ився та смiявся, як хмiль розбирав ©©. - Ану, пройдися по однiй дошцi, - сказав вiн. - Ти дума╨ш, не пройдуся? Нi? Так ось же тобi! - i, вхопивши свiчку, вона поставила ©© долi. Потiм, пiднявши ще вище сво╨ коротке плаття, почала проходити. - Дивися ж! - через плече зиркнувши, скрикнула вона. Вiн побачив ©© круглi, мов виточенi, ноги, ©© бiлiшi снiгу литки. У його дух захопило у грудях, у очах зажеврiли хижi огоньки. А вона дрiбненько-дрiбненько забiгала по хатi. Перед ним усе покрилося мороком, усе потемнiло, однi тiльки бiлiли та виблискували ©© ноги. Вiн сидiв, витрiщивши очi, як тоii пень, тихо, неповорухно, а вона, легка та скора, знай, крутилася коло його. Це пiдбiгла до його i, наче пiдкошена, упала прямо йому на руки. Лице ©© поблiдло, очi закрились, однi на висках синенькi жили набрякли, билися, кидались. Вiн силився ©© пiдвести, та вона, як чималий шматок землi, була важка. - А що, лизнула скляного бога? - питався вiн, нахиляючись над ©© лице, заглядаючи у закритi очi. - Дурочка! I вiн бережно пiдняв ©©, узяв за стан i поволiк на диван. Як вальок глини, упала вона на його, i тiльки з розкритих уст вирвалося важке гаряче Зiтхання. Довго мусувався вiн, поти положив так, щоб ©й було зручно лежати. Мов батько або старший брат, ходив вiн бiля не©, винiс i подушку з спальнi, пiдсунув пiд голову i сам сiв коло не©. Наче квiтка бiло© лiле©, завита у чорну хустку, лежала вона блiда-блiда, затягнена у чорне плаття. На бiлому лобi блищали краплi холодного поту, високi груди ходором ходили, - так ходять вони, коли чоловiковi не ста╨ чим дихати: то пiднiмуться високо угору, постоять, похитаються i з тихим гуркотом опускаються наниз. Довго вона лежала неповорухно, це, зiтхнувши, одкрила очi-i страшно повела ними. - Ох! Закрутилася я, - промовила'i знову закрила очi. - Закрутилася? Напилася! На чорта було стiльки пити? - корив вiн ©©. Вона тiльки хитала головою. - Що я пила? - не швидко вона знову заговорила, повертаючи до його уже почервонiле лице, на очах ще тiльки свiтилася якась утома. - Хiба стiльки менi приходилося випивати? У мене так завжди бува╨, коли я покручуся не в мiру. Один лiкар казав менi, що я колись i вмру вiд цього. - Знають вони, тво© лiкарi! - буркнув вiн, приймаючись за свiй недопитий стакан. - Авжеж, повиннi знати. На щось вони та вчилися. - На те, щоб людей дурити. Вона на хвилину замовкла, задумалась, а потiм знову почала: - Хто тiльки ©х не дурить? - Кого? - спитався вiн. - Людей. Ти дуриш мене, той того, той другого. Хто кого зможе i зумi╨ обдурити, зараз i обдурить. А кому, кому доста╨ться - нашому братовi найгiрше. - Та й ваш брат часом як пiйма╨ у сво© ручки, то вимота╨ всi кишки. - ╙ такi, е. Тiльки хiба вони такими родились? То ж ви самi ©х такими поробили. Коли обдурите, коли викинете чоловiка на шлях i голого, i босого. Що йому робити? Прохати милостинi - стидно, красти - грiх. - А робити? - спитався Колiсник. - Робити? А коли ви очi чоловiковi зав'язали так, що йому не тiльки робити - свiт не милий. - Не вiр. - He вiр? Як ти не повiриш, коли серце рветься та б'╨ться за ним, коли кожне слово його щирою правдою зда╨ться? - Казаному кiнця нема╨. - То-то й лихо, що казаному нема кiнця. А коли б що ти сказав, то й свято, тодi б i не так важко людям було жити. А то отак як проманiжите ви нашого брата не раз та не два - не то чужому, сво╨му не повiре. Що найкращого мае у собi, i те захова╨ на самий спiд. Та тодi вже i пiшла на всi чотири сторони крутитись. Ти дума╨ш, добро нас жене на таке життя? Солодко менi вертiться перед тим, на кого б я удруге i плюнути не схотiла, не то дивитись? А другий ще, заливши очi, i вередувати почне: гола йому покажися... Поневолi i собi залл╨ш очi i тодi вже наче збожеволi╨ш. Ох! Коли б ти знав, як часто нам бува╨ гiрко! Коли б у той час була пiд боком глибока рiчка, так би i кинулася в ©© холодну та темну воду. Що ми? Хiба ми люди? Обличчя носимо людське, та й годi, а душу i серце в хмелi потопили, в калюцi невилазнiй затоптали. Зна╨ш що? Ти, кажеш, купив Веселий Кут. Вiзьми мене до себе. Вiзьми мене у його. Як батька, тебе буду почитати, як до бога, буду молитися. Може, я там, поживши, до чого i привикну. Вiзьми! - i, схопивши його товсту червону руку, вона привела до палких уст i жарко почала цiлувати. - Хто ж ти така, - дивуючись, спитав вiн, - що зна╨ш усе i Веселий Кут Зна╨ш? I всiх городян? Вона подивилась на його, пiдвелася i мерщiй почала розстiбати сво╨ плаття. Гаплички аж лущали, так вона швидко те робила. Розстебнувшись, вона витягла з невеличко© кишенi, пришито© на боцi пiд платтям, папiрець i подала йому. То був пашпорт крiпачки з Мар'янiвки Христини Пилипiвни Притикiвни. - Так ти Христина? - спитав вiн, прочитавши i повернувшись до не©. Вона вже лежала, з-пiд розстебненого плаття, крiзь тонку сорочку, визирало ©© високе лоно, пазуха трохи розiйшлася, i крiзь ту невеличку прорiшку бiлiло тiло. Вона мовчала, мов не ©© вiн питався, тiльки дивилася прикро на його. Те високе лоно, прикрий погляд чорних палаючих очей, наче кип'ятком, обдавав його. - Чого ж ти Наташкою звешся? - спитався вiн, знову заглядаючи у пашпорт. - Така у нас поведенцiя - усiм нам другi мення дають. - Христя... Христина?.. - твердив вiн, дивлячись у папiр i щось пригадуючи. - Пам'ята╨ш Загнибiду? - спитала вона. - Так ти та? Та сама Христя, що у Загнибiди служила? Що, кажуть, Загнибiдиху задавила? - Як то легко так казати, - трохи не з плачем одказала вона. - Та я знаю, що то брехня. Ти потiм служила у Рубця. Ходила по городу чутка, що ви з хазяйкою не помирились за Проценка. Христя тiльки важко зiтхнула. - Не нагадуй менi того. Прошу тебе, не нагадуй. Воно i досi мене, як огнем, пече, як ножем, рiже. З того почалось мое лихо. Щасно та красно почалось... - начала вона жалiбно. Це зразу пiдвелася, наче ©© що укололо, i аж скрикнула: - Ти зна╨ш, що я тiльки за невеликим сьогоднi здержалась i не плюнула йому у вiчi тодi, як вони пiдглядали через вiкно за нами. Комiрець сорочки, застебнений на пуговичку, розстебнувся, пазуха зовсiм розхристалася, звiдти, неначе з мармуру виточене, виглянуло ©© пишне високе лоно, ©© кругла повна шия. Вона, зда╨ться, того нiчого не примiчала, лице ©© пашiло ненавистю, очi свiтили гнiвом. - А то, а то що у тебе? - хихикаючи, питав Колiсник, i рука його потяглася до не©. Вона не пручалася. Коли вiн припав до не©, вона ще дужче приникала до його, тiльки шептала тихо: - Голубе мiй сивенький! Я вся твоя з душею i тiлом, тiльки вiзьми мене до себе. - Добре, добре, - важко дишучи, казав вiн i, як малу дитину ухопивши на оберемок, мерщiй помчав ©© у темну спальню. III На другий вечiр зiбрався до Штемберга в садок трохи не увесь город подивитися на чудо садове - на писану красу арф'янки, та Наташки не було у той вечiр. Не було ©© i на другий, не було на третiй, четвертий. - Де ж та красавиця?.. - допитувалися панянки у паничiв. - Нема╨. Десь дiлася. Може, ви©хала. - Шкода, так не довелося i побачити. - Постiйте, ми поспита╨мо хазя©на... I декiлька паничiв пiшли до хазя©на спитати про Наташку. Хитрий жид тiльки хитав головою та, цмокаючи, чухав сердито бороду. Нарештi, коли до його i геть-то присiкалися, вiн не видержав i скрикнув: - Ах, когда би ви знали, сколько клопоту она мне сто©ть! Один клопiт, один клопiт!.. Часний Книш допитав, що то за клопiт був жидовi з тi╨ю Наташкою. Вiн розказав, що до його при©здив Колiсник i прохав, щоб потай одiбрати Наташку. Яку був з того жид бучу пiдняв, та тiльки й того, що одiбрав Наташчине збiжжя. - А Наташка у Колiсника зосталася? - Там у його. Голiсiнька сидить, поти нашиють сорочок, плаття, - смiявся Книш. - Та невже голiсiнька? - Як мати народила. А Колiсник проти не© милу╨ться на пишне тiло, - регоче Книш. - От тобi i Колiсник! От i старий! От i пiди ти з ним. Ма╨ток недавно купив за тридцять тисяч, а це вже, видно, гарем заводе. От служба, так служба! I про Колiсника пiшла по городу недобра чутка: накрав земських грошей, ∙строячи мости та греблi, купив який ма╨ток. Он тепер хто посяде добро панське, хто у пани лiзе. Це незугарнi до господарства руки запопали таке добро, у цього не вирвеш його сплоха. Он з чого наша аристократiя зложиться. Чутка про ма╨ток у тридцять тисяч не давала нiкому покою. Про його балакали й полупанки, i панки, i службовi, i навiть великi пани. Вiн не давав нiкому покiйно спати, стирчав бiльмом ув оцi. "Он куди наше добро iде! Де ж пак: крiпакiв одiбрали, грошi, що за крiпакiв дали, повернули на довги. Зосталися ми i без робiтникiв, i без грошей. Що ти з голою землею зробиш? Хоч би банки завели, де б пiд заклад грошi давали. Треба ж чимсь ©© обробляти. Нема... нiчого того нема. Посадили нас, як рака на землi. Отут i плутайся! Попадись першому ремiсниковi, купцевi, жидовi, аби грошi дав, бухнеш усе", - трахтували пани мiж собою. А найбiльше всiх Лошаков - гвардi© ротмiстр, високий, плечистий, червонопикий Лошаков, по котрому колись, як вiн ще тiльки при©хав з служби додому молодим та нежонатим, не одна панянка спалила сво╨ хире серце об палючий погляд бравого гвардiйонця, не одна ходила, як дурна, засмучена та зажурена, стрiнувшись з красою такою, не одна молода панi кляла свою долю, що поспiшила ©© зв'язати замiжжям, i так охоче пiдставляла сво© тендiтнi ручки пiд палкi поцiлунки рожевих та пухких уст молодого Лошакова. А вiн голiнний був до тих поцiлункiв. Веселий, балакучий, танцюристий, вiн, як той метелик, лiтав по всьому повiту вiд одного пана до другого, i, де не з'являвся, його, мов рiдного, приймали усюди. А вiн розумною та поважною розмовою обвороже молодого пана або старого батька з матiр'ю, та тодi вже i розсипа╨, мов горох, сво© поцiлунки то молодiй панiйцi, то тендiтнiй панянцi. Та то було давно. Тепер Лошаков не той. Жонатий, ма╨ дiток, став поважним сiм'янином, поважним громадянином. Його уже утрете вибирають повiтовим предводителем дворянства i тепер зiбрали губернським. Пiшов Лошаков угору. Панюга панюгою, з губернатором запанiбрата. Такий чоловiк може велико© шкоди наробити такому черв'яковi, як Колiсник, тим бiльше, що вони земляки i кожен кожного знають. I не через ее, бува, так зрадiв Колiсник, коли рознеслася чутка, що хочуть у губернськi вибрати Лошакова. Вiн i без сього, стрiнувши Лошакова, завжди кланявся i то сим, то тим боком уступав у розмову з паном, мов не чув, що Лошаков стрiчному i поперiчному говорив про його. Тепер Колiсник усюди клепав: - Добрий пан. Справедливий чоловiк. I голова! Цей що-небудь та зробе для дворянства. Давно 6 пора! Давно б пора! I от, коли стало звiсним, що справдi Лошакова зiбрали, Колiсник разом З дворянами по©хав поздоровити Лошакова з такою честю. - I Колiсник прийшов! - уголос вимовив Лошаков до сусiди, струснувши плечима. А Колiсник, мов не чув того, вийшов уперед i почав: - Давно ми цього ждали, давно казали, коли б нам нашого бачити в головi. Тепер дождалися. Вiтаю вас, як член земства, а ще бiльше, як член рiдного повiту. Достойному достойне дано! Доведи ж, боже, побачити вас ще у бiльшiй честi! Лошаков, усмiхаючись, пiдiйшов до Колiсника i подав йому руку. Той трохи не познаменувався до пухко© пансько© руки, коли уздрiв ©© у сво©й червонiй страшеннiй лапi. - Как же ваши земские дела? - спитав Лошаков, лукаво граючи очима. - Помаленьку, ваше превосходительство, помаленьку везе наш земський коник, та все везе, усе вперед. Хiба затнеться де на якому лихому мостиковi. Тодi ми всi раптом кинемося той мостик лагодити. "О, та ти цiла шельма у мужичiй шкурi, - казали очi панiв, що зiбралися коло Лошакова. - Зна╨, кому що сказати, яку де рiч повести". - Слышали, слышали про вашу неутомимую деятельность, - смi╨ться Лошаков. - Про мою, ваше превосходительство? Яка вона моя? Зоська, ваше превосходительство! Ми всi гуртом: що один не зможе - другi помагають. Поздоров, боже, нашого предсiдателя - сам не сидить, то й другий не дрiмай. Треба, каже, оправдати вибори, вiрою i правдою послужити громадi. I служимо. Звiсно, не без того, щоб не блудили, - хто, кажуть, нiчого не робе, то той тiльки й не блуде. Може, на чи© очi то ми i великi помилки робимо - бог знав. На всякого не потрапиш. Ось незабаром з'©зд буде - побачать усi, що ми робили i як ми робили. I тодi кожному дасться по роботi його. Катюзi - по заслузi, кажучи краще. Усi аж витрiщилися, слухаючи таку смiлу рiч Колiсникову. А вiн хоч би тобi оком моргнув: щебече, наче соловей повеснi у садочку. Це приткнувся до Лошакова i тихо почав: - Ваше превосходительство! Я до вас маю просьбу маленьку. - Какую? С удовольствием, чем могу - рад служить... Колiсник зам'явся. Лошаков поняв, що Колiсник сам-на-сам хоче щось сказати, i, узявши Колiсника пiд руку, геть пiшов з ним у глухий куток хати. - Ваше превосходительство! - почав Колiсник. - Ми вас не тiльки поважа╨мо, ми вас любимо. Нам доводиться не раз бачити вас у земськiм собранi© як гласного, як члена земства, котрий перший указував то на нашi помилки, то на нашi ще новi нужди. Тепер, коли ви станете губернським предводителем, ви будете предсiдателем на наших з'©здах. Велике це дiло! Уже вам не стане часу першому зачинати тi бо©, котрi велися так талановито вами. Через се ми несемо велику утрату. I от, як колишнього земського водителя, ми тепер хотiли б почтити вас обiдом. Приймiть нашi зазовини. Не яко Iуда, но яко розбiйник просимо вас на наш невеличкий бенкет. Тут будуть нашi члени, дехто З предводителiв, дехто з наших землякiв, бiльше сво© люди. Просимо вас, - вклоняючись низько, казав Колiсник. Лошаков, правда, згорда, звисока прийняв тi зазовини. Дякуючи за несподiвану честь, вiн казав, що i не дума занехаяти працi на користь земству; що праця його тепер ще бiльша╨, ста╨ труднiша, бо треба буде помирити iнтереси дворянства з iнтересами земства, i вiн рад буде навiть поступитися чим-небудь, аби привести дiло до кiнця. I, ще раз подякувавши, вiн подав Колiсниковi руку. Колiсник, низько вклонившись, повернувся i вийшов з хати. - Замечательное соединение простоты с трезвым и здравым умом! - сказав Лошаков, вирядивши Колiсника, повертаючись до громади. - О, Колiсник мае думки погануватi, - хтось обiзвавсь з громади. - Да, он не без лукавства, - одказав Лошаков. - Но такие люди необходимы для земства. Всi промовчали на те, чи то згоджуючись з сво©м предводителем, чи то щоб не перечити йому. Незабаром розмова ©х перейшла на другi речi, черкнулася других, iнших, не земських дiл. Лошаков, видно, радий, граючи весело очима, ходив по хатi i заговорював то з тим, то з другим iз дворян. А Колiсник? Колiсник, котячи у штучнiй таратайцi на сво╨му семисотному жеребцi, все, знай, натягував вожжинку та прицмокував, кажучи: ну, ну, вивозь, вивозь, жеребчику! Не вiвса тобi - самого золота засиплю, коли вивезеш. А жеребець, понуривши голову i ободом вигинаючи переднi ноги, як муха, мчав Колiсника городом. - Швидше! Швидше! Бо багато ще клопоту, немало роботи! -одно прицмокував Колiсник. I справдi, йому не мало було у той день бiганини. Вiд Лошакова вiн побiг до свого предсiдателя. Сказав йому, що був оце у Лошакова, поздравляв його. Потiм здалека натякнув, що, певно, дворянство буде давати обiд, варт би i земству почтити такого чоловiка. Предсiдатель тiльки пiдлакував. Треба б, треба б. Тiльки на чий же щот? На щот земства якось не те╨. - Чого там на щот земства? Йому i без цього багато утрат. А от я б що сказав, коли мо╨ слово у лад. Недавнечко я прикинув собi земельки - так хуторок! I хотiлося б менi ту земельку збризнути. От би пiд видом земського обiду - я б уже не пошкодував сотнею-другою. - Так чого ж? - спитався Предсiдатель. - Готовтесь. - То ви согласнi? Я i Лошакова запрохував. Попросiть iще й ви вiд себе. Кажiть тiльки, що це вiд земства честь. - Гаразд, гаразд! Да ви просто генiальна голова, - скрикнув Предсiдатель. - Була колись, - одказав Колiсник. - А тепер, що дедалi, все дурнiша робиться. Вiд предсiдателя знову махнув Колiсник до членiв. Там уже просто сказав, що Предсiдатель велiв йому зготовити обiд для Лошакова i запрохував на той обiд. Вiд них по©хав до лавок справитися з цiнами, зробити деякi закупки, надавати закази. Зчайомий крамар похвалився, що недавнечко перед ним уже в його цiлу волову хуру забрали усякого краму. - Навiщо? - Дворянство да╨ обiд Лошакову. На обiд усе. - А коли той обiд? - У суботу. А Колiсниковi того тiльки й треба. Вiн тiльки вийшов вiд Лошакова, то зараз почав думати, коли б краще той обiд готувати. "Тепер четвер ще, - думав Колiсник, - п'ятниця... у суботу обiд дворянський. Ну, а в недiлю i наш... Поспiль один за другим. Гаразд. Iде". I Колiсник теж немалу хуру наробив заказiв. Звiдтiм вiн по©хав по вина, брав щонайдорожчi, шонайстарiшi i горiлки усяко© як двойно© i аглицько©, адмiральсько©, желiзнодорожно©, у пляшках i ведмедях, у кухликах i графинах, рому, коньяку... "Затоплю бiсових синiв, - думав вiн, вичитуючи чималий список усякого трунку. - Це на те й вийде: карай свого ворога хлiбом-сiллю". I вiн почув, якась завина ухопила його за серце вiд тих згадок, якась пекуча згага запекла. Йому шкода стало грошей, що вiн тратить оце. "Подумай тiльки - триста карбованцiв, а дай, боже, щоб була половина. А що ж, як обдурить бiсiв пан, не при©де? Краще не думати, нехай йому! Уже ж зав'язалося - чимсь треба розв'язувати". I вiн мерщiй повернув коня вiд лавки. Ще не мало йому приходилося у той день бiгати. До хлiбника, до рiзникiв, повара найняти та й не абиякого, а такого, що зна╨ усi панськi витребеньки. Трохи не до вечора ганяв Колiсник по городу, а смуток все дедалi обгортав та обгортав його. - Де ее так довго забарився, папаша? - стрiла його Христя на порозi, так пишно розряджена у новий одяг: бiлi рукава сорочки, хороше вицяцькуванi квiтками, червоно-гаряча спiдниця як не займеться, одна корсетка з дорогого оксамиту не горiла, та й на тiй, спускаючись з ши©, густо послалися золотi дукачi i рiзних кольорiв намисто. Заквiтчана квiтками пополам з хрещатим барвiнком, бiлолиця, рум'яна, вона так привiтно виглядала сво©ми чорними очима, що й кам'яне серце трiпнулося б, уздрiвши таку красуню. А хiба ж воно у Колiсника скам'янiло? Уздрiвши ©©, вiн аж струснувся. Де й дiвся його недавнiй смуток, ув очах зажеврiли iскорки одради, похмуре лице освiтила легенька усмiшка. - Та, та, та... он як моя доня нарядилася, - засмiявся вiн швидко та весело. - А я, як дурний, бiгаю по всiх усюдах та морю мою донечку голодом. - I, пiдiйшовши, вiн смачно цмокнувся з Христею. - Де був? Кажи, де був? До других бiгав? Кращих шукав? - в'ючись хмелиною кругом його i усмiхаючись рожевою квiточкою, допитувалася вона його. - Грошi розтринькував, дурний! Не знав ©х де дiвати, то по городу трохи не стрiчному i поперечному роздавав. - Нащо? Краще б ти донi хатку купив. Невеличку хатку з садочком. I твоя доня, як мала пташка канареечка, сидiла б там та пiсень щебетала, ждучи свого батенька сивенького. - А справдi? - подумав вiн. - Куплю, куплю, тiльки не зараз. Дай трошки хоч дух перевести. Зажали твого батенька. Ось готуйся на бенкет. Незабаром бенкет буде. - Який бенкет? Колiсник розказав усе Христi. Потiм, граючи очима, почав: - Ти у мене гарна доня, слухняна, послуха╨ш мене. Лошаков той великий пан - багато зможе i давно чортом на мене дивиться. От, як буде вiн, перетягни його на мою руч. Перетягнеш - штучну тобi хатину куплю, i не З одним, а аж з двома садками. - Руку! - скрикнула вона, випрямляючись на увесь рiст. Очi ©© грали, лице усмiхалося, з хвилини на хвилину вона робилась все краща та краща, мов пишалася: дивися, мов, любуйся... ╨ такий у свiтi чоловiк, котрий устояв би проти мо╨© красно© вроди?.. Хiба твiй Лошаков висто╨? У недiлю коло Колiсниково© квартири, знай, спинялися карети, коляски та фаетони, з ©х виходило усяке панство i прямiсiнько простувало у параднi дверi, перед котрими (досi ще не видане диво у городi) стояв страшного росту швейцар iз здоровенною булавою, у парчевому картузi, в каптанi, облямованiм Золотим позументом. Перед кожним ухожим вiн витягався у струну, щось вихитував булавою - тобто честь робив, i пропускав у розчиненi дверi. Народу Зiбралося на те диво подивитися - уся вулиця з обох бокiв запруджене людем, так що пройти трудно. - Побий тебе сила божа! Що то вiн виробля╨? - дивувалися робочi, дивлячись на тi затiйливi вимахи швейцарово© булави. - Помаха, помаха пiд носом, та тодi й пуска╨. - То вiн да╨: понюхай, мов, чим пахне! - вiдказав хтось, i чимала купа пiдняла регiт. - От церемонiя, так так. Це не по-нашому. Так тiльки у Москвi бува╨. От i пiди з Колiсником. Первий вiн чоловiк на увесь город, - казали заможнi хазя©ни-ремiсники, вийшовши назнарошно подивитися на церемонiю. - Ну, якого ви бiсового сина зiбралися сюди, очi повитрiщали? - почули вони у розчинене вiкно Колiсниково© квартири. - Iдiть собi, поти не порозганяли. - Сам каже. Сам. Бачили? Бачили? Червонопикий та сердитий який. - Хто сам? - Та вже не хто - Колiсник. - Еге. А давно ти рибою та дохлим м'ясом баришував? - Пiди ж ти. Забулося. Начальство, бач. - А зна╨те що? Щоб не було напастi яко©, краще розiйтись. Чого ми будемо дивитися, як пани дурiють. - Коли тобi не хочеться, то йди. А ми хоч раз на вiку побачимо на панський бенкет. - Побачите, поти очi заплюють. - Та вже ж. Декiлька пiшло, а на ©х мiсце присунуло ще бiльше. Народ запрудив усю вулицю - про©хати з трудом можна. - Розходьтеся! Розходьтеся! - десь не взялися полiцейськi i почали розпихати людей. - Чого розходьтеся? - деякi з пообiдавших i хильнувших почали одмагаться. - Iди собi, коли тобi треба. Полiцейськi начали силувати - народ не слухавсь. Почалося змагання. Коли це де не взялася пожарна з того i з другого боку улицi i ну з двох труб кропити людей. Усi так i кинулись врозтiч. Через пiвгодини хоч би тобi жива людина показалася на вулицi. Нiхто тепер не заглядав у вiкна, нiхто не перечив бенкетовi нi лихим, нi добрим поглядом. А бенкет розвернувся на всi боки. На здоровенних столах - напиткгв та на©дкiв. Першi стояли у затiйливих пляшках, кухлях, графинах, i сонячне промiння переливалось рiзними цвiтами у ©х чистих трунках, другi - на срiбних тарiлках; з-пiд скляних покришок так привiтно усмiхалися до кожного. Пани снували вiд одного столу до другого, цокались чарками, дзенькали тарiлками, стукали ножами, виделками; настала ротам та зубам робота: хто аж давився та запихався пирогами, хто, мов на жорнах, молов на зубах смачнi хрящi смажено© риби, там базiкали, все вище та вище пiднiмаючи голос, там реготалися. Панства було повнi хати: усi предводителi з Лошаковим в галовi, всi члени земства, чимало губернських гласних i Рубець мiж ними. Проценка Колiсник, уздрiвши, теж запросив, i Проценко прийшов. Бенкет вийшов на славу: земськi стовпи зiйшлися з дворянськими стовпами празникувати свято ╨днання, згоди. Про це в широких красномовних речах говорили то однi, то другi. Лошаков перший пiдняв чарку за земство, за земських робiтникiв, предсiдатель другою чаркою випив за здоров'я дорогих гостей дворян, найщирiших Земських робiтникiв. Колiсник вилив за згоду, за по╨днання земства з дворянством. Його проста невеличка рiч подобалася усiм найбiльше, всi закричали: "Ура-ура! за згоду, за згоду!" Пiшли пожадання успiху тим i другим, цокання, цмокання, братання. Полилися трунки рiкою. То було перед обiдом, за закускою. А що то було за обiдом? Кругом довгого столу усiлися усi, на почетному мiсцi - Лошаков, по праву руч його усi предводителi, по лiву - земцi. Колiсник примостився якраз на кiнцi проти Лошакова. Як хазя©новi i порядниковi, йому часом приходилося схоплюватися, вибiгати, через це вiн i зайняв те мiсце. Лаке© у бiлих поручниках цiлою ордою розносили пахучу смачну страву. Перед кожним по двi пляшки старого дорогого вина, ©жi - хоч розпережися, пий - скiльки схочеш. Уже ж i пили усi, i ©ли! Гомiн не вгавав нi на хвилину, пожадання сипались снопами. Нащо Рубець несмiлий, тихий, i той за обiдом, цокнувшись з Колiсником, випив за здоров'я земляка-упорядчика. Усi пiдхопили. Колiсник, радий, почервонiвши, мов несмiла засватана дiвка, цокався з кожним, дякував, низько кланяючись, та прохав його вибачити. - Перше ж зроду довелося менi вiтати таких дорогих гостей. Перше зроду, - i аж сльози зронив вiд радостi. - По обiдi на ура Колiсника! - шепталися за столом, як вiн вибiг у другу хату за чимсь. - Iде. Iде. На ура! Ось вiн знову появився. За ним на страшенному срiбному блюдi несли, наче гору височенну, виробку з мороженого. Вилитi з паленого сахару два герби, дворянський i земський, красувалися зверху, сповитi докупи цiлим оберемком квiток, у ногах тих гербiв розкиданi снопи жита, пшеницi, горами лежать яблука, грушi, цвiти польовi, огородня i садова овощ. Пiд ними Золотий напис: "Не зменшай, боже!" Угорi царський вiнець блистить, як сонце, з-пiд його випливала стьожка з написом: "Боже, царя храни!" Зввр^ вiнця сiянi╨, на гострих шпилечках котрого золота наковка: "Земство - дворянству!" То було диво з чуд кухарського майстерства. Уся губернська земська управа видумувала його, яку 6 найкращу i найвиразнiшу ознаку дати тому обiдовi. I рiшили закiнчити його тi╨ю горою з мороженого. Найкращий городський повар мусувався два днi, поти вилiпив те диво. Та й учистив же на славу! Тепер на те диво усi аж витрiщились, дивились. Коли поставили його на столi i пiднесли шампанське, Лошаков перший устав i почав рiч. Квiтчастою мовою вiн вiд усього дворянства дякував земцiв за ту честь, якою вiтали ©х. - Дай, боже, щоб жадання з'╨днати земство з дворянством на славу свого краю, на дивовижу русько© землi не зосталося одним жаданням, а щоб воно справдилось в найскорший час, повiдало мировi мудрi дiла мудрих мужей. Ура-а! - Урра-а-а-а! - загуло кругом, мов хто випалив з пушки. Лошаков хлиснув з чарки i ждав, поти кругом утихне. Дiждавшись, вiн Знову почав. - Ваше превосходительство! - гукнув з другого краю Колiсник. - Хiба в нас шампанського не стане? Хiба ваша заздравиця не варт того, щоб ©© смачнiш примочити? Великi слова - святi слова, а ви тiльки хлиснули за ©х. За такi речi по вiдровi, а не пс чарцi. Ура! - Правда! правда! - загукали кругом. - Ура-а-а! Чарки несамовито перекинулись у роти. Усi випили. Випив i Лошаков. Пiднесли другi чарки. На сей раз пiдвiвся предсiдатель управи i, дякуючи дорогих гостей, випив за здоров'я Лошакова. А там ще хтось пiднявся. Зисву випили. Ще i ще. Зяграло шампанське у головах, як грало воно i в горлах. Полилися вiтання одно перед другим. Спершу держалися черги, а далi i чергу погубили. В однiм кiнцi пили за одно, а в другiм кричали пити за друге. Хтось чарку впустив i розбив, там тарiлку звалили з столу, i вона з грюком полетiла додолу. Гомiн, регiт сто©ть у хатi, наче у жидiвськiй школi. - Вибачайте, панове! -гукнув Колiсник, низько вклоняючись i даючи ознаку, що обiд скiнчився. - Може, що не так було, як слiд. Може, кому не вгодив чим. Вибачте, спасибi вам! Стульцi загурчали. Всi пiднялися i кинулися дякувати Колiсника. Хто таки вимовляв виразно дяку, у других язик не повертався, i вони дякували поцiлунками, третi тiльки хиталися, трiпаючи за руку. - Попрошу вас, панове, поти приберуть тут, у другу хату покурити. Друга хата, простора, як i столова, з м'якою мебеллю, привiтно усмiхнулася до гостей, коли туди розчинили дверi. Туди перейшли усi i кинулись на папiроси, цигарки, що у штучних ящиках стояли на столi. Усi усiлися i задимiли. Через хвилину вiд диму вiкон не стало видно, серед тих хмар чувся прихильний гомiн, регiт, а з столово© доносилося гарчання столiв, брязкiт посуди, що убирали лаке©. - Може, хто пулечку зiб'╨ або на потуху стаканчик-другий пуншу вип'╨? - спитався Колiсник. Багато зразу схопилося i закричали: - У ╨ралаш! преферанс! вiнт! бакара! - Столи знову загули, i гостi, розбившись на невеличкi купки, розсiлися рiзатись у карти. Лошаков зiбрався додому. - Ваше превосходительство! А може б, i ви у карточки? - спитав Колiсник. - Вы же знаете, что я враг картам. Я чувствую усталость, - сказав Лошаков, прощаючись, i пiшов. Колiсник потягся за ним, щось на ходу говорячи. У коридорi вiн зостановив Лошакова. - Ваше превосходительство! - обiзвав вiн знову його. - А може б, ви трохи спочили? Та тодi вже i вечорок з нами провели. Я вам хатку таку прибрав - i муха там не замутить спокою. Лошаков постояв, подумав. - Нет, - одказав вiн. - Ну, хоч подивiться. Ваше превосходительство! На одну хвилину. Подивиться ж можна, у грiх не впадете. Тiльки подивиться. I трохи пiдпившого Лошакова вiн узяв пiд руку i повiв коридором. Аж на самому кiнцi, геть у глухому кутку вiн ткнув ногою у дверi й увiв Лошакова у невеличку пишно нарядну хату. Вiкна ©© виходили якраз у садок, i широколистi кленки та пишнi липи заглядали трохи не в розчиненi шибки. Тихий вiтерок ходив по хатi, прохолода зеленою тiнню окривала ©©. Невеличка хаточка розбита була надво╨ зеленим пологом. Колiсник пiдвiв Лошакова i Зразу одкрив полог. Звiдти, неначе ласочка, випурхнула пишно розряджена Христя i мала була проскочити. - Стой! - гукнув Лошаков, запопавши ©© у сво© обiйми. . Колiсник закрив полог i на пальчиках вийшов з хати, зачинивши за собою дверi. Сонце було на взаходi. Його яснi стяги, розiславшись по землi, обливали ©© рожевим сяйвом. У хатi не сидiлося. Тягло у садок, на свiжу прохолоду. Колiсниковi гостi все один по одному розходилися. Хто додому спочити, хто прогулятися. Зостався тiльки Проценко та Рубець. З ними, як з давнiми сво©ми знайомими, сидiв Колiсник i кружав. Проценко потягував старе смаковите винце, Рубець смакував крутий та солодкий чай, як звав Колiсник пунш, а сам хазя©н тяг сiрка за хвiст. Проценко був, як стiна, бiлий i божевiльне розводив по боках очима. Вiн то починав звисока розмову, то, зразу рвучи ©©, переводив на жарти. Рубець, увесь у плямах, червоних з бiлими, махав рукою та хитав головою. Колiсник, червоний, як стиглий кавун або печений рак, Знай, пришивав квiтки то тому, то другому, перекидаючи чарку за чаркою. Вiн пив i за здоров'я гостей, i за здоров'я жiнок ©х i мало© дiтвори. Зда╨ться, не було кiнця-краю тим здравицям, не було кiнця-краю випиванню. - Ох-хо-хо, - якось натрапивши хвилину, коли умовк Колiсник, зiтхнув Проценко. - Ось незабаром i собранiе. - Начхати на його! - крикнув Колiсник. - Хочете, я вам звiрка покажу? - Якого звiрка? - Самого як е заморського. Ходiмо. I вiн, забравши пiд руки Проценка i Рубця, потяг ©х за собою. Не сама ж я йду, А ведуть мене... Приспiвуючи, iшов Колiсник коридором. Ось вiн пхнув однi дверi, котрi З грюком розчинилися до п'ятки, далi другi i одним махом упхнув Проценка i Рубця у невеличку хатину. Сонце, прокравшись крiзь густу листву золотими вiхтями, розстелилося на стiнах, по долiвцi. Ясна довга стяга трiпалася над пом'ятою кроваттю, полог над котрою був вiдкинутий. Постiль зiм'ята, а на постелi в одних сорочках лежали Лошаков i Христя. Вiн гостро дивився на незнайомих, а вона, пригорнувшись до Лошакова, лукаво зорила сво©ми ясними очима. - Что вам? Чего вы? - гукнув Лошаков, дивлячись, що увiйшовшi, мов укопанi, стояли у порога. Вiд Лошакового крику вони були подалися назад до дверей. Дверi зачиненi, i хтось ©х придержував. Проценко постукав. - А що, бачили? Вiдчиняти дверi? - сказав Колiсник. Очi його стрiлися З гострим поглядом Лошакова. - Ох, вибачте, ваше превосходительство! Це ми прийшли подивитися, чи вам добре спати. Це мо© хорошi знайомi, земляки, не бiйтеся нiчого, - додавав вiн, указуючи на Проценка i Рубця, котрi, мов зайцi, метнулися чимдуж у розчиненi дверi. - Вибачте, бога ради! - уклонившись, сказав вiн, виходячи i зачиняючи за собою дверi. - А шо, бачили звiра?- спитав Колiсник. - Ох! Костянтин Петрович, Костянтин Петрович! Грiха ти не бо©шся, - казав, хитаючи головою, Рубець. - Який там грiх, Антон Петрович. А ще i в вiсiмдесят... - А то що за звiрок з ясними очима? - перебив його Проценко. - Не пiзнали? Лисиця! настояща лисиця! Ось постiйте, вирядить вона вовчика-братика, сама прийде сюди. - А Лошаков сей бiдовий! - одно диву╨ться Рубець. - Який замолоду був, i на старостi лiт не покаявся. Жiнка... дiти... От i хоти ти добра. - А ти, земляче, не каркай, як та ворона. Наша хата скраю: чув - не. чув, бачив - не бачив, - остерiгав його Колiсник. - Та я не те. Я не того, - правувався Рубець. - А те, що тобi, Косте, не минути пекла: на все ти пiдоб'╨ш, до всього призведеш. - Треба ж чимсь горлатому пановi пельку заткнути. - Ой i голова ж твоя лиха! Не минути ©й Сибiру. - I там люди! - одказав Колiсник i, махнувши рукою, додав: - Давай краще вип'╨мо! Вип'╨мо за здоров'я наших молодих! Ура! - i, випиваючи, вiн гуконув на всi хати. - Та хто то така? - допитувався Проценко. - Ат, нетерплячий! Пiдожди - сам побачиш. Сво©ми очима уздриш. О! Уже пан i по©хав! - скрикнув вiн, дивлячись у вiкно, проз котре промчався на звощиковi Лошаков. - Ага, зна╨ кiшка, чи╨ сало з'©ла. Удира╨ш? Не втечеш мо©х рук! - посварився вiн йому услiд кулаком. Потiм повернувся, постояв, хитаючись, i гукнув на усi хати: "Доню-ю! донечко!" - Чого, папаша? - одгукнувся чийсь здалека тонкий жiночий голосок. - Ходи до мене! Ходи, моя дитино! - знову гукнув на всю хату Колiсник. - Чого, папаша? - обiзвалась на порозi у пишному народному уборi молода i хороша дiвчина i, забачивши чужих, потупилась, почервонiла. - Бачив, Антоне, Христю, що в тебе колись служила? Бачили ©©? - повернувшись до Проценка, спитав Колiсник. I той, i другий, вилупивши баньки, дивились на вродливу дiвчину. А вона тiльки кинула на ©х лукавий палючий погляд, сплеснула у долошки, скрикнула: "О моя матiнко!" - i чимдуж вискочила з хати. На третiй день по городу ходила чутка про обiд Лошакову. Перешiптувались люди, хто що ©в, скiльки хто випив. Кого з панiв п'яного додому одвезли, хто сам рачки плазував, а згадуючи про Лошакова, тiльки похитували головами. Не бiсовий Колiсник - i такого пана осiдлав! От ти й знай! - Та то брехня! - не вiрили другi. - Лошаков давно на його зуби гострить. Постойте! Одкри╨ться собранi╨, вiн його з кiстками глитоне. Одкрилося i собранi╨, i недовiрки сво©ми очима побачили, як Лошаков падав коло Колiсника, руку йому подавав не згорда, як пан, а по-приятельськiй заговорював з ним, шуткував, хоч Колiсник по-давньому був низькопоклонний i ввiчливий. Коли прийшлося судити про справу управи i коли другi почали були потрiпувати потроху членiв, Лошаков мовчав. Коли ж пристали до його, вiн нехотя якось одказав: "Ми хоч i не бачили досi нiякого великого дiла вiд ©х, оже не вiрити сво©м виборцям теж не варт". I цим словом закував усiм роти. - А що, покурили? - спитався над ухо Колiсник Рубця, ударивши його по плечi. Той, дивуючись, подивився на Колiсника, i, жахаючись, геть одсунувся, наче од сатани. IV Всього в семи верстах вiд Мар'янiвки примостився Веселий Кут, невеличка слобода з великим панським двором на горi, низкою людських хаток, котрi, мов сторожi, оповили його з одного боку, заглядаючи в темнi води чималого ставка. На другий бiк з гори збiгав густий садок i слався всюди по долинi ген аж до буйного лiсу. Столiтнi дуб'я, височеннi осокори, широколистi кленки та темно-зеленi пахучi липи, мов зачарованi лицарi, стояли в тiм лiсi, розпускаючи кругом себе широченне гiлля, покрите густою непроглядною листвою. Помiж ними то там, то там тяглися з землi молодi паростi, тонкi та гнучкi, чекаючи простору та сонячного свiту, щоб i собi убратися у силу i буйнути навперейми з сво©ми дiдами. По широких полянах. кущi калини та орiшнику порозпускали тонкi гiлки аж додолу. Березка, хмiль укривали ©х сво©ми довгими батогами, прикро позираючи угору на столiтнiх лицарiв i шукаючи поблизу гiлки, щоб, стрибнувши, подратися по стовбуру ген-ген до тi© кучеряво© шапки, на котрiй звели гнiздо орли-клекоти. Буйний та чудовий лiс! Кругом його i поверх його ходить-вi╨ться вiтер поволi, сонце пригрiва╨ зверху, а всерединi - завжди тихо, завжди тiнь зелена та прохолода темна. Там, у гущавинi молодого гiлля, цiла орда усяко© пташнi Завелася: чижi, кропив'янки розсипають сво╨ цьомкання, горлицi туркочуть журливу пiсню, лiсовi кiшки перегукуються, зозуля ку╨ лiта, горобцi несамовито жирують, а солов'© розлягаються на увесь лiс заливним щебетанням. Здалека чу╨ться - клекоче орел, лопотить сво©м носом бушель, сова стогне божевiльним реготом, кряче ворон; а кiбцi, мов метелики, в'ються понад гiллям, випискуючи жалiбно-голодну пiсню... Лiс гомонить, мов живий, на тисячу ладiв, на тисячу голосiв. Весела, чудова мiсцина! Кращо© i прикладнiшо© назви, як Веселий Кут, не можна було пригадати ©й. Колись княжеське гнiздо, в котрому вигодувалось i вилетiло в свiт чимало нових князiв, з крiпацькою волею почало осуватися - пустiти. Старий Баратов, склепивши сво© уста i очi, кинув його на утiху молодих синiв, котрi i сiли i пали у столицях. Тихий простiр i незамутна тиша, видно, не дуже-то тягли до себе молодих баратинят, i вони, поховавши батька, розлетiлися швидко туди, звiдки знову прилинули. Веселий Кут осиротiв. Без догляду, без призору почав пустiти та осуватися. Колись битi каменем та устеленi пiсочком стежечки позаростали споришем; перед палацом, де штучними кружками розстилалися ще штучнiшi квiтки, порiс бур'ян та чорнобиль, заглядаючи у дзеркалевi вiкна палацу, з половини перебитi. Непогода, дощi та вiтри буйнi пошпучували самий палац; ознака давньо© розкошi та крiпацького лиха, стояв вiн на горi та лякав дiтей з слободи сво©м страшенним видом. Уночi сови та сичi покрикували у йому на всю околицю, а люди казали - то куцi, мiж ними заходили страшеннi перекази про чортовину, вiдьом, вовкулакiв та другу нечисть. Не злякався всього того Колiсник, купуючи Веселий Кут у Баратових. Правду кажучи, його вабив не розкiшний палац, а столiтнi дуби в лiсi, котрi вiн мав повернути на земську потребу i тим окупити тi п'ятсот десятин поля, котрi навкруги облягали дворище. "Ма╨ток стое тридцять тисяч, - думав вiн. - Земля там добра, родюча. Земля тепер в цiнi - по п'ятдесят карбованцiв десятину не купиш, а коли й по п'ятдесят, то сама земля двадцять п'ять тисяч. На лiс та дворище п'ять тисяч зоста╨ться. З одного палацу, коли його розiбрати, цегли тисяч на три дiстанеш, а крiм же його хата для управителя зовсiм ще нова, кухнi, конюшнi, теплицi, комори, i все те камiнне... Лiс iде за дурницю. А за його, коли тiльки з розумом продавати, не двадцять вибереш. Дiста╨ться ма╨ток в десять. Це по двадцять рублiв десятина. Дiй його честi!" - крикнув з радощiв Колiсник i не побоявся заплатити Баратову за Веселий Кут земськi грошi. Вiн боявся тiльки одного, щоб не обплутали, бува, вороги його на земському з'©здi. Поговiр про ту куплю все рiс та ширився. Всi кричали: он як з земськими грошима шикують. Колiсник не раз тяжко та важко Задумувався. Тепер, коли з'©зд минув благополучно, коли, дякуючи обiдовi та Христi, Лошаков не замовив слова про ту куплю, Колiсник знову ожив, наче на бiлий свiт народився. - Моя пташечко канарочко, - лащився вiн до Христi. - Дiждемо лiта, я тебе у таку сторону завезу, у яку тобi i не снилося. Пригадай тiльки: оце тобi гора, на горi у гущавинi садка хата, по один бiк пiд горою став, по другий - лiс. Лiс - як бiр, просторий та буйний. Ув однiй льолi, а то i голiсiнька бiгай по йому - нiхто тебе не побаче, хiба спiвучi пташки привiтають тебе. - А соловейки там е? - спиталася пестливо Христя. - I соловейки, й зозулi, й чижi. Яко© то пташнi нема╨? Христя, як навiсна, схопи