивом. - А навiщо ж так важити життям? Ви б сiяли хлiб, годували свиней, курчат. Адже сiють iншi. - А сiють... А сiяти - то не ризикувати хiба? Сiють, але з одного хлiба не проживеш, тож i тi, що сiють, мусять ще й промишляти. Ми ж хлiба не сi╨мо зовсiм, лише овес та гречку для коней. Хлiб вродить чи нi, а звiра в нетрях повно, навiть "свиней та курчат". Ми так увесь вiк промишля╨м, бо так i вигiднiше, та й цiкавiше, та ще тепер. Але кiшок оцих тiльки ми ловимо. Та ще там однi. Iншi бояться. - Я думаю!.. Григорiй дивився на дiвчину i думав трохи не з острахом. пригадавши ведмедя: "Отак цюю красу звiр розмета╨ десь нагло..." Аж шкода було, а язик промовляв насмiшкувато, як до мало©: - Десь тебе отака кiшка з'©сть... Дiвчина, що до цього говорила щиро, враз насупилась, розгнiвалась. Замкнула вуста i так глянула - стрельнула очима. Аж шпигнула наче. Чуйна збiса, як не знати що! ╞© образила ця мова, як до дитини, тон зверхностi. Це-бо було горде створiння. Як той дикий кiнь, що ладен забити на смерть того, хто посмi╨ доторкнутись до нього рукою. Насупилась. Але нiчого не сказала, ч╨мнiсть для не© така ж вроджена риса, як i краса. Мовчки взяла ведмежа i зсадила додолу. Потiм зiбрала свiтлини, а збираючи, промовила по довгiй павзi, незадоволена з себе, нiби з каяттям: - Отак... Я сьогоднi набалакалась, аж язик менi спух з незвички. Нiколи так багато не говорила... - А чи не пора вже обiдати? - почулось з друго© половини хати. - Пора! Пора, мамо! I суворiсть дiвчинi мов вiтром здмухнуло. Безтурботна, моторна схопила картки. - Давно пора!.. Ой час i пора... Буде мене мати бити... Приспiвуючи насмiшкувато, розвiшала картки на стiнi i подалась на другу половину, до хатини. По хвилi дверi широко вiдчинились. Тримаючи перед собою табурет з наставленими тарiлками i з незмiнною червоною чарочкою, увiйшла мати й поставила табурет перед лiжком. - ╞ж на здоров'я, синку! - Спасибi, мамо... - Богу дякуватимеш. Видужуй лиш. Ось привезуть нашi солi, та по©дете на промисел. На тiй Укра©нi такого не бува, як у нас. Зрадiле ведмежа, вхопившись зубами за пiлку спiдницi, сiпало ©© з радiсним бурчанням. Ластилось, як мала дитина, i теж просило ©сти. Бабуся його любила i мизила, як дитину. * * * Перед хатою цвiтуть гвоздики. Насадженi дбайливою дiвочою рукою, вони змагаються з пишними тубiльними саранками, - червоними, жовтими, фiалковими, що розбiглися ген скрiзь по схилу до рiчки i аж у лiс i перегукуються пишними кольорами серед безлiчi iнших квiтiв в морi яскраво© зеленi, буйно© i соковито©. Великими суцiльними масивами рожевi╨ плакун. А з-за хати повиходили черемхи, - повтiкали з тайги i стоять, як дiвчата, запишались, заквiтчанi. Стережуть невеличкий город i пасiку - десяткiв зо два вуликiв. Кругом хати снують бджоли, бо кругом хати квiти. Всюди квiти, на землi i вгорi. I всюди ╨ дiло для робочих, золотих працiвничок, для цих сонячних комах. I над рiчкою он цвiтуть черемхи, видивляються в бистру воду, слухають, як бтгаька╨ вона по камiнцях. Це там, унизу. Перед хатою плай. Двiр не двiр - вибитий плай. Не обгороджений нiяким тином i без нiяких ворiт. Бо тут усе це двiр i все це господа - всi цi нетрi, що розiллялись навколо ген сизого високого пасма гiр, яке обiйшло здалеку хату дугою. Стара, але дебела ще хата, рублена з доброго дерева, з рiзьбленим ганком i такими ж наличниками коло вiкон, крита гонтом, сто©ть на схилi сопки i дивиться всiма чотирма вiкнами на рiчечку, що тече внизу, i далi - на син╨ бескеття Сiхоте-Алiня. Праворуч - дебела комора з омшаником, повiтка для коней, корiвник, стiжок сiна, обгороджений латами, ще якiсь будiвлi. Лiворуч - город, теж обгороджений в одну лату. ще й глечик стирчить на ближнiм стовпцi. В городi картопля i соняшники, а просто над самою рiчечкою - якась комiрчина: то лазня "по-чорному". Оце i вся господа. I вона одна тут на великому просторi. До найближчого селища, що зветься Копитонiвка i склада╨ться з кiлькох таких хат, понад 50 кiлометрiв. Григорiй це вже знав, i це його тiшило: небезпека вiд людей була тут найменша. А цi люди, що в них вiн жив, навiть охороняли його. Дома тепер були вiн, мати й Наталка. А батько з Грицьком як по©хали, то ось уже два тижнi ©здять. Як сподiвалась мати, вони мали прибути ще вчора, а як учора не було, - то, значить, сьогоднi. Чекаючи ©х, Григорiй нiкуди не ходив уже, а сидiв з самого ранку на призьбi i виглядав. I хвилювався. Так, хвилювався, - як то вони поставляться до нього? Може, вже не так, як перше, коли вiн був хворий? Знiчев'я бавився з ведмежам, спостерiгав навколишнiй свiт. От зараз його увагою заволодiв праник, пiдкидуваний засмаглою дiвочою рукою там, над рiчкою; вiн то пiдлiтав, то падав - ляпотiв по кладцi завзято та лунко. I бiгли луни нетрями, ударялись об бескеття i озивались - ляпотiли на кiлька голосiв... I виходило - нiби перепел бив десь у пшеницях на зорi. Чудно. То Наталка прала на рiчцi. Запнута кулинкою, орудувала на сонцi над водою, як вправний спортсмен на вранiшнiй руханцi. Воркотiла яко©сь пiснi, полоскала ©© в водi i прибивала праником до кладки. Перiщила з усi╨© сили. Дивна вона, ця дiвчина Наталка. Григорiй чомусь тепер навiть боявся ©©, боявся при зустрiчах дивитися ©й в обличчя. Вона нiби сердилася, коли вiн на не© витрiщав очi. Не знав тепер, як до не© приступитись, як з нею поводитись. I почувався, як хлоп'як. Смiшно, але ж так. Сказати б, недоторканна панна? Нi! Дурна? Нi! Горда? Нi-нi! Вона навiть не розумiла, яка вона чарiвна, безперечно, не розумiла. А от така, як ота рослина дивна, що ти ©© торкнеш рукою, а вона аж повернеться i напустить тонюсiньких колючок у руку. I це дiвчина-звiроловка, переможниця страхiть усяких! Уперше йому було на вiку таке, щоб на його мову дiвчина заломлювала брови. Так, як та дика коза, що бо©ться, щоб ©© не впiймали, i не да╨ться навiть пiдступити. А може, в не© така вiдраза до нього? Тож найлiпше зовсiм не звертати уваги. Нехай собi пере. ╞й-бо, ото вона перiщить праником так люто, бо дума╨, що б'╨ по чи©хось, може, й по його, нескромних очах, на не© витрiщених. Нехай собi пере. I нехай пiдпадьомка╨ праник. Чи то, може, не праник пiдпадьомка╨, а то в його серцi щось тьохка╨, на тую дикунку дивлячись? Засмiявшись з цi╨© химерно© думки, Григорiй силомiць вiдверта╨ увагу вiд праника, затисненого в гнучкiй дiвочiй руцi. Ген за рiчкою на галявину вийшли табунцем дикi кози. Так, дикi кози. П'ятiрко ©х. Стали, збились докупи i, пiднiсши високо голови, слухають: де воно i що воно ляпотить? Потiм зiрвались з мiсця i пiшли вистрибом, черiдкою по високих травах, мелькаючи бiлими плямами на крижах. Зникли в лiсi. Так нiби ©х i не було. - Ти б пiшов погуляв де, синку, а то, мо', спочив би лiг. Не бiйсь, нудьгу╨ш? Це мати. Вона вже вдесяте, либонь, виходить на ганок глянути туди, за рiчку, за зелене море галявини, куди простяглась стежка, - чи не ©дуть? Вона пора╨тьсч бiля печi i так виходить з пiдкасаними рукавами. Заслонившись рукою вiд сонця, мати аж перехиля╨ться через лонку i вже турбу╨ться. "Довго щось. Чи не трапилось чого?" - Наталко-о!.. - Чого-о? - озвалась дiвчина в тон. - А йди-но сюди. - Кажiть, я й так чую... Ось доперу... - Як ти дума╨ш, що з нашими? Дiвчина протягла, кепкуючи: - Ну-у... А що з нашими? ╞дуть десь. - Бозна... Таке ж .тепер настало, Господи прости! - ╞дуть, ©дуть, мамо! - це Наталка весело, жартiвливо, упевнено, ще й трiшки кепкуючи з матерi. - А не iдуть, то пiшки йдуть, а конi за поводи ведуть, от i припiзнились... I смiялась безжурно. I почала лупити по тiм смiху праником. Мати й собi засмiялась. - От така бач!.. Сказано - нове насiння. Ще й кепку╨ з дурно© матерi... Тiльки й розради мо╨©, синку, - мати зiйшла з ганку i сiла поруч Григорiя на призьбi. Либонь, уже скiнчила поратись по господi i тепер ма╨ час. Поправивши очiпок, поклала натрудженi руки на колiна i втопила очi в море зеленi на долинi, що ©© звуть "паддю", туди, де втекла стежечка. - Ну, будемо виглядати, - промовила з доброю усмiшкою. У не© така ж усмiшка, як i в дочки. Яка вона була, як була молодою? Авжеж, мабуть, така, як Наталка. Атож. Недарма-бо в такiм краю, забившись на кiнець свiту, та пiсля всiх злигоднiв, в тяжкому змаганнi з цi╨ю дикою природою так збереглась, ©й понад п'ятдесят рокiв, а вона вигляда╨ ще молодо й бадьоро. I голос у не© такий, як у дочки, тiльки не такий гострий, якийсь теплiший, ближчий. Такий, як у всiх матерiв там, за двадцять тисяч кiлометрiв звiдси. Але не ки©вський. Григорiй мiг посперечатись з ким завгодно, що вона полтавка з кореня, - м'яко вимовляла "л", як усi жiнки на Полтавщинi, щось середн╨ мiж "л" i "ль". Це така мила йому, зворушлива особливiсть мови полтавських жiнок. Йому кортiло спитати, чи ©© мати або бабуся не з Зiнькова часом або чи не з Лубен. А мати тим часом дивилась за падь, посмiхаючись ще й досi з доччиного жарту, з потiхи, з упевненостi. - Хорошi в мене дiти, синку... А в голосi стiльки гордостi матерньо©... - Я весь час дякую Боговi за те, що послав менi таку втiху. I в кого вони вдалися? Нi тучi, нi грому не бояться. От хоч би й ця, - посмiхнулась, кажучи про Наталку, - i в кого тiльки вдалася? ╞й би на конi, та на полозках, та з гвинтiвкою, та з собаками... I пре туди, куди й чоловiк не насмiлиться. Нiч, пiвнiч, чи мороз лютий, чи злива страхiтна, - байдуже. Звели ©й до вiдьми в зуби полiзти - i полiзе, ©й би треба хлопцем родитись (знов засмiялась). Аби тiльки дав Бог здоров'я та щастя, а то... Це-бо страшний край, i страшне тут життя, як подума╨ш. Ось був ще в мене син (посмутнiла i тихенько зiтхнула), Миколою звали... Царство йому небесне... Якби ти його був побачив, - що то за сокiл був! Грицько от здоровий та красний, а то ще мiцнiший i кращий був. А сили було - як у дiда покiйного, у старого Сiрка колись: пiдкову розгинав руками граючись. I привiтний, i безжурний, як оця ось... Вiн ©© вибавив i всього навчив, мабуть, i смiливостi тi╨©.. Було, споряджаються на промисел, - я про нього турбуюся - i се, i те, i бережи себе, i будь обачний. А вiн смi╨ться, було, та заспокою╨: "Я вам, мамо, ведмедя живого на мотузку приведу..." I вiн ось ©й то ведмежата, то рисята живi приносив. I велось йому добре. Смiливий та щасливий був. А от спiткало лихо. Подумаю - скрiзь люди мруть, скрiзь на людей чига╨ лихо, i на печi вiд долi не втечеш. Та материне серце таке вже... Твоя ж мати за тобою теж, мабуть, не абияк журиться... - Помовчала, а тодi знов: - Не журися, синку. Вiр у сво╨ щастя! А воно в тебе ╨. О, я хоч i стара, й дурна, але дещо знаю. У смiливих щастя завжди ╨. Григорi╨вi хотiлось враз по-дитячому обiйнятi© ©© i поцiлувати, так, як це, напевно, зробила б Наталка. I вiн ледве утримався вiд цього. А стара з непiдробним, глибоким переконанням казала далi. - В смiливих щастя завжди ╨!.. От хоч би й ми. При©хали сюди... Боже! Яка страшна i дика пуща була! I нудьга смертельна. I лихо скрiзь навколо, i злигоднi, i смерть... Чужа чужина... А бач, оббулися... I дивись - зажили ж як потiм! I пущi здолали, i край скорили, ще й залюднили. I звикли, полюбили. А новi дiти народились - це вже ©хня батькiвщина тута, - то такi, нiби Бог знав, де ©м доведеться жити, та й вдачу ©м дав таку, як треба... Григорiй слухав з великою увагою, а як стара примовкла, спитав: - Так ви пливли кругом свiту? - А пливли ж. З Одеси сiли... В якому пак? Ага, в 1887 роцi, навеснi... Скiльки тi╨© води. Боже! I скiльки тих кра©в та людей рiзних! Але я тобi негодна про все розповiсти. То нехай дiд колись. Вiн хоч i не говiркий, та iнодi й на нього находить балакучка. Тодi вже тiльки слухай. Вiн-бо старший за мене i тодi вже парубiйком був, то й усе пам'ята╨ добре. Вiн тебе тут дечого навчить, а то, мабуть, ти вже занудився? - Нi... Тут усе нове для мене i... чудне. - Чудне? - Так. Я от скiльки днiв дивлюсь на оцю хату вашу - i менi якось дивно. Всерединi вона вибiлена, ще й розмальована по-нашому, а зокола - вигляд сибiрський або полiщуцький. Мати засмiялась: - А так. Я сама, синку, довго не могла звикнути, не по-нашому це. Але ж це ми тiльки тут так. А як жили в селi... Тепер це мiстечко, Ки╨вом зветься... Так там, та й у всiх наших селах тутешнiх, хати бiленi зокола, як на Укра©нi. З нас за це всi тут смiялись, що от, мовляв, скiльки лiсу, а "хохли" хати з глини лiплять та бiлять. Нi, тут хати зовсiм такi, як на Укра©нi. А не раз i кращi, бо на дощанiм помостi i критi здебiльша цинковою бляхою. Колись, до революцi©, здорово жили тут нашi люди. Довго борюкались iз злиднями, але ж потiм i жили добре. Тут край працю любить та й винагороджу╨ ©© щедро. Тут рай був, а не край, як для робочого. I лiс, i золото, i риба, i земля хлiб родить, i ягода всяка, i все - бери тiльки. Лишень треба рук. А народ наш робочий. То ми й жили-колись! Ге, побачив би ти! I не в такiй хатi. Ця хата була збудована для промислу. Мисливцi нашi виходили сюди на осiнь та на зиму i тут отаборювались. I ми жили добре... А сiм'я у нашого дiда була велика... Ти тако© не бачив! Понад п'ятдесят чоловiка сiмейка! Синiв сiм мав, женив - не вiддiляв. Дочок замiж вiддавав - на сторону не вiдпускав, зятiв у прийми брав. Двiр у нього був - не двiр, "економiя". Нас, невiсток, було сiм, а дочок було вiсiм, то й зятiв вiсiм, та малих у кожного! Разом - цiла зграя, i якi хочеш завбiльшки, такi й ╨. Чоловiкiв та парубкiв - громада. Сiркiв куток - то цiле село. Весело жилося. Коней мав старий Сiрко - вiн ©м лiку не знав, i корiв, i свиней... Та, Боже мiй!.. Пасiка була вуликiв з двiстi... Трудилися щиро, то й мали. I те сказати - було що робити i де заробляти: хлiб сiяли, промишляли звiрину, ходили з хурами в Маньчжурiю i в Китай, копали золото, ловили рибу, брали ягоди та кедровi горiхи, ловили звiря живцем, "пантували"... Ми хлiба сiрого, синку, не ©ли! I коли навiть недорiд тут був, то ми мали борошно заграничне, японське або американське, i риж з Китаю, як золото, i крам рiзний... А якi рушницi та всiляке начиння нашi хлопцi добували!.. Жили ми тут лiпше, як дома. Це була наша друга Укра©на, нова Укра©на, синку, але щасливiша. I назви нашi люди подавали тут сво©, сумуючи iнодi за рiдним кра╨м: Ки©в, Чернiгiвка, Полтавка, Укра©на, Катеринославка, Переяславка тощо. Тут, де не по©деш, - то з Ки╨ва ви©деш, а в Чернiгiвку при©деш, з Чернiгiвки ви©деш - в Полтавку при©деш, в Катерино-Славку, в Переяславку... По всiм Уссурi i по всьому Амуру, як дома... Але це там, де все люди нашi осiли понад рiчками, де можна сiяти хлiб. Жили! Жили ми, синку!.. Ну, а потiм пiшло все шкереберть... Десь прогнiвили Бога. Новi часи, новi порядки. I настало таке, що люди за голови хапаються. Прийшла сов╨тська власть i все перевернула. Перевелись люди, i звелось життя нiнащо... Вже нема╨ Сiрково© держави, гай-гай... А ми плюнули на все та й перебрались сюди, щоб i не чути, i не бачити, та щоб по-сво╨му таки вiку доживати. Це далеко. Сюди й ворон не часто залiтай. По-тутешньому, то воно близько, якихось п'ятсот верстов... Але людей тут мало, i власть не так чiпля╨ться. А ранiш, як Сiрко з синами почав тут промишляти, то людей тут було ще менше. Де-не-де були тiльки отi косоокi, манзи та гольди, чи як ©х... Та ©х зовсiм було мало. Отак, як гори перейдеш, - ото бачиш - синi╨, Хехцир зветься, - то буде Хабаровськ. Як ми при©хали, то там, казав дiд, була тiльки халабуда, а тепер великий город. А як отак перейдеш гори, на Терней вийдеш або на Ольгу, бухти такi, одна й друга. Там море. Там ми вперше на цю землю стали i до Уссурi крiзь нетрi пробивались. А як отак пiдеш кряжами та сопками - то мiсяць iтимеш, а з лiсу не вийдеш. Нетрi, та рiки, та гори, та марi... Оце вже рокiв з десять, як оселились ми тут зовсiм. Оця рiчечка зветься Пiдхоронок i впада╨ в рiчку Хор, а той в Амур... Отам з гiр починаються i течуть рiчки в усiх напрямках - Бiкин, Iман, Мухень i ще якiсь, я вже й позабувала. Григорiй слухав лагiдну, спокiйну мову цi╨© жiнки, цi╨© матерi, i було йому дивно при╨мно. Аж наче кров швидше пульсувала, коли слухав цю матiр: така вона, як i там, на Укра©нi, i не така. Розборкана - он яка. Скiльки тi╨© мужностi просто©, скiльки тi╨© певностi, може, неусвiдомлено©, а звичайно©, стихiйно©. I скiльки тi╨© гордостi волелюбно©, природно©, як отi могутнi кряжi гiр! Тому в не© i Наталка така дика та горда. - А за Укра©ною ви й не скуча╨те? Та ви ©© й не пам'ята╨те, мабуть? - Чому ж? Пам'ятаю, але... Ти колись розкажеш, синку, як матимеш охоту, про тую Укра©ну, як там живуть тепер. Дуже цiкаво менi послухати. Я часто згадую сво╨ дитинство i рiдну землю. А надто, було, мати моя. Дуже вона тужила за рiдною стороною та з того, мабуть, i померла. Все мрiяла i просила, щоб ©© вiдвезли вмирати додому, на рiдну землю, на кладовище до батькiв. Iнодi й на мене находить туга, особливо, як згадаю матiр. Але я й цю землю люблю. Тут-то зросла, тут вiддалась, тут дiток породила, та в цiй землi чотирьох i поховала. I матiр, i батька поховала тут. Нi, вiд цi╨© землi вже несила вiдiрватись. Але й туди тягне. Як згадаю материнi розмови, тi© сади вишневi, тi© степи широкi, рiки тихi, ночi яснi, зорянi i все, про що мати розповiдала, та й сама бачила, хоч малою була... От я тут живу вiк, а волошок тут не бачила. А там я з них, та барвiнку, та з чорнобривцiв вiнки на Купала плела. Нема ©х тут. I василькiв нема тут... Зберiгся пучечок, з Укра©ни завезений - якось новi переселенцi подарували, - i пахнуть вони рiдним кра╨м, тi╨ю Укра©ною... Як напосядуть згадки про край той рiдний, сонячний i тихий, - далебi, журба бере, так би й полетiла туди... Григорi╨вi серце стискалось. Хотiлось йому сказати цiй матерi, що нема╨ вже того тихого краю, Укра©ни тi╨©, ясно©, сонячно©. Що садки вишневi повирубуванi, рiки збаламученi, степи сльозами обпо╨нi, i небо ясне людям потемнiло... Але вiн мовчав. Нехай. Нехай любить ©© такою, якою пам'ята╨. А мати снувала думку далi: - Отак, синку. Ти ще повернешся туди, дитино. Ти тут не ма╨ш корiння. Та й не матимеш його тут... I час не той, i ти не такий. Григорiй дивувався, чого в них таке ставлення до нього. Вiн же ©м нiчого не говорив, вони про нього нiчого не знають, лиш бачать, що не мiсцевий. Дивно було йому i з того, що його не розпитують, хто вiн i як у нетрi забився. Адже вiн мiг бути якийсь злодюга, пройда. Правда, вiн щось говорив, хворiючи, але хiба тому можна вiрити? Проте з ©хнього спiвчуття до нього було знати, що вони про щось догадуються. Але з природно© делiкатностi, як це часто трапля╨ться у простих людей, не розпитують... Це його зворушувало, i за це вiн був вдячний ©м. Сонечко викотилось на обiднiй пруг i поливало гарячим приском землю. Було щонайменше 35 ступнiв спеки. Мати похопилась: пора обiдати. - Не дочека╨мось ми ©х сьогоднi! Коли б хоч усе було гаразд. - ╞дуть, мамо! ╞дуть, - раптом заалярмувала Наталка дзвiнко й радiсно. Мати приклала руку до очей i стала дивитись на стежку... Григорiй аж схопився. Захвилювався. Вп'явся молодим зором геть за падь, на стежку. Але там було порожньо. Де вона ©х бачить? Де ©дуть? Так само марно напружувала зiр мати. - Чи ти не тю? Де ти бачиш? Хто ©де? - Та нашi ж ©дуть, мамо! Допоможiть-но розвiшати шмаття швиденько. - Та де ти ©х бачиш? Наталка смiялася, iдучи з оберемком бiлля i кладучи його на колоду пiд черемхами: - Ще й не бачила, а вже знаю. - Не дурiй, дочко. I таке-е... Як це ти й не бачила, а вже зна╨ш? - А от поживете в лiсi з мо╨, то навчитесь... - I зареготалась: - Ой, мамо, я думала не про те! А мати: - Чи ти не тю?! Оттако©! Мати вiк звiкувала в лiсi i вже умре скоро в лiсi ж таки, а вона: "Поживете з мо╨"... А Наталка регочеться. - Та я, мамо, не про те... Нi, ©й-бо, ©дуть. А хочеться знати, звiдки взнала? Сорока на хвостi принесла... Заливай брехав, да-а-ле-ко, i мо╨ вухо й почуло. I тiльки. За годину. За годину, а найбiльше за двi вони будуть тут... I нiби на потвердження ©© слiв далеко на стежцi, що перевалювала аж ген через голу, осяяну сонцем сопку, виметнулась манюнька комашинка... Собака! За нею друга, третя. Пробiгли трохи вперед, а потiм окрутнулись i, граючи, подались назад за сопку. Григорiй дивувався. Яке треба мати вухо, щоб за двi години ходу почути крiзь нетрi собачий гавкiт, та ще й упiзнати, що то Заливай, а не iнший який. Вража дiвчина, вона таки ма╨ пiдставу кепкувати. Мати махнула рукою, засмiявшись, i пiшла швиденько до хати. - Менi нiколи, дочко. Нехай он Грицько допоможе. - Ну, то видайте йому вiрьовку. Але ж як вiн увiрветься та й уб'╨ться з черемхи? - Але це вже без смiху, а насупивши брови. Григорiй пiшов у сiни, взяв довжелезну вiрьовку, скручену у грубий сувiй i, розв'язавши кiнець, пiдiйшов до товсто© й високо© черемхи. - Високо тобi? - спитав. - За вершечок. Григорiй прив'язав кiнець не за вершок, а все-таки повище, для чого пiдтягся на руках од гiлки до гiлки. Потiм узяв другий кiнець i озирнувся, де прив'язати. - Куди тобi? - спитав. - За он ту сопку, - кивнула, не глядячи, у бiк синiх гiр. Григорiй потяг вiрьовку до комори. "Вража дiвчина!" Вiрьовка була трохи покоротка, вiн ©© так потяг спересердя, що вона перервалась посерединi. - Ну... Таку вiрьовку - i порвав... От iще! - I не знати, чи то вона глузувала, чи здивувалась. Бо вiрьовка таки була нiби ж дебела. А далi вже глузливо: - Це ж ти ще не обiдав!.. А що буде, як пообiда╨ш... Григорiй, знiяковiвши, зв'язав вiрьовку посерединi, прив'язав до хлiвця i, не оглядаючись, пiшов собi. - Куди ж ти тiка╨ш? Тобi мати наказала допомагати та й слухати старших. А проте, йди лiпше, я сама, а то ще порвеш що. Григорiй пiшов до рiчки, зiбрав на оберемок все шмаття, поскручуване в джути, i, боячись, щоб не впало що, принiс i поклав усе на колоду. Наталка навiть не глянула на нього. Байдуже собi i моторно розвiшувала все на вiрьовцi, на гiллi, на латах. Григорiй подивився на не© скоса, посмiхнувся i пiшов собi до рiчки на брiд... По якiмсь часi загавкали радiсно собаки, женучи вистрибом через воду. Налетiли з шаленим гавкотом на Наталку i мало не збили ©© з нiг. Двiр виповнився галасом, дiвочим смiхом, криком на подурiлих собак. А вони як шаленi закрутили дiвчину, стрибали вище голови, намагаючись лизнути ©© в самi губи. А особливо той красень Заливай, якутський пес... - Мамо, покличте ж ©х, абощо, а то усе мо╨ прання перепсують. А собаки вже забачили Григорiя коло води. Вони його зразу проминули були, а тепер, люто ревучи, вихором накинулись на чужого. Коли б не Наталка, то вони б його з'©ли, мабуть. А так - зупинились, погарчали i кинулись знову до дiвчини. А дiвчина смiялась, гомонiла до собак: - Не чiпайте його, бо руками вас порозрива╨... А на стежцi вже цокали пiдводи. Йшли черiдкою конi, тяжко нав'юченi. П'ятеро коней. Попереду дiд. Не дiд, а вусатий дiдуган, дебелий, високий, червоновидий, волохатi груди випинаються з бiло© пазухи. На ногах iчаги, на головi пропотiлий кашкет, ватянi штани на нiм, дарма що така спека, при боцi мисливський нiж, а коло сiдла в переднього коня приторочена гвинтiвка. Позаду Грицько. Високий, як батько, дебелий красень. Молодий - рокiв 25. На ньому вiйськовий, старенький френч. На ногах iчаги, на головi набакир кепка, а з-пiд не© буйний чуб кучерявиться. При боцi - нiж, а за плечем новенький дробовик. Обо╨ забачили Григорiя, посмiхаються. - Ого, синку! Брика╨мо вже? - зрадiв старий Сiрко, бредучи через воду навпрост. - А ми тобi гостинця доп'яли! I, перейшовши воду, старий став, широко розставив обiйми. Григорiя нiби невидимою силою пiдштовхнуло, як малого, але вiн витримав. Урочисто обнялись, як батько з сином, за старим звича╨м i поцiлувались. Грицько просто подав крiпку руку. Привiтно посмiхався. Обидва вони були однаковi зростом, i однаковi вiком, i однаковi вродою, як близнята. Два Грицьки. Аж Наталка замерехтiла очима, глядючи на них. - Два ведмедi! Ось гляньте, мамо. Та мати вже бачила й так: вийшла швиденько з хати назустрiч. - Подивимось, який ти стрiлець, синку!.. На ось, це тобi, - i дiд подав гостинець. В руках у Григорiя була новенька трилiнiйна гвинтiвка. А вже як розв'ючували коней гуртом, старий Сiрко додав: - I коня матимеш, синку... Оцього ось, гнiдого... - Ану лиш, стара, - обiдати! Та в "старо©" вже все було готове. _Роздiл п'ятий_ _"П'ЯТНУВАННЯ"_ Другого дня зранку чистили зброю. Весело лаштувалися в далеку дорогу, на промисел, виконуючи Сiркiв наказ: "Як на промисел рушати, то найперше - треба зброю в порядку мати". Тож не в жарт готувалися до поважного дiла, як на вiйну йдучи. Посiдали на призьбi напроти сонечка, порозкладали причандалля перед собою на травi - i закипiла робота. Кожен чистив свою. Наталка вiнчестера. Старий Сiрко теж вiнчестера. Гриць свою "японку". А Григорiй - трилiнiйку. Гвинтiвка була новесенька, але Григорiй розiбрав ©© до шрубика. Хотiв перевiрити, чи все в нiй в порядку та й для вправи - чи не забув, як те все робиться. Старий Сiрко поглядав якийсь час збоку пильно - чи в добрi руки потрапила iграшка, а потiм посмiхнувся задоволено i почав розповiдати межи дiлом, як то вiн тую "iграшку" дiстав. - Ти, синку, не думай, що то так собi. Ти зна╨ш, що то за гвинтiвка? _-_ Ну ж?.. - То вiд самого, можна сказати, найбiльшого генерала - вiд самого Блюхера гвинтiвка. Еге ж... I розповiв дiд про те, як вони пiдписували оце контракт з ОКДВА на м'ясо оленяче, вепряче тощо. Як вiн зустрiвся з Блюхером i як той Блюхер, що з ним вони зналися ще вiд громадянсько© вiйни, вiдтодi, як били разом всю бiлу контрреволюцiю та "япошкiв", - отже той Блюхер, зрадiвши несподiванiй зустрiчi з старим ветераном революцi©, подарував йому - ветерановi тобто - оцю гвинтiвку. Звелiв якомусь великому начальниковi принести ©© зi склепу на "гостинець вiд нього ветерановi революцi© та й знаменитому мисливцевi на цiлий СССР!" А, передаючi© власноручно та урочисто гостинець, ще пак i рече: "Вiзьми! Та не пiдкачай. Даю в надiйнi руки цю геройську зброю". Дiд заскалив око i враз весело зареготався чомусь. А по якiмсь часi мовчанки закiнчив: - Вгадав, вражо© мами!.. Хороший вiн чоловiк, ©й-бо. Свiй чоловiк той Блюхер. Он як. Григорiй не втерпiв, щоб i собi не засмiятись, але з iншо© причини. А може, й з то© само©, що й дiд. Власне, засмiявся при думцi: "Як часто само життя створю╨ каламбури, такi, яких i не вигада╨ш!.. Дiйсно, гвинтiвка це не проста i дiйсно потрапила в надiйнi руки. Чи справдить же вiн надi©..." Вiн пiдiймав ©© вгору i дивився крiзь люфу на сонце, дивився на блискучу спiраль всерединi, офарблену в спектральнi кольори. Клав на руку - чи добре збалянсована. Бавився, як iграшкою. Наталка поглядала скоса, закопиливши скептично губу. "Хiба так з рушницею поводяться? Чого вiн загляда╨ в не©, як сорока в кiстку?" Сама вона орудувала з вiнчестером, мов досвiдчений вояк, - швидко розiбрала до дрiбничок, вправно все перевiрила та вичистила, змазала... I вже збирала докупи. Григорiй перевiрив гвинтiвку i дiйшов висновку, що ма╨ добру рушницю. Добру тим, що була вона старого випуску, точно i чисто зроблена i не була ще в дiлi. От тiльки не пристрiляна ним. Але то ще буде час. А тим часом... Охота була побавити Наталку, - бач як задрала губу насмiшкувато. Вiн возькався з закривкою i "нiяк не мiг дати ©й ради". I так ©© тикав, i сюди завертав, - а вона все розпадалася, не трималася купи... Аж-но Наталка почервонiла, далебi вiд сорому за нього. Та старого не проведеш, - ворушив усмiхнене вусом, мовляв: "Дурiй, дурiй! Не бачу я..." Проте не втерпiв i запитав: - А чи ти ж стрiляв коли, чи вмi╨ш? Га?.. Чи вмi╨ш?.. Григорiй почухав голову: - Не пробував. Може, й умiю... Не святi ж горшки лiплять... - I то правда. Прочистили i позбирали. Погримали трiшки закривками. Потiм перевiрили набiйницi, понабивали ©х - кожен до сво╨© рушницi - бо╨вими патронами повнi. Набiйницi були добре приладованi проти дощу й роси, та й до щедрого полювання, - насаджуванi на ремiнь по чотири й по п'ять, вони вмiщали велику кiлькiсть набо©в. А як все вже було пороблено i прилаштовано до вимаршу хоч зараз, старий Сiрко подивився з-пiд долонi через падь та: - А катни-но, Грицю, он туди... - махнув рукою ген на той бiк пiд синю сопку: - Та вiзьми крейду... Крейду не забудь!.. Гриць вже знав, про що йде. Метнувся до комори, а тодi скочив на буланого i подався через падь, туди, де ген пiд синьою сопкою, зiходячи на не© по сонячнiй галявинi, стояли рядком старi високi кедри. Туди було щонайменше 600 метрiв. Там зiскочив з коня i став щось ворожити... По якiмсь часi веселий примчав назад. - Поп'ятну╨мо трохи, - пояснив Григорi╨вi. - Не зна╨ш, що то таке? То нашi стрiлецькi вправи. В "п'ятно" стрiляти, значить. В пляму. Попробу╨мо, а то, може, позабували. - Е-е.. - згадав щось старий. - Бач, а ще одно провiрити! - Пiшов до хати i винiс щось в новенькiм чохлi. Подав Григорi╨вi: - А глянь-но, синку, це Наталчине, але чи то щось путн╨?.. В чохлi був цейсiвський, семикратний, вiйськовий бiнокль. Григорiй витяг його. "I не вражий тобi дiд! То ж не бiнокля вiн хоче провiрити". Оглянув. Покрутив. Подивився за падь: на кедрах було крейдою понамальовувано звiрячi голови... Правий бiк бiнокля темнив. - Добрий бiнокль! Лише одна лiнза попсована. - А що то таке "лiнза"? - це дiд. - Та оце ж скло. Ось подряпане, бачите?.. - Отож така в нього господиня... Тут Наталка вiдiбрала бiнокля: _-_ Таке-е... Це зовсiм добрий бiнокль. Крутять... - Авжеж. Тим-то ти ним так добре й оруду╨ш. - Це Гриць. А дiд: - А глянь же та й скажи, що то там понамальовувано. Щось бiлi╨, а не розберу. Наталка приклала бiнокля до очей, довго ворожила з ним зосереджено. Знизувала плечима. А далi вiдняла його i глянула пильно так та: - Тю! Та там роги понамальовувано! Оленячi голови!.. Всi зареготалися, i сама Наталка теж. А Гриць по-батькiвському: - Бiдна дитино! Аж упрiла, видивляючись в ту мороку. - Коли ж вiн неправильний... - Я ж кажу... Давай лиш сюди, бо ти сво©ми очима тiльки струмент портиш. - Дiд вiдiбрав бiнокля i передав Григорi╨вi. - А тепер заряджати. Нi, стривайте! Ти, синку, будеш дивитися, як ми будем мазати. А як щось цiкаве вглядиш, - скажеш... Так ото бiлiють, значить, оленячi голови? Добре. По сезону... - Ложись! - скомандував враз по-вiйськовому. Всi брикнули посеред двору на травi рядочком. I дiд теж. Злiва крайня - Наталка. Потiм Гриць. Потiм дiд. А потiм Григорiй. Собаки теж полягали рядочком збоку, новисолоплювавши язики i нашорошивши вуха, - дивилися на людей, очiкуючi©. - Заряджай! Стрiляти по п'ять разiв лише. Права оленяча голова - Наталчина. Потiм - Грицева i так за порядком. - Стрiля╨мо всi разом чи по черзi? - поцiкавився Гриць. - По черзi. Перша Наталка. Та не хапайтеся, вражо© мами... Не псуйте куль. - Авжеж, - вставила Наталка в тон. - Заб'╨мо кедрину - кандьор буде. Починаю!.. - i глянувши скоса на Григорiя, що пильно нацiлився з бiнокля по мiшенi, раз по раз вистрiлила п'ять разiв. Швидко. - Тю-у!.. - зробив Гриць при кiнцi, iмiтуючи свист кулi. Собаки схопилися i кинулися вперед, але Наталка вклала ©х назад криком. Вони лежали, дрижачи вiд нетерплячки. А Гриць: - Пiшли по молоко! Всi! От мазилка... Об'являю себе ударником i йду по сметану. Пiшов!.. I так само раз по раз одстрiляв сво╨. З тi╨ю ж швидкiстю. Григорiй дивився пильно в бiнокль, але нiчого не мiг зауважити, лише пiсля останнього пострiлу щось бризнуло збоку на ялицi. - Одбив, Грицю! - Що? - Гiлку. - Неправда, то рiг одлетiв. Старий хитав головою: - Що ви робите, дiтки! Таж по тiм боцi сопки так вашi кулi свистять, що там порозбiгалося все живе й мертве. А стара Сiрчиха вийшла на ганок i стояла, пiдперши рукою пiдборiддя: - Мати Божа!.. Подурiли!.. I що вони виробляють?! Як на вiйнi, прости, Господи... Пiсля Гриця стрiляв старий Сiрко. Вiн дс5ре вмостився i, не кваплячись, випустив сво©х п'ять куль, пiсля кожно© примовляючи: "Пiшла, мила!" Наталка, що пильно дивилась, як стрiляв батько. вкiнцi серйозно зауважила: - Таке-е. Спортили ви дерево, тату! Воно б ще росло. - Смiйся, смiйся. А воно, може, й не спортив, дочко. Останнiй стрiляв Григорiй. До правди, - вiн хвилювався. Бував вiн на рiзних стрiльбищах i не був новаком в стрiлецькiм дiлi, на всякiй збро© мисливськiй i немисливськiй, як кажуть, зуби з'©в. Мав навiть колись ворошиловськi значки i на всяких змаганнях стрiлецьких пописувався знаменито. Але тут, на цiм iспитi, на цiм ви©мковiм змаганнi, хвилювався. I рушниця нова, не вивiрена, i iспит складати треба незвичайний, змагатися з стрiльцями, яких, далебi, ще не зустрiчав у життi. Коли б йому хтось колись запропонував змагатися з дiвчиною в стрiлецтвi, - вiн посмiявся б i взяв би те за злий жарт. Але тут бачив, що може бути побитий, i то саме дiвчиною. "А що як гвинтiвка "мота╨" або забира╨ вбiк?" Аж пiт йому на долонях виступив. Ну ж ну... Поставив рамку на "600". Прицiлився пробно. Раз... Вдруге... Наталка серйозно: "От, бач, як треба..." Це, власне, i врятувало справу, наладувавши враз його, як тугий лук. Раз по раз вiн вистрiлив п'ять разiв. Так же швидко, як перед тим Наталка i Гриць. За останнiм пострiлом всi враз схопились - стрiльцi й собаки - i подалися стрiмголов через падь. Старий Сiрко ледве поспiвав верхи. Наталка летiла попереду, перестрибуючи пеньки й колоди, як та дика коза. Спершу вона була за Грицем, але обдурила: _-_ Грицю-у! Постривай, щось скажу! Гриць загаявся, i Наталка зi смiхом пролетiла мимо, а за нею Заливай, голосно гавкаючи. - А тепер доганяй, ха-ха-ха!.. Не будь дурний! Старий Сiрко тюпав верхи на буланому: - Бiсово© вiри... Ну-ну, чисто тобi гурани! - I смiявся задоволене. То ╨ плем'я Сiркове! Наталка була вже бiля кедрiв. Перша. Обдивилася всiх "оленiв", намальованих на товстих кедрах, i стояла, надувши губи та длубаючи пальцем в батьковiй мiшенi. - Я ж казала, тату, що ви спортили дерево. Гляньте... В оленячiй голо